Ночь. Ночь царила над городом, раскинувшись во все стороны подобно чудовищной птице. Она заполняла собой каждую улочку и каждый уголок. Только вездесущие крысы иногда рисковали пробежать по улице, преследуя ведомые лишь им цели, в то время, когда никто иной не смел даже и помыслить, о том, чтобы выйти за пределы дома. Воры и нищие, грабители и убийцы подходили к окнам и вглядывались долгим взглядом в ночь, но после отходили и ежились от пробегающего по коже холода. Это было не их время. Это было время ночи. 

Тихий шорох привлек внимание одного из них, и он замер. Замер, вглядываясь и вслушиваясь. Боясь выдать себя даже дыханием. Боясь за свою жизнь и за остатки своей пропащей души. Шорох не повторился, и он с вздохом облегчения отошел от окна.

- Папа, ты боишься?

Он повернулся к своей приемной дочери, которую нашел сегодня вечером и не смог оставить на улице и сказал:

- Да, дочка… Боюсь. 

- Чего? 

- Тех, кому принадлежит ночь. 

- Папа, ты глупый. Ночь не может принадлежать кому-то кроме себя. И она не страшная. 

Девочка встала с кровати, и, пока её приемный отец брал на кухне бутылку дешевого вина, распахнула окно.

- Вот смотри. 

- Не-е-ет!!! 

Ночь перелилась через подоконник, и вместе с ней в комнату просочилось нечто. Оно обволокло неудавшегося отца, и последнее, что он увидел, было смеющееся лицо девочки. Не прошло и минуты, как она подошла к оставшейся куче костей, подняла череп, и наставительно ему сказала:

- Теперь ты не откажешься со мной поиграть перед тем, как я усну. 

Ночь затопила весь дом. 

 

Ночь. 

Люди верили. Они старались верить, но с каждым днем их вера становилась всё слабее и слабее. Да оно было и неудивительно, поскольку сложно верить во что-то хорошее, теряя каждый день своих близких и друзей. Каждую ночь они теряли, и все знали об этом. Никто не мог понять что происходит, никто не знал нынешнего Хозяина Ночи, но все знали одно – сейчас всё-таки намного лучше, чем при прежнем. Нынешний хозяин забирал в ночи всего по одному, и очень изредка по два человека, в то время как предыдущий забирал по два десятка, а иногда и более. 

А еще люди боялись. И боялись именно потому, что нынешний Хозяин был им неизвестен, и непонятно было силён он или слаб. Непонятно было, будет он защищать тех, с кого кормится, или нет. 

Люди отвыкали верить и с детства приучались бояться.

 

Ночь. 

Ночь же жила своей, неведомой этим глупым смертным, этому корму, жизнью. Каждый шорох таил в себе то, что никто не хотел и не мог понять. Каждое дуновение ветра могло поведать не меньше чем книга, написанная талантливым человеком. Каждое колебание ночного мрака было прекрасно и губительно. 

Смерть. Смерть всегда шла рука об руку с ночью, поскольку они были двумя частями порождавшими друг друга. И иногда, редко, ночь и смерть сливались в едином безмолвии, чтобы выплеснуть из себя не Слугу Смерти, и не Хозяина Ночи, а их общее Дитя. 

Дитя Ночи. 

 

Ренвальд смотрел в ночь без содрогания, которое он испытывал когда-то. Многие дивились его отчаянной отваге и не менее отчаянному безумству. Он и сам понимал, что выходить на ночную дорогу это безумство похлеще, чем прыгнуть со скалы, надеясь, что поток воздуха позволит тебе воспарить, или ты отрастишь крылья, и сам бы отговорил любого, кто собрался бы это сделать, но сам всё равно выходил. И люди крутили у виска при виде его и шептались за его спиной, но ему было плевать на пересуды. Откровенно говоря, ему было плевать на всё, и в особенности на то, будет он жив завтра или нет. Он просто не мог иначе, и что странно, ночь уже третий год обходила его стороной. 

Третий год. Да, уже три года минуло с тех пор, как он закончил работу над замком для Хозяина, и вернувшись домой обнаружил мертвыми свою жену и детей. Три года с тех пор, как он в ярости кинулся к новенькому замку и позволил себе вломиться в покои Хозяина. 

Он прекрасно помнил этот немигающий взгляд, который погрузился в самую глубину его души, прочел там всё, и вынырнул на поверхность. 

- Не Я – бросил тогда безучастно Хозяин. 

- Но кто!!! 

- Чужак. Или кто-то из людей. Не знаю… пока. Но ты, несмотря на свою дерзость, будешь жить. Это всё, что я могу дать тебе сейчас.

- Зачем мне жизнь теперь! 

В глазах Хозяина неожиданно вспыхнул красный отсвет, как будто огонь камина отразился от пустоты в его глазах, и неожиданно низким, рокочущим голосом он отдал приказ: 

- Ты будешь жить. Жить и искать того, кто покусился на моё владение. Ты найдешь того, кто убил твою семью, и лишь после этого я разрешаю тебе умереть. А теперь проваливай отсюда Ренвальд - каменщик и не тревожь меня более. 

И вот Ренвальд вновь смотрел в ночь. Ночь не страшна тем, у кого есть приказ Хозяина не умирать, а о душе своей он не беспокоился. Его душа умерла вместе с его семьей, и ничто не могло воскресить её. Улицы были пусты и тихи, и та же пустота царила внутри него. Однако бессменный часовой Ночи ощущал нечто, что тревожило его. Ночь была не такой как обычно. Ветер замирал, не начавшись, и даже крысы не высовывали нос. И еще… Еще ночь была пряной на вкус. 

Неожиданно раздался крик, и Ренвальд повернулся в ту сторону. Слишком далеко от замка Хозяина, который предпочитал питаться в городе. Губы Ренвальда скривились, когда он подумал о том, что, разумеется, не хочется лезть за едой в погреб, когда рядом накрытый стол. Это были недопустимые мысли, но ему было плевать. Не убьет же его Хозяин за них… А если и убьет – невелика беда. Лучше узнать, что же там. 

Его походка была нетороплива, и она не тревожила улицы, на которых кроме него никого не было. Пройдя мимо мэрии, он повернул направо и вновь вгляделся и вслушался в ночь, впитывая её в себя. Здесь явно кто-то есть, понял он. В четвертом или пятом доме, в конце улицы. И это точно не Хозяин, он никогда не будет питаться в таком месте. Он всё-таки гурман, а там живут одни бедняки, да еще и больные насквозь. Не-е-ет… Хозяину подавай еду здоровую… Полную сил. 

Сердце Ренвальда забилось сильнее. Неужели это Он? Тот самый чужак, который убил его семью? Неужели? 

Ноги сами понесли его вперед и на этот раз он уже не таился. Его крепкие башмаки стучали по мостовой мерным стуком надвигающейся беды. Ярость, давно забытое чувство, разжигала огонь в его груди, а жажда мести придавала бешеные силы. Четвертый дом от конца улицы, понял он уже подбегая, и с разгону, плечом, вышибая дверь. Дом был полон ночи, беспроглядного мрака, но Ренвальду было плевать на это. Он чувствовал колебания воздуха, запах крови и запах чужака. Не думая, поскольку даже секундное раздумье могло стать роковым, он выхватил запрещенный серебряный кинжал, к тому же усиленный магией и кинулся на запах чужака. Новый крик, но на этот раз это даже не было криком, а скорее удивленным воплем, раздался в ночи, когда бывший каменщик, а ныне часовой Ночи вонзил свое оружие в то нечто, которое находилось перед ним. Услышав этот крик, Ренвальд в упоении от его мести принялся вырывать кинжал из раны и всаживать его вновь. Что-то сомкнулось на его горле, что-то еще разодрало плечо, но он не обращал на это внимания и бил, бил, бил… И внезапно всё вокруг стихло. Ренвальд упал на пол и ощутил присутствие Хозяина. 

- Я нашел его – сумел выговорить он, и стал проваливаться в пучину беспамятства. 

- Вижу. И… Приветствую тебя… Дитя Ночи. 

 

Ночь. 

Ночь - по праву время тайн, смертей и кошмаров. Если вы хотите жить – не покидайте свой дом ночью. Некоторые считают ночь временем вампиров, оборотней и прочих, но на самом деле – ночь намного большее, чем просто время, когда эта мелкая шушера может показаться. Ночь это время Игры, столь великой, что смертные и представить не могут её масштабов. Игры древней как сам мир, и сложной как сама жизнь. Игры, где победителю достается смерть, а проигравший - обречен жить. 

Ночь, намного больше, чем время для таинств и обрядов, магии и крови. Это сама суть этих вещей, и время в ней несущественно. 

Ночь. 

 

Пульсирующие алым линии пересеклись, и образовали идеально правильную фигуру, в центр которой было помещено тело. 

- Как мне надоело это представление – подал голос Младший. 

- Молчи – ответил Старший. 

- Это «представление» - то, чем мы живы до сих пор. И то, чем мы будем жить и дальше. Без этого никак. 

- А она ничего… Для человека, конечно – поправился Младший. 

- Вспоминаешь терзания плоти? – усмехнулся Старший.

- Скорее смутно их помню… Это было кажется довольно приятно. 

- Ну-ну… Хватит трепаться. Пора заканчивать ритуал. 

Повинуясь слову и жесту, алые линии взметнулись вверх, и меж ними проскользнуло слабо светящееся поле, которое стало опускаться на беззащитное тело юной девушки лежавшей на земле. Пройдя по телу, оно оставило от него только пыль, и обнажило слабо мерцающую душу, которая испуганно заметалась в ловушке из линий.

- Стол накрыт. Ешь. 

Ночь скрыла подробности. 

Ночь. 

 

 

- Ну что же. Эта ночь соткала для нас покрывало, которое укроет нас и от наших врагов, и, что важнее, от наших друзей.

- Ты забавен. Разве от друзей надо скрываться? 

- Ещё как надо. Друзья – они хуже врагов, когда они не вовремя. С врагами все проще, им по статусу положено мешать тебе, а вот если друг… То ты будешь потом злиться на него, за то, что он пришел когда его не просили, и помешал тебе. Мелочь конечно. Другу такое простишь, точнее скажешь что простишь, но в душе останется осадок от этого. Один осадок, другой, третий, и вот ты теряешь друга и он становится тем, кого ты видеть не хочешь. Он обижается и оскорбляется, и в результате его обида делает его твоим врагом, а если ты ничего не подозреваешь об этом – то и не ждешь удара от него. 

- Ты слишком много говоришь. Лучше иди сюда. 

- Наверное, ты права. Эта ночь намного спокойнее, чем остальные. Не будем терять её. 

 

Ночь. 

Ночь это не только время кошмаров, но и время любви. В ночи бывает всякое, и бывает так, что скрывающий всё мрак дает вам возможность для любви и нежности, не говоря вам того, что вырастет из вашей любви. Кто знает, будет ли ребенок, зачатый этой ночью, милым и с кристально чистой душой, или судьбой ему будет назначено стать еще одним Дитя Ночи. 

 

Мир вечных сумерек и вечной ночи. Как описать его? Как выразить то, что происходит в каждом его уголке? Как объяснить вам, почему в нем не светит солнце, и как рассказать про то, что творится за высокими стрельчатыми окнами дворцов и храмов. Невозможно объять необъятное, как невозможно рассказать про целый мир. Невозможно, ибо на это уйдет несколько десятков жизней, да и за время рассказа все равно что-то изменится. Однако можно рассказать то, что даст хотя бы общее представление о том, что творится в этом мире.

 

Ночь. 

Все всегда берет своё начало в ночи. Во мраке, имя которому – рождение. Любая жизнь начинается с утробного мрака, а потом – с боли, неважно боль ли эта от удара по ягодицам младенца, или это боль Становления. Боль и мрак – вот истинное начало жизни. 

Ренвальд кричал. Не видя ничего, но терзаемый болью, он кричал, хотя уже давно сорвал горло в этом крике. Боль не отступала и не становилась меньше, и сквозь неё он чувствовал присутствие Хозяина. Чувствовал взгляд, запах. Чувствовал, как все его муки оцениваются.

Он не мог вспомнить, чем же он так провинился перед Хозяином, что тот заставляет испытывать его такую боль. Боль, которая затмевала собой всё. Все остальные чувства, мысли, и желания, кроме разве что желания умереть. 

Умереть. 

Он же сказал, что позволит мне умереть, когда я…

Когда я что? 

И кто я? 

Кто я такой? 

Что я такое? 

Боль резко и неожиданно ушла. Его тело безвольно обмякло, и он услышал голос который принадлежал тому, сидящему неподалеку… как его…

- С рождением тебя, Дитя. 

- За что ты так со мной? – смог прошептать он.

- Я? Я к тебе и пальцем не прикоснулся. Это всё ты сам. Ты сам вступил на ту дорогу, которая сделала тебя Дитём Ночи. Я же просто следил за тобой.

- Дитём Ночи? – стал крепнуть его голос. 

- Да. 

- Что это? 

- Ответ на этот вопрос жаждут знать все из нас, но не знает никто. 

- Из нас? 

- Я такое же Дитя Ночи, как и ты. Точнее не совсем такое, но тоже Дитя Ночи. Есть

и другие. 

- Кто я? 

- Ах, ну конечно… Ты же ничего не помнишь. Кстати, пусть тебя не волнует то, что ты ничего не помнишь. Это слишком небольшая плата за Становление. 

- Становление? 

- То, что ты только что испытал. Это и есть Становление. Без этого ты не смог бы стать одним из нас. Но, впрочем, хватит перебивать меня своими детскими вопросами. Ты задал пока всего один взрослый, и мне кажется, что именно на него и стоит ответить. Ты спросил, кем ты стал, так вот изволь… Ты стал Мараином. 

- Я хотел узнать не кем я стал, а кем я был – вскипел новоиспеченный Мараин. 

Неожиданно ярость перехлестнула через край, и его собеседника швырнуло через всю комнату, когда два мощнейших потока ядовито-оранжевой ярости ударили из глаз Мараина. В следующую секунду он разорвал цепи, которыми был прикован к стене и одним прыжком подлетел к упавшему.

Упавшего не было в том углу. Его вообще не было в помещении, и только его голос тихим шелестом звучал отовсюду: 

- Люблю возиться с молодыми… глупцами… Ты сейчас упадешь. 

И действительно, в ту же секунду Мараин почувствовал, что начинает падать окончательно обессилев.

- Надо приучаться экономно расходовать силы, Дитя. Иначе ты не проживешь долго. 

- Кто я!!! И Кто ты!!! 

Из воздуха соткалась фигура, в которой угадывалось человеческое начало, но сходство с человеком ограничивалось лишь обликом, и Мараин даже с закрытыми глазами не смог бы его спутать ни с кем другим. Холод и жар причудливым образом смешивались в нем, и били нестерпимым, ярким мраком. 

- Ты – Мараин. А я… Я Бладер. Эта ночь для тебя первая, и тебе надо будет пережить еще не одну такую прежде чем войти в силу… Отдыхай, Дитя Ночи. 

Ночь. 

 

Ночь за окном была чудесна. Чалдиан никак не могла понять, почему же эти глупые смертные так боятся ночи, и чего ради, они так стремятся укрыться за стенами своих домов, хотя с такой радостью ведут её к себе. Свою смерть они всё равно этим не отдаляют, поскольку Халчала всё равно надо кормить. 

Если честно, то Чалдиан считала, что ей крайне повезло, поскольку, как ей было известно, у прочих Детей Ночи не было, да и не могло быть ни напарника, ни компаньона. У неё же был Халчал. Больше чем компаньон. Ближе чем напарник. Часть её самой, которая служит ей так же, как и она служит ему, по обоюдному согласию. Пожалуй, это можно было бы назвать даже дружбой. 

Чалдиан уселась на подоконник и свесила свои маленькие ножки вниз. 

Всё-таки забавно, подумалось ей, что у них с Халчалом такой совершенный тандем. Халчал не мог войти в дом, если не было хоть какого-то входа, вроде открытой двери или окна, а она не могла войти в него если ей не разрешали войти, но при её внешности ей достаточно было прикинуться невинной сироткой и люди сами звали её к себе, а Халчал… Это уже было легче легкого. Надо будет покормить его побольше, неожиданно подумала Чалдиан. В последнее время Халчал явно перерабатывал пищу намного быстрее, а это значило, что не за горами тот день, когда он выплеснет в неё новую, свежую порцию сил, которые примут вид какой-нибудь новой способности. Так бывало уже трижды за последние два века, и она уже успела соскучиться по тому необыкновенному восторгу нового обладания.

