Остаток ночи пролетел незаметно. Я так и не сомкнул глаз, лаская разнежившуюся Элину. Усталости не ощущалась — действие озера и чудесных источников зарядило меня просто неимоверной энергией…

Едва сквозь темные деревья стали пробиваться слабые просветы, рано проснувшийся Чага стал всех поднимать.

— Если хотите засветло вернуться на эти холмы, нужно спешить. До орешника где-то с пару часов хода, по ущелью.

Собрались быстро. Наскоро перекусив и затоптав остатки костра, выдвинулись в дорогу. Чага шел первым, затем Шейла, Элина и Зорька. Чуть поодаль — я и Ната, обсуждавшие промеж собой вчерашний разговор о лебеде, и потому мало обращающие внимания на красоты, которые нас окружали. Следом шла Дина и подле нее наш пес, а замыкали отряд Сова и Чер.

— Странно, что до сих пор никто не видел полей с рожью, или той же пшеницей…

— Ты об озимых? А то, что все пашни были перевернуты верх дном, учитываешь? Плюс, нет ни единой культуры, которая осталась прежней… Может, мы и видели — да только не узнали.

Ната согласилась:

— Возможно. Хотя, различие в травах куда меньше бросается в глаза, чем в деревьях или тех же кустарниках.

— Не скажи. Мха здесь никогда не росло, травы в рост человека — тоже. Попробуй, угадай среди всего этого столпотворения нужный тебе злак.

— А хотелось бы…

— Зачем? — я даже остановился. — Поле не обработать, никаких рук не хватит этот сорняк выкорчевать. Да и если каким чудом вспашешь — где гарантия, что оно вновь не покроется травой, у которой, как мне кажется, выживаемость куда выше прежней!

— А поле и не потребуется! — парировала Ната. — Если все такое большое, то и культурные растения могут оказаться не меньше. И тогда, с одного стебля можно будет собрать столько семян, сколько раньше с целого участка. Я не права?

— Допустим. — Я не собирался сдаваться. — Найдем. Посадим. Возможно, даже вырастим. А смысл?

— Ты что, Дар? — теперь остановилась сама Ната. — Ты что, не понимаешь? Звери не вырастают за пару дней, и хранить мясо, как прежде, в холодильниках, уже никогда не получится — у нас просто нет такой возможности. А если придет зима? Что люди станут есть?

— Утопия. — Я вернул ее на тропу. — Ты даже не представляешь, сколько понадобится труда, и каков может оказаться результат. Что, если то, что мы найдем и посадим, даст совсем не те растения, которые мы будем ждать?

— Значит, нужно искать не прерии. И не среди того, что уже выросло. У нас осталось несколько пакетов с крупами…

— Это трогать нельзя.

— Это пропадет раньше, чем понадобится. — Ната сердито нахмурилась. — Мы пока не голодаем, и можем себя обеспечить без того, чтобы лишний раз сварить кашу. Подумай…

Черноноги не ошиблись — большие деревья, усеянные коричневыми плодами, росли между двумя большими скалами. Где-то, совсем рядом, слышались перекаты стремительной горной речки — Серпантинки. Сова достал пару мешков для себя и своих женщин. Я тоже принял из рук Наты мешок, и мы, не отходя далеко, друг от друга, принялись собирать дары леса.

Орехи лежали вповалку: крупные, спелые, усеявшие землю вокруг деревьев сплошным ковром. Как оказалось, мы не одни желали полакомиться этим богатством — на стволах резво перемещались странные существа, чем-то напоминающие белок, а на земле виднелись различные следы животных. Чер, внимательно посмотрев, заявил, что опасаться нечего — среди следов не встретилось ни одного, чьи мы могли приписать к крупным хищникам. Большая часть орехов лежала выше, там, где протекала река. Шум стал еще сильнее — близкая Серпантинка, устремляя свои воды сложной и извилистой дорогой на равнины, прыгала по камням ущелья, заглушая все сторонние звуки. Увлекшись легким сбором, все постепенно стали разбредаться по сторонам… Ната устремилась вперед, разговаривая с Зорькой. Братья и Шейла поднялись на пригорок, а я остался в низине, довольствуясь тем, что находил под ногами.

