Уничтожь свои мысли о земной жизни!

Этот совет из инструкции для японских пилотов-камикадзе второй мировой, вертелся у меня в голове и никак не желал уйти из сознания.

Уничтожь свои мысли о земной жизни!

Проклятье! Замогильный голос давно мертвого, читавшего эту инструкцию, командира так и продирается через этот текст. Прилипчивые слова! Словно слова песенки-прилипалы, которая упорно не забывается. Правда песенка-прилипала рифмуется. А тут? Вроде бы тупо и прямо сказанные слова, но поди же! Что-то есть в них. Страшное и безнадежное. Как наше положение. Приказ выбросить из головы все: детство, родителей, друзей, зеленые луга и дома родного города, запахи жизни. Все! Отринь это, «чувак»! Ты — мертвец, который через пять минут врежется на скорости шестьсот километров в час в американский авианосец!

Уничтожь свои мысли о земной жизни!

— Внимание группа, начинаем раскрутку гироскопов и маховиков. Подсоедините приводы, пожалуйста!

Я послушно подключил клапанный разъем в щель соединителя. Наконец-то слова-прилипалы перестали звучать в голове. Раздался едва слышимый свист воздуха под большим давлением начавшего раскручивать маховики в моем наспинном снаряжении.

Три минуты энергии. Это все что мне должен был выдать маховик после выброса. Более чем достаточно! Большинство из нас умрет уже на первой минуте. Если вообще кто-то выживет на этот раз. И такое бывало нередко.

— Пожалуйста, проверьте ваши камеры!

Я послушно потянулся за спину и вытянул из зажима камеру. Механическую, с четырнадцатимиллиметровой пленкой и на всякий случай довернул ручку взвода до самого конца. Туго. На десять минут съемки — хватит с лихвой. Вполне достаточно чтобы снять собственную смерть. Чтобы эксперты центра противодействия, рассматривая ее до дыр, смогли узнать что-то полезное об инопланетянах. Даже после моей смерти. Стальной кожух камеры вполне способен пережить падение с высоты в тысячи метров.

Наш переделанный, «безэлектронный», «Оспрей» в этот момент заметно тряхнуло. Я чуть не выронил камеру, успев перехватить ее в последний момент в воздухе. В отличии от меня, сидящий напротив Шахрани, оказался менее ловок, и взаправду уронил сделанную по старинной — еще немецкой технологии — камеру. Камера покатилась между скамейками десанта, дребезжа и подпрыгивая от вибрации фюзеляжа самолета.

Наш, стоящий между рядами десантных скамеек, инструктор, рыжий австралиец Гарвис, тотчас подхватил камеру и цокая языком дотошно ее осмотрел.

— На. Не сломалась. Держи! — сказал он, протягивая Шахрани механическую камеру, размером не больше сигаретной пачки.

Шахрани — перс из Тегерана, города которого давно уже не было на свете, принял камеру. Дико смущенный, покрасневший как рак. Шахрани был очень стеснителен. Глядя на него, я вспомнил слова Антона: «Что он среди нас вообще делает?» — спрашивал он меня давеча с большим недоумением. — «Он же жутко боится смерти?!»

Вспомнив эти слова, я непроизвольно посмотрел в сторону Антона.

Тоха хмуро буравил перса глазами. Увидев, что я на него смотрю, ухмыльнулся.

— Чем, ты, недоволен, Тоха, — спросил я. — Они же союзники ваши были. Заодно против проклятых империалистов. Как там их? «Пиндосов»? Или «Пендосов»?

— Иранцы не были друзьями России, — ответил он. — Просто все по старому принципу сложилось: враг моего врага — мой союзник. И сколько раз тебе говорить: я — белорус, а не русский.

— А как же старшие братья? — поддел я.

— В гробу видел!

Шахрани подозрительно уставился на нас. Переводя взгляд с Тохи, на меня и обратно. Русского языка он не понимал, поэтому наши замечания остались для него полной белибердой. В отличии от Гарвиса и Сергея. Гарвис знал с десяток языков, в том числе и персидский. Полиглот-преподаватель из Австралийского лингвистического университета. Сергей же был родом с Находки. Вместе с семьей они удрали на катере сразу после первой волны пришельцев. Но Сергея я знал плохо. Где-то месяц совместных тренировок. Никаких больше отношений. Он был совсем свежей «феей», а наша колония русскоязычных беженцев под Токио было достаточно большой, чтобы годами не видеться с одним и тем же человеком. А вот Антона или Тоху — я знал хорошо. Это был второй выживший в нашей команде после предыдущей атаки. Маленькая сенсация. Потому что обычно выживал только я. Почему я не знаю. И никто не знает. Но почему-то уже семь раз подряд выживал. Абсолютный рекорд. Какое-то странное Космическое Равновесие не хотело, чтобы я умер от рук пришельцев. Вернее, от рук их биомеханических монструозных роботов. Я не всегда наносил смертельный удар великану, предыдущий раз его поразил Тоха, но я всегда выживал. Все семь раз, когда погибали остальные. Если не на первый раз, на второй точно.

Седьмой отдел Мураты изучал меня не хуже пришельцев. До дыр рассматривали пленки с видео, стиль пилотирования. Даже проверяя мои бытовые привычки, но ни черта не находил. Все было просто удачей. Странной случайной удачей. Выигранной лотереей. Или все же нет?

«Так не бывает! Почему ты выжил? Они не трогают тебя? Ты — особенный? …»

Я устал от этих вопросов уже после третьего случая, когда я вернулся один на базу. Неприятное зрелище, я вам скажу. Вылезаешь из вертолета, а тебя ждет персонал, родственники, знакомые. Ты — один! А потом из вертушки выносят трупы. Под взглядом всех присутствующих. Сгоревшие или разбитые окровавленные куски, бывшими, когда пилотами-истребителями. Ты стоишь, пока все это не кончится, хотя можешь уйти — никто тебя не держит, но делать это не будешь. Хмурые взгляды, слезы, разве можно уйти. Остается только ждать. Только потом тебя уводят. Техники и начальство базы.

Я даже переехал из своей квартиры в небольшой «русской» колонии в пригороде Токио, чтобы не мозолить глаза. Поселился невдалеке от подземного центра противодействия. Под Фудзи. Японская пресса охотилась за мной, а я бегал от нее как мог. Мало мне было седьмого отдела и их идиотских вопросов. Так еще и эти! Если меня убьют на этот раз — то точно уже отстанут. Мертвецу вопросов не задашь.

Мои размышления прервал вой сирены. Не такой уж громкой чтобы заглушить шум моторов «Оспрея», но достаточной чтобы сердце заколотилось быстрее. Началось! Нервы! Гарвис по-военному выпрямился и окинул нас взглядом.

— Ребята, хоть и не нахожу правильным давать вам советы, повторяю план атаки. Выброс с шести тысяч метров. Построение «звезда». Охватите его в кольцо. Ищите сердце. В общем сами знаете. Не лезьте на рожон.

Антон махнул на него рукой и обратился ко мне:

— Прям батя комбат, просто. Лингвист хренов!

Гарвис вопросительно глянул на нас. Ни про батю, ни про хрен он ничего не понял, в его словаре этого видимо не было, хотя он довольно сносно говорил на русском — книжном литературном русском языке Чехова и Достоевского. Коих он нет-нет цитировал, чтобы произвести впечатление на русскоязычных. Но мата не знал, на бытовом уровне в России это было бы равносильно незнанию русского вообще.

Я успокоительно воздел ладонь, мол, не обращай внимание.

Гарвис продолжил отдавать команды:

— Отсоединить маховики! Всем встать и приготовится «товаришчи».

Антон прыснул, шутка была предназначена для русскоязычных:

— Как Арнольд Шварцнеггер в «красной жаре», хуликаны, товарисшчи…

Я улыбнулся. Юморной у нас нынче инструктор. Хотя его жизнь, наверное, была сплошным стрессом. Каждый раз провожать живых мертвецов!

Люк уникального американского самолета вертикального взлета и посадки начал открываться.

Гидравлические цилиндры медленно раскрывали створки. Все поспешно опустили на глаза очки консервы. В салон ворвался атмосферный воздух. Уши заложило и я, привычно сглотнул, преодолевая слишком резкий перепад давления.

Тоха внезапно наклонился ко мне и закричал, едва перекрикивая гул пропеллеров и свист воздуха за бортом:

— Жил был один злой великан. И однажды напала на него добрая фея-шахидка с реактивным ранцем и двадцатимиллиметровой ручной пушкой. И выбила из него все дерьмо…

Я не смог удержаться от повторной улыбки.

— Ты сначала выбей из него это дерьмо, хвастун, — ответил я на его инсинуации и подняв большой палец, сделал знак Гарвису.

Он кивнул — можно!

— Встретимся на земле!

Нестройный гул голосов ответил мне той же фразой, но за шумом большущих пропеллеров «Оспрея» я не услышал их, только шевеление губ. Губ «мертвецов». Я отвернулся и прыгнул вниз. Туда где нас ждал великан. Или объект типа Тор, как классифицировали биомеханического робота пришельцев в седьмом отделе…

Мурата как всегда читал нам лекцию о пришельцах. Свою гениальную лекцию для новичков. Которую я уже раз десять слышал в разных вариациях. Суть лекции была одна — мы знаем о пришельцах, что ничего о них не знаем. И все это на два часа болтовни.

Я зевнул и отвернулся к окну. За окном происходили гораздо более интересные вещи. Взвод морской пехоты США играл в баскетбол за сеткой забора, отделявшего наш центр от их базы.

Полуголые бронзовые тела с блестевшими на Солнце каплями пота взлетали в прыжках, вкладывая в них все свое отчаяние, словно этой игрой они могли вернуть к жизни США, уничтоженный перильцами еще при первой волне.

Несмотря на наше непонимание остальных действий инопланетян, это мы поняли прекрасно — самого сильного надо было выбить первым. И США выбили. От пляжа Флориды и до скалистого берега Южной Калифорнии там ничего не было. Вернее, что-то было, но точно не Америка, к которой мы привыкли. Разведчики, посылаемые Японией, рассказывали какие-то абсурдные ужастики. И те немногие кому удавалось вернуться становились национальными героями.

Япония была одной из нескольких выживших стран. Почти нетронутая. Еще была Австралия. Австралия хорошо держалась. Это была даже своего рода мантра — «Австралия хорошо держится». Почему пришельцы не добили нас?

Без понятия, спросите что-то полегче. Их действия полностью за гранью понимания человека. Как и способы войны. Странной войны словно списанные из какого-то комикса или глупой и нелогичной анимешки. У Мураты было несколько версий этой «глупости» стратегии пришельцев.

— А почему он выживает?

Я отвернулся от окна. Опять этот вопрос. Весь сидевший в зале класс повернулся ко мне. Я сделал вид, что речь идет не обо мне. Внимание мне всегда было неприятно. Неприятно до нельзя. Может мне тоже умереть со всеми, чтобы они наконец отстали?

Мурата, к которому был обращен вопрос новичка, прежде чем ответить снял и протер свои очки. Жест, который он использовал чтобы потянуть время и собраться с мыслями для ответа.

— Я могу предложить только версию, — ответил он, наконец. Не поднимая глаз и чуть ли не до дырки платком вытирая стекла очков.

Класс затих, затаив дыхание, ожидая ответа. Всем была интересна новая версия Мураты о моем выживании. Наверняка что-то оригинальное. Ум Мураты был остер как катана после двухнедельной полировки его дедом, который, говорят был известным мастером по полировке и заточке японских мечей на Кюсю.

Но Мурата всех «кинул» как выражались когда-то в Москве. В бытность ее существования, конечно:

— Думаю, он просто сильнее. Имеет талант к этому.

Класс разочарованно выдохнул.

— А почему он на тренажерах многим проигрывает? Причем иногда в десятые процента! — спросил лысый тип, имя которого я так и не запомнил.

— Ну да, — поддержал его еще один. — Вон Антоха, каждый раз обходит его на подвеске. И реакция на три процента быстрее!

Мурата поправил галстук. И раздражительно дернул плечами:

— Тренажеры не показывают всего. Антон-сан конечно великолепен, и демонстрирует выдающиеся результаты, но здесь нужно еще что-то.

Антон повернулся к классу с шутливой гордостью оглядел его, и сказал:

— Господин назначил меня первой женой!

Класс немедленно прыснул. Шутка была понятна только бывшим жителям СССР и России.

Мурата нахмурился. Опять сдернул очки и спросил негромко, обращаясь почему-то ко мне:

— Я сказал, что-то смешное?

— Это фраза из одного старого фильма, — пояснил я. — Не старайтесь понять.

Мурата грустно кивнул снова, надевая очки. Антон однажды ему посоветовал сделать их на моторчике, настолько часто он повторял это: нажал кнопку- очки идут вверх, нажал снова вниз. И дергать не надо!

Мурата юмора не понял. Смутился и ушел. Японцы не очень догоняют наш юмор. Вот и здесь. Что в этом смешного? «Назвал первой женой!» «Гульчатай, открой личико!» — тоже не поймет ведь.

Лекция закончилась. Наконец-то!

Воздух снаружи был свеж и по-весеннему приятен. Только цветущей сакуры не хватало, для полного романтизма. Что делать? Куда пойти? Морпехи по-прежнему играли. Может присоединиться к ним? Как там по английский: вуд ю лайк ту джойн ме ту плей? Черт! Неправильно. Не они же ко мне присоединяются, а я! Весь школьный английский из головы вылетел. Зато японский твердо сидит. Ва кари мас, Мурата-сан. Наника табемасень-ка? В смысле, не пора ли чего-нибудь пожевать.

— Наника табемасень-ка, Адам-сан?

Я повернулся. Тоха подходил, скалясь во весь рот? Видимо мысли о еде возникли у нас одновременно. Или телепатия все же существует.

— И-е, мордвин-сан, — ответил я.

— Сам ты, мордвин-сан, — обиженно протянул он. Я — чуваш по матери. Завидки берут, что я тебя на тренаже обставил?

— Ага, берут, — подтвердил я, слегка издеваясь. — Знаешь сколько их, обходивших меня на «тренажах» лежат на просторах Дальнего Востока и побережья Аляски?

— Да-да, ты у нас великий и неповторимый. Идем в суши бар, о великий победитель великанов.

— Инопланетных великанов, — поправил я его. Не забывай добавлять, инопланетных…

«Груботронный» телевизор во стену в суши баре демонстрировал какой-то старый фильм. Груботроника — это такая здоровая мощная электроника с лампами и транзисторами размерами с два кулака и больше. Любую другую электронику пришельцы жгут. Каким образом не знаю. Но они могут нанести ЭУ — электромагнитный удар с орбиты подобный силе излучения нейтронный звезды! Причем узконаправленный. Опровергая все наши максвелловские уравнения по электродинамике. Наши физики только репы чесали. Поэтому представьте, что случилось. На Земле наступил ад. Ни ракеты, ни самолеты, никакое вооружение кроме банального стрелкового или старых арт систем не действовало. Все эти примочки с лазерным или джи-пи-эс наведением, апачи-хренопачи — все сдохло! Вместо со всеми компами, машинами, роботами и много, много, много с чем.

Потом подкрался этот самый, что тихо подкрадывается и обитает в Арктике. С ценным мехом. Я имею в виду первую волну. А вы что подумали?

— Что тебе взять, Адам?

Я вышел из задумчивости. Тоха что-то спрашивал.

— Торияки, — сказал я спохватившись.

— А я возьму осьминогов.

— Фу! Неужели тебе не противно есть их? — спросил я.

— Они похожи на инопланетян, — не задумываясь ответил Тоха. — Как то, приятно осознавать, что ешь врагов, которые тебя вконец задолбили.

— С чего это? Инопланетян же никто не видел, — спросил я подозрительно разглядывая его лицо, может саке перед лекцией выпил поганец?

— Ну в фильмах они все с щупальцами. И зеленые. Разве не так.

Я пожал плечами. У Тохи были свои заскоки. Он был поклонник аниме и старых фантастических фильмов. Ну и шутник. Хохмач. Такой в компании обычно веселит всех.

Нам принесли заказ. Официант японец с улыбкой приветствовал нас и спросив хотим мы еще чего ушел.

Я принялся за еду, наблюдая за телевизором. Иногда даже он — сгорал, когда пришельцы с орбиты начинали баловаться своим страшным ЭМ супер-оружием. Поговаривали что столь сильное излучение влияет на размножение. В смысле вызывает бесплодие у женщин. И что мол, таким макаром, нас за полсотни лет уничтожат окончательно. Вообще, это было удивительное зрелище. Ни инета, ни компов, ни телефонов. Стим-панк двадцать первого века. По всей Японии! Газеты, пневматическая почта, поезда, авто, автоматы — все приходилось конструировать заново или вспоминать как оно было в до электрической эпохи. Без электричества. Механики и микромеханики были на вес золота. Самая востребованная сейчас профессия. Даже компы были простенькие на механике. Иногда невероятно сложные для такого простого задания, как калькулятор скажем. Один японский механик-любитель, даже построил полноценный калькулятор на механических микрореле, размером со спичечный коробок! Самолеты переделывались, как и все остальное. На гидравлику, на пневматику. На все механическое. На здоровенные реле, где нельзя было обойтись совсем, которые не могли сгореть и все равно сгорали, когда попадали под ЭМ удар. И никакие клетки Фарадея от него не спасали. Если человечество только использовало электричество во многом не понимая его, то инопланетяне знали его суть. Это был свой в доску «парень» для них. И над нашей электродинамикой они, наверное, просто посмеялись бы.

Японцы очень быстро перестроились. Это замечательная нация. Супераккуратная, суперработящая и способная просто к чудовищно быстрой мобилизации всех имеющих ресурсов для достижения цели. В Японии даже специальное слово есть — «кароши»- для тех кто умер от переработки. В смысле доработался до смерти.

Смекнув что происходит, японцы быстренько наладили механику. Пока пришельцы занимались США и Европой. На какой-то стиль дичайшего стима и дизель панка. Обхохотаться, если со стороны посмотреть. Получили потери, кто их не получил, но удачно ушли от первой волны. Самой страшной. Не очень-то их и задевшей. пришельцы, занятые Америкой и Азией, как-то не обратили на не очень большие острова особого внимания. А зря! Видимо их нападение было импровизацией. Увидели, какую-то хрень на планете и сразу решили с ходу выпилить будущих конкурентов. По крайне мере, так утверждал Мурата. У него была уже дюжина красивых теории на этот счет и люди в центре противодействия толпами валили послушать его лекции. Он вообще считался одним из лучших специалистов по психологии пришельцев. Такую науку наши крепкоголовые ученые конечно не могли не создать. «Психология пришельцев». Мать их за ногу! И вся на догадках. Как теория черных дыр. В общем-то болтунов и экспертов по пришельцам развелось очень много, но Мурата в их числе был исключением. Редчайшим. Потому как предсказал их действия! Во как! Он был единственный кто сумел это сделать и это надо было понимать. Правда и он ни черта не мог понять, почему пришельцы перешли к такой странной тактике войны. Они насылали на нас великанов. Как в сказке «Джек и бобовый стебель до небес». Или сказка по-другому называлась? Не помню уже. Да и не важно. В общем, великаны были не совсем великаны. А странные двуногие и безлицые объекты из странного вещества, которое как потом выяснилось состояло из множества маленьких биомеханических созданий. Ну типа рой, который сам в биоробота собирается. Делились они на четыре категории. Самых маленьких называли кодовым обозначением «назгул». Затем шел «Тор». Это был в два раз выше и круче. Причем действительно выглядел как силуэт мужика с молотом и шитом. В форме война. Дальше шел «Саурон». И тоже смахивал на одноименный персонаж из Толкиена. Саурон был страшный «великан». Его обычно «ньюкали». То есть наносили удар тактическим ядерным боезарядом по площади, где эта тварь находилась. Был еще «Арес». Самый страшный и самый редкий. На моей памяти только один раз появлялся. Его тоже ньюкнули. Дважды. Первый раз ошибочно подумали, что тактического ЯО по площади местонахождения хватит, но ошиблись. Ареса можно было завалить несколькими килотоннами, и желательно прямо на башку твари, бомбу или переделанный без электронный томагавк с ЯО головкой рядом рвануть.

Великаны обычно появлялись с двух мест#: с Дальнего Востока и Аляски. Почти всегда наши разведчики замечали их до того, как они достигнут побережья. Еще в глубине таежного леса. Колоссы, продирающиеся в лесу, среди вековых елей и сосен, словно древние легионеры Сципиона Африканского в высокой траве. Что будет если их упустить? Это был интересный вопрос. Во-первых, они могли передвигаться по дну океана. А во-вторых, что будет если твари достигнут таким способом побережья Японии и больших городов, только один бог и сами пришельцы знали.

Что еще хуже, было незнание, зачем пришельцы не создавали тварей поближе, ну скажем, прямо где-то на Хонсю или прибрежном острове — тоже было тайной. Ведь ньюкать самих себя было бы уже невозможно. С упорством, дебилов, они следовали этой тактике «дальнего марша». Зачем? Тоха считал, это «спортивным» интересом. Несерьезно конечно представлять пришельцев следящим с орбиты за посланными ими великанами, азартно делая ставки: дойдет, али нет: «Миллион „заргов“, что завалят на полдороге!» «Кто больше? Никого? Ставки сделаны, ставки больше не принимаются, господа пришельцы убираем щупальца со стола!»…

У Тохи конечно юмор еще тот. Но институт психологии инопланетян от отчаяния и по глупее версии серьезно рассматривал.

В общем, дела были неважнецкие и этих тварей всех пришлось бы ньюкать, загадив Землю окончательно радиоактивными отходами ядерных боезарядов, если бы не маленькая деталь. Великана можно было завалить. Теоретически это мог сделать даже один человек с хорошей крупнокалиберной винтовкой и реактивным ранцем. Нужно было только попасть в «сердце». Понятие «сердце» конечно чисто условное. На самом деле, это что-то вроде мозга. Кристаллическое яйцо размером с кулак. Причем это проклятое яйцо еще надо найти. У разных великанов оно по-разному располагается. Никакой системы. Куча народа погибла, пытаясь понять эту систему. Но системы нет. Великаны у пришельцев штучный товар. Есть одна вещь правда. Хотя и делятся на разные категории по мощи и силе, но сердце-мозг всегда располагается так, чтобы было обращено к небу. Но конкретного, определенного, места нет. То есть искать его надо сверху. В режиме «онлайн» найти и прострелить из крупнокалиберной винтовки с укороченным стволом. Великан от этого сразу рассыпается. Великолепное зрелище. Незабываемое. Огромный двуногий монстр, словно песочный, начинает сыпаться, отваливая иногда здоровенные куски с двухэтажный дом величиной. Тут конечно сразу возникает вопрос, а почему сердце великана не спрятано внутри. В глубине, чтобы его не могли достать? На этот вопрос, ответил Мурата. Сердце было чем-то вроде связи с пришельцами на орбите. Связь робота-великана со своими хозяевами. Как-только она прекращалась, великан разваливался. Самоуничтожение, или неспособность дальше функционировать. Невозможность делать это на радиоволнах, которые они сами и глушили, заставляла пришельцев использовать другой способ связи. Какой? А черт его знает. Может свет, может гравитация. Или какой-то особый свет. Но я тоже был склонен считать догадку Мураты правдой. «Сердце» не зря смотрело в небо. Туда, к «своим». Там в вышине на геостационарной орбите висели два колосса. Черные ромбовидные секции монструозного межзвездного корабля. В телескоп эту громаду можно было отлично наблюдать. У меня на балконе, как и у миллионов других жителей Японии был такой. Антон, конечно считал, что сердце для нас специально подставили. Ну понятное дело, чтобы дать нам шанс на сопротивление. Конечно. Что еще ему могло прийти в голову, этому шутнику.

Вот так, когда после больших жертв, выяснилось, что великанов можно валить и из стрелковки с близкого расстояния и что для этого не нужно ньюкать матушку Землю, сделав ее окончательно непригодной для обитания человека. Были созданы специальные отряды. «Живые мертвецы», «Феи-шахидки», «Реактивные камикадзе» … Кучу названий для таких отрядов придумали. И не зря с таким намеком на смерть. Почти все в таких отрядах погибали. Рано или чуть поздно. Чаще всегда рано, и редко чуть позже. Я выжил семь раз. Чудо. Больше трех пока никто до меня не переживал. Обойтись без жертв в этом деле было невозможно. Нельзя было послать дроны, чтобы они полетали вокруг объекта и нашли заранее сердце. ЭМ волна убивала любую технику на электронике. Нельзя было послать без электронный вертолет или самолет с командой наблюдателей с оптикой, чтобы они, полетав сверху над тварью, обнаружили сердце. Большие объекты великан отклонял и мог даже атаковать. И вообще над великаном особо не полетаешь. Там какая-то хрень с гравитацией и ЭМ полями, творится. А Саурон мог даже молнией ударить в самолет. Только человек с ранцем, совершив затяжной прыжок с высоты шесть — восемь километров имел шанс к нему подобраться. Тварь начинала бешено отмахиваться своим «холодным оружием», пытаясь прихлопнуть как мух, летающих на реактивных ранцах пилотов-фей — практически смертников. А те в свою очередь выяснить где у твари находится сердце. На все это отводилось только две минуты. Запас топлива у реактивного ранца на три минуты бешено быстрого полета. Минута была резервной, чтобы успеть сесть. Если у тебя кончится топливо, когда ты летаешь на высоте двухсот метров у головы великана, то падение неизбежно. А если за две минуты, никто из группы не нашел сердце и не выстрелил в него — что тоже весьма проблематично, тварь не стоит на месте, то считай миссия провалена. Тварь дойдет до побережья и погрузится в воду, шагая по дну в сторону Японии. Но прежде чем это случится, тварь скорее всего ньюкнут, чтобы не допустить подобного развития сценария. В отделе по противодействию пришельцам правда ходили слухи о особой водной группе, которую тренировали для перехвата пришельцев в воде, ака «джамп-скуба дайвинг». В смысле с парашютом в акваланге. Старая метода цэрушных топ-шпионов. Но никто особо не верил в возможность такого перехвата. Водолазы с пушками на подводных мотоциклах? Что они сделают, если тварь будет шагать на километровой глубине? Подлодку с сонаром пошлют? А как глаз найдут? В общем засада. Поэтому ньюкали. И заодно с теми, кому не посчастливилось оказаться рядом с великаном, с израсходованным топливом и не пораженным сердцем.

Меня один раз почти ньюкнули. Но слава богу только тактическим ЯО и великан от меня был в десяти километрах к тому времени. У меня и одного человека с моего отряда закончилось топливо, но мы вовремя приземлились. Двое разбились, пытаясь на остатках все же найти проклятое сердце. Тупейший героизм. Хотя даже 15 секунд хватает для эксперта чтобы приземлиться методом — «демпфирующий форсаж» — это когда у самой земли ты даешь полный газ из остатка топлива, чтобы остановить падение. Но нужен не человечески точный расчет. Мы фактически это и сделали. Но двум, которых пришелец не задел, с маневром не справились. Грабанулись с высоты десятиэтажного дома. Парашютом пользоваться бесполезно. На таких высотах его не успеешь раскрыть. Есть куча различных тактик и стратегий у наших «фей-шахидок». В том числе и перечисленные приемы, позволяющие повысить проценты обнаружить и поразить сердце. Но ничего стопроцентного — даже близко — нет. Слава Богу, большой дозы радиации — я тогда избежал, как и гибельной ударной волны. Команда поддержки забрала нас на без электронной вертушке. Встретили как героев. Что неудивительно даже неудачная миссия приносит много пользы. Особенно «фото-кино пулемет» — механическая камера, которая снимает наши атаки на великана. От начала и до конца. Прямо как во Вторую Мировую Войну. Электронная моментально сгорит от ЭМ волны. У нас даже устройства записи звука были механические. Кстати, патефоны снова были в моде. У меня две штуки были в квартире. Прикольная штука. Крутишь ручкой, пружина запасает механическую энергию. А потом слушаешь. Довольно тихо. Но у новых говорят, в три раза увеличили громкость. За счет каких-то хитрых резонаторов. Японцы дотошные и хитрые ребята и такие задачи что-то усовершенствовать у них всегда на высоте были…

 

ГЛАВА ВТОРАЯ: САУРОН ИЛИ МИШКУ ЖАЛКО

Великаны были далеко внизу. Отсюда, с высоты они казались маленькими, но зрение конечно обманывалось на счет их размеров. Широкая просека из поваленных деревьев, что они валили по пути, тянулась на многие километры по тайге. Их было всего трое. Два — типа Тор и тип — Саурон. Безлицые нескладные фигуры, словно из «ЛЕГО». Гигантского, чудовищного лего. С лицом без глаз, только контуры человеческого лица. С глазницами как будто высеченными из песчаника. Лица статуй с острова пасхи. Отдаленно это напоминало тех самых знаменитых истуканов. Саурон шел позади. Словно командир. Почти в километре от двух первых. Как-будто старослужащий, заставляющий более молодых солдат вырубать для себя просеку. Не напрягая свои силы. Хотя скорее всего он делал это, не давая нам «ньюкать» его ядерным зарядом. Разом всех троих. Разделились как бы. Хитрые.

Плоскости, на подобии легких крыльев позволяли нам падать с высоты шесть тысяч метров, не так быстро. А как бы планируя. К тому же они несли нас прямо к ним. Выброс прямо над ними был чреват сюрпризом. Саурон иногда выкидывал странные штуки вроде молний. Или гравианомалий. Оспрей который нас выбросил был уже далеко. Утекал со всем ног, с места, которое в случае нашей неудачи, будет подвергнуто беспощадному ядерному удара. Я знал даже как это будет выглядеть. Где-то с базы в Тихом океане уже готовился к взлету бомбер с крылатой ракетой. С полностью переделанной механической крылатой ракетой. Томагавк без электроники! Дико сложная механика, но все равно попадет он примерно. С точностью старого СКАДА. КВО будет в километр или пятьсот метров. При удаче. Я даже представил себе, как персонал готовит это механическое чудо с шестеренками и пружинками загружают в люк Б52 или даже Ту95. Несколько штук последних прилетели, когда пришельцы накрыли всю европейскую часть бывшего СССР.

Пять пятьсот, пять двести, пять… Мы снижались под углом, плавно словно тихие убийцы скользя к своим целям. Ветер свистел в ушах, распевая нам свою таинственную песню. Слева и спереди в километрах трех планировали две другие группы. Тоже убийцы великанов. Не из нашей школы, правда. С севера. Там тоже несколько школ по подготовке фей-шахидок…, пардон «убийц». Хотя вернее будет назвать — «жертвы» великанов. Шансов убить великана таким способом — это примерно, как перочинным ножом завалить взрослого африканского льва. При удаче вы сможете полоснуть его по горлу. Особенно если вас будет несколько человек. И это будет последнее что вы сделайте, несмотря на бешеные тренировки. Саурона в любом случае будут ньюкать. На это бы дан прямой приказ. Нам нужно было ухайдакать Торов. Желательно обоих.

Четыре пятьсот, четыре двести, четыре… Большая стрелка моего механического альтиметра на запястье неуклонно вертелась против часовой стрелки, а счетчик перекидывал цифры на механическом табло. Щелк, щелк… Три восемьсот…

— Ах, ты!

Я хотел выругаться вслух, но не мог из-за потока воздуха, бьющего мне прямо в лицо. Антон в тот самый момент, когда я поднес к глазам запястье с альтиметром, внезапно начал уходить по дуге в сторону. Когда я поднял взгляд он уже был в сотнях метрах от нашей группы.

— Куда! Идиот! Тоха, стой! Дебил, мордовский…

Я пытался кричать, припомнил все оскорбления, которые только мог вспомнить, словно в отчаянии пытаясь таким странным способом заставить его повернуть назад. Но кричать было бесполезно. Он не мог их слышать. Да и слышал бы, все равно не повернул бы. Это парень-хохмач. Его бесполезно на такое ловить.

Я понимал его план. Решил по геройствовать. Схватиться с Сауроном. Недавняя победа, вскружила ему голову. Еще был. Убить великана и вернуться живым — это стать национальных героем в Японии. Он полмесяца наслаждался своей славой.

Я колебался какое-то время. У меня было две секунды на размышление. Вернее, еще меньше. Иначе я просто не долечу до Саурона. Поганец, Тоха выбрал идеальный момент, две секунды позднее и за ним уже нельзя будет поспеть. Я выпустил желтую ракету, ни раций, ни каких-либо других способов коммуникации с другими участниками операции, у меняконечно не было. Только малюсенькие ракетницы. Красная — нашел сердце. Зеленая начинаем атаку. Черная — закончилось резервное топливо. А желтая — это означает «следуйте за мной» или «делай как я».

Будут они следовать за мной, я не знал. Плевать. У фей-шахидок или убийц великанов не бывает старших в группе. Чтобы отдавать команды нужна связь. А ракетами особо не на фантазируешь. Хотя формально авторитетом был я. И Тоха. Как успешные убийцы прошлого раза. Командование не считало нужным ставить кому-то командира и так мертвецы без пяти минут. Кто в таких условиях будет по струнке ходить? Это как самоубийце смертью грозить.

«Ладно. Саурон, так Саурон». «В конце концов, это наше задание, как можно меньше ньюкать матушку Землю». Авось и грохнем, гада.

Догнать Тоху, я мог, но для этого пришлось бы использовать драгоценное топливо ранцевого реактивного движка. А я этого делать не собирался. Черт с ним пусть первым нападает. На секунду оглянувшись, я увидел, что почти половины группы следует за мной.

«Отлично», — решил я. Шанс есть. Убить льва, перочинным ножиком.

Где-то в пятистах метрах от Саурона я снял с предохранителя, крупнокалиберную винтовку АНЦИО 2000. И выстрелил в великана. Целясь ему в лоб. Затем еще дважды. Механика моего снаряжения тут же дико завертелась, щелкая пружинными переключателями. Маховик начал отдавать энергию механическим стабилизаторам, которые пытались справится с отдачей 12,7 миллиметрового оружия. Какой-то японский гений-механик разработал эту систему. Отдача столь мощного оружия в воздухе даже тяжелый боевой вертолет дергает. Ведь все в воздухе происходит. Никаких станин на твердой земле. И без всякой электроники, которая могла бы помочь. Чисто механика!

Никакой цели навредить великану этой стрельбой я, конечно, не преследовал. Убить великана можно только попав в сердце, либо с ЯО. Я всего лишь попытался отвлечь типа от Тохи, который подлетел уже вплотную. Многие новички-убийцы совершают ошибку, не стреляя пока не найдут сердце. И падают на землю с полным боезапасом. Так и не отстреленным! Типичная ошибка новичков. Выстрелы великанов как-то привлекают. Крупнокалиберные пули они чувствуют и реагируют.

Саурон взмахнул посохом. Медленно и величественно. Ну, наконец! Я включил реактивную тягу и сбросил крылья. Тоха сделал это секунду назад. Поехали…

— Приехали.

— Чего?

— Я говорю «приехали», ты же сказал — поехали, когда начинали.

Я перестал тащить Тоху и на минуту остановился, чтобы перевести дыхание. Немного опешив. Ткань моего плаща, на котором я его тащил, намокла от травы, еще сырой после прохладной осенней ночи. Хотя Тоха это точно не чувствовал. Он сломал спину при приземлении. Вообще-то людей, которые упали с высоты и что-то сделали со своим позвоночником нельзя трогать, до приезда врачей. Но в нашем положении, это было не выход. Саурона будут ньюкать. Надо было найти укрытие. И на ночь тоже, если нас не подберут скоро. Сердце Саурона мы не нашли. Ребят положили. Кого сколько и как — я был без понятия. До моего приземления я видел две черные ракеты и все. Тоха упал почти одновременно со мной. Может чуть раньше. Поганец доигрался. Выработал весь окислитель из основного и резервного бака, потом решил приземлится на резервных остатках. На «соплях», как еще говорят «феи». Шиш! Еще стрелял себе под ноги. Хотел таким макаром демпфировать падение. За счет отдачи. Мюнхаузен, хренов! Физику и гравитацию не обманешь.

— Как ты догадался? — спросил я.

— Чего догадался, Адам?

— Как ты догадался, что я сказал. Ты не мог меня слышать.

Антон довольно хмыкнул. Да ты это всегда на тренировках говоришь. Любой «тупарик» догадается.

— Тупарик, ты у нас конечно знатный, — сказал я зло. Сленг Тохи меня иногда раздражал. И жалко мне его не было. Доигрался. Нет, ну надо же.

Я снова потащил груз. Тотчас услышал, как он вздохнул.

— Просить тебя пристрелить меня, полагаю бесполезно? — спросил он. Я тащил его уже битый час, а он все не поднимал эту тему.

— Угадал, — буркнул я. — Где мы такого второго хохмача найдем? «Господин назвал меня первой женой!» «Закрой, в общем, личико, Гульчатай!».

— Я не просил тебя, за мной лезть.

Тон у него был с огромной досадой. Мешком досады, на меня, на инопланетян, на всю Вселенную.

— Не просил, — подтвердил я невозмутимо. — Нас вообще ни о чем не просят. Мы — камикадзе. У камикадзе ничего не спрашивают.

— Я все ждал, когда ты начнешь.

— Не дождешься, — оборвал я также зло.

Понятно, что он имел в виду. Тоха хотел, чтобы я спросил, зачем он это сделал. Но я все не спрашивал. Уже час.

Минут десять мы провели в полном молчании. Только мое дыхание, когда я его через бурелом тянул. Бог знает куда. Найти бы какую-то широкую поляну, куда вертолет мог бы сесть. Разжечь костер, ну и по инструкции пускать ракеты. Каждый час. Но надо с начало переждать ЯО. Саурон уже далеко. Вряд ли нас достанет. Может тряхнет слегка. До побережья сотня км. Вряд ли он доберется до него.

— Мне мишку стало жалко.

Я остановился опять. Чего он несет, чуваш недорезанный?

— Чего? — спросил я, наклонив голову. Опять хохмачит? И это в его положении парализованного. Поистине, горбатого могила только исправит.

— Мишку жалко стало. Увидел внизу перед атакой. Целая семейка медведей. Их же заодно ньюкнуть. Пойми, Адам. Это наш российский медведь.

Я присел отдохнуть. Ну и поговорить по душам, пока сидим. Присел на поваленное бревно, достал фляжку с водой.

— Давно в Гринпис вступил? Пить хочешь?

— Ага. Вусмерть!

— А что молчишь тогда? Думал не дам?

Тоха виновато моргнул глазами. Двинул плечами, судя по тому что он мог ими пошевелить, дело было не полный капец. Может еще на протезах механических походит.

— А фиг тебя знает. Может не дал бы, — сказал он.

— Идиот, — обозвал я его. И подойдя дал ему попить. Вволю.

— Сенькю. Губы не вытрешь?

Я хмуро оглядел его. Он все еще злил меня.

— Головой шевелить можешь?

— Ага!

— Потрись об рукав.

Я подставил ему рукав. Но Тоха покачал головой.

— Сойдет. Я пошутил.

— Я тоже, — ответил я. — Ладно поехали, боец радуги.

— Чего?

— Это судно Гринписа, которое было затоплено французскими спецслужбами, — объяснил я, возобновляя движение.

Тоха встрепенулся:

— Слушай, а хорошая кликуха для новичка? Боец Радуги! Я бы сам взял даже. Романтично, до чертиков!

У Тохи уже была кличка. У всех фей клички есть. У меня поначалу была Предатор. А потом я стал: Старый. А в последнее время называли уважительно: Старик. Тоху называли КГБ. Дурацкая кличка, но ему почему-то нравилась. Я его — Хохмачом называл. Иногда Мордвином. Причем, последнюю кличку многие переняли у меня. Это единственное что злило Тоху. На три секунды. Потом злость хохмача пропадала. Сильно обидеть его было практически невозможно.

Через полчаса мы наконец добрались до поляны, которую я обнаружил при помощи карты. Но поляна была уже занята. И как раз теми, о ком Тоха говорил: медведями!

Взрослая самка с медвежатами. Довольно большими уже.

— Ну вот. Спасенные тобой мишки, — заметил я.

Отпустил плащ и стянул с плеча винтовку. Тяжелую крупнокалиберную винтовку с укороченным стволом, но страшно мощную. Вольфрамовый сердечник, реактивная пуля. В боковой проекции, даже танк может пробить. Убийственная вещь. Спец-оружие фей-камикадзе.

— Ты чего?!

Тоха почти крикнул.

— Пугни ракетницей. Не смей убивать наших мишек!

На секунду у меня появилось желание поиздеваться на Тохой и сделать вид, что собираюсь стрелять. Но отчаяние в его голосе было настолько серьезным, что я не посмел. Того и гляди он попытается подняться.

От шипящей и искрящей ракетницы медведи действительно дали деру. Я потянул лямку дальше, выбирая удобное место в «отвоеванном» у зверей пространстве.

— Ты знаешь почему у нас медведи меньше, чем американские? — спросил Тоха. Болтал он уже без умолку, пока я собирал хворост и разводил огонь.

— Ну? Почему?

— Они лосося там жрут. Тонны лосося за сезон сжирают. Семга, кета там нерестится. Вот и вырастают здоровые. Гризли их называют. До тонны могут вырасти. А наши мелкие. Такой жратвы как у американских у наших нету в тайге.

— Надо же, — заметил я, деловито раздувая костер. — Значит и у медведей та же хрень, что и у людей.

— В смысле? — спросил он, подозрительно. Не зная, издеваюсь я над его словами. По моему тону люди обычно не догоняют, шучу ли я, или говорю серьезно. «Разговариваешь невозмутимо, как Чинганчкуг», сказал однажды Тоха. «Не поймешь, что у тебя на уме».

— Я был пару раз в Америке. До пришельцев, конечно. У них очень много толстых. Вообще все вокруг толстые. Более, менее. Проблема ожирения там была на первом месте.

— А, ты про это. Я не был в США. Не довелось. А в кино у них худых много. Странно.

— Ничего странно, всех худых они в кино снимают. Наверное, проблема, найти массовку была.

Тоха захохотал. Заливисто. Как мальчишка в кино, на комедии.

Я закончил с костром. Достал рационы и покормил Тоху. С ложки, как младенца. Затем завел пружину таймера, расставил сигнализацию от зверья. Намазал, и себя, и Тоху кремом от комаров. Блин сколько дел на природе приходится делать, которые мы дома не замечаем. И наконец сел отдохнуть. Солнце было уже высоко.

— Как ты думаешь? Кто еще выжил?

