Победный 1944 год
До весны 1944 года А.М. Василевский задержался на юге для руководства планированием и проведением операций Южного и Юго-Западного (позже – 3-го и 4-го Украинских) фронтов. При этом оставался начальником Генштаба.
Василевский ежедневно вел переговоры с Верховным Главнокомандующим по средствам связи, что позволяло Сталину знать его мнение. Перед принятием важного решения по руководству военными действиями Сталин нередко сам запрашивал мнение начальника Генштаба. Когда мнения расходились, Василевский умел с достоинством и вескими аргументами убедить Верховного.
Сталин, человек проницательный и умный, высоко ценил нравственные достоинства Александра Михайловича, сочетавшиеся с глубочайшими профессиональными познаниями, верил ему, откровенно делился с ним своими соображениями, сомнениями, подхватывал его предложения и развивал.
За годы войны и сам Верховный, безусловно, освоил сложнейшую науку управления боевыми действиями. Сталин не был военным человеком, но, по словам Василевского, «он обладал гениальным умом, умел глубоко проникать в сущность дела и подсказывать военное решение».
И. В. Сталин в годы войны взвалил на себя нечеловеческий груз, занимая пять постов: Генерального секретаря ЦК ВКП(б), Председателя СНК СССР, Председателя ГКО, Верховного Главнокомандующего и народного комиссара обороны. Но разделить этот груз с кем-то не мог, потому что все тогда висело на волоске и принимать решения приходилось мгновенно. Он почти не покидал кабинета в Кремле, работал по 15–16, а то и по 20 часов в сутки.
Рабочим органом Ставки был Генеральный штаб. Верховный Главнокомандующий установил и здесь жесткий порядок круглосуточной работы и сам регламентировал часы работы руководящего состава Генштаба. В Генштабе работали по 17–18 часов в сутки.
Генеральный штаб делал доклады Верховному Главнокомандующему обычно три раза в сутки. Первый раз – в 10–11 часов утра, как правило – по телефону. Во второй половине дня, в 16–17 часов, заместитель начальника Генштаба вновь делал доклад. А ночью генштабисты ехали в Кремль или на Кунцевскую дачу с итоговым докладом за день. Идти на доклад в Ставку следовало подготовленным всесторонне. Невозможно было прийти с картами, имевшими «белые пятна», или сообщить ориентировочные, тем более, преувеличенные данные. Ответов «наугад» Сталин не признавал.
Высокая требовательность Сталина к качеству информации определялась тем, что на основе получаемых от Генштаба сведений рождались решения Ставки, которая, по словам Василевского, была «постоянно действующим органом при Верховном Главнокомандующем».
В своих статьях и книге «Дело всей жизни» А.М. Василевский, наиболее часто встречавшийся со Сталиным (официально в Кремле – 200 раз), объективно осветил деятельность Иосифа Виссарионовича:
«Оправдано ли было то, что Сталин возглавил Верховное Главнокомандование? Ведь он не был профессионально военным деятелем.
Безусловно, оправдано.
В тот предельно трудный период наилучшим решением являлось объединение в одном лице функции партийного, государственного, экономического и военного руководства. У нас была только одна возможность: немедленно превратить страну в военный лагерь, сделать тыл и фронт единым целым, подчинить все наши силы задаче разгрома немецко-фашистских захватчиков. И когда Сталин, как Генеральный секретарь, Председатель Совета Народных Комиссаров, Председатель ГКО, стал еще и Верховным Главнокомандующим, наркомом обороны, открылись более благоприятные возможности для успешной борьбы за победу.
Такое объединение в лице И.В. Сталина функции партийного, государственного и военного руководства не означало, что он в годы войны единолично решал все вопросы.
Конечно, Сталин, принимая руководство сражающимися с врагом Вооруженными силами, не обладал в полной мере военными знаниями, какие требовались в области современного оперативного искусства. Но у него был опыт Гражданской войны, он знал процесс советского военного строительства и развития военного дела. Однако решающим, полагаю, являлся громадный политический авторитет Сталина, доверие к нему народа, Вооруженных сил.
По моему глубокому убеждению, И.В. Сталин, особенно со второй половины Великой Отечественной войны, являлся самой сильной и колоритной фигурой стратегического командования. Он успешно осуществлял руководство фронтами, всеми военными усилиями страны на основе линии партии и был способен оказывать значительное влияние на руководящих политических и военных деятелей союзных стран по войне. Работать с ним было интересно и вместе с тем неимоверно трудно, особенно в первый период войны. Он остался в моей памяти суровым, волевым военным руководителем, вместе с тем не лишенным и личного обаяния.
И.В. Сталин обладал не только огромным природным умом, но и удивительно большими познаниями. Его способность аналитически мыслить приходилось наблюдать во время заседаний Политбюро ЦК партии, Государственного Комитета Обороны и при постоянной работе в Ставке. Он неторопливо, чуть сутулясь, прохаживается, внимательно слушает выступающих, иногда задает вопросы, подает реплики. А когда кончится обсуждение, четко сформулирует выводы, подведет итог. Его заключения являлись немногословными, но глубокими по содержанию и, как правило, ложились в основу постановлений ЦК партии или ГКО, а также директив или приказов Верховного Главнокомандующего. Но бывало, что кто-то по указанию Сталина прямо на заседании готовит проект. Сталин подойдет, прочитает написанное, иногда внесет поправки, а если проект не удовлетворяет, сам продиктует его новый вариант.
Подобная практика существовала и в Ставке. Если во время обсуждения вопроса возникала необходимость, Сталин предлагал кому-либо, в том числе и мне, готовить директиву. Написанная от руки, она тут же подписывалась Сталиным или как Верховным Главнокомандующим, или как наркомом обороны, и ее немедленно несли на шифр и телеграф для передачи в войска. Однако такая практика работы над документами не снижала требовательности Сталина к их содержанию и литературным качествам.
Поворотной вехой глубокой перестройки Сталина как Верховного Главнокомандующего явился сентябрь 1942 года, когда создалась очень трудная обстановка и особенно потребовалось гибкое и квалифицированное руководство военными действиями. Именно в это время он стал по-другому относиться к аппарату Генштаба, командующим фронтами, вынужден был постоянно опираться на коллективный опыт военачальников.
Завершился и процесс роста Сталина как военачальника. Я уже писал, что в первые месяцы войны у него порой проскальзывало стремление к фронтальным прямолинейным действиям советских войск. После Сталинградской и особенно Курской битв он поднялся до вершин стратегического руководства. Теперь Сталин мыслит категориями современной войны, хорошо разбирается во всех вопросах подготовки и проведения операций. Он уже требует, чтобы военные действия велись творчески, с полным учетом военной науки, чтобы они были и решительными и маневренными, предполагали расчленение и окружение противника. В его военном мышлении заметно проявляется склонность к массированию сил и средств, разнообразному применению всех возможных вариантов начала операции и ее ведения. И.В. Сталин стал хорошо разбираться не только в военной стратегии, что давалось ему легко, ибо он превосходно владел искусством политической стратегии, но и в оперативном искусстве.
Думаю, Сталин в период стратегического наступления советских Вооруженных сил проявил все основные качества советского полководца. Он умело руководил действиями фронтов, и все советское военное искусство за годы войны показало силу, творческий характер, было значительно выше, чем военное искусство хваленой на Западе немецко-фашистской военной школы.
