Глава I

ПЕРВЫЕ ШАГИ

Несколько дней космонавты были предоставлены самим себе. Прямо из суда их на руках донесли к вездеходам и доставили во владения Элхаба. Несказанное наслаждение испытали недавние узники, находясь в теплом светлом помещении. Когда же они получили возможность вымыться теплой водой и надеть чистую одежду, кубок блаженства наполнился до краев.

О том, что происходило в мире, они узнавали через Янхи. Молодой марсианин каждый день приходил к обеду, рассказывал новости, спрашивал, не нуждаются ли гости в чем-нибудь.

Янхи делал попытки ознакомиться с языком Земли. Наташа взяла на себя задачу научить его говорить по-русски. Ученик оказался трудолюбивым и способным. Названия предметов и глаголы в неопределенной форме он усвоил легко, но склонения и спряжения никак ему не давались. На этой почве возникало много смешных недоразумений.

Элхаб совсем не появлялся в своем замке. Он с головой ушел в дела и сразу проявил себя как смелый реформатор. В первый же день он собрал обе палаты парламента и после бурных споров настоял на принятии манифеста о том, что Великий жрец и вообще все священнослужители отстранялись от всякого участия в делах светской власти. Из подчинения церкви были изъяты вооруженные силы. В распоряжении Ассора оставили небольшую личную охрану.

Вместо прошлого триумвирата, обладавшего неограниченной властью, создалось нечто вроде конституционной монархии. В руках Элхаба сосредоточивалась вся полнота власти, но обе палаты парламента приобретали большие права. Совет Мудрейших стал постоянно действующим органом, который рассматривал проекты всех законодательных актов и сообщал правителю свои заключения. Совет Наблюдателей созывался теперь раз в три месяца, чтобы высказывать свое мнение о положении в стране. Все члены Союза возрождения Анта были назначены на высокие государственные должности.

На пятые сутки после суда, придя, как обычно, к обеду, Янхи сообщил:

— Отец прислал сказать: завтра он собирает Совет Мудрейших для беседы с вами. Теперь он будет жить в столице, ведь там дворец Владыки. Для вас там тоже отвели помещение.

Тотчас после завтрака подали вездеход. До сих пор космонавты ездили только на грузовых машинах с открытыми платформами, а сейчас для них изготовили нечто вроде автобуса. Схваченная морозом равнина позволяла двигаться со скоростью до 100 километров в час. В дороге жители Земли с интересом рассматривали дикие пейзажи Марса и почти не заметили, как очутились в столице.

У входа во дворец Владыки был выстроен почетный караул. Музыка заиграла гимн, когда космонавты появились у портала. Гостей немедленно проводили в зал Совета Мудрейших — большую круглую комнату метров двадцати пяти в поперечнике. Сводчатый потолок опирался на пять колонн. Дневной свет проникал через круглые окна, расположенные под самым потолком. Овальные матовые плафоны заливали помещение голубоватым сиянием.

В центре зала на каменном постаменте возвышался огромный глобус Марса, вокруг в беспорядке стояли кресла. Одно из них, отличающееся по отделке, предназначалось для Владыки. На стене висел большой серебристый экран для демонстрации объемных изображений, пониже — доска, похожая на классную, только белая. Конечно, и здесь были статуи богов, но они скромно прятались в глубине.

Зал был полон. Тут собрались наиболее известные ученые. Элхаб уже сидел на своем месте. При появлении гостей все, не вставая с кресел, подняли вверх сложенные вместе руки жест, означающий на Марсе сердечное приветствие.

Новый Владыка Анта не любил торжественных церемоний и пустых слов. Он дорожил каждой минутой времени.

— Начнем разговор, — коротко произнес он, едва гости уселись. — Положение страны крайне тяжелое. Расскажем без прикрас, что у нас происходит.

Поднялся худощавый старый марсианин. Его лицо, туго обтянутое кожей, было не черным, а скорее темно-серым от старости, глубокие морщины бороздили высокий лоб. Во всей его внешности, в манере держаться, в звуках голоса чувствовался отпечаток больших забот и огромной усталости.

Это был Дагор, известный ученый, теперь председатель Совета Мудрейших вместо Тимбала, подписавшего приговор Матоа и ныне изгнанного из столицы. Дагор начал не торопясь, нередко прибегая к помощи глобуса и карт.

Большую часть поверхности Марса занимали теперь бесплодные пустыни, состоящие из глины, песка, бурых Железняков и выходящих кое-где на поверхность скалистых массивов — гранитов, гнейсов, изредка базальтов. Названия горных пород ученый приводил на языке Анта, но космонавты уже успели изучить марсианские говорящие и иллюстрированные книги и хорошо понимали, о чем идет речь. Высокие горные хребты, некогда покрывавшие поверхность планеты, уже исчезли. Мельчайшая пыль, в которую превратились скалы, заполнила глубокие ложбины и ущелья, образовав огромные скопления лесса. В его толщах и сооружали марсиане свои города. Запасы воды на планете катастрофически уменьшались.

Были времена, когда на большой территории простирались заболоченные равнины, а по ущельям текли ручьи. Теперь пески заполнили все. Последние запасы воды сосредоточиваются на полюсах, где образуется слой снега и льда, или же носятся в атмосфере в виде легких облаков. Атмосферные осадки исключительно редки. Площадь обитаемых участков поверхности Марса очень мала, города далеки друг от друга. Осадки выпадают чаше всего в бесплодных районах, где никто не живет. Когда выпавший снег тает, влага исчезает в песках, откуда извлечь ее невозможно. В результате полезные запасы воды непрерывно сокращаются. Медленно, но неуклонно приближается время полного исчезновения свободной воды.

Все это повлекло за собой то, что растительный покров планеты, и без того скудный, все больше уменьшается. Тем самым уменьшаются и запасы пищи.

Марсиане давно научились использовать для еды почти все виды существующих растений, но их все равно не хватает. Сокращение растительного покрова привело к исчезновению многих диких животных, которые служили пищей для марсиан, и к потере кормов для домашнего скота.

Но дело не только в этом. Растительный покров, даже мелкорослый и редкий, все же сдерживал движение песков. А теперь их ничто не задерживает, и они свободно переносятся на далекое расстояние. Нередко поднимаются песчаные бури, которые могут за одни сутки засыпать целые поселки. Это и послужило одной из причин сосредоточения населения в немногих крупных городах.

Сокращение растительности повлекло за собой заметное снижение количества кислорода в атмосфере. Прежде растения, постоянно выделяя кислород, пополняли его запасы, теперь расход живительного газа превышает поступление. Результаты понятны. Все большая часть кислорода переходит в связанное состояние.

Уже давно ученые Анта поняли, что происходит в мире, и начали борьбу. Делались попытки найти воду в недрах планеты, но безрезультатно. Много веков назад были сооружены каналы, ведущие из богатых осадками полярных областей в экваториальную безводную зону. Когда-то по трубам непрерывно шли целые водяные потоки. С их помощью марсиане орошали поля и сады, обеспечивали все нужды промышленности и населения. Теперь большинство каналов бездействует.

Возникла и еще одна трудность — недостаток энергии. Колоссальные ирригационные сооружения работали с помощью могучих насосов, которые перегоняли воду на тысячи километров. Из-за нехватки энергии пришлось остановить многие насосные станции. Запасы топлива были исчерпаны. Количество угля и жидких углеводородов типа нефти на Марсе вообще было незначительно. Ведь никогда за всю космическую историю планеты, растительность не развивалась на ней так пышно, как на Земле.

Исчезновение горючего в свою очередь лишило атмосферу Марса такого значительного источника пополнения углекислотой, каким на Земле является промышленная деятельность человека, связанная со сжиганием углей и нефти. Нарушился нормальный обмен веществ в природе. Растения, поглощающие углекислоту, израсходовали большую долю свободных запасов этого газа. Поэтому заметно стал изменяться климат Марса. Прежде углекислота задерживала тепло, поступающее от Солнца, близ поверхности планеты, препятствуя его рассеиванию в пространстве. Теперь остывание пошло быстро, и средняя температура планеты все более и более понижалась. А пополнять запасы топлива марсианам уже неоткуда. Холод становился реальной опасностью.

Все эти соображения Дагор привел, говоря сухим и точным языком науки. Но за его скупыми словами раскрылась космическая трагедия Марса.

— Что же служит теперь источником энергии в стране Ант? спросил Паршин.

— Только ветер, — коротко ответил Дагор. — Лишь развитая сеть ветровых электростанций дает ток для всех нужд народа. Похолодание Анта связано и с потерей влаги, — добавил он. Прежде в его атмосфере плавало много облаков. Они играли роль своего рода одеял, укрывающих от холода поверхность планеты. Теперь облака почти исчезли, и наша планета лишена последних остатков зимней одежды.

Затем ученый привел расчеты, показывающие, что общая мощность всех энергетических станций намного отстает от потребности. Не хватает тока, чтобы дать жизнь металлургическим заводам, насосным станциям, машинам для возделывания почвы, химическим заводам и многому другому. Из-за этого нет возможности расширить сеть самих электростанций. Создается своего рода порочный круг. Не забудьте, что энергия нужна нам и для производства пищи.

— Численность населения, по-видимому, падает? — вставил Яхонтов. — Как раз в этом глубочайшая трагедия Анта.

— Именно! — со вздохом согласился Дагор. — Если посмотреть на карту Анта, то станет видно, что только там, куда еще поступает вода, в местах скрещения нескольких действующих каналов, собраны массы людей. Здесь они еще могут бороться с природой, добывать пищу, энергию, получать тепло, защищаться от песков. А было время, когда у нас везде кипела жизнь. Всюду были бесчисленные города. Теперь кругом пустыня! Так закончил свой рассказ старый ученый.

— Судьба будущих поколений страшна, — подвел мрачный итог Элхаб, — удушье, голод, жажда и, в конечном счете — гибель.

Возникла длительная пауза. Трагедия Марса встала перед глазами космонавтов во всей своей конкретности. Они летели сюда затем, чтобы помочь. Но что могут сделать шесть человек перед лицом природы, безжалостно влекущей планету к гибели?

— Неужели на планете Ант никогда не было крупных открытых водоемов? — спросила Наташа. — Всегда ли ощущался недостаток воды? Мы привыкли думать, что жизнь возникает только в условиях избытка влаги.

— История Анта нам известна с очень давних времен, — подумав, ответил Дагор. — Однако мы не нашли следов больших количеств влаги.

— А где и как располагались горы? — допытывалась Наташа. — Известен ли рельеф планеты первых периодов ее истории?

— К несчастью, крайне плохо. Задолго до появления первых разумных существ поверхность Анта была уже ровной.

— Как далеко вы проникали в недра?

— При горных разработках, при добыче угля, когда искали воду и в целях чисто научных мы забирались очень глубоко.

— По всей поверхности? — продолжала расспросы Наташа.

— Конечно, нет. Мы бурили скважины местами, в районах почему-либо интересных.

Наташа замолчала. Пришла очередь Паршина. Задавая вопросы, он убедился в том, что предвидел давно. Наука на Марсе развивалась односторонне и в ряде важных областей сильно отстала от земной. Марсиане не имели сколько-нибудь глубокого представления о строении атомного ядра. Они понимали, что вещество состоит из атомов, и знали об электронах. Это и дало им возможность создать высокую технику автоматики и электроники. Но расщепляемые материалы им были неизвестны. Их наука не смогла открыть, что ядро атома — сложное образование.

Односторонним было и развитие техники. Инженеры Марса даже не ставили перед собой задачу создать летательные аппараты. Сама природа ограничивала их творческие замыслы. Ни птиц, ни насекомых, умеющих летать, не было в холодной и разреженной атмосфере Марса. В музеях сохранились остатки вымерших летающих животных. Их использовала богатая фантазия художников, создававших образы богов, но оставили без внимания инженеры.

При ограниченности водных ресурсов не возникало необходимости передвигаться по воде, и марсиане не знали, что такое лодка. Ни железных, ни шоссейных дорог марсиане не строили. Зато они создали экономные и мощные ветроэлектростанции.

Индира больше всего интересовалась ископаемой растительностью Марса и его микрофлорой. Она узнала, что мир невидимых существ на планете был весьма богат и разнообразен.

Микробиологи еще в прошлые века провели работу по уничтожению большинства болезнетворных микроорганизмов. Теперь на Анте почти не знали инфекционных болезней.

Когда марсиане ответили на все вопросы, снова наступило молчание. Ученые Анта ждали совета гостей.

Слово взял Яхонтов.

— Многое из того, что нам рассказали сегодня, мы предвидели. Очень многое для нас ново и неожиданно. Мы хотим по мере своих сил помочь народу Анта в его борьбе с природой. Но мы отдаем себе отчет в трудностях. Чудес в природе не бывает, и мы не волшебники и не чародеи. Нас лишь шесть простых людей. Не в наших силах изменить судьбу планеты. Такая задача по плечу только всему народу, у которого есть талантливые ученые, техники, инженеры и миллионы тружеников, желающих работать для общего блага. Если усилия всех их будут направлены в нужную сторону, то они непременно добьются нужных результатов. Надо лишь правильно и разумно поставить задачи, указать пути к быстрейшему и лучшему их решению. Вот здесь мы, может быть, сумеем вам помочь, — продолжал он. — Возьмем такой вопрос: мы на Земле нашли пути к использованию ядерной энергии. Ученые Анта, конечно, сумеют перенять наш опыт, построят ядерный реактор. Наши ботаники привезли с собой семена растений, способных развиваться в самом суровом климате и при малом количестве воды. Ученые Анта, возможно, сумеют приспособить эти растения для ваших нужд. Нечто подобное есть и в области микрофлоры. Среди нас имеется геолог-разведчик. Быть может, ему удастся подсказать, какие минеральные ресурсы используются у вас недостаточно. Возьмем еще пример, — просто, как бы в узком кругу друзей, говорил Яхонтов. — Вы до сих пор не решили задачу передвижения по воздуху. В здешней атмосфере летать несравненно труднее, чем у нас на Земле. Вам еще неизвестен реактивный двигатель, тогда как ракета — это лучший тип летательного аппарата, приспособленного для полетов в разреженной среде или в пустоте.

— Легенда об Унаре!.. — бросил один из ученых.

— Для нас воздухоплавание — быль, — ответил Виктор Петрович. — Среди нас есть опытный летчик. Он сможет подсказать кое-что вашим инженерам.

— Охотно примем ваш совет, — с готовностью отозвался марсианин, сидевший рядом с Дагором.

— Я повторяю! — закончил Яхонтов. — Основная решающая сила, которая только и способна изменить судьбу Анта, — это творческий гений его народа. Мы не обещаем никаких чудес, но просто хотим помочь в вашей борьбе с природой. Будет несерьезно, если мы прямо с места начнем давать советы. Ведь прежде чем рекомендовать, учить, советовать, нужно самим хорошенько вникнуть в дело. С этого мы и хотим начать. Тут будет нужна ваша помощь — одним не разобраться! И я закончу так: мы учить не хотим — давайте думать вместе!

Одобрительный гул пронесся по залу. Марсиане правильно поняли и хорошо оценили скромность Яхонтова.

Элхаб выразил общее настроение:

— Хорошие слова, простые и скромные. Но времени у нас немного. Может быть, у вас сейчас возникли кое-какие мысли. Ведь порой достаточно лишь толчка. Кроме того, вы раньше уже знали о некоторых наших трудностях и, очевидно, думали о них.

Первой решилась Наташа:

— Вода — вот главное, чего здесь не хватает. У вас уверенно и категорически говорят, будто воды на планете вообще недостаточно. Мне трудно с этим согласиться. Подумайте сами: химический состав наших планет один и тот же. Багровый цвет пустынь говорит о наличии железа. Мы видели замечательные машины, изготовленные из чугуна и стали. Изваяния богов отливаются здесь из меди и бронзы, порой из серебра. Много предметов делаются из платины и золота. Значит, вещества, обладающие большим удельным весом, есть у вас в достаточном количестве. А общая средняя плотность Анта составляет три и девять десятых, тогда как Земля имеет плотность пять и шесть десятых. Смотрите, какой парадокс! Разгадка может скрываться в том, что в общей массе Анта содержится гораздо больше легких веществ. Понимаете, какая напрашивается мысль? На планете должно быть много воды…

— Но где же могут быть скрыты эти водные запасы? — спросил Дагор.

— Глубоко в недрах… Замерзшие моря и океаны засыпаны песком… Их вполне можно найти…

— Идея неплоха! — сказал Элхаб и бросил вопросительный взгляд на космонавтов, как бы ожидая следующих предложений.

— Когда мы находились в Тонга-Лоа, — начал Ли Сяо-ши, — в холодном подземелье не было печей, но там все же было значительно теплее, чем наверху. А в темнице у Ассора, где томились наши женщины, температура поднималась почти до нуля. Вы знаете, та темница глубже… Значит, в недрах планеты есть источники тепла. Очевидно, там…

— …Идет процесс распада атомных ядер, — подхватил Паршин. — Это же единственный источник глубинного тепла. Значит, можно надеяться найти здесь торий и уран — сырье, точнее, топливо атомных станций!

Ядерная энергетика была не только основной специальностью профессора. Нет! Он был влюблен в свою науку, считая ее главнейшей, и очень боялся, как бы на далеком Марсе его знания не оказались бесполезными.

Еще в период подготовки к полету он опасался, что Марс, как расположенный далеко от Солнца, не получил актинидов во время формирования планеты и вовсе лишен расщепляемых материалов. Сейчас появилась надежда найти на планете радиоактивные элементы, и Сергей Васильевич прямо ожил.

Элхаб пока не представлял себе всего значения актинидов и не разделял восторга ученого. Он предпочел молчать. Зато Наташа сразу подхватила идею.

— Конечно! — воскликнула она. — Мы подберем из молодежи способных разведчиков, подумаем, где есть признаки урановых и ториевых руд, и начнем искать. В случае удачи изменится весь энергетический баланс Анта.

— Это ключ к решению всех вопросов, — подтвердил Паршин. — Если только мы найдем урановые руды, в ближайшие годы прекратятся все разговоры о недостатке топлива и нехватке энергии.

— А вы что скажете? — обратился Элхаб к Индире.

— Если бы удалось превратить здешние бесплодные пустыни в поля, луга и сады! Об этом я и думаю все время. Мне кажется, есть путь, — подумав, сказала девушка.

— Какой?

— Незримые помощники. Ведь у нас на Земле есть целый мир невидимых существ — микробов, способных жить при самых неблагоприятных внешних условиях. Возьмите, например, силикатные бациллы. Они не нуждаются в кислороде воздуха и довольствуются лишь тем кислородом, который входит в состав молекул алюмосиликатов, то есть полевых шпатов и глин. Они разлагают эти вещества, причем освобождают калий, необходимый для питания растений, создают почву, пригодную для роста полезных трав и даже, может быть, овощей. Есть и другие микроорганизмы, которые извлекают азот непосредственно из воздуха. Возникает мысль, нельзя ли вывести и расселить здесь такие расы микробов, которые превратят глины и пески в плодородные почвы. Но этого мало. Если бы удалось вырастить другие расы, способные при разложении алюмосиликатов освобождать кристаллизационную воду!.. Она составляет десять—пятнадцать процентов от веса породы!

Элхаб смотрел на Индиру с нескрываемым интересом. Ее предложения были не только понятны, но и особенно близки ему, ученому-ботанику.

— Захватывающая мысль! — воскликнул он, подымаясь с кресла. — На месте нынешних пустынь — нашего проклятья — создать поля, сады, леса… А предложение о том, чтобы извлечь из камня воду? Замечательно!

Заложив руки за спину, он ходил по залу, продолжая говорить, разворачивая перед слушателями планы великих работ по преобразованию природы Марса. Члены Совета Мудрейших молча думали.

— Нет сомнений, — вставил Ли Сяо-ши, — едва наладится контакт между учеными наших двух миров, как появятся еще более смелые идеи. Мы выдвинули сейчас лишь несколько общих мыслей и далеко не сказали последнего слова.

— Назовите нам отрасли науки, которые интересуют каждого из вас, — предложил Дагор, — крупнейшие ученые страны помогут вам.

— А я отдам приказ, — заключил Элхаб, — назначить вам помощников и дать проводников. Смотрите все: леса, земли, недра. Не торопитесь. Когда вам будет нужно, мы соберемся снова.

 

Глава II

ДВА МИРА

За окнами слышался дикий вой ветра, но в комнате, где собрались космонавты, было тепло и уютно. Они жили теперь в столице, в специально для них оборудованном помещении. Радушные хозяева изготовили для гостей полный комплект мебели, одежды, посуды, домашней утвари, приспособленных по размерам к потребностям и вкусам жителей другой планеты. Путешественники сидели теперь в больших и удобных креслах, работали и питались за достаточно высокими столами, спали на кроватях, где можно было вытянуться на чистой простыне, под теплым одеялом. Марсианская одежда, сшитая по мерке, хорошо согревала тело. По мнению обеих женщин, она была даже красива.

Когда Наташа впервые появилась в надетой поверх шаровар широкой и длинной ярко-синей юбке с серебряным орнаментом, подбитой снизу нежным шелковистым мехом, и черной жакетке с золотом, все даже ахнули — так шел ей новый костюм. Вслед за ней вошла Индира в костюме подобного покроя, но выдержанном в золотистых красках, с черной узорчатой каймой на подоле и рукавах. Смуглая черноглазая девушка была необыкновенно хороша в этих ярких одеждах. Черные как вороново крыло волосы, уложенные высоким пучком и скрепленные золотыми шпильками, очень гармонировали с цветом одежды и оригинальным узором отделки. Мягкие меховые сапожки также были красивы, легки и удобны.

Мужская одежда выглядела проще. Мастера Анта сохранили покрой комбинезонов, которые носили астронавты, но изготовили их на свой манер из местных тканей, с одной стороны гладких, а с другой снабженных длинным ворсом.

Сегодня после обеда космонавты собрались у огромного серебристого экрана, висевшего на стене. Перед их глазами проходили картины мощных демонстраций, состоявшихся во многих городах после избрания Элхаба, окрашенные в натуральные цвета виды городов, разные научные институты и лаборатории. Так постепенно перед пришельцами с Земли все больше раскрывалась многогранная, по-своему яркая и насыщенная жизнь разумных обитателей другой планеты. Многое казалось здесь странным, но нельзя было не отдать должного их высокой культуре.

С интересом смотрели космонавты на объемные изображения, сменяющие друг друга. Марсиане в совершенстве решили задачу цветного и объемного телевидения и свободно передавали изображения на большое расстояние. Экран как бы исчезал, когда начиналась передача. Перед глазами зрителей возникал вполне реальный трехмерный, но значительно уменьшенный мир естественных красок.

Глядя на изображения и слушая быструю, звучную речь жителей Анта, космонавты убеждались, насколько правильно держал себя Яхонтов. У жителей Земли вовсе не было оснований особенно зазнаваться и гордиться. Они оказались в мире, обладающем весьма высокими наукой и культурой, хотя и пришедшем в упадок.

— Просто непонятно, — сказала Наташа, — как может народ, соорудивший такие удивительные каналы, обладающий великолепными механизмами и электронными приборами, мириться с таким архаическим общественным строем. Автоматика и телемеханика рядом с чудовищными изображениями отвратительных богов! Объемное цветное телевидение и нелепые религиозные культы. А главное, дикий абсолютизм в государственном управлении! Как все это нелепо и противоречиво! Неужели в сознании марсиан не возникает мысли о необходимости уничтожить весь этот маскарад и устроить свою жизнь лучше и разумнее?

— Надо учитывать, Наташа, — сказал Яхонтов, — что этот мир глубоко отличный от нашего. К нему нельзя подходить с земной меркой, ибо он находится в совершенно иных природных условиях, в корне отличных от существующих на нашей планете. У марсиан нет топлива и давно исчерпаны другие энергетические ресурсы за исключением ветра. Из их атмосферы исчезает кислород, у них мало воды, из-за сурового климата и холодов их почва дает мизерные урожаи. Население физически слабеет, вырождается и вымирает. Общественное Производство на Марсе в силу причин космического порядка не только не развивается, а, наоборот, сокращается. На Земле нет и не может быть ничего подобного. Что же удивительного, что на такой основе возникли самые уродливые, самые реакционные и отсталые идеологические и правовые надстройки? Вспомните рассказы Элхаба: раньше церковь не пользовалась здесь государственной властью, были демократические свободы. Но резко ухудшились природные условия — и развитие общества пошло не вперед, а назад. Начался процесс упадка, даже гибели цивилизации. Разумеется, в связи с деградацией экономической основы общества началось движение вспять также в области идеологии и культуры. Церковь, мистика, самая реакционная философия выдвинулись на первый план, духовная жизнь народа оскудела, даже наука, лишенная необходимой экономической базы, остановилась в своем развитии. Наиболее честные и дальновидные представители марсианского общества поняли горькую правду, что на своей собственной планете они не найдут сил, способных остановить это катастрофическое движение назад. Их взоры не случайно обратились в нашу сторону. Коммунистическое общество в нашей стране обеспечило такое мощное развитие производительных сил, что мы — жители Земли — оказались в состоянии протянуть руку помощи этому погибающему миру. Вы поняли меня, друзья? — закончил Яхонтов свою импровизированную лекцию.

— Все же никак не могу понять марсиан, — сказал Паршин. Тысячи лет они мирились со своим удивительно реакционным и прямо нелепым общественным строем, а теперь, когда лопается все, к чему они привыкли, небывалые в их жизни преобразования проходят гладко, как по нотам, без всякой драки, даже без особых споров. Удивительный народ?..

— Вдумайтесь хорошенько, и вы убедитесь, что так и должно здесь быть, — возразил Яхонтов, — ведь весь этот переворот совершается сейчас сверху, он подкреплен непререкаемым авторитетом Верховного Владыки. А народ Анта за многие века приучен думать, что действия любого повелителя, которому принадлежит высшая власть, есть проявление воли богов или непознаваемого Высшего Разума. Протестовать против них нельзя, а в данных условиях и незачем. Ведь все меры Элхаба понятны народу, понятны самым широким массам населения. Они уже теперь делают жизнь этих масс легче и лучше прежней. А главное, Элхаб дает народу великие надежды, которых раньше не было. Что же касается жрецов и других реакционных слоев здешнего общества, то они пока еще не смеют поднять головы, так как ясно понимают, что оказались в невыгодном положении. Ведь всякий их протест выглядит теперь как направленный против Верховного Владыки, то есть против тех устоев, которые они сами поддерживали и укрепляли в течение долгих тысячелетий. Но не думайте, что и дальше все будет так легко, мирно и гладко. Тайная, но злобная и довольно сильная оппозиция против Элхаба несомненно существует и в свое время даст о себе знать. И нам всем должно быть ясно, что основные силы этой оппозиции прежде всего будут обращены против нас, как первопричины всех зол. Сейчас все вокруг еще тихо, но нас безусловно ожидают нелегкие дни. Надо быть готовым ко всему, к жестокой борьбе, ведь старое никогда не уходит без боя… У нас есть враги, но будут и новые друзья!

Настроение космонавтов было достаточно бодрым. И, как всегда в подобных случаях, забывались прошлые невзгоды и лишения. Все мысли обращались теперь в будущее.

— Признавайтесь, друзья, кто из нас был прав? — заметил Виктор Петрович, продолжая беседу. — Кое-кто совсем недавно говорил, будто все кончено… Не так ли?

Никто не возражал, улыбка пробежала по лицу Владимира, Паршин скромно опустил глаза.

— Надо браться за дело, — говорил Яхонтов. — Я не жалею ни о чем, кроме девяноста шести дней, проведенных бесполезно. Хотя, как сказать… Мы успели изучить язык, познакомиться с общественным строем Анта, его нравами и обычаями. Тоже не без пользы…

— Знакомство, прямо скажем, глубокое, — не удержался Владимир. — Еще немного и…

Он выразительно провел рукой по шее.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — возразил Яхонтов. Главное сейчас в другом. Времени у нас чрезвычайно мало. Остается всего год, а дел — непочатый край. Давайте думать, как лучше расставить наши силы.

— Для меня задача ясна, — отозвался Паршин. — Мы не можем покинуть Марс, пока не построим первый атомный реактор, единственная подходящая для меня и вполне конкретная форма помощи. Но здешние ученые мало знают о строении вещества. Надо сначала расширить их кругозор, познакомить с основами ядерной физики. Начинать, так сказать, ab ovo!

— Будете читать курс лекций?

— Не только, Виктор Петрович. Конечно, без лекций не обойтись. Хорошо бы пошире привлечь инженеров, проектантов. Познакомить их с чертежами реакторов, с приборами управления. Надо выбрать подходящий тип реактора, найти место для постройки. Здесь же катастрофа с водой, а ее нужно много. Придется поездить.

Сергей Васильевич Паршин был настроен явно на боевой лад. Убедившись в этом, Виктор Петрович выразительно посмотрел на Наташу. Та переглянулась с Владимиром и начала:

— Во-первых, нужно искать воду. Эту задачу и возьмем на себя мы с Владимиром. Дело настолько важное, что не грех поручить его двоим. Предварительно придется хорошенько изучить карты, посоветоваться со здешними учеными. Думаю, я не обманываюсь, и мы сумеем обнаружить запасы ископаемых льдов. Тогда организуем разработку.

— А как же актиниды? — спросил Яхонтов.

— Надо развернуть их поиски в широком масштабе. Мы одни ничего не сумеем сделать в такой короткий срок. Я думаю привлечь печать, радио, телевидение, пригласить побольше добровольцев. Им сперва придется рассказать, где можно искать руду урана и тория. Это дело надо организовать до вашей поездки.

Наташа рассуждала здраво. Найти замерзшие океаны могли одинокие разведчики, тут важно правильно наметить район поисков, а в случае успеха простое бурение покажет наличие льда. Совсем другое дело — рассеянные месторождения редких элементов. Здесь надо было возможно быстрее обследовать поверхность планеты, вести разведку на широком фронте. Только такой путь давал шансы на успех.

Настала очередь Индиры.

— А мне пока придется работать здесь, — сказала она. — Мы соберем нескольких опытных микробиологов, приспособим одну из лабораторий и начнем трудиться. Надо вывести новые расы микробов, могущих развиваться в условиях Анта и способных разлагать силикаты. Я думаю, что нам поможет Янхи. Он по специальности биолог. Сейчас как раз зима — удобное время для лабораторных работ. Когда почва оттает, мы поедем в поле на пробные посевы в грунт. Вот мой план.

Все хорошо понимали значение работы Индиры и знали, что ее багаж состоял из пробирок с культурами микробов, развивающихся в бескислородных средах. Еще на Земле, в период подготовки к экспедиции, она много работала над этой темой. Сейчас предстояло провести эксперименты в условиях Марса, при его низких температурах и чрезвычайной сухости почвы. План действий не вызвал никаких возражений.

Ли Сяо-ши тяжело вздохнул, когда взор Яхонтова обратился в его сторону.

— Я, право, не могу сказать, чем в состоянии помочь народу Анта, — грустно произнес он. — Ведь мои знания представляют для марсиан только теоретический, так сказать, познавательный интерес.

— Разве этого недостаточно? — улыбнулся Виктор Петрович.

— Конечно. Но жители Анта вправе ожидать большего. Однако у нас есть и другие задачи. Мы обязаны хорошо изучить планету, а до сих пор видели только небольшой участок экваториальной зоны. Мы вовсе не изучали атмосферу Марса, совсем не ознакомились с животным миром. Попробуем организовать поездку, например, до полюса. По карте получается в один конец около пяти тысяч километров. Если будем ехать по пятьдесят километров в час и по десять часов в день, то потребуется десять суток. Прибавьте еще двадцать дней на остановки. Получается один месяц, а перед нами год. Мне кажется, поездка принесет пользу.

Предложение Ли Сяо-ши имело смысл. Трудно допустить, что именно сейчас, еще не зная Марса, космонавты уже определили все пути своей дальнейшей работы. Пока отдельные участники экспедиции будут разворачивать работы, необходимость которых очевидна, остальные должны заняться детальным изучением планеты. В этом духе и высказался Виктор Петрович.

— Еще не все, — невозмутимо добавил Ли Сяо-ши. — Путешествие лучше совершить не только мне, но и вам, Виктор Петрович. Первую поездку хорошо бы сделать вдвоем… Вы приобретете более широкие знания о планете, а дальше будет видно.

В глубине души каждый из астронавтов надеялся, что Яхонтов примет участие именно в его работе. Наташа резонно считала его специалистом по геологии и была права. Владимир полагал, что директор Института астронавтики — это ведущий специалист по космическим полетам, следовательно, стоит ближе всего именно к его профессии. Индира считала себя астроботаником и видела в академике представителя той самой науки, которой посвятила свою собственную жизнь. Она надеялась, что план преобразования планеты путем разведения соответствующих микробов будет ближе всего сердцу Виктора Петровича.

«Что такое палеонтолог? — думала она. — Это же биолог в широком смысле слова, только изучающий вымершие формы. Кому, как не ему, возглавить работу по выведению новых культур сапрофитных микроорганизмов».

Однако в этом отношении Ли Сяо-ши оказался самым удачливым среди космонавтов. Доводы его были признаны убедительными, но он скрыл свою радость под личиной обычного бесстрастия.

— Не забудьте, — напомнил в заключение Яхонтов, — надо послать на Землю радиограмму.

Послать радиограмму вызвался Владимир.

— Я думаю, текст пошлем такой, — предложил Виктор Петрович, набросав несколько слов на бумаге: — «Все здоровы. Окружены вниманием со стороны правительства Марса. Вместе с учеными выработали план помощи марсианам в борьбе с природой. В ближайшие дни приступаем к работе. Не беспокойтесь в случае отсутствия сообщений. Яхонтов».

Решили, что утром Владимир поедет к месту расположения ракеты и пошлет радиограмму. Вечером он должен вернуться. Попутно ему поручили взять кое-что из личного имущества космонавтов.

— Попробуйте, кстати, потолковать, нельзя ли перетащить ракету поближе, — предложил Паршин. — Там запасы урана, кое-какая аппаратура, материалы. Да мало ли что! Всегда лучше, чтобы ракета была под рукой.

За разговорами незаметно подошел час ужина. Принесли горячие и холодные блюда, кувшины с питьем. Все весело принялись за еду. В холодном климате на отсутствие аппетита никто не жаловался.

— Ах, друзья, все хорошо, — произнес Яхонтов, — одного мне не хватает…

— Чайку? — догадалась Наташа.

Виктор Петрович утвердительно кивнул.

— Владимир! — повелительным тоном воскликнула Наташа. Перерой завтра все имущество на ракете и найди чай для Виктора Петровича! Шутка ли — три месяца человек без чаю!..

— Есть доставить чай! — засмеялся Владимир.

Так прошел этот на редкость тихий и мирный вечер, которым закончился кратковременный отдых путешественников. Начался период тяжелых трудов и новых испытаний.

В то же самое время неподалеку от здания, где космонавты обсуждали Планы помощи народу Анта, велись совсем другие разговоры. В просторной комнате за огромным столом сидел Ассор. Вокруг почтительно стояли высшие сановники марсианской церкви. Сводчатый потолок кабинета Великого жреца был покрыт темно-фиолетовой материей, напоминающей бархат, он символизировал небесный свод. Для полноты картины в разных местах горели маленькие электрические лампочки. Стены снизу представляли сплошную панель из черного материала с золотыми прожилками. Выше тянулся целый ряд фресок. Они изображали знаменательные события из древней истории Анта.

Позади кресла Великого жреца поднималось громадное изваяние главного марсианского божества, именуемого Ант. В честь его называлась и вся планета. На фоне широко распростертых крыльев из темно-красного камня с золотыми лучами четко выделялось туловище грозного бога. На его лице горели багровым пламенем целых пять глаз. Вместо носа вперед выдавался длинный полуоткрытый клюв, от уха до уха тянулся широкий ощеренный рот с блестящими черными зубами. Все в этой уродливой фигуре было не случайно. Крылья обозначали сверхъестественную способность летать, присущую на Марсе только богам. Пять глаз Анта видели во всех направлениях, включая и дали времени.

Длинный клюв улавливал самые тонкие запахи и воспринимал тайные движения души. Алчный рот требовал ежедневных жертв. Бог имел большие уши, похожие на слоновьи. Они спускались до плеч и свидетельствовали о способности слышать каждое слово, любой вздох своих покорных рабов. Пять пар могучих рук предназначались для совершения великих дел, в том числе и для наказания несчастных грешников. Две пары мощных, толстых ног доказывали подвижность бога, от гнева коего никто не мог спастись.

На черной бархатной скатерти блестели золотые и серебряные узоры — священные символы, значение которых было известно лишь немногим.

Ассор находился в состоянии дикого гнева.

— Проклятые чужеземцы грозят богам и потакают черни! бесновался он. Жрецы медленно и величаво склонили головы, затем подняли правые руки. Этот жест означал согласие. — Надо спешить, пока еще сильна святая церковь Анта, иначе будет поздно! Поднимем всех наших верных слуг!..

Здесь Великий жрец запнулся, так как не уловил должного единодушия среди своих слушателей. Они вовсе не спешили со знаком одобрения.

— Ассор, не забывай, проклятых чужеземцев призвал Элхаб, а он Владыка Анта, — медленно произнес один из стоявших, уже глубокий старец.

— Элхаб презренный отступник! — исступленно завопил Ассор. — Он сам достоин смерти! Гнев богов ужасен! Кара будет жестока!..

— В его руках вся сила, — спокойно возразил старый жрец, — за ним стоит закон?

Некоторое время Ассор молчал. В первый момент он даже задохнулся от злобы, встретив такие возражения вместо полной поддержки. Колебания в собственных рядах следовало прекратить немедленно.

— Ничтожный трус, молчи! — вскричал он, поднимаясь. — Закон создали боги, а я их наместник! — И добавил, внезапно успокаиваясь, так как нашел верный ход: — Наша рука разит не днем, в огне сражения, а скрытно, мы окружили врагов незримой сетью… — Скрипучий голос Великого жреца стал тихим, вкрадчивым, дошел почти до шепота. — Мы должны нанести решительный удар как раз в тот час, когда им станет казаться, что победа уже близка… Вы поняли?

Прищурившись, Ассор внимательно всматривался в глаза каждого из своих приближенных, как бы сверля их до самой глубины сознания. Жрецы молча склонили головы и подняли вверх правые руки.

 

Глава III

ВЫСТРЕЛ ИЗ-ЗА УГЛА

Во время заключения Виктор Петрович Яхонтов удивлял других своей выдержкой и самообладанием. Теперь же он представлял собой живой аккумулятор физических и духовных сил.

После первой встречи с учеными Анта он долго не спал, зато наутро уже имел законченный план действий. Тотчас после завтрака он позвал Ли Сяо-ши, положил на стол карты Марса, созданные учеными Анта, и принялся обсуждать маршрут.

Ракета совершила посадку вблизи экватора, в местности, называемой земными ареографами Эфиопис. Очевидно, название было дано из-за внешнего сходства марсианских пустынь с самыми жаркими областями земного шара. Столица Марса находилась подле самого экватора, в центре хорошо заметного в телескоп темного пятна на розовом фоне планеты, названного земными учеными Большая Отмель. Ниже по карте, то есть к северу от экватора, на чуть заметном для глаза наблюдателя изогнутой рукаве, располагался город, где жил Элхаб до того, как стал Владыкой Анта.

В южном полушарии Марса была зима. Яхонтов считал, что лучше всего совершить путешествие к южному полюсу, где в это время происходили снегопады и полярная шапка разрасталась. Ознакомиться на месте с этими процессами было крайне интересно и ему самому и Ли Сяо-ши.

Ученые хотели осмотреть на своем пути несколько «морей» Марса, побывать на полюсе.

Не теряя времени, Владимир Петрович направился к Элхабу. Дворец Владыки был недалеко, и он решил идти пешком, хотя в распоряжении гостей имелось шесть вездеходов, переоборудованных соответственно их росту. Марсиане узнавали Яхонтова и восторженно его приветствовали. Везде Виктор Петрович видел поднятые кверху руки и приветливые лица. Не переставая раскланиваться на земной манер, он думал про себя, что в следующий раз предпочтет передвигаться на машине.

Элхаб полностью одобрил план поездки, немедленно связался с Дагором и предложил назначить кого-нибудь из ученых Анта для сопровождения.

Когда Яхонтов вернулся. Ли Сяо-ши разговаривал с неизвестным марсианином. Это был Top — марсианский географ, то есть ареограф. Ему предложили участвовать в поездке. Хорошо знающий планету, он оказался удачным спутником. Шел деловой разговор о технических подробностях экспедиции. Решили ехать в одной машине — трое ученых и водитель. Ли Сяо-ши и Тор составляли перечень необходимого имущества. Требовались полный комплект специальной зимней одежды, запасы продовольствия, воды, топлива, энергии, оружие, аппаратура, инструменты. Жители Земли нуждались в снаряжении, соответствующем их запросам и навыкам. Тор предложил захватить еще целый ряд приборов и материалов, созданных учеными Анта.

Космонавты знали, что их ожидают морозы в 100 градусов ниже нуля, полярные туманы, не похожие ни на что на Земле. И все это в условиях полярной ночи. К счастью. Яхонтов провел несколько лет в Антарктиде и приобрел там опыт работы в высоких широтах, а Ли Сяо-ши привык к суровым условиям высокогорного Тибета с его разреженной атмосферой и холодами.

Как только определился перечень необходимого имущества, марсианин удалился, чтобы подготовить все к отъезду.

