1. Изначальность служения Богу без видимых изображений.

Свидетельство Библии.

2. Уникальность и величие взаимоотношений между Богом и человеком.

3. Основополагающий принцип Божьей заповеди и дальнейшее развитие богослужения в ходе истории.

4. Языческий путь поклонения божествам с использованием изображений.

Судьбы религиозного искусства в Ветхом и Новом заветах.

5. Принципиальная разница в богослужении двух систем — библейской и языческой. Принципиальная разница роли искусства в двух системах.

6. Явление Бога — Слова во плоти. Изменило ли пришествие Христа в мир основополагающую заповедь Божию о поклонении Богу.

7. Апостолы Христовы и ранняя христианская церковная практика в отношении изображений.

8. Зарождение иконопочитания и ранняя история церковной живописи и искусства.

9. Церковное законодательство: иконоборчество и иконопочитание.

Утверждение иконопочитания. Церковные соборы и имперские указы.

10. Протестантская реформация и иконопочитание.

11. Спекулятивная философия и иконопочитание на практике.

12. Поклонение Богу в духе и истине.

 

Изначальность служения Богу без Его видимых изображений

Исследуя историю поклонения Живому Богу от создания мира, можно явственно увидеть, что истинное богослужение всегда совершалось без видимых изображений Бога. Адам и Ева, Каин и Авель не используют никаких скульптур или картин для апоклонения Живому Богу. Авраам и потомки Авраама приносят жертвы Живому Богу на жертвенниках под открытым небом, не сооружая перед собой никаких столбов, скульптур или тому подробных изображений. Жертвенные животные, умирая за грех человека, указывали на грядущего Мессию, Который возьмет на Себя грехи мира. Но ни жертва, ни жертвенник не были объектами поклонения. Они были живой притчей, рассказывающей человеку о том, что, подобно тому, как невинный агнец умирает за грех человека, так однажды и невинный Мессия возьмет на Себя грехи мира.

Со времен Моисея и исхода дается заповедь Божия, запрещающая использовать или создавать изображения Живого Бога. «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им. Ибо Я Господь Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Исх. 20:4,5).

Так Господь четко определил Свое отношение к предыдущей и последующей практике поклоненияч Ему — Богу невидимому и истинному. В храме — святилище, построенном по указанию Божию, не было ни одного изображения Самого Бога. Разрешалось изобразить в храме только окружение Божие — херувимов, и все, что прославляло Бога, но не было Самим Богом. Итак поклонение Живому и Истинному Богу от самых истоков человеческого рода на протяжение нескольких тысячелетий было сориентировано на неприменение и отсутствие рукотворных изображений Бога. Мы вправе искать ответ на вопрос, почему Истинный Бог запретил делать Свои изображения, в то время, как во всех языческих религиях непременно имелись рукотворные изображения богов. В святилищах Египта, Вавилона, Греции и Рима непременно находилось изображение идола, в честь которого посвящался этот храм. И только один храм на земле, в городе Иерусалиме, не имел изображения Бога, Которому он был посвящен.

 

Уникальность и величие взаимоотношений между Богом и человеком

Первая и вторая заповеди Закона Божия не только воспрещают языческое поклонение, но и внесение принципов языческой религии в служение Богу Живому и Истинному.

«Твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь на Хориве из Среды огня, дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину, изображения какого-либо скота, который на земле, изображения какой-либо птицы крылатой, которая летает под небесами, изображения какого-либо гада, ползающего по земле, изображения какой-либо рыбы, которая в водах, ниже земли; и дабы ты, взглянув на небо, и увидев солнце, луну и звезды и все воинство небесное, не прельстился и не поклонился им, и не служил им, так как Господь, Бог твой, уделил их всем народам под всем небом» (Втор. 4, 15—19).

Эта заповедь говорит о принципиальном различии библейской религии и ее Бога от языческих богов и языческих религий. Это принципиальное различие заключается в общении Живого и личностного Бога с живым и личностным человеком. Такого рода общение является уникальным. Ничто не может стоять между Богом и человеком. «Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим». Бог невидим, Он стоит над всем миром природы, и человек выделяется из всего природного мира, чтобы быть выше стихий мира. В этом плане человек должен осознать свою особую сущность, свою свободу и свое особое назначение в мире, как существа, созданного по образу Божию и, хотя живущего в мире, но «не от мира сего» (Иоан.18:36).

В определенном смысле человек больше звезд, солнца, больше всех видимых ему стихий, ибо только он создан по образу и подобию Божию. Именно эту его особую несхожесть и нетождественность остальному природному миру провозглашает заповедь Божия. Человек может поклоняться только перед Богом, и потому весь сотворенный мир не должен помешать ему в этом и не может помочь ему. Ни луна, ни звезды, ни солнце, ни все остальные стихии мира не помогут ему представить Бога, ибо Бог превыше всего. Так заповедь «Не делай себе кумира» включала, фактически, весь видимый мир и все творческие возможности человека, как неспособные представить Бога или приблизить Его к человеку.

Хотя весь видимый мир говорит что-то о Творце, но все, что может открыть человеку созданный мир, недостаточно, чтобы постигнуть и уразуметь духовную и нравственную природу Творца. Все, что может художественное творчество человека, также несравненно менее самого человека, и тем более Бога, Который создал человека. Итак природа, ангелы, человек хотя и говорят о Боге, но это только смутное отражение, в котором слава Божия просматривается как «сквозь тусклое стекло, гадательно» (1Кор.13). Ничто в этом мире не тождественно Богу, ничто не подобно Ему, кроме человека, созданного по Его подобию, и потому связь между Богом и человеком — это связь между живыми личностями, осуществляется Духом Святым и Его Словом. Бог незрим сегодня так же, как Он был незрим и в Ветхом завете. Но Он присутствует везде и всегда посредством Духа Святого. Эта вечная и святая связь осуществляется через Сына Божия Иисуса Христа. незримый Бог в лице Иисуса Христа пребывает со своими верными детьми во все дни до скончания века.

Это главнейшее в христианской религии. Первейшим, что содействует освящению человека, есть Слово Божие, принятое верой. «Вы уже очищены через слово», — говорит Христос своим ученикам. Эта нацеленность Ветхого и Нового Завета на первостепенность донесения Слова Божия до сознания каждого человека постоянно усиливается из одной части священного Писания в другую. Шаг за шагом весь путь библейской религии — это утверждение веры в Слово Божие, ибо «мы ходим верою, а не видением» (2Кор. 5:17). Почему вера, а не видение? Ведь человек большую часть информации о мире воспринимает именно видением (визуально, глазами). И все, что он видит, сильнейшим образом впечатляет его. Не зря есть пословица: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Да и все пять чувств есть Богом сотворенная система постижения мира. Это тот канал, созданный Богом, посредством которого мы постигаем видимый мир, который также является творением Божиим. Но есть еще и более высокий уровень усвоения информации, получаемый посредством органов чувств: это мышление, сознание, постижение. И, наконец, человеческий опыт и действия, как критерий познания. Но вера в Слово Божие в нашей жизни больше видения и слышания, больше опытного знания, ибо сказано: «верою познаем, что веки устроены Словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое». Вера больше, чем наш краткодневный и несовершенный опыт, а потому и сказано: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». Именно верою мы постигаем то, что совершал Бог в далеком прошлом, когда творил мир, и верою постигаем сегодня, что Бог будет творить в будущем. Ни того, ни другого невозможно ни увидеть, ни уразуметь без веры в Слово Божие. Человек тем отличается от всех творений Божиих на земле, что он может видеть невидимое внутренним оком веры, и потому весь ход библейской истории нацелен на развитие именно этой уникальной способности человека. Закон умственного и духовного развития человека заключается в том, что мы становимся подобными тому, на что мы нацелены, или о чем размышляем. Ибо мы преображаемся «от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор.3:18). «Когда мы смотрим не на видимое, а на невидимое, ибо видимое временно, а невидимое вечно» (2 Кор. 4:18).

Когда однажды Богом был высказан основополагающий принцип поклонения только перед Богом и запрет изображать Бога Невидимого, то эта заповедь Божия навсегда остается направляющей во всех последующих Божьих повелениях. Поэтому вся библейская система богослужения впоследствии слагается с учетом ранее данной Божьей заповеди, и потому не только иудеи Ветхого завета, но и христианство Нового завета признает десять заповедей обязательными и имеющими силу на все времена.

 

Явление Христа во плоти не изменило основополагающей заповеди Божией

После того, как Христос, образ Бога Невидимого, принял человеческое естество, естественно, что все окружающие люди видели, соприкасались и общались с Ним. Изменило ли это основополагающую заповедь о поклонении Живому Богу, и можно ли изображать Христа для поклонения перед Ним? Мы должны помнить, что запреты и повеления в Священном Писании есть только исполнительные принципы той истины, из которой они вытекают. Они являются только производными действиями той истины, на службе у которой они находятся. Есть необходимость сначала исследовать саму истину, а потом рассуждать, позволительно или непозволительно изображать Христа для поклонения. Христос, будучи истинным Богом, живя во плоти на нашей земле, во главу Своей миссии ставил цель открыть людям Бога Отца посредством Своих дел, жизни и смерти, и спасти человека посредством искупления, через благовестие. Евангелие содержит описание Его слов и Его дел, но не содержит описания Его внешнего облика не потому, что это невозможно было сделать евангелистам, а потому, что в том нет необходимости. Очевидцы Христа видели Его, слышали Его голос, осязали Его руками, но оставили нам только слова жизни, которые Он говорил. Ни одежд Его, ни предметов Его личного обихода ни описания Его внешности они не передали тем, которые их знали и слушали не потому, что это было невозможно, а потому, что это не имело никакого значения для спасения людей. Да и Сам Иисус Христос даже говоря о Своем Теле и Крови, подчеркнул: «Слова, которые Я вам говорю, суть дух и жизнь». (Иоан.6:63). И потому плоть (Он имел в виду Свое буквальное Тело) «не пользует нимало». Бесспорно, что Его буквальное Тело и Кровь сослужили великую роль в спасении человека, но в будущем, в проповеди Евангелия, будут иметь значение только воспоминания о Его подвиге и вера в Него, а не земное Его Тело, Его одежда, ясли, крест и т.п. Если бы это было нужно, то Бог в Своем всемогуществе сохранил бы все, что имело место в Его земной жизни для последующих поколений. Вдумайтесь только, в Евангелиях нет ни одного намека на то, был ли Христос высокого роста или среднего, нет описания цвета Его волос или глаз, хотя такое описание не было бы нарушением Писаний, ибо о Сауле сказано, что он был очень высокого роста, а о Давиде, что он был белокур, Авессалом имел прекрасные волосы, о Сарре, жене Авраама сказано, что она была очень красива, и Рахиль и Лия также описаны в книге Бытия. Но почему Тот, о Котором писали все пророки и евангелисты, не описан нам словесно. Почему послания апостольские совсем умалчивают об этом? Нет, не потому, что это невозможно было сделать, а потому, что это молчание также очень существенно. Пророки Ветхого завета и апостолы и евангелисты Нового завета напрягают весь свой писательский талант на то, чтобы рассказать людям о воле Божией, чтобы передать Его слова, чтобы описать Его действия. Тридцатитрехлетнее пребывание Сына Божия во плоти не нарушило принципов и не изменило основу богооткровенной религии и заповедей Завета. Сам Христос обращает внимание на величие Слова Божия. Он Сам, будучи воплощенным Словом, в Своей итоговой первосвященнической молитве говорит Отцу: «Я открыл имя Твое человекам. И слова, которые Ты дал Мне, Я передал им». Ученикам же говорит: «Вы уже очищены через Слово». «Если слова Мои в вас пребудут, то вы истинно Мои ученики». И главная цель Евангелия определена очень конкретно: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца, Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам. И се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мтф. 28:20). Внимание везде концентрируется на учении, а не на изображении внешнего вида Господа Иисуса Христа. И коль скоро Бог неизменен в Своей природе как в Ветхом, так и в Новом заветах, неизменными остаются и Его возможности общения с человеком, неизменной остается и заповедь, запрещающая изображать Его для поклонения перед Ним. Если бы необходимо было поклоняться Богу посредством изображений, то это бы изменило основу Завета Божия и отменило бы вторую заповедь Десятисловия. Но Христос сказал, что Он не пришел нарушить Закон или пророков. Вот почему в Новом Завете в Деяниях апостолов, в посланиях нет изображения внешности Иисуса Христа. Итак, основы богооткровенной религии остаются неизменными. Если бы была необходимость поклоняться Богу посредством изображений, то это также свидетельствовало бы об ограничении Его возможностей и вездеприсутствия. Христос же ясно объявил о вездеприсутствии Божием посредством святого Духа, Который «с вами пребывает и в вас будет». Далекий и отсутствующий Бог нуждался бы в своих изображениях для своих далеких и осиротевших поклонников, пребывающих на земле в ожидании того, кто позволил им напоминать о себе и хоть как-то компенсировать свое отсутствие своими изображениями. Если мы обращаемся к портретам своих близких со словами надежды на их возвращение, то тем свидетельствуем, что их с нами нет. Ибо какой смысл целовать фотографию любимого, когда он рядом? Иконы скорее подчеркивают отсутствие Христа, Его ограниченность и удаленность от молящегося, а не Его живое присутствие. Ибо когда Он говорит: «Се, стою у двери и стучу», или: «Я с вами во все дни до скончания века:», или: «Где двое или трое собрались во имя Мое, там и Я посреди них», так Он и действует, как сказал. Этот стук, эта Его близость, это присутствие невидимого Христа воспринимаются только духовным взором веры в Его реальное присутствие, которое Он утверждает Своим Словом, читаемым и слушаемым молящимися. Но можно возразить, что и читающий Слово Божие, тем самым похож на человека, получившего письмо, пришедшее давным-давно из дальней страны. Ибо вряд ли кто станет читать письмо друга, когда он рядом. Поэтому и читающий письмо не говорит ли этим, что не ощущает близости Божией непосредственно здесь, в помещении?

