Запись на стене ВКонтакте на страничке Маргариты Солнечной, которую она обязательно бы разместила, если бы в поле ловил телефон и у нее не замерзли пальцы

Можно ли отдать два пальца на ноге за два часа счастья?

3 февраля 03:12

– Маргош, как же ты так… – говорил он, растирая ей щеки мягкими флисовыми перчатками, – и в сторону зачем свернула? Мы тут все объездили, следы замело, зачем ты сюда-то пошла? А если бы я не направился сюда, то что бы ты? А? Герман с Максом в другую сторону поехали тебя искать, это мне чутье подсказало… Телефон еще не ловит… Он сорвал с себя черную куртку, сам остался в легкой спортивной кофте и укутал Марго, а потом усадил ее на снегоход. Сдернул с нее промокшие варежки, сунул их себе в задние карманы и надел свои горячие перчатки. Потом сел сзади и крепко к ней прижался, согревая своим яростным мужским теплом.– Ну, как ты? – спросил Емельян самым заботливым в мире голосом. Это согревало теплее любого камина.– Спасибо, – прохрипела Марго.– Герман, блин, еще не сразу понял, что ты свалилась, гонщик чертов, – ругнулся парень, заводя снегоход и медленно устремляясь в сторону, противоположную лесу. – Хорошо, что Макс заметил… Да и я хорош, вырвался вперед, не видел ничего.Марго начала согреваться, успокоилась. С Емельяном ей снова стало спокойно и уютно, а главное – прибавилась уверенность, что все будет хорошо!– Сейчас надо добраться до базы, там тебя в бане попарим, и все наладится… Пальцы чувствуешь?– Не очень…– Ладно, приедем, разотрем. Ты не спи, не спи. Мышцы напрягай, пальцами пытайся шевелить.Марго пыталась и напрягаться, и шевелить. Кровь постепенно начала циркулировать быстрее, и замерзшие пальцы на руках ожили. Это принесло мучительную боль, но зато ее крепко обнимал Емельян! Это того стоило.А вот пальцы на ногах слушались плохо, и Марго даже задумалась – неужели их правда ампутируют? Но так как голова соображала вяло, то лезла странная мысль:«На ногах не страшно: пусть режут. Можно туфли надеть закрытые, никто и не увидит».Они ехали уже не так быстро, как в начале пути, но, по ее подсчетам, минут через двадцать должна была появиться турбаза. Только ее все не было и не было. Боль становилась такой сильной, что приходилось изо всех сил стискивать зубы. Ничего, вытерпит. Что еще оставалось? «Зато спать не хочется», – усмехнулась она, сжимая пальцы, которые, казалось, вот-вот лопнут.– Потерпи, потерпи, малыш, – прошептал Емельян, и у нее на глаза выступили слезы. Не от боли, конечно, от радости.– А где Зина… – прошептала Марго. Видно, мозги у нее и в самом деле немного отморозились. На самом деле, какая разница, где Зина? Ее назвали малышом, первый раз в жизни! Она и правда была как малышка, которую словно несли вперед большие сильные руки. Все медленнее и медленнее.– Макс погрузил девчонок и поехал в ту сторону, – Емельян махнул рукой куда-то вдаль, – в среднем темпе. А мы с Германом на скорости гоняем, тебя ищем везде. Поехали в разные стороны. Герман вообще сам не свой. Ой!В этот момент снегоход медленно остановился. Емельян ругнулся.– Все-таки кончился бензин. Эх, надо было заправиться. Кто же знал, а?– Теперь мы замерзнем? – мысль замерзнуть вдвоем, обнимаясь, чтобы согреться, морозила и грела одновременно.– Немножко, – ответил Емельян. Он слез со снегохода, – тебе холодно, малыш?У Марго опять быстро забилось сердце.– Тепло, – ответила она.– Я вижу, – улыбнулся Емельян. – Вон, белая вся, как Снегурочка.Парень сорвал с себя спортивную кофту, оставшись в одной футболке, раскутал Марго, надел на нее кофту, а потом снова закутал в свою огромную черную куртку. От кофты завораживающе пахло сильным мужским телом. Потом Емельян быстро взял Марго на руки. Это было так неожиданно, что она даже не успела ойкнуть.– Ты что, зачем… – неразборчиво прошептала она.– Молчи, – ответил он. – Побежали.