— И ты называешь себя лекарем?!

Синг абсолютно спокойно отпил немного чая. С наслаждением причмокнул губами, смакуя мятный привкус. И лишь затем бросил спокойный взгляд на причину своего беспокойства.

— Я не лекарь, — задумчиво проговорил Синголо. — И не называю так себя. Разве я могу? У меня ведь даже нет удостоверительной грамоты от Коллегии. Так что да, — он чуть улыбнулся. — Я даже не лекарь. Что скажете, лорд Броунсворт?

Лорд побледнел от гнева. Типичный дворянин — бледный, стройный, вон, даже щека как аристократично подёргивается. Даже будучи на грани срыва, ведёт себя… Ну, нет, не достойно. Красиво.

Достойно люди вроде лорда Броунсворта вести себя не умеют.

— Это всё? Потому как если да, то дверь — вон там, — Синг отсалютовал чашкой в сторону двери, и немного чая пролилось на пол. — Потому что я не намерен выслушивать ваше гневное сопение. Оно портит мне впечатления от чая. Удачного дня.

Однако лорд остался на месте.

— Чай, — холодно повторил лорд, прикрывая глаза. Синг недовольно дёрнул щекой — почему этот дегенерат не может просто сказать, чего хотел? К чему эти демонстрации актёрского мастерства?

— Да, чай, — злобное жжение в груди начало пробиваться сквозь усталость.

— Ты сидишь тут и пьёшь чай, — продолжил лорд, не открывая глаза. — Когда мы зашиваемся внизу. А ты сидишь — и пьёшь чай. Вместе с этой… — губы лорда задёргались, будто не в силах произнести слово. — С этой девкой! — и он обвинительно указал на притихшую Мэй.

Синг бросил короткий взгляд на неё. Обычно бойкая девушка сидела, испуганно потупив голову.

Поэтому Синголо вздохнул, пытаясь потушить злобное жжение в груди.

— Значит, так, — произнёс он, ставя чашку на стол и вставая. — Вы не только прервали чаепитие — святой, как меня уверял господин Робартон, обычай в Ксилматии. Вы ещё и оскорбили леди.

Лорд недоумевающе моргнул.

— Леди?

— Леди, — проскрипел Синг, глядя лорду прямо в глаза.

Как он и ожидал — благородный сукин сын отвёл взгляд. Почему-то все они не приучены смотреть в глаза.

— Молчите, лорд? — язвительно спросил коллегист, складывая руки на груди. — Вот и всё, что вы можете — молчать. А! — он раздражённо взмахнул рукой, когда Броунсворт попытался раскрыть рот. Лорд ошарашенно замер — похоже, никогда раньше в жизни его не затыкали. — Мне это надоело!

— Надоело?! — благородный выродок вытаращил на него глаза. — Ты ничего не делаешь!

Синг поджал губу. Протяжно угукнул. И медленно-медленно кивнул.

Ничего не делаешь. Вот как.

Ничего. Не. Делаешь.

— И вы пришли сюда, ваша милость, чтобы напомнить мне о том, что я ничего не делаю? — с наигранной любезностью поинтересовался Синг, кладя свои руки на плечи лорду. — Ох, какая забота! Я вам так благодарен! Позвольте тогда ответить в лучших традициях благородных господ — ответной милостью и напоминанием.

Злость обожгла, и Синг резко схватил лорда за изящную рубаху.

— Покуда ты, ублюдок, сидел и резался в карты с остальными утром, я провёл три операции! А ассистировала мне эта самая леди! — прошипел он, глядя в испуганные глаза аристократа. — Покуда ты со своим хвалёным дипломом Академии страдал хренью, я открыл какое-никакое лекарство! Пока ты стоишь и жалуешься, кто-то из твоих больных умирает! Ну так скажи мне, лорд Как-Там-Тебя, — Синг притянул его к себе и злобно прошипел сквозь стиснутые зубы: — Кто из нас, мать твою, лекарь?!

А затем он с силой отпихнул от себя лорда.

Шумно выдохнул. Обтянул рубаху, отряхнул руки. Да. Так гораздо лучше.

Нельзя позволять гневу слишком сильно вмешиваться в дела. Даже если он, этот гнев, справедлив и закономерен.