Странное дело… У меня не выходило из головы наше ночное приключение. До сих пор, отмахав не один подъем и спуск по камням, я ощущал едва сдерживаемое желание. Желание, присущее здоровому и изголодавшемуся по женщине, мужику. Жаловаться на болезнь не приходилось, голодным (в этом смысле!), я бы себя считать не мог. Даже в самые неприятные моменты наших размолвок, Ната, чья врожденная способность разруливать все конфликты, всегда отбрасывала прочь сомнения и ложилась со мной в одну постель, какой бы сильной не могла быть предшествующая ссора. После появления Элины и всех последующих событий, пожаловаться на отсутствие такого внимания было бы просто неуместно. Мне вполне хватало моих девушек! И я надеялся, что и им, тоже.

Но сейчас, хоть после купания в ледяной воде озера и прошло несколько часов, я все еще ощущал действие этой воды на свой организм. И, даже некоторую досаду! Мне казалось, что, обладай я девушкой обычным образом — и, кто знает? — последствия могли оказаться совсем уж необычными. Вроде наступившей беременности…

Покачав головой, я отмахнулся от мыслей — какая еще беременность? С чего? Нет, Дар… Собирай орехи, да поглядывай по сторонам — местность незнакомая и расслабляться не стоит. И, похоже, я взволновался не зря! Мешок был наполнен почти полностью, когда я всей кожей ощутил тревогу… Что-то кольнуло в грудь, внезапное, давно не испытываемое чувство опасности, заставило остановиться и оглядеться по сторонам. Угар, беспечно бегающий между деревьев, тоже встал как вкопанный и задрал свою морду вверх, принюхиваясь к ветру.

— Тихо…

Элина с недоумением, а потом и испугом, посмотрела на меня.

— Ната! Зорька! Вернитесь!

Девушки оглянулись. Угар глухо зарычал, не сводя глаз с густого кустарника впереди нас. Я ощутил, как пот холодными струйками начинает стекать по моей спине — там кто-то был! Кто-то, очень большой и сильный! И мое чувство оказалось слишком верным…

Раздался жуткий рык, треск раздвигаемых ветвей. Я инстинктивно сделал шаг назад, выхватывая из колчана стрелу…

— Назад! Копье!

Элина сорвалась с места и бросилась к оставленным вещам. Сова и Дина, услышав крики, тоже остановились. Индеец мгновенно устремился к нам. Братья, поняв, что что-то происходит, тоже покидали мешки и устремились вниз. Громовой рев повторился, и, нечто огромное и страшное, ломая ветки кустарника, внезапно появилось перед нами… Чудовище, быстрыми прыжками, промчалось по опушке, и остановилось прямо посередине, отрезав дорогу назад ушедшим девушкам! Элина в ступоре встала возле меня, роняя на землю мешок с собранными орехами. Зверь заревел и поднялся на задние лапы. Элина, позади, вздрогнула и осипшим голосом произнесла:

— Медведь! Как тогда…

Она не ошиблась. Пред нами возвышался медведь, и без того более чем страшный, для любого из нас в прошлом… Но, мало того! Этот медведь уже принадлежал к новому роду зверей, крайне отличавшихся от оригинала. Настоящий гигант, вдвое выше самых крупных, из когда-либо виденных нами в той жизни! Стоя на задних лапах, он превосходил меня, чуть ли не в три моих роста, и даже Бурый казался меньше этого колосса! Туловище, покрытое грязно-серой, свалявшейся комками, шерстью, поражало своей массивностью и мощью. Чудовищные лапы, с загнутыми когтями-кинжалами, огромная голова, на короткой бугристой шее. Он мотнул мордой, оскаленная пасть повернулась в нашу сторону, и притихшую тишину леса вновь разорвал громоподобный рык. Зверь опустился на все лапы, загреб задними землю и рванулся к девушкам. Зорька в ужасе закричала, оступилась и упала навзничь. Побелевший Сова — это проявилось даже сквозь слой раскраски на его лице! — словно превратился в изваяние, что-то шепча дрожащими губами. Ната, выронив из рук охапку плодов, судорожно пыталась достать из-за спины свой любимый дротик… Элина, с безумным взором, вдруг осела и почти без чувств сползла по стволу, на подогнувшиеся колени. Дина, вышедшая на шум, замерла на месте, роняя из рук копье…

