Все вернулись в общагу.

Надежда спросила:

— Я всё правильно делала?

Мазур приобняла её.

— Да, девочка, ты всё правильно делала.

Бабка тоже похвалила:

— Мы только что шестьдесят чёрных заработали. В принципе, это твой жемчуг.

— А это… Это много?

— Ну, это примерно хорошая зарплата за двести дней. Скромно жить можно почти год.

И закомандовала:

— Все поели?.. У кого какие предложения?

Скорый вставил:

— Надо бы…

Но тут в ворота снова постучали.

— Один человек, — сообщила Бабка. — Шило, открой.

Зашёл Шпатель, инженер–проектировщик. Сообщил, что закончил проект. Развернул два листа ватмана, продемонстрировал чертёжи. Вся бригада склонилась над схемой. Ванесса спросила:

— А медблок где?

— Вот, — ткнул пальцем Шпатель.

— Пять помещений?

— Да. Палата, операционная и лаборатория. Вот тут — комната персонала. Тут — приёмная.

В принципе все остались довольны. Когда зашёл разговор о найме строительного сметчика, Шпатель успокоил:

— Я сам составлю смету. Не бесплатно, конечно.

— Не вопрос.

— И ещё… Если всерьёз собираетесь строить, надо строительную технику подготовить… Желательно… Ручная работа обойдётся намного дороже… Кран. Ну и, в принципе, достаточно.

— Бульдозер? Экскаватор?

— Не обязательно. Но тоже — желательно.

Бабка отстегнула чертёжнику двадцать пять чёрных, договорилась о дальнейшей оплате.

А Скорый поинтересовался:

— Шпатель, а ты прорабом сможешь?

— Так я «там» прорабом и работал.

— Бабка, может, поручим ему строительство? От начала и до конца. А?

Бабка внимательно посмотрела на инженера.

— Потянешь?

Тот усмехнулся:

— Знаешь, я в строительстве не новичок.

— Тогда работай. Оплата по этапам. Приедем из рейда, поговорим на эту тему подробно.

На этом и разошлись.

Шеф объявила:

— Тогда собираемся и в Отрадный. Игла, отведи Надежду и Анечку к Ольге. Объясни ситуацию. Дед, Бекас, идите тоже, посидите там. Бекас, возьми свою пушку, мало ли что. Дед, помоги Ольге по хозяйству. Пожалуйста.

Мужики пошли в гараж, отстегнули прицеп, долили топлива, проверили уровень масла и гидравлики. Через полчаса, усевшись в луноход, разложили как положено все прибамбасы, и выехали из города. В общем–то, женщины навострились за свадебным нарядом для Марии. Ну и что же, что опасно?! Ради свадебного платья, женщина может порвать на куски любой отряд спецназа. Тем более женщина из Улья.

За воротами Полиса их ждали. Демонстративно.

Вдоль дороги, съехав на обочину, стояли около десятка самодельных броневиков с включенными двигателями. Вояки сидели в машинах. Некоторые стояли рядом и курили.

Короткий остановился. Скорый поинтересовался:

— Они что — прямо тут нас убивать начнут?

— Нет. Они такого делать не станут.

— А почему? — напомнил, — Стометровая зона…

— Напасть без видимой причины на кого–то… На виду у патруля на стенах, на виду у КПП… Это, Скорый, разбой. И участников нападения тут же запишут в «муры». Доступ в город им будет банально запрещён. А там, сам посмотри, всё гильдийцы… Они подождут, пока мы отъедем подальше. Но, вернее всего, они думают, что мы из города не высунемся. Это демонстрация силы.

— А мы тоже первыми не имеем права стрелять?

— Конечно — нет!

— А у них есть сенс, или ментат?

Бабка прищурилась.

— Нет. Нету.

— Тогда так. Короткий, ты выезжаешь на перекрёсток, снимаешь глушак и гонишь влево, в сторону Бизино.

