В ограде общаги захрустел гравий. Подъехали на луноходе.

Бабка подсказала:

— Игла пепелац забирала зачем–то.

Ванесса вошла не одна. Следом в гостиную настороженно зашли семь женщин. Мазур зараспоряжалась:

— Садитесь дамы. На диван, на стулья. Ничего не бойтесь. Всё будет нормально.

— А кто это, — поинтересовалась Бабка на правах хозяйки.

— Это девочки, которых надо проверить на предмет беременности. Вы готовы, Павел?

Шеф зашипела на Ванессу:

— Игла… Ты, прежде чем что–то выдумывать, спрашивай у меня. Пока что, начальник бригады — я. И это я буду планировать работы. Гинекологии сегодня в плане нет.

Ванесса офигела:

— Мила, что с тобой? Женщинам надо помочь. Мы с Павлом Дмитриевичем договорились… Тебе что обидно, что тебя не поставили в известность?

Бабка шептала так, что все услышали:

— Игла, он, — ткнула пальцем в Пашку, — только что в отрубе провалялся четверть часа. Ещё очухаться толком не успел. Мы его в общагу чуть ли не на руках припёрли…

— Господи! А что случилось? — испугалась Мазур.

— А он, с твоим Аркашей, эксперименты, видишь ли, устраивал. Балду свою непутёвую в темноту совал.

Ванесса оторопела:

— В какую темноту? В пятно черноты, что ли?… Господи! А зачем?!

— А это ты у него, обалдуя, спроси.

Ванесса с разинутым ртом повернулась к Павлу. Он поспешил успокоить:

— Ван… Зоя, я уже в порядке. Честно. Давайте попробуем… Ну, раз женщины пришли, некрасиво всё отменять. Давайте начнём.

Он отстегнул фляжку с пояса, хлебнул, крякнул, поморщился.

— Ну, что? Поехали? Расслабьтесь, дамы, сядьте свободно, откиньтесь на спинки.

Скорый уже знал, что искать и где. Шестеро действительно были беременны. А одна непонятно зачем пришла.

Он у неё поинтересовался о цели прихода. Она засмущалась:

— Да я вот с Маринкой пришла. Так… За компанию.

— Ага. Понятно.

Он прикрыл глаза и, своим Даром, начал приглядываться к эмбрионам. Только один светился розовым светом. Остальные пять были неимунными.

Печально… Пашка поморщился с досады.

— Что? — спросила Мазур.

— Только один иммунный. Вот у неё.

Девушка, горбоносенькая такая, с густой черной гривой волос, еврейка наверно, выпрямилась на стуле, распахнула глаза.

— У меня?

— Да, Валечка, — ответила Игла, — у тебя внутри девочка и иммунная.

«Валечка», прижала руки к груди, судорожно задышала, счастливо улыбаясь. На глаза навернулись слёзы. Она справилась с собой и начала торопливо благодарить. Но Ванесса отмахнулась:

— За что? Это всё — ты сама. Это всё — твой организм… Так, голубушка. Ты свободна. Посиди подожди остальных… Ну, что, Павел Дмитриевич. Давайте руку, будем пробовать.

И они, на пару, взялись оперировать без скальпеля и наркоза.

В конце–концов, после нескольких неудачных попыток отделения плаценты от базальной оболочки, Ванесса приказала Пашке вызывать мощное сокращение матки подопытной.

Та охнула, тяжело заотдувалась.

— Что, милая? — озаботилась Игла. — Почувствовала боль?

— Давит… — та положила ладонь на живот, — здесь.

Игла прищурилась, помолчала, уставившись на живот женщины и кивнула:

— Получилось. Давайте — всех так же.

За пять минут Дугин управился.

— Ну вот, — встала Ванесса, — готово. Остальное вопрос времени и регенерации. Через некоторое время плод отойдёт вместе с амниотической жидкостью. Поэтому носите не прокладки, а пакеты или памперсы. Если возникнут боли, дискомфорт, даже лёгкое недомогание — сразу обращайтесь ко мне… Поехали, дамы, я вас развезу по домам.