Вид беззащитной Зорьки, отчаянно пытающейся приподняться, словно вырвал меня из ступора, вернув способность хоть что-то предпринять. Скорее от безысходности, чем, руководствуясь здравым смыслом, я подхватил и метнул в него оружие Дины… Зверюга взревел — копье лишь скользнуло по голове, слегка зацепив лезвием шкуру. На шерсти появились капельки крови. Медведь резко остановился, мгновенно определил обидчика и одним прыжком сократил расстояние между нами почти вполовину. Затем следующий прыжок, мой безумный рывок в сторону… Раздался еще один, более короткий и яростный рык, и черной молнией мелькнула шерсть Угара. Он встретил наскок чудовища своим коронным ударом, и, несмотря на силу и неимоверный вес монстра, заставил того остановится. Они оба упали на землю. Пес сразу кинулся в атаку, но был отброшен ударом громадной лапы. Медведь, гораздо более массивный и обладающий невероятной силой, отшвырнул овчарку, словно кутенка, на несколько десятков шагов. Мне показалось, что после такого встать уже невозможно! Но, Угар вскочил и опять устремился к зверю. Тот, опешив от подобной наглости, присел на задние лапы и встретил вновь прыгнувшего пса взмахами передних лап… Угар в последний момент успел увернуться от смертоносных объятий, и, что есть силы, хватанул клыками за одну из лап зверя. Потом глухой удар, визг — Угар кулем отлетел прочь, загребая по ходу прелые листья и сучья на земле. Это продолжалось какие-то доли секунды, но их хватило, чтобы полностью прийти в себя. Наш пес в одиночку пытался остановить монстра — а несколько мужчин, каждый из которых уже не раз сталкивался со смертью, словно превратились в истуканов! Я сам ощутил себя диким зверем, сражающимся за свою самку. Тоже произошло и с Совой. Мы оба, одновременно, схватились за оружие. Я вскидывал лук, а индеец бесстрашно приблизился вплотную, намереваясь ударить медведя копьем под поднятые вверх лапы. Но тот легко отбил взмах, и копье, как щепка, переломилось в руках нашего друга. А вот от стрелы медведь уклониться не смог! Он ужасающе зарычал, ломая древко и пытаясь выдрать вонзившуюся стрелу из морды. Угар, оправившийся от оплеухи, подкрался сзади и цапнул зверя за бок, заставив того развернуться. Каким бы мелким не казался наш боевой пес, по сравнению с этой жутью, но славу истребителя крыс и волков он заслужил не зря… Медведь взревел и стремительно кинулся в его сторону. Мы воспользовались паузой — Сова подхватил копье, которое я так неудачно метнул, а я выхватил сразу парочку стрел из колчана. Послышался знакомый, резкий свист — в схватку вступили девушки! Ната, справившись, наконец, с собой, метнула в медведя свое оружие. Но дротик был слишком легок, чтобы причинить вред такой махине, и только пробил шкуру, застряв где-то в складках жира. Стрела Элины оказалась более серьезной — она попала в шею. Рыча от бешенства, зверь вновь отбил нападение выручавшего нас пса и развернулся. И тут, плечом к плечу, рядом с Совой, встали оба брата! Это было безумие… но они вместе ринулись на чудовище. Три копья, разом вонзились в тушу зверя, и тот еще более дико взревел, одним взмахом ломая все копья в щепу. Сова и один из Черноногих — Чага — оказались сбиты с ног. Чер, каким-то немыслимым прыжком, успел отскочить. Медведь воспользовался ситуацией и придавил лапой ногу старшего брата. Сова ужом вывернулся от взмаха второй и откатился в сторону. Еще одна лапа опустилась на грудь дико вскрикнувшего мужчины… Длинные, желтоватые и кривые когти, словно в несколько ножей, вспороли ему грудную клетку от горла, вырывая внутренности и ломая все на своем продвижении. Еще один взмах… Лапа медведя опустилась по области живота, наискось — Чага в одно мгновение оказался разорван надвое… Вновь свист прорезал воздух, и медведь, бросив терзать жертву, заревел от боли — второй дротик Наты впился ему в веко над глазом. Элина тоже натянула лук — и тут тетива лопнула, а девушка, не удержавшись на ногах, упала в мох. Угар, поднырнув под окровавленными когтями, хватанул медведя за нос, после чего резко отпрыгнул назад и в сторону. По морде монстра ручьем струилась кровь. Взбешенный медведь закрутился на месте, пытаясь достать всех сразу. Пробегая мимо Элины, он резко остановился, и я бросился вперед, плохо соображая, чем смогу ей помочь. Медведь злобно заревел и поднял лапу, готовясь опустить ее на беззащитное тело. Я обезумел…в ушах звенел вопль ужаса Наты, отчаянный крик Элины… Глаза застило красным, из горла вырвался какой-то хрип — словно на внезапно появившихся крыльях, я вознесся по свисавшей шерсти чудовища и, позабыв про все, выхватил нож… Второго удара не удалось сделать — медведь рванулся всем корпусом, отчего я пролетел по воздуху не меньше двадцати шагов и со всего маха ударился об землю, на несколько секунд потеряв сознание. И опять, в который раз, меня, да и нас всех, выручил Угар. Он вновь перехватил лапу медведя, когда тот изготовился, было, опустить ее на меня, да так, что все явственно услышали, как хрустнула кость — клыки отнюдь не слабого пса тоже являлись страшным оружием! В ответ, вконец рассвирепевший медведь, решил убить Угара в первую очередь. Зверь, всей своей тушей, кинулся в погоню за псом, позабыв про все. Ни пущенные вдогонку стрелы Чера и Шейлы, ни третий, последний дротик Наты, не заставили его свернуть с пути. Гигантскими прыжками он рвался за псом, уводившим его в сторону ущелья. Он проскочил надо мной, промелькнув бурым пятном над головой, и бросился в заросли. Треск ломаемых на бегу кустов, скрежет когтей по камням, отчаянный дикий рев и, смешавшийся с ним, лай и визг — вдруг все стихло…