Я подумал, над вопросом Тохи. Он мне самому не давал покоя. По опыту предыдущих схваток, я мог делать предположения. Обычно в первой операции гибла половина состава. Плюс-минус два-три. Сравнить это был не с чем. Во время войны британцы посылали бомберы на Германию, причем теряли в каждом вылете до десяти-двенадцати процентов самолетов. Но все равно продолжали! Бомбежки при таких потерях прекращаются. Сразу же! У нас было положение хуже. На много. Фактически в феи-шахиды шли добровольцы. Или самоубийцы, если хотите. Кто готов был рискнуть всем. И кому жить надоело. Находить таких людей было не сложно. Была целая система для их поиска. Раньше такие типы занимались разным экстримом. Бейс-джампингом к примеру. А тут они могли вообще запредельный адреналин получить. Япония вообще знаменита своими самоубийцами. Так что человеческого материала было достаточно. У нас была школа для иностранцев. Вторая. Были две шахидские школы подготовки убийц великанов в которых могли иностранцы тренироваться и участвовать в заданиях. Остальные все были японские. У нас японцев не было. И школа была «эСэНГэшная», как бы. Колония русскоязычных в несколько сот тысяч человек, могла выставить только десяток-другой шахидок в месяц. Наши вообще не так склонны к самоубийствам. Но марку перед японцами надо было держать. Они нам приют как бы дали. У них были десятки школ. Нападения великанов происходило раз в месяц. Иногда два раза. По мелкому и по-крупному. Странные нападения великанов, как будто у них не осталось другого оружия, кроме как «собачиться» с нами таким необычным образом.

Взрыв ЯО мы услышали ближе к вечеру. Далеко. Гриб правда было видно и вспышку тоже. Но дистанция была слишком большой для того, чтобы нам как-то навредить. Тем более не такая уж мощная боеголовка была. Я на всякий случай припал к земле, ожидая прихода ударной волны. Тоха и так лежал, ухмыляясь словно сломанный позвоночник не был для него сейчас основной проблемой.

Волна пришла очень ослабленной. Только ветки шевельнула вокруг поляны, да листьями прошуршала. Я даже смутился, от своей излишней осторожности.

— Неужели нам тут ночевать? — заметил Тоха, когда представление ядерного ада на востоке завершилось и мы уже битый час ожидали подмоги. — Я даже по большому сходить не могу. Когда эти япошки прилетят спасать «героев». Словно ответ на его слова вдали послышался стрекот вертолета.

— Ты ѓ- волшебник, Тоха, — сказал я вскакивая. И выпуская ракету в небо.

Через полчаса вертолет забрал нас. Он почему-то помедлил прийти к нам, и я даже подумал, что мою ракету не заметили. Выпустил на всякий случай еще две, одна за другой. Но потом понял причину этой задержки. Они еще кого-то из выживших подбирали. Когда я поднялся на борт по лебедке, то понял кого. Это был наш перс — Шахрани. У Тохи отвисла челюсть. Причем еще больше, когда нам сообщили, что Шахрани поразил сердце у второго Тора. Того самого, которого другая группа японцев атаковала. Он в отличии от других членов группы не последовал за мной для атаки на Саурона. Причем японцы большинство погибли. Они всегда пытались идти до конца, пока все остатки топлива не используют. Поэтому и эффективность у них была выше. Но моего рекорда еще никто не побил. Я убил двух «назгулов» и трех торов. Абсолютный рекорд на данный момент. Причем убить назгула тяжелее. Он на пятьдесят метров ниже Тора. И тут вообще шансов, что аварийный парашют, хоть как-то затормозит падение после выработки топлива — ноль. Поэтому это риск даже больший. Саурона мне бить не довелось. Его феи только однажды завалили. Японцы. Но все погибли в той группе. Ареса же никто не бил пока. Только с ЯО уничтожали. Ростом он, кстати, как назгул, но чрезвычайно опасен. Очень быстр. Уклонится от его «холодного» оружия чрезвычайно сложно. Может прыгать в верх. И молниями швыряется как Саурон.

Шахрани лыбился во весь рот. Еще бы. Он теперь нац-герой. В зал славы его бюст поставят. Там их сотня другая уже. И мой тоже, кстати. Хотя я был против, но меня не спрашивали. Завтра в газетах будет разбор сегодняшнего боя с эйлиенами. Записи с кинокамер. Фотки. Тоха получит по полной за самоуправство. Хотя в принципе от командования ему ничего не будет. Он пытался завалить Саурона — это бесценный опыт. Анализировать нашу схватку с ним будут месяцами, пытаясь выяснить слабые места этого типа великанов…

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ: ДВЕРЬ В ВОСПОМИНАНИЯ

В русскоязычном районе я не был несколько месяцев. Не любил сюда ходит. Поначалу из-за внимания. Меня узнавали. По фоткам с газет. Это доставало. Собиралась толпа поболтать и начиналась долгая дискуссия, к которой у меня не было никакого интереса. Обычно по теме: когда победим пришельцев и вернемся домой. Про то, как правильно они все теперь в России, в Украине или Белоруссии отстроят.

Оптимизм людей даже на краю гибели — это что-то! Не убиваемая вещь. Улыбаться и поддакивать — это реально доставало. А уйти, сославшись на дела сразу было невозможно. Огорчать людей, которые потеряли все и живут по милости японцев, приютивших их? Но на долго ли? Сколько это будет продолжаться?

Слава богу сегодня меня никто не узнал. Я был в очках и бейсболке, а на улице было уже порядком темно. Газовые уличные фонари давали не так много света, чтобы идущего по тротуару человека можно было уверено опознать. Да и крался вдоль кустов, как заправский ниндзя. Наверняка вызывая подозрение, таким поведением, у случайных прохожих.

Мне нужно было добраться до госпиталя. Надо было навестить Тоху. Он прислал мне письмо, в своем стиле — без слов. На письме был только рисунок. Детский прямо, в стиле: палка, палка, огуречик — вот и вышел человечек. Человечек в коляске. С воздетыми вопросительно руками. Внизу рисунка было только одно слово: «доколе?»

В общем навестить его пришлось. Выхода не было, если я не хотел испортить с ним отношения совсем. Нельзя назвать наши отношения такой уж дружбой. Больше приятельские скажем отношения. Я вообще ни с кем не дружу. Это страшная вещь, начинать дружбу с людьми, которые практически гарантировано гибнуть на первой или второй операции. Я в первый раз сделал такую ошибку. И это было в последний раз. Больше я ни с кем не сходился. Все шесть последовавших атак, я очень скупо отвечал людям с кем тренировался. Некоторые из них принимали это за заносчивость, мол я считаю себя слишком важной птицей, чтобы снисходить до них. Разубеждать их я не собирался. Все равно их ошибочное суждение погибало на следующей, или через следующую операцию. Только такие приятельские отношения с Тохой наладились. Как-то сами собой. Приколист он, как репей. Начнет анекдоты травить. Не зря у него была самая красивая в диаспоре девушка. Такой хохмач любую девушку рассмешит и к себе расположит. Однажды в суши баре они с друзьями повздорили с японцами. Залетными. Не с Токио, явно. Вернее, японцы упрекнули в этих островах, что им постоянно не отдавали. Так Тоха куда-то ушел на несколько минут, принес им карту, отрезал ножом Курилы и положил перед ними. Мол, на вот! Берите.

Мы хохотали, но японцы на него как на сумасшедшего посмотрели. Ушли растерянные и больше не лезли. Я сам был свидетелем этого и с тех пор, у меня сложились более близкие приятельские отношения с Антоном Цветковым из Петербурга.

В рецепции больницы меня, конечно, узнали. Девушка в белом колпаке за стойкой улыбнулась. Японка. Я протянул свою идентификационную карту, но она махнула рукой с убийственно-приветливой улыбкой:

— К Антон-сану?

— Ага, к Антон-сану.

— Второй этаж, палата номер девяносто шесть.

— Домо Аригато.

— Всегда пожалуйста, Предатор-сан.

В ее произношении это звучало почти, как русское «предатель». «Предатель-сам», иронизировал я мысленно. Вообще японцам очень трудно говорить по английский. Очень непривычно. У всех почти ужасный акцент. Даже хуже, чем по-русски.

Я дунул по лестнице вверх. Хорошо, что автограф не попросила. Это меня вообще убивает. У нее вполне могли оказаться эти карточки.

Уже подходя к палате, я услышал голоса, доносившиеся из полуоткрытой двери. У Антона похоже был гость. Я замедлил шаги, но ничего особенного не было. Антон ровным голосом рассказывал про какую-то Таню. Вероятно, воспоминания из былой жизни. Питер, Питер — ты теперь радиоактивная пыль. Чуть не запел я, песню, что Антон иногда пел, сочиненную кем-то из диаспоры. Но вовремя остановился. Неуместная песня, для человека не из Питера.

Я постучал костяшкой пальцев по косяку. Тоха завидев меня встрепенулся, почти приподнялся. Он полулежал в медицинской койке с двумя подушками за спиной. На одеяле лежала открытая книга. А на тумбочке еще гора. В полметра. Друзья видать принесли из личных запасов. На пластиковом стуле у кровати сидела немолодая уже женщина, худощавая и очень ухоженная. Прямо как актриса после двухчасового грима. Когда она обернулась на мой стук, я даже растерялся. Угадать ее возраст можно было только по морщинкам в углах очень красивых карих и строгих глаз.

— Мама, это мой друг, Адам, — представил меня Тоха и тут же в своем репертуаре отругал меня: — Ты почему не приходил, сволочь? Так с друзьями не поступают.

— Антон! Веди себя с достоинством.

Я проигнорировал его упреки и поздоровался с мамой. Ее лицо казалось мне знакомой. Смутное дежавю. Где-то кажись видел. Хотя скорее всего похожа на кого-то, просто.

— Здрасте.

— Здравствуйте, Адам. Я — Ольга Александровна. Я о вас много слышала. Не знала, что вы в одной группе «самоубийц» с моим сыном.

Я пожал плечами, слово «самоубийцы» наводило на размышления. Я не знал историю выбора Антона такой работы. Но в диаспоре была еще так называемая лотерея-смерти. Кто-то брался за нее добровольно. Кому-то доставалось эта работа по неволе. А кто-то даже чтобы защитить другого, выбранного этой лотереей смерти. Бывало и такое романтическое событие в нашей «колониальной» жизни. Хоть сериалы снимай про несчастных разлученных лотереей смерти влюбленных.

— Ничего странного у нас секретное подразделение, — ответил я, нашел второй стул и сел рядом с кроватью.

— Как его здоровье? — спросил я Ольга Александровну.

— Эй! — Тоха, ткнул меня обложкой книжки. — Я тут! Можешь у меня спросить.

— Ты соврешь или «схохмачишь», — ответил я, не оборачиваясь. — Тебе вообще нельзя верить, после этого трюка с Сауроном.

— Врачи, говорят, что он возможно сможет снова будет ходит, но на реабилитацию потребуется несколько лет, — объяснила мама Тохи грустно.

— Могло быть хуже, — сказал я, стараясь ее утешить.

— Спасибо господу, что живой, — согласилась она.

— Спасибо, Адаму, мама, — сказал неожиданно Тоха. — Он меня четыре часа тащил по тайге. Не бросил. И мишек прогнал.

— Конечно, сынок. Спасибо вам, Адам. Вы настоящий друг и мужчина.

Я смутился. Отмахнулся рукой, украдкой зло глянув на Антона. Опять твои шуточки, Тоха, — говорил мой взгляд.

— Я серьезно, — сказал Тоха. — Надеюсь ты не будешь больше принимать участие в операциях.

Я опешил.

— С чего это? — спросил я.

— Ну ты же уже сколько раз сделал за других работу! Пора и честь знать. Убьют же. Не может тебе везти вечно. Никто тебя не упрекнет.

Его горячая речь мне показалась странной. Ни о какой отставке мы никогда не беседовали. Я конечно мог подать в отставку. Командование седьмого отдела, мне даже намекало — перейти в ранг инструкторов. Я был слишком ценен, чтобы рисковать дальше. Моего опыта не было ни у одной живой феи-шахидки. Но Антон вряд ли об этом волновался. Его скорее всего задевало, что он теперь не удел. А я буду рисковать один.

Мы поговорили еще немного. Я посмотрел название на обложке книги, что читал Антон. Это был «Гиперион» Дэна Симмонса — книга про человеческий страх. И перед инопланетянами тоже. Странное совпадение! Мать Антона ушла, оставив нас вдвоем.

— Я твою мать где-то видел, — сказал я, когда Ольга Александровна ушла.

— Я тоже, — сказал Антон, неожиданно поднес ладонь ко лбу, озадаченно потер лоб со словами: — Твою мать, где же я ее видел.

Я не смог сдержать улыбки. Хохмач, у смертного одра даже рассмешит.

Довольный результатом своей шутки Тоха объяснил, уже серьезно:

— Конечно ты ее видел. Она актрисой была. В кино снималась. В основном в сериалах. Но ты вообще-то темный, если ее не знал. Она знаменитой была очень.

Я опять пожал плечами. Я мало что помнил из прежней жизни, хотя и делал вид что помню. У меня была собственная история бегства после вторжения, но приличный кусок моей прошлой жизни до вторжения я не помнил. Это было необязательно знать всем, пока я не разберусь, решил я однажды и с тех пор это было моей маленькой тайной.

— Зато я Чулпан Хаматову помню. И даже Гурченко, — сказал я, несколько обиженный его обзывалкой. Я — не темный, вообще-то. Физику знаю. Восточные единоборства, бокс. Не помню правда откуда, но знаю.

— Чулпан? Татарку? — переспросил Тоха.

— Ага.

— Мама круче была, — сказал он, безапелляционно отметая мои возражения.

Я не стал спорить. Если я помню Чулпан, несмотря на частичную амнезию, то скорее всего татарка круче была. Но сын, конечно за мамашу должен быть. Это без вопросов.

— Ок, круче Чулпан, — согласился я.

И чтобы увести тему, спросил:

— Как там твоя первая любовь?

— Она не первая моя любовь, — ответил Тоха со смеющимися глазами.

— Последняя?

— Брось прикалываться. С Ингой я — порвал.

— Чего это, она тебя бросила?

Я очень удивился. Девушка Антона была очень сердечным человеком. Жалостливым я бы сказал. Чтобы она его бросила, после случившегося — это не могло уложится в моей голове. Гораздо легче было поверить в то, что все пришельцы завтра же сдохнут. Сами!

— Дурак! Не бросила она меня, — ответил Антон. — Я ее сам прогнал. На фига я ей теперь нужен? В таком состоянии. Только душу будет бередить. Вдруг я не встану никогда? Она заслуживает лучшего…

Возвращался я тем же маршрутом. Иногда встречал подвыпивших субъектов. Немного, но попадались такие. Будь моя воля расстреливал бы их. Как же без них в русскоязычной-то колонии? Пьянство в период военного вторжения инопланетян, когда решается судьба человечества — это было больше, чем преступление. Но японцы нас не трогали. Давали вариться в собственном соку. А многие люди, считавшие, что уже все кончено. То есть хана, нашей расе и планете, либо принимали наркотики, либо пьянствовали. Некоторые просто снимали стресс после тяжелой работы. Трудились все как очумелые. Труд сделал из обезьяны человека, по словам Маркса. Труд мог и инопланетян победить. По крайне мере, если они будут продолжать такую тактику, то рано или поздно будут запущены сотни баллистических ракет с ЯО, которые уничтожат корабль-матку. Надежда на это была. Просто все должно было управляться механикой. Без электроники. И система должна была «насытить» ПРО инопланетного корабля, как выражались специалисты по противоракетной обороне. Сколько ракет с ЯО нужно было запустить для такой масштабной операции никто не знал, но, чтобы не было риска, это должно было быть настоящим роем. Запущенным более-менее одновременно. Но гарантии это не давало. Тем паче никто не понимал, почему пришельцы не добивают нас, страшным оружием первой волны. То ли оно у них закончилось. Поскольку понятно, что ресурсы, которые можно было перетащить на расстояние в многие световые годы — ограничены. То ли, это было какой-то игрой для них. То ли они передумали добивать нас. В общем, сам черт ногу сломит. Австралия тоже была в деле. Причем половину ракет они уже сделали. Возможно я даже увижу, это преставление, когда высоко в небе на орбите земли вспыхнет тысяча Солнц, в яростном огне сжигая ненавистный ромбовидный корабль. И не нужно будет больше опасаться великанов. Нескладных гигантов Сципиона Африканского, вышагивающих в столетних елях, словно в высокой траве африканской саванны. И фей-шахидок с реактивными ранцами, словно назойливые мухи летающими вокруг них, пытаясь отыскать хрустальное «сердце» для связи с кораблем на орбите, тоже больше не будет.

В моей жизни до нашествия пришельцев было одно темное пятно. Промежуток времени, который я не помнил. Не то, чтобы совсем, какие-то фрагменты помнил, но ничего определенного. Ничего имевшего смысл, некое завершенное действие, произошедшее тогда. Иногда мне казалось, что осталось чуть-чуть, совсем чуть-чуть и я вспомню. Что-то очень важное, настолько важное, что возможно от этого полностью изменится моя жизнь. Или даже жизнь остальных вокруг меня. Я называл такое состояние «дежавюка». От французского слова дежавю — ложное воспоминание о чем-то, чего ты видеть не мог. В мое же дежавюке это было не понятно — ложное ли это воспоминание, или настоящее. У меня не было возможности определить. Было одно место, куда я ходил дважды в неделю. В районе Фукуока. Я случайно нашел эту улицу год назад. Катался на велосипеде по Токио, проехал несколько кварталов, а потом меня «торкнуло». Я едва успел затормозить. Чувство узнавания было настолько сильным, что я был некоторое время в прострации. Патрульный полицейский в белых перчатках, ростом едва мне по грудь, подошел, увидев, что я странно себя веду. Может даже он хотел поинтересоваться, чего это я — здоровый мужик — праздно гуляю по городу, когда весь город надрывается в титанических усилиях чтобы выжить. Каждое утро люди словно муравьи выходили на работу и первые несколько лет после вторжения выходных вообще не было. Их только недавно вернули, как и отменили комендантский час. Жизнь как-то устаканилась, оказывается можно даже привыкнуть к апокалипсису. Гулять, спать, любить, смотреть кино, ожидая смертельную атаку — последнюю в истории человечества. Заниматься обычными делами. Удивительно, как быстро привыкает человек! Полицейский тогда резко остановился, узнав меня. Отошел на почтительное расстояние. Ненормальные, которые защищают город от пришельцев. Практически живые трупы. А тут еще многократно выживший «живой труп». Некоторые японцы даже собирали карточки, типа звезды бейсбола, карточки с картинками убийц великанов, если быть точнее. Я уже сбился со счета, скольким детям с восхищенными глазами подписывал такую карточку со своим, нарисованным в «мультяшном» стиле — в стальной броне и реактивном ранце, персонажем. Предатор — Ultimate Titan Killer! В титановой броне и крутых кожаных крагах. Художник-японец изобразил меня слишком массивным и мускулистым, со стальным взглядом, почему-то больших голубоватых глаз. С красной банданой в виде японского флага, развевающейся на ветру как у камикадзе времен второй мировой. Тоха смеялся с этого, как и весь отряд когда-то. Не помню который уже. Ни первых с кем я летал, ни вторых, и даже третьих уже нет в живых. Ни одного. С четвертого живой только Олег — по кличке «Шестиструнный Самурай». В четвертой группе у многих были клички из японских мультиков — из аниме. Я ее называл «анимешная группа». Они знали друг друга и вызвались на это задание добровольно. Крепкая была команда. Я бы с ними и дальше с удовольствием работал бы. Если бы не погибли. Слишком были лихие, отчаянные. Кроме Олега. Ему посчастливилось завалить одного из Торов. И он использовал свое право «приземлиться». Так говорили, когда кто-то использовал свой бонус, завалишь великана

— можешь уйти в отставку. Ну или три раза выживешь при атаках. Возможно Олег был в депрессии из-за смерти друзей, принимая тогда это решения. Они были очень давно знакомы. Страйкболисты или еще кто. Я был без понятия, но видимо знали друг друга еще «до». На что они рассчитывали, я не знал. Возможно люди, особенно такие тренированные

экстремалы, всегда переоценивают себя. Мол, нашей команде и сам черт не брат. Но в борьбе против такой нечисти как эйлиены, нужно что-то другое. Я не знал, что это, но похоже это было у меня в достатке.

На войне лихача убивают первым, труса — вторым, а дольше всех живет — тот, кто действует, и осторожно, и дерзко одновременно.

А может дело было и не в этом. Здесь была какая-то загадка. И связано это было с этой улицей. Вернее, даже не с улицей. Улица была, как ключ с кодом. Я знал эту улицу. Я четко видел картинку из своей памяти, как иду по этой улицу. Я был настолько ошарашен, что не мог поверить, что это она. Но убедился в обратно прямо через два квартала. Прямо за углом должна была быть автобусная остановка. Перед овощным магазином. И меня торкнуло во второй раз, когда я решил это проверить, ведя велосипед с собой увидел остановку и магазинчик. Все как в картинке из памяти. У меня волосы встали дыбом. Память начала возвращаться. Словно вода под напором, пыталась просочится через дамбу. Я так и видел ее в воображении, потрескавшийся бетон, подпертый деревянными щитами с облезлой зеленой краской. Сейчас прорвется! Сейчас. Я шел по этой улице тогда, повернул тут, кажется у меня с собой было оружие. Ну да! Точно! Оружие! Автоматическое… Глупости! Откуда я мог быть в Японии с оружием. Бред! Я вообще не был в Японии до нашествия! Или был? И даже анимешки не смотрел. Олег меня на них подсадил.

Но напор ослаб и память снова зарылась в свое убежище. С этого момента, я часто приходил на эту улицу. Сидел на невысоком бетоном заборе, возле какого-то дома. Мне казалось, я сейчас повернусь и все вспомню, повернусь в памяти, увижу кто сзади, вместо тумана, окутывающего эту картинку моего квеста по этой улице. Я пытался войти в транс, загипнотизировать себя, чтобы вспомнить. Но пользы от этого было немного. Один раз я, правда, почувствовал чью-то руку. Кто-то тронул меня за плечо, когда я шел по этой улице. Я обернулся, или нет? Что я сделал? Значит я был не один тут?

Мои походы к этому месту не остались без внимания седьмого отдела, конечно. Мурата однажды напрямик спросил меня о моем странном поведении. Я честно ответил, что мне это место напоминает другое место из моего прошлого. Мол очень похоже. Это было почти правдой. Но это было НЕ похожее место. Это было то, самое. Но я

это скрыл от него. Не знаю почему. Седьмой отдел, не очень приятная организация. Спецслужбы и так очень опасные ребята, а когда спецслужбы против эйлиенов работают, то вообще — нос кверху и полные штаны важной секретности.

Вот так, на следующий день я также пришел опять на «мою» улицу в Фукуоке. Я был упрям и не терял надежды вспомнить. Улица определенно была зацепкой. Дверь через которую можно было пробраться в закрытый

отдел мозга, где прятались забытые воспоминания. Люди давно уже встали и были на работе. По улице двигался только транспорт. Даже многие дети работали в промежутках между учебой, в меру сил помогая взрослым. Обычно убирали конский навоз с улиц, от подвод. Гужевая тяга активно использовалась в нынешнем Токио, потому как не требовала ценного углеводородного топлива. Были конечно водородные авто, поскольку бензина и дизеля было недостаточно для такого мегаполиса. Автомобили на дровах, паровые авто. Чего только не было! Дикая смесь стилей. Стим-панк, дизель-панк! А вообще, хрен знает что, если уж совсем по-русски описать это «непотребство».

Я прислонил велик к забору и снова начал рассматривать «свою» улицу. Минуты текли, авто гудели, пыхтели, проносились по своим делам. Я закрыл глаза представляя эту картину без этих несуразностей, потому что в моей памяти их не было. Было обычное движение. Или его не было вообще? Иногда «слепота» помогала. В прошлый раз я вспомнил, что у меня что-то было на голове тогда. Каска? Или шлем? Раз было оружие, почему не быть шлему? Я поднял руки к голове и вслепую словно щупая это «что-то» на своей голове, как неожиданно меня прервали.

— Это помогает, Адам-сан?

Я чертыхнулся и открыл глаза. В двух метрах стоял Мурата. С еще одним типом, низеньким седым человеком с серыми глазами навыкате. Как в мультике. Блин! Мог же предположить, что в конце концов они заинтересуются моими походами сюда и я не отделаюсь просто вопросом.

— Не помогает, — ответил я хмуро и тут же спросил с еще меньшей любезностью: — Что вам нужно?

— Не надо агрессии, Предатор-сан, — ответил за него старик. — Мы все на одной стороне. Разве не так?

Я медленно кивнул. От старика веяло опасностью. Прямо как в кабинете Сталина, когда товарищ Джугашвили был не в духе. Хироши — глава седьмого отдела.

— Можно поинтересоваться, Предатор-сан. Что вы тут делаете? Мне дважды в неделю докладывают о ваших поездках сюда и это не может не вызывать у нас тревогу. Вы — очень важное звено в нашей отчаянной борьбе с пришельцами. Вы понимаете это?

— Зачем вы за мной следите? — спросил я вместо ответа на его вопрос. — Вам что мало проблем с пришельцами?

Старик вместо ответа внезапно повернулся и помахал рукой. Тотчас в ответ на его жест подъехала машина. Крытый микроавтобус, черного цвета с тонированными до космической черноты стеклами.

— Садитесь, Предатор-сан. Нам нужно поговорить. Похоже вы не понимаете кое-что.

Я послушно сел, хмуро оглядев Мурату. Мог бы сначала со мной поговорить, прежде чем своего шефа подключать, говорил мой взгляд. Но внутренне я сознавал что был не прав. Он уже спрашивал меня и пытался поговорить. Моя ошибка!

Двери микроавтобуса закрылись и в кабине зажегся свет. Никого другого, вооруженных солдат или еще кого, в салоне не было. Отделение водителя было за толстым стеклом, через которую он вряд ли мог нас слышать.

— Итак, я хочу, чтобы вы поняли меня правильно, Предатор-сан, — начал старик, прищурив глаза. — Мы находимся в очень сложном положении. Ваше успешное выживание, имеет какой-то смысл. Очень важный. Причины его, вы сами знаете, нам неизвестны. Возможно это случайность, возможно вы чертовски хорошо подходите для этой работы — возможно все. Но! Есть одно маленькое но — у нас, у нашего отдела, нет права на ошибку. Вы понимаете, что это значит.

— Да.

— Тогда перестаньте вести себя, словно вы в окружении врагов. Ваше поведение дает массу сигналов, что вы с чем-то боретесь. Мы — можем помочь. И себе и вам. Нет больше государств, нации, войн между людьми. Есть только человечество, пытающееся выжить. У меня куча дел, как вы сами понимаете не добавляйте еще проблем. Рассказываете.

— А если я не расскажу.

Старик неожиданно прищурился, потом повернулся к стеклу за которым был водитель и постучал кулаком по нему. Машина тотчас затормозила и встала у обочины. Старик распахнул дверь и произнес слова, от которых мне до сих пор стыдно:

— Ничего не будет. Мне достаточно войны с пришельцами, россиянин, чтобы еще и с вами воевать. Выметайтесь!

Уши у меня просто горели. Во что я играю? Волк-одиночка? Дебил, хренов!

— Я был на этой улице, — сказал я быстро. — До войны. До первой волны.

Старик снова закрыл дверь и медленно постучал по стеклу. Машина поехала.

— Рассказывайте. И не волнуйтесь, я не собираюсь у вас спрашивать, почему вы это скрывали. Времена когда люди могли себе позволить пустые разборки — прошли.

— Нечего больше рассказывать. Я просто точно знаю, что шел по этой улице. До нашествия. С оружием.

Старик удивленно вскинул брови и переглянулся с Муратой. Похоже я их удивил.

— И?

— Я пытаюсь так вспомнить, — ответил я быстро. — Мне кажется это очень важно. Это как ключ. У меня амнезия. Частичная. Я не помню момент вторжения и промежуток времени где-то полгода до него. Не помню даже как я в Японии оказался.

Мурата, ошеломленный, поднес ко рту руку. Я прямо видел, как тысячи возможных объяснений возникают сейчас в голове этого аналитика. Живого компа седьмого отдела, единственного аналитика, предсказавшего действия пришельцев.

— Ты не мог быть в Японии, — отозвался старик. Моя информация его не сильно смутила. — Тебя много раз проверяли по выданным визам. В картотеке тебя нет. Не мог ты быть в Японии. Даже туристом. Отдел это уже проверял десятки раз.

Я не удивился. Ну да. Это они проверили конечно, как и все мои бытовые привычки, в попытках выяснить мой успех в атаках на пришельцев.

— Я знаю. Но… — я замолк, пытаясь подыскать нужные слова моим ощущения.

Старик успокоительно положил мне руку на плечо и уже другим тоном сказал:

— Не волнуйтесь, Предатор-сан. Мы разберемся.

Я пожал плечами. Вот попался, дурак. Шпиона из меня не вышло бы. Первый же следак раскрутил. Хотя похоже я сам себя обманывал, не обращаясь за помощью к отделу. Вдруг действительно помогут.

— Я кажется понимаю, что это значит, — внезапно сказал Мурата. Его аналитический мозг, похоже мгновенно перебрал все версии.

— Вот и отлично, — сказал только старик. — Разберись с этим, сынок…

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ: ИМПЕРАТОРСКАЯ ПНЕВМАТИЧЕСКАЯ ПОЧТА ЯПОНИИ

«С начало пс-с-сс, потом дзинь.»

Я каждый раз улыбался, когда вспоминал это детское название пневматической почты в русскоязычной колонии, которое взрослые переняли. Инга — девушка Тохи — тоже ее так называла. Вернее, уже экс девушка.

«Пс-с-сс» — было от воздуха, который нагнетался в трубу, а дзинь — от механического звонка, когда демпфер цилиндра с письмом ударялся о конечную часть трубы, извещая владельца о прибытии письма. Ночью я слышал несколько раз пс-с-сс и дзинь. Письмами меня иногда закидывали, хотя в здоровенной книге, постоянно лежащей у меня на письменном столе — Пневматические Адреса Японии — моего адреса не было, по известным причинам. Как только я проснулся, пошел разбирать почту. Как в старые добрые времена — встаешь и в тапочках сразу за комп, не умываясь, не завтракая. Только вместо компа шкаф, набитый цилиндрами и трубы с вентилями.

Несмотря на свою древность и определенную задержку с доставкой сообщения, несравнимую с электронной, возрожденная пневматическая почта мне нравилась. Причем была не просто старинной почтой, а ее хайтековском аналогом — всю работу делали механические автоматы. Я не только привык к этой почте, в ней было какое-то очарование. Красивые гладкие цилиндры с механическим кодом, прозрачная серединка, куда можно было засунуть не только письмо, но и небольшие предметы. Даже заварное пирожное, если хотите. Попробуйте по интернету передать заварное пирожное, чтобы оно через полтора часа оказалось на другом конце Японии. Черта с два, вам удастся! Прикольная вещь, реально.

Я начал разбирать цилиндры. Четыре штуки прилетело. Одна пустышка, либо сортировочный автомат ошибся, либо дети баловались. Обычно, когда родители уходили на работу, детишки могли запускать пустые цилиндры, наобум выставляя комбинацию, вращая торец цилиндра в разные стороны, как замок сейфа. Сортировочный автомат, прочитывал эту комбинацию и отправлял по адресу цилиндр. Обычно так через целую сеть сортировочных механических машин, можно было доставить письмо в любое место. Даже на Курилы или Сахалин, где у нас была передовая база.

Я выставил скользящие символы на пустышке на нулевую позицию и отправил ее на сортировочную станцию в Шинджюке. Остальные письма были от Мураты; инструктора Гарвиса и, конечно, поздравление от императора Японии. Последнее было в серебряном цилиндре, с красивыми иероглифами. Такой цилиндр с поздравлением от императора получала любой член операции, участвовавший в атаке. Если выживал, конечно. Никакой переписки с августейшей семьей Японии, я конечно не мог вести. За убитого инопланетного великана приходил золотой цилиндр. С красным папирусом внутри. Очень красивый. С поздравлениями. Такие цилиндры не нужно было отправлять на сортировочную. Я их хранил в ящике стола. Там лежало сейчас: пять золотых и две серебряных. Теперь будет три серебряных. За последнюю операцию. Коллекционеры будущего, если Земля выживет, наверняка за такие цилиндры будут платить миллионы, да еще драться друг с другом за них. Я невольно представил в голове картину такого аукциона:

«Золотой цилиндр императорской пневматической почты эпохи Акихито, с поздравлениями за убитого великана. Стартовая цена два миллиона. Кто больше! Господин в шляпе, три миллиона, господин в бейсболке — три пятьсот. Господа, кто больше! Уникальный лот, господа! Существует только несколько сот таких цилиндров! …»

Мурата писал, что кое-что нашел по поводу моей амнезии и скоро будут результаты. В конце письма извинялся, за вчерашнее — со стариком Хироши — с главой отдела. Витиевато. Я написал на его письме большими буквами «ОК- предатель!» и отправил ему его же назад. Комбинацию его адреса в седьмом отделе я знал наизусть. Прочесть письмо императора я не мог. Оно было написано старинными иероглифами, а я и современные не очень-то знал. Знал бы что переживу семь атак, учился бы на курсах старательнее, правда. Гарвис написал, чтобы я в двенадцать двадцать явился на тренировочный полигон, если я не хочу «приземлиться». Выражал соболезнования по поводу погибших и просил меня все же прийти на церемонию прощания с ними, не опаздывая. Я на мгновение задумался на этой части. Я совсем очерствел. Как быстро я забыл людей, с которыми всего лишь два дня назад шел в самоубийственную атаку. Привычка? Я даже не ходил на похороны. Только в первый раз. И с анимешной группой во второй раз был. Чтобы уважить Олега. Выжившего вместе со мной. Мы и так все покойники, на фига это лицемерие? «Кто пошел на войну уже с самим этим фактом наполовину умер», — сказал мне однажды знакомый украинец из диаспоры. А кто пошел на войну с титанами-пришельцев тот умер на 90 процентов согласно официальной статистике мог бы я добавить.

Учебный полигон располагался довольно далеко от моего дома. Обычно я добирался туда на велосипеде. Было не трудно. Все время спуск — дорога под небольшой уклон. Вообще велосипед был мои основным транспортом для недалеких поездок. Никаких преимуществ: лимузина и личной охраны у меня не было, несмотря на всю мою «звездность». Мир изменился и твои желания не имели значение. Миллионеров, капиталистов — не было. Имела значение только твоя сопротивляемость пришельцем и готовность к самопожертвованию ради выживания землян. Не все правда разделяли такое. Была секта космовеганов. Другие движения. Поговаривали что на материке есть даже какие-то коллаборационисты инопланетян, которых якобы засекли наши дальние разведчики. Но седьмой отдел считал это глупостью и слухами. Мурата как-то объяснял, что в данном типе вторжения(у него было несколько теорий вторжения) коллаборационизм не возможен в принципе. Инопланетянам мы на фиг не дались, это только в кино им интересна наша жизнь. А так, убрали конкурентов и поехали дальше.

Охранник у входа на полигон приветствовал меня взмахом руки и открыл ворота, еще за долго до моего приближения. Я на скорости проехал ворота. Тоже мне секретный объект, подумал бы кто-то, но

это имело смысл. Тип войны что вела Земля против пришельцев не подразумевал шпионов в облике людей. Это уже стало ясно. Бессмысленно было даже ставить такую охрану. Несмотря на непонимание мотивов пришельцев, мы — люди — уже собрали большое количество данных об их поведенческом типе. Подсылать нам

людей-шпионов — это был не в их характере и не имело практического смысла.

Проехав пустое поле с тренажерами — так называемыми «подвесами», для тренировки летных навыков — я оказался в середине церемонии прощания с погибшими. Затормозив, быстро прислонил велик к ближайшему столбу и юркнул в толпу. Я почти не опоздал. Две сотни человек персонала учебного полигона и кандидаты в убийцы великанов собрались отдать последние почести мертвым товарищам. Я отыскал в толпе Гарвиса и пробрался к нему. Рядом стоял Шахрани и два японца в белоснежной парадной форме, напоминающей флотскую — это были все кто выжил в последней атаке на Тора.

— Где твоя парадка? — спросил шепотом Гарвис, когда я встал рядом сцепил руки перед собой и напустив скорбное выражение на лицо. Слово «парадка» он перенял у нас. Наверное, скоро начнет и матерится, если так пойдет дальше. Гарвис прилетел к нам из Австралии. Для обмена опытом. У них тоже случались атаки великанов. Скоро загадят пол-Австралии радиацией, если так пойдет дальше.

Нападение случались не так часто, как у нас, но на них первым напали таким образом. У Австралийцев тоже были группы убийц великанов. И великанов тоже приходилось иногда ньюкать. У Гарвиса на счету был даже Назгул. Но в Японии принимать участие в атаках он не мог. Его могли убить на задании и никакого опыта он не передал бы там своим. У нас все было суровее. Жестче.

— В химчистке, — соврал я.

Гарвис только вздохнул и пригладил свои рыжие вихри. Формально он был мне начальник. Инструктор прикомандированный к нашему отряду. Но количество убитых мной титанов, ставило его в неловкое положение. Это я ему мог бы инструкции давать, как надо атаковать пришельца…

Церемония завершилась салютом из винтовок М16 и гробы с телами «фей-шахидок» опустили в могилы. Хоронили наших тут же. На базе. Плача родственников, после окончание церемонии, я конечно не выносил. Нервы разносит. И так порядком «изношенные». Поискал глазами Тоху.

— Где Тоха? — спросил я Гарвиса, когда толпа начала расходится.

— Сзади, — бросил Гарвис, не оборачиваясь.

Я обернулся. Тоха сидел в инвалидной коляске в сопровождении своей матери. Тоже в белоснежной парадной форме. Прямо адмирал. Увидев, что я на него смотрю, он помахал мне рукой, дернул свою мать за рукав. Актриса тоже приветливо улыбнулась мне. Я подошел к ним. Гарвис последовал за мной и быстрым шагом, опередив меня, пожал руку Антону:

— Антон, здравствуйте! Леди Людмила, очень рад что вы пришли…

Я остановился, глядя на скалящегося Тоху. Выглядел он точно как ветеран флота, которого шрапнелью обездвижило во время морского сражения. И теперь он вынужден в коляске и орденах просить милостыню на площади. Его парадная форма в отличии от обычной была украшена золотой нитью и морским флагом советского флота. Ингина работа. Девчонка была дизайнером одежды в колонии. Гарвис что-то вполголоса говорил Людмиле Александровне. Мать Тохи, похоже, действовала на Гарвиса, как наркотик. Актриса с которой можно поговорить о классиках русской литературы. Что еще надо? С компьютерным поколением, которое он тренировал на базе, это было невозможно в принципе. Да еще красивая, несмотря на возраст. Они немного отошли, разговаривая.

— Ты знаешь на кого похож? — спросил я Тоху.

— Знаю. На ветерана флота, который милостыню просит. Я на себя в зеркало посмотрел, когда выходил.

Я хмыкнул, стервец до сих пор мысли читает.

— Ты приземлятся собираешься? — спросил он неожиданно серьезно.

Я удивился его настойчивости в этом вопросе. Что он ко мне пристал с этим?

— Слушай, Хохмач. Тебя это каким боком задевает? Не буду я никуда приземлятся.

Тоха запнулся на мгновение и сказал шепотом, глядя в сторону прикрывая ладонью рот:

— Откати меня, чтобы эти двое не слышали. Поговорим.

И тут же громко:

— Мам, мы со Старым покатаемся вокруг.

— Конечно, Тоша.

Я подтолкнул его кресло к дорожке вокруг тренировочного полигона. Прямо как в детском саду: «мам можно мы тут с другом покатаемся? Без проблем Тоша».

О чем он хочет поговорить, интересно?

Тоха молчал целую минуту пока я его толкал по дорожке. Кресло было легкое. Одной рукой мог без усилий катить.

— Ну.

— Не нукай, Старый. Тебе надо приземлится. Обязательно. Пока они не узнали.

Я опешил. Во дает! О чем этот поганец говорит вообще?

— Кто не узнал?

— Кончай прикидываться. Пока отдел не узнал. Если они узнают, тебя запрут. А может даже опыты будут делать. «На мозгах».

Я остановил кресло. Под ложечкой у меня засосало. Нехорошее ощущение. Словечко-то какое — «на мозгах».

— Ты совсем поехал, Тоха?

— Кончай уже. Нашел кого обманывать. Я знаю, что ты каждый раз можешь валить эйлиена. Ты знаешь, где у них сердце.

— Я же последние три раза никого не валил, ты бредишь Тоха.

— Не смеши мои белые тапочки, Адам. Точнее сказать, мою титановую коляску. Ты нарочно не валил великана в последних миссиях. Дал один раз мне вальнуть. Ракетой вывел. Я только стрельнул удачно. И в последний раз, ты знал где сердце у Саурона. Зуб даю и Ареса завалить можешь, если прижмет. Ты не такой как все. Да у тебя реакция такая же, как у меня. И на подвесе ты не особо блещешь. Сдаешь без проблем норматив конечно, что с твоим опытом полетов — плевое дело. Но ты знаешь, каким-то образом, где у них сердце. Или быстро узнаешь это. Не обманывая меня.

— Ты ошибаешься, Антон…

— Не обманывай меня.

— Ты ошиб…

— Не обманывай меня! Елки палки, еще друг называется!

— Я тебя не обманываю! Я сам не знаю, почему нахожу сердце!

Я почти крикнул это. Прохожие удивленно оглянулись на нашу перепалку.

Тоха раскрыл рот от удивления. И вдруг перешел снова на шепот:

— Так ты сам не знаешь почему?

— Нет. Не знаю.

— Значит ты все же нарочно не валил великанов? Я прав?

Что я мог ему ответить? Да, у меня бывает ощущение где расположено сердце. Я даже слышу его. Как оно скрипит. То на низких, то на высоких частотах. Сердце «шумит», хотя это конечно иллюзия. За

шумом реактивного ранца или рева великанов вряд ли что-то можно услышать. Скорее это была телепатия какая-то. Такая же загадочная как годовой провал в моей памяти. Не думал, что Тоха меня раскусить.

Тем более, когда я трижды нарочно допускал промах.

— Ты знаешь, что эти люди на твоей совести, получается тогда?

Тоха кивнул в сторону только что зарытых свежих могил с памятниками-надгробиями.

Я покачал головой.

— Нет.

— Обманываешь себя?

— Нет. Мне нужно полторы-две минуты, чтобы почувствовать где оно. Большинство гибнет раньше. Да и прикрытие мне нужно, пока я буду его искать. Не надо из меня чудовище лепить. Я в первых атаках пытался сделать все как можно быстрее. Все равно гибли. Великан задевал или топливо не экономили. Или пытались на соплях приземлится. Это не моя вина. Если великан не будет отвлекаться на других, он прихлопнет меня как муху. А потом и их.

