Мускулистая мышастая лошадка устало перебирала ногами. Шутка ли, больше месяца пути? Ещё дней пять — и всадник доберётся до места назначения. Плотный, широкоплечий Тод Фэддингс несколько несуразно смотрелся верхом. Рослый двадцатидвухлетний зверолов пуще привык ходить по тропам родного Златолесья, а не трястись в седле. Внешность запоминающаяся: простоватый взгляд серых глаз, ниспадающая на лоб прямая пепельная чёлка, маленький, чуток вздёрнутый носик, квадратный подбородок. Одет в замшевые штаны с бахромой на боковых швах и коричневую кожаную куртку с накладными карманами. К луке седла приторочен обитый на кончике сталью, боевой, дубовый посох.

— Потерпи, Тётка, — Тод попросил лошадь. — Скоро передохнёшь. Уже почти на границе.

Наездник стал разглядывать пейзаж. Юго-западные просторы Шаматры не особо радовали взор. Полуденный Тракт широкой лентой рассекал серую землю. На обрызганных зеленью травы, сиротливых холмах склонили головы ивы. Взлохмаченное лучами солнце потихоньку опускалось к горизонту. В выси, будто табачный дым, неподвижно распластались сивые облака.

'Тод имел немало оснований покинуть Златолесье, а вернее, одно, но очень существенное. Вот уже несколько месяцев из Зубастых гор долетали дивные слухи, и пытливый зверолов жаждал проверить. Получалось, что какой-то авантюрист нашёл сеть давно заброшенных туннелей, где золотые жилы попадались буквально через каждые десять шагов.

И как тут не изумишься, коль дворфы заявляли, дескать, нет и не может быть никаких заброшенных шахт. Возможно, алчные гномы и хотели прибрать к рукам золотишко, но тех, в отличие от людей, дворфы не пускали на нижние уровни туннелей. Известия об открытии золотых залежей быстро распространились по Эйс-верону и авантюристы живым потоком хлынули к Зубастым горам. Чем больше людей, тем больше слухов. С каждым днём они становились всё невероятнее и невероятнее. Якобы помимо золота в ответвлениях недавно открытых пещер отыскались кладовые под потолок забитые удивительным оружием. Металлу, из которого оно изготовлялось, и в подмётки не годился мифрил. А отдельные образцы вроде как обладали магическими свойствами: шпарили кислотой, жгли огнём, насылали проклятья.

Кое-кто калякал, мол, одна экспедиционная группа наткнулась на выложенный мраморной плиткой грот, ну а в нём пруд пруди артефактов. Говаривали, что вскоре туннелями займутся аркадийские маги, тогда уж точно простого селянина и близко к подземельям не допустят. Потому-то многочисленные сорвиголовы и крестьяне пользовались моментом, спешили поглазеть, а может, и заполучить часть баснословных сокровищ. Уроженцы Златолесья в большинстве своём считали Тода недалёким человеком, одни утверждали, что с его комплекцией прямая дорога в кузнецы, а он зайцев ловит, другие твердили о необразованности сироты.

Молодой зверолов, однако, не причислял себя к простакам и грандиозных планов не строил. Больше чем за месяц пути ещё ни разу не разочаровался в решении податься в Зубастые горы.

Наверное, сначала он не особо и верил в наличие артефактов и дивного оружия, но однажды в придорожной таверне произошёл любопытный случай. Постояльцев потешал историями худой мужичок, он-де одним из первых заглянул в недавно открытые туннели. Все россказни можно было посчитать пьяными бреднями, если бы не предъявленный мужичком экспонат, найденный во время подземных странствий. Конусовидный металлический шлем обшивался зелёной кожей. Она была настолько прочной, что даже острая сабля саакасумца не прорубила. Владелец шлема вещал о драконьей коже (будто не знал, что драконы — миф) и чаял продать шлем за тысячу золотых кому-нибудь из лодриджских коллекционеров.

Да и как же без холодящих кровь рассказов о могучих стражах подземных богатств? Чаще всего упоминались костяки. Ожившие скелеты подстерегали путников и разрывали на куски. Тод не верил. Последние свидетельства о столь глобальных бесчинствах нежити датировались началом XV века, а тогда и факультет некромантии не был открыт. К летучим мышам размером с собаку Тод был настроен более радушно. А каменными големами и многолапыми, зубастыми и клыкастыми страшилищами пускай детишек пугают.

Зверолов и понять ничего не успел, а его обдало ветром, впереди заклубилась пыль. Чертыхаясь, в клубящемся рыжем облаке разглядел уносящегося белоснежного жеребца. За плечами закованного в серебристые пластинчатые доспехи всадника развевался синий плащ. «Паладин!» — прошило разум Тода. Если уж рыцарство заинтересовалось таинственными туннелями, может, действительно всё очень серьёзно.

Тётка получила плетью в бок, но пять минут погони кончились тем, что паладин превратился в точку и скрылся за пологим холмом.

— У-ух! — досадливо выдохнул зверолов. — Ушёл лихач. — И лишь сейчас задумался, о чём бы спросил рыцаря. Конечно, вопросов уйма, но паладин, безусловно, отмолчался б. В дела Ордена чужаков не посвящали. И пусть рыцари жили на виду — замок в Фольменде — и о благородном Кодексе все слышали, нередко ходили слухи о неведомой роли рыцарства в жизни всего Эйсверона. Так оно или иначе, в любом случае с паладинами был связан один весьма и весьма любопытный факт. Триединая Церковь, которая на дух не переносила различные культы божеств, к богине рыцарей, Целесте, относилась сдержано. Еретиков повсеместно жгли на кострах, навязывали мысль, что поклоняться нужно только Творцу, всё остальное — от лукавого, а паладинов даже не смели критиковать. Для себя Тод находил единственное объяснение: клирики боялись противостояния с Орденом, полторы тысячи рыцарей кому хочешь шею свернут. А вообще-то было бы неплохо взглянуть на войну. Кадар, как губка пропитанный религиозностью, бесспорно, поддержал бы Архиепископа. И тогда тридцать, а то и все сорок тысяч легионеров скрестили б мечи с паладинами. И кто его знает, помогло бы численное преимущество кадарцам? Любой, даже малыш, ведал о невероятных способностях рыцарей. Верное соблюдение Кодекса и поклонение Целесте наделяло защитной аурой. Бывало, меч врага оказывался в волоске от шеи паладина и тут против воли владельца останавливался.

Теряясь в догадках, пребывая в томительном предвкушении подземного путешествия, Тод проскакал пару часов. На горизонте проступили очертания городка.

