В доме пахло жаренной рыбой. Бригаду встретила Ольга.
- Давайте за стол.
- Ой, нет, спасибо Оленька. Мы только что.
- Чё это "только что"? - снова возмутился Шило. - Я лично не откажусь.
Ольга увидела обновлённую Ванессу.
- А у вас новенькая? Где вы такую красавицу взяли?
Тут по лестнице скатилась Анечка. Одетая в полосатую футболку, джинсовые шортики и коротко стриженная, она больше походила на мальчика, чем на девочку. Ребёнок замер перед бригадой и первым делом спросил.
- Тетя Вана, а что у тебя с лицом?
Все оторопели, от такой детской проницательности. Бабка крякнула.
- Вот тебе и конспирация!
Взяла Анечку на руки.
- Тётю Вану плохие дядьки хотят обидеть. И она поменяла лицо. Теперь её никто не узнает.
- За ней, что - муры охотятся? - Обеспокоилась девочка. - Надо дяде Фуксу сказать. Он их убьёт.
Бабка почмокала Анютку по личику.
- Хорошо. Мы так и сделаем. Ты моя умница. Ты моя рассудительная девочка.
Ольга с удивлением смотрела на Ванессу.
- Так это, что - Ванесса?
- Да, это я.
- А... Как ты... Впрочем ладно, в Улье всё возможно. Пошли, я вас жареными карасями угощу.
Пока все ели рыбу, Шило быстренько сметнул своё и завозился с Анюткой. Он скакал по гостиной с девочкой на закорках, орал "И-го-го", фыркал и "рыл землю копытом". Ребёнок верещал от восторга и с энтузиазмом погонял "лошадку".
Анечка за один день заметно поправилась и перестала походить на скелетик.
- Кушает всё подряд, - рассказывала Ольга, - суп - так суп, каша - так каша. Дорвался ребёнок до еды. Я её сегодня взвесила - пятнадцать двести. Я сначала боялась, что она растолстеет. Но она же просто реактивная. Ей нравится, что не надо силы экономить, она и носится как шемела. Вчера помогала мне рыбу чистить, уколола пальчик плавником. Всплакнула. А потом, минут через пять, мне показывает - всё зажило. Её бы куда-то в детский коллектив. Да только где же его здесь возьмешь.
Беда спросила.
- А что, тут детей совсем нет?
- Почти нет. Только вот наша Анечка... у Алмаза - Вовик и Даша, и у Векселя несколько ребятишек. Точно никто не знает. Там же у него секретность кругом. И всё... Бабы в Улье детей не рожают. Страшно.
Ванесса-Зоя добавила.
- В Улье, врачи особо не котируются. У нас тут две узкие специализации - пришивать оторванные конечности и делать аборты.
- Так. Ладно. Спасибо Оля, мы пойдём, - решила Бабка.
- А куда вы?
- По магазинам пошаримся. Надо кое-что купить.
Все, поблагодарив, вышли в гостиную.
На диванчике сидели рядом Шило и Аня. Анечка крутила в руках АПС и о чём-то шепталась с товарищем по играм.
Бабка закомандовала.
- Игла и Беда остаются. Неча красивым новикам-бабам по городу шастать, местных кобелей в соблазны вводить. Шило, ты с нами?
- Конечно. Мне кое-что обязательно надо купить.
Анечка протянула ему Стечкина. Шило отмахнулся.
- Поиграй пока. Отдашь, когда вернусь.
Но Аня строго ему выговорила.
- Дядя Рома! Улей - очень опасное место! На, - сунула Шиле ствол.
Ольга подняла брови - вот так вот, мол. Ребёнок серьёзно к жизни относится. В отличие от некоторых.
Скорого остановила Ванесса.
- Павел Дмитриевич, у меня сейчас идея возникла. Напомните мне, пожалуйста. Думаю, нам следует поговорить.
И банда подалась в город, на шопинг.
В Полисе продают всё. Правда, не всё покупают. Но, при желании, можно приобрести что угодно. От нитки, до ткацкого станка. От табуретки, до деревообрабатывающей линии. От пистолета, до танка. Государственных ограничений - никаких. Да и какой смысл вводить запреты, если любой, достаточно рисковый гражданин, может найти на нестабильных просторах Улья всё что угодно.
Во многих магазинах и лавочках Бабку хорошо знали.
Скорый спросил.
- Ты что, в каждой лавке что-то покупала?
Она усмехнулась.
- Нет, друг мой, я каждому лавочнику что-то продавала... Вообще-то мы идём к конкретному человеку, в конкретное место. Это я для тебя по магазинам шастаю. Для общего развития, так сказать. Это полезно. Шопинг, блин.
В конце-концов пришли в неказистую лавочку без вывески, притулившуюся между двумя огромными ангарами. Продавец, жгучий красавец-брюнет, забегал вокруг Бабки, отпуская комплименты с пулемётно скоростью. У мужиков в глазах зарябило, а женщина чувствовала себя прекрасно и ориентировалась замечательно.
- Гоги, вот этот молодой человек скажет - что ему нужно. У тебя, кстати, водички не найдётся попить.
Гоги метнулся за двери и вышел торжественно с подносом, на котором стоял стакан и кувшин с апельсиновым соком.
- Зачем вода? Для тебя, бесценная моя, всё самое лучшее. Всё, что пожелаешь.
Бабка засмеялась.
- Прямо таки всё? А вдруг я тебя пожелаю?
Скорость изречения комплиментов тут же возросла раза в два. Видимо Бабка слегка использовала свой дар нимфы. А может быть, просто сказывался дефицит женского населения в Улье. Но дело шло к тому, что Гоги вот-вот начнёт предлагать руку и сердце.