— Так они твои статисты, как бы?

— Слушай, Мордвин-сан, только не надо этой хрени! Я уже достаточно терзал себя, — я разозлился на него. — Они не статисты. Они честно прикрывают меня и делают свою работу. Я делаю свою. Я не обязан знать, почему это так. Пусть приземляются на резерве. НЕ МОЯ ВИНА что они геройствуют. И я не хочу подопытной крысой седьмого отдела становится.

— А я что говорю?

— Ты на меня что-то навесить пытаешься. Чувство вины, словно это я этих великанов рожаю и на Землю насылаю.

— Ничего я не пытаюсь, Старый. Не гони. Если ты и дальше будешь продолжать, то отдел узнает. Так или иначе. Тебе надо приземлится. Я для твоей же пользы это говорю. В тебе что-то есть.

— Ах вот, ты, о чем.

Я снова начал толкать его кресло. Мы и так слишком привлекали внимание. Тоха по-своему был прав.

Мы молчали, пока почти не завершили круг вокруг полигона.

— Ну как? Подумал?

Я не ответил, пока не подвел его к матери.

— Через почту сообщу, — бросил я Тохе, и попрощавшись с Людмилой Александровной, которая растерянно улыбалась, переводя взгляд с Тохи и на меня, ушел. По нашим лицам было видно, что мы чего-то не поделили. Гарвис тоже бросал на нас удивленные взгляды…

Прошло три дня с момента похорон, я готовился принять следующую группу. В 10:00 у нас было назначено представление. Знакомство с новой командой. Правда сегодня я задержался. У своей почты. Но не простой. Кроме обычной пневматической почты или «пс-с-с, дзинь» у меня была и особая. Так называемая почта красной тревоги. По ней приходила команда на вылет в случае атаки титанов. В красном цилиндре. Ее трубы были уже и давление было намного больше, чем в обычной почте. Цилиндры летали там с сумасшедшей скоростью. Единственно назначение особой почты было — быстро передать военный приказ. А также, я должен был сообщать через нее о моих планах перемещения, если выхожу из дома. Чтобы меня можно было быстро найти и подобрать на вертолете. Я мог отправить специальный зеленый цилиндр означающий приземление — запрос на отказ от дальнейшего участия в операциях. Я вытащил такой цилиндр с полки, где он сиротливо стоял среди целой батареи черных и рассеянно покрутил в руках, все время думая о словах Тохи. Я совсем запутался. Куда бежать? Сообщить Мурате, а значит и старику Хироши, что я могу убивать великанов, а в последние три раза нарочно халтурил? Что они со мной сделают? Лоботомию? Запрут на исследование? Решать, что я инопланетный шпион или как-то с ними связан, втираюсь в доверие, чтобы потом по крупному предать? Или дадут разгуляться по полной, кидая меня по всему фронту на прорвавшихся великанов, пока какой-то из них меня не прихлопнет? Что

обязательно случится. Если не на десятый раз, то на двадцатый точно.

Предсказать реакцию седьмого отдела я не мог. Мурата смог бы. Ха — какая ирония. Это было такой же проблемой как пресловутый закон Танигути. Похожая нравственная проблема. По результатам исследования экспертов по боям, было выяснено что наибольший шанс поразить великана имеют подростки. Небольшой вес детей позволял им находится в воздухе в два раза дольше взрослого субъекта. Возрастала скорость, позволявшая уклонится от великана. Кто-то может подумать, в чем проблема, навесить на взрослого больший бак и вперед. Но зависимость была нелинейной. К несчастью. Бомбер и истребитель — это разные классы машин. Как в нашем случае. Снаряжение убийцы великанов имело определенные массогабаритные ограничения. Увеличишь его, для компенсации грузоподъемности — потеряешь скорость, великан прихлопнет — как муху. Поначалу приняли закон и детей начали готовить для самоубийственных миссий. Даже девочек. У последних были вообще отличные результаты по длительности полета и скорости уклонения. Отсюда и пошло это дурацкое название — «феи-шахидки». Первые прототипы летательных аппаратов, действительно были настолько громоздкие, что напоминали крылья фей за спиной.

Но, человечество сохранило свою совесть в этом вопросе. Закон Танигути отменили, а отряд фей расформировали. Кто-то обозвал этой кликухой обычный отряд, в шутку. А там пошло-поехало. Феи, феи… Да еще шахидки кто-то добавил. Никто уже не обижался. Стало привычным, как байкер или меломан. Даже в газетах использовалось.

Вообще, вес великанского убийцы играл очень большое значение. Прямо как у жокеев на скачках. Я был тяжелый для феи. Почти на грани. Семьдесят два кило. Тоха весил шестьдесят, Шахрани пятьдесят, Гарвис — пятьдесят семь. Наш вес тщательно контролировали. Очень важный параметр для убийцы великанов. Японцам было еще лучше, они легче европейцев. Но слишком в минус — тоже не фонтан — появлялись свои недостатки. Стрельба и отдача от него. Компенсационный механизм не мог справится и имел свои весовые запросы. Крупнокалиберная винтовка не оружие для детских рук. Для детей разработали специальный облегченный вариант тогда. Под девятимиллиметровый патрон. Не факт был, что он пробил бы сердце насквозь, хотя скорее всего — да. Но такой калибр не используешь для отвлекающей стрельбы. Мелковат. Тоже значительный недостаток.

Да, подростки были бы идеальным вариантом. Если человечество еще больше прижмет, то не факт, что закон Танигути не возродят. А что тогда делать мне?

Я поставил цилиндр на место. Один раз, попробую еще один раз, а потом решу. И без халтуры на этот раз.

Гарвис ошарашил меня новостью на тренировочной базе. Подошел ко мне в раздевалке, где я напяливал серый комбинезон под летную броню и сообщил:

— Адам, тебе дадут команду из новичков. Для обучения.

Я замер с одной ногой в штанине. Поднял на него взгляд.

— Почему это, — возразил я. — Я не давал согласие становится инструктором.

— Без разницы. Ты можешь тренировать их как мой зам, если тебя это устраивает.

Я одел комбинезон окончательно.

— Еще, — продолжил Гарвис. — Команда немного нестандартная.

— В смысле?

— Увидишь. Идем…

Команда была действительно нестандартная. У меня отвисла челюсть, когда все семеро построились. Высокие низкие, светловолосые и темноволосые. С большущими глазами и печальными улыбками. С любопытством в глазах. Все худые, кожа да кости.

— Девушки бывают разные: темные, белые, красные, — пропел Гарвис, скалясь. Песню он эту знал, потому что ее пел Олег. Гитарист с четвертой группы, Шестиструнный Самурай, о котором я упоминал.

Но я не разделял его веселья. Не, феминизм — гуд. Иногда, но это уже слишком. Я знал, что у них в Австралии есть и женские команды. Но у нас такого отродясь не было. Только эксперименты до отмененного закона Танигути.

Вообще поведение Гарвиса было странным в этом случае. Их же убьют. Чего это он? Жалел же всегда наш «батяня комбат» фей. Феминизм что ли в голову ударил?

— Они совсем сбрендили? Поправку Танигути давно отменили. Теперь девочек будут на убой посылать? — возмутился я.

— Они добровольцы, Адам. Им всем по восемнадцать, — сказал Гарвис. — В лотерее теперь будут участвовать и женщины. Это решение совета колонии. Ни я, ни ты тут ничего не можем сделать. Нет. Не так. Ты — можешь.

Я вопросительно уставился на него. Мы вели беседу, игнорируя построившихся девушек, которые конечно слушали нас. Все они были довольно миниатюрные. Просто некоторые совсем. Девятимиллиметровый калибр, как я их мысленно обозвал. Ляпну вслух, сразу как кличка разойдется по базе. Девятимиллиметровая команда.

— Ты можешь их обучить. Они легкие, скоростные. Будут тебя слушаться. А ты будешь валить с ними великанов. Это задание от самого Хироши, кстати.

— «Чиво-чиво»?

— Они хотят проверить одну теорию. Девушки будут с тобой все время. Будут повторять все твои движения. Есть то, что ты ешь. Тренироваться так, как ты тренируешься. Научатся думать, как ты думаешь… Вообще все. Даже твои трехстишия повторять. Как его там зовут?

— Кого, Гарвис?

— Японского поэта, которого ты декламируешь перед выбросом?

— Басе.

— Ага. И Басе выучат. Прочти им что-нибудь для поднятия духа. Я сейчас тебя представлю.

— Обойдешься, Кенгурятник.

Когда я обижался на Гарвиса, я называл его Кенгурятником. Ну типа как французов лягушатниками обзывают. Он правда не обижался на это, но я все равно обзывал. Я вздохнул, отошел от группы девушек, и сел на скамью у стены. В зале никого кроме нас не было. Только две подвески, пара татами и имитатор для полетов. Гарвис кивнул девушкам и вышел через двойные двери в конце зала. Девушки тут же присоединились ко мне. Сели на скамью по обе стороны. Подлый прием, теперь я должен был принять их. Или прогнать. Последнее я не мог сделать. Я представил на своем месте Тоху. Вот он похохмачил бы в такой группе.

Какое-то время девчонки молчали, пялились на меня. И вдруг, ближайшая веснушчатая и светловолосая, с висевшей на ней, слишком большой для нее формой, спросила с убийственно детской наивностью в голосе:

— А вы и правда, тот самый Предатор?

Я закрыл лицо ладонью. Что-то в космических весах судьбы определенно сломалось для меня. Все проблемы за один раз!..

 

ГЛАВА ПЯТАЯ: ПЕРВАЯ СТАДИЯ

На тренировках я теперь читал газеты. Наблюдая за девушками. В русскоязычной колонии были две газеты: «Вестник Иерихона» и «Рожденный в СССР». Никаких принципиальных отличий я в них не наблюдал, разве что для меня это было слишком тонко — подмечать скрытый смысл. Хотя Тоха говорил, что Вестник — это либералы, а Рожденный — это тоталитарщики. Газеты и журналы переживали свое второе рождение. Они почти были убиты интернетом до вторжения, зато теперь, как и в старину — стали основным средством массовой информации. Журналисты ходили в клетчатых пиджаках и картузах, с пленочной мыльницей и блокнотом для записи. Цифровая запись умерла как категория! Прямо тридцатые годы какие-то. Иногда я ловил себя на мысли, когда видел этот кусок реальности вокруг — идет такой журналист, а рядом проезжает подвода с конской тягой. Скриншот из начала двадцатых годов. Кусок вернувшегося времени, врезанный в наше. Стоило правда повернуть взгляд чуть в сторону и можно было водородные автомобили увидеть. Или даже обычные турбо дизели. Да, были еще и переводы японских газет. Обычно с кучей фото. Черно-белых. Девушки тем временем, пытались пройти «шаолинку» — тренажер в котором ты идешь по узкому коридору из квадратных блоков. Блоки сделаны из мягкой кожаной набивки и снабжены механизмом, который их внезапно выдвигает. Испытуемый должен пройти между стен, уклоняясь от блоков. Летных навыков этот тренажер напрямую не развивает, но способствует выработке внимания, реакции и интуиции. Последнее крайне важно в бою с гигантами. Осознанные действия слишком медлительны. Нужно почти пара нормальное угадывание. Моих худосочных девиц, каждый раз отбрасывало, и я внутренне морщился, когда они получали тычок по части тела. Но делал вид, что ничего не замечаю. Перелистывал газету, читая про «красный туман» который придвинулся еще на двадцать километров за последний месяц. Фотки, сделанные без электронным самолетом разведчика, впечатляли, несмотря на качество. Красный туман — это граница мира, захваченного пришельцами. Залетать за его границу нельзя. Можно не вернуться. Только разведчики пробуют. Специально обученные люди. Тренировки у них по круче чем у нас, но процент невозвращенцев приблизительно такой же. Возвращается только каждый десятый. С очень ценной информацией. Которая правда несколько странная на наш человеческий взгляд. И это мягко сказано. Красный туман был не везде на оккупированной части. Средства уничтожения человечества у пришельцев были разнообразны. Как и следовало ожидать. Волна пришельцев при атаке состоит из пяти стадий. Это вопрос подробно разобран в справочниках и тысячах монография написанных на тему вторжения. Но столь мощное оружие пришельцы уже не применяли. Ни электронику, ни роботов как в фантастических голливудских блокбастерах. ЭМ волна была обоюдоострым оружием в этом плане. Их конек был: биомеханические создания; странные гравианомалии, которые они могли вызывать на короткое время. Молнии. Причем биомеханические создание не отличались особыми выдающимися качествами. Проблема была в их способности воспроизводить себя. Им нужен был солнечный свет, от которого они начинали размножаться — тем самым красным туманом. Большие, маленькие — размером с осу, уродливые, летающие, ползающие. Конвенционное оружие их хорошо убивало, никаких чудес из себя они не представляли. Наши биотехнологи давно взяли образцы и изучили их кодон. Пытались создать своего рода — анти рой, чтобы он пожирал инопланетных, но пока без успеха. Пока приходилось бить чем только можно. Огнем, взрывчаткой, снарядами, химическим ОВ. Это сдерживало. Но в этих случаях всегда какого-то пропускали — зародыш, споры и все начиналось опять. Размножающиеся биомеханические создания снова превращались в гигантский рой красного тумана. Гарантированно их можно было уничтожить только ЯО. И конечно загадить радиацией всю Землю, чего пришельцы и добивались похоже. Если нас не сожрет красный туман — мы сами себе создадим условия, в которых не сможем жить. Гениально и просто. Единственное с чем они просчитались — красный туман — это пятая и последняя стадия их атаки. Своего рода зачистка послед четырех первых. Контролировать красный туман они сами не контролировали. В этом и не было нужды для них. Это было бы слишком сложно, для столь простых и тупых тварей. Искусственная саранча. Разных размеров, уродливая, пожирающая живую органику, ненасытная, мутирующая. Единственная проблема для саранчи была, невозможность преодолевать большие водные преграды. Тем более моря. Если пришельцы хотели бы уничтожить, то должны были вызывать локальное заражение уже на самих японских островах, но с плотностью населения просчитались. Очаги в Японии сразу убрали. А четыре стадии их не больно коснулись. Как и Австралии. У них правда проблемы с красным туманом были по жестче. Но девяносто процентов материка они уверенно контролировали.

Девушек продолжало выкидывать из шаолинки. С глухим стуком они выкатывались обратно. Иногда они угадывали следующий выпад блока и удачно укорачивались. Я нарочно не обращал на них никакого внимания. Давать им советы как это делать, я не собирался. Если они не сдадут выпускные экзамены на тренажах. Их отчислят. Отправят делать свои женские дела. Как раз то, что мне надо. Я даже почти не общался с ними.

— Это невозможно! — сказала фея два, после очередного тычка, выбросившего ее за зону, чуть не плача от обиды.

Я ожидал этого заявления. Я дал девушкам номера, до момента пока они не придумают себе позывные. Решил пусть побалуются. Почувствуют себя почти настоящими убийцами великанов.

Не отрывая взгляд от газеты, я встал и прошел к тренажеру. Одна из девушек повернула рычаг ресета и случайного выбора — блоки вдвинулись в стартовую позицию, где-то в механизме диск с сотней записанных механических комбинаций провернулся и встал на позицию, как в шарманке диск с дырками выбирает мелодию, чтобы я не мог угадать последовательность выдвижения блоков по предыдущим прохождениям. Я уверенно вступил за черту.

Наклон на девяносто градусов — блок пролетел над головой и вдвинулся обратно. Я сделал следующий шаг и наклон в вправо -

блок просвистел мимо. Дальше — лимбо. Потом вообще лимбо и сразу лимбо дальше некуда, я коснулся одним пальцем пола, чтобы не запрокинутся совсем…

Последним пролетели два блока синхронно — я лишь повернулся боком снижая площадь тела — блоки пролетели почти касаясь. Газету я так и не выпустил из поля зрения. Впрочем, боковое зрение еще лучше подходит для уклонения в шаолинке. Новички правда это не знают. Закончив, я сел на прежнее на место.

Девушки некоторое время пораженно стояли, потом молча возобновили тренировки. Урок номер один: хочешь быть убийцей

пришельцев — прыгай выше головы.

— Спорим, ты не читал газету, Предатор.

Я поднял взгляд. Это были уже не мои феи, а техники: Гриша и Володя. Провокационно улыбающиеся механики в голубых

засаленных комбинезонах с вечными пятнами масла, которые уже никогда не отмоется до конца света.

Я не заметил, что они вошли в зал, когда проходил шаолинку. И Гриша, и Володя были спорщики. До атаки пришельцев они были автослесарями и заядлыми футбольными фанатами. Футбола больше не было. Как профессионального спорта конечно. Сейчас вообще много чего не было, на что человечество не могло отвлекать ресурсы.

— Сколько ставите? — спросил я, уверенно поднимаясь.

Володя дал задний ход. Отступил на шаг назад. Он спорить не хотел. Гриша же был упрямый. Он сам ради интереса научился проходить шаолинку, хотя ему как технику, это на фиг не нужно было. Упорство помогло ему. Вернее, желание выиграть спор. Он по-видимому с кем-то поспорил, что пройдет ее. Ну и так полгода подряд в свободное от работы время пытался ее пройти. Украдкой даже в моменты техобслуживания, когда он мог использовать свое рабочее время для проверки девайса.

— Две тысячи иен.

Я молча протянул ему газету:

— Выбирай статью.

Он придирчиво посмотрел на дату газеты и ткнул на статью с последней страницы «Вестника Иерихона».

— Вот это интересная похоже.

Я встал на стартовую позицию…

«Странное поведение морской живности возле алеутских островов. Морские обитатели в этом районе уже многократно атаковали рыболовные суда, разгоняясь в воде и врезаясь в борта траулеров, причиняя себе раны несовместимые с жизнью. Рыбаки предполагают, что это как-то связано с атакой пришельцев. Впрочем, ученые-океанографы из Осаки такое утверждение отрицают. Биомеханические…» Я едва не зевнул следующий блок. Чтение действительно сильно отвлекало: «… возможные причины называют повышенный уровень радиационного фона, заставляющий сходит животных с ума. Что косвенно подтверждается локацией, где такие случаи фиксируются. Места ядерных ударов по ОИП(Объекты Инопланетного Происхождения)…»

— Ты один раз запнулся, — сказал Гриша, но деньги заплатил.

Гриша вообще был мне как бы должен. У него был подросток сын — Виталий, который однажды раз за разом давал мне подписывать карточку — ту самую с изображением ультимативного убийцы великанов в виде анимешного героя, объясняя, что у него в школе много друзей и он им обещал мой автограф на карточке. Я уже сбился со счета, от количества его друзей, как заподозрил неладное. И сказал об этом его отцу в столовой. Через пять минут, Гриша привел мне красного как рак и запуганного Виталия, который долго извинялся за свое вранье. Оказывается, он продавал эти карточки японцам-коллекционерам по две тысячи иен за штуку. Деньги уже года два как вернули в обращение, отмененные сразу после вторжения.

Я долго смеялся над этим случаем. Даже не дал Грише, побить юного бизнесмена за углом тех-базы, куда он его сразу отвел после извинений для добавки. Моя карточка с автографом не ценилась очень уж высоко, как не парадоксально звучит. И все потому, что я был еще жив. У мертвых убийц великанов. Особенно первой волны они ценились гораздо дороже. Ведь, мертвый не мог подписать следующую карточку со своим аватаром-изображением. С тех пор, Гриша под всякими предлогами возвращал мне этот придуманный им «долг». Хотя я его поначалу предупредил не делать это. Я ничего не потерял, подписав с десяток карточек. Но у него были какие-то закидоны на счет долгов и чести автослесаря. Да и сынка он воспитывал в духе «железной стойкости», как он любил хвастаться до

этого случая. Возможно это его угнетало. Прошлое хвастовство передо мной.

Девчонки к тому моменту прекратили и разом уселись на пол. Кто, поджав ноги в коленях. Кто устало лег даже на спину. Балетом они явно в детстве не занимались. Вот у балерин бывает выносливость! Да и убийцы великанов из балерин классные получились бы. Легкие, летучие и смертоносные балерины. Я увлекся этой мыслью, что даже мечтательно представил картину балета в воздухе. В пачках, вокруг головы великана, яростно и тщетно пытающегося их физически устранить.

Девчонок мне стало очень жалко. Вообще мне было их жалко с самого начала, просто сейчас я подошел к пику этого чувства. Бедные девахи, зачем они нарываются на самоубийство? Должны же быть какие-то причины. И почему они одинакового возраста? Лотерея — рэндомная вещь. И включает в себя возраст от 18 до 40 лет.

Я подошел к ним и тоже сел, как самурай на корточки, придирчиво оглядывая их изможденные лица с мокрыми волосами. Майки с потными пятнами и уже оформившиеся женские фигуры, хоть и щуплые. Две были совсем симпатяшки. Четвертая и Седьмая. Гриша и Володя к этому моменту ушли, чему я был несказанно рад. При них говорить по душам было невозможно. И так их на базе моим гаремом называли и подсмеивались. Зачем Хироши мне такую подлость сделал, я не знал. Месть за что-то? Или опять аналитики начудили, убедив его в чем-то?

— Давно вы друг друга знаете? — спросил я.

— Давно.

Вторая фея была самая болтливая. Ее звали Елена. Но имена, я нарочно, не применял. Пусть привыкают к прозвищам, которые они до сих пор не придумали. Только одна не смело предложила называть ее: Цветок Смерти. Прозвище, которое я мгновенно забраковал, как идиотское и слишком хвастливое для новичка.

— Сколько давно? Пять лет? Четыре года?

— Со школы еще.

Я несказанно удивился:

— Вы что, одноклассницы?

— Да. Из интерната. Под Благовещенском.

— Детдомовские?

— Интернатские.

Я не уловил разницы или что она имела в виду, но продолжил спрашивать:

— А как к японцам попали. Ооновский самолет эвакуировал?

— Нет нас рыбаки японские подобрали. Мы до побережья два месяца добирались. Сами. По тайге…

Она ровным голосом, без особых эмоций начала мне рассказывать свою жуткую историю. Я лишь присвистнул. Девицы были в экскурсии со своей учительницей, когда началась первая стадия. Им было по четырнадцать, и они в лесу на шашлык собрались. Девичник такой без мальчиков. Походное снаряжение что они взяли с собой, потом спасло им жизнь. Иначе не выжили бы. Вторую и третью стадию тем более. Я уж не говорю о четвертой — самой страшной. Училка-воспитательница у них оказалась огонь-девка. Нестандартно мыслила, чем спасла этих девочек. ЭМ оружие пришельцы в начальный этап первой стадии не применяют. В этом состоит гигантская подлость и хитрость пришельцев. Планета все же огромная и ресурсы ее, технологически уступая, все же превосходят в количестве многократно. Первая стадия — это стадия обмана. Стадия ловушки, нечеловеческой хитрости. Прилет гигантского корабля на низкую земную орбиту, что его можно без проблем увидеть в бинокль днем, естественно вызывает страшный переполох на Земле. Все эти НОРАДЫ, НАТО и прочие приводятся в полную боевую готовность. Все что может летать взлетает. Все что может стрелять приводится в боевую готовность. Все отпуска, увольнения отменяется. Все собираются. Тупо и глупо, чтобы удобнее было убивать. А ведь всем известно правило — не можешь прямо противостоят противнику, немедленно рассредоточься и переходи к партизанским действиям. Сбережешь ресурсы.

Чудовищный двойной ромб корабля тем временем разделяется на две половинки. Одна уходит к восточному полушарию, другая остается над западным. Это чтобы ЭМ удар накрыл все сразу. На Земле конечно без понятия об этом. Все государства готовят свое новейшее вооружение. Чем новее — тем бесполезнее, как потом оказалось. Но никто не знает. Увы. Далее подготовительная часть первой стадии заканчивается и начинается активная. Все идиоты уже собрались в кучу у бесполезного хлама. Следует чудовищный ЭМ удар неизвестной нам природы. Почему удар не задевает сам корабль неизвестно. Направленность фронта волны должна задеть и сам корабль. Либо он защищен. Либо они применяют другой тип механизмов управления, не основанный на электронно-дырочном переходе. Эксперты наши без понятия почему. На Земле тем временем, происходит ад. Все что взлетело — понятное дело тут же начинает падать. Я даже хорошо знаю одного летчика, который это пережил. Из израильской воздушной армии. У нас в центре работает. Исмаилом зовут. В общем, все падает. Тонет. И подлодки тоже, кстати, с выжженной проводкой идут ко дну под крики смерти экипажей. Авианосцы превращаются в куча плавающего железа с бетоном. Вы уже догадались, наверное, что наибольшую боеспособность после такого, сохраняют типы армий вроде сомалийских пиратов — автомату Калашникова и РПГ7 ЭМ удар по фиг. Начинается хаос. И тут следует вторая подлость. Она же хитрость с их стороны. Пауза! Представляете?! То есть дальше, нам дают возможность поубивать друг друга, отнимая припасы, сражаясь за убежища. Количество отморозков с оружием растет. Наступает время «сомалийских пиратов», религиозных джихадистов, сект, урок, уголовников и всех кто считает — лучше отнять и убить, чем убьют и отнимут у тебя. Продукты тают, как снег. Людей на Земле слишком много. Медицины нет, производства нет — наступает апокалипсис. И это только первая стадия. Волосы встают дыбом от такого. А ромб продолжает висеть. Бог весть зачем прилетевший в наше галактическое захолустье раздавить случайно обнаруженный муравейник…

Ехать на велосипеде домой было неудобно и муторно. Все время в гору. Пусть и подъем был не очень крутой, но это было бы клево, если все было наоборот. Спуск без надобности крутить педали, после тяжелого рабочего дня было бы самое то. Неудачный выбор дома в окрестностях центра противодействия — была не единственная моя глупость. Я также поселился в отдалении от основного массива домов. Однако сегодня меня хорошо отвлекали новые мысли. Я крутил педали и думал о рассказанном кандидатками в убийцы. Историй у них было на целый сериал. Двенадцать девочек подростков и учительница. Училка и пятеро девочек не пережили марш броска через тайгу. Они даже стали свидетелями редчайшего события — прилета автоматических дронов пришельцев и их столкновения с полком ДВО. Пришельцы атаковали какие-то отдельные районы, позволяя большей части Земли впадать в каменный век. Убивать и драться друг с другом за выживание. Военных в некоторых местах они уничтожали, потому что они могли наводить порядок и организовывать жизнь по новым правилам. Мешать хаосу они не позволяли. Из их рассказов я уловил, что такие редкие дроны не представляли такие уж сильно превосходящие наши технологии машины. Ограничение ресурсов, не позволяли им даже применять материальные боеприпасы. Сколько ты их не привези с собой (если это вообще возможно таскать с собой через межзвездные пространства снаряды) они закончатся, а налаживать производство на вражеской территории, это морока еще та. Требует, и времени, и полного уничтожения возможного партизанского движения, которое будет нападать на производственных роботов. Этим вероятно и руководствовались пришельцы, вооружая своих дронов. Энерговооруженность в виде незнакомого нам электрон-ядерного синтеза и сверх крепкие материалы позволяли их дронам наносить кинетические удары своим корпусом. Никаких боеприпасов, чистая ударная кинетика. Дрон, похожий на здоровенное колесо от карьерного грузовика, прошел на бешеной скорости сминая броню старых БТР и грузовиков в колонне. Превращая ее в кашу из перегретого металла. Отчаянная стрельба из шилок и стрелкового оружия никаких результатов конечно не дала. Я так и видел в воображении описываемую ими картину: рассыпавшиеся вдоль грунтовой дороги солдаты в камуфляжах стреляющие по почерневшей от перегретой обшивки, «черному колесу от Белаза», катающегося туда-сюда, подскакивая неожиданно в воздух и делая новый заход. Упрямство солдат полка ДВО меня поразило. Если бы это была атака других людей, они вероятно давно дали бы деру после такого разгрома, но по-видимому в подкорке была мысль о защите своего вида от совершенно чужих. Как муравьи самоубийцы против ос. Гранатометы, которыми солдаты обстреливали «колесо», вероятно причиняли ему какие-то проблемы. Попасть в такую быструю мишень было невероятно трудно. И понимая это, солдаты просто применили древнюю тактику камикадзе, самоубийцы. Солдаты с РПГ выскакивали на дорогу и стреляли в упор, успевая за секунду, прежде чем превратиться в дымящееся пятнышко мяса на дороге, влепить заряд тандемного бч в потрескавшийся от невероятного жара корпус. После такого удара, вероятно повредившего корпус, ИИ дрона моментально поменял тактику и начал использовать молнии. Отличное оружие когда враг находится на земле. Почва — идеальный проводник. И амперы — сотни ампер — легко проходят через плоть, уходя в землю. Молнии — страшное оружие пришельцев. Только феям-шахидам они более-менее неопасны. Небольшие летающие объекты — вроде птиц на проводах — не заземлены и потому у великанов всегда проблема поразить нас молниями. Самолет они могут более-менее поразить на дистанции в несколько километров. И вообще, чем больше объект тем удачнее наводится молния. Но маленькие без электронные объекты в воздухе? С этим они не были готовы бороться. И дроны-колеса против фей бесполезны, люди научились давать ответку таким материальным атакам. Вольфрамовый сердечник крупнокалиберного оружия не уступает их броне по прочности и эффективно выводит из строя. Особенно если попадать куда надо. Я их вообще не видел в последнее время.

После уже электрического разгрома девушки, наблюдавшие это со своей учительницей, дали оттуда стрекача. Потеряли двоих, которых напоследок достала молния. Поначалу, заметив колонну, они планировали присоединится к колонне военных, но дрон застал их как раз в этот момент. Картина разыгравшегося перед их глазами, ясно показала, что искать защиту у военных бессмысленная идея и они постарались уйти подальше в тайгу, чтобы избегать таких встреч. Училка догадалась подобрать калаш убитого солдата, благодаря чему они увеличили свои шансы выжить в глухой сибирской тайге. Вообще училка у них была удивительная женщина. Нестандартно мыслила, не повела девочек в большие города, где они погибли бы во время второй или третьей стадии. Повела их к берегу океана на чистой интуиции. Через сотни километров тайги. Погибла сама, но вывела девочек в более безопасный район. Где их подобрали японские корабли…

У моего дома меня ждал маленький сюрприз. Сколько их уже в последнее время! Воронок — микроавтобус от седьмого отдела. Это было обычной практикой, что они приезжали за мной для своих исследований без предупреждения. Но после последних событий я опасался, что это может оказаться моим путешествием в их центр с билетом в один конец. Если Антон догадался о моих заскоках, то отдел, денно и ношено изучающие пленки с наших камер во время воздушного боя, тем более не могли это не узнать. В их распоряжении были компы. Самые настоящие электронные компы, на глубине двух тысяч метров. В сердце их центра. С многометровыми слоями свинца, бериллия и стали. В таких условиях микроэлектроника вполне успешно существовала, даже несмотря на страшное ЭМ оружие пришельцев.

Я, до сих пор, никогда не был у них там. Это суперсекретное место. Правда и смысла в таком месте особо не было, кроме как аналитического отдела, как я думал. Ну есть у них там компы для анализа. Наружу их не вытащишь. На систему наведения не поставишь. Как окажется все ближе к поверхности — сгорит, я уж не говорю при попытке атаковать пришельцев, у которых все системы биомеханика за гранью наших возможностей. В игры только играть, да оцифрованные модели техники пришельцев разглядывать. В общем у меня был по этому поводу большой скепсис. Однажды, когда я только узнал об этом, в шутку предложил Мурате переселится всем туда. Будем снова по инету чатиться, играть в компьютерные игры и смски друг другу на сотовых телефонах писать. Юмора он конечно не понял. Серьезно ответил, что это было бы похоже, на человека, который во время пожара, решил бы спрятаться в несгораемом шкафу, потому что там еще можно пользоваться телефоном.

Людей в воронке я не знал. Мураты среди них не было. Военный, отдав мне честь вручил предписание — приказ. Слава богу с переводом на русский. Иероглифы меня пугали. Предписание указывало: явится в центр в сопровождении, для встречи с аналитическим отделом. Начинается, подумал я. Машина системы взяла меня в оборот. Я обреченно сел в воронок. На этот раз с вооруженными солдатами. Офицер захлопнул дверцу…

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ: КОСМОВЕГАНИЗМ И ПСИХОЛОГИЯ ПРИШЕЛЬЦЕВ

У центра противодействия шумел митинг космовеганов. Вернее демонстрация протеста. Мы проехали через их толпу по дороге в доброй паре километров от него, потому как территория охранялась военными, и они без промедления открыли бы огонь. Это вообще было крайне удивительно, что им позволяли, даже такое. Страна, вернее даже не страна, а Планета! Находилась в состоянии чудовищно жестокой войны, не на жизнь, а на смерть. И тут какие-то митинги, шествия? Однако космовеганическая секта, религия, называйте это как хотите — была совершенно особым случаем. Атака пришельцев принесла не только проблемы физического свойства, она сломала религии. Девяносто девять процентов из них по крайне мере. Любая религиозная пропаганда была запрещена, довольно частые попытки некоторых оставшихся в живых религиозных деятелей возобновить свою пропаганду моментально и жестко давились правительством Японии. Оно и раньше тяготело к атеизму. А сейчас и подавно очень плохо относилось к религиям. Можно было запросто угодить в тюрьму. А особо надоедливых апологетов могли даже выслать на материк, рассказывать семитские мифы пришельцам. Удар, который нанесло нападение инопланетян, да и сам факт их существования, был смертельным для большинства религий. Более-менее пережил это — буддизм. Догмам которой происходящее никак не противоречило. Мир в буддизме вообще — сансара — ад, из которого можно вырваться духовным просветлением. И пришельцы этому не противоречили. Даже наоборт. Реально Сансара — ад на Земле. Но даже буддизм переживал своих худшие времена. С космовеганизмом все было по-другому. Это была даже не религия, а скорее философия. Философия спасения от пришельцев. Вакуум, который остался от исчезновения большинства религий, стремительно заполнила эта вера. Действительная вера что пришельцы остановятся, если человечество перестанет есть животных. То есть станет повальными вегетарианцами. «Они наказывают нас за нашу жестокость! За то что мы едим животных!» «За наши войны!» «За жадность, за алчность!» «Мы будущая угроза для инопланетян, потому они нас истребляют!» «Надо показать им, что мы можем поменяться, тогда они остановятся. Подружатся с нами!»… Это неполный список лозунгов космовеганизма.

Поначалу космовеганизм попытались задавить. Прямр в зародыше. Но даже оперативные действия не привели к результату. Как и всякой вере, репрессии были ей только на пользу. К тому же космовеганы, работали и помогали выживать. Может даже работали больше, чем обычные. Они не бузили, собрания устраивали только после того, как строго выполняли все рабочие нормы. Не препятствовали военным, дорожному сообщению, не разбивали витрины пунктов выдачи продуктов. Привлекать их было просто не за что. Нельзя же запрещать думать. Пусть даже и неправильно по-твоему. Их количество медленно увеличивалось. С ними были даже оставшиеся буддисты, в какой-то мере они даже являлись их опорой. Переспорить их было невозможно. Ведь, даже столь нелогичные и противоречивые религии умели за себя постоять в споре раньше, а тут! Что вы сможете сказать против столь логичной религии? Разве они не правы? По большому счету? Попробуйте поспорить с космовеганом и сами поймете. Тоха любил их троллить. Даже на собрания ходил, пока его те не вытурили. Задавал им там тупиковые вопросы. Я находил их позицию неправильной. По многим причинам. Не любил о них распространяться, но для меня такого выбора не стояло. Пришельцы кто угодно, но точно не «буддисты».

Я видел их ряды вдоль дороги, через тонированные стекла микроавтобуса. С плакатами, а потом мы увидели и их гуру. Самого главного космовегана, о котором я только слышал и в газетах читал. Звали его Олаф Хеландер. Он был из Швеции и женат на японке. Здоровенный, под два метра человек. Бывший ученый-генетик. Хеландер вынырнул словно ниоткуда четыре года назад. Выступал через газеты, устраивал собрания, набирая популярность и последователей. Его несколько раз сажали в тюрьму или отправляли на принудительные работы под землю. Без всяких оснований и поводов. Но он каждый раз выходил. А сейчас его вообще боялись трогать. Последователи могли саботировать столь важные для правительства работы за прессинг своего босса, а бардак и революции в такой момент — были смертельно опасны для страны. Правительство просто договорилось с ним. Ни одной проблемы с работами, а они могут мирно выступать в свободное от работы время. И страдать своей хренью дальше. У Хеландера также были замы, ответственные за различные части. С одним из них — Утидой — я даже встречался. Они приходили к нам для агитации в русскоязычный район и дважды на полигон. Он приводил довольно здравые аргументы своей позиции, но переспорить себя я ему не дал.

Хеландер стоял совсем близко от нашей трассы. Почти у начала запретной зоны. В опасной близости забора, вооруженной охраны и минного поля. Как бы показывая этим свой важный статус. Смотрите как я близко стоя и меня не трогают. Рыжий гигант с веснушками, чуть седой, с большущими руками — он больше напоминал викинга, потомком коих он реально мог быть. Веганство ему не шло. На вид совершенно не шло. Тем удивительнее была такая метаморфоза человеческой психологии.

Утида стоял рядом. Едва доставая ему до карманов пиджака. У меня появилось внеземное желание остановится и поговорить с ними. Какое-то странное внутреннее желание, словно меня гипнотизировал вид этого человека. Но сделать это было, конечно, невозможно.

Ворота, отъехали и наш микроавтобус проехал во внутрь. Я лишь успел поймать последний взгляд огненно-рыжего великана Олафа. Вряд ли он меня видел через тонированную черноту стекол, хотя я мог поклясться, что он смотрит именно на меня.

Пока лифт спускался в глубины главного центра противодействия вторжению, произошло то, что я всегда с восхищением ожидал. На глубине нескольких сотен метров — включился свет. Самый настоящий свет от газоразрядных лам. Использование электричества на поверхности пришельцы засекали на раз. Груботронику они, правда, в последнее время не жгли так часто. Надоело видимо. Огромные блоки деталей, над которым посмеялись бы даже в тридцатые годы двадцатого века тут же меняли, пытаясь их переломить. Отказаться от этой идеи гадить по такой программе. Все же мы зависели слишком сильно от некоторых вещей. Но более-менее длинный медный или алюминиевый провод при подаче по нему тока, пришельцы жгли. Вызывали каким-то чудесным образом, непонятным для наших ученых, вихревые токи, резонанс и неминуемый выход и строя электрической установки, подключенной к нему. Были разные методы постройки грубатроники, без длинных проводов, максимально используя химические носители зарядов, но вес и потребление у них были просто чудовищны. И все равно не держали направленный удар, чего-то, что наши ученые называли — взбесившаяся электронная волна. Сопровождавший меня офицер, остался безучастным к электрическому свету. Когда мы спустился на минус сотый этаж, в кабине зажглось светодиодное табло и начало вместе механической показывать этажи, — 101, — 102, …

Так глубоко я никогда не спускался. Куда меня ввели? Я был в недоумении. А потом просто ошеломлен! Прозрачная сторона кабины лифта вдруг открыла картину гигантской освещенной пещеры. сотни метров забитой различной техникой. Снующими туда-сюда электрическими погрузчиками, яркими вспышками от дуговой сварки. Ярко освещенною прожекторами на потолке. Прозрачные кабинеты с компами и принтерами, длинные и толстые трубы, вокруг которых сновали люди в белых халатах. Я и раньше подозревал что под центром находится завод по производству разных вещей, которые нельзя сделать без электричества, но такого размаха не ожидал. Трудолюбивый этот народ — японцы. За пять лет с начала вторжения построить и запустить такое!

Сопровождающий меня офицер, что-то быстро сказал в интерком лифта, который тоже теперь светился зеленым индикатором. Мой уровень японского не позволил мне понять точно. Но когда лифт остановился я все понял. Внизу меня ждал Мурата. Аналитик седьмого отдела, которого я совсем недавно считал почти другом. У меня все в последнее время были — почти друзья. Мураты был в синей рубашке и темном костюме, с прилизанными волосами.

— Здравствуйте, Предатор-сан.

Сказал он, улыбаясь своей фальшивой улыбкой.

— Здравствуй, Предатель-сам, — ответил я скороговоркой. — Зачем меня вызвали сюда?

— Не спешите, Предатор-сан. Я вам все объясню на месте. Это очень важно.

— Какого черта, тогда нужно было посылать за мной солдат?

Он сделал вид, что не понял вопроса, пожал плечами. Кивком отпустил офицера и пригласил меня занять место на электрической машинке. Я неохотно забрался в сидение рядом с водилой и мы под шум электромотора мягко покатили по огромному залу. Мимо различного оборудования, занятых монтажом людей, открытых дверей. Затем попали в длинный рукав тоннеля с большой цифрой семь над входом и освещенного плафонами на потолке. Седьмой отдел. Самый секретный и самый эффективный, аналитический-оперативный отдел противодействия ОИП из тех что у людей вообще есть.

— Как сегодня прошли тренировки? — спросил Мурата ловко и со знанием дела вписывая машинку в повороты тоннеля. — Вы довольны вашей новой командой?

Я искоса поглядел на него. Издевается что ли?

— Нет, не доволен.

— Почему?

— Шутишь? Кто их выбрал? И зачем мне дали? Они же все лягут в первом же бою. Это здоровые девушки, которые могут рожать детей и новых солдат. А не готовить себя к такому шикарному самоубийству у всех на глазах.

— Вы не поймете, Предатор-сан. В этом есть смысл. Девушек никто не выбирал. Они сами уже несколько лет пытаются попасть в отряд фей. Даже голодовку своим воспитателям объявляли, когда им отказывали.

— Почему?

Мурата снова неопределенно пожал плечами.

— Полагаю месть. Чувство мести у людей, побывавших в таких критических ситуациях и потерявших близких им людей, очень сильное.

— Они из сиротского приюта. Какие у них близкие?

— Учительница. Они были очень привязаны к ней. Впрочем, вам лучше это должно быть известно. Это же ваши соотечественники. Не так ли?

Что за дурацкий вопрос, подумал я. Со скрытым смыслом.

— Про их месть за свою погибшую училку, понятно. Только вот непонятно, почему отдел дал разрешение на такую глупость. Опять решили возродить закон Танигути?

— Зачем вы преувеличиваете, Адам-сан? — несколько обиженным тоном, сказал Мурата. — Закон Танигути здесь ни причем. Им уже по восемнадцать лет. Отдел предполагает, что они будут такими же успешными убийцами великанов, как и вы.

— Я что, похож на девочку-подростка? На каком основании сделан такой вывод?

— Это секретная информация, Предатор-сан.

