КОЛТОН

Когда мы были детьми, у Джулиана в лесу было тайное место. Всякий раз, когда он получал плохую отметку, был уличен в списывании, или просто происходило что-то, за что он должен был быть наказан, он прятался в лесу до тех пор, пока наши родители не начинали сходить с ума от беспокойства. Тогда он возвращался, истощенный и грязный, и родители были просто счастливы, что он дома, а все его проступки забывались.

Мой брат - это квинтэссенция Макиавелли. Его манипулятивное поведение с годами не изменилось. Всякий раз, когда он попадает в неприятную ситуацию, которой не хочет противостоять, он находит приют в своем укрытии, до тех пор, пока не становится безопасно, чтобы явить себя миру.

Только теперь это не сарайчик в лесу, построенный детской рукой. Сейчас его тайное место представляло собой двухэтажный бревенчатый особняк на берегу Потомак, которым Джулиан очень гордился.

- Откуда ты знаешь, что он здесь? – спрашивает Карсон, захлопывая дверь своей «Краун Виктории».

Я ввожу код на воротах, и кованые решетки со скрежетом открываются.

– Потому что, – говорю я, шагая по дорожке, усыпанной галькой, - он не отвечает на мои звонки. Он оборвал все связи.

- Если он не хочет, чтобы его нашли, почему бы ему не затаиться в таком месте, о котором ты не знаешь?

Я пожимаю плечами.

– Я не приходил сюда раньше.

Иными словами, я никогда не гонялся за своим братом.

Джулиан и я понимаем это. Я просто знал, что иногда самое лучшее - это оставить его в покое, я понимал это еще с тех времен, когда мы были детьми. У нас хорошо получается отдыхать друг от друга, когда мы в этом нуждаемся.

Но не сейчас. Я нарушу это негласное правило между нами. Все меняется, когда дело касается Сэди.

- Это место не было указано ни в одном из отчетов о собственности Джулиана. – Карсон резко мрачнеет, когда мы поднимаемся на террасу с видом на реку. – Не понимаю, как я мог пропустить это.

- Не все детективы так вкладываются в свою работу.

Я бросил резкий взгляд в его сторону, он зло зыркнул в ответ. Этого места действительно не было ни в одном из финансовых отчетов, Джулиан получил его благодаря своим бесконечным взяткам.

Карсон ухмыляется мне.

– Выглядит, как идеальное место для проворачивания грязных делишек… похищения и пыток.

Моя улыбка исчезает. Я быстро поднимаюсь по лестнице и тут же направляюсь в сторону двери, желая, чтобы эта часть поскорее закончилась. Моему брату можно приписать множество сомнительных вещей, но серийные убийства - не одна из них.

И чем быстрее я смогу доказать это Карсону, тем быстрее вернусь к Сэди. Ее последнее сообщение довело меня до ручки. Я чувствую ее панику, ее отчаяние в каждом сообщении, и даже если она очень сильная, я знаю, что у каждого есть свой предел. И я не хочу видеть тот, что принадлежит ей.

Я не нажимаю на дверной звонок. Я захожу в дом напрямую через переднюю дверь, подключенную к сигнализации. Справа на панели мигает красная лампочка. Карсон делает пометку в своем отчете о сигнализации, в то время как я смотрю на панель, пытаясь проникнуть в сознание моего брата-дегенерата.

Мучительная боль судорожно стискивает мою грудную клетку, когда я понимаю, что собой представляет пароль. Я набираю день рождения Марни на клавиатуре. И система сигнализации отключается.

- Я думал, ты никогда не был здесь прежде, - замечает Карсон.

Он не получает ответа на этот вопрос. И я все еще прекрасно помню тот момент, когда он изводил меня в комнате для допросов, заставляя ворошить болезненные воспоминания о Марни, напоминая мне о том непростом выборе, который я сделал. Это мое слабое место. И я не хочу давать ему в руки дополнительное оружие.

- Можно подумать, что вой сигнализации оглушил бы все вокруг, – говорит он, оглядываясь. – Твой брат, скорее всего, спит в стельку пьяный, или его вообще здесь нет, – он останавливается в конце фойе и оборачивается ко мне. – Может быть, он все еще где-то на территории. Например, в подвале… или камере пыток. Хорошее, укромное местечко, где он смог бы заглушать крики женщин, которых подвергает пыткам и мучениям.

Я лезу в карман и зажимаю в кулаке веревку. Я с трудом сдерживаю себя. Я закрываю глаза, глубоко вздыхаю, затем открываю их. Необходимо лучше контролировать себя.

Джулиан видел мои входящие звонки. Он знает, что я ищу его, и я уверен, он понял, что это я отключил сигнализацию. Я являюсь единственным человеком, кто мог догадаться, как он запаролил код системы сигнализации. Так где же он, блять?

Я взлетаю вверх по лестнице вместе с Карсоном, следующим за мной по пятам. Если Джулиан не здесь, то, значит, он в еще большей беде, чем я мог предложить. И этот наш разговор о том, что он хочет, чтобы я полностью взял на себя дела клуба... Я почти поверил, что он решил изменить образ жизни из-за женитьбы.