Ош — самый юго-западный город Шаматры. За ним формально принадлежащая дворфам, окружённая Зубастыми горами степь. Пять дней скачки по степи — и Каменный Мешок. Около него и берут начало разветвлённые пещеры. Когда-то именно там звенело оружие — кипела Тридцатидневная война.

Частокол, словно гребень дракона, увенчал холм. Ладно сколоченная деревянная сторожевая вышка вздымалась на добрый десяток ярдов. К широким воротам вела утоптанная ногами и колёсами стезя.

Щурясь от солнца, зверолов осмотрел макушку вышки. Там, облокотясь на бревенчатое ограждение, дежурил бородатый вояка. Кожаная стёганка — слабенькое подспорье супротив арбалетного болта. Да и шлема нет. На запястье — петля увесистой булавы; такой по башке шибанёшь — и мозгов не соберёшь.

У ворот караулила парочка. Угреватый юнец до белизны козонок впился в древко бердыша. Пожилой часовой сидел на перевёрнутой бочке, беспечно болтались ноги, изо рта вылетали колечки табачного дыма. Обмундировывались одинаково: потёртые кирасы, массивные и неудобные гребенчатые шлемы с загнутыми полями.

Престарелый вояка сплюнул через щель в зубах и прокуренным голосом прохрипел:

— И откуда вас столько берётся? Неужто как кролики рождаетесь?

— Тятя, а нам-то что? — пролепетал юноша. — Чем больше — тем лучше. — Посмотрел на Тода и, преисполняясь чинности, потребовал: — Плати!

Зверолов спешился. Ростом дюйма на два обогнал шесть футов. Юнцу этого хватило, попятился.

— Чего хвост поджал, сынок? — с сарказмом осведомился пожилой страж. — Ты не гляди, что он высок как сосна и в плечах с дворфа. Будет задираться — сразу меж очей лупи бердышом. Понял?

— Ага, — проблеял сын.

— Не «ага», а так точно!

— Так точно, батя.

— Вы тут обо мне не позабыли? — поинтересовался Тод.

— Ты гляди, — растянулся в улыбке вояка-отец, — он ещё и умничает.

— Хватит лясы точить! — прогремело со смотровой вышки. — Берите плату — и пускай проваливает.

— Почему так негостеприимно? — наивно вопросил зверолов.

— Сил уж нет вас встречать, — пооткровенничал пожилой вояка. — Пришлые весь Ош заполонили. Байками о мертвяках уже все уши прожужжали. В кабаке нормально не посидишь. А дома тоже не отдохнёшь — жёнушка грызёт. Ух, лярва подколодная!

— Так чего, нет никаких мертвяков в Зубастых горах?

— Конечно, нет!

— Есть, — посмел вставить молодой охранник.

Отец строго зыркнул на нерадивое чадо.

— Хоть ты не слушай этот бред.

— Это не бред.

— Бред самый настоящий.

— А как объяснить то, что на прошлой неделе таверна Роджера взлетела на воздух?

— Что-то не улавливаю связи, — нахмурился зверолов.

— Да враки всё это, — плюнул пожилой страж и умилённо затянулся табачком.

— Никакие не враки, — не сдавался юноша. — Один из горе-смельчаков вырвал из лап подземных костяков какой-то жезл и притащил его к нам. Потом вместе с Роджером восхотел проверить его на жаростойкость... Ужас... Брёвна от трактира разметало по соседним кварталам.

— Слушай его больше, — глядя на Тода, поморщился пожилой караульный. — Никакого жезла не было. Просто-напросто старина Роджер в подвале гнал самогон и что-то там набедокурил. Вот и рванула его лаборатория...

Душой зверолова вновь завладела меланхолическая дрёма. Этот желторотый юнец с историей о жезле, казалось, затеплил огонёк надежды, а старик объяснил без всяких монстров и чудес. Может, и враки эти рассказы об артефактах? Но а как же тогда шлем из зелёной кожи?.. Вопросы по-прежнему оставались без ответов. Предстояло разобраться и собственнолично облазить подземные туннели.

— Вы там уснули?! — пророкотало с вышки.

— Всё в порядке, — успокоил пожилой страж. Посмотрел на зверолова. — О-хо-хо. Юн ты ещё, парень, а уже не сидится. — Глянув на сынка, пожурил его: — Вот каким надо быть, а ты — трус.

— Просто я страхуюсь, — стал оправдываться юноша. — А все эти... эти никакие не смельчаки, а самые настоящие безрассудные сорвиголовы.

— Матери своей будешь заливать, я-то вижу: ты — трус.

Не желая выслушивать разгоравшуюся семейную ссору, Тод спросил:

— Какая плата?

— Медяк за рыло, — грубовато ответил пожилой вояка.

За последние дни поясной кошель зверолова прохудился, но медяк — ещё не деньги.

Юнец ловко сцапал подброшенную монету. Лошадка послушно пошла за хозяином.

Ош гомонил как растревоженный улей. Мнилось, съехались люди со всего Эйсверона. А что же будет в Каменном Мешке? Тод шагал по широкой улице, под ногами — земля, по бокам — бурлит толпа. Высоченные белокурые северяне с глазами небесной голубизны носили куртки из волчьих шкур. Смуглые саакасумцы рядились в шёлковые халаты, нередко подмечались светлые чалмы с павлиньими и страусовыми перьями. Иллизия представлена парочкой аристократов. Особы голубых кровей облачались в габардиновые кафтаны с длинными фалдами, на грудь ниспадала пена кружев, сапоги блестели от переизбытка ваксы. Обок иллизийских сеньоров верно следовали бритоголовые телохранители. Вояки весомо контрастировали с хозяевами. Кожаные безрукавки выставляли на обозрение бугры мышц, суровые лица отпугнут любого баламута, из-за спин торчали эфесы мечей. К немалому удивлению Тода, он узрел группу легионеров. Кадарские солдаты стояли у пекарни «Калач-лихач» и привлекали внимание не только провинциального зверолова. Ну разве тут не посмотришь? Пластинчатые доспехи и шишковатые шлемы начищены до солнечного блеска. Ярко-красные туники. На кожаных поясах висят короткие мечи работы лучших мастеров Кадара. Проходя мимо, по обрывкам фраз Тод сделал вывод о взволнованности легионеров. Один — самый возрастной — то и дело грозился коллегам кулаком, стращал выговорами. Так и не смекнув, что же растревожило кадарцев, зверолов перевёл взгляд па высокую женщину. Представительницы слабой половины человечества почему-то предпочитали сидеть по домам, и эта дамочка стала редкостью. Женщина несла корзину румяных яблок, тщилась сбагрить хоть пару штук. Рыжебородый мужлан — небось, из Нортумбии — категорично отказался. Легионерам же фрукты пришлись по вкусу. Купив вместе с корзиной, постарались шлёпнуть дамочку по мягкому месту, но главный вояка вновь начал браниться.

