Глава 20

В «Трёх якорях» сегодня было шумно.

Здесь уже становилось тесновато, но Хенеса это радовало. Новые посетители — новые монеты. Здесь стало много народу после «Дырявой бочки». Порой даже слишком много.

При воспоминании о потасовке хозяин нахмурился, потирая густые брови.

Да, пожалуй, теперь ему нужно будет быть повнимательнее с посетителями. Точнее, с тем, кому быть посетителем, а кому — нет.

Он бросил свой взгляд в гудящую залу. Пока что его неприязнь и внимание привлекали несколько маленьких групп. Пятеро нидрингов, пьяно затянувших песню. Трое мрачных типов в капюшонах, что сидели в дальнем углу и поглядывали на вход. И шумная компания рабочих, что за кружками пиво живо спорила о чём- то.

Надо сказать Джасперу, чтобы выкинул эту тройку в капюшонах. Похоже, что они делят награбленное, а Хенес не хотел, чтобы его заведение стало пользоваться славой у такого типа людей.

— Джасп, — крикнул он, стараясь перекричать шум гудящей таверны. Спустя пару мгновений из кухни появился здоровенный длинноволосый северянин.

Ох уж эти его волосы. Надо бы остричь. Но ведь не пострижёт, опять молча будет кивать и сделает всё по- своему.

Эх, весь в мать.

— Чего, пап? — прогремел здоровяк.

— Спровадь- ка подальше то ворьё, — лениво кивнул Хенес в сторону тёмного угла. — И поосторожнее, хорошо?

Северянин улыбнулся довольной улыбкой.

— Да без проблем, — и двинулся через толпу, угрожающе нависая над всеми.

Да, сынок у него вышибала хоть куда. Хоть что- то хорошее досталось от Астрид, этой ведьмы…

Интересно, как ей там, на Севере?

Он искренне надеялся, что хорошо. Конечно, она сбежала от него ради приключений, оставив на шее сына.

Но он любил её. И верил, что однажды она вернётся.

Эх. Всегда была горячая, как огонь.

— Хозяин, ещё пива! — рявкнул кто- то из гудящей толпы, и Хенес устало вздохнул.

— Миса, давай, принеси им ещё пива, — попросил Хенес, присаживаясь. Выпрямив ноги, он скривился — колени глухо ныли.

— Тяжёлый день? — спросил здоровенный тип со шрамами через всё лицо, присаживаясь на стул перед стойкой.

— Да не то слово, — покачал головой хозяин. — Раньше я жаловался, что тут слишком мрачно и тихо. А теперь, когда тут полно народу, я бы многое отдал за старые времена.

— Вы, веспремские, всегда цените тишину, — хохотнул шрамированный тип. — Какие- то вы все мрачные.

— Такой уж у нас город, — развёл руками Хенес. — Налить чего?

— Если есть — виски. Только келморского.

— Есть, чего ж не быть, — вздохнул Хенес, разворачиваясь к рядам бутылок.

Пока он искал бутылку, его взгляд сам собой переместился на окно.

На вечерней улице снова лил дождь. Люди, сгибаясь под плащами, сновали туда- сюда, бросая полные сожаления взгляды на двери таверны. Разумеется, у всех дела…

— Ты, часом, не келморец? — через плечо поинтересовался Хенес, доставая с верхней полки пыльную бутылку. Он любил болтать с посетителями. Они были… Интересными. И жизнь у них наверняка была интереснее его, Хенеса, жизни.

— Да, келморец, — угрюмо подтвердил здоровяк. — А что, у тебя какие- то проблемы с этим?

— Не- не, — быстро проговорил хозяин, наливая в кружку водки. — Вы отличные ребята. Сам как- то бывал в Келморе. Красивые у вас края, хоть и не очень гостеприимные.

— Что ж ты делал там- то? — насмешливо полюбопытствовал келморец.

— Служил. Пятый Кроходский полк. По молодости лет искал приключений на жопу.

— Пятого Кроходского давно уже нет, — на лице келморца появилась обида, смешанная со злостью.

— Верно. После Веруги осталось сорок человек. Полк не пополняли. Знамя забрал капитан, Маккензельд, кажется. Поэтому… — он развёл руками.

— Ну нихрена себе! — келморец выпучил глаза. — Вы ж во второй линии стояли!

— Стояли, стояли… — буркнул Хенес.

Он бы многое отдал, лишь бы забыть Веругу. Ксилматийская тяжёлая конница вкатала в землю первую линию обороны Келмора. А вот вторая уже не поддалась так легко.

Только радости с этого было немного. Хенес помнил, как блестящая лавина накатилась на их ровный строй с рёвом, лязгом и грохотом. Помнил, как все вокруг ревели. Помнил, сколько вокруг было крови. Помнил, как запутался в чьих- то вываленных внутренностях и едва не блеванул в шлем.

И предпочёл бы не помнить.

— Так, это, идём! Мы с парнями обязаны с тобой выпить! — решительно заявил келморец. — Сегодня ж двадцать лет с Веруги, вот мы и празднуем! — он указал себе за спину, на веселящихся рыжих людей.

— Нет, спасибо… — тихо пробормотал хозяин таврены, потирая плечо. Шрам бешено чесался. — Мне нельзя пять.

— Да ладно тебе! Пару кружечек! — лицо здоровяка было наполнено детской радостью. — Ветеран Веруги, охренеть! Да тебя в пору на руках носить!

— Ну, сам- то я ходить ещё могу, — улыбнулся Хенес усталой улыбкой. — Кажется, меня зовут…

Развернувшись, он исчез в душном помещении кухни.

Хрен он пойдёт с ними пить. Ему нельзя пить.

— Ты в порядке? — спросил у него Ворен, худющий повар с рыбьими глазами. — Ты, это, присядь, может?

— Да всё в порядке. Я тут чутка посижу. Что- то сердце прихватило.

— А. Это дело опасное, да, — кивнул повар и вернулся к разделочному столу. Нож в его руке замелькал быстро, нарезая из огромного куска мяса тонкие ломти.

Каждый раз, когда нож пронзал мясо, шрам хозяина таверны неприятно покалывало.

А нож всё нарезал ломти мяса.

Как меч в руке Хенеса нарезал ксилматийских крестьян.

Он сглотнул и закрыл глаза, стараясь унять разошедшееся сердце.

Он слишком хорошо помнил всё это. Воспоминания о кровавых схватках будоражили и угнетали его.

Он тихо всхлипнул.

Не хватало только уйти в очередной запой.

Внезапно занавеска шелохнулась, и на кухню зашёл человек во всём чёрном. Он держал в руках шляпу, а его седые, мокрые волосы падали на лицо.

— Какого демона?! На кухню нельзя! — рявкнул Ворен, оборачиваясь, однако мужчина распахнул плащ и дотронулся до медальона.

Ну что ж за день, с отчаяньем подумал хозяин, вставая.

— Добрый вечер, господин юстициар, — вежливо произнёс он. — Не могли бы вы… Ну, с вас вода течёт…

— Я ненадолго тут. Где вход в подвал? — хриплый голос резанул по ушам.

— Э- э… — Хенес почувствовал, что обильно потеет. Это от жары на кухне или от вопроса этого типа? — В подвале… Подвал затопило, господин.

— Да что ты, — покачал головой юстициар, делая шаг вперёд. — Я пришёл поучаствовать.

Хенес обомлел.

Ну великолепно. Сначала Робартон, а теперь ещё и этот. Вроде бы Хенес про него слышал — Мрачноглаз, что ли?..

Ну за что ему это, за что?!

— Идите во внутренний дворик, дверь сразу за горном.

— Спасибо, — буркнул юстициар, тяжёлой походкой направляясь через всю кухню. — Робартон за это платит?

— Нет, но… — испуганно залепетал Хенес, проклиная свою тупость.

— Скажу, чтобы платил, — отрезал юстициар.

— Нет- нет, не надо! — вхвизнул Хенес. Ему не хватало ещё проблем с этим чокнутым Робартоном. Когда они говорили в прошлый раз, юстициар чуть не прибил Джаспа. Ему не хотелось терять сына из- за каких- то дурацких разборок юстициаров.

Ему вообще не хотелось терять сына!

— Всё в порядке, — заверил юстициар, уже выходя во внутренний дворик. — Мы с Ирвином… Друзья.

— Нет! — взывал Хенес, рванувшись за юстициаром. — Ворен, скажи, чтобы кто- то отмыл то, что он тут натоптал! Стойте!

Юстициар уже пересёк двор, прошёл горн и скрылся за дверью.

— Нет, нет, нет, — шептал себе под нос Хенес, разбрызгивая воду из- под ног и хромая вслед за юстициаром. Он уже видел такое — один юстициар вздорит с другим, и с этого начинаются проблему у всех, кто как- то с ними связан.

Он рванул на себя дверь, и на него тут же налетел хриплый, многоголосый рёв.

— Бей! Бей! Бей!

— Давай, парень, я поставил на тебя двадцать фольтов!

— Ну, пни его!

— Э, он чего, укусил его?!

Скользкие ступеньки узкой лестницы вели вниз. Впереди, на фоне света факелов, чёрным пятном маячила спина юстициара.

— Погодите, пожалуйста! — взмолился Хенес, ковыляя по лестнице. Боги, как же он ненавидит лестницы!

Внизу, в просторном и сыром помещении, было народу примерно столько же, сколько и в зале таверны. Эти люди, нидринги и аргринги стояли вокруг небольшого пятачка, засыпанного песком.

А на этом пятачке человек и аргринг избивали друг друга.

— Ну, бей, бей! — подбадривали окружающие, улюлюкая и вопя.

— Ещё двадцать на клыкастого!

— Давай, по почкам его!

— Заткнитесь нахер! — прорычал аргринг, мощным ударом откидывая от себя жилистого человека.

Хенес взволнованно закрутил головой, ища Мрачноглаза.

Юстициар сидел на нагромождении бочек, свесив одну ногу и слегка болтая ей. Его бледное лицо выдавало возбуждение.

Хенес проталкивался сквозь толпу под улюлюканье и звук ударов.

— Господин юстициар… — жалобно проговорил хозяин таверны, исподлобья глядя на седого.

— Успокойся, — отмахнулся юстициар, жадно наблюдая на боем.

Аргринг, рассыпая песок во все стороны, впечатал огромный кулак в живот противнику. Его хрип не был слышен за разноголосым воем.

Кто- то явно рисковал потерять кучу денег, и потому выл разочарованно. А кто- то — восторженно.

Аргринг, согнув человека, ударил его коленом прямо в лицо и опрокинул его в песок. Вверх поднялось облачко пыли.

Всё вокруг утонуло в надламывающемся, многоголосом вопле.

— Неплохо, да? — спросил юстициар, соскакивая с ящиков. Он принялся стаскивать с себя плащ. Вручив его опешившему Хенесу, он стянул с шеи медальон. — Не потеряй его, хорошо?

— Послушайте… — растеряно попросил хозяин таверны, принимая вещи юстициара.

— Поговорим после боя, — юстициар криво ухмыльнулся.

Стянув с себя куртку и рубаху, он развёл руками в стороны, разминаясь.

— Но…

— После, — и юстициар двинулся сквозь толпу.

Внутри Хенеса, причудливо смешиваясь с тревогой, росла обида. Он что ему, вешалка? Как будто бы ему нечего делать больше!

Впрочем, теперь уйти точно не получится.

Он горестно вздохнул, садясь на ящик. Что ж ему так не везёт? Вечно ему не везёт…

Главное, чтобы теперь невезение оставалось в хоть каких- то рамках. Ему очень не хотелось иметь проблемы со стражей. Или юстициарами.

По крайней мере, теперь от него мало что зависит. Ему остаётся сидеть тут и смотреть, что будет дальше.

Потому он устроился поудобнее, пытаясь справиться с нехорошим предчувствием.

На арене аргринг осторожно помог подняться человеку, хлопая того по плечу и что- то говоря ему. Человек в ответ улыбнулся и хлопнул аргринга в ответ.

Хенес сглотнул. Что за демоны?.. Здоровенный клыкач его только что отметелил, а он улыбается и жмёт ему руку! Может, у них тут какой- то культ?

Только этого ещё дерьма не хватало… Конечно, на первый взгляд похоже, что это — просто подпольные кулачные бои. Но… Что- то тут настораживало.

Наверное, то, что всё прикрывали юстициары. Прикрывали — а теперь ещё и участвуют.

— Я буду следующим, — рявкнул Мрачноглаз, выбираясь на арену. Люди вокруг радостно закричали, выпихивая его на песок.

— Ну что, старик, готов? — усмехнулся аргринг.

— Да, — произнёс юстициар, быстро разминая жилистые руки.

Интересно, отстранённо подумал Хенес, чем обернётся избитый у него в подвале юстициар?..

В центр арены вышел зализанный человек с рыжей бородкой.

Ох, Робартон.

— Ого! — радостно воскликнул он, завидя седого. — Сам Мрачноглаз! Что, соскучился по…

— Объявляй начало, — отмахнулся Мрачноглаз, убирая серые волосы назад.

Хенес испытал некоторое облегчение. Кажется, юстициары не собирались выяснять отношения.

По крайней мере, пока.

— Начинайте, — усмехнулся Робартон, отступая прочь.

В тот же миг подвал заполнили вопли.

— Давай, — взревел аргринг, стремительно сближаясь с Мрачноглазом.

Однако юстициар ловко ушёл от захвата и со всей силы ударил по почкам. Аргринг взвыл, а толпа возликовала.

— Двадцатку на тощего! — проревел кто- то.

— Тридцать на Карга!

— Сорок на дохляка! — неожиданно для себя, рявкнул Хенес.

Тут же его накрыла волна стыда и изумления. Какого демона он творит?!

Однако кровь уже начинала закипать, возбуждение рвалось наружу, и он напряжённо наблюдал за поединком.

Он уже часть всего этого.

Аргринг схватил юстициара за плечи и попытался бросить на пол, однако Мрачноглаз ловко выбрался из захвата и ударил локтём прямо по спине.

— Жестоко! — пробасил здоровенный мужчина с длинными чёрными волосами рядом с Хенесом. — Мне нравится!

Хенесу тоже нравилось. Даже слишком.

Бой становился всё интенсивнее и быстрее, а крик толпы — всё громче. Хенес уже и сам кричал, срывая голос.

Ярость, интерес, волнение и восторг смешались внутри сырого подвала, разливаясь по толпе. И пьянила эта смесь посильнее самого лучшего эля.

Мрачноглаз в прыжке врезал кулаком прямо в челюсть аргринга, тот ответил сильнейшим ударом в грудь.

Аргринг что- то прохрипел, отступая и сплёвывая кровь на песок. Шум толпы заглушил его. Мрачноглаз что- то ответил, и аргринг кивнул.

А затем они вновь сошлись.

— Ещё! Давай! Бей! — вопил Хенес. Старика захлестнул детский восторг, детское волнение, детская тревога. Он почувствовал себя таким живым, каким не чувствовал много лет.

А в следующий миг Мрачноглаз выкрутил руку аргринга и бросил его на песок.

Рёв толпы оглушил Хенеса, который тоже ревел. Восторг переполнял его, и он поднял вверх руки, потрясая ими. При этом он чуть не выронил шляпу Мрачноглаза, однако вовремя спохватился.

А Мрачноглаз под рёв толпы и аплодисменты помогал аргрингу подняться. Здоровяк с трудом встал, довольно улыбаясь и утирая кровь с лица.

— Вот как надо драться! Вот это поединок! — на песок вышел Робартон, держа в руке бутылку. — Лучшая драка, которую я видел! Скорость и сила! Выносливость и ловкость! Прекрасно! Прекрасно! Пожалуй, ещё одна драка, и на сегодня хватит! Так, друзья?!

Все недовольно заревели, и Робартон расхохотался, откинув голову.

— Конечно же не так! Сегодня мы дерёмся до ночи, вашу мать! — проревел он, поднимая вверх бутылку.

В этот раз его встретил довольный рёв.

— А теперь, простите, мне нужно переговорить с победителем, — и он повернулся к Мрачноглазу.

Началось, обречённо подумал Хенес, чувствуя, как его покидают остатки радости.

Робартон что- то говорил, а Мрачноглаз направлялся через галдящую толпу к Хенесу. Каждый хлопал его по плечу, хвалил, поздравлял или что- то кричал. Аргринг, удалившийся в другой конец подвала, тоже получал щедрые поздравления и хлопки.

— Откуда ты узнал, а? — допытывался Робартон, волочась за Мрачноглазом.

— Мне рассказали, — выдохнул Мрачноглаз, благодарно принимая рубаху из дрожащих рук Хенеса.

— Кто?! — недовольно нахмурился рыжебородый. — Я в первую очередь велел не рассказывать об этом месте.

— Но мне рассказали. Расслабься, — седой юстициар аккуратно натягивал на себя рубаху. По всему его телу расползались синяки, содранная скула кровоточила, и он постоянно сплёвывал кровь на пол. — Я пришёл сюда не для того, чтобы разбираться с этим всем. Я пришёл… — он запнулся.

— Выпустить пар, да? — понимающе кивнул Робартон. — Понимаю. Всем иногда нужно выпускать пар. Чтобы крышку, хех, не сорвало!

Хенес протянул юстициару плащ, и тут Робартон будто бы заметил его.

— Хенес? Ты- то что тут делаешь, старикан, а? — нахмурился он.

— Я попросил его подержать плащ. А теперь попрошу тебя платить ему. Ты в его подвале, ты имеешь с этого деньги. И удовольствие, кажется, тоже. Так будь добр — отплати этому человеку. Половину выручки — ему.

— Дружище, у нас тут особые правила. Видишь того карлика?

Хенес с волнением уставился на низкого, мощного мужчину с длинными усами. Всё лицо в ссадинах, губы кривятся в улыбке, кровь беззастенчиво вытирается белой рубахой.

— Ну, — кивнул Мрачноглаз. — И что это меняет?

— Это — Отто Форде. Владетель пристани. Видишь как разукрашен? Его отделал его же рабочий, вчера. И он тут имеет то же положение, что и тот самый рабочий. Он имеет право ставить ставки. Если ты не дрался, ты не имеешь права делать ставки. Лишь смотреть. Понимаешь? Мы тут все равны. Когда пройдём посвящение. Здесь мы выпускаем пар, Мрачноглаз. Как ты. И…

— Расскажи кому другому свою херню, — прорычал Мрачноглаз, разворачиваясь. — Не зли меня, Ирвин. Я не в том настроении, чтобы быть вежливым.

Хенес кашлянул и подал голос:

— Нет, господин, правда, не надо…

— Надо. Так будет… Правильнее. И выгоднее. И лучше, — отрезал юстициар, надевая шляпу. — И только попробуй с ним что- то сделать, Ирвин. Кое- кто тогда быстро узнает обо всём. А ты знаешь, как кое- кто любит, когда мимо его карманов текут деньги.

Рыжебородый юстициар пожевал губами.

— Ладно. Твоя взяла. Только потому, что у тебя такие красивые глаза. Пойдёшь с таким видом к Эрнесту?

— Ему наплевать, как я выгляжу. По крайней мере, пока я работаю лучше всякого отребья вроде тебя, — ответил Мрачноглаз, направляясь прочь.

— А, иди ты, — буркнул Ирвин. Как только Мрачноглаз скрылся из виду, он повернулся к хозяину таверны. — Скажи спасибо этой сволочи. Теперь праздник и на твоей улице. Одноглазый выродок, — Робартон плюнул. — Чего ты пялишься на меня?

— Вопрос задать хочу… — осторожно начал Хенес.

— Ну?

— Не хочешь выйти против меня.

Робартон недоверчиво фыркнул и покачал головой.

А затем усмехнулся и хлопнул Хенеса по плечу.

 

Глава 21

В кабинете у Эрнеста было темно.

— Я ожидал увидеть тебя в другом состоянии, — хмуро проговорил Торговый Судья, ловко перекладывая лист из небольшой стопки на стол.

— Я тоже, — тихо ответил Баэльт, переминаясь с ноги на ногу. Эрнест, неодобрительно покачав головой, возвращаясь к работе.

Судья выглядел не очень — старческая кожа стала почти прозрачной, под глазами запали глубокие тени, а сам он осунулся. Усугубляла его вид и общая обстановка — вместо обычного маниакального порядка кабинет был завален стопками бумаг и журналов.

А на рабочем столе придирчивый глаз юстициара заметил пару пятен. Похоже, Торговый Судья теперь даже ел здесь.

Кажется, дела идут совсем плохо.

В затянувшемся молчании утренний дождь звонко хлестал по стёклам.

— Я присяду? — наконец, подал голос Баэльт.

— Мне не до церемоний, — отмахнулся Торговый Судья, вновь погружаясь в чтение. — У меня полно проблем, если ты не заметил. И у тебя, между прочим, тоже.

— Только я не разбираюсь с какими- то глупыми бумажками, да, — Баэльт притянул стул и осторожно сел на него, вытягивая ноги.

— Да, ты вообще ничем не занимаешься, — фыркнул Эрнест, скрипя пером по бумаге. За окном громыхнуло, и он, нахмурившись, слегка покачал головой. — Раньше я жаловался, что в Веспреме ничего не меняется. Один и тот же дождь, который идёт не в радость моим старым костям. Гром, который мешает работать. Но теперь, знаешь ли, я рад таким мелочам, которые остались такими же. Потому как всё остальное катится к демонам.

— Тут вы правы, — Баэльт нахмурился. — Вас подставляют.

— Это и идиоту понятно! — раздражённо прошипел старик. — Скажи мне что- нибудь новое.

Баэльт молча извлёк веточку плакта из внутреннего кармана.

— Я закурю?

— Нет. Я позвал тебя сюда не для того, чтобы ты расслабленно пялился в потолок.

— И зачем же тогда? — безучастно поинтересовался Баэльт, сразу пряча плакт обратно.

— Мне нужен совет юстициара. И просто разумного человека, — Эрнест отложил документ в сторону и принялся за следующий. — Какой идиот может стоять за этим, а? Объясни мне.

Мрачноглаз с усмешкой покачал головой.

— Три дня назад рабочие ткацкого цеха святого Фролле вышли протестовать против низкой платы. Напомните, что вы сделали?

На лицо Торгового Судьи набежала тень.

— Я не могу позволить городу волноваться сейчас! Я почти наверняка протащу через Совет закон о минимальной плате в следующем…

— Протестуют они сейчас, — Баэльт меланхолично покачивал ногой, пытаясь успокоить тревожное чувство в груди. — Я был там в тот день. И видел, что делала стража с протестующими.

— Это необходимо…

Баэльт демонстративно фыркнул.