Я решил не тянуть быка за рога и выложил свой козырь. Плевать что будет. Здесь похоже еще по круче что-то заворачивается:

— Вы знаете, Мурата, что я могу находить сердце или трансмиттерный кристалл, как вы его называете, у любого великана? И что последние три атаки, я нарочно это не делал?

Он почти не снизил скорость. Веко у него дернулось. Я думал он резко затормозит.

— Почему вы это говорите сейчас, Предатор-сан.

— Потому что я полагаю, вы и так это знаете. Если оцифровать инфо с наших пленочных камер и провести полный анализ здесь на компе, это будет итак ясно. Особенно если у вас инфо от всех восьми атак, в которых я принимал участие.

Мурата некоторое время помолчал. Потом затормозил у одной из дверей и слез с электрокара.

— Да. Мы знаем это. Уже некоторое время.

— Почему я тогда не арестован и не вызван на допрос. Это же как бы саботаж в военное время? Из-за меня загадили десяток квадратных км площади радиацией. Не говоря уже об следах в атмосфере. Не говоря уж про потраченный плутоний в зарядах.

— Вам следует спросить об этом объединенное правительство, руководство отдела не уполномочено принимать самостоятельно такие решения. Идемте.

Я последовал за ним. На двери были иероглифы, но надпись дублировалась на английском, на котором я худо-бедно все же мог общаться. «alien's psychology».

Мы прошли вовнутрь отделения психологии пришельцев. Место, которым Мурата непосредственно руководил. Его подотдел занимал приличную площадь. Проплутав среди офисов, заставленных оргтехникой, он привел меня в небольшой класс, где шел какой-то странный урок. Или экзамен. У доски стоял типа студент, а вокруг стола сидела — как бы приемная комиссия. С Хироши во главе. Пять человек. Мурата сделал мне знак рукой, и мы остановились у входа. Урок продолжался. У парня был ясный выговор, и я отлично его понимал. Разговорный японский не труден. Довольно легко освоить. Я за пару лет научился бегло говорить и понимать. Правда, когда слишком много времени проводишь в русскоязычной колонии, язык забывается. У нас даже много народа было, который вообще по-японски не бельмес не понимает.

— Почему вы не атаковали Землю, ядерным или термоядерным оружием? — спросил один из членов комиссии студента у доски. Остальные одобрительно закивали, мол хороший вопрос.

— Мы путешествуем в космосе очень долго. Период полураспада плутония 239 около двадцати тысяч лет. Невозможно брать с собой оружие, путешествуя в космосе десятки тысяч лет брать с собой оружие, которое станет бесполезным через определенное время, — ответил «студент».

— Значит вы путешествуете так долго? У вас нет способа перемещаться со скорбностью больше световой?

— Нет. Наш корабль имеет скорость в десятую долю световой. Мы живем очень долго по сравнению с вами — людьми. Поэтому можем позволить себе столь длительные вояжи. К тому же у нас есть системы анабиоза на корабле.

Комиссия из старичков о чем-то пошептались. И снова задали вопрос:

— Почему вы не наработайте плутоний на Земле. И не закончите войну нанесением по Японии и Австралии термоядерного удара?

— У нас нет подходящей инфраструктуры на Земле. К тому же вы можете подвергнуть ее ядерному удару тоже. У нас нет гарантированной защиты для перехвата низколетящих крылатых ракет, если атака будет достаточно массированной. Наша тактика измор. Время работает на нас. Ваше вырождение через несколько поколений из-за радиации и воздействия сверхмощной ЭМ волны неизбежно И тогда будет финальная фаза.

Студент ловко извернулся от ловушки, которую ему устроили экзаменаторы.

— А почему вы прилетели на одном корабле? А не прислали целый флот?

— Наше вторжение было импровизацией. Мы не рассчитывали найти в этом секторе настолько развитую разумную жизнь. Решение было принято командованием, потому что ожидание поддержки заняло бы столетия. И тогда вторжение потеряло бы смысл, учитывая степень развития вашей цивилизации к моменту прибытия эскадры поддержки. Вы очень быстро развиваетесь…

Металлическая кровать была довольно неудобной. Как и узкая похожая на камеру комнату. Мне не спалось. Решеток правда не было, но от этого мое новое жилище под землей не переставало быть фактически заключением. Меня не выпустили обратно. Не силком, конечно. Сказали, нужны исследования. Хироши наговорил мне целый текст, словно заученный наизусть. Так и так, твои способности нуждаются в изучении. Девчонок тоже привезут сюда. Оказывается, у них тоже есть тут учебный центр. Причем на порядок круче нашего. С компьютерными симуляторами и всяким хайтеком. Если удастся узнать в чем дело, то возможно это будет переворотом в нашей войне. Массированная атака великанов, в большом количестве, которую уже год как предсказал Мурата со своими аналитиками, обязательно должна была произойти. Значит паранормальные способности, как он выразился, должны быть изучены. По поводу моей амнезии он ничего не сказал. Даже то что я не помню, как попал в Японию и само вторжение. Даже два года времени до, его не удивило. С этим должен был разобраться Мурата. В общем в панику я ударился по большому счету зря.

Мурата показал мне разные вещи в подземном центре, но наибольшее впечатление на меня произвел именно этот странный экзамен. Куча разных людей в отделе Мураты занимались только этим — думали за пришельцев. Буквально! Каждый день они придумывали разные версии, а потом аналитические программы компа сравнивали эти идеи или концепции с реальными данными. Массивом данных, которые люди не способны были обработать за приемлемый срок. И так день за днем. Совпадение, новые данные, коррекция, опять анализ фантазий «ненормальных» аналитиков. Некоторых из последних кололи наркотиками, чтобы они получше фантазировали. Суперкомпьютеру нужны были данные. Программа все время усложнялась. Было странно полагать, что таким путем можно в конце концов узнать все об пришельцах. По крайне мере об их мотивах и возможностях. Чисто эмпирически сопоставляя фантазии и огромное количество версии выдвигаемых этими типами, с реальными данными собранными за эти пять лет. Каждый божий день выданная версия, корректированная в соответствии с программой компа, бомбардировалась вопросами. Слабые позиции, противоречивые ответы тут же убирались. И начиналось снова. Странная игра в угадывание, угадывание на грани экстрасенсорики. Я очень скептично отозвался об этой тактике аналитического отдела Мураты. Но он был уверен в ней. Логика может вывести любой ответ, сказал он. Нужны просто данные. Пришельцы не боги, не волшебники. Они подчиняются таким же законам Вселенной. С такими мыслями я в конце концов заснул.

Утром меня исследовали. Еще хуже, чем раньше. Томография. Запись мозговых паттернов. Анализы крови. Тесты психологов. Карта моего ген-кода у них уж давно была. Гипноз. Какая-то дрянь — якобы стимулирующая воспоминания. Но ничего необычного они по-видимому не находили, потому как таскать меня по всему мед-блоку не переставали.

После полудня привезли моих учениц. Нас всех повели в центр обучения. Никаких подвесов здесь не было. И необходимости в этом тоже. Здесь можно было полноценно летать на электрических миникоптерах и тренироваться быстрее. В соседних залах тренировались японские команды. Я слышал постоянный гул моторов. Даже на ранцах можно было по полчаса в день. Лазерные сканеры, управляющие микропроцессоры, всякие сенсоры. У меня, да и у девочек глаза только разбегались от удивления. Блин, тут можно было сократить время обучения в десять раз. И лучше натренироваться. Вообще, это был признак того, что нашей диаспоре наконец начали доверять. Японцы тяжелый народ в этом смысле. Не персонально мне, непонятно, как знающего некоторые секреты инопланетян, а вообще русскоязычной колонии. У англоязычной колонии с другой стороны Токио, с этим было меньше проблем с самого начала. Мурата приходил наблюдать за нашим прогрессом. Я с головой ушел в работу. Больше мне делать было нечего. Только попросил главного аналитика, дать мне поприсутствовать на этой странной игре в угадайки, когда эти странные ребята без запинки отвечали за пришельцев, рассказывая, как бы про себя землянам. Фантазия у них была здорово натренирована и их можно было слушать бесконечно. Как описание разных инопланетян в какой-то галактической энциклопедии. Они рассказывали все. И вопросы можно им было задавать любые: про их планету, про их мотивацию, про оружие, про половые отношения даже. Они обязаны были логически выверенные ответы давать. Безосновательные и ненаучные ответы не засчитывались. Это было забавно и интересно. Наверное, в будущем они здорово могли бы научную фантастику по предмету писать. И понял, почему лекции Мураты такие популярные на поверхности. У него было уйма материала нафантазированной этой командой чудиков. Я присутствовал на многих таких лекциях, с кучей народа, хоть и уставшего после работы, однако упорно собирающийся полным залом. «Инопланетное оружие», «каким нас видят пришельцы», «вероятная среда их обитания»… Лекций было много. Самой запомнившейся для меня была: «шумеры и холоднокровные пришельцы». Последняя лекция мне просто въелась на месяцы в голову. Она просто чем-то цепляла. Вызывала возбуждение стройной и интересной концепцией. Мурата согласился пустить меня на эти занятия. Даже допустил меня до других материалов. Кроме чудиков, в отделе была и пара уфологов. То есть ребят, которые занимались пришельцами современности. То есть сообщениями о тарелках и прочего до вторжения. Они понятное дело искали там намек на возможное «предпосещение». Вообще у них была мусорная работа, 99.99 процентов таких сообщений обман и надувательство. Фильтруя это все, они пытались найти следы истинных пришельцев. Каких-нибудь разведчиков, изучавших Землю до нападения. Натуральные уфологи-скептики: Акайо и Киоши. С этими ребятами я очень подружился. Они были ходячими энциклопедиями о всех этих случаях УФО, пресловутой зоне пятьдесят один, которую один из них правда считал местом фальсификации лунной экспедиции, а Киоши наоборот полагал ее за свидетельство контакта США с пришельцами. Они ожесточенно спорили, над каким-то роликом, скаченным когда-то из инета и сохранившейся на флешке, которую по счастливой случайности не включили в комп и не дали тут же сгореть. Толку в их работе я особо не видел. По крайне мере результатов я не заметил, хотя они каждую неделю предоставляли Мурате толстый отчет о проделанной работе.

Девушки тренировались упорно. Через какое-то время я даже начал замечать, как их легкость дает им преимущество в полетах. Мне уже приходилось прилагать небольшие усилия чтобы поспевать за ними. Хотя конечно это ничего значило. Довольно много убийц летали не хуже, а иногда лучше меня и все равно гибли. Увернуться от удара великана — это даже не полдела. Главное ведь найти сердце. А потом попасть в него. Стреляли они конечно совсем никуда. Винтовки были слишком тяжелые, хотя их и делали с максимумом использования композитов. Девятимиллиметровый калибр. Пришлось на нем все же остановить выбор оружия. Пятой фее стрельба давалась хуже всех. Она была коротко стриженной брюнеткой с карими глазами и грустными бровями в виде крыши домика. Звали ее Светлана. В сердцах она выругалась и обреченно опустилась на пол. У них всех была эта манера опускаться на землю, когда доставалось или что-то очень долго не получалось. Девчонки же.

— Поднимайся, Пятая, — сказал я и потянул ее за руку. — Не опускайся. Никакой проблемы нет. Не создавай себе блоки в мозгу. Тут есть инструкторы по стрельбе, которые тебя подготовят в любом случае. Получше меня и с оборудованием. Убери эту привычку опускаться на пол. А то в решающий момент, также опустишь руки, и кто-то погибнет из-за тебя.

— Я даже в белое не попала. А как я на лету попаду? — чуть не навзрыд сказала она, поднимаясь.

— Предатор, а почему нельзя на этих великанов кинуть сверху ракету в которой будет много-много пулек. Одна же обязательно попадет в сердце?

Это у меня спросила Вторая. Елена, та самая что рассказала их историю путешествия к берегу охотского моря сквозь тайгу.

— Хорошая идея. Только как ты ракетой в великана попадешь? Дай способ наведения.

Она замолчала на секунду морща лоб и пытаясь придумать.

— Ну можно же как снаряд кинуть там, где он находится. Или как минометная мина.

— Эх ты, мина. Думаешь самая умная, Вторая? Как ты наведешь мину, или ракету. Выбирай наведение: лазерное, радарное, джи-пи-эс? Этого ничего нет. Все сдохнет даже до включения. Снаряды не наводятся сами по себе. Можно конечно по площади дивизионом гаубичной артиллерии, снаряды с вольфрамовыми шариками или из обедненного урана на него обрушить. Так пробовали делать и много чего другого. Толку мало. Великан может бежать даже, если в голову взбредет. Гравианомалией себя прикрыть на короткий момент. Фиг угадаешь его следующее место. Вагоны снарядов с вольфрамом уйдет на такое и не факт, что сердце заденет. Это лотерея дурацкая. А вольфрам он не бесплатный, тем более если составами расходуется, у нас ресурсы ограничены. Люди деше…, — я запнулся и перефразировал, — эффективнее. Сберегают ресурсы и дают шанс выжить остальным. Если научимся находить сердце, то считай потери наши по сравнению с ними будут ничтожны. Это война ресурсов. Они проиграют тогда.

— А если просто по корпусу? Всем что есть?

Елена была упрямой похоже в своих заблуждениях. Что понятно конечно. Обычный человек так и думает. Как-то не лезет в голову что тварь, пусть и огромная, не сдохнет от ударов танкового полка прямой наводкой. Так уже пробовали. И не раз. Бывало даже, что мочили. На пределе. Стоит армада старых танков: К1, леопарды первые, Т55, переделанные чтобы ничего электрического не было, и лупить что есть мочи по приближающимся великанам. Одного успевают таким макаром смять до профнепригодности после того как стволы разогреются до каления. А потом на дистанцию удара молнии подходит один из них. Не подходит даже, а подбегает. И конец. Танк железный. Стоит на земле. Электричество проводит за милую душу.

Я рассказал этот случай девицам. Последний случай, когда с железками попытались остановить великанов на границе Южной Кореи.

— Вообще на великанов с большими железками лучше не лезть. Минимум металла. И обязательно в воздухе. Если не найдете сердце и окажетесь на земле, убегайте что есть мочи от него. Обычно одному, двоим удается уйти. Особенно если есть лес, где спрятаться. Он особо не отвлекается по своему пути к морю, но, если приземлитесь от него близко, ударит молнией обязательно. Сгорите как на электрическом стуле. Поэтому рассчитывайте так, чтобы оказаться как можно дальше от него. Ни в коем случае на соплях не приземляйтесь. Это глупый риск.

— А что это значит на соплях? — спросила Седьмая. Та самая, симпатичная, ее звали Вика.

Я объяснил ей про сленг фей и добавил пару страшных историй что случились с идиотами, что на соплях приземляются. Не сказал правда, что я сам, в основном только так и приземляюсь. Они слушали с раскрытыми ртами. Я взял с них общение, что они никогда не будут этого делать.

— Между прочим у пришельцев где-то есть завод, который этих уродов лепит, даже два — сказал я. Внимание девушек мне льстило. Они смотрели в рот, своему знаменитому инструктору, до которого так упорно добивались, пока не достали Хироши, который им разрешил совершить это самоубийство, руководствуясь какими-то своими заумными прикидками. Какими один бог знает.

— Командир, почему два? — спросила Первая. Она называла меня командиром. Единственная из них. Оригинальничала. Белая Ворона. Остальные по нику. Или Инструктор.

— Потому что, они нас с двух направлений атакуют. Австралию только с одного. Гарвис рассказывал, что на них однажды целая толпа великанов напала, которую ньюкали томагавками и даже планирующими бомбами. Они даже до какого-то поселка добрались, который в пыль истоптали и молниями сожгли вместе с жителями.

— А…

— Почему мы тогда не ньюкаем эти заводы? — опередил я, Седьмую? — Это одна из самых больших тайн пришельцев. У нас в год сотни разведчиков гибнуть, пытаясь это выяснить. Была бы радиосвязь, их можно было с самолета скидывать у тумана и они, найдя это место, передали бы координаты по связи, даже будучи уже обнаруженным. Но их надо готовить так, чтобы они возвращались! Чтобы рассказать где эта хрень, если они ее обнаружат. Наши разведчики — это страшно крутые ребята, девушки. Круче нас. Представляете их задачу? Пойти и вернуться! Из этого ада!

— А почему они не ньюкают нас? — спросил Елена.

Я застыл на секунду, тот же самый вопрос, который комиссия задала играющим в инопланетян аналитикам!

— Не знаю. Спрошу завтра Мурату. Наверняка знает, поганец. На сегодня все. Давайте девушки.

Я пошел к своим новым приятелям. Уфологам: Акайо и Кайоши. Они допоздна засиживались за своей работой и давали мне поиграть на компе в «Resident evil». Я сто лет в компьютерные игры не играл. Был в полном восхищении. Игра просто вызывала ливень воспоминаний. Не столько интерес, просто ностальгию. В колонии наверху я знал ребят, которые кусок своей плоти не пожалели бы, чтобы опять сыграть в настоящую компьютерную игру. От зависти умрут, если я расскажу. Когда выберусь. Если выберусь, конечно. Меня опять обуяли нехорошие предчувствия. Не нравится мне Хироши. Не могут они просто так мне спустить это. Может я им нужен? Слишком нужен? Размышляя я начал насвистывать мелодию. Стены коридора действовали, как резонатор и она гулко отдавалась эхом в пространстве. Кстати, Мурата же обещал мне рассказать откуда я знаю ту улицу. Что-то я совсем забыл про нее. Я остановился, колеблясь — пойти к уфологам или к Мурате, ведь он так и не сказал мне ничего, хотя обещал. Потом все же решил пойти к знаменитому аналитику. Спать он практически не ложился, на моей памяти. Хотя конечно спал, но точно не ложился раньше меня. Это при адской работоспособности японцев. Застать его бодрствующим я мог в любом случае. Я повернулся и зашагал в сторону его личного кабинета…

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ: ГЛУБОКА ЛИ КРОЛИЧЬЯ НОРА?

Время под землей текло очень быстро. Быстрый темп жизни где властвует электричество, не то что наверху. Когда ты от руки или печатной машинкой пишешь письма и ждешь полчаса-час ответа. Я освоился с новыми условиями, тренировал девушек. Эксперты не врали на счет реакции женского пола. Интуиция у них была отличной. Прямо летали на эмоциях, а не реактивных движках. Я хотел дать им прозвища, как водится, у фей-шахидок. Это название им шло как нельзя лучше. Реально феи-шахидки. Но они привыкли к номерам. И уже сами к себе даже обращались так, на тренировке: седьмая, пятая, что ты делаешь вторая, дура? Забавно было. Я все еще был против идеи кидать их на великана, но отдел меня не слушал. С тобой, или без тебя, такой был расклад. Я решил со мной. Может смогу их всех сберечь. На Саурона нас не кинуть. Отдел не сумасшедшие. А Торов валить я умею. Нужно было только немного удачи, девахи отлично уклонялись. Полторы минуты лишь бы продержаться, а там я найду сердце. Я даже программу своего обучения строил исключительно на этом. Упор на уклонении от атак пришельцев. Стреляли они по-прежнему не очень. То есть Пятая и Седьмая стреляли уже неплохо, но до идеала было далеко.

Возможно эти тренировки, болтовня с уфологами и компьютерные игры в свободное время как-то усыпили мою бдительность. Я не заметил поменявшегося ко мне отношения. То есть знаки видел, но не придавал этому отношения. Все из-за всех сил делали вид, что все нормально. Путем. Но иногда, они как-то сторонились меня. Словно я был чумной. Кроме девушек, конечно. С ними я подружился. Вне тренировочного общения называл по именам. Знал историю каждой. Кого, когда, за что бросили родители. Есть, вернее были ли родственники. В какой-то мере это было изуверство кидать именно этих девушек на такое задание. Но мир поменялся. Сдвинулся, как писал Кинг в своей апокалиптической темной башне. К тому же и девицы сами нарывались. Мстительницы

тоже мне! Хотя и понятно их поведение, какая-то ответка беспомощности, которой они испытали тогда. Когда пришельцы убивают, убивают, как крыс и ты абсолютно беспомощен. Преодоление психологической травмы, нанесенной в прошлом, как определил док по мозгам в медблоке, когда я попросил дать на это поведение какое-нибудь обоснованное заключение. Загадка с улицей тоже разрешилась. Мурата показал мне в чем дело. Привел меня в комнату, набитую дисками. Как оказалось, с компьютерными играми! Сцена что я видел в памяти, была из игры. Использование реальной местности в игре, для разработчиков было нормальной практикой в времена до вторжения. Но я не мог поверить пока, Мурата не дал мне сыграть. Достал с полки приставку Play Station 4, стер пыль, подключил к телевизионной панели и дал мне поиграть. Игра была про нашествие монстров на Токио. Из портала в параллельный мир. Сделанная по какой-то известной манге за год до вторжения. Значит я в нее играл? А как ты это понял, спросил я аналитика.

— Это очевидно было с самого начала. Ты не мог находится до вторжения в Токио. Следовательно, ты либо видел эту улицу в кино, либо в игре, либо по телевизору. Оставалось только проанализировать и перебрать все фильмы, игры, документальные передачи, в которых это место показывали. Я узнал, что эта игра была популярна в России незадолго до вторжения.

— А рука на моем плече? И шлем?

— Игра поддерживает виртуальные 3D очки. Ты играл в них. Это и запомнил твой мозг. А рука, это просто тебя во время игры кто-то отвлек в этот момент. Сохранялось в мозгу, подобно отпечатку.

Довольно бесполезная информация. А я так надеялся, что вспомню из-за этой улицы, что-то важное. Но даже сама игра не помогала. Я попросил Мурату дать мне приставку, поиграть, чтобы стимулировать память. Он без проблем согласился, но предупредил, что это ничего не даст. И он оказался прав. Больше такой же реакции, когда только увидел улицу и казалось сейчас вспомню — не было. Обычные ощущения для игрока. Сколько не ходи по улицам и не отстреливай монстров.

Наверх меня не пускали под разными предлогами. У меня столько всего было рассказать знакомым в колонии. Тому же Тохе, который нет-нет присылал мне письма. Их доставлял мне офицер связи, что регулярно выходил наружу и получил ключ от моей квартиры, где не лежали деньги. Мои ответы цензурировались. Так что я врал Тохе, что я в командировке, на Хоккайдо. На Севере. Тренирую японцев. Он похоже что-то сообразил и однажды прислал мне письмо с одним единственным вопросом: «глубока ли кроличья нора?» Шутник. Офицер связи подозрительно недоумевал с этой фразы, спросил меня что это означает. Он обычно со словарем переводил послания Тохи. А тут вроде бы и понятно, что написано, непонятен смысл вопроса. Я пояснил, но фильм «Матрица» он не смотрел. И даже Алису в стране чудес не читал. Выслушав мои объяснения, сказал, что должен показать это Мурата-сану. Валяй, согласился я. И написал гениальный ответ: «Охренеть, как глубока!»

С таким, вообще для него непонятным, ответом он опять пошел к Мурата-сану. И, наверное, получил от него взбучку, потому что вернулся совсем грустный.

Вот так все шло своим чередом.

Шло, пока один раз я не вырубился. На тренировке. Реально вырубился. Девчонки кружили под потолком на миникоптерах стреляя из пейнтбольных ружей в пролетающие мимо шары из губчатого материала, пытаясь набрать максимальное количество очков. В луна парке такой аттракцион, наверное, был бы популярнее любого другого но, когда ты это делаешь иногда по четыре часа в день — от этого тянет тошнить. Причем темп пролетающих шариков все время убыстряется и пневматическое орудие, которое их выстреливает к концу словно сумасшедшее начинает пулять по всему что движется.

— Хватить друг за друга прятаться, Третья и Седьмая! — рявкнул я в уоки-токи пристегнутое к комбинезону каждой из них. Шары больно били, если попадали в человека. Винты ранцевого коптера было защищены обводкой и если по нему попадал шар, он всего лишь повышал обороты и стабилизировался сам, гудя винтами словно рассерженный шмель. Если же попадал по телу игрока, причинял небольшую боль. Мало того они иногда попадали и друг в друга из ружей. Что тоже было неприятно и больно. В рации было слышно их «ойканье». Они начали новый раунд войны с шарами, как я вырубился. Все поплыло, словно в тумане, я попытался что-то сказать, но ни черта не вышло. Только сиплый хрип. Окунулся в тьму, успев увидеть, как девушки продолжают кружиться у потолка, не замечая что со мной что-то не так…

«Сколько у тебя Далила?»

«Две.»

…

«Хороший самолет ф16. Такой надежный аккуратный. простой. Я люблю самолеты. Модели с паханом собирали в детстве.

„игл“ конечно круче и быстрее. Но здесь дело не в крутости. Это как любовь. Нравится что-то, неважно какие

параметры.»

…

«Феи-Шахиды — дурацкое название!»

…

«Сердце с кулак. Или мозг. Называйте как хотите.»

«Знаешь сколько людей погибло пока выяснили где этот мозг? Или сердце? Он же не будет ждать пока ему рентген сделают.»

…

«Сброс с 6000 метров. Механический вычислительный механизм стабилизируют реактивный ранец.»

«Отдача от АНЦИО 20 миллиметров. Плечо, больно!»

…

«Далила пилотирует Ф16. Феи пошли. Сердце перемещается. Или мозг. Хрен, какая разница.»

…

«Сорок патронов на каждого. И топлива в обрез. Сердце обычно шумит. С далека его не увидишь. Пробовали на шум

наводить. А что с руками?»

«Руки? Томагавки, наверное. Твари руками их ловят.»

…

«Объект Локки. Что-то новое.»

«Лишь бы не Арес. Это еще не самое плохое.»

…

«Вы командовали в США. Вовлекали их во всякие войны. Спроси Ишмаэла. Скажи Иша.»

«Да. Правда. У нас было сильное лобби в США.»

«А какое это имеет значение сейчас? Но лоббировали вы все. США понукали. И что?»

«Слишком поздно мы создали портативный реактор холодного синтеза.»

«Да ни фига не поздно. Вы давили это! Ториевые реакторы тоже. Заставляли япошек делать грязные медленные

реакторы. А безопасные ториевые не давали, бо на них бомбы нельзя делать!»

«Прекратите этот срач! И оставьте в покое швейцарцев. Швейцарцы лучше всех выдержали вторжение. У них там горы.

туннели, бункеры и горы оружия.»

…

«Джеронимо!!!»

«Кончай прикалываться.»

…

«Вообще, в некоторых местах люди вполне себе живут. В лесах Амазонии, например. Не трогают их как-то. Только если

люди слишком наглеют.»

…

«Самый плохой — это Арес. На Ареса надо кучу „шахидов“ положить.»

…

«Клен вырос из салона. Кругом разруха и запустение. Вот как выглядит настоящий пост апокалипсис.»…

Сознание возвращалось очень медленно. Обрывки идиотских бесед в голове стали затихать. Откуда они вообще взялись?

Какой Иша? Техник с базы, бывший пилот? А что за Далила? Причем здесь Швейцария? Швейцарии давно нет.

Тягуче, вязко, словно я был мухой, застрявшей в меду, и лапками медленно пробивающейся к поверхности, приходил в себя. Что со мной произошло? Слух ловил звуки аппарата измерения давления. Свист нагнетаемого воздуха. Манжета сжала предплечье. Как же тяжело. Веке дрожали, но приоткрыть их совсем я не мог целую минуту. Из далека ловились обрывки разговоров на непонятном языке, уже в реальном мире. Непонятном? Я сделал мысленное усилие и непонятный язык вдруг обрел

ясность. Японский. Разговор шел про какой-то эмоциональный стресс. Нужен стресс, сильное переживание, говорил кто-то. Кому нужно, спрашивал я себя. О чем они? Что со мной? Идите все к черту! …

— Что со мной было? — спросил я, когда меня пришел навестить Мурата.

— Переутомление, вероятно.

— Хватит врать, — я порядком разозлился. — Это ваши медики, какую-то дрянь мне вливали каждый божий день. Для стимуляции воспоминаний.

Мурата пожал плечами и ответил без эмоционально, как и всегда:

— Возможно и побочные эффекты этих лекарств. Ты должен вспомнить выпавшие из памяти два года. Это крайне важно.

— Почему важно?

— Я не могу тебе сказать, Адам-сан. Это секретная информация.

— Надо же, — я привстал со своей кровати от такой издевки. — Секретная информация? Моя память секретная информация от меня? Это же бред!

Мурата не шевельнулся даже. Робот натуральный. Аналитический робот в виде очкастого ботана с узкими чертами лица, даже слишком большими для японца глазами. Возможно он даже увеличил их себе, популярной когда-то операцией. Это было очень модно до войны. Особенно в Южной Корее, где он в японском посольстве работал кажется.

— Это конечно звучит глупо на первый взгляд, Адам-сан. Но у отдела приоритет, если вы не он, то не имеет смысла об этом вам рассказывать.

— Он? Кто он?

Мурата укоризненно посмотрел на меня. Мол, держишь меня за идиота? Так тебе и скажу!

— Ладно. Иди уже. Только учти, я больше не буду принимать эту хрень. Перебьетесь как-то.

Я демонстративно повернулся к стене. И поправил подушки.

Через пять минут ко мне пришли мои девахи. Сидели и болтали со мной до допоздна. Я им рассказывал все что мог вспомнить, они мне свои истории. С юмором. Странный обморок, что случился со мной ничуть не повлиял на мою физическую форму. И нахождение в медблоке было конечно вызвано другими причинами. Я был уверен, что это та дрянь, что они мне вливали целый месяц подряд как-то подействовала в конце концов. На следующий день я возобновил тренировки и ночные беседы с уфологами. Последние показывали мне на компе разные ролики с летающими тарелками, передачи, исторические хроники где когда-либо упоминались пришельцы. У уфологов была даже целая классификация пришельцев. Какие-то серые, белые, зеленые… и т. п. Даже фильмы фантастические были в деле. Со стороны можно было подумать у них простая работа. Но составление большого отчета из моря информации — это не шутки. Я бы сломался на такой задаче. Это дьявольски монотонная работа. Скучная. От фейковых тарелок, сообщений о похищениях и яйцеголовых пришельцев в конце уже тошнит. Сколько же мусора, породило человечество на эту тему. Как выглядят на самом деле пришельцы, между прочим никто не знает. Мы на положении дикарей которые кидают копья в пролетающий вертолет, не зная, как выглядят сидящие внутри пилоты. Я спросил Кайоши и гипотезе палеоконтакта. Он рассказал много интересного на эту тему, при том реально верил, что Землю в стародавние времена посещали инопланетяне. На вопрос, чего они на тогда не уничтожили, он ошеломил меня. Это не обязательно те же самые пришельцы, что сейчас на нас напали. То есть еще и другие? Моему удивлению не было предела, и я думал об этом полночи. Какие-то пришельцы посещали нас раньше. Во времена шумеров или древнего Египта. Тысячелетние паузы их посещений вполне себе укладываются в путешествия между звезд с одной десятой или одной пятой скорости света. Причем кем бы не были первые или вторые пришельцы представителями сверх цивилизации они не являлись. Наше положение было примерно, как у индейцев майя, когда испанцы высадились в центральной Америке. Отличная аналогия, признал Кайоши, когда я это сказал. Теоретически индейцы могли вытурить испанцев воспользовавшись крупными ресурсами, но для этого они должны были быть предупреждены об агрессорах их способах ведения войны и оружия заранее. Странного и незнакомого оружия — стали и пороха. А также о слабостях испанских галеонов, которые индейцы приняли за повозки богов. Да, определенно индейцы могли бы победить. Устраивали бы засады, ямы и ловушки. Нападали бы крупными силами, чтобы успеть войти в контакт и врукопашную подавить численным превосходством отряды Кортеса. Понимали бы что лошади — это не хищные звери, а вьючные и боятся их нужно не больше чем вьючных лам. Чего индейцы не знали и бросались в панику при атаке всадников. Да, определенно если бы кто-то попал с машиной времени к индейцам за несколько лет до вторжения, он сумел бы организовать сопротивление. Хотя и не факт, что его кто-то стал бы слушать. Пришлось бы разыгрывать религиозную карту. Притворятся посланником богов или великим шаманом, вызывающим духов.

На следующий день, случилась атака великана. Обычная одиночная и бессмысленная с точки зрения расхода ресурсов атака пришельцев. Центр взревел от воя сигнализации и нас с девахами прямо с тренировки отправили в накопитель. Я ожидал увидеть другие команды летучих убийц, но в огромном зале накопителя мы оказались одни. Пришел только Хироши в сопровождении летных офицеров и вручил мне задание. Мы должны были ликвидировать одиночного тора у побережья охотского моря. Разведка засекла его еще в глубине материка в сотне километров от береговой линии, но слишком поздно. Нужны были срочные действия. Вас поддержат еще две команды которые уже вылетели в район. Вы только страховочная группа на случай прорыва, уверил нас Хироши.

Говорил он это все как-то странно и избегая прямо смотреть на меня. Чему я не удивился. Ну замкнутый старик на плечах три тонны груза ответственности за человечество. Через пять минут мы уже поднимались на скоростном лифте наверх.

Самолет нас уже ждал на летном поле. На этот раз реактивный «дуглас». С переделанным люком для десантирования. У самолета я встретил Мурата. В пальто и шляпе. Снаружи было довольно ветрено и еще темно — время было предрассветное. Я почти наслаждался, несмотря на задание, так давно находился под землей, пусть и с электричеством, но ощущения выхода из тюрьмы был реальное. Как и прохладный утренний ветер на взлетном поле. Это было чертовски приятно.

— Чего ты это решил нас проводить? — спросил я Мурату у открытого люка.

Мурата замялся. Я впервые увидел на его лице странную эмоцию, не похожую на аналитика седьмого отдела.

— У меня к тебе важные слова, Предатор-сан.

— Важное сообщение, ты хотел сказать, — поправил я. Очень редко он делал стилистические ошибки разговаривая по русский. Как я понял признак волнения.

— Нет. Слова. Я хочу, чтобы ты знал, что это не моя идея.

Я помедлил у откинутого десантного люка «дугласа». Девушки уже рассаживались вдоль стены в откидных креслах.

— Что это значит?

— Не могу сказать, но хочу, чтобы ты знал, Адам-сан. Это не я виноват. Ты запомнишь мои слова?

Я потер лоб. Какая-то хрень непонятная. Чуть не плачет же. С чего это он должен быть виноват.

— Хорошо. Я запомню, — сказал я, чтобы его успокоить. — Базарить с ними все равно сейчас не имело смысла. Убью Тора, сохраню девчонок. Я был уверен в себе. Тора легче всего завалить. Притворятся я не буду. В крайнем случае, дам им команду приземлиться в стороне и сам убью великана. Они легкие и скоростные, фиг он их прихлопнет. Тор не Саурон и даже не Назгул-коротышка. На полторы минуты боя меня хватит. Опыта хоть отбавляй.

— Ладно, встретимся на земле, — сказал я ритуальную фразу убийц, Мурате и отодвинул его от входа.

— Встретимся на земле, Ultimate Titan Killer, — сказал неожиданно аналитик.

Я повернулся в удивлении:

— Только не говори что ты тоже эти карточки собираешь.

— Не я. Моя дочь собирает, — ответил он совсем тихо.

Я кивнул с улыбкой и нажал кнопку закрытия люка. Мурата пропал из вида. И повернулся в феям. Теперь уже настоящим. Надо было их очень тщательно проинструктировать перед боем…

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ: БОГ ВОЙНЫ АРЕС И ЦВЕТОК СМЕРТИ

Солнце уже взошло и через иллюминаторы вливало потоки света внутрь фюзеляжа. Покрытая морщинами волн гладь океан плавно оборвалось, и мы залетели на материк. До рандеву с ОИП оставалось минут двадцать. Я решил что пора начинать. Оторвался от иллюминатора.

— Подключите разъемы маховиков.

Девушки послушно подключились к пневматике самолета. Мощный насос нагнетая турбиной воздух раскручивал два супермаховика из углеродного волокна до невообразимо быстрых скоростей. Вращаясь в разных направлениях, они аннулировали гироскопический момент но, когда нужно было стабилизироваться для выстрела, передавали друг другу энергию заставляя фею застыть в воздухе с потрясающей для человека устойчивостью. В момент выстрела это было крайне важно.

— Проверьте камеры.

Они опять послушно, с серьезными, даже слишком серьезными лицами проверили камеры.

— Елена и Катя пойдут первыми. За ним большая Елена и Вика. Настя, Варвара и я за ними. Последняя прыгнет, Света. Она будет весть отвлекающую стрельбу. Света — бери как можно менее пологую траекторию чтобы оказаться прямо над ним. И сразу открывай огонь не обращая внимание на дистанцию урон врагу ты все равно не нанесешь. По сердцу надо бить в упор.

— Вы уже десять раз это говорили, командир.

— Да. И еще десять раз скажу, — резко ответил я. Я почему-то начал называть их по именам. Наверное, номера были неуместны при таком серьезно деле. А прозвищ у них еще не было. Может сегодня заработают.

При приближении к этому чуждому существу — биомеханическому роботу чужих, даже очень взрослые и крутые мужики тут же забывают все инструкции. Тварь просто излучает на тебя страх. И ты невольно поддаешься этому страху. В первый раз обязательно это довлеет над тобой короткий момент. Обычно в таких случаях я рекомендовал сделать выстрел. Это выводит из ступора. Звук такого крупного калибра и отдача действует отрезвляюще. Я надеялся, что девушки, которые один раз уже сталкивались с пришельцами и видели эту мясорубку в лесу, не впадут в ступор.

— Когда увидишь синее свечение у его головы уходи в сторону. Он очень плохо бьет молнией. И может только случайно попасть в тебя. Только если стоишь на земле — попадание стопроцентное. Остальные берем его в кольцо. Первый прыгнувшие на пятистах метрах до объекта снизят скорость, чтобы мы могли догнать. Охватим его в кольцо одновременно. Не держитесь близко друг от друга. И еще, мы страхующая группу. На случай если две японские не справятся. Поэтому все что я вам говорю, нам может не понадобится. Если повезет уведите бой из иллюминаторов самолета. Либо во время спуска. Все ясно?

Они кивнули. Я стал ждать, посматривая на механическое табло. Воздух по тонкой трубе должен был повернуть его и показать слово: выброс — когда пилот их кабины нажмет рычажок в кабине и включит сирену.

Сидящая слева от меня большая Елена — вторая фея — вдруг наклонилась ко мне:

— Предатор, можно спросить?

— Валяй, большая.

— Вы не хотите, чтобы мы это делали?

— Чего делали? Сражались с Тором?

— Да.

— Не имеет значения, что я хочу. Но напрасных смертей я не допущу. Как мы и договорились, если я выпущу желтую ракету все уходите. Как можно дальше. Ясно?

— Да.

— Вот и отлично.

Время тянулось все медленнее и медленнее чем ближе мы подходили к точке выброса. А потом как-то резко скакнуло. Я на миг задумался и тут же раздался вой сирены и табло щелкнуло, показав слово. ВЫБРОС! Все поспешно опустили очки и специальные респираторы с кислородным патроном.

Я нажал на рычаг открытия люка и гидравлические цилиндры начали медленно опускать створки.

Спуск-падение было стандартным отработанным действием. Ветер ударил по лицу, я видел невдалеке фигуры прыгнувших вперед фей. Раз. Два. Три. На счет три я выпустил плоскости крыльев. Как и полагается они сделали это позже, чтобы избежать столкновения досчитав до десяти. Первые две пары считали до двадцати. И выпускали крылья последними. Тор все еще был слишком далеко внизу, чтобы можно было его рассмотреть. Мешало Солнце и ветер бьющий в лицо. Стрелка большого наручного альтиметра начала своей стремительный бег назад. Щелк, щелк, … цифры перекидывались. Пять пятьсот, пять двести, пять… Я внимательно вгляделся в то, что ждало нас внизу.

И потом, МИР ПЕРЕВЕРНУЛСЯ! Я не мог не узнать его. Видел на фото и кинохронике. Жабье лицо без определенных черт лица. Нескладная фигура, ядовитого цвета тело из панциря, выпуклые шестиугольные пластины невероятно крепкой брони. Он напоминал какое-то чудовище из сказок про каменных великанов. Длинные руки в которых были зажаты какое-то странное оружие, напоминающее серпы. С такой высоты было трудно понять, что это. Да и вряд ли с близкой тоже. Чужое ведь, абсолютно чужое. Арес — Бог войны! Меня кидало то в жар, то в холод, я не мог поверить в тому, что вижу. Отчаянно закрутил головой выискивая другие группы атакующих убийц, но никого не было. Никаких японцев, никаких страхующих групп. Наш Дуглас был уже далеко, хотя гул его реактивного движка все еще был хорошо слышен.

Кричать ему: вернись? Бесполезно. Что же происходит? Зачем они так? В чем смысл такой страшной подлости к нам? Я вспомнил слова, слышанные в медблоке, когда приходил в себя от обморока. Это дурацкое настороженное отношение ко мне в отделе психологии пришельцев. И странное поведение Хироши. Он должен испытать стресс, вспомнил я слова. Стресс? Какой к черту стресс. Во, испытал я. И?

Не задумываясь выпустил желтую ракету. Прямо по курсу, чтобы обогнала передовую линию атаку. Но и Елена, Катя проигнорировали. Я выпустил вторую. Потом весь запас желтых ракет. Потом все остальные. Махал руками, кричал сорвав респиратор. Но дьяволицы словно не слышали меня. Игнорировали, словно разом объявили мне бойкот и издевались. Как полагалось по первоначальному плану они отдалялись от меня по круговой траектории, словно спускаясь по спирали — гигантскому воздушному серпантину. Щелк! Щелк! Три пятьсот. Три двести. Три сто…

Я отчаянно искал выход. Выход, которого не было. Я не понимал, что случилось с девицами. Они же тоже понимали, кто нас ждет внизу. Что это значит, спрашивал я себя, чуть не плача от обиды. Страх перед Аресом исчез напрочь. Я боялся за девушек. Через минуту я потеряю тех к кому привык. Незаметно привык. А потом будет земля и трупы. Обугленные, раздавленные вместе со снаряжением, трупы разбросанные в радиусе сотни метров.

Зачем? Зачем? Я же все равно не вспомню. Проклятая дамба в воображении, подпертая деревянными щитами с облезлой зеленой краской, наглухо перекрывая доступ к воспоминаниям. Что в этом такого важного, раз нужно так бить меня? Что может стоить жизни семи девушек? А если и меня убьют, то в чем смысл? Разве это стоит жизней, только начавших жить? Какая ты тварь Хироши. Какие вы все твари в вашем седьмом отделе. Я не дам вам их убить. Уроды.

Щелк, щелк два восемьсот, два пятьсот…

Я отбросил крылья и включил ранцевый движок. Это будут стоит мне полминуты топлива, подумал я. Плевать, убью его быстрее, неважно. Или пусть убьет меня первым.