Здешнее зодчество представлено бревенчатыми домами. Если бы не несколько строений из песчаника, Ош можно было посчитать за крупное село. В одном здании из песчаника находилась городская управа. Видать, мэр неплохо устроился: дверной наличник отягощён вычурной резьбой, окна забраны ажурными решётками. Следующее строение из песчаника отводилось под кузницу. Кряжистый, смахивающий на дворфа, коваль отдыхал на завалинке и попросту не мог проморгать владельца лошади.

— Парень! — окликнул он Тода. — Кобыле нужно подковы сменить.

— Так пока походит, — отказался зверолов. — Не велика цаца.

Куда больше кузницы Тода заинтересовал трактир «Гнутый медяк». К сожалению, в заведении не было конюшни, и гость города пошёл дальше. Дивная игра лютни постепенно умолкла.

Второе питейное заведение располагалось в соседнем квартале. Сложенная из кирпича, трёхэтажная гостиница производила наилучшее впечатление. Рядышком росли яблони. В клумбах цветы. Вывеска «Путник», однозначно, недавно подкрашена. Витает манящий аромат жареного мяса. Да и конюшня есть. Единственное, что перечёркивает все планы — табличка на дверях: «Мест нет».

Тод расстроился и аж притопнул. Судя по всему, ажиотаж вокруг недавно открытых туннелей нешуточный. В трёхэтажной гостинице не меньше сотни номеров, и чтобы ни одного свободного...

Вскоре настроение выходца из Златолесья основательно подпортилось. Неужто сам Творец потешался, зная, что Тод не особо верует?

Зверолов никогда не жаловался на происки судьбы. Разумеется, как и с любым человеком, с ним порой случались неприятности, но вот пять подряд забитых постояльцами гостиниц — это уж слишком. В последней из них Тод попросил место где-нибудь в подвале, однако усатый хозяин растолковал, дескать, там саакасумцы, а на чердаке ночевать собрался отряд легионеров. Зверолов так и не понял, те ли самые легионеры, что он видел, впрочем, всё равно призадумался. Кадар явно проявлял интерес к новым шахтам. А в Лодридже ничего просто так не делали. Таки значит, есть золотишко в туннелях. А вдруг и байки об артефактах — совсем не байки? А ещё и паладин... Рыцарь ну никак не хотел вылезать из головы зверолова. История неуклонно запутывалась в клубок, и Тод был ничуть не уверен, что сможет распутать.

Новоиспечённые загадки Зубастых гор отошли на второй план. Пока предстояло позаботиться о насущных делах. Артефакты — это, конечно, хорошо, но коль усталость свинцом вливается в конечности, а желудок урчит, то приходится воротиться в реальность.

Интуиция подсказывала: ещё чуть-чуть — и Тод прошагает весь Ош. Так немудрено и до самого Каменного Мешка дойти. Молодой путник уж было хотел напроситься на ночь к кому-то из горожан, как взор остановился на темнеющей меж домов здоровенной воронке. Память сама собой восстановила лик юного стража. Его слова будто из глубокого колодца зазвучали в голове зверолова: «...на прошлой педеле таверна Роджера взлетела на воздух».

Тод, как завороженный, направился к воронке. Тётка заупрямилась. Голова моталась в разные стороны, ноги буквально вросли в землю — ни дать ни взять лошадь подумала, что у неё в роду были ослы. Противостояние «человек-животное» закончилось победой «венца творения».

Подойдя, зверолов охнул. Открывшаяся взору картина будоражила. Выемка ярдов двадцати в диаметре и ярдов пяти глубиной. Рваные края свисали вроде закопченные лохмотья. Чернильно-чёрные стены воронки прочерчивались ослепительно-белыми полосами.

Тод присел и зачерпнул горстку чёрного вещества. Липкий пот выступил на спине. Странное ощущение борьбы жара и холода пробежалось по телу. Зверолов до ломоты в скулах стиснул зубы. Глубокий вдох хоть и царапнул когтями упыря лёгкие, но всё же позволил слегка успокоиться. Удивительно, на руке порошкообразное вещество не казалось таким чернильным как в выемке; сероватое. Осторожно, кончиком пальца Тод потрогал порошок, равномерно рассыпал его по ладони. Изучение вещества чем-то походило на разглядывание угодившего в силок зверька. Пристальное всматривание вычленило несколько желтоватых крупиц. Не золотая ли пыль? Обдумать как следует не удалось — отвлекло некое низкое, находящееся на грани слуха гудение. Тод повернул голову — и чуть не очумел от изумления. Сейчас он в состоянии различить стоящую у воронки парочку в серых плащах. Зверолов мог поклясться, что ещё секунду назад её не было. А может, попросту раньше не замечал? Прохожие, кажись, не видели дуэт тихо говоривших мужчин. Те в свою очередь даже не глядели на горожан.

Стряхнув порошок с ладони, зверолов уставился па парочку. Капюшоны серых плащей накинуты на головы. На лицах ничего запоминающегося, узришь человека в толпе — тут же забудешь. Тод прислушался и в низком гуле разобрал обрывок фразы стоящего поближе мужчины.

— ...колоссальное возмущение астрала.

Второй человек что-то ответил, но зверолову показалось, что прогудел пчелиный улей. Над левой бровью Тода невыносимо заболело, в ушах засвистело, на виске запульсировала жилка. Неприятные ощущения спешно покинули. Едва зверолов пришёл в норму, как донельзя подивился. Теперь разговор странных мужчин отчетливо слышен.

— Никак нельзя объяснить случившееся.

— Ты прав. Здесь не была применена магия стихий.

— А ты обратил внимание на эти полосы? — мужчина указал на белые линии средь чёрной воронки.

— Под действием огромной температуры песок обожгли до состояния полужидкого стекла.

— Мне неизвестны такие чары.

— Не только тебе.

— Очевидно, в Зубастых горах действительно что-то есть.

Тод ахнул.

Парочка дружно глянула на зверолова. После паузы один сказал приятелю:

— Показалось.

— Конечно, показалось, — приободрившись, вздохнул другой. — Никому не по силам проникнуть через «Кокон Безмолвия». К тому же здесь никого нет.