— Они даже не сопротивлялись. А стража просто сомкнула щиты и пошла на них, — Баэльт поднял взгляд на Эрнеста. Старик замер в кресле, бледный и растеряный. — Люди падали — они шли по ним. Били дубинками всех подряд — и женщин, и мужчин. Хватали всех подряд, заламывали руки, надевали цепи. Вы когда- нибудь стояли безоружным перед строем бугаёв, которые грохают щитами о щиты соседей по строю?

— Это было необходимо, — слабым голосом возразил Эрнест. Дрожащей рукой он потёр слезящиеся глаза. Сейчас он казался старым и бессильным. — Я не могу за один день отойти от того, что строил тут. Понимаешь? Если я завтра разрешу рабочим собираться в тавернах и пивнушках, если я разрешу им иметь организации, если позволю иметь своего представителя в Совете — что со мной сделают остальные советники? Мне нужно время на это. Не так резко. Не так в лоб.

Баэльт медленно и недовольно кивнул, соглашаясь. В этих словах была логика, да.

— А этот Малькорн… — старик покачал головой. — Он даёт им это всё — прямо сейчас и прямо здесь. Они недовольны платой сегодня — значит, сегодня же он выделит денег на выступление. Говорит, что совет не нужен, что городом должны править те, кто является его кровью.

— И что же плохого в нём? — Баэльт бросил оценивающий взгляд на судью.

Тот не рассмеялся и не фыркнул в ответ. Он тяжело вздохнул.

— Баэльт, рабочие не умеют править. Они умеют работать. А Малькорн… Он — моя противоположность.

— Делает плохое дело хорошими методами? — осторожно поинтересовался Баэльт. Тише, главное — не переступить грань…

Эрнест резко дёрнулся в кресле, как от удара.

— Иногда я начинаю боятся тебя, Мрачноглаз, — он изумлённо смотрел на Баэльта через стол. — Ты будто читаешь мысли. Да. Малькорн может победить двумя путями — моя слабость или открытая поддержка короля. Но и добьётся он тогда разного. Дам я слабину — и Совет заполонят необразованные работяги, штейгеры и мастера.

— А если он поддержит власть короля?

— Тогда Малькорн обожжётся. Не получит ничего, за что боролся. И отдаст город королю. Посмотри на то, что тут сейчас. Подавления выступлений, преследование недовольных, разгул преступности. И это- то тогда, когда для меня город — вся моя жизнь. А теперь подумай, — старик перегнулся через стол и сощурился. — Что будет видеть король в Веспреме, когда у него на руках — целое королевство? Когда всюду — враги?

— Точка на карте, — слова старика были пугающе логичны.

— Прибыльная точка на карте. Из которой нужно выжать всё. Без уступок. Без проволочек, — голос Эрнеста стал жестоким. — Да, я устроил тутдиктат. Но времена меняются. Я собрался всё, демоны меня раздери, менять! — он вздохнул, прикрыл глаза и снова сел, откинувшись на спинку кресла. — И тут начинается это всё. Я готовил почву для изменений столько лет — и тут… Ты видел листовки?

— Нет.

Эрнест с закрытыми глазами указал куда- то на угол стола.

Баэльт взял в руки пожелтевший, весь в потёках воды лист.

«Не верь Торговому диктату — сражаться за свободу надо!». И рабочий- Малькорн, протыкающий копьём змея- Эрнеста.

Баэльт сглотнул. Проклятье.

— Я отдал этому городу всю свою жизнь. А теперь они печатают вот это, — он неопределённо махнул рукой. — Мне это надоело. Понимаешь? Я же мог устроить тут настоящий порядок. Рабочие бы с улыбкой на лице шли на работу. Преступников бы не было. Стража не вымогала бы денег, не была бы соучастниками преступлений. Юстициаров бы не только боялись, но и уважали бы. Труд и страх сделали бы нас свободными от амбиций и желаний. Мы были бы счастливы. Но нет, — Торговый Судья как- то обмяк, лицо сжалось. — Я выбрал путь свободы. Решил, что нельзя делать из людей рабов. Даже счастливых. Может, пора мне сделать так, как я хотел сначала?

Баэльт изумлённо смотрел на старика и понимал, что привычная картина мира рушиться.

Он был ошеломлён и оглушён. Неожиданное откровение Эрнеста стремительно перестраивало его картину расстановки сил в Веспреме.

Малькорн хороший человек, да. Он действительно старается на общее благо. Но он не должен добиться успеха.

В отличии от Эрнеста.

Проклятье. Как же он ошибался. Каким же идиотом он был со своим детским, обиженным сопротивлением. Настоящие проблемы начались тогда, когда он начал играть в свободомыслие. И отпустил Вигора.

— Нет, не надо возвращаться на старый путь, — проговорил Баэльт дрожащим голосом. Проклятье. Как он раньше не видел таких простейших истин? — Продолжайте идти старым курсом. Люди увидят, что вы трудитесь на их благо. Начните давать им знаки. Робкие и осторожные. Такие, которые не заставят цехмейстеров взбеситься.

Проклятье. Он с самого начала был не на той стороне.

— Ты понимаешь лишь часть вопроса, Баэльт, — Эрнест помассировал виски. — Сейчас в город контрабандно ввозят оружие. Который потом нигде не сбывают. Кто- то готовит восстание, понимаешь? И лишь постоянный контроль над этим даёт мне подобие спокойствия. Я боюсь их. Боюсь протягивать им руку сейчас.

— Протяните — и не пожалеете, — Баэльт подался вперёд, вкладывая с слова всю свою убедительность. — Я же знаю, что вы — не самый плохой человек. Просто протяните им руку, дайте уступок — и они ответят вам благодарностью.

— Или устроят хаос, опьянённые победой, — Эрнест горько покачал головой. — Ты видишь лишь часть проблемы, Мрачноглаз. Возможно, из- за одного глаза, — он измотанно улыбнулся. — Самый лучший вариант — держать власть. Не давать городу упасть в хаос. А уже после моей смерти — или моего ухода — мой приемник должен продолжить мою работу. И я давно бы ушёл. Если бы приемник был.

Баэльт от тихого ужаса едва не завопил.

Как?! Как он мог быть таким слепым?! Неужели он так легко купился на разглагольствования Мурмина и Малькорна?! Неужели он настолько туп, что не заметил всего того, о чём говорил Эрнест?!

Он опустил голову от осознания собственного бессилия и идиотизма. Боги. Как же он ошибся.

— Тогда давайте наведём порядок в городе, — тихо предложил он. — И поищем вам приемника.

Эрнест медленно кивнул.

— Хорошо, что у меня есть хотя бы один верный союзник.

Наверное, тут стоило бы почувствовать стыд. Однако Баэльт не чувствовал ничего, кроме злости на себя.

— Я хочу пустить тебя по следу того, кто собирается раскачать лодку со всеми нами. Что ты думаешь по этому поводу?

— Сделаю всё, что в моих силах, — в этот раз в словах Баэльта не было ни иронии, ни насмешки.

— Я знаю, что сделаешь. Я спрашиваю — что именно ты собираешься теперь делать.

Баэльт задумался.

— У нас есть две зацепки, — начал он, пытаясь сконцентрироваться. Однако волнение было слишком велико, и мысли путались. — Рин и яд. Рин Пляшущая Тень — убийца. Наверное, лучший в Веспреме. Гарантированно убил Гуса. Скорее всего, он же убил и Вигора. На обоих телах нет следов насильственной смерти — кроме пары незначительных синяков. Вигора в петлю повесили уже после того, как накачали ядом. Так что…

— Яд, — кивнул Эрнест. — И Рин. Что с Рином? Ты объявил награду за его голову?

— Да, — Мрачноглаз почувствовал, как по его лицу пробежала дрожь, а брови сами собой хмурятся. — И ничего. Он будто бы растворился. Мой вам совет — увеличьте охрану.

Торговый Судья не выказал испуга. Лишь холодно кивнул и записал что- то в журнал.

— А по поводу яда. Где вы брали тот, что дали келморцам?

— Его изготавливал сам Гус. Рецептура демонски сложна, а приготовление очень опасно. Токсичные пары или что- то такое.

Ютициар прикусил губу, глядя в окно на медленно светлеющее небо, покрытое росчерками дождя.

— Тогда, думаю, есть один человек, который сможет нам помочь. Купер, бывший коллегист- алхимик. Я поговорю с ним. И продолжу искать другие зацепки.

Торговый Судья развёл руками с удивлённым выражением лица.

— Ну надо же! Ты начал что- то делать!

— Думаю… — Баэльт на мгновение замер, накрытый волной осознания и ужаса от того, что собирается сказать. — Думаю, что за этим всем стоит Малькорн.

Эрнест фыркнул.

— Господин Сделай- Всё- Правильно? Нет, Баэльт, он не будет играть в эти игры так. Малькорн — редкий пример соответствия того, что человек показывает и кем человек является. Он не играет так. Я тебе скажу большее — он приходил ко мне. До тебя. Предлагал свою помощь.

— Надо же.

— В обмен на освобождение Альвика.

— О, — Баэльт нахмурился. — И что вы сказали?

— Сказал, что вор должен сидеть в тюрьме. Альвику пока там безопаснее — он сотрудничает со мной. Назвал имя человека, который собирался покупать у него оружие. Взамен я оплачиваю лечение его жене и дочери.

Проклятье. Торговый Судья оказался совсем не тем, кем являл себя. Абсолютно не тем.

— И кто же был заказчиком?

— Рехан лё Шоп.

Баэльт нахмурился и зашевелил губами.

— Наоборот выходит…

— Да, я знаю, — Эрнест усмехнулся. — У кого- то в порядке с самоиронией. По этому следу тебе предстоит пройтись. Но чуть попозже. Сначала — узнать имя урода, который пытается разрушить тут всё.

— Конечно, — Баэльт нервно сжал кулаки. Ему не нравились такие дела — когда нужно искать что- то, имея такие тусклые догадки. Нужно полагаться лишь на удачу и интуицию, а не на логику. — Я найду их.

— Начнёшь прямо сейчас?

— Было бы лучше всего.

— Вот и хорошо. Тогда можешь идти, — и он устало махнул костлявой рукой.

Баэльт двинулся к выходу. Замерев на пороге кабинета, он оглянулся.

Старик полностью погрузился в работу, напряжённо сверяясь с какими- то списками.

Возможно, ему стоит поверить. Но не совершает ли он две ошибки за один день? Не позволил ли обмануть себя? Не ушёл ли со своего пути?

Впрочем, об этом стоит думать позже. Сейчас — к Куперу.

 

Глава 22

Юстициар осторожно пробирался по тесному коридору.

Этот дом не нравился ему. Резкий запах, всегда сопутствующий алхимии, множество разноцветных склянок, горы пергаментов — весь этот беспорядок накидывал некую тень безумия.

А тихие булькающие, звякающие и стучащие звуки лишь усиливали беспокойство.

— Купер? — тихо спросил Баэльт, заглядывая в небольшую комнату.

Однако там было пусто. Лишь тёмные пятна на потолке, множество склянок и исписанные бумаги.

Баэльт тяжело вздохнул и бочком двинулся дальше, выставив перед собой кинжал.

В доме у Купера часто бывали гости. Гости разного рода.

Не самого дружелюбного к юстициарам рода.

Он услышал шорох из дальней комнаты и направился туда, стараясь тихо ступать.

Этот дом может оказаться ловушкой. Приходить сюда рискованно. Но иначе- то нельзя, верно?

Сердце начинало биться всё быстрее и быстрее, дыхание сбилось.

Иначе ведь никак, демоны раздери.

Что- то грохнуло впереди — и он замер, сжавшись в предчувствии.

А затем, тяжело вздохнув, продолжил путь к источнику шума.

Ему вообще нельзя тут находиться. Ему вообще лучше не находиться в Веспреме. Рин знает, что за ним охотятся. Знает, кто открыл сезон охоты. Но он не тот человек, который позволит сделать из себя жертву. Скорее уж, наоборот.

Сглотнув ком в горле, Баэльт осторожно заглянул в комнату.

В тёмном помещении царил рабочий хаос. На столах вдоль стен валялись реагенты и алхимические наборы. Исписанные каракулями листами устилали весь пол. Стол в центре комнаты был скрыт под стеклянной, булькающей системой реторт и перегоночных кубов.

И, разумеется, регулирующий пламя горелки хозяин дома.

— Купер, — угрюмо поприветствовал Баэльт, бросая настороженный взгляд назад, в коридор. Кажется, никого.

— Расслабьтесь, — алхимик слегка махнул рукой, не отвлекаясь от своей работы. — Кроме меня никого нет. Можно было бы и просто постучать, а не влезать в дом.

— Никогда не знаешь, кого у тебя можно застать. Что ты слышал о Рине?

— Что он зол и беспомощен, — кажется, Купер смотрел на отражение Баэльта в реторте. — Между прочим, я работаю.

— Вижу, — угрюмо ответил Баэльт.

— Так какого демона вы мне мешаете? — его худое, покрытое щетиной лицо обернулось к юстициару. — Я тут занят важными вещами, Коллегия вновь прислала пару теорий, которые надо проверить…

— Купер, — Баэльт покачал головой. — Давай без этих игр, а? Мне не до этого всего сейчас.

— Я не вру, — медик- алхимик даже бровью не повёл. Просто констатация фациа.

Баэльт отмахнулся.

— Все знают, что тебя давно выкинули из Коллегии. И что ничего общего с ней ты не имеешь. Торговля плактом — на этом и обжечься можно.

Купер медленно повернулся к нему. Худющий, с грустно висящими усами и седеющими волосами, собранными в хвост, он выглядел чрезвычайно серьёзным.

— При всём уважении, вы мешаете мне, — сухой голос, мёртвая мимика. — Сейчас крайне неподходящее время для… Чего бы то ни было.

— Мне нужно задать тебе пару вопросов, а потом я уйду. Пару вопросов о «укусе василиска».

Воспалённые глаза медика немигающе смотрели на Баэльта.

— «Укус василиска»? Яд, дорогой, довольно экзотичен. Рецептура сложная, ингредиенты достать…

— Я не то хочу слышать.

— Тогда вам стоит уйти и спросить того, кто должен знать.

— Купер, я не та шваль, с который ты обычно работаешь, — проскрипел Баэльт, чувствуя, как закипает. — Меня этой холодной маской не проймёшь.

Купер развёл руками.

— Принимаете желаемое за действительное. Не лучшее качество для юстициара. Мне нечего вам сказать.

Баэльт был слишком стар для того, чтобы продолжать играть в вежливость и ждать каких- либо результатов.

Потому он схватил медика за ворот его запачканной рубахи.

— Не надо, — прорычал Баэльт ему в лицо. — Не надо, демоны раздери, злить меня! Весь ввоз сложных ядов, всё их изготовление — это всё на тебе! Кому ты в последний раз продавал «укус василиска»?!

Купер покраснел, задыхаясь, беспомощно сопя и пытаясь выбраться из хватки Баэльта.

— Я… Никому! — выдавил он.

Баэльт, приподняв его, швырнул на один из столов. Раздался звон и треск — и стол подломился. Бумага взмыли в воздух, стеклянный инструментарий зазвенел о пол.

Купер со стоном съёжился посреди этого всего.

— Лучше тебе начать говорить! — прохрипел Мрачноглаз, нависая над ним. — Я не собираюсь играть в уговоры в этот раз!

Купер закашлялся на полу.

— Начинай. Рассказывать, — Баэльту искренне не хотелось продолжать, но иного варианта в этот раз он не видел.

Просто очередной грешок на его душу.

— Я ничего не знаю! — Купер попытался подняться, но Баэльт ногой подсёк его руки. Медик со стоном- всхлипом упал.

— Ты думаешь, мне сложно выбить из тебя нужные слова, Купер? — Баэльт склонился к нему. — Правда так думаешь?!

Ему не хотелось применять силу. Ему вообще не хотелось мучать кого бы то ни было.

Но, похоже, в этот раз без этого не обойтись.

Купер поднял взгляд на Баэльта. Маска спала — тонкие губы задрожали, из глаз лились слёзы боли.

— Послушай, — он заговорил мягко и спокойно, пытаясь успокоиться и сам. — Мы можем обойтись без этого. Понимаешь? Просто сядешь и расскажешь мне всё, что знаешь.

Купер судорожно кивнул, всхлипнув.

— Вот и хорошо, — Баэльт отошёл от него на шаг. — Поднимайся. Вот так. Садись и…

Склянка взорвалась брызгами чуть правее головы, и Купер рванулся к двери.

Баэльт бросился на него, прижал к стене, выкрутил руку.

— Ты ведь понимаешь, — злобно выдохнул Баэльт, — что теперь я с тобой говорить не буду?!

Купер, скуля от боли, слабо пытался сопротивляться.

— Я ничего не знаю…

— Тогда зачем пытался сбежать, придурок?

— Испугался!

— Испугался, значит, — Баэльт сильнее выкрутил руку. Алхимик пронзительно завизжал от боли. — Ещё чуть- чуть — и я её сломаю, Купер!

— Прошу… Я не знаю! — захлебнулся визгом медик.

— А так? — плечо хрустнуло, и Купер вздрогнул, втянул в себя воздух — но не смог выдохнуть.

— О, больно, наверняка, — Баэльта тошнило от того, что он делает. Стыд и вина жгли его изнутри, но он продолжал. Так надо. — Будешь говорить?

— Мне нечего говорить! — алхимик уже открыто рыдал.

Баэльт резко бросил его на пол — подальше от двери.

— Это ведь твой занимательный эксперимент, да? — он утёр нос одной рукой, указывая другой на сложные системы алхимических приспособлений.

— Нет, — глаза Купера испуганно расширились, он протянул здоровую руку к Баэльту. — Не надо, нет!

— Я слышал, что за это изыскание тебя могут вернуть в Коллегию. Медицинские свойства вытяжки плакта?

— Нет, умоляю! — он пополз по полу к Баэльту и схватил его за ногу. — Мне нечего сказать!

— Тогда я сломаю всё это просто так, — проклятье, не доводи меня до этого, парень! Я не хочу! Не надо смотреть несчастными глазами — начни говорить!

— Уходите, прошу вас! — по впалым щекам медика покатились слёзы. — Если я скажу что- то, то они убьют меня! И вас! И наши семьи!

— У тебя ведь нет семьи, — холодно заметил Баэльт. — И у меня тоже. Так что на один страх меньше.

— Всех близких, дорогих, знакомых… — продолжал Купер, глядя в пустоту.

— Начинай.

— Нет, нет…

Юстициар осторожно дотронулся до одной из реторт кончиком пальца.

— Всё ещё нет?

— Прошу, не надо, умоляю!

С разочарованным лицом, Баэльт нарочито медленно начал медленно наклонять реторту. Та протестующе запыхтела.

— Нет! Нет! — взвизгнул Купер, глаза от ужаса выпучились. — Хорошо! Я всё скажу, только не трогайте ничего! — он попытался встать, но лишь вновь упал в кучу свитков.

— Уже значительно лучше, Купер. Значительно лучше, — прошептал Баэльт, запаливая веточку плакта о горелку. — Можешь начинать говорить, я внимательно слушаю. Начнём с имён.

Повисло молчание. Купер утирал слёзы и всхлипывал, Баэльт терпеливо ждал, сев на стол и вдыхая терпкий дым.

Наконец, медик поднял голову. В его раскрасневшихся глазах юстициар увидел помесь страха, обиды и гнева.

— Я не знаю имён.

— Да ну? — юстициар недоверчиво приподнял бровь. — А если я… — он потянулся к инструментам.

— Они заказывали анонимно! — вскрикнул Купер. — Были в масках!

Просто великолепное начало. Лучше и быть не может.

— Ладно, — недовольно проскрипел Баэльт. — Лицо, одежда, голос — всё, что ты запомнил. Мне пригодиться любая информация.

— Маска орла, — Купер опустил взгляд и потерянно всхлипнул. — На них всех были маски орлов. Говорил только один, остальные, кажется, просто громилы.

— Так, — остановил его Баэльт, хмурясь ещё сильнее. — Их было несколько?

— Ко мне каждый раз приходили четверо, и ещё несколько ждало на улице.

«Несколько. Ожидаемо, но всё равно неприятно.»

— Хорошо. Ты у них ничего не спрашивал?

— Они платили столько, что спрашивать не особо хотелось.

— Звучит, сказать по правде, не особо убедительно, — разочарованно выдохнул юстициар и потянулся к колбе с каким- то жидкостью, что стояла под перегонным кубом.

— Но я же говорю! — отчаянно подался вперёд Купер.

— Правду ли? — задумчиво спросил Баэльт, побалтывая жидкостью.

Ему не хотелось причинять вред этому человеку.

Он был принципиален и умён. Холоден и целеустремлён. Да, он преступал закон — но лишь ради выживания.

Он напоминал Баэльту о том, каким он когда- то был.

— Клянусь вам, — затараторил медик. — Клянусь Сестрой! Клянусь бездной! Клянусь всем, что есть! Клянусь прахом матери!

Прахом матери? Да уж. Доказательства так доказательства.

— Ладно, — Баэльт поставил колбу на место. — Платили монетой?

— Нет, чеком банка Тердетти, — медик пристально глядел на юстициара, замерев в ожидании. Так боится, что дело его жизни разрушат. — Счёт был подписан. Рехан лё Шоп.

Рехан лё Шоп.

Баэльт прикрыл глаз в отчаянном жесте. Проклятье. Проклятье. Проклятье.

То же самое имя, под которым кто- то заказывал у Альвика оружие.

— Рехан лё Шоп, — тихо повторил Баэльт.

— Я не вру! — испуганно заверещал алхимик. — Такое имя! Подписанный чек! Мне сразу это не понравилось, но они сходили со мной в банк Тердетти, и мне его там без проблем обналичили! Но это явно пустышка — имя задом наперёд читается…

— Я знаю, как оно читается задом наперёд.

За окном начинался ливень. Первые капли уже начали бить по стеклу, и Баэльт, встав со стола, подошёл к окну.

Люди шагали быстрее обычного или же накидывали капюшоны на головы. Дождь никак не влиял на этот бурный людской поток, что тёк через узкую улицу. Ничего нового.

Вновь серая толпа. Вновь унылый, серый день. Серый город. Серые люди.

— Ещё что- нибудь вспомнил? — спросил Баэльт, наблюдая за домом с той стороны улицы. Там какая- то женщина спешно закрывала ставни окон.

— Да, один из них при прощании выдал странную фразу, — кажется, Купер поднялся. Баэль развернулся — медик навис над своими драгоценными аппаратами. — Что- то вроде того, что новое можно построить, только уничтожив старое.

