Несколько данных, чтобы подтвердить сказанное выше о мнимом существовании «украинской» школы искусства в Петербурге XVIII века.

Вся русская школа живописи и скульптуры Екатерининского и Александровского времен отражала французское влияние. Происхождение художника из той или иной части России не вносило никакого изменения в то, как он перевоплощал дары французской культуры, и будь он родом из Архангельска или из Полтавы, его творчество одинаково надо сравнивать с такими портретистами, как Дюплесси, Рослин, Друэ или со скульпторами вроде Бушардона и Пигаля. Среди крупных дарований, воспитавшихся в петербургской Академии за ту эпоху, есть несколько родом из Малороссии. Исторический живописец Лосенко (1737–1773) был принят в придворный хор в Петербурге семи лет; отсюда он скоро отдан был на обучение к живописцу Аргунову; двадцати лет поступил в Академию и всю жизнь провел на севере или за границей. Великолепный портретист Левицкий (1735–1822) принадлежал к южной семье, по чувствам вполне общерусской; пользовался уважением трех императоров и был своим человеком в приближенной к ним среде. В зрелом возрасте прибыли в столицу портретисты Боровиковский (тридцати лет) и Венецианов (двадцати шести лет); последний жил в своем имении Тверской губернии, где основал школу живописи. Скульпторы Козловский (1753–1802) и Мартос (1754–1835) с детских лет (Мартос — с тринадцати) воспитывались в Академии, затем были пенсионерами в Париже и Италии; под конец жизни долгие годы были преподавателями в Академии; в творчестве своем проявляли влияние иностранных учителей и духа времени; в мраморе славили Екатерину, ее сподвижников и двор, а также античных богов и героев. Частные письма писали на чистейшем русском языке, и только два-три письма Козловского сохранились на другом языке, но не на малороссийском, а на французском (из Парижа в 1791 году).