Запись Марго из ее дневника со странички Margo_the_sunny.livejournal.com

Запись закрыта для чтения посторонними, комментарии отключены.

4 февраля в 13:19

Ты просто не нужна Емельяну, вот и все. Так что все твои попытки ни к чему не приведут. С ним вообще ничего нельзя сделать – потому что ты ему не нужна. Подарить ему счастье или еще что-нибудь, обидеть или убежать, чтобы он погнался за тобой, – просто не получится, потому что он почти не смотрит в твою сторону. Его даже нельзя бросить, для этого сначала нужно взять в руки, а он не дается.

Единственное, что можно, – оставить в покое. Но невыносимо, ведь самая противная для любого человека вещь – это отступиться без результата. Пытаться, осаждать, тратить дни и месяцы, а потом вдруг, не одолев ни одного рубежа, развернуться и уйти? Опустить руки, которые, кажется, вот-вот уже к нему прикоснутся не случайно, как обычно, а уверенно, и он ответит своим касанием… И потому каждый потраченный день, очередная эсэмэска, выпрошенная встреча делают ситуацию все более безнадежной.

И совсем становится плохо из-за нее, из-за той, кто рядом с ним и которой он совсем не нужен… И она хуже, хуже меня, но у них, тем не менее, все хорошо. Она даже относится к своему счастью равнодушно, как будто это для нее что-то обычное и немного надоевшее, вроде вкусного пирожного каждый день.

Я не знаю, как это все-таки кончается и как девушки сдаются и отступают. Наверное, влюбляются в кого-то другого или сгорают дотла и никогда больше ни на кого не смотрят. Но пока, пока что-то еще живет, нужна большая сила духа, чтобы просто перестать. Не писать ему проклинающего, покорного, смешного, благородного, какого угодно письма, не появляться в поле его зрения, очень медленно удаляясь. И даже не исчезать, неторопливо растворяясь в воздухе, в тайной надежде, что он заметит твое отсутствие и затоскует.

Нет, всего лишь перестать лезть к человеку и не ждать его реакции. Сказать себе однажды: «Не пиши ему».

И не писать.