- Подожди, джигит. Давай сначала о делах насущных, а уж потом о делах сердечных.
- Как скажешь, красавица моя! Всё, что прикажешь! Моё сэрдце в твоих руках. И это самое насущное дэло.
Бабка погрозила пальцем.
- Ух, соблазнитель... Говори Скорый, что нам надо.
- Подствольники к калашам шесть штук. Гранаты к ним... Дай вспомнить... А! Воги! Штук пятьдесят. Бабка, у нас оплатить хватит.
Бабка криво усмехнулась.
- У нас хватит половину этой лавки купить.
Пашка оглядел пустые полки. Пожал плечами.
- Что ещё? - Подтолкнул продавец.
- Патроны семь шестьдесят две на тридцать девять. Пачек пятьдесят.
- Они в цинках, - уточнил Гоги.
- А сколько в цинке штук?
- Шестьсот шестьдесят.
- Тогда два цинка.
Гоги, записал информацию в блокнотик золотой авторучкой.
- Магазинов акээмовских штук двадцать. Патронов девятимиллиметровых к макару пять сотен. Обоймы к стечкину есть.
- Канэчно есть, дарагой. Но патроны все в цинках. Девять на восемнадцать - тысяча дывести восемьдесят. Записываю?
- Записывай.
- Тогда - двенадцать обойм к "Стече". Патроны для дегтяря двенадцать и семь. Желательно БэЗэ. Сколько их в цинке?
- Восемдэсят, дарагой.
Скорый посмотрел на Бабку.
- Десяток возьмём?
- Бери, бери. Это же к Корду? Это же наша безопасность. Наша, можно сказать, жизнь. Бери не спрашивай.
- Значит десять цинков. И два пустых короба для Корда и, соответственно - пару лент. Ну, если есть, конечно.
- Обижаешь, дарагой!
- Хорошо. Машинка Ракова есть.
- Которая лэнты заряжать? Есть одын.
- Берём. Один бронежилет, пятого класса защиты. - Пояснил группе. - Это для Ва... для Зои.
И уже продавцу.
- И один шлем пластиковый. - Посмотрел вопросительно на Короткого.
- ЗэШа, номер один, - подсказал тот, - чтобы у всех были одинаковые.
- Да. ЗэШа-один, одну штуку. И, если есть, один ака пятнадцатый... Всё.
Шило поинтересовался.
- Гоги, а игрушки у тебя есть?
Гоги стрельнул глазами в стороны. Зашептал.
- Тэбе что, дарагой, атомная бомба нужна?
Все слегка охренели. Скорый спросил почему-то тоже шёпотом.
- А что - есть?
- Для моей Бабки Милы - всё есть, всё достану, хоть из-под зэмли.
Шило вышел из ступора.
- Да ну, Гоги, зачем нам атомная?! Я про детские игрушки базар веду. Ну... Куклы там, лошадки, мячики, плюшевые медведи.
Тут пришла очередь Гоги впасть в ступор.
- Нэт. У нас такого нэт... Зачэм тут, в Улье, игрушки?
- Жалко, - вздохнул Шило.
Короткий вступил.
- Рации, переговорные устройства, наушники, микрофоны, гарнитуры, компактные ретрансляторы. Что посоветуешь?
- Э-э дарагой. Я тэбе кенвуд посоветую. Кенвуд, это рация - вэщь. Конфетка. Двадцать киломэтров достаёт свободно. Двое суток работает бэз пэрерыва. Но гарнитуры к ним отдэльно. А транслятор тэбе не нужен. Кенвуд хватит вот так. - Он показал рукой "выше крыши".
- Шесть штук тогда. И рации и гарнитуры. У меня всё.
- Неси, - скомандовала Бабка.
- Посидите, - Гоги ткнул на диванчик, - я быстро.
Через пару минут в лавочку, через заднюю дверь въехала большая складская телега, которую толкал полуящер-получеловек. Пашка потянулся к апээсу. Бабка перехватила его руку.
Гоги спросил.
- Новик наверно? Успокойся дарагой. Это кваз.
- Уф, блин, - выдохнул Дугин, - предупреждать надо.
Бабка осмотрела кучу покупок, оценила объём.
- Мужики, а почему мы на пепелаце не поехали? Кто-нибудь может мне объяснить? Как мы всё это попрём? Шило, может ты пригонишь нашу машинку? А?
Шило пошел к выходу. Бабка ему вслед предупредила.
- Только не так, как в прошлый раз.
Шило кивнул и ушёл.
- А что было в прошлый раз?
- В прошлый раз пришлось заплатить три "чёрных", за его лихие поездки. Ну что Гоги, расскажи, как ты живёшь.
У Гоги акцент куда-то исчез.
- В принципе, нормально. Покупаю... Продаю... - он перешёл на шёпот, - хозяин только плохой. Зарплату задерживает, за каждый пустяк штрафует, нехорошо поступает.
- Вексель совсем обнаглел, - посочувствовала Бабка, - уж совсем себя хозяином Полиса возомнил.
Так они прошептались, пока не приехал Шило.
Загрузили купленное, расплатились и поехали дальше.
По дороге Шило попросил остановить у одной лавочки. Сложил ладошки молитвенно.
- Бабка, пятнадцать споранов. Пожалуйста.
- Ну, на. - Бабка удивлённо отсыпала Шиле горстку шариков.
Тот заскочил внутрь лавки и вышел оттуда с гитарой.
Бабка удивилась.
- На кой тебе гитара?
- Ну, шеф! Ессесно, я ей не орехи колоть буду!
Бабка пожала плечами, ну ладно, мол.
Потом затарились ещё женским бельём и покатили домой
Бабка с покупками отправилась к Ольге.