Большое влияние Сталин оказал на создание делового стиля работы Ставки. Если рассматривать этот стиль начиная с осени 1942 года, то его характеризовали: опора на коллективный опыт при разработке оперативно-стратегических планов, высокая требовательность, оперативность, постоянная связь с войсками, точное знание обстановки на фронтах.
Составной частью стиля работы И.В. Сталина как Верховного Главнокомандующего являлась его высокая требовательность. Причем она была не только суровой, что, собственно, оправданно, особенно в условиях войны. Он никогда не прощал нечеткость в работе, неумение довести дело до конца, пусть даже это допустит и очень нужный и не имевший до того ни одного замечания товарищ.
Сталин как Верховный Главнокомандующий в большинстве случаев требовал справедливо, хотя и жестко. Его директивы и приказы указывали командующим фронтов на ошибки и недостатки, учили умелому руководству всевозможными военными действиями.
У Сталина была удивительно сильная память. Я не встречал людей, которые бы так много помнили, как он. Сталин знал не только всех командующих фронтами и армиями, а их было свыше ста, но и некоторых командиров корпусов и дивизий, а также руководящих работников Наркомата обороны, не говоря уже о руководящем составе центрального и областного партийного и государственного аппарата. В течение всей войны И.В. Сталин постоянно помнил состав стратегических резервов и мог в любое время назвать то или иное формирование.
Такая память давала Сталину преимущество как Верховному Главнокомандующему. Он не нуждался в постоянных справках, хорошо знал обстановку на фронтах, положительные стороны и недостатки военачальников, возможности промышленности удовлетворять запросы фронтов, наличие в распоряжении Ставки запасов вооружения, артиллерии, танков, самолетов, боеприпасов, горючего, так необходимых войскам, и сам распределял их по фронтам.
При работе в Ставке мы, военные, имеющие прямое отношение к вооруженной борьбе, вносим свои предложения, и Сталин считается с нами.
По моим наблюдениям, у Сталина мало оставалось времени для отдыха и культурных развлечений. Сталин вел жизнь человека, целиком занятого государственными делами.
Сталин прочно вошел в военную историю. Его несомненная заслуга в том, что под его непосредственным руководством как Верховного Главнокомандующего советские Вооруженные силы выстояли в оборонительных кампаниях и блестяще провели все наступательные операции. Но он, насколько я мог его наблюдать, никогда не говорил о своих заслугах. Во всяком случае, мне этого не приходилось слышать. Звание Героя Советского Союза и звание Генералиссимуса ему было присвоено по письменному представлению в Политбюро ЦК партии командующих фронтами. И наград у него имелось меньше, чем у командующих фронтами и армиями. О просчетах же, допущенных в годы войны, он сказал народу честно и прямо в своем выступлении на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной армии 24 мая 1945 года:
“У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего Правительства, и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества, – над фашизмом”».
В любой войне исключительную роль играет полководец. Сталин поручал Василевскому самую ответственную работу, посылал туда, где было особенно трудно, где готовились и развертывались важнейшие сражения.
Прорыв «Миус-фронта», освобождение Донбасса, Криворожско-Никопольская операция, освобождение Одессы, Крыма – вот та непрерывная цепь боев и сражений, у руля руководства которыми стоял маршал Василевский. Это была тяжелая, изнуряющая работа.
Не имея в своем распоряжении ни одной танковой армии, Василевский прорвал знаменитый «Миус-фронт», по силам сопоставимый с силами оборонявших Донбасс дивизий Манштейна. А что стоил невероятный 200-километровый бросок наших войск к Одессе, которая была взята практически без боя! За эту операцию 10 апреля 1944 года Василевский был награжден высшим полководческим орденом «Победа».
Дела на фронте наконец-то пошли хорошо. Когда однажды Василевский прибыл с фронта в Ставку, Сталин, удовлетворенный его работой, сказал: «Товарищ Василевский, вы вот такой массой войск руководите, и у вас это неплохо получается, а сами, наверно, и мухи никогда не обидели». «Это была шутка, – вспоминал А.М. Василевский, – но, скажу откровенно, что не всегда легко было оставаться спокойным и не позволить себе повысить голоса. Но… сожмешь, бывало, до боли кулаки и смолчишь, удержишься от ругани и окрика. Умение вести себя в отношении подчиненных с достоинством – непременное качество военачальника».
Александр Михайлович пишет, что ему было отрадно готовить и проводить наступательные операции.
Блестяще была спланирована и проведена операция по освобождению Крыма и взятию Севастополя. Немцы завоевывали Крым, брали Севастополь почти год. Василевский разобрался с ними в течение месяца, а сам Севастополь пал на третий день штурма.
В результате наступательных действий наших войск осенью 1943 года в Крыму оказалась блокированной мощная 17-я немецкая армия. О значении, которое Гитлер придавал Крыму и Севастополю, говорит такой факт: во главе 17-й армии был поставлен генерал-инженер (Э. Йенеке), крупнейший немецкий специалист в области фортификации и крепостей. За всю Вторую мировую войну это был единственный случай.
Освобождение Крыма было возложено на 4-й Украинский фронт, Приморскую армию, Черноморский флот, Азовскую военную флотилию и авиацию дальнего действия. Координацию действий всех привлекаемых к операции сил осуществлял представитель Ставки маршал А.М. Василевский.
17-я немецкая армия имела в своем составе 7 пехотных (2 румынские), 3 румынских горнострелковых и 2 кавалерийских дивизии, 2 бригады штурмовых орудий большого калибра, большое количество артиллерийских, инженерных, строительных и иных частей. К началу боев вражеская группировка насчитывала около 260 тыс. солдат и офицеров, имела около 3600 орудий и минометов, 215 танков и штурмовых орудий и 148 самолетов и значительное количество самолетов на аэродромах в Румынии и Молдавии.
На Черном море противник имел 7 эсминцев и миноносцев, 14 подлодок, 3 сторожевых корабля, 3 канонерских лодки, 28 торпедных катеров, большое количество катеров-тральщиков, сторожевых катеров, самоходных барж, вспомогательных и транспортных судов.
Турция пропускала немецкие суда в Черное море через проливы, то есть не все суда были спущены по Дунаю. Румыны, составлявшие половину оккупационных войск в Крыму, считали, что они защищали румынскую территорию. Турки тоже мечтали о Крыме как о будущей турецкой территории. Немцы же относили Крым к землям Третьего рейха.
Гитлер требовал: «Мы обязаны оборонять Крым, этот второй Сталинград, пока есть хоть какая-то возможность, пока это вообще допустимо». Крым – это ключ к Черному морю, к Балканам. Фюреру важно было продемонстрировать силу Германии на Черном море и тем самым повлиять на позицию Турции. Кроме того, Крым мог стать плацдармом для массированных воздушных налетов советской авиации на румынские нефтепромыслы, Плоешти – важнейший источник снабжения Германии нефтью.