Полярные области Марса вовсе не были дикими краями. Там было многочисленное население, имелись грандиозные ирригационные сооружения, энергетические станции и промышленные предприятия. Чтобы достигнуть полюса, на Марсе не нужно было пересекать океаны и на санях преодолевать бесконечные снега и льды. До него можно было добраться в вездеходе. Требовалось только застраховать себя от случайностей и приспособиться к темноте, холоду, возможным снегопадам и туманам. Поэтому подготовку удалось провести довольно быстро, тем более что все марсиане сразу же выполняли каждое требование Тора, когда он ссылался на нужды гостей с Земли.

На следующее утро путешественники собрались вместе за завтраком. Марсианский ученый прибыл точно в срок. Большой вездеход уже ожидал их. Яхонтов обратил внимание на очень широкие гусеницы.

— На такой машине мы свободно пройдем по самому рыхлому снегу, — заметил он.

— Машина специально приспособлена к передвижению в полярной зоне, — пояснил Тор.

На прочной кабине яйцевидной формы спереди были укреплены стальные крылья. Им можно было придавать разный наклон и превращать в нечто похожее на лемех большого плуга. При движении сквозь сугробы машина сама прокладывала себе путь. Четыре боковых прожектора, пятый наверху впереди и два небольших сзади внушали уверенность, что мрак полярной ночи не страшен для путешественников. Помещение для пассажиров имело шесть кресел.

К своему удивлению, космонавты увидели на задних местах двух вооруженных солдат.

— Охрана! — ответил Тор на вопросительные взгляды Яхонтова и Ли Сяо-ши. — Личное распоряжение Элхаба. Они нас не стеснят — кабина просторная.

Мысленно поблагодарив за внимание и беспокойство, космонавты с интересом осмотрели машину. Нижняя часть, по размерам и форме похожая на трюм небольшого судна, была предназначена для аккумуляторных батарей. Тор объяснил, что, кроме запаса, достаточного для пробега в оба конца, здесь был второй комплект аварийного назначения и батареи для отопления и освещения кабины. Продовольствие, вода, оборудование, личные вещи путешественников занимали багажное отделение в заднем конце машины.

Все путешественники вышли проводить первый отряд исследователей. Две стройные женские фигуры в ярких одеждах, рядом Владимир и чуть сутулый Паршин, стоящий на террасе у входа, — вот последние впечатления, какие увезли с собой Яхонтов и Ли Сяо-ши. Целая толпа марсиан собралась перед домом, где жили астронавты. Очевидно, известие о поездке распространилось по городу.

— Мне не очень нравятся столь пышные проводы, — шепнул Ли Сяо-ши, как только тронулась машина. — Кроме друзей, у нас здесь достаточно врагов.

— Я тоже не в восторге, — негромко ответил Виктор Петрович, — но что делать? Не зря, конечно, Элхаб посадил к нам двух солдат. Нам и самим надо быть начеку. На всякий случай у меня приготовлено кое-что.

— У меня тоже, — усмехнулся Ли Сяо-ши.

Опытный водитель быстро повел вездеход сначала по извилистым улицам города, затем все выше — на плоскогорье. В стороне остался храм Неба, немного ниже — столь памятный им замок Ассора.

Солнце стояло невысоко. День только начинался. «Марсиане в самом деле удачно решили проблему транспорта, — подумал Ли Сяо-ши. — Совсем незачем тратить много труда и средств на постройку автомобильных и железных дорог там, где вся поверхность плоская и гладкая, как бетон».

На открытой равнине машина развивала большую скорость, но тряска почти не ощущалась. Было просто приятно ехать, сидя в мягких креслах, и смотреть по сторонам на незнакомые картины чужого мира.

При поездках на север к замку Элхаба космонавты пересекали ржаво-красные возвышенности. Теперь путь на юг пролегал через местность, которая глазами земных астрономов представлялась окрашенной в серо-голубой или зеленоватый цвет, отчего первые земные наблюдатели и считали эти области морями или болотами.

Сейчас космонавты могли убедиться, что перед ними пустынные равнины, поросшие чахлой кустарниковой растительностью синего цвета с холодным металлическим блеском. Колючие низкие растения, покрытые мелкими иголочками, не опадающими зимой, росли повсюду, образуя своеобразный ковер. Тяжелые гусеницы вездехода легко подминали низкие растения, не превышающие уровня земных трав на хороших пойменных лугах. Сзади оставались две безукоризненно прямые темные полосы.

— Эти растения, — заметил Top, — основное питание для мелких животных.

— А где же сами животные? — заинтересовался Яхонтов.

Вместо ответа марсианин попросил остановить машину.

— Посидим спокойно, они скоро появятся.

Яхонтов и Ли Сяо-ши вооружились фотоаппаратами и вышли наружу. Виктор Петрович попытался сломать один куст, но он оказался очень прочным и не поддавался никаким усилиям. Наконец Ли Сяо-ши удалось переломить ствол. Тогда стало видно, что, несмотря на пятидесятиградусный мороз, внутри много жидкого сока.

— Вот как приспособляются организмы к условиям среды, заметил Яхонтов. — Биологические процессы внутри живого растения выделяют столько тепла, что соки не замерзают даже при такой стуже.

— Тише! — прервал его Ли Сяо-ши. — Кажется, появились животные.

Неподалеку от машины над кустарником вдруг поднялась маленькая пушистая головка с блестящими зелеными глазками. Зверек осмотрелся, сел на задние лапки и принялся обгрызать ветки, забавно придерживая кустик передними лапками, совершенно как человек руками. Его толстенькое круглое туловище достигало метра в длину. Темно-серый с синим отливом мех хорошо маскировал животное. Затем среди растений появилось еще несколько головок. Вскоре Ли Сяо-ши насчитал их свыше десятка. Зверьки мирно щипали ветки, передвигаясь легкими, грациозными ярыжками.

— Они очень плодовиты, — объяснил Top, — и неприхотливы. Их мясо вы едите каждый день, а мех после обработки идет на одежду. Звери, не требуют никаких забот. Это важный источник нашего питания.

— Скажите, — осведомился Ли Сяо-ши, — а вообще много животных на Анте?

— Теперь уже нет. Большинство млекопитающих и почти все пресмыкающиеся давно вымерли. Здесь, близ экватора, есть травоядные, которых вы видите. Изредка появляются хищники, но мелкие. Мы их еще увидим.

Сделав несколько снимков. Яхонтов предложил ехать дальше. Но сначала он взял пробу грунта, чтобы узнать, из чего состоит почва.

— Лесс, — коротко объяснил он. — Именно лессовый покров образует здесь плодородные почвы. Этого, собственно, и следовало ожидать.

Снова потянулись бескрайние синие степи — иначе нельзя было назвать эти обширные кустарниковые равнины. Иногда вдали мелькали силуэты более крупных животных, мягкими прыжками убегавших от вездехода. Ли Сяо-ши, почти все время смотревший в сильный бинокль, стал случайным свидетелем обычной звериной трагедии. Он увидел, как черный комок внезапно выпрыгнул из кустов навстречу бегущему животному и мгновенно очутился у него на шее. Через несколько секунд оба упали, и кустарник скрыл развязку степной драмы.

Так они ехали несколько часов. Постепенно местность начала изменяться. Далеко справа появились купы невысоких деревьев, чернеющих на фоне неба. Скоро стало видно, что они потеряли все листья. Голые стволы и ветки лилового цвета создавали картину, похожую на земные лиственные леса в последние месяцы зимы.

— Леса? — Яхонтов показал вправо.

— Лесные насаждения в орошаемой зоне, — объяснил Top. — В той стороне проходит канал, питающий водой столицу. Вдоль него высажены деревья. Под ними посевы культурных растений, иногда участки, где пасут домашних животных.

— Есть и такие? — заинтересовался Ли Сяо-ши.

— Поверните к каналу, — сказал Тор водителю.

Деревья еще неизвестного космонавтам вида достигали 5—8 метров, имели ветвистые толстые стволы, закрученные спиралью. Кривые сучья, изобилующие тонкими ветками, образовывали настолько густую сеть, что и без листьев они почти закрывали небо.

Между стволами деревьев, уходящих вдаль правильными рядами, было высажено много низкорослых кустарников. Они торчали, как прошлогодний бурьян весной. Их правильное взаиморасположение говорило о том, что растут они здесь не случайно, образуя как бы огороды, укрытые от морозов и ветра густыми кронами деревьев. Ширина полос культурных растений составляла, как сказал Тор, десятки километров, а протяженность исчислялась сотнями и тысячами.

— Участки пищевых и технических культур чередуются у нас со скотоводческими, — продолжал марсианин. — Сейчас мы их увидим.

Проехав километров пять, космонавты заметили, что между деревьями пасутся довольно большие медлительные животные. Их грузные голубые туши на шести коротких толстых лапах виднелись кругом. Более всего они походили на бегемотов, если бы не пушистый мех, покрывающий тело. Длинная шерсть свисала до земли.

— Молоко, мясо, шерсть, кожа, — перечислил Яхонтов.

— Главным образом молоко, — ответил Top. — Животные долговечны. Они живут около двухсот лет, причем дают молоко почти до КОНЦА жизни. Судите сами, насколько ничтожно их значение как поставщиков мяса и шерсти. Правда, когда подходит пора, их забивают, и мясо идет в пищу, а кожа и мех в переработку, но все это получается в очень малых количествах.

— Чем же вы их кормите? — поинтересовался Виктор Петрович.

— Опавшими листьями деревьев, остатками огородных растений и искусственными азотистыми кормами. Очень выгодные животные. Одна беда — медленное размножение. Приплод бывает раз в три года, а развивается каждое животное в течение двадцати пяти лет.

Через час внимание Ли Сяо-ши привлекла группа высоких ажурных сооружений, возникших на горизонте.

— Главная энергетическая станция Анта, — пояснил Top. Там будет остановка.

По мере приближения странные сооружения казались все выше. На Марсе, представляющем шар вдвое меньшего диаметра, нежели Земля, кривизна поверхности гораздо заметнее и линия горизонта ближе, чем в нашем мире. Когда башни энергостанции впервые появились в поле зрения, большая часть их высоты скрывалась за горизонтом, теперь же они стали видны полностью. Металлические башни по высоте не уступали пятнадцати—двадцатиэтажному дому. На них были установлены большие ветровые колеса, снабженные направляющими плоскостями, как и на земных станциях. В этой области техника двух соседних миров до странности походила одна на другую. Перед глазами космонавтов возник целый город из тысяч крупных агрегатов. Ветродвигатели располагались в строгом порядке и на значительном удалении друг от друга, чтобы полностью использовать энергию воздушных потоков. Легкий шум работающих турбин стоял в воздухе, густая сеть проводов, подвешенных на гирляндах изоляторов, тянулась от генераторов к большому зданию в центре поселка. Близ него длинными рядами выстроились приземистые башни трансформаторов.

Марсианин объяснил, что инженеры Анта нашли выгодным сосредоточить свои энергетические станции в немногих пунктах поблизости от экватора, в зоне устойчивых по силе и направлению ветров. Существовали еще две крупные полярные станции, которые питали током систему водоснабжения. Здесь же были электростанции, обслуживающие промышленность и население.

По просьбе Яхонтова водитель замедлил ход. Виктор Петрович и Ли Сяо-ши, не будучи специалистами, не могли в полной мере оценить техническую и экономическую стороны дела, но множество могучих машин производило незабываемое впечатление на каждого, кто хоть сколько-нибудь понимал в технике. Генераторы тока были скрыты, но ровный низкий гул слышался со всех концов и говорил о колоссальной мощности. Бросилось в глаза полное отсутствие рабочих.

— Неужели в этом большом городе нет никого, кроме машин? — не выдержал Яхонтов.

— Станции полностью автоматизированы, — пояснил марсианин, — за всем наблюдают приборы. Зато в цехах консервирования энергии занято много рабочих и специалистов. Сейчас вы увидите.

В центре ветрогородка была роща синих деревьев. Они росли на крышах большой группы связанных между собой заводских зданий. Под землю вел широкий тоннель. Длинная вереница встречных грузовых машин нескончаемым потоком поднималась оттуда.

Внизу были просторные, ярко освещенные цехи. Машины свободно передвигались между колоннами, поддерживающими своды. Сотни марсиан работали здесь. Под землей находился завод портативных аккумуляторных батарей.

— Такой ящик, — сказал Top, — легко переносит один рабочий. Он содержит запас энергии, достаточный для непрерывной работы двигателя средней мощности в течение десяти суток.

Космонавты убедились, что разделение труда и организация производства непрерывным потоком хорошо известны марсианам. Работа шла в быстром темпе. Несколько автоматических линий вырабатывали аккумуляторные пластины. Справа и слева по подсобным конвейерам поступали сосуды. На длинной ленте главного конвейера производилась сборка. Готовые батареи поступали на зарядку. Затем их укладывали в ящики, грузили на вагонетки и на платформы вездеходов.

— Вы превосходно используете энергию ветра, — сказал Яхонтов.

— Единственный источник, который нам оставила суровая природа, — с грустью ответил Тор.

— Каким еще путем вы передаете энергию к местам потребления? — осведомился Ли Сяо-ши. Его карандаш быстро бегал по листкам блокнота.

— Когда-то давно мы пользовались воздушными и подземными электросетями, теперь наша наука сильно подвинулась вперед.

— Вы отказались от воздушных сетей и кабелей? — вскинул глаза Ли Сяо-ши.

— Да! — удовлетворенно произнес марсианин. — Мы передаем энергию без проводов. — Его глаза весело заблестели.

— Каким образом? — в один голос спросили оба космонавта.

— Поедем, — предложил Тор.

Километрах в пяти правее энергогорода виднелись высокие стальные фермы.

— Здесь, глубоко внизу, — объяснил Top, — установлены аккумуляторные батареи большой мощности. Они непрерывно заряжаются током с нашей главной электростанции. С помощью автоматических устройств энергия подается на те большие металлические шары, которые вы видите на мачтах. Они-то и производят пульсирующие разряды в атмосферу. Создается ток, распространяющийся во все стороны. Соответствующие устройства на предприятиях, нуждающихся в энергии, принимают его.

Путешественники еще раз выразили свое восхищение, чем окончательно покорили сердце Тора. Несколько снимков завершили осмотр.

— Где мы расположимся на отдых? — спросил марсианин. Кстати, мы еще не обедали.

— Тут мы целиком полагаемся на вас, — ответил Виктор Петрович.

— Тогда я предлагаю ехать еще часа два. Мы доберемся до города Анху. Там никто не живет, но можно удобно приготовить пищу и организовать ночлег.

В пурпуровых и синих лучах заката посреди холодной, пустынной равнины путешественникам открылось удивительное зрелище. На фоне коричнево-красных песков и темно-лилового неба виднелись развалины древнего города.

Он был вовсе не похож на современные города Анта, глубоко врытые в почву. На поверхности планеты, совсем как на Земле, высились остатки дворцов, храмов, жилых домов. Город раскинулся на обширной территории. Даже в сильный бинокль космонавты не могли рассмотреть, где кончаются развалины.

— Что это? — спросил Ли Сяо-ши.

— Печальные останки Анху — древней столицы Анта.

Марсианин рассказал, что много тысяч лет назад, когда жизнь на Анте шла иначе, города воздвигались из камня и строились наверху. Но ученые уже предвидели трагическое будущее. Началось строительство каналов. Население было вынуждено переселяться в пустыни, туда, где шли работы. Опустевшие города начали приходить в упадок. Из поколения в поколение хирела и разрушалась великолепная столица. По мере похолодания климата стал развиваться новый вид городов, скрытых под почвой. Настал день, когда последние жители покинули бывшую столицу. Прошли еще века, пески засыпали улицы, а ветры довершили разрушение…

Длинные густо-синие тени потянулись по песку, над которым поднимались только верхние этажи когда-то прекрасных зданий. Медленно продвигался вездеход, лавируя между руинами, то поднимаясь на песчаные гряды, то опускаясь между ними. Долго они ездили среди развалин, пока не нашли круглый купол храма, поднимающийся из песка. Под крышей из глазированной черепицы виднелись стены, достаточно хорошо сохранившиеся. Сквозь оконные проемы можно было проникнуть внутрь. Тут и решили сделать привал.

Водитель и два солдата принялись готовить обед, а путешественники решили осмотреть развалины, пока не спустилась тьма. Последние лучи солнца еще горели на блестящих расписных черепицах купола и позволяли судить, каким был храм в эпоху расцвета. Четыре древние башни поднимались над песками соответственно странам света.

Неизъяснимое волнение охватывает каждого при виде остатков минувшего: египетских пирамид, загадочного лица сфинкса, древних городов Индии. С чувством глубокого уважения к трудам и творческому гению предков склоняет свою голову человек перед немыми памятниками прошлого. Во сколько же раз сильнее было волнение, которое испытали космонавты, видя остатки древнейшей цивилизации на далекой и чуждой планете!

Не говоря ни слова, ученые медленно ходили среди развалин. Тор, понимая их состояние, молча следовал за гостями. Рассматривая разрушенные здания и любуясь причудливой архитектурой. Яхонтов и Ли Сяо-ши незаметно отошли от стоянки вездехода. Перед ними были остатки круглой башни. Виктор Петрович заглянул внутрь и сразу же отскочил с возгласом удивления. Марсианин бросился вперед, чтобы понять причину.

— Идите сюда, — позвал он тотчас же. — Это не опасно.

Внутри, прямо на песке, лежал большой клубок змей. Толстые, с человеческую руку, длинные, но не гладкие, а покрытые тонким ворсом, вроде мышиного меха, они лежали, свившись друг с другом. Головы, очевидно менее подверженные холоду, торчали наружу, образуя отвратительный букет. Пресмыкающиеся оцепенели и стали твердыми, будто сделанные из металла.

Виктор Петрович попытался руками распутать клубок и извлечь хотя бы одну, но это оказалось невозможно.

— Змеи промерзли насквозь, — сказал Top. — Их можно ударить палкой и разбить вдребезги. Сейчас они совершенно безопасны, но когда пригреет солнце и гады оживут — тогда берегитесь встречи. Они очень ядовиты.

Крики солдат, сообщавших, что ужин готов, прервали короткую лекцию. Всего второй раз за время жизни на Марсе космонавтам пришлось питаться на воздухе, а не в теплом помещении, и они снова пожалели о здешней разреженной атмосфере. Никак нельзя было приготовить горячее в земном понимании этого слова. Самый крутой кипяток, бурлящий ключом, здесь можно было пить не только не обжигаясь, но даже не очень согреваясь.

Когда ужин был закончен, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Экспедиция имела спальные мешки с электрическим подогревом, но их следовало расстелить и присоединить к батареям. Этим и занялись Тор с солдатами, а Виктор Петрович и Ли Сяо-ши решили еще немного пройтись перед сном.

— Только, пожалуйста, не уходите далеко, — напутствовал их марсианин.

Путешественники тихонько пошли рядом. Тор поглядел им вслед, потом подумал и отдал короткое приказание солдатам. Те в отдалении последовали за космонавтами.

Виктор Петрович пошел не туда, где чернела на фоне заката верхушка змеиной башни, а в противоположную сторону. Здесь, как и всюду, поднимались из песка верхние этажи, крыши, башенки дворцов и Других строений, создавая неповторимый и трагический архитектурный ансамбль.

Теперь, когда солнце уже село и быстро сгущалась темнота, изломанные очертания разрушенных зданий рисовались на фоне желто-зеленого неба зловещими черными силуэтами. На самых высоких зданиях еще горели последние отблески заката.

Яхонтов остановился на открытом месте. Краски заката ежеминутно менялись. Мрачное желтое сияние разлилось над пустыней, озарило развалины опустевшего города, осветило высокую фигуру Виктора Петровича. Ли Сяо-ши стоял в тени.

— Смотрите, что делает здесь солнце, — начал Яхонтов, глядя на закат, — мне приходит в голову…

Резкий звук разорвал тишину, неподалеку, среди руин, блеснула вспышка. Виктор Петрович тихо застонал и начал валиться на бок. Ли Сяо-ши кинулся ему на помощь. Подбежали солдаты.

— Охраняйте его, — крикнул Ли Сяо-ши, — я справлюсь с бандитами!

И он бесстрашно побежал прямо туда, где увидел вспышку. Темнота сгущалась с каждой секундой, но Ли Сяо-ши успел заметить чью-то фигуру, мелькнувшую среди разрушенных зданий. Он бежал изо всех сил, делая чудовищные прыжки и перескакивая препятствия. Погоня, увы, осталась безрезультатной. Убийца знал местность лучше преследователя и скрылся.

Ли Сяо-ши прекратил погоню и вернулся к Виктору Петровичу. Два марсианина безуспешно пытались поднять его, чтобы перенести к лагерю, — он был слишком тяжел для них — Ли Сяо-ши осторожно поднял его на руки и понес к месту ночлега. От. костра шло живительное тепло. Общими усилиями Виктора Петровича раздели. Пуля прошла через плечо. Рана оказалась, по счастью, неопасной.

Толстые стены и купол представляли достаточную защиту, снаружи поставили часового. Однако дерзкое покушение показало, что враги не дремлют и за путешественниками следят. Виктору Петровичу после перевязки дали снотворного, и он уснул, а Ли Сяо-ши и Тор всю ночь не сомкнули глаз. Однако никаких происшествий больше не случилось.

Наутро возник вопрос, что делать дальше. Ли Сяо-ши склонялся к мысли, что надо остаться здесь, пока не заживет рана, приняв все меры предосторожности на случай повторного покушения. Марсианский ученый считал, что среди равнины будет безопаснее: преступники не смогут напасть исподтишка.

Спор решил сам раненый. Вскоре после восхода солнца он проснулся и заявил совершенно категорически, что, несмотря на ранение, будет продолжать путь.

 

Глава IV

ПУТЕШЕСТВИЕ В ЭЛИЗИУМ

Пока Виктор Петрович и Ли Сяо-ши готовились к поездке на полюс, другие участники экспедиции также не теряли времени даром. Наташа и Владимир наметили подробный план действий. Надо было тщательно проверить предположение о наличии на Марсе крупных скоплений древних льдов, скрытых глубоко в недрах планеты. Речь могла идти именно о глубоком залегании под слоем песков толщиной в несколько тысяч метров. Залежи, находящиеся ближе к поверхности, были бы давно обнаружены самими марсианами. Ведь они прекрасно владели техникой горных работ. За тысячи лет они изрыли всю почву, стараясь до предела использовать полезные ископаемые, в частности уголь. Только скважины, проникающие много дальше обычных горных выработок, могли достигнуть льдоносных горизонтов, но их бурение требовало затраты огромнейших сил и средств. Работы такого масштаба нельзя начинать без хорошей разведки.

Что могла предпринять Наташа, хотя и опытный геолог, на незнакомой планете? Необходимо было быстрее и полнее изучить все, что было известно самим марсианам о поверхности их планеты, ее рельефе, химическом составе горных пород и условиях их залегания. Потом следовало критически рассмотреть все факты и, руководствуясь новой гипотезой, выбрать районы для первой разведки на местности.

Наташе и Владимиру предоставили один из кабинетов в здании университета Анта, куда принесли много карт, занявших несколько столов. Но не эти карты больше всего интересовали Наташу. Ей надо было знать, как выглядела планета в древнейшее время, миллионы лет назад. Только рельеф тех геологических периодов мог показать, где располагались водные бассейны. Нужны были геологические карты, но их у марсиан было немного, а их достоверность — весьма сомнительна. Зачастую карта, составленная одним ученым, противоречила другим.

После нескольких часов работы Наташа окончательно запуталась. Резким движением она смахнула со стола несколько свитков, села и задумалась.

— Ничего не могу понять! — грустно сказала она, обращаясь к Владимиру. — Даже голова заболела. Но ведь не мог же Марс постоянно оставаться гладким, как детский мяч.

Владимир посмотрел на разбросанные карты и предложил:

— Давай набросаем схему: возьмем одну из карт, восстанавливающих древний рельеф по работам одного ученого, и на нее нанесем другим цветом линии главных горных хребтов этой же эпохи по данным других исследователей. Тогда сразу увидим, в чем они подтверждают друг друга и где расходятся. Затем третьим цветом наложим схему следующего периода, и так далее. Останутся пустые места, где не будет никаких линий. Они покажут нам устойчивые впадины и низменности.

— Попробуем, — согласилась Наташа, и они снова принялись за работу.

Трое марсиан, которые доставали карты, не вмешивались и только с любопытством следили за их действиями. К вечеру древний рельеф Марса начал постепенно вырисовываться на карте..

— Баста! — решительно заявила Наташа. — Пойдем ужинать.

На другое утро, когда Виктор Петрович и Ли Сяо-ши уехали, Наташа и Владимир вернулись к прерванной работе. Теперь, когда прошлый облик планеты принял определенные очертания, надо было сопоставить его с современным рельефом. Тут возникли трудности.

Прошло много миллионов лет. На месте горных хребтов возникали равнины, быть может, создавались моря, затем снова поднимались горы, и так много раз. На схеме, построенной Наташей и Владимиром, последовательные этапы в истории планеты были нанесены, но на каком из них и в каком районе можно предполагать большие водоемы, оставалось по-прежнему неизвестным. Надо было что-то решать.

— А каким, собственно, требованиям должен отвечать район разведки? — спросил Владимир. — Ты, специалист-геолог, можешь ответить на такой вопрос?

— Нужна зона, где местность оставалась низменностью в течение миллионов лет. Смотри, вот здесь на западе есть равнина, называется Элизиум.

— Сущий рай! — иронически заметил Владимир. — Почему именно сюда нужно ехать? Не похоже ли это на гадание на кофейной гуще? Где хоть малейшие доводы «за»?

— Ты прав! Элизиум, или Елисейские поля, действительно местопребывание праведников, то есть рай, куда и приглашает тебя верная подруга. Доводы «за» у меня есть. Смотри сам: судя по картам, здесь ровное, гладкое место, существует с давних пор. Расположена эта низменность в зоне умеренного климата.

— Это несколько дальше того места, где мы высадились, продолжал Владимир, — ты помнишь, там тоже была равнина… В конце концов, чем мы рискуем? Поедем!

— Решено! — категорически заявила Наташа. — Надо условиться насчет машины и водителя.

Лукавая улыбка мелькнула на лице Владимира.

— А что тут долго думать, я сам поведу машину, — сказал он будто между прочим.

— Сам? — изумилась Наташа. — Разве ты сумеешь? Когда успел научиться?

— В те дни, когда вы отдыхали, я трудился. Пилоту и механику нетрудно срочно освоить любой двигатель.

Наташа бросила на мужа взгляд, полный восхищения.

— Ты молодец! — призналась она. — Я зря на тебя ворчала.

Разговор прервал вошедший в кабинет марсианин.

— Госпожа, — обратился он к Наташе, — все собрались и ждут тебя.

— Сейчас, сейчас! — заторопилась Наташа.

— Куда это? — осведомился Владимир.

— Я просила собрать здешнюю университетскую молодежь. Надо их привлечь к разведке урана и тория. Поговорим, как организовать такое дело. Ты подожди!

Владимир не успел оглянуться, как стук ее каблучков уже послышался в коридоре. Он только покачал головой, когда стукнула дверь.

В такие минуты он особенно любил жену. Если шла речь о конкретной работе и требовались действия, Наташа преображалась. Она становилась целеустремленной, уверенной в себе, решительной в находчивой. Настал как раз такой момент. За короткое время нужно организовать собственную пои ездку, наладить поиски урана, изучить все, что имеется по геологии планеты… И Наташа удалилась, бодрая и энергичная. Никто не узнал бы в ней женщину, еще недавно заключенную в темницу и вынужденную проводить время в томительном безделье.

Владимир поднялся и вышел во двор. Там стоял один из вездеходов, выделенных в распоряжение космонавтов. Водитель хлопотал около двигателя. Увидев Владимира, он улыбнулся и поднял обе руки в знак приветствия. Начался урок, вернее, практическая езда. Несмотря на большой опыт, Владимир не считал за грех лишний раз попрактиковаться, поучиться у тех, кто знал дело лучше его. Езда продолжалась около часа. Закончив урок, Владимир ушел еще куда-то и лишь через два часа вернулся в кабинет. Наташи все еще не было. Она появилась немного погодя и еще в дверях начала:

— Слушай, Владимир, если бы ты только видел, какая здесь молодежь! И как хорошо они меня приняли! Задача будет решена, непременно!

— Ты имеешь в виду разведку на уран?

— Конечно! Но дело не только в этом. Я нашла очень интересную вещь. Гляди!

Она поставила на стол небольшой плоский сосуд из серого камня. Владимир повертел его в руках, поставил обратно и сказал небрежно:

— Не вижу ничего особенного. Обыкновенная каменная плошка.

— Несчастный! — воскликнула Наташа. — И я вышла замуж за такого невежду! Это не плошка, а древнее приспособление для растирания зерен — еще от тех времен, которые на Марсе соответствуют нашему каменному веку. Это доказывает, что здесь некогда было развито земледелие, произрастали злаки…

— Ну и что? С каких пор ты стала интересоваться археологией?

— Не в самой мельнице дело, а в материале. Типичная осадочная порода. Догадываешься?

— Вот теперь дошло! — обрадовался Владимир. — Ты же у меня умница. Подтверждение, что здесь были моря. Но где же нашли этот предмет?

— Уместный вопрос! Правда, еще важнее знать, где его сделали. Но это уже тонкость. Разумеется, эти вопросы возникли у меня еще час тому назад.

— Но я вижу его только теперь, — обиделся Владимир.

— Не сердись, я к слову! Беда в том, что никто ничего не знает. Предмет нашли в районе, где нет признаков осадочных пород. Его завезли издалека. Но теперь нет сомнений: где-то на Марсе были моря. И мы обязаны их найти. Понимаешь! Обязаны!

— Ты молодец, Наташа, — снова восхитился Владимир. — И счастливая. К тебе все лучшее само идет в руки. Например, я.

— Какая самоуверенность!

— Ты безусловно добьешься своего. Но и я кое-что сделал. Вот погляди: почтенный старичок, с которым я свел дружбу, нашел одну из самых редких карт.

Он протянул ей маленький полуистлевший свиток. Наташа развернула, посмотрела и всплеснула руками:

— Где ты достал? Древний рельеф планеты, составленный в эпоху Манья-Хор! О тех временах говорится лишь в легендах. А здесь чертежи сделанный уверенной рукой.

— Да, старинный документ. Его нашли случайно среди церковных книг.

— Смотри, — в восторге говорила Наташа, — неизвестный автор уверенно обозначил горы! Они сплошным кольцом охватывают место, где ныне расположена равнина…

— Элизиум! — докончил Владимир.

— Вот именно! Едем, Владимир, едем!

Наташа светилась от радости. Интуитивные догадки подкреплялись теперь документальными данными. Поездка приобретала новый смысл, возникали определенные надежды.

Ехать решили утром на другой день. Еще с вечера Владимир подготовил все необходимое и проверил машину. Поездка была рассчитана на неделю, не больше. Путешественники предполагали все время находиться в экваториальной зоне, удаляясь к северу не более чем до 30 параллели. Аккумуляторы обеспечивали запас энергии на 15 тысяч километров, а по маршруту в оба конца намечалось проехать не более 5 тысяч километров.

Утром после завтрака Владимир сел за руль, Наташа поместилась рядом. Паршин и Индира вышли их проводить. Здесь были также Янхи и весь персонал, который обслуживал космонавтов. От охраны Владимир отказался. Зная его силу, смелость и находчивость, Янхи не настаивал.

Машина была намного меньше, чем ушедшая в район полюса. Это был обычный вездеход, переоборудованный в расчете на пассажиров более высоких и плотных, чем марсиане. В кабине, несмотря на багаж, было просторно и удобно. Подробная карта местности и компас позволяли ехать уверенно.

Безоблачное небо означало сильный мороз. Земной термометр показывал 65 ниже нуля, когда машина вышла на открытую равнину. Ветер дул навстречу, выл и бесновался, но могучий двигатель легко увлекал вездеход даже против ветра.

Смотря вперед, Владимир не заметил, что далеко слева появилось небольшое облачко пыли, какое поднимается за быстро идущим автомобилем на проселочных дорогах, если давно не было дождя. Это облачко передвигалось заметно скорее, чем вездеход космонавтов, и скрылось за горизонтом в том же направлении, куда они ехали.

Для глаз путешественника в окружающем их пустынном ландшафте не было ничего интересного: голая равнина, кое-где поросшая чахлыми голубовато-зелеными кустиками, желтые пески, иногда серые или красноватые глины. Местами ветер дочиста вымел песок. Тогда обнажались коренные породы темно-серого цвета или же пестрые граниты. Зверей в этой части Анта почти не встречалось. Они держались в более плодородных зонах. Бурая песчаная поземка тянулась понизу. Солнце висело еще невысоко на лиловом небе. Пылающий диск просвечивал через сиреневую вуаль. Предметы не отбрасывали заметных теней. Так продолжалось несколько часов.

Однако Наташа не скучала. Острый глаз геолога видел за внешним однообразием немало такого, чего не замечали другие. Она как бы видела здесь высокие горы, некогда поднимавшие к небу свои скалистые вершины. Теперь от них остались только гранитные массивы, еще не до конца стертые безжалостной рукой времени. Жалкие кустики, будто вырезанные из жести, хрупкие и блестящие, представляли остатки могучих лесов, покрывавших склоны окрестных гор.

А Владимир, привыкший к быстроте, гнал машину по замерзшей равнине на предельной скорости. Вездеход иногда вздрагивал на ухабах, кабина мягко покачивалась на упругих рессорах.

Было далеко за полдень, когда Владимир устал и потребовал сделать привал. Они остановили машину и вышли, чтобы размяться после долгого сидения. Среди песков повсюду торчали угловатые обломки скал. Их некогда острые грани были обточены ветрами, сглажены и округлены.

Решили согреть чай, чтобы пополнить обед, заключенный в термосе и пока горячий. Дул ветер, и костер пришлось разводить между крупными камнями. Пока Владимир собирал сухие ветки голубого кустарника и разводил огонь, Наташа бродила вокруг, рассматривая местность. Ветры дули здесь преимущественно в одном направлении — с востока на запад, подолгу и упорно. Они обточили камни, придали им некую общую схему: пологий склон, обращенный к востоку против ветра, и крутой обрыв на запад. Пески лежали волнами, схваченные морозом. Местами среди камней они скапливались большими массами вроде барханов — неотъемлемой части пейзажа земных пустынь. Кое-где, наоборот, пески не задерживались, а уносились дальше, обнажая коренную породу.

Владимир следил за огнем, но временами поглядывал и на Наташу. Она отходила все дальше и дальше, то и дело наклоняясь и разглядывая почву. Чай закипел скоро. Владимир хотел позвать жену, но она уже спешила обратно, явно взволнованная.

— Володя! — еще издали кричала она. — Володя, смотри, какая находка!

Голос ее был чуть слышен в разреженной атмосфере, но выражение лица говорило о сильном волнении. Наташа бросила к ногам Владимира порядочную глыбу светло-серого камня.

— Что это? — спросил Владимир.

— Вспомни хорошенько!

— Серая плошка! Осадочные породы?

— Вот именно, — подтвердила Наташа. — И мы с тобой развели костер не где-нибудь, а на берегу бывшего моря. Оглянись кругом и подумай.

Теперь и в глазах Владимира ландшафт приобрел иное содержание. На месте холодной песчаной пустыни, усеянной обломками скал, он живо представил себе прибрежную зону мелководного моря, где древний ил медленно осаждался на коренные породы, еще прежде изъеденные ветром.

По мере того как Наташа рассказывала, совершенно отчетливо развертывалась картина длительной эволюции поверхности Марса в этом месте.

Вот самые древние периоды, когда здесь лежали сплошной массой застывшие потоки лавы. Из нее и создалась основная порода, содержащая железо. Шли века, из них складывались тысячи и миллионы лет. Кислород атмосферы окислял изверженные породы, придав им красно-бурый оттенок. Ветры, влага, разогревание голых скал под лучами Солнца и быстрое охлаждение по ночам вызвали их растрескивание, разрушение. Первичный монолит разделяло? на глыбы разных размеров и форм. Струи песка, проносясь между осколками, истирали, шлифовали их, придавали камням самую затейливую форму. Одновременно происходило медленное опускание материка. Во впадине собиралась вода, которой еще была богата атмосфера Марса. Так возникло мелководное море, где постепенно развивалась органическая жизнь. Растительные и животные остатки опускались на дно, миллиметр за миллиметром нарастал их слой. Каменные рифы, созданные из первичных пород, испытывали удары морских волн, которые по-своему изменяли формы камня. Затем?.. Затем наступили холода, море замерзло.

— Трагизм положения в том, что бывшее море мы с тобой нашли, но воды в нем не осталось, — с грустью признала Наташа. — Снег и лед здесь безусловно были, но испарились… Ведь в условиях весьма низкого атмосферного давления может происходить так называемая сублимация, или возгонка снега и льда, то есть превращение в пар, минуя жидкую фазу. Так получается, например, с сухим льдом, который испаряется без таяния. И вот, мой друг, здешнее море испарилось, не оставив нам ни грамма льда!

В тоне, каким были сказаны эти слова, звучала ирония, но по существу Наташа была сильно обескуражена. Теория оправдалась в ее первой части, но результат получился непредвиденный.

За разговорами оба путешественника забыли про огонь, но он напомнил о себе сам. Резкий порыв ветра опрокинул чайник. Вода разлилась, и пар окутал костер. В воздухе вдруг потемнело. Владимир и Наташа оглянулись и замерли от неожиданности.

Небо изменило свой цвет. Страшная багровая туча поднималась из-за горизонта. Она с каждой секундой все росла и надвигалась с ужасающей быстротой. Атмосферное давление, и без того низкое, катастрофически упало, воздуха не хватало, дышать стало трудно.

— Скорей в кабину! — Владимир тащил за собой Наташу. Прочь отсюда!

Со всех ног они бросились к вездеходу и захлопнули за собой дверцу. Наконец можно было вздохнуть с облегчением: внутри кабины, как и в других помещениях, предназначенных для космонавтов, поддерживалось давление выше обычного.

Главная опасность как будто миновала, но радость была преждевременной. Владимир включил двигатель, желая поскорее покинуть это место, но он не работал! По неизвестной причине в аккумуляторах иссякли запасы энергии. Пока Владимир пытался понять, что случилось, возникла новая опасность. Внезапно с громким треском лопнули оконные пластины, и холодный ветер, несущий мириады песчинок, ворвался в кабину. Тонкие листы прозрачного материала, заменявшие стекла, не выдержали резкой разницы давления внутри кабины и снаружи. Вездеход перестал быть защитой, и космонавты очутились лицом к лицу со стихией.

— Кислородные приборы! — закричал Владимир, но Наташа уже выхватила маски, одну надела на себя, другую протянула мужу.

Все произошло в течение каких-нибудь двух минут. Опытный космический пилот никогда не был трусом, но и не ошибался в оценке опасности. Он понял, что налетевший вихрь неминуемо похоронит вездеход под грудой песка, который проникнет и внутрь. Кабина превратится в могилу… Что же делать?

С высоты вездехода было видно дальше, чем снизу. Острые глаза Владимира обнаружили впереди, в той стороне, откуда катилась буря, небольшое каменное сооружение. Оно походило на башенку, через которую космонавты проникли в трубу водоотводного канала, когда направлялись в замок Ассора. План действий возник мгновенно.

— За мной! — бросил Владимир Наташе и кинулся к выходу. По пути он сунул в карман небольшой электрический фонарик и фляжку с вином.

Ураган уже налетел. Песчаные вихри крутились везде. Мелкая пыль висела в воздухе, пылевая завеса окутала все вокруг. Дневной свет померк, но за плечами у космонавтов висели кислородные приборы. Маски закрывали все лицо и хорошо защищали глаза.

Несомненно, сравнительно слабые марсиане не смогли бы противостоять ветрам такой силы, но хорошо тренированные и физически более сильные космонавты были в состоянии бороться со стихией.

Согнувшись, почти ничего не видя, Владимир упрямо шел вперед, стараясь не сбиваться с намеченного направления. Правой рукой он крепко держал Наташу. Красная мгла ослепляла, ветер валил с ног, песок проникал внутрь комбинезона, но люди продолжали идти.

Умение сохранять раз принятое направление — исключительно важная способность, не раз помогавшая людям избежать смертельной опасности. Владимир недаром считался хорошим пилотом. Он так чутко реагировал на повороты, как будто внутри его черепа скрывался превосходный компас. Ничего не видя среди багровой мглы, несмотря на дикий и злобный вой ветра, который так и норовил если не сбить людей с ног, то хотя бы заставить их заблудиться в пустыне, он сохранил правильный курс.

И вот настал момент, когда совсем близко, метрах в двух, среди крутящегося песка показалась приземистая круглая башенка. Ее крышу давно сорвал ураган, каменные стены местами развалились, дверь еще держалась, но потеряла свое значение, так как рядом зияла брешь. Здесь и укрылись путешественники. Теперь между людьми и ветром была преграда: можно было перевести дух и осмотреться.

На полу лежала огромная куча песка, но где-то здесь должен был быть люк. Ведь такие башенки ставились над входами в водоводы. Космонавты знали это. Руками они принялись разгребать песок. Вскоре среди каменного пола показалась тяжелая крышка люка. В центре находилось кольцо. Владимир ухватился, напряг все силы, но металлический диск даже не шелохнулся. Еще попытка — тот же результат. Лицо Владимира побагровело от напряжения, но крышка оставалась неподвижной.