Еще не веря в то, что все кончилось, я и Ната, держа луки наизготовку, осторожно подошли к краю обрыва. Там, далеко внизу, на острых камнях, в изобилии усеивающих берег быстрой горной речки, темнела недвижимая туша. Один из каменных выступов пробил зверя насквозь, и мы, даже с этой высоты, видели, как острые грани торчат из спины медведя. Угар, будучи более легким, мог долететь до воды, и бешеное течение Серпантинки уже перемалывало его останки, волоча по каменному дну… Я до боли стиснул зубы. Мой, самый первый, самый преданный друг погиб, спасая нашу жизнь! Тот, само существование которого, вернуло мне надежду, на то, что я не один остался в том великом кошмаре, произошедшим несколько месяцев назад! На глаза навернулись слезы. Ната, маленькая, смелая женщина обняла меня за плечи:

— Дар…

Я опустил голову, обессилено встал на колени и молча, с тоской, посмотрел ей в глаза.

— Он погиб?

Я кивнул. К нам, шатаясь, подошел Сова, поддерживаемый Зорькой и, пришедшей в себя, Элиной. Со стороны леса послышался дикий крик ужаса и боли — Шейла упала возле растерзанного тела Чаги…

— Он знал, что делает… Он всегда все понимал.

Я кивнул. Никто не нуждался в пояснениях. Пес увлек за собой разъяренное чудовище и, сознавая, что ни он, ни мы все не сможем ему противостоять, выбрал единственное правильное решение… Зверь не мог удержаться на крутом склоне, увлеченный погоней, он выскочил на осыпающуюся кромку и заскользил по ней, оставив хорошо заметный след когтей на камнях. Гладкая поверхность скалы не дала ему возможности зацепиться. Но, для того чтобы вывести его сюда, псу пришлось прыгнуть первым… Я ни на йоту не сомневался, что наш Угар сделал это сознательно. Все его поведение, в чем мы неоднократно могли убедиться за это время, подтверждало необыкновенно высокий разум собаки. Он пожертвовал собой…