В Крыму немецкие войска оборудовали сильные оборонительные рубежи. На Перекопе и Сиваше – 3 полосы обороны (на глубину 35 км), на Керченском полуострове – 4 (на глубину 70 км). От города Саки до Феодосии готовился тыловой оборонительный рубеж. Особенно сильно был укреплен Перекопский (Турецкий) вал – главные ворота Крыма. Перекопский вал пересекает Перекопский перешеек в его самой узкой части, преграждая единственный сухопутный переход с материка на Крымский полуостров. Длина Перекопского вала 8,5 км, ширина у основания составляет более 15 метров, высота от дна рва – 18–20 м. К валу прилегает ров шириной 20 м и глубиной 10 м. За первой линией обороны – 10 линий траншей, причем все они самостоятельны: своя артиллерия, склады, продовольствие, минные поля, проволочные заграждения, дзоты, доты.
Генерал-инженер Э. Йенеке убеждал Гитлера: «Крым на замке. В мире нет еще такой силы, которая была бы способна прорвать немецкую оборону на Перекопе и Сиваше».
Операция по освобождению Крыма разрабатывалась в несколько этапов.
Маршал А.М. Василевский в конце сентября 1943 года внес предложение наносить удар через Перекоп и Сиваш. С этой целью он рекомендовал перебросить под Мелитополь основные силы Северо-Кавказского фронта. При этом он подчеркивал, что использовать десантирование войск на Керченский полуостров нецелесообразно, так как там находился один из лучших в немецкой армии 5-й армейский корпус 17-й армии, насчитывавший 85 тыс. человек. Однако, несмотря на то, что попытка атаковать немецкие войска с Керченского полуострова после высадки десанта в конце 1941 – начале 1942 года, по существу, закончилась катастрофой, немало было сторонников нанесения двойного удара – со стороны Перекопа и с Керченского полуострова. Большинство в Черноморском штабе стояло за проведение предварительной операции по захвату плацдарма в районе Керчи с тем, чтобы потом навалиться на Крым с двух направлений.
Последующие события показали правоту Василевского.
Предпринятые руководством Приморской армии в ноябре – декабре 1943 года и в январе 1944 года десантные операции, равно как и последующие попытки очистить от врага Керченский полуостров до начала основной операции по освобождению Крыма, существенных успехов не принесли, но стоили многочисленных и неоправданных потерь. Наступление было отложено.
6 февраля 1944 года Василевский представил Верховному Главнокомандующему соображения о подготовке и проведении Крымской операции. Ставка согласилась с ним.
Замысел Крымской операции заключался в том, чтобы одновременно ударами войск 4-го Украинского фронта с севера – от Перекопа и Сиваша – и Приморской армии с востока – из района Керчи в общем направлении на Севастополь при содействии Черноморского флота, авиации и партизан окружить и уничтожить вражескую группировку, не допустить ее эвакуации морем в порты Румынии и Болгарии.
Начать операцию Василевский предлагал с Перешейка. На третий день, когда немецкая оборона будет надломлена, Йенеке перекинет часть войск из-под Керчи. И эти немецкие войска в самый решительный момент окажутся в пути и не смогут принять участие ни против атак Приморской армии, ни против атак 4-го Украинского фронта. Тогда-то Приморская армия и сможет развивать свое наступление.
На севере Василевский принял решение главный удар наносить с плацдармов за Сивашем в направлении на Севастополь, а вспомогательный удар – на Перекопском перешейке.
Почему главный удар наносился с плацдармов за Сивашем, а не с Перекопа? Ведь здесь наши войска ожидали наибольшие трудности и неудобства. По замыслу Василевского, именно здесь главный удар для противника мог оказаться наиболее неожиданным. К тому же удар со стороны Сиваша выводил наши войска в тыл всем укреплениям врага на Перекопе, а следовательно, позволял гораздо быстрее вырваться на просторы Крыма.
Переправа войск через Сиваш явилась одним из самых сложных подготовительных мероприятий фронта. Сотни солдат, часами стоя по грудь или по самые плечи в ледяной и очень соленой воде Сиваша (соль въедалась им во все поры, причиняя нестерпимую боль), сооружали через залив переправы. К началу наступления были построены мост на рамных опорах длиной около двух километров и две земляные дамбы длиной 600–700 мет ров с понтонным мостом между ними длиной около полутора километров. Грузоподъемность этих переправ была доведена до 30 тонн, что обеспечивало переправу танков и тяжелой артиллерии. С целью маскировки в километре от этих переправ был сооружен ложный мост.
К началу операции советскому командованию удалось скрытно разместить и окопать на плацдарме крупные силы войск, в том числе массу артиллерии и танковый корпус.
Важнейшей задачей Василевский считал организацию настоящей блокады Крыма, которая воспрепятствовала бы переброске войск и вооружения как в Крым, так и обратно. Для этой цели он усилил авиагруппу Черноморского флота, базирующуюся на севере полуострова, и перебросил 10 подлодок в город Николаев.
Советские войска, привлеченные к участию в Крымской операции, насчитывали около 470 тыс. человек, имели 5982 орудия и миномета, 559 танков и САУ, 1250 самолетов. В войсках было до четырех боекомплектов боеприпасов основных калибров, около пяти заправок горючесмазочных материалов и более чем на 18 суток продовольствия. Крымские партизаны получили задачу громить тылы противника, а также воспрепятствовать разрушению врагом городов, портов, промышленных предприятий.
8 апреля 4-й Украинский фронт приступил к штурму мощных вражеских укреплений. Этому предшествовала двухдневная артиллерийская подготовка обороны на Перекопском перешейке. Сосредоточив здесь тяжелую артиллерию, в том числе орудия калибра 203 мм, советское командование стремилось создать у противника впечатление, что главный удар будет нанесен именно здесь, хотя в действительности основные силы фронта были сосредоточены на плацдарме южнее Сиваша. Наступавшие советские части обошли сильно укрепленный Перекопский вал стороной. И правильно сделали! Опасение, что наступавшие с Сивашского плацдарма армии отрежут Перекоп от юга, вынудило немцев поспешно покинуть свои оборонительные рубежи на Перешейке.
10 апреля наши войска прорвали оборону противника, в прорыв был введен танковый корпус. Стремительным ударом он овладел Джанкоем – мощным опорным пунктом в обороне врага и важным узлом дорог. С овладением Джанкоем оборона немцев в северной части Крымского полуострова рухнула. Это поставило под угрозу пути отхода керченской группировки противника и тем самым создало благоприятные условия для наступления Приморской армии. Опасаясь окружения, противник начал спешно отводить войска с Керченского полуострова. Обнаружив приготовления к отходу, Приморская армия в ночь на 11 апреля перешла в наступление и к утру освободила Керчь.
Быстрое и успешное наступление наших армий в двух направлениях дезориентировало врага.
12 апреля по всему Крыму началось преследование немецко-фашистских захватчиков. Для этой цели были созданы специальные подвижные группы из танковых, артиллерийских, инженерных и стрелковых частей, продвигавшихся по 60–70 км в сутки и сыгравших важную роль в освобождении 13 апреля Симферополя, Евпатории, Феодосии.
Авиация массированными ударами с воздуха громила отходившие колонны противника.
С регулярными войсками Красной армии тесно взаимодействовали партизаны. Они устраивали засады на горных дорогах, ударами с тыла содействовали войскам в овладении городами, снабжали советское командование разведывательными данными, спасли от разрушения многие курорты, города и исторические памятники. Оседлав шоссе Феодосия-Симферополь в районе Изюмовки, партизаны вынудили противника отступать по проселочным дорогам. Партизаны оцепили Аянское водохранилище и охраняли его до полного очищения лесов от оккупантов.
