К границам кластера фермы подъехали в половине двенадцатого ночи. Загнали всю колонну в низину.

Ванесса в наушниках спросила:

— Что дальше?

— Стойте там и ждите, когда я вас позову.

— Мне непонятно, что вы собираетесь делать.

— Это не страшно.

— Так мне, что — сейчас миномёты выгружать? Или чуть позже?

— Не надо никаких миномётов. Короткий, иди к нам в пепелац. Ты мне нужен. Бабка, дай–ка я за руль сяду.

Скорый, не выскакивая на вершины холмов, низинами, добрался до подножия самой высокой горки на территории кластера. По крайней мере, так было отмечено на карте. Сняли с Коротким трубы черноты, привешанные на кронштейнах, на бортах багги и, удерживая их вертикально, пошли к вершине.

Посовещавшись ещё в Полисе, они решили использовать два цилиндра. Больше ни к чему.

Поднялись на каменистую площадку. Не показываясь на глаза потенциальным наблюдателям, стараясь не попадать под приборы ночного видения, засели за валунами. Вся ферма лежала под ними как на ладони. На стенах вдоль всего периметра работали мощные аэродромные прожекторы. Стволы пошевеливались. Их ждали.

Пашка снял шлем. Короткий с Бабкой — тоже.

— Так. За нами никого нет. Не заденем. Мила, отодвинься чуть в сторону. Да, вот так. Аркаша, значит так — чертишь этой трубой сетку по территории фермы. Потом Мила проверяет всю крепость на предмет ещё не выключенных. Давай.

И они заводили трубами, держа их на плече, как гранатомёты. Пашка начертил одну сетку, потом ещё одну. Старался делать шаг помельче.

Что–то щёлкнуло внутри крепости и все прожекторы разом погасли. Взвыла сирена и тут же заткнулась. На всё, ушло минуты три.

Бабка закрыла глаза, сосредоточилась. Удивилась:

— Ого. У них там три этажа вниз под землю… Давайте, пройдитесь ещё разок.

Мужики снова заколдовали, заводили трубами.

— Охрана на стенах готова. Стрелять некому. Во дворе тоже все валяются. Внизу в камерах и коридорах все в отрубе. Так. Вон там, видите, здание в пару этажей? Пробегитесь ещё разок по нему.

Мужики «пробежались».

— Кажется — всё… Но успокаиваться не стоит. Всякое может быть.

Скорый напялил шлем.

— Ванесса Витольдовна, поднимитесь пожалуйста на высоту… Сейчас, сейчас…

Пашка развернул карту.

— Вот… На высоту «девять».

Через три минуты приползла Ванесса.

— Ванесса, нам надо найти на ферме ваших людей. Присоединяйтесь.

Скорый прилип к голой спине Бабки, Мазур, задрав футболку, обхватила его сзади.

— Ну как? Видите?

— Да, вижу, — отозвалась Мазур. — Нам надо вниз, на второй подземный этаж.

Бабка сидела закрыв глаза и наморщив лоб.

— Готово.

Ванесса помолчала, видимо ориентируясь в новом для себя пространстве, видимом и проницаемом в любом направлении.

— Давай — прямо… Да… Чуть левее… Вот! Комната охраны. Господи, Серёжа!… Он жив?

Пашка попросил:

— Покажите — который?

— Вот этот мужчина. Который около стола лежит.

— Ага. Понятно. Будить его?

— Ну, конечно!

Дугин плеснул валяющемуся бедолаге бодрости. Тот сел, потряс головой. Со второй попытки встал на ноги и его тут же вырвало.

— Ванесса, попробуйте внушить ему, что надо открыть ворота.

Ванесса зашептала:

— Серёжа. Логинов. Это я, Ванесса. Нам надо открыть ворота.

Мужик заозирался, завертел головой. Видимо пытался понять, откуда он слышит голос Иглы.

— Серёжа. Это восстание. Голубчик, нам надо открыть ворота. Я пришла вас освободить. Откройте, пожалуйста, ворота, мне надо попасть внутрь.