Лорд, похоже, гнев Синга ни справедливым, ни закономерным не считал.

— Это возмутительно! — фыркнул он, поправляя свою изящную рубаху. Вся в кружевах, белая-белая.

С красно-чёрными следами там, где Синг схватил её.

— Возмутительно? — Синг резко поднял на него взгляд, и только утихшая ярость опять заворочалась. — Ну так иди и докажи мне, что я не прав! Пошёл вон!

И он просто вытолкал аристократа из комнаты, а потом захлопнул за ним дверь.

На которую Синг опёрся спиной, запрокинув голову и шумно выдохнув.

Вытолкать аристократа из комнаты. Мечтал ли он о таком когда-либо? Даже в самых смелых мечтах?

Да. И даже не в самых смелых. Но оказалось всё так же, как и с любыми мечтами. Когда они сбываются, всё оказывается не так приятно и вообще не так, как ты представлял.

— Он прав, — тихо проговорила Мэй, не поднимая взгляда. Синг напряжённо взглянул на неё. Бледная, усталая и расстроенная, пальцы опять нервно мнут прядку волос.

— В чём прав?

— Тебе не стоит сидеть со мной. Ты заслужил отдых, но… — она осеклась, а затем как-то зло отбросила прядь в сторону. — Не со мной.

— А с кем? — отмахнулся Синг, возвращаясь к ней за стол. Иногда она, смешливая и неунывающая, впадала в какое-то тихое отчаянье. И это пугало его.

— Не знаю, — тихо проговорила Мэй. — Может, с ними. Другими лекарями. Им не нравится, что ты почти не говоришь с ними, не пьёшь и не играешь с ними в карты.

— Догадайся, чьи это проблемы, — фыркнул Синголо. — Я сижу тут, с тобой. Уж таково моё решение. Принимай его. Или, если не хочется — можешь идти вслед за лордом.

— И тебя не смущает то, что я — просто девка?

Синг посмотрел на неё.

Одетая во рваньё. Волосы спутаны. Лицо покрыто то ли грязью, то ли копотью.

И глаза — огромные, наивные и зелёные.

— Ты — девка? — хмыкнул Синг. — Прекрати говорить глупости. Ты — мой практик-помощник. По-твоему, я бы взял на такую должность девку? А! Не отвечай. Лучше пей чай и читай дальше. Сегодня у тебя выходит лучше.

— Ты действительно не жалеешь, что тратишь время на меня? — в её голосе было что-то, что Сингу показалось до боли знакомым. Будто он слышал эту интонацию тысячи раз, но по-другому.

— Нет, не жалею — уверенно проговорил он. — А теперь — давай, читай.

За неделю она добилась определённых успехов в чтении. Умная. И способная. Синг ума не мог приложить — как такая не смогла заняться в жизни чем-то ещё, кроме… Ну, он так и не узнал, чем она занималась до эпидемии.

И не хотел. А мало ли? Им и без того было чем заняться и о чем поговорить.

Да и Сингу было просто спокойно и уютно, когда Мэй читала Лекстелло, а он просто пил чай и отдыхал. Зачем пытаться выяснять что-то, что может всё испортит?

— … И без любви во тьму он погрузился, — тихо закончила Мэй. Синг поднял на неё взгляд — она сидела чуть хмурая. Она всегда чуть хмурилась, когда всерьёз задумывалась.

— Что-то не так?

— Да. Почему Лекстелло всегда пишет о том, что любовь — это плохо?

— Потому что так и есть? — предположил Синг, грустно усмехаясь. — Что хорошего в любви? Чаще всего, это безответные страдания. Которые толкают людей на глупости. А даже если любовь и взаимна, то всё равно оказывается не такой, как ты себе её представляешь, — он тяжело вздохнул. Глупые поступки, не так, как представлял… Да, пожалуй, на этом поприще ему равных нет.

— Но любовь бывает и счастливая, — уверенно тряхнула волосами девушка. — Ты многое видел. Неужели не видел счастливой любви?

Варг и Пёрышко.

Мысль успела промелькнуть раньше, чем Синг запретил себе думать о них.

Да, пожалуй, они были счастливы вместе. В конце концов, столько страдать друг по другу. Они это заслужили.