Легкий ветерок теребил её светлые кудряшки, и она улыбалась ему, чувствуя, что он не несет в себе никакой угрозы. Впрочем, даже если бы и нёс, то она на своей территории и Халчала даже призывать ненужно, поскольку здесь она сливается с ним полностью. Хотела бы она посмотреть на того идиота, который рискнул бы напасть на неё здесь. 

 

Старший прошелся по балюстраде и открыл дверь в библиотеку. 

- Сидишь? – спросил он Младшего, который оторвался от книги при виде его. 

- Сижу - согласился Младший. 

- У меня для тебя новости. 

Младший потянулся. Любые новости, будь они хорошие или плохие несли в себе разнообразие, которое было нечастым гостем в их поместье. 

- И что у тебя? Бониард наконец-то решил умереть? Или Бладер? Может быть Реска решила приехать? 

- Всё не то. Этой ночью умер Мараин, и Ночь явила новое Дитя. 

- Тоже Мараина? 

- Непонятно. Вроде бы да, но что-то в этом есть чересчур странное. Во-первых, Ночь никогда не являла Дитя так быстро. Во-вторых, Мараина убил смертный. В-третьих – неизвестно где именно Ночь явила новенького, и на чью территорию он покусится. 

Младший задумался. Полученные новости были не из разряда плохих или хороших, а скорее из разряда интересных. Как было замечено по многолетним наблюдениям, Ночь обычно не являла новое Дитя раньше чем через месяц после смерти предыдущего, а тут… То, что Мараина убил смертный было конечно удивительно, но вполне возможно, они периодически откалывали подобные фокусы. И, наконец, невозможность определить место нового Становления. Абсолютно всегда место нового Становления удавалось установить с точностью до пары миль, а сейчас не удалось выяснить даже примерный регион. 

- Подтверди мои мысли, Старший. 

- Не могу. Я не знаю способов скрыть место Становления. 

- Но, по крайней мере, признаешь, что это возможно. 

- И я так же не знаю никого из нынешних Детей, кто был бы способен на такое. 

- А из прошлых? 

- А из тех, что были раньше, пожалуй, только Древнейший мог бы провернуть такое, если б был жив. 

На этот раз молчание Младшего было более долгим, а раздумья более интенсивными. Древнейший был уникумом. Он был первым из Детей Ночи, и, судя по рассказам Старшего, обладал чудовищной силой и мастерством. Те обряды, которые проводили они вдвоём, объединяя свои силы и опустошаясь почти досуха, Древнейший проводил в одиночку позёвывая от скуки, а не от усталости. Он мог поставить задачу перед собой, и либо изменить уже существующие обряды, либо создать абсолютно новые, чтобы добиться нужного ему результата. Корм погибал под его обрядами сотнями, когда, как-то раз, он решил поспать сотню лет, а после этого проснулся с жутким голодом и неуёмной жаждой деятельности, притом никто так и не смог отыскать то место где он спал всё это время. Откровенно говоря, ни Старший, ни Младший не были даже полностью уверены в том, что он полностью умер.

- Может… - начал было Младший, но был немедленно перебит. 

- Не может. Он мертв. И больше не осталось никого, равного ему по силе. 

- Я имел ввиду другое. Может кто-то нашел какие-то его записи, и провел один из его обрядов? Ты же сам мне рассказывал, что он обожал совершенствовать обряды, и зачастую делал самые трудные из них доступными для других, не обладающих его силой. 

Старший помолчал и нехотя признал: 

- Это возможно. Но в таком случае мы должны найти и эти записи, и их обладателя. Это наше достояние, и никто кроме нас не имеет права пользоваться им. Готовься, мы начинаем свою партию в Игре. 

Младший кивнул, и произнес:

- Пойду наполню кормушку. 

- Выбирай детей. Лучше грудных. У них самые чистые души. Нам потребуется не менее трёх десятков. 

С этими словами он вышел в коридор. 

Ночь.

 

Игра. Игра длиною в вечность, и даже не в одну. Каждое Дитя Ночи, вне зависимости от желания, вступает в эту игру одним фактом своего существования. Игра ведется ради вещей, корма, территории… Ради избавления от конкурентов, ради того, чтобы остаться уникальным в своём виде. Бывали случаи, когда она принимала вид полномасштабной войны, но это скорее редкость, чем правило, поскольку никому не хочется бездарно растрачивать корм. Обычно игра ведется тихо и незаметно, без привлечения людей. Она представляет собой невероятную смесь политических ходов, прямых атак и ударов в спину. 

Все Дитя Ночи помнят, как однажды, никому не известный тогда еще Бладер мощно провел в Игре серию молниеносных ходов и ослабил трех сильнейших игроков, отхватив у каждого из них по куску территории, объединив которые он основал своё небольшое владение, об которое обломали зубы уже многие. Существовало мнение, что только со смертью Бладера эту территорию можно будет вернуть назад, но, как и большинство его предшественников, он был крайне тяжело уязвим, и всегда умудрялся оставить себе хотя бы небольшую лазейку, чтобы уйти, и вернувшись разметать оппонентов. 

В основном, Игра шла не на выбывание, поскольку всех Детей Ночи убить было сложно, а на ослабление. 

Но всегда есть исключения. 

 

Бладер приложился к бокалу, в котором плескалась подогретая кровь, и, с интересом, посмотрел на тот подарок судьбы, который достался ему. Новоиспеченный Мараин отдыхал. Мощный, намного мощнее и того каменщика, которым он был, и даже мощнее своего предшественника. Когда он ударил Фурией, Бладера чуть не убило. А этот умник ведь даже не подозревает о своей мощи. Он ничего не знает о том, как управлять своими силами. Он ничего не знает об Игре, и о том, что его появление наверняка не осталось незамеченным. Интересно, откуда в нём такая сила, но главный вопрос заключается не в этом. Главное – как обработать его так, чтобы он стал хорошим, исполнительным слугой. 

Бладер не был идиотом, и прекрасно понимал всю опасность и весь риск своего замысла. Еще никто и никогда не пытался превратить другое Дитя в своего слугу. Тем более такого нестабильного и крайне опасного психопата как Мараин. Надо бы обновить в памяти то, что он знает об этом роде Детей, решил Бладер и потянулся за увесистым томиком, стоящим на стеллаже. Томик послушно перелетел к нему в руку, и замер в ней. Прошелестев страницами, Бладер открыл раздел посвященный Мараинам, и принялся читать. 

Мараины питались исключительно яростью и злостью, и в результате этого им, как впрочем, и ему, не требовалось зачастую даже убивать свой корм. Хотя некоторые из них весьма часто прибегали к смерти кого-нибудь из членов семейства людей, чтобы разжечь злость и ярость побольше. По сути Мараины являлись великолепными бойцами, которые были практически неуязвимы для магии, и достаточно сильны физически, чтобы разорвать на части даже сотню людей. Регенерация их была фантастической, по меркам Детей Ночи, разумеется, и, как прочитал Бладер, те Мараины, что были постарше остальных, обладали способности на время отключать тот или иной орган, даже жизненно важный, чтобы он успел регенерировать и восстановиться. Яды и кислоты были опасны для них, но и то и другое они в принципе могли пережить, будучи уже достаточно опытными. 

Как ни удивительно, но магией Мараины тоже обладали, хотя какой-то куцей и необычной. Ярким примером такой магии была как раз Фурия, молниеносный удар, замешенный на ярости и злости. Во время боя Мараины, однако, предпочитали Раж, который стоил им меньших сил, но необычайно взвинчивал силу их ударов. Так же, из известных Бладеру магических талантов, они обладали способностью разжигать ненависть, злость и ярость в людях, которую называли Дом Стона. Разжигая Домом Стона всё это, они начинали питаться, и, как это зачастую бывает со всеми Детьми Ночи, во время питания они были крайне уязвимы, поскольку в это время их не интересовало ничего кроме еды. 

Вообще, насколько он понял из записей, у Мараинов всё было замешено на ярости. Это была их еда, их топливо для магических сил, их жизнь. Хотя это и грозило безрассудством, но основываясь на личном опыте, он мог утверждать, что взрослые Мараины не безрассудны, а скорее наоборот, очень холодны и расчетливы. 

Бладер отложил книгу и вновь приложился к бокалу. 

Он может стать изумительным оружием. Надо лишь помочь ему в том, чтобы он выжил, да и в том, чтобы он начал считать меня своим покровителем. 

Ну что ж… Начинаем Игру, подумал Бладер и встав направился подыскивать кого-нибудь, кто мог бы стать хорошим кормом для его нового приобретения. 

 

Всех Детей Ночи объединяет лишь несколько вещей. Первое – все они питаются от человека. Второе – все они долгожители, и срок их жизни десятикратно превышает человеческий. 

Они могут питаться по-разному, и в некоторых случаях это даже не губительно для людей. Более того, существуют и такие виды Детей Ночи, которые наоборот заботятся о том, чтобы их корм был максимально доволен жизнью и жил как можно дольше, что, впрочем, не отменяет того, что они питаются от человека. 

Часто люди крайне ошибочно начинают считать некоторых из Детей Ночи совершенно другими существами, как например Бладера считают вампиром или упырем. Разница между этими понятиями крайне велика. В то время как вампир или упырь по сути своей является нежитью, а соответственно магически созданным существом, жертвой проклятия, или еще чего-нибудь подобного, любой Бладер – это полноценно живое существо, которому без разницы будет ли кровь свежей, или она будет магически поддерживаться в не свернувшемся состоянии. Общим у них будет лишь то, что они оба пьют кровь, но меж остальным будет лежать громадная пропасть. 

Те же ошибки люди делают, называя, например, Бониарда гулем, которым он никогда не был и не будет. 

Из-за этих ошибок людям так редко удаётся справиться с Детьми Ночи, поскольку они пытаются применить к ним те же методы, которые подошли бы для уничтожения называемых ими существ, но практически не окажут воздействия на тех, кого они действительно хотят уничтожить.

Отчасти Великая Игра ведется и ради того, чтобы выяснить тот или иной способ убийства другого Дитя Ночи, или опровергнуть обычные заблуждения. 

 

Чалдиан ошеломленно смотрела на стоящего перед ней мага. 

- Ты уверен? 

- Да, госпожа. Мараин действительно мертв. Я постоянно следил за ним при помощи магии, как вы того и требовали. 

- Твоё мнение – кто способен на такое? 

- Мараин умер на территории Бладера, моя госпожа. 

- Бладер… - прошептала Чалдиан, - Снова Бладер… Похоже я рано отошла от Игры. Этот умник всё еще не угомонился, даже после той трепки, которую я ему устроила… Что ж… Видимо пришла пора завершить начатое. 

Она посмотрела на мага. 

- Бладер на своей территории? 

- Да, моя госпожа. 

- Прекрасно. 

- Он там не один. У него гость. 

- ЧТО!?! 

- Да, госпожа. У него кто-то в гостях, но там стоят такие заслоны, что я не могу пробиться, чтобы взглянуть получше. 

- Откуда ты знаешь, что у него кто-то есть, корм? 

- Ну…Место смерти Мараина были скрыты Пеленой Безумия, моя госпожа, но я уверен, что в момент смерти Мараина там присутствовали двое. 

- Это невозможно! Никто и никогда не предложит Бладеру даже временный союз. Даже чтобы уничтожить заклятого врага. А уж тем более никто не оставит после этого Бладера в живых. 

- Ну – маг позволил себе легкую улыбку – кто-то это сделал. У Бладера гость, моя госпожа, и в этом нет никаких сомнений. 

Чалдиан отпустила мага небрежным жестом руки, заодно подумав, что скоро надо будет накормить этим магом Халчала. Жаль, она не любила разбрасываться слугами, но этот стал слишком уж много себе позволять. 

- Значит, Бладер затевает новую Игру, - задумчиво произнесла она – да еще и не в одиночку. Я должна узнать с кем именно этот хитрец вошел в союз, и чего он добивается. А потом – остерегайся, Бладер, я иду… 

Она улыбнулась и стала выбирать для Халчала новую добычу. Сейчас ей как никогда требовались новые способности.

 

Изредка Дети Ночи устраивают приёмы для бывших союзников, или нейтрально настроенных к ним. Игра ведется и на этих приемах, правда на них никто и никогда не опускается до физической или магической атаки. Нет. Это время для тонкой, политической Игры, для создания новых союзов или обновления старых. Для плетения новых интриг и торговли информацией. Каждое слово здесь, зачастую, имеет даже не два и не три, а пять или десять смыслов. Это Игра умов, а не грубой силы. И даже невинная фраза о самочувствии может означать всё что угодно, вплоть до жесточайшего оскорбления. 

Здесь надо понимать, что и кому как можно сказать, а зачастую и просто промолчать, ибо молчание здесь может поведать куда больше чем вся остальная беседа за всю ночь. 

 

Бониард готовился к приему, и этим было сказано всё. Пугливый корм уже разделывался и клался на сохранение, исходя из предпочтений приглашенных, а для особых гурманов питающихся эмоциями и чувствами стояли магические уловители, которые не позволяли этим эфемерным субстанциям расходоваться впустую. Вообще Бониард был крайне бережливым и рачительным хозяином, и терпеть не мог расходовать ресурсы на ненужные вещи. Те, кто видели его еще до Становления, говорили между собой, что эта черта осталась у него еще с той поры, когда он был простым кормом. На это Бониард просто отмалчивался. Как и все Дети Ночи, он не помнил своей жизни до Становления. 

- Хозяин, ваши кости – отвлек его от раздумий подошедший слуга. 

- Положи их на стол. И подай щипцы и ложку, я что по твоему должен есть руками? 

- Простите, Хозяин, я не знаю. Я здесь новый. 

- Давно? 

- Первый цикл. Вы откушали вчера своего старого Зендика, после того, как он умер от остановки сердца. 

- Ладно, на первый раз прощаю. Столовый прибор лежит там, – указал Бониард – и хватит трястись. Я не ем своих слуг, по крайней мере, до тех пор, пока они не умрут своей смертью. Если они конечно достаточно расторопны, чтобы умереть совей смертью. Знаю я вас, остолопов… Нарассказываете друг другу сказок обо мне и трясетесь потом от страха, а мне приходится потом ваши бредни выслушивать и опровергать. 

Это была истинная правда. Бониард терпеть не мог убивать ради пищи. В конце концов, люди умирают и сами, и нет ничего такого в том, чтобы питаться с тех, кому уже это без разницы. А еда Бониарда требовала смерти как обязательного условия, поскольку он питался исключительно костным мозгом, который у живого взять было сложнее, да и слишком много шума люди начинали поднимать. 

Усевшись за стол Бониард быстро, но аккуратно надломил кость щипцами и принялся выгребать костный мозг на тарелку, несмотря на то, что ему хотелось взять кость в руки и вытрясти, высосать её содержимое. Слишком уж хорошо он запомнил отвращение на лице Рески, когда сделал так в последний раз. Тогда пришлось извиняться, и оправдываться, а это всегда дорогого стоит. 

- Что сейчас делают? – поинтересовался он у слуги. 

Слуга сглотнул, и ответил: 

- Вытаскивают печень и прочие внутренности из Алада, хозяин. 

- Из мертвого или живого? 

- Живого, хозяин. 

- Надеюсь, его это ужасало не меньше чем тебя. Наймер любит ужас погуще. Да и Ливерен предпочтет печень без цирроза…

- Хозяин, могу я попросить вас? 

- М-м-м? 

- Не говорите при мне об этих ужасах. 

Бониард усмехнулся. 

- Ты же портишь мне аппетит, называя имена тех, кого собираются готовить. А меня они, поверь, интересуют не больше чем тебя то, что с ними делают. Да и вообще, с чего вдруг я должен удовлетворять твою просьбу, когда ты всего первый цикл здесь работаешь. Вот поработаешь столько, сколько работал этот… Как его… Вчерашний ужин. Тогда и обращайся с просьбами. 

Слуга кивнул и отвернулся. 

Неожиданно, перед Бониардом заклубилось небольшое облако, и он моментально выдвинул магический щит. 

- Приветствую тебя, Бониард – раздался из облака голос Старшего. 