Она уговаривала Серёжу ещё минуту. Пока до того наконец дошло. Он схватил валяющийся автомат и рванул к лестнице.

Бригада разлепилась.

Бронированные крепостные ворота заскрипели и одна створка распахнулась. Мужчина вышел за стену и удивлённо оглядывался.

Мужики поставили трубы вертикально, прислонив их к камню, и побежали вниз.

Сергей настороженно наблюдал за приближающейся группой. Но когда увидел Ванессу, прямо подпрыгнул:

— Что? Началось? Правда — началось?

— Началось, Серёжа. Иди, буди всех наших.

Пашка одел шлем и приказал:

— Колонна. Подъезжаем к воротам фермы.

 

* * *

Первым делом повязали всю охрану и администрацию. Одели на всех наручники, стаскали их за руки за ноги и разложили в рядок посреди двора.

Потом принялись будить и выводить к автобусам доноров. Но через пятнадцать минут все очнулись самостоятельно. И начался кошмар.

Люди метались в лучах фар по двору, кричали, обнимались. Многие плакали.

Кто не растерялся, так это Бабка. Она влезла на броневик, прямо как Ленин в семнадцатом, шмальнула два раза из пистолета в воздух и завопила так, что перекрыла гул толпы:

— А ну, замолчали все! Мать вашу перетак! Развели богадельню! Вон стоят автобусы, все садимся в них!

Кто–то крикнул:

— Да это же Бабка! Нас Бабка освободила!!

Народ зачем–то полез на броневик. Обниматься наверно.

Милка снова пальнула в воздух.

— Я сказала — в автобусы! Отправление в Полис через десять минут! Кто будет чесаться и раздумывать, останутся здесь! Это ясно?!!

Народ ломанулся занимать места.

Как только площадь освободилась, Бабка скомандовала:

— Берём носилки и вытаскиваем лежачих. Ванка, ты сначала раздай живец, потом начинай колоть спеком слабых.

Как полезно, когда есть человек, готовый взять ответственность на себя. А то освободили народ и замерли — «а что дальше». И Бабка, как истинный руководитель, умеющий управлять текущими делами, тут же принялась за работу.

Через час все были устроены, рассажены и разложены. В автобусах места хватило всем и даже осталось.

А вот лежачие в Сканию поместились не все. Пришлось выбросить из броневиков миномёты и разложить людей в десантных отсеках. Те, что после спека смогли встать, сели на свободные места в автобусах.

Короткий подбежал к Бабке, спросил:

— Там покойников много, что с ними будем делать?

— Ничего.

— Так и оставим?

— У нас на живых мест в обрез, мы ещё и с мёртвыми будем возиться. О живых надо думать.

Короткий умчался.

Скорый посмотрел на часы — пол второго ночи.

Ферму взяли без единого выстрела.

 

* * *

— Ванесса Витольдовна, вы скоро?

— Заканчиваю.

— Закончите, подойдите ко мне, будьте добры.

Пашку интересовал порядок погрузки донорских органов.

Минут через пять Ванесса подошла к бригадным.

— Ванесса, вы участвовали в погрузке на отправку в настоящий мир.

— Нет, но я видела — как это делается.

— И как?

— Просто на вагонетку ставят коробки с органами в три слоя.

— А где эти контейнеры хранятся?

— На складе.

— Пойдёмте, покажете.

Время до двух часов оставалось мало.

Бригада и повстанцы быстренько перетащили пластиковые кубы термоконтейнеров в помещение телепорта и расставили на вагонетке.

Бабка уже подогнала пепелац и Пашка, с Коротким на пару, припёрли ядерный заряд. Разобрали штабель и по центру платформы установили атомную банку. Всё было готово.

Осталось разобраться с пленными.

Ну что делать? Пошли «разбираться».

Первым делом всю охрану и бойцов ловчих отрядов поставили на колени во дворе. В один ряд. Всего человек пятьдесят.

Среди них были две женщины, Пашка попросил отвести их в сторону и начала слева направо, по очереди, стрелять в головы коленопреклонным мужикам.