— Так мы же в Отрадный хотели…

— Слушай дальше… Если это по нашу душу, то они рванут за нами. Инстинкт погони. Сразу за тем лесом, разворачиваешься и возвращаешься обратно. Они будут переть по дороге, а ты по полю их объедешь. Там же ровное место, мы же там пепелац обкатывали…

— Я понял Скорый. Так мы их спровоцируем на погоню. То есть они проявят себя… Ну, в общем, я понял.

— Хорошо. Значит — объезжаем их, вылетаем на дорогу и катим в Отрадный. А то знаете… Случись что, они потом будут говорить, что просто нам было по дороге, а мы на них напали.

Бабка покивала.

— Нормальный ход. Поехали. Но на всякий случай оскалились.

Бригада передёрнула затворы. Скорый опустил КПВ в боевое положение. Короткий спокойно, не спеша покатил к перекрёстку.

Пашка пошутил.

— Улыбаемся и машем. Улыбаемся и машем.

Бригада на полном серьёзе натянула на лица фальшивые улыбки и вяло помахала колонне. Личный состав устрашителей затушил окурки и уселся на свои места.

На перекрёстке пепелац взревел выхлопом и метнулся влево.

Колонна взвыла моторами и кинулась за беглецами. В суете первые два аппарата столкнулись и один из них заглох.

Бабка прокомментировала:

— Так… У них уже первые боевые потери. Ха–ха. Ну, Вексель. Ну, утырок…

За лесом, редким, чёрным и голым осинником, Короткий развернулся по–полицейски, и по лугу помчался навстречу преследователям. Вся бригада нацелилась на колонну. Так. На всякий случай.

Неуклюжие самоделки затормозили и начали юзгаться по дороге, разворачиваясь. Пока они выполняли этот тяжёлый для них маневр, луноход вылетел на шоссе и, выдавая под сотню, оторвался сразу на километр. Или даже больше.

Все заусмехались, а Шило заржал:

— Раскоряки, блин…

Когда за Сафоновым шоссейка кончилась и пошла укатанная грунтовка, Короткий немного сбросил скорость. Тоже усмехнулся:

— Вот тут они вообще по–черепашьи ползти будут.

А Шило спросил:

— А когда мы их стрелять–то начнём?

— А зачем? — успокоила Бабка, — пока не надо.

В бездорожных полях под Мариинском, Пашка попросил остановиться. Спросил Бабку:

— Погоня не угомонилась?

— Нет. По следу катят.

Он выскочил из пепелаца. Бабка возмутилась:

— Скорый! Мы темп теряем. Нахрена нам эта остановка.

— Подарочек оставлю.

Пашка вытащил из–под своего сиденья купленную втихаря у Гоги противотанковую мину. Не в магазине, а конкретно — у грузина, из его личной заначки.

Пробормотал:

— Пригодилась.

Установил детонатор, уложил в траву, расправил стебли руками, перевёл в боевое положение. Прыгнул на сиденье.

— Тронули.

Короткий спросил:

— Ты думаешь — сработает?

— Не знаю. Она магнитная, значит — должна.

— Ещё есть?

— Нет. Только одна была.

Когда уже проезжали Юнусово, сзади гулко рвануло.

— Напоролись, — констатировал Скорый. — Теперь отстанут.

Короткий сбросил скорость и не спеша, в прогулочном темпе, покатил в Отрадный.

 

* * *

К полудню подъехали к окраине городка. Бабка прищурилась, прислушалась. Потом встала ногами на своё сиденье штурмана, оглядела панораму города из–под руки.

— Всё тихо. Город мёртв… Ну! И где тут у вас обмундирование для невест?

Беда успокоила:

— Я буду подсказывать. Короткий, сейчас — прямо. Параллельно «железке»…

Когда подъехали к магазину, Короткий бубнил:

— Так… Мебель… Холодильники… А! Вот! Приехали!

Все начали выгружаться, разминаться, оглядываться.

Беда тут же направилась к входу. Объявила:

— Поднимайтесь на второй этаж. Рома, пошли.

Но Бабка остановила её:

— Стоп! Куда помчалась?!

