Город сестёр

Волков Юрий Николаевич

Глава 36.

 

 

От неожиданности, в руках Скорого и Бабки моментально оказались пистолеты.

Бабка тихо спросила:

— Ванка, что с тобой?

Та выставила ладонь.

— Помолчите… Да… Я поняла. Сейчас… Дайте мне немного времени.

Мазур растолкала Короткого.

— Аркаша, прости, но ты мне нужен.

Короткий сел, продрал глаза.

— Что случилось, Несса?

— Подумай, пожалуйста, как объяснить… существу… что такое «верх» и «низ». Все подумайте.

Пашка попробовал подсказать.

— Сила притяжения. Отпустить что–то из руки. Направление падения и есть — низ.

— Это–то понятно. Но для того, чтобы что–то отпустить… Например — камень… Нужно поднять камень. То есть наклониться. Наклонится «вниз», взять что–то в руку. Последует вопрос — что такое камень и что такое рука. И понятие «низ» по прежнему не расшифровано.

Ванесса обхватила руками голову.

— Господи, как же это сформулировать…

Бабка удивилась.

— Он понимает просьбу «дать немного времени» на раздумье, и не знает что такое «верх» и «низ»?

— Я общаюсь с… С этой сущностью… Не словами, а образами. Понятие «время» для него очевидно. Понятие «много» и «мало», ему известны. Понятие «дать время», «подождать», «повременить» — это простейшие образы временных отрезков. Это всё просто… Но, по–прежнему неясны банальные понятия. Верх, низ, параллельно, перпендикулярно.

Бабка подсказала:

— Небо вверху, земля внизу.

— Он только учится пользоваться зрением.

И тут проснувшийся Шило брякнул:

— Да пусть хряпнется мордой о землю… Вот ему и «низ».

Ванесса долго сидела в молчании. Морщилась и иногда разочарованно постанывала.

— Ничего не получается. Он впервые пользуется настоящим живым телом.

Бабка пожалела Улей:

— Прямо как котёнок.

— Нет. Намного хуже. У котёнка инстинкты. У этого нет вообще ничего.

Ванесса встала и начала одеваться.

— Надо ехать его искать. Я чувствую примерное направление. Он ментально сильно излучает.

Короткий, Скорый и Бабка тоже полезли в обмундирование.

Бабка как всегда закомандовала:

— Шило, где у нас «ночники»?

— В рюкзаке.

— Сколько?

— Только два.

— Давай. Ты остаёшься с девчонками. Просыпайся окончательно и оскалься.

— Понял, — Шило в темпе начал одеваться.

Вчетвером вышли в прохладу ночи. Монокуляры одели Ванесса и Короткий. Бабка и так всё что надо видела. Пашка остался слепым, если не считать яркого звёздного освещения.

— Где? — спросила Бабка.

— Юго–восток. Где–то так…

Шеф закрыла глаза.

— Там ничего нет. Трогай, Короткий. Поехали устанавливать контакт. Если подружимся с Ульем, это… Это полный пипец.

Ванесса громко сказала:

— Не двигайся… Это я не вам… Господи, он же не знает, что такое отрицание! Замри!… Хорошо… Мы приближаемся.

После получаса блужданий по бездорожью их вынесло к посёлку. Перелезли через полотно железной дороги и поехали вдоль него. Слева осталась стекляшка вокзальчика, на которой Ванесса прочитала.

— Станция Тоцкая. Не помню… Милла, посмотри туда, — указала рукой.

— Ничего не вижу. А что я должна увидеть?

— Да не знаю я!… Господи! Ему плохо становится!… Аркаша, держи это направление.

Отъехали от посёлка вдоль лесополосы километра полтора и Бабка «увидела».

— Вижу тварь. Примерно на десять часов.

— Что он делает?

— Лежит. Размерами с рубера. Или крупный топтун… Светится слабо, я только что заметила. Вон там, на поле. Надо эти посадки объехать.

Выскочили на поперечную добротную трассу. Завернули налево и по полю погнали назад.

— Вот он, — выдохнула Ванесса.

Скорый скомандовал:

— Короткий, развернись и подкати к нему кормой.

А сам привёл пулемёт в боевое положение. Остановились метрах в двадцати от темной туши, размером так, с корову, лежащую под звездами, на гороховом поле.

Ванесса прошептала:

— Мы рядом…

Здоровенный топтун, лёжа, тяжело вздохнул и пошевелился.