Обалдевший Тод громко сглотнул. Осмотрелся. И впрямь улица опустела — небось, по кабакам народ разошёлся. Но почему же эти двое не видят зверолова?

— Пойдём, — предложил коллеге мужчина в плаще. — Долго заклинание мы не удержим.

Парочка ещё раз зыркнула на выемку и, развернувшись, заторопилась по улице. Тоду казалось, что у ног незнакомцев клубится тьма. Очертания фигур расплывались. Вылетевшая из-за угла повозка проколесила прямо перед дуэтом; возница и не глянул па прохожих — не видел! Секунда — и странная пара исчезла.

Нервная дрожь овладела телом 'Тода. Ещё и трясти не прекратила проказница, а в макушку словно вбили раскалённый клин. Когда-то, лет пять назад, юный зверолов по неосторожности разбудил медведицу. Косолапая так саданула, что чуть не разворотила грудную клетку. Боль была чудовищной, правда, не стоила и сотой части нынешней. Тод плашмя завалился па землю. Ртом пошла едкая на запах, густая зелёная рвота. Каждую фалангу выкручивало. Сдавалось, позвоночник насадили на вертел и сейчас будут жарить. Из правого уха заструилась горячая кровь. Время потеряло всякий смысл...

Ржание Тётки. Копыто легонько коснулось ноги. Тод приподнял голову и встряхнул. Ощущение такое, будто под черепушку забрался оркестр махоньких поварят, которые тарахтят кастрюлями и гремят дуршлагами.

— Сброда всякого налезло, — проворчало откуда-то справа. — Молодой ещё, а нажрался так, что облевался с ног до головы. — Дед в поношенной дохе явно преувеличивал.

Прилагая недюжинные усилия, зверолов сел и утёр рукавом рот.

Старик кинул полдюжины неприятных словечек в адрес «пьяного амбала» и скрылся в переулке, где уже сгущались сумерки.

На тронутом багрянцем заката небе возгорались звёзды. Примерно так же в голове Тода разгорались мысли. Пока малочисленным звёздам не удавалось расписать небосвод привычными созвездиями. Мысли аналогично далеки от успеха. Молодой зверолов ну никак не мог смекнуть, что же приключилось. Однозначно, типы в серых плащах были магами, но как необразованный Тод сумел заглянуть через их заклинание и более того — остаться невидимым? Первой напрашивалась мысль, оравшая: «Я — маг! Маг я!» Однако юноша её напрочь отринул, ведь почти регулярно в Златолесье наведывались представители Аркадийской Академии и проверяли молодёжь на наличие Дара, ими-то и был вынесен результат: «Полное отсутствие Дара». Тогда что же получалось?.. А получалось: Тод гнал как назойливую попрошайку мысль «Я — маг!» и переходил к другому вопросу, где проглядывались хоть какие-то зацепки. Кто же эти двое? Вроде ответ очевиден: аркадийские маги, но всё равно оставались неясности. Почему плащи серые? Любой чародей Академии фанатично отстаивал превосходство своего факультета и носил плащ одного из пяти цветов: красный, синий, зелёный, белый, чёрный. Серые плащи принадлежали ученикам. Для Тода всё это не секрет.

Однако дуэт увиденных мужчин был староват для учеников, да и ректор вовек бы не разрешил студентам покидать стены Академии, каникулы и те проводили в Аркадии. Если не ученики, так всё-таки полноценные маги, но почему тогда без посохов? И зачем, спрашивается, аркадийским магам тайно прибывать в Ош и проводить тут какие-то эксперименты? Да никто бы и слова плохого против Академии не сказал. Меж вороха несоответствий и вопросов пробивалась мысль столь чуждая, что Тод поначалу боялся за неё цепляться. Правда, когда не осталось ничего иного, пришлось покумекать в её направлении. Иногда за застольными беседами в родном Златолесье старый трактирщик Льер упоминал, мол, не все маги поддерживают главенство Академии и вроде как в давние времена даже существовали тайные гильдии, где украдкой обучались желающие. Со слов Льера выходило, что аркадийские маги уже давно разобрались с отступниками. А вдруг это не так? Что если где-то ещё остались последователи гильдий? Коль остались, то какие цели преследуют, на чью мельницу льют воду?

Путешествие, которое в большей степени задумывалось как увеселительная прогулка, превращалось в нечто особенное. Истории о таинственных подземельях не могли быть выдумкой. Иначе б ни паладины, ни могущественный Кадар, ни некие загадочные маги не прислали бы сюда своих представителей.

— Вот бы ещё Инквизиция, так все были бы в сборе, — пошутил Тод и ахнул, охнул, крякнул... По улице шло четверо инквизиторов! Капюшоны чёрных ряс низко опущены, на груди изображение костра с тремя красными языками пламени. Челюсть зверолова до земли отвисла.

Протопали сапоги инквизиторов, а сердце Тода ещё долго билось в унисон.

Вечно недоумевать зверолов не мог. Поднявшись, более-менее отряхнулся, тыльная сторона ладони вытерла со щеки и уха засохшую кровь.

— Пошли, Тётка.

Лошадка послушно зацокала за хозяином.

С соседней улицы доносилась игра флейты. «Кабак», — подумал Тод и свернул.

Вечерние сумерки набирали силу. Меж домами хищно притаились плотные тени. Возможно, в них прячутся грабители? Зверолов предусмотрительно отвязал от луки седла посох, пошёл подпираясь.

Откуда доносится музыка определить легко. Большой постоялый двор выделяется на фоне жилых домиков. Трёхэтажная гостиница обложена серой плиткой, фундамент из камней неправильных форм. На зелёной черепичной крыше две трубы. Над дверьми выпирает штырь; дуэт цепей держит деревянную вывеску: с одной стороны — всадник на белоснежном коне, с другой — мужчина спит на мягких перинах и надпись «Вечный скиталец». Позади гостиницы средь потёмок белым пятном выступает оштукатуренная конюшня.

— Рад помочь! — прокричало.

'Тод глянул на низкорослого мужичка. Такого в темноте с гномом легко спутать. Бородка реденькая, морщинистые щёки, на макушке плешь. Одет прилично: кожаные штаны, белая атласная рубаха. На кармашке кожаного жилета нашивка: лошадка стоящая на надписи «Вечный скиталец».

— Я — здешний конюх, — представился коротышка, галантно снимая иллюзорную шляпу.

— Неужто места есть? — часто заморгал зверолов.

— Есть. Полчаса назад кадарцы отправились в Каменный Мешок.