На меня упали теплые капли. Ната, спрятав лицо, молча вздрагивала, прислонившись к моей спине. Элина, оставив тяжело усевшегося Сову — весь бок индейца представлял собой сплошной кровоподтек — встала возле нас с Натой. Она, сначала неуверенно, потом более решительно, прижала мою голову к своему животу, чисто по-женски, чувствуя, что мне необходимо успокоение от нахлынувшей, не связанной с физическими страданиями, боли. Она гладила меня по голове, как ребенка…

Шейла сидела на коленях подле останков Чаги. Она смотрела на них полубезумным взглядом, пальцы девушки словно закаменели, так сильно она сжала руку любимого… По сути, от мужчины, еще несколько минут назад весело перебрасывавшегося шутками с братом, ничего не осталось. Медведь не просто убил его — превратил в месиво из внутренностей, раздробленных костей и вывернутых конечностей. Голова Чаги держалась на лоскуте кожи, одна из ног валялась поодаль… Ната, и Элина с огромным трудом смогли отвести Шейлу прочь.

Останки Чаги сожгли. Сова, сам едва передвигавший ноги, сумел убедить окаменевшего от горя Чера в необходимости такого решения. Оставить его без погребения мы не могли, а закопанный в землю, он все равно стал бы пищей для трупоедов, способных учуять и достать добычу с любой глубины. Мы собрали поломанное оружие, частично мешки с плодами, и, не задерживаясь более ни на минуту, покинули страшную опушку. Ната, не по возрасту смелая и наиболее предусмотрительная из нас, не смотря на возражения, предприняла небольшую разведку, пока мы провожали погибшего в последний путь. Ее сообщение несколько утешило — следов, подобных тем, что остались после чудовища, не наблюдалось. Скорее всего, мы случайно забрели в вотчину этого зверя, а там, где царствовал один медведь, вряд ли мог находиться второй. Насколько я помнил, они не ходили стаями, в отличие от волков. Раны Совы, мои и Чера, женщины перевязали, предварительно смазав их мазью, заботливо приготовленной Зорькой.

Я ступал по шуршащим под ногами листьям и мрачно размышлял о том, с чем еще мы можем столкнуться на своем пути. Неузнаваемо изменившиеся крысы, превосходившие своих собратьев более чем в десять раз, Овцебыки и длинногривые лошади, подобных которым мы и представить не могли, хищные зубастые рыбы, в клочья, разрывающие самые крепкие сети… Необычайные способности Угара. Наконец, мы сами. Изменения с людьми, наиболее страшные, внушали просто животный ужас и желание немедленно избавиться, от себе подобных. Но, все ли это? Не придется ли нам, уцелевшим, встретиться с еще более зловещими проявлениями, грозящими людям новыми бедами и смертями? Никто из нас не смог бы справиться с тем чудовищем, тело которого осталось лежать на камнях, возле реки. А ведь существа, не менее жуткие и мощные, могли появиться не только в лесу. Неужели, слова Доктора окажутся пророческими, и на наше место на земле начнут претендовать другие, более приспособленные к искусству выживания? С кем, или с чем, еще придется сходиться в смертельной схватке, какая опасность угрожает нашему, и без того суровому, существованию? И как теперь обходиться без чуткого и надежного друга, всегда готового прийти на помощь? Сбылось злое предсказание мрачной отвергнутой девушки — Вороны…

Мы провели трудную ночь. Индеец весь день шел наравне со всеми, но к вечеру стало ясно, что его раны на порядок серьезнее наших. Сова метался по шкуре… Удар когтистой лапы чудовища пришелся по касательной, но и этого оказалось достаточно, учитывая сокрушающую мощь монстра. Весь правый бок Совы представлял собой сплошной синяк, с четкой отметиной от когтей зверя. Организм индейца боролся с этим, спасая своего владельца от заражения. Зорька, с полными слез глазами, сидела возле него, держа мужа за руку. Тот скрипел зубами, временами впадая в забытье и забываясь коротким сном, до нового приступа.

Утро для всех стало тяжелым. Сова вроде забылся, но потом вновь открыл глаза, в которых отражалась мука… Он бредил, никого и нечего не узнавая. Рана в боку на удивление быстро нагноилась и сильно опухла. Досталось, впрочем, и Черу — лишь реакция парня спасла его от неминуемой гибели. Но ни его, ни мои ссадины не шли в сравнение с мучениями индейца. Элина, полностью оправившись от шока, помогала Дине и Зорьке менять повязки. Дина, стиснув зубы, протянула мазь опухшей, от слез, Шейле.

