СЭДИ

Департамент был забит до отказа народом.

Смесь вони пота, фаст-фуда и дешевого кофе наполняла собой воздух кабинетов. Эти тошнотворные запахи неприятно раздражали мои рецепторы, пробивая внутреннюю защиту, с таким трудом удерживаемую во всем этом сумасшествии.

ФБР проносится по нашему отделу, словно ураган, сметая все накопленные нами доказательства в воронку федерального таинства, подгоняя их под шаблоны хорошо смазанным бюрократическим механизмом.

Мы должны были догадаться, что это может случиться. Широкое новостное освещение этих убийств, а теперь еще и похищение судмедэксперта делали появление ФБР неизбежным. На самом деле я удивлена почему федералы ждали так долго, прежде чем вмешаться…или помешать, как это кажется некоторым, например, Куинну.

В отделе, в условиях сложного взаимодействия и постоянной работы посторонних людей, вовлеченных в комплексный процесс ведения дела, откровенный обмен мнениями становится невозможным. Я украдкой кладу ноутбук Куинна себе в сумку, в то время как он идет к специальному агенту, чтобы выслушать детали операции.

- Ваш старший агент должен прибыть сюда немедленно, – кричит Куинн.

Он требует именно того человека, которому по протоколу необходимо передать информацию.

Но агент продолжает настаивать на своем:

– Я специальный агент Роллинс. Агент Проктор будет здесь через некоторое время. До этого я уже успею рассказать вам основную линию операции и введу вас в курс дела, детектив Куинн.

Куинн гневно сверкает глазами, пытаясь испепелить взглядом агента Роллинса.

– Проктор послал нам долбанное доверенное лицо? – смеется он с издевкой. – Я хочу видеть его. Прямо сейчас. Хочу видеть этого самодовольного ублюдка…

- Детектив Куинн, - резко прерывает его Векслер. Вздрогнув, я оборачиваюсь и вижу нашего капитана с руками, напряженно сжатыми в кулаки, стоящего в дверях нашего кабинета. – В мой офис. И вы тоже, агент Бондс.

Я знаю, что сейчас произойдет. Куинн может рычать, топать ногами и делать все, что он захочет, но, когда приходят федералы, для местных ребят игра заканчивается. Я представляю, что чувствует сейчас Куинн, должно быть, то же самое, что и я, когда меня привлекают к совместному расследованию.

Векслер закрывает за нами дверь.

- Капитан, вы понимаете, что это значит…

- Оставь его, Куинн. Возможно, в любом другом случае, мы могли бы попытаться развязать войну с федералами, но не сейчас. Не в тот момент, когда жизнь нашего медицинского эксперта находится в руках психопата, – он скрещивает руки на груди. – Это я позвал их.

Лицо Куинна искажается гневом, и я чувствую исходящий от него негатив.

Векслер трет затылок и вздыхает.

– Ничего не меняется. Вы с Сэди по-прежнему занимаетесь этим делом. Федералы лишь официально возглавят расследование.

Желваки играют на лице Куинна.

- Это плевок в лицо, капитан.

- Нет, это приказ. – Векслер еще раз окидывает внимательным взглядом Куинна, а затем поворачивается ко мне: – Агент Бондс, я надеюсь, для вас это не станет проблемой. Не так ли?

Я сжимаю губы в попытке усмирить свой гнев. Но это не срабатывает.

– На самом деле - проблема. – Куинн бросает быстрый взгляд в мою сторону, и я вижу, как его брови удивленно ползут к переносице. – Для ФБР приоритетной целью станет поимка убийцы, а не возвращение Эйвери живой. Я против таких методов. Тем более что мы с Куинном не были проинформированы об этом заранее.

Векслер испускает еще один тяжелый вздох.

– Ваша точка зрения ясна. Как раз в этом я и полагаюсь на вас двоих. Пусть федералам достанется вся слава за поимку плохого парня. Но на вас будет лежать ответственность за безопасность Эйвери. Вот и все. Другого пути нет. Свободны.

Когда мы с Куинном покидаем офис Векслера, он раздраженно говорит мне: – Это похоже на какую-то бюрократическую чушь. Что-то подсказывает мне, что вовсе не Векслер позвал их.

- Все может быть, - отвечаю я. – Мне нравится это не больше чем тебе, но ради Эйвери… несмотря ни на что, он прав, Куинн.

- Почему?

