* * *

Я буду тебе самым верным пажем, Носить твой шлейф повсюду гордо стану, Бежать вслед за роскошным экипажем, В котором ты уедешь, не устану. Всегда, везде, повсюду буду рядом, Не жалуясь, не требуя награды, Лишь прикажи движеньем губ иль взглядом, Лишь позови — исполню все, что надо. Я буду тебе самым верным пажем, Слугой, рабом, хранителем покоя. Лишь иногда пошарить за корсажем Мне позволяй… И всякое такое…

* * *

Закатила бельма. Захрипела. Заскребла ногтями по спине… А потом впервые, неумело Закурила голая при мне. Плакала. Потом опять курила. Руку целовала мне, и в грудь Вдруг смеялась, называла «милым» И любила. Да и я чуть-чуть. А теперь ты быстрыми шагами Мимо чешешь. Гордая. Не та. Вспомни, как сучила ты ногами, Подомною с пеною у рта.

* * *

И от куда берется прыть? До сих пор не пойму хоть тресни! Так и хочется матом крыть, И орать в слух блатные песни. Так и хочется снять штаны, И туда, где народ, галопом! Эй! Глядите, мол, нечто мы, Хуже Вас и не вышли жопой?! Яркой, девственной белизной Полыхнут мои ягодицы… Полюбуйся, народ чесной Ну, что скажите? Как? Годится? Вот вам профиль, а вот вам фас, Что мотаете головами? Ах, мой вид оскорбляет Вас? Эх, Вы сволочи, скучно с вами!

* * *

Толстозада и вислогруда, С животом, закрывающим пах, Ты от куда припрыгала, чудо, На кривых волосатых ногах? Харя жиром и потом лоснится, Бородавка над верхней губой… Мне такое с похмелья не снится, А вот тут наяву… Боже мой! Это ж надо случиться такому! Видно чуть перебрал… Ну дела! Хорошо, хоть добрался до дому… Сам дошел или ты довела? Ты еще и заика к тому же? Вот сюрприз приготовило жизнь! Ну да хрен с ним, бывает и хуже. Свет вон там, погаси и ложись.

* * *

Ты ушла на исходе ночи Не простившись, ищи-свищи… Мне на память оставив очень Подозрительные прыщи. И за что мне такая доля Беды всякие и т. д.? Размышляя гляжу на волю И плюю из окна КВД.

* * *

Я приду на рассвете. Нежданно, но лишь Постучу, ты откроешь мне двери. Все поймешь, не спросив. Все поймешь и простишь Как не раз уже было… Я верю. Опущусь на колени, как под образа Пред тобою, мой ангел-хранитель. Я весь твой. На! Возьми мои губы, глаза И квитанцию за вытрезвитель.

* * *

На безлюдной дороге стою, В волосах моих мечется ветер В тьму пущаю тугую струю Бриллиантовую в лунном свете. Прошивает алмазная нить Покрывала молчальницы-ночи… Одиноко мне. Хочется выть. … И струя все короче, короче.

* * *

Мы в синих сумерках, как пьяные, Брели с тобою в никуда. И я, целуя губы пряные, В твоих глазах увидел «ДА». И где-то там, в кустах акации На ветку в капельках росы, Как белый флаг капитуляции Ты бросила свои трусы.

* * *

Я долго шел сюда. Не шел — летел. Мне ветер бил в лицо, а солнце — в темя. Но алчущий слиянья наших тел, Я нес тебе бунтующее семя. Когда же были мы уже грудь в грудь, Когда, казалось, все судьбы препоны Я одолел, к совокупленью путь Нам преградили ватные тампоны.

* * *

Я не прощу тебе измены. Прощать не ново. Сегодня ночью вскрою вены… И будь здорова! Ведь я не бил тебя ни разу (а надо было) Любил. За что ж, ты так, зараза Мне отплатила.

* * *

«Поцелуй меня в жопу, дура! Я — любитель подобных штучек. Такова уж моя натура…» — Баронессе сказал поручик. «Вы, поручик, ребенок, право. Что Вам только на ум приходит! Может, в попе у Вас — отрава… Или что-нибудь в этом роде…» Гроздно дрогнули эполеты. Прогремело: «Молчать, зараза! Никакой там отравы нету! Дрянь! Не сметь обсуждать приказы!» «Мон ами, ах, зачем так грубо? Я обижусь…» «Ну, сделай милость Поцелуй!» Облизнула губы И, зажмурившись, наклонилась…

* * *

Тут Ленин пил. Тут Ление ел. Тут проводил досуг. Тут после ужина пердел. Тут ковырял в носу. Вот старый шкаф. Он всем знаком. Пусть с виду неказист. В нем онанировал тайком Ульянов — гимназист. Вот канделябр. Изо всех сил Им прямо по лицу Удары Ленин наносил Нетрезвому отцу. А вот диван. Он весь протерт. Когда был Ленин мал То он на нем своих сестер К сожительству склонял.

* * *

Я пукнул. Ты вдохнула, и слезинка Скатилась вдруг из-под прикрытых век… Категорично щелкнула резинка Твоих трусов. И ты ушла на век. Сгорая от стыда за то, что сделал, Я путался во влажной простыне… … И звук резинки, щелкнувшей о тело, Еще звенел в мертвящей тишине.