Короткий, сначала примастрячивал радиостанции к шлемам группы. Иногда отвлекая Пашку, проверяя на нём крепление наушников и микрофонов, настройку на частоты и качество связи. Закончив с переговорниками, Короткий убрёл в гараж и до самой темноты что-то там бухал-ковал. К ночи принёс три тесака, таких же, как у него. Из рессор. В самодельных ножнах, сделанных из пластиковой трубы с обшивкой из брезента и с креплением на бедро. Показал Пашке как всё это крепится.
- Стечкин - вперёд. Так, чтобы когда ты сидишь, ствол лежал сверху. А нож - сбоку., рукоятка у самой задницы. Очень удобно. Я так уже полгода ношу.
Пашка сделал по рекомендациям, встал, выхватил ствол, вставил на место. Отлично получилось. Вытащил тесачину. Тоже очень удобно. Полюбовался на изделие.
Лезвие, отполированное до зеркального блеска выглядело угрожающе. Наборная ручка из шершавого пластика лежала в руке как влитая. Пашка остался доволен. Может вещь и не блистает эстетикой, но очень удобная. Функциональная.
Шило закрылся с гитарой в своём купе и тихонько что-то брякал на своей новой игрушке.
Павел, остаток дня набивал магазины для автоматов и пистолетов, и рассовывал их по карманам разгрузок, присобачивал к автоматам подствольники. В подвале гаража пострелял из Стечкина для Ванессы, потом его чистил. Вспомнил, что в одной лавочке видел набедренную кобуру, сходил и купил её.
Достал из упаковки машинку Ракова и зарядил три пулемётные ленты по сто штук. Уложил это хозяйство в ленточные короба, отнёс в гараж и оставил в багажнике Багги.
Потом проверил ещё раз все оружейные механизмы. К вечеру пошел на кухоньку и как-то... задумался, и нечаянно наварил пятилитровую кастрюлю борща, всё с той же тушёнкой.
Потом, когда все собрались в домике, то на ночь, по старой русской традиции, нахваливая, натрескались Пашкиного варева. И осоловевшие разбрелись спать.
Мария, видимо уставшая бояться, да и успокоенная Пашкиным "лечением", ушла в свою комнату. Пашка с наслаждением разделся, с наслаждением завалился в постель и с наслаждением закрыл глаза.
Но вот уснуть как раз не удалось. Только задремал, на улице тихонько запела гитара. Чисто и светло, с красивым перебором. Потом подключился голос.
Незатейливые слова простенького романса. Но голос! Голос! Голос страдал, тосковал и плакал. На ум пришло где-то услышанное - "трагический тенор".
- Целую ночь соловей нам насвистывал...
А гитара вторила, рыдала и обливалась кровью.
- Город молчал и молчали дома. Белой акации гроздья душистые...
Скорый вылез из постели и, как был в трусах, вышел в коридор.
У закрытой уличной двери толпилась вся бригада в неглиже. Даже сдержанная Ванесса.
Бабка тихо подсказала.
- Шило поёт. Он же музыкалку закончил.
Мария подняла глаза на Скорого. В них плескались слёзы восхищения.
Калитка между участками скрипнула и гитара умолкла.
Ольга во дворе сказала.
- Шило, ты чего замолчал. Пой дальше.
- Извини, Оля. Извини. Я не хотел тебя будить.
Певец, с гитарой наперевес, вломился с улицы в гостиную. И наткнулся на группу голых поклонников.
- Вы чё тут?
Бабка взохнула.
- Мы тебя, Рома, слушаем. Может, споёшь ещё? Нет. Ну, тогда пошли все спать.
И неожиданный концерт закончился.
Среди ночи Дугин снова проснулся. Сначала не понял - от чего. Прислушался.
Где-то негромко разговаривали.
Он встал, взял один АПС, вышел в коридор. Бубнение шло непонятно откуда.
Первым делом проверил Марию. Заглянул в её комнату - кровать пуста.
Дугин замер, пытаясь сориентироваться. Разговаривали где-то наверху. Пашка вышел на улицу, обошёл дом и по приставной лестнице тихо поднялся к уровню крыши. Осторожно выглянул, поводя над краем крыши стволом.
На коньковом брусе сидели Маша и Шило. Они прижались вплотную друг к другу и завернулись в одну плащ-палатку, спасаясь от ночной прохлады. Шило что-то говорил. Пашка прислушался.
Шило читал стихи!
...Я помню, любимая, помню
Сиянье твоих волос...
Парочка сидит ночью на крыше, смотрит на звёзды, и "он" читает "ей" стихи. Что это означает?
Да, Господи! Понятно что...
Скорый, так же тихо, слез с лестницы, вернулся в дом, улёгся в постель и, с довольной улыбкой, уснул.
* * *
Утром все вылезли в гостиную на завтрак несколько невыспавшимися. Мария так вообще на ходу клевала носом.
- Молодёжь, - подумал Дугин, - вечером не укладёшь, утром не разбудишь.
После завтрака Бабка выдала ориентировку.
- Так. Сегодня у нас поездка в Отрадный. Если всё хорошо пойдёт, то, может быть, успеем обернуться два раза.
Шило пробурчал.
- Тут никогда ничего хорошо не идёт...
- Ладно. Будем рассчитывать на одну поездку. В группу войдут Скорый, Шило, Короткий и я.
Скорый спросил.
- Может тебе лучше дома остаться? А?
- Ты хоть понял, что брякнул? - Возмутилась Бабка. - Вы же без меня - слепые!...
Подумала и добавила.
- И тупые! Ты, что ли, тварей отслеживать будешь?
Дугин поднял руки.
- Извини. Извини. Не подумал.
Тут встряла Машка.