Надо было что-то придумать. Владимир перевел дух. Ураган бесновался. По собственному опыту люди знали, что бури на Марсе длятся многими часами, иногда даже сутками. Песок проникал внутрь башенки через каждую щель. На крышке люка уже начала образовываться новая груда.

— Крышка заржавела, — сказала Наташа. — Попробуем отбить.

Она взяла большой камень — обломок от стены — и принялась отчаянно колотить по крышке и краям люка. Владимир осмотрелся, стараясь найти рычаг. Железная решетка загораживала высокое и узкое окно, ее перекладины были закреплены цементом. Владимир подошел и попробовал. На первый взгляд задача казалась непосильной. Он взялся за средний прут, уперся ногами в стенку и принялся раскачивать решетку, она не поддавалась. Тогда на помощь пришла Наташа. Вдвоем, строго ритмично, они упорно раскачивали упрямую сталь. Решетка сперва изогнулась, а затем выскочила из гнезд. Теперь у них имелись рычаги. Несмотря на жестокий мороз, крупные капли пота текли по лицу Владимира.

Переведя дух, путешественники приступили к главному. Рычаги удалось просунуть в кольцо люка и общими усилиями раскачать упрямую крышку. Открылось черное отверстие. Фонарик пригодился: в его свете стало видно сухое дно колодца, представлявшее собой нижнюю часть каменной трубы.

Без долгих размышлений Владимир подхватил Наташу и осторожно опустил в люк, затем спрыгнул сам и задвинул крышку. Теперь буря была не страшна. В обе стороны уходила длинная бетонная труба, достаточно высокая, чтобы идти в полусогнутом положении.

— Куда мы попали? — спросила Наташа.

— Сейчас разберемся.

Сидя на корточках, астронавты разложили карту. Через равнину Эфиопис на границе с областью Элизиум проходила черная нить канала, носящего на земных картах имя Антеус, в честь героя, который черпал свою силу из недр матери Земли.

Решили идти налево, то есть к северу, до тех пор, пока следующий колодец не позволит выбраться наверх, если буря прекратится, или же идти дальше, если погода не улучшится… Оставаться на месте не имело смысла, так как ураган обязательно насыплет сверху большую груду песка и отрыть люк изнутри все равно будет невозможно.

Рассудив так и зная, что колодец отстоит от соседнего не дальше чем на один—два километра, космонавты двинулись в поход. Несколько глотков вина из фляжки подбодрили их, а главное, позволили освободиться от песка, который проник в рот и противно хрустел на зубах.

Владимир и Наташа побрели по темной низкой трубе. Уже Давно не текла здесь вода. Расстояние в 2 тысячи метров на поверхности кажется незначительным. Иное дело идти ощупью, согнувшись в три погибели, в тесной каменной трубе. Фонарь зажигали изредка: батарея была рассчитана на ограниченный срок, а никто не знал, когда снова можно будет увидеть дневной свет. Шли долго. Чтобы не потерять представление о расстоянии, Владимир про себя считал шаги.

Безмолвие и мрак царили здесь. Не было даже шороха, обычно слышного по ночам в самых пустых помещениях. Звуки человеческих шагов раздавались отчетливо и гулко.

Владимир отсчитал 685 шагов, когда гром близкого взрыва потряс воздух и почти оглушил путников. Во мраке тоннеля после абсолютного безмолвия внезапный грохот показался особенно сильным и неожиданным.

— Что это? — упавшим голосом прошептала Наташа, инстинктивно хватая за руку мужа.

— Конечно, взрыв, — сквозь зубы процедил Владимир. — Хорошо, что мы пошли налево. Кто-то ошибся в расчетах…

— Ты думаешь, это не случайно?

— Здесь не было никого по меньшей мере сотню лет. Стоило появиться нам, как раздается взрыв… Удивительное совпадение!

— Но ведь кругом пустыня. Мы никого не видели.

— Зато нас видели…

— Что делать?

— Идти вперед, но осторожно, и быть готовыми ко всему.

— Мы безоружны.

— Пока у меня свободны руки, я не считаю себя беззащитным.

Крадучись, рассчитывая каждый шаг, поминутно останавливаясь и прислушиваясь, они продолжали идти вперед. Когда, по расчетам Владимира, прошли тысячу метров, зажгли фонарь. Над головой был сплошной бетон, безо всякого намека на выход. Пришлось идти дальше. Никаких подозрительных звуков не возникало в тишине. Еще через пятьсот метров снова зажгли фонарь. Неподалеку виднелось черное отверстие вертикального колодца. Металлические скобы, вбитые в стенки, создавали подобие лестницы.

— Смотри, — прошептала Наташа, — по ним спускались!

Старые скобы посредине были чисты от ржавчины и даже блестели.

— Над нами, должно быть, башня, где живет сторож, — тихо произнес Владимир. — По-видимому, он часто спускается сюда. Кто бы он ни был, можно просить приюта. Но осторожно! Ты подожди внизу, а я попробую подняться.

Проверив прочность ступеней, Владимир начал медленно подниматься. Наташа освещала путь. Владимир попытался чуть-чуть поднять крышку люка, стараясь делать это незаметно. Колодец, вероятно, открывали часто, и он надеялся выбраться без затруднений. Однако крышка не поддавалась — люк был заперт…

«Возможно, — подумал Владимир, — у меня хватит сил вырвать замок. Но что дальше? В башне сидит сторож — во время бури незачем выходить наружу. Как он будет себя вести, если крышка люка внезапно откроется и в ней появится голова неизвестного существа? Каждый часовой, поставленный на пост, а сторож тот же часовой, обязан принять меры и пустить в ход оружие… К чему с самого начала ставить себя в положение врага? Если же постучать, кто знает, друг или враг окажется наверху? Ведь кто-то произвел взрыв — быть может, тот же сторож… Вполне вероятное предположение. Кстати, оно сразу объясняет, почему никого из преследователей не было видно враг еще раньше был здесь и ждал появления космонавтов».

Однако последнее предположение Владимир отбросил: никто не мог заранее предвидеть, что буря застигнет космонавтов и они останутся здесь. Поэтому, подумав, он принял решение идти по пути мира и постучал. Ответом было молчание. Еще стук — резкий и продолжительный. Звуки разнеслись по тоннелю водостока и замерли вдали. Никакого ответа…

Владимир принялся барабанить что есть сил. Тогда над головой послышался скрип ключей. Замок щелкнул, и крышка медленно поднялась.

Старый морщинистый марсианин в бедной, местами порванной одежде глядел вниз. На его черном лице не отражалось никакого волнения и даже простого любопытства. Он смотрел на Владимира спокойно, как будто на соседа, постучавшего в дверь.

— Прости, сын мой, — сказал он глухим старческим голосом, — я выходил наружу, но годы мои велики, сил уже мало, и тебе пришлось ждать. Выходи!

Владимир выбрался наверх и поднял обе руки вверх, приветствуя старика по обычаю Анта.

— Я не один, отец. Со мной женщина.

— Пускай войдет. Старый Ну никому не откажет в приюте.

Наташа легко поднялась по ступенькам и вышла из колодца.

— Садитесь, дети мои, — суетился старик. — Много лет я не видел такого урагана. Садитесь. У меня нет ничего, кроме кувшина воды и запаса овощей… Что делать?.. Никто уже не помнит старого Ну, он никому не нужен. Только из милости мне доставляют воду и немного пищи. Сейчас я разведу огонь.

В башне было холодно. Ветер за стеной плакал и стонал по-прежнему. Сквозь маленькие окна проникал тусклый красный свет. В помещении стоял полумрак. Не сразу удалось рассмотреть бедное убранство жилища: кривую кровать в углу, примитивный очаг, рядом несколько глиняных и железных сосудов, стол к низенький стул. Больше ничего.

— Не нужно, отец, не трудись, — остановил его Владимир. Мы недавно ели, а вода у нас есть с собой. И не только вода. Попробуй!

Он протянул старику маленькую фляжку. Тот охотно выпил.

— Благодарю тебя, — произнес он с довольной улыбкой. Давно старый сторож не пробовал такого хорошего вина. Но здесь холодно, а я еще не забыл долг гостеприимства.

И старик принялся хлопотать около очага.

Скоро вспыхнуло пламя — жесткий кустарник горел хорошо. У сторожа нашлись овощи. Наташа успела захватить немного продуктов, когда выбегала из кабины. Общими усилиями приготовили похлебку и с аппетитом принялись за обед.

Старый Ну, увидев космонавтов, сперва не удивился, но теперь любопытство светилось в его подслеповатых глазах. Любой посетитель — событие для такого отшельника, ведущего одинокую жизнь среди пустыни. А сейчас под кровом сторожа оказались пришельцы из другого мира, которых старик никогда не видел. Легко понять, как он стремился узнать, почему очутились в этих краях удивительные существа, прибывшие со Звезды Тот.

Искреннее радушие старика невольно подкупало. Ураган продолжал бушевать, ничто не предвещало его близкого окончания.

Сидя на полу, потому что мебели не было, и помешивая тлеющие угли в очаге, Наташа рассказала, зачем они прибыли в страну Ант и как ей хочется найти запасы льда. Она твердо верила, что эти запасы есть.

Старый Ну выслушал, глядя на огонь потускневшими глазами, и сказал в ответ:

— Давно-давно, тысячи лет назад, народы Анта поняли, что воды — основы жизни — у них мало. Мудрейшие из мудрых — святые служители церкви — смотрели далеко вперед: великие боги открыли им сокровенные тайны жизни и научили видеть сквозь толщу лет. Великий жрец, по имени Манья-Хор, живший несколько тысяч лет назад, уже в те времена предвидел тяжелые годы, когда угроза жажды нависнет над несчастными народами Анта. Он завещал беречь запасы влаги, разумно ее расходовать, заботясь не только о детях и внуках, но и о далеких потомках. По его настоянию и были начаты работы по сооружению каналов. Прошли века. Густая сеть огромных водоводов покрыла планету. По зимам запасы льда и снега создавались на полюсах, летом они таяли, и круглый год с севера или с юга живительные струи драгоценной влаги текли на поля и луга, поступали в города, утоляли жажду многочисленного населения. Но рождались все новые и новые поколения, воды требовалось все больше, а количество ее в природе не увеличивалось. Поля стали на глазах превращаться в пустыни. Пришла в упадок древняя страна. «То воля богов, — сказали мудрецы. — Божественной рукой начертаны пределы, дальше которых не должно быть людей на свете, ибо сама природа ограничивает возможности их размножения». Тогда явился человек, прозванный безумным пророком. Никто не знал, когда и где он родился. Известно лишь одно: мальчишкой он убежал из дома и более тридцати лет скитался неизвестно где. Пришел он здоровым и сильным мужем, но скоро стали говорить, что боги отняли у него разум. Он приходил без зова в дома простых людей, собирал народ на площадях и вел безумные речи. Он утверждал, что всемогущие боги Анта не существующих придумали жрецы. Он заявлял, что в нашем мире вполне довольно благ для каждого и вовсе незачем ограничивать размножение. Наоборот, — внушал народу этот безумец, — чем больше людей живет на свете, тем легче жить, потому что каждый создает своим трудом больше, чем требуется ему самому. Значит, чем больше людей, тем скорее возрастет излишек. Совсем безумные мысли высказывал этот несчастный. Над ним смеялись. Не раз бедняга сидел в тюрьме, но, выйдя из темницы, снова принимался за старое. И вот однажды какой-то ученый жрец, завидя его на площади и желая посрамить перед народом, спросил самозванного пророка: «Послушай, ты, мудрец, откуда можно взять воду для полей, если народы Анта будут беспредельно размножаться?» В ответ на это сумасшедший начал говорить такое, что все увидели, насколько он безумен…

— Что же рассказал этот несчастный? — спросила Наташа.

— Он начал рассказывать, будто, скитаясь по пустыням, нашел место, где земля, растрескавшись от мороза или от других причин, образовала глубокую щель. Какой-то бес заставил беднягу, неизвестно для чего, просто ради любопытства, спуститься вниз. Нелегко это было. Безумец поранил себе руки и ноги, порвал одежду, но в конце концов очутился на дне пропасти. А дальше, пробираясь по камням, он шел, по его словам, еще несколько часов и наконец увидел перед собой удивительную картину. Оба склона глубокого ущелья состояли из ослепительно белого, местами прозрачного, как бриллиант, камня. И там, где камень, будучи прозрачным, позволял видеть, что находится внутри, глазам бездомного бродяги предстали невиданные чудовища. Как будто сами демоны, населяющие страны Арасвага, скопились тут в несметном количестве. Сумасшедший оцепенел от страха и бросился бежать, но на память захватил с собою большой бриллиант. Когда же он после невероятных страданий выбрался наверх и разглядел камень при свете Солнца, — он растаял у него в руках, ибо представлял собой кусок простого льда…

— Как же объяснил такое чудо этот сумасшедший? — допытывалась Наташа.

— Он утверждал, что в некоторых местах под слоем песков находятся огромные запасы льда и снега. Их можно растопить, тогда воды нам хватит еще на много тысяч лет.

— И что же сделали жрецы? — с волнением спросил Владимир.

Старик грустно улыбнулся.

— Несчастного доставили в замок Великого жреца, и больше его никто никогда не видел…

Установилось молчание. Наташа глядела на старого Ну блестящими от волнения глазами.

— Скажи мне, отец, — тихо произнесла она, — не сохранило ли предание каких-нибудь намеков на то, где это место, как его найти?

Простой вопрос вызвал неожиданную реакцию. Старик изменился в лице, махнул рукой и замолчал. Космонавты поняли, что здесь есть особые обстоятельства, и не допытывались.

Прошло еще около часа. Беседа продолжалась, но уже не касалась вопроса о воде. И вдруг совсем неожиданно старый Ну произнес:

— Я не все рассказал, дети мои. Но час мой близок, и тяжело хранить тайну… Быть может, пройдет еще немного дней, и я унесу ее в могилу, а народ Анта имеет право знать! Слушайте. Безумный пророк не был одинок. Еще в те годы, когда он беспрепятственно ходил из города в город, был молод и хорош собой, случилось, как должно случиться, — он полюбил и женился. Вскоре появился сын… — Здесь дребезжащий, но довольно громкий голос старика превратился в тихий, еле слышный шепот: — То был один из моих предков. И тайна безумца сохранилась, переходя от отца к сыну, от деда к внуку, через старших детей в наших семьях. Жрецы узнали это. Спустя сто лет после того как пророк исчез в темнице, пришел приказ казнить все наше племя и в корне погасить все разговоры. В живых чудом остался какой-то мой далекий прадед. Он бежал, и вот с тех пор его потомки скрываются в песках пустыни. Конечно, мы сменили имя, но каждый раз перед смертью старший в роде из уст в уста передает древнюю легенду.

— Ты знаешь это место? — Наташа вскочила и устремила горящий взгляд на старого марсианина. — Скажи, ведь это нужно для всего народа Анта!

— Я вам верю, — чуть слышно отозвался старец, пугливо озираясь по сторонам. — Так слушайте…

Грохот близкого взрыва прервал его слова. Стены башни задрожали.

— Где же, говори?! — требовала Наташа. Лицо старика исказилось от страха.

— Боги! — прошептал он. — Боги узнали, что я готов поведать тайну чужеземцам… Нельзя!..

— Какие боги! — закричал Владимир. — Это просто люди! Где они?

Он кинулся к дверям, едва успев натянуть маску. Наташа последовала за ним. Ураган бушевал, сплошная туча красной пыли поглотила космонавтов, слепила их, ветер сбивал с ног. Сначала ничего нельзя было разобрать, потом в просвете, возникшем в вихре песка, вдалеке блеснул огонь. Среди пустыни что-то горело.

— Вездеход! — догадался Владимир. — Они подорвали и сожгли вездеход! Бежим!

Взявшись за руки, собирая все силы, чтобы противостоять буре, они двинулись к пламени.

Да! Это был вездеход. Взрыв уничтожил машину. Кабина валялась в стороне. Аккумуляторы превратились в мусор, двигатель, сорванный с рамы, стал бесформенной грудой металла. Огонь лизал остатки одежды, пищи — всего, что могло гореть.

Удрученные происшествием, возвращались Наташа и Владимир к старой башне, где был теперь их приют.

— Ничего! — утешала Наташа. — Мы потеряли вездеход, зато узнаем тайну…

Но их ожидало новое несчастье. Старый Ну лежал на полу в луже крови. Тайна, которую он хотел открыть, ушла вместе с ним.

Судя по карте, между башней и городом лежало более пятисот километров бесплодной пустыни. Радиостанция погибла вместе с вездеходом. Паршин и Индира ожидают возвращения Наташи и Владимира не раньше чем через неделю…

 

Глава V

ИСКРА ПРОМЕТЕЯ

«Черт его знает, как может сложиться жизнь… — думал профессор Паршин перед началом первой лекции в большой аудитории главного учебного заведения Анта. — Кто мог вообразить, что мне — профессору Высшего технического училища в Москве придется читать лекции по ядерной физике не где-нибудь, а на Марсе?! Удивительно! И чему я научу марсиан? Как мне излагать такой сложный и специальный вопрос, плохо владея их языком? Нужно придумывать терминологию по. ядерной физике — на их языке ее просто не существует. Ведь радиоактивные элементы остались вовсе неизвестными ученым Анта. Представления о строении вещества у них ограничены философскими допущениями о существовании атомов. Внутренняя структура атома, в особенности атомного ядра, им полностью неизвестна».

Не отсутствие нужных знаний и практических навыков, а трудность передачи материала волновала профессора, когда он, придя нарочно пораньше, наблюдал, как собираются будущие слушатели.

По указанию Элхаба, около двух тысяч крупнейших ученых и инженеров было приглашено в самое большое учебное заведение Анта, чтобы прослушать лекции Сергея Васильевича, а потом под его руководством построить первые атомные реакторы.

Крупнейшая в Анте аудитория представляла собою эллипсовидное помещение, сооруженное в глубине одного из холмов, окружавших столицу. Дневной свет сюда не проникал. Весь потолок образовывал единую светящуюся сферу. Предметы в этом помещении не отбрасывали теней, что позволяло превосходно видеть, как протекают опыты.

К услугам ученых, занимающих кафедру, были сложные проекционные приспособления. Большой экран принимал передачу из любого пункта Анта, где бы ни находился оператор с приемной камерой. Разумеется, говорящие иллюстрированные книги и газеты можно было слушать и видеть всем одновременно.

Каждое кресло имело перед собой индивидуальный пюпитр с принадлежностями для письма и наушниками, чтобы лучше слышать лектора, и небольшой экран, на котором слушатели задних рядов могли видеть демонстрационный стол так, как будто находились рядом.

Матовая белая доска для записей и расчетов находилась близ кафедры. Тут же стояло большое кресло, где в данное время сидел Паршин.

Сергей Васильевич наблюдал, как заполняется аудитория. Каждый опытный лектор знает, что именно в это время складывается представление о составе слушателей и решается вопрос — как подавать материал. Он видел, что здесь присутствовали и женщины — новое для Анта явление. Дагор — председатель Совета Мудрейших — появился в аудитории за полчаса до срока. Постепенно заполнились все ряды. Целое море голов возникало перед Паршиным.

Все началось просто. Поднялся Дагор и сказал:

— Всем известно, зачем сюда пригласили физиков и инженеров. Наш гость, прибывший с соседней планеты, расскажет о тех новых для Анта взглядах и теориях, какими руководствуются в своей деятельности ученые Звезды Тот.

Не спеша, отчетливо произнося каждое слово чужого языка, применяя заранее приспособленную для этого терминологию, профессор Паршин начал излагать положения ядерной физики.

Он рассказал, что атом, известный марсианам как элементарно простая частица — предел физической делимости вещества, — на самом деле представляет собой сложный мир. Рассказав об устройстве электронных оболочек, Сергей Васильевич перешел к атомному ядру. Затем он познакомил слушателей со свойствами ядерных частиц — протонов, нейтронов, мезонов и других частиц, их размерами и массой.

Совершенно новым было для марсиан представление об исключительной плотности ядерного вещества. Сообщение о том, что один кубический сантиметр чистого ядерного вещества весил бы на Земле 100 миллионов тонн, — здесь Сергей Васильевич привел марсианские меры и дал поправку на иную силу тяжести, совершенно ошеломило слушателей.

Трудно было изложить марсианам сущность цементирующих ядро внутренних сил, природа которых еще не в полной мере изучена и учеными Земли. Зато хорошо тренированные в части абстрактного математического мышления марсиане легко усвоили основные положения теории относительности, в частности взаимосвязь материи и энергии. Знаменитая формула Эйнштейна, связывающая массу и энергию, — количество энергии, заключенной в веществе, равно его массе покоя, умноженной на квадрат скорости света, — была понята сразу и в ее физическом смысле и с математической стороны.

Стоя на кафедре, Сергей Васильевич все время приглядывался к аудитории, отмечая, понятна ли его лекция. Всегда по выражению глаз и лиц можно видеть, как реагируют слушатели, доходят ли слова лектора до их сознания. Полная тишина в зале свидетельствовала о напряженном внимании и интересе. Возникающий по временам нестройный гул говорил о том, что поразительные откровения, потрясающие старые догмы, доходят до слушателей.

Сергей Васильевич видел, что большинство ведет записи. Ему особенно запомнился еще не старый марсианин в третьем ряду. Он не пропускал ни одного слова, а схемы, которые Сергей Васильевич рисовал на доске или же показывал на экране, старательно заносил в блокнот. Паршин знал, что лекция записывается на звуковоспринимающих аппаратах и снимается на кинопленку. Стремление слушателей самим вести конспект свидетельствовало об их интересе, желании не пропустить что-либо нужное.

После перерыва, который продолжался час, занятия пошли иначе.

Теперь на кафедре был уже не физик-теоретик, а инженер-практик. Паршин рассказал марсианам о радиоактивных элементах, в частности об уране. В числе пособий, взятых с Земли, были научно-популярные кинофильмы, поясняющие процесс деления атомных ядер. Документальные фотоснимки и кинофильмы наглядно показали ученым Анта, что такое внутриядерная энергия. Сергей Васильевич показал слушателям один из урановых стержней в алюминиевой оболочке и схему атомного реактора.

Язык схем и чертежей был хорошо понятен инженерам Анта. Тут лекция, по существу, прекратилась — началась оживленная беседа. Марсиане засыпали профессора множеством вопросов об устройстве атомных станций и управлении ядерными реакциями. Их интересовало все: принципы действия реакторов разных типов, материалы, конструкция атомных котлов, техника их сооружения и многое другое. Ученых Анта волновал вопрос, можно ли построить атомную станцию на их планете, где мало воды, не явится ли это препятствие непреодолимым.

Сергей Васильевич объяснил, что вместо воды вполне возможно и даже выгодно применять жидкие легкоплавкие металлы калий, натрий, висмут и другие.

Всех особенно увлекла идея постройки так называемого бриддерного атомного реактора, который создает во внешнем поясе атомного котла большее количество расщепляющихся материалов, чем сжигает в рабочей зоне. Заманчивая возможность получить из печки после горения больше угля, чем было израсходовано в процессе горения, очень понравилась марсианам. Разумеется, Сергей Васильевич предупредил, что речь идет о превращении более стабильного урана-238 частично в легко расщепляющийся уран-235, частично в новый, также расщепляющийся, элемент — плутоний-239, но никак не о создании топлива из ничего. Однако, независимо от разъяснения, принцип действия бриддерного реактора вызвал огромный интерес.

Паршин не только отвечал на вопросы, но и сам задавал их. Его интересовало, имеется ли на Марсе достаточно развитая промышленность, чтобы изготовить по чертежам разнообразное и сложное оборудование, необходимое для сооружения хотя бы одного атомного реактора. Инженеры Анта, поглядев на снимки и чертежи, заявили, что смогут это сделать при его помощи.

— Ну что же, друзья, — закончил Сергей Васильевич, — мы провели первую беседу. Вопрос освещен в самом общем виде, так сказать, схематически. Давайте возьмемся общими силами за дальнейшее изучение теории и за практическую работу по строительству небольшого атомного реактора. Однако это лишь начальные шаги. Они открывают пути к овладению другим, еще более мощным источником энергии. Я имею в виду термоядерные реакции, но о них речь пойдет дальше. В подарок народу Анта мы привезли с собой немного обогащенного урана. Его достаточно для запуска первого реактора. Если мы обнаружим у вас на планете залежи природного урана, то можно будет соорудить атомный котел бриддерного типа и накопить и другие расщепляемые материалы — плутоний и торий. Они в свою очередь дадут возможность построить новые реакторы, чтобы в дальнейшем использовать природный уран. Сейчас уже организованы его поиски. У нас на Земле есть легенда о том, как древний герой по имени Прометей похитил у богов священный огонь и дал его людям. Искра небесного огня и послужила началом всей человеческой культуры. Я твердо верю, что первая партия урана, привезенная нами с Земли, подобна той искре Прометея.

Эти последние слова Паршина вызвали целую бурю. Обычно сдержанные, полные сознания собственного достоинства ученые Анта редко проявляли свои чувства. Теперь многие встали на скамьи, кричали приветствия, поднимали вверх обе руки…

В разгаре оваций Паршин вдруг почувствовал, что кто-то осторожно тянет его за рукав. Это был Янхи. По расстроенному выражению лица Сергей Васильевич догадался, что произошло неприятное.

— Что случилось? — взволнованно спросил он.

— Госпожа Наташа и господин Владимир пропали!

Молодой марсианин никак не мог привыкнуть правильно произносить имена космонавтов. Они казались ему слишком длинными по сравнению с односложными и двухсложными именами жителей Анта. Поэтому он исключил из лексикона отчества и фамилии.

— Как пропали?!

— Они поехали вдвоем, — объяснил Янхи. — Мы просили не делать этого, предупреждали… Они не послушали. Прошло двое суток, но никаких известий нет… В той стороне разыгралась буря!..

Неожиданное известие глубоко взволновало ученого. Он не знал, что делать — бежать ли тотчас к Элхабу или самому броситься на поиски. Но он вынужден был еще остаться на кафедре и отвечать на вопросы и приветствия. Янхи ждал.

Когда овации наконец прекратились, Сергей Васильевич поспешил к Элхабу. Тот принял его немедленно.

— Десять скоростных машин отправлено на розыски, — прямо с места начал он. — Беда в том, что наши друзья не оставили точного маршрута. Лишь по словам ученых, помогавших разбирать карты, мы смогли догадаться.

— Удалось найти следы? — осведомился Паршин.

Элхаб ответил не сразу. Он несколько раз прошелся по комнате.

— Да, удалось! Мои люди нашли остатки машины. Она уничтожена взрывом… Где пассажиры — неизвестно. Следов крови нет, трупов не обнаружено.

— Не допускаете же вы мысли, что они…

— Пока я больше ничего не знаю, — резко оборвал Элхаб. Недалеко от места катастрофы нашли убитого сторожа водовода. Одинокий старик жил там уже много лет. Он никому не вредил и никому не был нужен. И его убили… Зачем? Непонятно. Судьба наших друзей пока неизвестна… Не будем смягчать положение. Я в тревоге!

— А Виктор Петрович уже знает?

— Пробуем разыскать его по радио. Пока не удалось, но это не страшно — в полярной зоне бывают помехи.

 

Глава VI

РАЗГОВОР НА ПОЛЮСЕ

Вездеход, где находились Яхонтов и Ли Сяо-ши, продолжал свой путь на юг.

Рана Виктора Петровича почти совсем зажила. Старый марсианин оказался сведущим в медицине, и умело положенное лекарство из походной аптечки сделало свое дело: плечо еще оставалось завязанным, но боли прошли.

Космонавты были в дороге уже девятые сутки. Останавливались днем, только чтобы пообедать и немного отдохнуть. К вечеру подбирали подходящее место и останавливались на ночлег, готовили ужин и ложились спать.

А утром, едва позавтракав, — снова в дорогу. Это было вовсе не легко. Машину сильно трясло, и многочасовая качка сильно утомляла. Электрические двигатели издавали на ходу ровный, монотонный гул, вначале навевающий дремоту, потом раздражающий.

Мелкие неудобства эти были бы незаметны при ярких внешних впечатлениях, но их не было: кругом одно и то же. С утра и до вечера машина мчалась по голой равнине, где, казалось, нет никаких следов жизни. Однообразный, унылый ландшафт! Даже солнце не оживляло красок. «Море змей», как называлось это место на картах, составленных земными астрономами, в отличие от красных глинистых пустынь изобиловало серыми и бурыми оттенками. Кустарники, давно потерявшие листья, почти не влияли на общую тональность пейзажа. Правда, далекие отлогие склоны воспринимались глазом как голубовато-зеленые или синие, а заиндевевшие от мороза стволы и ветки походили на голубую вуаль, брошенную на холмы.

Красная полоска термометра держалась около 80 градусов ниже нуля. Вдыхать настолько охлажденный воздух было невозможно, но ученые Марса снабдили путешественников легкими металлическими сетками для лица. Они надевались на маску. Карманная батарея нагревала сетку до 25—30 градусов выше нуля, и воздух, проходя сквозь нее, становился теплее.

Населенных пунктов почти не встречалось. На третий день путешествия космонавты заметили в стороне развалины.

— Когда-то здесь была крупнейшая в стране энергетическая станция Тахи-Мао, — объяснил Top. — Работала на углях из копей недалеко отсюда, бездействует свыше двухсот лет.

— Исчерпаны запасы? — спросил Виктор Петрович.

— Завтра увидите, мы будем недалеко от шахт. Там и заночуем.

У развалин Тахи-Мао сделали привал. Спугнули целую стайку мелких зверьков с желтым мехом. Они прятались среди разрушенных зданий и скрылись в степи, заслышав гул машины.

— Дикий пушной зверек — хапи, — ответил Тор на вопросительный взгляд Ли Сяо-ши. — Ценится из-за меха… Мясо его несъедобно.

— А еще кого-нибудь мы тут встретим? — спросил Виктор Петрович.

— Разве только мелких грызунов рами. Они часто ютятся в руинах.

— Подумать только, на всей планете ни одной птицы, — сокрушенно заметил Ли Сяо-ши.

— Как вы сказали? — не понял марсианин.

Виктор Петрович улыбнулся.

— У нас на Земле есть много живых существ, умеющих летать. Свободно передвигаться в воздухе, — попытался объяснить Ли Сяо-ши. — Бывают крупные теплокровные создания с могучими, сильными крыльями — птицы. Понимаете, с передними конечностями, особо устроенными, позволяющими отрываться от поверхности планеты, не опираясь на нее. Имеется великое множество мелких и мельчайших организмов, устроенных иначе с большим числом конечностей и крыльями другой конструкции. Они отличаются от первых образом жизни, способом размножения, иначе устроенным дыхательным аппаратом, температурой тела, характером внешних покровов. У нас их называют насекомыми.

Путешественники проникли внутрь развалин. Электростанция Тахи-Мао возвышалась над поверхностью почвы, а не углублялась в землю. Ее стены некогда были воздвигнуты из крупных глыб камня неправильной формы, связанных цементным раствором. Такой тип строительства практиковался на Марсе несколько тысяч лет назад. Сейчас балочные перекрытия рухнули, кровля во многих местах провалилась. Все материалы и оборудование, пригодное для использования, были давно вывезены.

Яхонтов и Ли Сяо-ши пожалели, что с ними нет Паршина специалиста по технике. Но и для непосвященного человека руины Тахи-Мао представляли внушительное зрелище. Циклопическое сооружение подавляло своими размерами. Виктор Петрович подсчитал, что высота главного корпуса достигает 25 метров, что для Марса считалось грандиозным. Машинный зал при той же высоте имел площадь примерно 100 на 75 метров. В стороне виднелись развалины других построек, видимо трансформаторных будок и распределительных устройств.

После обеда поехали дальше. Солнце в этих широтах садилось заметно раньше. Вскоре оно приблизилось к горизонту, хотя часы показывали всего 15 часов. За развалинами Тахи-Мао началась область, где прежде кипела жизнь. Неподалеку проходил один из крупных каналов. Он был заметен по рощам, посаженным во всю его длину. Кое-где на открытых местах виднелись сторожевые башни, где жили марсиане, обслуживающие водоводы.

В сумерки на всей трассе вспыхнули фонари. Длинная цепочка огней обозначила путь к полюсу. На ночлег в этот раз остановились в маленьком поселке.

Кроме десятка крупных городов, где сосредоточилась большая часть населения Марса, еще сохранилось несколько мелких. Иногда часть улиц в таком городке была уже засыпана песками, но в них еще ютились семьи, не пожелавшие покидать места, где жили их предки. Встречались некогда цветущие города, покинутые населением по другим причинам, чем наступление песков. Они стояли как величественные памятники прошлого и давали приют отдельным семьям. Попадались и маленькие городки современного происхождения, где жили рабочие, вынужденные находиться вдали от столицы.

Жилища марсиан и здесь были вырыты на склонах невысоких холмов. Внутри было тепло и сухо, только немного тесно для рослых жителей Земли. Ночь прошла спокойно, однако на всякий случай солдаты поочередно дежурили. Утром выехали, как всегда, около 8 часов. Было совсем темно и пришлось включить фары. Рассвело только в 11 часов. Стала видна равнина, далеко на горизонте обозначились вышки ветростанции. Космонавты пересекали промышленную зону, уже непохожую на пустыню. Иногда встречались другие машины. Справа лиловой лентой тянулись далекие леса, они указывали на линию водоводного канала. Налево и впереди шла все та же плоская равнина, поросшая голубым кустарником.

— Мы собирались посмотреть угольные копи, — напомнил Яхонтов.

— Туда мы и едем, — ответил Top. — Теперь совсем близко.

Однако путешественники не видели ничего, кроме голой бесснежной степи. Лишь через час после полудня машина подошла к месту, где раньше добывали уголь.

Виктор Петрович ожидал увидеть знакомую картину угольных шахт с клетями, терриконами и прочими характерными чертами пейзажа, близкими сердцу каждого горняка. К его удивлению, вездеход остановился недалеко от края большого обрыва, напоминающего обширный песчаный или глиняный карьер.

— Да здесь добыча шла открытым способом! — воскликнул он.

— А как же иначе? — в свою очередь изумился Тор.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что на Марсе пласты угля более тонкие, чем на Земле, находились обычно неглубоко от поверхности и располагались горизонтально. При высокой технике землеройных работ марсиане предпочитали снимать пустую породу на огромных площадях, чем рыть шахты. Поэтому выработанный до предела каменноугольный бассейн представлял собой громадный котлован. Его края скрывались за горизонтом.

Солнце уже садилось. Решили заночевать здесь же, у края. Теплые комбинезоны и специальные мешки с электрическим подогревом позволяли спать на воздухе при любой температуре. Развели костер, вскипятили чай и улеглись под охраной одного из солдат. В этот день как-то особо чувствовалась усталость. Легли рано, часов в девять вечера. Небо очистилось от легких облаков и горело мириадами звезд.

Космонавты долго не могли уснуть. Так странно было лежать под открытым небом в эту морозную ночь, видеть над головой знакомые созвездия, и среди них две маленькие, как бы игрушечные луны. Вскоре Фобос скрылся за горизонтом, и стало совсем темно. Силуэт вездехода чернел на фоне звездного неба, чуть слышно скрипел песок под ногами часового. Еще в сумерки осмотрели окрестности и не обнаружили ничего подозрительного. Да и кто мог скрываться здесь, среди совершенно открытого пространства, или внизу, на дне и склонах.

Ли Сяо-ши лежал с краю, рядом спал Виктор Петрович, за ним Тор. С другого края находился водитель машины. Один солдат спал в стороне, ближе к вездеходу, другой медленно ходил вокруг спящих, стараясь не поддаваться дремоте и доверяя не столько глазам, сколько слуху. Среди мрака почти ничего нельзя было рассмотреть.

Ли Сяо-ши спал крепко, без сновидений. Нагретая электричеством металлическая сетка создавала живительную теплоту вокруг тела и на лице под маской. И вдруг какая-то тяжесть обрушилась на него. Заключенный в спальном мешке, он был абсолютно беспомощен. Капюшон и маска закрывали голову. Он ничего не видел и не сразу мог освободить руки. Внезапно разбуженный. Ли Сяо-ши не сразу пришел в себя, он лишь почувствовал, что под ним уже нет твердой почвы. Мешок, схваченный посредине, раскачивается, словно в пустоте.

Ли Сяо-ши всегда отличался самообладанием, но в этот момент чисто инстинктивно закричал.

Часовой замер от неожиданности, тем более что вопль донесся не с того места, где спал Ли Сяо-ши, а с другой стороны. Солдат бросился туда.

Виктор Петрович, спавший рядом, в какие-то доли секунды разорвал клапан и выскочил из мешка. Это было не так просто сделать, тем более с перевязанной рукой, но он ухитрился оттолкнуться ногами, выскользнуть, как змея, и тотчас же подняться.

— Включить фары! — закричал он. — Скорее!

Спавший рядом солдат понял и кинулся в кабину. Вспыхнули все прожекторы, и длинный сноп света озарил равнину. Тогда уже довольно далеко стал виден какой-то крупный зверь, мягкими прыжками скачущий по степи. В зубах он держал спальный мешок с Ли Сяо-ши.

Забывая о своих годах и раненой руке, академик помчался вдогонку. Здесь опять проявились преимущества, которыми обладали жители Земли на планете с меньшей силой тяжести. Виктор Петрович несся большими прыжками с пистолетом в руке. Зверь нес большую для него тяжесть и не мог двигаться быстро. Он попытался круто свернуть в сторону, но луч прожектора метнулся туда же. Расстояние заметно сокращалось. Тогда хищник бросил добычу и пустился наутек. Яхонтов не прекратил преследования. Он понял, что остальные окажут помощь Ли Сяо-ши, и решил во что бы то ни стало уничтожить врага.

Прогремел выстрел, еще один! Животное, цепко схваченное лучами прожекторов, издало протяжный вой и упало. Подбежал солдат и выстрелом из своего оружия добил хищника.

Тем временем Тор успел расстегнуть мешок и освободить Ли Сяо-ши. Толстые стенки мешка с вмонтированной в них проволочной сеткой оказались непроницаемыми для зубов зверя, поэтому ученый отделался легкими ушибами и царапинами.

Общими усилиями убитого хищника принесли к вездеходу и положили на освещенное место. Он был величиной с тигра и обладал совершенно черной густой и длинной шерстью. Могучие лапы кончались мягкими подушечками, как у кошек. На передних лапах оказалось по два когтя, пасть с сильными челюстями имела два ряда зубов. Большие круглые глаза состояли как бы из одного зрачка, скрытого за прозрачной оболочкой.

Некоторое время все молча рассматривали неожиданную добычу.

— Спасибо, Виктор Петрович, — с чувством произнес Ли Сяо-ши и крепко пожал руку Яхонтова. — Я вам обязан жизнью. Но вы сильно рисковали.

— Вы счастливо отделались, — сказал Тор, еще не успевший прийти в себя от волнения.

— Что это за создание? — спросил Ли Сяо-ши. — Нападение было так неожиданно…

— Самый страшный хищник Анта — улга. Многие ученые утверждают, что он вымер и в наши дни не встречается…

— По-моему, они ошибаются, — усмехнулся Ли Сяо-ши.

— Для науки весьма ценная добыча, — продолжал Top. — Теперь мы сумеем рассмотреть его как следует. Непонятно, чем он питается здесь и где скрывается днем…

При свете прожекторов Ли Сяо-ши сделал снимок. После пережитых волнений никто и не думал о сне. Принялись готовить завтрак, укрепили убитого зверя на крыше кабины и двинулись дальше.

В течение нескольких следующих дней путешествие продолжалось без приключений.

Вездеход продвигался все дальше к югу.

В этих высоких широтах Солнце показывалось над горизонтом не больше чем на два часа в сутки, и путешествие происходило в сумеречном свете, часто при свете фар. Здесь уже начинались снега, покрывающие почву тонким рыхлым слоем. Временами казалось, что машина двигается по дороге, покрытой легчайшим пухом. Снежинки не слипались в плотную массу, как на Земле, а оставались раздробленными на отдельные кристаллики. Воздушная волна, возникающая впереди машины, раздувала их, и они поднимались в воздух, образуя своеобразное облачко. В полуденные часы становилось видно небо. Его закрывали бесформенные полупрозрачные облака, плывущие на большой высоте. Солнце просвечивало сквозь туманную завесу тусклым серебристым шаром.

Наблюдать местность в этих условиях было трудно, а фотографировать — в особенности. Ли Сяо-ши снимал только во время остановок, укрепляя камеру на штативе.

Промышленный пояс Анта остался позади, снова потянулась безлюдная холмистая равнина. О присутствии разумных существ говорила только бесконечная цепочка огней, обозначающих трассу одного из действующих каналов.

Древние ирригационные сооружения покрывали Марс густой сетью, но большая часть каналов, разрушенных временем и выведенных из строя, почти сравнялась с поверхностью почвы. Только длинные полосы низкорослых деревьев еще свидетельствовали о высокой культуре прошлых поколений.

Далеко впереди, среди бесконечных просторов пустыни, мелькнуло несколько белых точек.

— Что это? — заинтересовался Виктор Петрович.

— Не разберу, — ответил Top, — давайте подъедем поближе.

Вездеход несколько изменил курс.

Вскоре стало видно, что в степи раскинулся лагерь исследовательской партии.

Пять странной формы шатров стояли в зарослях кустарника.

