Тимур отдыхал от учебы и работы за чашкой кофе, в компании симпатичной девушки, выбрав для этого единственное заведение, в котором владелец научился варить его не хуже его самого, и при этом ухитрился подобрать несколько видов сладкого, которые действительно великолепно дополняли напиток.

— Скажи, Лайта, тебе действительно нравится работать на Ильту?

Она сделала глоток, и, прищурившись, поинтересовалась:

— А что? Хочешь предложить работу в ОКОПе?

— Не настолько, — ухмыльнулся он — хотя, нам, конечно, сейчас потребуются финансисты.

— Это зачем? — заинтересовалась она.

— Все меняется, и ОКОП тоже на месте не стоит — туманно ответил он.

Она подцепила из вазочки пирожное, неторопливо прожевала его, и ответила:

— У Ильты, меня больше всего устраивает то, что никто не лезет в мои дела. Я могу встречаться с кем захочу, делать то, что захочу, неплохо зарабатывать, кстати, даже больше чем мне нужно, и если ко мне кто-то подойдет с претензией, то я просто могу послать его к Ильте. Рискнет человек быть пристреленным или нет — дело его. Так что, да, мне нравится. А тебе в ОКОПе?

Он рассмеялся.

— Я там сейчас самый незаменимый человек. До того, как я пришел, они толком не умели даже грамотно поиск в инфосети провести, не то, что данные защитить. Хотя, честно говоря, сейчас там тоскливо. После смерти Ящера особого ажиотажа не было. Такое ощущение, что все преступники разом затихли, и не рискуют выползать из своих нор. Не поверишь, дошло до того, что я через сеть бытовые ссоры нахожу, и народ по ним гоняю. Вот только…

— Что?

— Как бы это не стало затишьем перед бурей. До сих пор не понятно, кто же сменил Шеона. Точно знаем, что кто-то есть, и косвенная информация имеется… Вот только либо этот кто-то через инфосеть ничего такого не делает, либо… Впрочем, второй вариант из области фантастики. Так, как я умею с вашей инфосетью работать, здесь никому не по силам.

Он поймал ее пристальный взгляд.

— А ты уверен, что ты самый лучший?

— Да.

— И меня, наверняка, проверял?

Тимур отрицательно качнул головой.

— Я никогда не оскорблю девушку тем, что буду проверять ее прошлое. Захочешь, расскажешь сама.

Она ласково провела рукой по его щеке.

— Ты чудной. Но милый. Интересно, ты здесь стал таким, или Ильта тебя нашла в этом состоянии?

Он протянул руку за чашкой.

— Это вопрос еще кто кого нашел. Она не рассказывала, как мы с ней познакомились?

— Нет.

— Я тогда к другу пришел, на жизнь пожаловаться. Ты и представить себе не можешь, наверное, что тогда я был небрит, немыт, нечесан… В грязной одежде, да еще и страдающий от последствий запоя. Жуткая картинка, правда? А она пришла к этому моему другу для того, чтобы удалить кое какую информацию. Удалить — удалила, а я решил познакомиться, хоть и понимал, что шансов просто нет. Она была с иголочки одета, на высоченных каблуках, вся такая сияющая, как новенькая монетка… И вот она мне говорит, хочешь познакомиться — найди мне кое-что. Я привык к тому, что если так говорят, то шансов вообще никаких, но тут решил, что черт меня побери, я хочу вылезти наверх, чтобы быть ей ровней. Втрескался я в нее по уши, и это дополнительным стимулом стало… Начал искать. Долго искал, но все-таки нашел. Нашел, притащил ей, и… В общем, попал в такой переплет, который мне несколько лет потом аукался. Так что не она меня нашла, а я ее. Но я не жалею.

— Почему?

— Потому, что сейчас у меня есть возможность пить с тобой кофе — отшутился он, но она неожиданно стала серьезной.

— Кстати, об этом, Тимур…

Услышав в ее голосе интонации, которых он не слышал уже несколько лет, он подобрался.

— Только давай без банальностей, вроде того, что мы друг другу не подходим, и нам надо расстаться. Если у тебя кто-то есть, я не в претензии. Меня вполне устраивает то, что я могу с тобой видеться, и пить кофе, болтая обо всем на свете.

Она выглядела слегка ошарашенной.

— Это у вас так принято? — поинтересовалась она.