- А я что - остаюсь? Я не согласна! Я тоже поеду! Только я одна знаю - где стоит ризограф!
Бабка её спросила.
- Беда, ты же хотела быть у нас в группе? - Дождалась согласного кивка, и продолжила строго и назидательно. - А группа, голубушка, это дисциплина. Прежде всего. Поэтому на все твои "хочу", есть моё "нельзя". Поняла?!
Мария опять нахмурившись покивала.
- Расскажешь сейчас мужикам где этот... Эту хреновину можно забрать. Ну и, что там к нему, - чернила, бумага, ручки, карандаши... Мы первым делом этот печатный станок с причиндалами припрём. А за остальным, в случае чего, можно попозже сгонять.
Беда надулась, обиделась прямо до слёз.
Шило подсел к ней на диванчик, взял её руки в свои и что-то зашептал. Машка оттаяла, закивала согласно головой, сдула губы. Стрельнула глазами на Пашкину иронично усмехающуюся физиономию. Что-то шёпотом отвечала Шиле.
Короче - сладилось у этих двоих.
Беда объявила.
- Хорошо, я остаюсь. Но вы поможете Роме... Шиле... Шилу... Тьфу. Набрать там кое-чего.
Бабка поёрничала.
- Мадам! Да как же это вы изволили согласиться?! Вот уж никто не ожидал! Поди, Аньке за игрушками собиралась? Я угадала?
Мария снова покивала.
- Дядя... Э-э... Скорый должен знать, где детский мир.
- Мир игрушек? - Уточнил Пашка.
- Да, да. Мир игрушек.
- Ну, так это же недалеко от моей конторы. По "Нефтяников". Да и администрация там почти рядом.
И они с Машкой сели и на пару начали продумывать и рисовать маршрут.
Беда чертила на листке бумаги.
- Мы же... То есть вы же... Подъезжать будете по Железнодорожной?
- А другого пути у нас просто нет.
- На "бермудском треугольнике" уйдёте направо по Сабирзянова. Перед рынком - налево, на Первомайскую. И до самой центральной площади. По другому - никак.
Пашка огорчался.
- Там, по Первомайской, посадки, прямо у дороги.
Бабка, с усмешкой, влезла в разговор.
- Ты что, засады боишься?
- А-а... Да! У нас же есть Бабка! Какая засада?! Ну, тогда в принципе маршрут нормальный.
А Бабка добавила.
- Там же, рядом, вплотную, Дмитриевский кластер перезагрузился. Буквально на следующий день. Так что, часть тварей туда оттянется. Проскочим, поди.
- Смотрите дальше, - командовала Беда, - трёхэтажное здание. Паша знает где. На первом этаже сразу направо по коридору до конца. Налево лестница, направо архив. В архиве стоит аппарат.
- Большой, - поинтересовалась Бабка.
- Ну. Вот такой высоты, - Беда провело ладошкой себе по поясу, - вот такой ширины.
- В багажник пепелаца стоя войдёт, - прикинул Короткий.
- Нет, не надо. Пулемёт не надо загромождать. Эх, зря прицеп оставили! - Пожалел Пашка.
- А мы старый подцепим. - Успокоила Бабка. - Он маленький, но для этого, как его...
- Ризографа, - подсказали в голос Беда и Короткий.
- Да! Для него места хватит.
Беда продолжила.
- В той же комнате, на дальнем стеллаже и ещё в ящиках на полу бумага в пачках. В большой тумбочке - запасные валы и краска.
- Ну, тогда - по коням, - скомандовала начальница.
По выезду из Полиса Пашка инструктировал отряд.
- Основная стрельба - назад. За корму. Подъезжаем к треугольнику...
- Это что за треугольник?
- Развязка такая. Так вот. Подъезжаем и по улице двигаемся осторожно. Бабка докладывает обстановку как и раньше, по циферблату. Двенадцать часов, это точно по курсу вперёд. Ну, она знает.
- Так я же с караванами ходила, - объяснила Бабка, - научили.
- При появлении серьёзной группы - разворот и отход. Группа тварей двигается следом, сбиваясь в кучу. С расстояния пятьдесят - семьдесят пять, отстреливаем мелочь, вплоть до этих... Как их...
- До топтунов, - подсказал Короткий.
- Вот именно. Эти цели для калибра - семь шестьдесят две. От топтунов до руберов отстреливаем на расстоянии примерно сто метров. Тут вы - лупите тех, что поменьше, а тех, что побольше - я, из крупняка. С элитой на дальних дистанциях работаю я. А при приближении на дистанцию сто пятьдесят - двести метров, по моей команде привечаем из подствольников. Чёрт, надо было стрельбы устроить. Кто-нибудь стрелял из подствольника?
Все помотали головами.
- Бабка, вон там, что за село?
- Захаровское.
- Жилое?
- Да ну нафиг! Если только твари...
- Мы же через него не поедем?
- Не-а.
- Тогда останови на околице.
Остановились у Захаровского и выстрелили по гранате. Разнесли в клочья сортир и часть забора.
Бабка заявила.
- О! Какие-то рожи сюда мчатся! Скорый, ты как? Повеселишься?
- А чего жемчуг-то упускать?
Подождал, пока из-за домов, на хорошей скорости выскочила парочка руберов и "повеселился". Восхитился Кордом. Это же как удобно умерщвлять окружающих не передёргивая каждый раз затвор. Два выстрела - два трупа.
Когда подоспела группа тварей сопровождения, Пашка попросил.
- Самого слабенького не убивайте, пожалуйста. Коленки только прострелите.
- Это почему?
- Я хочу понять... Ну... Увидеть - чем иммунные отличаются от тварей. Знахарским зрением.
- Да ради Бога, - разрешила Бабка.