Бониард обреченно вздохнул, жестом отослал слугу и снял щит. Расходовать силы впустую ему претило, и, к тому же, он прекрасно понимал, что если Старший захотел бы его убить прямо сейчас – щит не помог бы. Уж это он знал наверняка, с тех пор как в период благоденствия его корма, когда он остался практически без пищи, предпринял вылазку вместе со своими слугами на территорию кладбищ Старшего. 

- Слушаю. 

- Невежливо было бы с твоей стороны забыть про своих соседей, и не пригласить их к себе. 

Бониард поморщился. Звать Старшего и Младшего ему не хотелось по целому ряду причин, одной из которых были их личные дрязги, но не меньшей причиной было и то, что как радушный хозяин он должен был предоставить им угощение, а извлекать душу он хотя и умел, но это бы окончательно опустошило его на ближайший месяц. 

- Я не думал, что вы согласитесь. 

- Мы согласимся. Более того, мы прибудем вовремя. 

Бониард задумался. Обещание прибыть вовремя услышанное от Старшего было сигналом того, что ему что-то нужно. К тому же, он сказал не я, а мы, а это значило, что прибудет и Младший. Пускать их обоих на свою территорию не хотелось, но видимо придётся, так как отказ будет значить обиду крайне высокой степени для них обоих, а такая обида могла бы стать гарантией его уничтожения впоследствии. 

- Хорошо, я буду вас ждать – вздохнул Бониард. 

- На нас можешь не готовить – произнес Старший – я же знаю, как ты этого не любишь. 

Глаза Бониарда резко распахнулись в тот момент, когда облако рассеялось. Ни одно Дитя Ночи не откажется от дармовой еды, и это было непреложным правилом. Неужели они оба полностью насытились? Зачем? Куда им столько силы? Они вступают в Игру? Против кого? Вдвоем или будут искать союзников? Конечно, будут, иначе, зачем напрашиваться на прием, при этом даже отказываясь от еды. Но кто будет мишенью в Игре братьев? С кем эти двое не смогут справиться, будучи в полной силе? Против кого им могут потребоваться союзники? Новых альянсов в последнее время не заключалось, в этом Бониард был уверен, а со старыми - они справились бы и вдвоем, если бы возникла необходимость. 

Бониард чувствовал возбуждение и нетерпение, желая поскорее начать прием и выяснить ответы на свои вопросы. 

Игра началась вновь.

 

Все приемы устраиваемые Детьми Ночи в чем-то похожи друг на друга. Приглашенные собираются, и хозяин приема приветствует каждого из них, после чего провожает в особо обставленную залу. Это необязательное правило, но каждый прибывший старается следовать ему, и дарит хозяину что-либо. Это может быть безделушка, которая будет удовлетворять эстетическим пристрастиям хозяина приема, редкий вид угощения, или какой-нибудь магический предмет. После одаривания, хозяин радует гостей либо новой музыкой, либо каким-либо магическим действом, причем и то и другое может исходить как лично от него, так и от корма, живущего на его территории. Этому не придается особого значения, лишь бы оно действительно могло заинтересовать. Лишь после этого предлагается угощение, и начинаются танцы или любование заранее подготовленным представлением. Однако, Игра идет с того момента, как гость переступает порог дома. 

 

- Милая Реска, как я рад приветствовать вас в своих скромных владениях. 

Вошедшая Реска мысленно улыбнулась. Фраза была выстроена таким образом, будто Бониард прямо от входа просил её об альянсе. Поиграем. 

- Прямо уж таких и скромных. Много ли собралось гостей? 

Бониард почувствовал неуверенность. Если его старый, испытанный союзник откажется от помощи ему… Куда же катится этот мир, и что в нем перевернулось с ног на голову? 

- Вы ранняя пташка, и вам несомненно я смогу уделить максимум внимания. 

Значит хитрец еще не просил никого больше. Что ж. Тем лучше. 

- Я польщена. Но на этот вечер я хотела бы сама выбрать себе кавалера. 

Ах вот оно что… Она явилась сюда с конкретной целью. Впрочем, с половиной приглашенных Реска поддерживала довольно ровные отношения, так что… 

- Как вам будет угодно, прекрасная Реска. Но я надеюсь, что и я не буду обойден вашей красотой. 

А вот это уже интересно. У старого хитреца к ней действительно серьёзное дело, иначе бы он не стал настаивать. То есть – «займись своими делами, конечно, но мне отчаянно нужна твоя помощь». Ладно, посмотрим. 

- Разве кто-нибудь жаловался на недостаток внимания с моей стороны хоть раз в жизни? Разве что те, кто меня избегает. 

Бониард успокоился, и взяв Реску под руку повёл её в залу. Последняя её фраза означала, что после того, как она закончит с приведшими её сюда делами, она будет не против, влиться в его Игру. 

- Прошу вас, милая Реска, присаживайтесь. Сейчас принесут вино. В этот раз правда оно будет несколько своеобразным, хотя и с моих виноградников. 

О чем он? Виноградники? Вино? То есть я конечно не против вина, но… Виноградники… Своеобразное вино… Его виноградники… Они же находятся на границе его владений с… С братьями. Ого, значит, братья прибудут? Эти затворники решили выползти из своей норы, и прибудут на прием. Неужели они снова вступили в игру? Бониард боится, а значит это действительно так. К тому же его намек на «скромные владения» - он боится, что он их мишень? Что за бред. Зная братьев, можно твердо сказать, что он им абсолютно неинтересен. Но братья вступившие в Игру – это серьёзно. Единственный, кто мог бы им сильно навредить это Бладер, а его на этом приеме нет и быть не может. Значит братья выступают не против Бониарда, и не против Бладера, но тогда против кого? С остальными они разделались бы легко, в конечном счете, они оба крайне сильные маги, и были ими еще до Становления. Стоп. Если бы Бониард боялся за себя – он бы не пустил бы их на прием, а это значит, что ему нужна моя помощь, а не защита. Надо прощупать почву. 

- Своеобразное? 

- Да. Мне хотелось бы, чтобы вы оценили букет. 

Ага, значит ему нужно, чтобы я помогла выяснить ему кто или что является мишенью братьев. Ах Бони, Бони… Удивил. И всерьез заинтересовал. Как ты смог узнать о братьях, они же оба скрытны как… 

- Прошу меня простить, милая Реска, но похоже прибыл еще один гость. 

Похоже Наймер. Только вокруг него всегда идет такая аура страха, от которой съеживаются даже растения. 

 

- Приветствую вас, Бониард. 

- Так же, как и я вас, Наймер. 

Боится. Боится, как и все. Но уважает, и всё-таки позвал на прием, а значит - Реска здесь будет. 

- Я не первый? 

- Вам это никогда не удаётся. 

Вот сволочь, еще и поддеть умудрился. Ну, подумаешь, знает он Реску на полвека больше чем я. В конце концов, важно не то, кто первый, а кто последний. 

- Что ж. Значит будет компания, пока мы ждем остальных. 

- Прошу вас, проходите в залу. Вино уже в пути. 

Я ненавижу вино. Стоп. Он Играет. Вино? Братья? Эти мерзавцы будут здесь? Прием похоже обещает быть интересным. 

- Благодарю. А что с музыкой? 

Ну наконец-то он принялся Играть. Всё-таки этот Наймер слегка тугодум. 

- Будет и музыка и танцы. 

Неплохо. Значит будут и Ливерен, и Молнар, и даже Нири. Не то, что бы я был им всем так рад, но раз уж будут братья – лучше подстраховаться и возобновить старый союз. Правда в прошлый раз они умудрились оттяпать у меня приличный кусок территории, даже несмотря на то, что союз был намного сильнее, но так хотя бы потери сведутся к минимуму. А если удастся вернуть свое… Рано мечтать. Играть придется серьёзно. 

- Реска. 

- Наймер. 

- Рад вас видеть. Объясните же мне, наконец, как вы ухитряетесь выглядеть всегда на мой вкус? 

Неплохо сказано. Похоже, что Бониард уже предупредил его о братьях. Забавно, что он тоже решил составить со мной альянс. Мы никогда не были союзниками, мрачный ты тип. Любовниками – да, но союзниками – ни разу. Да и любовник то из тебя никудышный… Иди пользуй свой корм, который одновременно можешь и запугивать, а я… Я тебе не по зубам, дорогой. Мы с тобой на одной дороге не пересекаемся. 

- Я выгляжу не на чей-то вкус, а только так, как сама того захочу. 

Гордячка. Ну ладно, если ты не хочешь быть со мной в союзе – дело твоё. Мне хватит старых союзников. 

- Прошу прощения, вино. 

Корм выставил два бокала на стол, и поспешно удалился. 

Два бокала. Значит мы ждем обоих братьев. Полны до краёв. В полной силе? Странно, они не делали такого уже несколько столетий. Вино розовое – значит непонятно, явятся ли они с угрозой или нет. Ну что же… Уже определенность. 

- Чудесный букет, Бониард. Вы действительно знаете, как доставить удовольствие женщине. 

Бониард вежливо поклонился, прекрасно понимая, что эти слова направлены к нему лишь отчасти. Реска дала ему знать, что она всё поняла, и будет начеку, а попутно в очередной раз поддела Наймера, с которым, как он знал, она порвала еще лет тридцать назад. Вот только этот самец до сих пор не успокоился и считает её своей собственностью. 

Наймер же сидел с безучастным видом, как будто его это не касалось, но мысли его метались в бешеном темпе. Стерва. Как она посмела так издеваться над ним в присутствии других, даже если этот другой всего один. Вот как ты себя ставишь!?! Союз с этим слабаком Бониардом и вдвоем против меня!?! Ну хорошо. Я приму этот вызов, и ты всё-таки сможешь испытать ужас от того, что я с тобой сделаю. А я – я наслажусь им в полной мере. Нет ничего слаще, чем ужас другого Дитя Ночи. И, может быть, своим ужасом ты пробудишь во мне новые силы. 

- Прошу прощения, прибыл еще кто-то. 

 

- Приветствую вас. Однако вас немало. Мое почтение, Ливерен, Нири. Рад видеть вас Молнар. Скинна, вы обворожительны. Гриз, вы давно не посещали меня, неужели вам не нравятся мои приёмы? Энерт, вас ли я вижу? Проходите, проходите… 

- Секунду. Я чувствую значительное колебание эфира. 

Бониард внутренне поморщился, но на его лице не отразилось ровным счетом ничего, и он открыл дверь. 

- Приветствую братьев. Старший, Младший… - вы не часто балуете меня своим вниманием. 

- Вам бы хотелось, чтобы это происходило куда чаще? – поинтересовался Старший. 

Дернуло же меня выбрать такую формулировку. Я же не собираюсь нарываться на неприятности, к тому же пока неясно, по чью душу они здесь. 

- Редкий гость – всегда самый желанный. Проходите же, господа и дамы. Проходите. 

Умело выкрутился, признал Старший. Ладно, посмотрим, кто у нас здесь и сейчас есть. Ливерен, Нири, Молнар, Скинна, Гриз, Энерт. Наверняка есть еще кто-то кроме этой мелюзги, которой от роду пара веков. Где нормальные Игроки? Где Инк, где Сабба в конце-концов… Где Реска и Брен. Я уже начинаю жалеть, что пришел сюда. 

- Старший, Младший, я рада приветствовать вас. 

Слава Ночи, Реска здесь. 

- Моё почтение, Реска. Вы сияете как обычно, затмевая собой остальных. 

Ого, у Старшего дело ко мне? Именно ко мне? 

- Вы крайне любезны, сегодня, позвольте же мне узнать, чем именно я заслужила столь лестный комплимент? 

Нет, Реска, я не собираюсь бросать тебе вызов. Скорее наоборот, мне нужна твоя помощь. 

- Исключительно вашей обворожительностью и умом. 

Значит, Старший что-то хочет узнать от меня. Стоп. Говорит только Старший, а Младший, которого обычно не заткнешь – помалкивает. Значит что-то, что касается старых дел. Какая-то информация, которую я могла знать. Помочь или нет? Если откажусь помогать – нанесу ему обиду? Не хотелось бы иметь такого врага, который довольно часто был союзником, и знает парочку моих слабых мест. К тому же он в полной силе, чего с ним не бывало на моей памяти ни разу. Что это – угроза или просто подготовка к чему-то столь значимому, что на меня даже не обратят внимания? И, если на меня не обратят внимания, не сметут ли меня по пути к цели, если случайно попадусь на дороге? Ох-хо… Как же всё непросто. Да уж, Старший, ты умеешь создавать в Игре невероятные гамбиты. Ладно, попробую воскресить старый союз. 

- Несмотря на несколько излишнюю медоточивость с вашей стороны, ваши слова действительно приятны. 

Реска, Реска… По крайней мере готова помочь. Вот только считаешь нас угрозой, а это уже лишнее. Сейчас нам крайне важно, что же в твоей чудесной головке может таиться. 

- Позвольте предложить вам руку. 

- Ах, Младший, как же это любезно с вашей стороны. 

Раз уж вступил Младший, да еще и с таким предложением – им точно нужна моя помощь. Попали в беду? Бред, этих двоих боятся, как корм боится Наймера, так что это либо война, но они пока не объяснили с кем, либо… Либо кто их знает, что у них на уме. Но чем раньше я это выясню – тем лучше будет для меня. Впрочем, Бониард тоже, скорее всего, попросит объяснить ему, что же нужно братьям. Ладно, что-нибудь придумаем, притом напустим побольше туману, в конце-концов братья никого и никогда не просят о помощи, а тут вдруг такой случай… Если правильно повести игру, то можно будет даже остаться в неплохом выигрыше, хотя в присутствии братьев «неплохой выигрыш» скорее означает «больше чем при своих». 

- Господа и дамы, прошу меня извинить, прибыли еще гости. Проходите в зал и располагайтесь. 

Ничего не понял из их диалога, кроме того, что они сюда не на войну пришли, и им нужна помощь Рески. Кого там принесло? Силы Ночи, Инк!!! Берегитесь, дамы. 

- Я рад вас видеть в добром здравии, Бониард. 

- И это взаимно, Инк. 

Вот уж действительно, пожалуй, первые слова в этот вечер, в которых нет ни капли Игры. Хотя нет. Есть, конечно. А-а-а… он углядел братьев у меня за спиной. 

- Сегодня воистину вечер редких, а потому дорогих гостей. 

Инк кивнул и скупо улыбнулся. 

- Дамы будут в восторге, как всегда. 

Значит - женщины есть. А как всегда – обозначает Реску. Но есть и кто-то кроме неё. 

- Чудесно. Я не сомневаюсь, что нам всем сегодня найдется занятие по душе. 

О чем это он? Подумаем… Он прибыл не по делу, а отдохнуть, но упоминание о душе – это братья. В чем можно не сомневаться в отношении братьев? Только в том, что раз уж они прибыли на вечер – значит у них есть очень серьёзное дело. Он не мог не почувствовать, что братья в полной силе. Они всегда ему нравились, а значит, он готов вступить в Игру на их стороне, если только он не будет их мишенью. Это все? Нет. Инк слишком опытен, чтобы отделываться такой банальщиной. Что еще? Реска? Кто-то из гостей? Слишком много вариантов, чтобы вычленить нужный. 

- Проходи в зал. Остальные уже там. 

- Прибыли все? 

- Ждем лишь Брена. 

- Как всегда. Впрочем, он за дверью. 

Бониард слегка позавидовал такой сенситивности. Брена даже в радиусе десятка метров он мог почувствовать разве что, находясь на пике силы, а Инк явно давно уже не питался. Или питался? Тогда почему он настолько пустой? Тоже интересный момент. 

- Брен, входите скорее. Я крайне рад, что еще один из старшего поколения наконец-то присоединился к нам. 

Еще один? Старшее поколение не так многочисленно теперь. Неужели братья? Точно они. Да еще и на пике силы, или очень близко к тому. Крайне не хотелось бы с ними встречаться, но что теперь сделаешь… Они уже наверняка почувствовали меня, да и уходить теперь было бы невежливо по отношению к Бониарду. Ну-ка… Реска. Инк. Наймер и братья. Остальные слишком слабы чтобы на них обращать внимание. Хотя, не обращать на них внимание опасно. Тем более, когда эти пятеро здесь. Из них всех, какое-то подобие союза у меня было только с Наймером, но не получилось… Нет уж, каждый сам за себя. 

- Благодарю за гостеприимство, Бониард. Вы учтивы как всегда. С вашего позволения я пожалуй присоединюсь к остальным гостям. 