Советские войска стремительно продвигались во всех направлениях на юге полуострова. Уже 14 и 15 апреля были освобождены Бахчисарай, Судак, Алушта, Ялта, захвачены 20 тыс. пленных.
Враг не просто отступал. Это было массовое и паническое бегство. Румыны предпочитали сдаваться в плен. Немцы стягивались к Севастополю. Гитлер объявил его «городом-крепостью». Это означало, что войска должны были защищать его до последнего солдата.
Румынские войсковые части, как явно ненадежные, снимались с фронта и сосредоточивались для эвакуации в районе мыса Херсонес. Одновременно для прикрытия эвакуации перебрасывались морем и по воздуху свежие маршевые батальоны. Для устрашения войск гитлеровцы довольно часто практиковали публичный расстрел дезертиров.
15-16 апреля передовые части наших трех армий вышли к Севастополю. Попытка овладеть городом с ходу не имела успеха. К 18 апреля удалось овладеть только Балаклавой.
Севастопольский плацдарм был действительно очень сильно укреплен. Фашисты на подступах к городу создали два мощнейших оборонительных рубежа, четыре укрепленных полосы, сотни дотов и минных полей. 1800 орудий, 100 самолетов, танки. Несколько рядов колючей проволоки прикрывали вражеские траншеи. За этим «каменным фронтом», как немцы называли свои укрепления, укрылись остатки 17-й немецкой армии, насчитывающие более 72 тыс. чел. (пять дивизий).
А.М. Василевский, чтобы избежать неоправданных потерь, принял вместе с командующим 4-м Украинским фронтом Толбухиным решение перенести сроки генерального штурма севастопольской обороны врага, основательно к ней подготовиться.
25 апреля Гитлер издал приказ удерживать Севастополь любой ценой, запретил эвакуацию, стал перебрасывать подкрепления и устранил от командования 17-й армией генерала Йенеке, ибо произошло невероятное. В апреле 1944 года генерал докладывал в Берлин, что Севастополь неприступен, и вдруг со взятием Балаклавы запаниковал.
В своих телеграммах Гитлеру он умолял о немедленной эвакуации, твердя одно и то же: «Севастополь нам не удержать, армия погибнет». Йенеке был отозван, разжалован и отдан под суд. Вместо него был назначен генерал пехоты Альмендингер. Чтобы поднять настроение солдат и офицеров, по указанию Гитлера в Крыму были установлены двойные денежные оклады, отличавшимся в боях обещаны крупные земельные наделы.
Чтобы сокрушить Севастопольский укрепрайон, наше командование создало к началу наступления подавляющее превосходство над противником. 4-й Украинский фронт имел 253 тыс. чел., 5333 орудий и минометов, более 1000 самолетов, 106 танков.
На пути к Севастополю его освободителям предстояло овладеть Сапун-горой. Сами немцы говорили: «Кто владеет Сапун-горой, тот владеет Севастополем».
Сапун-гора представляла собой естественную каменную гряду длиной 8 км. Отсюда был самый короткий путь к Севастополю и к Херсонесу – месту эвакуации. Здесь единственно возможная дорога для танков. Но самый короткий путь был и самым трудным.
Сапун-гора возвышается над прилегающей к ней местности на 100–150 метров. Ее восточный крутой и каменистый склон местности переходит в отвесные скалы высотой до 10 метров и более, которые предоставляли возможность противнику создавать многоярусную систему опорных пунктов, чередуясь с дотами и железобетонными сооружениями с артиллерийскими установками. На сколе горы 36 дотов и 27 дзотов. Вкопанные в землю танки, огромное количество пулеметных гнезд (на каждые полсотни обороняющихся приходилось 16 пулеметов). Огневая система противника могла выпустить по каждому наступавшему бойцу до 100 пуль в минуту. Все это окутано несколькими рядами колючей проволоки, а пространство перед скатами горы густо усеяно минами.
Наши наступающие войска вынуждены были размещаться на равнинной, открытой местности, которая просматривалась с наземных пунктов наблюдения противника на глубину 10–15 км.
В соответствии с планом, разработанным маршалом Василевским, главный удар наносился на участке Сапун-гора. Вспомогательный удар – с севера. С целью отвлечения противника этот удар намечалось начать на двое суток раньше главного.
Советское командование тщательно готовило войска к предстоящему штурму. Делалось все необходимое, чтобы избежать тяжелых потерь при прорыве севастопольских укреплений и обеспечить достижение успеха в кратчайший срок.
В тылу расположения наших войск были созданы учебные штурмовые городки для отработки элементов боя в условиях, максимально приближенных к боевой обстановке.
Путь фронту должна была проложить 19-я танковая армия. Ударная сила – 8-я воздушная армия. В полосе намечаемого главного удара была сосредоточено огромное количество артиллерии – до 250 орудий на километр фронта. Огневые точки врага разведаны. До 5 мая артиллерия большой мощности разрушала укрепления врага.
5 мая 1944 года Сталин дал приказ на штурм Севастополя. Главный удар наносила 51-я армия. Острие ее атаки было нацелено на Сапун-гору. Отвлекающий удар наносила 2-я гвардейская армия. Она атаковала Мекензиевы горы, Северную сторону. Одновременно вдоль берега наступала Приморская армия, ее задача – лишить немцев возможности эвакуироваться.
Наступление 2-й гвардейской армии поддерживала вся авиация фронта. За первый день гвардейцы продвинулись лишь на один километр, но задачу свою выполнили. Фашистское командование посчитало, что именно здесь советские войска наносят главный удар, поэтому уже на другой день начало переброску части своих войск из района Сапун-горы на Северную сторону.
7 мая в 10 часов 30 минут утра после полуторачасовой артиллерийской подготовки и при массированной поддержке всей авиацией фронта наши войска начали генеральный штурм Сапун-горы.
Задолго до рассвета саперы проделали у подножья Сапун-горы более десяти 15-метровых коридоров в многорядных проволочных заграждениях противника. Ими же были разведаны проходы в минных полях. Эта нелегкая подготовка позволила нашим частям в течение нескольких минут достигнуть первой линии вражеской траншеи.
Впереди шли штурмовые группы, состоящие из пехоты, саперов, огнеметных танков и орудий сопровождения. В их задачу входило блокировать и уничтожать доты и дзоты.
Гитлеровцы встретили атакующих сплошной стеной огня и металла. Даже участники Сталинградской битвы (а их было немало среди освободителей Севастополя) говорили потом, что ничего подобного тому огненному шквалу, какой обрушился на Сапун-гору, за всю войну они не видели.
Драться нашим воинам приходилось за каждый даже разрушенный дот, за каждый скалистый выступ. Схватки повсеместно переходили в рукопашные. Если под Прохоровкой развернулся самый грандиозный танковый бой, то на Сапун-горе шел самый грандиозный рукопашный бой.
Битва продолжалась 9 часов. В 19 часов 30 минут наши воины вышли на гребень Сапун-горы и водрузили знамя.
8 1942 году гитлеровцы в течение длительного времени вели наступление на Сапун-гору, потеряли здесь десятки тысяч своих солдат, но желаемого результата так и не добились. А нашим войскам удалось овладеть этой сильно укрепленной высотой в течение одного дня!