- Потому что теперь мы можем сосредоточиться только на поисках Эйвери. Пусть федералы занимаются поимкой Субъекта. Они могут взять его живым или мертвым. Мне плевать, как и с использованием каких средств они это сделают.

- Ты уверена в этом? – он смотрит на меня, и в его взгляде явно читается беспокойство.

Нет. Конечно же, я не уверена. ФБР будут внимательно изучать каждую деталь, связанную с Лайлом Коннелли. Что неизбежно приведет их ко мне. Но я решила, что разберусь с последствиями, когда все это, наконец, закончится. Пока есть шанс, что Эйвери жива, она будет стоить таких жертв.

- Давай просто вернемся к работе, – говорю я. – Каждая чертова секунда, пока мы вынуждены останавливаться, равняется секунде, которую Эйвери проводит в страданиях.

Пока Куинн зовет Кайла, главного агента в силовой группе, я предоставляю агенту Роллинс обновленные данные по профилям. Его тонкое наблюдение о возможной связи нынешних убийств с убийствами в Роаноке потрясает меня. Очевидно, федералы начали свое собственное расследование. И, так как сейчас у них есть доступ ко всем нашим файлам, мы не знаем, какие действия они могут предпринять.

Это словно барьер, за пределами которого я ничего не могу увидеть.

Я потеряла преимущество в предвидении грядущего.

Я удивлена поведением Куинна, который на протяжении всего разговора проявляет огромную сдержанность и явно подавляет в себе желание ударить одного из агентов, проходящих через его офис.

Я слышу деланное спокойствие в его голосе.

– Каковы ваши мысли по поводу реакции Субъекта на подключение к расследованию ФБР?

- Честно? Он будет наслаждаться вниманием. На самом деле это может дать Эйвери больше времени.

Если говорить о возможных минусах, ФБР может решить использовать ее, чтобы манипулировать Субъектом. Что может спровоцировать совершенно непредсказуемую реакцию.

Я крепко прижимаю телефон к себе, так как меня заверили, что федералы не будут конфисковывать или прослушивать наши телефоны. Я уверена, что со временем это произойдет, но сейчас у меня были две зацепки, которые могут привести меня к Эйвери. Две линии, которые, возможно, спасут ее жизнь, и ФБР придется вырывать их из моих рук, ведь добровольно я их не отдам.

* * *

Куинн постучался в дверь во второй раз.

– Ты уверена, что это правильный адрес?

Я проверяю информацию о Кармен Мур на моем телефоне.

– Эту информацию вносила сама Эйвери. Так отмечено в ее записях.

Эта информация есть и в ее личных, рукописных заметках.

По дороге сюда я читала ее дневник. Ее последняя запись была о недостающих доказательствах: она изучала веревку, которой была подвешена одна из жертв. Эйвери отметила обнаружение эпителиальных клеток в волокнах веревки. Возможно, там было оставлено ДНК преступника.

В ее записях упомянуто, что, хотя преступник и был в перчатках (присутствие синтетических полимеров на веревке также было отмечено), если он оборачивал веревку вокруг руки, когда пытался поднять тело, то она могла содержать частицы клеток кожи.

Это такая простая, логичная, но, в конечном счете, блестящая догадка.

Моим единственным опасением является то, что Субъект не мог совершить столь явную ошибку.

Но каждый человек, независимо от того насколько хорош его план, в конце концов, ошибается.

Компьютерный аналитик подтвердил, что это была последняя запись, сделанная на ее компьютере. Что, в совокупности с ее звонком Куинну и просьбой помочь в построении физического профиля на Неизвестного, дает нам примерное время похищения.

В 22:35 файл Эйвери был удален из ее компьютера.

Куинн организовал целую группу технических специалистов, которые пытаются восстановить запись с камер наблюдения в лаборатории медицинских экспертов в ту ночь. Наша миссия: продолжать расследование, если эксперты обнаружат отсутствие эпителиальных клеток.

- Эйвери могла собрать образец из клеток кожи, которые она обнаружила на веревке.

Куинн мечется по комнате, его все растущее нетерпение столь же очевидно, как и мое.

- Если образец был, то почему она не пропустила его через базу?

- Может быть, у нее не было времени.

Или, может быть, она сделала это: пропустила его через базу и получила совпадение по базе данных на кого-то, работающего в департаменте. Вполне возможно, именно поэтому она просила Куинна встретиться с ней на следующий день, чувствуя, что не может рассказать о результатах по телефону.