Путешественников приняли радушно. Начальник партии объяснил, что здесь работает группа студентов, занятых поисками урановых руд. Яхонтов был очень доволен.

— Видите, — сказал он, глядя на Тора. — Наш призыв уже подхватили: студенты пошли в поход. И будьте уверены, они найдут, что ищут…

В этот момент до слуха Виктора Петровича долетели последние слова информационного сообщения: «…двое из числа чужеземцев, прибывших к нам со Звезды Тот, пропали без вести в Дахно Като, куда они отправились для предварительной разведки ископаемого льда. По распоряжению Верховного Владыки на розыски отправлены крупные отряды охранных войск. Обнаружены остатки машины, уничтоженной происшедшим по неизвестной причине взрывом. Есть основания предполагать, что пассажиры не пострадали, хотя найти их пока не удалось. Обнаружен труп сторожа, охранявшего один из участков старинного водоводного канала вблизи от места происшествия…»

На этом диктор закончил, но и сказанного было довольно. Яхонтов тотчас же связался по радио с Элхабом.

— Я принял все возможные меры, — сообщил тот. — Боевые машины двигаются широкой полосой и просматривают местность. Если бы случилось непоправимое, уже нашлись бы трупы. Я уверен, что они живы. Они могли заблудиться в степях. Кстати, причина взрыва еще неизвестна. Я лично предполагаю покушение. Быть может, враждебные мне силы сумели захватить их в плен. Но мы спасем наших гостей и покараем врагов. Речь идет о чести Анта!

— Мне представляется несомненным, что все это — результат покушения, — сказал Яхонтов. — Вам, вероятно, известно — я также подвергался нападению. Вряд ли есть сомнения, куда ведут нити преступления. Невольно возникает вопрос: какие меры собирается принять правительство к вдохновителям этих действий?

Наступило минутное молчание. Элхаб собирался с мыслями.

— Политическая обстановка в нашей стране не так проста, как кажется, — сказал он после достаточно выразительной паузы. — Речь идет о церкви, а ее влияние в народе все еще велико… Только при совершенно бесспорных данных можно решиться на арест кого-либо из церковных сановников…

Вопрос был слишком сложен, чтобы вести переговоры по радио. Элхаб и так сказал больше, чем следовало. Виктор Петрович поспешил переменить тему, не считая себя вправе даже в этих обстоятельствах вмешиваться во внутренние дела страны, где он был только гостем.

— Я уверен, что приняты все необходимые меры, — продолжал Элхаб. — Без сомнения, мы найдем пропавших! А если здесь совершилось преступление — моя рука не дрогнет. Прошу вас спокойно продолжать путь! Как только мы что-нибудь узнаем, я тотчас сообщу вам.

— Благодарю! Мы поедем дальше, — сказал Яхонтов.

— Счастливого пути! — закончил Элхаб.

Водитель включил двигатель, и путешественники помчались дальше на юг, навстречу ночи. За последующие часы короткого дня никаких происшествий не случилось. Ночевали снова под открытым небом, на песках, запорошенных снегом.

Следующие сутки прошли уже в условиях полярной ночи. В течение примерно трех—четырех часов были сумерки, остальное время вездеход двигался среди полной темноты. Ориентировались по компасу и другим приборам. Далеко справа тянулась цепочка огней. Лишь они свидетельствовали, что где-то есть жизнь. Сплошные снега покрывали равнину.

На первый взгляд, снежный покров представлял собой огромный запас влаги, но это впечатление было обманчивым. Снег на Марсе можно сравнить с яичным белком, сбитым в пену: слой кажется толстым, но едва прикоснешься, как оказывается, что большая часть его — воздух. Гусеницы вездехода, а их высота достигала метра, целиком погружались в снег. Машина двигалась подобно железнодорожному путеочистителю. Но среда почти не оказывала сопротивления. Высокие валы снежной пены расходились в обе стороны, как волны перед форштевнем быстроходного судна. Густое облако мельчайших снежинок кружилось впереди и мешало водителю, но он знал, что дорога свободна, и не сбавлял хода. Местами, в ложбинах, снег собирался пушистым слоем в несколько метров. Подобные завалы преодолевали с ходу.

Изредка далеко во мраке возникали огни, порой целое скопление светящихся точек. Здесь, в полярной зоне, кое-где жили марсиане. Не раз путешественники пересекали полосы растительности, скрывавшей развалины каналов.

Суровая природа высоких полярных широт Марса проявилась на десятые сутки. Утром путешественники, ночевавшие внутри кабины, прямо на полу, проснулись от злобного воя и свиста ветра. Зажгли прожекторы, сквозь окна во всех направлениях виднелось одно и то же: бешено крутящаяся масса снежной пыли, увлекаемой вихрем. Свет не проникал сквозь эту завесу дальше чем на два—три метра.

Ли Сяо-ши посмотрел на наружный термометр. Он показывал 110 градусов ниже нуля… Нельзя было и думать выйти из кабины: буря унесла бы смельчака, засыпала снегом, заморозила и похоронила в ближайшей ложбине. Волей-неволей пришлось сидеть в тесной кабине, благодаря судьбу, что над головой есть кров. Буран не прекращался трое суток. Страшно было подумать, что могло бы случиться с исследователями, не имей они в своем распоряжении такой машины.

Буря затихла внезапно, как и налетела. Случилось это ночью на четвертый день. Прекращение шума, уже ставшего привычным, действует на спящего подобно резкому звуку среди тишины. Все проснулись, хотя часы показывали всего половину четвертого.

— Кончено! — сказал Top. — Теперь дней десять будет спокойная, морозная погода. Надо выбираться.

— Это легче сказать, чем сделать, — заметил Ли Сяо-ши. Ураган нанес целую гору снега, засыпавшего вездеход многометровым слоем.

— Не беспокойтесь, — улыбнулся Top. — Мы не можем только прекратить бурю, все остальное в нашей власти…

И действительно, водитель как ни в чем не бывало уселся в свое кресло и включил ток. Машина слегка подалась назад, как бы уминая снег, потом рванулась вперед. После нескольких толчков спереди и сзади освободилось пространство для маневров. Рыхлая масса снега легко поддавалась сжатию. Водитель пустил двигатель на полную мощность. Вездеход прорвался через снежную толщу.

— Теперь прямо на полюс! — сказал Тор.

Набирая скорость, машина помчалась по заснеженной равнине. Во время бури космонавты не могли получить известий о судьбе Наташи и Владимира. Поэтому, едва среди снежного поля вдали показались огоньки поселка, где можно было рассчитывать найти радиостанцию, Виктор Петрович попросил свернуть туда. Им повезло. Отряд рабочих полярной зоны водного хозяйства Анта имел прямую связь со столицей. Элхаб тотчас же отозвался.

— Ну вот, наконец! — воскликнул он. — А я уже думал, не посылать ли вторую спасательную экспедицию!

В его голосе уже не чувствовалось недавних тревожных ноток.

— Все благополучно? — с тревогой осведомился Яхонтов.

— Разумеется! Ваши друзья найдены, через несколько дней будут дома. Разве наши передачи до вас не доходят?

— Мы трое суток были похоронены под снегом. Они здоровы?

— Да, они многое перенесли, но сейчас находятся в полной безопасности. Что передать?

— Мы очень рады! Теперь скоро встретимся.

Огромная тяжесть свалилась с плеч Яхонтова. Все окружающее представлялось теперь в другом свете.

Стояла морозная полярная ночь. Ослепительно яркие звезды висели в небе, слабый свет заходящего Фобоса озарял равнину. Прожекторы брызнули лучами, но глазам путешественников не открылось ничего, кроме снежной пустыни.

— Белое безмолвие! — неожиданно вырвалось у Виктора Петровича.

— Безмолвие — безусловно, но не очень белое, — улыбнулся Ли Сяо-ши. — Скорее, черное!

Глубокую тишину пустыни нарушал только ровный гул моторов. Снежный покров доходил до половины высоты гусениц, но это не отражалось на скорости вездехода.

После нескольких часов быстрой езды местность стала изменяться. Появились довольно высокие холмы, скорее, низкие горы. На их скалистых склонах снег не держался.

Все чаще встречались искусственные сооружения. Над снежным покровом поднимались длинные бетонные трубы, проложенные по поверхности почвы. Это были местные водоводы — разветвленная сеть водосборных каналов. Ближе к экватору они сходились в мощные магистральные сооружения, передающие влагу на далекие расстояния. Нередко на пути вездехода возникали неглубокие бетонированные траншеи, доверху заполненные снегом. Приходилось сильно замедлять ход, перебираясь через препятствия. Иногда среди снегов можно было увидеть крупные, хотя и невысокие, каменные сооружения. Это были насосные станции один из важнейших элементов ирригационной системы Марса. Встречались и жилища марсиан, углубленные в почву и засыпанные снегом. Раза два—три появлялись экипажи — маленькие вездеходы, приспособленные к передвижению по рыхлому снегу.

Последнюю ночь пришлось провести в жилище одного из механиков службы водоснабжения. Наутро, едва машина вышла из поселка. Тор показал в сторону далекого пятна света, впереди по движению машины, и произнес одно слово:

— Полюс!

Это, был южный полюс Марса. С интересом смотрели путешественники на развертывающуюся перед ними картину. После стольких дней поездки по пустыне, после трехсуточного пребывания под снегом так странно было увидеть здесь, среди полярной ночи, яркие огни, раскиданные на обширном пространстве. Машина шла по сильно холмистой местности. По гребням возвышенностей тянулись ажурные металлические мачты и длинные гирлянды фонарей.

Подъехав ближе, космонавты увидели, что склоны гор покрывают бетонированные русла водосборных траншей. Рельеф местности марсиане приспособили для задержания снега, чтобы использовать влагу до последней капли.

Здесь нельзя было ехать напрямик. Специальные надписи и световые сигналы обязывали транспорт строго придерживаться определенных маршрутов. После долгих поворотов вездеход достиг самой высокой точки горного хребта и остановился на просторной скалистой площадке, господствующей над местностью.

Сильные земные телескопы при удачных атмосферных условиях позволяют видеть эту вершину в форме крохотной белой точки, отделенной от остального массива. Отсюда открывался широкий обзор на всю площадку полярной станции. Запутанный лабиринт гор и холмов состоял из длинных, извилистых водосборных каналов, ведущих к центральной глубокой впадине, своего рода каменной чаше, имеющей в поперечнике несколько десятков километров. Здесь и сосредоточивались основные запасы снега, накопляемого за время полярной ночи. Сейчас, в разгаре зимы, после недавнего урагана, тут образовались высокие снежные горы.

Посредине гигантского природного резервуара высилось огромное сооружение — круглая башня, наподобие усеченного конуса, поднималась к небу на высоту 150 метров. Огненная диадема из прожекторов украшала ее вершину.

Водитель подвел машину к самому подножию башни. Она была воздвигнута над воронкой главного водосбора. Сюда сходились многочисленные каналы, по которым вода от таяния снегов стекала в трубу основного водовода, питающего южное полушарие планеты.

— Можно подняться наверх, — предложил Тор.

Их встретил марсианин, представленный гостям как начальник водоснабжения Анта. Из беседы выяснилось, что в районе полюса работают всего две-три сотни марсиан. В их обязанности входит наблюдение за состоянием снежного покрова и работой машин. Большинство процессов осуществлялось автоматически. Начальник водоснабжения и четыре помощника поочередно дежурили у главного пульта управления и следили за приборами. Если поступал сигнал о неисправности, — к месту повреждения сейчас же выезжала дежурная группа специалистов.

Электрическая энергия получалась от мощной ветровой станции, расположенной поодаль. Ее нельзя было видеть с той стороны, откуда подъехали космонавты. Верхние этажи башни служили жилищем для персонала полярного городка. В них же находились приборы управления и склады.

Вместе с начальником водоснабжения путешественники поднялись на лифте и вышли на верхнюю площадку. С помощью сильного бинокля отсюда можно было видеть километров на пятьдесят.

— Какое гигантское природное хранилище! — произнес Ли Сяо-ши.

Ему, как астрофизику, особенно интересно было посмотреть, что представляет собой загадочное полярное пятно Марса.

Некоторые земные астрономы предполагали, что здесь концентрируется не замерзшая вода, а твердая углекислота. Другие, применяя весьма тонкие методы исследования, утверждали, что поверхность Марса у полюсов едва прикрывает слой снега не более чем в несколько сантиметров толщиной.

Теперь тайна была раскрыта. Полярная шапка Марса действительно состояла из снега. Но какого! Совершенно твердого, состоящего из мельчайших кристаллов и легкого, как пух, лежащего глубоким сыпучим слоем.

— Сколько же здесь скопляется влаги! — задумчиво сказал Ли Сяо-ши, глядя на панораму снегохранилища.

— Пойдемте вниз, я покажу приборы, — предложил начальник водоснабжения, — наши лаборатории ведут строгий учет.

Яхонтов поглядел на термометр, который всегда носил с собой. Он показывал 119, 5 градуса ниже нуля. Ли Сяо-ши приладил штатив и сделал несколько снимков. Все спустились вниз.

Лаборатория находилась на 48 этаже. Автомат непрерывно вел записи, причем за час лента барабана передвигалась всего на миллиметр. Начальник водоснабжения включил ток и через несколько секунд получил ответ на вопрос Ли Сяо-ши. Среднее количество осадков за 500 последних лет составило в районе башни в пересчете на воду около 2 сантиметров в год. Слой жидкости такой толщины как бы постоянно находился на полюсе.

— У нас воды побольше, — улыбнулся Виктор Петрович. — На память скажу, что в районе Батуми за год выпадает двести сантиметров, или в сто раз больше.

— Выходит, что здешняя средняя много хуже, чем наши безводные пустыни, — заметил Ли Сяо-ши. — А известно ли, какое количество воды сосредоточивается в полярном хранилище?

— Такие подсчеты есть, — ответил марсианин и назвал цифру, соответствующую 95 кубическим километрам.

Он объяснил затем, что южная полярная шапка Марса иногда достигает в поперечнике до 5800 километров, то есть занимает весьма большую площадь в зимнее время, а к середине лета сокращается до 500 километров. В засушливые годы она почти сходит на нет.

Однако толщина слоя снега далеко не одинакова, и расчет, сделанный в среднем для всей площади, дает ничтожную величину — несколько миллиметров. Этим и объясняется крайне малое годовое количество воды. Показания приборов на башне относится к небольшой полярной котловине. Если же эти запасы распределить по всей поверхности южного полушария Марса, то получается поистине трагическая величина…

— Несчастный мир, обездоленная природой планета! — грустно заметил Яхонтов.

Космонавты убедились, что грандиозная сеть каналов теперь просто бесполезна. Если одновременно открыть все трубы, то годовой запас влаги быстро рассосался бы по сети и главные водоемы сразу же опустели бы. Не удивительно, что марсиане сохранили в действии один лишь магистральный канал, связывающий полюс и столицу. А прежде не было на Марсе точки, отстоящей от того или другого канала более чем на 300 километров.

Ученые Земли невольно замолчали.

Гостям приготовили обед.

Приглашение отвлекло от грустных мыслей. Ночевали тут же на башне.

Путешественникам отвели отдельную, хорошо обставленную комнату на 39 этаже. Здесь было тепло и уютно. Впервые за две недели можно было лечь спать раздетым и освободиться от надоевших меховых комбинезонов. Но совершенно растрогала космонавтов настоящая горячая ванна. Жители Марса сами никогда не мылись в нашем понимании: обтирание губкой являлось высшей формой их личной гигиены. По рассказам начальник водоснабжения узнал, каковы привычки жителей Земли. Пока шел обед, в одном из нижних этажей освободили большой сосуд, стоявший в лаборатории, и наполнили его водой, доведя ее температуру до 38 градусов.

Наслаждение, которое испытали астронавты, не поддается описанию. После ванны они лежали на мягких матрацах прямо на полу и беседовали.

Теперь, когда первая из намеченных целей была достигнута и тяжелое бремя беспокойства за судьбу Наташи и Владимира свалилось с плеч, можно было отдохнуть и подумать о дальнейшем.

По лицу Ли Сяо-ши Виктор Петрович видел, что китайский ученый только и ждет удобного момента для беседы. Яхонтов хорошо изучил своего ученика и знал, какая напряженная работа мысли скрывается за его бесстрастной внешностью.

— Рассказывайте, — с улыбкой подбодрил он. Астроном отозвался не сразу.

— Нить моих рассуждений начинается с того факта, что Марсу не хватает кислорода, — начал он. — А это газ, который дает жизнь… Его мало в здешней атмосфере, ничтожно мало. Где же его взять? Он находится в связанном состоянии в твердой оболочке планеты. Пески — окислы кремния. Глины — окислы алюминия. В изобилии встречаются распыленные железные руды и окислы железа. Везде много кислорода, но выделить его трудно. Потребуется огромное количество энергии. Химия здесь не поможет, нужны другие, принципиально новые пути!

— Атмосфера? — предупредил его слова Яхонтов.

— Да, Виктор Петрович, атмосфера! Она состоит в основном из азота. Но азот в чистом виде, как известно, не поддерживает жизнь. И вот у меня возникла мысль… Если бы найти пути превращения азота в кислород!

— Превращение атмосферного азота в кислород?

— Да! На первый взгляд совсем безумная затея — не лучше, чем попытка найти философский камень. Но если подойти к вопросу с позиций современной физики? Подумайте, Виктор Петрович! Ведь первая ядерная реакция, осуществленная в земных лабораториях, была именно реакция превращения азота в кислород. Конечно, чтобы провести ее в масштабах целой планеты, нужно гигантское количество энергии. Пока что взять ее негде, но постепенно, с развитием атомной энергетики на Марсе….. Подумайте! Ведь на Солнце азот непрерывно превращается в кислород. Эта ядерная реакция не фантастика, она происходит постоянно. Надо лишь найти способ управления ею. Превратить сам азот в ядерное горючее! Какие откроются перспективы! Дух захватывает…

Яхонтов ласково посмотрел на молодого ученого.

— Замечательная идея, — сказал он, — бесспорно замечательная, но трудно осуществимая. Мне кажется, что это дело будущего, скорее завтрашний, чем сегодняшний день Марса. Подумайте трезво. У нас просто не хватит времени до срока нашего отлета отсюда, чтобы провести необходимые теоретические исследования и опыты, разработать конструкцию реактора и соорудить его. Бесспорно, что идея эта смелая и интересная. Ядерная физика еще далеко не сказала своего последнего слова. Она на наших глазах превращает в реальность много идей, которые совсем недавно оценивались как фантазия. Быть может, нам и удастся «поджечь азот», но, повторяю, это не сегодняшний, а завтрашний день, а мы с вами обязаны мыслить реально. Поэтому думайте над вашей идеей, разрабатывайте ее, но не увлекайтесь и не забывайте о наших реальных возможностях и более осуществимых задачах. — Виктору Петровичу не хотелось охлаждать пыл молодого ученого, но он счел нужным заметить: — Если Наташе и Владимиру удастся обнаружить ископаемые льды, то встанет вопрос о создании термоядерного реактора, работающего на тяжелом водороде. Тогда можно будет вернуться к вашей идее. Быть может, она и в самом деле откроет путь к решению одного из важных аспектов космической трагедии этой обездоленной планеты. Но я думаю, что химия дает более верный способ пополнения запасов свободного кислорода в атмосфере Марса. Ведь вы сами сказали, что большая часть минералов, из которых состоит поверхность планеты, представляет собой окислы кремния, алюминия, железа и ряда других элементов. Освободить заключенный в них кислород можно с помощью обычного электролиза. Конечно, для того, чтобы результат сказался в масштабе всего Марса, нужно пропустить через электролизные ванны существенную часть твердой коры планеты… Даже при неограниченных источниках энергии это задача на столетия. Подать такую мысль марсианам мы должны, но ее осуществление — дело будущего, причем не самого близкого…

Ли Сяо-ши был огорчен тем, что Виктор Петрович не поддержал его идею, но постарался не подать вида. В глубине души он даже ругал себя за то, что высказал еще сырые мысли, не продумав их до конца. Виктор Петрович прекрасно понимал его состояние и постарался отвлечь от неприятных мыслей.

Они говорили еще долго, но уже не касались злополучной темы.

 

Глава VII

НЕВИДИМЫЕ ПОМОЩНИКИ

Зазвенело разбитое стекло. Пробирка выпала из рук Янхи и ударилась о мраморную поверхность стола. Причина была проста, понятна и стара, как мир. Молодой марсианин вместо окуляра микроскопа нередко смотрел в другом направлении. Налево, совсем рядом, прилежно работала Индира… Именно в эту сторону все чаще и чаще поворачивалась голова Янхи, будто под действием сильного магнитного поля…

Не удивительно, что, посмотрев налево еще раз и встретив укоризненный взгляд Индиры, молодой ученый страшно смутился и выронил хрупкий предмет. Если бы не черный цвет кожи, он, безусловно, стал бы красным, как кумач. Но, к счастью, марсиане лишены способности краснеть.

— Ну можно ли быть таким неловким, — сердито заметила Индира, хотя глаза ее смеялись.

— Простите! Я так неосторожен, — виновато оправдывался Янхи. — Но ничего ужасного не произошло. Тут были погибшие культуры…

— Что вы говорите? — Индира подняла голову. — Снова неудача? Какая это проба?

— Позавчера вы сделали посев номер триста восемь на песчаном грунте. Испытание при температуре минус восемьдесят пять градусов дало отрицательный результат.

— Бактерии погибли? Позвольте, я сама посмотрю. Не стоит огорчаться, — спокойно продолжала девушка, отодвигая микроскоп. — Опыт придется повторить. Попробуйте еще раз.

Молодые люди уже около двух недель работали рядом. Пока другие космонавты путешествовали по Анту, Индира начала свои исследования при помощи Янхи, недавно окончившего биологический факультет. В их распоряжение отвели прекрасную лабораторию, оснащенную превосходным оборудованием. Здесь были замечательные бинокулярные микроскопы с имерсионными объективами, посредством которых марсиане добивались увеличения до 10 тысяч раз. В распоряжение исследователей предоставили электронные приборы с масштабом увеличения до 500 тысяч раз. Индира убедилась, что ученые Марса применяли и фазовоконтрастные микроскопы, позволяющие наблюдать живые микроорганизмы без предварительной окраски.

Все эти поистине великолепные приборы имелись в лаборатории наряду с оригинальными по конструкции автоклавами, термостатами, сушильными шкафами, микротомами и многими другими приспособлениями, необходимыми в тонкой и сложной работе микробиологов.

Индира и Янхи работали с увлечением. Девушка стосковалась по любимому делу и теперь испытывала почти физическое наслаждение, приходя в лабораторию. Она не знала усталости. Ее темные глаза светились огнем подлинного творческого подъема, а это всегда заражает других. Молодой марсианин и прежде любил свою науку, а сейчас, когда смелые замыслы Индиры открыли перед ним безгранично широкие перспективы, ходил как завороженный.

Бесспорный талант, пытливый ум исследователя, огромное трудолюбие и скромность в отношении к окружающим создавали вокруг Индиры атмосферу личного обаяния. В то же время она обладала чарующей женственностью. Черты ее лица, безукоризненно правильного по форме, носили отпечаток той благородной одухотворенности, которая отличает многих представителей индийского народа, прошедшего долгий ряд тысячелетий своими особыми дорогами. Нельзя было оставаться равнодушным, находясь около такой женщины, а Янхи работал рядом… Совместный труд всегда сближает, особенно если речь идет о творческой работе, о постоянном обмене мыслями.

Ясный и светлый ум сочетался у Янхи с исключительным мужеством и личной отвагой. Индира не могла не заметить его, сумевшего проникнуть в темницы Тонга-Лоа и организовать побег. Но она старалась поменьше о нем думать, концентрируя все свое внимание на работе.

Собирательное понятие «микробы» объединяет множество различных живых организмов, размеры которых измеряются микронами, то есть тысячными долями миллиметра. Понятно, что они становятся доступными человеческому зрению только при увеличении в сотни и тысячи раз. К ним относятся, например, разные виды простейших: мелкие инфузории, амебы и другие живые существа. Имеются микроскопические грибки и дрожжи, то есть невидимые глазом растения, а также похожие на них актиномицеты, представляющие собой переходную форму между грибками и бактериями — мельчайшими одноклеточными существами размером от 1 до 5 микронов.

Бактерии в свою очередь включают в себя шаровидные существа, или кокки, различной формы, палочковидные бациллы, изогнутые вроде запятой — вибрионы, извитые спиреллы. Отдельную группу составляют спиралевидные микроорганизмы, называемые спирохетами, отличающиеся от других видов отсутствием оболочки. В природе существуют риккетсии — еще более мелкие, чем бактерии, паразитические организмы, не превышающие и одного микрона. Они занимают промежуточное место на пути от бактерии к самым загадочным созданиям незримого мира — вирусам. Вокруг последних все время ведутся споры: являются ли они существами, то есть живыми организмами, или веществами, занимающими место уже в неорганическом мире. Ведь вирусы проявляют признаки жизни, в частности способность к размножению, только внутри какой-нибудь живой клетки. Сам по себе вирус в полной мере свойствами живой материи не обладает. Его даже можно выделить в кристаллическом виде, характерном для неорганического мира. Но стоит подобному кристаллу проникнуть внутрь живого организма, как он преображается и оживает.

Мир незримых существ отличается удивительной способностью к размножению. Учеными подсчитано, что одна бактерия через десять часов превращается в миллиард особей, потому что размножение происходит в геометрической прогрессии. Один холерный вибрион, если предоставить ему возможность беспрепятственно размножаться, через тридцать часов может покрыть своим потомством поверхность всего земного шара. Если же задаться целью определить, какую массу живого вещества могут создать микроорганизмы, то окажется, что один микроб при средних темпах размножения через сорок часов достигнет по весу 18, 8 тысячи тонн. Эти цифры кажутся невероятными, но полностью отвечают действительности. Разумеется, нигде в природе подобного беспрепятственного размножения микробов не происходит — не хватит питательного вещества, да и врагов у них слишком много.

Удивительна также и приспособляемость микроорганизмов к самым неблагоприятным условиям существования. Есть бактерии, споры которых сохраняют жизнеспособность после продолжительного кипячения и погибают лишь при нагреве до 115—125 градусов. Некоторые виды микробов свободно развиваются в воде горячих источников, где температура доходит до 70 градусов. Если опустить руку в такую воду, можно получить ожог, а микробы живут и размножаются. С другой стороны, отдельные виды бактерий и их спор выносят охлаждение до минус 253 градусов, то есть до температуры жидкого водорода.

Более высокоорганизованные живые существа требуют кислород для дыхания, так как реакция окисления создает необходимую для жизни энергию. Человек, например, с помощью кислорода воздуха окисляет углеводы своей пищи, в частности крахмал и сахар, превращая их в углекислоту и воду с выделением тепла. А микробы могут окислять даже неорганические соединения, вроде солей железа, аммиака, сероводорода и других, и существовать за счет кислорода, находящегося в связанном состоянии, то есть жить без воздуха.

Именно это свойство микроорганизмов особенно интересовало Индиру. Ее внимание привлекли бактерии такого вида, как известный на Земле клостридий, свободно живущий в почве и усваивающий газообразный азот из воздуха.

Для Марса, атмосфера которого очень бедна свободным кислородом, такое свойство было особенно ценным. Микроорганизмы играют огромную роль в природе, потому что существуют в неисчислимом количестве. Они принимают участие в образовании почвы, превращая растительные остатки в перегной, нередко определяют ее структуру и состав, например количество азотистых веществ. Они создают залежи бурого железняка, участвуют в образовании углей, торфа и нефти, способствуют возникновению сернистых, кремнекислых и углекислых минералов. Целая группа сульфатредуцирующих бактерий отнимает кислород от сернокислых солей и выделяет сероводород. Гнилостные бактерии разрушают растительные и животные останки, переводя их в соединения, пригодные для питания растений.

Великий кругооборот веществ в природе совершается при непосредственном участии вездесущих микроорганизмов, невидимых, но существующих и активно себя проявляющих.

И, наконец, микроорганизмы обладают еще одним свойством, только им присущим, — редкой пластичностью, способностью изменяться применительно к условиям внешней среды и передавать полученные свойства потомству. Весьма легко возникают в природе и могут быть созданы искусственно новые расы и виды микроорганизмов с совершенно особыми свойствами: повышенной стойкостью к ядам, неблагоприятным температурным условиям и так далее.

Индира поставила перед собой грандиозную по размаху задачу — вывести новые расы микробов, приспособленных к условиям жизни на Марсе и способных Преобразовать его природу в желательном направлении.

— Равнины Анта кажутся безводными и бесплодными, — говорила она, увлеченная собственными мыслями, — но надо же разобраться глубже. Что представляют собой здешние почвы? Чаще всего глины, то есть смесь каолина, кварцевого песка, извести, окислов железа. Все эти вещества содержат кислород в связанном виде. Представьте себе новые расы микробов, способных использовать кислород, содержащийся, допустим, в каолине. Его молекула состоит из четырех атомов водорода, двух — алюминия, двух — кремния и девяти атомов кислорода. При этом до 14 процентов общего веса каолина составляет кристаллизационная вода. Нагрейте химически чистый каолин до температуры красного каления, и он выделит водяные пары. Теперь вообразите, что мы нашли или Создали микробы, использующие кислород, заключенный в молекуле каолина. Они вызовут распад этой молекулы, превратят ее в другие соединения — окислы алюминия и окислы кремния, попутно освободят кристаллизационную воду. При массовом размножении таких бактерий глинистая почва сама собой увлажнится и превратится в другую по составу, быть может, лучшую для растений. Понимаете, Янхи, мы сразу решим задачу и улучшения почвы и ее увлажнения!

Янхи все это прекрасно понимал и смотрел на девушку восхищенными глазами.

Идея Индиры в основе своей была правильна. Весьма много минералов содержат в своем составе кристаллизационную воду, и в большом количестве. Призвав на помощь несметные рати невидимых помощников, эту воду, принципиально, можно выделить и использовать. Подобная задача не возникала на Земле просто из-за ненадобности.

Индира изучила состав горных пород, образующих поверхность Марса. Здешние ученые накопили нужные знания и охотно помогали ей в этом деле. Почвы планеты были весьма похожи на земные. На песчаных и глинистых равнинах Анта имелись крупные месторождения хлористых соединений, в которых кристаллизационная вода составляет около 30 процентов общего веса. Здесь были бокситы, содержащие от 12 до 40 процентов воды. Полевые шпаты, гипсы, бурые железняки также богаты водой. На Земле уже обнаружены бактерии, способные разрушать алюмосиликаты, освобождая калий и переводя его в состояние, пригодное для питания растений.

— Итак, посев номер триста восемь не удался, — задумчиво повторила Индира. — Придется попробовать еще раз… Как остальные?

— Пока ничего хорошего, — с грустью ответил Янхи.

— Давайте посмотрим, покажите номер триста двадцать пять! Он в холодильнике.

Янхи принес пробу, увы, культура оставалась в том же состоянии, что. и сутки назад. Индира помрачнела.

— Надо посмотреть номер триста двадцать шесть. Мы хранили его при температуре минус семьдесят градусов, если не ошибаюсь?

Янхи справился по журналу посевов.

— Да.

— Посмотрим.

Стекло оставалось девственно чистым. Микробы не желали размножаться.

— При низких температурах не выходит, — огорченно признала Индира. — Как дела с пробами на песках в термостате?

Янхи принес несколько широких плоских стеклянных чашек с крышками. И здесь видимых изменений не произошло, хотя больше суток культуры бактерий были высеяны на песок и хранились при температуре около 15 градусов выше нуля. Опыт имел целью выяснить, смогут ли земные бактерии развиваться на типичных марсианских песках, окрашенных окислами железа.

— Не лучше ли взять глины? — робко предложил Янхи. — У нас есть образцы из того самого района, где отец высевал споры грибов для своего сигнала.

— Как? Что вы сказали? — внезапно оживилась Индира.

— Я предлагаю взять глинистые песчаники из местности, где был выложен знак. Если на ней удалось вырастить два вида спороносных…

— Правильная мысль! Янхи — вы просто золото! — обрадовалась Индира.

Молодые люди работали с культурами привезенных Индирой холодостойких анаэробных бактерий, то есть таких, которые способны развиваться при отсутствии свободного кислорода. Пытались они создавать новые расы из микробов, существовавших на Марсе, но все время их постигали неудачи. Земные формы отказывались размножаться при низких температурах, а марсианские не желали приспособляться к здешним почвам.

Однажды, когда молодые люди с увлечением спорили о причинах очередной неудачи, дверь лаборатории открылась и показался Элхаб.

Новый Владыка Анта старался видеть все своими глазами. Сейчас он проезжал мимо и, зная, что сын работает здесь, притом над проблемой особого значения, решил зайти без предупреждения.

— Я не помешал? — обычным ровным голосом произнес он, здороваясь.

Индира подняла на Элхаба свои черные глаза, постоянно грустные, вернее задумчивые, и улыбнулась.

— Что вы, что вы, — приветливо сказала она. — Мы очень рады вас видеть. Хотя пока ничем не можем вас обрадовать…

— Не получается? Ничего, друзья! Побеждает самый упорный, — говорил Элхаб, осматривая посевы культур.

Сам биолог, он не нуждался в объяснениях и чувствовал себя среди приборов как дома. Уверенными движениями он взялся за микроскоп и наклонился к окуляру.

— Ну что ж! Пока не удалось, — сказал он. — Значит, выйдет в следующий раз. Главное — не поддаваться унынию, все будет хорошо. А я принес хорошие известия!

— Про Наташу? — догадалась Индира.

— Разумеется.

— Что с ними?

— Все благополучно. Отряд, посланный на поиски, нашел пропавших, причем совсем не там, где мы предполагали.

— А где же? — спросила Индира.

— Далеко на восток от места катастрофы, в пустыне Сахи. Несчастные брели, не зная направления…

Девушка задумалась.

— Космический пилот превосходно ориентируется везде. Тут что-то неспроста, — сказала она.

— И у меня сомнения, — согласился Элхаб. — Но скоро мы все узнаем. По первым сообщениям, бедняги вовсе выбились из сил. Как только подошли машины, они заснули мертвым сном. Через несколько дней они будут здесь и тогда сами все расскажут.

Прошло несколько дней. Все так же упорно и настойчиво работали Индира и Янхи. Жизнь текла размеренно и однообразно.

Неожиданно позвонил стоявший на столе видеофон. Индира сняла трубку. На экране появилось улыбающееся лицо Элхаба.

— Готовьтесь! — довольным тоном произнес он. — Скоро будут здесь. Я послал за вами машину. Говорят, возвращается и другая группа.

— Благодарю вас! — радостно воскликнула девушка.

Наскоро приведя все в порядок, Индира и Янхи направились к выходу. Скоро Индира уже была в своей комнатке. Тут ее ожидала новая радость: совсем недавно, всего полчаса назад, вернулась и другая группа космонавтов.

Яхонтов, спокойный и ровный, как обычно, уже стучал к ней в дверь. При виде девушки его глаза сразу потеплели. Индира бросилась навстречу, но тут же заметила, что Виктор Петрович один.

— Где же Ли Сяо? — с тревогой спросила она.

— Не знаю. Совсем недавно он был здесь, должно быть, помчался прямо к вам.

Старый ученый угадал — Ли Сяо-ши поехал в лабораторию. Еще не зная о предстоящем в этот день возвращении Наташи и Владимира, он торопился поскорее увидеть Индиру. Не раз во время поездки его мысли обращались к ней. И теперь, поддавшись безотчетному порыву, он спешил, очень спешил. Довольный, что путешествие закончилось и предстоит встреча с Индирой, он выскочил из машины и быстро пошел по коридору.

Мягкие ковры заглушали шум шагов. Дойдя до нужной двери. Ли Сяо-ши постучал. Никто не ответил. Подумав, он распахнул створки и замер от неожиданности.

Лаборатория имела один-единственный выход. На стук никто не ответил, а между тем внутри оказался посторонний.

Сначала Ли Сяо-ши подумал, что это кто-либо из студентов или лаборант, убирающий помещение, но тут же понял свою ошибку. Неизвестный был явно смущен. Он быстро повернулся спиной к столу и молчал, выжидательно глядя не ученого.

Поездка на полюс кое-чему научила Ли Сяо-ши. Его острый взгляд сразу заметил, что дверцы термостата раскрыты, хотя никто из ученых никогда не оставит их в таком состоянии. Он обратил внимание и на поднятые крышки некоторых чашек. Стало ясно, что марсианин оказался тут с недобрыми намерениями.

Не говоря ни слова, Ли Сяо-ши кинулся вперед, но неизвестный ловким прыжком отскочил в сторону и выскочил в коридор. Астроном кинулся за ним вдогонку. Марсианин бежал изо всех сил, но не в ту сторону, откуда пришел Ли Сяо-ши, а в противоположную. Помещение, где находилась лаборатория, непосредственно примыкало к зданию университета. Туда и устремился неизвестный.

Несмотря на то что Ли Сяо-ши обладал явным преимуществом в скорости, беглецу удалось скрыться в лабиринте коридоров.

Раздосадованный астроном вернулся домой. Здесь его ожидали все участники экспедиции и только что прибывший Элхаб. Ли Сяо-ши вошел в гостиную, откуда слышались голоса. Наташа полулежала в кресле. На ее лице было выражение полного счастья. Владимир стоял около и что-то рассказывал. Яхонтов, Индира и Паршин сидели рядом на диване. Элхаб расположился в кресле с другой стороны комнаты и сосредоточенно слушал, низко опустив голову и глядя куда-то вниз. Правой рукой он нервно постукивал по подлокотнику. Янхи стоял около отца.

— Я повторяю, — возбужденно говорил Владимир. — Мы поняли, что совершена диверсия. Кое-как вернулись к башне, чтобы переждать непогоду. Видим, старый Ну лежит весь в крови. Бросились к нему… Очевидно, за нами следили, и старик служил своего рода приманкой. Кто-то набросился сзади. Дальше я ничего не помню. Мгновенно потерял сознание… Когда очнулся, сколько прошло времени — ничего не знаю. Пришел в себя от зверского холода. Кругом темнота, ночь. Понял, что нахожусь в пустыне среди песков. Ощупью нашел Наташу, она лежала рядом. Фонарь исчез. Куда идти — не знаю. Холод! Стало ясно — нужно идти, иначе замерзнем. Встали и шли до рассвета, не зная направления. Попытались ориентироваться по солнцу… Вот и все!

— Мне нечего добавить, — сказала Наташа. — Потеряла сознание… Пришла в себя, когда разбудил Владимир. Собрала последние силы, и мы пошли. Вот и все… Если бы нас не обнаружили — наверное, конец. У нас вряд ли хватило бы сил продержаться еще сутки.

Наступила небольшая пауза.

— Вот как задумано! — прервал молчание Виктор Петрович. Применили сильный наркотик и бросили среди пустыни. Расчет почти безошибочный. Если бы вы погибли, все равно нельзя доказать преступления: ведь трупы были бы без всяких следов насильственной смерти. Люди заблудились в пустыне и выбились из сил. Если же наркоз пройдет, — и это было предусмотрено, — еще лучше. Тогда смерть в самом деле должна была произойти от истощения или от холода.

— Просчитались дважды, — криво улыбнулся Владимир. — И мы оказались куда крепче, и поиски были куда быстрее и шире, чем ожидали.

— Однако враги действуют энергично, — сказал Яхонтов, обращаясь к Элхабу. — Придется нам просить защиты.

Тот поднял голову и поглядел на всех тяжелым взглядом. Еще ни разу не видели космонавты такого выражения на его лице: Элхаб дрожал от ярости.

— Они хотят бороться, — почти прошептал он. — Пускай! Я пока силен. Мы сумеем защитить своих друзей, и, если надо будет, моя рука не дрогнет!

— Я должен рассказать еще об одном случае, — вмешался Ли Сяо-ши.

Он передал, что произошло в лаборатории. Элхаб слушал, насупив брови.

— Так вот в чем причина наших неудач! — воскликнула Индира. — Там тоже кто-то хозяйничает.

В тонком и сложном процессе выращивания культур микроорганизмов любое нарушение режима — температуры, химического состава среды и тому подобного — неизбежно влияет на конечный результат. И если кто-то раскрывал термостаты без ведома ученых, если культуры, приспособленные для жизни в бескислородной среде, приводились в соприкосновение с воздухом, если в пробирки вводились вещества, ядовитые для данного вида микробов, — опыты неизбежно оканчивались неудачей. Никому не могло прийти в голову производить, допустим, повторный химический анализ той среды, куда посеяли культуру. Ее состав был известен заранее. То же и с температурой. Если с вечера термометр указывал в данной камере 50 градусов и к утру оставался на той же точке, кто мог предположить, что ночью он опускался до минус 100 градусов или, наоборот, поднимался выше нуля?

— Янхи! — коротко бросил Элхаб.

— Я здесь, отец, — отозвался молодой ученый.

— Немедленно позвони начальнику дворцовой стражи и передай мой приказ тотчас поставить часовых у входа в здание, где вы работаете!

Пускай задерживают всех, кто без разрешения попытается проникнуть в лабораторию и прилегающие помещения. Янхи выбежал из комнаты.

— Позвольте и мне сказать, — начала Наташа. — Сторожа убили не случайно: старик унес тайну в могилу.

Она подробно передала содержание беседы со старым Ну и попросила разыскать древние документы, чтобы узнать место, где был найден ископаемый лед.