— Ну…. в общем — да. Меня с такими именно фразами чаще всего девушки посылали.

— Куда посылали? — не поняла она.

— Расставались со мной. Чем-то я их не устраивал.

Она покачала головой.

— Какие-то у вас странные девушки… Зачем заводить отношения, если не хочешь их продолжать?

Он махнул рукой.

— Это чисто культурные различия. У нас многие специально заводят отношения, чтобы потом их разорвать.

— Дикость.

— Согласен. Но если ты имела в виду что-то другое, то извини, что я тебя прервал. О чем ты хотела сказать?

Она помолчала, вспоминая.

— Я хотела выяснить вопрос наших с тобой отношений, но ты, похоже, уже сам расставил все по местам.

— Ты бы хотела развивать отношения?

— В том-то и дело, что нет. Ты милый, и забавный, с тобой можно спокойно посидеть и попить кофе… Проклятье, да, я бы хотела развить отношения, но я сейчас не могу этого себе позволить. Понимаешь?

— Вполне. Есть какие-то дела, которые не могут нам позволить развивать отношения. Так?

— Именно.

— Хорошо. Значит, все оставим по-старому. Как ты понимаешь, меня это более чем устраивает, в текущий момент.

Она осторожно посмотрела на его улыбающееся лицо.

— Ты не расстроился?

— С чего вдруг?

— Ну… Мы с тобой давно уже так видимся, сидим, гуляем… Обычно, через такой срок уже думают о чем-то большем…

Тимур покачал головой.

— Не меряй меня обычными мерками. Я не такой, как все в этом мире. Я явление совершенно уникальное, и, хотя и частично предсказуемое, но у меня могут быть совершенно иные реакции на все. Кроме шуток, когда меня тут ограбить впервые попытались, грабители убегали со всех ног, когда я начал смеяться.

— Тебя пытались ограбить? — напряглась она.

— Да, я тогда только поселился в новом доме, и любил гулять ночью по городу. Подошли какие-то ребятки, и хотели ограбить. Я так веселился, что они наутек пустились.

— Веселился? — изумилась она.

— Ну да. Когда к тебе ночью подходят трое, причем для того, чтобы понять их намерения вовсе телепатом быть не нужно, и начинают разговор с фразы «Закурить не найдется?» — как тут не заржать во весь голос…

— Не понимаю, — нахмурилась она — что в этой фразе такого смешного?

Тимур лишь махнул рукой.

— Для того, чтобы это понять, тебе нужно быть родом из моих мест. А потом переехать сюда, и долгое время не знать, что и как тут принято. Я за эту фразу их вообще расцеловать хотел, да не догнал. Видимо за полного психа посчитали… Или, наоборот, за слишком крутого мага.

— Ну, вообще, когда ты грабишь человека, а он начинает смеяться, тут, поневоле, действительно задумаешься, все ли у него в порядке с головой.

Он ухмыльнулся.

— Так или иначе, но тогда я впервые почувствовал здесь как дома.

Она осторожно поставила чашку с кофе, и поинтересовалась:

— А тебе здесь нравится? Я имею в виду вообще, а не в этом заведении.

— Да, — моментально ответил Тимур — у меня здесь есть все, что мне нужно для жизни. Есть дом, работа, которая мне интересна настолько, что не мешает моим увлечениям, а даже пересекается с ними. Учеба, которая не мешает работе, и открывает действительно интересные вещи, за понимание которых в моем мире дорого бы дали, и, наконец, полным полно тайн, в которые можно сунуть свой нос. Ах, да, еще вагон времени не думать о старости. Ну, и, разумеется, хорошая компания.

Лайта задумалась.

— Насколько тебе нравится наш мир?

— В каком смысле?

— Ну, гипотетически, если бы у тебя была возможность вернуться, ты бы за нее ухватился?

— Даже гипотетически — нет. Там я был одним из многих. Чуть лучше, чуть более умелым, чем окружающие меня люди. А здесь… Здесь я понял, что такое «жить». Я собираюсь сделать все, даже если меня выпихивать будут, для того, чтобы остаться здесь, и жить полной жизнью. И если у тебя, вдруг, нарисуется вариант как меня отправить домой — знай, меня это не интересует.

— А по родне не скучаешь?

Тимур очень серьезно посмотрел на нее.