Я должен был знать его лучше. Джулиан слишком эгоистичен, чтобы делать что-то для другого человека.

Он прячется. Но я не знаю от кого или от чего. Кто мог его так разозлить? Неужели одной из его «дойных коров» надоело терпеть шантаж?

Даже спустя столько лет, зная обо всех его хитростях, он все равно способен обыграть меня.

Второй выход из кабинета ведет в большую, открытую мансарду. Яркое освещение, большой бильярдный стол в углу, типичная холостяцкая берлога. Ну, если, конечно, ваше идеальное представление о ней включает в себя бондаж. Я сомневаюсь, что его невеста хоть раз была здесь, Джулиан скрывает свои пристрастия. Особенно от нее.

Пока Карсон исследует стену, увешанную игрушками для бондажа, я прохожу вглубь кабинета, который заполнен компьютерной техникой.

– Я звоню в управление, - сообщает он. – Все это дерьмо нужно проверить. Ты не можешь утверждать, что твой больной брат не приводил сюда Эйвери. Или других жертв. Готов поспорить на свои яйца, что мы найдем здесь ДНК Эйвери, – он умолкает. – Срань господня.

Он набирает номер, прежде чем я успеваю осознать, что видят мои глаза.

Я словно замер, каждый мускул моего тела сжался, пока я продолжал невидящим взором изучать изуродованное тело моего брата. Слово труп бьет меня наотмашь, вырывая последний воздух из моих легких.

Его черный костюм порван, дорогая ткань залита кровью из зияющей раны на груди. Горло перерезано так глубоко, что голова почти отделена от тела. Я продолжаю стоять в ступоре, и лишь единственная мысль вертится у меня в голове: он явно не хотел бы, чтобы его увидели в таком виде. Его лицо покрыто синяками. Всегда идеально скроенный костюм испорчен.

- Ничего не трогай, - инструктирует меня Карсон.

И эти его слова вырывают меня из ступора, словно давая мне позволение двигаться.

Я падаю на колени, пытаясь прощупать его пульс. Его рука холодная. Не ледяная, как ожидается от руки мертвого человека. Его кожа прохладная, как и воздух в комнате. Словно он стал еще одним неодушевленным предметом интерьера. Его остекленевшие голубые глаза широко открыты и направлены прямо на меня.

- Я сказал, чтобы ты ничего не трогал, – Карсон говорит что-то еще в телефон, затем подходит ко мне. – Ублюдок, мать твою. Значит Джулиан был просто частью этого гребаного бизнеса. Я думаю, это доказывает, что он не преступник.

Двумя быстрыми движениями я хватаю Карсона за воротник рубашки. Прижимаю его к стене, а мой кулак врезается в его лицо.

– Это доказывает?! – я кричу, нанося следующий удар ему в живот. Карсон пытается увернуться, но мне удается удержать его в вертикальном положении. – Все это время ваш отдел мог потратить на поиски настоящего убийцы, но ты потратил его на преследование моего брата. Теперь доволен?

Он делает быстрый вдох и, успев перехватить мою руку, наносит мне сильный удар справа, прямо в челюсть. Перед моими глазами замелькали белые круги. Он обхватывает меня руками и отталкивает назад.

Мои ноги не в состоянии двигаться, и под силой импульса, от толчка Карсона я падаю. Он смотрит на меня сверху.

– Да. Он оправдан, – кривится он. – Но что насчет тебя? Это еще надо доказать, ведь на месте преступления использовались те же веревки, что используешь ты.

Я с трудом поднимаюсь на колени, и, ударяя по его ногам, заставляю Карсона оказаться рядом со мной. Крепко обхватывая его шею, я смотрю ему прямо в глаза.

– Ты думаешь, я убил своего брата? Ты - больной придурок. – Я бью его в живот. – Я был с Сэди прошлой ночью. Весь этот чертов день я провел с тобой. А как насчет тебя? Какое у тебя алиби?

Он кашляет и вытирает кровь с губы тыльной стороной руки. Медленная улыбка кривит его рот.

– Если бы я собирался избавиться от него, я не стал бы делать это сейчас. Не тогда, когда я был так близко, чтобы прижать его.

Я качаю головой, гнев заставляет дрожать каждую мышцу в моем теле. Мои руки трясутся, кулаки по-прежнему сжаты, я просто ищу место, чтобы нанести ему следующий удар. Встряхнув его, я говорю:

– Ты не стоишь его. Убирайся.

- Не получится. Теперь это место преступления, – он обводит комнату рукой. – Тебе не кажется все слишком взаимосвязанным, хозяин «Логова» мертв. А как насчет пропавших прошлой ночью кадров съемки из вашего клуба? Зачем Субъекту было убивать Джулиана? Какое место занимал твой брат в этой игре? – его цепкий взгляд сосредоточен на мне. – Если твой брат не является убийцей, это еще не значит, что он не замешан во всем этом.

- Его смерть может быть вообще не связанна с этим делом.

Учитывая количество врагов Джулиана и все то, что мой брат совершил за эти годы, все возможно.

Его глаза расширяются.