Бог действительно рядом, но Он повелел это делать, говоря: «Блажен читающий и слушающие слова пророчества книги сей» (Откр. 1:3), или: «Читающий да разумеет», или: «Вникай в себя и в Писание, занимайся сим постоянно» (1 Тим. 4:16).

Чтение Писания — это, как раз, тот Богом утвержденный путь, которым Он Сам повелел пользоваться верующим всех веков. Слово Божие — не письмо из отдаленных веков. «Слово Божие живо и действенно, и острее всякого меча обоюдоострого. Оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные» (Евр. 4:16). Кто же мы есть, чтобы спорить с Богом? Он утвердил Свое Слово, а не иконы, как критерий истины. Чтение Писаний и молитва перед иконой не равноправны перед Богом. Ибо в одном случае есть повеление Божие так поступать, а в другом остается в силе Его повеление так не делать.

 

Христос после Воскресения

Важно отметить одну особенность, что воскресший Христос несколько раз являлся ученикам Своим до вознесения на небо. Обращает на себя внимание тот факт, что ученики каждый раз не узнают Его, когда Он является им. Но когда Он начинает говорить и действовать, они признают в Нем воскресшего Господа. В светлое утро Воскресения Христос явился Марии Магдалине, но она не узнает Его. Он начинает говорить с ней, называет ее по имени, и только после этого она с радостью узнает Его (Иоан.20:14-16).

Христос является двум ученикам на пути в Еммаус, но они не узнавали Его на протяжении всей дороги. Он беседовал с ними, из Писаний свидетельствуя им о Себе. И они узнают Его только в последний миг, но Он тотчас становится невидимым для Них. (Лук. 24: 16-31).

И опять Он предстает перед апостолами, собравшимися в горнице, а они, смутившись, думают, что видят духа. Он начинает говорить и действовать, и только тогда они узнают Его (Лук.24: 37-43).

Вот Он на берегу Генисаретского озера. Ученики опять не узнали Его. А когда Он обращается к ним, узнают Его по голосу. (Иоан.21: 4-7).

И, наконец, он является пятистам ученикам в Галлилее, и опять та же ситуация: некоторые радостно Его приветствуют, а другие усомнились, не узнав Его (Мтф.28:17).

Почему воскресший Иисус не делает никаких усилий, чтобы ученики запомнили Его лицо и описали Его внешний вид? Почему Он так часто не узнаваем ими? Почему Он предпочитает являться «в ином образе» (Марк.16: 12)? Разве Он не хотел, чтобы они уверовали в реальность Его Воскресения? Он позволил Фоме вложить персты в Свои раны, чтобы убедить его в том, что Он воскрес в прославленном теле, но Он продолжает утверждать преимущество веры над видением, над осязанием, над чувственным восприятием Его внешнего образа. Иисус говорит Фоме: «Ты уверовал, потому что увидел Меня. Блаженны не видевшие, но уверовавшие» (Иоан. 20:29). Все это еще раз подтверждает, что в Новом Завете действует заповедь, запрещающая поклоняться Богу посредством видимых изображений Его образа, потому что эта заповедь не изменилась в своей основе после воплощения Иисуса Христа.

 

Апостолы Христовы и евангелисты

Почему Апостолы Христовы и Его ученики в своих евангелиях и посланиях ничего не говорят по поводу внешнего образа Христа? Кроме того, они нигде не пишут, чтобы люди чтили гроб Господень, или превратили в святыню ясли и пелены Иисуса, или другие предметы Его обихода? Ведь кому, как не им, достоверно знавшим все, связанное с жизнью и смертью Христа, следовало бы хранить и самим показать пример особого почтения к реликвиям. Не им ли следовало собираться на Голгофе или у гроба Господня для молитвы? Ведь на фоне этих вещественных доказательств их проповедь была бы еще убедительнее. Если бы они мыслили так, как Иоанн Дамаскин и его последователи, то непременно дали бы не только пример всем, но и записали бы это в своих посланиях и соборном решении. Ответ может быть один: у них был другой склад религиозного сознания, совершенно отличный от того, который развился впоследствии у богословов раннего средневековья. Апостолы и евангелисты были сориентированы на Слово Божие, на заповеди Закона Божия, на проповедь учения Иисуса Христа. Есть огромная разница в способе мышления и духовных приоритетах первоапостольского евангельского наследия и критериями, которыми руководствовались отцы седьмого Вселенского собора, утвердившего иконопочитание..

Апостол Павел в своих посланиях и особенно во Втором послании к Коринфянам развивает учение о поклонении невидимому Богу в лице Иисуса Христа.. Он говорит: «мы ходим верою, а не видением»; «мы же все открытым лицом, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ, от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор.3:18). Христос и теперь продолжает быть для нас образом Бога невидимого (2 Кор. 4:4); «Когда мы смотрим не на видимое, а на невидимое. Ибо видимое временно, а невидимое вечно» (2 Кор. 4:18).

В послании к Евреям 11 главе в 1 тексте он дает исчерпывающее определение веры, которое и в Ветхом, и в Новом Завете есть «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом».

 

Судьбы религиозного искусства в Ветхом и Новом Завете

Наряду с тем, что заповедь Божия запрещает изображение Самого Бога, в Ветхом завете при строительстве храма Сам Господь благословил и повелел: «Сделай из золота двух херувимов» (Исх. 25:18-22). Также на покрывалах скинии искусною работою должны были быть вытканы изображения херувимов. (Исх. 26:1). Это храмовое искусство продолжало развиваться при строительстве монументального храма во дни Соломона (3Цар. 17:21; 2 Пар. 3:4). Искусство включало художественную ткань (вышивку), литье (золотые фигуры херувимов), резьбу по дереву. Его спектр был разнообразен. Во дворе храма двенадцать тельцов, вылитых из меди, поддерживали огромную чашу, наполненную водой. Предметы святилища были украшены золотыми венцами, среди которых были яблоки, листья, изображения огурцов, пальмы и другое.

Итак, в храме было изображение окружения Божия, но не было изображения Самого Бога, а также не было изображений праотцев — Авраама, Исаака, Иакова, Моисея и других, глубоко почитаемых еврейским народом. Искусство имело свой стиль и законный статус. Оно не посягало на заповеди Божии. Это значит, что храмовое и религиозное искусство имело право на развитие в древности и, тем более, в христианскую эпоху.

Самые ранние образцы христианской живописи относятся ко П-Ш вв». Это росписи стен в римских катакомбах — подземных лабиринтах, где находились древнейшие христианские захоронения. Основная часть этих фресок создана еще в Ш веке… Потаенные, созданные в период жестоких гонений на христианские общины, многие образцы этого искусства исполнены экзальтации. Однако это не трагическая напряженность их языческих современников, а экстаз веры неотступной и сильной, несмотря на преследования. Молодое христианское искусство обладало страстным пафосом, но не имело еще твердой программы, как иконографической, так и стилистической.

Вместе с иносказательностью в катакомбах формируется «прообразная» символика — предсказание явлений и событий Нового завета в Ветхом, которая будет широко использоваться и развиваться в искусстве на протяжение всего средневековья. Так пророк Даниил во рвы львином, по Божественной воле не тронутый хищниками, является прообразом Христа, Его искупительной жертвы и вознесения. На это же указывает ветхозаветная история Ионы, проглоченного китом и чудесно спасенного из утробы морского гиганта. Кроме подобных сюжетных композиций в катакомбах появляется множество отдельных изображений, носящих характер атрибута, знака — иногда емкого символа».

«Рыба (особенно излюбленное изображение в раннехристианском искусстве) намекает на образ Христа, ибо греческое слово ИХТУС (рыба) представляет собой тайнопись: буквы его являются начальными в греческих словах «Иисус Христос Бога Сын Спаситель».

«Павлин, тело которого по представлению древних было нетленно, означал Воскресение. Символов-знаков так много, что создается впечатление, будто весь природный мир, все обитающие в нем твари, растения и предметы обладают кроме своей наглядной и простой сущности еще и другой, незримой но угадываемой, осознаваемой, глубинной и наиболее важной».

 

Трудный перелом в искусстве IV века

Картина меняется после того, как христианская церковь становится из гонимой сначала общепризнанной (с 313 года), а затем и государственной (к 380 году). В начале IV века, когда император Константин прекратил гонения на христианскую церковь, стали воздвигаться храмы и, естественно, возник вопрос, какого рода живопись должна их наполнять. Идти ли по пути уже созданного в катакомбах символизма, или, подражая монументальным языческим картинам и фрескам, начать изображать сцены Священного Писания, используя приемы, выработанные в античном искусстве, но не использовавшиеся ранее христианством. V строгих богословов возникает «страх перед остатками античного сенсуализма (чувственности), ужас «образопоклонства»… не стали бы яркие изображения библейских персонажей поводом для языческого обожествления живописи, ведь в церковь пришли огромные массы вчерашних язычников, у которых всегда перед глазами предстояли изображения их богов. Не будут ли они привносить свои старые обычаи поклоняться перед изображениями, как это они недавно делали в своих языческих храмах?

К этим строгим богословам не безосновательно боявшимся опасных новшеств, относятся и Евсевий Кесарийский, известный историк церкви, современник императора Константина, и святой Епифаний Критский, и ряд других богословов, о которых будет рассказано в дальнейшем. Их протест оказал влияние на характер живописи в первых христианских храмах

«В ранних мозаических циклах нет изображения Божества в человеческом образе. Таковы мозаики свода и центрального купола в мавзолее Санта-Констанца в Риме (первая половина или около середины IV века), мозаика капеллы Руфины и Секонды Латеранского баптистерия (около 315 года), старая мозаика абсиды церкви Санта-Мария Маджоре (432-440гг.), мозаика в Сан-Джованни ин-Латерано (IV век). В них стены и своды покрыты изображениями птиц, животных, цветов в вазах, пейзажей, орнаментов… Человеческая фигура в таких композициях мало заметна и никогда не олицетворяет христианскую святыню.

Православный историк Г.В.Флоровский в своей книге «Восточные отцы V-VII веков» говорит: «Почитание икон установилось в церкви не сразу. В первые века, во всяком случае, оно не занимало заметного места в христианском благочестии. Даже у писателей IV века мы находим только редкие случайные упоминания о священных изображениях, — и то были библейские эпизоды, либо изображения мученических подвигов. В древнейших известных нам росписях нет «икон» в собственном смысле слова. Отчасти то были символические знаки (якорь, голубь, рыба) и аллегории, — всего чаще евангельские притчи … Проследить раннюю историю иконописания во всех подробностях мы не можем за недостатком исторических данных.

К концу VI века иконы уже были во всеобщем употреблении. Однако мы знаем о резких возражениях против икон. Прежде всего нужно припомнить отзыв Евсевия Кесарийского (см. его письмо Констанции, сестре Константина Великого): «…конечно, ты ищешь икону, которая изображает Его в образе раба и во плоти, которою Он облекся ради нас; но мы научены, что и она растворена славою Божества, и смертное поглощено жизнью» … Чувственно зримое во Христе как бы растаяло в сиянии Его Божества, и потому недопустимо изображению в мертвенных чертах и красках…. С другой стороны к подобным выводам приходят и противники оригенизма, например, Епифаний Кипрский» То же самое утверждает историк М.Э.Поснов в своей книге «История христианской церкви»: «В IV веке прокладывают себе путь с большим трудом, но все-таки постепенно вводятся иконы Спасителя, Божьей Матери, Апостолов и Святых, не в смысле портретов или исторических назидательных картин, а в смысле предметов для поклонения».