— Бывает и такая любовь, — как-то обиженно проговорил Синг. — Но не у всех. И не всегда. Очень не всегда. Но я в неё всё равно не верю.

— Не веришь?

— Нет, — Синг вздохнул — тяжело и решительно. — Не верю.

На какое-то время в комнате повисла неловкая тишина.

А затем Мэй тихо кашлянула.

— Ты… Ты действительно назвал меня леди?

— Так я и сказал, — усмехнулся Синг. Мэй улыбнулась ему в ответ, и что-то в груди приятно кольнуло. Красивая у неё улыбка, да.

Почему-то стыдливо потупив взгляд, Синг допил уже остывающий чай. Эта беседа уже тоже начала остывать. Им обоим пора.

— А теперь — простите, миледи, — произнёс он, вставая. — Мой перерыв окончен, и мне пора опять в дела. Сейчас у меня… Встреча с коллегами.

— Очередное препирательство над вскрытием, — спокойно закончила за него девушка. Синг кивнул. — Иди. У тебя всё получится.

В другой ситуации, от другого человека, эти слова звучали бы глупо, слащаво и Синг наверняка вывернул бы все запасы желчи на их произнёсшего.

Но сейчас они были приятны ему.

— Спасибо, — сказал Синг, выходя в коридор.

Он действительно был благодарен ей.

Комнату для вскрытий Синг называл Спокойной. По двум причинам. Во-первых, её оборудовали на самом верху, в продуваемой сквозняками комнате. Сквозняки остужали пыл спорящих, а потому диспуты проходили лишь в форме взаимных оскорблений, а не драк.

А, во-вторых, все стёкла в комнате были синими. Это почему-то успокаивало и завораживало Синга — ему нравилось наблюдать, как пылинки ярко блестят в косых голубоватых лучах.

Впрочем, обычно ему было не до любований. Как и сегодня.

Собравшиеся здесь лекари казались чужеродными — чёрные и серые тени, сгрудившиеся над столом. Тихие разговоры, зябкие передёргивания плечами. И очередной труп на столе.

Не труп, одёрнул сам себя Синг. Пособие для изучения.

— Он всего лишь мальчишка! — громкий скрипучий голос заставил его замереть. — Глупый и наглый мальчишка, которому повезло!

— О, во имя Двух, Толле, неужто ты веришь в везение?! Сколько тебе лет — пять?! Он — профессионал!

— Он — сопляк, которому повезло! — возмущённо гаркнул первый голос.

— Вы опять о Дегнаре? — недовольно поинтересовался кто-то из лекарей.

О. Они снова говорят о нём. Прелестно. И, похоже, пока не заметили его.

Тихо хмыкнув, Синг сложил руки на груди и замер в тени у двери.

Ему будет интересно послушать.

— Он — алхимик?! — громко фыркнул кто-то, кого заслоняли от Синга другие лекари. — Прекратите! Его формулы грубы и неизящны!

— При всём уважении, господин Кюре, они работают! В отличие от ваших!

— Воля слепого случая! — взмахнул рукой кто-то с краю группы лекарей. — Он не умеет ничего!

— И, тем не менее, он справился, — злобный и холодный голос лорда Броунсворта заставил Синга удивлённо хмыкнуть. Он? Заступается?

— Справился?! Милорд, мне кажется, или вы встали на сторону сопляка?

— Сопляк, пока мы изящно завтракали и обсуждали теорию господина Шарле, провёл три операции поутру, — всё тот же холодный голос. Синг от удовольствия даже цокнул языком и вытянул шею, пытаясь разглядеть лорда. Но видел лишь спины других лекарей. — Сопляк, пока мы спорим, упрямо работает над лекарством. Сопляк, пока вы говорите, что он неизящен и молод, учится, и делает это быстрее, чем мы в своё время. Сопляк работает с больными без защиты и страха, когда все мы боимся без маски зайти в лазарет. Так, господа, скажите — кто тут сопляк?

Повисла нехорошая тишина. В которой стук сердца Синга радостно и торжествующе разрывал грудную клетку.

— Вы что, только что признали, что сопляк лучше нас?! Милорд, мы с вами учились на одном курсе в Академии! Мы вместе служили пять лет при Пятом Пехотном! И вы хотите сказать, что этот вот сопляк без практики лучше нас?! — в голосе вопрошающего сквозило отчаянье и, загодя, презрение. — Неужели вы считаете, что этот выскочка достоин быть выше нас?!