— На ночь глядя?!

— Видать, срочные дела у легионеров были.

С каждым разом Тод недоумевал всё больше и больше. Нервно покусав губу, спросил:

— Сколько за лошадь?

— По-божески, два медяка.

Зверолов заплатил. Отвязав от седла торбу с пожитками, похлопал Тётку.

Лошадка не капризничала, податливо пошла за конюхом.

— Овса побольше дай! — окрикнул Тод.

— Сделаю, — весело заверил коротышка.

За Тётку можно не беспокоиться, нынче самое время о своём желудке позаботиться. Зверолов отворил дверь в гостиницу.

После сумеречной улицы залитый светом обеденный зал вселял в сердце тепло. Изящная флейтистка умелой игрой радовала слух. На стенах — циновки, за столами — разогретые горячительными напитками посетители. За лакированной стойкой из тёмного дерева, подле пивных бочек копошился полный, радушного вида трактирщик. Светлые волосы и усики гармонично смотрелись на добром лице. Впечатление такое, что трактирщик не прочь налить пару кружек бесплатно. Подвёрнутые рукава белой сорочки являли татуировки якорей — поди, в молодости под парусом ходил. На чёрной жилетке золотистая нашивка «Вечный скиталец».

Хозяин заведения сориентировался быстрее Тода.

— Заходи, мил человек! — озорно предложил трактирщик. — Марли, то бишь я, всегда рад новичкам. — Окинул оком зал и приказал: — А ну-ка потеснитесь за центральным столом.

Посетители сдвинулись. Зверолову достался край длинной лавки за не менее длинным столом. Тод положил под ноги сумку и опёр посох о край стола. Только-только разместился, как подоспела стройная служанка в голубом переднике и чёрном куцем платьице. Из-под чепчика глянули большущие голубые глаза, промурлыкало:

— Что будете заказывать?

— Супа какого-то... А на второе — картошечки с мясом.

— У нас есть котлеты.

— Полдюжины тогда.

Сидящий рядом с Тодом тощий старичок в поношенной куртке удивился такому количеству котлет и снова окунул длиннющий нос в кружку с элем.

Заказ подали быстро, зверолов даже как следует не осмотрел посетителей.

Тёплый рисовый суп живительной силой расплылся по желудку. Стараясь не проявлять излишнего интереса, Тод продолжил изучать обстановку.

За столом вместе со звероловом сидело два десятка мужланов. Скорее всего, фермеры и крестьяне, жаждущие отыскать сокровища Зубастых гор. Четверо играли в кости. Остальные поглощали яства: кто суп, кто салат, кто варёную картошку.

Ещё за тремя длинными столами примерно такая же публика. За единственным круглым, приткнувшимся к стенке, устроились весьма колоритные персонажи. Форсистый наряд — камзол с переизбытком кружев — выдавал во владельце иллизийца; а герб на груди — изумруд на фоне щита — относил его в категорию аристократов. Мужчине около сорока, но уже лысоват. Пухленькие щёчки, розовая кожа, гусиная шея. Охрана изнеженного сеньора возложена на двух суровых телохранителей. Рослые мускулистые тела затягивались в кожу; бойцам незачем тяжёлые доспехи, главное — скорость. За спинами телохранителей крепились мечи, вкруг запястий — шипастые браслеты. Четвёртым за столом был дородный клирик в бордовой рясе. Толстыми короткими пальчиками святой отец рьяно копошился в жареной курице — прямо-таки чаял найти сокрытое знание самого Творца. В выкаченных очах проблёскивала взволнованность. На отороченной пучками седых волос лысине играли отсветы масляных ламп. А знатный иллизиец время от времени что-то бурчал сквозь зубы. Церковник, однако, игнорировал. Телохранители — точно статуи.

И котлеты, и картошка Тоду понравились. Пиво уж очень пенистое, но тоже ничего. Лишь ополовинив кружку, зверолов заметил, что в углу зала за колонной стоял маленький столик. А за ним сидел... паладин! Наверняка тот самый, что обогнал Тода по дороге в Ош.

Рыцарь будто почувствовал внимание к своей персоне и отвернулся к стене. Но любопытство зверолова било ключом. Члены Ордена редко посещали Златолесье и почти все известия о рыцарстве доходили до Тода из уст трактирщика Льера, кой болтал о сражениях паладинов с мифическими драконами и о походах Ордена в Чёрные Пустоши, в самое сердце земель орков. Вид рыцаря слегка смутил зверолова, тот склонялся к мнению о великанском росте паладинов и кулаках размером с арбуз. Этот же рыцарь, если б не его серебристые пластинчатые доспехи и синий плащ, мог бы сойти за простого горожанина. Комплекция средняя, шести футов и подавно нет. Четверть века прожил. Узкое, но симпатичное лицо. Чёлка немножко кудрявится, чёрные, как смоль, бакенбарды. Вот повернулся паладин — и Тод отчётливо разглядел миролюбивые серо-зелёные глаза. Ещё непонятно, кто вызывает больше доверия: гостеприимный трактирщик Марли или этот молодой член Ордена. Паладин отхлебнул из глубокой кружки, поставил её перед собой, рука пригладила волосы.

Возможно, зверолов и продолжал бы пялиться на рыцаря, но отворилась дверь и в трактир шагнул новый посетитель.

— Паркс вернулся! — заголосил Марли так, вроде увидел приятеля сгинувшего лет сто назад где-то в Горах Ночи.

Кое-кто из посетителей тоже узнал гостя, возбужденные приветствия наполнили зал.

Трактирщик выбрался из-за стойки и на радостях чуть не сбил высокого Паркса. Парочка крепко обнялась.

Подле радушного лица Марли чёрствая физиономия долговязого посетителя смотрелась не ахти. Истома так и тяготила мешки под глазами. Седеющие волосы растрёпаны. Одежонка вписывается во внешность: пыльный плащ с почти оборванным капюшоном, просящий каши разлезшийся правый сапог. За плечами грязная торба.

— Ну как там, рассказывай? — трактирщику не терпелось узнать новости.

— Горло дай промочить, — сухо потребовал Паркс.

— Ужин гостю!

Команду Марли тут же исполнили. Две официантки подали на стойку бара суп, картошку с салатом, котлеты и кружку пенистого пива. Трактирщик вытянул из-за стойки высокий табурет. Паркс разместился, поджав ноги, — почти курица на насесте.

— Господа! — обратился к посетителям Марли. — Мой друг Паркс только что прибыл из Зубастых гор.