А у Пашки снова поплыла крыша и он начал терять сознание.

Очнулся у себя в каюте, на полу, на матрасе.

Сел, посмотрел на часы. Без двадцати семь. Встал, пошевелил плечами, покрутил головой. Пошёл в гостиную, поискать — что стрескать.

В кают–компании сидели все.

Ванесса Витольдовна что–то увлечённо рассказывала. Пашка встал за стулом Тьмы, вник в лекцию.

… Все шарики из спороносов, в сущности, мало чем отличаются. Но, как и всё в живых организмах, малые изменения в химическом составе означают кардинальные отличия в биологических качествах.

Вот, к примеру — спораны. Единственное отличие их от чёрного жемчуга, это наличие соединений цинка в небольших количествах. Они придают жемчужине палевый цвет и особые свойства. Для человеческого организма, это яд. Но такие соединения служат стимулятором, для гифов грибницы, усиливая многократно её воздействие на организм. С применением раствора споранов, вся система имунного начинает работать примерно в три раза интенсивней. Регенерация, подстёгивается мощными импульсами нервных сигналов.

Горох, это элементы нервной системы гриба. Что–то очень похожее на нервные ганглии в теле человека. Именно шарики гороха позволяют грибу перехватить управление мозгом у тварей. У имунных, видимо, мозг устроен несколько по–иному. Причём, я обратила внимание, — иммунными, чаще всего становятся крепкие, тренированные люди, ведущие здоровый образ жизни.

Бабка удивилась:

— Это в банде Гвоздя, что ли, были люди со здоровым образом жизни?

Ванесса улыбнулась снисходительно и продолжила:

— На ферме тоже очень много опустившихся людей. Многие когда–то сидели на спеке. Вы знаете, среди них очень мало бывших вялых обывателей. Зато очень много боксёров и борцов, бегунов и прыгунов, штангистов и метателей. Понятно?… Вот.

— Янтарь, — коротко подсказала Беда.

— Янтарь, это бывшие органы размножения. В симбиозе с живым организмом, они выделяют специальные белковые соединения. Очень активные. По структуре и по поведению очень похожие на вирусы. Эти агенты каким–то образом меняют состав нуклеиновых кислот, которые очень органично вписываются в состав ДНК. Представляете?… Если взять и заменить искусственно один ген на чужеродный, то организм погибнет. В лаборатории, внедрение неконфликтующего гена, это огромный труд. Поиск чужеродного ДНК, способного к симбиозу, длится иногда годами. А тут практически половина спирали заменяется на совершенно немыслимые элементы, а организм продолжает жить и даже процветает. В янтаре очень много соединений натрия, которые для человека несвойственны и небезопасны. Но попав в организм иммунного, эти соединения поддерживают жизнестойкость организма на клеточном уровне, делая каждую клетку, практически, бессмертной. Что у нас там ещё?

— Чёрный, и красный жемчуг.

— Чёрный — вырабатывает катализаторы, которые подстёгивают процессы, инициируемые янтарём. Кроме того, эти образования, каким–то образом отслеживают процесс изменения организма и выделяют вещества, корректирующие поведение агентов–вирусов. Там, пока, совершенно непонятно, что и как работает… Красные жемчужины, это центры, стимулирующие изменение клеточных мембран, которые становятся прочнее но проницаемей. Из–за этого наши организмы намного крепче. Увеличивается и КПД при усвоении и при использовании энергии. А ещё, выделяемые «красными» ферменты, увеличивают размеры митохондрий. Для чего — непонятно. Вот примерно так.

Ванесса замолчала.

Беда заподлизывалась:

— Ванессочка Витольдовна, расскажите ещё. Вы про зелёные ничего не сказали.