Ванесса выскочила из лунохода, но Короткий неожиданно рявкнул:

— Куда!! Сидеть!! На место, я сказал!!

Растерянная Мазур вернулась в Багги.

— Общаться ты можешь и отсюда.

Ванесса посидела, помолчала. Пашка не видел её лица, но представлял… Так тормознуть гордую Мазур. Короткий сильно рискнул. Сильно.

— Мы рядом, — повторила Ванесса. — Если вы меня слышите, приведите тело в движение.

Топтун всхрапнул и нелепо дрыгнул лапами.

Бабка, Скорый и Короткий напряжённо сидели и слушали, как Игла разговаривает с Создателем Мира.

— Это дыхание… Наполнение организма… окислителем… Да, да. Именно эти процессы. Да. Дыхание должно быть непрерывным, иначе организм погибнет… Да, правильно. Перестанет существовать… Да, эти сокращения необходимы. Пусть продолжаются в автоматическом… э… независимом режиме. Это два главных процесса в объекте. Их нельзя… их опасно прерывать.

Ванесса отдулась.

— Уф, вроде бы пошло… Так. Дальше… Спрашивайте… Это конечности… Эти выступы предназначены для перемещения в пространстве… Нет, пока не надо пытаться. Чёрт, он же не понимает отрицания… Временно необходима неподвижность… Да. Отсутствие движения.

И пояснила друзьям:

— Для него всё оказалось намного сложнее, чем предполагалось. Он не ожидал. Но быстро учится.

— Быстро? — удивилась Бабка. — Да он же валяется, как дохлый.

— А что вы хотите. В этом топтуне только мизерная часть его сознания. И это первый выход в мир. Ладно, продолжаем…

Сосредоточилась. Помолчала.

— Почему?… Я поняла… Я понимаю — это тяжело… Да… Да, я, вернее всего, буду вынуждена прекратить его существование… Да, верно, он попытается это сделать… Внимание, бригада! Он уходит. Он устал и сейчас выйдет из топтуна.

Скорый скомандовал:

— Игла, передайте мне прибор.

Надел ПНВ, пригнулся к прицелу.

Стрелять не пришлось. Через десяток секунд топтун мелко задрожал в агонии и сдох.

Все долго сидели молча в темноте.

Пашка поставил КПВ вертикально и развернул своё кресло лицом вперёд.

Ванесса перегнулась через ферму, дотянулась до Короткого. Тот недоуменно повернул к ней лицо, и Мазур его чмокнула куда–то.

— Аркаша, не переживай. Я не обиделась. Нет, поначалу–то я обиделась, а потом поняла, что сама пыталась сделать глупость, и меня срочно надо было остановить. Потому ты и накричал на меня. Не переживай. Я же ментат. Я всё поняла…

Она обняла его в совершенно нелепой позе и замерла.

Бабка спросила:

— Может уже того… Поедем, уже?

— Сейчас, — Пашка вытащил тесак, — Короткий, посвети фарами. Бабка дай пакет.

И пошёл потрошить топтуна.

В «мебельном», все с напряжением ждали их возвращения.

Выезжавшая четвёрка расселась по диванам. Никто не решался перебить их тяжёлое молчание.

Наконец Бабка медленно покивала, и так же медленно и очень мудро изрекла.

— Мда… Вот. Такая вот. Хрень. Съездили.

Беда спросила:

— Что, всё так серьёзно?

Ванесса ответила:

— Очень серьёзно… Можно я посплю. Я сильно устала.

— Конечно, спи. Ты у нас сегодня героиня, — разрешила Бабка.

Тут и Пашка понял, как он смертельно устал. Вроде — ничего не делал, а чувствовал себя так, словно смену вкалывал как ишак. Лёг на диван не раздеваясь, прижал к себе Танечку и провалился в сон.

 

* * *

Утром, седло, как ни странно, нашла Тьма.

Она подсказала.

— На заправке… На въезде… Стоит такая здоровенная… Эта… Фура.

И Пашка с Коротким рванули проверить.

Действительно, на заправке стояла тентованная фура Скания. Здоровая, как атлантический лайнер. Обе дверки открыты настежь, ключи в замке зажигания. Пашка радостно сиганул в роскошную кабину, завёл двигатель. На индикаторах — баки полны. Пригнали эту красоту в «Востокстрой».