— Так ты же сказала, что…

— Мало ли!… Там наверху кто–то есть.

— Крупный, мелкий?

— Мелкий. Пустыш какой–то.

Все вскинули автоматы.

Пашка подумал и объявил.

— Вот тут и потренируемся.

— Ты о чём? — удивилась Бабка.

— О тактике боя группы в стеснённых условиях.

— Ну, ты нашёл время!

— Самый подходящий момент… Относительно слабый противник. Одиночка. И вообще, Бабка, не расхолаживай мне команду!

— Ну, ладно, ладно… Командуй.

— Бригада, слушать сюда. В помещении бой совершенно иной, чем в поле. Оружие постоянно у плеча. Осматриваетесь, только через линию прицела. Поворот идёт всем туловищем, вслед за стволом. Головой не вертеть. Понятно? Голова всегда прямо. Для локального осмотра двигаются только глаза. Стрельба только двойками. Два выстрела подряд в голову с как можно меньшим промежутком. Меняем магазины только в свободное от боя время, в безопасной ситуации, под прикрытием остальных членов команды… Двигаемся быстро, чётко и тихо. Не бежать. Лишних движений не делать. Докладывать тихо, у всех переговорники — услышим…

Минут десять объяснял методику боя в здании несколькими подгруппами, страхующими друг друга.

— Понятно?

— Понятно, — откликнулась бригада, и ворвалась в маркет.

В принципе, прошли неплохо.

На втором этаже, в мебельном отделе обнаружили истощавшую заражённую. Она, запертая в какой–то подсобке, не могла найти выход. За почти тридцать дней голодовки сильно потеряла в массе и еле шевелилась. Шило грубо, за ногу, вытащил полуголую шипящую тварь на улицу и там зарубил.

А дамы пошли в свадебный салон. Начали рассматривать и трогать наряды.

Бабка хмурилась. Подошёл Скорый, она ему пожаловалась.

— Нихрена себе! Ну и цены у вас, бля, на свадебный камуфляж!

— А ты Мила из какого года?

— Из девяносто восьмого.

— А чего ты тогда удивляешься? В то время люди деньги миллионами считали.

— Ничего не знаю. У нас, моя зарплата в триста десять рублей тогда считалась очень хорошей. Очень. А тут за марлю дерут, суки, как за машину.

Ванесса поправила:

— Это не марля, а шёлк. И потом, — тебе же за неё не платить. Ты бы не возмущалась, а подобрала себе что–нибудь.

— А мне–то на кой?! — вытаращила глаза Бабка.

— Знаешь, Милка… Вот понадобится внезапно, а у тебя уже есть. Поняла?

Бабка ворчала, что она старуха, что она никому не нужна. Но потом разошлась и активно включилась в примерку. Женщина.

Все женщины, без исключения, набрали для себя наряды. Полсалона упаковалось в баулы. Для мужиков тоже подобрали парадные костюмчики. Те мерить ничего не стали, просто приложили к себе. В рост нормально? Ну и пойдёт!

Закончили. Перекусили. Скорый сел за руль. И увёз команду в строительную контору. Называется «Востокстрой». Там, он помнил, есть строительные краны.

Оказалось — действительно есть. Пашка забрал со стенда в диспетчерской ключи от машин, походил по территории, попробовал заводить технику.

Выбор был. Он облюбовал шестиосник, на базе Камаза. Честно сказать, только потому. что у него оба бака были залиты под завязку. Залез в кабину крановщика, пошевелил стрелой, подтянул тросы. Проверил уровень жидкости в гидравлике, решил долить.

Долго искал, но, в конце–концов нашёл, таки, целую канистру.

Потом прокатился по ограде. Двигатель работал хорошо. Не то, чтобы прямо прекрасно, но ровно и тихо. Ни много, ни мало — два часа провозюкался.

Домой решили сегодня не возвращаться — заночевать в Отрадном.

Тьма предложила поехать в гостиницу на Советской. Мол, переночуем как люди.