Бог войны нас уже заметил. Он поднял свой серп, я приближался к нему с пугающей скоростью. И вдруг из серпа вылетело стрекало. Тонкая стремительная нить толщиной подобная щупальцу медуз. Я изменил траекторию и стрекало пролетело мимо, но тут же взорвалось зарядом молний. Я не знал манеры атак Ареса. Это никто не знал. Но то, что он используют эти нити, чтобы наводить молнии в воздухе, стало моментально понятно. Вот в чем его секрет. Арес не мог промахиваться. Его молнии следовали за нитями и если нить окажется близко, то перед тем как испариться от миллионов вольт, на оказавшегося поблизости убийцу неизбежно сойдет заряд скопившейся массы электронов. А заземление на миллисекундный миг обеспечить сама нить. Это было совершенно новым оружием у этих объектов. Для нас. Хорошо подходящим для «противфейной» обороны.

Я увернулся от следующего. И вдруг он изверг целую серию этих нитей. Мне показалось, что я услышал позади крик. Но времени оглянуться у меня уже не было, я должен был выйти из гибельного пике. Тормозя я едва не коснулся его головы, настолько близко я оказался. Кожа его головы моментально отросла какими-то пупырешкообразными образованиями в которых заболталась черная жидкость. Скорее всего какая-то сверх едкая кислота. Я ушел влево, кислота выплеснулась, не задев меня на какие сантиметры, и только сейчас взглянул наверх. Туда, где должны были находится мои девахи.

И увидел только двух! В шоке, я видел только парящую в трехстах метрах над моей головой Свету, которая методично всаживала пулю за пулей из двенадцатимиллиметровой винтовки. У нее у единственной был такой калибр. Она четко выполняла свою задачу отвлечения. И Елену. Маленькую Елену. Которая пролетела у Ареса подмышкой, увернулась от стрекательных нитей и вылетела за спиной. Арес вдруг начал наливаться фиолетовым светом. Я все еще в шоке от таких молниеносных потер, рефлекторно перевел вектор управляемой тяги почти в горизонтальное положение и резко отлетел от пришельца. Гравианомалия! Елена в последний момент узрела мое движение и повторила маневр. Гравианомалия действует очень короткое время. Но за две секунды она может повалить убийцу на землю, если окажешься в ее эпицентре. Движок не выдерживает веса внезапно и неизвестным способом увеличенного в несколько десятков раз. Но Елену задело только чуть-чуть. Самый краешек смертельной зоны. На целую секунду-две она испытала девятикратные перегрузки космонавтов в центрифуге.

Арес между тем начал поворачиваться и пригибаться к земле. Все эти события произошли буквально за десять секунд, настолько стремительным был бой. А мы даже не начали поиск сердца! Я даже забыл об этом на секунды. Настолько был задет мгновенной смертью девушек. Он собирался прыгнуть! Из всех ОИП типа великан прыгал только Арес. Я на знал насколько высоко, но Свете нужно было срочно уходить в сторону. А сердце? Черт, Черт, ругался я отбросив мешающие полноценному зрению очки-консервы, не замечая как у меня из глаз текут слезы, то ли от ветра, то ли от обиды. Я даже не могу сосредоточится на поиске трансмитеррного кристалла, если я буду только спасать девах. Отдел не оставил мне выбора.

Великан прыгнул. Распрямляясь словно в замедленно съемке. Света в последней момент ушла с зоны поражения. В этом момент Елена подлетела совсем близко. Я обернулся на звук ее движка. Она была в десяти метрах — идиотка. Регулируя вектор тяги я моментально подлетел к ней и пока, она пыталась ошарашенно от меня отлететь сорвал с нее респиратор и закричал в лицо, буквально в полуметре от меня:

— Зачем? Кто вам сказал это сделать? Хироши? Мурата?

Она ничуть не обескураженная, вдруг со вспыхнувшим от гнева лицом, которого я не видел у нее ни разу до этого закричала в ответ:

— Идиот, найди сердце, ты теряешь топливо! Хочешь, чтобы все зря умерли?

Зря?! Дура, понимает, что говорит? Я оборвал бессмысленную беседу в середине сражения. В самом деле идиот. В каком-то смысле она — права. Надо убить Ареса. Тогда хотя бы эти будут жить. Другого выхода нет.

Арес между тем приземлился. Бог войны величественно развернулся и снова направил на нас свои серпы. Один в сторону Светы, второй в нашу. Мы поступили по-разному. Елена, зажав в рту загубник управления, который я с нее чуть не сорвал от ярости, отлетела дальше выставив винтовку и стреляя на ходу. У ранца есть загубник, берешь его в рот и управляешь тягой и вектором, движениями языка и головы. Чтобы руки были свободны для стрельбы. Я же подлетел к великану вплотную. В такой ситуации гораздо безопаснее оказаться ближе.

И я оказался прав. Я не знал перезаряжал ли он свои нити для нового залпа или нет. Но он опять испустил их целый лес. Лес электрических нитей по которому прошлись молнии испаряя нити в дым. Я сбросил первый бак. Половина топлива, рассчитанная на две минуты, иссякла за одну. Такого неудачного боя у меня еще не было. Смотреть назад я не стал. Это была потеря времени. Если нити и задели Елену, бессмысленно тратить время, надо убить тварь. Где же твое сердце тварь, куда оно смотрит? Наверх, как всегда?

И тут я услышал его! Слабый отзвук, отзвук на мою паранормальную телепатию неизвестного происхождения. Оно было где-то у его предплечья. Я не мог отвлекаться больше, потеряю след. Я не стал даже выискивать девушек — потеря времени, бессмысленная. Я смогу их спасти только, убив тварь. Я уже не отлетал от него больше. Ему нужно было какое-то время, чтобы зарядить свои штучки, кроме плевков кислотой ближайшие три-четые секунды он не должен был ничего мне сделать. Глыба стометровой твари, почему в виде гуманоида — издевка пришельцев над нами? — пыталась избавится от меня механическим способом — отмахиваясь как мухи. Скрип сердце усиливался. Замолкая, утихая передавая чего-то своим хозяевам, а возможно даже получая таким способом энергию — никто не знает зачем ему эта полупрозрачная хрень размером с два кулака. В следующий секунду я услышал его совсем громко. Вот оно!

Арес, словно почувствовав что-то нехорошее снова начал наливаться фиолетовым светом. Опять гравианомалия! Я не стал отлетать, времени уже не было и топлива на последующий маневр могло просто не хватить. Я рискнул ударить сейчас. Дал газ, взлетев над его плечевым сегментом в и в двадцати метрах в воздухе включил стабилизацию маховиков. Один из маховиков остановился, отдав всю вращательную энергию второму. Я застыл словно прибитый к этому месту в воздухе. Энергия раскрученного маховика держала меня в вертикальном положении словно скалу. Вскидывать винтовку и целиться через оптику времени не было, я использовал способ стрельбы опустив оружия вертикально вниз и прижав к ноге. Фиолетовый свет стал уже невероятно насыщенным. Я даже видел боковым зрением как ко мне приближается его вторая, серповидная клешня, готовая смахнуть меня, смять, превратить в

месиво.

Сдохни! Я выпустил все пять пуль в магазине, одним за другим. Делая только короткие посекундные паузы.

Целую томительную секунду ничего не происходило. Словно время замедлилось. Застыло, остановив свой неминуемый бег. И только в конце этой самой длинной секунды в моей жизни фиолетовое свечение начало внезапно гаснуть. Не успев излить свою необычную энергию. Я облегченно вздохнул. Великан начал рассыпаться. Словно внезапно превратился в песок. Был сделан из мокрого пляжного песка и рухнул как песочный замок от тяжести собственного веса. И только теперь я смог оглянуться вокруг и поискать глазами своих фей.

И не увидел ни одной! Комок в горле и наворачивающиеся слезы мешали увидеть. Но видеть было нечего, только рассыпающегося великана, пораженного в свое необычное сердце. Сердце великана. Резервный бак подключился автоматически. Десять секунд топлива — «сопли» для аварийного приземления. Никогда не приземляйтесь на соплях, зашептал я свои слова, обращенные на тренировке к девушкам. Но это было не самое важное. Звучит кощунственно, но самое важное было

другое. Самое важное было спрятано в моей памяти перед вторжением. И хотя это было архиважно, мое нутро неистово восставало против такой несправедливости. Оно не стоило семи девушек. Бог мой, не стоило! Для них, для Хироши и стоило. Семьдесят семь, семьдесят семь тысяч, даже семь миллионов девушек. Информация — важная информация для землян. Они готовы были на любые риски, на любые приемлемые жертвы. Я не был готов. Я их ненавидел. Всех. И Хироши, и Мурату с его трусливым — «не моя идея». Но понять я их мог. Логикой и разумом. Не сердцем.

Я собрал тела девушек на земле. Иногда обугленные и сломанные от падения. Словно, куклы. Бережно отрезая полу сожженные ремни державшие реактивные ранцы и снаряжение, смявшееся от падения. Их вид не вызывал отвращения. Для меня нет. Я как сумасшедший тащил их в одну кучу, разбросанных по площади. И, наверное, вел бы себя так дальше, если бы не нашел одну из них живой. С поломанными ногами, но живой! Черт возьми, я был так рад, когда наткнулся на Свету. Бессознательном состоянии с распростертыми желтыми локонами волос. Ее сердце билось. Настоящее, не этих паршивых великанов. Я сидел около нее, пытаясь как-то оказать ей первую помощь. Пока не услышал стрекот вертолетов. Быстро же вы! Десять минут не прошло даже! …

Они грузили Свету на вертолет я сопровождал ее. Лицо у меня было чумазое, грязное, измазанное слезами, копотью и какой-то дрянью от мертвого праха великана. Но на мой вид мне было наплевать. Хироши и группа важных чиновников центра противодействия не сказали ни слова. Они почтительно молчали. Словно соблюдая ритуал. И хотя я их ненавидел за это, я должен был им сказать нужное, архиважное.

— Это Цветок Смерти, — сказал я пилоту, заглатывая наконец этот комок в горле. Это она хотела тогда это прозвище, которое я назвал глупым. Это лучшая фея, самый лучший убийца Великанов. Она прикончила Ареса. Береги ее. Я сейчас приду. Не вздумай без меня

улетать.

Руководство терпеливо ждало. Словно мы не были военной организацией, и я не должен был в первую очередь докладывать старшему по званию. Словно я был сам по себе. Я вытер рукавом пилотной формы свое чумазое лицо со слезами, которых не стеснялся и сказал им:

— То, что вам нужно, находится в Черном Море. На глубине в тысячу восемьсот метров. Координаты сорок три градуса шесть минут, сорок пять секунд северной широты. И тридцать пять градусов, сорок три минуты, двадцать четыре секунды восточной долготы.

— Вы эмиссар? — спросил один из них.

Прежде чем ответить я повернулся к Хироши и посмотрел ему в глаза, хотя вопрос задал не он. Что он сейчас чувствует? Убийца! Не великанов, а маленьких девушек. Таких хрупких и отважных. Маленьких девушек, которых ты подбил на это задание.

— Эмиссар мертв, я — человек, которому он поручил передать данные, до того, как погиб, — ответил я, глядя в их пораженные лица.

Они переглянулись. Бетонная дамба уже давно треснула и шиты разлетелись увлекаемые ринувшейся вниз водой, принося бурлящим потоком воспоминания из

забытых напрочь событий прошлого. Эмиссар, — пришелец, который прилетел спасти «индейцев от головорезов Кортеса» …

Конец первой части.

 

«ТЕМНЫЕ НЕБЕСА»

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ: ПЯТЬ САМЫХ ВАЖНЫХ ВЕЩЕЙ ВО ВСЕЛЕННОЙ

(Земля за год до апокалипсиса)

На этом посту всегда надо было давать на лапу. Исключений просто не было. Говорят, чтобы устроиться сюда, милиционеру нужно было заплатить взятку начальству в два миллиона рублей. Не знаю правда ли это или нет, но деньги они конечно быстро отбивали. За месяцы. А дальше уже все шло в чистый профит.

Когда вереница автомобилей наконец-то подвинулась, я вынужден был зайти к ним в вагончик. Сегодня они почему-то хотели слишком много. Обычно можно было просто пожать руку постовому с зажатой в ладони пятидесятирублевой купюрой и проехать дальше, но зачем-то они вызвали меня в одну из комнат длинного вагончика, переделанного из контейнера под жилье. На вид довольно комфортное для поста.

— Командир, в чем проблема? — спросил я усатого постового, который бесцеремонно сделал мне знак выйти из машины.

Словесного ответа я не получил, поэтому пришлось последовать за ним, спрятав купюру обратно в бумажник.

Внутри контейнера была приятная прохлада. Старший лейтенант сидел за письменным столом с ноутбуком и бумагами. Кондиционер и вентилятор совместно трудясь дарили божественный климат внутри. Из приоткрытой двери второй комнаты слышалась какая-то возня и разговор на повышенных тонах.

Не обращая внимание на это, я сказал милиционеру:

— В чем дело, начальник? Я же не первый раз тут проезжаю!

Милиционер с лицом сероглазого робота улыбнулся уголком рта. Так смеются, когда хотят поиздеваться над беспомощной жертвой. Повернувшись ко второму милиционеру, он спросил строгим голосом:

— Ахмедов, что Вы нашли в машине подозреваемого при обыске?

Ахмедов, вытащил из кармана своих синих брюк нечто блестящее и доложил, не моргнув глазом:

— Товарищ старший лейтенант, я обнаружил в багажнике гражданина патроны от пистолета Макарова.

Я застыл. Вот суки! Делать им нечего. Лейтенант важно кивнул и указал мне на стул.

Я сел. Режим КТО действовал по всему Северному Кавказу. Это где-то под Москвой можно качать права. Здесь же было бессмысленно. Зона беспредела силовиков.

— Сколько? — спросил я. Заниматься словоблудием было бессмысленно. Я попал под бессистемную раздачу.

— Гражданин водитель, вы предлагаете нам взятку?

Я устало подпер щеку рукой. По-видимому, им было скучно. Иногда они занимаются подобной хренью. Есть менты, которые просто берут взятку, а есть любители еще поиздеваться, почитать водителю лекцию, прежде чем взять деньги. Которые они все равно потом потребует. Этих я не люблю больше всего, но играть в их игру никогда не имел желания. Кто-то возмущается, Кто-то даже угрожает им, но смысла в пререканиях нет. Это только доставить им удовольствие. Разбавить их скучную жизнь чем-то интересным по их мнению. В конце они все равно выиграют.

— У вас что план горит? — спросил я, отбросив первоначальную маску нерешительного водителя.

Он не успел мне ответить, из-за приоткрытой двери раздался звук оплеухи. Такой звонкой словно ударили по лысине, смазанной постным маслом.

— Имя?! — последовал за звуком вопрос.

— Темные Небеса.

— Имя! Я спрашиваю у тебя!

— Темные Небеса.

Звук оплеухи повторился. Я почти непроизвольно сжался. Это было неприятно. Не люблю, когда кого-то мучают. Да еще странное за имя. Хотя это вряд ли имя.

— Имя?

— Темные Небеса.

— Да, он чокнутый, Палыч! — эмоционально воскликнул чей-то голос. — В психушку его надо…

Я продолжал глядеть в лицо, старшему лейтенанту, который продолжал улыбаться. Что бы только не отдал, чтобы стереть эту улыбку с его лица. Он отлично понимал, что я все это слышу и что я ничего не буду предпринимать. У меня и так было огромное желание покинуть эту будку, но теперь оно увеличилось вдвойне.

— Пятьсот рублей, хватит, командир?

Мент кивнул второму. Бог мой, они даже почти не обратились прямо ко мне! Только кивки и обращения друг к другу. Что за сволочной пост!

Я отсчитал деньги. И повернулся выйти и внезапно услышал голос из второй комнаты, того кто отвечал на допросе с оплеухами:

— Г1о де сунна! (Помоги мне.)

Два слова. Таких простых, но сказанных с такой богатой интонацией и без акцента. Я не мог не отреагировать. Секунду две колебался, но потом уже возненавидел себя за эту нерешительность:

— Сколько за него? — спросил я, старшего лейтенанта.

И лейтенант и Ахмедов переглянулись.

— Земляк? Шуры-Муры? — спросил лейтенант с ухмылкой. — Что он тебе сказал?

— Я его не знаю, — сказал я честно. — Помощь попросил.

— Да, мы верим тебе. Он сам не знает, кто он. Семечками на базаре торговал у поворота. Говорит, что прилетел с другой планеты. Палыч, отпустим мальца? Нафиг он тебе?!

Из приоткрытой двери раздался ответный голос Палыча:

— А вдруг ваххабита отпускаем? Не хочу, чтобы фсбешники нас потом д…и.

— Да какой он на хер, ваххабит! — вмешался Ахмедов, по-прежнему стоявший у двери. — Ни бороды, ни коротких штанов. Дурачок какой-то местный! Пусть забирает, если бабки есть. Возится с ним еще…

Через минуту я покинул вагончик в сопровождении отпущенной теперь на свободу жертвы поста ППС. Пацан, совсем молодой. По крайней мере лет пятнадцати, на вид, не больше. Брюнет, слегка смугловатый, как будто житель Африки — Египта или Марокко. В белой и потной футболке с потертыми черными джинсами. На ногах тапочки. Вот и весь прикид.

Я молча посадил его в машину. Вел он себя совершенно спокойно, словно пять минут назад его не прессовали менты. Я сел на водительское сидение и завел машину.

— Хьо мичар ву? (Ты откуда?)

Он искоса посмотрел на меня и ответил по-русский:

— Я не чеченец.

Я хмыкнул. Мы выехали на трассу. Очередь у поста Кавказ, на границе с Кабардино-Балкарией осталась позади.

— Откуда ты знаешь, тогда язык? И кто мне вернет сотню баксов, которые я за тебя отдал.

На момент его лицо исказилось, словно этот долг был настоящей проблемой для него и без того увязшего под ворохом других еще более насущных проблем.

— Я отработаю. У меня сейчас просто тяжелые времена.

— Тяжелые времена, — повторил я, покачивая головой. Вот незадача. — А я рассчитывал, что твоя родня в Чечне вернет мне баксы.

— У меня нет родни в Чечне. У меня вообще никого нет на Земле. Я с другой планеты прилетел.

Я был слишком усталый от постовых, чтобы еще возражать чокнутому пацану. Просто сказал:

— У нас по пути есть хорошая больница для таких как ты. Для пришельцев и похищенных пришельцами тоже. В Закан-Юрте, — заметил я.

В Закан-Юрте действительно была клиника для сумасшедших во времена СССР, что служило предметом шуток и издевок, над жителями села, на краю которого располагалось это учреждение о особом «институте». Жители правда давали «ответку» острякам — может институт и у нас находится, но студенты ваши.

— Давно ты прилетел к нам?

— Пять лет назад.

— О-о! И почему не связался с правительством? С Кремлем? С Обамой? Или хотя бы со стариной Пан Ги Муном?

— Не издевайся. Я знаю, что вы мне, не поверите. Уже пять лет знаю.

Я на короткий миг повернулся к нему. Похоже, серьезная проблема. Сказано это было опять с той же безнадежной интонацией. Только рыдания не хватало, для полноты картины. Впрочем, предательский блеск влаги в его глазах был достаточно красноречив.

— И зачем ты прилетел?

— Предупредить о вторжении. На вас собираются напасть.

— И кто на нас собирается напасть?

— «эксклудеры».

…

Я сидел на топчане, куря сигарету и наблюдал как мой «инопланетянин» пожирает еду. Аппетит у этого юноши был будь здоров, несмотря на щуплый вид. Куда это все интересно лезет?

Выглянув из летней кухни под навесом и, увидев, что гость расправился с первой порцией, моя младшая сестра принесла добавки.

— Как тебя зовут? — спросил я, когда улучил паузу между его жевательными атаками. — Подожди, не говори, дай догадаюсь. Темные Небеса! Так, да?

Гость перестал жевать и застыл. Казалось он решал эту дилемму, не зная, что мне ответить. Вроде бы благодетель, и врать не хочется, а что-сказать непонятно. По-видимому, у него были причины не называть свое настоящее имя. Про инопланетный бред, я вообще не говорю. Может из колонии детской сбежал.

— Ладно, ладно. Можешь не говорить настоящее имя. Это твое дело.

— Можно называть меня — Марк Аурелий, — предложил он наконец. Вполне разумное предложение. Хотя имя древнеримское какое-то. Но не сравнить с «Темными Небесами». Имя в множественном числе!

— Хорошо. Будешь Аурелием. Хотя Юлий Цезарь имя по круче. У меня так овчарку звали в детстве. Что мне с тобой делать Аурелий? Есть у тебя родственники в России? Менты сказали, что семечки продавал? Неужели на вашей планете нет другого товара для экспорта на Землю, кроме такого банального продукта? У нас самих этих семечек завались. Неудивительно, что ты погорел.

Юмор он понимал и улыбнулся на мое замечание. Грустно.

— Я не для себя продавал. Бабе Любе хотел помочь. Она меня приютила. Вот одежду дала новую, — Аурелий взял ткань майки между большим и указательным, потянул.

Я оглядел его одежду еще раз. Понятия новой одежды у бабы Любы были несколько гипертрофированы, как интеллигентно выражался мой декан в институте. Хотя что с пенсионерки еще требовать. Сама, наверное, не лучше живет.

— И ты, в знак благодарности решил помочь, благодетельнице?

— Да.

— А спасать мир? Отложил на потом?

Аурелий перестал есть. Взял чашку с чаем, покрутил в руках, рассеянно рассматривая красную, почти черную жидкость.

— Ты хороший «наблюдатель», Адам. Я бы даже назвал тебя кандидатом в инклудеры. Можешь ответить мне на мои вопросы. Я требую слишком много, я знаю…

— Тпру-у, — оборвал я его. — Давай нормально говорить. Ты ведешь себя, как слишком вежливый сумасшедший. А вежливые сумасшедшие пугают меня гораздо больше чем те, что орут и слюной исходят. Просто спрашивай.

Он несколько секунд собирался с духом, а потом начал задавать вопросы:

— Что нужно сделать, чтобы человеку поверили на слово?

— Съесть пуд соли вместе. Пойти вместе на дело и посидеть десять лет в одной камере. Ну или доказательства какие-то. Летающая тарелка скажем.

Он воспринял мой ответ серьезно. Видать действительно прибабахнутый пацан.

— У меня нет времени есть с тобой пуд соли. И тарелки тоже нет. Мой модуль утонул в водяном бассейне, которое вы называете Черным Морем. Координаты сорок три градуса шесть минут, сорок пять секунд северной широты. И тридцать пять градусов, сорок три минуты, двадцать четыре секунды восточной долготы.

Я улыбнулся. Я любил читать фантастику в детстве. Решил поиграть с ним в эту игру. Все равно делать нечего. До следующего рейса в Москву, я — свободен.

— А почему ты не взял, чего-ни будь с собой? Бластер там какой-то? Или особую одежду?

— У меня не было бластеров. Я не воевать с вами прилетел. Я едва выбрался из модуля, когда он начал тонуть. Не знал, что там так глубоко. Я вообще на континент метил, когда в атмосферу входил. Хотел избежать попадания в Океан. У вас две трети планеты заняты водой. А попал во внутреннее море.

Это было забавно. Аурелий говорил так искренне. Неудивительно что он ментов до белого каления довел. Можно впасть в ярость, когда человек несет полную хрень с такой искренностью и верой в нее.

— Подожди, — я его остановил. — Сейчас я принесу камеру, и ты с самого начала расскажешь. Все.

— Зачем на камеру? — удивился он.

— Как зачем? Кинем все в ю-туб. Инопланетянин Аурелий рассказывает о своем путешествии на Землю. Это же сенсация. Пару сотен тысяч просмотров наберем наверняка. А коменты какие интересные будут! Хотя там хватает придурочных, которых похищают каждую ночь пришельцы, но ты исключение. Ты выглядишь фантастически искренним. Думаю, малолетки-школьницы тебе даже поверят.

Он нахмурился, но согласно кивнул со словами:

— Я уже пробовал через интернет. Сайт даже сделал. На укоз. ру.

— Пфу-у! Бесплатные домены никто не уважает. Ты еще в одноклассниках зарегись, чудак. «Инопланетянин Аурелий ищет одноклассников. Добавляетесь все, кто не с солнечной системы.»

Я принес камеру из комнаты. И тут он меня поразил. Впервые. Зародив маленькую, совсем маленькую капельку сомнений. Аурелий спросил меня:

— А на каком языке мне говорить?

— А сколько ты их знаешь?

— Восемьдесят два мертвых, и пятнадцать современных. Ну еще и диалекты разные. Я также могу понимать языки, из-за их сходства со старыми, которые уже давно вышли из употребления. Агглютинативные языки легко поддаются расшифровке, если знаешь структуру первичного корня. Я так новые выучил.

Я отодвинул чашку чая, закрепляя камеру на столе. На маленьком штативе и не отрывая от него взгляда. Врет? Как не стыдно ему с такими честным и наивными глазами врать мне? Ладно пусть врет, решил я и включил запись.

— Мотор, Аурелий! Давай! …

— Вы ему не поверили, Предатор-сан?

Я оглядел больших шишек объединенного правительства и Хироши, которые вели со мной этот разговор. Разговор, напоминающий допрос. Если исключить императора Японии, здесь были все важные люди. Сколько вместило это помещение в глубинах центра противодействия. Задавали они вопросы по очереди. Словно сговорились. Как давеча на тренировках с псевдопришельцами-аналитиками. Только на этот раз это было не враньем.

— Нет. Не поверил. И до конца не верил. Как и вы не верили.

— Что вы имеете в виду?

Шишки напоминали мне большие грибы. Черно-белые грибы. В одинаково строгих черных костюмах, галстуках и белых рубашках. Роскошь делать разнообразную одежду у остатков человечества не было. Ресурсы нужно было направлять только на выживание. На войну. Вопрос меня немного разозлил, по понятным причинам.

— Я имею в виду, что он посылал вам всем письма. И президенту США, и в Кремль, и сюда в Японию. С подробным планом вторжения и противодействия. Тысячи. Через интернет. Я сам ему помогал в этом, когда он на меня вышел. Видео на ю-тубе выкладывали. Что же вы сами не поверили? Хотите от меня того, что не могли сделать сами?

— Вы были с ним непосредственно в контакте. Даже дружили по вашим словам.

— И что? Вы хотите, чтобы я сразу и без оглядки поверил пятнадцатилетнему сопляку, торговавшему семечками бабы Любы у поворота на пост «кавказ»? Так сразу?

Они сменили тему. Такие обвинения, почему я не заставил мировых лидеров поверить во вторжение звучали действительно глупо.

— Вы не смогли поднять модуль эмиссара? Почему?

— Смеетесь? Откуда у дальнобойщика-частника деньги и разрешение властей на подъем с глубины два километра, какой-то неизвестной хрени? Ее еще там найти надо. Радиус нехилый. Кто мне дал бы миллионы долларов на такое оборудование? Спец суда? Батискафы? Какие спецслужбы мне разрешили бы это в России? Повязали бы и кинули бы в кутузку минимум. А эмиссара опять в сумасшедший дом посадили бы.

— Но Вы пытались найти средства?

— Под конец да. Когда я уже, скажем, на 90 процентов верил во вторжение.

— Чем он вас убедил? Он же должен был иметь какие-то знания о новых технологиях? Почему вы не использовали их, чтобы создать стартапы и собрать деньги на подъем?

Я вздохнул. Постоянная ошибка людей. Каждый среднестатистический человек как полный идиот думает, что, попав в прошлое, он сможет что-то сделать. Самолет. Взрывчатку. Пулемет. Хрена с два! Для таких вещей нужно иметь команду людей и оборудования. Готового. На создание которого ушли десятилетия. Я вспомнил аналогию индейцев и Кортеса.

— Уважаемые, вы представьте сами себя где-нибудь в эпохе древнего Египта. Что вы создали бы там, за несколько лет?

— Но у нас же не древний Египет, Предатор-сан. Есть оборудование, есть ученые.

— И корпорации. И капитализм. И влиятельные страны. И их интересы. И политика, — я продолжил его мысль длинным списком «неудобств» для маленького человека, вдумавшегося в это вмешаться. И с каждым разом я чувствовал, как они опускают головы все ниже под тяжестью этого завуалированного упрека. Только Хироши не опустил голову.

— Почему вы забыли?

Я уже раз десять отвечал подробно на этот и другие вопросы что они задавали, седьмому отделу, но они сами хотели услышать, а не читать в секретном докладе. Даже прочитав все равно им нужно было слышать это от странного свидетеля. Человека, который случайно оказался помощником эмиссара.

— У эмиссара Темных Небес не было ничего технологического с собой кроме крошечных капсул, вживленных хирургическим методом под кожу. Они содержали специальные белки в виде вируса способного интегрироваться в ДНК человека и вызвать особую реакцию. Если выпить содержание одну из капсул, человек получает информацию о вторжении, о способах противодействия пришельцам. Это был запасной выход для информатора. Последнее посещение нашей планеты произошло в древние времена. Примерно во времена заката римской империи. Я не знаю точной даты, у них свой, непонятный мне календарь. По теории, эмиссар должен был втереться в доверие и подсыпать капсулу в еду важному, обладающему властью, человеку. Чтобы эмиссар мог его контролировать и начать подготовку к контрмерам против вторжения. Они знали, что у нас распространена монархия. В девятнадцатом веке вся Европа управлялась монархами. Не номинальными, а реально властвующим самодержцами. Но это был всего лишь один из множества механизмов. В самом модуле достаточно разных средств для убеждения.

— А почему Темные Небеса не учли этого приводнения капсулы и последующее погружение?

— Степень нашего развития они знали примерно. Последний наблюдательный зонд перестал работать в начале двадцатого века. Запасной они только выслали. Прибудет через десять лет. По этой информации они решили, что мы сможем — то есть технологически достаточно развиты — чтобы поднять капсулу с любого водоема на континенте. Единственное, что они не учли, что люди не поверят их эмиссару. Человеческая психология и наша реакция им непонятны в этом плане. Поэтому они страховались. Они не понимают нашу религию. Ни наши чувства. Более того, я теперь думаю, что сумей я и эмиссар поднять капсулу и показать его секретным службам, шанс что поверят эмиссару все еще остается призрачным. Скорее всего приняли бы за инопланетного шпиона. А технологии забрали бы, чтобы не достались конкурирующим странам. Нет никакой гарантии что государство поверить эмиссару. Вы же сами это понимаете! Нам никто не поверил. Черт возьми!

— Расскажите о планете эмиссара? Почему они прислали человека? И откуда он взялся?

Это был тоже вопрос, на который я уже отвечал спецам.

— Планета Темных Небес не пригодна для обитания человека. Я не имею большого объема информации о ней. Они совершенно другие. При посещении нашей планеты экспедицией в римскую эпоху, они забрали партию замороженных эмбрионов от земных женщин. Как это было сделано я не знаю. Вероятно, они собирались изучать людей. Когда на них напали «эксклудеры» и нанесли им существенный ущерб, выяснилось, что в плен к экслудерам попало несколько космических баз во внешнем периметре их планетарной системы. Это неизбежно означало, что информация о существования Земли попала в руки эксклудеров. Что гарантировано означало, что пришельцы также пошлют корабль атаковать Землю. Поэтому было принято решение, отрывая ресурсы послать межзвездный корабль в ультракомпактном варианте. Корабль должен был лететь тридцать два года со скоростью в одну пятую световой. Чтобы опередить пришельцев применялся «метод скоростного пролета».

— Так получается, пришельцы виноваты, что эти, как вы называли эксклудеры обнаружили Землю?

Вопрос не застал меня врасплох. И так это было понятно. О нас пришельцы-эксклудеры узнали от других. Наших соседей.

— Да, они это признали. Потому и пытались предотвратить катастрофу.

— Но у них не получилось!

Напряжение в зале возрастало. Я почувствовал всю их обиду, и они обращались ко мне, словно это я был пришельцем. Но внезапно, вмешался Хироши. Он поднялся и произнес своих бесцветным, но таким авторитетным голосом.

— Уважаемые господа! Прошу вас не сводить наши проблемы в плоскость эмоции. Это не поможет принять нам правильное решение. Поднявшийся гул замолк, словно отрезанный.

— Продолжайте, Предатор-сан, — сказал Хироши мягче, занимая снова свое кресло.

Я пожал плечами.

— Следующий вопрос?

— Что такое: метод пролета?

— Я не космический инженер, могу описать как я понял, объяснения эмиссара. Обычно корабль путешествуя к звездной системе проходит два этапа: разгон и торможение. Оба требуют времени. На разгон до одной пятой скорости света кораблю нужно несколько лет. Столько же и на торможение. В данном случае четыре-пять лет. Чтобы опередить эксклудеров Темные Небеса приняли решение использовать метод пролета. Корабль не тормозится и проноситься мимо Земли на полной скорости. От него отделяется модуль, который может уже затормозить значительно быстрее, и выстреливается по специальной шахте в противоположное, движению корабля, направлению. Поскольку модуль обладает маленькой массой его торможение до второй космической происходит за считанные дни. Это как сойти на ходу с поезда. Спрыгнуть. Представьте два поезда параллельно друг к другу едут на рельсах. С одного человек спрыгивает, а второй вынужден тормозить и проедет километры от этого места, прежде чем остановится. Или должен начать торможение за долго до этого, чтобы затормозиться в этом месте. И конечно прибудет с задержкой. С большой.

— Очень хорошее объяснение, — заметил Хироши.

— Почему Вы называете пришельцев ЭКСКЛУДЕРАМИ? Это означает — исключать на английском, насколько я понимаю.

Я ждал этого вопроса. В памяти моментально всплыла картина, как объяснял это Аурелий. Или Темные Небеса, как он называл себя, по названию планеты своих инопланетных покровителей. Это был его самое красивое объяснение, от которого у любого поднимались бы мурашки по коже. Красивое объяснение жизни и всего во Вселенной в нескольких словах. Если хотите это был некий вариант религии Темных Небес. Они верили в существовании только двух типов разумных существ: ИНКЛУДЕРОВ И ЭКСКЛУДЕРОВ. Безупречная логика. Просто не придерешься. Самая важная характеристика цивилизации — ее отношение к другому разумному виду! Я это хорошо усвоил. К сожалению, только после нападения. Подняв руку, словно призывая к тишине я повторил слова Аурелия. Тяжелые многотонные слова, которые должен вбить себе в голову любой разумный вид во Вселенной:

— Существуют только пять самых важных вещей в нашей Вселенной.

— Первое — это НАБЛЮДАТЕЛЬ!

— Второе — это РАЗУМНЫЙ НАБЛЮДАТЕЛЬ!

— Третье — это основные типы разумной жизни: ИНКЛУДЕРЫ И ЭКСКЛУДЕРЫ.

— Четвертое это цель — КОНТРОЛЬ — абсолютный контроль над Вселенной. Как над ПРОСТРАНСТВОМ, так и над ВРЕМЕНЕМ.

Я замолчал.

— А пятое?

— Пятое — пустое. Темные Небеса не люди и их логика отличается от нашей в этом. Пятое оставлено на всякий случай, если появится что-то важное, которое должно ее занять.

— Что это может быть?

— Сверх разум. Или что-то, что мы пока не можем вообразить. Бог, если хотите.

— Поясните.

Этот гриб был премьер-министр Австралии. Он подал голос впервые. Я набрал воздуху. Все-таки я не могу объяснять так, как это делал этот тридцатидвухлетний сопляк, который выглядел как пятнадцатилетний пацан. Который родился и рос на корабле и никогда не видел глазами ту планету или цивилизацию, которая послала его на эту смертельную миссию. К «дикарям». Для их спасения. Спасти индейцев от Кортеса.

— Каждая цивилизация преследуют ультимативную цель овладеть пространством и временем. Взять контроль над Вселенной. Абсолютный и окончательный. Инклудеры — это цивилизации которые готовы сотрудничать в этом с другими. Они «включают» в систему своих ценностей чужих разумных наблюдателей. Их критерий выбора — способность к кооперации. Другое дело Эксклудеры. Они хотят контроля только для своего вида. И не способны к сотрудничеству. Цивилизация может менять свои приоритеты в течении своего развития. Кстати, Темные Небеса, раньше считали Землю цивилизацией потенциальных эксклудеров.

Большие грибы поразились опять. Информация подавляла. Получили? А что вы еще хотели? С Гитлером, мировыми войнами, рабством и прочим. В глазах Темных Небес, нас спасли только буддисты. С их религией — не навреди живому. Тысячу лет назад. И хорошо, что их зонд перестал работать до начала Первой Мировой. Иначе, может они плюнули бы на нас, вообще. Повезло нам в каком-то смысле. Я продолжил:

— Если руководствоваться логикой Темных Небес, цивилизации инклудеров все равно должны победить в конце концов. Как те, кто умеет объединить ресурсы многих для общей победы. На длинной дистанции в миллиарды лет, такие цивилизации рано или поздно победят. Победа эксклудеров может быть только локальной. Но они это не понимают. Победив инклудеры возьмут под контроль время и пространство. И устранять все зло и несправедливость случившееся в нашей Вселенной за всю ее историю существования. Время будет перемотано назад, исправляя: ошибки, смерть, несправедливость. Каждое разумное существо будет выдернуто из своего времени и получит возможность продолжить свое существование в той или иной форме, удобной ему. Даже эксклудеры.

Тишина в этой большой комнате была оглушительной. Превратилась в какую-то массу крайне экзотического вещества. Которое можно было потрогать. Даже помять в руках. Помять тишину. Твердую и пустую одновременно. Чертовски красивая гипотеза! Дух захватывающая! Столько лет религия обманом продавала бессмертие, а тут его дает тебе чистейшая научная логика! Не бойтесь смерти, в конце все будет о к. Или не будет? Да. Может и не будет. Поэтому и есть пятая — ПУСТАЯ «важность».

— Значит пятая графа оставлена для возможности что это уже случилось? И мы уже находимся во Вселенной обратного времени? И не можем знать это, пока не умрем?

Премьером этот парень был не зря. Я не догадался об последнем, пока мне Аурелий не разжевал. А этот сразу «докумекал». Сообразительный черт!

— Что мы будем делать? — спросил премьер, рассеянно глядя на меня.

Я почти открыл рот, чтобы ответить, как понял, что спрашивают не меня.

— Надо достать модуль, — предложил один из них. — Какие еще могут быть варианты.

— Это легко сказать, чем сделать. Европейская часть бывшего СССР полностью за красным туманом. Возможно мы сможем выждать, пока нам не окажут более существенную помощь новые союзники.

— Помощи не будет, по крайне мере ближайшие пятьдесят лет, — вмешался я. Они одновременно повернулись ко мне.

— Это Вам сказал эмиссар?

— На них напал весь флот эксклудеров. На нас всего один корабль. Их оборона может длится десятилетия. Даже если они отобьются не факт, что нам быстро помогут. Ни эксклудеры, ни инклудеры не превосходят нас очень уж сильно в технологиях. Опережение в несколько столетий всего.

— Всего?

Вопрос был задан с усмешкой. Я проигнорировал вопрос пожатием плеч. Аналогию с индейцами этот конкретный гриб видимо не понимал. Ее мне вбил в голову Аурелий. Индейцы могли победить Кортеса. Они определенно не могли переплыть океан и уничтожить Испанию, но отбиться от Кортеса могли. С правильными знаниями о враге и небольшой техпомощью.

— Скажите, а ваше умение находить трансмитеррный кристал великанов связано с эмиссаром?

— Конечно. Я выпил его капсулы. Перед тем как он погиб он отдал их мне.

— Все?

— Да все. Поэтому и случился этот побочный эффект с повреждением памяти. Я просто не знал, какая из них для чего. Он был уже мертв, и не мог это объяснить.

— А что в этом модуле такого ценного? Вы, знаете это, истребитель великанов?

В Австралии убийц великанов или фей-шахидок, называли истребителями. Я это знал от Гарвиса. Я посмотрел в глаза премьеру, прежде чем ответить:

— Биокомпьютеры, самореплицирующиеся системы искусственного интеллекта. Тайные Небеса решили, что это наиболее существенная помощь, которую они нам могут оказать на данном этапе. Ну и другое, по мелочи, о чем я не имею понятия. Последнее было моей ложью. Я знал, что еще. Но для этого было не время.

У него удивленно взметнулась бровь. Премьер похоже был гуманитарием по образованию.

— Как это нам поможет?

За меня внезапно ответил другой гриб. Явно глава технарей. С жесткой военной выправкой. Губы у него при этом повело в радостной усмешке, как у гранатометчика, которому танк подставил уязвимый бок.

— Блоки наведения, иммунные к ЭМ импульсу конечно, же. Мы сможем наводить на этих тварей ракеты! Мои парни о таком и мечтать не могли! …

 

ГЛАВА ВТОРАЯ: ИНТЕРВЬЮ С ПРИШЕЛЬЦЕМ

(Земля за год до апокалипсиса)

Аурелий жил у меня целую неделю в тот раз. Предложил мне поработать у меня по хозяйству или на стройке, чтобы отплатить за свое освобождение из милицейского плена, но у меня не было ни желания, ни намерения привлекать его для этой цели. Что-то в нем было пугающее. Фиг с ними с деньгами. В его теорию про пришельцев я, конечно, не верил, но постоянные разговоры меня затягивали. Я невольно становился соучастником его сумасшедшей игры. Один раз поймал себя на азартном обсуждении плана по подъему его модуля с глубины в тысяча восемьсот метров в Черном Море. Аурелий оказался отличным программистом и используя мой ноут, показал мне план, как это можно было сделать.

— Сколько денег ты можешь достать? — спросил он однажды, снова и снова рассматривая на экране свою трехмерную модель плана по поднятию модуля. По его словам, самого дешевого варианта.

Я посмотрел на его план и показал на один из специальных стальных крючьев что должны были захватить его по модуль при подъеме.

— Вот на эту хреновину хватит. Если продам КАМАЗ.

Он схватился за голову.

— Слушай, а почему ты не устроился куда ни будь программистом и не заработал деньги? Ты, же, здорово программируешь, — спросил я, позабавленный его серьезной реакцией.

— Нет времени. Если бы я с самого начала это делал, может уже набрал бы полмиллиона. Но и этого мало. Да еще это территориальные воды РФ. Я не знаю, что делать. Адам! Я не знаю, что делать. Почему у вас жизнь так сложно устроена? Нас же всех убьют эклсклудеры. И виноват в этом я тоже буду, как проваливший задание посланец! Почему нельзя просто поверить человеку?

— По кочану. А чего это твои крутые покровители пришельцы это не учли? Они же нас вроде изучали как.

— Форс Мажор.

— Чего?