В процессе поиска погрузчика, Пашка наткнулся на ЮМЗ, с ковшом и лопатой. Новенький, нигде не поцарапанный тракторёнок, стоял в полутьме бокса, поблёскивая синей краской кабины и жёлтой навеской.

Пашка прямо заворковал:

— Ах, ты мой хороший. Вот тебя я непременно заберу. Тебя я тут не оставлю…

Бабка поинтересовалась в гарнитуру:

— Скорый, что у тебя там?

— Я трактор нашёл. Точно такой, как нам надо.

— И у тебя с ним, что — любовь?

Остальная команда захихикала.

Скорый не ответил. Выгнал за ворота мешающий выезду грейдер и угнал ЮМЗ к прихватизированному крану.

Бабка не отставала:

— На цемент посмотреть не хочешь?

— Сейчас, подойду.

Отправился в дальний ангар.

Цемента действительно было очень много. Огромная площадь была заставлена поддонами со штабелями мешков в рост человека.

Бабка вышла из конторки и поманила Пашку пальцем.

Зашли в киздымчик. Бабка сняла шлем и положила его на стол. И жестом приказала Скорому сделать так же. После спросила:

— Ну? И что ты обо всём этом думаешь?

— О ночном приключении? Я так понимаю, ты прикидываешь — какую пользу из этого можно извлечь?

— Да. Я начальник бригады и должна думать, и о безопасности, и о прибыли.

— Знаешь… Давай Ванесса со всем этим делом будет разбираться, а мы постараемся быть в курсе. И, время от времени, говорить с тобой с глазу на глаз. Так, как сейчас.

На этом и остановились.

Бабка подсказала:

— Погрузчик не ищи. Он вон там, у вторых ворот стоит.

Скорый ушёл. Подогнал фуру и с помощью погрузчика и двух мулов забил её поддонами под завязку.

Собрались ехать домой. Но Беда сказала:

— Я тут кошечку видела.

Бабка удивилась:

— Что–то тебе на скотину везёт. То собачка, то кошечка… Ну, и где эта драгоценность?

— На конторе сидит. Пошли — покажу.

Пошли.

На крыше конторы действительно увидели. Только не кошечку, а кота. Это был крупный кошак. Светло–коричневый, с тёмно–коричневыми, почти чёрными полосами. Неухоженный, со свалявшейся шерстью. Видно, что недоедающий.

Он сидел на бордюре плоской крыши двухэтажной конторы и настороженно зыркал на подошедших людей. Дамы сразу засюсюкали:

— Кис, кис, кис.

Ага. Как бы не так. Зверюга оскалилась и зашипела.

Шило сказал:

— Ну, его. Поехали.

Беда прямо обиделась:

— Рома! Я хочу кошку. Тобика у меня забрали, так пусть хоть кот будет… Он красивый.

Скорый усмехнулся, пошёл к торцу здания и полез наверх по пожарной лестнице.

Бабка спросила.

— Скорый, может Шило прав? Может — поехали уже?

Тот молча продолжал карабкаться, пачкая руки в ржавчине.

Залез на крышу, залитую гудроном, и пошёл к коту. Тот не стал ждать, когда его изловят, перебежал на противоположную сторону, и перелетел с крыши на ветку растущего у стены тополя.

Пашка тихо матюгнулся и подошел к краю. Прикинул расстояние. Разбежался и прыгнул следом за котом.

Так–то он рассчитал всё правильно. Приземлился… Точнее «притополился», точно туда, куда и предполагал. Но ветка… Она сломалась.

Первой примчалась Татьяна. Упала на коленки перед Пашкой. Запричитала испугано:

— Паша! Пашенька! Что?! Где болит?!

— Кажется, руку сломал. Да ладно, Тань. Всё нормально…

Пашка, кряхтя и придерживая сломанную левую руку, сел и прислонился спиной к стволу.

— Какой там «нормально»! Не шевелись! Не шевелись! Надо шину наложить…

Пашка глянул в её расширенные от испуга глаза, в которых уже зарождались слёзы, и вот тут понял — насколько для Тьмы он дорогой человек. И насколько дорога для него эта девочка.

— Таня, не волнуйся. Я сейчас всё исправлю. Не волнуйся, солнышко моё. Я же знахарь.

Беда тоже присела рядом перед Скорым.

— Паша, я понимаю, что ты для меня на всё готов… Но только… Чёрт с ним, с этим котом.