И он в самом деле побежал, крепко прижимая к себе Марго. Какой же он был сильный и красивый! Марго вдруг поняла, что эти минуты – самые счастливые в ее жизни и могут никогда уже не повториться.«Запоминай каждую секунду», – мысленно говорила она себе.Емельян бежал ровно, быстро, громко дыша. Парень вспотел, от него валил пар, несколько раз он поскальзывался и спотыкался, но чудом удерживался на ногах.Потом он улыбнулся, посмотрел на Марго и сказал:– Еще немного продержись, малыш. Ты молодец.И поцеловал ее в щеку. А потом перехватил ее поудобнее и снова побежал. Это давалось ему все тяжелее и тяжелее, он с усилием сжимал зубы. У Марго на глаза выступили слезы.– Я… давай я сама пойду…Хотя далеко, конечно, она бы не дошла: ноги не слушались, пробежала бы метров десять и рухнула.– Нет-нет, я тебя донесу, осталось немного! – Емельян бежал, мускулистые руки дрожали от напряжения, лицо исказилось в гримасе. – Потерпи, малыш…– Емельянушка! – вырвалось у Марго то имя, которым она называла его в своих мечтаниях, – ну хотя бы надень куртку, ты же… У тебя же…– Нет, так хуже… Вот! Видна база!В самом деле, откуда-то издалека через тьму и потоки снега прорывался свет. И тогда Марго сказала в первый раз в своей жизни, а может быть, и в последний (если она больше никогда никого не полюбит), те самые слова:– Емельян… я… тебя… люблю…Ну и было бы здорово, конечно, по-киношному потерять сознание и откинуться так, чтобы рука безвольно повисла вниз, и голова тоже, и чтобы ветер развевал волосы. Но падать без чувств не хотелось, а притворяться – нечестно. Поэтому Марго смотрела на Емельяна преданными глазами, на которых застывали слезинки боли и счастья, замерзали так, что слипались ресницы. У Емельяна щетина и ресницы тоже покрылись инеем, он продолжал смотреть то вдаль, то на Марго, обеспокоенно и напряженно.«А вдруг он не услышал? Ветер вон как гудит…» – пришла в голову мысль. Повторять еще раз? Точно не хватит смелости. Но если не услышал, то все это, и весь сегодняшний день, и все мечты, – зря. Признаться потом возможности может не быть… что же делать?И тут замерзший мозг Марго выдал не самую лучшую идею, но потом, когда она все это тысячу раз обдумывала, то даже собой гордилась. Она крепче обхватила парня за шею и громко закричала, перекрикивая его тяжелое дыхание и рев ветра:– Я люблю, люблю тебя!Емельян, конечно, слышал и в первый раз, а во второй – тем более. Он растерялся, так как романтические фильмы никогда не смотрел, а в экшенах, файтингах и триллерах такой ситуации быть просто не могло. Как себя вести, было непонятно. Ответить «Я тебя тоже» было нельзя, Марго он не любил. Она ему просто нравилась. Причем именно как друг, а сейчас – как младшая сестренка, которую хотелось защитить, пожалеть, прикрыть собой… А тут вон что, оказывается…Емельян еще раз посмотрел на Марго, совсем по-другому. Ему тоже никто никогда не говорил таких слов, и в груди его что-то кольнуло. А может, с Марго бы вышло что-то настоящее, а не как с Зиной? Зина избегала таких слов, как «любовь» и «чувства», самое большое, что она могла сказать, это «я тебя обожаю» и «ты самый лучший», и он отвечал ей примерно тем же самым… Но Зина ему нравилась, нравилась как девушка, она была безумно красивая и великолепно целовалась… Проклятая головоломка…А Марго не сводила с него заплаканных глаз с заиндевевшими ресницами, она ждала, ну как же он отреагирует на ее признание… Неужели никак… Тогда лучше в самом деле потерять сознание или выскользнуть из его рук и потеряться, замерзнуть навсегда! А что если он вдруг скажет какую-нибудь ерунду типа «все будет хорошо» или «ты просто устала»… Это будет конец!Но Емельян ничего не сказал, он просто крепко-крепко прижал ее к себе и поцеловал в губы. А потом снова побежал. Так и должен был поступить настоящий герой: к чему слова. Слова – это удел поэтов вроде Германа. Слова – это тоже здорово, но одно дело стоит тысячи слов. А тысяча поэтов не стоят одного героя.