— Наверное, тяжело жить с такими убеждениями, — усмехнулся Баэльт, покачивая головой.

Его настроение улучшалось, когда он смотрел на промокающих и несчастных людей. Вода лилась на них с крыши тонкими струями, падала тысячами капель, омывала ноги бурным потоком. Высокие, тонкие дома нависали над толпой угрожающими громадами.

Это всё делало их несчастными, искупая долю их всеобщей вины.

Это всё делало Мрачноглаза довольным.

— Как думаешь, эти люди в масках — банда?

— Наверняка, — медик вернул свою холодную маску и вновь возился с реагентами. — Они сказали, что меня им посоветовал Моргрим.

— А раньше этого сказать было недосуг? — недовольно проворчал Баэльт.

— Вы мне сломали стол, разбросали записи и едва не уничтожили смысл моей жизни. Я бы предпочёл не видеть здесь вас сегодня. Так что никто не получает того, что хочет.

— Верно, — легко кивнул Баэльт, разворачиваясь. — Удачи, Купер. Доведи до ума свои опыты и сваливай из Веспрема.

Ведь ты, демоны раздери, похож на меня, мрачно подумал Баэльт, продираясь через коридор к выходу.

Ему нужно было переговорить с Моргримом Железные Руки.

 

Глава 23

Трущобы Маякового Языка давили на Баэльта.

Нигде в городе не было таких убогих лачуг и хибар, как здесь. Нигде не жили такие жалкие отщепенцы, как здесь. Всё здесь кричало об упадке — от оборванных, грязных и безумных жителей до мест их обитания. Угловатые, уродливые здания свисали с двух сторон скального языка, грозясь упасть прямо бушующие волны.

Лучше бы упали, устало подумал Баэльт, лавируя между покосившимися кучами мусора. Которые кто- то называл «домом».

Усугубляло зрелище и то, что не шёл дождь. А без дождя Веспрем становился совсем другим. И в такие дни горожане становились непривычно злыми и беспокойными. Самое проблемное для юстициаров и стражи время — три- четыре недели лета. Тусклое солнце в эти дни касалось каждой неприглядной детали Веспрема, и все вокруг будто бы сходили с ума.

Неудивительно, что все веспремцы рано или поздно начинали любить дождь. В дождь всё выглядит не так паршиво. В дождь как- то спокойнее.

Перед Старым Маяком расположилось пятеро. Три человека, два аргринга. Обвешанные оружием и угрюмые, они расположились под навесом и играли в кости.

Когда Баэльт приблизился к ним, один из аргрингов приветственно кивнул.

— Мрачноглаз. Железные Руки ждёт тебя наверху, — он указал куда- то наверх маяка.

Баэльт благодарно кивнул и дотронулся до перевязи с ножнами.

— Оставь, всё равно бесполезно отнимать, — позволил аргринг, открывая перед Баэльтом дверь.

Подъём на маяк оказался ещё одним неприятным штрихом дня. Скользкую крутую лестницу, в которой иногда отсутствовали ступеньки, явно проектировал опытный палач.

«Впрочем, маяку уже столько лет. Неудивительно, что что- то внутри обветшало- развалилось. Гораздо удивительнее то, что он вообще ещё не развалился!»

Дверь возникла из полумрака неожиданно, и Баэльт едва не врезался в неё.

— Боги, как тут много- то света, — проговорил он, шаря рукой в поисках дверной ручки. — Аж глаза- то слепит. Просто не могу.

Наконец, он открыл дверь, и по только привыкшим к темноте глазам ударило белизной погожего дня.

Тут же его овеял холодный, колючий ветер. Но что- то в этом ветре было странно.

Он пах… Только морем. Никаких запахов дыма или мусора.

— Тут свежо, правда? — голос Моргрима неприятно вклинился в шум волн.

Баэльт заслонил глаза от света рукой и перевёл взгляд на силуэт Моргрима, проступивший из белизны.

Железные Руки стоял у парапета, любуясь пейзажем города. Если вид этой огромной, дымящейся помойки можно было назвать пейзажем.

— Рисуешь? — поинтересовался Баэльт, кивком указывая на мольберт.

— Нет, знаешь, притащил его сюда, чтобы дополнял вид, — фыркнул Моргрим, аккуратно нанося пару мазков. — И не смей подходить. Мой шедевр ещё не завершён. Лучше пока посмотри на сам город.

Баэльт, глубоко вдыхая свежий морской воздух, повернулся к городу.

Да, со старого маяка он выглядел лучше, чем изнутри. Но всё ещё выглядел отвратительно. Веспрем врезался огромным чёрным пятном в зелёные холмы побережья. Огромный, мрачный лабиринт крыш. Дымящий и шумный. Сползающий тысячами домов с гигантского холма, выплёскивающийся за Внешнюю стену и затопляющий соседние холмы и луга.

Даже отсюда видно мельтешение маленьких точек- людей. Лишь Высокий Город за Второй Стеной и Торговые Палаты не подавали признаков жизни.

«Конечно, вряд ли эти богатые кровопийцы рискнут выйти на солнечный свет!»

— Да. Впечатляющее зрелище, — проговорил Баэльт. — Это как смотреть на чью- то медленную смерть. Хотя, почему как?

— Ты стал слишком разговорчив, Мрачноглаз, — Моргрим нахмурился, старательно выводя что- то на холсте. — Мне это не нравится.

— Жаль, — кивнул Баэльт, осторожно обходя фэйне и глядя на холст. Одного взгляда хватило, чтобы его брови поползли вверх.

Конечно, он не был ценителем высоких искусств, но был уверен, что Торговые Палаты на картине Моргрима… Несколько не соответствовали своему прототипу.

— Твои картины всегда такие необычные? — на последнем слове Баэльт слегка приподнял уголок рта.

Моргрима, кажется, совсем не задело это замечание. Он лишь продолжил рисовать, а затем пожал плечами и тихо проговорил под грохот волн:

— Ты знаешь, что стало с последним человеком, который крайне нетактично намекнул мне на мою бесталанность?

— Нет.

— Им кормили собак. Неделю.

Баэльт равнодушно пожал плечами, проходя мимо Моргрима к парапету и опираясь на него. Внизу бушевало море, и ветер щедро кидал в лицо брызги воды.

— Неделю? Наверное, это те самые, западные собаки, да? Которых у дам теперь модно носить на руках? Такие маленькие, с огромными глазами и большими ушами? Пугливые такие?

— Нет, — Моргрим слегка усмехнулся. — Надо же. Сарказм и ирония от тебя. В последнее время ты стал кладезем неожиданностей. Объявил охоту на Рина, всерьёз занимаешься своей работой. Поменял шляпу и плащ на этот наряд, — Баэльт скривился и окинул недовольным взглядом свою куртку с капюшоном. — Неужели надоели старые одёжки?

— Рин будет искать меня. Если ещё не ищет.

— И простое переодевание его обманет, — Моргрим с насмешкой цокнул языком. — Ну- ну. А я ещё слышал, ты даже пить бросил.

— Последнее — гнусная клевета, — невнятно проговорил Баэльт, запаливая веточку плакта.

Когда он спрятал огниво и кремень, его дрожащие руки сразу же впились в железный парапет. Ему всегда было неспокойно, когда Моргрим был рядом.

— Боишься высоты, Мрачноглаз? — усмехнулся Железные Руки.

— Странно не бояться высоты, — пробормотал Баэльт. Пусть уж этот недохудожник думает так, чем заподозрит страх перед собой.

— Ничего, привыкнешь. Главное, не блевани. Это, знаешь ли, портит творческий настрой.

Баэльт слабо кивнул и вдохнул дым плакта.

С трудом пересилив себя, он чуть- чуть выглянул из- за парапета.

Далеко внизу с рокотом и рёвом волны расшибались о скалы. Прикинув высоту, Баэльт вздрогнул.

— Замёрз? — хохотнул Железные Руки.

— Твоё нездоровое внимание ко мне меня пугает, — буркнул Баэльт, вновь поворачиваясь к Моргриму. Тот самозабвенно рисовал, чуть высунув язык.

На полотне прибавилось деталей. Контуры крыш домов, зелень лугов и холмов за стенами и…

— Это ещё кто? — спросил Баэльт, раздражённо тыкая пальцем в какое- то маленькое чудовище с огромной шляпой и в чёрном плаще, что выглядывало из- за угла холста. — Я? За что, Моргрим?

— Потому что я могу, — фыркнул фэйне, добавляя острые зубы на морду чудовища. — Как по мне, так жуть похож.

— Ты жесток.

— Ну, надо ведь мне как- то отплатить за то, что ты припёрся сюда после того инцидента в «Клинке и кружке»? Ты ведь снова будешь надоедать мне своими вопросами и болтовнёй, да?

— На то не моя воля, уж поверь. Я бы не тащился за город ради того, что мне не нужно позарез. Тем более — не тащился бы к тебе за этим. Тем более — сейчас.

— Ну, по крайней мере, я чувствую себя важным. Как поживает Каэрта? Мои ребята больше не тревожат её? — Баэльт открыл было рот, но Моргрим резко поднял руку с кистью, обрызгав замшелые камни краской. — Не отвечай, идиот. Конечно же не беспокоят. Ты же просил. А я не имею обыкновения отказывать своим друзьям. Мы же друзья, Баэльт?

Баэльт хмыкнул.

— По- моему, риторический вопрос.

Моргрим грустно вздохнул.

— А. Всё винишь меня за тот случай с наводкой на склад?

— Это была самая убогая твоя попытка убить меня. Даже обидно.

Моргрим ничего не ответил, водя кисточкой по холсту.

— Извинений, я так понимаю, будет мало? — наконец, выговорил он, тщательно вырисовывая ещё один дом.

«Извинений?! Тупая скотина, будь в Малькорне поменьше благодушия и благородства, я бы уже сидел в Котле!»

Веко Баэльта дёрнулось, и он спешно отвернулся. Не хватало ещё, чтобы этот придурок увидел его злость.

— Можешь загладить свою вину информацией.

Железные Руки глубоко вздохнул, смешивая на палитре краски.

— Ну разумеется, — Железные Руки отложил палитру на небольшую подставку и повернулся к Баэльту. — Неужто ты сюда пришёл ради какой- то цели?

— А ради чего мне ещё сюда идти? — проскрипел Мрачноглаз, разглядывая город. Где- то там сейчас кто- то в маске орла выигрывал партию, пока он тут болтал с ненормальным садистом.

— Вот именно! — Моргрим радостно хлопнул в ладоши, заставив Баэльта отойти на шаг от брызг краски. — Ты никогда не пришёл бы сюда, чтобы полюбоваться красотой Веспрема! Ты никогда, наверняка, не был на Красном Холме!

— Красном Холме? — недоумевающе хмыкнул Баэльт, быстро раздражаясь.

— Вон же он! — Моргрим указал кистью куда- то в сторону Веспрема. — Вон там, видишь? Весь красный. Это осенний лес, Мрачноглаз. И нет зрелища приятнее, чем осенний лес. Красно- золотая листва, шелестящая под ногами, шёпот засыпающих деревьев…

— Хватит поэзии, — отмахнулся Баэльт, тем не менее, не сводя взгляда с Красного Холма. — Кажется, ты хотел загладить вину.

— А ведь ты не был нигде дальше Веспрема, так ведь?

— Моргрим! — Баэльт взревел, мгновенно оборачиваясь и глядя бешеным взглядом на Железные Руки. — Заткни пасть и слушай меня! Я пришёл сюда за ответами, и ты мне их дашь, проклятый художник!

Пока он бешено дышал и старался взять себя в руки, Моргрим невозмутимо вернулся к рисунку.

— Знаешь, — донеслось до Баэльта сквозь пелену гнева, — я ведь тоже на тебя в обиде.

— В обиде?! — взорвался юстициар. — За что ты уже на меня в обиде, больной ублюдок?

— Нож для бумаги. Это было обидно, Баэльт.

— Да пошёл ты! — рявкнул Баэльт и отвернулся, часто дыша.

Нужно успокоиться. Так он ничего не добьётся. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Уже лучше.

— Не пытайся увести меня в сторону, Железные Руки, — тихо проговорил Баэльт, не поворачиваясь. — Я пришёл за ответом.

— Чтобы получить ответ, надо задать вопрос.

— Что ты знаешь о людях в масках орла и Рехане лё Шопе?

Моргрим на миг оторвался от картины и повернул изящное лицо к юстициару.

— Слышал ли я что- нибудь об орле? — спросил он с усмешкой. — Хорошая птица. Благородная и умная. Очень…

— Прекрати. Ты знаешь, о ком я.

— Не знаю.

— Не знаешь о парнях в масках в виде головы орла, которые носятся по городу и устраивают не пойми что?

— А. Об этих Орлах? — Моргрим усмехнулся ещё шире. — Нет, не знаю. В первый раз слышу.

— Моргрим, не зли меня, — угрожающий хрип вырвался из глотки Баэльта, но, кажется, Моргрима это лишь развеселило ещё больше.

— Раньше ты был менее эмоционален. Твоя новая роль тебе абсолютно не подходит, Мрачноглаз. Если хочешь узнать что- то… Что ж. Узнавай. Но не у меня. Я хочу ещё пожить. Помнишь весёлые, взрывные похождения Вигора перед его скоропостижной и грустной кончиной? Догадайся, на кого он тогда работал. Кто заказал ему взрыв. Догадайся, к кому он убежал от Малькорна.

— Это полный бред, — фыркнул Баэльт. Однако Моргрим лишь пожал плечами.

— Думай, как тебе хочется. Я говорю то, о чём судачат в тавернах и трактирах Медного Квартала, порта и Каналов. Ты перестал следить за городом изнутри. Тогда бы ты давно услышал об этих ребятах. И о Рехане лё Шопе. Они неплохо расширились за последнее время.

— Мне нужен след, Моргрим, след! — Баэльт гневно всплеснул руками. — Я сам разберусь, кто они и зачем они. Просто дай мне след.

— С чего бы?

— Ты ешь с рук у Эренста, — зло пропыхтел Баэльт. Его всё больше и больше окутывало чувство неправильности разговора, чувство того, что он теряет контроль над беседой. — Если я не достану орлов, гильдмастеры и цехмейстеры на следующих выборах выберут Малькорна. А знаешь, что он с тобой сделает?

— И что же?

Баэльт зловеще улыбнулся.

— О, застенки Котла покажутся тебе гостеприимными палатами! Ты же бывал там, в Котле. Сидел за мелкую кражу. Я узнавал. Как тебе там, а? Круглые ярусы, уходящие прямо в бездну! Необычно, наверное? Каждый день побои и миска каких- то помоев, никакой ванной, ничего, кроме решёток и холодного камня. Хочешь туда, Моргрим?! — последние слова он проревел.

Железные Руки холодно смотрел на Баэльта, сложив руки на груди. Красная краска с кисточки запачкала его фартук, но его, кажется, это не особо заботило.

Как и крик Баэльта.

— Послушай меня, Мрачноглаз… — вкрадчиво проговорил он, щуря глаза. — Ты нихрена не понимаешь.

Ноздри Баэльта гневно раздулись, но он сжал кулаки и промолчал.

— Я не шучу про орлов и господина лё Шопа.

— Он же пустышка, Моргрим, — раздражённо дёрнул щекой Баэльт.

— Он, конечно, пустышка, но ведь кто- то прячется за его именем. И те, кто прячутся, быстро подмяли под себя многих. Я уже не контролирую порт, знаешь ли.

Баэльт ошарашенно замер.

— Ты — что?

— Да- да, — Моргрим грустно качнул головой. — Более того — похоже, я уже не особо контролирую и себя. У меня же есть дочка, Мрачноглаз. Может, ты знал.

— Не знал, — тихо- тихо ответил Баэльт, окидывая Моргрима взглядом. У этого придурка? Дочка?..

— Вот- вот. И… — фэйне сглотнул. — Они нашли её, Баэльт. У меня просто нет выбора.

Баэльта обожгло ужасом.

Кто- то вот так легко сначала отобрал порт у Моргрима Железные Руки, а затем и подчинил его себе. Эрнесту эти новости не понравятся. Абсолютно, демоны раздери, не понравятся.

— Послушай, — Баэльт осторожно шагнул вперёд. — Скажи мне, кто они и где их искать. И я… Мы разберёмся с ними. Я, Эрнест и Малькорн.

Моргрим с горьким смешком покачал головой.

— Ты и Эрнест — противники. А Малькорн — пешка.

— Малькорн — пешка?! — Баэльт подскочил к Моргриму и навис над ним. Хрупкий фэйне, тем не менее, не пошевелился — лишь поднял проницательный взгляд на Баэльта. — Малькорн — и пешка?!

— Пешка, — холодно подтвердил он. — Пешка, которую пытались убрать, но которая выжила и даже оказалась полезной. Хоть и против своей воли, кажется мне.

— Моргрим, — Баэльт облизал пересохшие губы. Боги, неужели он говорит правду? — На кого ты работаешь? Скажи — и…

— Ты не слушаешь, — Моргрим прикрыл глаза на миг, будто бы вспоминая что- то неприятное. — Эрнест уже не контролирует город. Цехмейстеры собираются и готовятся делить труп города, бандиты подчиняются орлам, Малькорн науськивает рабочих. Эрнест потерял контроль, понимаешь? Если бы не страх перед стражей, город бы давно рухнул в бездну.

Баэльт напрягся и сделал нервный шаг назад.

— Ты блефуешь.

— Мрачноглаз, — Моргрим устало и тяжело посмотрел на него. — Невысокая. Черноволосая. Красивая. На скуле — маленький шрам. Глаза синие, как у меня. Полуфэйне. Как ты. Найди её — и я вернусь на вашу сторону и сделаю всё, что могу. Пока мои руки связаны.

— Моргрим, — по спине Баэльта пробежали мурашки. — Прошу, скажи, что ты шутишь.

Фэйне грустно покачал головой.

— Если бы. Если бы. Я даже скажу тебе чуть больше, чем следовало бы — Рин теперь работает на них. Если не работал на них всё время.

Сердце Баэльта ухнуло куда- то в пропасть, а разум очистился на пару мгновений в вспышке ужаса.

— Рин. Работает на них, — потерянно повторил он. — Твою мать.

— Вот- вот. Твою мать, — Моргрим пошарил рукой под фартуком и протянул Баэльту небольшую книжечку. — Это журнал платежей банка Кордотте. Ты не представляешь, чем я рисковал, пытаясь выкрасть его. Найди посредников, вносивших золото на счёт Рехана ле Шопа. Вытряси из них информацию. И найди мою дочь. Прошу, — в глазах заправителя всех головорезов Веспрема была глубокая тоска. — Умоляю. Я сделаю всё, если ты вернёшь её.

Баэльт медленно кивнул, принимая журнал.

— Работай с записями вдали от ненадёжных глаз. Если кто- нибудь узнает… — Моргрим закрыл глаза и обречённо покачал головой.

— Конечно, — Баэльт сдержанно кивнул. — Я найду её. Обещаю.

Твою мать. Он чувствовал, как почва уходит из- под его ног. Чувствовал, как и он, и Эрнест, и Малькорн проваливаются в бездну. Весь грёбаный город.

— Моргрим. Учти. Если ты соврал мне… — прорычал Баэльт, однако фэйне отмахнулся.

— Прекрати. Просто найди её.

Баэльт осёкся. Вздохнул солёный бриз. И кивнул.

— Удачи, — юстициар замер у двери вниз. — Хорошая картина, на самом- то деле. Интересная.

Моргрим вяло кивнул.

— Спасибо. Найди дочь — и она твоя.

«Да не дайте боги…»

Баэльт закрыл за собой дверь и тяжело выдохнул.

Он знал лишь одно место в городе, в котором можно спокойно и вдумчиво изучить записи.

 

Глава 24

Баэльт был страшно зол. Ему пришлось тащиться через весь город, в Медном квартале его прижали к стене и попытались ограбить. Его злила собственная беспомощность, собственный испуг перед каждым встречным, в котором он видел Рина.

Его бесило осознание, что этот город изменился — без его ведома и участия.

У него было множество причин, чтобы быть злым сегодня. Он часто дышал, выдыхая пар и не скрывая неприязни ко всему живому вокруг. Немногочисленные встречные отшатывались от него в испуге, пока он добирался сюда.

Однако человек перед ним улыбался. Стоял босым на холодном и мокром камне, одетый лишь в промокшую одежду — но улыбался.

Возможно, секретом такого глупого поведения было то, что человек был ребёнком.

— Привет! — пропищал мальчишка, странно глядя на Баэльта.

Баэльт угрюмо кивнул в ответ, стараясь обогнуть ребёнка.

— Это ты Мрачноглаз? — спросил ребёнок, делая шаг в сторону и перекрывая путь Баэльту.

Рука юстициара метнулась к мечу, он встревоженно огляделся на вечернюю улицу. Пустая улица, из дома напротив слышался звон битой посуды и мужской крик.

Ничего подозрительного. По крайней мере, пока.

— Кто тебя послал? — сипло спросил Баэльт, напрягаясь. Отпрыгнуть вовремя, если откуда- нибудь выскочит Рин, увести его подальше от дома…

— Госпожа Каэрта. Она разрешила называть её мамой, но она не мама.

Баэльт нахмурился, поток мыслей сбился и запутался в клубок.

— Чего? — спросил он, чувствуя, как голова сама собой клонится набок в изумлении.

— Каэрта сказала, что мне надо встретить её мужа. Мрачноглаза. Это же ты, да? Это выходит, я могу называть тебя папой?

Баэльт почувствовал, как веко пару раз дёрнулось. Дыхание вырвалось из груди облачком пара с едва слышным хрипом.

— Ты не похож на папу, — продолжал тихо рассуждать ребёнок, потерянно глядя на юстициара. — У него были усы. Светлые.

— А ну- ка отойди, — Баэльт без труда отодвинул мальчишку с пути и распахнул дверь. — Каэрта!

Внутри царило приятное тепло и полумрак. Отблески свечей плясали на пузатых бутылях и склянках, искря и переливаясь. Покупателей, кажется, не было, и лекарша скучала, изучая за прилавком какую- то книгу.

— О, ты вернулся! — Каэрта со счастливой улыбкой подняла на него взгляд, но, увидев его лицо, она озабоченно нахмурилась. — Что- то не так?

— Что это за парень? — если раньше он был просто зол, то теперь он был в бешенстве. — Что это за, демоны дери, парень и что он несёт?!

В её глазах росло непонимание. Которое быстро сменялось гневом.

«И это она злится?!»

— Его родители жили в двух домах отсюда, они… — она бросила взгляд за спину Баэльта и нахмурилась. — Эвет! Что я тебе сказала? Ждать в комнате!