Элхаб был глубоко возмущен, когда узнал, что сотни лет жрецы скрывали от народа замечательное открытие. Он не сомневался в том, что в основе старинного предания лежит действительное происшествие.

— Подумать только, — весь дрожа от бешенства, говорил Элхаб, — заставить в течение веков страдать от жажды весь народ и в то же время держать под спудом скрытые запасы… Преступление!

Космонавты могли бы добавить многое к этим словам, но воздержались. Что бы ни происходило в общественной жизни Анта, какие бы ни складывались отношения между церковью и государством, это не должно было касаться пришельцев с другой планеты. Они должны были только по мере сил помочь марсианам в их борьбе с природой.

— Я прикажу поднять все древние архивы, — продолжал Элхаб. — Мы привлечем всех, кто может вам помочь… Надо обязательно найти пропавший документ.

 

Глава VIII

ПРОБЛЕСКИ ГРЯДУЩЕГО

Работы по сооружению первого на Марсе атомного реактора, пока еще небольшого, опытного, подошли к концу. На южной окраине столицы Анта, поблизости от канала, подающего воду в город, но вдали от жилых кварталов, появилась группа новых зданий. День и ночь здесь работали машины. Стальные челюсти грызли каменистый грунт, рыли узкие щели, расширяли их до размеров будущих улиц и площадей. Механические руки выбирали породу, откидывали в сторону куски камня. Ловкие и подвижные долбильные аппараты вырубали дверные и оконные проемы, проникали в глубину будущих зданий, делали внутренние пустоты. Колонны грузовых вездеходов шли друг за другом бесконечной вереницей и вывозили мусор далеко за город.

Возникал новый архитектурный ансамбль из пяти зданий. Тут произошло смешение двух культур. Традиции Анта нашли выражение в плоских крышах и суженных кверху стенах. Влияние Земли сказалось на размерах окон и широком использовании прозрачных стекловидных материалов.

Еще не успели закончить стены и установить внутренние крепления, как начало поступать оборудование.

Душой стройки был профессор Паршин. Он совершенно преобразился, когда принялся за любимое дело.

В центре площадки высилось главное здание. Тут находился ядерный реактор. Рядом построили котельную, из которой перегретый пар должен был подаваться по трубам на лопасти турбины.

Третье здание — машинный зал — особенно поражало воображение марсиан своими громадными окнами. Сквозь них любопытные могли видеть турбину и мощный генератор. Щит управления всеми агрегатами станции установили в отдельном здании. Обслуживающий персонал разместился в пятом корпусе.

На торжество пуска атомной электростанции собралось много народу.

Пятимесячная зима подходила к концу, заметно потеплело, можно было открыть лицо, не боясь отморозить щеки. А в черных меховых комбинезонах днем было просто жарко — они сильно нагревались от солнца.

Космонавты собрались вместе, переговариваясь друг с Другом и ожидая начала церемонии. Должен был приехать Элхаб.

Все было готово, не один раз проверено, и Паршин не имел никаких оснований для беспокойства, однако он заметно волновался.

На дороге появилась машина Элхаба. Он отменил старинный чрезмерно сложный и торжественный церемониал шествий Владыки. Пышные процессии со священниками в первых рядах, офицерами стражи и придворными в роскошных одеждах — все это было, по его мнению, ни к чему. Новый правитель Анта больше всего интересовался практическими вопросами.

Когда он подъехал, всего два офицера личной охраны сидели сзади. Правда, взвод солдат дворцового караула был выстроен заранее около станции, но это было сделано прежде всего в интересах безопасности космонавтов. Со времени памятного разговора после возвращения Наташи и Владимира их тщательно охраняли.

Элхаб вышел из машины, отвечая на приветствия толпы, поднял вверх обе руки, оглянулся и быстро направился к небольшой группе землян.

— Ну как? Начнем осмотр? — улыбаясь, произнес он, обращаясь к Паршину. — Торжественную речь отложим на конец.

Откровенно говоря, ученый рассчитывал на другое и собирался сказать несколько слов еще до начала осмотра, но трудно было возразить что-либо против такого делового подхода.

— Пойдемте, — согласился он.

В осмотре станции, кроме самого Элхаба, космонавтов и неизменно сопровождавшего их Янхи, приняли участие все члены Совета Мудрейших и представители прессы. Собралась большая группа, которая и направилась ко входу в главный корпус.

Профессор Паршин давал объяснения.

После осмотра всех агрегатов гостей заинтересовало, как обеспечивается безопасность в работе станции. Паршин рассказал, какая совершенная аппаратура следит за тем, чтобы в окружающее пространство не просочились радиоактивные вещества и не проникли опасные излучения.

— В общем, в этом отношении можно быть совершенно спокойным, — закончил он свою речь.

— А если произойдет что-либо непредвиденное, например авария? — спросил Элхаб. — И ваши реле испортились?

— На этот случай есть группа особых приборов, которые в течение миллионных долей секунды прекращают работу реактора и предупреждают несчастье.

— Но нужно, чтобы сами приборы работали безукоризненно, не правда ли? — заметил Ли Сяо-ши.

— Разумеется!

— А нельзя ли попробовать, как они действуют? — продолжал астроном. — Если я правильно понял, для этого достаточно, чтобы в цепи, соединяющей ионизационную камеру и реле, возник ток. Тотчас придут в действие моторы, управляющие стержнями?

— Да! — подтвердил Сергей Васильевич, удивляясь, почему астрофизик, прекрасно осведомленный в вопросах ядерной энергетики, задает настолько простые, даже наивные вопросы. Но китайский ученый продолжал спрашивать:

— Ток может быть очень слабым. Ведь приборы управления включают электронные лампы, усиливающие импульсы?

— Безусловно! — недоумевал профессор.

— Давайте попробуем!

— Хорошо! Правда, я не совсем понимаю, в чем смысл… Но если хотите…

— Мне кажется, будет интересно и наглядно.

Паршин вызвал техника, и тот принялся за дело. Элхаб с любопытством наблюдал за этой сценой.

— Готово, — сообщил техник.

— Включите ток!

Техник включил, но, к общему изумлению, реле не сработало.

— Попробуйте еще раз, — попросил Ли Сяо-ши.

Техник попытался, но с тем же результатом. Паршин чувствовал себя очень неловко и только пожимал плечами. Ли Сяо-ши оставался невозмутимым.

— Я допускал возможность неудачи, — спокойно заметил он. — Неполадки могут быть в каждом деле. Никогда не мешает лишний раз проверить аппаратуру перед пуском. На вашем месте я бы проверил все лампы… Особенно у приборов аварийного назначения.

В помещении стояла тишина. Все уже поняли, что дело куда серьезнее, чем казалось вначале. Техник сознавал, что сейчас все смотрят на него, смущался и спешил. Наконец он воскликнул;

— Нашел, эта лампа негодная! — Он показал крошечный темный колпачок. — Как странно… — продолжал он. — Даю слово, не далее как вчера все было в порядке…

— Случается! — произнес Ли Сяо-ши, сохраняя бесстрастное выражение лица. — Случается! В конце концов, повреждение лампы происходит мгновенно. Но раз уж мы взялись за дело давайте проверим все подряд.

На помощь пришли другие техники. Неисправные лампы нашлись у восьми урановых блоков и у двух аварийных стержней.

— Ну, вот и хорошо! — сказал Ли Сяо-ши. — Осторожность никогда не мешает…

— Плохо! — пробормотал Паршин. — Мягко сказано! Это грозило серьезной аварией всего реактора.

Присутствующие молчали, не зная, что сказать. Тишину нарушил властный голос Элхаба.

— Начальник стражи! — резко произнес он. — Немедленно поставить часовых у всех дверей и тут, возле приборов. Нести охрану день и ночь!.. Продолжим испытание, — сказал он более спокойно. — Назло врагам!

В полной тишине Паршин подошел к пульту и повернул рубильник.

— Я включил моторы, — объяснил он. — Теперь урановые стержни медленно опускаются. Когда они коснутся нижней части блока, начнется ядерная реакция. Прошу следить за сигналами.

С минуту на пульте ничего не изменилось, затем сразу вспыхнуло много зеленых сигнальных лампочек. Через секунду загорелось еще несколько… потом еще… Наконец зеленые огни засветились у всех приборов, связанных с урановыми блоками.

— Цепная реакция началась! — произнес профессор. — Температура в котле возрастает. Скоро будет плавиться висмут. Когда он весь превратится в жидкость, загорится сигнал вот здесь.

Он показал на маленький приборчик слева. Все терпеливо ждали.

— В активной зоне реактора, — продолжал Сергей Васильевич, — температура уже достигла девятисот пятидесяти градусов. Процесс становится все более интенсивным. Подходит очередь наших автоматов…

Послышался резкий щелчок.

— Реле включило регулятор блока номер двенадцать. Там процесс пошел слишком бурно.

Второй щелчок показал, что положение исправлено. Вспыхнула лампочка, сигнализирующая о готовности жидкого висмута. Одновременно загорелся другой сигнал.

— Как только температура жидкого металла достигла заданного уровня, пришел в действие насос, — спокойно, как на лекции, объяснял Паршин. — Теперь расплавленный металл поступает в паровой котел, служащий теплообменником, и вторым потоком идет в пароперегреватель. Пройдет еще несколько минут, и будет включена турбина…

Зрители с волнением ожидали.

— Вот сейчас ядерный реактор достиг заданной мощности, продолжал ученый. — Управление его работой полностью перешло к автоматам. Дело инженера сводится к простому наблюдению.

Потребовалось некоторое время, чтобы процесс парообразования дошел до нужной степени интенсивности. Сергей Васильевич следил за приборами. Неожиданно загорелся яркий красный сигнал справа.

Все тихо ахнули. Кое-кто сделал инстинктивное движение к выходу.

— Ничего! Ничего! — успокоил Паршин. — Вспыхнул сигнал предупреждения, означающий готовность к пуску турбины. Прошу внимания! Сейчас она заработает.

Установилась напряженная тишина. Вдруг до слуха присутствующих донесся тихий звук. Он с каждой секундой становился громче, но скоро замер на определенной ноте и перешел в ровный рокочущий гул.

— Турбина работает! — коротко произнес Сергей Васильевич, но в голосе его слышалось торжество. — Пора перейти в машинный зал.

Гости поспешили к выходу. Просторный корпус, где стояли турбина и Генератор, еще освещало заходящее солнце. Отсюда сквозь огромные окна можно было видеть весь город. Он раскинулся далеко внизу в лучах заката.

Есть своя особенная красота в безукоризненно правильных линиях и формах машин и механизмов. Это красота целесообразности. Внешний вид предмета определяется как логическая необходимость строгими расчетами математики. И чем глубже и совершеннее творческая мысль конструктора, тем выше эстетический уровень его создания.

Как хорош в полете современный реактивный самолет и насколько он ушел вперед в эстетическом отношении против уродливых бипланов первых лет авиации! Как красив быстроходный автомобиль обтекаемой формы, стремительно бегущий по серому полотну дороги! И современная паровая или газовая турбина по-своему прекрасна. Ее внешние очертания, компактный объем, полное отсутствие всего лишнего свидетельствуют о глубине замысла конструкторов. Она дрожит от внутреннего напряжения, кажется живым существом, наделенным могучей силой.

И человек невольно любуется, глядя на работающие механизмы. Он чувствует их красоту.

Подобного рода ощущения волновали всех, кто наблюдал, как чудесная сила, заключенная в ядрах атомов, вдохнула жизнь в мертвое тело большой турбины, озаренной последними лучами заходящего весеннего солнца. И когда она завертелась, набирая скорость, чувство радостной гордости захлестнуло всех присутствующих. Через несколько минут турбина приняла нагрузку. И электрический ток, впервые на Марсе созданный таинственными силами атомного ядра, пошел в сеть.

Настал самый торжественный момент.

— Первая атомная электростанция в стране Анта введена в действие! — отчетливо произнес профессор Паршин, поворачивая рубильник на распределительном щите.

Вспыхнули гирлянды электрических ламп, протянутые для этого случая по стенам и на потолке здания. В первых нежных красках сумерек загорелись мощные прожекторы на башне главного корпуса. Крики восторга послышались из толпы, ожидавшей на площади. Группа почетных гостей, осматривавших станцию, вышла из машинного зала. Все присутствовавшие на торжестве собрались перед главным зданием.

Элхаб, его сын, шестеро космонавтов и Дагор поднялись по лестнице. Яхонтов поднял руку, прося внимания, и вышел вперед. Шум в толпе затих.

— Друзья, — начал Виктор Петрович, — настал день, когда народ Анта воочию увидел, что он не одинок в своей борьбе с природой. Он смог сегодня убедиться, что есть на свете настоящие бескорыстные друзья. Закончено строительство первой опытной атомной электростанции, созданной совместными усилиями ученых двух соседних планет. Вдумайтесь в смысл этого события. Сама по себе эта электростанция еще невелика, но главное заключается в том, что нынче в руки народа Анта передается совершенно новый, ранее ему не известный источник энергии! И какой чудесной энергии! Научившись управлять ею, талантливый и трудолюбивый народ Анта сумеет в будущем устранить причины, мешающие его дальнейшему развитию. Я счастлив, что в этом деле есть доля труда народов нашей планеты, которую называют здесь Звездой Тот, и Страны Советов, пославшей нас сюда. Мы привезли с собой небольшой запас ядерного горючего, чтобы научить вас обращаться с ним. Нет сомнения, что вы сумеете найти нужные запасы атомного сырья в недрах Анта. Сегодня положено начало, великое начало! Мы принесли вам искру, из которой уже разгорается пламя. Не давайте заглохнуть этому поистине священному огню! Позвольте же мне поздравить народ и правительство Анта с большой победой!

Приветственные возгласы, целый лес поднятых кверху рук послужили ответом.

Элхаб не стал говорить. Он ограничился тем, что поднял обе руки над головой, повернувшись лицом к космонавтам. Это была высшая форма приветствия в Анте. Затем он обменялся крепким рукопожатием, какое принято на Земле, с Яхонтовым и его товарищами.

Торжество закончилось, народ стал расходиться. Воздух казался таким чистым и прозрачным, что не хотелось идти в помещение. Весеннее тепло особенно радовало после суровых зимних морозов. Космонавты решили идти пешком.

 

Глава IX

В ЛУЧАХ ЗАКАТА

Солнце ярко светило на безоблачном небе. Его лучи проникали в лабораторию сквозь круглые окна и весело играли на стекле, на металлических деталях приборов, на гладко полированных плитах рабочих столов. Время близилось к полудню. Слева склонилась над микроскопом Индира. Прозрачный колпачок из мягкого эластичного материала покрывал ее черные волосы, уложенные в высокий пучок. Такой же прозрачный халат облегал худенькую, стройную фигуру в черном платье.

Индира оторвалась от микроскопа, откинулась в кресле и облегченно вздохнула.

— Устала! — объяснила она, посмотрев направо.

Труд Индиры был однообразен и состоял из повторения одних и тех же операций. Приготовить питательные среды определенного состава, контролируя каждое свое движение в смысле точности рецептуры, абсолютной чистоты и стерильности. Разлить по чашкам приготовленные бульоны или другие смеси, остудить, а тем временем подготовить термостаты, сделать посевы, аккуратно надписать чашки и пробирки, поместить их в лабораторные шкафы с определенными условиями среды. Потом приняться за изучение предыдущих посевов. Посмотреть, как развились культуры, сделать мазки, высушить их, закрепить на стеклах, аккуратно окрасить и поместить на предметный столик микроскопа. И так постоянно одно и то же с небольшими изменениями. И все это затем, чтобы вырастить такой вид микроорганизмов, который обладал бы необходимыми для вас свойствами.

— Устала! — повторила Индира, закинула руки за голову и с наслаждением потянулась.

Рабочее место справа занимал Янхи. У молодых биологов уже вошло в привычку вот так ежедневно по многу часов трудиться, иногда коротая время за мимолетной беседой, но чаще молча, углубившись в наблюдения.

В данный момент Янхи держал в руках плоский стеклянный сосуд с плотно посаженной крышкой и внимательно рассматривал его на просвет. Его лицо было достаточно выразительно: он смотрел на чашку с очередным посевом — без всякого удовольствия. Солнце бросало свои лучи прямо на его черные щеки и прямой нос и заметно согревало лицо, но Янхи лишь немного щурился от чрезмерно яркого света.

— Ну что? — спросила Индира. — Какая судьба постигла пробу номер тысяча сто двадцать?

Номер был написан по стеклу специальным карандашом и хорошо виден.

— Довольно грустный результат, — ответил марсианин.

— Культуры не развились?

— К несчастью, да! Я взял пески пустыни Янха Тана. Их состав для наших целей явно не подходит. Уже третий раз я гублю посевы.

— Быть может, что-либо не так в условиях для роста? Бацилла может развиваться только при полном отсутствии кислорода во внешней среде.

— Не думаю, что был неаккуратен. Я сделал все очень тщательно; прокалил грунт, посев залил сверху вазелиновым маслом, выращивал в камере с большим разрежением воздуха, при температуре минус десять градусов.

Индира задумалась, а Янхи с озабоченным видом продолжал рассматривать чашку.

— Хорошенько посмотрите посев номер тысяча сто тридцать один, — посоветовала Индира. — Я помню, там проба сделана на глинах.

Марсианин поставил чашку на прежнее место, немного покопался в термостате, извлек оттуда другой плоский сосуд, на дне которого был виден широкий слой красноватого вещества, и принялся разглядывать его со всех сторон. По-видимому, наружный осмотр дал лучшие результаты, чем в предыдущем случае. Янхи несколько оживился, поднял крышку и вооружился лупой. Потом взял петледержатель, прокалил в пламени горелки и осторожно сделал мазок.

Индира кончила отдыхать и с легким вздохом снова принялась за работу. Спустя десять минут с правой стороны послышался более бодрый, чем прежде, голос Янхи:

— Уже немного лучше! Культуры растут, но скорость размножения мала. Часть посева погибла, но отдельные колонии остались.

— Постойте, я взгляну сама.

Индира подошла к микроскопу соседа и долго рассматривала препарат, постепенно передвигая его под объективом.

— Мне кажется, у нас первый успех, — заметила она. — Эта раса, несомненно, способна развиваться на тощих глинах и при низких температурах.

— «Первый успех!» — возмущенно закричал Янхи. — И вы называете это первым успехом! Победа, а не успех! Настоящая победа!

Не в силах больше сдерживать восторг, он вскочил, бросился к девушке, схватил ее за руки и закружился по комнате в дикой пляске.

— Довольно! — отбивалась Индира. — Довольно! — сказала она, отдышавшись. — Надо работать. Именно теперь у нас по уши всяких дел. Мы нашли правильный путь. Хорошее начало, не спорю, но далеко еще не все. Удалось вывести первую жизнеспособную расу. Теперь будем ее совершенствовать, приучать к более трудным внешним условиям. А потом — в открытый грунт… Там настоящая проверка!

Исследователи сумели добиться первого успеха. Бактерии, способные жить и развиваться за счет химических элементов, входящих в состав молекулы каолина и алюмосиликатов, при физических условиях Марса существовали теперь по-настоящему, а не в воображении ученых. Они были вот здесь, перед глазами, небольшие зеленоватые пятна на красной глине. Они могли обходиться без кислорода атмосферы. Культуры последнего посева развились, изолированные от воздуха слоем вазелинового масла. Они действительно перерабатывали каолин и высвобождали связанную в нем кристаллизационную воду. В плоской стеклянной чашке жила и развивалась новая раса микробов, которой, быть может, суждено было сыграть серьезную роль в дальнейшей истории, планеты.

Начинался новый этап работы: кропотливо, день за днем, надо было разводить все новые и новые расы микробов, постепенно создавая для них более трудные условия жизни, приближающиеся к суровому климату Марса.

Первые расы оказались жизнеспособными на слое тощей глины при температуре в 10 градусов ниже нуля. Требовалось вырастить новые формы, способные развиваться или хотя бы сохраняться при морозах, достигающих 80—100 градусов.

Предстояла целая серия опытов выращивания этих бактерий совместно с другими, населяющими поверхность и атмосферу Марса, чтобы выявить антагонистические виды и научиться бороться с ними. Надо было создать расы, могущие жить в песках и разлагать окислы кремния. Много еще надо было сделать, а время никак не хотело остановиться на месте.

Окрыленные успехом ученые снова принялись за работу. В самом разгаре хлопот дверь лаборатории раскрылась, и на пороге появился Элхаб. Как и в прошлый раз, он пришел один, без свиты.

— Ты, отец! Вот не ждал! — воскликнул Янхи.

Владыка Анта поднял сложенные руки, сделав обычный на Марсе приветственный жест, затем склонился перед Индирой в почтительном поклоне — он успел хорошо изучить манеры, принятые на Земле, — и лишь потом повернулся к сыну:

— Владыка государства обязан видеть все сам. Я пришел к вам узнать, как движется работа, столь нужная стране.

— Похвастаться пока нечем, — смущенно сказала Индира. Вот уже несколько месяцев, как мы упорно работаем, стараясь приспособить культуры земных бактерий к условиям здешних пустынь, но задача оказалась труднее, чем я вначале полагала.

— Так, значит, до сих пор нет никаких надежд? Ваша идея так увлекла меня… — с сожалением произнес Элхаб.

— Я боюсь спешить с оценкой. Вы знаете, в науке требуется осторожность, — несмело сказала Индира. — Как раз сегодня, словно специально к вашему приходу, появились первые ободряющие признаки. Но я, право, не рискую делать выводы.

— Может быть, вы позволите мне посмотреть? — оживился Элхаб.

Владыка Анта уверенными и точными движениями брал чашки с посевами, быстро просматривал их одну за другой и разочарованно отставлял в сторону. Когда очередь дошла до последней, с номером «1131», он изменился в лице, так как сразу оценил значение зеленых пятен.

Янхи, который внимательно следил за всеми движениями отца, догадался и молча протянул ему предметное стекло с приготовленным мазком. Элхаб ловко и быстро установил микроскоп и нагнулся над тубусом. Через минуту он встал и повернулся к Индире.

— Ободряющие надежды! — воскликнул он с воодушевлением. Не надежды, а настоящая, большая победа! И какая! Думаю, что все мы еще недостаточно понимаем ее значение… Поздравляю, сердечно поздравляю!

Он смотрел то на сына, то на смущенную девушку с каким-то непривычным для них теплым и ласковым выражением.

— А теперь… Достаточно работать в этот день! Вы засиделись в этих мрачных стенах. Немедленно на воздух!.. Нет, нет, без возражений!.. Поедем за город… И мне надо встряхнуться.

Сборы были недолги. На улице, около входа, стояла машина Элхаба. Блестевшая на солнце темно-синяя кабина имела шесть мягких кресел. Владыка Анта любезно предложил Индире наиболее удобное переднее кресло, откуда открывался хороший обзор во все стороны.

— К пустыне Лита, — распорядился Элхаб, — там, на просторе, дайте полный ход.

Девушка с интересом наблюдала картину марсианской весны. Температура по ночам и утрам все еще держалась на уровне 50—60 градусов мороза, но среди дня солнце сильно пригревало, и темные предметы, даже красноватые стены зданий, становились на ощупь теплыми.

Заметно согревалась и почва. Глина потеряла твердость, стала мягче и эластичнее. Машина мчалась быстро, но без особой тряски. Кабина раскачивалась на ходу. Плавные колебания были даже приятными после многих дней, проведенных у микроскопа.

Низкорослый колючий кустарник сбросил зимнее оцепенение и стал покрываться мелкими синевато-зелеными листочками. Как обычно, в пустынях Анта дул резкий, порывистый ветер, и кустарник колыхался, как море. Его сине-зеленый цвет, отдаленно похожий на цвет моря, будил в сердце Индиры воспоминания о просторах океана.

Лиловое небо, темно-синие дали, голубые холмы, зеленоватый вблизи кустарник — все было странно и необычно, но по-своему прекрасно. Бледный свет далекого солнца уже приобрел золотистый оттенок вечера. Косые предзакатные лучи проникали через окна кабины и озаряли смуглое лицо Индиры. Черные волосы ее выбились из-под белой меховой шапочки.

Оживленная новыми впечатлениями, девушка была очень хороша в эти минуты. Большие черные глаза ее светились от удовольствия.

Элхаб сидел молча, задумчиво глядя вперед. По временам он бросал будто случайные взгляды на Индиру и втайне любовался ею. Янхи притих на заднем сиденье.

— Вы не жалеете, что согласились на эту поездку? — осведомился Элхаб.

— Напротив! Мне просто необходимо видеть природу Анта. Я увлеклась микробами и забыла все на свете.

— Каким же вам кажется наш мир?

— Скажу прямо, — ответила Индира после минутного молчания. — На взгляд жителя Земли — унылая картина: пустыня… холод…

Элхаб был явно огорчен, но ничем не выдал своих чувств. По его знаку водитель остановил машину.

— Давайте пройдемся немного, — предложил он. — Чтобы понять природу Анта, проникнуть в ее душу, нельзя смотреть на пейзажи только через окно машины.

Он помог девушке спуститься по ступенькам. Янхи сначала рванулся тоже, но догадался, что отец желает поговорить с Индирой о чем-то таком, что ему знать не обязательно.

Машина остановилась в ложбине, у склона пологого холма. Владыка Анта хорошо знал это место и вид с гряды. Скалистый гребень обрывался крутым сбросом прямо на закат.

— Какая красота! — невольно воскликнула Индира, когда они достигли вершины холма.

— Сядем, — предложил Элхаб, указывая на гладкий камень, теплый от солнца. Перед ними раскинулась широкая панорама бесконечные просторы пустыни Лита.

Солнце уже поравнялось с горизонтом, и лиловый сумрак окутывал долину. Скалистый обрыв горел в лучах заката теплыми красновато-коричневыми тонами, золотистые и багровые пятна голых песков выделялись кое-где на фоне сине-зеленой растительности. И нигде ни одного живого существа. Простор, необычайный простор!

При виде этой безграничной равнины и догорающего солнца Индира долго стояла неподвижно. Ее душа, склонная к мечтательному созерцанию, всегда была восприимчива к любой красоте, даже такой чужой, как здесь, под холодным небом Марса.

Элхаб прекрасно понимал переживания девушки. Только когда она успела вдоволь насладиться редким зрелищем и полностью воспринять глубокую поэзию ландшафта, он решился прервать молчание.

— Разве у нас так плохо? — тихо спросил он. — Неужели ваша душа неспособна почувствовать красоту другого мира? Посмотрите на эти синеющие дали, на угасающие краски заката. Разве они не прекрасны?

— При взгляде на такие просторы и мое сердце не остается равнодушным, — ответила девушка. — Но для жителей Земли этот пейзаж полон печали. А мне хочется радости! Вам покажется странным, но я вижу сейчас не столько настоящее, сколько будущее вашего мира… За этим сиреневым туманом я как бы ощущаю завтрашний день Анта. Он непременно наступит. Светлый и радостный, совсем не такой печальный, как этот вечер!.. Солнце сейчас догорает, но оно поднимется вновь!

— Каким же представляется вам наш грядущий день? — с волнением спросил Элхаб.

— Я вижу вашу планету преображенной, — ответила Индира, полузакрыв глаза. Длинные ресницы бросали тень на ее смуглые щеки. — Плодородные почвы на месте сухих и мертвых песков… поля, сады, леса… густые заросли деревьев — все то, что я хотела бы создать…

Элхаб задумался.

— А для самой себя вы не нашли бы места в этом мире?

Индира сразу поняла, какой глубокий смысл скрывается за этими словами, и не спешила с ответом.

— Такая мысль у меня не возникала, — сказала она после долгой паузы, — но вряд ли в вашем мире найдется мне место… Остаться здесь? Зачем, в качестве кого?

Элхаб промолчал. Он сидел, обняв колени, и глядел на закат.

— Мне будет очень тяжело остаться без вас, — вдруг сказал он.

— Что же делать? — улыбнулась Индпра. — Мы ведь только гости Анта.

Солнце скрылось, и лиловые сумерки стали сгущаться Элхаб после долгой паузы заговорил отрывисто и заметно волнуясь.

— К чему скрывать! Вы все понимаете. Я одинок, уже давно смерть унесла мою подругу. Теперь я принял бремя высшей власти и обязан назначить королеву… Мой выбор сделан еще давно, в то время, когда я встретил вас. Я знаю, вы существо другого мира. Но именно вы, а не кто-либо другой, принесли с собой волшебные семена жизни… Вы — подлинный творец нового Анта, потому что принесли с собой зародыши грядущего. Разве это не так? Теперь судите сами, могу ли я быть равнодушен и слеп? Можно ли найти в нашем мире другую женщину, более достойную стать королевой? Кто лучше вас сможет помочь мне, кто лучше разделит со мной заботы и радости правления?.. Пройдет совсем немного дней, и народы Анта станут благословлять ваше имя, создадут легенды о прекрасной деве, прибывшей с неба, чтобы дать им счастье. За тысячи лет существования моей страны, за всю ее историю не было более прекрасной и достойной королевы! Умоляю, подумайте об этом серьезно!

— Я здесь чужая, — тихо сказала Индира, опуская глаза. И я должна вернуться в наш мир…

Она встала, собираясь идти к машине.

— Не торопитесь сказать нет, — произнес Элхаб, постепенно овладевая своими чувствами — Я знаю, как вам трудно. Но я буду ждать!

Они снова пошли рядом, возвращаясь к машине. В лиловом сиянии сумерек два темных силуэта четко выделялись на фоне догорающей вечерней зари, теперь уже не пурпуровой, а зеленоватой.

 

Глава X

ПОСЕВЫ ДАЛИ ВСХОДЫ

В работе Индиры и Янхи подошел к концу большой и трудный период: новые расы силикатных бактерий, приспособленных к условиям, существующим на Марсе, успешно развивались в пробирках. Они могли размножаться при температурах до 35 градусов мороза на глинах, песках с примесями глин и полевых шпатах, используя связанный кислород и освобождая калий в форме, пригодной для усвоения растениями. При разрушении минералов за счет деятельности этих бактерий высвобождалась кристаллизационная вода, как и предполагали ученые.

Были проведены большой цикл исследований свободно живущих на Марсе микробов и опыты по их развитию совместно с силикатными микробами земного происхождения. Вначале наблюдались явления угнетения. Какая-либо из форм, более сильная в биологическом отношении, развивалась успешно, а другая хирела и вырождалась. Пришлось терпеливо изучать причины и постепенно подготовлять микробы к сосуществованию.

Наконец микробиологи сумели вывести расы, удовлетворяющие этим требованиям. Можно было надеяться, что, попав на почвы Марса, новые, искусственно созданные микроорганизмы сумеют ужиться со своими соседями.

Тогда возник вопрос о бактериях, усваивающих азот. Многие земные растения извлекают азотистые вещества из почвы, но огромную роль играют микроорганизмы, способные воспринимать азот прямо из атмосферы и перемещать его в почву, притом в легко усвояемом виде. Это клубеньковые бактерии, развивающиеся на корнях отдельных видов растений и поглощающие атмосферный азот, который затем превращается в белковое вещество их тела и остается в почве. Таким путем, например, клевер в течение года накапливает до 160 килограммов азота на каждый гектар земли, а люцерна — до 300. На Земле известен также микроб клостридий, не нуждающийся в кислороде воздуха, свободно живущий в почве и усваивающий газообразный азот, перевода его в соединения, нужные для питания растений.

В числе незримых существ, обитающих на Марсе, разумеется, были свои виды азотопоглощающих микроорганизмов. Индира и Янхи долго изучали условия их развития и возможности совместного существования с клостридием и клубеньковыми бактериями, привезенными с Земли.

Очень важно было заставить эти невидимые создания мирно уживаться друг с другом. Молодые ученые стремились создать искусственным путем колонии из нескольких видов микроорганизмов, послушных воле человека.

Приближались дни серьезных испытаний. Предстояла проверка непосредственно на полях, под лучами губительного для микробов солнца и в условиях свирепых ночных морозов, ветров и песчаных бурь…

Посев производили рано утром на пустынной, лишенной всякой растительности местности, расположенной в зоне умеренного марсианского климата.

В работе приняли участие более двухсот студентов-биологов. За несколько дней до посева Индира и Янхи рассказали будущим помощникам о характере и значении испытания.

Длинная колонна вездеходов доставила молодежь к месту работы. Отведенная для посева площадь была разбита на несколько прямоугольников, по числу испытываемых смесей. Каждый участок обнесли рядами камней и поставили колья с надписями: где, что и когда посеяно. Затем приступили к расселению бактерий, то есть попросту разбрасывали капельки культур, присыпая их сверху. К полудню все было закончено. Разноцветные пески и глины по-разному нагревались солнцем. Температура каждого участка в момент посева была точно измерена и также обозначена на дощечке.

Теперь оставалось только ждать результатов. Наметили срок — три дня. За это время бактерии должны были достаточно размножиться.

Элхаб сказал, что он сам хочет осмотреть посевы. Конечно, должны были поехать и все космонавты. Особенно близко к сердцу принимал заботы Индиры Ли Сяо-ши. Он подолгу беседовал с девушкой, порой поражая ее осведомленностью в специальных вопросах микробиологии.

Индира удивлялась его широкому кругозору, не подозревая, что он все свое свободное время посвящал теперь изучению этих вопросов, чтобы оказаться полезным, если вдруг потребуется его помощь. Космонавты привезли с собой книги каждый по своей специальности. Ничего не было удивительного, что Ли Сяо-ши читал литературу не только по астрономии и астрофизике. Много интересного можно было узнать и от марсианских ученых. Говорящие книги Анта тоже имелись в большом выборе.

В поездку собрались, включая Элхаба, восемь пассажиров. Решили тронуться в дорогу пораньше. По ночам еще стояли суровые морозы, доходившие до 70 градусов даже вблизи экватора. Характерной особенностью марсианского климата были резкие суточные колебания температуры. В самые холодные часы, перед восходом, стоял мороз градусов в 60, а к полудню могло стать совсем тепло, даже выше нуля. Другой особенностью Марса была резкая разность температур воздуха и почвы, достигавшая 50 градусов. Нагретая прямыми лучами солнца поверхность планеты показывала, например, 10—15 градусов тепла, тогда как на воздухе термометр не поднимался выше 20—30 градусов мороза.

В ранние утренние часы почва еще не оттаяла и была тверда, как металл. Машина шла со скоростью более ста километров в час. Когда солнце поднялось над горизонтом, космонавты достигли уже окраины зоны кустарников, километрах в двухстах от столицы. Начались пустынные равнины восточной Япигии. Высоко-высоко в небе плыли легкие прозрачные облака, обычно возникающие по ночам. Далеко на горизонте, пронизанные первыми лучами солнца, они горели золотым пламенем и красиво выделялись на бледно-зеленом фоне утренней зари. Густая лиловая окраска марсианского неба в зените еще более подчеркивала их прозрачность и воздушность. Странно было видеть крупные и яркие звезды в просветах между облаками, в то время как солнце уже взошло.

А равнина была еще подернута утренним туманом. Голубые пятна растительности виднелись кое-где на темно-розовых песках. Слева на горизонте показались синевато-зеленые низменности, похожие на далекое море, хотя это были всего-навсего степи, покрытые чахлым кустарником. Ландшафт казался неправдоподобным: словно безумный художник перепутал все краски на своей палитре.

День выдался яркий и теплый. Весна уже всерьез заявляла о себе на этой холодной планете.

За разговорами дорога прошла незаметно. Настроение у всех было бодрым. Суровая зима осталась позади, а быстрый переход от ночного мороза к дневному теплу приятно возбуждал. Хотелось двигаться, работать, на сердце было легко и радостно.

Элхаб в кругу космонавтов совершенно менялся: от гордой надменности повелителя государства не оставалось ничего, он становился простым я доступным. Не Владыка Анта — суровый тиран, опьяненный безграничной властью, — а человек, такой же, как и все другие, только озабоченный делами, находился теперь рядом с путешественниками.

Крупный и смелый реформатор, он жил интересами своего дела и смотрел на вещи широко, не считая себя связанным вековыми марсианскими догмами и условностями. Свою неограниченную власть он старался использовать для борьбы со всем, что мешало прогрессу.

Космонавты хорошо понимали его натуру и относились к нему с симпатией, хотя вовсе не были сторонниками монархического образа правления. Но они сознавали, что в условиях Анта Элхаб — безусловно прогрессивная личность.

Индира и Янхи были поглощены мыслями о результатах испытания. Какая картина откроется перед их глазами на полях? Сидя в кабине, молодые ученые с волнением смотрели вперед Каждое новое пятно багрово-красных глин или голубое собрание растений заставляло их вздрагивать при мысли, что это и есть участок, отведенный для посевов. Само собой разумеется, что единственное место, невозбудившее у них в этом смысле никаких подозрений, и оказалось долгожданным опытным полем. Индира усомнилась.

— Что вы! — сказала она водителю. — Совсем не тут! Наверное, ошибка.

И только правильные ряды камней да столбики с надписями убедили ее, что они действительно прибыли к цели.

Ближайший участок представлял собой чистый кварцевый песок, быть может, с небольшой примесью бурого железняка и полевых шпатов. Светлый по окраске, он слабо согревался солнцем и мало подходил для развития силикатных бактерий, не говоря уже об азотфиксирующих. Естественно, что за трое суток здесь не произошло никаких видимых изменений. Пески остались такими же, какими были до опыта. Однако с педантизмом ученых Янхи и Индира взяли образчики грунта, чтобы проверить судьбу высеянных культур в лаборатории.

В сотне метров лежал другой участок, где наружу выходили светло-серые высушенные ветрами глины. Когда производился посев, они были скованы морозом. Сейчас, ближе к полудню, почва была согрета солнцем. Но ничего, радующего глаза исследователей, не оказалось и тут: та же сухая серая глина.

— Посмотрите, Янхи, — негромко сказала Индира, — не кажется ли вам, что глина чуть влажнее, чем прежде?

Марсианин попробовал на ощупь.

— Трудно сказать… Как будто чуть-чуть слипается… Но знаете, не стоит обольщаться. Ведь в тот раз ее схватил мороз, а нынче почва оттаяла. По утрам бывают туманы, случается, выпадает иней.

— Конечно, — с грустью признала девушка. — Но так хочется!..

И она бросила на юношу такой выразительный взгляд, что, имей Янхи возможность, он призвал бы на помощь все силы небесные, лишь бы увлажнить эту проклятую, безнадежно сухую глину…

Остальные следовали за микробиологами и ничего не говорили, понимая их состояние.

Третий участок находился довольно далеко, по другую сторону небольшой возвышенности. Когда Индира поднялась на гребень, сердце ее затрепетало от волнения. Посев № 3 был сделан на красных глинах, содержащих, кроме каолина, большое количество окиси железа.

Индира прекрасно помнила, как он выглядел трое суток назад: плотная кирпично-красная поверхность, яркая на солнечном свете. Теперь она казалась пестрой. Местами на ржаво-красном фоне отчетливо виднелись темные неправильные пятна, будто следы пролитой жидкости.

Не в силах сдержать волнение, девушка почти побежала туда. Янхи последовал за нею. Стоя на коленях, молодые ученые руками рыли почву.

— Успех? — еще издали спросил Элхаб.

— Да! — ответил Янхи. — Культуры развиваются и выделяют воду. Смотрите, почва стала заметно влажной.

Не требовалось никакого анализа. Каждый мог видеть разницу между участками почвы, где бактерии уже развернули свою деятельность, и глиной, не подвергшейся их влиянию. Правда, размножение шло значительно медленнее, чем ожидали. За трое суток бактерии могли бы покрыть гораздо большую площадь, но следовало учесть жестокие морозы минувших ночей, когда развитие, безусловно, прекращалось.

— Поздравляю, Индира! — серьезно сказал Ли Сяо-ши. — Это большая победа!

— Пока еще не очень, — возразила девушка. — Ведь здесь только пятна, а я надеялась, будут огромные площади…

— Неважно, совсем неважно! — вмешался Виктор Петрович. Чуть-чуть побольше тепла — и все войдет в норму. Самое главное — принципиальное решение.

— Здесь мы посеяли только чистые культуры бактерий, объяснила Индира, продолжая брать пробы. — Меня больше всего интересует судьба смешанных посевов.

— Бактерии и споры низших растений? — уточнил Яхонтов.

— Да, придется пройти на дальние участки.

Все пошли дальше. Четвертый участок и несколько следующих располагались рядом, по склонам небольшой ложбины. Почвы были однородны — темно-красные глины, — только самый дальний край изобиловал песками. Исследователи поспешили вперед, но остановились пораженные, едва перед ними открылась вся ложбина. Еще издали виднелись правильные разноцветные полосы, похожие на возделанные поля на Земле. Тут были представлены различные оттенки синего, голубого, сиреневатого, зеленоватого и бурого цветов.

Индира и Янхи бросились на колени у ближайшей полосы. Издали она казалась совсем синей. Когда подошли ближе, стало видно, что темно-красная, влажная на взгляд почва сплошь покрыта крохотными синими ростками. Астронавты плохо разбирались в марсианской ботанике, но Элхаб был опытным специалистом.

— Ведь это просто чудо! — воскликнул он, также опускаясь на колени. — Вы посадили здесь липао, и он уже дал всходы. Удивительно!

Это был своего рода лишайник, произрастающий на Марсе вдоль больших каналов, где почва изредка орошается. Он служил пищей для домашних животных в первые месяцы лета. К осени, а в особенности зимой, он погибал, превращаясь в грязно-бурую пыль. Его споры развиваются на следующий год.