Историк Карташев А.В. в своей книге «Вселенские Соборы» пишет: «Святой Епифаний Кипрский в Анаблате (Палестина) не в своей епархии увидел в церкви завесу с изображением человека (?) Епифаний разорвал эту завесу и отдал ее на покрытие гроба какого-то нищего, а в церковь подарил новый кусок материи. На западе в Испании, на Эльвирском соборе (Гренада, ок. 300 г.) было принято постановление против стенной живописи в церквах. Правило 36.

Тот же историк Флоровский пишет о святом Епифании Кипрском (р. ок. 315 г.):

«Он не был сторонником иконопочитания и даже употребления икон. В своем «Завешании» он заповедует «не вносить» икон ни в церкви, ни в усыпальницы, воспоминания нужно хранить в сердце, а не закреплять их в чувственных образах».

 

Седьмой век — первое церковное решение об иконопочитании

Несмотря на то, что многие христианские мыслители и даже епископы выступали против иконопочитания, уже с пятого столетия, т.е. с эпохи императора Юстиниана иконопочитание становится распространенным в пределах Восточной Римской империи. Однако только в седьмом столетии впервые на Трулльском соборе в 692 году устанавливаются основные начала иконопочитания в известном 82 правиле. Так звучит это решение: «Почитая древние образы и тени, предания Церкви, как знамения и предначертания истины, мы выше чтим благодать и истину, как исполнение закона. Посему, чтобы искусством живописания совершенное было представляемо очам всех, постановляем отныне запечатлевать на иконах Христа Бога нашего, Агнца, взявшего грехи мира, в человеческом образе…». Таким образом, прошло семьсот лет после Христа и Апостолов прежде, чем появилось первое церковное решение о почитании икон. Однако, как пишет Карташев, «у первых защитников иконопочитания мы не находим связной системы догматических доводов. Но совершенно ясно, что для них возможность иконописания связана именно с реальностью евангельской истины, с истиной воплощения… Дамаскин впервые делает попытку развить защиту святых икон в богословское оправдание.

Иоанн Дамаскин (675-до 753 гг.) ведущий идейный проитивник иконоборчества, решая задачу упорядочения наук под эгидой церкви, и на основании аристотелевской логики создал основы схоластического метода и таким образом положил начало развитию средневековой схоластики. V Дамаскина впоследствии учились и западные схоласты — Фома Аквинский, Альберт Великий и другие.

Рассмотрим вкратце аргументы Иоанна Дамаскина в защиту иконопочитания.

Аргумент 1. «В древности Бог, бестелесный и не имеющий вида, никогда не изображался, теперь же, когда Бог явился во плоти и жил среди людей, изображаем видимое Бога». И еще: «Не невидимое Божество изображаю, но изображаю виденную плоть Бога». И еще: «Когда Невидимый сделался видимым во плоти, тогда изобразишь подобие Виденного… тогда начертай Его на доске; и возложи для созерцания Того, Кто допустил, чтобы Его видели».

Посмотрим, в чем прав Дамаскин, и в чем нельзя с ним согласиться. Он прав в том, что Иисус Христос действительно принял человеческую природу и был истинным Богом во плоти. Но из этого не следует вывод, что теперь можно делать Его изображения для поклонения. Решая, что воплощение дает право изображать Христа для поклонения, Дамаскин переносит свой аргумент из одной сферы в другую, из библейской в чисто логическую, используя приемы Аристотелевской логики. Неправомерность этого метода в сфере богооткровенной религии очевидна. Тогда, когда богословие использует чуждый христианской вере метод, люди незаметно для себя попадают в ловушку, именуемую в Библии «тайной беззакония». Да, Христос воплотился и был видим людьми, но это не значит, что в связи с этим можно изменять ранее данную заповедь Божию, запрещающую поклоняться Богу, используя Его изображение. Воплощение Христа совершилось как осуществление Божественного Завета. Свое отношение к заповедям Божиим Сам Иисус Христос объяснил следующим образом:

«Не думайте, что Я пришел нарушить Закон или пророков; не нарушить Я пришел, но исполнить. Ибо истинно говорю вам, доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота и ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все.

Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших, и так научит людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном, а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царствии Небесном» (Мтф.5, 17-19).

Здесь речь идет в первую очередь о десяти заповедях, как условии Божественного завета, и на этом основании все христианские церкви включают их в свои катехизисы, как обязательные для христиан.

Ни одна из десяти заповедей не должна быть отменена или видоизменена настолько, чтобы потерять свой основной первоначальный смысл, и не может быть вытеснена рассуждениями тех, кто собирается учить народ Божественной истине.

Аргумент 2. Дамаскин ссылается на предания отцов Церкви, живших прежде него. Это, в основном, те, кто жили в IV-V веках, указывая на то, что некоторые из них очень высоко отзывались о христианской живописи.

Предания отцов Церкви достойны всякого уважения, если они находятся в согласии с учением Христа и Апостолов. Но Христос высказался очень определенно против тех преданий, которые незаметно вытесняют заповеди Божии:

«Ибо вы, оставивши заповедь Божию, держитесь предания человеческого, омовения кружек и чаш, и делаете многое другое, сему подобное.

И сказал им: хорошо ли, что вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свое предание? Ибо Моисей сказал: «почитай отца своего и мать свою»; и: «злословящий отца или мать смертью да умрет».

А вы говорите: кто скажет отцу или матери: «корван, или дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался», —

Тому вы уже попускаете ничего не делать для отца своего или матери своей, устраняя Слово Божие преданием вашим, которое вы установили; и делаете многое сему подобное» (Марк.7,8-13)

Из этих слов следует, что статус заповеди Божией несравненно выше церковного предания, это неравноценные и несоизмеримые величины

Аргумент 3. «Подобает чтить все, что связано с делом спасения: гора Синай, Назарет, ясли Вифлеемские, святой Гроб, блаженный сад Гефсиманский, — «ибо они вместилище Божественного действия»…

Действительно, все, что напоминает о земной жизни Христа, должно быть достойно оберегаемо в связи с исторической значимостью событий там происшедших. Но рассуждения Дамаскина, высказанные в VIII столетии о почитании всех вещей и мест, связанных с земной жизнью Иисуса Христа, были оправданием уже сложившегося культа реликвий и «народной святыни», с паломничеством к «святым местам». В ту пору уже для многих паломников и камни, и прах Иерусалима казались святынями. Эта материализация самого понятия «святыня» получила, наконец, богословское оправдание в трудах отца средневековой схоластики. Это было смещение от евангельских ценностей в совершенно другой план, чуждый евангельскому содержанию

Почему же апостолы Христовы и Его ученики, современники земной жизни Спасителя, нигде не говорят в своих писаниях о том, чтобы люди особо чтили Гроб Господень, Его пелены и другие предметы Его обихода? Ведь кому, как не им, достоверно знавшим все, связанное с земной жизнью и смертью Христа, следовало бы хранить все это и самим показать пример почитания реликвий, не им ли следовало собираться на Голгофе или у гроба Господня для молитвы? Ведь на фоне этих вещественных доказательств их проповедь была бы еще убедительнее. Если бы они мыслили так, как Иоанн Дамаскин и его последователи, то непременно подали бы не только пример всем, но и записали бы это в своих посланиях и закрепили соборным решением. Ответ может быть один: у них был другой склад религиозного сознания, совершенно отличный от того, который господствовал у богословов раннего средневековья. Апостолы и евангелисты были сориентированы на Слово Божие, на проповедь учения Иисуса Христа. Это та весть, тот духовный свет, который необходим был для каждого поколения христиан, если они хотят мыслить, рассуждать, жить в той струе, в которой действовал Дух Божий во дни апостолов.

Есть огромная разница в способе мышления, в источнике вдохновения, в духовных приоритетах первоапостольского евангельского наследия и теми ценностями и критериями, которыми руководствовались отцы раннего средневековья, эпохи, когда окончательно утвердилось иконопочитание.

При всей привлекательности рассуждений Иоанна Дамаскина именно его богословие заложило основы для дальнейшего роста грандиозной системы культа реликвий, а в дальнейшем послужило духовным оправданием целой серии крестовых походов за освобождение Гроба Господня.

Аргумент 4. (психологический). Дамаскин восклицает: «Мы желаем созерцать Его черты!» «Мы, христиане, телесно лобызая икону Христа, или апостола, или мученика, лобызаем Самого Христа или Его мученика».

Следует помнить, однако, что наши самые искренние религиозные порывы так же, как и наши религиозные рассуждения, не застрахованы от ошибок, и об этом повествует Слово Божие неоднократно. Наши благочестивые чувства и мысли могут стать причиной неверных выводов и ошибочной религиозной практики.

Вот ряд примеров из Священого Писания:

Во дни пророка Малахии человек плачущий и обливающий своими слезами жертвенник Господень предполагал, что это угодно Господу. Но Господь вовсе не одобряет тех, кто это делал, и священников, которые этому учили. (Мал. 2:13).

Вот перед нами апостол Петр, увещавающий Господа не идти в Иерусалим, где Его ждет смерть, убежден, что делает наилучшее. (Марк 8:31-33).

Или тот же Петр, размахивающий мечем, чтобы устрашить врагов Христовых, искренне верит, что делает дело Божие. (Иоан.18:10-11).

Петр, воспрещающий Господу омыть его ноги, а потом просящий омыть его всего, разве не из уважения и почтения ко Христу проявляет эту суетливую инициативу? (Иоан.13: 8-10).

Однако ни один из этих благожелательных порывов апостола не был одобрен Господом Иисусом Христом.

Зачем же все эти строгие и очень определенные замечания Божии? Разве они не содержат в себе Господню волю, над которой стоит поразмыслить не только великим апостолам Божиим, но и нам, для кого записаны эти примеры? Мы не вправе делать наши благие порывы и рассуждения критерием истины.

Следует обратить внимание на заключительные главы Книги Откровение, где Господь посредством Своего ангела показывает Иоанну святой город Иерусалим, сходящий с неба, и славу грядущего мира. Потрясенный величием и непостижимой красотой всего, что он видел, Иоанн поклоняется, падши ниц, перед ангелом Божиим. (Откр. 19:10). Можно понять апостола, исполненного благодарности и восхищения и желающего по-человечески благодарить за все Бога и даже того, через кого Бог показал ему небесную славу. Он падает к ногам ангела Господня отнюдь не потому, что ошибочно принял его за Бога. Но вот что говорит ему ангел Господень: «смотри, не делай сего! Богу поклонись». Казалось бы, и Богу, и ангелу понятно, что Иоанн, поклонившись перед ангелом, желает выразить свое величайшее признание Богу за все, что он удостоился увидеть. Почему же здесь столь строгое предупреждение, и притом сделанное дважды в одной и той же ситуации:»смотри, не делай сего» (Откр.19:10; 22:8-9).

Бог прекрасно понимает наши мотивы и действия. Он понимает восхищение и благодарность Иоанна, павшего ниц перед Его ангелом. Но здесь преподан всему христианскому миру урок: «смотри, не делай сего!» Ни живой ангел, ни вся слава небес, ни Небесный Иерусалим не может быть причиной, извиняющей даже косвенное нарушение заповеди Божией: «Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему Одному служи». Это вечная заповедь, и она остается всегда в силе. Никакие самые сильные эмоции и религиозный экстаз не отменяют вечного Божьего повеления. Ни для кого не делается исключения — ни для апостолов, ни для пророков, ни для столпов церкви, ни в обыденной жизни, ни в часы величайшего мистического озарения. Заповедь Божия должна быть свято оберегаема и правильно преподаваема для всех грядущих поколений христиан. Поэтому теряют всякую силу аргументы, побуждающие людей молитвенно склоняться перед изображениями святых и ангелов Божиих.

Часто апологеты иконопочитания приводят пример о том, что люди целуют фотографии своих любимых, когда их нет рядом. Из этого делается вывод о том, что нет ничего предосудительного в целовании икон, изображающих святых или Иисуса Христа. Но такого рода рассуждения и подобная практика кажется, больше говорит в пользу отсутствия живого Иисуса Христа. Ибо кто же станет целовать фотографию любимого человека, когда он сам рядом?