Сопровождающих топтунов и пустышей упокоили из калашей.
Один из заражённых, мужик с голой задницей и в замызганной белой футболке с оттиснутой сзади на ней фотографией каких-то ребятишек, упорно полз на руках, волоча перебитые ноги.
Пашка глянул на него в режиме лечения.
- Вон оно что.
- Что? - Заинтересовались все.
- У него мозги пустые. У нас мозги прямо сияют, а у этого сплошная чернота. Только два жгута через голову проходят и опускаются вниз в позвоночник. И они какие-то... синие. А ну-ка я попробую его приголубить.
Скорый подождал, пока пустыш подползёт метров на пять и долбанул по нему перегревом мозгов. Урод хрюкнул и уткнулся носом в землю. И сам грибок на затылке, и жгуты грибницы потускнели и перестали пульсировать.
Заражённый перевернулся на спину и, как перепившийся алкаш, медленно водил перед собой руками.
- Хм. Работает. Даже лучше, чем по иммунным.
И выстрелил бедолаге в голову. Вылез с новым ножиком и пошел за остальными - мародёрить. Ради интереса рубанул тесаком по шее покойного пустыша. Голова отделилась, как кочан капусты от кочерыги. Чик! И всё.
Хорошие ножи делает Короткий.
Всего "урожай" - две красные, шестнадцать чёрных, сорок восемь споранов.
Гороха тоже немного добыли. Янтаря - ноль.
Поехали дальше.
Пашка интересовался.
- А почему мы только в голову бьём? Это же не зомби.
- Нет, Скорый, они не зомби. Они дышат, у них бьётся сердце, и, кое-как, работают мозги. Но когда в туловище попадаешь... И, ты знаешь, никакого эффекта... Даже если точно в сердце - то тварь ещё минут пять живёт... А за эти минуты она такого натворит, что мама не горюй, - объяснила Бабка.
- Да! Чуть не забыл! Ещё одно, - продолжал инструктировать Скорый, - у кого патроны кончились и надо менять магазин - говорите позывной и код "Магазин". Чтобы во время перезарядки остальные поглядывали на его сектор. Например "Скорый - магазин". Хорошо?... Кричать не надо, мы теперь, благодаря Короткому, все друг друга прекрасно слышим.
Все естественно согласились.
- На месте, будем работать плотной группой. Никто не разбредается. Бабка контролирует площадь вокруг места операции, я отстреливаюсь, Шило и Короткий спокойно, без суеты, работают. В случае серьёзной угрозы бросаем всё...
- Я вам брошу! - Возмутилась Бабка. - Прибор, поди, хрупкий, нежный! А он "бросаем"!...
- Ну, хорошо - аккуратно всё ставим... - вопросительно посмотрел на Бабку, та согласно кивнула, - сигаем в багги и сваливаем. Уходим по тому же пути, как и пришли. Только просьба. В бою, выполнять мои команды быстро и точно. Не вступая в дискуссии. Тебя Бабка тоже касается.
Бабка хмыкнула.
- Тут уж как скажешь, дорогой... Я вспоминаю, как ты заорал "ложись". Помнишь? Я чуть не описалась... А вот, если бы не брякнулась на дно, то там бы меня и закапывать пришлось. Осколки-то так и засвистали. А если бы не остановилась, то и закапывать было бы некого... И некому. Так что... В бою командуешь ты.
- И ещё я тут подумал... Если ты, Шило, поставишь щит на пару секунд, потом на пару секунд его снимешь, потом ещё. У нас же шансы возрастут считай в полтора раза. Потренируйся сейчас... А? Бабка? Как ты к этому относишься?
- Странный, конечно, фокус, но надо попробовать. Сейчас, выйду на более-менее ровное. Давай, Шило.
И они мгновенно оказались в непроницаемом коконе. Сразу завоняло выхлопом.
Шило покачал огорчённо головой.
- Надо поменьше размеры...
Снова закрыл пепелац бронёй. Теперь часть капота и часть багажника оказались за пределами кокона. Однако выхлопом всё равно пованивало. И двигатель мгновенно заглох.
Короткий догадался.
- Чёрт возьми. Кокон перекрывает гидравлику. Нет, Шило, не надо. Ещё двигатель угробим.
Шило страшно огорчился.
- Ну вот. Я же говорил. Совершенно бесполезный дар.
- Ничего не бесполезный, - возразил Скорый, - в пешем бою он знаешь как пригодится. - А там что за деревня? - Пашка ткнул пальцем в едва виднеющиеся домики за озером.
- Это не деревня, это Мариинск. Город. Не весь конечно. Кто же нам весь-то город даст... Так... Как всегда - кусочек. А вон там, по курсу, видишь? Воон. Это Юнусово. Башкирия. На земле-то - где Юнусово, а где Мариинск! А тут вишь как - рядом.
- Юнусово жилое?
- Нет. Период перезагрузки маленький. Двести пятьдесят, где-то, дней. Кстати, Ванессу я в Юнусово нашла. Там её мать живет... Жила... А вон там, справа, ещё одна Усть-Каменка. Её отсюда не видно... А дальше два кластера просто напичканные посёлками. Будем проезжать - сам увидишь. Кластеры длинной перегрузки. Период каждого примерно три с половиной тысячи дней. Около десяти земных лет. Жилых сёл нет. Но... Но, что странно, из Новобакиево, я слышала, уже пять человек иммунных. Это много, для такого маленького села. Очень много.
После Мариинска почти час петляли по просёлкам. Один раз пересекли напрочь убитый асфальт. Потом, слева, оставили село с кабинетным название "Секретарка". Шило хохотнул.
- Ещё бы "секретуткой" назвали. Гы-гы.