Падение Сапун-горы, ключевого пункта фашистской обороны, предрешило взятие Севастополя. С ее вершины просматривался весь город и равнина до мыса Херсонес.
9 мая одновременными ударами наших войск с севера и с юга Севастополь был очищен от врага. Город был освобожден всего за 58 часов!
10 мая Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин своим приказом объявил благодарность войскам 4-го Украинского фронта за освобождение Севастополя и завершение разгрома фашистской группировки в Крыму.
В честь этой победы в Москве прогремел салют 24 артиллерийскими залпами из 324 орудий.
«Освобождение Севастополя венчает блестящую операцию Красной армии по очищению Крыма от немцев, – писала «Правда». – Все действия по очищению Крыма от немцев и освобождению Севастополя отмечены высоким военным искусством руководства Красной армии и Военно-морского флота…»
Английская газета «Дейли геральд» назвала освобождение Севастополя советскими войсками триумфом военного искусства Красной армии.
В то же время газета «Ивнинг Стандард» писала: «Взятие Севастополя продемонстрировало, что нет такой мощной крепости с грозным гарнизоном, которая не могла бы быть захвачена при соответствующих приготовлениях и изобретательности».
Остатки немецких дивизий бежали к Херсонесскому мысу, надеясь на эвакуацию. Тщетными оказались все попытки Альмендингера хоть как-то сгруппировать свои войска. Эвакуация была сорвана наступлением наших войск. Подготовленные катера и лодки были разбиты огнем нашей авиации. Всего с 8 апреля по 12 мая было потоплено 191 судно противника с войсками и грузами, при этом погибло 42 тыс. немецких солдат и офицеров. Лишь немногие суда достигли румынского порта Констанца. Несколько десятков уцелевших эсэсовцев попытались уйти морем на лодках и плотах в Румынию и Турцию, но были уничтожены пулеметным огнем советской авиации.
Генерал Альмендингер вместе с штабом сбежал сразу же после падения Сапун-горы. Его преемник генерал Бемэ оказался в числе пленных.
Крымская наступательная операция советских войск закончилась 12 мая 1944 года сокрушительным разгромом 17-й немецкой армии. Ее потери на суше составили 111 тыс. чел., в том числе 50 тыс. убитыми и 61 тыс. пленными, из которых 30 тыс. были пленены на мысе Херсонес. Вся ее боевая техника и припасы оказались в руках советских войск.
Один из наших бойцов в своем письме матери писал: «Идешь – от горизонта до горизонта – техника. А сколько пленных!»
Огромные колонны пленных немцев тянулись до Бахчисарая. Остатки немцев добровольно выходили из укрытий и присоединялись к колонне. Пленные шли практически без конвоя, сами спрашивали дорогу, куда им направляться.
250 дней и ночей штурмовали немецко-румынские войска Севастополь в 1941–1942 годах, используя свыше 2 тыс. орудий и минометов, в том числе 56 батарей тяжелой артиллерии, одну батарею сверхтяжелых 615-мм мортир и 800-мм пушку «Дора» (наши воины называли ее «дура»), длина ствола которой составляла 30 метров, а снаряд весил 4 тонны. Такого массированного применения артиллерии немцами не было ни в одной другой операции Второй мировой войны.
Нашим же войскам потребовалось лишь 35 дней, чтобы взломать мощные укрепления врага в Крыму; из них ушло только 3 дня, чтобы сокрушить куда более сильно развитую, чем у нас в 1942 году, долговременную оборону под Севастополем и освободить главную базу Черноморского флота.
Корреспонденты Би-Би-Си писали об оставлении немецкими войсками Крыма как о «самом сенсационном поражении, понесенном ими после Сталинграда».
Кроме того, Крымская операция была первой в истории Великой Отечественной войны, когда потери наших войск (убито около 17 тыс. чел., в том числе при освобождении Севастополя – около 6 тыс.) были намного меньше, чем потери противника (убито около 50 тыс. чел.).
Пять раз салютовала Москва воинам армии и флота, освобождавшим Крым от немецко-фашистских захватчиков. Многим частям и соединениям были присвоены почетные наименования Перекопских, Сивашских, Керченских, Феодосийских, Симферопольских и Севастопольских. 240 воинов удостоены высокого звания Героя Советского Союза.
Несомненно, Силы Небесные помогали нашим воинам-освободителям, ибо дело их было правое.
Приказ о начале наступательной операции против фашистских войск в Крыму был отдан 7 апреля – в день Благовещения. Пасха в 1944 году праздновалась 16 апреля, так что освобождение Крымской земли совпало со днями пасхальной радости.
Именно с севастопольской земли пришло на Русь христианство. Вначале это был апостол Христа Андрей Первозванный, прошедший от стен древнего Херсонеса до берегов Ладоги и Киевских гор и посеявший первые семена христианской веры. Затем в деле распространения христианства потрудились святитель Климент Римский и семь херсонесских епископов-мучеников, основатели славянской письменности Кирилл и Мефодий, князь Владимир, принявший христианское крещение в Херсонесе и затем крестивший Русь, – все это этапы становления Православия в нашем Отечестве.
И наши воины, защищая и освобождая Севастополь и Херсонес, проливали кровь за древний форпост Православия.
В боях за Севастополь Василевский был ранен. Машина налетела на мину. «Каким образом уцелела мина, – вспоминал Александр Михайлович, – невозможно понять: за двое суток по этой дороге прошла не одна сотня машин». Произошел невероятный случай: передние колеса и двигатель были отброшены взрывом метра на четыре. Шофер и маршал были ранены. «Это вывело меня на время из строя. Но как впоследствии выяснилось (это было дело рук Берии), Сталину не сообщили о том, что машина наскочила на мину, не сообщили о том, что я был легко контужен и ранен, и Сталин пребывал в убеждении, что у меня грипп. Только когда я прилетел в Москву и явился на прием к Сталину, то, увидев меня с перевязкой на голове и спросив, что со мной, Сталин узнал о том, что произошло.
У меня была с собой фотография. Мы, в общем, чудом остались целы, и мне хотелось показать Сталину фотографию того, во что превратилась наша машина. Я вынул эту фотографию и хотел показать Сталину, но Берия буквально вырвал ее у меня и порвал на кусочки, говоря:
– Зачем показывать, зачем беспокоить?
Так он и не дал мне показать эту фотографию Сталину. Берия был очень груб и очень активен» (К. Симонов. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. – М., 1989).
Судя по всему, Берия имел намерение подчинить своему влиянию Генштаб, усилить свои позиции в армии. Для этого он проталкивал на руководящие посты своих людей, устраняя при этом честных и верных долгу работников.
Сразу после освобождения Крыма Василевский приступил к разработке наступательной операции в Белоруссии – «Багратион».
Конфигурация фронта в Белоруссии представляла собой к тому времени огромный выступ на восток площадью около 250 тыс. кв. км, огромной дугой огибавший Минск. Передняя часть этой дуги проходила по линии городов Витебск – Рогачев – Жлобин и находилась не так уж далеко от Москвы.
Немецкое командование стремилось удержать выступ во что бы то ни стало.