Бабка с Ванессой подошли к валяющемуся Скорому. Бабка сплела руки на груди, глядя сверху вниз на охающего мужика, задумчиво спросила:

— Я вот что думаю… Почему, когда в кино человек падает с дерева, он кричит «а–а–а»? А когда падает в жизни, он кричит совсем другое?

— Тебя только моя лексика беспокоит? Моё здоровье тебе, как…?

— А что тебе сделается?.. Как говорится — был бы мозг, получил бы сотрясение.

— У него есть мозг, — обиделась Тьма.

— Сомневаюсь. Если бы он был, его бы не понесло на эту крышу.

— Бабка, я вообще–то руку сломал. Помогите кости соединить.

Бабка зафиксировала мёртвой хваткой предплечье Скорого. Он, пошевеливая телом, попытался соединить концы сломанной кости плеча. Ничерта не выходило. Но больно было ужасно.

Ванесса подошла, взялась обеими руками за Пашкин перелом.

— Позвольте, я помогу.

Пошевелила.

— Сращивайте Дугин. Да не вздрагивайте! Сращивайте, быстренько!

Бабка поинтересовалась:

— Срастил? А теперь объясни мне, чего ты сиганул на это дерево?

— Так — кот же, Бабка. Посмотри, какой красавец… Кошка в доме — к счастью и к богатству.

— Кошка в доме — к моим обоссаным тапочкам… — психовала Бабка, — Вот ты спикировал с верхушки, и что? Много теперь у тебя счастья? Никак я не ожидала от тебя такой безответственности. Никак!

Смерила взглядом высоту падения. Помотала огорчённо головой.

— Винипух, бля.

Скомандовала подошедшим мулам:.

— Мужики. Отнесите в контору этого камикадзе. Там кушетка.

Посидели в здании ещё с час, пока Пашкина регенерация, подстёгнутая его Даром и живцом не восстановила руку до приемлемого состояния..

Ну и тронули домой. В Полис. Целым караваном.

Впереди Скорый на ЮМэЗэхе, как на самом тихоходном транспорте. Дальше Бабка с Таней на пепелаце. Следом — Шило на кране. На пару с Бедой.

За краном, на тягаче с седлом — Короткий. На пару с Ванессой.

Переговаривались по рации. Контролировали обстановку с помощью Милы Львовны.

Перед въездом с грунтовки на добротное шоссе, то, которое в стабе Полиса, Бабка скомандовала остановку. Устроили селекторное совещание.

— У Сафоново ждут… Наверняка нас.

— Объехать не получится? — спросил Шило.

— Нет, ребята. Техника тяжёлая, по бездорожью не проскочим. Да и всё равно услышат рёв дизелей — догонят. Что будем делать? — советовалась с народом Бабка, — Попытаемся договориться? Начнём воевать? Или попробуем глушить, как под Кукушками? Только учтите, что это не муры зачуханные. Это — гильдия. И у них там тридцать бойцов–профессионалов и шесть штук крупного калибра. Покрошат нас, как в миксере. Какие у них дары, я не знаю. Да даже если и мы их, ну, того… Гильдия не простит.

— Давай проверим — насколько у нас Дар подрос, — предложил Скорый.

— Давай. Собираемся у лунохода.

Сошлись у Багги.

— Раздевайся, — скомандовал Пашка.

Бабка тяжело вздохнула, поохала, сняла броник, заголила спину и села на придорожную траву.

Скорый тоже снял броню, расстегнул куртку, задрал футболку сел сзади и обнял Бабку.

— Поехали.

Первым делом Скорый усыпил парочку транспортов, которые засели в кустах, слева от шоссе. Причём сделал это легко, почти не напрягаясь.

— Две машины готовы.

— Ты как? — обеспокоилась Бабка.

— Нормально. Я же им мозги не перегреваю, а наоборот. Сил намного меньше трачу. Давай дальше.

— Может, хлебнёшь?

— Не. Не надо.

Уснули бойцы ещё в двух машинах, стоящих прямо на трассе.

Гильдийцев, спрятавшихся за железнодорожной насыпью, свалили последними.

— Ну как? — поинтересовался Пашка.

— Спят, — констатировала Бабка. — Поехали, посмотрим.

Отогнали колонну за берёзовый лесок в сторону болот.