И, наконец, перебравшись через рельсы, выкатили на новенькое шоссе, ведущее прямо в Отрадный. Вокруг пошли знакомые Дугину места. Бабка выжала под сотню и что-то напевала.
За развязкой, напротив Алтухово она сбавила ход, съехала с шоссе и поехала рядом с насыпью.
- Что случилось? - Заволновался Пшка.
- Чёрное пятно, - объяснила Бабка. - Видишь следы. Тут все объезжают.
- А откуда оно здесь?
- Ну, ты как что спросишь... Я-то почём знаю. Оно всегда здесь. Кластер перезагружается, а пятно на месте.
- Много таких пятен?
- Достаточно много. Как у кого двигатель на ходу сдохнет, или кто-то сознание потеряет, это точно - пятно.
Бабка сбросила скорость и потихоньку подкрадывалась к окраине городка. Слева, за небольшой лесопосадкой виднелись частные домики, справа поджимала железная дорога.
- Ну, что там? - Любопытничал Шило.
- Километрах в четырёх, на два часа, скопление тварей. Примерно там, где мы патроны брали.
Пашка прикинул.
- Там густо натыканный частный сектор. Сплошь дома богатые, крепкие. Может, кто из имунных в глухую оборону засел?
- Ну, уж нет, - помотала головой Бабка, - мы в гадюшник не полезем. Пусть уж сами. Сколько примерно до администрации?
- Километра два с половиной.
- Значит всё чисто. Я же говорила - все твари в Дмитриевку попрутся. Попутного им ветра...
Покатили не спеша по Железнодорожной, повернули на Сабирзянова и осторожно, бесшумно и безмолвно поехали в сторону администрации. Повернули на Первомайскую и тут Бабка затормозила.
- Объехать можно?
- В принципе - да. Вернуться немного назад, и направо, по Советской выйти на Отрадную.
Аккуратно развернулись и покатили в объезд. Огибая на Советской брошенные автомобили, докатили до гостиницы и снова - стоп.
- Какая-то сука сюда прётся. Вон оттуда, - бабка указала на пятиэтажки. - Отступаем.
Развернулась, и так же неторопливо, пошелестела в обратном направлении.
- Ускорился, тварь!
Багги добавила скорости.
- Да он с даром ментата, гадина! Он нас чувствует.
Пашка встал за пулемёт. Приготовился.
Уже подъезжали к повороту направо, когда между домов, задев угол пятиэтажки нарисовался... Или - нарисовалась... Тварь. Как минимум - рубер. Вот это была животина!
Бабка сказала как-то спокойно.
- От этого мы не уйдём, даже без прицепа.
Зверюга представляла из себя пародию на собаку... Или кошку... Поджарая, гибкая, на длинных когтистых лапах, покрытая мелкими бляшками брони, ростом с лошадь. Такое даже издали увидеть - всю оставшуюся жизнь будет сниться. А тут - вот она, в пятидесяти метрах.
На голове у существа места, свободного от рогов, просто не было. А длинные и очень острые зубы-ножы, предназначались явно не для пережёвывания морковки. В пасти у зверушки вполне мог поместиться небольшой подросток... Или Машка.
Скорый прижал приклад и ждал.
Скотина вылетела на асфальт и, проскользив юзом метров пять, ускорилась вслед за пепелацем. Так стартанула, с пробуксовкой, что из-под когтей полетели куски дорожного покрытия. И начала стремительно приближаться.
- Сбрасывай! - Скомандовал Пашка. И отстегнувшийся прицеп покатился уже сам по себе, быстро отставая от багги.
Тварь прыгнула через телегу, зацепилась передними когтями (не рассчитала, бедная) и закувыркалась через голову. Пашка выжидал.
Зверюга быстро оправилась и, снова встав на ноги, скакнула за машиной, обиженно заревев по-медвежий. Именно этого Дугин и ждал. Глаза монстра всё время оставались за рогами, а вот пасть...
Животина, получив тяжёлую бронебойную пулю во внутренности, коротко взвыла, и прокатилась на пузе пару десятков метров. Тяжело встала, покачиваясь и непрерывно кашляя. Затрясла головой.
Павел сказал негромко.
- Стой.
Выцелил глаз между отростками рогов и пару раз выстрелил.
После второго, чудовище упало набок и вытянувшись, в судороге затрясло мелко всеми лапами.
Выцелил второй глаз и всадил ещё одну пулю.
- Надо шарики вырезать, - поделился идеей с товарищами.
- Не успеем, - охладила Бабка. - Даже прицеп не успеем забрать. Вся свора сюда прёт. Нашумели.
- Давай на выезд.
И они погнали обратно на выезд из города.
Уже на просторе, на широкой и свободной от машин Железнодорожной улице, их нагнали.
Пашка подсказывал.
- Не гони, Бабка, не гони. Не гони...
Первыми мчались три человекообразных рубера. Наверняка - предвкушали пиршество. Но, дорога гладкая, Бабка ведёт ровно, прицел не сбивается, и Скорый начал стрелять.
Два выстрела, два облачка мозгов над головами преследователей.
А вот третьему, худющему, но жилистому уроду, Скорый всадил пулю в носовое отверстие. Так... На пробу. Но эффект превзошёл все ожидания. Если первые два останавливались, и потом медленно валились на землю, то этот живчик умер мгновенно, на лету. Он ещё метров двадцать катился по асфальту, с хрустом ломая тяжёлым телом тонкие руки и ноги.
За руберами, тяжело впечатывая когтистые лапы в разделительную полосу, чапал элитник. А следом неслась мелочь. Впереди топтуны, чем-то смахивающие на бройлеров-переростков. За ними остальная бригада. Некоторые из тварей ещё не растеряли одежду. А некоторые ещё не потеряли и человеческий облик.