Аргумент 5. Сторонники иконопочитания утверждают, что в ветхом Завете нельзя было изображать Бога потому, что Его не видели. А в Новом Завете, после воплощения Христа, Его видели, и потому можно Его изображать и кланяться Ему, используя Его изображения (иконы). Однако вторая заповедь имела силу запрета изображать Бога для поклонения перед Ним с учетом того, что хотя народ и не видел лица Господня, но пророк Моисей, а затем Исаия, Иезекииль и Даниил видели славу Божию и даже образ Его… который был явлен им в разной степени самораскрытия и Богоявления (теофания). Так что они могли бы изобразить Его хотя бы приблизительно в красках кистью на доске так же, как они приблизительно описали Его славу словами. Но они не дерзнули Его нарисовать не в силу невозможности, а по причине запрета, содержащегося в заповеди. И в Новом Завете воплотившийся Христос был видим тысячами людей. Ученики видели Его на горе преображениия прославленным, затем многократно видели Его воскресшим. Апостол Иоанн видел Его на острове Патмос в великой славе. Но никто из них не изобразил Его ни красками, ни в виде скульптуры. Вопрос о видении и невидении не является основополагающим во второй заповеди для ясновидцев и пророков Божьих. Они руководствуются заповедью Божией.

Подобно им христиане первых трех столетий не делают икон.

Аргумент «невидения» действительно существует в Ветхом Завете. Когда Моисей говорит народу: «Помните, что вы не видели Господа, когда Господь говорил с вами из Среды огня», — звучит как дополнительное свидетельство в пользу того, что они не имеют права Его изображать не только потому, что это запрещено заповедью, но и потому, что они, к тому же, и не удостоились видеть Его образа, когда господь говорил с ними из Среды огня.

До грехопадения Адам и Ева видели Бога (Христа) в саду Едемском. Он беседовал с Каином, говорил к Ною, а потом Аврааму,являлся во сне Иакову, но никто из них не делал Его изображения, ибо такова была практика истинного Богопоклонения на протяжение первых тысячелетий истории народа Божьего.

Да, Господь предпочел быть невидимым для нашего согрешившего человеческого рода, «ибо человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх. 33,20). Это великая милость Божия, что мы не видим Бога, а Он видит нас всех и всегда. Это дает нам, людям, возможность свободно и естественно вести себя и проявлять себя такими, каковы мы есть в действительности Кроме того, это оставляет за людьми право искать Его добровольно, из любви к Нему: «посему да благоговеют пред Ним люди, и да трепещут пред Ним все мудрые сердцем» (Иов.37:24).

Его вездеприсутствие и близость к человеку исключает необходимость общаться с Господом посредством образов, сделанных человеческими руками.

Будем помнить, что тысячи людей были свидетелями откровения славы Божией на горе Хориве в дни исхода, но это не изменило духовной природы человека в лучшую сторону.

Тысячи людей видели воплотившегося Иисуса Христа, но не уверовали в Него.

И потому центральной смыслообразующей истиной, которая содержится в заповеди Божией, является «вера, а не видение». Это исключает всякую необходимость изменять вторую заповедь десятисловия в Новом Завете, или давать ей такое объяснение, которое лишает ее прямого и первоначального назначения.

 

Вопрос об иконопочитании долго оставался спорным в христианском мире. Мы уже упоминали о том, что около 300 года Эльвирский собор в Гренаде (Испания) выступил против стенной живописи в церквах, опасаясь, что это послужит для новообращенных из язычников поводом для идолопоклонства.

Но вот наступил седьмой век. В Византийской империи иконопочитание уже пустило глубокие корни. Сложилась даже традиция, как правильно рисовать иконы. Но, оказывается, не все были убеждены, что иконопочитание угодно Господу. Поэтому потребовалось решение собора, чтобы утвердить сложившуюся практику. И поэтому в 691 году был собран Трульский собор, который принял решение в пользу иконопочитания (82 правило). Это была эпоха императора Юстиниана П, который своим династическим знаменем считал иконопочитание. Православные историки описывают жизнь этого императора не без содрогания. Это был «шальной» человек по свидетельству историка Карташева. Ввиду дворцового переворота он был лишен царской власти и сослан в Крым. Жители Крыма не оказали ему должного уважения. Но вскоре Юстиниан, сговорившись с варварами, кочевавшими поблизости, отправился снова в Константинополь, чтобы вернуть себе престол. Пробравшись ночью с группой воинов через водосточную трубу в город, он открыл одни из ворот, и толпы его единомышленников ворвались в спящие кварталы Константинополя. Наутро жители столицы должны были присягнуть вернувшемуся императору. Для этого на огромном ипподроме Юстиниан перед тысячами людей приказал привести своих врагов, которые еще вчера сидели на престоле. Здесь он топтал их ногами, а затем велел отрубить им головы. Эти головы теперь стали для него подножием, когда он восседал на престоле. Он решил также наказать и жителей Крыма, не почтивших его в свое время. Для этого был отправлен огромный флот, который совершил избиение мирных жителей. Но этого показалось мало императору. Когда он услышал, что его воины щадят детей, то потребовал привезти всех в Константинополь для особой расправы. Посланный флот не вернулся в столицу. Более семидесяти тысяч человек утонули во время бури в море.

Услышав об этом, император сожалел, что те, которых он хотел наказать по всей строгости и жестокости византийских обычаев казни, «отделались» легкой смертью. Юстиниан II начал свое правление как раз после того, как Трульский собор утвердил иконопочитание, и он поддерживал постановление Трульского собора.

Так, когда люди оказывают величайшее почтение рукотворным образам, они незаметно для себя совершенно перестают ценить живых людей, созданных по образу и подобию Божию Нужно заметить, что те, которые погибли в волнах Черного моря, вовсе не были еретиками или мусульманами, это были братья по вере, православные христиане.

 

Начало иконоборчества при Льве Исавре (717 — 741 гг.)

Настоящим потрясением для жителей Византии стала эпоха, получившая в истории название иконоборческой. Случилось это тогда, когда в Константинополе воцарилась новая Исаврийская династия, основоположником которой был Лев Исавр. Лев был исключительно одаренный полководец, он освободил Константинополь от страшного нашествия сарацин в 717 году. В то время Византийская империя потеряла почти все свои территории, за исключением столицы

Постепенно посредством целого ряда походов император Лев Исавр восстановил значительную часть территории, принадлежавшей ранее Византии.

Нужно сказать, что в это время по соседству с Византийской империей арабские народы исповедывали ислам, веру, которая категорически отрицала поклонение изображениям. Мусульмане рассматривали поклонение иконам, как идолопоклонство и это создавало непреодолимый барьер для взаимного понимания в вопросах религии. Это было одной из причин, побудивших императора переосмыслить установившуюся в Византии практику иконопочитания.

Нужно сказать, что не только император из политических соображений противостал иконопочитанию. Он хорошо знал, что многие священнослужители и епископы также не согласны с непомерно разросшимся культом икон. Поэтому сравнительно скоро началось движение против иконопочитания в разных концах Византийской империи. «Особого насилия в этом случае не было. Епископы могли думать, что эта мера возвысит духовность народного благочестия и избавит иерархию от борьбы с бытовыми крайностями. Позднее (ок. 825 г.) император Михаил Травль жаловался, что византийцы берут иконы в восприемники своих детей при крещении, другие не берут в уста святого Тела, прежде, чем не положат его на иконы.Священники соскабливают краски с икон и примешивают из к святой Крови. Иные предпочитают служить литургии по домам на святых иконах вместо церковных престолов.

В 754 году собрался VII Вселенский собор. В нем участвовал почти весь византийский епископат в количестве 338 человек. Они все высказались против икон. В решении этого собора было провозглашено: «Итак, будучи твердо наставлены из богодухновенных Писаний и отцов, а также утвердив свои ноги на камне божественного служения духом, мы все, облеченные саном священства, во имя Святой Троицы пришли к одному убеждению и единогласно определяем, что всякая икона, сделанная из какого угодно вещества, а равно и писаная красками при помощи нечестивого искусства живописцев, должна быть извергаема из христианских церквей. Она чужда им и заслуживает презрения». «Никакой человек да не дерзает заниматься таким нечестивым и неблагоприличным делом. Если же кто-нибудь с этого времени дерзнет устроить икону, или поклоняться ей, или поставит ее в церкви, или в собственном доме, или же скрывать ее, таковой, если это будет епископ или пресвитер, или диакон, да будет низложен, а если монах или мирянин, то да будет предан анафеме, и да будет он виновен перед царскими законами, так как он противник Божьих предписаний и враг отеческих догматов».

В параграфе седьмом решения собора записано: «Употребление икон воспрещено Священным Писанием: Иоан. 4,24; 1, 18; 5,37; 20,29; Втор. 5,8; Рим. 1, 23-24; 10,17; 2Кор. 5,16. и отцами церкви (ссылки на имена святых Епифания Кипрского, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Василия Великого, Афанасия Великого, Амфилия Иконийского, Феодота Анкирского и Евсевия Кесарийского».

Итак, мы видим, что даже в среде православной церкви в ту эпоху возникло движение, и притом вселенских масштабов, не только поставившее под сомнение иконопочитание, но и признавшее его несостоятельным с точки зрения Священного Писания и церковной истории.

Однако борьба с иконопочитанием была осложнена и усугублена вмешательством государственной власти, которая использовала зачастую насильственные меры по отношению к почитателям икон.

Это вызвало возмущение среди фанатично настроенных монахов. Один из защитников иконопочитания, Стефан, был сослан на остров Пропондиты. Здесь около него собралось много монахов, почитателей икон. Власти постарались расправиться с ними. Многих из них бросили в тюрьму, многих пытали и наказывали. Как повествуют историки, Стефан был безжалостно убит разъяренной толпой. Многие монастыри были распущены, а монастырские здания обращены в воинские казармы. Были случаи группового убиения монахов. Конечно, все эти неразумные и жестокие меры против людей, которые по-другому мыслят, не могут быть оправданы правильными вероисповедными положениями. Но это было результатом церковно-государственного союза, который усугубил духовную борьбу внутри церкви. По этой причине вопросы вероисповедания переплетались в сознании людей с политическими лозунгами и партийной борьбой. Вскоре общество Византии раскололось не только в религиозном, но и в политическом плане. Борьба между иконопочитателями и иконоборцами вылилась в политическую борьбу. Через несколько лет после смерти императора Льва IV Хазара в 780 году к власти пришла его жена Ирина вместе с малолетним сыном Константином VI. Она, вопреки своему мужу, была ревностная иконопочитательница и использовала свою власть для того, чтобы приблизить ко двору иконопочитателей.

 

Седьмой вселенский собор 787 года

В 787 году по инициативе императрицы Ирины и патриарха Тарасия, возведенного ею перед этим на патриарший престол, началась подготовка к новому Вселенскому собору. Для этого нужно было получить согласие римского папы Адриана. Римский папа считал, что достаточно сослаться на существующее в церкви предание и, возможно, на необходимости созывать собор. Он воспользовался запросом Константинополя для того, чтобы в своем послании очень основательно напомнить византийцам о «первенстве» римского престола, «главы всех церквей». Кроме того, он сознавал, что поспешно избранный патриарх, вчерашний солдат, не очень-то подходит для такого высокого служения. Однако ему импонировала сама направленность собора, и он в конце концов решил послать двух легатов, которые должны были первыми подписать решение будущего собора.

Патриархи Иерусалимский, Антиохийский и Александрийский находились под властью арабов и поэтому послали тайно двух своих представителей для участия в соборе.

Нужно сказать, что империя к тому времени потеряла большую часть своих территорий и заключила очень невыгодный мир с арабами, уступив им Сирию. Фактически от бывшей Восточной Римской империи осталась только очень незначительная территория. Собор, именуемый вселенским, конечно же, не представлял целого ряда христианских стран Европы. На соборе присутствовало около 350 человек, из них — 131 монах без права голоса, но устроители собора понимали, что им нужно набрать больше голосов, чем это было на предыдущем иконоборческом соборе 754 года. С этой целью тут же на соборе решили, что и монахи имеют право голоса. Это было новое в практике соборов, потому что на предыдущих соборах право голоса имели только епископы.

Население Константинополя и армия перед этим были возмущены возвращением иконопочитания, поэтому хитрая Ирина выслала из Константинополя накануне собора военные части, которые могли бы препятствовать намеченному мероприятию.