— Возьми! Чер еле держится на ногах! Пусть над охотником не будет открытого солнца. Вотри ее в рану, даже если он станет кричать от боли!

Я, придерживаясь за бок рукой, встал возле Наты. Она, не отрываясь, смотрела на холмы, где вчера погиб наш друг…

— Ната…

— Как больно, Дар. Я не могу себя заставить смириться… Почему, когда я только начинаю привыкать к чему-то хорошему — случается беда? Добрые люди меня вытащили из такого дерьма…такого ужаса — и они все погибли. Остались там, в городе, среди развалин, погребенные, под завалами или сгоревшие в пожарах… Угар — такой ласковый, такой игривый, такой сильный и бесстрашный — сколько раз он помогал нам, Дар! Он был такой смешной и толстый! И, уже тогда — очень смелый! И…после того, как я его увидела — я поняла, что останусь с тобой! Ты не кричал на него, не бил — значит, у тебя доброе сердце. Я поверила в тебя…а теперь его нет. Его больше нет…

Она, не сдержавшись, заплакала, прижавшись ко мне и пряча лицо. Я и сам едва сдерживался, стараясь не выпустить комка из горла…

— Родная моя… Не плачь, милая, не плачь… Вы остались живы. Как хорошо, что вы остались живы!

К нам подошла Элина. Она всхлипнула, глядя на подругу, и тоже не удержалась от слез:

— Дар… Сова очень плох… Он умрет, да?

— Нет. Он крепкий и выносливый, а мазь Дины творит чудеса. Наш друг выдержит все, только нужно запастись терпением. Мы перенесем его в низины, в долину. Там, где не так опасно. И поднимем его на ноги…

Так и поступили. Женщины, вместе со мной, соорудили носилки и перенесли индейца к подножию холмов. Чера я старался не нагружать — он сам едва волок ноги… Сделав небольшой крюк, я еще раз взобрался на скалы, среди которых спряталось чудесное озеро, и принес оттуда флягу ледяной воды, чтобы обмыть ею раны друга. Мазь и уход Дины, чуткие руки внимательных девушек — наверное, все сыграло свою роль. Сова прекратил бормотать, а осмысленно открыл глаза уже к вечеру. Он оценил обстановку, молча, кивнув мне — Не унывай!

Утром следующего дня он уже смог самостоятельно подняться. Сова сам осмотрел свою опухоль, велел развести костер и вытащил нож. Он положил лезвие в огонь и заставил Дину и Зорьку отойти…

— Пусть мой брат поможет индейцу.

Я встал позади него и крепко ухватил за плечи. Сова стиснул зубы и кивнул Черу. Черноног, побледнев, вытащил из огня покрасневшее лезвие и провел им по вздувшейся коже. Та лопнула, на землю хлынула густая черная кровь… Чер, продолжая, прислонил раскаленный клинок к ране. По всей опушке поплыл запах горелого мяса. Сова, не издал ни звука, но обмяк в моих руках и повалился на землю… Ту же операцию, теперь уже я проделал и с самим Чером, но состояние последнего было лучше, и он смог вытерпеть ужасающую боль, не потеряв сознания. На лице младшего из братьев только выступили капельки пота…

— Эти орехи дались нам высокой ценой! — Дина обмакивала губы Совы водой, мягко обратившись ко мне. — Лучше бы их не было.

— Мы могли нарваться на медведя и в другом месте. Одну женщину из спутников Элины, такой убил далеко от подобной рощи… Как он?

— Я дала ему отвар. Завтра мой муж очнется, и сможет идти самостоятельно. Но пару дней мы проведем на месте, пока он не наберется сил

— Чер, тоже, почти оправился. Куда собирается идти Тихая Вода? Наш дом ближе любого становища прерий — там есть все, что нужно для раненного друга.

— Нет. Я пройду звериными тропами до самого типи моего мужа.

Я указал ей на далекие холмы:

— Вы могли бы остановиться у нас. Путь к Каменным Исполинам далек и не безопасен. Степи, Черный лес, Низины… А у вас некому взять в руки оружие!