— По алкашу отцу, который не выдержал жизни и спился, несмотря на то, что я его даже в клинику устроил? По матери, которая умерла несколько лет назад, попав под колеса автомобиля? По дедушкам и бабушкам, которые умерли еще раньше? Лайта, у меня не осталось там никого, кто меня бы удерживал. Единственный человек, который мне был там дорог — Ильта, а она теперь здесь. Но знаешь, с тех пор, как она сюда вернулась, она вполне ясно дала понять, что я ее, как ее парень, не интересую. И вот тут — все та же разница во взглядах на окружающий мир. Я из-за этого не парюсь. Это был интересный период моей жизни, но он прошел, и надо жить дальше. Именно поэтому я не стал искать, с кем бы себя связать. Я получил второй шанс жить, и я намерен взять от жизни все. А если какая-нибудь девушка, увидев это, и оценив такой подход, захочет связаться со мной, несмотря на всю мою непохожесть с местными, то я еще трижды подумаю, пускать ли ее настолько глубоко в мою жизнь. В свое время мне неоднократно разбивали сердце, и склеить его назад — не так-то просто.

Лайта долго разглядывала этого удивительного, и, действительно, непохожего ни на кого человека, который одним глотком допил свой кофе, и засунул в ухо какую-то затычку на шнурке.

— Слушай, а что это такое? Все время хотела спросить, но как-то не к месту было…

— Это? Плеер. Я с собой притащил кучу музыки, книг и прочего. Он для того, чтобы воспроизводить песни. Сейчас, найду тебе что-нибудь, чтобы без перевода понятно было.

Он принялся деловито изучать маленькую плоскую коробочку, после чего протянул ей такую же «затычку», и помог пристроить ее в ухо.

— Слушай. Это, конечно, первое, что попалось, но… В общем, у нас так было несколько веков назад. Не в моей стране.

Заиграла печальная музыка, и Лайта услышала приятный женский голос.

Постепенно темп песни ускорялся, и она переставала казаться такой уж грустной.

Голос мужчины на заднем плане прошептал:

— Да это вообще не деньги…

Дальше последовала мешанина голосов и музыки, которая явно принадлежала какому-то отъявленному сброду, но венчала песню фраза, выкрикнутая в самом конце:

— Держи вора!!!

У Лайты перехватило дыхание, и она опрокинула свою чашку на пол. Тимур, понимая, что подобная песня может весьма основательно шокировать любого из местных, схватил ее за плечо.

— Лайта! Лайта, ты меня слышишь?

— Мне… Мне надо идти… Срочно. Я… Не зови меня, я буду занята… Не ищи, мы с Ильтой, на плантацию уедем.

— Хорошо. Может тебя проводить? На тебе лица нет… Извини, я хотел тебе продемонстрировать, как у нас поют, а про текст не подумал…

— То есть ты не… Ты не специально?

Тимур сам дал себе подзатыльник.

— Всевидящее око, какой же я идиот… Конечно, я не специально. Прости, что я тебя расстроил.

Постепенно Лайта успокоилась достаточно, чтобы позволить Тимуру взять себя за руку, и, несмотря на то, что ее била крупная дрожь, вывести себя на улицу.

* * *

— Дурак — беззлобно прокомментировал Гром.

— Сам знаю, — проворчал программист — не стоило мне ставить эту песню. Наверняка что-то из ее прошлого напомнил. Когда я заикнулся о том, что меня ограбить пытались, она так вся подобралась, что мог бы и догадаться.

Гром расстрелял очередную обойму, спокойно заменил ее, и повернулся к собеседнику.

— А проверить ее прошлое не пробовал?

— Это было бы…

— Неправильно?

— Невежливо.

Тимур расстрелял свою обойму, критически осмотрел мишень, хмыкнул, и отправился за новой обоймой.

— Еще больший дурак, — донеслось ему в спину — я бы проверил.

Взяв еще десяток учебных обойм, которые выстреливали энергоимпульсами, не способными повредить человеку, но при этом полностью имитировали настоящий выстрел, он вернулся к мишени, которая за это время полностью восстановилась.

— Вместо того, чтобы обзываться, посоветовал бы что-нибудь, чтобы вину загладить.

— Своди ее на «Расхам Дерин». Это всегда действует безотказно.

— А это что?