— Там скучно, — парень не оправдывался — просто пусто констатировал факт. — И я встретил Мрачноглаза.

— Не надо его так называть, малыш, — ласково проговорила Каэрта, гладя его по голове. Подняв взгляд на Баэльта, она нахмурилась и призвала к молчанию.

«Молчать?! Теперь она меня затыкает?! Да кого демона?!»

— Иди наверх, переоденься. Скоро сядем ужинать, — и она подтолкнула мальчика в сторону лестницы.

Мальчик рассеяно кивнул, уже поднимаясь по лестнице. Каэрта смотрела ему вслед с застывшим выражением чистого восторга.

И тоски.

А потом повернулась к Баэльту.

— Он не преступник, Баэльт, он ребёнок! Не смей с ним так обращаться!

— Да, ты права. Он ребёнок. Чей- то ребёнок. И явно не твой. Где его родители? — проскрипел Баэльт, снимая шляпу и бросая её на стойку.

— Их вчера убили, — она медленно подошла к нему. — Они возвращались переулками с какого- то представления. Знаешь, этот открытый театр на пересечении Варной и Левой?

— Знаю, — Баэльт медленно кивнул.

— У него на глазах убили, — Каэрта опустила голову. — Чудо, что он хотя бы говорит и реагирует на всех нас. Может, ещё не понял, что случилось.

— У него есть родственники? — Баэльт раздражённо запрокинул голову.

— Нету. Дом конфисковали. Его либо забрали бы в приют Матушки Элле, либо бы выкинули на улицу. И я решила…

— Что сможешь ему быть матерью?! — взревел Баэльт, чувствуя, как ярость бурлит в крови. Да какого демона?! — Что я могу быть его отцом?! Каэрта, да что с тобой не так?!

Губы лекарши задрожали, а по щеке стекла первая слеза.

— Ему некуда идти, он напуган и одинок, и я…

— Что — я?! — Баэльт метался туда- сюда, размахивая руками. — Каких демонов, Каэрта?! Тебе не пять лет, чтобы творить такое! Не пять!

Юстициар гневно уселся на стойку, хватив себя рукой по лицу. Боги, что теперь делать?.. Не выставлять же парнишку на улицу…

— И что нам теперь делать? — тихо спросил он, разведя руками в стороны. Лично у него не было никаких идей. — Давай, скажи, что нам теперь делать. Давай, — он махнул рукой, предлагая действовать.

Каэрта всхлипнула. Один раз, очень быстро. Потом ещё раз, протяжнее. А потом опустила голову и заплакала.

«Просто великолепно. Она ещё и плачет.»

Он почувствовал острый приступ вины. Протянув к ней руки, он тяжело вздохнул, подзывая её.

Тихо всхлипывая, лекарша позволила ему обнять себя.

— Ему… — её всхлипывания вклинивались в речь. — Ему некуда идти. Он… Он один. Совсем один! Ему никто не… Не поможет, понимаешь?

— Понимаю, понимаю, — он успокаивающе погладил её по спине. Она благодарно обмякла у него в объятиях. — Понимаю.

Каэрта отникла от него.

— Значит, всё в порядке?

Баэльт потёр переносицу, напряжённо размышляя.

— Я могу устроить его в Казармы. Его выходят, сделают из него…

— Нет, Баэльт, — она мягко положила руку ему на грудь. — Ему нельзя в Казармы. Ему нужны забота и ласка.

— Послушай, ему не место в этом доме…

— Баэльт, — она отпрянула от него, лицо исказилось гневом. — Это мой дом! Мой! И мне решать, кому тут место, а кому нет!

— Послушай…

— Нет, ты послушай! — её крик резанул по ушам и заставил замереть в ошеломлении. Она раньше никогда не кричала. — Он остаётся здесь — и точка!

— Но… — Баэльт поднял руку, собираясь возразить. И тут же получил по этой руке.

— Ты понял меня, Мрачноглаз?! — она гневно встала перед ним. — У него никого нету, его мать и отца убили у него на глазах, а ты предлагаешь отдать его солдафонам на воспитание?!

— Ему здесь не место, это наш с тобой дом, а не… — мягко произнёс Баэльт, стараясь не вызвать её гнева.

— Если ты так считаешь — возможно, это твоё место не здесь! Ты больше нравился мне, когда не играл в эмоции! Тогда ты хотя бы догадывался, что правильно, а что нет!

Баэльт ошарашенно замер, глядя на неё широко раскрытым единственным глазом. Каэрта была самым добрым существом во всём мире, она никогда не говорила с ним так… Ни с кем не говорила.

— За что? — едва смог выдавить он сквозь сжатые зубы.

Однако она отвернулась, смахнула слёзы и зло зашагала к лестнице.

— За что, Каэ? — тихо спросил Баэльт, вскакивая. — Почему? Что я сказал не так?

— Закрой лавку и помоги накрыть на стол, — тихо произнесла полуполуфэйне, поднимаясь по лестнице.

Баэльт пустым взглядом проводил её.

А затем поднялся и двинулся к двери.

— Нравился другим… — глухо произнёс он, бездумно загоняя засов в паз. — Был мёртвым — не был никому нужен. Стал живым — никому не нужен. Может, я просто никому не нужен?

Разве что как инструмент. Спасти. Найти. Помочь. Одолжить. Накрыть на стол.

Он тяжело вздохнул.

Ужин обещал обернуться кошмаром.

Небольшая столовая- кухня, находившаяся на первом этаже, всегда была чисто прибрана. Баэльту тут не нравилось.

Слишком чисто. Слишком тепло. Слишком уютно. Большой стол наводил на мысли о семейном ужине. Полочки с различными горшочками- тарелками угрожали совместной готовкой. Очаг громким треском предлагал усесться перед ним.

Баэльта передёрнуло от этого всего. Он бы с радостью убежал прочь, но… У него не было сил идти куда- либо. К тому же, тут так вкусно пахло похлёбкой.

Он устало скинул свой плащ на спинку стула и принялся аккуратно расставлять тарелки.

— Что я делаю со своей жизнью? — бурчал он себе под нос, разглядывая глубокую тарелку. — Я должен работать. Спасать этот город от него самого. А вынужден играть роль мужа- отца. Это не моя роль!

— Закрой рот и не смей даже говорить подобное при сыне, — раздалось из- за спины. Он медленно обернулся.

Каэрта хмуро прошла мимо него к очагу.

— Он мне не сын, — сумрачно ответил юстициар, усаживаясь за стол. — И тебе не сын.

— Теперь — сын, — непреклонно ответила Каэрта, надевая толстые перчатки. — И попробуй только напомнить ему, что ты — не его отец. Я не знаю, что тогда с тобой сделаю.

— Почему ты так болезненно…

— Закрой рот. Немедленно.

Баэльт опустил взгляд на сапоги.

— Стоило мне слегка надавить, и ты резко изменилась, — отрешённо заметил он, вслушиваясь в стук дождя на улице.

— Не всё же тебе меня разочаровывать, — фыркнула лекарша, ставя на стол котелок. Сняв перчатки и отбросив их, она шумно выдохнула. Замерла на месте, не двигяась.

А потом, обогнув стол, наклонилась и поцеловала его в щёку.

— Он маленький ребёнок, Баэльт, — мягко проговорила она, отникая от него. — И ему нужна наша помощь.

Баэльт хотелось встать. Хотелось опрокинуть стол. Хотелось толкнуть Каэрту. Хотелось прореветь: «Почему только он?! Почему не другие?! Почему он один?!»

Но он лишь слабо кивнул.

«Нравился другим…»

— Как скажешь… — прошептал он, прикрывая глаз. — Ты правду говорила?

— Что?

— Про то, что другим я был лучше?

Она помрачнела.

— Нет, конечно! Нет! — она обняла его, прижалась к нему. — Прости. Я не должна была так говорить.

— Но сказала, — фальшь в её словах была очевидна. — Зови — как его там? — и садись сама.

— Эвет, — она улыбнулась своей мягкой, доброй улыбкой. — Его зовут Эвет.

— Хорошее имя, — глупо проговорил он, снимая крышку с котелка. — Иди. Я пока разолью.

— Я тебя люблю, — проворковала Каэрта, выходя из кухни.

— Угм, — ответил он.

Кажется, он совсем забыл, что значит быть с кем- то. Хорошо до определённого момента. А потом, когда ты веришь, что так будет всегда, всё летит в бездну. И, чаще всего, из- за тебя самого. Ещё чаще — просто потому что ты это ты.

— …Он мрачный, — раздалось угрюмое из лавки. — Поэтому его зовут Мрачноглаз?

— Нет, он… Хороший. Просто очень устал. У него важная работа! Он юстициар! Знаешь, кто такие юстициары? — боги, подумал Баэльт, почему она так воркует?..

— Папа говорил, что это ублюдки, выбивающие дерьмо из других ублюдков.

— Эвет, что за слова?! — возмутилась Каэрта.

— Так говорил мой папа, не я.

— Твой новый папа так не говорит!

Баэльт тихо застонал. «Новый папа»… Она точно сошла с ума.

Может, настало время подойти к ней и сказать: «Каэрта, я ухожу»? Он был не против быть в её обществе. Он был не против её помощи. Временами он даже был не против того, чтобы покувыркаться с ней. Но…

Но дети? «Новый папа»? Это всё слишком. Это попахивало каким- то сумасшествием…

Надо встать прямо сейчас. Взять шляпу и плащ. Забрать те немногие вещи, что тут есть. Попрощаться, и…

— Приятного аппетита, — выдавил он сквозь зубы.

— Спасибо, — у парня был мрачный, тихий голос. Когда Баэльт стиснул зубы и прикрыл глаз, Каэрта молча вперилась в него взглядом.

— Да, — произнесла она, хмурясь. — Спасибо, дорогой.

Баэльт начал понемногу вспоминать, что такое семейный ужин. Смесь смущения, ощущения неловкости и желания побыстрее убраться из- за стола.

— Тебе нравится? — озабоченно спросила лекарша, глядя, как мальчик неловко пытается зачерпнуть похлёбку. Наконец, его усилия увенчались успехом, и он отправил в рот первую ложку.

— Вкусно, — безэмоционально проговорил он. — Очень.

Баэльт заинтересованно посмотрел на него. Механические, дёрганные движения. Пустой взгляд. Абсолютное отсутствие интереса ко всему.

Он видел такое. Чуть раньше. В зеркале.

Баэльт почувствовал, как еда встаёт поперёк горла. С одной стороны, он понимал, что похлёбка не может встать поперёк горла. Но с другой…

Он с трудом проглотил ещё одну ложку.

— Вы отдадите меня в приют, да?

Баэльт поперхнулся, а Каэрта обомлела.

— Что?! — переспросила она, округлив глаза.

— Я слышал, как вы спорили. Лучше не в приют, лучше в Казармы.

Каэрта изумлённо заморгала.

— Ешь молча, парень, — посоветовал Баэльт, не поднимая взгляда от тарелки. — Никто тебя никуда не отдаст. Если ты сам не захочешь.

— Я хочу. В Казармы.

— Зачем?

— Быть стражником. Не давать убивать людей.

— Для этого необязательно идти в приказарменный приют, — Баэльт проглотил ещё одну ложку обжигающей похлёбки. — Можешь стать юстициаром. Как я.

— Я буду мешать убивать?

— Если того захочешь.

— Хорошо. Тогда я, если можно, останусь.

— Можно. А теперь ешь молча.

Баэльт поднял взгляд на Каэрту.

Та, пару раз моргнув, робко улыбнулась ему.

Как будто есть чему улыбаться.

Остаток ужина прошёл странно. Неловкость и смущение висели в воздухе, делая еду безвкусной, а разговоры — неуместными.

Когда и с чаем было покончено, Баэльт первым встал из- за стола.

— Спасибо, — глухо проговорил он, снимая плащ со спинки стула. — Я посижу немного в лавке. Нужно кое- что изучить.

— Конечно, — Каэрта кивнула, неловко потирая шею. Смущена и озадачена. — Эвет, тебе пора спать…

— Хорошо, — мальчишка равнодушно кивнул. — Спасибо за еду. Я очень благодарен.

Баэльт, выходя из кухни, тихо и недовольно цокал языком. Эвет. За этим парнишкой нужно следить. Из таких вырастают либо убийцы- садисты, либо такие, как сам Баэльт.

Как будто бы у него и так не хватает проблем. В городе разверзлась бездна, Эрнест теряет контроль над всем, на арене появляются новые люди — а он беспомощно прячется дома у Каэрты.

«Почему всё свалилось на меня в одно время?»- думал он, подходя к окну.

В тусклом свете фонаря он увидел то, что хотел — силуэты в плащах, прячущиеся на крышах вокруг.

«Значит, старик всё же не соврал», — удовлетворённо кивнул он. Десяток стражи для охраны дома — это неплохая страховка против Рина. И ещё трое для охраны Каэрты.

Надо бы как- то с ними переговорить, что ли. Позвать их в дом. А то как- то неправильно всё выходит…

Впрочем, в последнее время всё выходит неправильно. Почему?

Ответ у него был. Он прожил довольно долго, чтобы знать — ответом в таких случаях бывает «потому что Вселенная могла».

А потому ему нужно было быстрее окунуться в работу. Стереть все глупости из головы.

Усевшись за стойку, он плюхнул журнал и раскрыл его на первой странице.

Всё как обычно. Каждая страница заверена печатью, имя, размер платежа, счёт, подписи… Это обещает быть долгим. Безумно долгим.

Когда Каэрта и Эвет прошли мимо него, он сосредоточенно листал страницы. Однако цифры и буквы проходили мимо его разума — он был слишком сыт и устал, чтобы работать.

И это безумно раздражало его. Проклятье, надо было поесть после работы! После!

Стиснув зубы и шепча проклятия, Баэльт вчитывался в записи. Ага, вот этот лорд. Ага, и ещё. И ещё. Проклятье. Ну и суммы!

Он вздрогнул, когда рука Каэрты легла ему на плечо.

— Зачем так подкрадываться? — тихо поинтересовался он, закрывая журнал и поднимая на неё взгляд.

Она довольно смотрела на него.

— Всё прошло не так плохо, как могло бы быть, — заметила она, наклонив голову. — Ты видишь? Он… Ему нужна помощь, Баэльт.

«Другим тоже», — подумал юстициар, но промолчал.

Каэрта приняла молчание за знак продолжать.

— Я не собираюсь играть роль матери. Просто мне больно видеть, как этот ребёнок страдает. И тебя я не прошу играть роль отца. Понимаешь? — она втиснулась между ним и стойкой, садясь ему на колени и обвивая его шею.

— Понимаю, — скривил лицо Баэльт. Что- то внутри него недовольно шевельнулось, требуя выразить протест. — Просто это… Слишком необычно, — скомкано произнёс он. — Люди не делают так. Берут чужих детей к себе.

— А ты против? — она улыбалась, но Баэльт уловил тень угрозы в её голосе.

— Нет, не против, — он притянул к себе Каэрту и осторожно поцеловал её в щёку. — Просто…

Просто что? Просто теперь он привязан к ней, потому что она не потянет обеспечение парня? Просто ему не хочется, чтобы их тихие отношения стали определяться чем- то ещё, кроме его прихотей?

— А, не важно, — покачал головой он. — Иди ложись. Мне сегодня нужно поработать.

— В последнее время ты всё чаще либо болтаешь с кем- то, либо разбираешься с бумагами, — лекарка подозрительно посмотрела на него. — Что это за работа такая — болтать и читать?

— Какая есть, — с трудом подавив ярость, ответил Баэльт. — Тебе что- то не нравится в моей работе?

— Не обижайся, — она улыбнулась и прижалась к нему. — Я же знаю, как важно то, что ты делаешь. Вижу, как ты устаёшь. У тебя всё получится.

— Думаешь? — недоверчиво спросил он. Она и сама не знает, что именно должно получится!

— Знаю, — заверила она, вставая. — Только береги себя. Слишком уж ты налегаешь на работу.

— Конечно, — кивнул он.

— Спокойной ночи, — она зашагала по лестнице.

— Спокойной, — бросил вслед ей Баэльт.

— Баль, — ласковое прозвище заставило его недовольно скривиться и обернуться.

Каэрта смотрела на него, улыбаясь.

— Я рада, что мы вместе.

— Я тоже.

И она, наконец, убралась.

Юстициар вздохнул.

Рад ли? На самом- то деле?

Наверное, всё же да. В конце концов, сколько можно играть в эти игрища? Она ему нравится. Даже очень. С ней хорошо, спокойно… Ну, кроме тех моментов, когда она выкидывает что- то этакое.

Баэльт закрыл глаз и улыбнулся. Ему вспомнилось, как ей кто- то принёс целый выводок щенят. Кто- то пытался утопить их, а кто- то другой выловил. И она приняла всех семерых, носясь с ними как невесть с чем.

Троих Баэльт пристроил ребятам из стражи. Говорят, псы вымахали будь здоров. Двух других забрали знакомые Каэрты.

Бродса, хромоногого, она оставила себе. Не как сторожевую собаку, а как домашнего питомца.

Он покачал головой, вспоминая, как она убивалась два года назад. Когда он умер.

Нет, нельзя её бросать, решил он, зевая. Нельзя. Она его, а он — её. Так он говорил ей? Или не ей, а Тишае?

Какая разница. Тишаи нет. А Каэрта есть. Живая и любящая.

Мысли становились всё более отрывистыми и бредовыми. Баэльт глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Ему нужно поспать.

Он закрыл глаза, вновь вздохнул и принялся медленно погружаться во тьму. Он лишь вздремнёт. Лишь…

 

Глава 25

Баэльт проснулся от холода.

В рёбра упирался угол стойки, и он, глухо ворча, приподнялся. Плед упал с его плеч на пол, когда он с хрипом выдохнул.

Боль и онемение разливались по телу, пока он рассеянно крутил головой и пытался понять.

Понять, почему нервы напряжены.

Осознание пришло внезапно, и он хлопнул рукой по стойке.

Журнала не было.

— О, не волнуйтесь, — насмешливой голос заставил юстициара замереть. — Теперь записи в надёжных руках.

— Это в твоих, что ли? — Баэльт медленно поднялся, подхватывая портупею с мечом. — Как ты прошёл мимо стражи?

— У нас свои методы.

— Методы? Теперь так называется влезание в окно? — презрительно выплюнул Баэльт, обнажая меч и направляя его на незваного гостя. — Журнал. Живо.

— Я думаю, ты сначала предпочтёшь меня выслушать.

— А я думаю, что обойдусь журналом, — по спине Баэльта пробежали мурашки. Проклятье, он что, напуган?!

— И всё же, думаю, лучше начать с разговора.

Некто сделал шаг вперёд, в тусклую полосу света.

Баэльт вздрогнул, когда на уровне лица блеснуло два глаза- бусинки. Затем из темноты выплыл слегка загнутый клюв. Затем — белое оперение, на котором играли тени.

— Орёл, — поприветствовал Баэльт.

Из- под маски раздался смешок.

— Ну, можно и так.

— Если тебе не нравится — можешь представиться.

— Нет- нет, — Орёл хохотнул. — Меня всё устраивает. А тебя?

— Меня не устраивает, что в моём доме стоит какой- то придурок в маске. С моим журналом в руках.

— Он не твой. И тот, кто его тебе дал, уже получил своё.

Баэльт грустно вздохнул. Он не мог сказать, что ему жаль Моргрима — но всё же.

— Вот как вы действуете, да? Убийства, шантаж, маски?

— Это всё, — Орёл постучал пальцем по маске, — лишь для того, чтобы запутать таких, как ты.

— Ты — просто парень на побегушках, да? — Мрачноглаз сделал осторожный шаг вперёд. — Для настоящего Орла выглядишь не очень.

— Может быть, настоящего Орла и не существует. Может быть, каждый Орёл в такой же степени, как другой. Может, настоящих Орлов несколько.

— Как таинственно, — пожал плечами Мрачноглаз, перекидывая меч из руки в руку.

— И как же ты собираешься искать тут виноватых?

— Виноваты все. В данный момент — ты. Может, я начну с тебя прямо сейчас и не прогадаю.

Лжи в этих словах было немного — Баэльт уже примеривался, как бы убить этого придурка и не заляпать всё вокруг кровью.

— Раньше ты бы так не поступил, Мрачноглаз. Мы давно следим за тобой. На тебе завязаны многие узлы этого города.

— Следите, надо же. И что же с того? — фыркнул Баэльт. Его начинал раздражать весь этот трёп, и он сделал ещё один шаг. Что- то в расслабленности Орла настораживало его, не позволяло броситься на него прямо сейчас.

— Что с того? — переспросил Орёл, резко дёрнув головой. — Мы недовольны тобой. Крайне недовольны.

— Значит, я делаю всё правильно.

— Для Эрнеста и его окружения — возможно. Но для города ли? Для тех, кто живёт за Второй стеной? Ты пытаешься бороться с приливом, Мрачноглаз, причём стоя по колено в воде. Мы вокруг тебя. Всюду. В каждом цеху и в каждой гильдии этого города. Есть даже парочка цехмейстеров, что разделяют нашу точку зрения на будущее Веспрема.

— Имён, разумеется, не будет, — криво усмехнулся Баэльт.

«Очередная угроза- предупреждение, которая на проверку окажется пустышкой.»

— Конечно же нет, — Орёл оперся на полку, и та издала протяжный скрип. — Лучше подумай головой, Баэльт…

— А чем я думал до этого? — ухмылка сама собой набежала на лицо юстициара.

— Кошельком.

Если это было ударом, то цели он достиг. Баэльт нахмурился и крепче сжал кулак.

— Вижу, что ты признаёшь правду. Это хорошее качество. Ты не так плох, как мог бы быть, Мрачноглаз. Ты стал более человечным, перестал слепо подчиняться приказам и законам. Это хорошо.

— Позволь мне решать, — Баэльт сделал ещё шаг вперёд, но Орёл покачал головой.

— А, вот дальше не надо, пожалуйста, — он быстро поднял руку, и Баэльт увидел миниатюрный арбалет.

Как же он ненавидел юстициарские арбалеты. Мелкие, ублюдочные механизмы!

Лёд растёкся по крови, и Баэльт сделал два быстрых шага назад.

— Гораздо лучше, — кивнул клювом Орёл, не опуская араблета. — Нам пока без нужды тебя убивать, а потому было бы хорошо, если бы мы обошлись без досадного недопонимания.

— И что же тебе от меня надо? — Баэльт злобно скривился. Бессилие убивало его.

— Не мне, а нам. Говорят, ты разменял Малькорна на Эрнеста. Каково это — работать на лжеца и политикана?