— Чрезвычайные обстоятельства. Действовать надо было очень быстро. Не было времени на детальные проработки и эксперименты. Эксклудеры могли опередить. И я слишком поздно прибыл бы.

— Да ты и так уже ничего не можешь сделать, — заметил я жестко. — Время упущено, по твоим же словам.

— Может банк ограбить?

— Счас. Ограбим. Еще президента в заложники возьмем. Сделаем ультиматум, достаете модуль, возвращаем президента.

— Что? Правда?

Я посмотрел в его наивные сумасшедшие глаза.

— Надо было тебе с бластером прилететь.

Аурелий помолчал с полминуты и вдруг опустил голову и беззвучно заплакал.

Я не знал, что делать. Навязался на мою голову сумасшедший пацан, который на сотне языков без запинки говорит. Что я сам проверял. Умеет писать иероглифами. Как китайскими, так и древнеегипетскими. Хотя я не египтолог и не китаец. По его словам, он все это выучил, находясь на корабле. Тридцать два года полета на одной пятой световой. Продвинутый биокомп корабля якобы обучал его. И основной упор делался на языки. Чтобы понимали. Что бы не было проблем с коммуникацией! Тфу, дебилы космические! Хороший бластер сразу решил бы проблему коммуникации. Человечество понимает только хороший пинок в зад. Этого у нас не отнимешь. Вон как зашевелились, когда петух клюнул. Куда надо. Хотя конечно я утрирую.

— Вай, мужик плачет.

— Пошла вон, отсюда, малявка.

Я выгнал сестру, подсматривающую из соседней комнаты за странным гостем и захлопнул дверь.

— Слушай, если ты провел тридцать два года на своем корабле и еще пять лет у нас, почему ты выглядишь, как пятнадцатилетний сопляк? — спросил я его, делая вид что не замечаю его беззвучного плача. Аурелий шмыгнул носом.

— Мне днк подкорректировали на корабле. Я буду жить двести-триста лет. Вернее, мог бы жить. — Вот, смотри сюда. Я это еще никому не показывал. Все равно уже бессмысленно скрывать. Ты первый кто об этом узнает, кроме меня.

Я посмотрел на протянутое запястье. Совсем не впечатленный оказанным доверием. Ничего не было, только кожа щуплого пацана.

— Вот пощупай.

Я послушно пощупал запястье. Под кожей при нажатии угадывались металлические капсулы. Твердые шарики. Подшипники, наверное, себе под кожу загнал. Ловко очень причем. Шрама не было совсем. Лазерная операция?

— Что это?

— Капсулы с рнк-дейта-вирусом. Если выпить некоторые из них можно… — Аурелий замялся, пытаясь подыскать подходящее слова. — Ну понять все. Чтобы поверили во все это.

— Наркота?

Он понимал, что я шучу. Но шутку мою не поддержал, даже не улыбнулся грустно, как всегда делал, при моих приколах.

— Дай нож.

— Эй, по легче, — сказал я, поняв что сейчас будет.

Но он настоял. Через минуту он извлек, слегка морщась от боли, капсулы. Разноцветные бусы. Тяжелые, словно сделанные из меди.

Я выслушал его объяснения назначения каждой.

— То есть если мы сейчас эту красную подсыпаем президенту в стакан вина, он будет делать все что ты скажешь? Как зомби?

— В вино лучше не надо. Алкоголь может повредить цепочки молекул рнк. В воду или сок. И конечно он не будет делать все что мы скажем, как зомби. Это против морального кодекса Темных Небес превращать разумное существо в зомби. Просто поймет, что происходит и что мы говорим правду.

— Тогда надо тебе подсыпать это Обаме или Олланду. В России сейчас бардак. Не до пришельцев.

— Как я это сделаю?

— А твои хозяева, тебе это не сказали? Вроде бы умные тварюги, по твоим словам. Должны были предусмотреть.

— Они послали меня, хотя это проблемно человеческую систему жизнеобеспечения строить на корабле. Чтобы люди не пугались и поверили «своему». И еще они не думали, что я загоню модуль в воду.

— Все равно они — идиоты. Ты мог бы попасть к террористам на Востоке. К наркодельцам, северокорейцам. И далее по списку. Чудо что ты так удачно выбрался. Кто тебя подобрал?

— Рыбаки. Сейнер «ИЛЬИЧ».

— Понятно. И они сдали тебя в психушку?

Аурелий обреченно подтвердил.

— Знаешь, что. Надо подсыпать твои капсулы канцлеру Германии Меркель.

— Почему?

— Она просто мне не нравится. Хотя, если мы хотим максимум эффекта, то лучше премьер-министру Израиля, Натанияху. Это будет все равно что подсыпать их сразу Обаме, Меркель, Олланду и Кэмерну вместе взятыми. Эффект будет такой же.

Он внимательно посмотрел на меня — шучу ли я?

— Шучу. Забудь. У нас нет возможности подмешать что-то. Даже тут в России. Мог бы свою хреновину утопить где ни будь в Хопре, под Саратовом, на ста метрах. Тогда акваланг купили бы и нырнули бы. Даже я оплатил бы такую фигню. Из интереса. В кои веки выпадает случай проверять пришельца…

(Япония. После вторжения)

Меня наконец-то отпустили на долгожданную свободу. Несколько условную свободу, я бы уточнил. Я имел право, как и раньше, ходить где хочу за исключением того, что ко мне приставили взвод солдат. Десяток морпехов с бывшей американской военной базы. Капитан японец и стенографист. Японец сносно понимавший по русский и английский был из военной разведки сил самообороны Японии, которые теперь назывались — силы самообороны Земли. По понятным причинам. Стенографист, говоривший похоже по русский, был неизвестно откуда. По крайне мере, я от него ничего не слышал, только скрип ручки, которая со скоростью головки 3D принтера выводила на блокноте таинственными закорючками, все что я говорил. И так везде. Они сопровождали меня куда бы я не пошел. И надо понимать это было большим одолжением. Просто очень большим одолжением с их стороны. Операция по извлечению модуля Темных Небес в тылу врага — была, более чем секретным, мероприятием! Теоретически у них было полное право запереть меня под землю до конца всего дела. Моя свобода против такой ценности не значила абсолютно ничего. Но! Ситуация поменялась. Зачем-то большие грибы не стали ее ограничивать. Просто сделали так, чтобы я не смог болтать лишнего. Я ходил по всей русскоязычной колонии болтал со всеми знакомыми, даже нанес визит в англоязычную диаспору. Которая была не в пример больше, хотя многие оттуда переселись в Австралию. Только когда я начинал что-то не то говорить, офицер в белых перчатках и шлеме, вежливо кашлял. Иногда, при этом еще касался моего плеча. Я сразу понимал, что подошел к опасной теме и лучше соскочить с нее, если хочу дальше оставаться на свободе. Особенно прикалывались с этого мои коллеги — феи. Антон, когда я у них гостил и ел блины ее мамы, это сопровождение всем составом сидело в квартире. У стены прямо на полу. Двухметровые морпехи с каменными лицами, словно высеченными из гранита, офицер-разведчик и очкастый стенографист. От блинов они отказались, хотя мать Тохи — Ольга Александровна — пыталась каждому целую горку на тарелке всучить. Тоха как всегда исходил, каким-то иносказательными намеками, в надежде выяснить — какого черта это значит, но я делал вид что не понимаю. Офицер-разведчик был очень умен и прекрасно подготовлен к своей работе. Любой намек, он прекрасно понимал. Как отлично понимал, что пытался сделать Тоха, но ничего не предпринимал, зная, что я не отвечаю на его призывы. Антон даже разозлился с досады. Я представлял себе степень, съедающего его любопытства. Перед уходом я извинился за свое поведение. «На кону нечто большее, чем наши жизни,» сказал я. «Ты, эти слова с книги стырил, не помню правда с какой,» ответил Антон, но махнул рукой. Мол, понимаю. «Давай уж. Иди.»

В англоязычной колонии меня повели в секретную школу разведчиков. В отличии от нашей у них были не только феи — истребители великанов, но и школа скаутеров-разведчиков. От этих ничего скрывать не нужно было. Они все были в курсе предстоящей операции. Я выступал с лекциями для них. О пришельцах. Занял место Мураты в каком-то смысле. Поворот на сто восемьдесят градусов в моей карьере. Аурелий или Темные Небеса, как он звал себя, рассказал мне довольно много в бытность нашего знакомства. Как мне объяснил Аурелий, имена в множественном числе были пережитком далекого прошлого. Что-то из известной всем легенды, знаменитой, как скажем, у нас Библия или Коран.

Несмотря на то что я имел сотни разных бесед на эту тему с Аурелием, я не был уж таким сильным экспертом по пришельцам. Скажем так, знал кое-что интересное. Поверхностно. Да и странный побочный эффект лекарства не пропал полностью. Кое-что я все еще не мог вспомнить. Какие-то отрывки выпали из памяти напрочь. Иногда я ночью, вспоминал что-то важное. Тотчас писал письмо и отправлял его в центр противодействия. За мной приходили и все начиналось сначала. Очередной кусок мозаики добавлялся в картину и аналитики восполняли пробелы наших знаний о пришельцах. Хотя, проблема была не только в том, что эмиссар был мертв и не успел все сказать, но и в том, что у самих Темных Небес, знания о типе эксклудеров, напавших на них были далеко не полные. Они немного превосходили цивилизацию Темных Небес, но не сильно. В чем-то лучше были первые, в чем-то вторые. К несчастью недоразвитость была именно военной сферой. Темные Небеса были крайними пацифистами. Поэтому им и нравились наши буддисты. Однако было бы ошибкой полагать, что они совсем не развивали военное дело, то что в Космосе существуют только два типа цивилизации было ими эмпирически вычислено давно и не подготовится к худущему они не могли. Очень развитые биотехнологии позволили им быстро преодолеть последствия импульсного оружия и удержать врага на дальних подступах. Цивилизации, которые полагались на электрические-электронные технологии убивались пришельцами эксклудерами на раз. Двух кораблей хватило бы на Землю полностью, но получив сведения о нашей цивилизации от Темных Небес, эксклудеры немного просчитались, послав всего один. Уничтожение людей затянулось. Наш уровень начала двадцатого века их не впечатлил. При этом они не поняли, что люди, как теплокровные с коротким жизненным циклом, развиваются крайне быстро. На такой же прогресс как у нас за сто лет, Темным Небесам или самим эксклудерам потребовалось бы несколько сотен. Может даже тысяча лет. К тому же они не воевали друг с другом, подстегивая развитие военных технологий с скоростью света как у нас. Темные Небеса были рептилиеподобными холоднокровными созданиями, вместо железа, кислород у них в крови переносила медь. Как они выглядят я знал, только по описаниям Аурелия, у которого в модуле были видеофайлы с записями. В межзвездных перелетах у рептилий были гигантские преимущества по сравнению с нашим видом. Рептилий выдерживают большие дозы радиации. Рептилий как холоднокровные легко могут впасть в гиппобиоз — сверхдолгий сон с замедлением обмена веществ, как лягушки в замерзающем до самого дна зимнем пруду. И находится в состоянии летаргического сна с одним ударом сердца в несколько минут десятки-сотни лет. Идеальные организмы, словно нарочно приспособленные к завоеванию космоса. Темные Небеса исследовали всю свою Звездную Систему еще в те времена, когда у них были примитивные жидкостные ракета образца наших 60-70ых. Что было абсолютно не удивительно. Ни больших запасов еды, ни особенно большой защиты от радиации, никаких космических оранжерей для регенерации, ни больших запасов кислорода и воды. Ничего этого им не требовалось. Погрузил такую разумную рептилию в гиппобиоз и она будет лететь годы до Плутона, скажем. И уже на орбите за несколько дней проведет исследования и вернется таким же образом — погруженной в сон и не нуждающейся в огромных запасах пищи и воды по дороге назад. С появлением компактных реакторов синтеза и путешествие к соседним звездным системам не могло представляться им большой проблемой. Пилоту нужно было уже проспать сотню лет. Или даже тысячу. Не более, чем тоже самое, только в более крупном масштабе. Развитие биомеханических компьютеров было также следствием таких супер-вояжей между звездными системами. Электроника под воздействием космической радиации рано или поздно ломалась. А биокомпьютеры могли сами себя чинить, выращивать и заменять свои днк кластеры, постоянно обновляя поврежденные космическими частицами молекулы. И так сотни лет, тысячи лет подряд, предохраняя спящий в гиппобиозе экипаж от случайностей. Навигационный комп на электронике мог в конце концов сдаться, правильно сделанный биокомп с тысячей резервных копий днк, с чрезвычайно сложной системой предохраняющей от ошибки копирования своих клеток — никогда. Или почти никогда. По словам Аурелия, биокомп его корабля, мог совершить только две ошибки за время работы равное времени существования Вселенной!

Разведчики при моих лекциях всегда задавали кучу вопросов. На половину из них у меня не было ответа. Это были особенные люди с уровнем подготовки каких-то супер-ниндзя. Чтобы выжить в зоне контроля пришельцев они должны были уметь все. Почти вылезать из своей кожи. Высаживали их всегда подводными лодками. Как и забирали. Причем некоторые должны были пройти тысячу километров по территории захваченной пришельцами, прежде чем добраться до места, где их забирали подлодки. Потери у них всегда были большие. Если не сказать — страшные. Девять из десяти не возвращались. Выживали единицы. В этом они даже нас обскакивали. Причем, если феи-шахидки пытались убить великана до самого конца, даже ценой потери резервного топлива и погибали в основном из-за этого, то диверсанты наоборот, должны были пытаться выжить любой ценой. Пролежать ночь в болоте. Прокрадываться по канализациям и метрополитенам разрушенных городов. Скрываться в густых лесах. Скрывать свою тепловую тень любыми подручными средствам, чтобы дроны пришельцев не заметили их. Иногда они даже приводили выживших людей с собой. Людей, которые не имели понятия, что где-то сохранились и успешно сопротивляются целые страны. Представляете? Они уже считали, что все — мир погиб, они всего лишь тени, умершей человеческой цивилизации. Типа: «последние из нас». Каждый мог бы написать книгу с заголовком — «вид апокалипсиса с его собственной колокольни». У Гарвиса было несколько знакомых, вот так спустя годы привезенных подлодкой, случайно наткнувшейся на них разведчиков. Один даже с Европы был. Никакой возможности, у таких изолированно друг от друга выживших групп, узнать о Японии и Австралии не было вообще. Радио не функционировало. Самолеты над зоной пришельцев не летали. Дроны их сбивали быстро. Правда и сами дроны не совались к нам. Завода по их производству у пришельцев явно не было, а безвозвратные потери привели бы инопланетян к проигрышу на длинной дистанции. Как существа логичные, не сумев всех уничтожить первой волной, они просто переключились на местные ресурсы. Великанов они как-то выращивали своими продвинутыми биотехнологиями на местном — подножном био-корме. Как и «Красный Туман», которые рано или поздно должен был придвинутся к нам вплотную. Красный Туман не был сплошной средой, как я ошибочно думал раньше. Разведчики рассказывали мне, что пришельцы каким-то образом подавляли его активность, когда им было нужно, и задавали рамки границы, в которых созданиям позволялось есть любую органику, плодиться и мутировать. Более того по словам разведчиков по материку ползало, бегало, и летало немало разных крупных тварей-мутантов. Плодя таких искусственных создании эксклудеры технично использовали ресурсы планеты, чтобы добивать местных выживших людей, не занимаясь поисками иголки в стогу сена. Впрочем, нас они такими атаками не донимали. Для нас долго вынашивали великанов способных убить за день сотни тысяч людей, если конечно такая тварь доберется до достаточно крупного города. Причем производство было либо очень медленным процессом, либо они нарочно выпускались такими мелкими партиями. Однако здесь они также просчитались. То, что люди сразу же сумеют сделать механические системы наведения для ядерных ракет, пусть и очень грубые, и так быстро откажутся от электроники, не принималось ими в расчет. Японцы их удивили видимо. Теперь же ядерные электростанции непрерывно нарабатывали плутоний, накапливая его для решающей атаки. Впрочем, решающая атака вряд ли будет иметь успех. Теперь я это понимал. Вооруженный знаниями, полученными от Аурелия и рнк-капсулы. Без головок наведения, механика не сможет точно попасть в корабль, находящийся на довольно высокой орбите. А учитывая, что ПРО корабля множество собьёт, шансы были близки к одному проценту.

Я посмотрел на вытянутые лица разведчиков, когда сообщил им это. Приехали, ребята! Вся надежда на вас только. Достать этот проклятый модуль. Кто у вас тут самый крутой, что пешком пересекает Европу с южного берега до северного? Вжимаясь в землю, уже заросшую густой зеленью, с полчищами странных биомеханических созданий, держа все время курс на Север, где в холодной глубине арктических вод, ждут подлодки, невидимые пришельцам. К нашему счастью живущим на очень засушливой планете и не имевшим понятия о таких технологиях.

Когда я примелькался в школе разведчиков-скаутеров меня познакомили с настоящим ниндзя. Потомственным членом клана ниндзя из провинции Иго, в черт знает каком уже поколении. Наверное, сотом или даже больше. Звали его Оноэ Торигава. И он был легендой. Суперлегендой! Несколько раз пересекший США, Европу и Азию. Ультимативный скаут-мастер. Известный инструктор и пример всех японских школ разведчиков. Оноэ был по словам его коллег, настоящий ночной демон, как называли японских шпионов, вокруг которых ходило столько легенд. Правда киношный взгляд на искусство ниндзя или как еще говорят — шиноби, это тонны глупого вранья. Ниндзя занимались не рукопашным боем, искусство шиноби — это искусство скрыть себя. Прикинуться кем-то другим, стать невидимиой терпеливой ночной тенью, чтобы в один единственный миг нанести удар. Их школа выживания и умения скрыться оказалась как нельзя востребованной. Вооруженной современными технологиями и знаниями японские силы самообороны готовили современных ниндзя и как нельзя кстати они оказались сейчас востребованными. Просто смертельно востребованы. Я попросился на уроки к Торигаве и седьмой отдел удовлетворил мою просьбу. Правда, Хироши сказал, как всегда мягко, когда обращался ко мне, что я в операции участвовать не буду. То, что произошло между нами и девушками феями, невозможно было исправить. Да оно и не нуждалось, по большому счету, в этом. Это было непростительная необходимость для него. И он принял груз. Как и груз ненависти с моей стороны к нему. А я принял эту ненависть с грузом понимания, что они действуют на масштабах где, нет эмоции. Вообще нет! Ни к девочкам, ни к кому угодно. Наверно, он и вагон младенцев подставил бы под удар пришельцев ради шанса спасти человеческую цивилизацию. Я — нет. Не смог бы. Поэтому он — Хироши, на этом месте. В месте, где есть персональный ад. А я — нет. И мне легко говорить на этом месте — месте чистоплюя.

И все же! Все же, его голос был мягок и осторожен, когда он обращался ко мне. Все же! Его запрет на мое возможное участие был не подлежащим обжалованию. Я был слишком ценен как источник инфо от погибшего эмиссара. Куча генетиков искала во мне это самое рнк, что въелось мне в клетки мозга и помогала против пришельцев. Посылать меня на самоубийственную миссию отдел отказался напрочь. Хотя, я хотел туда. Черт возьми! Я жаждал попасть туда! Я «тысячу» лет не был в родных местах. Я прожил «тысячу» жизней, убивая великанов и умирая с каждым потерянным товарищем Любой город в пятистах километрах от моего родного села был бы для меня роднейшим местом сейчас. Но все что я смог получить от седьмого отдела — это разрешение тренироваться с разведчиками под руководством самого знаменитого из них. Правда была одна проблема. Единственная проблема этого современного супер шиноби. Торигава был немой! …

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ: ИСКУССТВО ШИНОБИ

(Земля за год до апокалипсиса)

— Надо ограбить банк.

Я слегка сжал руль КАМАЗа, но взгляда от вечерней трассы не оторвал. Слова, сказанные с такой отчетливой решимостью, не могли не беспокоить. Совсем от отчаяния поехал мой пришелец. Увязался за мной в Москву. И вот теперь несет эту ахинею всю дорогу.

— И сесть до конца жизни в тюрьму. Как ты тогда спасешь Землю? — спросил я, чтобы сбить его с этой мысли.

Однако он упорствовал дальше в своем безумном плане. Словно понял окончательно, что это было единственное что ему оставалось делать, за оставшееся до вторжения время.

— Ваши банки — это преступные учреждения. Они дают простым людям в долг деньги которых у них нет. Из-за этого страдают все. Это обычный грабеж. Среди бела дня, как у вас говорят.

— Как можно дать в долг деньги которых нет?

— Очень просто. Банкиры лоббируют интересные им законы. Они могут давать в долг деньги, которые занимают у центрального банка. Центральный банк же не интересует, есть ли у такого банка достаточно денег. Закон позволяет давать их ему, если есть хотя бы десять процентов от заявленного уставного капитала на счету. Поэтому такие банки дают в долг несуществующие деньги и получают с них реальные проценты. А это ведет к увеличению денежной массы и удешевлению денег. То есть они из воздуха делают новые деньги, отнимая таким способом у тебя и у других простых работяг. Цены растут из-за банков. Без банков инфляции вообще не было бы.

Я вздохнул.

— Карла Маркса, ты, видать перечитал, Аурелий. Инфляцию вызывает правительство печатанием новых денег для покрывания дефицита бюджета.

— Так тупо делается только в банановых республиках, Адам. В новой системе при капитализме деньги не печатают сразу — их сначала дают в долг государству банки! Представляешь? То есть печатание денег — это даже меньшее зло. Тут обман высшей пробы. У всех на глазах и наглый.

— По-моему ты ищешь причину для оправданий своей идеи ограбить банк. Если тебе для своей цели нужно было бы использовать банк — нашел бы кучу доводов обратного.

Он пожал плечами. Свет в кабине грузовика был выключен, и я боковым зрением видел только его силуэт.

— В любом случае, я вижу ты хорошо изучил нашу экономику. Законы рынка и прочие штучки. У меня брат учится в экономическом, в Питере. Тебе бы с ним поговорить на эту тему.

— Экономика это всего лишь отношения людей. Психология, если хочешь, Адам. Не верь людям, которые утверждают, что есть какие-то объективные законы рынка. Словом — экономика — люди скрывают методы денежных отношений, которые придумываются на ходу и могут меняться в зависимости от ситуации, характера и степени честности партнеров.

— Лады. Согласен. Только не грабь банк. Идет?

— Но они же воры! Разве я не показал?

— Даже если так. Банки слишком могущественны. Тебя посадят.

— Я могу придумать почти идеальный план.

— Идеальных планов ограбления не существует. Только в кино. Забудь.

— Что же делать? Мы же не можем сидеть и ничего не делать?

Мы? Я покачал головой с досады. Я не помнил, что давал согласия становится частью его безумия. Но возражать не стал. Ну его. Плакса. Где только воспитывали. Поди узнай. На корабле скажет. Навигационный биокомп корабля воспитывал. Памперсы менял, азбуке учил. Древнеегипетской, Латинской, даже мертвому узелковому письму индейцев Южной Америки.

— Давай так, — предложил я, чтобы закончить с этими закидонами с пришельцами и вторжением. — Ты мне докажешь, что ты действительно прилетел с другой звездной системы. А я помогу тебе. Постараюсь помочь. Я знаю некоторых бизнесменов, которые могли бы профинансировать такой проект. Лады?

— То есть, ты мне до сих пор не веришь?

— Ага. Представляешь, — сказал я с некоторой долей издевки. — Досадно, да?

Аурелий помолчал с минуту переваривая эту неприятную новость, потом видимо принял какое-то решение. Он умел как-то собираться с силами. С такой детской решимостью. Глупой и наивной.

— Хорошо, Адам. Я тебе докажу. Постараюсь доказать. Поможешь тогда?

— А то, — сказал я. — Только учти. Туфту мне на уши не навесишь. Я — стрелянный воробей. Чисто языками ты меня не удивишь. Я одного грузинского профессора видел, который полусотни языков знал. И ничего, вполне себе землянин, ни откуда не прилетал. И не плакал все время, как ты, кстати.

— Это как интервью?

Я подумал над этой идеей. Вообще-то да. Почему бы не позабавить себя?

— Да, как интервью. Интервью с пришельцем. И цель интервью…

— Убедить тебя, Адам, что я — настоящий пришелец?

— Да. Поэтому вот первый вопрос:

— Почему ты выглядишь как сосунок, хотя, по твоим словам, ты летел на корабле тридцать два года?

— Потому что мой генотип не совсем обычный. Он изменен. Я расту и буду стареть очень медленно. Ты уже спрашивал меня об этом. Думал я забыл и попадусь?

— Ладно. Не забыл. Прилипчивая у тебя хрень в голове. Второй вопрос: что у тебя в этом модуле, который, по твоим словам, утонул в Черном Море?

— Релги, Стигфаеры, видеофайлы. Документы. Уравнение общей теории поля. Биокомпы с реактором для размножения. Сверхкомпактный реактор холодного синтеза. Всякая мелочь еще. Я много не взял. Габариты модуля не позволяли.

Из перечисленного я понял только слово про документы и видеофайлы ну и реактор, чем он там не был.

— Что за видео? — спросил я.

— Предыдущие посещения Земли. Шумеры, Египетское Царство. Римская империя. Инки.

Я чуть не выпустил руль.

— У тебя в модуле видео с тех древних времен? Настоящее?!!!

— Да. Отчеты экспедиции.

Утвердительный ответ был спокойный и невозмутимый. Словно речь шла не видеофайлах тысячелетней давности!

— А ты их видел? — спросил я, оправившись от удивления.

— Конечно. Много раз пересматривал. Я ведь должен был приспособиться к жизни на Земле. Еще есть много видео от орбитального зонда. Вплоть до начала двадцатого века. Но кадры обычно с большой высоты сняты. Хотя разрешение достаточное чтобы видеть все, с высоты ста пятидесяти метров невооруженным глазом.

Блин! Любой историк отдал бы без колебаний правую руку за возможность посмотреть террабайты этой инфо…

(Япония. После вторжения)

Торигава был совсем небольшого роста. Даже для японца. Метр сорок пять, где-то. Жилистый и загорелый. Глаза навыкате, как у бурундука. Седые волосы. То ли от старости, то ли поседел во время ходок, навидавшись всяких ужасов на контролируемых пришельцами территориях. После представления, он придирчиво осмотрел меня, медленно обойдя кругом. Потом на языке жестов что-то сказал. Переводчик, юнец по имени Кураги, тут же перевел на устный японский:

— Это тот самый убийца-великанов, о котором все говорят?

Кураги кивнул утвердительно уже Торигаве, поскольку вопрос был задан не прямо ко мне. Вежливость японца не давала ему оставлять меня в неведении.

— Слишком большой, — перевел он следующую фразу немого разведчика.

Я пожал плечами. Но решил возразить. Для убийцы великанов я тоже большой, а все равно пока чемпион. Правда не из-за моих особенных заслуг, а из-за капсулы Аурелия.

— За то, я умею находить слабые места биотехники пришельцев. И хорошо стреляю.

Торигава сделал целый каскад жестов, качая головой.

— Если тебе надо будет быстро спрятаться, а рядом будет труба, а ты не сможешь заползти в нее из-за своего размера и роста. Что ты будешь делать?

Я усмехнулся и ответил:

— Ты тоже можешь оказаться рядом с трубой неподходящего диаметра.

Кураги не нужно было переводить обратно. Торигава был немым, но не глухим. Он снова сделал жест.

— Я старался не оказываться рядом с трубами неподходящего диаметра. Но у тебя с твоими размерами, шансов, оказаться рядом с трубой неподходящего диаметра, в два раза больше. Дурацкий разговор о трубах вывел меня из равновесия.

— Я тоже постараюсь, выбирать толстые трубы. К тому же я знаю уязвимые места пришельцев. Я уже говорил это, — сказал я, нажимая на последнее.

Торигава покачал головой, словно укоряя меня за упорство в заблуждении. Потом опять обрушил каскад жестов на юного Кураги.

— Высшее искусство шиноби — быть абсолютно невидимым для врага. Нужно не есть неделями, не пить днями. Не шевелится часами. Быть тенью. Никем, и ничем. Если тебя заметят демоны из другого мира, ты умрешь, хвастун. Твоя привычка нападать на пришельцев и убивать их, помешает тебе оценить эту тактику. Ввяжешься в бой — умрешь. Ты — большой, ты неправильно подготовлен для разведчика предыдущей профессией. Брось изучение этого ремесла. Оно тебе не подходит. Это обучение твоей смерти…

Торигава дал мне от ворот поворот. Я мог выбрать обучение у другого мастера, не самого лучшего, но потомственный супер разведчик Торигава по прозвищу Ночной Демон, убил желание напрочь. Он был прав. И я не Марти Сью, чтобы быть успешным во всем. Я всего лишь обычный человек, бывший дальнобойщик с маленькой горной деревушки, по случайному совпадению из-за собственные глупые чувства землячества, познакомившегося с самым необычным на тот момент субъектом на Земле. Субъекта, существование которого было вычислено группой аналитиков-уфологов седьмого отдела, чисто эмпирическим методом сопоставления некоторых странных фактов. Они искали следы пришельцев на Земле до вторжения, и Кайо, тот самый уфолог что верил в предыдущее посещение, откопал его следы. В бесчисленных кусках информации, сохранившейся после вторжения. Правда они решили, что я — тоже эмиссар! Типа, его партнер…

Подготовка к операции по извлечению модуля Темных Небес, шла полным ходом, между тем. Я не знал деталей. Знал только, что эта акция будет сопровождаться грандиозным отвлекающим маневром. И как всегда смертниками. Пока что это было самым эффективным методом в нашей борьбе против пришельцев. Техникой они слишком превосходили нас. Словно на положении афганских талибов, против высокотехнологичных войск НАТО. Позорище! …

Я по-прежнему гулял с эскортом морпехов. Меня даже представили семье императора. Крайне большая честь для иностранца. Но семья императора, оказалось вполне обычной японской семьей. Очень вежливой и скрытой для понимания не японца. Император лично вручил мне цилиндр с алмазной и нефритовой отделкой. Но это был не первый такой цилиндр. Прикол был в том, что был еще один такой же. Тот что мне прислали по почте с поздравлениями. Я отдал его Цветку Смерти. Когда навестил ее в больнице. Видимо они знали об этом. Сделали специально второй. Платиновый давали за Саурона. А я перепрыгнул до Ареса. Самого опасного. Интересно что дадут, если появится еще более страшное биомеханическое чудище пришельцев? Как его назовут? Опять скандинавский бог? Римский? Или персонаж из Толкиена?

Почти как по заведенному порядку, я каждый день навещал Цветок Смерти в больнице. Света не возражала. Он всегда что-то читала, полулежа на кровати, в больничном халате в зеленый горошек. Щуплая, словно подросток, как будто ей еще не было восемнадцать лет. Хотя веселой ее трудно было назвать. Лишиться всех подруг, которых знаешь с детства. Что может быть ужаснее. Вся родня как бы. Я так и не мог понять, что толкнуло их группу на такое. Могли бы просто послать Хироши. Жертва. Очередная жертва ради Земли.

Как всегда, мое сопровождение присутствовало на этом посещении. Словно служители китайского театра, убирающие декорации и зажигающие свет на сцене во время представления. Тени, которых нужно не замечать. По обоюдному согласию. Капитан, стенографист, морпехи. Света на них косилась, с удивлением. Цилиндр ее совсем не порадовал. Хотя она не отказалась принять подарок. Расшевелить ее из этой депрессии помог Антон. Прикатил на своей коляске и моментально изменил атмосферу. Меня все время подмывало спросить ее о причинах. И как это произошло вообще. Этот сговор против меня. Едва зрелых девчат и главы сверхсекретной службы. Зачем-то мне это было важно. Чего-то я искал, сам не зная, чего. Но все что я мог, это ѓ- жевать блины с медом, которые приносила мать Тохи, для Светланы и слушать хохмы, рассказы этого бездонного человек-колодца из шуток и приколов. То, что я убил Ареса было секретной информацией. Об этом не знал, ни Антон, никто другой в колонии. Не говоря уже о других вещах, вроде эмиссара и пришельцев. Но Тоха своим острым умом видимо сделал какие-то выводы. И, наверное, сейчас просто умирал от своего любопытства. Правда виду не показывал. Только бросал взгляды на меня иногда, задумчивые и сосредоточенные. Словно пытался телепатически прочесть секреты пришельцев из моей головы. А секретов было предостаточно. Я вспоминал почти каждый день, какой-то кусочек. С самой моей первой встречи с Темными Небесами. Мозаика выстраивалась. Кто, зачем, почему. Правда меня, как и седьмой отдел беспокоили провалы. Я не мог сразу вспомнить все. Проклятые пилюли Темных Небес — вернее их побочный эффект, как-то избирательно постирали многие важные фрагменты из памяти.

— На, это тебе.

Я вышел из задумчивости, и рассеянно взял из рук Тохи книгу. Совсем новую только с печати. Замечательно пахнувшую новой книгой. Запах детства. Из сельской библиотеки.

— Что это?

— Книга скаутера, который побывал на оккупированных территориях. Дважды удачный поход. В Америку и в Европу. Только что издали ограниченным тиражом. Снова начали печатать книги, представляешь! Хоть и не художественные. Документалистику.

Я раскрыл том с простой черной обложкой и названием на латинском «Alter Pars» без иллюстрации и пролистал. Почти в каждой главе были пустые абзацы. С точками. Я услышал у стены внезапный кашель. Ах, да.

Офицер осмотрел том. Пролистал с профессиональной скоростью все книгу. Понюхал, страницы словно гончая след, потряс. Кивнул и вернул мне.

Антон наблюдал за этим действием. Я на его вопросительный взгляд пожал плечами, мол ничего поделать нельзя. «Рулс», как говорят англичане.

— О чем там? — спросил я затем, чтобы загладить неловкий момент.

— Очень интересные заметки одного разведчика.

— Он жив?

— Пропал после третьей ходки. Цензура седьмого отдела тут хорошо поработала, но ты меня знаешь, там много можно между строк читать. И угадывать недосказанное. Интересно очень. Оказывается, и в оккупированной зоне живут люди. Выживают вернее. Там странное творится.

— А можно мне?

Мы одновременно уставились на Цветок Смерти, которая сперва наблюдала и не вмешивалась в этот диалог, пока не задала этот вопрос.

— Конечно, — я с готовностью вручил ей книгу, обрадованный ее интересом. — Почитай, ты, сначала. Я завтра зайду, заберу.

Черт! Почему я виню себя в их смерти?

Света перегнулась через кровать, раскрыла своей шкафчик и положила книгу туда. Рядом с нефритовым цилиндром.

— Покажи.

Антон почти взмолился. Ошеломленный. Света протянула цилиндр.

— Вот это да! — промямлил Антон, восхищенно поглаживая невероятно гладкий полированный до безумия, цилиндр. — Где ты такую красоту отхватила?

Света бросила вопросительный взгляд на офицера. Тот кашлянул в кулак и покачал головой.

— Можешь не говорить, и так понятно, — сказал Тоха, словно спиной видел жест офицера. — Вааще, вещь! У меня золотой только. Хочешь поменяемся?

— Фиг тебе, это подарок, — сказал я с раздражением, бесцеремонно отбирая цилиндр и возвращая девушке. Тебя там не было, Хохмач!

— Да шучу, я, — с легкой обидой сказал, Тоха. И тут же принялся снова рассказывать очередную прикольную историю. Неисправимый хохмач. Интересно какую шутку он придумал бы окажись на оккупированных пришельцами территориях? И это их странное название — эксклудеры — из «религии» Темных Небес. Как бы он это прокомментировал? «Тю-ю! Да у меня в школе этих эксклудеров, полкласса было. Никто жвачку не давал и подлянки делал соседу. А наш завуч — химичка Наталья Федоровна, точно эксклудершей была! Тварь инопланетная, трояк мне на выпускных поставила. Нашел чем удивить.» …

Тем же вечером мне нанес визит Гарвис. Австралиец был весел как никогда. Хотя его грустные на вид глаза и брови домиком, как-то не могли выдать совсем уж правильно эту эмоцию. Даже навеселе он казался грустным. Как печальный персонаж итальянского кукольного театра. Я дал ему пива из холодильника. Сам я не пил, но для гостей держал там пару бутылок всегда. Японцы любят пиво. Гарвис тоже нет-нет пил пиво. Хотя он и был бывшей феей, запрет на алкоголь действует только для фей, вылетающих на задания.

Он упал на мой диван и с готовностью присосался к горлышку бутылки.

— Я участвую в операции тоже, — сообщил он, сделав громадный глоток.

— Бред, — прокомментировал я его слова, — ты не скаут мастер. И вряд ли научишься уже. Старый для обучения. Меня вот Торигава отшил. До сих пор когда ночью вспоминаю, одеяло на голову натягиваю.

— Почему? Удивился Гарвис.

— Потому что у меня скрытая звездная болезнь, оказывается. С чего это я должен быть успешным скаутером? Я случайный человек, который выпил эти проклятые таблетки, поверив под конец одному странному псведопришельцу. Ты бы мог также валить титанов, выпей их ты.

Он снова приложился к бутылке и не отнимая ее от губ покачал головой, укоризненно покачивая указательным пальцем правой руки в мою сторону, опровергая мое утверждение:

— Ты не прав на счет скаутеров. У себя в Австралии я обучался этому. У нас профиль истребителя Великанов включает также курс выживания на территории противника. Но не в этом дело. Я буду на субмарине. И буду участвовать в отвлекающем маневре также.

Я помрачнел от нехорошего предчувствия. Опять самоубийцы. Гарвис сам нарывался на смертельное задание. Жить надоело? У него же жена и дети в Австралии, насколько я знаю.

— Зачем тебе это? И что ты там можешь сделать?

— Тоже что и раньше делал, атаковать великанов. Эксклудеры пошлют их множество, если мы прорвем фронт в нескольких местах. Нужно будет отвлекать их от нашей подлодки, что будет поднимать модуль с двух км.

Я оживился.

— Тогда им нужен я! Я точно не дам тварям прорваться. Я теперь могу очень быстро сердце находить. Двоих за раз ухайдокаю. На одном баке.

Он покачал головой:

— Тебе нельзя. Ты источник информации. Бесценной.

— У вас же потери будут страшные. Я поговорю с Хироши.

— «Бесполезняк». Ты останешься. Это решено на высшем уровне. И потом у нас новые методы. Экспериментальные. Твои данные очень помогают. Я не имею право об этом говорить, но возможно есть обнадеживающий метод. Такой же эффективный, как если бы ты был с нами.

Он опять приложился к бутылке. «Безполезняк» — опять наши слова на вооружение взял. Чудак, наверное, думает, что это нормальный литературный русский язык. Надо же, проклятая секретность! Мои же данные скрывают от меня же? Вернее, наработки на основе их. У седьмого отдела, запущенная паранойя.

Поговорив еще полчаса о всяких посторонних вещах, он собрался уходить. Я проводил его до двери, открыл. Снаружи как всегда стояла охрана из морпехов. Уже с двумя собаками. Черными немецкими овчарками. Здоровыми словно мутанты. Где они таких вообще взяли? Овчарки почему-то начали гавкать куда-то в темноту, как только я вышел на порог и пропустил мимо себя Гарвиса. Морпехи переглянулись и сняли М4 с предохранителей. Гарвис потянул из наплечной кобуры блестящий от никеля французский револьвер — питон 357 и словно ковбой из вестерна нацелил его туда, куда лаяли наши овчарки. Из темноты сумерек вынырнул другой морпех и поднял ладонь. Делая знак что все в порядке. Морпехи с нашей стороны опустили оружие, расслабившись. Дальше действие развивалось как в замедленном кино. Гарвис опустил оружие вместе со всеми. Но собаки! Они не перестали лаять! И лаяли они на этого морпеха. Спокойно и уверно двигающегося в нашу сторону. В черных перчатках без пальцев, сжимавшего ФАМАК — бельгийское укороченное штурмовое ружье. Это длилось какую-то секунду не больше. Он открыл огонь сразу, как мы расслабились. Я словил несколько пуль, с тупым всхлипом вонзившихся в мое тело на уровне живота, разрывая внутренности обжигающей болью. Гарвис толкнул меня вбок и падая со мной выстрелил из своего «громобоя», попав в бронежилет морпеха и отбросив его на спину. Револьвер в темноте полыхнул огнем, осветив на секунду крыльцо желто-красным пламенем. Один из морпехов упал срезанный очередью, разделив ее пополам со мной, второй успел прыгнуть вперед с лестницы и перекатившись через голову всадил пули в своего же, спешно поднимающегося после выстрела Гарвиса, «товарища». Я тупо ударился об землю, отозвавшееся болью тело, уже не слушалось. Голова болталась, как у куклы. Я словно ушел из своего тела и наблюдал это действие — совершенно неожиданное и непонятное — со стороны. Очередной ливень воспоминаний хлынул в этот же момент в голову. Это подлые отрывки прошлого вылезали только под сильным стрессом. И никак по-другому. Это было настолько важно, что я заставил шевелиться свои окровавленные губы. Шепотом, почти на грани слышимости.

— Гарвис-с! Гарвис-с!

— Врача! Скорую! Вертолет! — орал благим матом Гарвис на морпеха. И как назло не слушал меня в этот момент. Уперев свою тяжелую ладонь мне на грудь, пытаясь заткнуть фонтанирующие дырки в моем животе.

— Гарвис! — прохрипел я чуть громче. Он соизволил наконец повернуться.

— Все будет ок, Адам! Держись! Не засыпай! Сейчас будет скорая! Сейчас! Только не засыпай. Не смей засыпать!

— Плевать на скорую! — прохрипел я. — Слушай, это важно. Хеландер. Это — Хеландер.

Он склонился совсем близко к моему лицу, удивленный:

— Какой еще Хеландер?

— Космовеганы. Хеландер. Он тоже эмиссар!

Я почти окунулся в тьму. Остался только самый краешек пропасти. Я неимоверным усилиями боролся с тьмой, куда так хотел окунуться мой мозг. Вверху было звездное ночное небо. Такое яркое, словно только что нарисованное на холсте сумасшедшим голландцем Ван-Гогом.

— Хеландер — эмиссар! Это его работа. И Аурелия он тоже убил. Я вспомнил его. Гад!

— Эмиссар инклудеров? Зачем ему тогда убивать?

— Какого… Дебил, он эмиссар эксклудеров… Его тоже послали. К ним тоже в руки эмбрионы попали с базы Темных Небес. Метод пролета… тоже «своего» … Арестуйте его! Убейт… еще… мало времени… зарядка — я говорил урывками неспособный уже связно сложить фразы.

Через секунду все же окунулся в черную тьму на грани смерти…

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ: ОПЕРАЦИЯ «ГОЛОВА ГОРГОНЫ»

(Земля за год до апокалипсиса)

— Как тебя зовут?