— Вечно забываю, что ты у нас тут новенький… Есть событие, которое происходит раз в десять лет. Длится всего месяц. Все лучшие повара мира, и специалисты по спиртному, от обычных барменов до лучших сомелье, на этот месяц перебираются в Надор. Можно попробовать любую кухню высшего качества, попробовать любые напитки, даже если они безумно редки. Каждому участнику выставляется несколько оценок. По их результатам, решается, кто на ближайшее десятилетие станет самым лучшим. Для них — это дополнительная реклама и привлечение клиентуры, а для нас — шанс вкусно покушать. В последний раз меня туда с Ильтой занесло. Разыскивали, помнится, пропавший груз одного из поваров, а он нас в награду так накормил, что я потом ходить с трудом мог… Ну, это кроме того, что он заплатил. В общем, не знаю как ты, а я туда собираюсь.

— А смысл? — отозвался Тимур — Все равно первое место Боунс Дигг займет.

— Ты удивишься, но Боунс Дигг уже сорок лет первое место не занимал. По очкам обходили. Хотя в пятерке лучших — стабильно держится.

— Неужели Боунс не лучший?

— В том, что он умеет, может и лучший… Вот только скажи, ты веришь в то, что если будешь питаться одним и тем же, тебя никогда не потянет на что-то другое? Человеку свойственно искать перемен.

Тимур обдумал услышанное, расстреливая очередную обойму.

— Проклятье… Ну, какого хрена я все время мажу? Тут и отдачи-то, считай, что нет, а все равно не могу попасть нормально.

Гром хмыкнул, подошел к деингу, и попросил:

— Закрой глаза. Тебе нужна тренировка другого рода.

Тимур послушно закрыл глаза.

— А теперь открывай.

Весь зал тира погрузился в темноту, и лишь в пятне света впереди стоял Ящер, прижимающий нож к шее Ильты.

— Если не пристрелишь его, увидишь, как он ей горло перережет — раздался откуда-то голос Грома.

Тимур позволил себе погрузиться в ситуацию, отключаясь от того, что он находится в тире, от того, что ситуация нереальна, и быстро вскинул пистолет, всаживая одну за другой пули в голову Ящера. Когда свет вспыхнул, он прикрыл глаза.

— Молодец. Когда придет время — не промахнешься. А пока — стреляй в шлеме. Твоя проблема в том, что ты не можешь правильно сфокусироваться. Запомни, когда стреляешь, ничего не должно существовать кроме прицела и мишени. Совместились — выстрелил. Остальное, как бы не отвлекало — не важно. Понял?

— Да. А шлем зачем?

— Он будет блокировать все, кроме мишени. Только она, и дуло пистолета. Когда дойдет до автоматизма — тогда снимешь шлем. И, хотя обычно советуют считать мишень безликой, я тебе посоветую представлять ее либо Ящером, либо Валлем. Так будет надежней.

Программист скрипнул зубами.

— Лучше Валлем.

— Дело твое. А насчет Лайты… Проверь ее прошлое. Чтобы не вляпаться еще раз по незнанию. Поверь моему опыту, лучше все знать заранее. Кстати, шеф когда будет выступать?

— Завтра с утра. Ты скоро получишь приказ об усилении патрулей.

* * *

Дейворт сидел в своем «кресле раздумий».

Вид за окном был особо впечатляющ, поскольку надвигалась гроза. Небо, заполненное тяжелыми тучами, уже выдавало всполохи молний, и вызывало ощущение неминуемой опасности.

Его мысли скользнули на недавно собранные факты. Куча мелких ограблений, которые, в общем-то, не имели смысла по отдельности, складывались в картину пугающего размаха. Похищения провианта, который способен долго лежать на складах, проходили повсеместно, но ОКОП, даже если и обращал на них внимание, не видел всей картины, а потому не беспокоился.

Мелкие, казалось бы, не связанные друг с другом вещи, объединялись в его разуме, и за этим всем маячила одна фигура. Мрачная, безликая, не дающая понять себя, и действующая настолько осторожно, что временами начинало казаться, что ее и вообще не существует, но Рэй помнил о том, что когда Наол Махчени, травианский маньяк, начал действовать, в его существование тоже никто не хотел верить.

Именно тогда его разум показал себя впервые во всей красе, сплетя из кусочков информации, которая была в уже несуществующих газетах полную картину, с которой он и обратился в уже несуществующую полицию.