Несколько человек попытались бежать. Глупо конечно. Куда тут бежать со связанными руками. Тем более — от пуль Скорого.

Одна из отведённых женщин забилась в истерике.

— Коля!! Не надо!! Прошу вас!! Не надо!!

Скорый остановился:

— Что за «Коля»?

Серёга Логинов ответил:

— Новенькие. Муж с женой.

— Давно они тут?

— Четвёртый день.

Пашка крикнул:

— Кто тут Коля? Встань.

Поднялся нахмуренный мужик. Исподлобья посмотрел на Павла. Тот поинтересовался:

— В рейды ходил?

— Нет. Не успел.

— Иди к жене.

Коля отошёл к женщинам и одна из них, трясущаяся, в слезах и соплях, припала к его груди. Обнять не смогла — руки связаны сзади.

— М, м, м!

— Что? — переспросила Бабка.

— С… спа… сибо…

— Рано благодаришь, подруга…

Пашка продолжил расстрел. Особых эмоций не испытывал. Он их просто подавил.

Дело неблагодарное, гадкое. Дерьмовая, можно сказать, работа. Сволочная.

Но делать это кто–то должен. Приказывать, подписывать на это дело других, он не имел никакого права. Поэтому приходилось самому.

Патроны кончились. Он перезарядил апээсы и добил оставшихся.

Бригадные прекрасно понимали сущность происходящего.

Понимали, почему Скорый гуманно не усыпил до смерти всю эту толпу пленных. Слишком много свидетелей, чтобы демонстрировать возможности своего «дара». И все понимали, почему он сам взялся за расстрел. Смотрели на него с некоторым даже сожалением.

Когда закончил, спросил у Бабки:

— Ну, а с этими что?

Остались истинные внешники. Человек двадцать. В противогазах. Расхристанные. Толпа пыталась их линчевать, но Бабка рявкнула на «мстителей», и те, успокоившись, разбрелись по автобусам.

Бабка прошлась и выдернула из строя четырёх женщин. Она зашла сзади и полоснула по пластику наручников. Бабы в улье большая ценность. Скомандовала.

— Снимите противогазы… Ну!!… Мне, что — начать стрелять?

Все четыре сняли маски.

Бабка внимательно поглядела на спокойных, но бледных дам. Те понимали — что их ждёт, и уже, видимо, смирились со своей судьбой. Милка покопалась в нагрудном кармане и вытащила горсточку белого жемчуга. Отсчитала четыре штуки и подала одну девушке, черненькой, носатенькой, стоящей в одной майке и плавках.

— Глотай.

Девица презрительно хмыкнула и бросила жемчужину Бабке под ноги.

— Сама жри. Тварь.

Милка тяжело вздохнула, не спеша, достала свой АПС и выстрелила девице в лоб. Так же не спеша наклонилась, подняла жемчуг и опустила в нагрудный кармашек.

— Кто–то ещё откажется? Или…

Девицы быстро протянули руки, расхватали драгоценные шарики и торопливо засунули в рот. Проглотили.

— Молодцы. Идите вон к тем двум, к рыдающим. Потом сядете с ними в броневик, вон тот, второй с краю.

С одного деда мстительные доноры успели сдёрнуть противогаз. Он стоял в группе своих товарищей, в ночной пижаме и тапочках, подслеповато щурился в полутьму Улья, освещаемую полусотней фар.

Подошедшая Ванесса спросила у него:

— Сегодня день передачи? Я правильно понимаю, господин Парсон.

— Пошла вон, тварь! — старика заколотило от злобы. — Ты понимаешь, — что ты сделала?! Ты понимаешь, тварь?! Ты уничтожила десятки лет работы! Ненавижу! Ненавижу!!

У деда началась истерика.

— Это кто? — поинтересовался Короткий.

— Куратор проекта, — ответила Мазур, — главный на этой ферме.

И спросила, не обращаясь конкретно ни к кому:

— Сегодня день передачи?!

Несколько человек покивали.

— Ну и отлично.

Ванесса повернулась и пошла к колонне…

Никто не ожидал от этого старого хмыря, от этого связанного дрища, такой прыти. Он в два прыжка подлетел к Мазур и ударил её в затылок своим лбом.