Если бы Емельян, например, был моряком дальнего плавания, собрался и уплыл в дальний рейс к берегам Антарктиды и вернулся только через год, любовь Марго, скорее всего, погасла бы. Но он не был моряком и приходил к университету почти каждый день. Автомастерская, где он работал, как назло, находилась в километре от МГУ, и Емельян заходил пообщаться с Зиной и утром, и в обед, и после работы. Он встречал ее у общежития и провожал с занятий. А Зина иногда заходила к нему в мастерскую, и они вместе обедали в небольших кафешках неподалеку. Марго все это видела, и сердце ее обливалось кровью. Самое обидное, что Емельян ничего не замечал и продолжал общаться с Марго как со своей в доску. Он рассказывал ей про тренировки, про стычки с другими фирмами и мобами и даже про свои отношения с Зиной. Это доставляло Марго немыслимые мучения, но приходилось играть свою роль до конца. Она смеялась, удивлялась, сочувствовала, давала советы.Емельян, в свою очередь, спрашивал у нее про Германа, а ответить было нечего: съемки фильма переехали в экспедицию [18] в дальнее Подмосковье, на границу Ярославской области, и Герман дневал и ночевал на площадке. Он звонил, и то очень редко, когда Марго уже ложилась спать, говорил измученным голосом, что скучает, и вырубался.Однажды недалеко от главного корпуса МГУ произошла история, которая объединила в себе как мечты Марго, так и все ее разочарования. Она выходила с последней пары и, к ее неудовольствию, недалеко от ступенек опять заметила Али с его дружками. Они сидели вокруг машины с распахнутыми дверцами, из которой грохотала музыка. Али с той поры, как Марго его отшила, не предпринимал попыток к ней пристать, но и не отстал окончательно. Вот и в тот день он снова решил проявить себя активнее, чем всегда. Как назло, Марго надела короткую юбку и светлые, телесного цвета колготки с высокими теплыми сапожками.– Опа, какие ножки пошли! – завизжал какой-то рыжий тощий парень с прической под битлов и захлопал в ладоши. – Али, я хочу их потрогать!Али ничего не сказал, он и сам пялился на ноги Марго.– Эй, малыш, поехали покатаемся! – продолжал рыжий. – Тебе понравится моя машинка!Все загоготали. Марго надеялась пройти мимо компании, но рыжий преградил ей дорогу. У него были оттопыренные уши.– Поехали! Покатаю так, что за всю жизнь не забудешь!Марго остановилась. Она знала законы улицы, но как же, черт возьми, не хотелось снова им следовать… А с другой стороны – как на улице, так и в природе, так и везде! – иначе нельзя.– Эй, Али! – сказала она. – Я думала, ты тут главный, а получается – вот этот клоун? У нас всегда старший говорит, а младший молчит.Али сжал зубы. Эта брюнетка снова умело била в самые больные места.– А, ну ты свои традиции дома оставил, я забыла, – продолжала Марго, а потом развернулась и подошла к рыжему. У того немного сползла с лица улыбка. – Ну что, мальчик. Я с тобой кататься не хочу. А если поеду, то тебя потом будут собирать по частям. Еще вопросы?– Да ладно… – оскалился рыжий. Эта улыбка тоже была знакома Марго. После нее сразу надо бить. А она протянула время, и, как всегда, нерешительность была наказана: рыжий, как видно, борец-вольник ловко заскочил ей за спину и профессионально обхватил сзади.– Смотри, Али, какую я козочку поймал! Поехали на шашлычок!Али скривился. Ему не нравилась эта ситуация, но кричать рыжему, мол, отпусти девушку, было глупо. Она его оскорбила, да еще и не один раз – вот пусть и поплатится. Будет визжать, кричать, просить, что там еще девушки делают в таких ситуациях – да, тогда он прекратит все это.Марго визжать не собиралась, она отчаянно сопротивлялась: пыталась ударить рыжего затылком в лицо, пнуть каблуком в голень, ударить кулаком в пах или локтем в живот, но тот, похоже, занимался борьбой не раз в неделю, а был кандидатом в мастера спорта. Он ловко уперся Марго лбом в затылок, руками обхватил ее локти и горло, а ногами уперся под коленки, так что все маневры стали невозможными.– Какая маленькая злючка… – он зашептал Марго в ухо, нисколько не запыхавшись. – Надо дать тебе урок доброты!И он на полном серьезе начал затаскивать Марго в машину. И рот ей закрыл тоже профессионально, сложив ладонь так, чтобы она его не укусила. Ей почему-то не было страшно – почему-то до сих пор казалось, что это какая-то тренировка в условиях, приближенных к боевым, и больно ей никто не сделает, даже появилась какая-то холодность, которая всегда появлялась на поединках.