Они посмеялись над ребенком, которому не было еще и пятнадцати лет, когда он заявился и сообщил о том, что в городе действует серийный убийца. На тот момент было всего две жертвы, и еще очень многих можно было бы избежать, но они всего лишь посмеялись.

Тогда он решил сам поймать его, человека, в существование которого никто не верил, и никто не искал.

Это была титаническая работа, поскольку обрывков информации в прессе было катастрофически мало, и ему приходилось незаметно, в свободное от учебы время, пробираться на места преступлений, и искать то, что не заметили полицейские.

Иногда ему везло, и тогда новый кусочек головоломки вставал на место, но по большей части полиция ухитрялась собрать все улики, о которых молчала, и он оставался ни с чем. Лишь тогда, когда он случайно встретил на одном из мест преступлений Айкрона Нойрама, он смог получить доступ ко всем материалам.

Рэй улыбнулся.

Айкрон, дед Роана, тоже не сразу смог поверить ему, но, в отличие от остальных, решил проверить информацию предоставленную мальчишкой, после чего сам пришел к нему, и они просидели две недели над уликами и отчетами. Именно это стало той основой, на которой, в дальнейшем, выросла их дружба.

Когда стал ясен принцип, по которому маньяк выбирал себе жертв, Рэй сам предложил его спровоцировать, но что-то пошло не так. Задуманная провокация удалась полностью, но, каким-то образом, Наол сумел обойти все зоны, которые просматривала полиция, и выкрал его.

Следующая неделя стала одной сплошной пыткой.

Проклятый нож, которым Наол резал его спину, не давал ранам заживать, пока тот рисовал на его коже сетью порезов свой очередной «шедевр». Единственное, что не давало умереть от кровопотери, было то, что псих прекрасно владел заклинанием стимулирующим выработку крови, и, в результате, кровопотеря за эту неделю составила несколько сотен литров. Когда по какой-то причине, он задержался, и дал время собраться с мыслями и силами, Рэй бросил все, что имел, чтобы вызвать своего друга.

Была глубокая ночь, когда Айкрон получил вызов, но это не помешало ему успеть запеленговать слабеющее сознание, и примчаться на помощь в тот момент, когда до завершения картины оставалось всего пять порезов, после которых, как знал Рэй, был бы удар милосердия, обрывающий мучения жертвы.

Дальше — были Целители и Айкрон, который не отходил от него ни на шаг следующие полгода. Позже — появились допущенные репортеры, которым выдали отредактированную Советом версию событий, и маленький Рэй стал героем, а про старого полицейского все дружно забыли.

В этом не было ничего удивительного. Мальчик, который должен был стать Высшим универсалом, был куда интереснее Совету, чем какой-то полицейский, которому через пару лет уже нужно было на пенсию.

Однако, не смотря на это, он не забыл своего спасителя, появившись в его доме тогда, когда ему предложили место в Совете, и предложив выполнить все, чего бы он не попросил. Старый полицейский вытер слезы, и попросил пристроить к делу его внука, в которого верил намного больше, чем в своего не слишком путевого сына, и Рэй сдержал слово, о чем позже ни разу не пожалел.

В тот день, когда Айкрон скончался, Рэй прервал заседание Совета, что считалось недопустимым, и отправился попрощаться со старым другом, застав последние саймы его жизни.

Сейчас ситуация вновь складывалась так, что кроме него ее никто не замечал, но в отличие от того случая у него была возможность потребовать выполнения приказов, и никто не решился бы их оспорить. Оставалось только дождаться человека из ОКОПа, которому, по мнению Оллета Дигга, можно было верить.

* * *

Заседание Совета было приостановлено тем, что появившийся глава столичного региона ОКОПа, Роан Нойрам, появился к самому началу, и потребовал безотлагательной встречи с Советом.

По большей части удивленные таким требованием, члены Совета, включая пришедшего на замену Шеону Тарна Априта, согласились выслушать то, что хотел им поведать столь скоро поднявшийся по служебной лестнице следователь.

Когда Роан вошел в зал Совета в новехоньком, специально пошитом форменном кителе, и отсалютовал всем присутствующим, все взгляды оказались прикованы к нему. Они не понимали, зачем требовалась такая помпезность, пока следом за ним в зал не просочилось два десятка парящих камер, ведущих прямую трансляцию по основным новостным каналам.