- Разумеется.

 

Ночь – время, когда становится возможным невозможное. Время, когда тайны тоже живут своей жизнью, и могут показаться, а могут заползти в такую глубокую нору, что вытащить их оттуда не представится возможности никому. Время, когда Игра идет полным ходом, и случайная оговорка может стать причиной взлёта или краха. Ночь это больше, чем всё перечисленное. Ночь это жизнь. 

Но так же Ночь может стать временем покоя и сна. Временем, когда всё замирает и опустошается. Временем, когда либо едите вы, либо едят вас. И даже Дитя Ночи не могут отрицать, что Ночь больше и этого. Что Ночь – это смерть. 

Никто не понимает сути двойственности вещей так хорошо, как Дети Ночи, и никто кроме них не умеет так умело играть на этом.

 

Бладер покачал головой. Он столько сил потратил, чтобы найти эту парочку для своего нового приобретения, а тот сидит рядом и не проявляет к ним никакого интереса. Что же должно произойти, чтобы этот Мараин наконец-то начал питаться? Они орут друг на друга уже битых два часа, а он сидит и зевает. Зевает!!! Мда… Дело похоже совсем плохо. Его зевание означает, что энергия потихоньку утекает из него, а он не умеет её останавливать. 

- Ну и зачем, наконец, ты меня сюда притащил? Они ругаются, а мы подглядываем. Ты что, извращенец? 

- Тебе нужны силы, Дитя. Тебе нужна их ярость. Еще немного времени и их ярость… 

- И их ярость никогда не выльется наружу. 

Бладер в изумлении посмотрел на Мараина. 

- Объясни – потребовал он. 

- Это ругань. С яростью у неё мало общего. Скоро они устанут и прекратят. 

- Но тебе же нужна еда. 

- А как я буду есть то, что даже не представляю себе, ты об этом подумал? 

- Ну… 

Бладер уже неуверенно посмотрел на ругающихся. Если говорить по правде, он понятия не имел, как питаются Мараины. Его собственное питание было намного проще и понятнее. 

Мараин устало поднялся со своего места, потянулся и тихо сказал: 

- Пойду пройдусь… Здесь сидеть толку никакого. 

- Что!?! – возмутился Бладер. 

- Что слышал. 

И неожиданно для него, Мараин направился к ругающейся парочке. 

- Господа, не стоит употреблять таких слов. 

- А ты еще кто такой, чтобы нам указывать. 

- Ну пожалуй если кто-то и мог бы вам указать – то это я. 

- Не лезь не в своё дело, придурок. 

- Это невежливо с вашей стороны. 

- Да мне плевать, вежливо это или нет. Отвали. 

- А не то что? Вы сделаете мне больно? Врядли таким слабакам как вы, удастся это. Вы даже друг с другом разобраться не можете, не говоря уж о ком-нибудь другом. Вы всего лишь щенки, которые тявкают, но не кусают. Да и тявкать то вы не особо умеете… 

Мощный удар поверг Мараина на землю, прежде чем он успел договорить. Изумленный Бладер наблюдал, как Мараин, который мог походя раскидать дюжину таких буянов, прикрыл лицо руками и закричал: 

- Не бейте меня! 

Некоторое время удары сыпались только от одного, но чуть позже подключился и второй смутьян. Мараин, валяясь на земле, осыпаемый градом ударов, ухитрился извернуться, и ткнуть одного из нападавших в пах. У того перехватило дыхание, и чуть позже, когда он восстановил его, он накинулся на Мараина с удвоенной силой. Однако тот и не думал подниматься, и вместо этого провернул то же самое со вторым. 

Бладер уже хотел подняться и подойти, когда Мараин неожиданно резко вскочил на ноги, и приник губами ко рту одного из нападавших. 

- Ах ты … гребаный – заорал второй и принялся бить с еще большим энтузиазмом. 

Однако Бладер резко застыл, чувствуя, как в его подопечного начала вливаться ярко-оранжевая мощная и упругая сила. 

- Хочешь, я и тебя обслужу – лениво произнес Мараин, выпуская падающую жертву Поцелуя Страсти, и хватая второго. 

Минуту спустя, Мараин уронил и вторую жертву. Посмотрев на Бладера, он усмехнулся разбитым в кровь лицом и сказал: 

- С этих двоих больше взять нечего. А жаль. Вкусные. 

- Но как ты… 

- Не знаю. Жрать хотелось. А ты всё-таки ни хрена не соображаешь в ярости, и готов путать ее, с чем попало. 

Поврежденные ткани на лице Мараина восстанавливались настолько быстро, что к концу фразы лишь кровь на лице свидетельствовала о недавних побоях. 

- Похоже на то – удивленно ответил Бладер. 

- Несомненно. 

- Как и то, что нам предстоит многое узнать друг о друге. Ты сыт? 

- С этих двоих? В общем – да, но я пока не знаю, надолго ли. 

- Чувствуешь силу, которая бурлит в тебе? 

Мараин прислушался к ощущениям и кивнул. 

- Просто не давай ей уйти. На худой конец – сведи её потерю к минимуму. Прислушайся к себе, и ты почувствуешь, как это сделать. 

- Ладно. 

Бладер подошел к валяющемуся на земле корму и произнес: 

- Ну, если они тебе больше не нужны… 

- Не трогай их. В следующий раз я еще им скажу, что поимел их, когда вырубил. Ярость будет гуще. 

- А ты фантазёр. 

- Это у тебя всё просто, надо поесть - поймал и пьёшь. Надо силой запастись – то же самое. Ярость из человека добыть куда как тяжелее. Особенно в таких краях как у тебя. Здесь народ зашуганный, и даже одного упоминания о тебе боится. Гордыни ни у кого не осталось почти, не говоря уж о гордости. Я с тобой первый цикл, но вижу это крайне ясно, вот и приходится придумывать. Да и ты хорош. Тебе же необязательно полностью осушать их? 

- Это необязательно. 

- Тогда зачем ты это делаешь? Корм же побежит от тебя, лучшей жизни искать. 

- А ты можешь остановиться, когда питаешься? Ты выцедил их до последней капли ярости. Мы с тобой одинаковы, как я и говорил. Питаемся разным, но суть то одна. Мы не можем остановиться, когда в нас вливается то, что утоляет этот грызущий изнутри голод. То, что дает нам силу. То, что слаще любого вина и любой власти. 

- Я питаюсь по-другому. Я не делаю того, что в итоге убивает корм. 

- Пока не делаешь, – согласился Бладер – но что будет потом? 

- А от тебя корм сбежит сейчас. 

- Они как-то раз попробовали. Ох и наелся я тогда. 

- Тогда жди. Жди того, что в следующий раз до отвала наемся я, поскольку ты не оставил корму выбора, кроме как восстать против тебя, и разделаться в минуту слабости. Разделаться со всей яростью, на которую они будут способны. Либо произойдет именно это, либо позаботься о своем корме. Даже они понимают, что о том, что ешь надо заботиться. 

- Ого, какие пошли размышления!!! И от кого – от младенца в нашей Игре!!! 

- У них – указал Мараин на лежащие тела – есть поговорка, что из уст младенца берет начало река истины. Подумай об этом. 

- Не могу понять, - сказал Бладер – откуда у тебя это. С чего вдруг ты способен рассуждать о вещах, о которых не имеешь ни малейшего представления? 

- Может это Становление не всё во мне выжгло? А может быть, я не был дураком и до него? Кто знает? 

Бладер помолчал, обдумывая услышанное, а потом повернулся и пошел к замку со словами: 

- Пошли отсюда. Пусть живут. 

Мараин серьёзно посмотрел на лежащие на земле тела, и, одними губами, так, чтобы Бладер не смог разобрать ни слова, произнес: 

- Живите. 

 

Жизнь. Что есть жизнь, в нашем понимании? Череда дней от первого вздоха до гробовой доски, наполненная событиями, рожденными из цепи случайностей. Жизнь, это глоток воздуха, когда ты тонешь. Это плечо друга в неравном бою. Это противоядие, когда ты лежишь с мучительной болью в животе. Это облегчение. 

Но жизнь так же может стать и пыткой. Когда умерли все, кого ты знал. Когда нигде нет привязанности. Когда судьба бьет тебя раз за разом, а ты не можешь понять почему. 

Каждый из нас любит и ненавидит свою жизнь. Каждый стремится протянуть её хоть на мгновение подольше, даже когда твердо решил покончить с ней. Каждый из нас знает её. Каждый из нас её не знает. 

Жизнь – она всегда намного больше и полнее, чем мы её себе представляем. 

Но еще больше, чем жизнь – смерть. 

 

Чалдиан смотрела на останки того, что еще пару минут назад было семьей приютившей маленькую девочку на ночь, и в ней росло раздражение. Халчал насыщался слишком медленно, а ей требовались новые способности так, как никогда ранее. Любые. Какие угодно. Они должны стать её козырем в рукаве, в Игре с Бладером. Тем более, что как ей доложили, Бладер накрыл всю свою территорию Дымкой, сквозь которую её дохляки-маги пробиться не могли. Она уже даже жалела, что скормила того несносного мага Халчалу, хотя тот и насытился с мага куда больше чем с обычного человека. Но это же не значит, что она должна скормить ему всех магов? С кем же она тогда останется? Вот и приходилось резать корм большим количеством, чем обычно. 

Халчал повернулся к ней, ожидая её решения, и она показала ему на дверь. 

- Уходим. 

Он послушно покинул дом, а она повернулась к останкам. 

- Благодарю вас, Ваше желание накормить меня, даже не зная, кто я, было ошеломительно. Меня еще никто добровольно не пытался накормить, так что могу вам честно сказать – мне было приятно. 

Она покинула дом следом за Халчалом и пошла по направлению к поместью. 

Многое шло не так как ей хотелось. Слишком многое, чтобы быть случайным стечением обстоятельств. Бладер вывесил Дымку, значит, он что-то готовит, и явно не хочет, чтобы она об этом знала. Бониард устраивает у себя очередное сборище, причем тоже непонятно с какой целью. Халчал не может насытиться. Лучшего мага больше нет. А еще она почувствовала, что не стало засланного на территорию Бладера шпиона, который даже при вывешенной Дымке должен был быть её ушами и глазами. Более того, если обдумать всё это, то можно придти к выводу, что Бладер нацелился на неё как на первую мишень. Ну конечно, маг, скормленный Халчалу, это лично её рук дело, но остальное… Бладеру в своё время досталась хорошая библиотека, может там есть совет, как оттянуть насыщение? Тогда это приобретает вообще другой вид и смысл. Надо будет послать к нему ещё кого-нибудь. Пусть проберется в замок и пошарит там. Даже если ничего не найдет, всё равно, это будет уже намного больше информации, чем-то, что она имеет сейчас. 

Однако с Халчалом надо что-то делать. Если не накормить его, то она, считай, уже наполовину проиграла. Послать что ли магов, пусть пошарят и найдут среди её корма детишек с магическим даром? Или придумать еще что-нибудь? Скормить самих магов? Нельзя же. Проклятье, положение давно не было столь отчаянным. Ладно, подождем. Может после следующей кормежки он разродится новой способностью. Тут же не угадаешь.

 

Подарки Бониарду понравились. Даже подарок братьев, хотя уж от них он не ожидал ничего хорошего. В отличие от всех, братья подарили не безделку, а целое кладбище, на которое он и пытался в свое время совершить рейд. В рамках Игры это означало две вещи, первое – держи, нам не до тебя сейчас, и мы не хотим отвлекаться на мелкие склоки, а второе – были извинения за прошлые обиды. Однако, Бониард был достаточно сообразителен, чтобы понять, что братья сейчас взялись за что-то очень крупное. Иначе, зачем пик силы? Зачем альянсы? Зачем, в конце-концов, обезвреживание возможных помех? Он так же понимал, что сунься он без приглашения – и его втопчут в ту же землю, что давала ему основную массу корма. 

Магическое представление, которое выдал его маг, заворожило даже самых твердолобых. Переплетение магических потоков создавало иллюзию залитых странно ярким светом руин, какого-то несуществующего города. Над городом висел огромный огненный шар, который, казалось, касается верхушек полуразрушенных башен. Слышались звуки несуществующих птиц, а иногда на дорогу выбегало какое-нибудь странное существо, показывало раздвоенный как у Тресса язык, и торопливо скрывалось из вида. Гостям было предложено побродить по этому городу, и все из них остались довольны. Кто-то находил потрясающие картины, кто-то полуразрушенные статуи, но в этом городе каждый нашел вещь себе по вкусу. Даже Наймер, хотя признаться Бониарда озадачило, что же такого обнаружил Наймер в той странной скульптуре посреди бассейна, на которой какой-то корм разрывал пасть небывалому животному. 

Когда же гости прошли за стол, Бониард украдкой принялся наблюдать за братьями. 

- Реска, - говорил Старший – вы знаете, у меня в библиотеке без вас такой беспорядок. Все не на своих местах. Мы были бы очень признательны вам, если бы вы выбрались навестить нас. Да и Младший уже заскучал без вашего общества. 

- Понимаю, - ответила Реска – думаю, что в ближайшее время я не буду чересчур загружена делами, так что, может быть, и прибуду, погостить у вас. 

- Ради этого я даже готов помочь вам разобраться с текущими вопросами – подал голос Младший. 

- Стоит ли, - вмешался Наймер, что было довольно грубым с его стороны – ведь Реска лучше знает, что и когда ей следует сделать. 

- Но от своевременной помощи не откажусь – ослепительно улыбнулась Реска. Тем более, что удовлетворение от хорошо выполненной работы мне нравится куда больше чем вам. 

Бониард даже улыбнулся. Ни для кого не было секретом, что Реска питалась исключительно этой эфемерной субстанцией, и никакое другое удовлетворение не подходило для неё. К сожалению, из-за этого Реска была практически всегда голодна, а о пике силы, даже и заикаться при ней было опасно. Но поддеть вместо того, чтобы быть поддетой… На это был способен её недюжинный ум и опыт, и мало кто мог посостязаться с ней в этом. 

Бониард взял щипцы и аккуратно вскрыл очередную кость. 

- Странно видеть вас после столь долгого отсутствия – неожиданно подал голос Брен, неторопливо отрезая себе кусок мозга. 

- Что делать, - ответил Старший – мы не могли выбраться раньше. Дела. 

- Столько лет подряд? 

Младший улыбнулся и ответил: 

- У нас столько насекомых, просто жизни спокойной нет. Пытались вывести. 

- Удалось? 

- Сделали почву непригодной для их проживания. Больше не суются. 

- А я вас себе другими представляла – вступила в разговор Скинна. 

- Мы стараемся не слишком соответствовать мнению о нас – любезно ответил Старший. 

Они в центре внимания, подумал Бониард, методично собирая костный мозг по тарелке. И зная их можно быть уверенным, что именно сейчас они… 

- А вы слышали? Нас стало на одного меньше – небрежным тоном заметил Младший. 

- Да, - ответил Инк – бедный Мараин. Он был такой… 

- Несдержанный – закончила за него Реска – но, всё равно, его жаль. 

Бониард чуть не прикусил губу. Как же он мог пропустить такое? Почему не почувствовал? Это братья? Или кто-то другой? Кто? Бладер? Чалдиан? Кто-то неизвестный? 

- А самое печальное, - в ответ на его мысли произнес Младший – что это сделало с ним неправильное питание. 

Убит кормом? Мараин? Абсурд!!! Неслось в головах у всех, и только многое повидавшие Реска, Инк и Брен согласно кивнули. 

- Такое иногда случается. 