— Темные Небеса.

…

Резко перегнувшись через сидение и колени, сидящего справа «пришельца», Адам успел взять ситуацию под контроль:

— Не слушайте его, он — шутит. Марк Аурелиевич его зовут. Эйлин Марк Аурелиевич.

Полицейский удивился редкому имени:

— Ну и имя. Еврейское что ли?

— Ну да, он из горных евреев. С Кавказа.

— Тю-ю, а я думал они все оттуда в Израиль «чухнули».

— Не все, — заверил Адам, с как можно более искренним выражением лица.

— Ладно. Езжайте. А ты, пацан не шути с полицией больше.

Адам с облегчением завел фуру и вырулил на трассу.

— Ты что, дурак?! Тебе мало от ментов досталось? — спросил он строго, почти закричав.

На лице Аурелия появилось мучительное выражение. Фактически он покраснел, словно ему было очень стыдно.

— Я не могу, — выдавил он с выдохом долго задерживаемого воздуха.

— Чего не можешь? Глупости не говорить?

Адам дал от злости газ и опасно обогнал белую легковушку. Водитель жигули протестующе посигналил ему во след.

— Я не могу врать.

«Опять эти, якобы инопланетные штучки,» — подумал Адам. — «Заколебал уже!»

— Объяснись! — потребовал он вслух.

— Я не могу врать. Генетически не могу. У меня в мозгу предохранители для этого. И не отвечать на вопросы не могу. Если задают, то я должен честно ответить правду. Те, кто меня послал на Землю, так предохранялись от моего возможного невыполнения миссии. Ну что бы я не соврал на счет вторжения. Даже если меня будут убивать. У меня сильная аутоиммунная реакция начинается, когда я — вру. Может даже убить меня.

Адам крутил баранку, слегка ошарашенный этим сообщением:

«Это же надо сделать человеку особую лоботомию, препятствующую вранью. Вот бы политикам ее сделать. Хотя может отмазки. Внушил себе эту хрень.»

— Твои покровители или как их там — идиоты! Сплошные. На Земле нужно врать. Особенно если дело касается бизнеса. Небольшое вранье, преувеличение. Иногда даже жизнь зависит от этого. Особенно если живешь в России.

— Ты проецируешь на них человеческую логику, Адам. Они не люди.

— Но ты-то мог им спросить: вы, чего делаете, гады?!

— Не мог. Я не выбирал эту судьбу. Я — посланец. Я с ними даже не разговаривал вживую никогда. И не имеют тут значения мои желания.

Адам только покачал головой думая:

«Это же надо! Неудивительно что он ничего не смог поделать. Лишить человека возможности врать в нашей стране — все равно что выпустить без одежды на улицу.»

— Знаешь. Я начинаю тебе верить.

— Правда?

Голос Аурелия был полон энтузиазма. Впервые кто-то принял его всерьез. Вспаренный духом он даже перестал горбатиться. Но Адам, тут же, безжалостно сбил его, словно ПЗРК — вертолет:

— Нет. Я имел в виду, что вправду верю, что ты веришь в эту хрень. Я не «поехал» вместе с тобой, если ты это подумал. Хотя до Москвы, я с тобой чокнусь похоже тоже.

Аурелий тут же помрачнел. Погаснув, как свеча на ветру.

— Значит, ты с самого начала пытался говорить правду? И в психушке? — спросил Адам, немного пристыженный такой реакцией своего спутника. Субъект вызывал у него непонятную жалость. Причины, которой он не мог обнаружить. «Какого черта, я вожусь с ним вообще!»

— Да. Я не могу по-другому.

— И как ты ушел? Тебя же не выпустили бы с такими ответами на вопросы из дурдома. Нереально. Твои хозяева — тупые бараны. Они сделали все так, чтобы ты попал в заколдованный круг. Чтобы выйти из психушки надо соврать. Ты врать не можешь, следовательно, вечность останешься там. Офигеть! Просто офигеть! И это раса совершающая межзвездные полеты!

— Я сбежал. Вообще двенадцать раз сбегал. Иногда месяц два держался. Вот на этот раз удачно. Уже третий месяц. Не поймали.

Адам представил адскую жизнь человека, который должен прятаться и при этом не может не говорить правду и не отвечать на вопросы, любого встречного!

«Джеймс Бонд — провалил бы такое задание на раз. Просто сосунок по сравнению с ним,» — думал Адам, искоса поглядывая на «пришельца».

— Поймали тебя опять. Забыл, что я тебя от ментов отмазал? Так что рекорда нет. А бабушка Люба что? Ничего не спрашивала?

— Спрашивала.

— И что?

Аурелий снова поник, не ответив. Замолк.

— Ладно, кончай раскисать. У тебя еще впереди самое трудное задание в твоей жизни. Межзвездный перелет просто ерунда по сравнению с ним.

— Какое, Адам?

— Убедить меня, что ты прилетел с Альфа Центавра.

— Я не с Альфа Центавра прилетел.

— Неважно. Хоть с Антареса. Уже сказал, убеди меня, что ты говоришь правду. А иначе я сам отведу тебя к доктору по мозгам…

(Япония. После вторжения)

Штаб центра противодействия на глубине почти полукилометра был забит под завязку. Люди сидели не только вокруг стола, но и расселись вдоль стены. Военные, высокопоставленные грибы в белых рубашках и черных костюмах. Премьер-министры Японии и Австралии. Ученые в цветных костюмах или белых халатах. Несколько проекторов проецировали видео и слайды презентации на экранах стен. Однако сейчас у стены на которой виднелась заставка, только что окончившейся презентации, в виде головы медузы Горгоны, стоял Мурата — блестящий аналитик седьмого отдела. Мурата отвечал на вопросы собравшихся. Слегка хмурясь от иногда очень неприятных вопросов. Слишком требовательных. От него требовали какого-то оракульского дара, а не анализа! Правда высказать эту мысль при столь высокопоставленной публике, он не посмел. «Адам, наверное, сказал бы им в лицо,» — подумал он, пробегая взглядом по публике из таких разных лиц — сплошной винегрету рас и народов. «Больше на Земле уже не будет войн между людьми. Инопланетяне преподали урок, возможно самый последний в истории человечества» «Или будут?» Мурата не успел додумать мысль, на него обрушили новый поток вопросов:

— Что случилось с эмиссаром? Как он погиб?

— К сожалению, Предатор не успел об этом сказать. Его память об этих событиях восстановилась только частично.

— Какого черта его не охраняли нормально? Это безумие какое-то? Зачем вообще выпустили на поверхность?

— Это не в моей компетенции было решать.

— Инфильтранта пришельцев еще не обнаружили?

— Нет. Хеландер покинул Японию. У них заранее был заготовлен самолет. Без радаров и связи, мы не может быстро отследить их. Визуальные средства наблюдения, сами понимаете, ночью бессмысленны. Он каким-то неизвестным образом воздействовал на одного из морских пехотинцев.

— Гипноз?

— Если и да, то нам неизвестный. Военный мертв.

— Уверены, что он покинул Японию?

Мурата пожал плечами.

— Не тряситесь, отвечайте вербально, аналитик, — сказал неприятный и строгий голос одного из грибов.

— Нет. Не уверен.

— Вы арестовали всех космовеганов?

Мурата не успел ответить. Присутствующие начали шуметь.

— Их всех надо выслать, на материк. К чертовой бабушке!

— Глупости. Ими просто манипулировали.

— Они — коллаборанты. Это необходимо.

— Это несколько миллионов человек. Перестаньте транслировать эту глупость. Они не колларборанты.

— Они дискредитированы!

— Ни черта, не дискредитированы! Операция секретная. Об эмиссаре никто не знает. Ни о его партнере в коме. Эти твари проводят свои митинги дальше. Как ни в чем не бывало…

— Прекратите все!

Мурата удивился крику Хирошу. Такого разозленного он его никогда не видел. Хироши вышел из-за стола и указал аналитику на свой стул со словами:

— Садитесь. Вы достаточно сделали на сегодня.

Хироши тут же начал говорить, не дав никому раскрыть рта. Даже премьерам с военными:

— Господа, перестанем для начала заниматься посыпанием головы пеплом. У нас впереди самое дерзкое и рискованное дело за последние пять лет. Основная и резервная специальные субмарины преодолели Гибралтар. Самый опасный участок — Дарданеллы — вход в Черное Море. Маленькая глубина критична, их могут обнаружить. Поэтому они идут с интервалом в две сотни километров. Отвлекающая миссия нанесет удар со стороны персидского залива. Две сотни истребителей. Три Ту95 и шесть Б52. Их поддержит Пятый ударный подводный флот, вплоть до вклинения до самого Адена. Будет имитация подъема со дна персидского залива муляжа модуля. И мощный десант для якобы силового прикрытия. Мы не знаем, что узнал Хеландер. Поэтому будут предприняты определенные меры прикрытия. Одновременно будет высажены группы скаутеров со стороны Южной Европы, Средней Азии и Кавказа.

— Как вы преодолейте Красный Туман?

— Красный Туман имеет обширные прорехи в своей протяженности. Это менее серьезная проблема, чем «большая пушка» пришельцев.

— Они пять лет не применяют «большую пушку», почему вы решили, что ее применят теперь?

— Информация от эмиссара. Перед потерей сознания, Предатор успел сказать, несколько малосвязанных слов, но наши аналитики догадались, о чем речь. Большая пушка корабля пришельцев требует какой-то особой энергетической зарядки, возможно наработки большого количества антиматерии, и это занимает несколько лет. У нас мало времени. Третья стадия вторжения может скоро повториться.

Публика замолкла. Третью стадию все помнили и знали насколько она ужасна.

— По ком они ударят? По Япониии или Австралии? — спросил премьер последней.

Железный старик Хироши был спокоен, отвечая на вопрос, словно это не касалось конца всего для человечества:

— Возможно по обоим странам.

— Будет опять «сплит»? — продолжил спрашивать премьер.

— Возможно. Я надеюсь, что будет.

— Надеетесь? Вы с ума сошли! Почему?

— Сплит — разделение корабля пришельцев — нам на руку, это предупредит нас, что большие пушки готовы. Мы можем им помешать срочным запуском нашего проекта супер-спартан. Мы не так уязвимы, как в начале это проклятой войны. Они выжгут что смогут на поверхности, но под землю или под воду им не попасть. Примерно девяносто процентов людей в убежищах и подземных центрах выживут.

— Но преждевременная атака ядерным оружием на орбите

не даст нам гарантию уничтожения кораблей потом. Мы распылим силы.

— Это необходимо. Если большие пушки войдут в дело, у нас все равно не будет выбора. Проблемы надо решать по мере поступления…

(Персидский залив. Операция «Голова Горгоны»)

Ее звали Далила. До вторжения пришельцев на Землю, она была обычным пилотом ВВС Израиля. Тридцатилетним пилотом, не считавшейся особо способным или умным. Слишком маленькая девушка, смуглая с черной косой волос, она всегда привлекала внимание лишь темными красивыми глазами, когда стояла в строю из мужчин. На этих глазах почти все задерживали взгляд. «Далила с Далилой», называли ее в шутку товарищи, намекая на телеуправляемую бомбу, с таким же названием, которую подвешивали к старому доброму Ф16. Одному из самых лучших и надежных реактивных самолетов, созданных когда-либо в США. Во время вторжения она была единственной из выживших пилотов ЦАХАЛА. Дроны уничтожили их во время атаки, догоняя и ударом корпуса раскалывая самолеты пополам. Причем нарочно ударяя в фонарь, чтобы лишить пилота шансов катапультироваться и выжить. Увернуться было почти невозможно. Но она увернулась. Дважды! Что изменилось в ней, в этот момент сделав суперпилотом. С дьявольской способностью к выживанию в воздушном бою. Дроны не управлялись живыми пилотами, перегрузки с которыми они разворачивались в воздухе, далеко превосходили возможности человеческого организма. Да и сами дроны не использовали реактивную тягу или плоскости, чтобы летать. Там было что-то другое, чужое и непонятное нашим ученым. В тот раз это был день ее персонального ужаса. И он часто снился ей. Они летели над средиземным морем тогда. Большой рой — пятьдесят истребителей-бомбардировщиков. Когда появились они. Белые пилюли. Колеса. Мгновенно увеличивающиеся. Невидимые на радарах. А потом была только бойня. Тупая, скоротечная бойня. Вовсе не бой. Бой был только сейчас.

Второго пилота, вернее стрелка, потому что реактивные истребители уже были не такими как раньше, звали — Али. Обычно распространенное арабское имя. Он был пилотом египетских ВВС. Горбоносый и кучерявый, такой же смуглый, как и Далила. Похожий на нее словно родня. И летал в свое время на точно таком же самолете. И точно также у него тоже был день своего персонального ужаса. Правда этот день случился чуть позже, когда пришельцы включили свое необычное поле — ЭМ поле или поле Зет, как его называли. Которое жгло любую электронику и даже электрические девайсы. Их самолеты просто попадали с неба. Али катапультировался. Но большинство врезалось в скалы, между которыми они летели, перегоняя самолеты на низкой высоте к новому месту дислокации.

На базе их пару называли: Брат и Сестра. Это был их позывной и клички на базе одновременно. Оба горбоносые и смуглые, они походили друг на друга.

Самолет Брата и Сестры был теперь все тот же старина Ф16, правда выглядел он несколько отлично. Был похож на какой-то фантастический дестроер из комикса про дизельпанк. Где сам реактивный самолет использовался больше как рама, на базе которой сделали нелепое на вид оружие. Ни электроники, ни управляемых боеприпасов. Ни пилонов для сайдвиндеров, ни радара, ничего этого не было. Вместо острого колпака-носа, под которым обычно и прячется радар, у этого подвида фантомов, торчали сплошные стволы автоматических пушек. Плюс два большущих барабана с сотней сверхзвуковых, неуправляемых ракет. Плюс пушки стрелка. Стрелок сидел сзади в прозрачной вращающей полусфере, как во времена Второй Мировой, и мог вести огонь на все триста шестьдесят градусов. Он также мог стрелять и вниз — под самолет. Без этого дрон пришельцев мог совершить невероятный для человека маневр и ударить снизу. Вся полезная нагрузка этого самолета состояла из снарядов для автоматических пушек. Вольфрамовые сердечники который без труда пробивали дроны, хотя попасть в них было крайне сложно. Этот недостаток и должен был устранятся крайне высокой плотностью огня. Дрону просто некуда был деться при такой скорострельности и количестве пушек. Брат и Сестра уже сбили с десяток дронов, которым пришельцы несколько раз пытались приблизится к Японии. Уже знакомые с их манерой и средствами ведения огня, переделанные дестроеры даже ночью успешно отбивали атаки, снабженные очень мощными ксеноновыми прожекторами, которые даже Зет поле не сжигало.

Участвовать в операции Голова Горгоны, они сами не вызывались. Им просто пришел приказ, и они погрузили свою машину на специальную подводную лодку. Благо опыт постройки подводных авианосцев был у Японии еще в войну с США. Хотя нынешние конечно отличались существенно. Реакторы холодного синтеза, в качестве двигателей и размеры, сравнимые с надводными авианосцами. Настоящие подводные монстры. Вместе с пятым подводным авианесущим флотом объединенной Земли они отплыли в сторону персидского залива. Затем совершив двухнедельных вояж под водой, практически на предельной глубине подошли к Ормузскому проливу. Связь с основной базой и другими подводными лодками поддерживалась через систему так называемого подводного акустического телеграфа. Сокращенно — ПАТ. Подводные точки-ретрансляторы по всем океанам, передавали сигнал связи от «столба» к «столбу» используя акустически волны, скорость распространения которых в воде значительно превосходит скорость звука в воздухе. Любая субмарина Земли могла из любой точки мирового океана, оказавшись в радиусе действия одного из ретрансляторов, передать сообщение или получить приказ. Это оригинальная подводная сотовая акустическая связь была идеей японцев и уже через год после первой волны, она была введена в действие вокруг территориальных вод Японии и Австралии. Наверняка удивляя пришельцев, которые не могли похоже понять, почему блокированная ими полностью связь все же существует, и земляне отлично синхронизируют свои атаки даже находясь в другом полушарии. Если пришельцы знали, что их ждет такой геморрой с японцами, они наверняка ударили бы по Токио в первую очередь. Мало того, эта связь маскировала сообщения под звуки обитателей моря, используя ультразвуковой диапазон китов и дельфинов. Понять, что-то со своей чуждой человеку логикой, пришельцы едва ли могли. Благодаря этому атака «Головы Горгоны» была отлично синхронизирована. Она даже учитывала поправку времени распространения сигнала, из-за разной плотности воды в мировом океане.

Ровно в шесть часов пятьдесят минут по местному часовому поясу, пятый подводный флот ОЗ — Объединенной Земли, всплыл в десяти милях от побережья ОАЭ и выпустил свои воздушные дестроеры. Атака началась. Словно рой пчел самолеты гудя реактивными движками вклинились на территорию, контролируемую пришельцами. Все внимание пришельцев нужно было отвлечь от прохождения субмаринам пролива Дарданеллы у берегов бывшей Турции. Малая глубина пролива, могла привести к фатальным последствиям — обнаружению лодки воздушной разведкой эксклудеров.

— Враг на пять часов, сестра! — Али закричал в свою переговорную трубку, возбужденный как никогда. Такого количества дронов за раз он никогда не видел. Не меньше нескольких сотен.

— Вижу, брат. Следи за Ястребом.

— Слежу, слежу, Сестра. Нет ракеты пока

Безжизненный, «съеденный» красным туманом лунный пейзаж пустыни убегал под дном истребителей. Раскаленное марево поднималось от почвы. А вдали виднелись здания Дубая. Отлично сохранившиеся, что с такого расстояни казалось город совсем и не мертв. И что стоит только подлететь поближе и можно будет рассмотреть строительные краны и индийских рабочих снующих туда и сюда по каркасу возводимого очередного небоскреба. Дроны пришельцев между тем приближались, нырнув с суборбитальной орбиты, где несли свои патрули. Смахивало это, как будто кто-то гигантских размеров, рассыпал свои пилюли, и они падали вниз кучей раскаленных до бела кругляшек.

Дроны шли на гиперзвуке. Они наверняка могли лететь еще быстрее, но сопротивление воздуха и чудовищный нагрев обшивки из-за трения о воздух, не давал им реализовать свой скоростной потенциал полностью. Тот что они могли реализовать в космосе, где нет сопротивления среды. Причем чем ниже они спускались, тем плотнее становилась атмосфера и уже простые и неизменные законы физики заставляли их снижать скорость. Летать у земли можно только на двух-трех махах максимум, иначе нагрев разрушит любой металл за короткое время.

— Сестра! Ястреб пустил ракету.

— Вижу, Брат. Разбиваем звено.

Дроны были уже на расстоянии в километры. Звено истребителей начало распадаться. Часть сбросила скорость часть ушла вперед, заставляя дроны растянуть свой фронт, лишая их возможности врезаться в кучу истребителей, как это было на начальных этапах войны. Наученные горьким опытом, пилоты Земли, рутинно выполняли маневры, которые конечно же не могли их спасти, но которые давали им шанс нанести врагу максимально возможные в их ситуации потери. Ведь они фактически были наживкой. Уже запланированными жертвами на алтарь свободы и жизни землян. И то, что они сами это отлично понимали, делало это еще более ужасным и безнадежным со стороны. Причем никто из них не знал, ни об эмиссаре, ни о надежде, что это давало. Они понимали только, что это для чего-то нужно. А риск утечки не позволял командованию посвящать рядовой состав, который вполне мог, теоретически, попасть в плен к врагу, в такие тайны.

— Брат, я подставлю им хвост. Ты готов?

— Да, Сестра. Готов. Сделаем как на Филиппинах? Думаешь получится второй раз?

— Уверена. Приготовься. Фантазии у них совсем нет. В этом я уже убедилась.

Машина Брата и Сестры внезапно ухнула на крыло, к самой земле. И продолжила полет буквально летя в десяти метрах над поверхностью. Один из дронов ведомый своим биокомпом отделился от основной группы и погнался за ними, планируя атаковать их сверху в хвост.

— Вот и славно, — радостно завопил Али и бросился к нижней турели. В точно рассчитанный момент, Сестра сделала полубочку и сбросила скорость до почти критической, рискуя рухнуть вниз из-за снижения подъемной силы крыла. Дрон оказался точно над ними, переместившись с невероятной для внимания человека скоростью. Однако ловушка уже сработала. Уйти от огня он просто не мог уже. Али нажал на гашетки всего своего хозяйства под самолетом и автоматические пушки буквально изрешетили дрон. Который, подскочив от ударов многочисленных снарядов, рухнул влево на землю и словно медный тазик покатился по пустыне, испуская белесый дым из своего чрева, поднимая тучи песка.

— Ха-ха! Есть, есть! Вот вам! Вот вам! Это не Синай, твари! Молодец, сестра! Молодец!

— Следи за Ястребом, Брат, — сдержанно сказала Сестра в переговорную трубку, слыша и так, возбужденные слишком громкие крики Али. По характеру они были полной противоположностью друг к другу. Сдержанная молчаливая Сестра и болтливый неуемный Брат.

Необычный воздушный бой, между тем, продолжался. Несмотря на ежеминутные потери, истребители держали противника, навязывая ими все новую и новую тактику боя, не давая компьютерным мозгам рассчитывать все возможные варианты боя. Путая и смешивая их планы.

Брат и Сестра сбили еще один дрон, потом еще. В какой-то эйфории от первоначальной удачи, они словно поймали свою волну. Когда некоторые падали, рассеченные дроном не сбив даже одного, они сбили уже несколько.

— Сестра, желтая ракета, желтая ракета! Уходи за Ястребом.

Ястреб был командиром их основного звена и одним из лучших пилотов. Вернее, два лучших пилота. Глен Чопки и Тод Макмиллан. Оба ветераны из ВВС США и во время вторжения были уже на пенсии. Они находились в туристическом турне по Австралии, что вероятнее всего и спасло им жизнь. ВВС и ВМС США был уничтожен пришельцами особенно тщательно.

Ястреб повел остатки атакующей эскадрильи к столице ОАЭ.

— Сестра, он нас к Дубаю ведет. Там же эти мутанты! Близко к земле не полетаешь.

— Всегда там хотела побывать.

— Что?

— Я говорю, всегда хотела там побывать. Как гражданка Израиля, я не могла посещать страны залива.

Али захихикал. Несмотря на опасность ситуации. Отстрелялся налево, задев и отогнав дрон, пытавшийся их обогнать и врезаться спереди.

— Вот сейчас и побываешь, Сестра. Хи-хи!

— Да уж. Лучше так, чем совсем…

Операция: «Голова Горгоны» продолжала развиваться по плану. Дроны пришельцев способные на короткое время нырять на небольшие глубины не могли, отвлеченные воздушным боем, помешать подводной эскадре пройти Ормузский пролив. Глубина которого не многим более двух сотен метров. А ширина в самом узком месте пятьдесят четыре километра. На скорости в тридцать узлов, подводные монстры фронтом проскочили пролив прижимаясь к самому дну, рассчитывая пройти незаметно для врага. Напрасно. Когда пролив был почти пройдет и лодки начали уходить на большую глубину, часть дронов, атакующих группу дестроеров рванула на всех парах к их местоположению. Дроны успели перехватить идущий в арьергарде «Исузуми», ангары которого были пусты, и начали кромсать его ныряя с разгона на глубину в сотню метров. Исузуми выпустил все свои дестроеры для миссии и был почти беззащитен под водой. К тому же дестроеры нельзя было выпустить из подводного положения. На такое были способны только немногие подводные авианосцы последнего поколения. Несколько раз он подрывал рядом с собой мины, пытаясь вслепую подловить дроны, которые даже под водой развивали ошеломительную для такой среды скорость. От отчаяния командир Исузуми принял решение всплыть и дать бой зенитными орудиями, которыми его корабль был напичкан по самое не могу. Но маневр запоздал. Уже совсем ближе к поверхности дроны раскололи всплывающую субмарину практически надвое. И даже его проектная супер живучесть и непотопляемые отсеки не могли выдержать такого.

Через систему ПАТ, новость о гибели Исузуми ушла в центр управления. И через двадцать две минуты, начальник объеденного штаба и планирования операции снял фигурку Исузуми с карты персидского залива. Более половины дестроеров и один авианосец. Битву они похоже проигрывали, даже не успев как следует начать. Но беспокойство вызывало не это. Эту битвы и вели, чтобы проиграть. Главное происходило совсем в другом месте. И пришельцы не должны были понять, где. Ничто остальное не имело сейчас значение…

 

ГЛАВА ПЯТАЯ: ИНТЕРВЬЮ С ПРИШЕЛЬЦЕМ ДВА

(Земля за год до апокалипсиса)

Пришелец Аурелий сидел на обочине трассы, уставившись в сторону заходящего Солнца. Вид был ошеломительно красивый. Осенний лес уходящий вниз к большому озеру. И красное заходящее Солнце, почти касающееся верхушек деревьев. Ожившая картина Шишкина.

Адам молча наблюдал за своим нежданным спутником и гостем. Эти странные паузы становились все чаще. Аурелии усыхал на глазах. Вот и теперь, он уставился куда-то вдаль уйдя в свои сумасшедшие мысли о вторжении.

— Ну? Закончил свои думки, пришелец? — спросил Адам наконец.

— Можешь сесть? — спросил Аурелий кивнув на траву рядом. — Красиво очень.

— Не нужно на земле сидеть. Здесь могут быть клещи.

Адам принес плед из КамАЗа и постелил. Сел рядом. Изредка по трассе проезжали машины. Один, коллега на фуре, посигналил, думая, что им нужна помощь, на Адам успокоительно махнул водиле рукой: «мол, езжай, у нас все в порядке».

— Ну, — сказал он, когда прошло несколько минут в молчании, — так и будем смотреть вдаль? Романтично, чертовски. Я понимаю. Но польза в чем?

— Неужели ты не понимаешь, Адам. Ты же инклудер! Я теперь убедился. Этого всего скоро не будет! Все уничтожат. Превратят эту красоту в ничто. Только биомеханические твари будут расхаживать и жрать всю органику. Планета опустеет за пол-столетия.

Адам вздохнул.

— Ну расскажи тогда, как это произойдет. С подробностями. А я найду логические дыры в твоем рассказе. Подловлю тебя, и ты наконец вылечишься от этих навязчивых идей. Хотя надо признать на видео твоя речь звучала. Словно ты репетировал ее.

Аурелий утвердительно кивнул и сказал:

— Я ее на корабле тысячу раз репетировал. Это и должно звучат. На латинском, английском, французском, немецком.

— А на русском?

— По данным зонда, в России, люди облеченные властью, чаще пользовались французским языком. Не было нужды учить лишний. Русский я выучил уже здесь. Потом уже перевел и на современный русский тоже.

— Ну давай тогда. Вперед. Расскажи еще. Может легче станет.

— Сначала будет корабль на орбите. Возможно два. Вряд ли они пришлют больше двух. Они слишком нужны им для войны с Темными Небесами. Но на вас хватит и одного. Черный двойной ромб. Длинной в многие километры, однажды выйдет на орбиту. Его можно будет спокойно разглядеть в бинокль. На Земле начнется паника. А правительства земных страну объявят тревогу. Все войска будет подняты по красной тревоге. Все корабли, самолеты, танки, артиллерия — вся военная мощь Земли будет сосредоточена и подготовлена для возможной агрессии. Одновременно будут предприняты усилия для контакта с кораблем. Это будет вашей первой глупостью. Еще можно будет что-то сделать, до того, как пришельцы включат Зэт поле и не пожгут всю электронику на Земле. Можно будет атаковать, немедленно все чем есть. Пусть наспех, но нанести хоть какой урон. Не дать удачно высадиться. Но этого не будет. Они высадятся. Я знаю. Люди очень медлительны и нерешительны в таких вещах. Сомнения будут съедать правительства и ученых. А потом поле включится. Все оружие, все компы, все электричество, транспорт, заводы — все остановится. А к этому никто не будет готов. Начнется хаос. И Хаос начнет пожирать Землю. Наиболее опасные участки эксклудеры будут уничтожать сами. Специальными дронами. Они похожи на большие колеса и летают, используя незнакомый у вас способ передвижения — поляризацию гравитации. У корабля есть возможность нанести и удар антиматерией, но ресурсы для него у них ограничены. Скорее всего они уничтожат ими большие города. Нью-Йорк, Париж, Лондон, Москва… На остальных их не хватит. Ресурсы такого корабля ограничены — он, к примеру, не может через пол-галактики тащить достаточное количество расщепляющего вещества. Да и не пользуются они особо этим оружием. В космосе ядерное оружие — это пшик.

— Почему это? — прервал Адам.

— Потому что нет воздуха, воды, земли чтобы создать мощную ударную волну. Только излучение, от распадающегося вещества. Корпус боевых кораблей вполне спасает от кило тонных ударов ЯО вблизи. Поэтому его не таскают с собой. Ведь неизвестно с кем столкнешься в космосе. Противник может и эксклудерам не по зубам оказаться. Наиболее эффективны рентгеновские лазеры и лучи антиматерии. Ужасное оружие, но для его активации нужно долго готовится. Специальный реактор накапливает в большой магнитной ловушке антиматерию. Нарабатывает ее. Годами. Как только достаточно будет накоплено, оно обрушится на ваши города. И чтобы было наверняка, они после первого раза, будут его несколько лет накапливать снова. Нарабатывать. Лучи на вас обрушать во время третьей стадии. Первая стадия будет «Зэт» поле и дроны сеющие хаос. Вторая стадия — пауза — которая покажется бессмысленной, ведь опешившего противника надо быстро добивать, однако когда хаос созреет и вы поубиваете другу друга в больших количествах сами. Ради еды, убежища. Потом будет третья стадия — стадия больших пушек. Тех самых лучей антиматерии. Они будут уничтожать целые города и скопления людей. Высматривая где больше осталось. Блокировать удары с орбиты вы не сможете. Разве что выживут те, кто в подземных убежищах спрятался. И те кто живет на островах. На них вряд ли будут тратить много усилий. Этих добьют четвертой стадией — стадией биомеханических монстров. Пришельцы спустятся на больших шаттлах и организуют фабрики монстров. Мелких, больших, очень больших. Эти твари будут по приказу поедать любую подходящую им органику. Какую зависит от желания хозяев. Они могут сохранить деревья, или животных, если захотят. Зависит от их приказов и программы. Целые стаи этих биомеханических тварей будут добивать оставшихся и уничтожать мелкие выжившие города, поселки. Лишать людей возможности выращивать себе еду и вообще ходить на поверхности. Чтобы мы не выжили. У них не так много времени. Землю нужно быстро уничтожить, пока инклудеры не пришли ей на помощь. Хотя ближайшие полвека на это не стоит рассчитывать. Темные Небеса мне сообщили, что они имеют хорошие шансы отбиться от флота экслудеров, но быструю помощь Земле оказать не в состоянии без фатальной бреши в своей обороне. Если бы земные правительства с самого начала мне поверили бы. Мы смогли бы сделать все что надо и этих уродов на орбите уже ждали бы наши ракеты и бомбы. А цивилизация вполне могла бы накопить запасы и перейти на безэлектрическое состояние. Я уже не говорю даже о модуле. Там есть реактор с биокомпами. Можно сделать точные системы наведения с интеллектом, чтобы перехватывать их корабли. И бить даже при приближении к Земле.

— Что за биокомпы? Объясни.

— Я же уже говорил, эксклудеры способны сжечь любую электрическую технику. Компы тем более. Все блоки наведения в ваших ракетах сгорят. А… — Аурелий замялся, словно пытался подобрать пример, — видишь вон того ястреба.

— Угу. Только это не ястреб. Это скопа.

— Не важно. Так вот представь, что мозг этой скопы можно вставить в головку самонаведения ракеты. Он будет достаточно умным чтобы узнать кто свой, кто чужой. Уклонятся и управлять ракетой. Даже ваш самый совершенный компьютер тупее этой скопы. Ракеты, управляемые биокомпами крайне точное и эффективное оружие.

— Окей, что будет потом?

— После четвертой стадии. Если биомеханические саморазмножающиеся твари вас не убьют, то будет пятая стадия, которая всего лишь будет повторят четвертую. Сколько антиматерии они накопят, столько по вам и ударят.

— И все?

— Угу. Тебе мало?

— Подожди. Значит разберем твои рассказы. Биокомпы понятно. Значит у них они тоже есть. Они не подвержены действию ЭМИ. Но тут кажется ты попался. Если они сожгут всю электронику и подавят радиоволновую связь. Как они сами будут управляться? Им самим не нужна связь?

— А зачем им радиосвязь. У них и Темных Небес есть гораздо более лучшая связь. Суперрезонанс. В качестве связи можно и гравитационные волны использовать. Если знаешь как их улавливать. Только для создания такой штуки, нужны технологии, которых у вас еще сотни лет не будет. Хотя я преувеличиваю. Через сто лет, наверное, уже будет. Если выживите.

— Я учил в институте радиодело. Что за суперрезонанс?

— Неизвестное человечеству физическое явление и вид связи основанный на ней. Любую радиосвязь или небольшую деталь, работающую на электричестве можно вывести из строя, на довольно больших расстояниях. Пришельцы сделают это с вами первым делом. Включать особое поле, подавляющее всю электрическую технику. В разумных пределах конечно. Всякое изменение электромагнитного поля: будь то, даже включение электродвигателя ими будет засекаться и наноситься суперрезонансный удар по объекту. Электродвигатель сгорит в секунды. Я уже не говорю про электронику. Ее погасят повсюду.

— Подожди, — прервал Адам поток объяснений Аурелия. — Ты же про электромагнитный импульс? Как при ядерном взрыве. Так?

— Нет. ЭМ импульс при ядерном взрыве — это совсем другое. Здесь направленное изменение в нужной точке. Этакое насыщение нужного места сверхбыстрыми электронами. Я не знаю, как тебе это просто объяснить. У тебя нет необходимой научной базы для понимания.

— А почему ты тогда не сделаешь, какой ни будь аппарат? Тогда тебе же поверят.

— Ага. Поверят. Как же! Не говори глупости. Я уже убедился. Все зря.

Аурелий снова схватился за голову и уткнулся в ладони. Шепча какие-то слова. Совсем тихо, на непонятном языке, скорее всего каком-то мертвом уже, древнеегипетском или шумеро-аккадском. Которые он освоил лучше, потому как в детстве учил.

Адам пожал плечами и попил воды из бутылки.

— Рассказывай дальше про этот резонанс, — попросил он, видя, что его подопечный опять куда-то «уплыл».

Аурелий отнял руки и вздохнул, напоминая своими нелепыми движениями молящегося средневекового монаха.

— Суперрезонанс используется продвинутыми цивилизациями в качестве альтернативы радиоволнам. Радиоволны можно заглушить и электронику на ее базе уничтожить импульсом. Суперрерзонанс заглушить нельзя. Это связь на уровне самых мелких дискретных частиц из которого состоит наша Вселенная. Если определенное количество этих частиц поместить в магнитную ловушку и охладить до нуля, то можно создать супер резонансный приемник. Если сделать второй ее аналог, чтобы количество частиц точно совпадало с первым — возникнет связь. Между этими двумя объектами. Непонятная по своей природе, ибо принадлежит к основам мироздания. Любое воздействие на одну из этих штук будет «эхом» отзываться на второй. Так можно сделать связь, полностью защищенную от ЭМИ воздействия. У нее есть свои ограничения, конечно. Как и достоинства.

— Как эта штука выглядит?

— Как полупрозрачное яйцо. С два кулака. Есть еще поменьше. Они есть в каждом дроне или боевом роботе. Биосенсоры связаны с этим яйцом. Обычно уничтожение яйца вызывает коллапс и запускает механизм самоуничтожения робота или дрона. Его помещают на спине или голове биороботов.

— Почему не внутри?

— Нельзя. Оно как антенна. Разве антенну можно спрятать в металлический ящик? Поток эфирных частиц всегда параллелен крупной гравитирующей массе. Оно должно находится, хотя бы частично вне крупной массы. Это уязвимость этой технологии. Чтобы убить такого робота нужно либо полностью разрушить его оболочку многократными ударами, взрывами в тысячи мегаджоулей, либо попасть по этому яйцу связи. Без такой связи робот не может функционировать. Это возможно страховка инопланетян, чтобы робот не попал к врагу. Или они не доверяют своим машинам. У Темных Небес есть гипотеза, что экслудеры напавшие на них, когда-то имели дело с восстанием машин. И это что-то вроде защиты у них от повторения такого. Учитывая, что сложный биокомпьютер можно сделать почти таким же умным, как и человек, это версия имеет все основания под собой быть правдой.

— Весело, — Адам покачал головой и снова отпил из бутылки. — Фантазия у тебя есть. Книжки писать не пробовал?

— Пробовал, — серьезно ответил Аурелий. — Я послал письма инструкции всем правительствам, как бороться с биомехнаическими роботами, если первый этап вторжения пройдет не совсем успешно. Шансы на это есть.

— Расскажи мне, — насмешливо спросил Адам. — Мне же тоже, наверное, придется бороться с ними. Если выживу.

— Ты мои капсулы видел?

— Видел.

— Если выпьешь желто-черную у тебя в организме появится особой паразит. Искусственный вирус. Безвредный. Он размножится, приклеится к синапсам твоего мозга и может работать как очень грубый широкополосный приемник супер резонанса. Типа сканнер. Он может почувствовать яйцо связи, если он недалеко конечно. Этому сканнеру в мозгу нужно время, чтобы настроится на вражескую связь. У тебя будет в мозгу ощущение, как от низкочастотного звука. Причем при приближении оно будет усиливаться. Как и от направления твоего взгляда…

(Персидский залив. Дубай)

— Внимание, сейчас вы пролетайте рядом с самым высоким зданием на Земле. БуржДубай! Хи-хи! Как тебе, Сестра?

— Следи за подсолнухом, Али.

— Подсолнухом?

— Какая-то фигня внизу. Похожа на гигантский подсолнух.

— Покажи! Где?

Дестроер Брата и Сестры на сумасшедшей скорости летел между зданиями Дубая. Иногда они поднимались над некоторыми на уровень крыш, иногда ныряли вниз, чтобы у самой земли уходить от нагоняющих дронов. Здания мешали дронам и им оставалось только лететь сверху, потому как между зданиями они попадали под убийственный огонь автоматических пушек, если садились на хвост убегающему истребителю. Внизу у земли творилось черт знает, что. И Али, и Далила видели впервые так близко место, давно захваченное пришельцами. Напоминало все картину какого авангардиста. Странные монстры всех возможных форм покрывавшие улицы. Шестиногие, похожие на огромных насекомых, или ползающие похожие на анаконд, скрещенных с коброй. Всех возможных оттенков зеленого, что наводило на мысли о питании ими энергией Солнца.

Остовы машин, иногда очень даже целые. Застывшее уличное движение. Ад. Сплошной ад, чужой жизни на фоне мертвой, застывшей в моменте своей гибели, земной цивилизации.

— Ястреба видишь?

— Нет, уже две минуты не вижу. Может поднимемся над зданиями? Рискнем?

— В одиночку? Нет, собьют.

— Так рано или поздно все равно собьют. Какой смысл?

— Не знаю, Али. Это знает командование. Мы похоже прикрываем чью-то задницу. И крепко! Раз нас всех кинули на эту самоубийственную миссию.

— Оно за нами поворачивается!

— Оно?

— То, что ты назвала подсолнухом. Он ползает по зданию. Фига-се! Быстро!

— Я же сказала следи за ним. Не нравится мне эта штука!

— А что он нас сделает? Семечками выстрелит? Бешеный подсолнух? Хи-хи!

Через секунды две после последней фразы Али, странный ОИП действительно выстрелил «семечками». Темные стреловидные объекты вдруг изрыгнулись из его подсолнуха-подобной пасти и попали в пролетающий невдалеке истребитель. Машина потеряла управления и врезалась в здание, тут же исчезнув в клубе огня и дыма.

— Накаркал!

— Субхьаналла!(свят Аллах!). Давай его замочим, Сестра!

— Нет. Перелетаем в другой район, я еще не весь Дубай посмотрела.

— У тебя железные нервы, Сестра. Хорошо, продолжим экскурсию. Уважаемые туристы! Сейчас вы увидите знаменитый снежный стадион. С искусственным снегом и лыжными спусками. Кто хочет сойти покататься на лыжах? Хи-хи! …

(Япония)

Почтовый цилиндр ударился о конечную часть трубы, заставив гонг издать протяжный звук. Лейтенант в зеленой форме тут же извлек цилиндр и доставил его на второй этаж, в кабинет, где проходило совещание военных. Один из генеральских чинов извлек письмо и пробежал глазами. Его лицо тут же отразило эмоцию, которую он испытывал. Страх и бледность вспыхнули на нем. Он растерянно оглядел присутствующих.

— Что там? — спросил присутствующий здесь же премьер-министр Австралии.

— Лиса один уничтожена. Противник возможно разгадал наш отвлекающий маневр. Дарданеллы закрывают несколько ОИП.

— Они в воде?

— Да. По докладу наблюдателей объекты типа Саурон. Пять штук.

В кабинете повисло гробовое молчание, которое спустя несколько секунд прервал Хироши:

— Не отчаиваемся, господа. Это всего лишь план «А». Мы и так не особо рассчитывали на него.

— У вас есть план «Б»? — спросил удивленным голосом премьер.