— Точно так же, как тебе работать на своего лжеца и политикана, — Баэльт отступил назад, завороженно глядя на арбалет. — И разница между нами заключается в том, что твои лжецы кормят тебя, а мои — меня.

— О, прекрати. Тебе без разницы, кто тебя кормит. Для тебя главное — справедливость. Как и для нас. Потому- то Малькорн и с нами.

Баэльт скривился — отчасти он был прав.

— Эрнест пытается быть справедливым, если уж на то пошло.

Орёл покачал головой в жесте недоверия.

— Как был он справедлив с Альвиком? С Рибуром? Со счетоводом Рибура? С тысячами других?

— Альвик сотрудничает с ним и получает с этого выгоду. Рибур был жертвой случая, — Баэльт сглотнул, глядя на покачнувшийся наконечник болта. Ему было противно от того, что он зачем- то начал выгораживать Эрнеста.

— Надо же. Альвик сотрудничает. Сам, наверное. Наверняка за то, что Эрнест приглядывает за его родными.

Баэльт не счёл нужным отвечать.

— Вот тебе кое- что для размышления, — Орёл нарочито медленно извлёк свободной рукой что- то из- за пазухи. Лист бумаги, сложенный несколько раз. И протянул его Баэльту. — Ознакомься.

Баэльт схватил брошенный лист и развернул его.

— Заключение о смерти и свидетельство о захоронении, — хмыкнул он.

— Да. Дочь и жена Альвика. Чуть ниже приказ о конфискации всего их имущества. Знаешь, как и где они умерли?

— Дай догадаюсь — на улице, без помощи и мучительно.

— Угадал.

Баэльт, прикусив губу, читал.

И с каждой строчкой недоверие заменялось злостью.

Эрнест. Ублюдок.

— Это ничего не меняет, — он положил бумаги рядом с собой. — Вы — всё те же преступники. Вигор работал на вас, я уверен. И Гуса вы наверняка хотели привлечь, но он отказал вам.

— Гус был слишком самолюбив, чтобы не пытаться обмануть любого своего союзника. Вигор заигрался в месть и решил, что может использовать нас. Ну и… — Орёл развёл руками. — Понимаешь ли, некоторые приказы не оспаривают. Не тебе ли это знать?

— Нет, не мне.

— Ну, по крайней мере, кроме тебя есть ещё люди, — Орёл выудил из кармана плаща что- то и поднял повыше, в льющийся через окно свет фонаря.

Баэльт мрачно уставился на ворох амулетов юстициаров. Дыхание спёрло, рука сама собой сжалась в кулак.

— Это тех, кто работает с нами, — голос Орла был насмешливым. — Все они — хорошие люди. Достойные. Желающие справедливости. Уставшие избивать протестующих рабочих и укрывать преступления города против его же жителей. Не хочешь к ним присоединиться?

Баэльт почувствовал, как ладони покрываются потом, а отсутствующий глаз начинает чесаться. Он знал, что ему предлагают, и это было…

Волнующе.

— Вербуете, значит? — отстранённо поинтересовался он.

— Похоже на то, — Орёл качнул маской, и чёрные маслины глаз блеснули. — Эрнест — тонущий корабль. И если ты с корабля не сойдёшь, то утонешь вместе с ним.

— Меньше патетики, — скривился Баэльт. Ему начинал надоедать этот нелепый разговор. — И ближе к сути.

— Ты примкнёшь к нам?

— «Ты примкнёшь к нам», — передразнил Баэльт. — К кому — нам?

— К нашему…

— Заткнись. Пытаешься выловить на справедливость? О какой справедливости может быть речь, если вы втихую захватили полгорода? Шантажи, подкупы, убийства, похищения — где тут справедливость?

— Нельзя выиграть войну без… — раздражённо попробовал начать Орёл, но Мрачноглаз прервал его осторожным взмахом руки.

— Тогда не прикрывайтесь справедливостью, — презрительно фыркнул Баэльт. — Я подумаю над твоими словами. Подумаю. Слишком уж много противоречий. Но я подумаю.

— Мы собираемся навести порядок в городе, — заверил Орёл. — Упраздним Торговый Совет. Позволим горожанам самим выбирать себе управителей. Построим справедливое общество, в котором голос каждого будет услышан.

— Звучит утопично. Мне нравится, — Баэльт кивнул. — Я подумаю. Да.

Проклятье. Как же всё запуталось. Как же всё усложнилось.

Орёл простоял несколько мгновений, не двигаясь. А затем медленно кивнул.

— Хорошо. Рад, что мы договорились. Осталось обговорить ещё кое- что, но…

— В следующий раз. Через три дня, на углу Холодной.

Орёл медленно кивнул.

— Хорошо. Прошу прощения за столько скомканный разговор, я не ожидал…

— Убирайся, — Баэльт подпустил в голос холода, и Орёл слегка поклонился.

— Скоро увидимся. И, будь добр, сделай так, чтобы Эрнест ни о чём не догадался…

— Да- да, — покачал Баэльт, делая шаг вперёд. — А теперь — выме…

Внезапный порыв сквозняка- ветра прошелестел по помещению, заставив Баэльта сощуриться. А в следующий момент комната утонула в темноте.

Сердце взорвалось стуком, меч поднялся сам собой. Голову заполнил громкий шум, а виски сдавило.

— Какого?! — хрип вырвался из горла Баэльта, и он пару раз наотмашь хлестанул мечом. Послышался звон разбитых склянок, грохот и плеск.

Нет, нет, нельзя просто так, глупо и бездарно… Только не так!

Он отскочил в сторону, ударил, ударил ещё, отскочил, упал. Рычание и скрежет стекла о пол заполнили ночную тишину.

И тут помещение вновь озарилось тусклым светом.

Каэрта в ночной рубашке сонно протирала одной рукой глаза, а в другой держала подсвечник. Она уставилась в темноту удивлённым взглядом, а затем заметила Баэльта с мечом в руке. Она молча смотрела на него и хаос вокруг, открыв рот.

А Баэльт быстрым взглядом осматривал лавку.

Пусто. Кроме него и Каэрты — никого. Абсолютно.

Его грудь часто вздымалась, он старался успокоиться. Выходило не очень.

— Ты… — начала Каэрта, и тут же запнулась. Она выглядела очень смущённой и сонной.

— Всё в порядке, — пробурчал Баэльт, отмахиваясь и делая осторожный шаг. Под сапогом захрустело стекло.

— Стой, стой, я посмотрю, — она сбежала по лестнице с тревогой на лице и аккуратно подошла к нему. — Ты… Ой!

Каэрта подскочила, едва не выронив подсвечник, а на пол упали пару капель крови.

«Демоны… Почему никогда не идёт так, как я хочу?.. Я же всего лишь просто хотел уйти. А теперь?»

— Дура, — прошептал он, бросая меч на стойку. — Стой на месте.

Юстициар осторожно подхватил её на руки, после чего усадил на стойку.

— Что тут произошло? — тихо спросила лекарша, морщась.

— Кто- то пытался залезть сюда. Я ему помешал, — Баэльт наклонился и осторожно взялся за кусочек стекла, что торчал в её ступне. — Потерпи чуть- чуть…

— Ай!

— Терпи!

— Больно же!

— Уже всё, — он откинул окровавленную стекляшку и поднялся. — Всё в порядке?

— У тебя руки в крови…

— Ничего.

— Это раны?! — она встревоженно вскочила, кривя лицо от боли в ноге. — Тебя достали?

— Не важно, — он потянулся за курткой, морщась от боли. — Извини за разгром.

— Покажи руки! — требовательно произнесла она. — Живо!

— Извини, мне нужно бежать, — он поцеловал её в щёку. — Постарайся никуда не ходить и никого не пускать к нам. Я пришлю кого- нибудь попозже, чтобы… — он осёкся. Чтобы что? Чтобы охранять их? Как? От кого? Кому можно доверять?

— Баэльт, что происходит? — она нахмурилась.

— Я потом объясню, потом, — он посмотрел ей в глаза. — Ты мне доверяешь?

Она пару мгновений смотрела на него, хмурясь. А потом медленно кивнула.

«Ну и зря», — подумал он.

— Вот и славно. Делай, как я говорю. Прошу тебя.

— Хорошо… Хорошо, — она несмело кивнула. — Ты точно в порядке?

— Не волнуйся, всё в порядке, — он быстро накинул на плечи куртку. — Будь осторожна. Я скоро вернусь.

Ночная улица встретила его приятной свежестью. Даже холодом. Ветерок пронёсся вдоль домов, заставив его придержать шляпу, а лужи — покрываться рябью. Дома вокруг мерцали светом и тихо гудели.

Своей проклятой спокойной семейной жизнью.

Когда- то он готов был отдать всё за такую встряску. Теперь ему хотелось просто побыть дома, с любимой женщиной. Выспаться. Поесть.

Сделать свою работу в спокойствии.

Но нет, демоны раздери!

Баэльт зло сплюнул и потянулся за плактом. Боги, что теперь делать?

Запалив плакт, он выдохнул дым вверх, к заполненному тучами ночному небу. А потом прошипел:

— Эрнест не должен узнать, говоришь?

 

Глава 26

Кабинет Эрнеста был погружён во мглу. Пара свечей на столе, выхватывая из темноты морщинистое лицо Торгового Судьи. Озабоченное, хмурое и сонное лицо.

— Говоришь, видел Орла? — тихо спросил он, вчитываясь в какой- то свиток.

— Да, — Баэльт втянул в себя дым плакта, стараясь успокоиться. Выходило паршиво.

Сердце стучало так, будто бы он только что поднимался по бесконечной лестнице.

— Надо же. Орла, — Эрнест отложил от себя свиток и сложил руки перед собой. В его глазах плавали усталость и сонливость. — Ты про одного из тех фанатиков, которые носят дурацкие маски? Это не могло подождать до утра?

— Ну как сказать.

— Как есть.

— Не могло, — сумрачно выплюнул Баэльт. Боги, снова вдаваться в детали, отвечать на вопросы. А времени и так в обрез.

Однако Эрнест, кажется, никуда не спешил. Он пожевал губами, уставился водянистыми глазами в глаза Баэльта и лишь потом произнёс:

— Давай, пожалуй, по порядку. Почему это не может подождать до утра?

— А разве сейчас не… — начал было Баэльт, однако Эрнест покачал головой с разочарованным видом.

— Нет, Мрачноглаз, до нормального, человеческого утра. Я понимаю, конечно, у нашей работы свои условности. Но у меня сейчас не приёмное время, — он указал рукой на невысокую стопку листов, — и у меня есть некоторая бумажная работа.

— Вам что, сложно выслушать? — Баэльт начинал раздражаться.

— Я ложусь за три часа до полуночи, — нарицательно проговорил Торговый Судья. — Сплю до трёх ночи. Поднимаюсь. Иду делать бумажную работу. Завтракаю. Принимаю посетителей. Отправляюсь в Торговый Суд, провожу несколько дел, обеда. Потом — ложусь спать до вечернего колокола. Потом поднимаюсь и делаю другую бумажную работы. Так вот, — он нахмурился. — Ты выбиваешь меня из цикла. А цикл — это важно.

— Не настолько, как то, ради чего я прибежал к вам, — Баэльт вновь вдохнул дым плакта, стараясь успокоиться. Да что с ним, демоны побери, такое?!

— Неужели? Попробуй удивить меня.

— Моргрим теперь под их крылом. Малькорн, кажется, тоже. Половина города, — Баэльт зябко передёрнул плечами, — тоже. Это они завербовали Вигора, это они его убили. И Гуса.

— Откуда ты это знаешь? — глаза Эрнеста нехорошо щурились, и Баэльт почувствовал смутное волнение.

— Переговорил с Орлом. Который вломился ко мне в дом. В обход грёбаному десятку стражи, которые должны были охранять Каэрту!

— Надо же, — Эрнест сложил руки домиком и поглядывал на Баэльта из- за них. Юстициар начинал узнавать это выражение лица. Недоверие и подозрительность. — Продолжай.

— Этот Орёл показал мне целый ворох юстициарских амулетов. Тех, кто с ними работает. Сказал, что на их стороне много цехмейстеров и гильдмастеров. И народ.

— Ага, — Эрнест кивнул и взялся за перо. — Отправлю кого- нибудь проверить амулеты…

— Бесполезно, — отмахнулся Баэльт. — Сейчас раннее утро — самое рабочее время для юстициаров. Вы не найдёте и пятерых. А если и найдёте, толку мало, — Баэльт перегнулся через стол и заглянул в глаза Эрнесту, — похоже, они везде.

Эрнест хмыкнул.

Хмыкнул недоверчиво.

«Да какого же демона?!»

— Вас что- то не устраивает? — прошипел Баэльт, подаваясь назад и хмурясь. В груди начинала разжигаться ярость. — Я нашёл след! Всё! Арестуйте счёт Рехана ле Шопа!

— С чего бы?

— Все платежи орлов осуществляются с его счёта! Устройте обыск в цехах и гильдиях, ищите любую связь с Орлами! Вытряхните весь город!

— Кхм, — Эрнест продолжал холодно смотреть на Баэльта.

— Да какого демона?!

Эрнест молча повернул лист на столе и кивком предложил Баэльту прочесть его.

Баэльт, яростно вдохнув новую порцию дыма, приступил к чтению.

После первых двух строчек он замер.

— Что это за херня? — процедил он, сжимая плакт зубами.

— А ты что, читать не умеешь? — Эрнест с силой ткнул пальцем с строчку. — Здесь написано…

— Я вижу, что здесь написано! — огрызнулся юстициар, глядя в упор на Торгового Судью. — Я спрашиваю — что это?

— Это, дорогой Мрачноглаз, донос. Донос на тебя. Подстрекательство, разговоры о слабости и никчёмности Торгового Совета, осуждение действий Торгового Судьи. И, самое интересное — сотрудничество с рабочими движениями в лице Малькорна.

Баэльт медленно кивнул, широко раскрыв глаз.

— О, — выдохнул он, выпуская струю дыма.

Что ж, это многое объясняет. Илине объясняет?

— Что скажешь?

— У меня тоже такой есть, — Баэльт злым жестом швырнул на стол несколько листов. — Раз уж в нашем городе грозит что- то за слова против Торгового Совета.

— И что это? — Эрнест с ленцой потянулся за листами.

— А вы почитайте. Вы же читать умеете, — зло фыркнул Баэльт, яростно вдыхая дым.

— Повежливее, — покачал головой старик. — Мне бы не хотелось, чтобы Мелински и Родте занялись тобой. Поздоровайся с ними.

— А, — только и смог проговорить Баэльт, глядя на выступивших из- за штор двух юстициаров.

Проклятье. Как он их не заметил?..

— Рад видеть, — радушно махнул рукой здоровенный карниец Мелински. Родте, жилистый тип с бородкой и усами, лишь окинул его подозрительным взглядом. Очень подозрительным и очень внимательным.

— Мы сядем, господин Эрнест? — поинтересовался Мелински.

— Садитесь, — пожал плечами Эрнест.

— Охрана против Рина, да? — Баэльт насмешливо покачал головой.

— Именно. Ведь один безмозглый юстициар объявил его в розыск и настроил против нас.

Мрачноглаз сжал зубы и шумно выдохнул. Но промолчал.

— Ну и что дальше? — Эрнест качнул листком бумаги.

— Потрудитесь объяснить, — от ярости тело Баэльта неприятно дрожало, требуя дать выход гневу. — Вы говорили мне совсем другое.

— Не хотел, чтобы ты отвлекался на всякую демонщину, — старые, костлявые руки скомкали уведомление о смерти дочери и жены Альвика и отправили в угол комнаты — в корзину для мусора.

— Меткий бросок, — пробасил Мелински, сидящий на подоконнике.

— Благодарю, — кивнул Эрнест. — Ну и что теперь, Мрачноглаз? Что дальше?

— Что дальше? — Баэльт оскалил зубы. — Посадите меня в Котёл, как всех несогласных?

Сердце гулко стучало, с каждым ударом он слегка вздрагивал.

Некоторое время было слышно лишь завывание ветра на улице. А затем Эрнест, прикрыв глаза, вздохнул.

— Так было нужно, — процедил старик, откидываясь в кресле. Баэльт едва слышно выдохнул, стараясь не подать признаков волнения. Это сейчас было бы очень некстати. — Понимаешь?

— Нет, — раз уж он начал говорить, останавливаться ни в коем случае нельзя.

Эрнест кивнул, и на лице его появилось разочарование.

Баэльт привык к такому выражению лица. Он рано или поздно видел его у всех, с кем общался.

— Ты отказался от истинной справедливости в пользу человечности. Не играй в эмоции, они тебе не идут. Твоя роль — хладнокровной выжигатель болезни из тела Веспрема.

— Нам брать его? — глухо спросил Родте. Баэльт почувствовал, как по венам разливается лёд, а сердце, только умерившее стук, снова начинает колотиться.

— Зачем? — Эрнест даже не повернулся к юстициарам. — Разве в нашем городе людей бросают в Котёл за несогласие или даже подстрекательство?

— Нет, конечно, — осклабился Баэльт. Боги, нужно остановиться, но он не мог! — Ведь у нас свободный город.

— Вот- вот, вот- вот, — выдохнул старик. — Покажите свои амулеты.

Мелински спокойно отогнул ворот куртки, демонстрируя свой. Родте, немного покопавшись в кармане, протянул и свой.

— Хорошо. Подождите в приёмной. Утром сменитесь.

Юстициары медленно поднялись, пряча арбалеты.

— До свиданья, господин Эрнест, — вежливо проговорил Мелински, проходя в дверь.

— До свидания, Мелински, — вздохнул Эрнест.

В кабинете вновь повисло молчание. Баэльт смотрел в потолок, выдыхая дым и стараясь успокоиться.

Кажется, только что он чудом избежал то ли Котла, то ли смерти.

Кажется, после каждой попытки выбраться из ямы он лишь падал глубже.

Тем не менее, у него был повод радоваться.

Если бы не понимал, что само появление подобных проблем — плохо.

— И что теперь, Мрачноглаз? — голос Эрнеста едва доносился из- за стука крови в висках. — Вытряхивать город, да?

— Значит, про наше недопонимание вы решили забыть, да?

— Да. Именно так. Забыть. Как будто его и не было. Не отвлекайся от темы.

Баэльт хмыкнул и прикрыл глаз.

— Вытряхивать город, да, — его жгло несогласием и злостью, но он выбрал сторону. И должен держаться её. — Составить список верных вам юстициаров. Вывести всю стражу на улицы. Раструбить о том, что Орлы убили Вигора и Гуса. О том, что они — преступники и похитители.

— А у нас есть причины считать их таковыми? С чего ты взял, что Моргрим и Малькорн с ними?

— С того, что Моргрим просил найти его дочь. Которую они похитили и используют для шантажа. Он выкрал расчётную книгу из банка Кордотте. Книга со всеми платежами орлов. Везде одно и то же имя — Рехан лё Шоп. Наш старый знакомец. Который работал с Альвиком. И эту книгу у меня отобрал этот самый Орёл.

— И ты вот так позволил?

— Так вышло, — Баэльт нахмурился. Отобрали — весьма громкая версия «забрали из- под носа у спящего».

Старик медленно кивнул.

— Ага. Значит, и тут нас обставили. И теперь ещё Моргриму не поздоровится. А что Малькорн?

— Арестуйте Малькорна, — Баэльту было неприятно произносить эти слова. Очень неприятно. — Его срочно нужно взять. Кем бы там он в их планах не был. Только без Котла.

— Хорошо, — Эрнест быстро кивнул. — Боги. Орлы. Кто бы мог подумать.

— Как вы упустили их всех? Вы что, не следили за городом?

— Я думал, это религиозная секта! — отчаянно ударил по столу Эрнест. — Я слышал, что появились люди в дурацких масках! Но… — он как- то резко поник и сжался. — Кто же знал. Как они провернули это всё? Неужели даже мои осведомители…

Он замолчал, потерянно глядя перед собой.

— Неужели все так устали от меня? — горько проговорил он.

— Это не важно сейчас, — отсёк Баэльт. — Нужно пройтись по цехам и гильдиям, Выпотрошить платёжные книги и работников. Арестовывать людей Орла. И арестовать все счета Рехана лё Шопа.

Эрнест покачал головой, явно несогласный.

«Сукин ты сын, я преподнёс тебе всё на золотом блюде, а ты опять кривишь морду!»

— Обыск всего города? Мрачноглаз, Торговый Совет после такого меня выпотрошит просто. Ты думаешь, каждый захочет показывать мне свои дела? Или, тем более, юстициарам? Да у каждого цеха обязательно найдётся склад с контрабандой! Я это знаю. И они знают, что я знаю. Но пока они не торгуют запрещёнными вещами, я спокоен. И я не могу просто припереться в их цех. По закону, каждый обыск должен проходить с осмотром всех бумаг- товаров- помещений и допросом всех рабочих. Результаты пойдут Фервену. А от Фервена — королю. И все обыски может санкционировать лишь Фервен, как уполномоченное королём лицо.

«Ого. Вот уж не знал, что этот недоносок связан с Его Величеством хоть чем- то, кроме общих букв в именах».

— До сих пор не вижу проблемы, — Баэльт с хрустом поднял голову и уставился на Торгового Судью. — Написать в бумагах вы можете всё, что угодно, вот в чём дело.

— Фервен не позволит накануне выборов выпустить из рук такой рычаг давления на меня. Не позволит и укрывать все нарушения. Более того, этот больной ублюдок увидит огромный шанс! Шанс вымести метлой всех из этого города!

— Тогда устройте обыск вы, — Баэльт криво улыбнулся. Сама мысль о том, что он неплохо уест Фервена, была демонски приятной. — Это будет будто бы торговый обыск. Поиск контрабанды. Бумаги пойдут от вас королю. Сразу же. Или не пойдут, — он криво ухмыльнулся, представляя лица цехмейстеров. — Тогда уже у вас будет рычаг, который обеспечит вам ваше место.

Эрнест отмахнулся, покачивая головой.

— Всё не так просто…

Рука гулко хлопнула по столу, заставив старика вздрогнуть. А Баэльт с перекошенным лицом начал быстро шипеть:

— Всё проще некуда! Законы в этом городе знаете только вы! И то лишь потому, что вы — долбаный легист! А вот остальным будет наплевать, когда к ним нагрянут вопящие и размахивающие вашим приказом юстициары! Подпишите бумагу — и всё! Весь город будет перевёрнут, вы сможете вить верёвки из этих гильдий и цехов! Мы вычистим город от всякой швали, мы запрём всех уродов в Котле, мы выиграем! А потом — жалейте себя, сколько вам влезет! Можете даже поменять своё отношение к горожанам, прекратить избивать и прятать в Котле несогласных! Но сейчас — не смейте отказываться!