«Всего было восемь заседаний собора: первое — в Никее, в церкви святой Софии 24 сентября 787 года и последнее — в присутствии императоров Ирины и ее сына Константина VI в Константинополе 23 октября. Таким образом, собор был сравнительно кратким»

Собор судил оставшихся в живых епископов, участвовавших в иконоборческом соборе 754 года. Немногие из них остались в живых к тому времени. Пожилой митрополит Григорий Неокесарийский был приведен под конвоем для ответа перед собором. Некоторые оставшиеся в живых епископы спешно «покаялись» После длительных дебатов «покаявшихся» епископов решено было оставить при их должностях. Для подтверждения своих взглядов собор указал на несколько библейских цитат из Ветхого завета о том, что в скинии были изображения херувимов. Затем были приведены высказывания отцов V и VI веков о значении религиозного искусства. Собор обратил особое внимание на то, что иконоборцы в своих крайних действиях уничтожили ряд картин и икон

Снова было повторено, что «…взирающие (на иконы) побуждаются к воспоминанию о самих первообразах и любви к ним и к тому, чтобы чествовать их лобызанием и почитательным поклонением, не тем истинных по нашей вере служением, которое приличествует одному только Божескому естеству, но почитанием по тому же образцу, как оно воздается изображению честного и животворящего Креста и святому Евангелию, и прочим святыням, фимиамом и поставлением свечей, как делалось это по благочестивому обычаю и древними.

Ибо честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется ипостаси изображенного на ней.

Собор произнес анафему на предыдущий собор 754 года. Подписав протокол, отцы восклицали: «Такова наша вера, таково учение апостолов! Анафема не примыкающих к нему, не чтущим икон, которые они называют идолами и обвиняют за них христиан в идолослужении. Многая лета императорам! Вечная память новому Константину и новой Елене! Да благословит Бог их правление! Анафеме всем еретикам!».

После блистательного пира, устроенного императрицей в честь собора, снова стали вносить иконы в христианские храмы. Убежавшие от преследований монахи стали возвращаться в свои монастыри. Однако мир не наступил ни во дворце, ни в империи.

Вскоре после собора началась жестокая борьба за власть между императрицей Ириной и ее подросшим сыном Константином VI. По наущению матери заговорщики напали на молодого императора, но ему удалось вырваться из их рук и убежать на корабль, который переправил его на азиатскую сторону. Население Константинополя начало волноваться, и императрица почувствовала большую опасность. Она подослала своих агентов, и им удалось насильственно вернуть сына в Константинополь. Здесь, в праздник Успения, в той самой комнате, где он был рожден, вельможи императрицы с ее позволения чрезвычайно жестоко ослепили императора, и он вскоре умер

Императрица Ирина царствовала единовластно с 797 по 802 год. Председателем ее правительства был евнух Ставрикий. Леторисцв сообщают, что после ослепления Константина VI императрица дала особые привилегии монастырям, так что преподобный Феодор Студит восхваляет императрицу, говоря: «Ты угождаешь Богу и ты радуешь избранных ангелов Божиих и людей, живущих преподобно и праведно, богоименитая Ирина».

Однако вскоре, в 802 году, императрица была свергнута с престола министром финансов Никифором, была лишена всего имущества и сослана на остров Лесбос, где вскоре и скончалась. После смерти Ирина была канонизирована, причислена к лику святых.

Дорофей Монемвасийский с горечью восклицает: «О чудо! Одна женщина с ребенком восстановила благочестие, но она же стала и детоубийцей».

Примечание:

Иконопочитатели удачно использовали ошибочную позицию иконоборцев по отношению к религиозной живописи, справедливо указав на то, что сам Бог в Ветхом завете повелел сделать «искусною работой херувимов» в храме. Затем они сослались на труды отцов церкви IV века, а именно Василия Великого и Григория Богослова, в которых есть советы использовать священные изображения для украшения храмов. Однако из этого они сделали неправомерные и далеко идущие выводы о том, что иконопочитание имеет как бы библейскую основу и также подтверждено авторитетными высказываниями вышеупомянутых отцов. Однако, если упрек иконоборцам в отрицании религиозной живописи и был правомерен, то нельзя было использовать этот аргумент в том плане, чтобы оправдать тот культ икон, который они создали впоследствии, наделив икону сакральным богослужебным значением и потребовав поклонения перед иконой, как это изложено в решениях VII Вселенского собора (787 г.)

Любой священный предмет, находящийся в храме, может быть использован не так, как Господь этого ожидает от верующих. Ярким примером является то, что произошло с медным змием, который был сделан Моисеем по повелению Божию в пустыне. В свое время там, в пустыне всякий верующий, взирая на него, мог исцеляться от укусов змей. Таким образом, можно считать, что медный змей, вознесенный на древо, имел чудотворные свойства и, кроме того, впоследствии был помещен в храме Соломона. А храм и все, что в нем было, было освящено Богом, как свидетельствует об этом Писание. (3Цар. 8). Однако когда народ стал поклоняться и кадить перед медным змием, придавая ему сакральное магическое значение, благочестивый царь Езекия истребил его, как свидетельствует об этом 4Цар. 18:4. Вне всякого сомнения, народ Израильский помнил историю создания медного змия в пустыне Моисеем и мог сослаться на то, что он сделан по повелению Божию, что через него Господь совершал чудеса исцеления. Но это не давало права народу совершать такого рода поклонение, которое приличествует одному Богу. Это яркий пример того, как почитательное поклонение, за которое ратуют иконопочитатели, незаметно перерастает в идолослужение. Именно такого рода ситуации наиболее рискованы, когда под видом религиозного служения проникает запрещенная Богом религиозная практика. И здесь не позволяется так далеко идущее религиозное творчество, как некоторые полагают. Если же в Ветхом завете служение и поклонение перед Живым Богом могло происходить без использования изображения Самого Бога, то тем более в Новом завете, когда умножилась благодать Божия и христианство освещено яркими лучами откровения Бога Слова, служение и поклонение Богу успешно совершалось во дни апостолов без изображения уже воплотившегося Иисуса Христа.

Апостол Павел во Втором послании к Коринфянам основательно развивает учение о поклонении Иисусу Христу и Богу Невидимому. Он пишет: «Ибо мы ходим верою, а не видением» (5,7). Он говорит о внутренней способности христианина видеть невидимое верою: «когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое, ибо видимое временно, а невидимое вечно» (2Кор.4,18). Такого рода духовное взирание содействует тому, что сам человек преображается в тот же образ «от славы в славу как от Господня Духа» (2Кор.3,18). То богопоклонение, которое очерчено совокупностью всех свидетельств Ветхого и Нового завета основывается не на созерцании изображений Бога, а на боговедении, которое доступно каждому человеку, когда он ходит «верою, а не видением».

 

Главный модус иконопочитания

«Центральным и самым важным пунктом всего постановления (ороса) о иконопочитании, является определение «модуса» чествования св. икон. Этот модус чествования определяется отцами собора, как «почтительное поклонение», в противоположность» служению».

Постараемся объяснить это следующим:

Слова «почтительное поклонение» применимы к иконам, но это не значит, что они равны тому поклонению и служению, которые приличествуют одному только Божественному естеству. Есть разные виды «почтительного поклонения». Вот что пытаются сказать отцы Вселенского собора. Согласно их понятию, перед иконой нельзя поклоняться как перед Богом, но нужно поклоняться «почтительным поклонением». При этом перед иконами нужно возжигать свечи, курить фимиам, склонять колени и целовать их «Ибо честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется существу (ипостаси) изображенного на ней.

Тут происходит наложение двух взаимноисключающих видов поклонения в одно и то же время.

Первое. Если вы поклоняетесь иконе как подобает поклоняться Самому Богу, то вы нарушили заповедь Божию и повеление Седьмого вселенского собора, который запрещает совершать перед иконой Божественное поконение и служение.

Иконопочитатели, однако, утверждают, что «почитательное поклонение» и служение Богу — это разные вещи. Они говорят, что «почитательное поклонение можно воздавать всем, а «служить», как Богу, можно только перед одним Богом. Вот что говорит по этому поводу святой Анастасий, епископ Феопольский: «Мы поклоняемся и святым людям, и ангелам, но не служим им, как богам, ибо Моисей говорит: Господу Богу твоему поклоняйся и Тому Единому послужи. Смотри, при слове «послужи» прибавлено «Единому», а к слову «поклонись» не прибавлено. Значит, можно поклоняться и не Богу, потому что поклонение есть выражение почтения, служить же нельзя никому, кроме Бога.

Но посмотрим, как Священное Писание использует эти понятия и термины. «Почитательное поклонение» и «служение» идут в Писании вместе. И поклонение, и служение — это явления одного и того же порядка, в зависимости от того, к кому относятся. Они взаимосвязаны, хотя и обозначают две разные стороны одного дела. Есть «почитательное поклонение» и соответствующее ему «служение» по отношению к высокопоставленным людям. Библия дает ряд примеров.

Все эти случаи, о которых говорит Библия, описывают примеры, когда люди кланяются перед другими и одновременно служат им.

Есть другой вид поклонения и служения, который подобает одному Истинному Богу, и никому более. Его можно назвать «богослужебное поклонение», да и само служение называется «богослужением».

Нельзя смешивать «почитательное поклонение» и служение, которое люди практиковали в библейские времена между собой и «богослужебное поклонение», которое воздавалось только одному Богу.

Но в «модусе» об иконопочитании соединены два разных поклонения и служения. «Почитательное поклонение» перед иконой и служение перед Богом. Первое — это меньшее, а второе — большее. Ибо «почитательное поклонение» перед иконой, по понятиям иконопочитателей, не есть служение, которого достоин Бог.

Заповедь Божия говорит: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи». Здесь и поклонение, и служение одного порядка, т.е. одного уровня, а именно — богослужебного. Нельзя в этой заповеди соединить меньшее поклонение с большим служением, и недопустимо оторвать поклонение Богу от служения Ему. А «модус» иконопочитания именно это и совершает. Во-первых, разделяет поклонение перед иконой, как меньшее, «почитательное», от служения Самому Богу, как большее, а потом возносит это меньшее к Богу. Таким образом, через икону человек воздает Богу неполное поклонение.

Особенно это становится ясным, когда на иконе изображен Иисус Христос — истинный Бог. Икона остается иконой, и перед нею допустимо только «почитательное поклонение». Но иконопочитатели утверждают, что, что поклонение восходит от образа к первообразу, и поклоняющийся перед иконой поклоняется перед лицом изображенного на ней. Значит, к Иисусу Христу восходит только «почитательное поклонение». А Он как истинный Бог достоин богослужебного поклонения.

Второе. Если же вы поклоняетесь перед иконой только почтительным поклонением, то вы поклоняетесь неполноценным поклонением. ибо сказано, что »поклоняющийся перед иконой поклоняется Естеству, изображенному на ней». И это поклонение восходит к Первообразу

Итак, нельзя совместить дозволенное «почтительное поклонение» с недозволенным «Божественным» поклонением в одном и том же акте поклонения перед иконой. Нельзя соединить и «да» и «нет» в одном и том же слове или деле, ибо если вы говорите «да — нет», то это от лукавого. Нельзя совместить в одном поклонении частичное и полное. Нельзя их соединить, ибо это не арифметика, где меньшее число приплюсовывается к большему. Это два разных поклонения качественно и духовно различные между собой. Это подобно тому, как нельзя масло соединить с водой, слив их в один сосуд.

Разве не Сам Господь сказал: «Отдавайте кесарево — кесарю, а Божие — Богу»? В том же смысле можно сказать: воздайте художественному произведению то, что ему надлежит: ваше восхищение, а Богу — поклонение. Ибо у них две совершенно разные природы. Воздайте святым людям то почтение, которое соответствует их природе; Ангелам — то почтение. которое подобает им. А Божественное поклонение и служение приличествует только Одному Богу.

«Итак отдавайте каждому свое. Кому страх — страх, кому честь — честь, кому подать — подать. Бога бойтесь, царя чтите. Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви».

Священное Писание очень определенно разграничивает природу поклонения Богу и людям. Когда богатый юноша подбежал и поклонился Иисусу Христу, назвав Его Учителем благим, то Христос не принял его поклонения, ибо юноша увидел во Христе не Бога, а только Учителя. Но, назвав Учителя благим, он превысил меру поклонения перед человеком, в котором он не видел Бога. Христос обличил его, говоря: «что ты называешь меня благим? Никто не благ, как только один Бог». Ты считаешь Меня человеком, а воздаешь славу, как Богу.

