Было часов шесть вечера, я сделал уже все уроки и гулял в саду. И вдруг - что я вижу! Сидят два старичка в чёрных пальто и чёрных шляпах. Сидят на скамеечке и рассматривают книгу. Я зашёл к ним со спины и между шляп заглянул вниз.

Какое там было дерево! На картинке. Высокое! Такое высокое, что люди, стоящие у его корней, выглядели совсем маленькими, а те, что плыли по реке, позади дерева, были ещё меньше. Они плыли и размахивали руками и, наверное, кричали тем, первым, что-то грозное и воинственное. Кругом прямо из земли росли листья, только огромные, раза в два повыше человека, и среди них я увидел хижины. Вот бы туда, подумал я, в эти самые места, сесть на лодку и поплыть.

- Итак, дорогой коллега, - произнёс старичок, сидевший слева, - это дерево, столь необходимое нам в наших опытах, растёт, в частности, в Боливии, и самое печальное, что оно никогда не росло под Москвой. Как мы изготовим наше лекарство без этого дерева - не знаю.

- Увы, увы! - произнёс второй. Потом оба встали.

- Боливия, - сказал я, - это что такое?

- Страна, - обернувшись, ответили старички.

Я задумался. Страна… Где?

Подумав минутки три, я понял, что не знаю, где такая страна. Я вспомнил озеро с забавным именем Титикака и водопад Ниагару, я представил себе Берег Слоновой Кости и реку Оранжевую даже - но где Боливия, я не знал.

- Играем в мяч? - сказали ребята.

- Боливия, - сказал я.

- Что?

- Страна такая. Боливия, Боливия, - сказал я и быстро пошёл домой.

Что я знал? Я знал, что в Боливии растут деревья, каких под Москвой не бывает, я знал ещё, что Боливия - это страна. Но я не знал, где она находится, и я понял, что я не успокоюсь, пока не узнаю, где она.

Возле выхода из сада я на всякий случай огляделся - нет, куда там, старички исчезли. Я заторопился домой.

- Мама! - закричал я, влетая в комнату.

- В магазин ушла, - сказала бабушка.

- Бабушка, - сказал я, - где Боливия?

- Какая? - спросила бабушка.

- Страна такая, - сказал я, - Боливия.

- Не знаю, милый, - сказала она, - мы в классах не обучались. Это вам теперь счастье, хочешь учиться, учись…

- Боливия, Боливия, - повторял я, - страна такая…

Я постучался к нашему соседу, Анатолию Генриховичу. В квартире говорили, что он поэт и пишет книжки. Он сидел, подняв голову кверху, с карандашиком в руке.

- Анатолий Генрихович, - сказал я, - где Боливия?

- О! Боливия! Синее бездонное небо…

- Где она находится?

- Далеко. Оч-чень. Там, где сизые воды Атлантики лижут жёлтый прибрежный песок, там, где пальмы отбрасывают продолговатые тени…

- Это где? - спросил я. - Далеко от Москвы? Или, может быть, вовсе в Африке?

- Что?

- Где эта Боливия находится?

- Ма-альчик, - сказал он, - я занят. Я занят, потому что пишу стихи. Ступай!

- А жена ваша дома? - спросил я уже в дверях.

- Она на примерке у портнихи. Ну, ступай же… «О-о! - забормотал он. - Я всё хожу и нахожу стихи…»

Я отправился на кухню. Мама уже пришла и возилась с обедом. Я хотел было спросить у неё про Боливию, но дверь отворилась - и вошёл папа. Вернулся с работы. Папа у нас умный, он физик и занимается физикой.

- Папа! - закричал я. - Здравствуй!

- Здравствуй, здравствуй.

- Папа, где Боливия?

- Потом, потом, - сказал папа, - немного попозже.

- Папа, - сказал я, - я очень, очень хочу знать, где Боливия. Неужели ты не знаешь, где Боливия?!

- Не знаю, не знаю. Не до этого. Своих хлопот хватает.

- Мама! - воскликнул я.

- Оставь мать в покое! - строго сказал папа.

Я вспомнил про соседку Валю.

- Валечка, - входя, попросил я Валю, - где Боливия?

- Не знаю, Алёшенька, не знаю, миленький, и вообще, когда я тороплюсь на танцы, лучше ко мне не приставать. Не при-ста-ва-ать! - пропела она.

Я тихонько закрыл за собой Валину дверь. Больше соседей не было. Я вышел на лестницу.

Снизу поднималась девушка-почтальон.

- Эй, - сказал я, - не знаете случайно, где Боливия?

- Что?

- Где находится страна Боливия? Не знаете?

- Знаю, - сказала она.

Я так и сел.

- Где? Где?! Где она находится?!

- Успокойся, успокойся, - стала упрашивать меня девушка, снимая с плеча здоровенную сумку. - Ох, ты, горе моё, как же нам быть-то, а? Карта есть?

- Не-а.

Она взяла с пола обгоревшую спичку и прямо на стене («Как бы не влетело нам», - подумал я) стала что-то быстро рисовать. Я присмотрелся, и сердце у меня замерло. Как ловко она всё изобразила! Я увидел и узнал Америку. Все заливы и проливы. И острова. Полуостров Флорида был прямо перед моим носом.

- А Южную Америку узнал? - спросила девушка.

- Ещё бы! Вон она. Чуть пониже.

- Не пониже, а южнее. Вот здесь, - ткнула она спичкой в стену, - рядом с Бразилией и Аргентиной. Понимаешь?

- Понимаю, - сказал я, - конечно, понимаю. Откуда тебе всё это известно?

- Люблю мечтать про разные страны! Дома у меня книжек полно. Остров Пасхи, Конго, Боливия…

- Там огромной высоты деревья, - сказал я, - и жаркое солнце, и большущие листья растут прямо на земле. Айда в Боливию?!

- До свиданья, - улыбнулась она мне, подымая на плечо свою здоровенную сумку. - Мне некогда, разношу письма.

И она взлетела вверх по лестнице.

Я побежал вниз. Теперь я знал, где растут замечательные деревья, о которых так сокрушались старички учёные. Я решил, что обязательно отыщу их, чтобы побольше узнать у них про страну, где деревья выше домов, а солнце печёт целый день и длинные лёгкие лодки быстро скользят по реке.

Кто ж его знает, может, потом и удастся вырастить эти деревья и у нас под Москвой.