Дальше были высеяны споры других степных растений. Для первых опытов лучше всего подходили различные виды мхов и лишайников. Короткий период роста позволял проверить результаты посева уже через несколько дней.

— Замечательно! — повторял Элхаб, подымаясь и отряхивая комочки глины, прилипшие к одежде. — Замечательно! Я знаю это место: лишенная жизни пустыня, никогда не получавшая ни капли воды. А сейчас мы видим первые всходы. Удивительно! Поздравляю вас, поздравляю!

В знак уважения к обычаям гостей, он протянул руку и в то же время бросил на Индиру внимательный, испытующий взгляд. Девушка поняла, но ничего не сказала. Только легкий румянец окрасил ее щеки.

— Не стоит обольщаться, — сказала она, поборов смущение, — это лишь начало, небольшая удача первого опыта. Серьезное значение эти опыты приобретут позже. Должны пройти годы, чтобы результаты стали заметны.

В словах Индиры не было какой-либо чрезмерной скромности. За несколько месяцев нельзя совершить глубокое преобразование природы. В бесплодных пустынях Марса было положено только начало того пути, каким шло в прошлом, да и в наше время еще идет, развитие растительной жизни в неблагоприятных условиях. Но в этом малом заключалось многое.

И на Земле существует группа так называемых литофильных, или камнелюбивых, растений, которые развиваются почти без почвы, на голых камнях. Этапы эволюции начинаются с того, что первыми здесь селятся микроорганизмы. Они создают некое подобие почвы в виде весьма тонкого, подчас невидимого слоя. Затем на подготовленной поверхности появляются низшие корковые и накипные растения. Их остатки создают подходящую почву для последующего развития простейших, далее лишайников, наконец, мхов. Одновременно разрушается поверхность камня и смешивается с гниющими под действием бактерий остатками примитивных растений. Образуется перегной. Так возникает настоящая почва, пригодная для высших растений.

Подобный процесс, но уже по собственной воле и в контролируемых масштабах, вызвали теперь Индира и Янхи. Он начался по их желанию и в том месте, где они захотели.

— Не нужно и преуменьшать значение достигнутого, — возразил Янхи, прислушиваясь к разговору. — Конечно, мы посеяли пока простейшие виды бессемянных растений, еще не имеющих практического применения. Но весна только начинается. Весь цикл развития этих форм заканчивается в неделю—десять дней. В разгаре лета мы сможем перенести сюда мицелий или споры грибов, которые годятся в пищу!

— Ты прав, — согласился Элхаб. — Я сегодня же дам распоряжение развести культуры в большом масштабе. Засеем площади по всей экваториальной зоне. А к осени попробуем посеять семена архары, гоянами и мехала.

— К чему скромничать, Индира! — вдруг воскликнула Наташа. — Скажи честно, ведь ты сегодня счастлива? Не правда ли?

— Конечно, правда, — смущенно созналась девушка. — Теперь мы убедились, что шли по верному пути. Значит, можно придать работе большой размах, микробы размножаются так быстро…

— Ваши исследования имеют глубокий смысл, — вмешался Элхаб. — Подумать только… Ведь мы забираем обратно влагу, которую в далеком прошлом у нас отняла природа, из камня извлекаем воду…

— Конечно, найдены пути для увлажнения посевов, — сказала Наташа. — Но все-таки это только половина дела, не надо забывать и о других путях поисков воды, а пути, бесспорно, есть на Анте!..

Наташа в упор посмотрела на Элхаба. Тот понял.

— Неужели еще не нашли того документа? — удивленно спросил он.

Вмешался Владимир:

— Подняли все секретные архивы, перерыли кладовые. Нет ничего! Важнейший документ исчез бесследно!

Элхаб нахмурился.

— Не знаю, право, как сказать, — продолжал Владимир. Говорят, этот документ давно исчез из государственных архивов. Но есть другой. Он хранится в храме Неба. Туда нельзя проникнуть…

— Ассор! Опять Ассор! — с досадой воскликнул Элхаб. — Похоже на него! Но есть ли уверенность?

— На мой взгляд, есть! — ответил Владимир. — Ведь древнее предание говорит, что именно церковный суд допрашивал несчастного.

— Так почему же нам все время повторяли, будто этот документ хранят архивы светской власти?

— Искали другое. В преданиях говорилось про письмо, которое бродяга послал тогдашнему Владыке. Оно исчезло без следа и, мне кажется, не случайно. А церковь!.. У нее свои секреты…

— Кто из вас занимался поисками? — порывисто спросил Элхаб.

— Я! — отозвался Владимир.

— Я тоже, — добавила Наташа. — Нам помогали сотни две юристов.

— Откуда же намеки? Скажите прямо, я должен знать!

— Один старик, работающий в архивах, подал нам эту мысль. Он умолял не называть его имени. Я дала слово!

Наташа смотрела на Элхаба ясными и открытыми глазами. А тот мрачнел все больше. Церковь опять стала у него на дороге.

— Заставлю старика! — воскликнул он с бешенством после небольшой паузы. — Поедем все вместе, сейчас же!

Когда Элхаб начинал говорить короткими, отрывистыми фразами, это означало у него крайнюю степень возмущения. Сейчас он весь кипел от гнева. Яхонтов молча кивнул головой.

Обратный путь занял четыре часа. Все это время Элхаб просидел неподвижно, молча, сосредоточенно думая.

Замок Великого жреца занимал центральную часть столицы. При въезде в город Элхаб приказал миновать его и свернуть ко дворцу.

— Пойдем! — бросил он Янхи, когда вездеход остановился.

Они прошли в помещение начальника войск личной охраны Владыки. Там Элхаб задержался на несколько минут и вышел обратно уже один. Он снова сел в вездеход к космонавтам и приказал ехать дальше.

Едва они успели удалиться на три квартала, как сзади раздались звуки труб.

Однажды космонавты уже слышали подобные сигналы и не сомневались в их значении.

— В городе тревога? — осведомился Яхонтов.

— Пустое! — коротко произнес Элхаб. — Я приказал вывести войска на площадь.

На полной скорости машина вырвалась из путаницы улиц прямо к замку Великого жреца. Древняя крепость высилась немой громадой. Косые лучи заходящего солнца заливали ее багровым светом, играли пламенем на блестящих кровлях башен. Ни один звук не доносился из-за мрачных стен. Тяжелые ворота были наглухо заперты и казались непоколебимыми. Даже часовые куда-то скрылись, видимо, прятались в верхних этажах сторожевых вышек. Гробовая тишина царила на площади.

Владимир невольно вспомнил ту памятную ночь, когда они, трое пришельцев с Земли, осмелились проникнуть в это логовище и вырвали из плена остальных. Элхаб посмотрел на него и угадал его мысли. Легкая улыбка промелькнула на его энергичном лице.

— Теперь иное время, — понимающе бросил он.

Машина круто затормозила перед главными воротами.

— Стучите! — приказал Элхаб офицеру своей охраны.

Тяжелый молоток висел на цепи. Его удары гулко прозвучали в тишине. Никакого ответа. Выждав с минуту, офицер снова принялся стучать. Грохот тяжелых ударов мог бы поднять мертвых, но крепость молчала.

Элхаб зло прищурил глаза и нервно барабанил пальцами. Владимир посмотрел по сторонам. На площадь вступали войска. Солдаты шли в полном вооружении. Их вел высокий офицер в черной с золотом форме, показавшийся Владимиру странно знакомым. Повинуясь его негромким указаниям, отряды занимали места. Скоро вся площадь была заполнена вооруженными марсианами. Вдали показались тяжелые боевые машины. Командующий войсками направился к вездеходу. Это был Янхи.

— Дай сигнал! — коротко приказал Элхаб.

Переливчатый резкий звук раздался в тишине. Тогда на вершине башни появился марсианин.

— Кто стоит у ворот? — крикнул он.

— Владыка Анта! — прозвучало снизу.

Со скрипом открылись тяжелые ворота и снова захлопнулись, когда машина прошла через них. В душе космонавтов невольно шевельнулась тревога. Кто мог знать, на что решится хитрый Ассор!

Элхаб хранил полнейшее спокойствие. Вездеход медленно двигался между храмами с чудовищными каменными изваяниями у входов. Еще три стены и трое ворот пришлось преодолеть им, пока они не достигли центральной площади замка.

Ни одно живое существо не встретилось по дороге, но космонавты, особенно Владимир, обладали острым зрением и видели черные фигуры жрецов за окнами храмов, угадывали блеск враждебных глаз. Зловещая тишина висела над замком…

Элхаб распорядился остановить машину прямо против входа в личные апартаменты Ассора.

Черная громада храма Неба рисовалась на фоне вечерней зари. Солнце уже село. Начинались долгие в эту пору года сумерки.

Быстрой, энергичной походкой Элхаб поднялся по ступеням и толкнул дверь. Космонавты следовали за ним. Два офицера стражи замыкали шествие. Жрецы низшего ранга, которые стояли у входа, испуганно шарахнулись при виде разгневанного Владыки. Так же бросались в разные стороны и солдаты караульных войск Ассора, встречные слуги — все, кто попадался им на глаза.

Элхаб превосходно знал расположение помещений во дворце Великого жреца. Он не раз бывал тут еще во времена Иргана. Уверенно и смело он направился прямо в кабинет Ассора, ударом ноги распахнул дверь и вошел.

Сводчатый потолок из темно-фиолетовой материи был хорошо знаком Элхабу. Колоссальное изваяние бога Анта, как и прежде, осеняло Великого жреца своими темно-красными крыльями с золотыми лучами. Пять глаз всемогущего бога устремляли на незваных гостей тяжелый, грозный взгляд. Алчный рот божества требовал пищи, могучие руки, казалось, вот-вот обрушатся на дерзких пришельцев.

За громадным столом, покрытым черной бархатной скатертью, расшитой узорами, скрытый смысл которых знали только посвященные, виднелась маленькая, тщедушная фигурка старого Ассора.

При входе Владыки Анта он скромно встал, как предписывал закон. Хитрые проворные глазки его быстро бегали, оглядывая вошедших.

— Я думал, Владыка забыл святую церковь Анта, — процедил он сквозь зубы.

— Как видишь, не совсем, — усмехнулся Элхаб.

— Зачем ты пришел в нашу мирную обитель?

На суровом лице Элхаба появилась ироническая улыбка. Прямым кощунством прозвучали эти слова из уст старого хитреца, способного на все ради своих далеко не мирных целей.

— Довольно притворяться! — грубо оборвал он. — Ведь мы давно знаем друг друга… Не миром, а дикой злобой полна твоя обитель. Ты уже сотворил немало преступлений против меня — Владыки Анта… Мне все известно!

Жрец вспыхнул, но сдержался и смиренно сказал:

— Не верь, Элхаб, слухам! У нас с тобой общие враги. Они хотят посеять вражду между нами. Злодеи знают, что древний Ант силен единством церкви и Владык. Они хотят поссорить нас, чтобы им легче было осуществить свой коварный замысел.

Элхаб саркастически засмеялся.

— А ты, Великий жрец, конечно, всю жизнь мечтал о благе народа?

— Как же может быть иначе?! — елейно подтвердил Ассор, будто не замечая насмешки. — Я пекусь всечасно о судьбах государства… Мы с тобой расходимся во мнениях, но ведь цель у нас одна! Не так ли?

Элхаб презрительно скривил губы:

— Допустим! Так вот, Ассор, я должен знать, куда девался известный тебе тайный документ.

Глаза Ассора забегали по сторонам. Элхаб молча смотрел на него. Хитрый жрец прекрасно понимал, что в этот миг решается гораздо более важный вопрос, чем судьба какой-то бумажки. Он думал о том, что на него, Великого жреца, произведено нападение. И где? В его личном кабинете. Кто окажется сильнее: он, глава церкви, или этот наглец, который позволяет себе над ним насмехаться? Исход разговора, по существу, предрешал дальнейшее развитие отношений между светской и духовной властью.

Старый Ассор хранил в памяти множество тайных способов, посредством которых церковь устраняла неугодных ей лиц и добивалась своих целей.

Его бегающий взгляд на секунду задержался в одной точке, затем перескочил на стол с массивными украшениями. Тут были кое-какие секреты. Но Элхаб тоже знал много. Он проследил за взглядом старика и понял…

— Великий жрец, когда-то ты был мудр, — произнес он почти ласково, но в голосе его звучала ядовитая насмешка. — Неужели ты думаешь, что Владыка Анта успел забыть невинные забавы старика, неужели мне не понятно, как ты был бы счастлив, если бы одним ударом… Да, все мы здесь… Но взгляни в окно…

Пока шла их беседа, войска преодолели сопротивление стражи, вообще малочисленной и не знавшей, на чьей стороне ей лучше оставаться. Караулы были вынуждены открыть ворота, и теперь солдаты Элхаба сосредоточились прямо перед дворцом. Ассор понял.

— Как ты можешь так думать? — скромно произнес он, опуская глаза. — Такие подозрения против жреца…

— Полно! — оборвал Элхаб. — Давай документ!

— О чем мы с тобой спорим? — ласково убеждал Ассор. — Если нужно, я тотчас отдам приказ… Святая церковь Анта…

— …в неустанных заботах о счастии народа, — с усмешкой подхватил Элхаб, — решила скрыть бесценный дар природы… Поверь, мы все знаем.

Космонавты не без удовольствия наблюдали за этой сценой.

Угодливо изогнувшись, Ассор подошел к статуе бога Анта и коснулся одного из когтей на его лапе. Статуя беззвучно отошла в сторону, открыв проход, освещенный слабым светом. Великий жрец жестом пригласил «гостей» идти за ним.

Протиснувшись через узкий коридор, они очутились в тесной маленькой комнатке со сводчатым потолком.

Все стены хранилища были заставлены металлическими шкафами, похожими на сейфы. С интересом оглядывали космонавты тайник, где скрывались секреты тысячелетней истории Марса.

Ассор открыл один из шкафов и вынул оттуда документ, почему-то лежавший на самом верху большой груды древних рукописей. Наташа порывисто схватила старинную бумагу и подала ее Элхабу. Тот стал читать:

«…Тогда презренный раб под пыткой показал, что в год шестой эпохи Манья Хор он, будучи бродягой, дошел до места (здесь был приведен весь маршрут), где в глубине ущелья достиг… Прозрачный белый камень… На солнце превратился в воду…»

Сомнений больше не было: предсмертный рассказ старого Ну основывался на реальных фактах.

— Ясно! — воскликнула Наташа, розовая от волнения. — Тот самый документ!

Дрожащими руками она приняла от Элхаба драгоценную бумагу. У нее были основания волноваться: ее теория блестяще подтверждалась.

— Прощай, Владыка, ты видишь, я исполнил твою волю… произнес Ассор, когда Элхаб и космонавты направились к выходу.

— Ассор, нам лучше быть друзьями, — медленно и многозначительно произнес Элхаб. — Вражда не приведет к добру!

Скрытая угроза прозвучала в его словах. Великий жрец понял, но овладел собой.

— Прощай, Элхаб, прощай! — напутствовал он тихо. — Вдвоем мы — сила, помни!

Как только за ушедшими закрылась дверь, старый жрец дал волю своим чувствам.

— Проклятые чужеземцы! — в ярости кричал он. — Проклятие и смерть! Святая церковь Анта еще сильна. Подожди, Элхаб, ты еще не раз со страхом произнесешь имя Ассора!

 

Глава XI

ВЕЛИКИЙ ПОХОД

Элхаб собрал совет, чтоб рассмотреть старинный документ. Из-за сухих слов древнего протокола во весь рост поднялся гордый образ борца за счастье своего народа.

К сожалению, многое было непонятно. Кто был безумец, как он мог жить вдали от всех и чем питался, кто помогал несчастному во время странствий, чего он хотел, к чему стремился? На это протокол не дал ответа.

Зато теперь можно было буквально шаг за шагом проследить по карте весь путь бездомного с тех пор, когда он в первый раз бежал и скрылся от суда. В те годы города были всюду, широкой зоной они тянулись по обе стороны экватора, примерно до тридцатых параллелей…

Бродяга не хотел встречать себе подобных и скоро удалился к югу, в высокие широты. Он скрывался по лесам, тогда еще дремучим, старался обходить города и села. Так год за годом он двигался к востоку. То место, где глазам скитальца открылся белый камень, он сумел нанести на карту очень точно. «Бродяга без прозвища» — так называл скитальца древний протокол. Но можно думать, что это был образованный человек. Грамотно и ясно отвечал он на все вопросы. По приговору жрецов он кончил жизнь в одной из подземных тюрем.

Теперь Элхаб, его советники, Дагор и космонавты, склонясь над картой, изучали район, показанный неизвестным.

В земные телескопы можно разглядеть на южной половине Марса продолговатое пятно. Как будто старый пистолет положен дулом на экватор, слегка наклонно. Рукоятка достигает тридцатых параллелей, взведенный курок поднят прямо вверх. Раздвоенный спусковой крючок резко обозначен внизу. Он кажется темным на светлом фоне розовых пустынь. Всей фигуре земные астронавты дали имя «Киммерийское море». Вот здесь, как раз на рукоятке, и находилась зона, указанная в протоколе. От столицы Анта место это было очень далеко — не менее 5 тысяч километров в земных мерах.

— Ну кто бы мог думать, что именно здесь находятся запасы ископаемого льда? — искренне удивился Дагор. — Самое дикое, совершенно непригодное для жизни место, безнадежное в смысле полезных ископаемых. Запутанный лабиринт песчаных холмов с поднимающимися кое-где над ними обнаженными скалами. Вот и все!

— Плохо изученный район, — сказал Элхаб. — Я вспоминаю: никогда наши ученые не проводили здесь серьезных работ.

— Отчего же! Местность нанесена на карту, указан рельеф. Правда, не изучали недра. Но вы же помните, в чем здесь дело, — заметил Дагор.

— А что? — заинтересовался Элхаб.

— Можно поднять архивы и убедиться. Совет Мудрейших много раз включал эту зону в план научных работ, но никогда не встречал поддержки. Каждый раз находилось множество возражений… А так как ничего интересного указать заранее было нельзя, то из года в год вопрос откладывался.

— Тем больше оснований принять самые энергичные меры, заметила Наташа. — Надо поправить дело.

— Разумеется, — подтвердил Элхаб. — Я отдам приказ в ближайшие дни послать сюда большую экспедицию. Надеюсь, вы не откажетесь взять на себя руководство?

— Конечно, — согласилась Наташа.

— Дагор вам поможет. Не жалейте никаких средств. Давайте бросим сюда всю нашу технику. Надо проверить рассказ этого несчастного. Я убежден, что все, записанное в протоколе, правда.

— Я тоже уверена. Запасы воды на вашей планете должны быть!

В словах Наташи чувствовалась глубокая убежденность. И. Владимир, и Яхонтов — оба хорошо знали эти металлические ноты в голосе молодой женщины. Они означали, что решение принято и непременно будет выполнено.

— Если там окажется хотя одно ведро воды — Наташа обязательно его отыщет, — шепнул Владимир Яхонтову, с улыбкой глядя на жену.

— Найдет! — усмехнулся тот. — Всю планету перероет, но найдет!

Наташа и Владимир с помощью Дагора и еще нескольких ученых принялись за работу. Надо было определить маршрут, количество и виды механизмов, рассчитать, сколько нужно рабочих, где их разместить, как наладить питание. Словом, они с головой окунулись в практические дела. Романтический замысел найти воду на бесплодной, истощенной планете — превратился теперь во всякого рода сметы, расчеты, множество будничных мелочей. Виктор Петрович сказал, что примет участие в разведке, и тоже погряз в целой уйме забот.

Паршин и Ли Сяо-ши, конечно, были в курсе этих планов и живо заинтересовались предстоящей экспедицией, но у них были свои дела. Сергей Васильевич возглавлял большую группу марсианских инженеров и физиков, которые проектировали вторую, мощную атомную электростанцию, рассчитанную пока на запас урана, доставленный с Земли. Имелось в виду, что позднее обязательно будет найдено и местное атомное горючее. Поисковые партии уже получили обнадеживающие результаты. Ли Сяо-ши помогал профессору.

Что касается Индиры, то и она была загружена работой выше всякой меры. Под ее руководством бактериологические лаборатории университета разводили культуры микробов, предназначенных для облагораживания почвы.

Всех студентов биологических и агрономических учебных заведений, а также многочисленных добровольцев привлекли к работе по посеву бактериальных смесей в пустынях Анта.

Если первый опытный участок занимал каких-нибудь 500 гектаров, то теперь работы проводились на огромных площадях. Владыка Анта спешил использовать теплое время года. Широкой полосой вдоль экватора и к северу от него — до 25 параллели — тянулись обширные районы, сплошь заселенные сапрофитными микроорганизмами. Элхаб не боялся риска, а смело шел на затраты, полагая, что даже 10 процентов успеха и то оправдают себя.

Радио и печать Анта широко оповестили народ о событиях последнего времени.

Все марсиане знали теперь о древнем манускрипте, о трагической судьбе неизвестного ученого, вынужденного скитаться по стране, о его открытиях, об организации большой экспедиции по поискам воды. Тысячи добровольцев предлагали свои услуги для участия в экспедиции, для работы по преобразованию пустынь или постройке атомных станций.

При такой массовой поддержке удалось очень быстро — в течение недели — подготовить экспедицию. По приказу Элхаба собрали большое количество мощной техники, бездействовавшей уже много лет.

Поблизости от города образовался целый лагерь. Здесь были представлены различные машины, предназначенные для покорения природы. Марсиане еще с древних времен сохраняли, передавали из поколения в поколение замечательный опыт строителей гигантских каналов. В последние века он оставался лишь на страницах учебников, потому что не было возможности применять его на практике. Сейчас снова обратились к опыту замечательных инженеров прошлого.

В качестве руководителя всей этой армии оказалась Наташа, а Владимиру предназначалась весьма важная роль своего рода начальника штаба.

Виктор Петрович Яхонтов никак не хотел подавлять волю других, отодвигая их на задний план. Мысль об ископаемых льдах на Марсе принадлежала Наташе — ей и следовало руководить экспедицией. На себя он взял роль консультанта.

Когда шла подготовка и будущая экспедиция существовала только на бумаге в виде сухого перечня машин, оборудования и прочих технических средств, молодая женщина чувствовала себя уверенно. Когда же она увидела их воочию, на сердце у Наташи стало тревожно.

Руководить работами в таком масштабе ей еще не приходилось. Конечно, она верила в свои силы и надеялась на успех, но всю ответственность она почувствовала лишь вечером, накануне дня выезда, когда они втроем — Наташа, Владимир и Виктор Петрович — объехали в последний раз весь лагерь. Длинными рядами тянулись укрытые чехлами машины. Их темные силуэты, похожие на допотопных животных, четко вырисовывались на фоне лилового сумеречного неба.

Едва село солнце, как мороз начал крепчать. Многотысячная армия марсиан, закончив дневные труды, укрылась в походных палатках и в кабинах пассажирских вездеходов. Загорелись огни, всюду слышались голоса. Машину космонавтов быстро узнали. Везде встречались приветливые лица и поднятые кверху руки.

Наташа отвечала на приветствия и улыбалась, но в глазах ее сквозила тревога. Яхонтов понял настроение молодой женщины.

— Ну что? Полководец, кажется, волнуется? — добродушно спросил он, глядя поверх очков.

— Страшно! — созналась Наташа. — В самом деле страшно. А если мы ничего не обнаружим? Вдруг документ фальшивый или кто-нибудь намеренно изменил координаты? Жрецы на все способны!.. А если тот неизвестный действительно был безумен и его рассказ — лишь плод больного воображения?..

— Конечно, определенный элемент риска есть, — сказал Виктор Петрович, поглаживая бороду, что служило признаком глубокого раздумья. — Но ведь без этого нельзя. В конце концов, древнее предание лишь подкрепило ваше собственное предположение о том, что здесь должны быть замерзшие океаны.

— Океаны, безусловно, есть, — согласилась Наташа. — Но не идем ли мы по ложному следу? Можно предполагать скопления мощных льдов, укрытых слоем песка, но где-нибудь среди равнины. А наш маршрут приводит в горную страну. Здесь серьезное противоречие… Ни я, ни вы не можем, разумеется, представить горы, возникшие на льду.

— Загадок тут немало, — признался Яхонтов.

— А мы начали дело с невиданным размахом, — продолжала Наташа. — Какой позор нас ждет, если будет неудача!..

— И дело, в сущности, не в нас, — согласился Виктор Петрович. — Личный престиж — еще полбеды. Но мы здесь посланцы другого мира. Вот в чем суть! Ответственность большая!

— В том-то и дело, — озабоченно говорила Наташа. — Начало эффектное, каков будет конец?! Ведь сам поход — уже большое дело: пройти за десять дней пять тысяч километров, доставить людей, технику.

— Бросьте! — вмешался Владимир, молча слушавший разговор. — Не мы одни, а лучшие ученые Марса сходятся на том, что именно в этой зоне, совсем не изученной, можно надеяться на открытия. Элхаб пошел на все не ради наших прекрасных глаз, а трезво оценив возможности успеха. Не узнаю Наташу! Все будет хорошо!

— Владимир прав, — сказал Яхонтов, — не следует расхолаживать себя преждевременными тревогами. Вспомните, как в самых трудных условиях уверенность в успехе помогала нам. А здесь мы не одни: народ верит в победу. Мы на верном пути!

Великий поход начался на рассвете. Несмотря на ранний час, собралась большая толпа провожающих. Приехал Элхаб. Он крепко пожал руки космонавтам и пожелал им доброго пути.

Первый вездеход повел Владимир. Порядок построения был продуман заранее. Соблюдая строгую очередность, одно за другим трогались подразделения машин, вытягиваясь длинной линией.

Впереди разгоралась заря. Застывшие от холода равнины вблизи казались синими: мелкий кустарник уже покрылся листьями, пушистыми, как бархат. В ночное время они свертывались трубочкой, но едва светлело, раскрывались навстречу солнцу, чтобы не пропустить ни одного его луча.

Дали, подернутые легким и прозрачным ледяным туманом, были нежно-сиреневыми. Туда, навстречу солнцу, и мчались громоздкие машины, проявляя неожиданную подвижность. Колонна с места набрала скорость около 80 километров в час. На ходу тяжелые механизмы поднимали морозную песчаную пыль. Пришлось двигаться, соблюдая определенную дистанцию.

Если бы нашелся наблюдатель, способный взглянуть на колонну сверху, он бы увидел длинную ленту, растянувшуюся на песчаной равнине на много километров.

Природа Марса позволяла двигаться по кратчайшим путям дугам большого круга на сферической поверхности планеты. Так на Земле летают самолеты. Маршрут похода, режим движения, места было продумано заранее.

Путь лежал сперва по возвышенности, пройдя которую колонна вступила в низменные долины «Киммерийского моря», сплошь заросшие синим кустарником.

На восьмой день местность начала заметно изменяться: появились песчаные холмы. Сильный ветер дул сзади и гнал сплошные тучи пыли, розовая мгла затягивала горизонт. Движение замедлилось и затруднилось: пришлось лавировать между холмами.

Ночевали в трудных условиях. К вечеру разыгралась сильная песчаная буря. Ветер достиг силы урагана, выл и ревел, нагоняя тоску, песчаная пурга сбивала с ног, ослепляла, оглушала. Все забились в палатки и кабины, но злой песок пробирался сквозь щели, попадал в пищу, хрустел на зубах.

Буря бесновалась целую ночь. Приходилось неоднократно выбираться наружу, чтобы проверить, хорошо ли укрыты механизмы. Песчаный ураган мог повредить их. Наутро весь лагерь представлял собою бесконечно длинную вереницу машин, утонувших среди песков: их засыпало выше верхнего полотна гусениц.

Уставшие за ночь марсиане принялись откапывать свое имущество, освобождать его из-под слоя песка, поэтому выход колонны сильно задержался. Дальше пейзаж принимал все более дикий и угрюмый вид. Просторные равнины, характерные для большей части Марса, сменились теперь высокими холмами. Кое-где над песчаными склонами появились выходы коренных скалистых пород.

Опытные глаза Наташи и Яхонтова узнавали гранитные массивы, поднятые из глубин планеты. Были тут и гнейсы и порфиры. Колонну окружал типичный ландшафт древней горной страны, за сотни миллионов лет сильно выровненной ветрами и песками.

Ничто не говорило о близости океана, хотя бы и скрытого под толщами песка. Наоборот, у геологов не оставалось сомнений, что глубоко под. ногами нет и не может быть ничего, кроме базальтов и других пород вулканического происхождения. Наташа помрачнела, лицо ее приняло озабоченное выражение.

Прокладывая путь, Владимир все чаще прибегал к карте. Топографы нанесли на нее подробности рельефа, и опытный водитель мог двигаться, уверенно, хотя маршрут и был сейчас весьма запутан. Зачастую правильный путь подсказывала сама местность: скалистые склоны не позволяли свернуть в сторону, и колонна двигалась как бы по извилистому ущелью.

Никто из космонавтов еще не видел на Марсе подобной картины. Дагор тоже находился в передней машине. Он пересел сюда после очередного привала, справедливо полагая, что жителям Земли трудно самим ориентироваться в этих местах.

Стали появляться животные, очевидно еще не знакомые с машинами. Они с любопытством наблюдали за приближением вездехода. Тут были прыгающие зверьки с темно-серым мехом, величиной с собаку. Однажды мягкими прыжками пересек дорогу улга — хищник, уже знакомый Яхонтову и Ли Сяо-ши по их поездке на полюс. Два раза встречались крупные ящерицы. Как объяснил Дагор, в холодное время года и по ночам эти пресмыкающиеся прячутся в норах и лишь согретые лучами весеннего или летнего солнца показываются наружу.

Все говорило о том, что экспедиция находится в совершенно диком районе. Странно было встретить такое место здесь, на Марсе, обитатели которого, казалось, должны были изучить каждый вершок своей планеты в поисках средств к существованию.

Причина выяснилась неожиданно. Неглубокое ущелье поворачивало круто вправо. Дальше оно раздваивалось, как бы обтекая черную скалу, возникшую посредине. На плоской вершине базальтового утеса стояло каменное изваяние, особенно неожиданное среди сурового безлюдья. При виде его Наташа и Владимир одновременно издали возгласы изумления. Они уже привыкли к богам Анта и перестали обращать внимание на фантастических чудовищ, охранявших храмы или украшавших общественные здания. Но встретить здесь многорукого бога, и так внезапно! Было чему удивиться.

Колоссальная статуя из красного гранита покоилась на черном базальтовом основании, созданном самой природой. Восьмирукий бог грозно поднял вверх одну из правых лап, как бы останавливая идущих. Казалось, он о чем-то предупреждал.

Владимир остановил машину и взглянул на Дагора. Единственный среди них марсианин был изумлен не менее космонавтов. Он смотрел на красное изваяние с растерянным видом. Смешливая Наташа не могла скрыть улыбки, несмотря на почтенный возраст марсианина. Все выскочили из машины и пошли к скале.

Черная скала высотой около пяти метров имела с одной стороны пологий склон. Базальтовые колонны создали природные ступени. Космонавты без труда достигли подножия статуи. На торце высокого основания виднелась надпись: «Остановись, неведомый путник, и подумай, прежде чем идти дальше! Местность эта навеки проклята великими богами! Не искушай судьбу и возвращайся!»

Дагор при всей своей учености был явно испуган.

Виктор Петрович хладнокровно обошел статую со всех сторон, потрогал изъеденный ветрами и песком гранит, сделал несколько снимков крупным планом, не забыв зафиксировать надпись, и сказал:

— Толково придумано, очень толково. Тонкий психологический расчет и никаких затрат на содержание стражи. Судя по всему, статуя стоит много веков. Красный гранит, как видно, доставлен издалека. Но, честное слово, стоило потрудиться! Не удивительно, что здешние края так мало изучены. Кому из марсиан пришла бы охота ехать дальше!

— Но почему же ни один из наших ученых ничего не говорил об этом изваянии? — произнес Дагор.

— Ученые, вероятно, ездили по разрешению и указаниям жрецов. Их предупреждали, что встретится на пути, и требовали сохранять тайну. А непосвященные, понятно, уходили прочь, предпочитая молчать о том, что они здесь видели.

— А кого, кстати, изображает эта статуя? — осведомилась Наташа.

— Арасвага — духа зла, — хмуро объяснил Дагор.

— Замечательно! — снова восхитился Яхонтов. — Можно смело утверждать, что девятьсот девяносто девять верующих из тысячи должны были вернуться обратно.

— Зачем все это? — задумчиво произнесла Наташа.

— Как «зачем»! — ответил Виктор Петрович. — Для нас этот бог Арасваг обещает многое. Впереди есть что-то, требующее охраны. Не зря потрачено столько труда. Теперь я уверен, что мы добьемся успеха. Разве не ясно?

— Одно непонятно, — заметил Владимир, — неужели нельзя миновать это место? А если допустить, что есть хотя бы еще одна дорога, кроме этой, то вся затея бесполезна.

— Как раз я об этом и подумала, — сказала Наташа, рассматривая карту. — Вот смотри: священнослужители великолепно изучили рельеф. С какой бы стороны ни приближаться, все долины приводят именно сюда. И трудно допустить, чтобы усталый путник полез наверх по скалам. Если же идти понизу, где путь лучше, то он не может миновать ущелье…

Тем временем подошли остальные машины. Толпа марсиан собралась перед статуей.

Сейчас, когда у подножия изваяния стояли космонавты и грозное божество видел не одинокий путник, а целая толпа, впечатление от встречи с идолом было не очень сильным. Кое-где в толпе раздавались даже иронические замечания.

Однако Виктор Петрович хорошо видел, что многие марсиане явно взволнованы: вековые предрассудки цепко держали их в своих сетях.

— Нужно быть начеку, — негромко сказал он по-русски Наташе и Владимиру. — Любые неприятности в пути могут произвести опасный перелом в настроении.

Владимир понимающе кивнул головой:

— Не надо задерживаться. Чем скорее мы минуем ущелье, тем будет лучше, — и он подал сигнал к отправлению.

Колонна снова пришла в движение, втянулась в скалистый коридор. После нескольких поворотов открылся длинный участок прямого пути между отвесными скалами высотой метров 20—30.

— Рельеф похож на наше Забайкалье, — заметила Наташа, изрезанная местность, подавляющая не высотой, а протяженностью. Только там сопки поросли лесом, а здесь — голый камень.

Погода снова резко изменилась. В лабиринте между горами ветер разбивался на множество потоков. Здесь на прямом участке он со свистом мчался, как в трубе, с каждой минутой сила его увеличивалась. Оглянувшись, Яхонтов заметил, что сзади из-за гор поднимается багровая туча.

Космонавты хорошо знали, в чем дело: снова надвигалась песчаная буря. Загудели сигналы тревоги. Колонна требовала остановки. Владимир поспешно затормозил и со всех ног кинулся к оставшимся позади машинам.

— Что случилось? Отчего остановка? — кричал он.

— Многие не хотят ехать дальше, — объяснил командир передней машины. — Кричат, что боги Анта предупреждают не зря: скоро будет буря, я мы все здесь погибнем.

Подбежали Наташа и Виктор Петрович.

— Сейчас же сигнал общего вызова! — кричал Яхонтов. — Немедленно!

Завыли сирены. Связь между машинами во время похода поддерживалась по радио. Звуковой сигнал общего вызова требовал немедленного включения всех раций. Каждая машина, услыхав этот звук, включала свою сирену, чтобы передать вызов дальше. Поднялась дикая какофония, заглушившая злобный рев урагана. Внезапно звуки затихли. Теперь все слушали команду.

— Граждане Анта! — кричал в микрофон Виктор Петрович. Не поддавайтесь панике! Не гнев богов, а грозная природа перед нами. Смелей вперед — и мы победим!

— Нас догоняет буря, — подхватила Наташа, — здесь, в каменной трубе, она достигнет страшной силы. Полный вперед, мы еще успеем проскочить. Те, кто останутся здесь или повернут назад, — погибнут.

Космонавты бросились к своей машине. Туча поднималась все выше. но колонна уже пришла в движение. Машины мчались по ущелью на предельной скорости. Песчаная буря нагнала экспедицию, но так как колонна двигалась в ту же сторону, то ураган не препятствовал ее движению. Окруженные облаками пыли машины успели достигнуть конца прохода.

Первым вырвался на простор Владимир. К изумлению космонавтов и вопреки картам, по выходе из ущелья перед ними открылась обширная равнина. Но некогда было рассматривать ее. Владимир сделал крутой разворот влево и, описав почти полный круг, оказался под защитой каменной гряды. Стало видно, как из горла узкого прохода одна за другой в туче песка вылетали машины и сразу же разбегались в разные стороны, чтобы уступить дорогу следующим за ними. Огромная струя песка со свистом вырывалась из каменной трубы и широким веером расходилась по равнине.

Зрелище было совершенно необычным и страшным. Мгла сгущалась все больше, песчинки носились в воздухе, крутились в вихрях, исполняя какой-то дьявольский танец. Но это был еще не самый ураган, а лишь предвестник бури. С тревогой следила Наташа, все ли успеют вырваться. Успели все. Но задние машины двигались почти вслепую. Ураган как бы преследовал бегущих по пятам. Все померкло в багровом тумане, однако ярость бури уже никого не пугала.

Наташа вздохнула облегченно.

— Теперь я понимаю, что пески здесь действительно могут засыпать целое море, — сказала она, когда убедилась, что в горном проходе уже никого не осталось.

— Ты помнишь, — обратилась она к мужу, — что такое байкальская сарма?

Владимир кивнул головой. Он хорошо знал этот байкальский ветер, достигающий невероятной силы именно при проходе сквозь узкую щель в горах, окружающих Байкал с запада.

— Но здесь хуже, — заключила Наташа. — Там хоть нет песка…

Буря продолжалась целые сутки и стихла внезапно. Когда песчаные тучи рассеялись, стало видно, что горный хребет представляет собой остатки каменной гряды по границам равнины.

— Все врали старые карты Анта, — с сердцем сказала Наташа. — Если бы они говорили правду, мы сами указали бы именно это место.

Было совершенно ясно, что горная гряда обозначает существовавший здесь некогда берег обширного водоема. Его подлинные размеры пока оставались неизвестными. Каменистые холмы виднелись и дальше. Может быть. это были остатки другого берега. Тогда речь шла о сравнительно маленькой котловине или узком заливе. А может быть, холмы представляли собой бывшие острова. Несомненно было одно: вся местность, во-первых, не соответствовала карте и, во-вторых, давала возможность предположить, что здесь когда-то находился водоем.

Работы начались на следующий день. Местность мало походила на описанную в древнем манускрипте, но за тысячи лет узкая горная щель, куда проник скиталец, вполне могла превратиться в широкий проход. Она простиралась в направлении господствующих ветров, и песок, приносимый бурями, как терка, разрушал скалы, расширял ущелье.

Марсианские ученые и инженеры хорошо знали свое дело. Многоковшовые экскаваторы двигались рядом, косым строем. Они вели наступление на фронте шириной в пятнадцать машин. Сняв первый слой песков на избранном участке, они отступали на исходный рубеж и снова шли вперед, снимая следующий слой. Самосвалы неустанно вывозили снятый грунт. Машины специального назначения пока что ожидали своей очереди.

Наташа и Владимир вместе с Яхонтовым совершали разведывательные поездки в разных направлениях. Не оставалось сомнения, что кто-то еще в древние времена сознательно фальсифицировал топографические карты этого района, показывая его в виде сплошного лабиринта горных кряжей.

Дни шли за днями, в отвалах уже выросли целые горы песка, но никаких признаков ископаемого льда не было.

Разведывательная площадка представляла собой вырытый среди песков большой прямоугольник. Передняя часть его была углублена примерно метров на 30. Работы продолжались более десяти дней. По ночам держались жестокие морозы, но днем солнце грело все сильнее. Настроение у марсиан было хорошее, но постепенно оно начало портиться. Основной причиной было то, что условия для жизни создались тяжелые. Однообразная пища, палатки, лишенные даже минимального комфорта, — все это сильно действовало на настроение марсиан, привыкших к жизни в больших городах. Этим, очевидно, пользовались тайные агенты Ассора, начавшие склонять наиболее суеверных к тому, чтобы они бросили «богопротивное» дело, затеянное чужеземцами.

Отсутствие убедительных результатов также давало прекрасный повод для распространения разных слухов. Виктор Петрович нисколько не удивлялся, когда на ежевечерних совещаниях начальников отрядов все чаще стали повторяться заявления о потере интереса к работе у многих участников экспедиции.

В конце двенадцатого дня выяснилось, что экипажи пяти тяжелых экскаваторов решили прекратить работу, считая продолжение раскопок бесполезным. Передний край выемки уже погрузился на 46 метров, но, кроме песка, обнаружить не удалось ничего.

Озабоченный Яхонтов посоветовал Наташе немедленно собрать инженеров, чтобы обсудить положение.

— Что будем делать дальше? — в упор спросил он. — Народ стал сомневаться, а мы одни бессильны.

Упрямая складка появилась на лбу Наташи.

— Я это вижу, но отступать нельзя.

— А вы по-прежнему уверены в успехе?

— Безусловно! Вся местность говорит о том, что наши предположения верны. И документ… Конечно, мы не знаем, как глубоки пески. Может быть, остались метры, а может быть…

— А может быть, десятки, даже сотни, — заметил один из марсиан.

— Возможно, но сдаваться и отступать нельзя, — твердо сказала Наташа и плотно сжала губы.