Присутствующие умолкли, игроки в кости перестали тарахтеть кубиками, иллизийский вельможа подобрался. Может, в родном Златолесье и считали Тода простаком, но зоркости ему не занимать. Вот и сейчас заметил заинтересованность паладина. Тот выдвинул из-за колонны стул, сконцентрировался на изучении Паркса.

— Не верю! — проорал пьяный посетитель с ряшкой пошире ночвы. — Не был он нигде!

— Закрой пасть! — прикрикнул на пьянчугу посетитель.

Захмелевший выпивоха комплекцией удался. Правда, стоило увидеть того, кто с ним пререкается, тут же проглотил язык. Приструнивший пьянчугу мужлан размером не уступал крупному огру.

Марли взглянул на Паркса и попросил:

— Ну, поведай-ка нам, приятель, о твоих подвигах.

К этому времени Паркс уже расправился с супом, перешёл к поглощению котлет. Промочив горло большим глотком пива, хрипловато сознался:

— Гиблое место эти Зубастые горы.

Сидевший около Тода тощий старичок опротестовал:

— Ничего не гиблое. Вон дворфы веками живут и горя не знают.

В зале одобряюще заворчали.

Паркс сразу оправдываться не стал, подождал, пока голоса стихнут.

— Возможно, там, где живут дворфы, действительно спокойно, а что касается новых туннелей... Ладно, обо всём по порядку. Прибыл, значит, я в Каменный Мешок, ну а там, скажу вам, людишек не счесть. И откуда хочешь понаехали. Смуглые саакасумцы, белокурые северяне, пьяные в доску гасфаргцы, иллизийцы в своих пижонских одеяниях.

Аристократ из Иллизии поморщился, но промолчал. Паркс продолжал:

— Номерок в гостинице снять было не так-то и просто. А как паршиво кормили в этой «Дырявой бочке»... А клопов... клопов жуть как много.

— Давай по делу! — потребовал иллизиец. — Про клопов я и так всё знаю.

Приказать аристократу закрыть рот не решился даже мужлан с комплекцией огра — уж больно сурово зрят телохранители.

— Дивным местом стал Каменный Мешок, — заверил Паркс. — Там уже магазинчики специальные открыли. А в них предметы, найденные в новых туннелях. Добро, скажу вам, отборное. — Отхлебнул пива. — Оружие в основном. Сабли там, мечи, щиты со странной символикой: то рыбы какие-то, то птицы головастые. Ну ладно, перейду к более интересному. Значит, покинул я «Дырявую бочку», будь она неладна, и отправился в туннели. Не один, конечно, пара компаньонов под рукой. Альвигой — воришка тамошний. Ох, и проныра. Такой и невесту со свадьбы слямзит. А другой попутчик по имени Бур. Этот парень здоров как бык. Кулаками гвозди забивал. Так вот, шли мы, значит, шли и, наконец, пришли в поселение гномов. Вы-то, думаю, знаете, что эти коротышки обитают на верхних уровнях Зубастых гор. Правда, не чета тем гномам, что на поверхности Полуденный Тракт оседлали. Бедно живут. Альвигой украл всего-то ржавый черпак и моток проволоки. Да потом выкинул по дороге.

— Ох, и нудный ты рассказчик, — пожурил иллизиец.

— Скоро будет самое интересное. После гномов мы направились на нижние уровни, в западные пещеры. Вскоре пришли в Дакмур. Дакмур — это поселение, которое основали первые исследователи новых туннелей. Неплохой городишко как для подземелья. Уже и гостиницы оборудовали. Бордели есть. Правда, шлюхи второсортные. В Дакмуре можно запастись провизией, нанять проводников. Хотя я бы остерёг от последнего. О честных проводниках я не слышал. Эти хитрецы аванс возьмут, заведут вас куда-нибудь подальше, а потом и слиняют. И ещё хорошо, коль сумеете выбраться. Многие так и сгинули, — приглушённо сообщил Паркс.

— Обещал интересное, а его нет, — пожаловался иллизиец.

— Будет вам интересное, будет. Вот шли мы с приятелями, шли, и в одном из узких туннелей наткнулись на стальную дверь. Альвигой, бедолага, полчаса промучался с отмычками, всё впустую. Замок заржавел, никак не откроешь. Тогда и подключился Бур. Здоровяк как приложился своей дубиной, а она, скажу вам, большущая, как окорок из ноги тролля. Полдня колотил Бур и, слава Творцу, погнул петлю, а там мы уж втроём высадили двери.

Паркс выдержал интригующую паузу. Даже дыхание посетителей не нарушало тишину.

— А за дверьми, скажу вам, настоящая сокровищница.

Сосед Тода — тощий старикан — ахнул.

— Ага, — кивнул Паркс. — Тогда мы тоже ахнули, правда, на три глотки. Каменьев драгоценных гам видимо-невидимо. Сундуки ломятся от золотых монет. И ещё одно — в углу стоял шкаф, а в нём старинные книги. Страницы хрупкие, тронешь — в прах рассыплется. И письмена не наши. Схожи чуток на гномьи руны, но посложнее. Альвигой говорил, дескать, книги сохранились с самих Тёмных Лет.

Гробовое молчание охватило обеденный зал. Тод поразился столь глубокой тиши.

О существовании звуков напомнил дородный клирик:

— Ложь! Наглая ложь! Покайся, грешник! Каждое верное чадо Творца знает, что кроме Святого Писания и «Пророчеств Последнего Часа» из Тёмных Лет к нам не дошло ни одного письменного источника.

— Может, и так, — вяло пожал плечами Паркс.

— Не «может», а так оно и есть! — разгневался церковник. — Ты, грешник, небось, и символа Триединой не носишь? Неудивительно, что болтаешь такую чушь. — Повременив, бойко закончил: — Ложь твои книги.

— Верно глаголет батюшка, — елейно поддержал клирика иллизиец.

Святой отец приободрился, аж щёчки порозовели. С дополнительными силами накинулся на Паркса:

— Вот как нужно истину вкушать, а ты, смерд, заплутал во Тьме. Покайся. Свечку поставь. Помоги пожертвованиями Архиепископу. — Клирик вытащил из-под рясы толстенную книгу в кожаном переплёте. Закладка помогла найти нужное место. Слащавый голосок наполнил помещение: — «Всяк покаявшийся будет прощён. Творец примет пожертвования и наделит бывшего грешника чистотой помыслов и мудростью вселенскою».

Тод слышал эти строки Святого Писания не менее тысячи раз, но по-прежнему не мог взять в толк, как допустим обмен: деньги — чистота помыслов.