Но вдруг руки рыжего разжались, отчего Марго чуть не упала. Она обернулась и увидела картину, которая напомнила ей иллюстрацию к русским былинам. У машины стоял Емельян и держал над головой на вытянутых руках обмякшее тело рыжего. Емельяну на голову капала кровь с разбитого лица соперника, но он улыбался.– Не делайте так больше, – негромко сказал он.Вот тут Али подошел к нему, руку он держал в кармане, и, скорее всего, не просто так, а что-то сжимал.– Друга моего положи, – сказал он так же тихо и внушительно. – Медленно и аккуратно.– Когда просят, то говорят: пожалуйста, – ответил Емельян.– А я и не прошу, – ответил Али.Емельян подумал: в самом деле, не будет же он держать рыжего до скончания века – и положил его на асфальт. И сразу тоже сунул руку в карман.– А девушку больше не трогайте, – сказал он с улыбкой. – Она мне – сестра.Он подошел к Марго, обнял ее, и они пошли в сторону общежития.Эх, было бы здорово иметь такого брата. Но еще лучше – любимого.А Али пнул рыжего. Эта Марго должна принадлежать ему, и он себя корил за то, что не остановил этот цирк. И этот здоровяк с щетиной повел себя достойно, не боялся, хотя перевес был не на его стороне. Все же прав был брат: не дай бог, началась бы драка? Могло бы плохо все кончиться… И что тогда – конец карьере? Нет, с брюнеткой надо совсем по-другому… А как – голову сломаешь.Для Марго произошедшее стало переломным этапом ее влюбленности. Если до этого она еще пыталась себя как-то сдерживать, то эта история, слова Емельяна, то, что он не побоялся ради нее пойти против десятка парней, как обнял ее и поцеловал в щеку – просто прорвало плотину, и вся нерастраченная любовь, которая в ней была, захлестнула ее с головой.Она писала стихи Емельяну и рвала их, писала признания ВКонтакте и благоразумно удаляла их, так и не отправив. А ночью, перед тем как заснуть, мечтала, мечтала, мечтала… Ей виделось, как Емельян спасает ее при кораблекрушении и они остаются вдвоем на пустынном острове, cперва они общаются как настоящие друзья, но со временем их дружба становится все более и более трогательной, а потом перерастает в любовь, настоящую, честную, до самого конца…Иногда в ее грезах роли менялись, и, наоборот, она спасала Емельяна от неминуемой гибели, например отводила нож бандита или даже закрывала своим телом. Он лежал в больнице, точно так же, как Васян и Никитос, но более величественный, и ухаживала за ним только она: кормила с ложечки, вытирала пот полотенцем, меняла бинты, и ему ничего не оставалось делать, как выполнять ее требования. И конечно, тоже – разве он мог не влюбиться в свою очаровательную медсестру? Подобных сюжетов Марго придумывала сотни, и она получала невыразимое наслаждение от того, что сама создавала свою вселенную, и делала в ней, что хотела. И была счастлива.Но вот в комнату приходила Зина со странно блестящими глазами, немного сбитой прической, и Марго начинало колотить от ревности: у нее все в мечтах, а у Зины – по-настоящему. И никто не в силах это изменить. Зина прекрасно все читала в ее глазах, но не реагировала. Наоборот, пыталась как ни в чем не бывало разговаривать с соседками, спрашивала: «Ну как там Герман, как съемки, скоро ли отдохнем все вместе, как прикольно было тогда в клубе».Емельян, когда встречался с Марго, тоже об этом спрашивал, и, как назло, Герман приехал в Москву на выходные и предложил всем вместе сходить на каток в сад «Эрмитаж»: там все дорожки залили льдом, и можно было не крутиться по кругу, как на хоккейной коробке.Марго любила спорт и стояла на коньках неплохо, она с радостью согласилась, но сама мысль, что кататься ей придется с Германом, а чуть поодаль будут держаться за руки Зина и Емельян, ее раздражала. Тогда она решила пригласить еще и Катюшу с Максом: их пара всегда повышала ей настроение. Зато, к ее радости, она выяснила, что Зина на коньках стоять совсем не умеет. Это было не очень красиво, но, конечно, она сама должна была хоть немного вырасти в глазах Емельяна.Итак, в субботу утром все они встретились у входа в парк. Погода стояла отличная: было примерно пять градусов ниже нуля, шел легкий снежок, светило зимнее солнце, и слабый ветер приятно ласкал щеки. Размышляя, как же ей лучше одеться, Марго решила не играть на поле Зины и правильно сделала: блондинка снова была неотразима. Она надела коротенькую юбочку, теплые белые колготки и высокие гетры, белую курточку и красные мохнатые наушники – и выглядела как модная норвежская или шведская актриса. Она в самом деле потрясающе смотрелась рядом с высоким и мускулистым Емельяном, они оба весело хохотали, показывая ослепительно-белые зубы и выбрасывая изо рта облачка пара. Два голливудских актера, да и только.