Элитник, метров четырёх ростом, телосложением - вылитый человек, (ну может быть конечности чуть подлиннее) и морду имел какую-то промежуточную. Смесь человеческого лица с элементами хари динозавра. Его большие, широко открытые глаза служили отлично мишенью. Но Скорый снова прицелился в куцый нос. Этот зверь бежал не спеша, вроде бы замедленно, но на самом деле скорость развил огромную.
Корд ахнул, трубы каркаса Багги от отдачи коротко прогудели, элитник упал "лицом" на асфальт даже не выставив руки.
- Упс, - пошутил Шило. - Наверно все зубы повыщербил, бедный... Слышь, Скорый, нам-то оставишь пострелять?
Он, высунув свой акээм между спинок сиденья, ждал распоряжений.
Короткий положив свой калаш на спинку кресла и прищурившись тоже напряжённо выжидал.
И тут мелочь, выскакивая из переулков справа, пошла лавиной. Штук сто. Или даже сто пятьдесят.
Скорый взял карабин.
- Начали, - скомандовал он, и стволы завыплёвывали смертельный металл.
Били одиночными. В Улье вообще стрельба очередями считалась моветоном. Если где-то кто-то лупит не одиночными! Это точно - новичок. Бьёт не прицельно, не в головы, и зря тратит патроны. То есть, самое большое - пара минут, и его начнут есть.
Пашка отстрелялся быстрее всех. У него намного меньше времени уходило на прицеливание. Отрапортовал.
- Скорый, магазин.
И перезарядился.
Свора уменьшилась наполовину, но скорости и настойчивости не растеряла.
Дугин приложил приклад к плечу прицелился... И охренел. Сунул карабин на сиденье и метнулся к корду.
- Отстреливайте мелочь! Этим займусь я!
Из-за складских ангаров вывернуло... Да! Уж вывернуло, так вывернуло!...
Огромная тварюга! Точь в точь как Йети на рисунках в научно, блин, популярных журналах. При ходьбе, урод опирался на костяшки пальцев рук, как горилла или шимпанзе. Весил он... Так, на вскидку... тонн десять. Здоровенная дура!
Шагая, как в замедленном фильме, это чудовище снесло, как несколько соломин, трубопровод, нависший над шоссе, и, не заметив разрушений, пошагало следом за стаей. Причём плавность и медлительность движений не мешали ему нагонять автомобиль, катящийся уже со скоростью под сотню.
Пашка опять повторил.
- Не гони, Бабка.
На броневых пластинах, сплошь покрывающих эту химеру, клочками кустилась зелёная шерсть. Типичную рожу гоминида безобразили чудовищные зубы, не вмещающиеся во рту.
- Шило! Магазин! - Отрапортовался Шило и добавил - Вот это, блин, да! Этот - не рубер! Этот нам сейчас такую пластическую хирургию сотворит - обхохочемся!
А Пашка подумал.
- Что за мода, блин, - отращивать себе такие жвалы! Неудобно же!
И снова выстрелил в нос.
Элита трубно, протяжно зарычала и схватилась лапой за лицо, теряя скорость. Между крючковатых пальцев тёмная кровь текла ручьём.
Ещё пару пуль Скорый всадил в просветы между пластинами брони на груди. Бронебойно-зажигательные входили в щели, прошивали шкуру и, видимо, разрушали внутренности.
Тварь перешла на шаг и, топча убитую мелочь, сразу стала отставать. Остановилась, судорожно выгнулась и её стошнило чем-то коричневым. В конце концов, она уселась посреди дороги, подняла рыло к небу и завыла. Тоскливо затянула на одной ноте, как далёкая сирена.
Остальная шпана, сопровождавшая "главного", тоже остановилась и уселась на асфальт, задрав головы к небу.
- Умирает, - сказала Бабка, притормозив авто.
Пашка попробовал дотянуться своим даром до туши гориллоподобного. И достал ведь!
Сердце огромного тела, прошитое двумя крупнокалиберками, остановилось. В голове, одна синяя линия грибницы оказалась разорвана. Жизнь стремительно уходила из чудовища.
И тут заражённые запели. Не завыли, не зарычали, а именно запели. Затянули на одной ноте тоскливое "о-о-о".
- Они что, блин, - отпевают его? - Спросил в никуда Шило.
Короткий сухо сказал.
- Небо.
Все взглянули вверх. Солнце явно потускнело. Небосвод приобрёл сиреневый оттенок и на нём проступили звёзды.
- Затмение, что ли? - Спросила Бабка.
- Тут луны нет, - ответил Короткий.
Потянуло прохладой. Пашка зябко передёрнул плечами.
Бабка удивлённо помотала головой.
- Такого я ещё не видела... О таком, я даже не слышала! Тут не бывает затмений. Никто об этом не говорил... Не пойму...
Температура явно падала. Не резко, но явственно.
- А чё тут понимать! - Объяснил Шило. - Кончилось кино, ребята. Всё, приехали... Лавочка закрывается.
- Ты думаешь - Улей умирает? - Уточнил Короткий.
- Да твою же мать! - Возмутилась Бабка. - Только всё налаживаться начало... Тьфу ты бля...
Потом спохватилась.
- Господи! А Анечка?! Анечка-то как?! Господи!! - Она затормозила машину. - Ну зачем же - так вот?! А?!
Под печальный хор тварей, Пашка второпях расстегнул рюкзак и выхватил оттуда плащ-палатку. Следом вытащил спальный мешок. Кинул его в сторону Бабки.
- Бабка! Залазь!
- Зачем? - Заупрямилась женщина.