Виктор Петрович про себя усмехнулся. Он хорошо знал, что эта милая и скромная женщина вполне способна остаться здесь одна и собственноручно управлять экскаватором.

— А ваше мнение, Владимир? — спросил он.

— Не только не сдаваться, — убежденно заявил Владимир, а усилить темпы! Время не ждет, а мы каждый раз кончаем работу, едва сядет солнце. Надо ввести вторую и третью смены, работать день и ночь. У нас немало машин пока стоит без дела.

Виктор Петрович вопросительно взглянул на Дагора. Тот вначале колебался, но абсолютная убежденность молодых космонавтов передалась и ему.

— Я согласен, — сказал он. — Нужно устранить сомнения. Давайте скажем ясно: пускай уйдут те, кто больше не верит в наше дело. Зато остальные будут до конца!

Вечер выдался ясный и тихий. Чуть лиловели сумерки, над равниной стелилась голубая дымка. Резкий протяжный вой сирены нарушил тишину. Толпа рабочих собралась на площадке перед вездеходом, где жили космонавты.

Яхонтов, Наташа, Владимир и Дагор взобрались на платформу. В своих черных меховых одеждах пришельцы с Земли отличались от марсиан только ростом и светлой кожей. Виктор Петрович подошел к самому краю платформы.

— Знаете ли вы меня, граждане Анта? — спросил он без всякого вступления.

Множество сложенных вместе рук поднялось над толпой. Послышались возгласы:

— Знаем!

— Весь народ знает тебя!

— Чего мы хотим здесь? — говорил Виктор Петрович. — Мы хотим найти для вас источник влаги. Мы твердо знаем и верим: здесь должна быть вода. О том же говорят старинные предания. Это так же верно, как то, что завтра встанет солнце. Можно ли бросать работу? А если цель близка? Кто сеет сомнения, зачем? Не надо поддаваться уговорам! Пускай те, кто нам не верят, уходят. Мы начнем работать день и ночь и тем приблизим великую победу!

Эти простые слова убедили. Марсиане, прибывшие со специальными машинами, которые пока не работали, первыми предложили заменить уставших. Быстро сформировались ночные смены.

Когда Фобос поднялся на западе, озаряя равнину своим бледным светом, тяжелые экскаваторы снова работали. Не спали и космонавты. Их видели и впереди, где острозубые ковши врезались в мерзлый песок, и в кабинах экскаваторов, и у вертикальных буров.

Незадолго до восхода солнца Наташа и Владимир остановились на краю выемки и оттуда смотрели, как работает первая шеренга экскаваторов.

Тогда и случилось долгожданное. Все привыкли, что ковши изо дня в день выбрасывают охряно-желтый, розовый или серый песок, порой смешанный с глиной. Теперь, сначала у головной машины, потом у следующей за нею, в ковшах замелькали крупные куски другого цвета. Матовые, светло-голубые, иногда зеленоватые, они резко отличались по внешнему виду от обычного грунта.

Наташа заметила их с высоты, но боялась верить собственным глазам.

— Володя! — сдавленным голосом прошептала она. — Погляди!

Передний экскаватор вдруг остановился. Из кабины выбежали марсиане и принялись разглядывать камень.

— Лед, лед! — в восторге закричала Наташа. В нетерпении она не стала огибать выемку кругом, а, выбрав место, где высота обрыва была около пяти-шести метров, прыгнула прямо вниз. На Земле подобный прыжок кончился бы трагически, но дело происходило на Марсе.

— Лед, лед! — кричали марсиане, выскакивая из машин.

Известие о победе моментально распространилось. Проснулись все. К месту работы тотчас направили новую технику. Уже к полудню выбрали весь грунт. Лучи солнца теперь озаряли глубокую выемку среди песков, на дне которой очистился матово-голубой прямоугольник. Это был сплошной массив льда.

В дело пошли подвижные легкие канавокопатели. Они вырезали среди ледяного пласта узкую глубокую траншею, чтобы добраться до самого дна и оценить мощность слоя.

Механизмы работали быстро. К исходу дня они углубились на двадцать пять метров, но дна еще не достигли. Подали команду, и машины возвратились на поверхность. По наклонному спуску в глубину щели спустились космонавты. Им пришлось идти по коридору, обе стены и пол которого состояли изо льда.

Вода! Настоящая вода и в огромном количестве. Трудно передать, какие чувства обуревали их, да и тех марсианских ученых и инженеров, которые воочию убедились, что недра Анта действительно содержат ископаемый лед. Правда, его нашли пока в одной точке, но теоретическое предположение, высказанное Наташей, основывавшейся на цифрах средней плотности вещества планеты, получило блестящее подтверждение. Теперь можно было надеяться, что не только здесь, но и в других местах, глубоко под песками Марса, скрываются застывшие океаны.

Молча стояли космонавты. Особое волнение испытывала Наташа. Перед ее глазами открылся целый новый мир, сказочное царство льдов. С обеих сторон поднимались отвесные ледяные стены, матовые, шероховатые. В одном месте механизмы, видимо, немного буксовали и отполировали небольшой участок. Он выглядел как черное пятно на голубой стенке. Наташе захотелось проверить, насколько прозрачна ледяная глыба на такой глубине.

Она прильнула к темному окошечку и отпрянула в изумлении. Ледяной массив был прозрачен, как монолитная глыба зеленоватого стекла, и насыщен мягким светом, разлитым во всей толще. Вдали освещенность слабела, можно было видеть метров на пять от наблюдателя.

И здесь, прямо перед Наташей, находилось удивительное создание. В первое мгновение она даже испугалась. Это было животное около двух метров длиной с толстым яйцевидным туловищем. Короткая круглая голова заканчивалась изогнутым клювом, свисающим вниз над раскрытыми челюстями. Отчетливо были видны мелкие острые зубы. По обе стороны головы находились длинные щупальца. Тонкие и гибкие усы сначала поднимались высоко над головой, потом опускались книзу. Два глаза, круглых, с узкими щелями зрачков, лишенные век, заметно выдавались вперед. Они сидели на коротких корешках, как у рака. Под туловищем можно было рассмотреть еще лапки, а сзади имелся опущенный остроконечный хвост. Чудовище прекрасно сохранилось в толще льда и казалось полным жизни.

На испуганный возглас Наташи подбежали Виктор Петрович и Владимир.

— Счастливая случайность, — сказал Яхонтов. — Редкая случайность! Все живые организмы, населявшие когда-то марсианские моря, должны были вымереть задолго до полного остывания океанов. Оно ведь длилось тысячелетия… Очевидно, здесь, близ берегов, на мелком месте замерзание произошло внезапно, и этот экземпляр не успел скрыться. Редкая удача? Надо постараться извлечь его целиком.

Космонавты и Дагор вернулись в столицу. В просторном кабинете их ждали члены Совета Мудрейших, ученые, журналисты.

Яхонтов имел право быть довольным и не скрывал этого.

— Еще одна решенная задача, — заявил он, как только закончились взаимные приветствия. — Я очень рад, что практика подтвердила наши теоретические предположения. Успех разведки, бесспорно, имеет огромное значение.

— Решена задача, и какая! — удовлетворенно произнес Элхаб. — Народы Анта бесконечно благодарны за помощь. Запасы льда, кажется, велики?

Вопрос был обращен к Наташе.

— Можно утверждать, что это целое море. Сейчас идет бурение скважин. Судя по рельефу, весь участок примерно от двадцати пяти до пятидесяти пяти градусов южной широты и от ста восьмидесяти до двухсот градусов долготы — замерзший водоем. Но весьма возможно, что дальше тоже есть ископаемые льды.

Элхаб задумался, слегка прищурив веки.

— Нет слов, чтоб оценить значение этого открытия, — сказал он негромко. — Теперь древний Ант сможет проснуться…

Виктор Петрович сказал спокойно и деловито:

— Позвольте мне внести одно практическое предложение. Ведь мы сейчас работаем над проектом второй, более крупной электростанции на ядерном горючем.

— Да! — поднял голову Элхаб.

— Прямой смысл построить эту станцию как раз в том месте, где открыли ископаемые льды. Тогда тепло атомного распада мы обратим попутно и на таяние льда. А воду можно подавать куда угодно по старым водоводам.

— Если бы успеть при вас закончить стройку, — задумчиво сказал Элхаб. — Скажем, за полгода. Но это невозможно!

— Отчего же? — заметил Виктор Петрович. — Я верю в ваш народ!

Элхаб внимательно посмотрел на старого ученого, потом перевел глаза на окружающих. Члены Совета Мудрейших, ученые, инженеры сидели молча и сосредоточенно думали.

Элхаб встал:

— Давайте бросим клич! Сейчас я напишу воззвание к народу и передам по радио. Поднимем всех!

Уже к исходу дня по всей стране звучало обращение Элхаба. Впечатление было огромно. Ведь до сих пор, за тысячи лет истории Анта, еще не было случая, чтобы Владыки — неограниченные властелины — призывали народные массы, обращались к ним. Самодержавные правители издавали приказы, приобретавшие силу закона, и вовсе не считались с мнением народа и его интересами. А здесь верховный властелин говорил с народом о содружестве.

Марсиане собирались толпами, обменивались мнениями, толковали о грандиозных планах.

Только за мрачными стенами замка Великого жреца по-прежнему стояла гробовая тишина. Черная застывшая громада высилась в суровой неподвижности над ликующей столицей.

Вернувшись к себе, космонавты собрались все вместе. Немного задержался Виктор Петрович. Он что-то писал у себя в кабинете.

— Ну что же, друзья, — входя, сразу начал он, как обычно, без лишних слов. — По-моему, поработали мы неплохо. Есть кое-какие итоги. Не пора ли нам сообщить на Землю, как идут дела? Вот я набросал текст, послушайте: «Закончили постройку опытной атомной электростанции на привозном уране. Дан первый ток. Организуем разведку ядерного горючего. Провели удачные опыты переработки безводных глинистых и песчаных почв на плодородные путем разведения силикатных бактерий и посева бактериальных смесей. Удалось с помощью микроорганизмов высвобождать кристаллизационную воду. Недавно обнаружили крупные запасы ископаемого льда. Проектируем вторую промышленную атомную электростанцию. Все здоровы, готовимся к возвращению. Яхонтов». Сообщение короткое, но, как видите, содержательное, — закончил он и довольно оглядел всех.

Начальник экспедиции был весьма требовательным человеком и к себе самому и к людям. На похвалы он был скуп, и нынешнее, редкое для него. настроение удовлетворенности обрадовало космонавтов.

— Давайте я сейчас же поеду и отправлю радиограмму, вызвался Владимир.

— Хорошо, — согласился Виктор Петрович, потом подумал и прибавил: — А знаете, я тоже поеду с вами.

Радиосвязь с Землей была довольно сложным делом. На Марсе Не было передатчика нужной мощности и соответствующего диапазона. Космонавты пользовались только рацией на маленькой ракете. И на это приходилось тратить много времени. За все время пребывания на Марсе было послано две или три радиограммы. Ракета стояла далеко за городом. Ее доставили поближе к столице, к предполагаемому месту старта для возвращения на Фобос. Она находилась под охраной специального караула.

Прошло более часа, пока вездеход, которым управлял Владимир, достиг цели. Ракета стояла на трех стальных опорах. В ясный день ее можно было видеть среди равнины километров за 20—25: серебристая сигара горела в лучах солнца. Караул жил в специальном вагончике, доставленном сюда из города. Еще издали Владимир увидел трех вооруженных марсиан. Все было в порядке.

Космонавтов знали в лицо, их вообще нельзя было ни с кем спутать, и караульный начальник беспрепятственно пропустил их к ракете.

Входной люк был закрыт. Металлическая лесенка лежала внизу. Владимир поставил ее, открыл дверцу и проник внутрь. Яхонтов последовал за ним. Все было как и при последнем посещении. Так же висели кресла на шарнирах, только налет пыли покрывал все предметы серым слоем. По внутренней лесенке Владимир поднялся в рубку и оторопел.

На полу валялся изуродованный передатчик. Чья-то умелая рука сняла важнейшие детали, поломала и испортила остальные. Единственное средство для связи с Землей оказалось уничтоженным. Некоторое время космонавты смотрели друг на друга, ничего не говоря.

— Так, — произнес наконец Яхонтов, — связь прервана. Сделано умело. Вряд ли мы сумеем исправить передатчик.

— Да, — согласился Владимир, — нам нанесли серьезный удар.

Новая тревожная мысль мелькнула в сознании Виктора Петровича.

— Проверим остальное, — нахмурясь, произнес он. — Если диверсанты проникли сюда, вряд ли они ограничились одним передатчиком.

— Нет, как будто все в порядке, — неуверенно протянул Владимир. — На пульте управления все приборы целы… Что, собственно, они могли тут сделать?..

— Посмотрим хорошенько, — повторил Яхонтов, внимательно оглядывая помещение.

— Постойте! — вдруг встрепенулся Владимир. — Я сейчас!

Он быстро выскочил из рубки. Вернулся Владимир через несколько минут. По его удрученному виду Виктор Петрович понял, что подозрения оправдались.

— Что? — спросил он.

— Окислитель!

— Выпустили?

— Да! Верхний кран открыт, и все запасы испарились!

Источником энергии для двигателя ракеты служила реакция соединения двух газов, хранившихся в баллонах под большим давлением. При соприкосновении этих веществ выделялось колоссальное количество тепла. Скорость газовой струи достигала 4, 5 километра в секунду. Потеря одного из компонентов горючей смеси означала, что ракета уже не могла взлететь с поверхности Марса и для возвращения на Землю путь был отрезан.

— Вот как задумано, — процедил Виктор Петрович сквозь зубы.

Положение было исключительно тяжелым. Запасы природного сырья, содержащего этот газ, быть может, и существовали на Марсе, но их следовало сначала найти, организовать добычу и наладить производство в достаточно большом масштабе. А времени оставалось всего полгода. Задача была явно неразрешимой.

Космонавты неожиданно попали в безвыходное положение.

— Как могло случиться? — недоумевал Владимир. — Ведь ракета все время находилась под надежной охраной.

Начальник караула, растерянный и перепуганный при виде разрушений, смог объяснить лишь, что дней за десять до этого к ним приехал марсианин, предъявивший документ и письменное приказание Владыки Анта допустить его, как специалиста, к осмотру передатчика, чтобы использовать конструкцию в промышленности.

Неизвестный поднялся в ракету и долго находился там под надзором часового, мирно занимаясь набросками и зарисовками. Закончив дело, он собрался уходить. Часовой вышел первым. Прибывший задержался, но был один едва ли пять минут.

— Но окислитель, — добивался Яхонтов, — из баков утекло огромное количество газа. Он ядовит. Неужели вы не чувствовали запаха, боли при дыхании?

— Нет, ничего, — оправдывался начальник караула.

— Весьма возможно, — пояснил Владимир. — Кран баллона был открыт лишь немного. Газ выходил едва заметной, тонкой струйкой. Все время ветер. Этот газ по весу почти равняется воздуху. Утечка продолжалась долго и могла остаться незамеченной. Тем более, что краны расположены высоко над головами часовых…

Удрученные происшедшим, Владимир и Виктор Петрович молча сели в вездеход, захватив с собой поддельный документ, с помощью которого диверсант проник в ракету.

 

Глава XII

ПОСЛЕДНЯЯ КАРТА

Элхаб был взбешен.

— Конечно, это дело рук Ассора, — сказал он, как только узнал о преступлении. — Но снова нет прямых улик… Что я могу сделать? Допустим, я арестую Великого жреца. А дальше? Судить? Но где же доказательство? Затеять процесс против самой церкви и оказаться в дураках? Слишком опасно! Влияние церкви велико, и даже Владыка должен с ним считаться!

Слегка пожав плечами, Виктор Петрович удалился, заручившись обещанием, что по делу будет произведено самое тщательное расследование. Фальшивое распоряжение давало в руки следователей начало нити.

Но все это никак не улучшало положения космонавтов. Найдут виновников или не найдут, будет изобличен Ассор или не будет — путь к возвращению отрезан, а радиосвязь с Землей прервана. Все это могло на неопределенно долгое время задержать их на Марсе. В самом лучшем случае, пропустив приближающийся срок отлета, они могли повторить попытку вылета не раньше, чем через два с половиной года, при очередном противостоянии.

Серьезные опасности им не угрожали, но обстановка сложилась серьезная и вовсе не радостная, однако никто не впал в уныние. Общее мнение выразил профессор Паршин:

— Ничего не попишешь! Не будем огорчаться. Во всем есть своя хорошая сторона. Если задержимся здесь, значит, безусловно успеем довести до конца наше строительство. Однако обстановка еще может измениться, а потому давайте продолжать работу в прежних темпах. Carpe diem — или пользуйся каждым днем, как говорили древние римляне… Кто знает, как сложатся обстоятельства в ближайшем будущем?

И космонавты с прежней энергией продолжали работать.

Прошло несколько месяцев. Строительство второй атомной электростанции шло полным ходом. Строительный гений марсиан, сумевших еще тысячу лет назад покрыть поверхность своей планеты сетью удивительных каналов, вновь проявился с прежней силой. Просто невероятными сочли бы еще недавно те успехи, которых добились марсиане в невиданно короткие сроки.

Сюда, на берег застывшего моря, где менее полугода назад впервые появились колонны машин, была брошена теперь мощная и разнообразная строительная техника, какой обладали инженеры Анта.

Дикий край, где сотни лет не появлялся ни один марсианин, ныне преобразился. Целые полки тяжелых экскаваторов днем и ночью снимали многометровый слой песков и обнажали древний лед на площади в несколько десятков квадратных километров. Всюду видна была зелено-голубая поверхность замерзшего моря. Днем, в лучах солнца, она уже подтаивала и покрывалась тонким слоем влаги, а по ночам застывала снова.

Нескончаемой вереницей тянулись колонны самосвалов. Они свободно взбирались на склоны гор и засыпали песком, взятым с моря, неровности рельефа, подготовляя ровную площадку для будущих построек.

Но атака на льды шла не только сверху, а и в самой толще массива. Когда буровая разведка обозначила границы ледовых залежей и определила их глубину, в дело пошли тоннельные машины. Они рыли круглые коридоры-траншеи в слое льда по каменному ложу моря. Здесь, на коренных породах, укладывали трубы.

Горячие газы, нагретые до сотен градусов энергией атомного распада, пройдя через турбины, должны были отдавать в этих тоннелях остатки своего тепла, чтобы оттаивать льды. Сюда же, ко дну моря протянулись алюминиевые водосборы насосных станций. По мере того как льды, растаяв, будут превращаться в воду, могучие насосы должны были подавать ее на распределители восточной сети каналов и дальше — на экватор. Пока тысячи марсиан вели работы в толще льдов, их собратья уже тянули трубы через горы к берегу.

Ущелье ветров, где недавно спасались от песчаной бури первые отряды разведчиков, превращалось в удобную широкую дорогу. Круглые сутки здесь шло движение. Никто больше не обращал внимания на грозную фигуру бога, тщетно стремящегося остановить течение времени. Там, где ущелье выходило на берег моря, справа, на гранитных скалах, выровненных строителями, уже поднимались высокие стены будущей электростанции. Их возводили из камней. Только котлован для самого реактора вырубили в гранитном массиве утеса. Отсюда нити труб тянулись к берегу и уходили в толщу льдов.

Внизу, на берегу застывшего моря, также кипела жизнь сооружалась бетонная площадка для турбин и генераторов. Сюда, по мысли инженеров, должны были поступать раскаленные в реакторе газы и приводить в движение многоступенчатые газовые турбины и связанные с ними генераторы.

Работы шли и день и ночь. Казалось, весь народ Анта собрался сюда. Пятеро космонавтов — все, кроме Индиры, занятой посевами бактерий в пустынях близ экватора, — тоже находились тут.

Солнце только коснулось горизонта — дни стали больше. Одна смена ушла отдыхать, другая начала работу. На одном из утесов, высоко над ледяным морем, показался человек. Его высокий силуэт был словно нарисован черной тушью на ярком изумрудно-зеленом фоне заката. Он стоял долго, неподвижный, как статуя. Это был Ли Сяо-ши.

Многомесячная упорная работа давала себя знать. Мозг требовал отдыха. Ли Сяо-ши почувствовал неодолимую потребность бросить все и пойти куда глаза глядят, просто так, совсем без дум. И он ушел на берег моря.

Без конца и края тянулся лед. Его поверхность блестела в лучах заката. Далеко на горизонте чернели маленькие точки-экскаваторы, продолжающие вскрышные работы. Постояв, астрофизик пошел дальше и добрался до ущелья. Тут строили реактор.

Ли Сяо-ши пересек площадку и углубился в горы, где пока царило прежнее безлюдье. Сейчас, в начале лета, все распустилось: яркие цветы свисали с веток между листьями, синими и пушистыми снизу, будто вырезанными из плюша. Ученый с интересом наблюдал жизнь насекомых. Они, оказывается, существовали на Анте, очнулись после зимней спячки и оживленно ползали по кустам, взбирались на цветы. Тут было множество пушистых, как шмели, довольно крупных, но лишенных крыльев созданий на цепких длинных лапках. Вся жизнь на Марсе сосредоточивалась на его поверхности, ничто не населяло воздух. Но, как и на Земле, мохнатые насекомые переползали с цветка на цветок, способствуя опылению растений.

Солнце садилось, и в воздухе быстро холодало. Жизнь замирала: насекомые куда-то попрятались, цветы собрали венчики и поникли, плюшевые листья свернулись в трубочки пухом наружу — оделись в меховые шубки.

Ли Сяо-ши сделал большой круг по скалам через кустарник и вышел на вершину утеса, господствующего над местностью. Широкая панорама строительства открывалась отсюда. Когда лучи заката поблекли, на небе показался Фобос.

«Какая-никакая, а все-таки луна», — подумал астроном и улыбнулся собственным мыслям.

Индустриальный пейзаж строительства постепенно скрылся из глаз, лиловый сумрак затянул его непроницаемой пеленой. Только далеко на горизонте, куда перенесся фронт борьбы с песками, светились прожекторы экскаваторов.

Призрачный свет Фобоса выделял из мрака ближайшие предметы: голую скалистую площадку утеса, кустарник, черные глыбы камней. Присев на плоский гранитный обломок. Ли Сяо-ши задумался.

Его мысли унеслись далеко, на пустынные равнины у экватора, где работала девушка, все более и более завоевывающая его сердце. Он был одинок. Беспредельная преданность науке не позволяла ему подумать о себе. Сначала долгие годы учебы. Потом несколько лет уединения среди вечных льдов и гранитных скал в обсерватории Нбоанга-Тхе.

Впервые судьба поставила на его пути девушку, как бы живое воплощение всего самого привлекательного, чарующе-женственного, о чем мог только мечтать одинокий молодой человек. Ли Сяо-ши был поражен красотой Индиры еще в первый момент, когда ее увидел. Смуглая кожа, черные волосы, чуть-чуть удлиненные миндалевидные глаза, стройная, миниатюрная фигурка — все это было действительно прелестно. А затем он увидел, что за очаровательной внешностью скрывается глубокая и цельная натура, преданная науке самозабвенно и бескорыстно. Вместе с тем Индира покоряла своей обаятельной женственностью, нежностью, чарующей мягкостью характера. Эти черты проявлялись в каждом ее слове, жесте, даже в звуках ее голоса.

Сдержанный, скупой на внешние проявления своих чувств, молодой ученый понял, что любит. Но увы! Он видел, что Индира ценит в нем только умного, преданного и верного друга.

Об этом и задумался Ли Сяо-ши, сидя на камне в тихий вечерний час.

Быстрый Фобос уже поднялся к зениту, когда ученый встал. Ледяная дымка затянула дали. Огоньки на берегу скрылись за серебристой завесой. Бледный свет маленькой луны проложил по ней матовую, неяркую дорожку. Ли Сяо-ши понял, что засиделся, и поспешил к дому. Чтобы сократить расстояние, он пошел напрямик сквозь кустарник. Он хорошо знал, что здесь, наверху, никого не встретит. Марсиане вообще не любили гулять без определенной цели, и встретить их ночью в стороне от дома можно было лишь в самых редких случаях. Поэтому он был очень удивлен, заметив чей-то силуэт, мелькнувший между кустами.

На Марсе ученый привык настороженно относиться ко всем явлениям, выходящим за рамки обычного. Инстинктивным быстрым движением он кинулся на землю и притаился. Черная одежда делала его незаметным. Впереди лежал большой обломок камня. Слабо освещенный с одной стороны Фобосом, он отбрасывал длинную тень. Астрофизик пополз туда и замер неподвижно.

Все вокруг было тихо и спокойно, но Ли Сяо-ши каким-то внутренним чутьем уже знал, что это не так. Знал и терпеливо ждал.

Тень вдалеке метнулась еще раз. Это был марсианин в черной одежде и с оружием. Он приподнялся, перебежал несколько шагов и снова притаился среди кустов. Ли Сяо-ши глядел во все глаза. Немного правее мелькнула другая тень, за ней еще одна. Один из неизвестных пробежал совсем близко, и Ли Сяо-ши увидел, что лицо его закрыто черным капюшоном. За плечами у марсианина висело оружие.

Сомнений не оставалось: вооруженная банда подкрадывалась к строительству. Из-за темноты никак нельзя было определить, сколько марсиан принимают участие в нападении. Кто знает, может быть, злоумышленники ползут со всех сторон…

Ли Сяо-ши знал, что вокруг строительной площадки ночью ходят часовые, но гарнизон был все же невелик. Рабочие жили в стороне, кроме того, у них не было оружия. Вдобавок нападающие имели преимущество внезапности.

Все эти соображения мелькали в сознании ученого, пока он лежал за своим камнем.

Вот еще одна ползущая фигура появилась в поле его зрения. Направление движения бандитов уже можно было определить достаточно точно. Они пробирались к тому месту, где строился атомный реактор. «Надо схватить одного и выяснить, чего они хотят», — подумал Ли Сяо-ши.

Ползущий марсианин был совсем рядом. Других как будто нет поблизости… Словно стальные пружины распрямились мускулы ученого. Он прыгнул и обрушился на диверсанта сверху, внезапно и бесшумно. Малая сила тяжести на Марсе и крепкие мускулы еще раз помогли ему… Марсианин не успел ни крикнуть, ни оказать сопротивления.

— Ты знаешь меня, негодяй? — прошептал Ли Сяо-ши, поворачиваясь так, чтобы Фобос осветил его лицо.

Кто же на Марсе не знал шестерых космонавтов, портреты которых мелькали в газетах и на экранах?

— Знаю, — пролепетал марсианин, — ты из тех, что прибыли со Звезды Тот…

— Отвечай, что вы делаете здесь, что задумали?.. Скажи правду, и я сохраню тебе жизнь!

Испуганный марсианин без долгих уговоров признался во всем. Свыше тысячи вооруженных фанатиков, подученных жрецами, должны были в эту ночь проникнуть на строительство, истребить караул, взорвать начатые сооружения, а главное, уничтожить все запасы урана, привезенного с Земли.

Организаторы черного дела прекрасно понимали, что если они сумеют ликвидировать запасы ядерного горючего, то все планы строительства новой атомной электростанции и использования ископаемого льда окажутся неосуществимыми. Когда еще удастся найти на Марсе природный уран. Организовать добычу, наладить сложный и тонкий процесс его очистки и обогащения!

Ли Сяо-ши знал, что основные запасы урановых стержней были уже привезены и хранились на строительстве. На первой станции оставили небольшой запас, примерно на один год ее работы. Он заскрипел зубами от ярости, когда понял, как велика опасность.

Скрываться уже не было нужды. Он отобрал у бандита лучевое оружие, гранаты и кинжал, схватил его за шиворот и отшвырнул в сторону. Все заняло несколько секунд. Затем он бросился к стройке. Он бежал, не думая о дороге, благодаря судьбу за то, что ночное светило еще не скрылось и позволяет видеть. Порой он прыгал, как гигантский кузнечик, переносясь по воздуху на десятки метров. Встречавшиеся на пути расщелины он перескакивал без размышлений. Диверсанты его заметили, но не рисковали стрелять, чтобы не поднять тревогу. Они поднялись и побежали тоже, почти не скрываясь. Шестеро кинулись из засады под ноги бегущему, пытаясь свалить его и задержать. Астроном, не останавливаясь, раскидал их и помчался дальше.

Так он добежал до обрыва и без размышлений прыгнул вниз. Падая, он успел поджать под себя ноги, опустился, как на рессоры, вскочил и продолжал бег.

— Тревога! Тревога! К оружию! — кричал он, завидя фигуры часовых на берегу.

К счастью, внешний вид космонавтов настолько отличался от жителей Марса, что ему не пришлось объяснять, кто он такой. Загремели выстрелы, завыла сирена. Караульная рота выскочила наружу, на ходу щелкая затворами, но никто еще не понимал, в чем дело.

— Сюда! За мной! Они хотят взорвать стройку и уничтожить склад урана! — кричал Ли Сяо-ши на бегу, а сам огромными прыжками мчался к ущелью, где хранились урановые стержни. Он намного опередил стражу.

Диверсанты поняли, что их замысел, рассчитанный на внезапность, раскрыт, и изменили тактику. Во главе их, очевидно, стоял опытный военный. По его приказу все силы, а Ли Сяо-ши заметил только небольшую их часть на крайнем левом фланге, были брошены в ущелье. Там на посту стояли шесть часовых. Они услышали сирену и выстрелы, поняли, что началось нападение, и приготовились, но на них из темноты со всех сторон, как горох, посыпались бандиты. Часовые укрылись за камнями и отстреливались, однако на каждого из них приходились сотни нападающих.

К моменту, когда появился Ли Сяо-ши, на ногах остались только четверо караульных. Большой отряд диверсантов уже спустился вниз и сосредоточился в ущелье, ведя беглый огонь по остаткам караула. Надо было во что бы то ни стало задержать нападавших до подхода караульной роты.

При виде Ли Сяо-ши бандиты с яростными воплями бросились в атаку. Они рассчитывали сразу смять немногих защитников и одним ударом осуществить свои замыслы. Густой толпой они окружили часовых и Ли Сяо-ши. Началась жестокая рукопашная схватка. Перед каждым из несчастных караульных выросло по нескольку диверсантов. Исход борьбы решили бы секунды, но астрофизик был очень серьезным противником.

Высокий, худощавый и мускулистый, он крепко стоял на ногах. Его длинные руки, вооруженные бесполезным теперь в качестве лучевого оружия автоматом, молотили наседавших бандитов с поразительной быстротой и силой. В подходящие моменты он пускал в ход и ноги. С болезненными воплями отлетали от него нападавшие.

В начале ущелья показались первые солдаты караульной роты. Отбиваясь от врагов. Ли Сяо-ши услышал их крики.

— Держись, друг! Мы идем! — кричал где-то вдалеке Владимир.

Едва загудели сирены, как все космонавты, бывшие на площадке, бросились на поле сражения. Тревога застала их в постелях. Пока оделись, пока захватили оружие, пока разобрались, где и что происходит, прошли минуты.

Когда Ли Сяо-ши, по сути дела принявший на себя весь натиск, без устали разил врагов, другой отряд бандитов; пользуясь темнотой, подкрался к цели. Хранилище урана находилось внутри гранитного утеса и закрывалось тяжелой стальной дверью. Перед нею оставался часовой, не принимавший участия в схватке. Он погиб, защищая запас драгоценного урана.

Бандиты вскрыли замки, ворвались внутрь и успели заложить крупные заряды взрывчатки, подготовленные заранее. Закончив свое дело, они со всех ног бросились прочь.

Когда Ли Сяо-ши, теряя силы в неравной схватке, услыхал сзади крики друзей, раздался грохот взрыва… Замысел врагов удался! Запасы поистине бесценного сырья были уничтожены… Дикая, слепая ярость овладела ученым. Подбежавшие космонавты, впереди которых мчался Владимир, никогда еще не видали астрофизика в таком бешенстве. Он уже не оборонялся. Он ринулся вперед и перешел к нападению, абсолютно не отдавая себе отчета, есть за спиной подмога или он по-прежнему один.

Враги в панике попятились, потом кинулись бежать, но разъяренный ученый в два прыжка настиг их. Особую ненависть вызвал у него маленький, тщедушный марсианин, наблюдавший за схваткой из-за спин наседавших диверсантов. К нему и рвался Ли Сяо-ши. Достигнув своей цели, он крепко схватил незнакомца, сделавшего отчаянную попытку скрыться, поднял за шиворот левой рукой, а правой нанес сильный удар кинжалом в грудь и бросил прямо под ноги набежавшим солдатам караульной роты и космонавтам.

При падении капюшон слетел с головы бандита. Это был Ассор! Очевидно, ненависть старого жреца к космонавтам и ко всему, что они делали, была настолько велика, что он пожелал лично присутствовать при уничтожении их самих и их главного детища.

Ли Сяо-ши ожидал увидеть кого угодно, кроме старого жреца. Изумленный, он на мгновение как бы оцепенел. Это его погубило. Видя, что внезапное нападение не удалось, бандиты в панике побежали, но гибель Великого жреца вызвала среди них взрыв ярости. Один из наиболее фанатичных приближенных Ассора обернулся, с визгом кинулся на Ли Сяо-ши и, прежде чем тот успел понять, откуда грозит опасность, нанес ему удар кинжалом. Подоспевший Владимир уложил врага, но было уже поздно: Ли Сяо-ши издал болезненный стон и рухнул. Падая, он еще видел искаженное отчаянием лицо Наташи, седую бороду подбегавшего Яхонтова, полное ужаса лицо Паршина…

Бандиты в беспорядке отступали. Уцелевшие после схватки рассеялись в горах, пользуясь темнотой ночи. К исходу сражения Фобос успел зайти. Глубокий мрак покрыл место битвы. Расчеты диверсантов на полное уничтожение всего строительства не оправдались, но главной цели они достигли.

Сумрачные и озабоченные, возвращались космонавты с поля неожиданной ночной битвы. Вчетвером на носилках они несли тяжело раненного друга.

Немного позади марсиане несли еще одни носилки. На них лежал Ассор. Было важно во что бы то ни стало сохранить жизнь Великому жрецу — главному вдохновителю заговора. Его показания должны были разоблачить перед всем народом подлинных виновников длинного ряда преступлений.

Медленно двигалась процессия, сопровождаемая солдатами и большой толпой рабочих, возбужденно обсуждавших происшествие.

Однако события этой бурной ночи еще не закончились. Когда печальный кортеж, двигавшийся очень медленно, чтобы не беспокоить раненого, вышел из ущелья на берег моря и направился к зданию, сооруженному специально для космонавтов, высоко в ночном небе, с западной стороны, послышался странный звук. Все невольно повернули головы.

Острые глаза Владимира первые заметили быстро движущуюся в небе маленькую звездочку. С каждой секундой она не только становилась ярче, но и приобретала удлиненную форму. Странный предмет приближался. Вскоре он со свистом промчался над равниной, оставляя за собой широкий сверкающий след.

— Ракета! — воскликнула Наташа.

— Несомненно! — подтвердил Владимир. — Она должна совершить посадку на освещенном полушарии.

Заключению опытного космического пилота можно было доверять.

— Кажется, тяжелый корабль? — спросил Яхонтов.

— Да, — ответил Владимир. — Кто-то рискует лететь прямо на Марс, без посадки на Фобосе. Кто бы это мог быть?

Пока марсиане в изумлении наблюдали феерическое зрелище, космонавты осторожно внесли носилки в теплую, ярко освещенную комнату. Наташа и Виктор Петрович принялись хлопотать около раненого, накладывая повязку. Он оставался без сознания. Кинжал фанатика поразил легкое и задел сердечную сумку. Человек менее крепкого сложения, без сомнения, умер бы на месте, но Ли Сяо-ши обладал железным здоровьем и еще жил.

В тяжелом молчании стояли космонавты вокруг умирающего друга. Горькая складка обозначилась на лице Наташи. Она держала пульс, наблюдая, как жизнь постепенно оставляет это могучее тело. Слезы медленно катились по ее щекам. Виктор Петрович со шприцем в руках сидел рядом. Он только что сделал вливание и ждал результатов. Взгляд его был полон печали. Паршин стоял у изголовья умирающего и даже не пытался сдерживать слезы. Владимир стоял с другой стороны, плотно сжав рот. Выражение суровой решимости превратило в камень все мускулы на его мужественном лице. Поодаль собрались марсиане. Сюда пришли Дагор и несколько инженеров. Все знали и успели крепко полюбить китайского ученого. Он трагически погиб, мужественно защищая дело, жизненно важное для жителей чужой ему планеты, ради народа Анта, его настоящего и будущего. И марсиане это понимали. Человек, прибывший с другой планеты, отдал для их блага не только свои знания, силы, но и жизнь.

Лекарство сделало свое дело. Сознание вернулось к Ли Сяо-ши.

— Я умираю… — сказал он, открыв глаза. — Жаль, что не успел… не дожил… — Взгляд его упал на Сергея Васильевича. — У меня… в столе… — говорил он с трудом, видимо, собирая последние силы. — Найдете… расчеты и схемы… Очень важно… Принципиальная схема управляемой термоядерной реакции на природном азоте… Передайте ее марсианам… Я думаю, что решил задачу… Это — будущее, завтрашний день Марса… Я нашел путь… Они получат неиссякаемый запас энергии… Марс будет жить! А я? Я умираю, но все равно?.. И моя жизнь прошла не напрасно! Меня будут вспоминать здесь я указал им правильную дорогу… Остальное… сделают сами…

Тут силы оставили его, и он затих, бессильно откинув голову. Наташа подумала, что все кончено, привстала и склонилась над ученым, стараясь рассмотреть его лицо.

Ли Сяо-ши еще раз пришел в себя. Его глаза медленно раскрылись, остановились на лице Наташи и приняли странное, никогда еще не виданное выражение. Какой-то внутренний спет, из глубины души идущее сияние озарило вдруг эти прежде всегда бесстрастные глаза. Теперь они стали теплыми и ласковыми.

— Наташа… — совсем тихо прошептал он. — Передайте… Я все время… С первого дня… Любил ее… Очень сильно… У меня никогда не было никого… И не будет больше…… Я знаю… — продолжал он, — она полюбит другого… Пускай… Лишь бы она была счастлива… Ведь я все равно… умираю… Но и в мою жизнь все-таки… пришла любовь… Разве это не счастье?

Глаза Ли Сяо-ши медленно закрылись. Он затих, как бы заснул. Наташа больше не сдерживала рыданий, да и мужчины не скрывали слез.

Поутру принесли телеграмму от Элхаба: «Похороны Ли Сяо-ши отложите до моего приезда. Сохраните жизнь Ассору. Прибуду через трое суток. Опустилась большая ракета недалеко от столицы».

Машина правителя Анта появилась из ущелья к исходу третьих суток. По виду ее было понятно, что водители гнали день и ночь.

Вездеход направился прямо к дому, где жили космонавты. Элхаб быстро направился к дверям. Следом за ним шел человек в пушистом меховом комбинезоне и унтах. Да, это был именно житель Земли. За ними спешила еще одна маленькая, хрупкая фигурка в черной одежде — Индира. Последним был Янхи.

Человек в комбинезоне вошел., остановился, огляделся и, узнав Яхонтова, поднявшегося навстречу, представился:

— Начальник обсерватории Нбоанга-Тхе, в прошлом помощник Ли Сяо-ши и его старый друг, Чжан Ван-фу.

— Немного опоздали, дорогой мой, — с грустью сказал Виктор Петрович, протягивая руку.

— Где он?

— Пойдемте!

Все прошли в помещение, где лежал тот, кто еще совсем недавно жил, работал и любил. Лицо его сохранило счастливое выражение, какое приобрело в последний миг жизни, на самой грани перехода в небытие. Индира бросилась на колени и забилась в рыданиях. И без слов Наташи она знала все. Чжан Ван-фу стоял неподвижный и сосредоточенный, глядя в лицо друга. Потом прикоснулся к остывшему высокому лбу покойного, за которым скрывался такой могучий ум.

Похоронили китайского ученого на следующее утро высоко над морем, на той самой площадке, где долго стоял Ли Сяо-ши, глядя на панораму великой стройки. Тысячи марсиан — все, кто работали на строительстве, — пришли, чтобы отдать ему последний долг. После похорон космонавты и Элхаб направились в помещение, где под строгой охраной находился Ассор.

Два врача — светский и духовный — находились при нем неотлучно. Рана, нанесенная рукой Ли Сяо-ши, была тяжелой, но не смертельной. Маленькие глазки Великого жреца блестели так же сильно, как всегда, и на губах змеилась злая, презрительная усмешка.

В комнату вошли все. Элхаб остановился в ногах ложа и устремил тяжелый, мрачный взор прямо в глаза жреца.

— Итак, Ассор, ты не смирился перед волей Владыки, — начал он негромко, но весь кипя от сдержанного гнева. — Ты дерзнул пойти против закона и запятнал себя преступлением!

— Я делал так, как мне велела совесть! — гордо ответил Ассор. — А ты, Элхаб, осмелился поставить себя выше церкви. Моей рукой карают боги! — Выражение злобного торжества появилось на лице старика. — Может быть, я умру, — продолжал он. — Пусть будет так! Ведь я прожил немало… Но вы теперь узнали силу церкви! Что осталось сейчас от ваших планов? Пустая груда пепла… И Ант видит, куда ты, Элхаб, завел народ… А все лишь потому, что ты презрел святую церковь!

— Позорный список твоих преступлений рассмотрит суд народа, — мрачно сказал Элхаб. — Не мне судить тебя! — Он подумал и добавил с кривой усмешкой. — Но раньше ты был мудр, а теперь… Неужели ты серьезно вообразил, что своим нападением сможешь остановить движение народа к счастью?