Эрнест, сначала недовольно открывший рот, теперь лишь хмурился.

— В твоих словах есть рациональное зерно… — протянул он, явно сомневаясь.

Баэльт почувствовал, как у него задёргалась щека.

«Рациональное зерно?! Да я всё за тебя сделал, старый придурок! Всё!»

— Это — единственный наш выход, — не отмахивайся от этого решения, старик, не смей… — Мы потеряем контроль, если сейчас позволим себе играть по правилам.

— Хорошо, — Эрнест слегка кивнул и потянулся за бумагой. — Правда, риск…

— Риск оправдан, — отсёк Баэльт, морщась. Все говорят о риске! Какой, к демонам, риск, если они живут в Веспреме?! Куда уж больше риска?!

Эрнест в нерешительности замер, нервно поглаживая перо.

Да, он ненавидел этого старика. Да, он презирал его манеру обращения с теми, кто ниже его. Да, он хотел бы отправить его в Котёл и высвободить всех невинно осуждённых оттуда.

Но сейчас справедливость и закон были на его стороне. А это значит, что и Баэльт тоже.

— Ладно, — Торговый Судья, хмурясь, потянулся за чистым листом бумаги. — Ты же понимаешь, что мы с тобой собираемся обмануть половину города? И для чего?

Юстициар легко прикоснулся к своему медальону. Кажется, тот радостно подрагивал.

— Для того, чтобы другую половину привести на допрос, — с ухмылкой заявил Мрачноглаз.

 

Глава 27

Ротвер шумно выдыхал дым из ноздрей. Он всегда курил плакт, когда нервничал. И сейчас весь его небольшой кабинет затянуло белой дымкой, за которой он едва видел своего собеседника. Массивный человек с грубыми чертами, одетый в модную пёструю куртку, пока напряжённо молчал.

А когда торговец из гильдии Малого Звена молчал на встречах их маленького совета, это было не к добру.

Ротвер снова судорожно затянулся пряным дымом и взглянул на дымящуюся веточку. Проклятье, он платит по пятнадцать фольтов за штуку, а по ощущениям та же гадость, что всем продаёт Морир.

— Вы слышали, что они устроили? — голос Джонни своими уверенными нотками заставлял воздух вибрировать.

— И что же они устроили? — а вот голос Ротвера слегка подрагивал. Проклятый голос, он всегда подводил его в моменты напряжения.

— Обыск. Всеобщий, мать его, обыск.

— Обыск? — глупо переспросил Ротвер, вцепившись в бороду от волнения. Его нидрингский мозг отказывался воспринимать это слово.

— Обыск, — лицо Джонни перекосилось от гнева.

— Обыск? — из дыма выплыло изумлённое лицо Форстло, брюхастого цехмейстера кожевенников.

— Обыск! — раздражённее ответил Джонни, смерив толстяка уничижающим взглядом.

— Обыск? — тихо спросил хлипкий щегол Болдон, гильдмастер ювелиров.

— Да, обыск! — взревел Джонни, окидывая всех вокруг пылающим взглядом. — Это когда все склады и конторы потрошат, проверяют бумаги и пытаются посадить тебя в блядский Котёл! Да, обыск! Что вы поняли из сказанного мной, недоумки?!

Неловкое молчание поднялось и зависло где- то посреди дыма плакта. Ротвер догадывался, что хочет услышать Джонни. Но если он ошибается… Лучше не рисковать…

— Контрабанду нужно хорошенько перепрятать, придурки! — торговец зло харкнул прямо на пол, заставив Фостло брезгливо сморщиться.

— А я так и знал… — прошептал Ротвер, чуть- чуть улыбаясь. Он был прав! Он…

— Чего ты там вякнул?! — прорычал Джонни, и нидринг поднял руки в защите.

— Ничего- ничего! — пробормотал он. Джонни лучше не злить.

— Вот и отлично! Какие идеи по поводу надёжного места? Ротвер? Ты же проклятый таможенник! Советуй, мать твою!

Ротвер развёл руками. Мама всегда говорила, что он не отличается умом. По крайней мере, ему хватило ума научиться писать и читать, после чего пойти в Коллегию на легиста. И вот он — таможенник- сержант, у него есть свой кабинет, жена, ребёнок, и…

И он всё ещё не отличался умом.

Но мама говорила, что признание своих ошибок и слабостей- первый шаг на пути к их преодолению.

— Я не знаю, — проговорил он, разводя руками с довольной улыбкой. Мама бы гордилась им!

— Неисправимый придурок, — вздохнул Джонни, пряча лицо в ладони. — Может, у кого есть какие идеи?

— А может, не нужно ничего перепрятывать? — Болдон шумно откинулся на спинку широкого кресла. Он всегда был слишком шумным для такого хиляка, и Ротвера это злило.

Тишина воцарилась на несколько секунд, пока все осознавали сказанное.

— Что значит не нужно? — рык Джонни мог сравниться с боевыми кличами аргрингов. — Я в Котел загреметь не хочу! Как и никто из вас, думаю! Наши поставки в Келмор и Ксилматию могут накрыть, поставки в Карн уже наверняка накрыты, а ты говоришь — «не нужно»?! Ты ещё тупее Ротвера!

Ротвер довольно улыбнулся.

— Я умнее тебя, — гордо заявил он Болдону, на что ювелир лишь раздражённо отмахнулся.

— Расслабься, Джонни, — уверенно сказал щегол, потирая щёку. — Я слышал, они ищут не контрабанду, и на неё внимания обращать не будут.

Кулак с грохотом впечатался в стол, заставив всех без исключения вздрогнуть.

— Ты что, променял последние мозги на моднявые сапоги, а?! Что еще, по- твоему, могут искать юстициары Торгового Отделения, придурок?! Нет, — торговец схватил себя за побдородок. — Даже не так! Что еще, по- твоему, может искать Волфар, этот проклятый эксперт по контрабанде?! Его видят то там, то тут в порту и на складах! Так что не неси херни, Болдон, пока я добрый!

Ротвер не выносил крика ещё с детства, когда его отец кричал на мать. А потому ему было тяжело перебороть желание кинуть тлеющую веточку в лицо Джонни.

Болдон же отреагировал проще. Он встал, перегнулся через стол и процедил сквозь зубы:

— Он. Ищет. Не. Контрабанду.

Несколько мгновений было слышно лишь пыхтящее дыхание Форстло и «фуууух» Ротвера, когда он выдыхал дым.

Наконец, Джонни пару раз моргнул.

— Почему ты так в этом уверен, демоны тебя раздери? — он говорил на удивление спокойно, и это заставило Ротвера поёжится в своём кресле. Такое спокойствие не было присуще Джонни Хоггу, одному из лучших отмывателей денег в этом городе. — Я тебя спрашиваю, и спрашиваю один раз, Болдон — почему ты так в этом уверен?

— Потому что он уже нашел ее, — щегол уселся и презрительным жестом бросил платок обильно потеющему Форстло. — Волфар нашёл контрабанду. Один парень попытался навести его на нас. Но он даже слушать не стал. Не сделал абсолютно ничего. Вообще.

Глаза Джонни превратились в две пылающие щёлочки.

— Джонни, — пролепетал Форстло, и его двойной подбородок подрагивал. — Не надо.

— Кто? — прошипел Джонни. — Кто этот сукин сын?

— Какая разница, Джонни? — Болдон тоже закурил плакт, прибавляя свою лепту к потоку дыма. — Важно то, что они ищут не контрабанду. Они ищут что- то другое. И я даже знать не хочу, что. Хватит и того, что это не контрабанда, так? — он улыбнулся, как только он умел. По- доброму, дружески и приятно. С такой улыбкой хотелось забыть все ошибки улыбающегося, послушать его и…

— Нихрена не хватит!

— Джонни… — попросил Ротвер, уже отодвигаясь чуть- чуть на стуле. Может, он был не самым умным, но знал, что между Хоггом и тем, что он хочет, лучше не стоять. — Давайте лучше…

— Кто?! — Хогг снова стукнул по столу. — Неужто этот новенький, Гири?!

Глаза Болдона на миг раскрылись шире.

— Ага, — прорычал Хогг, вставая. — Значит, угадал.

— Погоди, Джонни, неужели ты?.. — потянулся было к нему Форстло, однако тут же отпрянул.

А Ротвер тяжело вздохнул.

Ему было жаль Гири, тот был хорошим нидрингом.

Но Джонни Хогг не прощал ошибок в этом деле.

Толстый пивовар вскочил и бросился вслед уходящему Хоггу:

— Стой!

— С какой это стати? — стражник смерил холодным взглядом краснолицого, на удивление безбородого нидринга, что пытался перекричать стражу в собственной мастерской. В собственном мастерской! Эти ублюдки воротили шкафы, изучали торговые книги, проверяли каждый закоулочек мастерской…

Они потрошили его детище, его мастерскую!

— Леонард! — взревел он, пытаясь найти взглядом юстициара. — Какого демона здесь происходит?!

— Так уж получилось, — безразличный голос раздался сзади.

Нидринг бросил яростный взгляд на стоявшего у входа юстициара. Тот скрестил руки на груди, безразлично глядя на работу своих подчиненных.

— Так уж получилось?! Ты помахал тупой бумажкой у меня перед мордой, и я тебя впустил, думая, что ты припёрся один! Я думал, ты устроишь аккуратный осмотр, а не этот разнос!

— Это приказ сверху, Морир. Уж прости, но я тут бессилен, — голос юстициара намекал, что, даже если бы он мог сделать что- то, он бы и пальцем не пошевелил. — Эй, Расти! Ты забыл проверить вон ту полочку, да- да, вот эту.

Нидринг в несколько шагов преодолел расстояние между ним и юстициаром.

— Наши дела, Лео, — тихо, с истеричной ноткой прошипел он, бросая частые взгляды на копошащуюся стражу.

— Нет больше никаких дел, — Леонард в своей привычной равнодушной манере потянулся, взглянув на закопчённый потолок цеха. — Наконец, пришло время наводить настоящий порядок в этой помойке. Так, кажется, сказал Мрачноглаз. А ты знаешь мои правила. Мне говорят — я выполняю. Ничего личного.

Морир от злобы и бессилия застонал сквозь плотно сжатые зубы. Ему вечно не везло! Мрачноглаз, этот ублюдок, помешанный на справедливости, явно сам навёл Леонарда сюда! Сволочь!

Почему ему, Мориру, вечно не везло? Из всех семи братьев борода не росла только у него! Именно его словили тогда на мелкой краже драгоценных камней, а не остальных пятнадцать мастеров! Это его выкинули из города, хотя обычно вор всего лишь компенсировал украденное! Это от него ушла та фэйнийка, тощая шлюха!

И это теперь у него в мастерской царствовала стража.

Он вздохнул и почувствовал укол в глазах. О, великолепно! Осталось только расплакаться перед безмозглым Леонардом!

— Не волнуйся, идиот, — буркнул Леонард, лениво щурясь на галерейку. — Фортон! Что за хрень? А ну поставь на место, тут конфисковать ничего не надо!

— Не волноваться?! — Морир поднял на него взгляд. — Ты сейчас потрошишь мою мастерскую, сукин ты сын! И сейчас ты достанешь до её сердца, и тогда вы меня подвесите за рёбра в своём грёбаном Котле!

— Морир, — Леонард лениво, не хотя перевёл взгляд на нидринга, заставив того пожалеть о сказанном ранее. — Всем плевать на твою контрабанду. Все знают, чем ты торгуешь. Твой плакт курит весь город, понимаешь? И тебя попросили не трогать. Аж трое, — Леонад выставил пятерню и демонстративно принялся загибать пальцы. — Фервен! Мрачноглаз! Эрнест! Да лучшей защиты и не придумаешь!

— Так какого же… — ошарашенно спросил нидринг, на что Леонард отмахнулся.

— Приказ.

— А какой смысл, если…

— Господин Леонард, — резкий голос прорезал воздух, заставив Морира обратить внимание на сержанта- стражника. — Взгляните на это!

Сержант протянул юстициару толстую книгу в кожаном переплете, в которой Морир с ужасом узнал свой гроссбух.

— Эм… — Морир испуганно водил глазами. — Леонард, ты же сказал…

— Сказал, — юстициар внимательно осмотрел книгу, прежде чем вяло пролистать пару страниц. — Что именно тебя здесь заинтересовало, Дересто?

— Последняя страница, первое имя в правой колонке.

Нидринг шумной сглотнул. Он помнил этот договор. Большая партия плакта, оплачено чеком из банка, обналичено и получено…

Только вот имечко было странноватое у заказчика. Морир отродясь не видал лордов в Веспреме.

Юстициар пошарил пальцем по последней странице, затем остановился ровно там, где нужно было. На мгновение все вокруг Морира замерло, а затем Леонард хмыкнул.

— Так вот оно что, — сказал он, громко захлопнув книгу. — Передайте это Мрачноглазу. Немедленно. А ты, Морир… Судя по виду, ты хочешь мне что- то предложить. Я сразу скажу «нет», но ты, забавы ради, попробуй.

— Четыре тысячи! — жалобно взвопил Алан, загораживая собой проход.

— Даю тебе последний шанс, засранец, уйти с пути, пока я тебе руки не переломал! — прорычал Ирвин.

День у Робартона не задался еще с утра. И теперь какой- то мелкий, назойливый урод в лице Алана прямо сейчас пытается испоганить его окончательно!

— Считаю до одного, — угрожающе пророкотал Робартон, делая шаг перёд.

— Пять тысяч! — снова закричал ростовщик, махая руками перед собой. — Пять тысяч, и вы оставляете мою контору в покое! Пять двести, последнее предложение! Вы обдираете меня!

— Раз, — улыбнулся Робартон, щёлкнув пальцами.

Один из стражников вынырнул из- за плеча рыжебородого юстициара, хватая Алана за шкирку.

— Херольд! — прознительно завопил ростовщик за мгновение до того, как его уткнули лицом в пол.

— Херольд? — хохотнул Робартон, разводя руками. — Кому ж не повезло с таким имечком?

Дверь, ведущая вглубь здания, с грохотом распахнулась, и на пороге возник здоровенный детина с устрашающего вида тесаком.

— А, вот кому, — кивнул Робартон, обнажая меч.

Увидев лежащего Алана и целый отряд стражи, Херольд оскалился и зарычал.

«Наверняка слабоумный»- заключил про себя Робартон, отходя в сторону и позволяя двум стражникам пройти мимо него.

— Назад, суки! — Херольд замахнулся тесаком, его взгляд панически бегал от одного приближающегося стражника к другому.

Один из стражников ловко перехватил руку с занесённым тесаком, а другой двинул ему по носу. Удар опрокинул здоровяка на пол, заставив выронить тесак и захныкать, держась за нос.

— Переройте здесь все, — беспечно сказал Робартон, откидывая ударом ноги тесак подальше от детины. — Эх, Херольд, херовый из тебя герой!

Херольд в ответ лишь застонал.

Робартон закурил, глядя, как отряд стражи стремительно погружает здание в обитель хаоса. Бумаги летали по воздуху, всюду были голоса и стук.

Хорошо работают, да. Он так никогда не работал. Ну, конечно, кроме первых пяти лет в юстициарах. О, тогда он вкалывал.

От воспоминаний о себе тогдашнем Робартон испытал ряд противоречивых чувств — желание рассмеяться, тошноту и острую грусть.

Тогда у него была жена и сын, да. Тогда было, ради кого работать. А теперь? Этот город — кусок дерьма, и никто в нём не стоит и мига из жизни Робартона. Тем более мига работы!

Ну, разве что Мэли. Юстициар улыбнулся против воли. Кажется, он влюбился. Забавно. Он, Ирвин Робартон, влюбился. И это всего лишь после одной ночи. Он ухмыльнулся, вспоминая нежные прикосновения губ Мэли, прикрыл глаза…

— Ничерта ты здесь не найдешь, ублюдок! — прошипел Алан, стараясь развязать руки. — Нихрена! Я заставлю Эрнеста уволить тебя, тупая скотина! Мало того, что я платил тебе, так ты ещё и…

— Смотри- ка! — Робартон со злорадным ликованием поднял отвратительно знакомую книгу с прилавка. Пролистав пару сотен страниц, он с своей ухмылкой ткнул пальцем. — Смотри- ка! «Ирвин Робартон, пятьсот фольтов, двадцать пять процентов, просрочка- полтора года, итого — тысяча четыреста»! О, смотри- ка, этого парня зовут, как меня! Совпадение? Не думаю!

С этими словами Робартон выдрал страницу и поднёс её к свече.

— Отсоси, ублюдок, — улыбнулся он Алану, который мрачно смотрел на это.

А долги юстициара Робартона, чадя, исчезали на глазах.

— Я про это расскажу на допросе, ты, кусок говна! — для старика он был очень смел. Может, потому, что и так чувствовал дыхание смерти за спиной?

— Накиньте этому ушлёпку сопротивление при аресте и оскорбление, — лениво махнул рукой Ирвин, отворачиваясь от верещащего Алана.

Ростовщик его больше не интересовал. Он приметил на столе кое- что намного поинтереснее. Интереснее, чем обыск десяти цехов вместе взятых. Лекарство от воспоминаний об обстоятельствах, при которых он взял долг. Воспоминания о жене и сыне…

Бутылка манила его, и он не видел причин отказываться.

— Господин Робартон, — обратился к нему капитан отряда. — Что делать с остальными записями?

— К Мрачноглазу-,отмахнулся Робартон, откупоривая вино. — Все к Мрачноглазу. Ну, если хотите, конечно, можете поискать свои долги и… Оплатить их, — он ткнул в пепел.

Капитан улыбнулся и с благодарностью кивнул.

В конце концов, он не первый раз работал с Ирвином.

— Можете сказать спасибо, капитан, — благодушно разрешил юстициар, запрокидывая бутылку.

— Спасибо, мать твою, Гири, — пробурчал Джонни, нервно вороша волосы руками.

Один- единственный фонарь освещал просторную комнату.

Джонни оглядел компанию. Разумеется. Кто ж ещё? Ротвер, безмозглый таможенник, кретин и простофиля. И Дольге, этот прохвост, что помогал им раскидать товар по торговым точкам. Если Ротвер слишком туп, чтобы бежать, Дольше слишком умён, чтобы убегать.

Юстициары — ссаные собаки, и побегут, если побежишь ты. Джонни быстро выучил эту истину. Конечно, зубов это ему не вернёт, но…

По крайней мере, больше он не пойдёт сам принимать контрабанду в порту.

— Мрачноглаз развернулся практически на весь Торговый квартал, скоро он дотянется до всего. Абсолютно, — Дольге разорвал тишину, шумно отвив вина со своей чаши. Сукин сын улыбался! Джонни почувствовал, как кровь начинает бурлить, и усилием успокоил себя. Что бы сказал ему брат, увидь его?

— Это плохо, — просто и почти радостно отметил Ротвер, покачивая головой из стороны в сторону.

— Быть того не может, — прошипел Хогг, сдерживаясь от очередного плевка.

Несколько мгновений тишина в помещении ничем не нарушалась. А потом Дольге вновь подал голос:

— Тебе надо уезжать отсюда. Особенно теперь. Нахрена ты прибил его, Джонни?

— Он мог бы вывести на нас, — тихо проговорил Джонни Хогг, опуская глаза. Он обещал брату никого больше не убивать, и вот… Он задушил какого- то тщедушного нидринга.

Лет двадцать назад он бы гордился этим. Попробуй задуши нидринга голыми руками- то! А теперь…

А теперь его тошнило. Ему было отвратительно.

— И всё же. Бери семью, деньги, всё, что можешь — и вали из города, Джонни. Тебя видели, и видели многие. Теперь проблем не оберёшься.

— У меня нет семьи, — зло отмахнулся Джонни, в один присест осушая чашу.

Разумеется, нет. С тех- то пор, как он в очередном приступе ярости пырнул брата по шее…

— Я никуда не поеду. Я был солдатом, знаешь ли. И я не привык отступать, — слова казались глупыми, но Хогг упрямо наклонил голову и продолжал говорить. — Попробую выкрутиться.

— Ну- ну, — покачал головой Ротвер, глупо улыбаясь. — Ты убил цехмейстера на людях, Джонни. Убил, хотя нужды в этом не было. Как ты выкрутишься?

Джонни бросил на него уничтожающий взгляд, однако тут же вздохнул. Дурак прав, конечно же.

— Боги с ней, с контрабандой, — покачал головой Дольге. — Они её просто конфискуют. Никаких арестов, если она в пределах разумного. Пока повязали только пятнадцать человек. Это из шестидесяти- то! А вот убийство…

Тишина снова поглотила комнату.

Я снова ошибся, подумал Джонни, гневно массируя виски. Снова! Одна маленькая ошибка, и всё летит к демонам!

— Мы можем обратиться к кое- кому за помощью… — неуверенно подал голос Ротвер.

— Ну и кому же, а? — простонал Джонни. Ротвер замолчал, явно пытаясь что- то вспомнить.

Вспоминай, придурок, вспоминай. Хогг глотнул с горла, а затем поднялся. Подойдя к грязному окну, он выглянул на улицу.

Возможно, он в последний раз имел удовольствие наблюдать этот вид из окна своего дома. Прекрасный вид на задворки рыбного магазина, полные рыбьих потрохов.

— Вспомнил! — радостно хохотнул Ротвер, даже откидываясь в кресле. — Орёл!

— Орёл? — недовольно покачал головой Дольге под непонимающим взглядом Хогга.

— У него есть свой человек среди старших юстициаров! Можно договориться!

Дольше недоверчиво сжал губы.

— Не нравится мне это…

— Не тебе одному, — сварливо отмахнулся Баэльт. — Но так надо.

— Ага, надо, — обыски не были единственным, что не нравилось Робартону. Он был человеком практичным, а потому жил одним днём. Более того, он мог с гордостью сказать, что жил одним часом.

И вот сейчас ему не нравилась эта комната. Ужасно не нравилась. Хотя бы потому, что он тратил свой час здесь.

Наверное, Мрачноглазу она тоже не нравилась. Но именно тут он сейчас сидел за большим столом, копаясь в ворохе бумаг и изучая торговые книги. Занимаясь этой скучной и рутиной работой, он чертовски напоминал Ирвину Эрнеста. Просто до жути напоминал.

«Даже занудствует так же».

— Кхм, — кашлянул Ирвин.

Баэльт оторвался от бумаг и, скривив лицо, поднял голову. Под единственным глазом залегли тени, лицо казалось измождённым, а где- то в глубине зрачка Ирвин узнал знакомое ему по допросам чувство.