Съездили. Ага. Только вошли в вестибюль и сразу же ломанулись обратно. Тошнотворная вонь от дохлятины вышибала слезу.

Тогда Беда сказала.

— А поехали обратно, в «Долину роз». Прямо в мебельном салоне и заночуем. На первом этаже лавочка с постельным бельём. Устроимся как люди. Чего ещё искать?

Так и сделали.

Бабка установила очерёдность дежурства.

— Так. Первым идёт Скорый, через два часа — Шило, ещё через два — Короткий. Я заступлю после Короткого. Дамы могут дрыхнуть.

«Дамы» даже и не думали возражать. Быстренько, на скорую руку сварганили бутербродов из галет, открыли консервы, вытащили из рюкзака Скорого примус и вскипятили чай. Поужинали.

Потом разложили диваны, сбегали за бельём, застелили и залезли под одеяла.

Тьма спросила тихонько:

— Паш, можно я с тобой посижу. Я же могу и в дороге подремать.

Пашка умилился:

— Сиди, конечно, золотце. Веселее будет.

Стемнело. Бригада засопела носами во сне. Танечка прильнула к Пашке и тоже уснула. Скорый поднял её на руки, отнёс на приготовленное ложе, снял ботинки, укрыл одеялом, чмокнул в нос. Та даже не проснулась. Набегалась бедная.

Бабка зашевелилась, села на тахте.

— Не спится что–то. Знаешь, Скорый, тут я нашла склад цемента. В мешках. Там его очень много. А нам он нужен. Стройка ведь.

— Завтра возьмём Камаз с седёлкой, я погрузчиком закидаю цемент в кузов и увезём. Это ты хорошее дело обнаружила.

— Ну, так я же логист… Я тоже в строительной конторе работала. Уже на пенсии была, а меня не отпускали. Уговаривали. У меня связи были серьёзные. Я всё могла достать. И стройматериалы, и технику. И работников найти. А теперь вот никаких связей не надо…

Бабка приюзгалась по тахте поближе к Пашке.

— Эта привычка — во всём искать выгоду, тут мне очень помогла. Тут романтики не выживают… Хотя с другой стороны — вот ты…

— Я что — романтик? — шёпотом удивился Пашка.

Женщина подумала и заявила:

— Знаешь, что я тебе скажу… Странный ты человек, Паша.

— Почему это?

— Ну-у… Если бы другие имели твои таланты… Ты стреляешь, как не знаю кто. Причём это не Дар. Это просто развитие природных способностей… Ты знахарь… Доза, к примеру, сказал, что такого знахаря в Стиксе ещё не было. И, видимо, уже не будет… Вон — Брут. Тот, которого ты укокошил на Шагане. У того был действительно дар стрелка. Не способность, а Дар! Да, да… Так он сразу возомнил о себе черт знает что. Прямо, божество какое–то… Со всеми разговаривал свысока. Всех задирал. Начал брать у торговцев всё что хочет. Потом эта история с женщиной… Он замахнулся на Светку, на жену Алмаза. Она красивая баба. И он решил, что она должна принадлежать ему. Он же лучший! Ага! Прикидываешь?.. Ясное дело — ничего он не получил. Его попытались арестовать… Он четверых убил и ушёл. Понимаешь? Человек только–только получил какой–то задрипанный Дар. Который раз в десять хуже, чем у тебя простые способности… И сразу начал использовать его во вред другим…

Бабка ещё придвинулась и зарассуждала дальше:

— Мне кажется, ты даже не задумываешься о том, чтобы что–то там отнять, кого–то там унизить, потешить самолюбие за счёт тех, кто слабее. Ты наоборот. Вон — пансионат строишь. Спасать имунных намерился… Ты вообще какой–то… Не сказать, что тебе на себя наплевать… Но…

Она покривилась, показывая недоумение.

— Ты уже четыре элиты завалил. И руберов с десяток. Если не больше… Четыре штуки элиты!!… Это же с ума сойти!… Один «зелёный» чего стоит! Такую махину укокать… До сих пор с содроганием вспоминаю. Чтобы такую тварь упокоить, так это Полис бы половину городского гарнизона положил. А ты как–то… Пфф.