В голове Брена шел мощнейший мыслительный процесс. Мараин мертв. Убит одним из корма. Удивительно конечно, но всё-таки такое бывает. Я чувствовал возмущение в прошлом цикле, но поскольку это шло с территории Бладера, решил, что это он развлекается. Оказывается, это было не так. Бладер создал при помощи магии нечто из корма, что способно убить Дитя Ночи? Врядли. Он не настолько сильный маг. Братья, наверное, могли бы создать что-нибудь подобное, но тогда они не стали бы привлекать внимание к этому факту. Значит что-то еще. Возмущение. Надо вспомнить. Оно было сильнее, чем должно было быть. Значит, было что-то еще. Примерная сила возмущения должна была быть чуть более половины от того, что было. Допустим, был некий щит, который это всё скрывал, и удвоим силу возмущения. Что же это у нас получается? Было убито два Дитя? Нет, братья упоминали только про одного. Но не могло же чьё-то Становление так совпасть с гибелью Мараина? Или могло? Чисто теоретически, такое возможно, значит примем это за факт. Что еще? Становление и гибель Дитя суммарно должны были дать такое возмущение, что это почувствовали бы все сидящие за столом, а почувствовали только самые старые, значит, щит всё-таки был. Щит, который мог бы скрыть возмущение от гибели или от Становления, но не одновременно оба сразу. Что ж это за щит такой? Работа братьев? Им было бы под силу такое, но они бы не стали проворачивать это на территории Бладера до тех пор, пока эта территория не стала принадлежать им. Кто бы это не сделал – его сила чудовищна. Нет, я пас. Ухожу из Игры и не высовываюсь, пока все не утихнет. Заодно посмотрю, на что способны братья против такой силы. Искренне надеюсь, что ни на что. 

Как смертный мог убить Мараина, раздумывал Бониард. Как-то раз мне довелось уничтожить одного, но это стоило мне уйму сил и трех дюжин бойцов. Даже когда мы изрубили его на куски, эти куски всё ещё пытались хватать нас, и лишь сожжение смогло упокоить его полностью. Врядли нашелся такой боец среди корма, которому повезло бы выдержать натиск Мараина. Значит, без магии не обошлось. Хотя последний Мараин был довольно устойчив к ней. Может корм попал в какие-нибудь особые места? Вроде как мне в основание шеи? Предположим, что Мараина парализовало и… Да. Тогда корм действительно мог его убить. А вот эта информация уже крайне полезна, и надо узнать где тело, провести исследования и выяснить как же шли удары. 

- Какая досада – с чувством сказал Бониард – всего-навсего неправильное питание. Надеюсь оно никак не относится к вашему подарку? 

Ну и зачем тебе это, подумал Старший. Какая тебе разница, где он умер? Впрочем, так будет даже интереснее.

- Что вы, конечно нет. Он вообще был кочевником, если вы помните. Насколько я понимаю, всё произошло несколько восточнее. 

Бладер? Он что, вырастил кого-то для этой цели? Нет, врядли. Он конечно хитер и умен, но в силе ему с братьями не тягаться, и врядли он бы пошёл на такой шаг. Однако это будет опаснее, чем я думал. Тело получить будет тяжеловато. Может, втихую, связаться с Бладером и выкупить тело? Правда если остальные про это узнают, то я буду такой же парией, как и он. Надо действовать предельно осторожно. 

- Кстати, господа и дамы – подал вновь голос Младший – мы забыли про еще один сюрприз, который приготовили для вас. 

С этими словами он достал из кармана вокс, который и положил на стол. Все с любопытством уставились на лежащий кристалл, ожидая, что же он выдаст. 

Воксы были очень своеобразными кристаллами, которые росли только в одной пещере принадлежащей братьям. У этого типа кристаллов была высокая чувствительность к магии, и как только она их касалась, они начинали записывать всё, что происходило по округе. Самые маленькие могли записывать только однократное ощущение, царящее в помещении, где они были. Средних размеров воксы записывали звук, и, наконец, большие воксы могли даже воссоздавать изображение того, что творилось по округе. 

Вокс лежащий на столе был средним по размерам, и, судя по всему, Младший готовился поразить всех каким-то необычным звучанием. Он неторопливо коснулся вокса магией, и комната наполнилась музыкой с бешеным темпом, который проникал в каждого, из Детей Ночи, находя отклик даже в самой черствой душе, чуть позже к музыке присоединился и слегка хриплый голос: 

 

- Грандиозно – выдохнула Скинна. 

- Неплохо – согласился Инк. 

- Рад, что вам понравилось – с улыбкой ответил Младший. 

Зачем это было надо? Показать, что не я на этом приёме хозяин, а они? Вызов? Глупость. Они знают, что разделают меня на части, и я ничего не смогу противопоставить им. Тут что-то другое. 

Мерзавцы. Думают меня можно вот так купить одним, пусть даже и большим, кладбищем? Я не собираюсь, ради них, идти против Бладера. «Ведь звери - своих не едят» неплохая угроза. Я всего лишь тихий поедатель костного мозга, а не боец. Нет уж, господа, я буду придерживаться своей линии. Моё дело – информация, а не магия и мышцы. Разберётесь с Бладером – честь вам и хвала, и я первый подниму за вас бокал, а позже выясню, как именно вы это сделали. Постойте-ка… «А жизнь в открытых глазах сияет» Уж не на Древнейшего ли охота? Что за бред. Мы же расправились с ним, еще и двухсот лет не прошло. Кто-то новый? Возможно. Если этот новый по силе равен Древнейшему, то я ухожу в тень еще глубже. Слишком еще свежо в памяти, что он ухитрился со мной сделать, за те две минуты, пока его убивали. Без подробностей я с места не встану. 

Изящно. Очень изящно. Интересно поймет ли кто-нибудь? Это же форменное приглашение к охоте на Бладера. Или может не на Бладера, но уж точно на его территорию. «Не годен в пищу лишь брат по крови»… Ах Младший, ты как всегда, не только симпатичен, но и остроумен. Где он раскопал эту песню? Она подходит почти для всех Детей Ночи, практически идеально. Ладно, мальчики, можете знать, Реску вы купили полностью. Теперь я от вас не уйду, даже если прогнать захотите, слишком уж интересно всё то, что вы затеяли. 

К чему эта бравада? И так ясно, что они в Игре, так к чему эта песня? Никакой конкретики, кроме направления. Да, в сторону Бладера, а не в мою, но Бладер этим двоим такая же помеха, как лежащий в паре миль от них камень. Неужели они и сами не знают с чем собираются Играть? «Сил прибавится и немало»? «Живым в могиле совсем не место»? Они что, встали на след Древнейшего? Неужели он жив? Его же убили и весьма качественно. Нет. Дело не в этом. «Сил прибавится и немало»! Они Играют не против кого-то, а чтобы получить знания. Знания Древнейшего! Напали на какой-то свиток или книгу, и нашли упоминание о каком-то знании. Знании связанном с Бладером? Нет, сначала было упоминание о Мараине. Щит. Они хотят узнать как можно создать столь мощный щит. Если это щит Древнейшего – тогда я понимаю, как он смог рассеять столько энергии. Может быть стоит присоединиться к ним? Впрочем, врядли они захотят делиться такими знаниями. Не-е-ет. Брен умный и осторожный. Я не полезу в вашу Игру с этой стороны. С другой стороны – Бониард тоже осторожничает, но явно что-то задумал. Осторожность и осторожность – неплохое начало для альянса, особенно если совместить еще и опыт двух старых Детей Ночи. 

Мда. Видимо я что-то пропустил в этой жизни. Братья вышли из своей берлоги, настроившись на серьезную Игру. Они изменились. Тем более сейчас, когда они в полной силе. Кстати, о силе. Если я не поем в ближайшее время, то это уже может стать серьезной проблемой, как в прошлый раз, когда произошел всплеск силы, и я ненароком соблазнил весь женский пол, который был по округе. Ладно бы это были красотки, а то всего лишь крысы. Надо срочно питаться. К тому же вроде бы Скинна не против. Проклятье, мысли о еде мешают думать о более интересных вещах. Кстати, интересная песня у Младшего в запасе оказалась. «Негоден в пищу лишь брат по крови»… Это он о Старшем, или о ком? Остальных то - эти двое хищников, сожрут и не заметят. Или… Постойте, да они же объявляют всем перемирие. Ничего себе. Интересно, это в смысле «не мешайтесь под ногами» или в смысле «помогите, чем сможете». Подумаем. Если это первое – лезть действительно не стоит. Растопчут, и хорошо если только растопчут, а не души лишат, а вот если второе… Впрочем, Реску они просили о помощи. Значит всё-таки второе. Эти двое не могут с чем-то справиться? Слабое место? Возможно. Хотя возможен и вариант, что они просто не знают, как подступиться к тому, чего хотят, хотя последнее вероятно еще меньше, чем то, что у них появилось слабое место. Что же… Если вступить с ними в альянс, то есть возможность выяснить. Если это слабость, то я узнаю как, на всякий случай обезопасить себя, а если они не знают как подступиться к проблеме… Если это так, то похоже эта проблема будет общей у всех Детей. Тогда им точно надо помочь. К тому же с ними Реска, а значит, без еды я не останусь… 

Значит, Реска, ты с ними. Нырнула под крылышко к большим и сильным. Не удивлен, в конце концов, ко мне ты пришла в своё время по той же причине. Но Я – не пойду к ним. Они открыто объявили охоту на Бладера, а это значит… Проклятье, на твою голову, Реска. Я слишком ненавижу братьев, да и ты сумела до крайности разозлить меня. Но если я пойду на это – меня не примут больше нигде. Если только, присоединившись к Бладеру, я не уничтожу сначала вас всех, а потом и самого Бладера в придачу. Но, чтобы сделать это – нужен хороший резерв. Бладер наверняка постарается кинуть меня в схватку с братьями, а сам предпочтет отсидеться в стороне. Значит, нужен кто-то, кто вынудит Бладера действовать, и кто-то, кто поможет лично мне. С последним проще – Нири, Ливерен, Молнар. Кого же привлечь, чтобы вспугнуть Бладера? Чалдиан. Она уже как-то раз потрепала ему нервы. Ох-хо… бедные мои мозги… Придется вести Игру с пятью оппонентами и тремя союзниками. Впрочем, тут уж главное решиться. 

 

- Неплохая песня. Производит впечатление то, что вы смогли найти исполнителя, который смог бы спеть это так. Пробирает до глубины души. Познакомите? 

- С удовольствием, Инк. 

- Песня, конечно, забавная, но не могу сказать, чтобы она также запала мне в душу. В конце концов, это больше похоже на сочинение оборотня, а у меня очень прохладное отношение и к ним, и ко всему, что с ними связано. 

- Как я вас понимаю, Брен – сказал Бониард, в своё время я тоже столкнулся с ними, и… В общем – нет. Это не по мне. 

- Позвольте мне с вами не согласиться, господа, - подала голос Реска – она конечно своеобразна, но по духу мне кажется весьма близкой к нам. 

- Ничего общего, – ответил Наймер – Я вообще не понимаю, зачем вы притащили эту муть сюда. 

- Как говорил один художник из нашего корма, - с улыбкой ответил Старший – на вкус и цвет вся палитра разная. Сколько Детей – столько мнений. Лично нам с Младшим нравится. 

- А не взяли ли вы на себя, таким образом, обязанности нашего уважаемого хозяина? – поинтересовался Наймер. 

А он хоть и туго соображает, однако в Игре становится всё лучше и лучше, отметил Старший. Такой выпад весьма серьёзен. Обвинить нас в таком – значит показать всем, что мы без должного уважения обошлись с Бониардом. Бониард, конечно нам ничего не сделает, но нас пытаются стравить с другими. И впервые это уже не укол, а удар. С ним надо держаться теперь аккуратнее. Шавка зубки отрастила. Нет уж, Наймер, ты хоть и набрался опыта, но даже с новыми зубками тебе еще рано пасть открывать. 

- Мне только так кажется, или вы некоторое время назад перебили столь уважаемую нами госпожу Реску? 

- Пожалуй, вам, как и мне, показалось. 

По крайней мере, на конфликт он хоть и напрашивается, но понимает, что здесь не время и не место. До чего же досадно, что на пути будет помеха. Один сумасброд способен переломить весь ход Игры. Надо будет расчистить дорогу, по возможности тихо и незаметно. 

- Господа и дамы – произнес Бониард, наблюдая за тем, как Инк начал флиртовать со Скинной – мне кажется, что раз все насытились, то мы можем переходить к танцам. 

- Мы уже давно танцуем, Бониард – едва слышно даже для себя самого произнес Младший. Мы уже давно танцуем.

 

Все мы умрем рано или поздно. Умом мы все понимаем это. Эта мысль приходит к каждому в молодости и пугает до такой степени, что мы потом больше чем на десять лет пытаемся убедить себя в том, что всё это ерунда, и мы бессмертны. 

Смерть не из тех вещей, о которых приятно думать, но и отделаться от нее невозможно. Что бы вы ни делали, как бы ни закаляли тело, как бы истово ни ударялись в религию, или медитировали, или постились, вам никуда не деться от простого, но незыблемого факта: в один прекрасный момент все кончится. Люди займутся своими обычными делами – только вас при этом уже не будет. Вы будете лежать, холодный и неподвижный. 

И несмотря ни на что, смерть остается абсолютной загадкой. Никто не знает точно, что же там, потом. Это если допустить, конечно, что это «потом» есть. К тому, что ждет нас там, во мраке, все мы идем наугад. 

Смерть. 

Ее не избежать. 

Ты. 

Тоже. 

Умрешь. 

 

- То есть Становление, по сути, это тоже смерть? 

- Нет же, Дитя. По сути – это Рождение. 

- Но тот кем я был… 

- Какая разница кем ты был. Важно лишь то, кем ты стал. 

- Тот Я… От него ничего не осталось. Все стало тем, кем я являюсь сейчас. 

- Да. 

- Значит тот Я – умер. 

- Нет, это значит, что этот Ты – родился. 

- Ладно. Не будем спорить. Сойдемся на том, что это Рождение через Смерть. 

- Вот это, пожалуй, лучшая формулировка из тех, что я слышал. 

Бладер отхлебнул крови из своего бокала, и покосился на Мараина. Его подопечного интересовало буквально всё, даже то, что врядли когда-нибудь коснется его. Но больше остального его интересовала природа Детей Ночи. С одной стороны в этом не было ничего особенного, врага надо знать в лицо, но с другой стороны… Слишком уж большой интерес превалировал у Мараина. Его вопросы сыпались постоянно, и на некоторые из них Бладер не мог ответить в силу того, что и сам не знал ответов. 

- Как управлять энергией? 

Прозвучал очередной вопрос, и Бладер, вздохнув, принялся отвечать. 

- Есть два варианта. Первый – управление чистой энергией, как удар твоей Фурией. Ты берешь энергию, направляешь её в то место, где хочешь что-то сделать, и делаешь там это. К управлению чистой энергией можно отнести пиро и телекинез и прочее. Второй вариант – магия. То есть ритуалы, заклятья и прочее. Для того, чтобы это делать необходим изначальный дар, предрасположенность к такой форме работы с энергией. Маги встречаются нечасто, и тем они и ценны. Их форма работы подразумевает под собой не кратковременный эффект, а более длительный, более сильный, более стабильный. К примеру, ты ударишь своей Фурией, а маг ударит её магическим подобием. Результат будет разный. Ты можешь контролировать силу своего удара, и вполне в состоянии сделать так, чтобы он ощущался как пощечина, не причиняя особого вреда. Маг же силу контролировать не сможет, и его удар – будет ударом. 

- То есть маги более ущербны, раз они не могут управлять потоком энергии? 

- Нет. Они им управляют в силу составленного заклятья. Если заклятье подразумевает несколько степеней затрат энергии – то они могут регулировать их. И маги не ущербны еще и потому, что они могут намного больше чем ты. Их магия ограничивается лишь их фантазией, умением плести заклятья, ну и количеством энергии. 

- А может ли более слабый маг использовать заклятья более сильного. 

Бладер даже улыбнулся от такого вопроса. 

- Не всегда. В своё время среди Детей Ночи жил величайший маг. Мы звали его Древнейшим. Помимо всех его деяний, он был известен тем, что мог оптимизировать для более слабых магов свои заклятья и ритуалы. Конечно, ритуалы становились более громоздкими, и занимали больше времени, требовали большего количества атрибутов, или просто, более высокого качества компонентов, но маги намного слабее его могли пользоваться ими, и достигать тех же результатов. 

- А что с ним стало? 

- Умер. 

- Как? 

- Убит, одним из сильнейших альянсов за всю историю Детей Ночи. Десять Детей собрались вместе, чтобы убить его. Выжила из них только половина. 

- Ты помогал его убивать? 

- Нет. Я пытался ему помочь. Хотел стать его учеником, если честно. Его убили во время проведения какого-то ритуала. Чего-то грандиозного, к чему он давно готовился. По слухам, перед смертью он успел взгреть Бониарда, что сенситивность последнего сошла практически на нет, как, впрочем, и магическая сила. А убил его Стрэнт. Прокрался со спины, пока Старший и Младший отвлекали его магической атакой, и убил. Топором. Разрубил его с одного удара. 