Вернулись на пепелаце и все броневики угнали туда же, подальше от трассы, с глаз долой.

Пришлось делать две ходки. Оказывается, Таня не умеет водить. Поэтому за одним транспортом возвратились Скорый и Бабка.

Пока катили, Мила сняла шлем и завела разговор:

— Паша, ты не обижайся на меня.

Пашка удивился:

— Господи, за что?

— Ты руку сломал, а я тебя ещё и отругала.

— Правильно отругала…

— Да я ругалась–то… Больше от зависти, — Бабка огорченно скривилась.

— Ты, что? Ты позавидовала сломанной руке?… Я не понял.

Мила, тяжко вздохнула:

— Ты, для Беды полез на крышу… Вот, она захотела игрушку, и ты для неё сразу готов убиться… Тьма о тебе заботится, чуть не плачет, а ты её успокаиваешь… Воркуете… А мне ни того, ни того, не дано.

— Мила, да я для тебя тоже готов… Хоть на крышу, хоть к чёрту на рога…

— Я знаю. Только мне не позволено показывать свои чувства. Я — шеф бригады.

Бабка остановила багги, потянулась через две фермы и прижала голову Дугина к себе. Пашка замер, уткнувшись щекой в Милкину грудь. Бабка пахла чем–то знакомым, кухонным, имбирным, добрым и домашним.

Посидели так с минуту, и Мила скомандовала:

— Так. Ладно. Хватит романтики.

И тронула пепелац.

— Я думаю, — продолжил разговор Пашка, — что небольшое проявление твоих чувств бригаде не повредит… Ты с Таней говорила?

— Нет ещё.

— Поговори. Проблему надо решать.

— А может ты с ней… Ну… Поговоришь.

— Знаешь, как женщины воспринимают такие слова от мужика?

— Знаю. Как кобелизм.

— Ну вот…

Подъехали. Пашка сел за руль броневика и минут через десять они подкатили к спрятавшемуся за лесом каравану.

Шило и Короткий уже закончили раздевать бойцов. Они забрасывали обмундирование в спальный отсек фуры. Короткий, доложил командиру.

— Длинноствол весь клёйменый. Придётся выбрасывать.

— Да и чёрт с ним. Короткие стволы есть?

— О! Да! Только Апээсов семнадцать штук. Ну и крупный калибр повыколупаем.

— Нет. Не надо. Куда мы заметный крупняк денем? Продадим? Так это — след.

— А что мы с ними собрались делать, — спросила подошедшая Тьма.

— Посмотрим… — неопределённо ответила Бабка. Но бригадные, знающие Милу дольше чем Таня, поняли — гильдийские доигрались.

Бабка подозвала Ванессу и тихо ей сказала:

— Игла, забирай девчонок и вывези их к трассе. Не нужно им этого видеть.

Мазур понятливо кивнула и позвала Беду с Тьмой.

— Дамы, за мной. Надо на шухере постоять.

У всех аж физиономии вытянулись. Ванесса хохотнула:

— Что, интеллигенция? Не ожидали жаргонизмов?

И увезла «дам» в сторону трассы.

— Скорый, надо допросить ребят. Что это за фокусы? Чего им от нас надо? Чья это задумка? Ну и так далее.

— Есть, шеф.

Павел вытащил из броневика одного голого мужика и начал допрос.

Прежде всего выяснил — кто руководит группой захвата. Засунул обратно рядового и выволок из другой машины начальника отряда. Поспрошал. В подробностях. Вырисовалась интересная картина.

В гильдии, Квадр уже не имеет никакой власти. Фактически, руководит организацией Вексель. Он платит, он и заказывает музыку. Квадр или не знает истинного положения дел, или банально закрывает глаза на эти безобразия. В любом случае, гильдия превратилась в личную армию Векселя.

Задание для группы захвата было простое.

Если удастся взять живыми Бабкину команду — ввести в город и доставить в резиденцию Векселя.

Если не удастся — уничтожить.

Бабка материлась:

— Вот сука! Везде свои ручонки протянул! Паук! Презерватив прострелянный!… Ох… Так. Ладно. Эти ребята знали, на что шли. Будем топить. Надо подъезд к воде найти твёрдый, чтобы кран не провалился?

Нашли неплохое местечко. Подогнали камаз со стрелой, выдвинули опорные лапы. И, подводя по очереди технику, аккуратно опустили её в «окно» в трясине.