Синг вздохнул. Ладно. Повеселился — и хватит. Надо работать.

— Да, действительно, лорд, — громко произнёс он, отникая от стены.

Все лекари слитно развернулись к нему, шурша одеждами.

— Неужели вы считаете, что я лучше вас? Что достоин командовать вами, а? — Синг пристально изучал лица лекарей. Кто-то от смущения потупил взгляд, кто-то презрительно смотрит на него. А кто-то… Улыбается. Приветственно и поддерживающе.

— Да, считаю, — холодно проговорил Броунсворт, холодно глядя на Синга. — А теперь, пожалуйста, давайте приступим к вскрытию. Пока вы не лопнули от самодовольства.

— Ну, лорд, вы же не лопаетесь, — произнёс бородатый лекарь, вызвав смешки.

— Полагаю, с шутками на сегодня закончено? — спросил Синг, подходя к столу с… Учебным пособием, да. — Кто сегодня проведёт для нас вскрытие?

— Позвольте, — из группки лекарей вышел изящно одетый мужчина с шрамом через всё лицо. Судя по голосу — тот самый, который спорил с Броунсвортом. — Вы не против?

— Нет, ничуть, — Синг пожал плечами и сделал шаг в сторону, освобождая место перед столом. — Приступайте, господин Ландстар.

Лицо мертвеца выглядело умиротворённо. Разумеется, зло подумал Синг. После трёх часов адской боли любому смерть покажется избавлением.

Ещё один человек, которого он не смог спасти.

— И, опять же, — Ландстар действовал со сноровкой полевого хирурга — быстро, уверенно и чётко. Синг смущённо взглянул на свои руки — будут ли они когда-нибудь такими же ловкими? — Обратите внимание сюда, господа, — все с шорохом подались вперёд, плотно обступая стол. — Заражённые области выглядят совсем иначе, чем у прошлых больных.

— Вероятно, этот получал не стандартную микстуру мастера Дегнаре? — предположил кто-то с ехидцей.

— Нет, — отсёк Синг, бросая злобный взгляд на говорившего. — Этот человек получал стандартную версию.

— Тогда, может, вы ошиблись с вторичными процедурами? — говоривший худощавый мужчина задумчиво подкрутил длинный ус. — Питание, процедуры? Вы могли ошибиться, мастер Дегнаре?

— Нет, потому что я сам выписывал лекарства умершему и сам наблюдал его, — пробасил лекарь с причудливыми усами и бородкой, гневно дыша. — И этот субъект шёл у меня довольно хорошо — до вчерашнего вечера, когда резко началось ухудшение.

— Хорошо шёл? Он мёртв! — не унимался всё тот же худощавый мужчина.

— Оставьте свою желчь до того момента, как изобретёте способ лечить с помощью иронии, — оборвал его Синг, хмурясь. — Лучше обратите внимание на поражённую область.

Все согласно загудели и придвинулись ещё ближе к телу, забывая о приличиях и привычном холодном обращении друг с другом.

А Синг хмуро и недовольно смотрел на внутренности… Проклятье, нет, он не может называть это «пособием»!

— Разная степень поражённости тканей, разная локализация… — как-то нараспев произнёс кто-то. — Похоже, на разных больных болезнь действует по-разному.

— Потрясающее наблюдение! — фыркнул Ландстар, всё ещё орудуя скальпелем. — Очень полезное и совершенно неочевидное! Вы просто гений!

— Хватит, — раздражённо проговорил Синг, наклоняясь к… Ох, боги. К больному. — Лучше опустите свои носы поближе и смотрите. Почки и желудок почти не затронуты болезнью.

— Очевидно, это из-за лекарства, — угрюмо проговорил лорд Броунсворт, кутаясь в плащ. — Но почему оно перестало действовать на остальные ткани?

— Хотел бы я знать, — громко хмыкнул кто-то. — Будь среди нас хорошие лекари — мы бы уже знали.

Добродушный хохоток вмешался с раздражённым шипением.

Синг же недовольно поджал губу. Он понимал, что эти подструнивания друг над другом у них в порядке вещей. Но он пришёл сюда не для того, чтобы шутить, стоя над трупом.