- Ты сказал, что выжило пятеро. 

- Пятым был Брен, вот только Брен крайне осторожный тип. Он не пошел с ними убивать, хотя координировал действия всех их. 

- Как? 

- Телепатия. Одна из сил доступных Брену. 

- И что с ними теперь? 

- Живут. Старший и Младший наслаждаются тем, что теперь они два самых сильных мага, Бониард – втихаря рыскает по чужим кладбищам, и мечтает вернуть себе утраченное. Брен – не знаю… Он всегда был чрезмерно осторожен и никогда не показывает чем он занят. Ну а Стрэнт – он дикарь и охотник. Гоняется за всем, что можно поймать на территориях других Детей. Своей территории у него нет, поэтому трудно сказать, где он и что с ним. Вижу тебя заинтересовала эта история. 

- Да уж. А ты не мог бы показать мне книги, которые у тебя есть по магии? И всё, что у тебя есть о Древнейшем? 

- Зачем тебе это? 

- Пытаюсь понять, где мы живем и как во всём этом выжить. Уж если Древнейший был таким мощным магом, то может я смогу найти в записях о нем что-то полезное? 

- У меня есть одна из рукописей Древнейшего. В своё время я попросил его создать для меня один ритуал. Мне, правда, пришлось заплатить за это двести душ, но результат превзошел все ожидания. Как-то раз, когда меня ухитрились выбить из моих владений, я применил его. Результат – я снова здесь, и снова в полной силе. 

- Что за ритуал? 

- Всего лишь консервация. Я запер определенное количество энергии в своем теле, на крайний случай, так сказать. 

- А в чем, тогда, прелесть ритуала? 

- Древнейший оптимизировал его мне так, чтобы тело не замечало консервации. В результате этого я набрал такое количество сил, что вымел отсюда всех в один момент. Хотя трети библиотеки я лишился. До сих пор не знаю, кто её умыкнул. 

- Так ты дашь мне доступ к трудам по магии? 

Бладер глотнул крови, и задумался. С одной стороны – Мараин был прав, и ему надо было знать и то, что могут применить против него, и как от этого защититься. С другой стороны лежало яркое нежелание Бладера, чтобы кто-то рылся в его книгах, и странность того, как Мараин стремится к этим знаниям. Может он маг, и подспудно чувствует это? Чувствует то, что ему необходимо как воздух? 

Бладер серьёзно задумался. До сих пор ему не попадались Дети Ночи, чье развитие в магии не подразумевало бы изначальной сути самого Дитя. Те же братья – они были сильными магами, но они были связаны с магией тонкими материями, которыми питались. Реска была бы также сильным магом, если бы у неё было в достатке энергии. Но Мараин… Мараины всегда были бойцами, а не магами, и полагались они в основном на силу мышц. 

Впрочем, подумал Бладер, если этот Мараин проявит у себя магический дар, то это вообще станет ценнее ценного. Никто даже заподозрить не сможет такого. А Я буду за ним следить. Следить и выяснять все о нём. 

- Хорошо – кивнул Бладер. 

- А зачем ты хотел стать учеником Древнейшего? 

Ну и вопросы у него иногда проскакивают. 

- А как по твоему? 

- Ну… - Мараин замялся – я думаю, что ты хотел научиться оптимизировать ритуалы. 

- Ты прав. Из всех известных мне магов только Древнейший умел это делать. 

Бладер поставил бокал на край стола, поднялся на ноги и подошёл к окну, после чего с горечью добавил: 

- А теперь и это искусство утеряно. 

Мараин с удивлением посмотрел на него. 

- Не бывает так, - начал он – чтобы что-то было утеряно безвозвратно. Наверняка есть способ научиться этому. 

- Ты думаешь мы не пытались? Древнейший был гением. Он не оставлял записей, как этому научиться. Всё что он знал, было лишь у него в голове. 

- Достань мне его работы. Наверняка есть схема, просто ни у кого не было достаточно материала, чтобы её разглядеть. 

- Легко сказать достань. Я понятия не имею где они. 

- Ну уж наверняка у тех кто его убивал что-нибудь найдется. 

- Ты просто не знаешь – вздохнул Бладер – братья, Старший и Младший, они самые сильные из всех живущих Детей Ночи. Умные и опытные маги, и умелые убийцы. Поспорить с ними по уму может только Брен, который осторожней всех остальных Детей, даже вместе взятых. Бониард конечно особой угрозы не представляет, но пока он на своей территории он за минуту достучится и до братьев и до дюжины Детей, которые многим ему обязаны или просто очень хорошо к нему относятся. Ну и наконец Стрэнт, который вообще неизвестно где пропадает. Кроме того, стоит мне высунуться с моей территории, как об этом мигом узнают все, и на меня начнется охота. Мне не выстоять против всех сразу. 

- А я? 

- Что ты? 

- Меня то они все не знают. 

Бладер даже улыбнулся. 

- Не знают. Но скажи мне, ты чувствуешь, когда я вхожу в комнату? 

- Ну… Я, кажется, понял, что ты хочешь сказать. Дети Ночи чувствуют друг друга. 

- Точно. 

- А замаскировать это можно? 

Бладер рассмеялся, не выдержав, и внезапно осекся. 

- Проклятье на мою душу…Ритуал… Он же консервирует в тебе энергию. Всю энергию. А значит, ты перестаешь излучать то, что чувствуют другие. Если же тебя поймают – ты можешь высвободить энергию и ударить всей мощью. Знаешь, мы сможем тебя замаскировать. Сможем. 

- Боюсь ненадолго… Как только они поймут кто их обокрал – пропала моя маскировка. Но на пару раз может и хватить. Хотя… Надо подумать. Кажется, я знаю способ, как растянуть маскировку на несколько более продолжительное время. 

Бладер прошел к столу и, взяв свой бокал, залпом осушил его до дна. Если раньше он предполагал использование Мараина, скорее как дополнительную физическую угрозу для своих противников, то сейчас, неожиданно, его приобретение показало наличие недюжинного ума, и планы надо было срочно перекраивать. Хотя Мараин становился полезней с каждым циклом, наличие у него хорошо развитых мозгов создавало дополнительные опасности, в случае если он будет рядом. 

Впрочем, здоровая паранойя еще никому не была вредна, решил Бладер. А уж тем, кто собирается прожить подольше – она просто необходима.

 

Магия. Как описать то, что наполняет этот мир существованием? Как рассказать про то, что невидимо, и подобно воде не привлекает внимания, пока спокойно. И как объяснить, что при работе мага вокруг него начинает бушевать океан чистой и незамутненной силы, который он может обуздать, а может и упустить из своих рук. 

Этого не объяснить и не показать, но в это, все равно, можно и нужно верить. 

Магия действительно наполняет мир целиком, иначе, если бы это было не так, погибли растения, животные, люди… Мир стал бы пустыней, если бы не она. И маги, хоть они и говорят, что тратят магию, ни на секунду не убавляют её количества в мире. Они просто переводят её из одного места в другое, как будто отводя канал от русла реки. 

За все время существования мира лишь один маг смог понять эту нехитрую истину. Этим магом был Древнейший. 

 

- Вечер прошел на удивление удачно. Жаль конечно, что не собрались все те, кого хотелось бы видеть, но Инк и Реска – это уже неплохо. 

- Ты прав только наполовину, Младший. 

- Думаешь о Наймере? Брось. Он несерьёзен. Это бык, который всё решает грубой силой, а таких - предугадать легче легкого.

- Боюсь ты ошибаешься. Наймер тоже способен учиться. А в прошлый раз мы показали ему, что он сопливый щенок, когда дело доходит до Игры. Теперь, можешь мне поверить, щенок подрос, утёр сопли и отрастил зубы. У Бониарда он выдал то, чего я от него не ожидал, и мне это не нравится. Еще пятьдесят лет назад он не был способен на такое, а тут… Он слишком быстро учится, и у него есть задатки хорошего Игрока и первоклассного лидера. Молнар и Нири слова не вымолвили весь вечер, чтобы не помешать ему вести Игру. Как впрочем и Ливерен. Поверь мне, он стал опасен, и сбрасывать его со счетов я не собираюсь. 

- Как пожелаешь. Чем займемся? 

- У меня есть основной параметр случившегося Становления. Попробуем рассчитать точное место. 

- Как скажешь. Какая точность нас удовлетворит? 

- Ну, мы уже смогли вычислить, что это произошло на территории Бладера. Это около сотни квадратных миль. У него там порядка тридцати поселений, разного размера. Я бы хотел, чтобы у нас осталось максимум пара. 

- Непростая задачка. Может проще будет подойти с другой стороны? 

- Например? 

- Давай возьмем за исходное то, что Становление совпало с гибелью Мараина. Частично нам это даст перекрытие энергий и поглощение пяти процентов мощности возмущения эфира. 

- Это очень приблизительная оценка. 

- Так или иначе, но два события произошли, считай, одновременно, и мы не можем игнорировать этот факт, в особенности когда это произошло на одной и той же территории. Мы убираем эти пять процентов из Становления, и из гибели Мараина. Исходные параметры гибели Дитя Ночи нам известны. Соответственно, нам надо рассчитать, где именно был убит Мараин, а это уже проще. И если приблизительный расклад по Становлению хоть на двадцать процентов совпадет с местом гибели Мараина – то руку даю на отсечение, что Становление было там же. 

- Ладно, попробуем. Ты занимаешься Мараином, я Становлением. 

Братья сели за столы и разложили перед собой карты и пишущие принадлежности. Некоторое время был слышен лишь скрип перьев, и не особо разборчивое бормотание себе под нос, исходящее от обоих братьев. Наконец, среди этой рабочей идиллии, Старший спросил: 

- И когда прибудет Реска? 

- Пообещала в следующий цикл объявиться у нас. 

- А Инк? 

- Тоже. 

- Хорошо. Не забудь когда закончишь расчеты выбросить в уловитель пищу для Рески. 

- Разумеется. 

Работа продолжалась без перерывов и отдыха, благо оба были в полной силе и не нуждались ни в еде ни в сне. 

- Старший, а ты не боишься? 

- Чего? 

- Ну например того, что это не рукопись Древнейшего, а появился кто-то равный ему по силе. Или что у того, кто бы это ни был, найдутся и другие рукописи, которые мы в свое время упустили. Или может быть это афера, специально для того, чтобы заманить нас на территорию Бладера, а в это время кто-нибудь нанесет удар по нашей территории? 

- Ты что-то отвлекаешься. Видимо думаешь не о деле. На тебя что, так общение с Реской действует? 

- Ты не ответил. 

- Ты тоже. Впрочем ответ прост. Нет, не боюсь. Мы разделались с Древнейшим, причём потери были вполне допустимы. Другие рукописи – возможно и существуют, но это значит, что всё надо готовить заранее, а спланировать и скорректировать такую Игру за чересчур долгий срок невозможно. Слишком много случайных факторов может вмешаться. Что же касается последнего – в любом случае с Бладером надо будет разделаться. Я с трудом понимаю, как он ухитрился выбить с его территории тебя, но это событие вовсе не прибавляет мне любви к нему. В общем – даже если по нашей территории нанесут удар – мы сможем ответить потом. Так что я не боюсь. 

- Ты прав. 

- В чем? 

- Это на меня общение с Реской так действует. Интересно… 

- Что именно? 

- А почему мы не женимся? 

От столь неожиданного вопроса Старший вздрогнул, в результате чего ухитрился сломать перо и опрокинуть чернильницу на только что исписанный лист. Выругавшись, он схватил лист, и, проведя над ним ладонью, сжал ладонь в кулак над чернильницей, после чего повернулся к Младшему и сухо спросил: 

- С чего такие вопросы? 

- Даже среди корма это весьма распространено, а у нас нет. Вот и интересно. 

- А ты не приравнивай себя к корму. Мы не женимся, поскольку это не продуктивно. Детей ты завести не сможешь, а жениться ради того, чтобы принудить другого Дитя Ночи к неким обязательствам по отношению к тебе… Мне было бы интересно, как бы ты отреагировал, если бы с тобой попытались провернуть такой номер. 

Младший помолчал и вздохнул. Что и говорить, Старший был прав, и отсутствие даже малейшей возможности завести детей было частью той платы, которую платил каждый за Становление. Что уж говорить об обязательствах между Детьми, когда и заключающиеся временные альянсы заставляли их наступать себе на горло в силу вынужденности обстоятельствами. Мирное сосуществование братьев было тоже вынужденным, но никому из них даже не хотелось вспоминать о тех причинах, которые были тому виной. Младший скрипнул зубами, вспоминая как Древнейший, во время атаки на него, исхитрился сплести воедино их заклятья, и добавив к ним что-то от себя швырнул всё назад. А они то тогда радовались, что смогли уцелеть после его удара. Лишь когда всё было закончено, они смогли разобраться в том, что же на них повисло подобно сети на плечах. Сногсшибательное заклинание, не знающее равных ни по красоте, ни по эффективности, целью которого было вовсе не убить их, а наоборот, обречь на жизнь. Долгую жизнь, пока один из них не умрёт, что в свою очередь повлекло бы смерть и второго. Младший втайне от брата пытался разобраться в том, как снять заклятье, но уже два века у него ничего не выходило. Он подозревал, что и Старший по вечерам занимается тем же, но, то, что он еще жив, говорило, что и второму брату не удалось преуспеть. 

У братьев было много счетов друг к другу, даже до Становления каждого из них, и оно не убрало проблемы, а лишь добавило. Их отец всегда говорил им, что у них единая судьба, и что следует не враждовать, а поддерживать друг друга, но судьбе было угодно сводить их вместе только для совместного уничтожения, и первой их жертвой стал их отец. 

Так уж получилось, что они были чуть ли не единственными Детьми, которые знали своё прошлое до Становления, которое первым прошел Старший. Судьба свела их вновь, вскоре после того, когда Младший попытался уничтожить брата, считая что знает его слабые места, но попал к нему в плен, где, на допросе с пристрастием, он всё рассказал, в том числе и про причину которая побудила его на эту глупую попытку. Вскоре Младшему удалось бежать, и судьба распорядилась жизнью второго брата также, как и жизнью первого. Долгое время оба брата пытались достать друг друга, и результатом этих попыток стало падение шести других Детей Ночи, чьи территории, волею случая, оказались меж владениями братьев. Когда же, наконец, они готовы были провести серии атак друг на друга, неожиданно появился Древнейший и расстроил их планы полностью, ослабив их мощь настолько, что и думать не стоило расправиться с противником одним ударом. Дальнейшее – стало историей. Объединив силы братья собрали самый многочисленный альянс, да и в общем-то самый сильный, за всю историю мира, и, выследив Древнейшего, уничтожили его, что и стало причиной их последующего краха. 

Хорошо еще, что они сумели сделать вид перед остальными Детьми, что совместная атака на Древнейшего положила конец старой вражде, а не то их единственное слабое место стало бы достоянием всех, кому это стало бы интересно. 

Обреченные на жизнь – горько подумал Младший. Древнейший, ты не мог придумать ни единой более жестокой шутки, чем та, которую ты сотворил. 

 

Когда наступает пора тишины, и ночь вновь накладывает своё право на всё, чего касается, неважно кто ты – Дитя или корм, но для тебя наступает время раздумий и воспоминаний. Они ночными птицами кружат вокруг тебя, считая своим долгом напомнить тебе о прошлом и предостерегая о будущем. Баламутя потоки времени вокруг тебя, они могут сделать и так, что вся ночь пролетит незаметно, но могут и заставить её растянуться до бесконечности. Даже самые сильные из Детей не могут устоять перед ними, и признают их лучшими помощниками которые только могли бы у них появиться. Для кого-то время покоя это возможность обдумать предстоящие ходы, а для кого-то проанализировать старые ошибки, дабы не допустить их снова. 

Но для кого-то эта тишина и покой – просто время, чтобы затянуть раны и набраться сил. 

 

Бониард отдыхал после приёма. Неторопливо потягивая красное вино, он расслаблялся, и подводил итоги тому, что узнал и услышал. 