Короткий легко приподнимал броневик с кормы, а Шило привязывал к мосту сложенный вчетверо тканевый буксировочный трос каким–то хитрым узлом. Потом забирался на крюковый блок, и, когда тарантас подтаскивали к «месту назначения», он дёргал за один конец троса, развязывая узел.

Тяжёлые машины, вместе с экипажами, топорами уходили под воду. Складывалось впечатление, что дна в болоте нет.

Через полчаса закруглились. Постояли на берегу, посмотрели как выбулькиваются последние пузыри воздуха из утонувшей бронетехники. Потом ещё полчаса, под руководством Шила, устраняли следы от крана и его опор. Управившись, оседлали колонну и покатили в строну шоссе.

Пашка прислушался к своим ощущениям. Никаких эмоций.

Технику — жалко. Людей — нет.

Беда спросила:

— Ну, что?

Бабка ответила:

— Вексель. Скотина.

— А эти…

— Отпустили. Раздели догола и отпустили. А технику утопили.

Беда недоверчиво стрельнула взглядом. Шепнула:

— Ну, мне–то врать не надо.

Бабка также шёпотом ответила:

— А я вовсе и не тебе вру. У нас Тьма чересчур впечатлительная.

Когда подъехали к месту засады, Скорый занервничал и остановился.

— Стоп! Я сейчас.

И, выскочив из трактора, пошёл вдоль дороги, осматривая и покрытие, и обочины.

Короткий спросил по рации:

— Мину ищешь?

— Да… Не могли они нашу закладочку без ответа оставить. Просто не могли.

Свернул с дороги и пошёл к кустарнику, в котором пряталась одна пара машин. Там и нашёл в кустах обычный полевой телефон–вертушку, от которой провода тянулись в сторону дороги.

Пройдясь по проводу до шоссе, Скорый обнаружил «подарочек». Сообщил в шлем.

— Нашёл. Давайте откатитесь назад до фуры, да я заряд подорву. Нехорошо такое на проезжей дороге оставлять.

Колонна отползла задним ходом метров на двести. Пашка прикинул так, на глазок — не должно зацепить, и крутанул ручку. Заряд рявкнул, земля вздрогнула, в воздух взлетели куски асфальта. Через несколько секунд, прошёл небольшой дождик из гравия.

Колонна подошла к вышедшему на шоссе Пашке. Тот уселся в свой любимый ЮМЗ и, объехав воронку, порулил к городу.

В кабине трактора–экскаватора–бульдозера, — как в аквариуме. Обзор великолепный. Пашка глянул назад. О! Бабка и Тьма поменялись местами. Таня, с улыбкой во всю физиономию, рулила пепелацем. Бабка что–то ей говорила. Татьяна кивала. Учится водить.

Пашка отвернулся и тут до него дошло, что и Бабка, и Тьма, без шлемов. Секретничают! Интересно — на какую тему.

Подъехали к КПП.

Пилот, стоящий на крыльце караулки, открыл рот от удивления. Подошёл к Бабке, начал разговор. Бригада слышала только Бабкины ответы.

— Пилот, ну ты что, не видишь? Обычная строительная техника…

— В фуре — цемент… Да, много. Полное седло…

— Ой, Пилот, не прикидывайся. Прямо ты не знаешь, что мы городской пансионат строим…

— Нет, не встречали. А в какую сторону они?… Нет, не видели. Там, под дорогу, мину кто–то заложил. Рвануло от души. Хорошо, что мы далеко были. Яма на полширины…

— Да нет же! Я, что — врать буду? Не видели никого…

— А что тут странного?… Может свернули куда. По ягоды там… По грибы…

— Скорый, можем ехать. Трогай.

Колонна потянулась внутрь периметра.

Бабка сказала в эфир:

— Пилот на Векселя работает. Он сильно удивился, когда увидел нас живыми и здоровыми. После разговора со мной, он сразу побежал звонить куда–то. Игла, Беда, проверьте его. Что он там сообщает, блин.

Через минуту молчания, Беда сказала:

— Он с «Факиром» каким–то говорит.

— Точно! Факир — ментат при Векселе. Вот от кого, от кого, а от Пилота я не ожидала. И о чём всё это нам говорит?

Шило подсказал:

— К Алмазу надо. У него уже комендантская рота на эту суку работает…

Секундочку подумал и добавил:

— Мочить надо…

— Кого?

— Всех…