– Действительно? Я допускаю, что этот случай не вписывается в виктимологию. Прежде всего, он - мужчина. Но он связан с этим делом, Колтон. Ты это знаешь. Ты что-то скрываешь от нас.

Когда я поворачиваюсь к нему спиной, он наносит внезапный удар по затылку. Слепая ярость разрывает меня, блокирует боль, и я с рыком валю его на пол. Я бил его по лицу, до тех пор, пока громкий писк не стал пробиваться сквозь дымку адреналина.

Я оставляю Карсона и осматриваю комнату в поисках аварийного сигнала.

– Откуда этот звук?

Карсон перекатывается на бок и сплевывает кровь.

– Гребаный ад. Мы натоптали и заплевали кровью все место преступления. - Он вздрагивает от боли, когда достает телефон. – Куинн, блять, в этот раз точно убьет меня.

- Это, что, звонок твоего телефона?

Адреналин все еще бурлит в моей крови, руки продолжают дрожать, но мысли о том, что я должен позаботиться о Сэди, уже остужают мой гнев, направленный на Карсона.

Он растерянно трясет головой: - Это видео. Я не знаю…- он, щурясь, смотрит на экран, и его глаза с каждой секундой расширяются. – Дерьмо. Это видео с Эйвери.

Я поднимаюсь и встаю рядом с Карсоном. Мой брат, весь этот гребаный день, все забывается, когда я вижу сцену, которая разворачивается на экране. Тошнота подкатывает к горлу.

Прошлой ночью Сэди прошептала мне все свои секреты. В моих руках, в моих объятиях, чувствуя себя в безопасности, защищенной, она рассказала мне о реальном подземелье, в котором ее удерживали несколько дней, когда она была еще так юна. О человеке, который украл ее детство. О том, кто похитил и пытал ее – вот почему она боится цепей, прикосновений… и себя.

Она обнажила все тайны своей души в таких четких подробностях, как будто переживала их снова и снова каждую секунду. Она доверилась мне полностью, мне было больно от яростных переживаний за нее, когда она раскрывала передо мной все новые детали своих воспоминаний. Я слушал, не в силах прогнать образы происходящего с ней, проносившиеся перед моими глазами.

Сейчас, просматривая видео в телефоне Карсона, я как будто вновь погружаюсь в воспоминания Сэди. Слышу ее боль снова и снова, но теперь она преобразована в крики Эйвери, которые раздаются из динамиков.

Женщина на экране – Эйвери - одета в розовую майку, как и Сэди тогда, ноги Эйвери обнажены и покрыты ушибами и кровоподтеками, она в таком же состоянии, в каком нашли Сэди. Даже волосы Эйвери того же темного оттенка, что и у Сэди.

И трость, которая дополняет всю эту картину.

Я закрываю глаза, чтобы не видеть этой ужасающей картинки.

Это совсем не похоже на то, что мы с Сэди делали вчера вечером, когда я старался изгнать ее демонов. Я отдавал ей частичку себя, она отдавала себя взамен. А это чистое зло. Жестокость. Неприкрытая и зловещая. Все на этом видео демонстрирует страдания Эйвери. И ведь это лишь один из приемов ее похитителя.

Я слышу, как Карсон с ужасом произносит:

– О, Боже. Это было отправлено всем?

Я открываю глаза и вырываю телефон из его рук.

Адреналин от схватки еще не покинул его, и он снова заносит руку для удара. Но я перехватываю ее.

– Мы закончили, – кричу я.

- Это чертовы доказательства. И это мое, - говорит он.

Я знаю, что это нелепо… но мне не нравится, что Карсон видел это видео. Субъект воссоздает с помощью этого видео картину пыток Сэди. Это кажется настолько личным, и Карсон не должен быть свидетелем этого… не должен видеть те моменты ее жизни, когда она была так уязвима.

Я сжимаю телефон в руках, до тех пор, пока не раздается треск.

Придя в себя, я разжимаю руку.

– Вот, - говорю я, протягивая Карсону остатки телефона, - выясни, все ли в Департаменте видели это, или видео отправили только нам?

Но, если честно, я уже знаю ответ. Эта сцена была разыграна только для Сэди, хотел ли Субъект добраться до меня или нет, но он однозначно желал, чтобы она стала свидетелем этой сцены. Я знаю, что она видела видео. Я практически ощущаю страх, бегущий по ее венам прямо ко мне в эти самые секунды. Достав свой телефон, я набираю ее номер. Мне нужно услышать ее голос прямо сейчас.

Мой звонок перенаправляется на голосовую почту.

- Блять!

Карсон смотрит на меня, затем на тело моего мертвого брата.

– Дерьмо, чувак. У тебя выдался чертовски плохой день!

Это должно звучать самодовольно, самодовольным должно быть и его лицо, но я слышу в его голосе сочувствие

Взъерошив волосы, я смотрю в пол.

- Оставайся, если хочешь, но мне надо выбраться отсюда.

Обещания Сэди ничего не значат после этого видео.

Но я выполню свое.

Я спускаюсь по лестнице, ненавидя себя за то, что вынужден выпустить ее из вида.