Итак, думал он, братья снова в Игре. Это и хорошо, и плохо. Хорошо – потому что большая часть внимания всех Детей будет прикована к ним, а плохо… Плохо то, что когда братья начинают Игру со спокойной жизнью можно попрощаться. Когда они собачились между собой пострадало достаточно много Детей, когда они вовлекли меня в ту историю с Древнейшим – погибло пятеро, да и прочие, судя по всему, далеко не легким испугом отделались. Когда позже они сцепились с Бладером, эта хитрая змея конечно от них улизнула, но и тогда все окрестные владения ходуном ходили, и срочно готовились к обороне. Это хорошо еще, что они в Игру вступают то раз в сто – сто пятьдесят лет, не то эти двое давно бы уже разнесли по камешку весь материк. 

Любопытно, этот Щит – это только домыслы Брена, или он реально существует? Брен сам не мог сказать ничего определённого на эту тему, а значит это только то, как он себе это видит. Правда к чести Брена стоит заметить, что ошибается он крайне редко. Ох уж мне это наследие Древнейшего… Вечно из-за него столько мороки, сколько из-за самого Древнейшего не всегда было. В конце-концов, Древнейший просто появлялся из ниоткуда, делал то, что хотел и уходил в никуда, а вот его рукописи... За них идет борьба, посерьёзней, чем за корм и территорию. Ходили слухи, что Древнейший оптимизировал и записал более сотни ритуалов, из которых около двадцати находились в библиотеках Детей Ночи, а остальные – пропали неизвестно где. 

В свое время Бониард сумел отхватить три ритуала оптимизированные Древнейшим, и честно говоря, ему повезло, что никто даже не подозревал об этом. Возможно, что где-то существовал и ритуал способный вернуть ему и магическую силу и сенситивность, но никто, даже братья, не могли объяснить Бониарду, что же именно сделал с ним Древнейший. 

Первые сто лет, Бониард тихо сходил с ума от того, что практически ничего не мог сделать. Чувствуя себя калекой, он рычал на слуг, швырял мебель, и даже, как-то раз, в запале, ухитрился убить Тресса, когда тому потребовалось порыться в его библиотеке. Шло время, и он привык к тому, каким он стал. Именно привык, хотя и не смирился. По сей день он собирает информацию, ищет крупицы знаний обо всех Детях Ночи только для того, чтобы понять, что же сделали с ним. 

Временами, как, например, пару десятилетий назад, ему казалось, что цель его близка, и вот-вот случится то, что даст ему необходимое знание, но очередное разочарование повергало его в уныние, после которого он не хотел даже говорить с другими. Как же он проклинал Древнейшего в такие моменты! Восхищался им, уважал, как мага и проклинал. 

Однако ни одно проклятие не могло ничего изменить, и он вновь оставался все тем же калекой, каким и был. Самый знающий из всех Детей Ночи, почти самый старый и опытный, и абсолютно беспомощный, перед лицом опасности. Именно эта беспомощность и заставила его искать альтернативные способы защитить себя. Он стал искусным дипломатом. Он устраивал приемы, на которых всем открыто показывал - «Я вам не враг, а от дружбы со мной вы можете только выиграть». Он заключал альянсы и планировал чужие компании, да и что там уж говорить, выступал в роли судьи в некоторых склоках меж Детьми. Он ухитрился заставить всех Детей Ночи почувствовать необходимость в нем, а это было далеко не так просто. 

И вот, сейчас он сидел и раздумывал о том, не было ли глупой ошибкой отвергнуть альянс с братьями. Они поняли его желание остаться в стороне и не подставляться под удар. Они вспомнили его помощь в атаке на Древнейшего. Они учли это, и дали понять, что они его не тронут. Вот только сидеть в стороне от дел было невыносимо, тем более, что в последнее время он уже понял, что столь необходимый ему ответ скрывается в чем-то, касающемся не только, и не столько, Детей Ночи, как самого Древнейшего. 

- Брен… Ты предложил мне странную сделку. Странную, но интересную. Интересно, на что ты готов пойти ради этого знания? Пойдешь ли ты против братьев, если конечно будет необходимость? Не бросишь ли ты меня, как тогда, когда я оказался перед Древнейшим, а ты разорвал со мной контакт и позволил ему играть с моим разумом? Во мне нет такой веры в тебя, Брен, да и долг твой за тот раз – ты еще не вернул. Но… Попробуем. В конце концов, если ты и бросишь меня снова, то я уж точно приложу все силы, чтобы узнать твои слабые места. 

Бониард допил вино, и направился спать.

 

Есть всего несколько вещей, которых боятся не меньше чем Смерти, это, Старость, и, в виде исключения для женщин, потеря Красоты. Все эти вещи пугают, хотя с ними и можно жить дальше. Но есть одна вещь, которую боятся даже упоминать, и заподозрив приближение её – начинают впадать в панику. Это Безумие. 

 

Брен торопливо сковывал себя цепями, и, напоследок, затянул кожаный ремешок кляпа, после чего сел на пол, и почувствовал, как по его щекам катятся слёзы. Припадок опять приближался, и он не знал ни того, каким он будет по силе, ни того, сколько он продлится. Даже надеяться на лучшее было бессмысленно, поскольку с каждым разом припадки становились всё мощнее и продолжительнее. 

Самым кошмарным было то, что он не мог понять, что же является причиной припадков. Сколько он не проверял своё здоровье, все маги в один голос говорили, что о его здоровье могли бы мечтать многие, особенно в его возрасте. Эти припадки появились после приснопамятной атаки альянса, спустя примерно год. В первый раз он практически и не заметил этого, списав всё на нервное напряжение, но, когда на следующий год, он во время припадка ухитрился одной лишь силой своего разума перемолоть все внутренности своего преданного слуги – он задумался. И лишь когда во время третьего припадка он перебил всех слуг в доме, он признал, что с ним что-то не так. 

Припадки понемногу стали учащаться, и если в первые разы, он видел просто темную фигуру в кроваво-красном ореоле, то со временем, эта фигура становилась всё четче, появлялись дополнительные подробности, и, что самое главное, возрастала аура страха и бессилия, которую эта фигура распространяла вокруг себя. Сюжет его видений менялся, как менялись и декорации, но во всех этих видениях присутствовал он. 

Брен боялся. Боялся до дрожи, до одури, каким-то иррациональным страхом. Мастер во всем, что касалось разума, оно не мог совладать с собственным страхом, и это пугало его больше чем всё остальное, за исключением, разве что, того факта, что он не способен понять причину происхождения этих видений. 

Он не стал набирать новых слуг, потому, что боялся перебить их, как прежних. Он отказался от всего, что сулило бы ему покинуть его дом на долгое время, поскольку не был уверен, что следующий припадок не случится перед другими Детьми Ночи, и его не убьют. Он стал затворником, и стал еще более осторожным, чем раньше, боясь встречаться с Детьми, и боясь выдать свой секрет. 

В то же время он полюбил приходить на приемы, которые устраивали другие, поскольку это стало его единственным шансом пообщаться, войти в курс текущих дел, и размять скованный страхом разум. 

Не прошло еще и ста лет, с того момента, как он осознал тот факт, что более страшны не сами видения, хотя они конечно парализовали его волю, а их ожидание. Он научился вычленять среди своих ощущений приближение припадка, и успевал укрыться за крепкими стенами своего дома, сковывая себя сталью, поскольку обнаружил, что сковав себя, он ослабляет силу своих воздействий. 

И было еще одно. Видимо в ответ на дополнительные трудности, которые он создавал себе, его сила стала расти. Если раньше он не мог вообще ничего поделать с железом, то после последних двух припадков ему приходилось заказывать новые цепи, так как старые он ухитрился расплавить, прожигая раскаленным металлом плоть до кости. Тело, конечно, потом регенерировало, но Брен знал, что требуется найти более надёжный способ удержать себя, поскольку он не мог позволить себе вырваться, и явить миру то, что с ним происходит. 

Он хотел жить. Жить как раньше, не зная этих припадков. Но сейчас – он сидел среди голых стен на каменном полу, в цепях и с кляпом во рту, не зная как ему быть, и уже ни на что не надеясь. Он сидел, и крупные слезы текли по его лицу. 

И вот его ожидание неожиданно резко закончилось. Стена его убежища вдруг стала разламываться на куски, и из образовавшейся дыры появилась рука. Помедлив несколько секунд к ней присоединилась и другая, и вдвоем они принялись расширять проход. Спустя минуту после того, как всё началось Брен уже мог лицезреть закутанную в мрак фигуру, хотя правильнее было бы сказать — сотканную из мрака. Он задрожал всем телом, понимая, что не сможет причинить ей никакого вреда, но рефлексы кричали — защищайся. Действуй, бей, обрушь на него потолок, сломай под ним пол, но делай. ДЕЛАЙ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ!!! Ты же можешь!!! 

Фигура словно насмехаясь над ним проплыла над полом и протянула к нему руку, в которой пульсировал комок тьмы. 

Впервые Брен не только видел фигуру, но и услышал её вкрадчивый, шепчущий голос, который повторял раз за разом непонятную фразу с ритмикой явно магического характера. Несмотря на весь свой страх перед этой фигурой он всё еще оставался Бреном — мастером разума, и каждый звук этой тихо шелестящей фразы впечатывался в его память, поскольку он понял, что ответ кроется именно в ней. Пусть эта фигура уничтожит его, пусть она сделает с ним всё, что ей вздумается, но любой ценой он должен получить ответ. 

Как будто повинуясь его мыслям фигура тихо вздохнула, подняла руку с вложенной в неё тьмой и резким движением погрузила её в голову Брена. 

Замычав от резко пронзившей боли, он почувствовал, как рука в нем начинает разжиматься и выпускать тьму. Уже не выдерживая того, что всё его тело заливается жидким холодом, который сковывал движения, рассудок и сознание, он ударил всей силой которая была ему доступна. 

Смести... распылить... уничтожить... ОСВОБОДИТЬСЯ!!! Любой ценой, даже ценой жизни. 

Неожиданно он смог свободно вздохнуть и повалившись на пол понял, что приступ прошел. Зрение постепенно возвращалось к нему, а следом за ним стали возвращаться и остальные чувства. Когда же, спустя час, он смог подняться на ноги и осмотрелся, первое что он произнёс было: 

- Не верю... 

Он смотрел на то, что совсем еще недавно было его домом. Его самым надёжным убежищем. Теперь, от того, что выдерживало не одну осаду других Детей, остался лишь покорёженный пол того подвала, где он, как казалось, надежно сковал себя. Лишь оседавшая пыль напоминала о том, что совсем недавно здесь стояло здание, которым по праву гордился и сам Брен, и с десяток его предшественников. 

И тут накатила такая слабость, которую Брен не чувствовал с момента Становления, когда по незнанию израсходовал всю отпущенную ему энергию. Ноги его подкосились, и он вновь рухнул на камень. 

 

У всех бывают моменты триумфа и провалов. Никто и ни в одном мире не застрахован от этого. Всё, что мы можем с этим сделать – это лишь подчиняться моменту, и стараться не думать о том, что будет дальше. 

Хотя нет. Есть еще одна вещь, которую мы можем делать. Использовать эти моменты, строя своё, и чужое, будущее. 

 

- Ты нечастый гость в моих краях. 

- Так уж получилось, Чалдиан. Но и ты не самая радушная хозяйка. Кстати, даже не пытайся натравить на меня Халчала, мне не очень хочется лишать тебя его. 

- Вот так открыто и сразу к угрозам? Мне казалось, что ты хотел меня видеть для обсуждения каких-то общих дел… 

Ладно, Чалдиан, хочешь Игры, будет тебе Игра. 

- Это не угроза, а так… Разумное предупреждение. 

Предупреждение, значит. Ну-ка посмотрим… Он в силе, хотя и далеко не в полной, магический перстень, в котором наверняка что-то боевое, и кинжал на поясе. Это всё? Так мало, но держится чересчур уверенно. Что-то здесь не так. Ладно, будем осторожнее. 

- Выпьешь? 

- Вина. Красного. Пусть принесут нам обоим по паре бокалов. 

Ненавидящий вино Наймер просит вина? Угроза со стороны братьев, и не меньше четырех Детей? Новый альянс? Стоп. Угроза? Мне? 

- Звучит… 

- Соблазнительно, не правда ли? 

Инк вместе с братьями. Кто еще? Он бы не пришел, если бы дело не касалось и его лично. 

- Пожалуй. Так как твои дела? 

- Спокойно. Я тут недавно понял, что очень редко бывал в этих краях. Расскажешь новости? 

Бладер. Его интересует Бладер. Забавно получается… Бладер что, четвертый? Ушедшие в Ночь, если это так, то мне кажется, что вещи надо было собрать лет сто назад. Впрочем, с чего Бладеру присоединяться к братьям? И тем более к Инку, которого он презирает. Значит Бладер не с ними, но тоже в Игре. Подумаем. Игроков явно прибавилось. Бладер с одной неизвестной переменной, братья с Инком и еще одной неизвестной, Я с Халчалом, и еще неизвестно кто с Наймером, и все ли это. Большая компания получается… Последний раз, такая большая Игра шла, когда убивали Древнейшего. Что же происходит? Ладно, приоткроем завесу. 

- В целом все довольно спокойно, только недавно Мараин покинул нас. 

- Да, я слышал. Неправильное питание погубило. 

А вот это уже новость. Мараин убит не Бладером, а кормом? Интересненько, откуда такой лакомый кусочек информации? Ладно, притворимся, что знаем это. 

- Ну, у моего соседа всегда что-то не так. То с кормом, а то и с поведением… 

О чем эта стерва? Бладер повел себя как-то необычно в последнее время? Он всю жизнь ведёт себя необычно. Она акцентировала на этом внимание, а значит, он сделал что-то из ряда вон, даже по его меркам. Что? Проклятье на всю эту Игру, мне надо знать!!! 

- С поведением? 

- Да, у него похоже изменились взгляды на жизнь. Он становится совсем как Брен, бедняжка. 

Как Брен? Скрытный и осторожный? Вывесил завесу? Интересно. Завеса должна быть крайне сильной, чтобы Чалдиан не смогла пробиться сквозь неё. Что ты скрываешь, Бладер? Что ты скрываешь? 

- Хотя, впрочем, это наверно естественно. Ну, я имею ввиду, таиться от всех, когда у тебя появляется девушка… Или может он завел себе мальчика? Это ведь естественно, Наймер? У тебя больше опыта в таких вопросах. 

Мда, клещами из неё тянуть, было бы наверно быстрее, но ладно. У Бладера есть союзник или любовник. Или любовница. Или и то и другое одновременно. 

- Это действительно так. 

Без тени самодовольства, со скучающим выражением на лице? Расстался с Реской? Или может Реска ушла к братьям? Тогда становится понятно, и кто четвертый, и почему ты пришел ко мне. Только вот одно но, я не собираюсь Играть ради того, чтобы помочь тебе разобраться с твоими обидами. Тебе придётся поискать повод, который заставит меня поверить в то, что альянс с тобой мне выгоден. 

- Впрочем, всё это старо как мир, и так же скучно. 

Ах ты… Скучно ей видите ли… Я тут из кожи выворачиваюсь, чтобы привлечь её внимание, а эта тварь не хочет связываться со мной!!! Ну держись… 

- Вообще-то я пришел поговорить не об этом. 

- А о чем же? 

- Я хотел поговорить с вами о приемах. 

- Приемах? 

- Да. Что-то вроде того, что устраивает иногда Бониард. Я слышал, что в ближайшее время в этих краях будет такой. И кажется, я в числе приглашенных. 

Бониард устраивает приёмы чаще чем остальные. Если речь идет о редких приёмах, то… Самым редким приемом у Бониарда был… Стоп. Речь идет не о приемах, а о действиях. А самым редким действием у Бониарда всегда было и остаётся нападение на другое Дитя. Плюс его интерес к Бладеру. Соответственно именно об этом идет речь, но мне кажется не только об этом. В конце концов, он упоминал Бониарда, а мог бы сослаться на кого угодно. Значит он действительно хочет отправиться к Бладеру, а ко мне пришел за подстраховкой, на случай если что-то пойдет не так, и ему нужно будет прикрытие. Заниматься политикой с Бладером – фи… Это всё равно что целоваться с трёхнедельным трупом. Может кому-то и нравится, но это уж точно не для меня. 

- И что же, вы ищете себе спутницу на вечер? 

- Скорее уж хотел поинтересоваться, не согласитесь ли вы меня приютить на ночлег после приёма. 

Точно. Он ищет помощи против Бладера и убежища. Теперь же стоит подумать, как из этого извлечь побольше выгоды. 