Меж тем церковник не терял времени даром. Даже не подходя, окрестил Паркса и сказал:

— Первый шажок на пути к просветлению я заложил. Ныне всё зависит от тебя, сын мой.

Паркс, похоже, плевать хотел на религию. Повествовал:

— Набрали золотишка мы немало. Альвигой под тяжестью торб согнулся словно старец. К сожалению, до Дакмура донести богатства не получилось.

— Ребятки! — воскликнул сидящий рядом с Тодом старик. — Да он же лгун! Сейчас почнёт заливать про костяков всяких!

— Костяков я не видел, зато оборотень на нас напал. Альвигоя и Бура загрыз. Один я еле ноги унёс. Жаль, всё золотишко по дороге растерял...

— Брехня, — махнул рукой иллизиец. — Детишкам будешь про оборотней заливать, трепло.

Очи Паркса налились кровью. Миг — и метнулся на аристократа.

Тод не верил своим глазам. Время будто замедлилось. Увиденное холодило кровь. На кончиках пальцев Паркса блеснули чёрные когти. Фигура разбухла — уже и в плащ не помещается, тот треснул по швам. Лицо вытянулось, пучки шерсти торчали на скулах, под алыми губами — звериные клыки.

Надо отдать должное телохранителям. Среагировали моментально. Меч первого понёсся навстречу противнику. Второй вояка прикрыл собой иллизийца.

Оборотень, однако, и в скорости и в силе превосходил людей. Ловко увернувшись от клинка, саданул телохранителя лапой. Из рассечённой шейной артерии фонтаном хлынула кровь, ноги подкосились.

Зверолов и понять ничего не успел, а в руках уже был посох, сам же бежал на оборотня. Краем глаза засёк нёсшегося паладина.

Перепуганные посетители вели себя по-разному. Одни впали в ступор, сидели словно восковые манекены. Другие рьяно молились. Третьи постарались покинуть ставшее негостеприимным заведение. Так тощий старикан прыгнул прямо в окно, порождая звон стекла и крики.

Как для простого зверолова Тод умел махать посохом сносно, но оборотень обладал немыслимой прытью. Вроде спиной почуял опасность, и стальной конец посоха просвистел там, где секунду назад стоял монстр, стул разлетелся в щепки.

Оборотень взвыл, широко расставляя лапы. Зверь уже не имел ничего общего с человеком. О Парксе отдалённо напоминал висевший на могучей шерстистой фигуре рваный плащ. Длинная морда смахивала на волчью, если не считать что раза в три-четыре больше. Впрочем, у волков нет таких глаз. Казалось, всё зло мира скопилось в них и пылало адским пламенем.

С некой небрежностью оборотень ударил Тода. К непомерной радости зверолова, когти прошли мимо, локоть же двинул в скулу. Юноша отлетел на добрый десяток ярдов, рухнул на столешницу, ножки столика разъехались. Левый глаз моментально заплыл.

Паладин преуспел не больше. Даже сгорбившись, оборотень превышал его на две головы. Точно какую-то куклу отшвырнул он рыцаря. Доспехи уберегли от серьёзных травм.

Размашистым движением меча атаковал телохранитель. Оборотень сноровисто извернулся и вгрызся в шею врагу. Конечности жертвы судорожно задёргались.

Посетитель — тот самый, что с огра размером — опомнился. Подхватив увесистый стул, кинулся в бой. Наверное, такой же результат был, ударь стул о гранитную стену; спина оборотня нерушимая.

Остолбеневший мужчина посмотрел на сжимаемую в руке ножку стула, а оборотень уже атаковал. Пасть широко-широко раскрылась и сомкнулась на голове человека. Черепушка затрещала как спелый арбуз. Хрустнувшие кости вспороли кожу лица, окровавленными клиньями явили себя. Оборотень мотнул башкой и обезглавил противника.

Клирик бил лбом о пол, читая молитвы. А рядом, точно пригвождённый, сидел иллизиец.

Оборотень прыгнул на аристократа, растянувшись в полёте. Пришедший в норму рыцарь чаял продолжить схватку, вот и помешал зверю, правда, совсем чуть-чуть. Зубы оборотня прорвали дорогой камзол и почти добрались до печени. Иллизиец издал нечто среднее меж воем и скулежом, тело звучно рухнуло на пол.

А тем часом короткий меч паладина вновь рубанул оборотня. Кажется, зверю хватало и раны на лапе, больше подставляться под удар не собирался. Рыцарь промахнулся и по инерции пошёл вперёд, где его уже поджидала разинутая пасть. Соображение Тода нарисовало жуткую картину: клыки гнут доспех, пронзают сердце. Реальность была иной. Буквально в дюйме от острых зубов оказался паладин, и тут произошло чудо, иначе не назовёшь. Фигуру рыцаря охватило фиолетовое сияние. «Аура Целесты!!!» — прошило мозг Тода. Мысль ещё не покинула голову, а оборотень уж схлопотал: нос обгоревший, правая половина морды прожжена до кости. Очевидно, боль была невыносимой даже для такого монстра. Оборотень взвыл, на доли секунды выключаясь из поединка. Это и нужно паладину. Меч ударил сверху, рассёк череп. Рыцарь шагнул вбок и рубанул по рёбрам. За клинком потянулся кровавый шлейф. Ещё один удар проломал хребет. Укол в брюхо повалил зверя.

И тут подоспел Тод. С яростью разгорячённой фурии колотил посохом. Сталь с хрустом дробила кости, во все стороны летели клочки шерсти.

— Остынь, — паладин негрубо оттолкнул зверолова.

Вспотевший Тод посмотрел на результат своей работы. Средь обрывков плаща, в гуще крови угадывалась человеческая фигура.

Рыцарь носком сапога перекинул труп на спину. Остекленевшие глаза Паркса тупо зрели в потолок. Правая часть лица — сущее кровавое месиво. Зубов явно недостаёт.

Раздался голос трактирщика:

— Жаль Паркса. — Вздохнул и промолвил: — А я слышал, что оборотней только серебряным оружием можно убить.

— А я считал оборотней сказками, — отпарировал паладин.

— Какие ещё сказки? В Чёрных Пустошах их полно. Да что я тебе рассказываю, Ордену-то лучше знать.

Рыцарь хмыкнул. Интересно, что бы это значило?

Тод лишь теперь осмотрелся. Зал почти опустел.

Наверное, у многих пропала охота странствовать по туннелям Зубастых гор.

Под столиком стонал иллизиец. Рядом на коленях стоял церковник и самозабвенно молился.