— Господа, — задумчиво произнёс полноватый лекарь с повязкой на один глаз. — А что, если у больного исчез иммунитет? Что, если лекарство действовало только прямым образом? Как обычная, простите, мазь или припарка?

По спине Синга пробежал нехороший холодок, а в комнате мгновенно стало тихо.

Синг не смотрел на окружающих — у него в висках стучало, а воздуха внезапно стало слишком мало.

— Хотите сказать, что лекарство не помогало? — тихо спросил Броунсворт.

— Похоже, что так и было, — зло прошипел Синг, до боли стискивая кулаки. Ему сейчас безумно хотелось закричать или разнести что-либо — но он не мог позволить себе этого.

Ему нужно было, чёрт побери, работать! Снова! Снова, снова!

Потому что его грёбаное лекарство, единственный проблеск света, оказалось пустышкой!

Посреди шепчущихся лекарей расползался почти осязаемый страх. Все они шутили и издевались над Сингом, но знали одно — лекарство работает. Оно как минимум замедляет болезнь.

А теперь… Оно не сработало.

— А если так подумать, — с растущим беспокойством в груди произнёс Синг, — ведь у тех, кого мы вскрывали ранее, тоже были поражены различные участки, да и степень поражения была разная.

— Незначительные различия, — возразил старик, хмурясь из-под кустистых бровей.

— Различия, которые всё же были, — горло резко пересохло, и слова больно обдирали глотку. — Это разные разновидности болезни, понимаете? Общие признаки, общие симптомы, общее протекание — но это разные разновидности одной болезни.

— Для каждой из которых нужно своё лекарство, — мрачно подытожил Ландстар, поигрывая скальпелем.

Синг прекрасно видел, что они понимают масштаб проблемы. Больше ни намёка на улыбки или ехидцу. Просто чистый, незамутнённый страх.

И он не знал, чего они — и он сам — боятся больше. Той пропасти работы, что им предстоит проделать. Или последствий того, что будет, если эту самую работу они не проделают.

— Кстати говоря, — один из лекарей довольно бесцеремонно запрокинул голову мертвеца и раскрыл ему рот. — Да, как я и говорил! Варлоне, с вас двадцать серебряных! Налёт на языке присутствует!

— Простите? — хмыкнул Синг.

— Я пришёл к выводу, что налёт на языке — признак вялотекущей болезни. Мы с господином Варлоне поспорили, что у всех больных присутствует подобный симптом, — лекарь повернул голову покойника так, чтобы Синг смог увидел его язык. — Видите?

— И что с того? — фыркнул кто-то. — У меня точно такой же налёт. Не более чем результат нездорового питания!

— Знаете, а это странно, — хмыкнул Броунсворт. — Не так давно я заметил подобный налёт и у себя.

Повисло очень неловкое, очень тяжёлое молчание.

А в следующее мгновение, в поднявшемся гаме и шорохе, уважаемые лекари принялись демонстрировать друг другу языки.

Это было бы смешно, подумал оцепеневший Синг.

Если не было бы так страшно.

— И у меня!

— А у меня есть?! Есть?

— Проклятье, не вижу, встань под свет!

Синг смотрел на это всё и чувствовал, как что-то внутри него обрывается. Да, он знал про дурацкий налёт на языке! Но разве… Разве это — симптом? Это же так, частность, и совпадение, всего лишь частность и…

— Господин Дегнаре? — голос Броунсворта прервал рассеянные мысли Синга. — Покажите ваш язык.

— Вот ещё, — фыркнул Синг. — Я чувствую себя абсолютно здоровым, и…

— Как и больные, которых мы поим вашим лекарством, — отмёл Броунсворт. — Покажите. Язык.

Синголо только сейчас осознал, что все собравшиеся лекари с напряжением смотрят на него.

Тяжело вздохнув, он высунул язык.

— Астаташна? — спросил он, разведя руками. Проклятье, вот и завоюй теперь их уважение!

— Достаточно, — мрачно кивнул лорд Броунсворт. Синг вопросительно посмотрел на него.

Лорд Броунсворт медленно, с сожалением кивнул.

Синг прикрыл глаза в отчаянье.

Просто великолепно.