Тут и Тьма влезла:

— А вот паутина — зачем?

— Это не паутина, это — мицелий. Он объединяет все элементы в единую систему управления носителем. Своеобразная система передачи сигналов. А зелёные… Зелёные мне не довелось изучать. Но они, как я понимаю, усиливают ментальные качества имунных. По всей видимости, они усиливают принимаемый менто–сигнал от самой системы Улья и усиливают сигнал исходящий от грибницы в носителе. Как? Я не знаю. Но твари, у которых есть зелёные жемчужины в грибнице, легко управляются Ульем…

Ванесса отпила из кружечки и продолжила:

— А вот с белыми… Там интересно… Белые жемчужины нехарактерны для тварей. Но, недавно выяснилось… — Ванесса посмотрела со значением на Шило… — что и у элиты тоже встречается белый жемчуг. Так вот он, это элемент высшей нервной деятельности. И даже интеллекта. Фактически, это куча процессоров в одной упаковке. Это довольно специфические вычислительные машины. Попав внутрь иммунного организма, «белая» не растворяется, как все остальные жемчужины. Она распадается на отдельные биологические микрочипы, которые внедряются в разные органы и встраиваются в систему управления, прирастают к грибнице… Представляете? Несколько тысяч процессоров, в добавок к основному мозгу. Чем больше «белых» в грибнице твари, тем она умнее. Возможно скребберы, у которых белые жемчужины обязательны и даже многочисленны, очень близки к разумным существам. А может и просто — разумны…

Все рты разинули.

— Попав в организм, эта куча чипов оценивает его состояние и начинает совершенствовать, не меняя основной структуры. К примеру — чипированный организм становится невосприимчив к жемчужному яду… Яд, отфильтрованный из раствора живца — это элемент подавления собственной нервной системы организма. Фактически это нервнопаралитическое вещество… А всё в целом, весь набор шариков, это система использования природного, естественно возникшего, и искусственно преобразованного организма, похожего на грибок, в сугубо утилитарных целях. В целях выращивания супер–организма, а точнее супермозга, пригодного для внедрения мощного разума.

— Искусственно преобразованного? — уточнил Короткий.

— Да, Аркаша. Потому, что, как я выяснила, зелёный жемчуг в грибнице тварей, это результат длительной селекции грибных образований. А белый жемчуг и вовсе внедряется в элитников искусственно.

— Кем? — испугано выдохнула Беда.

— Ульем.

— А как он это делает?

— Не знаю. Я в такие глубины в разговоре с ним не вдавалась. Сложно, знаете ли, говорить о тонкостях строения грибниц, оперируя только картинками.

Павел спросил тихонько у Тани:

— Танечка, у нас есть что пожрать?

— Сейчас все ужинать будем.

После вечернего чаю, когда все разбрелись по своим интересам, Бабка смутила Наденьку своим внимательным взглядом.

— Или сюда, Габри.

И увела её на кухню, закрыв двери. Потом выглянула в гостиную.

— Паша, Ванесса, зайдите.

Закрыла за вошедшими дверь.

— Постой на шухере, чтобы никто не вошёл.

Пашка подпёр дверь стулом и уселся на него.

Надя сидела на табуретке настороженно и испуганно глядя на Шефа.

— Ребята, контролируйте здоровье девочки. И кстати… Отслеживайте вообще, время от времени её состояние. Уж больно ценный этот человечек. Ну что, подруженька, ты готова?

— К чему? — выдохнула Габри.

— К экспериментам.

— А это… Это больно?

— Не знаю, красавица. Не знаю.

Ванесса, как человек научный, перехватила инициативу:

— Надо начать с малого. С элементарного. С маленького.

Она оглядела кухню, в поисках объекта. Увидела на холодильнике баночку с витаминками.

— Вот! Держи.

Она положила жёлтый шарик на ладошку Надежде. Та пожала плечами.

— Ну… Спасибо.

И закинула шарик в рот.