Поймав одобряющий взгляд Арианны, Роан вышел в центр зала, выдержал паузу, и произнес:

— Глубокоуважаемые члены Совета Высших Магов. Сегодня я пришел к вам не как следователь ОКОПа, а как выбранный и лидер, чтобы сообщить известие, которое окажется для вас неожиданностью. С учетом того, что коррупция может проникать в любые сферы, и даже высший руководящий состав не застрахован от этого факта, что подтверждают недавно обнаруженные улики в отношении ныне покойного члена Совета Шеона, руководством ОКОПа было принято решение выйти из под контроля Совета, дабы иметь полную возможность проводить расследования на любом уровне, не боясь противодействия в виде запрещающих приказов. Отныне, наша организация объявляет себя полностью независимой, как от руководства, так и от финансовой поддержки, государственных структур, и начинает проводить политику соблюдения законности на всех уровнях, которые только существовали, существуют, или будут существовать. Также, под контроль ОКОПа переходит весь судебный контингент, за исключением частной адвокатской практики, и также мы берем под свой контроль все места заключения и исправительные учреждения.

Он передохнул, слушая нарастающий шум в зале.

— В заключение своего извещения, я хотел бы напомнить вам фразу, старую как сам наш мир — «Закон един для всех».

* * *

Сидящий за ноутбуком Тимур довольно потирал руки. Предсказанный им обвал рынка акций шел полным ходом, и выглядело это не просто как обвал, а чуть ли не как стремительное уничтожение самого рынка. Всего за сайм, с того момента как Роан начал свое обращение, стоимость большей части акций рухнули вниз на тридцать тысяч пунктов, и это обеспечило ОКОПу более шестисот процентов прибыли по сделкам.

Скоро они должны были опуститься до того порога, на котором их стоило покупать, и это гарантировало организации стабильный доход от участия в основном акционном пакете всех крупнейших производств и добыч по всему миру.

В идеале, он хотел бы получить контрольный пакет предприятий Тейлона, но даже если такого не случится, улов все равно был более чем достойным. План, столь тщательно разработанный им вместе с Нойрамом, претворялся в жизнь.

* * *

Серия выступлений региональных лидеров ОКОПа перетряхнула весь мир, и моментально вывела организацию на одну из лидирующих позиций. Биржевые брокеры рвали на себе волосы от того, что долевое участие в ОКОПе было невозможным, поскольку все вложения в ныне закрытую структуру изначально шли от их же собственных сотрудников.

Историки, которые пользовались уважением среди людей, мигом принялись проводить аналогии с когда-то существовавшими орденами, посвятившими себя закону и борьбе с преступностью.

Судьи, прокуроры и судебные приставы, которых известили о происходящем за несколько пратов специальной рассылкой пришедшей к ним на вокслеры и деинги, в подавляющем большинстве устремились зарегистрировать себя в выделенной структуре, до конца еще не веря в то, что кто-то рискнул пойти против Совета, и, в основном, просто перестраховываясь, на случай, если все это окажется правдой. Возможность пойти на попятный у них была, если Совет решит не поддерживать решение лидера ОКОПа, и постарается оказать на них какого-либо рода воздействие.

Преступный мир замер в ужасе, поскольку это означало не только лишение хлипких возможностей дачи взяток сотрудникам ОКОПа, но и куда более мощного рычага воздействия, в виде чиновников, которые могли так или иначе повлиять на ситуацию.

Простые обыватели, часть из которых подозревала, как им и было, впрочем, положено, членов Совета в темных делишках, скрывавшихся от общественности, взвыла от радости, заражая своим энтузиазмом соседей и сослуживцев.

Мир трясло, и ни один из аналитиков мира не мог предсказать, чем это закончится.

В самом же ОКОПе шла работа, равной которой организация еще не знала.

Специально укрепленные на случай недовольства людей представительства охранялись вооруженными людьми, которые имели четкий приказ обходиться без жертв, среди гражданского населения, но прекращать любые беспорядки.

Регистрация деятелей юридической сферы, среди которых попадались и адвокаты, стремившиеся иметь за плечами поддержку такого исполина, только начинала набирать обороты, но людей становилось все больше с каждым ортом, и уже было ясно, что чтобы ни решил Совет, его решение ничего не будет значить. Люди хотели того, что им было предложено, и готовы были отстаивать это любой ценой.