Но там, где люди видели во Христе Богочеловека, каким Он и был в действительности, и поклонялись Ему, Он принимал это поклонение, ибо оно совершалось «в духе и истине». Есть единственный путь соединения Божественной и человеческой природы — во Христе Иисусе, и нет другого соединения Божественной природы с веществом, с деревом или камнем, золотом или серебром, с красками и мозаикой. Есть Богочеловеческая природа Христа, но нет богокаменной или богодеревянной, нет богозолотой или богосеребряной. Это хорошо понимают и православные богословы. (С.Булгаков, Православие, «Терра», М., 1991, стр. 297). Если же нет соединения Бога с веществом, то отдайте Богу — Божие, а веществу — не более, чем оно есть. Тогда при чем здесь «почтительное поклонение» перед иконами, при чем здесь воскурение фимиама и возжигание свечей? Но и здесь находят выход6 «По верованию Православия, икона есть место благодатного присутствия, как бы явления Христа (а далее и Богоматери, святых, вообще тех, кто изображается на иконах), для молитвы Ему. Это явление Христа в Своем изображении для слышания молитвы Ему не делает самою доску и краски, коиторые необходимы для изображения, составляют его материю, принадлежащими телу Христову» (там же, стр.299). Но где же в Священном Писании вы найдете хотя бы одно место, что какое-нибудь изображение или изделие является «местом присутствия» Божия? Вот что говорит по этому поводу Священное Писание: «Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живущий, — Святый имя Его: Я живу на высоте небес и во святилище, а также с сокрушенными и смиренными духом» (Ис.57,15) Местом «особого присутствия» было Святое Святых, где Господь открывался над крышкой ковчега. Когда же народ Божий отступил от Господа, Иисус Христос заявил: «Се, оставляется вам дом ваш пуст» ().

Итак, нет неотторгаемой святыни, навсегда привязанной ни к храму, ни к человеку, ни к тому месту, где являлась слава Божия. А освященная икона, по понятиям православных богословов, является носительницей благодатного присутствия, т.е. освященная икона является чудотворной, т.е. обладающей неотъемлемой святыней.

Далее рассмотрим внешние признаки поклонения: возжигание свечей, воскурение фимиама, лобызание икон и поклонение ниц перед ними. Это легко было понимаемо и практикуемо в эпоху, когда утверждалось иконопочитание. В культуре Византии считалось общеобязательным поклонение перед изображениями императора и императрицы, выставление их портретов и скульптур в присутственных местах и даже в христианских храмах.

Кроме того, в храмах были выставляемы и портреты епископов и патриархов. При появлении императора или патриарха народ кланялся им до земли. Это считалось нормальным явлением для той эпохи. По этому поводу историк Болотов В.В.пишет: «Ни с психологической, ни с исторической (в данную эпоху) точки зрения не могло быть возражения против чествования известных лиц, оказываемого их портретам. Изображения живых патриархов и епископов, в знак уважения к ним и признания их власти, ставились в церквах. Не может быть возражений и против того, чтобы это чествование продолжилось и после того, как чествуемые лица почили со славою святости. От святителей — переход к мученикам (= портрет, не имеющий высокой исторической точности), от изображений подвигов мучеников — к изображению событий евангельских — и к иконе Христа.

На основании вышесказанного отцы Седьмого Вселенского собора в подтверждение своей правоты говорили: «Ведь мы же поклоняемся перед скульптурами императоров и перед их портретами, так почему же нельзя поклоняться перед иконой Христа?» Этот аргумент, конечно, производил впечатление в ту эпоху, когда император и императрица наряду со святыми, а иной раз рядом со Христом изображались в церквах.

Но уже Французский собор 825 года отверг этот аргумент, назвав его смешным примером «где недозволенное хотят доказать недозволенным». Этот аргумнет, конечно, нравился властолюбивым императорам, и они со своими женами и детьми изображались на стенах храмов. Вокруг голов у них зачастую были нимбы, как у святых, так что даже такие императоры, как Юстиниан I и его супруга Феодора изображались, как святые, хотя церковь никогда не причисляла их к лику святых. Простой же народ кланялся им, как святым, но это не особо волновало иерархов.

Еще один аргумент в пользу иконопочитания. Часто говорили: «Иконы нужны для неграмотных людей, чтобы они хотя бы по иконам знали о Боге и Его делах». Очевидно, что на сегодняшний день нет необходимости опровергать этот аргумент. Хотя в свое время он был довольно веским.

Одним из очевидных парадоксов истории является то, что эпоха, когда создавались самые изощренные и возвышенные теории иконопочитания стала одновременно эпохой, когда в наибольшей степени совершалось глумление над человеческим образом. Трудно найти в истории другую цивилизацию, в которой бы так систематически изувечивали человеческие лица. Распространенным явлением в ту эпоху были выкалывание глаз у человека, отрезание ушей или носа. И этому подвергались не только простые преступники или политические противники, но и императоры, свергнутые с престола. Сколько их сошло в могилу с обезображенными лицами, изувеченными телами. Из 86 императоров, восседавших на византийском престоле, едва ли два десятка умерли своей смертью.

Эпоха торжества иконопочитания была одновременно эпохой наибольшего унижения человеческого достоинства именно православного народа.

Вот несколько примеров. Юстиниан 1 руками своих полководцев Велизария и Нарзеса истребляет в Константинополе в 532 году на ипподроме около тридцати тысяч православных христиан «когда народ падал под мечами, как трава», по выражению современника-летописца. Кто производил эту массовую резню? Арианские наемники, солдаты личной охраны императора. А произошло это по причине восстания в Константинополе простого народа, доведенного до отчаянного состояния поборами и вымогательствами императорского министра финансов Иоанна каппадокийца. Еще не успели, как говорят в народе, остыть тела убиенных, как в 536 году тот же император Юстиниан торжественно отпраздновал посвящение центрального собора святой Софии, где были собраны невиданные до тех пор украшения из золота и серебра, драгоценных камней и мрамора. Иконы и иконостасы были украшены золотыми окладами, и император подъехал к храму на великолепной колеснице в сопровождении блестящей свиты, вошел в храм и провозгласил: «О Соломон! Я превзошел тебя!»

Войска Юстиниана истребили целые народы, в том числе вандалов в Африке, остготов в Италии, самарян в Палестине. После «торжества православия» в 843 году в Малую Азию были посланы три сановника с огромным войском и с обширными полномочиями для расправы над еретиками павликианами. В результате этого крестового похода было казнено сто тысяч человек. Людей топили, распинали на крестах, обезглавливали. Все это во имя «чистоты веры».

А император Василий Второй Болгаробойца в 1014 году взял в плен пятнадцать тысяч православных болгар и сделал то, чего не делали до него ни языческие, ни мусульманские, ни католические цари. Царь велел выколоть глаза пятнадцати тысячам пленных, оставляя на каждых сто человек по одному поводырю, лишенному одного глаза. В таком виде они пошли на родину к своему царю Самуилу, падая на камни, спотыкаясь, голодные, искалеченные. Когда царь Самуил увидел их, он не смог выдержать этой картины и умер. А царь-победитель, въезжая в Константинополь через золотые ворота, был встречен блестящей процессией священников и колокольным звоном множества церквей.

Изображения Христа на картинах, на иконах, мозаике, даже самые удачные и искусные, всегда неподвижно застывшие, при мерцании лампад, темнеют от времени. Народ, входивший в храм, был приучен взирать на эти бесстрастные лики, как бы безучастно наблюдавшие и радость, и горе, и коронацию, и похороны, и бракосочетание, и отпевание. Поэтому Бог был представлен как отстраненная от жизни Личность, сурово наблюдающая за биением трепетной и суетной человеческой жизни. На многих фресках Христос представлен сидящим на престоле в императорских одеждах, неприступный Правитель мира, Пантократо (Вседержитель). А император на земле был космократор (управитель вселенной). Таким образом, император, как бы представитель Бога на земле, был вершителем Его воли и правосудия. Такие ассоциации непременно рождали атмосферу отчужденности между простым человеком и Владыкой мироздания, Христом.

Не таков живой Христос, открывающийся нашему духовному взору, когда в тиши читаем о Его деяниях на страницах Евангелия. Вчитываясь в Слово Божие, мы видим многообразие слов и дел Божиих, обращенных к душе человека. Это создает обилие духовных впечатлений и опытов. Кроме того, Его голос обращен к каждому человеку лично, и потому никакая икона и картина несравнимы с выразительностью и живым влиянием Слова Божия. Икона неподвижна и одинакова в вашем детстве и старости. Она не может ни услышать, ни увидеть, ни почувствовать, ни сказать вам ничего в вашей нужде. Да, она может напомнить о Боге, молчаливом и строгом, бесстрастно смотрящем своими нарисованными глазами и в часы ваших радостей и в часы печалей.

Самое печальное, что живое Слово Божие было вытеснено из церковной проповеди, которая еще так ярко звучала за 400 лет до этого, во дни Иоанна Златоуста, и заменено непомерно разросшимся культом икон. Когда происходит смещение духовных ценностей от Бога Живого и Его животворящего Слова к мертвым и рукотворным формам религии, когда огромные средства народные и церковные тратятся на создание дорогостоящей церковной утвари, расшитых драгоценностями одежд епископов, на создание монументальных соборов, тогда не достает ни средств на распространение в народе книг Священного Писания и нет особого рвения о просвещении народа, тогда наступают сумерки суеверий, торжество жестокости и всемерного унижения человеческой личности тогда наступает то, что и произошло в истории после эпохи «торжества иконопочитания», то духовное оцепенение, которое справедливо названо «византийским коснением».

Практика иконопочитания оказалась ущербной для народов, ибо, закрепив соборно такой тип поклонения перед Богом и канонизируя его, она лишала народ той свободы поклонения Богу «в духе и истине», который Христос желает и ищет у Своих поклонников. (Иоан. 4:23). Этим в значительной степени можно объяснить тот духовный и интеллектуальный застой, который породил средневековье. Я не хочу этим сказать, что Господь не слышал молитвы многих поколений христиан, практиковавших иконопочитание. Он и слышал, и отвечал людям на их молитвы, ибо простой народ, лишенный всякой свободы, невиновен был в тех канонах, которые ему были «спущенны сверху» епископами и императорами, присвоившими себе неограниченную власть над совестью народа, над его человеческими и религиозными правами. Народ вопиял к Богу, как умел и как был научен, и Господь по великой Своей любви слышал их молитвы, и по их вере совершал чудеса ради Своего имени, чтобы не разочаровать в Себе миллионы простых сердцем. Но, судя по Евангелию, Он всегда ожидал, что Его поклонники будут идти от меньшего к большему, как только им предоставится малейшая возможность.

Но скажут нам: кроме простого народа были и подвижники, и высокообразованные люди. Они молились в кельях, где были иконы, как, например, Сергий Радонежский или Серафим Саровский, или мать Мария. Никто не сомневается в их нравственной чистоте и святости. Слава Богу за таких подвижников. Почему же они не стали реформаторами и не разъяснили людям вопрос об иконах, если он истолкован неверно? В Священном Писании также есть немало примеров, когда люди, не имея полноты религиозной истины, совершали дела, угодные Богу, и Господь даже ставил их в пример иудеям, которые имели большее знание Закона. Вдова из Сарепты Сидонской, Руфь Моавитянка, милосердный самарянин получили высокую оценку своей веры и добродетельной жизни, и Сам Спаситель ставил их в пример. Но, одобряя милосердного самарянина, Христос одновременно сказал о самарянах: «вы не знаете, чему кланяетесь». И еще: «ибо истина от иудеев».

Во все времена и во всех народах были угодные Богу люди по чистоте жизни, но это не значит, что Бог считал образцовыми и истинными их религиозные верования. Не всякому человеку по плечу браться за религиозную реформу, не во всякое время и не везде можно и полезно было поднимать религиозные вопросы, даже если кто-то и понимал истину лучше окружающих. Бог оставил за Собой право спасать таковых, говоря: «только то, что имеешь, держи, доколе приду». И еще: «Сказываю, что не наложу на вас большего бремени». Но, позволив языческим народам ходить своими путями, пока они не взыщут Его, Бог позволил и христианским народам «ходить своими путями», чтобы, находившись и наскитавшись в пустыне долгого средневековья и так называемого нового времени, убедиться, что эти «свои пути» не так хороши, какими они казались вначале. «Мои мысли — не ваши мысли; не ваши пути — пути Мои. Но как небо выше земли, так Мои пути выше путей ваших и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис.55:9) И еще здесь: «Остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему» (Иер. 6:16).