Она пожала плечами.

— Ты этих элитников не считаешь, не ставишь зарубки, не отрезаешь когти там или рога, не хвастаешь на каждом углу… Малохольный ты, короче. Тебе самолюбия не хватает. Безнадёжно не хватает. Не обижайся…

Скорому всё это действительно как–то в голову не приходило.

— Ну, и что ты предлагаешь? Хвастать на каждом углу? Что делать–то?

— Ничего. Ровным счётом ничего не надо делать.

Бабка наклонилась и поцеловала его в щёку.

— Вот такого я тебя и люблю. Я тебя сейчас умыкну. Но не волнуйся — не насовсем.

— Да я и не волнуюсь. Не к стоматологу же, — Пашка не смог удержаться от смеха.

— Ты… Ты — засранец! Нашёл с чем сравнить! — Бабка треснула ему символический подзатыльник.

— Да ладно тебе, Мила. Не кипятись. Нам с тобой подумать надо. Сильно подумать. И мне кажется, мы сможем найти выход.

— Выход откуда? И куда?

— Неправильно выразился, — огорчился Пашка, — нам надо как–то наш треугольник…

— Разорвать?

— Нет. Наоборот. Укрепить и сделать безболезненным. Ты же, наверняка, ревнуешь. А это плохо. И Таня тоже…

— Вот и я именно про это. В тебе нет самолюбия.

— А самолюбие–то тут при чём? Господи! Далось оно тебе.

Бабка посмеялась тихонько.

— Другой бы ходил, задрав нос, героем бы себя чувствовал. В Улье женщин дефицит, а у тебя сразу две. Любой мужик сидел бы в «Каспии», рассказывал в подробностях и картинках как он жарит двух баб… А ты… Тебе, видишь ли, надо, чтобы мы не страдали.

Пашка вздохнул:

— Мила, я же не пацан. Зачем мне эта дешёвая слава? Сама подумай… Что это за победа? Победа над женщиной… Это чести не прибавляет. А приобрести друга, в любимом и любящем человеке, намного дороже, чем зависть самцов всего стада. Вот скажи… Ты мне друг?

— А ты что — сомневался?

— Вооот. И это ценнее чем интимные победы или глупая похвальба. А то, что мы в постели ладим, это только бонус к дружбе. Приятный, не скрою, и желанный бонус. Вот так я мыслю.

Бабка оглянулась на спящую команду.

— Это ты всех усыпил?

— Нет. Они сами уснули.

— Добавь им сна. А то…

Через час, Мила встала с тахты, взяла полотенце и пошла голышом в туалет. Через некоторое время вернулась. Сообщила.

— Вода в кранах есть.

— Ты что — мылась? Холодной водой?

— Нет, Паша. Я просто полотенце намочила и обтёрлась.

Она села рядом.

— Вот ты скажи… Как ты ко мне относишься? Только честно.

— Не буду говорить «люблю». Слово какое–то затёртое. Я тобой дорожу и я для тебя на многое готов.

— Угу… А вот Тьма?

— Что, Тьма?

— Как ты к ней…?

— Таня тоже дорогой для меня человек. Я не могу от неё отказаться.

— Кхм… А твоя бывшая. Ну, та, которая «там» осталась.

— Лариса?.. Лариску я люблю. Я её никогда не забуду. Тысячу лет буду жить и не забуду.

— Мда… Кхм… У тебя, Паша, большое сердце.

Пашка пожал плечами. Что, мол, поделаешь…

Бабка встала. Натянула бельё, повернулась спиной.

— Застегни лифчик. Спасибо.

Развернулась.

— Ладно. С Татьяной я поговорю. Чисто, по Бабий. Попла'чусь, пожалуюсь… Поди найдём общий язык, не дуры.

И пошла на свою тахту.

Только она улеглась, как Ванесса резко села на постели и чётко сказала.

— Да, я слушаю…