Паника.

— Чего тебе? — устало спросил Мрачноглаз.

— А просто поговорить уже нельзя, а? Ты стал для этого слишком занят?

Баэльт усмехнулся усталой улыбкой, от которой Ирвина передёрнуло. Что ни говори, а улыбаться Мрачноглаз не умел. Как будто бы скалиться…

— Ты никогда не приходил ко мне просто поговорить.

«И то верно…»

— Что слышно?

— Ничего. Всё идёт более- менее спокойно. Глашатаи по всему городу вопят о том, что мы расправляемся с коррупционерами. Народ вроде бы доволен. Только вот цехмейстера кузнецов кто- то посреди улицы пырнул.

— Кто?

— А не знаю. Зато вот что у меня есть.

Робартон бросил на его стол книгу. Очередной торговый журнал, как и десятки тех, что приносили Мрачноглазу до этого.

— Что- то особенное?

— Торговая книга Алана. С тем же именем.

— С тем же проклятым именем… — глубоко вздохнул Мрачноглаз, медленно прикрывая глаз. — Ничего нового и необычного. Так какого ж хрена ты принёс её сам, а?

— Мне было скучно, и я решил…

Вместо нареканий и криков, Баэльт Мрачноглаз устало поднял руку с пером, и…

Лениво махнул ей.

— Хрен с тобой.

— Со мной- то да, а вот что с журналом, а?

— Даже не буду смотреть. Я этого лорда- Пошёл- на- Хера уже наелся до конца жизни. Он везде, понимаешь? Его следов нет толком нигде, но лёгкие отголоски — пожалуйста, везде! И везде — никаких лиц, одни маски!

— Маски? Орлиные, да? — хмыкнул Робартон в ответ на вздрагивание Баэльта. — Часто их видел во время патрулирования. Думал, новая секта какая.

Баэльт полностью отник от своих бумаг и выудил из кармана плаща плакт. Через мгновение дымок устремлялся в потолок.

— Знаешь, Робартон, — в его голосе звучало отчаянье. — Мне начинает казаться, что, если я загляну в свою сумку, то найду там маску орла. Я готов уже ко всему. Он везде, понимаешь? Один из них приходил ко мне. Показывал амулеты. С десяток. Фервен пытался вычислить их, но… — Баэльт безнадёжно махнул рукой.

— По крайней мере, ты вычистил улицы метлой! Все юстициары, даже те, кто вчера только ходил в страже, тыкают в нос всем приказом Эрнеста и хватают всякую шваль! Стоило только начать делать это без подготовки, бешено, безумно — в общем, в твоём стиле, — и всё получилось! Мы уже наловили штук сто «котельников»! И это пока! Понимаешь? Вся крупная контрабанда, до которой мы дотянулись, опечатана и конфискована! Ну, та контрабанда, которая прям вообще из приличий выбивалась… Цехмейстеры сидят тихо, а парочку даже отправили на допросы! Ты понимаешь, что это значит, а?! — Робартон распалился и теперь широко улыбался. Он вскочил, отчаянно жестикулируя- Мы победили, Мрачноглаз! Мы трахнули город!

Но Баэльт, кажется, не разделял его веселья и оптимизма.

— Мы не просто не победили. Теперь Орёл уйдёт в подполье. Всё. Мы уже наверняка упустили его. Банк Кордотте заявил, что личности, пополняющие счёт лорда носили маски, а «их политика приёма платежей общеизвестна», — он явно передразнивал кого- то. — Счёт не поддаётся аресту, а закрыть их отделение мы не можем.

— Слушай, люди в городе довольны тем, что кто- то начал наводить порядок. Цехмейстеры прижаты к ногтю. Мы выскребли самых отвратительных отбросов и отправим их в Котёл! Мы выиграли, понимаешь? Осталось не сдать позиции — и партия за нами!

— Я выиграл, да. Но… — Мрачноглаз замер, будто бы не зная, что сказать. — Но не ту битву, — Робартону на миг показалось, что он хотел сказать что- то другое.

Ирвин задумчиво потёр заросший подбородок.

— Всё в порядке, дружище, — улыбнулся он, стараясь приободрить Мрачноглаза. Да, иногда ему казалось, что это засранца назвали «Мрачноглазом» далеко не за пронзительный взгляд. — Тебе нужно выпить.

Баэльт дёрнулся в кресле. Робартон узнал это дёрганное движение.

Он тоже так дёргался, когда на долгое время забывал о выпивке, а потом вспоминал о её чудесной способности стереть из головы всё плохое.

Или не стереть. Как повезёт!

— Да, — глухо проговорил Баэльт, потирая глаз. — Выпить.

— Давай сходим, а? После работки? — Ирвин заговорщески подмигнул. — Я позову Мэл, ты позовёшь Каэрту…

— Не позову, — излишне резко ответил Баэльт. Хм, неужто у него и тут проблемы? — Не хочу, чтобы она видела, как я пью.

— Понимаю, — кивнул Робартон, мысленно обещая узнать, что у Баэльта с его нет- не- женой.

— Прихвати лучше кого из наших. Хочу отпраздновать. Если есть что праздновать.

— Есть, есть, — уверил Робартон, улыбаясь. — Без проблем всё организую!

«Это же Мрачноглаз, — тут же подумал он. — Без проблем не выйдет.»

 

Глава 28

Торговый Судья с удовлетворённым лицом перебирал какие- то листы.

— Весь Торговый Совет и более мелкие сошки ломятся ко мне на приём, — с кривой улыбкой проговорил он. — Все спешат заверить, что верны лишь идеям Торгового Совета, каждый умоляет не забирать его в котёл. Ха! Получилось!

— Да, — Баэльт потерянно кивнул головой. — Получилось. Вы выслали ещё людей к Каэрте?

— Да. Самых верных. Если эти не верны, то я даже себе отказываюсь доверять, — старик улыбнулся. — Боги, Мрачноглаз, мы переиграли их всех! Даже рабочие, даже бедняки будто бы поддерживают меня! По всему городу слышно одно и то же — «Торговый Совет занялся делом!»

— Не сомневаюсь, — безразлично проговорил юстициар, глядя в окно. По стеклу катились крупные капли дождя.

— Почему ты такой мрачный, демоны раздери? — улыбка не сходила с лица Эрнеста. — Посмотри на это! Фервен, скрипя зубами, согласился помочь! Смотри, смотри! Признательные листы! Уже трое сознались, их сейчас допрашивают!

— Никуда не приведёт, — Баэльт спрятал лицо в ладони. — Они просто спрятались, ушли в тень. Малькорна так и не нашли. Ни одного следа, ни одной маски, ни одного открытого и прямого сотрудничества. Мы просто оттянули взрыв, вот и всё. Боги, я ошибся, ошибся! И теперь они пустят Рина за мной или Каэртой!

Эрнест, вздохнув, полез под стол и извлёк откуда- то бутылку. Когда он ставил её среди бумаг, зеленоватое стекло чуть слышно зазвенело.

Такой обнадёживающий, утешающий и манящий звон, подумал юстициар, облизывая разом пересохшие губы.

— Если я не выпью сейчас, я сойду с ума. Бумаги, подписи, указы, сверки… — Торговый Судья поставил на стол два изящных кубка. — Ты, думаю, тоже сейчас сходишь с ума. Так что давай лечиться вместе.

— Мне нельзя пить, — осторожно возразил Баэльт, пододвигая стул к столу.

Бутылка была на расстоянии вытянутой руки и неуклонно тянула взгляд полуфэйне к ней.

— Ну, хотя бы раз да можно, а? — лукаво поинтересовался старик, раскладывая на столе нарезанный хлеб, сыр и ветчину. — Тем более, с Торговым Судьёй. Разве нет, Белеальте?

Уважение и жалость смылись волной гнева.

«И что тебе видно, напыщенный индюк? Нафаршировал себя высокомерием и старостью и думаешь, что можешь с первого взгляда раскусить любого?!»

Похоже, его эмоции были написаны на лице. Эрнест поднял брови и извиняющейся проговорил:

— Извини. Кажется, это задевает тебя. Давно заметил, что ты как- то не очень относишься к разговорам о прошлом. И чувствах.

— Я юстициар, а не драматург или историк. Чувствами и прошлым пусть занимаются они, — буркнул Баэльт, без спросу протягивая руку к бутылке. Позволить этому шуту болтать ещё хотя бы мгновение?! Ха! Да ни за что!

— Не обижайся. Нам ведь нужно о чём- то поболтать, пока мы пьём?

— Не обязательно, — Баэльт открыл бутылку и тут же сморщился, когда ему в нос ударил крепкий запах. — Серьёзно? Водка? Я думал, вы поизящнее.

— А я думал, что хочу расслабиться.

Баэльт с сомнением посмотрел на бутылку. Следует отказаться от этой идиотской пьянки. Тем более, скоро его ждут в «Гостеприимстве».

Но не в этот раз. Сейчас что- то вновь поднималось из глубины его души. Нечто тёмное, тоскливое и пустое. Что- то, что ранее отступило благодаря Каэрте.

Что- то, что заставило его схватить бутылку и плеснуть себе в кубок. До краёв.

— Ого. Прям вот так? — Эрнест усмехнулся.

— Вот так, — резко кивнул Баэльт, опрокидывая в себя кубок. Горькая жидкость, обжигая нутро, расползлась жаром по всему телу, заставив вздрогнуть и распахнуть глаз с хрипом.

— Ненавижу эту дрянь… — просипел Мрачноглаз.

— Ты хотя бы закуси, — Эрнест протянул ему кусок хлеба с ветчиной, и Баэльт жадно схватил его. Отхватив зубами кусок и яростно жуя, он особой разницы не почувствовал. — Эх, не умеешь ты пить такие вещи, Мрачноглаз. Совсем не умеешь. Только и умеешь заливать в себя всякие изящные вина. Те, кто хотят напиться, пьют обычную водку. Те, кто женщины или хотят, чтобы их жалели и всячески мешали напиться, пьют вино.

Мрачноглаз сжал зубы, чувствуя, как гнев начинает стучать в ворота сознания.

— В моей родной деревне, Черметте, пили и не такое. Кузнец вечно гнал какую- то крепкую дрянь, от которой краснели и кашляли даже последние пропойцы в округе. Ах, хорошее было времечко…

— Деревне? — переспросил Баэльт, чувствуя, как алкоголь начинает расползаться по крови — обыск длился уже почти день, и этот день он ничего не ел. Благо, что его не вывернуло прямо тут. Забавно было бы — заблевать все свитки и бумаги самого влиятельного человека в Веспреме. — Вы родились в деревне?

Эрнест опрокинул в себя кубок и шумно выдохнул, после чего поднёс к носу кусок хлеба и так же шумно вдохнул.

— Ах… Да. В деревне, я же сказал. У тебя же глаз один, а не ухо. Черметте. Три дня езды на лошади отсюда, между прочим. Повозкой, как добирался я — все пять.

— Не могу представить вас… — Баэльт ещё раз лениво откусил от хлеба с ветчиной. — Ну… На пашне. Или в поле. Или в саду. Или…

Торговый Судья нахмурился, и Баэльт мысленно похвалил себя.

— А, снова издеваешься? Ну- ну, я готов потерпеть.

— Прям готовы? Даже не попытаетесь бросить в Котёл?

— Неа, не попытаюсь. Я не привык бросать верных мне людей в Котёл. Даже если они верны мне лишь потому, что, если меня выкинут с этого места, они вылетишь в сторону Каналов.

— Да, вы уже упоминали что- то похожее, — буркнул Баэльт, опуская взгляд на чистый пол. Действительно, очень чистый пол…

— Вот и отлично, что мы продолжаем понимать друг друга. Тебе ещё? — он кивнул в сторону бутылки.

— Нет, пока не надо… — скривился Баэльт.

— Ну как знаешь, — проговорил Торговый Судья и опрокинул в себя ещё один кубок. Пару раз моргнув, он снова шумно выдохнул. Кажется, старика совсем не заботило то, что посреди рабочего дня он будет уже пьян.

— И каково это было? — поинтересовался юстициар, пытаясь отогнуть подступающее чувство пустоты. — В деревне, всмысле? Жить?

— Хорошо было в деревне. Тихо. Спокойно. Только знай себе — работай да молись. Ну, и веселись, ясно дело… — Эрнест улыбнулся. — Задирай юбки охочим девицам, бей морды парням из соседних деревень, бегай на водяную мельницу пить с друзьями. А потом я подумал, что повзрослел, — старик тяжело вздохнул. — В двадцать три, представляешь? Повзрослел! Начал учиться читать, перестал пить и бегать по бабам. В двадцать три! — взвыл судья, вызвав осторожную улыбку у Баэльта. — Начались попытки учиться считать — я это безобразие до конца так и не осилил… Но, надо сказать…

— А как вы в Веспрем попали- то? — Баэльту не было интересно, однако ему хотелось вставить палки в колёса рассказу старика. Он, конечно, благодарен ему за выпивку и подобие внимания…

Ну, разумеется, будет благодарен после того, как выпьет.

— В Веспрем? — Эрнест посмотрел на него так, будто бы увидел в первый раз. — На телеге.

— Я понимаю, но…

— Заткнись и не перебивай. Черметте показалось мне слишком маленьким, когда я научился всему, чему мог научиться там. Меня приметил сборщик налогов, предложил перебраться в Веспрем и попробовать силы там. До сих пор помню разочарование от вида. Представляешь — я думал, в городах живут добрые, умные и вежливые люди. Первый человек в Веспреме, которому я пожелал доброго дня, послал меня к демонам и попытался ограбить. Всюду грязь, помои, пьянство, смерти, грабежи. Стража скорее участвовала в грабеже, чем мешала ему. Чиновники воровали. Цехмейстеры устраивали бойню прямо на улице за процент от продажи горшков…

— В общем, всё так же, как и сейчас, — усмехнулся Баэльт.

— Всё было в разы хуже! — покачал головой Эрнест. — Тогда город только получил Торговое право, и власть короля вытекла отсюда вместе со всяким намёком на порядок. И никого это не волновало. Веспрем был бездной, окружённой кольцом стен. Внешняя мешала выплеснуться этой дряни на земли вокруг, внутренняя ограждала немногочисленных разумных цехмейстеров в Торговых палатах от того, что творилось внизу. Я сразу же поклялся, что изменю этот город. Я подумал, — он усмехнулся, — что это достойная цель для полного энергии и идей парня. Поступил на службу в сборщики налогов. Сначала был подсчётным — ну, знаешь, те прыщавые пареньки, что носятся за сборщиками и считают каждую монету, пока сборщик вопит, уговаривает или угрожает? Одновременно вклинился в теневые дела Веспрема… Тогда им нужны были грамотные люди — Торговым Судьёй стал Алестра фел Велестад, этот придурок. Умудрился за десять лет утопить город в крови и дерьме, но при этом успешно боролся с контрабандой. И зачем, спрашивается? Тогда всё было по другому, Баэльт. Даже в тени. Тогда тут заправляли предшественники Моргрима. Аж целых пятеро.

— Пятеро?

— А я что сказал? — недовольно цокнул старик. — Я тогда пошёл к самому адекватному. Талер, толстый мудила. Заправлял делами в Торговом Квартале и пытался расшириться до Ремесленной улицы. Ох, ну и время было… — старик покачал головой. — Постоянные разборки за зоны влияния, хаос, невозможность управлять этим… Впрочем, потом появился Моргрим. Я тогда уже был Королевским Торговым Инспектором, помог этому недохудожнику встать на ноги… А потом он попросту подмял под себя оставшихся пятерых. Талера, Оклада, Вирьеза, Тонкого и Делере. Ну, не без моей помощи…

— Одним управлять легче, чем пятёркой?

— Один не пытается душить никого без твоего ведома, — хмыкнул старик. — Да и деньги с головорезов и прочей швали стало легче собирать. Ты знал, что для людей Моргрима есть обязательный платёж? Налог и на их ремесло?

— Теперь знаю.

— Моя придумка.

— Наверняка вы очень гордитесь таким достижением — налог на отребье.

— Слегка, — улыбнулся Эрнест. — Мне всегда нравилось получать деньги. До сих пор помню свою первую получку. Я думал, что буду копить деньги и пересылать их семье — в конце- то концов, они им тоже были нужны. А в итоге я потратил всё на шлюху. Она была рыжая, даже красноволосая. И очень скучная. Так странно — прошло столько лет, а я помню такие мелочи. Иногда разум может помнить всю эпоху, цепляясь лишь за цвет туфлей встреченного тобой на улице человека.

— Вы это заметили только сейчас? — ядовито спросил Баэльт.

— А ты? Когда ты придумал, как можно забывать то, чего забывать нельзя?

Сердце кольнула острая боль, тело покрылось ледяным потом.

— Вот- вот, — кивнул Эрнест с сочувствующей миной. — Непривычно получать сдачу, да, Баэльт?

— Немного, — прохрипел юстициар, гневно таращась на Эрнеста. — А знаете… Орлы. Они ведь предлагали перейти на их сторону.

— И ты отказался, — пожал плечами Эрнест. — Вот потому- то у меня всегда всё под контролем — я знаю, на кого ставить.

— Ага. Потому половина города едва не оказалась в руках орлов? И как с контролем? — с ухмылкой поинтересовался Баэльт, решительно протягивая руку к бутылке.

— Лучше, чем у тебя с самоконтролем! — фыркнул в ответ старик. — Ты что, с непривычки уже пьян?

— Возможно, — уклончиво пробурчал Баэльт, понимая, что водка уже добралась до головы, мешаясь с мыслями и мешая думать.

— Оно и заметно — вряд ли бы ты был так храбр, будучи трезвым.

— А вообще, ты тоже хороший человек, Баэльт.

— Полуфэйне, — машинально поправил юстициар, не отрывая погрустневшего взгляда от кубка.

— Полуфэйне, — согласился Эрнест. — Бываешь, конечно, скотиной. Но побольше бы таких, как ты. Если бы все вокруг были бы скотинами того же рода, жить было бы легче. Я рад, что ты выбрал мою сторону, а не Малькорна.

— А я мог выбирать?

— Ты пытался. И вообще, всегда можно выбирать. Конечно, последствия могут быть совсем разными… Но выбирать- то можно всегда.

— Верно… Но, знаешь, Малькорн тоже в чём- то прав.

— Малькорн — это я, Мрачноглаз, — нахмурился Эрнест. — Я двадцать лет назад. Он думает, что можно всё поменять в единочасье. Он думает, что достаточно просто сжечь то, что было раньше, а на пепле построить что- то новое. Но не всякое пепелище годиться для строительства. Знаешь, мой дед жил в давние- давние времена. Ещё во времена республик. И тогда у всех на устах была такая лицемерная поговорочка: «из зла не родится добра». Так вот — хрень эта пословица. Если ты просишь подать тебе стакан воды, а я подам тебе его, обозвав сукиным сыном, вода в стакане от этого изменится? Перестанет быть водой? Станет ядом? Нет. Потому… Я делаю хорошее дело. Плохими способами. Ты ведь меня понимаешь, да? — вопрос прозвучал жалобно, просяще. Так почти не верящий в своё дело человек ищет поддержки у окружающих, только видом умоляя согласиться с ним, поддержать.

— Конечно понимаю. Сам так делаю, — прохрипел Баэльт, выдавливая улыбку сквозь чувство отвращения.

Эрнест улыбнулся в ответ отеческой улыбкой.

— Вот и отлично. Ну что, ещё по одной?

— Мне нужно идти… — язык заплетался всё сильнее, а мысли рассыпались в руках рассудка. — Меня ждут…

— Ну, хотя бы по последней.

— Только если по последней! — демоны, пора завязывать с выпивкой. Он опять говорит громко. А он не любил говорить громко…

— Уверен?

— Ага, — пьяно кивнул Баэльт. Мир утонул в дымке, мысли спутались в ленивые комки.

— Тогда — за уверенность! — Эрнест поднял кубок.

— Херовый тост. В моей работе нельзя быть уверенным в чём- либо, — пробормотал Баэльт, почёсывая щёку и соприкасаясь кубком с кубком Эрнеста. — И вообще, кто придумал пить водку из кубков?

— Я. Так мы внешне выглядим приличнее, уверяю тебя.

— А. Ну да. Приличия, мать их, — понимающе кивнул Баэльт и выпил. Грохнув кубком о стол, он, пошатываясь, встал. — Теперь я пойду…

— Удачи, — кивнул старик. Скотина, кажется, выпил — и всё ни по чём! — После этого… Ну… Всего. Загляни ко мне. Дам тебе кое- какие книги. Тебе будет полезно… Почитать.

— Ага, — кивнул Баэльт, шагая прочь.

Теперь его ждал Робартон и другие юстициары. Ещё больше выпивки. Ещё меньше пустоты.

Баэльт улыбался. И улыбался уже довольно долго.

Немногочисленные посетители отводили взгляды подальше от него, предпочитая заполнять залы «Гостеприимства» тихим гулом голосов.

Разумеется, демоны раздери, они отводили взгляд! Лица вроде его лица не созданы для улыбок!

Но… Ему сегодня было наплевать. Он устал, он очень устал, и ему нужно было улыбаться. Хотя бы потому, что это всех бесило.

Щёки с непривычки болели. Проклятье, как кто- то может так долго улыбаться вообще?! Это же демонски больно!

— Кажется, вы очень рады, господин Эриэрн! — радостно отметила Мэли, огибая пустующий стол. — Очень рады!

— Я рад, что тут много пустых столов сегодня, — ответил Мрачноглаз, окидывая взглядом нижний зал «Гостеприимства». Пятеро или шестеро посетителей, опасливо на них косящихся — и всё.

А обычно тут сидит человек двадцать.

— И всё по твоей вине, Баэльт, — хохотнул Робартон, останавливаясь перед пустым столом с серьёзным выражением лица. — Простите, господин Толстосумчатый Говнюк, вы не тут? Почему? А, обыск! Конфискация имущества? Ну, бывает! Но на втором этаже, уверяю, народу побольше обычного!

Мэли хихикнула и потащила его за локоть дальше, вслед за Баэльтом.

— Ты развязал руки Фервену, умудрился отбить Эрнесту место Торгового Судьи, повысил нам всем месячную плату! Ты, мать твою, герой! — продолжал радостно голосить Робартон. — Хордал мне говорил, что стража тоже молиться на тебя!

— Ты преувеличиваешь, — отмахнулся Мрачноглаз. Он знал, что Робартон не преувеличивал. Не преувеличивал ни на каплю. Но слушать об этом не хотел.

В данный момент он хотел слушать тишину.