Ванесса рухнула на землю, не пикнув.

Деда отбросили в строй пленных. Пашка кинулся к лежащей ничком Игле. Перевернул лицом вверх. Положил на неё руки… Ничего не произошло. Он глянул на организм Ванессы через «дар». Грибница погасла! Этот старый придурок разбил споровые мешки у женщины! Зачем только она сняла шлем?!

— Короткий, искусственное дыхание! Рот в рот!

Скорый начал делать массаж сердца. Ничего не помогало. Сердечная мышца начинала сокращаться, делала два–три удара, Ванесса вдыхала всей грудью один раз и всё снова останавливалось. Бабка вкатила в руку Мазур шприц спека. Борьба за жизнь продолжалась минут двадцать. Эти переходы от надежды в отчаяние и обратно, вымотали всю душу.

Короткий просил:

— Скорый, сделай что–нибудь! Ты же можешь!

Пашка отвечал горько:

— Не могу Аркаша! Не могу! Я её не вижу! Не могу! Прости!

В конце–концов, сердце перестало отвечать на Пашкины толчки.

Мазур умерла.

Скорый встал как во сне:

— Всё, Короткий… Всё бесполезно…

Аркаша поднял невидящие глаза. Он стоял на коленях перед телом женщины и раскачивался как маятник.

Все замерли. Никто не произносил ни слова.

Короткий медленно, качаясь как пьяный, встал, вынул из ножен тесак и, с лезвием наголо, пошёл на куратора. Народ от того шарахнулся в стороны. А штаны у старика намокли, и от него завоняло дерьмом.

Аркашка подошёл к деду, замахнулся… Парсон выставил руки защитным движением. Обе кисти отлетели, срезанные как бритвой. И Короткий, словно сучки с дерева, начал обрубать у обосравшегося деда конечности. Когда тот перестал вопить и хрипеть, Короткий перешёл к следующему пленнику. Он его обстругал, отчистил от конечностей, как ствол от веток. Перешёл к следующему, но психика у того не выдержала, он грохнулся в обморок. Аркашу это не остановило, и он обработал лежащего без сознания мужика.

Скорый сказал в микрофон:

— Короткий… Хватит… Мне надо мину установить…

Короткий удивлённо обернулся, как будто только что осознал — что творит.

Он тяжело дышал и часто сглатывал, сдерживая слёзы. Бабка подошла, обняла безутешного мужика, повела и усадила его в луноход. Но тот тут же вылез, вернулся к Ванессе, поднял её на руки и унёс в пепелац.

Пашка ещё раз пальнул в воздух для привлечения внимания.

— Так! Все уходим в Полис! Заводите моторы и пошли!

Повернулся к Бабке:

— Мила, проведи их через Воскресенки.

Мила, абсолютно спокойно ответила:

— Хорошо, Паша, проведу.

Но вот слёзы… Они катились у неё по щекам, несмотря на внешнее спокойствие. Она обняла Пашку, никого не стесняясь, поцеловала его в губы и тихо попросила:

— Паша… — спазм пережал ей горло… — Паша, постарайся хоть ты не умереть… Я тебя прошу…

— Всё будет нормально, лапочка моя. Всё будет хорошо… Беги, время поджимает.

Когда караван ушёл, Пашка повернулся к внешникам:

— Ну, теперь с вами, прости Господи.

И отключил всем мозги.

Багги ушла, встав во главе колонны. Остальная техника потянулась за ней.

— Ну что? — сказал сам себе Скорый. — Поехали.

Он установил на фугасе время — одну минуту. Этого достаточно было, чтобы затолкать вагонетку в портал и чтобы там не сразу поняли, в чём дело. Открутил проволоку защитного кожуха на кнопке. Потом поставил два ряда контейнеров, оставив нишу для доступа к панели управления. Сзади к вагонетке подогнал вилочный погрузчик и стал ждать.

Ровно в два часа кольцо портала налилось синевой. Из него выскочил мужик в противогазе и военной форме. Уставился на Пашку:

— А где остальные?