Все оторопели. Бабка хмыкнула:

— Во, даёт. Надя, просто возьми шарик в руку и держи.

— Зачем?

— Сделай это для меня. Хорошо?

— Ну… Ладно…

В дело пошёл второй шарик. Ванесса пододвинула сахарницу и, раскрыв вторую ладошку Габри, насыпала на неё щепоть сахара.

— Сожми в кулачок. Держи вот так… Да — так… А теперь представь себе, что в этой руке у тебя тоже витаминка. Пусть сахар, превратится в витамин.

Надежда молча смотрела то на один свой кулачок, то на другой. Ничего не происходило. Бабка тяжело вздохнула. А Игла задумчиво произнесла:

— Для стимуляции процесса необходима эмоциональная встряска.

Бабка подошла к Габри вплотную, постояла молча… И неожиданно грохнула кулаком по столу, закричала девочке в лицо:

— Не сиди как корова!! Делай, что тебе приказано!!

Недежда вскрикнула, закрыла лицо сжатыми кулачками. Между пальчиками полыхнуло розовым.

Обе женщины кинулись успокаивать девочку. Обнимали, что–то шептали, Бабка просила прощения:

— Прости деточка, прости солнышко. Так было надо. Это я не со зла. Так надо…

Пашка с любопытством наблюдал за этим спектаклем. Интересно — что из этого выйдет?

Ванесса попросила:

— Деточка, разожми кулачки, покажи — что у тебя там.

Надя показала ладошки. На обеих приклеились крупицы сахара.

Габри забыла, что собиралась плакать. Распахнула глаза в удивлении.

— А… Где?..

Бабка констатировала:

— Из левой руки в правую. Запомни, Надюша — из левой руки, — она указала пальцем, — в правую. Давай ещё разок.

Отряхнула левую ручку Наденьке от сахарных крошек и положила в неё витаминку. На правую добавила немного сахарку.

— Попробуй, вспомни, что ты чувствовала только что. Давай, солнышко наше, попробуй.

Надя обижалась. Ворчала:

— То орёте… То солнышко… Как это делается–то?

Ванесса подсказывала:

— Просто сильно пожелай, чтобы сахар превратился в витаминку. Пробуй, золотая наша девочка.

«Золотая девочка» закрыла глазки, сморщилась и просидела так — с минуту. Ничего не происходило, но все терпеливо ждали.

Наконец кулачки задрожали, Габри тоненько пропищала:

— Ой, ой, ой.

И между её пальчиков, с лёгким щелчком, пробилась розовая вспышка.

Наденька дышала глубоко и шумно, как будто ворочала что–то тяжёлое.

— Уф… Ох… Ну что?… Помогите пальцы разжать…

Женщины осторожно разжали девичьи пальчики. На обеих ладошках лежали желтые витаминные шарики.

— Ничего себе! — Габри удивлённо и восхищённо посмотрела на результаты, и затараторила. — Я что — колдунья? А ещё можно попробовать? А я всё–всё могу делать? А колечко? Или серёжки? Могу?

Все улыбались. А Бабка объяснила ребёнку:

— Всё можешь, Наденька. Всё, что в ручку войдёт. Давай усложним.

— Давайте! А как?

— Пусть у тебя в правой руке ничего не будет.

Надежда положила второй витамин на стол и снова сжала кулачки.

Сморщилась, напряглась, натужилась, аж покраснела. Тресь! Снова вспышка. В этот раз хлопок получился громче, как будто книга упала на пол. Колдунья заойкала, затрясла ручкой, от которой полетели капельки крови.

Павел мгновенно подлетел, взял пораненную ручку в свои ладони, запустил интенсивную регенерацию повреждённых тканей. Надюша с удивлением смотрела то на лицо Скорого, то на переливающееся северное сияние над её ладошкой.

— Это что? И он тоже колдун?

Все подождали, пока ладошка на примет нормальный вид. А потом принялись объяснять.