— Я уничтожил все, что вам дали проклятые пришельцы! — возразил Ассор. — А самих чужеземцев навек оставил здесь. Один из них — в могиле… Другие будут здесь, пока и их возьмет могила… Так решили боги!

— Глупец! — рассмеялся Элхаб. — Скажите ему, — обратился он к Чжан Ван-фу.

Вновь прибывший космонавт, до того стоявший позади, вышел вперед. Старый жрец изумленно воззрился на неизвестного ему человека. Так похожего на ненавистных чужеземцев.

— Кто ты? — спросил он, уже догадываясь, но еще не смея верить.

Владимир принялся переводить слова прибывшего на язык Анта.

— Сейчас объясню, — спокойно сказал Чжан Ван-фу. — Я не знаю всего и не вполне понимаю, что тут происходит. Несколько дней назад я привел на Марс вторую большую ракету с грузом. Мне поручили доставить сюда для нашей экспедиции большое количество горючего на обратный путь. В подарок марсианам я привез сто тонн урана, чтобы помочь им построить не одну, а несколько крупных атомных электростанций. К несчастью, мой старый друг Ли Сяо-ши убит, но, как ни тяжела утрата, я постараюсь заменить покойного. Ведь мы не зря столько лет работали с ним вместе.

— Вот видишь, жалкий глупец, — жестко сказал Элхаб. — На место одного приходят другие! Так будет и впредь!

Старый Ассор смотрел на всех широко открытыми глазами, вдруг принявшими бессмысленное выражение. Его взгляд блуждал из стороны в сторону, ни на чем не задерживаясь. И вдруг дикий, животный рев вырвался из груди старика. Все испуганно шарахнулись. Только Яхонтов остался невозмутимым.

Звериный вой так же внезапно, как начался, перешел в смех. Великий жрец помешался!

 

Глава XIII

РАССВЕТ НАД ДРЕВНИМ МОРЕМ

Волна возмущения прокатилась по всей стране. Никогда еще в Анте авторитет церкви не падал так низко. Новый Великий жрец по имени Лонга, пришедший на смену безумному Ассору, понял, насколько неправильной и вредной была политика его предшественника, и круто изменил курс. Он первым пришел к Элхабу. Три часа продолжалась беседа духовного и светского правителей. Никто не знал ее, содержания, но служители церкви по всей стране начали проповедовать новые идеи, по существу, призывавшие к поддержке Владыки Анта и всех его начинаний.

Когда утихло волнение, связанное с диверсией, космонавты узнали, почему к ним так внезапно пришла помощь.

Последняя радиограмма, посланная ими, несмотря на успокоительное содержание, не уменьшила беспокойства за судьбы сынов и дочерей Земли, заброшенных на далекий Марс. Было принято решение подождать три месяца, и если не будет еще одной, совершенно успокаивающей телеграммы, то послать на Марс вторую ракету, не ожидая, пока взаиморасположение планет станет опять особенно благоприятным. Все дело сводилось к большей или меньшей затрате топлива, большей или меньшей начальной скорости космического корабля в момент отрыва от искусственного спутника Земли. Пока готовилась первая экспедиций на Марс, пока группа академика Яхонтова находилась в дороге, пока космонавты сидели в марсианской тюрьме, а затем осваивались с обстановкой, — наука на Земле не стояла на месте. Было создано более эффективное топливо. Это облегчало посылку второй ракеты.

Решили послать ракету прямо на Марс, тем более что возвращаться ей было не нужно. Ведь это был своего рода космический контейнер, предназначенный для доставки астронавтам дополнительных грузов. Ракету загрузили большим количеством обогащенного урана, баллонами с кислородом, топливом, продовольствием, аппаратурой, одеждой и тому подобными грузами. Топлива на обратный путь для самой ракеты не требовалось, И она могла взять гораздо больше полезного груза, чем первая ракета. Предполагалось, что этот космический контейнер пойдет без экипажа и совершит посадку автоматически. Однако незадолго до вылета Чжан Ван-фу добился разрешения лететь вместе с грузом.

Китайская Академия наук поддержала просьбу молодого ученого. Ведь он был рядом с Ли Сяо-ши у телескопа в ту памятную ночь, когда обсерватория Нбоанга-Тхе увидела загадочные явления на Марсе.

Он прибыл как раз вовремя. Это имело большое значение не только для экспедиции, которая теперь получила топливо для обратного полета на Фобос, но и для продолжения работ Ли Сяо-ши.

Верный друг покойного ученого сразу включился в общее дело. Строительство ядерного реактора продолжалось с неослабной энергией.

День, когда космонавты должны были покинуть Марс, приближался. Строительство второй атомной электростанции было закончено в срок. Настал час пуска нового энергетического комбината.

Высоко на гранитных утесах возвышалось светлое здание главного корпуса. Схема его была такова. Расплавленный висмут первичного контура поступал в теплообменник. Сюда могучие компрессоры нагнетали холодный атмосферный воздух, который охлаждал всю систему, нагревался в теплообменнике до 600 градусов, сжимался до 75 атмосфер и шел прямо на лопасти пятиступенчатой газовой турбины. Выполнив работу, горячий газ поступал по трубам в подледные тепловоды, где и отдавал тепло на таяние ископаемых льдов. Газовая турбина вращала генераторы и вырабатывала энергию. Полученный электрический ток приводил в действие насосы, перегоняющие воду в магистральные каналы Анта.

Торжество назначили на вечерние часы.

Все космонавты, конечно, были здесь. Еще накануне прибыли Элхаб и все члены Совета Мудрейших. Пригласили и членов Совета Наблюдателей.

Марсианское лето было в разгаре. Днем на солнце температура почвы даже здесь, в средних широтах, достигала 15 градусов выше нуля, но воздух оставался довольно холодным. Стояла пора самого сильного цветения растений. Чахлые в зимнее время и жалкие с виду, сине-зеленые кустарники покрылись множеством крупных цветов самых различных оттенков. Господствовали розовые, красные, сиреневые и золотисто-желтые краски. Цветы виднелись повсюду. Они росли даже на отвесных гранитных обрывах, где, казалось, не могло удержаться ни одно живое существо. Кустарники свешивали усыпанные цветами длинные и гибкие стебли, похожие на лианы. Повсюду ползали насекомые. Пробудившись от зимней спячки, на камнях грелись ящерицы. Изредка появлялись змеи.

Среди цветущего кустарника резвились млекопитающие животные. Особенно часто встречались хапи — уже знакомые космонавтам пушистые зверьки.

Все это жило, копошилось в камнях и среди растений, по-своему радовалось теплу и стремилось использовать скупые ласки суровой природы.

К закату солнца все собрались на берегу. Голубая ледяная равнина, безукоризненно ровная и чистая, раскинулась до самого горизонта. Лучи заходящего светила озаряли белое здание главного корпуса, горели на стеклах машинного зала, разливались по цветущему кустарнику. Выше всех остальных зданий поднималась стеклянная башня главного пульта управления.

Здесь и должно было происходить торжество. Мраморная доска с приборами стояла на возвышении внутри башни. Пониже, на гладком каменном полу, поставили кресла для почетных гостей. Находясь у пульта, можно было видеть все здания станции. Собравшиеся внизу могли наблюдать, что происходит внутри.

Открыл праздник Элхаб.

— Граждане Анта, — произнес он, поднявшись на площадку перед пультом, — сегодня у нас великое торжество! За короткое время мы построили и вводим в действие уже вторую энергетическую станцию. И это происходит на нашей бедной планете после того, как много лет нас приучали думать, что она лишена будущего. Менее года, по нашему счету, провели среди нас друзья, прибывшие с соседней планеты, и мы убедились, как далеки от истины, как вредны были эти взгляды. Мы изнемогали от недостатка влаги — ныне перед вашими глазами простирается огромное природное хранилище ископаемых льдов. Мы считали, что наши пустыни навеки бесплодны. Посмотрите теперь, как развивается растительность на безводных недавно почвах экваториальной зоны, и вы увидите завтрашний день Анта. Мы страдали от того, что прошлые поколения израсходовали все запасы топлива и оставили своим потомкам одну лишь энергию ветра. Сейчас мы вводим в строй уже вторую энергетическую станцию, основанную на использовании энергии атомного ядра. Мы ничего не знали о ней, пока не пришли друзья. Сегодня мы знаем, как можно использовать еще один, буквально неисчерпаемый источник энергии — термоядерные реакции. И этим мы обязаны нашим друзьям, в первую очередь безвременно погибшему ученому Ли Сяо-ши. Он отдал жизнь ради нашего счастья!

Элхаб замолчал. Торжественная тишина означала, что все отдают последний долг памяти погибшего.

— Совет Мудрейших и Совет Наблюдателей, — продолжал Элхаб после минутной паузы, — и я, Владыка Анта, признали нужным и справедливым установить на нашей новой энергостанции памятник бескорыстному Другу нашего народа, погибшему от руки врагов.

Возгласы одобрения раздались не только среди присутствующих в башне, но и снаружи. Все слышали слова Владыки. Крики: «Тот-мана-ати!», что означало: «Привет людям Земли!», — доносились снизу.

Элхаб выждал, когда восторженные выкрики стали затихать, и закончил просто:

— Включайте агрегаты!

Профессор Паршин и Чжан Ван-фу поднялись к пульту. За ними последовали несколько марсианских инженеров. Сергей Васильевич нажал кнопку.

Во всех помещениях энергокомбината и у всех его многочисленных агрегатов загорелись синие лампочки и зазвучали сигналы, требующие, чтобы персонал занял свои места. На специальной доске у пульта вспыхивали синие световые точки, они извещали, что все на своих местах.

Паршин обернулся к гостям и, слегка волнуясь, объяснил:

— Включаю пусковой механизм атомного реактора.

В глубине подземелья заработали электромоторы, медленно опуская урановые стержни. О начале реакции немедленно известил красный огонек, вспыхнувший перед глазами профессора.

— Цепная реакция развивается! — бросил Паршин, не оборачиваясь.

— Температура в урановом котле достигла семисот градусов, — сказал он немного погодя. — Висмут расплавился и может течь по трубам, как вода. В действие пришли насосы первого контура. Раскаленный металл поступает в теплообменники.

Послышался ровный гул машин…

— Начали работать компрессоры, нагнетающие в теплообменник холодный воздух, — говорил он, не отводя, глаз от приборов. — Воздушный поток предварительно использован для охлаждения атомного реактора. Теперь прислушайтесь: начинают турбины…

Струя раскаленного газа, пущенного лад сильным давлением в воздухопровод, ударила в рабочие лопатки ротора турбины, и огромные машины заработали. Низкий мощный гул, подобно торжественному пению, заполнил помещение. С бешеной скоростью крутились теперь валы турбины и соединенные с ними роторы генераторов.

— Электростанция дает ток, — спокойно, но слегка дрогнувшим голосом произнес Паршин, глядя, как движутся стрелки вольтметров и амперметров.

К этому времени солнце уже село за горизонт. Начали спускаться фиолетовые марсианские сумерки.

— Можно включить свет, — взволнованно сказал профессор и обернулся. — Прошу! — прибавил он, обращаясь к Элхабу.

Тот поднялся к пульту и повернул ручку включения. Мгновенно вспыхнула длинная цепь фонарей, установленных вдоль берега. Одновременно загорелись огни в машинном зале, в компрессорной, на насосных станциях. Целое море света возникло вокруг, разгоняя сумрак.

— Вторая атомная электростанция Анта введена в действие и дала ток! — странно высоким голосом произнес Паршин, стоя на площадке спиной к приборам. Глаза его блестели.

А за пультом в мягких удобных креслах уже сидели марсиане — первая смена инженеров-эксплуатационников.

Все, кто были в здании, поднялись со своих мест. Всюду виднелись поднятые кверху сложенные вместе руки. Восторженные крики нарушили тишину. Элхаб взбежал на возвышение и протянул руку Яхонтову.

Космонавты прошли между рядами поднимавших сложенные руки марсиан вниз по широкой лестнице и вышли на берег древнего моря.

Оно лежало здесь, все залитое ярким светом фонарей, уходящих далеко в стороны. В течение многих тысяч лет оно было спрятано под толстым слоем песков и глин, пока не пришли ученые и не сорвали покрывало, брошенное рукой природы.

— Смотрите! Что это? — воскликнул вдруг Владимир.

Ровная белая, скорее голубая, поверхность льдов на глазах постепенно меняла свой вид. В недрах ледяного массива появились странные темные пятна. Они росли с каждой минутой.

— Да это же тает лед! — первой догадалась Наташа.

Она была права. По трубам, проложенным в тоннелях по самому дну застывшего моря, уже довольно долго циркулировали горячие газы, имеющие температуру по выходе из турбин не менее 250—300 градусов. И тысячелетний лед вокруг них начал таять. Тепло передавалось через воду все дальше, захватывая новые участки.

Толпы марсиан высыпали на берег. Все стояли и смотрели, не веря своим глазам.

Надо ли говорить, как трепетно билось сердце у Наташи, когда она воочию увидела уже не лед, а настоящую, жидкую прозрачную воду, возникшую на месте голой песчаной пустыни в результате ее трудов. Владимир стоял рядом, гордый за подругу и за всех космонавтов, разум и воля которых начали преобразовывать холодную, умирающую планету.

А темные пятна подо льдом становились все больше. Вот они уже слились в одно, прикрытое сверху тонким слоем льда. Кое-где лед протаял насквозь, и вода выступала на поверхность. Все больше и больше тепла шло снизу, все тоньше становился ледяной покров.

Через некоторое время море, настоящее живое море лежало перед главами пораженных марсиан, залитое ослепительно ярким светом электрических фонарей. Его черная поверхность покрывалась мелкой рябью.

Никто не следил за временем. Черный сумрак ночи незаметно стал редеть, забрезжил лиловый рассвет. Краски восхода вдруг разбежались по воде, отразились на волнах, заиграли, загорелись на поверхности пока еще небольшого, но настоящего, первого на Марсе открытого водоема… Огненный край солнца показался над горизонтом. Сверкающая дорожка протянулась от берега куда-то вдаль. На суровом Марсе зрелище было потрясающим, невиданным.

Все, кто были на берегу, замерли в изумлении. Жители обездоленной планеты видели подобное зрелище первый раз в жизни. Вдали слышалось ритмичное гудение насосов, подающих воду в каналы.

ЭПИЛОГ

Космонавты не спеша, словно на прогулке, шли по улицам столицы Анта.

Стояло лето. Деревья на крышах зданий покрылись густой синей листвой. Их длинные ветки нередко достигали противоположной стороны улиц. Над городом образовался сплошной цветущий, сад. Голые и жесткие растения с уродливо искривленными стволами и сучьями, которые видели астронавты во время прогулок по крыше тюремного замка, теперь цвели. Особенность марсианской флоры заключалась как раз в обильном цветении. Распускаясь по утрам, когда воздух начинал согреваться, эти цветы жили всего один день и умирали к вечеру. В разгар лета температура в полдень Достигала на Марсе 15—20 градусов выше нуля, а за ночь падала до минус 20—25 градусов. Едва спускалась ночь, на небе появлялся Фобос, и венчики цветов печально никли, а лепестки их быстро осыпались. Но краткость жизни каждого цветка природы искупалась их изобилием. С весны до поздней осени деревья жили в красочном уборе. Огромные и яркие цветы порой скрывали листья, воздух был насыщен их тонким ароматом. Суровый Ант летом был прекрасен.

Срок отлета приближался, надо было думать о возвращении. Все шесть космонавтов вернулись в столицу. Накануне им сообщили, что нынче их будет ждать Владыка Анта.

Решили идти пешком. Прохожие, от мала до велика, все знали космонавтов и радостно приветствовали их при встрече. Обычная прогулка становилась триумфальным шествием. По сравнению с невысокими марсианами жители Земли казались великанами. Это особенно поражало ребятишек. Марсианские дети замирали на месте, широко раскрыв глаза.

Когда космонавты прошли одну из улиц и хотели повернуть на площадь, где находился дворец, позади послышался топот многих быстро бегущих ребячьих ног.

— Остановитесь, пожалуйста! Остановитесь на минутку! — кричали детские голоса.

Пришлось задержаться. Задыхаясь от быстрого бега, их догоняли девочки. Огромные букеты цветов почти совсем закрывали их черные лица и мешали бежать, руки были заняты охапками растений, сорванных наспех и прижатых к груди.

— Это вам!.. Мы очень просим… Цветы из нашего сада! говорили дети, протягивая свои скромные подарки.

Мужчины в знак благодарности осторожно пожали маленькие черные ручки… Надо было видеть, как разгорелись от счастья и гордости блестящие детские глазенки. Еще бы! Девочки хорошо знали этот жест, необычный для Марса, но распространенный на Земле. Сколько разговоров будет теперь среди сверстниц и как остро будут завидовать остальные, не удостоенные чести рукопожатия пришельцев со Звезды Тот!

Так с цветами в руках и поднялись астронавты по широким ступеням дворца Владыки.

Элхаб ожидал их. Новый повелитель государства не использовал апартаменты своего предшественника. Все, что было связано с прошлыми марсианскими Владыками, новый глава государства отбросил, как негодный хлам. Он приказал оборудовать для себя достаточно просторный, но простой рабочий кабинет. Вместо статуй богов здесь стояли книжные шкафы, на стенах карты Анта, в углу — глобус и экран телевизора. Большой стол стоял у окна в глубине кабинета. За этим столом и сидел Элхаб, когда пришли космонавты. Рядом стоял и почтительно слушал его Янхи.

Заметив, что открылась дверь, Элхаб поспешно встал из-за стола и пошел навстречу гостям.

— Приветствую, приветствую! Прошу, располагайтесь поудобнее!

Космонавты знали, что именно для них здесь приготовлены большие кресла, и расположились в них вокруг стола.

— Я вас позвал, чтоб вместе подвести кое-какие итоги, продолжал Элхаб. — Торжества прошли, а мы ведь люди дела! Вы пробыли у нас совсем недолго, но жизнь пошла иначе. Настало время подумать о дальнейшем. Как вы думаете?

— Сегодня истекло четыреста сорок пять суток с момента нашей высадки на поверхность одной из ваших лун, — сказал Яхонтов. — Через девять суток, на исходе четыреста пятьдесят четвертого дня, наша большая ракета должна подняться с Фобоса и взять курс на Землю. На сутки раньше нам нужно вылетать отсюда.

— И вы намерены покинуть Ант?

— Конечно!

Элхаб задумался, остальные молчали.

— Мне все понятно, — начал он снова и как бы продолжая разговор с самим собой. — Ведь ваша родина не здесь… Но старый, дряхлый Ант и то, — что создано сейчас, далеко не одно и то же. Заложены основы грядущего расцвета. И их создали вы!.. Великий новый Ант, каким он станет завтра, во многом будет вашим творением. Не правда ли, друзья?

На лицах космонавтов невольно появились улыбки. Элхаб был, бесспорно, смелым реформатором и обладал широким кругозором, но искусство тайной дипломатии никак не относилось к числу его талантов. Ход его рассуждений всегда был прямолинеен и предельно ясен.

— Скажем прямо, — улыбнулся Виктор Петрович, — вы хотите убедить нас, что начатое дело не следует бросать на средине. И раз мы неплохо начали, то почему бы не задержаться до конца?

Широкая улыбка осветила некрасивое, но умное и энергичное лицо Элхаба.

— Я хитрить не умею, — признался он, — но если бы вы остались, не только я, а и весь наш народ принял бы это с восторгом. Подумайте, друзья, как много еще предстоит нам сделать, какие широкие пути открываются для каждого из дорогих гостей! Ант не пожалеет для вас ничего…

— Мне кажется, вы ошибаетесь в главном, — за всех сказал Виктор Петрович. — Перелом создан не нами. Творец всего народ! Полезные советы — вот, в сущности, наша помощь. Ваша планета имеет достаточно талантливых ученых. Здесь много инженеров, опытных строителей, знающих рабочих, прекрасных земледельцев. Они вполне способны без помощи извне построить собственное будущее. Мы сделали свое дело. Заложены основы дружбы двух миров.

— Я согласен с вами, — признал Элхаб. — Но взглянем шире! Да, дружба создана. И народ Анта вечно будет помнить, как в трудный час ему подали руку помощи. Но вы сами только что сказали: заложены основы дружбы двух миров. А дальше что? Расстанемся — и только? Слишком мало! Эта дружба должна стать вечной! Ведь в этом смысл!

Элхаб встал из-за стола и, ходя по кабинету, рисовал обширную программу будущих взаимоотношений между мирами.

По его словам, несмотря на кажущуюся бедность природы Анта, он вовсе не должен в этом союзе играть роль обездоленного соседа, постоянно просящего помощи. Есть много отраслей науки, где Ант может быть полезен своему соседу.

Биологи Анта давно научились бороться со многими вредными микроорганизмами и практически устранили болезни на своей планете. Их земным коллегам найдется, чему поучиться.

Ботаники и агрономы Анта вывели много растений, способных развиваться в суровых климатических условиях, соответствующих полярным зонам и высокогорным районам на Земле. Машиностроители Анта создали механизмы исключительной мощности и производительности. С помощью замечательных землеройных машин можно преодолевать самые твердые скалистые грунты. Математики Анта достигли больших успехов, особенно в области высшей геометрии, и могут быть полезны ученым Земли.

В свою очередь народы Анта очень нуждаются в творческом содружестве с учеными Земли и в материальной помощи, например в ядерном горючем, которого на Анте пока найдено мало.

По мнению Элхаба, нужен регулярный обмен научными работами, а для этого требуется широкое общение между гражданами двух миров.

— Пускай жители вашего мира приезжают к нам. Их встретят как дорогих гостей, — закончил Элхаб. — Быть может, найдутся люди, желающие надолго поселиться здесь. Мы с радостью примем их. Возможно и Другое. Почему бы не послать на Землю известное количество наших молодых людей? Они посмотрят другой мир, пройдут курс наук в ваших университетах и вернутся к нам, обогащенные знаниями.

Много мыслей в таком же роде высказал он.

Оживленная беседа тянулась долго. А в конце Элхаб вернулся к тому же самому вопросу, с которого начал:

— Ну, хорошо, друзья. Я понимаю — не может быть и речи, чтобы вы остались все. Но хоть кто-нибудь, для продолжения дела!

Он переводил глаза с одного на другого.

— Начальник экспедиции никак не может покинуть пост, он должен дать отчет, — объяснил Яхонтов.

Элхаб понимающе кивнул и посмотрел на Владимира.

— Кто сможет управлять ракетой? — вопросом на вопрос ответил тот.

— Жена не бросит мужа, — улыбаясь, сказала Наташа и прижалась к Владимиру.

Вопросительный взгляд Элхаба упал на Паршина. Тот заерзал на месте, раздираемый противоречиями. С одной стороны, ему, конечно, хотелось скорее вернуться на родину, увидеть любимую Москву. Вместе с тем, как добросовестный, ученый, он понимал, что без него марсианам будет трудно даже управлять построенными станциями, не говоря уже о сооружении новых. Успехи ядерной энергетики Анта, а именно здесь лежал ключ к преобразованию планеты, во многом зависели от его знаний.

— Прямо не знаю, что делать, — замялся ученый. — Рассуждая субъективно, я стосковался по родине. Да и годы у меня не те, чтобы задерживаться на чужой планете. Но с другой стороны… Я не могу отрицать, что мое пребывание здесь есть в некотором роде conditio sine qua non, то есть условие, без которого никак нельзя обойтись…

Паршин видел отчаянные взгляды, которые бросала на него Наташа, но никак не находил нужных слов и убедительных возражений.

Виктор Петрович попытался вывести друга из затруднительного положения.

— Неужели за истекшее время при таком масштабе работы вы все еще не подготовили здесь учеников, способных превзойти учителя? — спросил он, подсказывая удобный путь для отказа.

— Конечно, мне удалось воспитать физиков-ядерников, пролепетал Сергей Васильевич. — Очень хорошие, талантливые. Пройдет два—три года, и они будут великолепными специалистами…

Тут даже на суровом лице Элхаба появилась улыбка. Ученый понял, что сам вырыл себе яму, и смутился окончательно.

— Видите ли… Как говорится, docendo discimus — или уча, мы сами учимся… В общем, я говорю не то, что хочу сказать…

— Трудно так быстро принять решение по очень серьезному вопросу, — спас положение Виктор Петрович. — Мы еще обсудим. Позвольте нам подумать…

— А вы? — напрямик спросил Элхаб, обращаясь к Чжан Ван-фу. — Нельзя же бросать на половине дело, начатое вашим покойным другом.

Яхонтов перевел слова Элхаба.

— Зачем же бросать, — спокойно возразил астроном. — Мои друзья провели на Марсе около пятнадцати месяцев, а я меньше двух недель. Если мои услуги будут полезны — охотно останусь на полный срок. Примерно через два года снова будет противостояние.

— Вот это настоящие слова! — воскликнул Элхаб, когда Виктор Петрович перевел. — Благодарю, друг мой, благодарю! Народ Анта оценит ваш поступок и никогда его не забудет. Вот видите, я был прав! Завязывается длительная, устойчивая дружба. А вы? — Странно изменившийся взгляд Элхаба обратился к Индире.

Девушка ожидала его и все же смутилась и покраснела. Она хорошо знала, какой смысл вкладывается в этот вопрос.

— Мы поговорим немножко позже, — неопределенно сказала она.

Наташа с недоумением посмотрела на подругу, но ничего не поняла. Индира сумела сохранить в секрете предложение Элхаба. Виктор Петрович тоже удивленно поднял брови и не сказал ни слова. Он уважал чужие дела и никогда не вмешивался в вопросы, его не касавшиеся.

— Быть может, теперь, когда ваш друг уже решил остаться, вы также согласитесь? — продолжал искушать Элхаб, снова принимаясь за Паршина. Тот бросил умоляющий взгляд на Яхонтова.

Виктор Петрович сам не знал, как лучше поступить. Если проявлять широкий взгляд на вещи, то Паршину следовало бы остаться. За короткое время, которое космонавты провели на Марсе, сделано было как будто много и в то же время ничтожно мало.

— А может быть, мне и в самом деле задержаться тут еще на один сезон, вместе с Чжан Ван-фу? — произнес Паршин, обращаясь к Яхонтову. — Знаете, когда так просят, очень трудно отказать. К тому же я одинок, никто меня не ждет…

Он так жалобно посмотрел на Виктора Петровича, что все невольно рассмеялись.

— Ладно! — согласился начальник экспедиции. — Истинная дружба требует жертв. Оставайтесь на один сезон.

Элхаб просиял:

— Благодарю вас, друзья! Я был уверен, что вы поймете нужды нашего народа и не отнимете протянутую нам руку.

Разговор подошел к концу, и космонавты собрались уходить. Элхаб еще раз посмотрел на Индиру. В этом взгляде светилось все: робкая надежда, и недоумение, и беспокойство, и любовь…

Девушка поняла, что больше оттягивать объяснение невозможно.

— Случилось так, — начала она почти шепотом, — что я давно полюбила нашего погибшего друга. Мне трудно сейчас говорить об этом, давайте закончим наш разговор на эту тему навсегда…

Только чрезвычайным усилием воли Элхаб удержался, чтобы не упасть. Было мгновение, когда ему показалось, что своды здания закачались в вышине и вот-вот готовы обрушиться. Он оперся на стол и лишьделал вид, что слушает, уже не разбирая слов.

Наступившее тягостное молчание нарушил Янхи.

— Ты сам сказал, отец, — начал юноша, — что молодые люди Анта могли бы посетить тот мир, откуда к нам пришли друзья. И, как можно лучше изучив там науки, вернуться после во всеоружии знаний. Позволь мне положить начало. Какой пример для остальных! Владыка Анта посылает собственного сына.

На это трудно было что-нибудь возразить, но мысли Элхаба были поглощены другим.

«Какой ужасный день! — думал он, готовый закричать от боли. — Ведь я только человек… Так, сразу, потерять обоих: и девушку, которую любил, и сына».

— Пусть будет так, — наконец сказал он, через силу улыбаясь.

Космонавты, пораженные последними событиями едва ли менее Элхаба, быстро распрощались и вышли из кабинета. Как только за ними закрылась дверь, Элхаб вызвал офицера.

— Я никого не принимаю нынче, что бы ни случилось! — крикнул он и заперся изнутри.

Оставшись один, он повалился ничком на диван и, закусив до боли руку, чтобы не кричать, забился в мучительных рыданиях. Когда через два часа дежурный снова был вызван в кабинет, он нашел Элхаба на его обычном месте. Он сидел за столом и писал.

Проводы космонавтов превратились в стихийную демонстрацию дружбы двух миров.

Вылет малой ракеты был назначен на полдень, чтобы, прибыв на Фобос, путешественники имели время на подготовку большой ракеты и через сутки могли стартовать в далекий рейс на Землю.

Еще за два дня Владимир с группой марсиан осмотрел космический снаряд.

Баки до предела заполнили окислителем, приборы управления тщательно проверили, кислородные баллоны заполнили сжатым газом. На всякий случай в ракету погрузили несколько комплектов марсианских аккумуляторных батарей.

В самый день отлета, едва начало рассветать, толпы пешеходов и вереницы экипажей потянулись за город, к каменистой площадке, где стояла ракета. Розовый свет зари окрасил серебристую сигару нежным пурпуром.

Никто не считал, сколько собралось народу, но ржаво-красная пустынная равнина казалась совсем черной от толпы уже за полтора часа до срока, а люди все шли и шли.

Машина, в которой ехали космонавты, была второй от головы колонны. Открывал движение большой открытый вездеход с почетным караулом. Элхаб ехал вместе с гостями. С ним рядом сидел Янхи. Дальше тянулся нескончаемый поток вездеходов.

На всем пути от города до старта колонна двигалась между двумя рядами марсиан. Они с утра стояли вдоль пути, чтобы в последний раз увидеть улетавших.

Когда колонна приблизилась к стартовой площадке, грянул оркестр. Он исполнял торжественный марш, специально написанный для этого дня известным композитором Анта. Космонавты подошли к трибуне. Все затихло.

На трибуну поднялся Яхонтов.

— Граждане Анта, великий народ Анта! — начал он. — Приближается минута расставания. Что следует сказать вам на прощание? Наша родина, далекая планета, которую называют здесь Звезда Тот, послала сюда своих сынов и дочерей как знаменосцев дружбы. По мере сил мы старались доказать, что дружба эта не красивая фраза, а твердая, определенная линия поведения. Она далека от каких-либо корыстных интересов. Да их и не может быть! Полет на Марс организовал народ Страны Советов, которая много лет назад создала у себя общественный строй, основанный на принципах дружбы, справедливости, взаимопомощи. Мы боролись и боремся за мир. Мы уверены, что идея дружбы должна быть положена в основу отношений не только народов стран, находящихся на одной и той же планете, но и в основу отношений между мирами. Идея дружбы должна господствовать и в космосе! Мы провели среди вас более четырехсот пятидесяти суток и постарались сделать все, чтобы проявить себя верными друзьями. Мы трудились честно. Сейчас мы расстаемся, но не навсегда. Двух сынов Земли, мы оставляем здесь. Прощайте, дорогие друзья!

Приветственные крики заглушили его последние слова. На трибуну поднялся Элхаб.

— Я не люблю торжественных речей, — сказал он, — но от всей души, от всего сердца благодарю вас, друзья, а в вашем лице и великую страну, пославшую к нам своих сынов и дочерей с благородной миссией дружбы. Неоценимую помощь вы оказали нам в течение короткого пребывания здесь. Плоды ваших трудов видит и знает весь народ Анта. Мы хотим дружить и сотрудничать с вами. Мы будем посылать к вам нашу молодежь, пусть учится. И первым я посылаю с вами своего сына. Прошу его принять! Настает грустный час разлуки. Примите на прощание мои скромные дары.

Он подал знак. Появились офицеры дворцовой стражи. Они несли коллекции минералов, растений и животных, говорящие книги, карты. Здесь были и богатые подарки. Напрасно отнекивались космонавты. Владыка Анта раскрыл государственные хранилища и выбрал там чудесные творения, созданные руками художников прошлого.

В длинном ящике из удивительно красивого, переливающегося всеми цветами радуги материала находились маленькие тончайшей ювелирной работы серебряные статуэтки, изображающие древних богов Анта.

Им принесли альбомы, в которых были запечатлены природа Марса и важнейшие события его истории.

Долго длилась церемония подношения даров.

— Поверьте, друзья, мы принесли бы сюда гораздо больше, сказал Элхаб в заключение, — но мы знаем, что ваш корабль не может принять груз сверх нормы… Вы увозите с собой еще один, для меня лично поистине бесценный дар…

Он крепко обнял Янхи, смущенно опустившего глаза, и подтолкнул его к космонавтам. Поприветствовав марсиан, путешественники, крепко пожав руки Паршину и Чжан Ван-фу, один за другим поднимались по лесенке и скрывались в ракете. Первым был Владимир. Последними оставались Янхи и Виктор Петрович.

При помощи офицеров Янхи передал наверх подарки, потом подбежал к отцу, обнял его и быстро вскарабкался по лесенке. Виктор Петрович был уже там. Трап был убран, и люк закрылся.

Солдаты караульной стражи оттеснили провожающих на безопасное расстояние. Оркестр заиграл государственный гимн Анта.

Последнее, что увидели космонавты из окон ракеты, была коренастая фигура Элхаба, рядом виднелись грустные лица Паршина и Чжан Ван-фу.

Черное лицо Элхаба сохраняло каменное выражение, но когда Индира случайно встретила страдальческий взгляд его синих глаз, чувство невольной жалости охватило ее.

— Внимание! Даю газ! — послышался сверху голос Владимира.

Из кормовых дюз вырвался широкий сноп пламени, ракета вздрогнула и, набирая скорость, устремилась ввысь.

Владимир мастерски посадил ракету на Фобос, совсем близко от большого космического корабля. Космонавты облачились в межпланетные скафандры и осторожно выбрались на поверхность крохотной планетки.

Все оставалось, как и было. Выходной люк огромной ракеты выделялся на серебристом теле космического корабля. Веревочная лестница еще висела. Практически в ней не было нужды. Чуть-чуть привыкнув, каждый мог одним прыжком подняться вверх настолько, чтобы ухватиться за порог и проникнуть внутрь.

Владимир обошел все помещения космического корабля, окинул их хозяйским глазом и нашел все в полном порядке.

— Попробуем, как связь? — предложил Виктор Петрович.

Все вошли в рубку. Здесь, как и снаружи, все застыло от мороза.

Во время пути от Земли до Фобоса понятия дня и ночи для пассажиров межпланетного корабля отсутствовали. С одной стороны постоянно освещало и обогревало Солнце, с другой господствовали вечная ночь и холод. Однако внутри ракеты температура распределялась достаточно равномерно. Когда же ракета встала на Фобосе, она по нескольку раз в течение суток погружалась в темноту и остывала. Спутник Марса, во-первых, вращался сам, а во-вторых, трижды в течение суток заходил на темное полушарие Марса. Постепенно ракета остыла настолько, что стало опасно прикасаться голой рукой к любому предмету.

Прежде чем налаживать связь, пришлось основательно прогреть помещение. Владимир закрылся в рубке и, создав сначала нужную искусственную атмосферу, привел в действие электрические печи. Скоро все пришло в норму, и рация заработала.

«Земля! Земля! — передавал Владимир. — Говорит Марс! Говорит Марс!»

После долгих призывов в наушниках послышались ответные сигналы.

«Внимание! — радировал Владимир. — Говорит группа академика Яхонтова, говорит группа академика Яхонтова. Все благополучно. Покинули Марс, находимся на Фобосе. Стартуем на Землю. Следующую передачу ожидайте завтра, в это же время».

А остальные космонавты переносили груз. Малую ракету решили оставить на Фобосе. Она могла пригодиться другим путешественникам.

Когда погрузку закончили. Яхонтов предложил совершить напоследок небольшую прогулку.

— Надо попрощаться с Фобосом, — сказал он. — Случится ли еще когда-нибудь побывать здесь!

Космонавты, осторожно ступая по скалистой поверхности, пошли за ним.

— Постойте! А как же я? — услыхали они в наушниках чей-то обиженный голос.

Все обернулись: в отверстии люка показался Владимир. Видя, что остальные уходят, он прыгнул и через несколько секунд очутился среди друзей.

Вскоре космонавты были уже на порядочном расстоянии от ракеты. Они находились на освещенном полушарии Фобоса. Над их головами висел черный купол неба, усыпанный разноцветными звездами. Среди них сияло ослепительное Солнце. Дневное светило уже заметно склонилось к горизонту. Двухчасовой день Фобоса близился к концу.

— Пойдемте скорее, приближается ночь, — заметил Виктор Петрович. Он шел быстро, как только позволяли условия Фобоса. Намерения его стали ясны, когда он привел всю группу на край воронки, обнаруженной Паршиным еще при первой высадке.

— Мне хотелось еще раз посмотреть на место, где некогда разыгралась трагедия, — объяснил Виктор Петрович. — Теперь, когда мы знаем уровень науки Марса, особенно ясно, какой великий гений погиб здесь много веков назад. Почтим его память! Это был замечательный ученый и подлинный герой!..

Все с минуту стояли неподвижно.

Янхи не сразу понял смысл этой церемонии.

— Постойте! — воскликнул он. — Так, значит, старая легенда об Унаре, которого прокляли боги — не сказка! Вот не думал!

— Печальные следы его попытки перед вами, — грустно ответил Яхонтов. — Он опередил науку на целые столетия.

— Да! — произнес Янхи. — Здесь погиб великий гений Анта… Но если доверять сказаниям, то кровь его дошла до наших дней.

Виктор Петрович недоуменно посмотрел на юношу.

— Мне говорили, — объяснил марсианин, — что Матоа вела свой род от Унара…

Пока шел этот разговор. Солнце подошло к горизонту и как-то сразу исчезло из глаз. Без всяких переходов настала ночь. Кромешный мрак опустился на космонавтов. Звезды горели на небе, но их свет ничуть не разгонял тьму.

— Что делать, друзья! — послышался из темноты голос Яхонтова. — Придется побыть здесь до утра. Не так долго.

Космонавты расположились на камнях. Тела здесь не имели веса, поэтому самые жесткие предметы казались мягкими как пух. Обидно было только оставаться в темноте, но скоро природа порадовала путешественников новым удивительным зрелищем.

Из-за противоположной стороны горизонта показался светлый диск Марса. Он медленно поднимался и как бы плыл по небу. Вначале очень слабый свет планеты, похожий на лунный, скоро стал ярким. Можно было видеть всю местность и свободно читать.

Теперь можно было идти к ракете, но волшебная картина, возникшая на небе, приковала внимание космонавтов. Огромная планета поднималась все выше и скоро стала видна вся. Янхи был потрясен этим зрелищем.

Космонавты уже однажды наблюдали Марс в небе Фобоса, но и они смотрели, пораженные. Всего пятнадцать месяцев назад так же величественно двигался по небосклону его сияющий волшебным светом диск. Но тогда он был розовый, местами красный, с темными зеленоватыми пятнами и голубыми шапками снега на полюсах. Теперь широкий сине-зеленый пояс, хорошо заметный даже невооруженным глазом, тянулся вокруг всей экваториальной зоны. Индира и Янхи могли воочию убедиться, что их посевы дали всходы. Некогда бесплодная полоса пустынь сейчас во многих местах представляла собой степи, поросшие растительностью.

Быстрый Фобос заметно опережал Марс в его вращении вокруг оси. Маленькая планетка, словно нарочно, облетала большую, чтобы дать возможность космонавтам осмотреть ее поверхность.

Все узнавали знакомые места. Вот в поле зрения появилось и медленно поплыло налево резко очерченное серповидное пятно, где в хороший телескоп можно было бы рассмотреть столицу Анта, прикрытую сверху густой синевой деревьев. Вот ниже и правее показались два темно-синих с лиловым оттенком вытянутых пятна лесостепей, которым земные астрономы присвоили название Тирренского и Киммерийского «морей». Ниже ярко выделялось заметное розовое пятно пока еще бесплодной пустыни Эфиопис. Далеко внизу блестела южная полярная шапка, ставшая совсем маленькой.

Но что это новое показалось там, на востоке? Совершенно черное пятно, еще ни разу не отмеченное ни одним земным астрономом!

Да это море! Первое на Марсе настоящее море, созданное по воле человека. Здесь высится на обрыве лучший памятник китайскому ученому — атомная электростанция, дающая тепло, свет и воду.

Медленно проплывал перед глазами космонавтов преображающийся Марс. Они могли видеть, что их труды не пропали даром. Дружба двух соседних миров уже давала результаты. Теперь космонавты имели право вернуться и сказать: «Мы честно выполнили порученное нам дело. Мы помогли заложить прочную основу великого содружества соседних планет. Мы доказали, что можно не только создать счастливую жизнь на собственной планете, но и протянуть руку помощи разумным существам других миров!»

Гордое и радостное чувство наполняло их сердца при виде этой необыкновенной картины. Внезапно яркий луч света брызнул с другой стороны — снова показалось Солнце.

— Пора! — сказал Яхонтов, и космонавты направились к своему кораблю.

Поднимаясь последним, Виктор Петрович бросил еще один взгляд на светлый диск Марса, уходящий за горизонт.

«Итак, — подумал он, — уходит в прошлое жестокий древний Марс… И никому не нужен больше кровавый бог войны!»