Я провожу рукой по своему лицу, как будто это может помочь мне упорядочить хаотичные мысли в хронологический порядок. Я делаю предположения, не основанные на фактах, поэтому нам нужны доказательства, чтобы появились ответы.

Я разворачиваю мой телефон подальше от взгляда Куинна и переключаюсь на GPS приложение. Колтон и Карсон движутся куда-то, удаляясь от «Логова». Зная, что специальный агент Проктор и его команда были в клубе, я чувствую облегчение. Я посылаю Колтону быстрое сообщение и блокирую экран.

- Что ты знаешь о Прокторе? - спрашиваю я.

Разминая плечи и шею, Куинн отвечает: – Я не знаю ничего конкретного о нем. Но он наступал мне на пятки пару раз в прошлом, – он поднимает руку, чтобы постучать, передумывает и звонит в дверь. – Ты удивила меня сегодня.

- Чем?

- Я думал, ты будешь рада приходу ФБР. У них такое же мнение о специалистах твоего направления, как и в Квантико, что профайлеры - центр земли.

Я прикусываю нижнюю губу.

– После моего прошлого дела, – я не могу смотреть ему в глаза, – я не хочу, чтобы ФБР изучали меня слишком внимательно.

И вот она. Причина, по которой, я никогда не связывалась с ФБР. Теперь на вопрос Куинна, который его интересует с момента моего прихода в Департамент, был дан ответ.

Он украдкой бросает на меня изучающий взгляд. Но он не будет давить. Безопаснее оставить сейчас эту недосказанность между нами, до тех пор, пока мы не достигнем точки невозврата

Что случится достаточно скоро.

Куинн проверяет ручку двери, и она поддается. Он оглядывается на меня.

– Готово.

Внезапный порыв побуждает меня остановить Куинна, но я сдерживаюсь. Если лаборант, живущий здесь, предоставит информацию, способную помочь спасти Эйвери, я буду на стороне Куинна, я готова нарушить любые правила.

Я следую за Куинном прихожую. Громкие голоса раздаются со стороны гостиной, и Куинн кладет руку на рукоятку пистолета, спрятанного под его пальто.

- Кармен, – кричит он. - Это детектив Куинн из департамента Арлингтона, – он кивает в сторону коридора, который ведет в гостиную, и начинает двигаться в ее направлении. – Я здесь, чтобы задать вам несколько вопросов. Вы дома?

Я еще раз проверяю короткий коридор, кивая ему головой, давая понять, что все чисто.

- Нам нужна ваша помощь, информация… - он обрывает себя на полуслове, увидев тело, распростертое на полу. – Сэди, вызывай подкрепление.

Лужа крови, растекающаяся вокруг ее головы, заставляет меня на минуту замереть, прежде чем я начинаю говорить в рацию. Используя край своей рубашки, я хватаю пульт со стола и выключаю громкость телевизора, затем вызываю группу быстрого реагирования.

- Будь осторожен, не касайся крови, – говорю я, когда Куинн опускается рядом с ней на колени.

Он лезет в карман, достает оттуда перчатку и прикладывает ее к шее.

- У нее есть пульс. Но он очень слабый. Она никак не реагирует, – он встает и смотрит на тело. – Иисусе.

Я подхожу ближе, чтобы рассмотреть. Рана на ее шее глубокая, но сонная артерия не задета. Нарочно? Субъект бы не сделал такую ошибку, возможно, он хотел, чтобы жертва медленно истекала кровью. Только… зачем? Я оказалась в затруднении.

Куинн находит чистое полотенце на кухне и пытается остановить кровотечение, а я стараюсь успокоить свое бешено колотящееся сердце, чтобы осмотреть место преступления: ширинка расстёгнута, и ее брюки болтаются в районе лодыжек. Но нижнее белье на месте, не порвано и не стянуто. Ее грудь обнажена, запястья связаны и подняты над головой. Но на коже нет никаких травм: нет ушибов, синяков или порезов. Нет ожогов. Нет следов воска. Кроме связанных рук нет никаких других очевидных доказательств, что она подвергалась каким-либо пыткам.

Я извлекаю из своего блокнота ручку и приподнимаю низ одной из ее штанин. Нет никаких следов веревки. Ее лодыжки свободны. Во всем этом нападении чувствуется… неподготовленность.