Эти рубежи охранял наиболее качественный воинский контингент – группы армий «Центр», включающие в себя 63 дивизии и 3 бригады. На этом направлении было сосредоточено 1200 тыс. солдат и офицеров, имевших 9,5 тыс. орудий, 900 танков и САУ, 1300 боевых самолетов. В Белоруссии немцы создали линию обороны под названием «Фатерланд», состоящую из двух полос и имеющую глубину 250–270 км. Оборона опиралась на развитую систему полевых укреплений и удобные естественные рубежи (речки, широкие заболоченные поймы и т. п.). Особенно сильно были укреплены районы Витебска и Бобруйска, то есть фланги группы армий «Центр». Крупные города гитлеровцы превратили в сильные узлы сопротивления, укрепленные системой хорошо развитых траншей, дотов и дзотов, а такие города, как Витебск, Орша, Могилев, Бобруйск, Борисов и Минск, приказом Гитлера были объявлены «укрепленными районами». Это означало, что их следовало удерживать любой ценой.
По мнению Гитлера, только глупец мог наступать через Белоруссию – леса, болота и дивизии группы армий «Центр» делали это направление абсолютно бесперспективным. К тому же успешные действия советских войск в Украине позволяли сделать вывод, что именно здесь Красная армия нанесет удар и летом 44-го. Поэтому основная мощь немецкой армии – танки и авиация – были брошены на юг.
Из 5 тыс. танков, имевшихся на Восточном фронте, немецкое командование оставило в Белоруссии меньше 900. На Украине находилось 7 групп немецких истребителей. В Белоруссии осталось всего две группы.
Усиление немецких частей в Украине и определило решение Ставки начать наступление в Белоруссии. Если прорвать в этом месте оборону группы армий «Центр», то за нею у немцев почти не было войск, а это давало возможность и уничтожить эту группу полностью, и быстро занять огромные территории, пока немцы не подтянут сюда с юга резервы. Осуществление этого стратегического замысла полностью определялось быстротой прорыва обороны немцев, поскольку в случае замедления прорыва немцы успеют перебросить в Белоруссию войска с юга.
20 мая план Белорусской операции лег на стол Верховного Главнокомандующего. После недолгих консультаций он был утвержден. Василевский немедленно убыл на фронт координировать действия 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов.
Планы советских войск в Белоруссии хранились в строжайшей тайне. В полном объеме эти планы знали лишь три человека: Сталин, Василевский и Жуков.
Был проведен гигантский комплекс мероприятий с целью убедить противника, что главный удар будет нанесен на другом направлении – южнее Полесья (Припятской низменности). С целью дезинформации противника на направлениях будущих ударов части Красной армии вели интенсивное строительство трех оборонительных рубежей глубиной до 40 км. Войска демонстративно готовились к обороне. Все это время главные ударные силы «Багратиона» – 5-я гвардейская и 2-я танковые армии – до самого начала наступления находились на южном крыле фронта. С этой же целью на юге была создана ложная группировка в составе 9 стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией. Район их дислокации был обильно насыщен макетами танков, орудий и усиленно патрулировался истребителями. Все эти меры достигли своей цели – до самого начала наступлении в Белоруссии командование вермахта оставалось в уверенности, что главный удар будет нанесен на Украине. Поэтому 24 немецкие танковые и механизированные дивизии из имевшихся 34 оставались в районах южнее Полесья. Внезапность операции была обеспечена. Оставалось подготовить войска к ее реализации.
Предстояла сложная перегруппировка: для проведения операции «Багратион» надо было перевести в новые районы войска пяти общевойсковых, двух танковых и одной воздушных армий. Кроме того, Ставка передавала фронтам дополнительно 4 общевойсковые, 2 танковые армии, 52 дивизии, 6 танковых и механизированных корпусов, 33 авиационные дивизии, 2849 орудий и 210 тыс. человек маршевого пополнения. И все это надо было переправить скрытно, чтобы противник не заметил и не разгадал намеченный план наступления.
Ни одна из предыдущих крупных советских операций не готовилась с такой тщательностью, как «Багратион». Все было разработано до мельчайших деталей. Если бы враг обнаружил подготовку к этому наступлению, то в Белоруссию были немедленно бы направлены немецкие танковые дивизии и авиация из Украины. В лесисто-болотистой местности, и без того неблагоприятной для наступления, это сыграло бы роковую для Красной армии роль. Поэтому все перемещения войск происходили исключительно по ночам с соблюдением строжайших мер маскировки. Машины ездили с потушенными фарами. Для ориентировки вдоль дорог выставлялись белые указатели, а задние борта и капоты грузовиков выкрашивали белой краской. Обгоны строжайше запрещались. Движение войск осуществлялось только с 10 часов вечера до 4 утра. Отставшие части с первыми лучами солнца останавливались и маскировались. Днем разрешалось ездить только автомашинам со специальным пропуском, и таких было не более сотни на каждую армию. Контролировали маскировку специально выделенные самолеты, постоянно облетавшие районы сосредоточения. Если летчик замечал местонахождение советской части, то сбрасывал вымпел. Получение вымпела означало: позиции войск заметны с воздуха и командирам следует принять экстренные меры по улучшению маскировки. Жесткие меры секретности строго соблюдались во всей армии с низу до верху. Планы операций фронтов разрабатывались двумя-тремя лицами, писались от руки и докладывались в Ставке лично командующими. Было принято решение в операции по окружению войск противника в Витебске не использовать танковые части. Для немецкого командования их появление стало бы тревожным сигналом. Работа радиостанций Красной армии временно прекратилась.
Неоценимую помощь оказали партизаны и подпольщики. Командование Красной армии получило от них информацию о расположении 33 вражеских штабов, 30 аэродромов, 70 крупных складов, составе 900 гарнизонов и около 240 частей. На направлениях будущего наступления партизаны выявили возможные броды через Западную Двину, взяли на учет все имевшиеся мосты. Широкое привлечение партизан к проведению операции «Багратион» стало еще одной ее особенностью. К тому времени на Белорусской земле действовали 143 тыс. партизан. Эта внушительная армия помимо ведения разведки готовилась к активным действиям в тылу врага – нарушению коммуникаций, уничтожению узлов связи, штабов, захвату и удержанию выгодных рубежей обороны и плацдармов на реках до подхода армии.
В ночь на 20 июня партизаны подорвали сразу свыше 40 тыс. рельсов, парализовав движение на железных дорогах. Начальник транспортного управления группы армий «Центр» полковник Г. Теске позднее запишет: «Молниеносно проведенная в эту ночь крупная операция партизанских отрядов вызвала в отдельных местах полную остановку железнодорожного движения на всех важных коммуникациях, ведущих к районам прорыва… Партизаны провели блестящую операцию».
Советские солдаты готовились к преодолению болотистой местности, по которой им предстояло наступать. Сделали большое количество мокроступов – специальных болотных лыж, которые позволяли не вязнуть в топких лесах Белоруссии. Для пулеметов, минометов и легкой артиллерии с той же целью мастерили волокуши, плоты, лодки. Для прохода танков заготавливали бревна и фашины – связанные охапки хвороста, из них саперы и танкисты должны были настилать гати – специальные дороги в болотах. Объемы железнодорожных перевозок приобретали воистину колоссальные масштабы.
По распоряжению Ставки в войсках требовалось сосредоточить 5 комплектов боеприпасов. Тогда как для доставки только одного боекомплекта нужны были 1300 железнодорожных вагонов. В общей сложности в Белоруссию было доставлено 400 тыс. тонн боеприпасов, 300 тыс. тонн горючего, свыше 500 тыс. тонн продовольствия и фуража. Для этой цели фронтам в целом подавалось до 100 поездов ежедневно.