Уличные патрули, которые сегодня были выставлены в тройном составе Они вламывались в дома, и задерживали всех, на кого у ОКОПа имелась информация, гарантировавшая их вовлеченность в криминальную деятельность.

Допросные кабинеты заполнялись во мгновение ока, и все дополнительно выделенные помещения оказывались переполненными уже через несколько саймов.

ОКОП показывал миру, что он действительно способен справиться с тем, для чего он изначально создавался.

* * *

— Я так понимаю, — произнес Дейворт — что мы не в состоянии повлиять на ваше решение?

— Совершенно верно. С учетом того, что мы, в последние месяцы, коренным образом пересмотрели вопросы снабжения и финансирования, у Совета не осталось никаких рычагов воздействия на нашу организацию. Однако, мы не собираемся обрушивать существующий строй в обществе, и будем, в дальнейшем, соблюдать рыночные отношения во всех вопросах связанных с поставками. Экономика от этого не пострадает, а будет лишь простимулирована, за счет введения новых заказов, оплачиваемых не из бюджетов регионов, а от отдельного юридического института.

— А если мы решимся на силовое воздействие? — поинтересовался Парос.

— То мы будем вынуждены адекватно ответить, согласно внутреннему уставу ОКОПа, который предписывает не допускать жертв среди гражданских лиц, и считать любой акт агрессии направленный против сотрудников ОКОПа нарушением закона, с последующим захватом всех агрессоров, проведением расследования и выяснения, кто именно стоит за приказом, после чего, человек отдавший приказ предстанет перед судом, будет осужден согласно действующему законодательству, и понесет наказание, которое определит для него суд.

— А если мы решим ввести экономическое эмбарго? — поинтересовался Тейлон.

— Боюсь, что вам это не удастся, — ответил Роан, сверившись с данными, получаемыми деингом — поскольку в текущий момент вам придется подвергнуть эмбарго большую часть производств и предприятий. А если вы решитесь на это еще через полпрата, то вы будете вынуждены подвергнуть эмбарго самого себя.

Априт поднялся со своего места.

— Чего вы хотите? Чтобы Совет позволил вам принимать решения вместе с ним?

— Никогда в жизни. Только того, чтобы Совет знал, что мы будем выполнять работу, для которой наша организация была создана наилучшим образом, не считаясь ни с авторитетом, ни со статусом, ни с чем-либо еще. Хотя, вмешательства в нашу работу мы тоже не потерпим.

Поднявшаяся со своего места Арианна тихо произнесла.

— Браво. Нас переиграли по всем статьям, не оставив ни единого варианта, кроме как принять происходящее, и строить жизнь нашего общества по слегка изменившимся правилам. Смиритесь. И давайте работать дальше. У нас еще много вопросов, которые надлежит решить, с учетом изменившейся ситуации.

— Вы знали об этом!!! — в запале крикнул Тейлон.

— Частично я догадывалась, что такое может произойти, и отчасти была информирована о том, что это случится, но не имела ни малейшего понятия, что нас так припрут к стенке. Я готова принести клятву Высшего мага, что это именно так.

Дейворт тяжело вздохнул.

— Голосуем большинством. Хотя, по-моему — это без толку. Нам не оставили выбора. В любом случае, я «за», чтобы ОКОП обрел независимость.

Нехотя, один за другим, члены Совета проголосовали в поддержку этого решения, хотя дольше всех сомневался Тейлон.

— Принято единогласно, — прокомментировал Дейворт — и… Господин Нойрам, не могли бы вы позже заглянуть ко мне? Думаю, что у меня имеется информация по криминальным действиям, которая будет крайне полезна ОКОПу.

— Разумеется, господин Дейворт. С вашего позволения, дамы и господа, я оставлю вас. Меня ждет безумное количество работы.

Выйдя из зала, он связался с Тимуром.

— Получилось?

— Илим проспорил мне свой оклад, когда сказал, что фонды увеличим максимум втрое.

— Это ваши с ним дела. Как у нас с финансами?

— Хватит на ближайшие десять лет, а если потребуется — еще заработаем.

— Молодец. Я сейчас вернусь, и ты должен быть в моем кабинете.

— Зачем?

— Во-первых, я хочу знать до разговора с Дейвортом, что он нашел такого, что мы пропустили… А во-вторых, я не хочу распить случайно найденную бутылку далахасских «Слез» тридцатилетней выдержки в одиночестве.