* * *

Боже! В ванной! Как пошло и низко! (невзначай за тобой подглядел) Вот открытие! Ты — онанистка, Ковырялка… Кошмар! Беспредел! С мастурбацией, ясно, нет риска Забеременеть, прочей возни… Нет, ну надо же! Ты — онанистка! Ну да бог с ним, я — тоже из них…

* * *

Мы больше не увидимся с тобой Я приобщился к жизни голубой. Попробовал. Понравилось. И вот Метаморфоза: я уже не тот. Моих влечений изменился знак, И скрыла образ твой голубизна. В лазурной дымке мир вдруг раком встал, Разверзлись зада жадные уста. И я внезапно истину постиг… Поэтому прощай, мой друг, прости… А говорили: истина в вине… Она не там. В прямой кишке. В говне!

* * *

Я бежать не хотел. А хоте бы — не смог Были лифчиком спутаны ноги. Ты метнулась к дверям. Злобно лязгнул замок И я понял: назад нет дороги. О коварный подвох! Я в ловушке! В плену! В плен меня заманил мой приятель… … От помады густую глотал я слюну, Отбиваясь от жадных объятий… Через час от огня твоих бешеных глаз Помутился мой девственный разум… И со мною впервые случилось в тот раз То, что раньше я знал по рассказам…

* * *

Раздирает рот с утра зевота, Колет мозг похмельная игла. Мандавошка ростом с бегемота На меня косится из угла… Шевелит огромными клещами, В дьявольской ухмылке кривит пасть… Коротка дистанция меж нами. Замерла… Готовится напасть… Вот сейчас — как прыгнет! В клочья кожа! Хрустнет кость… Уйди, паскуда! Брысь! Помогите! А… Да кто поможет… Жри же тварь! Не мешкай! Подавись!

* * *

Мы снова вместе. И мы не взираем На толщину, на должности, на долг, Мы за столом пьем. а могли в сарае, В толчке, в пи…де… Но был бы в этом толк! Насчет, евреев Рома нам расскажет. Как завалить кого-то — Ямщиков А как любить — Максимов. Этот даже Научит как е…ть.(Без дураков) Но только утром все равны мы будем Кто е…ся, кто не спал, кто просто дрых. Осудим мы друг друга и остудим Четыре стакана на четверых.

* * *

Из-за лености, из-за праздности, А быть может от воздержания Лезут в голову всякие разности Неприличного содержания. Эротические видения По ночам не дают расслабиться. Сняться женщины — объедение. Искусительницы. Красавицы. Улыбаются недвусмысленно Ближе к делу, мол, мы согласные. Соблазнительны. Многочисленны. И все голые. И все разные… И такое потом закручено… Сексуально-лихое. Дикое. Весь в поту и слюнях, измученный, Чуть живой, просыпаюсь с криком я… Из-за лености, из-за праздности, А частенько и от запойности Лезут в голову мне похабности. Неприличности. Непристойности.

* * *

Оборвав ее радужный плащ, Причиняя ужасные муки, Равнодушный, усталый палач Я взирал на страдания мухи. Трепыханье культяпками крыл! А в ячейках очей столько жути!.. Влево шаг — и ей путь преградил Коробок — ИВС [1] … Тут не шутят! А наутро из лезвий «НЕВА» Поднялась на столе гильотина… В коробке: труп в углу и слова Из насиженных точек: «СКОТИНА!» Что мне ваш геноцид и тюрьма По сравненью с бессмертной идеей! Не одна я едала дерьма Миллионы с того же балдеют!..

* * *

Времяпровождение отнюдь не досужее, Что он там ищет, копатель упрямый? Может, это для стройки траншея нужная? Или для ближнего злая яма?!

* * *

Ответь мне, Господь, для чего дурака Безжалостно так наказал? Бодливой корове ты не дал рога, А мне — небодливому — дал?

* * *

Уезжаешь. Вагонные двери Злобно лязгнут, послушные суке В черном форменном. Только не верю В расставание… нашей разлуке. Нет! Не надо! Не надо! Не надо! Слышишь сердца печальное соло? Я погибну как трихомонада Под ударами тинидозора. Уезжаешь. Судьбе не перечу. Что я вам? Ни сберкнижки, ни счастья. Но молю! Пусть не встречу — пол-встречи, И один поцелуй — как причастье!

* * *

Я как-то обильно погадил с балкона, Ведь нет для меня ни стыда, ни закона. …Летело оно, кувыркалось неспешно, Упало. В лепешку разбилось, конечно, То был акт протеста. А может и вызов Всем Сукам от верха до самого низа… Но не было тут ничего от каприза, Скорее, я так обожаю сюрпризы. А может все проще, куда прозаичней! Хотелось посрать как-то понеприличней… Пусть шуткам дурацким моим нет предела, И все ж как красиво, свободно летело…

* * *

«Скажу Вам, шутка не из остроумных» У гинеколога от смеха ныли скулы, Когда он на кулак мотая струны, Из твоего влагалища тянул их… Ты разбросалась в кресле грациозно, Себе лобок и плешь врача лаская… Тьма за окном. Уже довольно поздно. А рядом — плешь, хотя бы и мужская… «Басовая пошла… К утру закончим. Все будет, пусть не девственно, но чисто.» До скорой встречи, доктор! между прочим, Я завтра уезжаю с пианистом!

* * *

Ах, время, время… Острые соски Два маятника… Ткни — и закачались… Ты больше не лекарство от тоски… А, помнится, какой была в начале! Живот провис. И зад уже не тот. Утратил клитор розовую нежность… В ворону превратился наш Эрот И ржавую стрелу пустил небрежно… Досадный промах дал крылатый Телль. Мишень для прежних целей непригодна. Зря, брат! Но все же ванна и постель, А утром ты, как водится, свободна…