Да, иконопочитание это тоже древний путь, ему уже более тысячи лет. Но Библейский путь — путь изначальный, освященный Словом Божиим, не только более древний, но и добрый. Это путь Завета и заповедей Господних, которые, хотя и забыты, но не ветшают по своей природе. Мы должны помнить, что вхождение Библии в русскую языковую культуру совершилось немногим более столетия тому назад, в эпоху, когда на Руси народ был почти сплошь неграмотным и не имел гражданской свободы. Из этих ста лет нужно вычесть семьдесят лет на эпоху принудительной и массовой атеистизации. Господь по Своей милости дал, наконец, десятилетие свободы, дал образование, сделал доступным Евангелие. Он ожидает, что современное поколение, имея Библию в руках, может взыскательно отнестись к тому, во что верит, и как должно поклоняться и служить Господу. Это неверно переносить церковную теорию и практику Седьмого Вселенского собора, который проходил в условиях упадка боговедения и государственного террора на все последующие века из-за того, что они присвоили себе звание «вселенского» собора.

Последующее тысячелетие после 787 года было тысячелетием еще большего интеллектуального упадка и бесправия, так что за древностью лет ошибка не превращается в истину. Внимательно исследовав лучшие труды, написанные в защиту иконопочитания, вы убедитесь, что все они опирались не на Библию, а на авторитет того злополучного собора. Все они, как и собор, не имеют одного простого, но необходимого в делах веры определения: «Так говорит Господь».

Когда христиане во Франции и Германии услышали о постановлении Седьмого Вселенского собора об учреждении иконопоклонения в Константинополе, они не согласились м решениями этого собора и собрали свои ответные соборы.

В Германии Франкфуртский собор против иконопочитания был созван в 794 году. Парижский собор также иконоборческий, был созван в 825 году. Не был признан этот собор и армянской церковью. Так что утверждать, что все вселенское христианство «единогласно» одобрило это решение — значит явно погрешать против истории. Неискушенные философским мудрствованием французы той эпохи просто высказали свое отношение к иконопочитанию. Они определили совершенно очевидную истину, что иконы — это те же картины, а раз это изображения, то они служат лишь для украшения церквей и для напоминания о событиях священной истории. Отсюда для них очевидно, что перед картинами и скульптурами нет смысла поклоняться, воскурять перед ними фимиам. Поклонение немыслимо перед нечувствующими и невидящими и ничего не знающими предметами. Знаки приветствия и почтения могут быть воздаваемы людям в соответствии с обычаями и культурой народа.

В разных культурах в разные эпохи почитательное поклонение выражалось по-разному. В Египте в эпоху фараонов было принято падать ниц перед вельможами. Этот обычай был и среди евреев. Братья поклонились Иосифу в Египте до земли. Подобные же случаи описаны в Библии неоднократно. Далее в истории народов цари и вельможи христианских государств также практиковали подобного рода поклонение. Еще недавно у нас на Руси, когда боярин в сопровождении многочисленной свиты направлялся к царю «бить челом», по дороге простой народ, завидев пышную процессию, падал ниц перед тем же боярином, как повествует об этом историк Ключевский.

Подобные явления можно было наблюдать и среди духовенства. «Теперь это выводится из обыкновения, но было все века обычаем, что духовенство белое не иначе встречало приезжающего в епархию (на управление) епископа, как стоя рядами на коленях; когда он подходил, благословляя их и говоря им трогательные слова из ап. Павла, они в рабском страхе клали седые головы свои на каменный помост церкви — как еврейские рабы перед фараонами на изображениях обелисков и пирамид. Так, еще в 1888 году я видел именно эту картину поразившей меня встречи епископа Орловского Мисаила духовенством города Ельца. И этот добрый и простой епископ не искал унижения, но его предшественники, да и весь церковный строй Православия, склонил старческие выи семейных людей перед входившим в храм сорокапятилетним «ангелом» (монахи в Православии именуются «ангелами земными, небесными человеками»).

Кто-то скажет: ну что ж, такова культура, таковы обычаи. Ведь и в Библии подобные обычаи не порицались Богом. По этому вопросу можно сказать следующее. Что касается Библии, то это можно рассматривать как одно из допущений практиковавшихся людьми неверно сложившихся на земле межчеловеческих отношений. Если Господь и не запрещал это, то это не значит, что это лучший пример для подражания, потому что в ту эпоху Господь не запрещал и рабства, и многоженства «по жестокосердию их». Но в свете Евангелия очень ясно раскрываются новые принципы взаимоотношений между людьми, которые Христос предлагает Своим последователям. Сам Иисус служил Своим ученикам, а о порядках мира сего сказал: «Вы знаете, что князья народов. А между вами да не будет так».

Почему бы не обратить внимание на то, что в небесной культуре, в небесном царстве даже перед высокими ангелами нельзя поклоняться, «падая на лице свое». И это не случайно ангел Господень дважды засвидетельствовал апостолу Иоанну, когда он в благоговении хотел поклониться ему до земли: «Смотри не делай этого… Богу поклонись» (Откр. 19:10; 22:9). Чем руководствовался небесный вестник, зная обычаи и культуру, в которой жил ап. Иоанн? Ответ может быть один: он руководствовался заповедью Божьей, которая говорит «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему Одному служи» (Втор. 6:13). Если же ангел Господень, который находится в круге первом у престола Божия, не приемлет поклонения апостола, то, естественно, что и все небесные существа, окружающие престол Божий, подобно ему, не приемлют поклонения жителей земли.

Это говорит о том, что заповедь Божия остается в силе на небе и на земле в любую эпоху, в любой религиозной среде, и только она может быть критерием в вопросах веры, несмотря на то, что обычаи и понятия могут и не согласовываться с ней. Так почему же нам, имеющим свет Евангелия, и разумеющим заповеди Божии, делать вид, что мы их не понимаем и не слышим и развивать необыкновенную активность, практикуя земные обычаи, неугодные Господу?

В этом уроке, который Господь напомнил апостолу Иоанну в конце I века христианской истории звучит обращение ко всем христианам последующих поколений о том, что заповеди Божии стоят неизменно, и что ни традиции, ни обычаи, ни религиозные порывы, какими бы искренними они ни были, не могут быть критерием в вопросах богослужения и поклонения Богу.

В заключение рассуждений о поклонении Богу мы можем выстроить следующую последовательность:

1) Главной смыслообразующей истиной в вопросах поклонения Богу является Закон Божий (Исх.20,4-6).

2) Во все последующие века патриархов и пророков во исполнение этой заповеди верные дети Божии поклонялись Богу без изображений.

3) Иисус Христос — истинный Бог — никогда не повелевал сделать Его изображение, или описывать Его внешний вид.

4) Апостолы Иисуса Христа и евангелисты нигде ни разу не описывают внешность Иисуса Христа. В их посланиях также нет намека на необходимость делать изображения и поклоняться перед ними.

5) С 1 по IV век, как свидетельствуют православные историки, иконопочитание не практиковалось ранней христианской церковью.

6) До VIII века этот вопрос не был догматизирован и оставался открытым в христианстве.

7) Столь поздняя канонизация икон говорит о том, что иконопочитание созрело в христианстве постепенно и утвердилось в эпоху раннего средневековья, как обычай, рожденный культурой Византии и Египта.

8) Утверждение иконопочитания было навязано христианскому миру посредством императорских указов и посредством соборов, созванных по воле императриц - иконопочитательниц (Ирины в 787 г. и Феодоры в 843 г.)

9) Каким бы древним ни было это церковное постановление, оно противоречит библейскому учению, учению апостолов, а потому не имеет статуса заповеди Божией.

10) Богословские и философские исследования, сделанные в последующие века в защиту иконопочитания, опираются не на авторитет Библии, а на авторитет средневековых соборов.

 

1. Небиблейская проблематика иконоборческих споров

В чем сущность догматического спора об иконах, который так взволновал византийское общество? Первым обвинением в адрес иконопочитателей было то, что они поклоняются идолам. На это иконопочитатели отвечали. что они, почитая изображение Бога, поклоняются Самому Богу.

Далее иконоборцы в борьбе против культа икон перешли к доводам из христологических споров. Что изображают иконы? Если это само божество, то это противоречит Священному Писанию, ибо Бог — Дух, неописуемый и непознаваемый. Следовательно, икона вовсе не изображение божества, а только идол. Если же икона изображает Христа как Бога и Человека в едином образе, то это монофиситство, объединяющее два естества Христа в единое. Если же икона представляет воплотившегося Христа в Его человеческом естестве, то это ересь несторианская, полностью отделяющая Человека Христа от Божественного Логоса. Поэтому всякое изображение Божества есть ересь и святотатство.

Иоанн Дамаскин отражал эти обвинения, используя положения платоновской философии. Все в мире является образами (по-гречески « » — образ, изображение). Человек — образ и подобие Бога, любая вещь — образ идеи. Между образом и прототипом, между материей и духом имеется связь. Коль скоро иконоборцы отвергают связь материи с духом, то они — манихеи, отвергающие какую бы то ни было причастность материи к божеству.

Иконоборцы считали, что икона и прототип должны иметь единую сущность. На это иконопочитатели отвечали, что в иконах имеется внутреннее единство с прототипом: так, приводили они пример, изображение царя есть в то же время выражение идеи царской власти. Можно сказать, что изображение царя и царь обладают внутренним единством. Икона есть поэтому материализация исконной реальности — божества, материальное отображение сверхчувственного мира. Ярко выражена эта мысль в двустишии Феодора Студита:

На иконы взирая, ты достигаешь

Несказанного вида небесных зрелищ

При этом иконопочитатели утверждали, что связь изображения с прототипом осуществляется не естеством (фюзис), а благодаря божественной энергии. Поднимая вопрос об энергии, иконопочитатели перешли от христологических споров к новому этапу богословских распрей — отношение божества к людям, о мистических связях божества с человеком.

Икона, в представлении иконопочитателей, облегчает связь человека с божеством. Подобно тому, как Бог пришел к людям через вочеловечение Христа, человек через лицезрение иконы ощущает действие энергии божества и как бы приобщается к мистическому единению с божеством (деификации). Иконоборцы же утверждали, что этого можно достичь только через таинство причащения, где под видом хлеба и вина верующие получают благодать Божию, и что поэтому истинным образом Христа является не Его изображение, а евхаристия. (История Византии, изд. Наука, М., 1967, т.2, стр.55-56).

Комментарий автора: Из этого изложения видно, что спор между иконопочитателями и иконоборцами перешел в философскую плоскость умозрительных споров, в которых ни та, ни другая сторона ничего не могли доказать друг другу.

Поскольку вопрос заповеди Божией, запрещающей поклонение Богу с использованием Его изображений не является предметом филисофским, он не может быть разрешен в философской плоскости. Это пример, когда богословие использует не свойственный Библии метод и потому не достигает разрешения возникшей проблемы. Заповедь Божья не выводится из человеческой практики и не является результатом достижения человеческого опыта в сфере науки. Заповедь Божья дается как Откровение бесконечной Божественной премудрости свыше и должна быть принята верою, и только после этого человеческий разум освящается величием ведения и премудрости, которая в ней содержится.

В богословии приемлем и философский метод и логика, как инструмент служебный, но они действуют ограниченно и правомерны только тогда, когда принимают заповедь Божию как безусловную предпосылку, но не наоборот.

Не учитывая этого, люди, пускающиеся в подобные дискуссии, могут доказать логически безупречно и ту, и другую позицию.

 

2. Историческая справка об основных церковных соборах против и за иконопочитание

3. Таблица основных событий эпохи иконоборчества

Примечание: Из этой таблицы видно, какое огромное влияние на решения церковных соборов оказывали императоры и политическая борьба партий.

 

4. Тематическая симфония основных терминов

 

Употребление слова «образ» (греч. ) в Писании.

 

Образ Божий — Числ.8,12; Втор.4,12; 4,15; Пс.16,15

Образ Божий в человеке — Быт.1,26-27; 5,3; 9,6; Рим.8,29; 1Кор.11,7; 15,49; 2Кор.3,18.

Христос в «ином образе» — Мрк.16,12; Рим.5,14.

Святилище — образ — Числ.8,4; Иез.43,11; 10,6.

Образ мыслей человека (образ действий, мыслей, учения) — 1Цар.27,11; Зах.5,6; Лук.1,17; 17,21; 1Петр.3,21; Рим.6,17; 1Кор.7,31; Гал.1,13; Ефес.4,22.

Языческий образ — Ис.44,3; Деян.14,21; 17,29; Рим.1.23.

Образ зверя — Откр.13,14-15; 14,9,11; 15,2; 16,2; 20,4

 

Выводы:

В Ветхом Завете Бог открывался в сияющем облике, описание которого только приближенно дают писатели Библии (теофания).

Человек, сотворенный по образу и подобию Божию, является единственным творением на земле, в котором должен был отразиться образ Божий.

Иисус Христос принял образ человека, был видим, однако нигде не описан Его внешний вид у евангелистов и апостолов.