Почти 12 тыс. имевшихся на фронте грузовиков могли за один рейс подвезти наступавшим частям 25 тыс. тонн боеприпасов, горючего и других грузов.
Размах подготовки к наступлению скрыть от врага полностью было невозможно, но руководство вермахта так и не разгадало планов советского наступления.
Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Буш за три дня до советского наступления отправился в отпуск. Тем временем его миллионная группировка оказалась под прицельным ударом всей мощи четырех советских фронтов численностью 1 млн. 200 тыс. человек. Их поддерживали 5200 танков, 31 тыс. орудий и 5300 самолетов.
Перед наступлением саперы полностью очистили передовую от минных полей. Они сняли 34 тыс. мин на направлении главного удара.
Минные поля перед немецкими позициями и в глубине обороны предстояло обезвредить новым танком-тральщиком (танк Т-34 с тралом ПТ-3). Прокатываясь по начиненному минами полю, их тяжелые катки подрывали взрывчатку в снарядах и таким образом прокладывали дорогу идущим сзади танкам и пехоте. Два полка подобных инженерных танков тщательно охранялись фронтовыми службами.
Операция «Багратион» началась 23 июня 1944 года.
В наступлении, развернувшемся в полосе шириной 800 км (позднее она достигла ширины 1600 с лишним км), участвовали войска четырех фронтов: 1-го Прибалтийского, 1-го, 2-го и 3-го Белорусских.
Ставка разработала уникальную стратегическую операцию.
Ничего подобного в историографии Великой Отечественной, да и всей мировой войны не встретишь. В Белоруссии наносилось сразу шесть (!) главных ударов по всем шести основным группировкам врага, развернутым в тактической глубине обороны. Все шесть главных ударов предусматривали и сосредоточение главных сил на главных направлениях, и отсечение, окружение, разгром противника в тактической полосе обороны с последующим выходом на оперативный и стратегический простор. Эта стратегическая «изюминка» шести главных ударов сразу же лишила немецкое командование возможности осуществлять осмысленный и своевременный маневр силами и средствами резерва.
Главные силы (до ⅔) сосредотачивались на флангах для наступления на Витебск и Бобруйск. В первом ударе участвовала основная часть предназначенных для наступления сил. Василевский настаивал на том, чтобы первый удар был особенно мощным, так как за линией обороны у немцев резервов практически не было.
Продолжительность артиллерийской подготовки составила 2 часа. И это не считая массированных бомбовых ударов всеми фронтовыми бомбардировщиками. За шесть суток до начала наступления авиация дальнего действия разбомбила немецкие аэродромы, уничтожив на земле до 60 % самолетов.
Главный удар штурмовиков Ил-2 был направлен не на передний край, а на немецкую артиллерию, находящуюся в глубине обороны. Советские штурмовики, летящие на низкой высоте, огнем из пушек и пулеметов буквально выкашивали орудийную прислугу, а бомбы и ракеты Ил-2 поражали штабеля боеприпасов.
На направления, где обозначался успех прорыва, немедленно перебрасывались ударные группы, проламывавшие оборону противника. Наши войска в первый же день прорвали немецкую оборону севернее Витебска и в ночь на 24 июня вышли к Западной Двине, с ходу форсировав ее и глубоко охватив всю витебскую группировку. Противник на этом направлении был явно застигнут врасплох.
Наши войска, по указанию Василевского, не ввязывались в бои с окруженным противником (как под Сталинградом), так как это отвлекает войска от продвижения вперед, прибавляет большие потери.
В «котле» под Витебском оказалось свыше 5 дивизий (35 тыс. человек) гитлеровцев. Василевский приказал оставить для ликвидации окруженной группировки лишь часть войск, а главными силами как можно быстрее продвигаться на запад.
Спустя пять дней боев за Витебск немецкие части капитулировали. В плен сдались около 20 тыс. человек, погибло 10 тыс. неприятеля.
25 июня был захвачен важный узел коммуникаций города Богушевска. 27 июня освобождены Орша, Могилев.
В районе Бобруйска удары советских войск наносились: один у Рогачева, а другой несколько южнее, в районе Паричи. Наступление на Рогачев должны были поддерживать 1400 самолетов. Туда же направлялись тяжелые бомбардировщики дальней авиации. Для поддержки наступления под Паричами выделялись 900 самолетов.
Удар тяжелых бомбардировщиков под Рогачевым наносился ночью. Чтобы летчики правильно сориентировались, на плацдарме выстроили грузовики с включенными фарами. Они светили на восток. Не видимый для противника свет хорошо просматривался с самолетов. Дополнительно зажгли специальные пиротехнические факелы.
С рассветом 23 июня на немецкие позиции обрушились авиация, артиллерия и «катюши». На поле боя выехали танки-тральщики. Вскоре в немецких минных полях были пробиты широкие коридоры для танков и пехоты. Немецкая оборона была прорвана. Введенные в прорыв танковые корпуса обходили очаги сопротивления и не ввязывались в затяжные бои. 27 июня наступающие войска в районе Бобруйска создали два кольца окружения, в которых оказались шесть дивизий 9-й немецкой армии – около 40 тыс. солдат и офицеров. Немецкое командование организовало операцию по прорыву окружения. Против пробивавшихся колонн противника была брошена ударная авиация. Этот налет фактически рассеял немецкие войска и сделал организованный прорыв невозможным.
В этом отношении интерес представляют воспоминания немецкого офицера:
«Русским удалось в районе Бобруйска окружить 9-ю армию. Поступил приказ прорываться, что нам вначале удалось… Но русские создавали по нескольку окружений, и мы из одного окружения попадали в другое… В результате этого создалась всеобщая неразбериха. Нередко немецкие полковники и подполковники срывали с себя погоны, бросали фуражки и оставались ожидать русских. Царила всеобщая паника… Это была катастрофа, которой я никогда не переживал. В штабе дивизии все были в растерянности, связь со штабом корпуса отсутствовала. Никто не знал реальной обстановки, карт не было… Солдаты теперь потеряли всякое доверие к офицерам».
В общей сложности в боях под Бобруйском было уничтожено до 50 тыс. солдат и офицеров противника, 20 тыс. были захвачены в плен.
К 29 июня Бобруйск был полностью очищен от немецких войск.
В период с 23 по 28 июня войска четырех фронтов прорвали немецкую оборону на шести участках. В образовавшиеся прорывы были немедленно введены подвижные группы фронтов – танки и конно-механизированные группы. Их действия прикрывала и обеспечивала фронтовая авиация.
Резервов у противника, как и времени, просто не хватало, чтобы латать множество брешей, возникших сразу в немецкой обороне и скоро превратившихся в одну, протяженностью в 520 км. Наши войска практически без перерыва продолжали наступление, охватывая фланги отходившей к Минску 4-й немецкой армии.
В ходе операции А.М. Василевский строго следил за ходом сражений и вместе с командующим вносил необходимые изменения в действия войск. Особенно важным было его решение о вводе в прорыв 5-й гвардейской танковой армии не на кратчайшем оршанском направлении, где противник оказывал упорное сопротивление и мог нанести танкистам тяжелые потери, а на богушевском, где тактическая оборона была прорвана.