— Они умерли.

Пашка застрелил посыльного. Откинул крышку кожуха и нажал кнопку. Потом закрыл крышку панели. Банка и банка. Никто сразу–то и не поймёт. Время пошло.

Он завел погрузчик и, разогнав вагонетку, втолкнул её в портал. Сам погрузчик оставил на этой стороне, на ручнике, запечатав им вход в Улей.

Выскочил из–за руля и понёсся в сторону ворот фермы. С такой скоростью он никогда в жизни не бегал. Выжимал из организма всё, что мог.

Выбежав за периметр, он завернул за стену, упал на землю и, высунув голову в проём открытых створок, наблюдал. Время подходило.

Наконец, в ангаре с порталом, вспыхнуло так, как будто тысяча ламп вспышек сработала одновременно. Скорый ослеп. Следом раздался хлопок. Пашка, ничего не видя, покатился за стену.

И тут грохнуло. Рвануло так, что лежащего Скорого подкинуло в воздух метра на два, ударило об стену, и снова шмякнуло на землю. Ураганный порыв ветра ударил снаружи в проём ворот и Дугина потащило внутрь фермы. Метров двадцать он кувыркался, задыхаясь и захлёбываясь пылью.

Всё утихло.

Скорый лежал, чихая и кашляя. Перед глазами плавали черные и золотые круги.

— Блин. Как ребёнок. Обязательно надо было смотреть… — ругал сам себя Пашка.

— Надо сваливать. Тут радиации полная задница.

Он вспомнил про Гогин счетчик. Достал из кармана, включил. Прибор пощёлкивал изредка, как обычно. Испортился наверно. Приблизил его к глазам, к самому лицу. Ноль, семнадцать. Это что?

Потом до него дошёл один факт! С чего это его потянуло внутрь крепости? Это что за фигня?

Он сел прямо на землю, достал фляжку и как следует хлебнул из неё. Туман перед глазами рассеялся. То, что он увидел, ему совершенно не понравилось.

Внутренние строения крепости были уничтожены. По всей территории валялись обломки стен и осколки кирпича. Трупы, лежащие в рядок в ограде, исчезли.

Голова закружилась и он снова лёг, уставившись в ночное небо.

От ворот зашуршало. Пашка слегка повернул голову, посмотрел — в ворота влетела багги. Бабка выскочила из–за руля, подлетела к Скорому, ухватила его сзади подмышки и поволокла к пепелацу. Он сильно удивился:

— Мила, ты чего?

Та отпустила мужика, смахнула со лба пот:

— Уходить надо, тут сейчас радиация зашкаливает.

— Нет тут никакой радиации.

— А чего ты лежишь?

— Ослеп от вспышки.

— Ладно, хватит рассуждать. Уходить надо. Я колонну бросила.

Она неожиданно обняла Скорого, прижала к себе, и обцеловала его лицо.

— Всё. Пошли.

— Погоди. Надо проверить и убедиться, что всё нормально, всё правильно.

И он похромал, постанывая от боли в подреберье, к месту, где когда–то стояло портальное кольцо.

Кольца, естественно, на месте не оказалось. Единственное, что уцелело, это тяжёлый погрузчик. Он был сильно искорёжен, а бак с дизелькой даже вывернут наружу.

И тут до Пашки дошло:

— Вакуумная бомба.

— Что? — не поняла Бабка.

— Объемный взрыв. Видимо… Наверно бак от излучения нагрелся так, что соляра вся мгновенно испарилась и облако вырвалось в ангар. И сдетонировало. Гриб большой был?

— Да порядочный. Все думали что ядерный.

— То–то меня так по крепости мотало. Это просто вакуумный взрыв.

— Это что — важно?

— Да, важно. То, что радиация не проникла в Улей, означает… Короче, всё сработало как надо.

— Тогда поехали.

И они залезли в луноход.

Аркаша сидел на среднем ряду, прижав голову мёртвой Ванессы к груди и смотрел, не мигая, вдаль, ничего не видящими глазами.

Твою мать! Ну, вот как так!? А?!