— А ты молодец, — похвалил зверолова паладин. — Первым кинулся на зверюгу.

— Меня зовут Тод.

— Алессандро, — рыцарь протянул руку.

— Приложи к глазу, — Марли дал зверолову холодную мокрую тряпку. — Синяк хоть спадёт.

— А-а-а-а!!! — истошно заголосил аристократ.

И мимолётного взгляда хватало чтобы понять: иллизиец долго не протянет. Белевшая колотыми рёбрами рваная рана кровоточила. Из горла вырывались сипы. В избороздивших лоб морщинах искрился бисер пота.

— Я вас спасу, сеньор Кродвель, — уверял клирик. — Вот замолю ваши грехи, и вы ещё заполучите золотые прииски Зубастых гор.

Предпринятая аристократом попытка что-то сказать окончилась вывалившимся изо рта кровяным сгустком.

— Какой ужас, — прошептал Марли.

— Если рассказы об оборотнях — правда, — бесцветно начал рыцарь, — то Кродвелю не жить, он укушен.

— Не-е-ет, — проблеял церковник. — Сеньор выживет. Эта тварь всего лишь зацепила сто краем клыков.

— Ничего себе «край клыков», — зря на жуткую рану, покачал головой Тод.

— Я замолю грехи, — срывающимся голосом заверял святой отец. — Я замолю...

Паладин поморщился:

— Даже будь это рана не от оборотня, ему всё равно — смерть. — На секунду прикрыл глаза, губы что-то прошептали. — Покойся с миром, — отчеканил Алессандро и засадил клинок в сердце распластавшегося иллизийца.

Зверолов отвернулся, он и не знал, что рыцари на такое способны.

— Что ты наделал, идиот?! — вскочил клирик.

— Он уже был в лапах Смерти.

— Не тебе решать! — церковник покрылся пятнами гнева. — Да чтобы ты знал, сеньор Кродвель был приближённым самой Месандры.

— Королева Иллизии могла исцелять смертельные раны? — иронизировал паладин.

— У Ордена будут неприятности.

Сарказм вмиг соскочил с лица Алессандро. Но вместо испуга, который так ожидал святой отец, обрисовалась невероятная суровость.

— Ты, жирный боров, смеешь пугать Орден?

Клирик смекнул, что перегнул палку, скукожился. А рыцарь звенящим голосом вдалбливал:

— Ещё никогда последователи Целесты не пасовали перед рабами Творца. А ежели у трона Иллизии возникнут какие-то претензии — милости просим на аудиенцию к Магистру.

— Судари, не нужно ссориться, — примирил трактирщик. — Протянул паладину и зверолову тряпки. — Оботрите ваше оружие.

Пока Тод очищал посох, церковник улизнул, громко стукнув дверьми.

— Нужно будет тут всё прибрать, — погоревал Марли, осматривая результаты драки.

— Сколько за ночлег? — спросил зверолов, закидывая на плечо торбу.

— С такого смельчака нисколько.

— Спасибо, — Тод дружески пожал руку Марли.

— Возьми ключ. «Двадцать шестой» помер на втором этаже.

— Алессандро! — зверолов окликнул поднимавшегося по ступенькам рыцаря.

Паладин подождал бегущего Тода.

— Я слушаю.

— Похоже, ты едешь в Зубастые горы. Может, составишь мне компанию?

Алессандро радушно улыбнулся:

— Завтра будет видно.

Парочка зашагала по лестнице.

— Мне на третий, — уронил рыцарь.

— Ну тогда до завтра.

Зверолов и паладин пожали руки.

Коридор второго этажа застилался длинным зелёным ковром с потрёпанными краями. На стенах висели масляные лампы. В помощь к ним через окно пробивалось серебристое свечение луны. На филёнках дверей сидели умело вырезанные ящерки.

Ключ плавно провернулся в замочной скважине, Тод вошёл в номер. Лунного света вполне хватало, дабы осмотреться. Салатные шпалеры стен кое-где отслоились. Орнамент потолочного фриза дивил замысловатостью. Среди пола — вязаный половик пёстрой раскраски. Мебель представляли: приземистый шкафчик, кривоногая тумбочка, столик, табурет и кровать.

Тод запер дверь, торба полетела под кровать, одежда — на табурет.

Мягкая подушка из гусиных перьев и махровое одеяло — лучшие друзья во время сна. «Ещё и в Зубастые горы не прибыл, — думал зверолов, — а уже такое случилось... Что же будет дальше?» А дальше был глубокий сон.

*****

Конюху «Вечного скитальца» не спалось. Разве тут поспишь после эдаких событий? Часто ли оборотни наведываются к Марли на кружечку пива? Коротышка ходил вдоль конюшни, покуривал трубку с изогнутым чубуком. Чёрное полотно неба искрилось россыпью звёзд. Выдохшийся ветерок вяло гнал косматые тучи.

— Доброй ночи, — послышалось за спиной.

Конюх вздрогнул, худенькая ручка схватилась за висевший на шее кинжал.

— А-а-а, — протянул конюх, признав говорившего. — Тоже не спится, сеньор рыцарь?

— Я уезжаю, — холодно известил Алессандро.

— Посреди ночи? — очумел коротышка.

— Держи монету.

Конюх ловко подхватил сребреник.

— Я бы не советовал выезжать ночью. Жулья всякого полно шастает.

— После оборотня мне никто не страшен, — шутливо заявил паладин.

— Ну, как знаете.

Коротышка отворил конюшню и тыкнул пальцем:

— Вон ваш, в углу справа.

— Вижу.

Конюх продолжил наслаждаться видом ночного неба, а рыцарь вошёл в конюшню.

В загонах сонно покачивают головами копи: гнедые, буланые, чубарые, мышастые. Деревянные ясли полны овса. Подстилки из сена чистые — молодец конюх.

Белоснежный жеребец узнал хозяина, заржал.

— Привет, Смельчак, — Алессандро похлопал по спине. Четвероногий друг стал прядать ушами. — Уезжаем. Ты уж прости, что побеспокоил.

Внезапно ноги паладина подогнулись, пал на подстилку, руки чуть ли не до треска костей сжали череп. Дикая головная боль понудила зажмуриться. Подёргивание нижней тубы, бледная кожа лица, мелкая дрожь пальцев — всё это говорило о нездоровье молодого рыцаря. Любопытно то, что странные симптомы неведомого заболевания быстро прошли. Через считанные минуты Алессандро и жеребец неслись по безлюдным улицам ночного города.