— Да, уважаемый премьер-министр. Есть план «Б». И даже план «С». В связи с возможной утечкой, они известны только очень ограниченному кругу людей. Прошу прощения, но поставить вас в известность о них я — не могу. Мы легкомысленно долго считали, что инфильтрация в наши ряды пришельцев не интересует. И были фатально не правы…

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ: ULTIMATE TITAN KILLER

Капля воды, невыразимо долго выступавшая на кончике только-только начавшегося формироваться (какие-то несчастные двести с гаком лет) сталактита, сорвалась с потолка и полетела вниз, вдоль свисающего гигантского собрата, а потом ударилась точно в нос Ханса Альтенберга. Ханс поднял взгляд на потолок, удивленный таким снайперским, совершенно случайным, попаданием и потер кончик стрелковой кожаной перчаткой без пальцев. Потолок карстовой пещеры был усеян сталактитами, а пол сталагмитами — «контрсобратьями» растущим снизу-вверх, навстречу потолочным сосулькам. Через какое-то время они, наверное, встретятся, подумал Ханс, глядя на эту красоту в слабом освещении, проникавшем через вход в пещеру. В какой-то отдаленный момент в будущем эти две сосульки встретятся и образуют колону. И меня уже тогда не будет. Давно. Как и пришельцев. Ханс не двигался больше. Он ждал. Его вылазка была неудачной крайне. Если его преследовали, то, по строжайшим правилам устава сопротивления, следовало убедится, что слежки нет. Привести пришельцев на подземную базу — означало конец. Конец всему. Крупнокалиберную снайперскую винтовку он держал стволом в направлении входа в пещеру. Это была не их пещера конечно. База была в пятнадцати километрах отсюда. Он спрятался здесь, чтобы запутать преследователей, если они взяли его след. К тому же здесь было удобно оборонятся от биомеханических тварей. Они были крайне тупыми и лезли прямо на рожон. Кроме «Мастеров». Убить мастера означало привлечь внимание пришельцев. Они могли прислать дронов или «механических червей». Мастеров они защищали. Могли в отместку за их убийство сжечь полкилометра площади в радиусе. Полковник строжайше запретил без крайней необходимости атаковать мастеров. Но у Ханса на этот раз, просто не было выбора. В городе он вынужден был стрельнуть в него. Он пришел в городской парк развлечений, рассчитывая набрать в тележку медных кабелей из подстанции. Последнее время техническая группа хотела все больше цветных металлов из-за какого-то их очередного проекта. И надо было случится несчастью, когда, проходя мимо чертового колеса, он наткнулся на его. Буквально в пятидесяти метрах! Мастер сидел как огромная блоха на центральной штанге колеса. С пугающим любопытством наблюдая за ним, вращая своей «человеческой» головой на теле похожем на тело гигантского муравья. С усиками по полметра длинной, «воткнутыми» в эту голову. Возможно снятую с какого-то человека или просто сделанную специально похожей на него. Биотехническая группа с базы, так и не выяснила это. Захватить мастера пока пытались только раз. Безуспешно. Какой-то чудовищный мутант, который не приснится даже во сне. Ханс похолодел. Не от страха. Он давно уже ничего не боялся. От неожиданности. Реакция организма на внезапную опасность, выбросившую в его вену порцию адреналина совершено не зависела от него. Но его разум не боялся. Хотя с такого расстояния он мастеров никогда не видел. Какую-то томительную минуту они смотрели друг на друга. Человеческое лицо облизнулось, мигнуло серыми глазами, со странным спокойствием рассматривая его. Без эмоций. Страшное именно в своем таком безэмоциональном виде. Они оба ждали. Кто первым сдвинется. Ханс считал себя хорошим стрелком. Он был лучшим, фактически на базе. Но расстояние было слишком близким. Он медлил вскидывать винтовку, полагая что это движение будет сигналом для начала дуэли. Дуэли не на жизнь, а на смерть. При этом он сам ожидал хотя бы малейшего шевеления от инопланетного монстра. Он держал одной рукой винтовку, опущенную вниз, а другой все еще сжимал ручку тележки, в которой был топор для рубки кабелей и болторез. Костяшки его пальцев побелели, и он рисковал уже слишком затянуть начало схватки. А проклятый пришелец словно чувствуя его растерянность, все тянул, зачем-то пассивно наблюдая и не атакуя. Хорошо, когда он еще раз мигнет, решил Ханс, облизнув губы. Тварь повторила его жест, без всякого подвоха. Но мигать еще раз отказывалась. А! Черт с ним! Он вскинул винтовку. Молниеносно. По крайне мере ему так казалось. Но даже его молниеносная реакция почти запоздала. Пуля разнесла голову твари, когда она была уже совсем рядом. Прямо над ним. В прыжке. Странная желтая жидкость брызнула из разорванной головы ему на одежду, а тело твари почти его придавило, рефлекторно дергая своими конечностями, точь-в-точь как агонизирующее насекомое — жук, которого проткнули иглой. Убить мастера было очень непросто. Ночью в тесных городских улочках почти невозможно. Один из его друзей подорвал себя пехотной миной, когда его атаковали во время вылазки. Да и он сам носил направленную мину на поясе. После выстрела Ханс бросился бежать. Со всех ног. Оставив тележку, топор и болторез. Это был единственный шанс — как можно скорее покинуть это место. Гнев небесных врагов с орбиты должен был обрушится с минуту на минуту. Они, каким-то неведомым им пока образом узнавали, когда погибал мастер.

Ханс просидел в пещере еще несколько часов. До глубокой ночи. Преследователи не появлялись. Странно, думал он. Очень странно! Может ловушка? Подожду еще…

Однако ожидание опять кончилось ничем и Ханс осторожно выбрался. Гарантированный ответный удар почему-то не состоялся. Словно кто-то или что-то отвлекло пришельцев, говоря, как бы: «нам сейчас не до каких-то мелких партизан». Ханс еще полчаса сканировал местность. Но пришельцев не был видно. Ни даже биомеханических тварей, бессистемно блуждающих по своей непонятной программе и попадающихся в лесу довольно часто.

В полдень следующего дня Ханс наконец-то оказался дома. Выполнив крайне сложную процедуру запутывания своего следа и маршрута, он подземным путем попал на «Лунную Базу». Лунная База была сверхсекретным объектом, созданным еще при СССР под скалистым побережьем азовского моря. Атомный бункер колоссальных размеров на большой глубине, да еще прикрытый горой. В случае ядерного конфликта с НАТО, Лунная База должна была стать прибежищем для военного и политического руководства СССР, а потом и России. Бункер был циклопических размеров. Мог вместить тысячи людей. Имел собственную ядерную электростанцию, охлаждаемую водами азовского моря через трубные каналы в прибрежных скалах и мог выдержать даже прямое попадание мегатонных бомб. А главное был на такой глубине, что зет поле его не доставало. Пришельцы не могли знать о Лунной Базе. Фактически о ней не знал никто кроме высшего руководства, да небольшой команды обслуживания, ответственной за поддержание сверхсекретного режимного объекта в рабочем состоянии. После атаки пришельцев базу так никто и не занял из руководства. Возможно они воспользовались другой в Уральских горах, как более близкой к Москве, возможно — нет. Команда обслуживания, которую возглавлял полковник Есельски — пожилой уже человек, так и не получила никаких гостей из руководства. После месяца ожидания и понимания что Зет поле не даст, возможности связаться с руководством, которого возможно уже не существовало к тому времени, Есельский взял инициативу на себя. Он стал собирать на базу выживших людей. Холодно и рационально руководствуясь только полезностью, интеллектом или здоровьем новых жителей базы. Полковник Есельский сделал свое сердце каменным. А мозг холодным и расчетливым. Когда речь шла о выживании человеческой расы, он понимал, что не имеет права на ошибку. Три года после набора двух тысяч двухсот с лишним обитателей. Он закрыл выход и не пускал никого наверх. Даже для разведки. Справедливо полагая по своему военному опыту, что враг после захвата территории начнет ее тщательно обыскивать. «У нас нет права на ошибку!» отвечал он любому, кто пытался выйти, найти родственников или как-то изменить это положение. А потом он организовал отряды разведчиков, разработав крайне сложную систему выхода, чтобы исключить утечку. Новые жители базы занимались всем чем можно: учились, разрабатывали оружие, тренировались, анализировали вторжение. Разделившись на разные группы по специальностям: техническая группа, биоинженерная, морская и прочие. Разведчики были самой малочисленной группой, но самой проверенной и умелой. Каждый из них носил пояс со взрывчаткой чтобы не попасть в плен и не выдать существование станций. Вообще это был чудовищный риск, на который полковник Есельский пошел, понимая, что иначе можно просидеть вечность — реакторы были рассчитаны на двадцать пять лет работы без выгрузки топливных стержней — и ничего не сделать.

Ханс открыл вручную многотонную стальную дверь на глубине четырех сотне метров под уровнем моря, вращая колесо механизма. Над головой был еще километр скальной породы, автоматически зажегся свет в плафонах. Коридор ведущих под уклон напоминал старые фильмы про космические корабли. Именно так режиссеры представляли себе внутренности межзвездных лайнеров пятидесятые годы. Ханс выполнил и даже перевыполнил протокол безопасности и не будь уверен что за ним не следят, не вернулся бы.

Коридор привел его в верхний ярус Лунной Базы. Очередные двери, но открыть их он не мог. Это должен был сделать дежурный на той стороне. Ханс перхватил винтовку, зачем-то поправил рюкзак. Усталость была смертельной, стоило бы ему присесть, он мгновенно заснул бы. Ноги были стерты в кровь от хождения. Но мощным усилием воли он заставлял себя не подаваться. Нажав кнопку вызова у переговорного устройства, он подождал пока не отзовутся:

— Пароль!

— Шатун.

— Статус?

— Разведчик.

— Почему не пришли в назначенное время?

— Убил, Мастера. Не было возможности. Пришлось повторить протокол безопасности.

— Вас обнаружили?

— Нет.

— Уверены?

«Тупые вопросы у тебя, Алекс!» — подумал Ханс. «Всегда тупые! Если бы меня обнаружили, то разве я сейчас говорил бы с тобой?»

— Да. Уверен. Перестань уже, Алекс, я сейчас от усталости умру. Я два раза выполнил протокол безопасности полковника, чтобы обезопасить маршрут.

— Ничего не могу поделать, Ганс. Этот протокол не я составлял. Ты убил Мастера. Полковник будет недоволен.

— Я же говорю у меня не было выхода. Наткнулся на него в парке. В упор. Тележку пришлось оставить. Как и болторез. Еле ноги унес.

Раздался скрежет механизма открывающего многотонную дверь. Ханс с облегчением, не ожидая пока она окончательно откроется протиснулся в открывшуюся, достаточно широкую щель. Алекс ждал на той стороне. В темном комбинезоне и очках. Совсем молодой парень. Студент с института геодезии, который оказался рядом. Случайно. Теперь он правда физикой занимался в технической группе, но сейчас дежурил на этом посту. Ханс был рад, что это он. Будь это кто-то из обслуги реактора, его могли долго не пускать.

— Тебе надо доложится полковнику немедленно.

— Знаю. Где он?

Алекс пожал плечами забирая у него оружие и рюкзак:

— У себя, шпионов, наверное, раскалывает. Уже вторую неделю это у него любимое занятие. Я доложил контрольной группе. Тебя проверят на детекторе.

— О, боже!

Ханс прислонился к металлической колонне у лестницы.

— Сколько можно? — сказал он с невыразимой усталостью в голосе. — Какой смысл в этой процедуре, если я привел бы с собой инопланетян смысла в этом уже не было. Они уже все будут и так знать.

Алекс снова пожал плечами:

— Сам виноват, Ганс. Не надо было уламывать полковника на одиночные миссии. Говорил тебе взять меня с собой!

— Да причем здесь одиночные миссии! — в сердцах воскликнул Ханс. — Они гораздо безопаснее, чем толпа разведчиков. Даже наши «гости» вроде по одиночке работают. По их словам, …

Полковник Есельский курил трубку. Вернее, как бы курил. Курить на Лунной Базе было запрещено и за этим он лично строго следил. Но привычку держать в зубах трубку и размышлять он не оставил. Есельский был пожилой человек шестидесяти двух лет. Слегка обрюзгший. Седой и сероглазый. Всегда в выглаженной форме офицера внутренних войск советского образца. Вообще дух СССР просто витал на секретной подземной базе. Никакого обновления базы после распада СССР не было вообще. Не хватало средств. Да и потепления отношений с Западом, не способствовали обновлению. Денег на это просто не выделяли. Все осталось таким каким было. И портреты Маркса и Ленина. И лозунги на стенах. И антураж с красными флагами. И красные комнаты с красными же уголками. И мозаики советской тематики в столовке. Выглядело для современного человека жутковато, словно антураж компьютерной игры, где в холодной войне победил СССР. Или необычный фэнтезийный СССР из игры «команд энд конкар» с сумасшедшими советскими диктаторами. Некоторые нынешние жители базы поначалу попытались что-то переделать, но Есельский на корню пресек эти действия. Был даже разъярен.

Но, несмотря на свою ностальгическую приверженность к СССР, Есельский был отменным руководителем. Он попал в свою струю. Его советская военная выучка, его знания гражданской обороны, возможностей базы дали ему необходимый авторитет среди населения базы, которое он собственноручно и отбирал. Руководствуясь своими мало кому понятными прикидками. Коротко это можно было описать как: ученые, инженеры и еще раз ученые с инженерами. Есельский набросал план противодействия пришельцам и выживания колонии под землей, которых он считал единственно выжившими на планете группой. Впрочем, это считали все обитатели базы. Так продолжалось годами и вылазки разведчиков только убеждали их в этом, пока однажды они не поймали необычного типа. Скаутера! Разведчика! Который рассказывал странные вещи! О выживших и успешно противостоящих пришельцам странах. О перестройке всего уклада жизни на безэлектрический манер. О куче еще странных вещей. Правда поначалу он это не рассказывал. Только когда совсем прижали. С пристрастием. Есельский лично «развязывал» язык — «языку», который оказался упрямым орешком. Явно показывая нечеловеческий, по его мнению, тренинг. Он почти поверил странному агенту, как его группа поймала следующего гостя. Не менее странного, рыжего бородача-великана. Тоже непонятно почему шастающего у побережья Черного Моря. «Прямо движение открыли!» в сердцах сказал Есельский когда ему доложили о новом пойманном. В общем все бы ничего, но оба задержанных говорили совершенно разные вещи. Ни о какой Японии, тем более Австралии Рыжий не упоминал. Покрутил пальцем у виска, когда Есельский его об этом спросил. Мол все уничтожено, кроме одного места. Которое он называл: Нулевой Зоной. И что в этой зоне можно безопасно жить. Пришельцы не трогают нулевую зону, поскольку ими же создана. Там уже живет сто тысяч человек. С пришельцами заключен договор. Якобы они избавляют людей от их же агрессии. И что мы представляем опасность и должны измениться. Просто надо вести себя мирно, не есть животных, не вызывать агрессию. «В общем какой-то буддизм», решил Есельский выслушав эти фантастические истории от рыжего, который представился Якобом Йохансеном, бывшим биологом стокгольмского университета.

Полковник оказался в сложном положении. Двое не могли говорить правду. Один из них врал. И вопрос кто врет внезапно стал самым важным на повестке. Две картины, абсолютно противоположные друг другу. Он и без разведчика с его фантастическими рассказами про безэлектрическую Японию не очень-то поверил бы в эту историю. Но тут еще больше все усложняло как раз его наличие. Долгие размышления, перекрестные допросы, пытки. Никакой моральной проблемы с этим Есельский не испытывал. На кону было поставлено нечто больше чем его угрызения совести. И ничего. Рыжий ни разу не споткнулся, не забыл, не переврал. Выкладывал все на духу. И проверки записи предыдущих допросов только подтверждали это. Даже под пытками давал свою версию. Мелкий разведчик же сдавал. Путался и иногда противоречил себе. В конце третьей недели совсем скис. И хотя его история звучала для полковничьего слуха более приемлемой — героическое сопротивление всегда более приемлемо для уха военного — Есельский был в страшных сомнениях. Постепенно переходя к тому, что рыжий может говорить правду. Это не означало, что он ему совсем верил: «Фиг этих натовцев знает!» Но определенно он охладел к первому пленнику. Враль, коллаборационист, подосланный пришельцами?

Существование коллаборационистов полковник вполне допускал. В отличии от седьмого отдела противодействия о существовании которого он узнал от разведчика, он был наиболее близок к картине действий пришельцев. Абсолютный рациональный холодный, бездушный расчет с ловушками за каждым поворотом — это была психология пришельцев. Есельский и сам был таким. До мозга костей. Его идеалом правителя был Иосиф Джугашвили, которого еще называют Сталиным. Даже трубка, которую он крутил сейчас в зубах размышляя, была неким символом для него. Времена же он считал, как раз такими, когда был нужен такой типа правителя. Готового пожертвовать чем угодно, чтобы спасти остальных. Но нынешняя ситуация с пойманными резидентами была патовой. Он должен был решиться. Кого-то их этих двоих надо было устранить. Казнить как шпиона. И он не имел права ошибиться. Как и слишком тянуть с этим. От этого зависела жизнь базы. Если он казнит не того, то подвергнет риску последние остатки человечества на материке.

Сидя в большом кожаном кресле в кабинете руководства базы, Есельский думал над проблемой. Было бы здорово еще попыхтеть трубкой, но эту мысль полковник тотчас отогнал. Он не должен себе какие-то преимущества оставлять, решил он. Все равны на базе. Кабинет, предназначенный для совещаний руководства, был большой комнатой с проектором под потолком. Имитацией окон, с тяжелыми темно-бордовыми шторами с золотой бахромой как у флага. Который тоже стоял тут же в углу. В позолоченной подставке из бронзы. Столом в центре из темного полированного до зеркального блеска дерева. На котором, по правую руку от его кресла, находилось три телефона без диска и селектор. Белый, красный и черные телефоны из пластика. Стиля семидесятых. Кроме шкафа с книгами во всю стену: труды Ленина, Маркса и Энгельса, больше ничего примечательного в комнате не было. Разве что большой ламповый цветной телевизор, вставленный в деревянную полку и видеомагнитофоном советского производства — громоздкий и чудовищный монстр. Современной микроэлектроники у Есельского не было. Она вся сгорела от Зет поля во время вторжения, а производить микросхемы на глубине, у них просто не было оборудования. Техническая группа сейчас что-то делала в этом направлении, на лунной базе были мастерские со станками, хорошие мед и биолаборотарии, но ничего для производства чипов или бытовой микроэлектроники. Поэтому Есельский по старинке пользовался видеомагнитофоном. У него была коллекция видеокассет, что он притащил сюда еще в бытность популярности в России VHS формата. На базе также было два кинотеатра и большое хранилище старых пленок с фильмами на них. Но фильмы его и не интересовали. Была только одна кассета которую он посмотрел уже в двухсотый раз, как минимум. Это была особая кассета. Записанная его внуком. Перед самым апокалипсисом. Несмотря на прошедшие пять лет, он хорошо помнил, как ее записали. Протокол базы запрещал персоналу базы уезжать от базы на расстояние более 30 километров. Поэтому Есельский жил в загородном домике, одиноко стоящем рядом с побережьем. Буквально в пятнадцати минутах езды от входа в основной туннель базы. Когда по новостям показали корабль и весть о пришельцах разошлась по всему миру, Есельский ужинал вместе с приехавшими к нему в гости родней. Дочерью, и ее детьми. Они все застыли с непрожеванной едой, уставившись на картинку на большой жидкокристаллической панели телевизора. «Да, ну нафиг!» сказал Есельский с застывшей в руке вилкой с куском насаженного на него тушеного мяса. Протокол его базы предусматривал даже такое экзотическое развитие событий. В толстой и пыльной красной папке, запертой в стальном шкафу с массивным кодовым замком, были инструкции и на такой сценарий. С картинками. Есельский пару раз просматривал это, но всерьез конечно не воспринимал. «Надо же чего только придумают, стервецы!» шептал он, перелистывая страницы, имея в виду художников изобразивших пришельцев в виде насекомоподобных монстров.

Его красный, без диска, телефон зазвонил через двадцать минут после появления корабля пришельцев на экране новостей. По этому телефону никогда не звонили. И полковник Есельский не помнил вообще, чтобы по нему когда-то звонили! В убежище был его клон, который тоже молчал. Все сорок лет его службы. Ни разу на его памяти красный телефон не звонил. Есельский неосознанно пригладил волосы, прокашлялся, поднял трубку и произнес кодовую фразу-пароль:

— Плутония на связи.

На том конце телефонного провода последовала короткая пауза. Шелест бумаг, словно кто-то что искал. Потом последовал отзыв:

— Гагарин, может прилунится. Ожидайте.

— Слушаюсь! Готов принять космонавтов в течении двадцати четырех часов.

— Хорошо. — Снова последовала пауза, опять шуршание бумаг. И следующая инструкция: — Черный скажет время посадки, Плутония. Конец связи.

После разговора по красному телефону, Есельский немедленно начал действовать. Он уже выходил из дома, под удивленный взгляд родственников, когда внезапно остановился. Зашел обратно в дом и позвал внука.

— Володя. Сделай для меня одну вещь.

— Чего деда?

Четырнадцатилетний внук Есельского от его единственной дочери с готовностью встал из-за стола.

Есельский отвел сына в свой кабинет, где горел монитор включенного компьютера. Вытащил из шкафа камеру поставил ее на стол объективом, направленным на монитор и дал внуку инструкции:

— Вова, я сейчас включу камеру. А ты садись и смотри все что идет по инету по поводу пришельцев. Не пиши все. Только что покажется интересным. Гугли и кликай видео на ютубе, если у кого информация, кажущая тебе интересной. Гугли слова: вторжение пришельцев, или пришельцы хотят захватить Землю. Как бы — только плохое. И пиши на кассету. Не пиши все. Только отрывки. Понял? Только отрывками, иначе не успеешь много.

— Деда, а зачем камера? Она же старая! Давай я тебе на комп, скринить буду! Можно потоковое видео прямо на жесткий диск писать. Сейчас софт найду для этого. На флэшку перекинем…

— Не-не, — Есельский с раздражением замахал на внука руками. — Я не разбираюсь в твоих потоках-шпатоках. Пиши на кассету! Обязательно. Она четырехчасовая. Как закончится, можешь другую вставить. Хотя скорее всего я успею до. Понятно?

Вова молча пожал плечами и утвердительно кивнул деду.

— Орел! — похвалил внука Есельский стукнул его по плечу и вышел…

Ханс шел по центральному залу, мимо оранжерей, мастерских откуда доносились звуки пневмомолотов и дуговой сварки. Мимо классов, где у доски учителя преподавали обитателям базы физику и химию. Зал был огромный. Карстовое образование, специально углубленное и выложенное толстым армированным бетоном и металлическими плитками. Поднялся по стальной лестнице, ведущей на наверх к кабинетам, где жило руководство «лунной» базы. Почти у цели его догнал молодой парень в красном засаленном комбинезоне с серпом и молотом на спине, такие носили на работе очень многие, потому что в запасниках базы их было немеряно.

— Ханс! Ханс! Подожди.

Ханс обернулся на голос. К нему по лестнице взбежал Максим. Максим работал токарем и обслугой. Он никогда не выходил на поверхность, как и 99 процентов населения базы. Максим ткнул Ханса бумагой. Листом с нарисованным рисунком. Максим был графическим дизайнером и закончил художественную академию в Петербурге. Все свободное время он рисовал. Чтобы не потерять набитую руку, как он говорил.

Ханс взял рисунок, хотя он дьявольски устал, все его желание было поскорее закончить доклад полковнику, посмотрел.

— Похож? — с робкой надеждой спросил Максим словно речь шла об отборе в шорт-лист всемирного конкурса художников.

Ханс с критическим взглядом оглядел рисунок огромного безлицего великана по колено шагающего в воде. На фоне свинцово-серого зимнего моря. Атмосфера погоды была передана великолепно. Но великан не был похож.

— Похож, — сказал Ханс, не желая расстраивать Максима, с которым очень подружился. Однажды Ханс, при вылазке далеко на Север, увидел странных гигантов. Но на базе его докладу не очень-то поверили. Нафига пришельцам двухсотметровые гиганты? Фотоаппарата у него не было. Доказать свои слова он не мог. Мыльницу с пленкой, аля «зенит» образца шестидесятых годов из запасников базы, он получил от полковника потом. После этого случая. А его рассказ очень заинтересовал Максима. Который после, пытался по подробному описанию Ханса нарисовать гигантских пришельцев.

— Ты к Александру Васильевичу? С докладом? — спросил Максим, когда получил свой рисунок назад.

— Да, Макс. Прости, я — устал очень. Сделаю по-быстрому доклад и на боковую. А то — умру тут на месте.

— Понял. Расскажи мне тоже потом. Обязательно! — Максим кивнул и попрощавшись сбежал обратно по лестнице вниз. Ханс преодолел последние метры и постучался в кабинет Полковника.

— Входи, Ганс! — раздался из-за двери приглушенный голос Есельского…

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ:

AB AQUA SILENTE CAVE (В ТИХОМ ОМУТЕ ЧЕРТИ ВОДЯТСЯ).

 

Гарвис наблюдал в бинокль окраины Стамбула. Точнее сказать обломки чего-то, когда-то бывшим Стабмулом. Только опора большого моста в проливе уцелела каким-то чудом, лишь полу-оплавившись от невыносимого жара. Пятнадцать грамм антивещества с орбиты и Стабмул превратился в пыль. Вещество вступило в контакт с антивеществом из снаряда, пущенного с орбиты, и высвободилось в яростном взрыве. Пятьдесят процентов энергии правда ушло на образование самых странных частиц во Вселенной — нейтрино. Супернеуловимых частиц которые могут пролететь через световые года материи, не встретив никакого сопротивления, настолько они малы. По крайне мере официальные земные физики утверждали, что это так. И их расчеты дали эту цифру для Стамбульского взрыва. Пятнадцать грамм Антиматерии! Чтобы произвести такое количество на земле нужно было бы сто лет работать всем электростанциям планеты на эту задачу. Пришельцы делали это гораздо быстрее. По какой-то причине они не использовали термоядерное оружие.

Бинокль Гарвиса был чрезвычайно мощный. Он мог видеть развалины моста, серую воду пролива. Испепеленные взрывом и оплывшие от невыносимой жары берега с остатками знаменитого когда-то моста над проливом. Но интересовали его не эти подробности. Пролив охраняли пять двухсотметровых великанов. Странных роботов в виде человекоподобных фигур. Вода пролива доходила им до колена, а расстояние между ними едва ли превышало километр. Знакомые фигуры! До боли! Сколько раз инструктор Гарвис посылал на них команды истребителей. Сколько раз он сам, лично давал эту самоубийственную команду — АТАКОВАТЬ, ПОСТРОЕНИЕ ЗВЕЗДА! ИЩИТЕ СЕРДЦЕ! ЕГО ПОГАНОЕ СЕРДЦЕ! Но сейчас атаковать было некому. Патовая ситуация. Их подлодка находилось в двадцати километрах отсюда — высокого берега, где они с капитаном первой специальной подлодки Ватанабэ Каору наблюдали за входом в пролив и охраняющими его титанами.

— Вы можете их ньюкнуть, Ватанбэ-тайто? — спросил Гарвис отняв наконец бинокль и зябко кутаясь в морской бушлат, надетый лишь на тонкую майку и голый торс. В этот рассветный пасмурный час было ветряно и прохладно. Даже для этой вполне южной широты.

Капитан, который также как он наблюдал в бинокль, подтвердил:

— Мы можем запустить томагавки из подводного положения. Две больших или пять тактических вполне справятся. Вопрос не в этом, Истребитель-сама.

— В чем же? — спросил Гарвис, зная и так ответ на почти риторический вопрос.

— Нас контратакуют с орбиты. Секретность миссии будет провалена.

— Уйдем на глубину! — предложил Гарвис, не сдаваясь.

— В самом море да. Вполне можем скрыться. Но глубина пролива не даст нам уйти. Дарданеллы — лужа по меркам морских глубин. Мелкая!

Гарвис обреченно кивнул и снова поднес бинокль к глазам и не отрывая спросил:

— Откуда они вообще узнали о наших намерениях?

— Ниоткуда, Гарвис-сан. Они знают, что мы используем моря для проникновения во внутренние, оккупированные ими области, поэтом просто заткнули дыры где могли этими годзилами. Узость Дарданелл позволяет это сделать.

— А Гибралтар?

— Гибралтар слишком широкий и слишком глубокий для этого. Да и к океану слишком близок.

— Что вы намерены тогда делать?

— Я? Ничего. У нас есть командование, который решает эту проблему. Получим инструкции по ПАТ, будем действовать, Гарвис-сама.

— Центр вам не поможет. Они не могут правильно оценить обстановку. Это мы тут на месте понимаем, что к чему.

Японец снова приложился к биноклю:

— Вы предлагаете атаковать их феями? Сколько их у нас? И сколько вы уничтожите, прежде чем все погибнете?

Гарвис закусил губу. Один Саурон мог положить всю команду, прежде чем найдут сердце. А тут пять! Сотни фей-шахидок! Или две! Геркулес или русский ИЛ76 вполне мог скинуть две сотни фей, но это будет бойня! Есть правда прототипы с новыми компактными движками на холодном синтезе — секретное оружие истребителей, которое еще рано применять. Испытания не закончены и доработка идет. Сумасшедшая доработка сверх-усидчивыми японскими инженерами под землёй. Или нужен Адам с его странной способностью «слышать» сердце — трансмиттерный кристалл связи этих гигантских биороботов. Предатор — Ultimate Titan Killer, как его назвали в популярной в игровой манге японцы, карточки с героями которой так распространены у детей. Что не удивительно. В мире где нет компов, смартофонов и игровых приставок, такое развлечение имело полное право на существование…

(Дубай. Операция прикрытия: «Голова Горгоны»)

— Далила, топлива на семь минут осталось.

— Я знаю, Али. Кого ни будь видишь?

— Нет.

Али осмотрел окрестности с высоты в две сотни метров, Вращаясь в своем подвесном кресле на все триста шестьдесят градусов. Воздух был кристально прозрачный в покинутом городе небоскребов. Никаких машин кроме собственного дестроера не наблюдалось. Ни «Ястреба», ни «Локи», ни «Императора», ни «Громовержца» … Никого. Шикарные клички опытных топ-ганов, вылетевших с ними на эту миссию, теперь не значили ничего. Только имена да обломки, рассеянные над персидским заливом и пустыней — все что осталось от них. Дубай по-прежнему был вокруг их самолета. Целый и невредимый с кучей автомобилей, застрявших в дорожной пробке перед катастрофой и странными биомеханическими мутантами, готовыми съесть любую органику, оказавшуюся на земле. Истребитель с воем пролетал над зданиями. Дроны пришельцев исчезли, пропав из вида. Их никто больше не атаковал.

— Почему нас не атакуют? — спросил недоуменно Али.

— А разве не догадываешься?

— Нет, просвети ради Аллаха, Сестра!

Далила поцокала языком, слегка дразнясь:

— Ты всегда больше говорил, чем думал, Али. И до сих не понял природу наших врагов. Они — не люди.

— Ну и что? — Али недовольно буркнул в переговорное устройство. Колебание воздуха от его голоса коснулись уха Далила, которое она приложила совсем плотно к переговорной раковине. Внезапно уставшая, словно отдавшее все накопившее напряжение в этой бешенной войне. Нечеловечески жестокой войне. Дурак, даже не осознает, что я говорю о нем в прошлом времени и называю по имени, подумалось ей тоскливо.

— А то, что они знают, что у нас заканчивается топливо и мы скоро упадем. Им нет смысла рисковать дронами, когда мы и так считай сбиты. Это люди пытались бы нас сбить до самого конца. А эти твари, рациональны. До невозможности, Али. ДО НЕВОЗМОЖНОСТИ. И ПОТОМУ Я ИХ ТАК НЕНАВИЖУ!

Али внезапно изменился. Наконец почувствовав оттенок печали и тоски в голосе ко-пилота.

— Перестань, Сестра. Далила! Это не такой уж и плохой конец. — Голос Али тоже изменился. Мгновенно он превратился в голос шестидесятилетнего умудренного опытом старика. Вся веселость исчезла. Он все понимал. Когда наступил момент, он просто сделался другим, таким каким нужно было быть в последний момент.

Наступило недолгое молчание, которое нарушилось только всхлипом Далилы. Сдавленным рыданием. Али что-что начал шептать в переговорную трубку, пытаясь ее утешить.

— Хватит! Не надо, — Далила пришла в себя также внезапно, как и потеряла самообладание.

— Вот и хорошо, Далила. Сделай для меня одолжение.

— Какое, Али?

— Врежься в самого большого из этих тварей внизу. Или даже в кучу, если увидишь. Хочу забрать с собой парочку на тот свет.

Голос Али был ласковый, словно он говорил не о смерти.

Однако Далила отвергла это предложение:

— Нет, Али! Я не закончила экскурсию.

Далила дала газ и на остатках топлива начала набирать высоту. С пугающей скоростью. Почти рискуя сорваться в штопор из-за слишком крутого угла атаки крыльев.

— Что ты собираешься делать, Сестра?

— Прыгнуть с парашютом.

— Прыгнуть? — переспросил Али, с возрастающим недоумением.

— Прыгнуть на Бурж-Дубай. Разве экскурсия в Дубай может быть полной без посещения верхушки самого высокого небоскреба в мире? Наберем высоту и спрыгнем над ним. Приземлимся на крыше, если получится. Тварей там нет.

Али засмеялся в трубку. Снова превращаясь в юного балагура:

— Отличный план, Сестра. Не самый плохой вариант закончить! …

(Противоатомный бункер «Лунная База»)

— Входи Ганс!

Ханс открыл дверь в кабинет полковника Есельского и переступил порог. Ханс не любил прокоммунистический антураж этого кабинета, но вида никогда не подавал. К тому же это не имело в нынешних обстоятельствах никакого значения. Инопланетяне объединили всех. Даже ярых непримиримых врагов вроде: израильтян и арабов. Разумеется, тех кто вообще пережил атаку. Немного его раздражало, что на базе его называют Гансом. Немецкое мягкое «H» русские всегда переводили, как грубое Г. Как в имени Густав. Но это тоже, он пропускал мимо ушей. Он был единственный немец на базе. И попал сюда совершенно случайно. В городе неподалеку проходил чемпионат по стендовой стрельбе, в котором Ханс принимал участие. Когда случилось вторжение он просто застрял здесь, пока его не встретила оперативная группа Есельского и руководствуясь непонятными ему до сих пор причинами забрала в бункер.

— Входи, Ганс! — повторил Есельский с улыбкой, приподнимаясь из-за стола и пожимая ему руку. — Как дела? Саша сказал, ты убил мастера?

Ханс сел на стул и сцепив руки на столе, кивнул.

Есельский потер бритый подбородок. Нахмурился. Но ругаться и отчитывать его не стал:

— Саша сказал, что реакции пришельцев на твое поведение не было? Почему?

— Не знаю, — ответил Ханс. Ему хотелось только спать.

— Хочешь кофе? Ты, я вижу, с ног валишься. Извини, но говорить придется долго. Я хочу с тобой кое в чем посоветоваться.

— Да.

Есельский по селектору заказал кофе на двоих. Ханс ждал. Кофе вряд ли ему могло надолго помочь. Хотя легче, наверное, станет, решил он.

— Рассказывай.

Ханс рассказал весь вчерашний эпизод, подробно и обстоятельно остановившись на мерах безопасности что он предпринял при возвращении на базу. Полковник кивал, хмыкал, тер свой подбородок, хмурился. Но Ханс знал, что все это маска. Полковник всегда играл со своим лицом. Эмоции у этого человека, по мнению Ханса, вообще не было. Человек, который без колебаний бросил свою семью, следуя инструкции расконсервировать бункер и ожидать прилета руководства страны. Кем он мог быть для Ханса, мягкого, даже жалостливого человека? Для которого погибшая семья была всем. Только чудовищем! Рациональным, беспощадным руководителем.

— Почему они не ударили? За мастера они всегда бьют. И больно. Четверть грамма антиматерии с орбиты или рентгеновский лазер, и ты не ушел бы оттуда, Ганс.

— Я же сказал уже, не знаю.

— Спокойно, Ганс. Предположения. Какие предположения на твой взгляд?

— Отвлеклись на что-то?

Полковник засиял:

— Ну вот! А говоришь не понимаешь. Ты — башковитый парень, Ганс. Думай. Я тебя не за твою, надо признать отменную стрельбу, взял на базу. Ты соображаешь. Все немцы хорошо соображают. Даром что чуть весь свет в войну не нагнули. Значит они отвлеклись! И теперь представь, насколько сильно должно было быть это отвлечение, чтобы не прореагировать на твои действия!

Ханс пожал плечами. Предположение звучало разумно. Вот только кто на Планете, на которой уничтожено все, кроме мелких групп, выживавших в бункерах вроде ихнего, может отвлечь столь значительные ресурсы пришельцев?

— Знаешь, что это означает? — спросил Есельский?

— Нет.

— Это значит, что один из наших пойманных агентов, возможно говорит правду. Как неправдоподобно это ни звучит в его устах. Существует какое-то организованное сопротивление, о котором нам неизвестно, просто потому что радиоволны больше не служат средствами связи. Мы отрезаны. И кто-то дает этим зеленым тварям жару, раз они так сильно отвлекаются. Сечешь, Ганс?

— Наверное, вы — правы, полковник.

— Блин, Ганс, мог бы уже меня Александром Василевичем называть. Пять лет уже с нами. Русским языком ворочаешь, как своим.

— Да. А вы меня Гансом Фридриховичем.

Есельский прыснул.

— Шутник! Ганс Фридрихович. Мне твоя помощь нужна. Я хочу расколоть этих двоих. Точнее сказать, одного из них. Кто-то из них же врет.

— Как? К тому же врать могут оба.

Есельский снова потер подбородок.

— Это очевидная мысль, Ганс. Слишком очевидная, чтобы я ее не проверил. Но они не знают друг о друге. Мы в гэбухе и не такие загадки разгадывали. Один из них точно не врет. Я уже целый том записей составил, с аргументами за и против.

— И что?

— Ничего. У обоих почти все гладко. Только тот, что себя Галеном называет, ошибается. Пару раз совершенно невероятную историю рассказывал. Про великанов, которые атакуют Японию, и летающих камикадзе, которые с ними сражаются. Представляешь? На реактивной тяге и винтовками!

— Я видел великана. Правда очень далеко и очень нечетко.

— Не. Ганс. Тебе скорее всего привиделось такое. Неудивительно. Стресс. Утро. Солнце встает. Нету никаких великанов. Пришельцы — технологичные мерзавцы и такой фигней не страдают. К тому же убивать таких тварей ружьями на ранцах? Бред!

— А вас не смущает, полковник, что великанов видел я? И пойманный говорит также о них. То есть у вас два независимых источника.

— Смущает, Ганс. Очень смущает. Но у меня кроме тебя есть еще куча докладов от сотен ходок наших ребят. Никто, никогда никаких гигантов не видел. Тем более в двести-триста метров выстой! Это бессмыслица. Не говоря уже способы борьбы с ними, о которых распространяется этот тип. Бредятина это. Как военный говорю. Я ведь тебе камеру дал потом. Заснял бы еще раз этих типов. Слабо?

Ханс помрачнел. Больше великанов он действительно не видел.

— Они могут быть в проливе, — сказал он вдруг с горячностью, удивившей его самого.

— В каком еще проливе?

— Дарданеллы. Я думаю они для этого и предназначены. Охранять проливы.

— Объясни! — полковник вдруг наклонился, став похожим на хищную птицу, перед броском.

Ханс не раздумывая выложил свои мысли:

— Если выжили какие-то крупные страны. То они должны пользоваться подводными лодками для переброски живой силы и разведчиков. Об этом же и наш пленник говорит. Чтобы не пускать такие лодки во внутренние водоемы пришельцы должны их закрывать.

Полковник снова вернулся в свое нормальное состояние. Явно разочарованный.

— Бред, Ганс! Для таких дел есть мины. А у наших «друзей» мины будут ого-го! Продвинутые.

— Они не пользуются минами. Вы делаете одну ошибку, полковник, как и все остальные.

В этот момент принесли кофе. И Есельский ерзая от нетерпения вынужден был ждать пока Ханс не выпьет залпом чашку кофе. Запасов кофе на базе было довольно мало. И полковник его берег. На особенные случаи и беседы, по его мнению, конечно.

— Какую же я ошибку делаю, Ганс?

— Вы думаете за них военными категориями людей. Они другие. И средства у них другие. Так что и великаны, могут быть чем-то обычным у них, как мины у нас.

Полковник Есельский замолк. Чему-то про себя кивая, как псих, который сам с собой говорит, он на целые две минуты забыл о существовании Ханса, которому оставалось только терпеливо ждать.

— Ладно, иди отоспись… хотя подожди. Я тебе кое-что покажу. Ты действительно хорошо анализируешь. Надо было тебя с самого начала к этому делу привлечь. Моя ошибка.

Ханс снова пожал плечами, ожидая что ему хочет показать полковник.

Есельский же, между тем, встал со стула, подошел к стене и включил древний видеомагнитофон, вид которого Ханса в первый раз чуть не вверг в ступор. Даже в техническом музее в Мюнхене, он не видел такую модель. Монструозная металлическое видео-чудовище, мелкими партиями собранное военными специалистами в СССР для военных нужд. Есельский промотал видеоленту в режиме показа. Экран телевизора покрылся знакомыми полосками, Ханс как человек в сорокалетнем возрасте, вполне заставший эпоху VHS почувствовал прилив ностальгии. Ностальгии по миру без пришельцев, бункеров. Где можно было смотреть кассеты после рабочего дня, попивая пиво на диване с подружкой студенткой в обнимку. Такая знакомая картинка, хотя и малость — полоски на видеокассете. Наконец Есельский остановил ленту: Скриненное видео с ютуба, догадался Ханс. На экране появился мальчик, подросток. Лет пятнадцати. В простой серой рубашке в клеточку и начал говорить:

… Сначала будут два черных ромба. Может четыре. Зависит от количества кораблей. Но не думаю, что их будет больше. Я понимаю, что мне не верят и крутят пальцы у виска, сидя сейчас перед монитором, но, когда вы поверите, будет уже поздно. Вторжение убьет вас всех. И меня тоже. Они отключать всю вашу электронику. Все остановится. Земля — электрическая цивилизация. Это ваше слабое место. Туда они и ударят. И наверняка это не первый раз. Эксклудеры всегда расправляются с цивилизациями второй фазы таким способом. Пока не поздно вам надо готовится к этому. Я прилетел на модуле, в котором есть эффективное средство которые поможет Земле. Сделал еще кое-что, хотя и не уверен, что сработает. Но если вы мне так и не поверите, даже это средство бессильно. Будет поздно. Я дам сейчас координаты модуля, вдруг это поможет кому ни будь потом. Не знаю. Но хочу предупредит и обычных людей. Как только появятся корабли в небе. Бегите от больших городов! Берите продукты, снаряжение и бегите в горы или леса. Переживете третью стадию тогда. Не знаю, что вы будете делать, когда будут зачищать пространство искусственными мутантами, но третью фазу вы может пережить. Не находитесь близко от воды. Удары антиматерией вызовут большие волны и цунами в прибрежных регионах…

Ханс, с открытым ртом слушал подростка. Удивленный, ошарашенный. Он даже забыл о сне! Но запись оборвалась. Началась другая. Тоже ютубовское скрин-видео. Какой-то длинноволосый, хипповатого вида, парень начал рассказывать, что его похищали инопланетяне с планеты «Зандак», где есть цветы размером с дерево и летающие люди. Причем каждую ночь в течении года! Есельский выключил видеомагнитофон, оборвав хиппаря на полуслове.

Ханс закрыл, открытый от удивления, рот, глянул в чашку. Пустую. Потом спросил напряженно:

— Можно еще кофе, Александр Васильевич?

Есельский ухмыльнулся с улыбкой дьявола и ответил:

— Можно Ганс Фридрихович. Можно…