- Я бы рада была оказать вам такую услугу, Наймер, но боюсь моё поместье переживает сейчас не лучший свой период. В некоторых местах, даже крыша прохудилась, а ни времени ни хороших работников сейчас найти очень сложно. 

Значит, ты согласна, и хочешь поговорить о цене. Это уже лучше, я считал, что до этого момента мне придётся появляться здесь циклов десять. 

- Ну… До этого приёма время еще есть. Давайте посмотрим, может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь? 

 

Одиночество. На него обречены все живущие, в той или иной степени. Не бывает ни одного существа, которое, хоть раз в жизни, не почувствовало бы себя одиноким. И не бывает ни одного существа, которое было бы по настоящему одиноким в этот момент. Где бы ты ни находился, и что бы ты не делал, ты не можешь быть по настоящему одинок. Ведь даже когда рядом с тобой нет других, рядом с тобой всегда есть твой вечный спутник. Ночь. 

 

Стрэнт двигался, стараясь экономить силы. Поевший не так давно, он всё равно уже не был уверен, насколько ему хватит этого запаса. В последнее время он начинал чувствовать себя старой бочкой, продырявленной сразу в нескольких местах, и ему это не нравилось. Более того, этого раздражало, однако ничего сделать с этим он не мог. Вечный бродяга, волей судьбы, он так и не смог раздобыть себе хотя бы мизерных владений, и в результате питаться ему всегда приходилось от случая к случаю, настраивая против себя всех Детей, в чьих владениях он появлялся. Хорошо еще, что в том рейде на Древнейшего, он сумел создать себе крайне грозную репутацию, и это сказывалось до сих пор. С ним просто боялись связываться, зная, что он убил величайшего из Детей. Однако, если кто-нибудь узнает об истинном положении дел, то Стрэнту останется жить лишь считанные дни. Дети не любят слабаков и неудачников, и уж тем более не оставляют их в живых. Стрэнт усмехнулся, вспомнив как три цикла назад он наглостью и нахрапом вытребовал себе право питаться у этого сопляка Гриза. Только очень быстро усмешка стала горькой, когда он подумал о том, что теперь уже и может рассчитывать лишь на наглость. К тому же Гриз разводил свой корм так, чтобы удобно было питаться именно ему, а у них двоих были абсолютно разные взгляды на данный вопрос. Гриз питался человеческим жиром, и закармливал свой корм до состояния шарика с пятью подбородками, а он сам…. Сам Стрэнт питался исключительно физической силой, и ему по душе был более… подтянутый корм. 

Потеря сил начинала сказываться уже спустя сутки, а восполнений запаса с такой регулярностью не стали бы терпеть даже самые нейтрально настроенные из Детей. И именно по этой причине Стрэнт решился. Решился на то, что претило самой его сути. Решился обратиться за помощью. 

Единственные сильные маги среди Детей, которые были ему известны, и при этом не хотели его убить, были Братья. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что врядли они смогут полностью исправить ситуацию, но даже сдерживание утекающей как вода силы уже начинало казаться лучшим из вариантов. И именно поэтому он двигался вперед, пересекая все границы и прорываясь с наглостью и ложью сквозь территории других детей. Двигался к тем, кому в своё время помог, не задавая вопросов, и не требуя награды. Двигался к ним, чтобы потребовать с них долг. Периодически, его останавливало осознание того, что они могут и отказаться помочь ему, а никакой угрозы для них он представлять не может, как, впрочем, не мог и при их первой встрече, но он гнал от себя эти мысли. 

Пару дней назад он смог даже придумать, чем именно он мог бы доставить братьям неприятностей. С тех пор его уверенность в том, что всё получится, только возросла, и лишь когда сила почти полностью оставляла его, жалкий червячок сомнения начинал грызть его изнутри, говоря о том, что Братья тоже не всесильны, и могут не справиться. 

В такие моменты ему было даже жаль, что Древнейшего пришлось убить.

 

- Не может быть, Реска, вы все-таки решили почтить нас своим присутствием. Я уже начал думать, что вы передумали. 

Играет или… Нет. Не играет. Значит, кроме её самой, у них в гостях никого нет. 

- Старший, интересно же вы себе это представляете… Я согласилась придти к вам, и неужели вы всерьез могли подумать, что я упущу шанс узнать что-то новое? На вас это не похоже. 

- Знаете, Реска, последнее время мы вообще сами не свои. С тех пор, как нам удалось кое-что понять. 

Реска прошлась по холлу, слегка покачивая бедрами, и попутно обдумывая услышанное. 

- Что же такое произошло у Бладера, что вынуждает вас бросаться такими словами? 

- Вы умны. Может быть, вы сами расскажете? 

- Он в очередной раз сделал какую-то глупость, и вы хотите его за это наказать? При всем этом вам требуется нечто, что, как вы надеетесь, я должна знать. 

- Всё не совсем так. 

- Может быть и так – раздался голос спускающегося по лестнице Младшего. 

- Ты закончил расчеты? 

- Да. Бладер. Столица. 

Услышав эти три слова Старший подавил острое желание высказать своё мнение по данному поводу. 

- Это может быть и не он – нехотя произнес Старший. 

- Может, но я ни за что не поверю, что он не сунул свой нос в это дело. В конце концов, это произошло у него дома. 

- Мальчики, я потеряла нить вашего разговора. 

- Извини, Реска, просто… 

- Просто Старший не ожидал такого результата. 

- В чем дело, Младший? 

Младший вздохнул, и напомнив себе, что сейчас не время для Игры, ответил. 

- Мы рассчитали, где Ночь явила новое Дитя. 

- У Бладера под носом, верно? 

- Именно. 

- Ну явила, и что дальше? Пусть он избавится от него побыстрее, и дело с концом. А если нам всем повезет – то после Становления новенький избавится от Бладера, и лично я тоже не буду плакать. 

- Все не так просто. Как ты думаешь, почему мы вообще засели за такие пустяковые расчеты? 

- Ну-у-у… 

- И почему мы потратили на эти расчеты около цикла непрерывной работы. 

На лице Рески отразилось искреннее изумление. С подобной работой Братья справлялись походя, а тут… Вот теперь она действительно начала понимать, что творится что-то очень серьёзное. 

- Что происходит? 

- Мы подозреваем рукопись Древнейшего – тихо сказал Младший. И скорее всего – мощнейшее из Сокрытий, которое сейчас можно вообще найти в мире. 

- И вы думаете, что оно у Бладера? 

- Ты же помнишь те времена, когда Древнейший еще был жив? – спросил Старший. 

- Да. И… мне кажется, что Бладер как-то раз искал Древнейшего, чтобы о чем-то его спросить. Но мальчики, Сокрытие? Даже не Пелена, а подлинное Сокрытие? 

- Да. А может и что-то другое тоже. 

- На чем вы основываетесь? 

- На расчетах, милая Реска. На расчетах. 

Реска задумалась. Если расчеты Братьев верны, то это сокровище, которое было настолько же опасным, насколько и притягивающим. Сокрытие отличалось от Пелены тем, что при достаточном умении и силе через Пелену можно было пробиться, а вот Сокрытие – оно было абсолютно непроницаемым, и наброшенное на территорию позволяло даже запутывать и при обычном поиске. 

- Мальчики, Сокрытие использовалось Древнейшим лишь в очень немногих ситуациях. 

- Да. Например, когда он ушел в спячку. 

- Я, вообще-то, имела ввиду другой случай. Когда вы пошли его убивать. 

Братья переглянулись с весьма кислым выражением на лицах. В их памяти разом возник образ того, как их группа пересекла предел Древнейшего… 

 

- Проклятье на твою голову, Брен, ты что, не можешь ничего сделать? 

- Не кричи. Меня все равно с вами нет. Я сижу в сотне миль от вас, в своем замке. И что я, по вашему, должен сделать? 

- Прочисть нам мозги. Это невозможно терпеть, мы идем уже в пятый раз мимо этой груды камней, которую Древнейший называет своим домом. 

- И вы готовы на мою помощь? 

- Счета будем подбивать потом – ответил ему Старший и поправил на плече сумку. 

- Как пожелаете. Тогда – просто не думайте ни о чем. Не слушайте ничего и никого кроме меня. И мне нужно, чтобы вы не сопротивлялись тому, что я буду делать. 

- Стоп – сказал Стрэнт. Что ты собираешься делать с нами? 

- Ты когда-нибудь видел кукол? 

- Причем здесь это? 

- Это именно то, что я собираюсь делать с вами. Вы не можете доверять себе – и поэтому не можете продвинуться вперед. На вас действует нечто, подготовленное Древнейшим. Я уже попробовал понаблюдать за вами магически. 

- И что? 

- И ничего. Это не Пелена. Он накинул что-то намного серьезней. Я не могу пробиться магически. 

- Удивил, называется, - фыркнул Младший – я пытался осмотреться, как только мы пришли, и тоже ничего не смог углядеть. 

- Но я то всё равно могу с вами общаться, и видеть вашими глазами. 

- Хватит уже рассказов о том, какой ты исключительный – оборвал его Старший. Ты можешь поклясться в том, что не внесешь в наш разум чего-то, что мы могли бы счесть не особенно полезным нам? 

- У нас один враг, и сейчас, кроме всего прочего, мне трудно действовать. Вы и так почти на границе моих способностей, а тут еще и такое напряжение эфира, что я даже на разговор с вами трачу вдвое больше сил чем обычно. А уж вести вас четверых - это предел моих возможностей. 

- Ладно. Веди. 

Их разумы наполнились звенящей пустотой, и повинуясь воле, и мысленным усилиям, Брена они направились вглубь катакомб, которые Древнейший использовал ныне как своё временное пристанище. Прошло довольно много времени, когда, наконец, они вновь получили свободу действий. 

- Брен, ты с нами? - поинтересовался Бониард. 

- Да, но дальше пойдете сами. У меня уже не так много сил осталось, чтобы тратить их на что-то кроме координации ваших действий. 

- А кто тут говорил, что он лучший среди остальных? – не удержался Младший. 

- Слушай, ты!!! – вспылил Брен – я действительно лучший! Другие не смогли бы провести вас даже сюда! 

- Угомонись – оборвал Старший – и не трать силы. Твое дело – координация и контроль. Мы и так уже потеряли пятерых, пока шли сюда. 

- За дело – хмуро сказал Стрэнт, и извлек свой топор из-за спины. 

Бониард поёжился, и повернулся к Братьям. 

- Чем займусь я? 

- Готовь переход, он нам потребуется, когда мы закончим. Тут все будет рушиться с такой скоростью, что от тебя будут зависить наши жизни. 

- А вы не можете? 

- А мы будем делать то, что можем, чтобы Древнейший не убил бы нас всех до того. Стрэнт – на тебе основная атака. Мы его займем, чтобы он тебя подпустил поближе. 

- Начали. 

 

- Откуда ты знаешь об этом, Реска? 

- Бониард излил душу в своё время. 

Младший подошел к ней и взял за руку. 

- Да, он использовал тогда именно Сокрытие. В центре его совершенно спокойно можно было пользоваться любым магическим обзором, но стоило отойти на дюжину шагов, и даже переход нельзя было построить с уверенностью. 

 

- Бониард, погибель на твою голову, ты что, решил доделать то, чего не смог Древнейший? 

- Ничего не понимаю. Мы же должны были переместиться ко мне домой. 

- Тогда почему же мы появились на дне моря?! 

- Стрэнт, отпусти его. 

- Он же прибить нас хочет! 

- Хотел бы – уже убил. В нем сил сейчас больше чем во всех нас вместе взятых. Бониард не глуп, и мог бы этим воспользоваться. Кроме того, если бы он хотел нас убить – с нами бы он не пошёл. Бони, ты сможешь нас переправить в более сухое место? 

- Боюсь что нет, Старший – покачал головой Бониард. Мне, для того чтобы построить переход, нужна земля под ногами. 

Младший повел плечами и улегся на поверхности воды. 

- Значит мы либо утонем, либо будем здесь, пока не найдем способ выбраться – безразлично заявил он. 

- Как я это вижу – это была прощальная шутка Древнейшего – задумчиво произнес Старший. 

- Тебе не кажется, что это для него мелковато? – спросил Бониард. 

- Господа, вы где находитесь? – прошелестел у них в головах голос Брена. 

- Брен, хвала ночи!!! Определи где мы и вытащи нас отсюда. 

 Вам придется подождать пока я поем. Я совсем без сил. Вы сделали дело? 

- Да. 

 

-Хорошо. Итак – Бладер. Что мы сейчас знаем о нем? 

- За прошедшее время, Реска, этот пакостник не изменился. Хотя при нашей последней встрече он и нахватался некоторых магических трюков, но он остался ремесленником. До мастерства в этом занятии ему еще далеко. 

- Впрочем, даже если он и стал мастером, Старший, мы легко справимся с ним. Каждый из нас. 

- Уберите вашу самоуверенность, мальчики. Вы уже не раз на нём обожглись. Бладер не из тех, кого можно травить безнаказанно. Он всегда возвращается, и тогда… 

 

- Проклятье на его голову, Старший. 

- Можешь составить его на досуге. 

- Он не просто вернул себе территорию… 

- Сиди спокойно, дай я обработаю твою голову. 

- Этот мерзавец посмел заявиться к нам в дом. Более того, он уничтожил пять лет работы. 

- Сиди спокойно, я тебе говорю. 

- Как ты можешь быть таким спокойным? Он уничтожил все наши записи, а ведь еще немного и мы бы закончили разработку! Я его уничтожу!!! 

- Да, уничтожишь. Потом. Сейчас ты годишься только на то, чтобы по тебе могли изучать строение мозга. Как ты мог так подставиться? 

- Он застал меня врасплох! 

- Что же, значит, он кое-чему научился от нас. 

- Надо было найти его тогда, когда мы вышибли его с территории. 

- И что бы ты сделал? Если ты не помнишь, нам было важнее забрать его архив, а не гоняться за ним. Пока мы искали бы его – остальные, я думаю, успели бы забрать всё. 

- Всё равно, его надо уничтожить! 

- Я не спорю с этим. Но всему свое время. А пока – тебе надо восстановиться. И вот еще что… 

- Что? 

- Мне интересно, как же он нащупал дыру среди наших заслонов? Как он пролез, да еще и так, что мы ничего не почувствовали? На его пути стояло по меньшей мере дюжина мантий, которые бы обнаружили любое Дитя Ночи и предупредили бы нас о вторжении, задолго до того, как он заявился непосредственно в поместье. 

- Может мантии где-то неплотно прилегают? 

- Ты их ставил и проверял. Так что вина за то, что у тебя сейчас обожжена вся голова, а значительный кусок черепной кости и просто отсутствует – лишь на тебе. И за уничтожение наших записей, тоже, кстати. 

- Спасибо. Ты всегда умел поднять настроение. 

- Наслаждайся. А пока сиди тихо, иначе я не смогу закончить воссоздание твоего единственного и неповторимого черепа. 

 

- Реска, тебе обязательно делать это? 

- Что именно, Старший? 

- Не прикидывайся невинностью. Напоминать нам о наших промахах. 

- Да. 

- Что значит твое «да»? – поинтересовался Младший. 

- Ну… Помимо того, что это доставляет мне толику удовольствия, это еще и на благо дела. Вы стали слишком… 

- Заносчивыми? 

- Нет. Скорее вы стали считать, что вы два гения, до которых никто не может добраться. Для дела это плохо, поскольку кто бы ни был в Игре с той, другой стороны, он явно не страдает отсутствием интеллекта, и поймет, что ваша непогрешимость – на самом деле и является вашим слабым местом. Подумайте сами, мальчики. До вас добирались только тогда, когда ваше самомнение начинало взлетать под небеса, и это всегда дорого вам обходилось. Тебе, Младший, это и вовсе чуть головы не стоило. 

Внезапно воздух в помещении замер и зазвенел. Братья изумленно переглянулись, и разом нахмурились, а Реска, закрутив головой по сторонам, спросила: 

- Что это? 

- Это значит, что без нашего разрешения кто-то из Детей Ночи вошел в наш предел. 

- Первый ход в Игре? 

- Еще не знаем. Младший, к карте и найди гостя. Я постараюсь определить кто это. 

- Я могу вам чем-нибудь помочь? 

- Спасибо, Реска, пока в этом нет необходимости. Можешь пока перекусить. Мы кое-что припасли для тебя в уловителях. 

- Младший, ты не против, если я посмотрю, как ты работаешь? 

- Идем.