— Он не колдун. Он знахарь. Видишь, что вытворяет? Вот… А ты у нас ксерокс. Это просто вид колдовства. Берёшь в левую руку то, что хочешь получить, в правую что–то ненужное… Щёлк, и готово.

— А кровь?

— Это мы проверили — сможешь ты работать без подсобного материала или нет. Некоторые ксероксы могут. А ты — нет. Ещё попробуешь?

— Да!! Хочу серёжки, как у вас! — она ткнула пальцем в рубиновые серьги Ванессы.

Взяла снятую серёжку в левую руку. В правую торопливо снова набрала горсть сахара. Бабка улыбнулась:

— Ну! С Богом!

Дело пошло веселее. Уже через полминуты сопения и стонов раздался тихий щелчок и полыхнуло розовым. Девочка раскрыла ладошки. На обеих лежали золотые серьги с рубином.

Наденька взвизгнула, восторженно потрясла в воздухе кулачками. Сгребла горсть сахару, ухватила серёжку и… Вот, что значит стимул. Тут же щёлкнуло, вспыхнуло, и готово. Надежда без промедления занялась украшениями. Извлекла из своих ушек простенькую бижутерию и вставила Ванессины серьги. Затрясла головой, так, что побрякушки замотались, заиграли бликами от золота и от камня.

— Ну, как? Где тут зеркало?

— В коридоре.

Пашка освободил проход. Помотал вслед головой:

— Совсем ребёнок…

Бабка спросила у товарищей:

— Ну, что? Будем пробовать сделать «белую»?

Когда довольная собой Габри вернулась на кухню, её уже ждали белая и чёрная жемчужины и горсточка грибной паутинки.

Бабка и Ванесса уложили исходные материалы, так, как положено. Надя зажмурилась, в кулачках щёлкнуло и Габри потеряла сознание. Скорый успел её подхватить, посадил к себе на колени, подставил плечо под поникшую головёнку, отследил организм. Перетрудилась девочка, перегрузила нервную систему.

Бабка казнилась:

— Вот я старая дура. Не уследила за дитём. Всё хиханьки да хаханьки, а здоровье у девочки не бесконечное. Паша, как она?

— Сейчас, сейчас. Всё исправлю.

Бледность с лица Габри постепенно сменялась нормальным румянцем. Девочка очнулась и первым делом спросила.

— Что случилось?

— Покажи ладошки.

В обеих кулачках оказались белые жемчужины. Бабка с Иглой прямо засияли. Обнялись на радостях… А Надежда недоуменно пожала плечиками. С её точки зрения эксперимент с серьгами принёс намного больше пользы, чем изготовление какого–то белого шарика.

Потом Надежда вспомнила, что сидит на коленях у постороннего мужчины, покраснела как рак и, тихонько, слезла с Пашки.

Укладывались спать.

Бабка с Тьмой снова побросали матрасы на пол.

Бабка выключила свет и улеглась, когда заглянула Габри.

— Мила Львовна… А я что?… Я буду одна?

— Ох! Чтоб меня! Надюшку забыли усыпить!

А Таня позвала:

— Иди ко мне, Наденька. Я тоже, знаешь как боялась первое время… Иди Надюш…

Бригадный ксерокс пробралась на четвереньках и улеглась рядом с Танечкой. Помолчала немного, потом любопытство пересилило:

— А вы, что — обе жёны Скорого?

— Выходит, что обе, — согласилась Бабка.

— А так разве можно?

Танечка вздохнула:

— А кто нам запретит? Ладно, спи. Вопросы днём задавать надо.

Женщины уснули под Пашкиным сонным лекарством.

Где–то, в соседней комнате, Ванесса беседовала с Ульем, чётко выговаривая слова, чуть ли не по слогам. Чего уж она там с ним секретничала, Бог его знает.

И Пашка, со словами, — Господи! Как я устал! — вырубился сам