- Это была поспешная работа, – делает вывод Куинн, вторя моим мыслям.

Все это время он надавливает на рану, стараясь приостановить кровотечение.

Я указываю на ее шею.

– Но он бы убил ее, он не оставляет своих жертв в живых.

Куинн отрицательно качает головой, произнося:

– Возможно, что-то пошло не так. Может быть, его кто-то спугнул. Или он понимал, что у него не будет достаточно времени.

Я киваю, соглашаясь, но в душе продолжаю сомневаться. Зачем начинать, если он знал, что не сможет закончить? Это не в его стиле. Субъект начинает преследовать свою добычу заранее, за несколько дней или даже месяцев. Он знает расписание своих жертв наизусть, знает все важные детали их жизни, он разрабатывает свой план с маниакальной методичностью, у него всегда достаточно времени, чтобы осуществить задуманное.

Для него проживание сцены убийства так же важно, как и само убийство. Это его подпись – пытки. Если он не сможет довести свою жертву до грани, упиваясь своей властью, внушая ей страх… тогда не будет и восхищения его усилиями.

А он нуждается в восхищении.

Второе место преступления выделялось из всех внезапностью нападения, Субъекта взбесило, когда жертва начала сопротивляться… но он позаботился о том, чтобы завершить это убийство, даже если и не смог полностью выполнить свой ритуал. Если бы здесь сложилась похожая ситуация, то Кармен бы сильно пострадала, следы пыток на ее теле были бы очевидны.

И способ убийства… наш Субъект имеет достаточную подготовку в области криминалистики и медицины - возможно, он самоучка, а возможно, у него есть специальная подготовка - но он точно знает, как вскрыть артерию идеально прямым и ровным порезом. Случайно ли это?

Нет никакого логического объяснения тому, почему он оставил жертву – свидетеля - в живых.

Куинн мыслит в унисон со мной:

- Возможно, она видела его лицо или другие приметы. У нас есть свидетель.

- Есть причина, по которой он хотел, чтобы она замолчала, - говорю я, глядя на Куинна. – Она больше чем свидетель. Она - ключ к разгадке.

Фельдшеры погрузили Кармен на носилки и перенесли в машину скорой помощи, а я все не могла отделаться от мыслей. Нет взлома, как и у других жертв. Нападения достаточно близки по времени, и обстоятельства вроде бы схожие, за исключением пыток. С таким количеством крови сложно определить, но мне кажется, что это была рваная рана.

Боже, Эйвери… она была так нужна мне, она могла с одного взгляда определить многие детали, а я могла лишь гадать. Я с трудом могу доверять своим инстинктам, ведь я не Куинн. Я не могу работать, опираясь только на свою интуицию. Мне нужно больше фактов.

Я прерываю свои размышления, почувствовав теплую руку на своем плече.

– Мы должны ехать в больницу, - говорит Куинн. – Как только она придет в себя, мы должны быть там, чтобы принять ее заявление.

Я ухожу от его прикосновения, оглядываю дом, и мне кажется, я не могу уловить что-то… еще. Что он оставил после себя? Где эта долбанная связь с Батори?

- Сэди?

Я нахожу взглядом Куинна.

– Будем надеяться, что она скоро поправится.

Его глаза сужаются, он еще раз внимательно смотрит на меня. Я решила не развивать эту тему, и Куинн промолчал. В этом случае слишком много неизвестных переменных… речь идет не только о моей безопасности.

Пока Куинн заносит в протокол сцену преступления, я еще раз оглядываю гостиную Кармен. Мой взор останавливается на луже крови. Она густая, темная, почти малинового цвета. Он удерживал ее на одном месте, пока она истекала кровью? Как долго он смотрел на этот красный поток? Он был настолько заворожен, наблюдая медленное угасание жизни в ее глазах, что не смог вовремя закончить начатое?

Я знаю, каково это – в первый раз увидеть, насколько жестока реальность растекающейся крови, покидающей еще живое тело. Жизнь - это сила, власть. Я помню, как одной хмельной ночью анализировала это, пыталась постичь смысл, почувствовать это, как в первый раз…

Я подхожу и всматриваюсь в кровавое пятно. Вот оно. Один фрагмент на оттенок светлее, чем остальная лужа крови. Четкое впечатление легкого прикосновения к руке, первая попытка убить.

Только тот, кто решается впервые лишить жизни, может поступить так неосторожно.

И это не Субъект.