— Он не преувеличивает, господин Эриэрн! — вклинилась Мэли, широко улыбаясь. — Фервен пообещал, что устроит для вас торжественное вручение шарфа сержанта, я это слышала! А Борсо…

— Тот самый Борсо, который обещал выбросить меня в окно, если увидит?

— Тот самый! Он сказал, что готов вам простить всё! — глаза юстициарки светились. — Весь город в нашей власти, взяточничество и организованная преступность под ногтём у Фервена, всякий сброд согнан в Медный, Портовый и Беднячий кварталы!

— То- то бедняки обрадуются, — пробурчал Робартон, улыбаясь.

— Ничего, потом мы выгоним и их! Мы…

— Тише, тише, — Робартон с хохотом обнял её. — Взяточничество скоро вернётся на место, самые умные контабандисты даже не попали под обыск, а идти дальше пока опасно. Всегда было опасно. Вот увидишь, Мэл, скоро всё вернётся на свои места.

— Скорее бы… — простонал Баэльт, стараясь унять боль в груди. Зря он согласился на этот дурацкий поход сюда. Ему нужно выспаться. Успокоиться. Отдохнуть…

Он так устал, он так…

Опустошён.

Победа на вкус оказалась как куча бумаг, куча заключённых и куча пустых похвал.

— Я буду рад, когда смогу вновь просто ловить мелкую шваль на улицах, — проговорил Баэльт, рыская взглядом по уютному залу. Ему нужно было что- то, за что можно зацепиться взглядом. Иначе он упадёт прямо тут. — Меня устраивали те времена, когда уродов всех видом было полно.

— Скажешь об этом своего другу- нидрингу, — фыркнул Ирвин. — Пока я ему объяснял, где мы собираемся, он умудрился четырежды оскорбить меня! И это прежде, чем начал говорить!

Баэльт уныло угукнул и начал подниматься по лестнице. Со второго этажа звучал гул голосов.

— Да, узнаю Мурмина. Он опоздает, да?

— Эрнест отправил его и ещё пару десятков стражников брать начальника порта и гильдмастера торговцев сукном. Я слышал от Мелински, что через них шла почти вся контрабанда.

— А что с Малькорном?

— Его ищут. Но… — Робартон развёл руками. — Нету.

— Нету, — глупо повторил Баэльт. — Проклятье.

— Ничего, найдётся. В остальном пока у нас всё отлично.

Похоже, лучше и быть не может. Жизнь налаживается. У Веспрема. У Робартона. У Эрнеста. У всех.

Но почему- то не у Баэльта. Точнее, он не чувствовал себя счастливым.

И полуфэйне хотелось бы знать ответ — почему? За что?

— Почему нам нужно подниматься на второй этаж? — глухо спросил он, уже ступая на последнюю ступеньку. — Внизу полно свободных столов, можно сесть за любой.

— Ну, у нас много народу, — с ухмылкой почесал щёку Робартон.

Действительно, народу было много.

Даже слишком.

Второй этаж был забит людьми. Знакомые лица и не очень, шумные и весёлые, большинство — с кубками в руках. Усталые, заросшие и громкие беседы.

— Какого демона, Робартон?! — прошипел Баэльт, разворачиваясь к рыжебородому юстициару. Его апатия испарилась, оставив лишь злость и разочарование. — Я думал, тут будет пара человек!

— Ну, ты ж сказал — позвать наших, — с улыбкой проговорил Ирвин, становясь поперёк лестницы. — Торговое Отделение здесь. И кое- кто из твоих старых друзей. Что- то вроде праздника в тою честь. Ты заслужил.

— Зачем?! — Баэльт предпринял попытку просочиться мимо Ирвина, но тот отпихнул его.

— Мы с моей будущей женой подумали и решили, что тебя нужно оживить.

Баэльт несколько мгновений переваривал услышанное, не двигаясь и глядя то на миниатюрненькую девушку, то на Робартона.

— Вы…

— Собираемся, — проговорила Мэл, улыбаясь. — Вам нужно расслабиться, господин Эриэрн. Повеселиться в компании, выпить.

Баэльт вздохнул, пытаясь успокоиться. Сердце юстициара часто билось, ему хотелось оттолкнуть Робартона и убежать прочь отсюда. Внезапно стены «Гостеприимства» стали казаться изящной, болезненно изощрённой ловушкой.

И ему хотелось на просторы тесных улиц. Хотелось вдохнуть полной грудью чистейший воздух, отдающий дымом, рыбой и ещё боги знают чем.

— Давай, — Робартон с улыбкой кивнул в сторону толпы. Он когда- нибудь прекращает улыбаться своим ехидным оскалом?! — Ты всё равно этого не избежишь.

Баэльт опустил взгляд, чувствуя, как сердце беспокойно колотится. Как будто предчувствуя что- то плохое.

Они не заставят его сделать это! Они не заставят его сесть говорить с ними всеми, смеяться и пить, если он сам того не захочет!

Но он хотел.

Где- то очень- очень в глубине души. Но недостаточно глубоко, чтобы плюнуть на всё и уйти.

— Эй- эй! — здоровенный усатый мужчина со шрамом через всё лицо размашисто пожал руку опешившему Баэльту. — Посмотрите на героя дня! Парни, Мрачноглаз здесь! — рявкнул он в толпу.

— Мрачногла- аз! — дружно рявкнула толпа, заставив Баэльта испуганно сморщиться.

— Демоны раздери, дружище, ты крут! — мужчина хлопнул Баэльта по плечу, а через миг его места занял Леонард.

— Проклятье, — его обычно равнодушное лицо расколола слабая улыбка. — Кто бы мог подумать, а. Я демонски рад, Баэльт.

— Я тоже, — не особо убеждённо пробурчал Баэльт, пожимая руку Леонарда в ответ. — Все эти люди. Столько их.

— А ты чего хотел? Каждый юстициар, желающий почтить тебя, пришёл сегодня сюда.

— Как- то многовато их тут… — плечи Баэльта поникли. Действительно. Почему их так много?

Это одновременно радовало и злило его.

А он ненавидел такие противоречия. Безмозглый Робартон, безмозглая новенькая!

— Мрачноглаз, — из толпы вынырнул Вульфар, специалист по контрабанде. Серьёзный северянин, как и Баэльт, одноглазый. — Моё почтение. Никогда не думал, что мы добьёмся чего- то подобного. Поздравляю.

— Спасибо, — Баэльт ошарашенно кивнул.

— И повеселее, — суровое лицо северянина исказилось в оскале. — Победителям нужно праздновать — так было всегда. А мы все — начиная с тебя! — победители сегодня! Ха! Кто бы мог подумать? — и он, хохоча, скрылся в людской массе.

Баэльт попытался найти взглядом кого- нибудь из друзей — но вокруг были лишь незнакомые лица.

— Господин Эриэрн, — худощавый и аристократичного вида старик протянул руку Баэльту. Тот с чувством сильнейшего отвращения пожал её. — Стефан фон Радавел. Для меня это честь — пожимать руку вам.

— Мы все тут равны, — Баэльт поспешно высвободил руку из старческого захвата.

— О, но герой всё же вы. Среди равных сегодня вы — первый! Скажу вам честно — я не доверяю молодёжи. Но вы — старая закалка. Сразу видно.

— О. Спасибо, — Баэльт попытался улыбнуться и спользнул мимо людских спин дальше.

Кажется, он видел стол. А на столе — бутылку.

Проклятье, лучше бы ему было отказаться от этих глупостей и идти домой. К Каэрте.

Может, это страх за неё подтачивает его изнутри? Конечно, десять человек — это серьёзная защита. Рин при таком раскладе и не подумает туда соваться.

Но ему всё равно было тревожно.

Некоторые юстициары уже сидели за столом, выпивая и громко общаясь. Суровое, сдержанное веселье — как раз такое, какое нравилось Баэльту.

Мелински, завидев его, с ухмылкой поднял кубок в его сторону. Баэльт кивнул ему и уселся на свободный стул.

— О, Мрачноглаз! — его сосед тут же всунул ему в руки полный кубок. — Я хочу выпить с героем!

Баэльт отстранённо позволил юстициару ударить кубком о кубок.

— Я Кромби Абер, — представился юстициар. — Проклятье, пить с самим Мрачноглазом! Видали?!

— Я такое проделывал чаще, чем ты был трезвый, — под общий смех Робартон плюхнулся на соседний с Баэльтом стул. — Что, Кром, нечего возразить?

— А не сильно и хотелось, — весело проговорил мужчина. — Эй! Господа! Господа, вашу мать! Чуть- чуть приличия! — люди вокруг замолкали и обращали взгляды на него. — Мы все собрались здесь по редкому, язвить его душу, поводу! Редко когда мы собираемся по весёлому поводу. Но сегодня, демоны раздери, мы имеем право улыбаться! — его поддержали довольными возгласами, которые он быстро погасил мановением руки. — Эрнест и Фервен довольны нами всеми, как никогда! Все паскудские богатеи города загнаны в угол и вынуждены слушаться нас! Всякие преступные отродья, наконец, отправляются туда, где им место! И всё это, демоны раздери, благодаря одному человеку!

— Полуфэйне, — машинально прошептал Баэльт. Однако его не слушали.

— Баэльт Эриэрн, демонов Мрачноглаз! — взревел Кромби, воздевая кубок к потолку и разбрызгивая вино. — За Мрачноглаза! За победу!

— За Мрачноглаза! — взревели все разом, заставив Баэльта вжать голову в плечи.

Вокруг кричали, улюлюкали, стукались кубками и хохотали.

А он медленно перебирал хлебные крошки на скатерти, стараясь не выдать своих эмоций ничем.

Почему он недоволен? Он ведь действительно выиграл. Даже Фервен встал на их сторону. Почему тогда?

Что не так?

— Эй, — кто- то тронул его за плечо, и он обернулся.

Мэли, конечно же.

— С вами всё в порядке? — на её лице написана самая искренняя забота. Эх, повезло же Робартону.

— Да- да, — кивнул он, отмахиваясь. — Всё в порядке.

— А я так не думаю, — она уселась на освободившееся места крикуна Кромби, который орал что- то из самого сердца толпы. — Вы выглядите усталым и потерянным. Что вас беспокоит?

— Так заметно? — тихо простонал Баэльт, стараясь не привлекать внимания.

— Остальные просто радуются, — она пожала плечами. — Они уже прилично набрались, чтобы обращать на такое внимание.

— А ты?

— А я не пью. Не переводите тему.

Баэльт задумчиво вздохнул, сложив руки на коленях. Обернулся через плечо — Робартон рассказывал смешную историю полному юстициару с жестоким лицом.

— Кажется, победа и торжество не всегда стоят на одной ступени, — наконец, выговорил он.

— Конечно же, — она мягко улыбнулась. — Всегда так. Но неужели у вас есть причины разочаровываться?

Он тяжело выдохнул и помассировал виски. Боги. Зря он пьёт вино после водки. Очень зря. Больше не надо, да. Не надо ведь делать хуже.

А затем Баэльт потянулся за бутылкой.

— Я только чуть- чуть… — прошептал он, резко наклоняя бутыль над своим кубком. — Чуть- чуть…

— Может, лучше не надо? — Мэли осторожно прикоснулась к его руке. Он вздрогнул.

А она осторожно достала бутылку из его пальцев.

— Вам не надо сейчас пить. Поговорите со мной.

— Я… — Баэльт растерянно посмотрел на полную чашу. — Да, наверное. Да. Я не люблю такие разговоры, знаешь ли.

— Знаю. По вам видно. Но ведь нельзя всю жизнь молчать?

— А если можно?

— Не уходите от темы. Что вас гложет?

— Хотел бы я знать, — он обхватил голову руками. — Какое- то беспокойство. Тревога. Не знаю. Не знаю, демоны раздери!

— Вы просто переутомились, — она мягко улыбнулась. — Вам нужно отдохнуть. Попросите у господина Эрнеста несколько дней отдыха. Уверен, он поймёт и пойдёт на встречу. На недельку- две съездите за город, я знаю отличное место для отдыха. Вам нужно отдохнуть от этого всего. От грязи, от дождя, от города.

— Я не умею отдыхать от города, — потерянно покачал головой Баэльт. — Я…

— Эй, герой! — над плечо Мэли показался Хордал Бернетте. Его молодое и жизнерадостное лицо счастливо улыбалось. — Чего ты унываешь? Все бояться к тебе подойти!

— Никто тут и не унывает, — пылко возразила Мэли, гневно глядя на Хордала.

— Вот- вот, Бернетте, — появившийся с двумя кубками Робартон слегка отпихнул Хордала. — Никто не унывает! У господина Эриэрна выдалась тяжлая неделька — это тебе не пересчитывать изъятую контрабанду! Ты хоть считать- то научился?

Хордал зашёлся звонким смехом.

— Ну, уж получше твоего! Я видел твои отчёты по конфискованному добру! И там явно проблемы с соответствием цифр!

— Лети отсюда, — хохотнул Робартон, замирая над Баэльтом с двумя кубками. — Не унывай, дружище. Всё в порядке.

— Ирвин, ты же знаешь, я не пью, — укоризненно хмыкнула Мэли, глядя на второй кубок. — А господину Эриэрну пока тоже не надо…

— А это и не для вас, — ухмыльнулся юстициар. За несколько глотков осушив один кубок, он сразу же принялся за другой.

— Невозможный человек, — против воли улыбнулся Баэльт. — Как ты его терпишь?

— А я и сама не знаю, — просто пожала плечами девушка. — Люблю, наверное.

— И я те- е- ебя люблю, прелесть ты моя! — Ирвин наклонился и поцеловал её в губы. — О, не надо твоего «ну не при людях же, не при людях!» Я тебя хоть на людях…

— Ирвин! — она с улыбкой ударила его. — Иди погуляй.

— Я- то пойду. А ты, Мрачноглаз, расслабься наконец!

Баэльт вяло кивнул.

— Он вас утомил, да? — виновато проговорила Мэли, убирая упавшую на лицо прядь. — Он умеет утомлять.

— Нет, я просто устал.

— Когда вы в последний раз спали? — Мэли укоризненно покачал головой. — У вас круги под глазами. То есть, глазом… Ну… Вы поняли. Извините, — она покраснела.

— Мрачно- огла- аз! — кто- то навалился на спину Баэльта. — Мрачноглаз! Старина! А ведь когда- то мы вместе ходили на дела!

— Да- да, — кивнул Баэльт, кривясь и замирая. — А теперь отвали, Вердле.

— Ха- ха! Как всегда! — давление на спину исчезло, и в поле зрения появился широкоплечий и пузатый бородач. — Эй, не мрачней, ха- ха! Улыбнись, старик! Никто до тебя такого не проворачивал! Эй! — взревел он, заставив всех обратить на него внимания. — Мы уже минуту не пьём за Мрачноглаза! Что за хрень?!

— За Мрачноглаза! — волна крика накрыла всё вокруг, звон кубков и хохот заполнили череп Баэльта.

Боги. Домой, домой. Скорее отсюда.

— А что за прекрасная собеседница у тебя нынче, а? — Вердле с похотью посмотрел на Мэли. — Этакая милашка — и в обществе этого седого ворчуна! Непорядок!

— Это жена Робартона, и у нас с ней разговор, — Баэльт резко поднял на него злой взгляд. — И ты его прервал.

— О, — Вердле хитро ухмыльнулся. — Ладно- ладно! Жена Робартона, ха! Не буду мешать вам общаться, ха- ха!

— Придурок, хоть и хороший юстициар, — виновато проговорил Баэльт.

— Всё в порядке, — она ободряюще улыбнулась ему. — Я привыкла. Женщину- юстициара никто из мужчин- юстициаров не воспринимает.

— Я воспринимаю.

— Да. Что- то вроде ученицы, — она благодарно улыбнулась. — Я благодарна вам за это. Вот, улыбнитесь ещё раз. Вам идёт. Похоже, вам лучше.

— Да нет, — он покачал головой. Улыбка ему идёт, ага. — Просто начинаю осознавать, почему мне… Не очень приятно тут быть.

— И почему? — она оживилась, подсела чуть ближе.

— Эта победа не стоила ничего. Абсолютно, — Баэльт усмехнулся горькой улыбкой. — Пустышка. Я вымотан до предела. Оставлен ни с чем. Меня чествуют. А за что? Когда я раскрывал настоящие дела, моими отчётами… — он бросил быстрый взгляд на неё. — Их выкидывали, не читая. Когда я находил убийц и извергов, мне говорили «молодец» и выпихивали прочь! А теперь, когда я обманул доверие какого- то идиота в маске и смог сложить простейшее, меня носят на руках! — растущая ярость обжигала внутренности, и Баэльт попытался залить её вином.

Схватив кубок со стола, он быстро осушил его.

Но, кажется, сделал лишь хуже.

— Меня носят на руках! — прошипел Баэльт, поднимая взгляд на ошарашенную девушку. — За какую- то глупость! Это даже не дело! Сходи к одному, поговори с другим — и всё! Когда я нашёл Кишкодёра по следам ногтей — никто не хвалил меня! Когда я накрыл Пёстрых— никто и слова не сказал! А теперь, — Баэльт сглотнул, стараясь сдержать слёзы пополам с соплями. — А теперь они носят меня на руках. На руках, Мэли. Понимаешь? — ярость ослабела, оставляя лишь горечь. Он быстро отвернулся и стёр слезу.

Девушка просто положила руку ему на плечо.

— Всё в порядке, — тихо, успокаивающе проговорила она. — Вас не замечали те, кто читал отчёты — но остальные видели. Ваше имя до сих пор произносят с уважением всюду в этом городе. Какая разница, что говорит два- три человека вверху? Вам благодарны тысячи простых людей. Прошу вас, не позволяйте таким мыслями отравлять вам победу.

Баэльт тихо всхлипнул и уставился на неё.

— Ты правда так думаешь? — если она лжёт, он почувствует. Тогда он просто молча соберётся и уйдёт. Уйдёт к демонам отсюда.

— Конечно, — ни намёка на ложь. Святая убеждённость. — Я помню, как в детстве все боялись выходить на улицы даже днём. Джек- Свежеватель тогда буйствовал. Все тряслись от страха и молились. А потом пришли вы. За неделю вычислили его и… — она замолчала на мгновение. — Он убил мою мать. Я благодарна вам.

— О, — Баэльт почувствовал, как внутри него что- то трепетно вздрагивает. Никто не вспоминал его дело о Джеке- Свежевателе уже почти… Да. Почти десять лет.

— Поэтому для нас, простых людей, вы — принципиальный герой, — она улыбнулась ему. — Я захотела стать юстициаром тогда, когда увидела вас. Вы просто молча убили эту сволочь. Без разговоров и предупреждений. Но я знаю, что вы можете быть и милосердны к тем, кто не виноват. Вы нужны Веспрему.

— Нужен, — неверяще прошептал он, глядя на неё.

— Нужны, — подтвердила она, ласково улыбаясь.

Что- то внутри Баэльта оборвалось, а давление на плечи исчезло.

— Спасибо тебе, — выдохнул он, улыбаясь. — Спасибо огромное, Мэли Родстон.

— Робартон, — она хитро улыбнулась. — Мэли Робартон.

— А, кто- то произнёс мою фамилию! — возникший рядом Ирвин с улыбкой впихнул Баэльту в руки кусок колбасы. — А ну жуй, морда! Совсем дохлый стал! И поднимай свою задницу, тебя хочет кое- кто увидеть!

— Кто? — Баэльт не спешил подниматься, растерянно глядя на кусок колбасы в руке.

— Сюрприз! Давай, быстрее! — Робартон с ухмылкой стукнул его по плечу. — Давай- давай! Живее!

Пока они проталкивались сквозь толпу, Баэльт то и дело отвечал на поздравления и приветствия. Боги. Неужели они считают его… Кем- то хорошим?

Улыбки и уважительные взгляды. Полные дружественности хлопки по плечам.

Когда Робартон вывел его в маленькую комнату, Баэльт улыбался. Счастливо и непринуждённо. Алкоголь гулял в голове, путая мысли.

Но теперь он был уверен в одном — он счастлив. Да, партия против Орла не выиграна. Но ведь время ещё есть. Он выиграет их. Разобьёт в прах. Теперь у него есть поддержка всего грёбаного города.

И уверенность в том, что всю жизнь он делал правильные вещи.

— Ну? — Баэльт обвёл помещение взглядом. Прикрытые белой тканью горы мебели да пара подсвечников. — Кто ж меня тут должен ждать. Ирвин?

Что- то тяжёлое врезалось ему под рёбра, и он влетел в гору мебели.

Испуганный хрип оборвался молчаливым ужасом, когда он развернулся.

— Тише, тише, — успокаивающе проговорил Рин, хрустнув шеей и разминая руку. — Это будет не больно.

Кровь застыла, Баэльт, бессвязно хрипя, попытался отползти. Из- под белой ткани с грохотом вывалилось несколько кресел.

Он набрал воздуха в лёгкие, чтобы закричать. Но удар Рина оказался быстрее.

Зубы клацнули, голова откинулась и больно стукнулась о стену.

— Я больше не могу защищать тебя от своих друзей. Хоть и пытался. Скажи спасибо, что Каэрта осталась в стороне от этого. Мы думали, что с тобой можно говорить. Похоже, ошиблись.

Баэльт попытался встать.

— А, прекрати, — убийца схватил его за ворот куртки и резко вздёрнул в воздух.

Баэльт попытался ударить его лбом в лицо.

Но в следующее мгновение мир перевернулся вокруг, воздух вылетел из лёгких, а боль расколола всю грудь.

Он задохнулся, подавился хрипом.

— Да ладно тебе, — Рин навис над ним. — Теперь ведь жалеть не о чем. В конце- то концов, ты сделал своё дело. Ты победил, да? Веспрем чист от взяток, грабителей и убийц. Контрабандисты наказаны. Ты победил город, Баэльт. Ты разрушил старое. А ведь только разрушив старое, можно построить что- то новое. Хорошая работа. Мои поздравления.

Нет, так закончится всё не может. Только не так! Не так! Нет! Не сейчас!

Визг боли был почти не слышен за стуком крови в ушах.

Он испачкался в чём- то красном и липком. Что, ещё разлитое вино? А почему его так много?

Рин вздёрнул Баэльта на ноги.

Баэльт почувствовал, что больше не стоит на полу.

Он вообще больше ни на чём не стоял.

Осколки стекла и щепки рамы впились в кожу. Он открыл рот, пытаясь кричать, но дыхание перехватило.

Холодный воздух обжёг кожу. Серое небо мелькнуло над головой.

Мгновенная боль в спине — и он ударился в темноту.

Абсолютную, полную темноту.