Святилище в Ветхом Завете было построено по образу (образцу), показанному Богом Моисею. Ветхозаветнее святилище также является образом небесного святилища, устроенного Самим Богом.

Св. Писание употребляет слово «образ» для обозначения образа мыслей или характера человека.

Слово «образ» несколько раз употреблено для обозначения изображений или статуй как произведений искусства. Но главным образом это относится к идолам.

Образ зверя в Откровении. Зверь — символ угнетающей власти в Ветхом завете и в средние века. Образ зверя — это повторение той же системы в конце времени.

 

Употребление слов «Поклонение — Поклоняться» в Писании

Поклонение перед Богом — Ис.66,23; Иер.7,2; Иез.46,9; Зах.14,16; Быт.18,2; 22,5; 24,26,48,52; 47,31; Исх.4,31; 12,22; 24,1; 33,10; 34,8; Втор.26,10; Нав.5,14; Суд.7,15; 1Цар.3,19,28; 15,25,30,31; 2Цар.15,32; 4Цар.17,36; 1Пар.16,29; 2Пар.7,3; 2о,18; 29,29; Неем.8,6; 9,3,6; Пс.21,28,31; 28,2; 44,12; 65,4; 85,9; 94,6; 95,9; 96,7; Иез.46,2,3; Соф.2,1.

 

Поклоняйся и служи

Эти два выражения в Священном Писании всегда идут вместе по отношению:

1) к Богу. В этом случае и поклонение, и служение являются богослужебным священнодействием и могут быть представлены также и другими словами, такими как «богопочитание» и «богослужение».

2) к идолам. В этом случае поклонение и служение употребляются также вместе, как запрещенное Богом священнодействие и есть нарушение Его заповеди.

3) к людям. В этом случае поклонение и служение перед царями, князьями, высокопоставленными людьми не воспрещается в Ветхом Завете ввиду того, что рабство и зависимость человека от человека сформировали такой стиль взаимоотношений, но это может быть рассматриваемо только как допущение «по жестокосердию» их, подобно тому, как в Ветхом Завете допускалось рабство, многоженство и т.п.

4) служение, истекающее из любви и милосердия как забота о слабых и нуждающихся в помощи. Однако здесь ничего не говорится о поклонении.

Ниже мы приведем перечень всех текстов, где поклонение и служение идут вместе: Исх.20:5; 23:24

 

Выводы:

1. Недопустимо было смешивать служение и поклонение одного рода со служением и поклонением другого порядка. Если, например, пророк Даниил служил во дворце Навуходоносора, он, естественно, и воздавал ему знаки почитания, как это было принято во дворце. Обычно перед царем поклонялись. И невозможно себе представить, что Даниил нарушал этот церемониал. Также и все его друзья, вместе с которыми он был в плену, воздавали царю и поклонение, и служение. Но как только царь потребовал от них поклониться его истукану как богу, то они решительно воспротивились этому.

2. Христиане служили языческим царям и вельможам и, воздавая им честь, склонялись, приветствуя их. Однако когда император Домициан потребовал поклоняться перед своим изображением как перед божеством, христиане категорически отказывались повиноваться такому повелению.

3. Когда римские императоры приняли христианскую веру, их считали помазанниками Божьими, но не боготворили, как это было с языческими императорами в том же Риме. В Византии выставляли портреты и статуи христианских императоров для «почитательного поклонения», как знак лояльности или признания государственной власти.

Это компромиссная и рискованная форма поклонения всегда была чревата перерасти дозволенному в недозволенное.

4. Изображения императоров и Иисуса Христа на одной и той же картине стало традиционной формой в византийской иконописи. Поклонение перед такого рода изображениями было смешением богослужебного поклонения с почитательным. Так постепенно совмещали изображения Бога и грешного человека и это вело к снижению представления о святости Божией, ибо императоры делали Бога как бы поручителем своей недостойной жизни.

5. Порядок небесного богослужения согласно Откровению, главы 4 и 5

В книге Откровение, главах 4 и 5, представлен порядок небесного богослужения. В центре, на престоле Божием восседает Бог Отец, «посреди престола Агнец, как бы закланный» — Иисус Христос, а также Дух Святой в виде семи горящих светильников. В первом круге вокруг престола находятся херувимы (четыре живых существа), в следующем круге — 24 старца, «искупленных от земли», в третьем круге — все ангелы Божии. Совершается небесная литургия. Все небесные сотворенные существа — херувимы, старцы, ангелы служат и поклоняются только перед Божественной Троицей. Здесь нет поклонения старцев перед херувимами, или ангелов перед старцами. Здесь мы не видим также Богоматери рядом с Иисусом Христом, как это обычно рисуют на иконах. Это видение было показано Иоанну в последнем десятилетии первого века христианской эры, когда все апостолы уже почили в Господе. Почила и Дева Мария (по преданию, после смерти была вознесена на небо). Если бы это предание было верно, то Иоанн непременно увидел бы Богоматерь на престоле рядом с Иисусом Христом и написал бы об этом.

Почему на небе все воинства небесные поконяются только Единому Богу в трех Лицах?

Ответ может быть один: там действует и остается в силе заповедь Божия, повелевающая поклоняться только перед Единым Богом.

Более того, в заключительных главах книги Откровение, когда все спасенные предстанут пред престолом Божиим, мы видим вселенскую литургию, совершающуюся в том же порядке. Поклонение совершается только перед Единым Богом в трех Лицах.

6. «По плодам их узнаете их». После того, как иконопочитание было окончательно утверждено в Константинополе, оно так и осталось законом для всех христианских церквей, признающих решение VII Вселенского собора.

С тех пор прошло двенадцать столетий. Каковы последствия избрания пути «видения, а не веры» в истории христианской церкви?

Произошло смещение главного акцента Священного Писания — проповеди Слова Божия практикой иконопочитания. Постепенно исчезает учительная сторона проповеди Слова Божия и ее место занял культ икон и реликвий. Исчезает живой поиск истины через исследование Писания. Утверждается шаблонное литургическое богослужение. Огромные средства используются для тиражирования икон в то время как распространению Священного Писания не придают должного значения.

Важно отметить, что в XV столетии на Руси архиепископ Новгородский Геннадий с трудом собрал по частям в разных монастырях одну полную Библию.

В то же время везде можно было встретить множество икон: в церквах, в домах, на дорогах, у колодцев, у переправ и т.д.

Каковы же были нравы духовенства? Об этом пишет та же Богословская энциклопедия: «Епископам того времени все сходило с рук, невежество, доходящее до незнания, сколько было евангелистов, позорная, иногда даже не прикрытая внешним приличием жизнь, (архиереям нужно не что-нибудь, а «пиры и села и скакати и смеятися с воры» — Вассиан Косой), симония, тирания над духовенством; один грех им не прощался, потеря благоволения в правящих сферах. Этого греха не искупали даже такие заслуги, каковы были заслуги Геннадия для церкви.

В Западной Европе несмотря на Франкфуртский собор (794 г.) и Парижский собор (825 г.), которые выступили против иконопочитания, постепенно под давлением папства все же были легализованы иконы. В связи с этим историк Карташев сообщает следующее: «Хотя до конца девятого века во Франции еще раздавались богословские голоса против Седьмого Вселенского собора, но народное благочестие заставило их заглохнуть.

Итак, «народное благочестие» защитило иконы и реликвии. Как же развивалась дальше история Западной Европы? В XI веке началось крестоносное движение за освобождение самой большой реликвии — гроба Господня в Иерусалиме. В 1095 году во Франции в г. Клермоне был собран собор, на котором папа Урбан II призвал к вооруженному паломничеству во святую землю. «Возлюбленные братья! — так, по словам летописца, начал свое обращение папа. — Наш первейший долг — оказать братьям на Востоке столь часто обещаемую и столь необходимую им помощь. Турки и арабы напали на христиан (…) и все глубже проникают в их страну, они семикратно победили их в сражениях, они убили и взяли в плен многих из них, они разрушали церкви и разоряли эту землю. Если вы и сейчас не воспротивитесь этому, верные слуги Божьи на Востоке не смогут более противостоять их натиску.

А потому я прошу и увещеваю вас — даже не я, а Сам Господь устами глашатая Христова просит и увещевает вас, будь то богатых или бедных, не мешкая изгнать это гнусное племя с земель, где проживают ваши братья (…).

Если те, кто выйдет в сей поход, положат свою жизнь на суше или на море либо в битве против язычников, им тотчас будут отпущены все грехи; властью, данною мне Богом, торжественно вам это обещаю».

Таких крестовых походов было восемь. Во время четвертого крестового похода в 1202 году крестоносцы разграбили «христианнейший город» Константинополь. При разграблении одной из церквей, как свидетельствует об этом участник этого похода Робер де Клари, «которая была столь богатой и благородной, что не было там ни одной дверной петли, ни одной задвижки, словом, никакой части, которые обычно делаются из железа и которые бы не были целиком из серебра… а настил часовни был из белого мрамора, такого гладкого и прозрачного, что казалось, будто бы он из хрусталя; и была эта церковь столь богатой и столь благородной, что невозможно было бы вам поведать о великой красоте и великолепии этой церкви. Внутри этой церкви нашли много богатых святынь; там нашли два куска креста Господня толщиной с человеческую ногу, а длиной около полутуазы, и потом там нашли железный наконечник копья, которым прободен наш Господь в бок, и два гвоздя, которыми были пробиты Его руки и ноги; а потом в одном хрустальном сосуде нашли большую часть пролитой Им крови; и там нашли также тунику, в которой был Он одет и которую с Него сняли, когда вели Его на Голгофу; и потом там нашли благословенный венец, которым Он был коронован и который имел такие острые колючки из морского тростника, как кончик железного шила. А потом нашли там часть одеяния пресвятой Девы, и голову монсеньора святого Иоанна Крестителя и столько других богатых реликвий, что я не смог бы вам перечислить их и поведать вам все по истине».

Вот как далеко зашли защитники и апологеты реликвий, начиная с Иоанна Дамаскина, который «философски и богословски» обосновал культ реликвий. Так всегда бывает: сначала создаются красивые теории, затем они проводятся в жизнь и становятся практикой народов, затем эти теории оправдывают политические действия, как в данном случае имеем решение средневекового духовенства и рыцарства идти с оружием в руках, чтобы освобождать великие святыни. Результаты этих походов известны. Все они, в конечном счете, после огромных человеческих потерь привели к полным неудачам. Предводители крестовых походов зачастую умирали самой неожиданной смертью. Так, Фридрих Барбароса утонул в одной из сирийских рек на глазах у всех своих воинов; Людовик Благочестивый, король французский, вместе со всем своим войском умер от чумы под стенами города Туниса во время восьмого крестового похода.

Оценку этим событиям можно дать, только руководствуясь Словом Божиим: «по плодам их узнаете их».

 

Некоторые тезисы, дающие направленность нашим рассуждениям

1. Человек сотворен по образу и подобию Божию, и его религиозные обязанности, богослужение, поклонение Богу определяются Самим Богом посредством Завета между Богом и человеком.

2. В системе Завета Бог выступает как Законодатель, а народ Божий как исполнитель. Поэтому церковь Божия как в Ветхом, так и в Новом Завете наделена только исполнительной властью в пределах Закона Божия.

3. Всякая однажды данная заповедь в Декалоге непреходяща, и потому все последующие повеления и разъяснения Божии, записанные в Библии, идут в направлении развития этого ранее заданного указания. Бог неизменен, и потому Его заповеди вечны, т.к. они совершенны и абсолютны.

4. Ни одна из десяти заповедей Господних не выводится из рассуждений, предположений или толкований людей. Заповеди Божии не являются плодом церковного творчества или порождением церковной практики. Господь никогда не советуется с ангелами или людьми по поводу того, какие давать людям законы.

5. Всякая заповедь Божия как условие Завета дается как конкретное повеление Божие, она регулирует определенную сферу жизни и потому не может быть изменена людьми, не нанося ущерба жизни.

6. Есть ли свобода творчества в законодательной и богослужебной практике народа Божия?

За человеком и за церковью оставлена свобода творчества и в законодательной сфере, и в богослужении, но это творчество должно совершаться в русле Завета Господня без уклонений за рамки, установленные Господом в Его Слове. Свобода исследования и развития богословской мысли также должна совершаться в направлении утверждения принципов Закона Божия. В этом направлении богословская мысль достигнет самых великих достижений и открытий. Этот путь духовного роста и нравственного совершенства ведет к Богу, и у него нет тупиков и предела.

7. Церковное право и церковное предание должны быть в полном согласии с Божественным Заветом, изложенным в Библии.