Шило молча поднёс к её носу свою кувалду-кулак. А Короткий неожиданно зашипел.
- Быстро марш в мешок! Твою мать!
- Ещё палатки есть? - Спросил Пашка. Доставайте.
Достали ещё два брезентовых полотна.
- Накидывайте на дуги.
А сам помчался к багажнику. Рванул полик, вытащил чехол дождевик и начал раскатывать сверху на растянутые палатки.
Все занялись делом.
Пока Пашка с помощью Короткого зачехляли пепелац, Шило достал запасную одежду себе и Короткому и напяливал сверху второй комплект.
На улице уже пар шёл изо рта, а солнце Улья потускнело примерно втрое, а то и больше.
Юркнув под полог, Скорый снова зарылся в рюкзак. С самого дна извлёк свой походный "Шмель" и начал раскочегаривать.
Бабка спросила.
- Скорый, а не бесполезную работу ты делаешь?
- А если это всё - временно? А?... А я расквашуть тут! Вот хрен!... Нечего сопли разводить! Надо искать домик. Небольшой и с дровами... О!! Надо ко мне домой гнать!! Там и дров навалом, и угля.
Шмель уже загудел нагревая воздух.
- Шило, кокон сможешь сделать. Так же как раньше. Секунды по две.
Шило напрягся.
- Чёрт! Не могу! Не получается!
Бабка добавила.
- И у меня дальность уменьшается. Постоянно. Да твою мать! Вроде действительно конец!
- Мужики, перетащите Бабку на заднее сиденье.
Бабку перекинули назад легко как куклу. А Пашка сел на место водителя. Вывернул руль. Проскочил по просеке, рядом с линией электропередачи, перевалил через полотно железной дороги и по полям полетел в сторону Черновки.
- Придерживайте примус!
Пение тварей навязчиво, как звон в ушах, звучало отовсюду. Весь Улей гудел на одной ноте.
Пошёл снег. Солнце окончательно скрылось за пеленой. Короткий щёлкнул тумблером, и вспыхнули фары. Мощные. Галогенки, наверно.
Ноги начали мёрзнуть. Негерметизированный пол пропускал холодный воздух. Пашка, последним усилием дара, погнал тепло по ногам.
Через двадцать минут молчаливой гонки, подкатили к околице поселка. Пашка привычно попёр к своему дому по знакомым улицам.
Снег уже мёл откровенно по-зимнему. К Пашкиным воротам подъехали по сугробам.
Загнав багги в ограду, обжигая руки о холодный металл, он закрыл ворота, и отогнал машину за дом, к бане.
- Все заходите в баню, затапливайте печь. Дрова там есть.
Шило с Коротким сгребли Бабку и, прямо в мешке, утащили в предбанник.
А Скорый помчался в дом, набрал охапку одежды и вернулся в баню.
Все понуро сидели у разожжённой печки.
- Мне кажется, мы зря ту зелёную тварь пришили. - Озвучил общую мысль Шило. - Что-то мы переборщили... С крутостью-то. Это из-за него, как пить дать.
- Да это никак не связано, - возразил Пашка. - Просто - случайное совпадение. И ушёл за углём.
На улице стояла непроглядная темень. Ветер завывал и нёс колючую позёмку. Заражённые вопили уже не так громко, видимо от переохлаждения начали дохнуть.
Фактически на ощупь, Дугин зашёл в гараж, нашёл на полке фонарик, потом ведро и лопату. Набрав угля, отнёс в предбанник. Повторив процедуру несколько раз, сделал запас топлива. В последний выход холод пронизывал уже до костей, а одно бревно бани лопнуло, выстрелив как ружьё.
В бане он сел на лавочку и протянул руки к дверке печурки. Все горько молчали.
Немного погодя Бабка произнесла.
- Мужики, Рома, Аркаша, на всякий случай знайте... Вы мне были как родные. Я вас всех люблю. Можно я вас обниму?
- Да ладно, обнимай, чего там, - разрешил Шило.
Вся команда, кроме Скорого обнялась. А Пашка решил проверить свой дар. Но увидеть зрением знахаря хоть что-то в своих товарищах - уже не смог.
Тогда он деловито вытащил из рюкзака тушёнку, сухари, разогрел банку на горячих кирпичах и принялся обедать. Все, глядя на него, тоже принялись за еду. Причём Шило откомментировал.
- Подыхать, блин, так на сытый желудок.
И тут на дворе, на улице, и, наверное, во всём Улье ... Что-то громко и раскатисто щёлкнуло. Так, что баня вздрогнула. По всей округе загуляло протяжное эхо
- Ну вот, - сказала Бабка, - началось. Прощайте, на всякий случай.
Но дальше ничего не произошло. Посидели, подождали чего-то страшного. Ничерта не дождались. Только печурка гудела и потрескивала дровишками.
- Пойду, посмотрю - что творится, - собрался Павел.
Вышел за дверь и сразу же вернулся с вытянутым лицом. Объявил.
- Рассветает. Теперь часы придётся переводить! На моих пол первого... Дня... И что?
- Ты что - недоволен, что солнце всходит? - Удивилась Бабка.
- Пока не всходит. Так... Забрезжило. Но холодать перестало.
Сидели в бане ещё пару часов. Молчали ошарашено. Шило, тот вообще завалился на полок и задремал.
Солнце вышло из-за горизонта. В окошечко бани проник нежный свет утренней зари.
Короткий осмотрел удивлённо всех и спросил.
- Мы что? Будем жить дальше?
Бабка снова взяла власть в свои руки.
- Так. Ладно. Проверим способности. Это - прежде всего.
Пашка проверил. Дар знахаря вернулся в том же формате, что и до "затмения".
Остальные тоже облегчённо вздохнули.