Марго была в джинсах и смешной шапке с помпоном, одним словом, в своем городском уличном стиле, которому она старалась не изменять, – этакая милая, но сильная брюнетка, которая может и зубки показать. Она с горечью подумала, что она сама подходит Герману, причем так же хорошо, как и Зина Емельяну: два городских студента в почти одинаковых пальто и по-модному завязанных шарфах, только у Германа был черный колпачок с надписью «Hollywood. Stuntcrew» [19] .Что самое удивительное, Макс и Катюша тоже смотрелись идеальной парой, только вызывали не восхищение, а добрую улыбку. Оба были родом с Северного Урала и следовали закону сибиряков и северян: «Правильно не бояться мороза, а тепло одеваться». И на Максе, и на Катюше был надет какой-то капустный винегрет, и они, и без того не особенно худые, выглядели, как два толстеньких и добродушных снеговика в шапках-ушанках. На катке оба сразу принялись визжать, хохотать, падать и ездить на животе по льду. Это сразу придало всему мероприятию налет очаровательной несерьезности, что очень порадовало Марго.Как она и ожидала, Зина почти не умела стоять на коньках (или очень убедительно притворялась), и Емельян, трогательно ее обняв, несколько часов поддерживал и учил правильно передвигать ногами под ее заливистый смех. Марго с Германом быстро и технично рассекали лед, окатывая голубей снежной крошкой из-под коньков.Когда все замерзли, то сняли коньки и пошли в палатку, где взяли каждому по огромной чашке горячего душистого чая и тарелке с блинами, залитыми клубничным вареньем. Макс сразу перепачкал рыжую бороду в варенье, отчего стал похож на настоящего викинга, залитого кровью, а Катюша, которая тут же бросилась его вытирать салфеткой, – на его верную фрекен.Настроение было хорошее, свежее, и даже у Марго появилась какая-то ниточка надежды, когда она бросала взгляды на Емельяна и Зину. Там и не пахло никакой нежностью, блондинка улыбалась широко и открыто, но голубые глаза оставались ледяными. Парень же был добродушен со всеми. За руки они не держались, даже коленями не соприкасались!«Нет, это не любовь, – думала Марго, – никакая это не любовь! Если бы я была с ним, я бы вообще никогда его не отпускала! И он бы никогда меня не отпускал! И это обязательно произойдет! У меня все шансы!»Но именно в этот момент взгляды Емельяна и Зины встретились, и они поцеловались так ласково, что Марго от ревности чуть не выплюнула кусочек блина.– Герман, старик, отлично покатались, – сказал Емельян своим звучным баритоном, от которого у Марго начинало вибрировать сердце. – Спасибо, что вытащил нас. Ты почаще так делай.– И место такое прикольное! – затараторила Катюша. – Ты все такие клевые местечки знаешь? Ты не стесняйся, всегда нас зови!– Спасибо, Герман, – добавила Зина, сверкнув глазами. – Мне кажется, я немного научилась кататься. Спасибо!Герман, пыхтя и отдуваясь, глотнул чая и посмотрел на Марго.– Да не за что! Я, собственно, что хотел сказать. Мы же сейчас снимаем под Ярославлем. Ну, там типа стрелки, разборки в чистом поле, природа – вообще нереальная. Поля – до горизонта. Речки, леса, очень красиво. Такая настоящая русская зимняя сказка.– Ой, как здорово! – взвизгнула Катюша, а Макс ей укоризненно покачал головой: мол, Катя, будь посерьезнее!– Ага! – кивнул Герман. – А мы там живем на турбазе «Русский лес», ну, вся съемочная группа. Красота вообще неописуемая – такие избушки, баня, рядом с рекой, лошади, снегоходы и все такое.– Завидую, – сказала Зина, – по-хорошему завидую.– И я тоже, – добавила Марго. Она всю юность провела на лыжах, она обожала заснеженные леса и поля, надо признаться, в Москве ей этого сильно не хватало. Дома в Пензе она жила в пяти минутах от Новозападного лесного массива.Герман улыбнулся и многозначительно развел руки.– Завидовать не надо. Никогда и никому. – Он даже погрозил Марго пальцем, и ей показалось, что он вдруг обо всем догадался, и стало очень стыдно.– Ну вот, у нас на следующие выходные вся группа разъезжается. Ну, у всех семьи, друзья-подруженьки, все такое. Остаются всего человек пять, технари и светики. А я с Бородулиным договорился – и он разрешил мне своих друзей привезти. В моем домике можно жить, я там один буду. Вот! На снегоходах можно покататься, баню тоже растопим, мне директор турбазы уже обещал. Есть в ресторанчике можно, у нас скидка на все питание. Ну что, как смотрите?Все стали визжать, хвалить Германа, он это очень любил, так что раздулся как самовар. А Марго встретилась глазами с Емельяном. Он не отвел взгляд, продолжал на нее смотреть, так что сердце забило барабанную дробь. И стало понятно: что-то будет!