— Мы давно живем так. И это — не первая рана, которую мне пришлось врачевать у своего мужа. Зорька хорошо управляется с луком, она добудет нам крола, или джейра, да и орехи есть… Что до опасностей путешествия — я кажусь тебе мягкой… Но внешность обманчива, Дар! Я способна постоять за себя! Да и Зорька тоже. Ты не все про нас знаешь. Мы не боимся хищников — пусть лучше они опасаются встречи с нами! Не боимся и людей — хотя, те могут оказаться во сто крат хуже любого зверя. Мой муж, возможно, не посвятил тебя во все наши прошлые приключения. И ты не в курсе, что не только на его плаще есть человеческие скальпы. Но и на моем…

Мы с Натой переглянулись. Услышать такое, из уст всегда молчаливой и почти незаметной Дины — нечто… Увидев, какое впечатление произвели ее слова, она смягчила тон:

— Не волнуйся, Дар. Я благодарна за предложение помощи. Но мы — справимся. Да и Сова, как я сказала, через день-два, будет почти в норме. Я хочу поскорее привести его к Старе. Цыганка лучше меня, лучше всех нас разбирается в лекарственных травах и снадобьях. Она быстро вылечит моего мужа. Не таи обид. И, еще… — Она вскинула глаза. — Я сожалею о вашей утрате. Угар был прекрасным псом…

— Спасибо, Дина. Мы много перенесли вместе… Перенесем и это. Давай, мы хотя бы проводим вас до Черного леса?

— Не нужно. Ты сам сказал — путь далек. Твои скво тоже устали и хотят к себе домой. Эти прерии, еще до того, как стали таковыми — родной дом для нас. До того дня, мы исходили их вдоль и поперек, многое изменилось, но, в основном, очертания остались прежними. И мы знаем тут все. Или — почти все. Не беспокойся за жен индейца. Кроме того, половину пути с нами будут Чер и Шейла.

Мне осталось только молча кивнуть. Решение принимала Дина, на правах давней и верной подруги названного брата. Я не имел права возражать и настаивать на своем, хоть и представлял себе всю сложность подобного путешествия. Такова была жизнь этих людей, их устоявшиеся привычки и образ мышления.

Через день мы расстались. Элина, подождав, пока спины ушедших скроются в травах, собрала вещи. Она помогла поникнувшей Нате привести себя в порядок, и вскоре мы и сами были готовы к тому, чтобы устремиться в обратную дорогу — к нашему дому, возле далекой скалы у Синей реки…

Сделав первый шаг, я обернулся. За нами оставался неприступной хребет высочайших гор, чьи вершины скрывались за облаками. Множество ущелий и быстрых рек, вытекающих из ледников, скрытых в тумане, множество чащ и могучих деревьев — сколько, и главное, каких еще зверей, скрывали эти пространства? Хребет тянулся вдоль всего, известного людям, южного края долины. Может, география самой долины и не изменилась сильно, но сами горы… Ничего подобного никто и никогда не видел. Принять это было сложно, понять — невозможно подножия хребта такой же бесконечной цепью тянулся скалистый массив, где мы потеряли Угара. Никогда больше грозный рык или добродушный лай не станут радовать нашего слуха, никогда его влажный нос не ткнется в наши ладони… Опять жестокая судьба отобрала у меня какую-то часть моей жизни, а я, очерствевший и мрачный, сурово сжимая в руках оружие, охрипшим голосом бросил девушкам, ждущим моего решения…

— Жизнь не закончилась этим днем… Утрите слезы! Угар погиб в бою — это лучше, чем смерть от старости. Трава в прерии не успела просохнуть от росы. Может быть — это плачет природа по одному из своих сыновей?.. По ней наши друзья ушли к своим очагам. Нам тоже пора… Вперед

Мы перевернули еще одну страницу летописи, под названием Новая Жизнь. Стали читать ее страницы, понимать тайны, и, принимать то, что она нам уготовила, хотя обучение порой было жестоким. Жизнь учила сурово — через кровь и потери. Но никто не мог предвидеть, что она преподаст нам еще один, возможно, самый страшный урок — когда приходят те, кого не ждешь, а те, кто выжил, вспоминают это всего одним словом — НАШЕСТВИЕ!