Первоначальный план предусматривал бросок танковой армии вдоль шоссе Смоленск – Минск. Однако взломать оборону немцев под Оршей не удалось. Вот тогда, по предложению Василевского, и решили использовать брешь, пробитую нашими войсками под Витебском (в районе Богушевска). Сюда, в междуречье между Двиной и Днепром, и вошли 500 танков. В первые два дня, не встречая серьезного сопротивления, армия двигалась на Борисов, в тыл группы армий «Центр».
3 июля 1944 года советские войска освободили Минск. Город захватили практически с ходу, без длительной осады. К востоку от Минска в окружение попали основные силы 4-й немецкой армии – около 105 тыс. солдат и офицеров. Операция по ее ликвидации проводилась в период с 5 по 11 июля. Здесь решающую роль также сыграла советская авиация. В конечном итоге в плен сдалось около 35 тыс. солдат и офицеров вермахта, в том числе 12 генералов. Остальная часть – около 70 тыс. – была уничтожена.
Была захвачена вся техника, снаряжение и тылы 4-й немецкой армии.
Чтобы прославить партизан, 16 июля 1944 года в Минске провели партизанский парад, в котором участвовало свыше 30 тыс. народных мстителей. Это событие осталось уникальным явлением в мировой истории.
В Белорусской операции решающей стала высочайшая мобильность войск. Наши войска быстро продвигались вперед, обходя узлы сопротивления и оставляя их у себя в тылу. Именно благодаря этому разрыв между внутренним и внешним кольцом окружения уже через несколько дней увеличился до 150 км, что делало прорыв окруженной группировки, даже мелкими группами, совершенно невозможным.
За первые 12 дней операции (23 июня – 4 июля) наши войска продвинулись на 240–280 км при среднем темпе 20–25 км в сутки. И это по лесам Белоруссии! В стратегическом фронте немцев образовалась огромная брешь, в которую ринулись советские войска.
29 июня во время доклада И.В. Сталину Василевский предложил после освобождения Минска незамедлительно продолжить наступление, чтобы окончательно очистить Белоруссию от оккупантов и приступить к освобождению Прибалтики.
Таким образом фронт стратегического наступления расширялся от Балтийского моря до Карпат.
Наступление, начатое 23 июня, остановилось только 29 августа после выхода к Висле, границе Восточной Пруссии и берегу Балтийского моря. Войска четырех фронтов, наступая на фронте шириной более 1000 км, за один месяц боев продвинулись на 600 км – из центральной России, почти от Смоленска, до Вислы – и вышли на государственную границу на протяжении 400 км. Советские войска освободили всю Белоруссию, большую часть Литвы и вступили на землю Польши.
Результат наступления Красной армии превзошел самые смелые ожидания Ставки. Немцы пережили настоящую катастрофу. Самая мощная группа армий «Центр» фактически перестала существовать. Было уничтожено от 25 до 28 дивизий противника, а 50 его дивизий потеряли половину своего состава. Потери немецкой армии в Белоруссии оцениваются в 550 тыс. человек, из которых в плену оказались более 150 тыс. человек. Немцы потеряли почти все танки, 10 тыс. орудий, около 2 тыс. самолетов. Огромное количество техники (как немцы захватывали в 41-м году) попало в распоряжение советских войск. Наши безвозвратные потери составил 178 тыс. человек, ранеными – 587 тыс. человек.
Белорусская наступательная операция «Багратион» стала самой блестящей, классической по замыслу и исполнению наступательной операцией Второй мировой войны. Ее до сих пор изучают во всех военных учебных заведениях мира. В этой гениальной операции маршала Василевского присутствовало все: и строгая теория, и просчитанная до действий каждого солдата практика. Здесь были фронтальные удары, обходы, охваты, окружения и полный разгром врага.
Как выразился Черчилль, в Белорусской операции «русские выпустили кишки немецкой армии».
А вот свидетельства самих немецких генералов об этой грандиозной битве:
Генерал Вестфаль: «В течение лета и осени 1944 года немецкую армию постигло величайшее в ее истории поражение, превзошедшее даже сталинградское. 22 июня русские перешли в наступление на фронте группы армий “Центр”… Эта группа армий была уничтожена. В связи с разгромом группы армий “Центр” в Прибалтике оказалась отрезанной группа армий “Север”».
Генерал Гудериан: «Разгром начался 22 июня. В первый день 25 немецких дивизий попросту исчезли… Не только группа армий “Центр”, но и группа армий “Север” попали в катастрофу». Эти события, пишет генерал, были «столько потрясающими», что «в середине июля Гитлер перевел свою ставку из Оберзальцберга в Восточную Пруссию».
Генерал фон Меллентин: «22 июня русские праздновали третью годовщину нашего вторжения в Россию грандиозным наступлением четырех фронтов в составе 146 стрелковых дивизий и 43 танковых бригад… Эта операция была одним из самых грандиозных событий войны, по своему размаху и значению несравнимо более важным, чем высадка союзников в Нормандии. С 1 июня по 31 августа 1944 года потери германских войск на Западном фронте составляли 293 802 человека, на Восточном за тот же период – 916 860 человек».
После поражения в Белоруссии немцы так и не сумели оправиться.
Успех в Белоруссии оказался настолько впечатляющим, что некоторые западные издания высказали сомнения в его истинности. Тогда Сталин приказал немецких пленных показать всему миру. Была спланирована операция «Большой вальс», по названию популярного кинофильма. В режиме строгой секретности из Белоруссии в Москву прибывало 26 эшелонов с пленными немцами. Их сосредоточили на московском ипподроме и стадионе «Динамо». Наконец 17 июля 1944 года было объявлено: «По улицам Москвы пройдут немецкие пленные». Москвичи увидели 26 огромных колонн. Возглавляли шествие 19 немецких генералов в мундирах и с наградами. За ними шла тысячная группа офицеров. Следом брели колонны небритых солдат. У некоторых вместо сапог на ногах были сандалии, сделанные из автомобильных покрышек.
Всего по улицам Москвы провели 60 тыс. немецких пленных. Каждый второй из них был захвачен во время боев в минском «котле». Возможно, среди участников шествия были и те, кто воевал в Крыму.
Колонну пленных конвоировали всадники из кавалерийского полка. Замыкали шествие поливальные машины, которые смывали с московского асфальта след фашизма. «Парад» начался в 9 часов и завершился к 16 часам.
Необычное шествие в центре Москвы, как и ожидали, произвело сильное впечатление на советских людей и на иностранных наблюдателей.
За операцию «Багратион» 29 июля 1944 года маршалу А.М. Василевскому было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Василевский во время подготовки Белорусской наступательной операции, во время ее проведения, во всех остальных оборонительных и наступательных операциях – это мудрость, инициатива, храбрость.
У Гитлера были генералы очень высокого выбора, но таких генералов, как у Сталина, у Гитлера не было ни в начале, ни в конце войны. Ни одного. Германия проиграла потому, что сталинские генералы по уровню подготовки стояли неизмеримо выше, чем гитлеровские генералы.
Искусство полководца (или государственного деятеля) проявляется в способности усмотреть военную цель и указать путь к ее достижению. А умение обосновать это стратегически как раз и заключается в дальновидности, широте и глубине стратегического мышления, подкрепленного образованием и озаренного талантом, ибо способность стратегического мышления дана не каждому и встречается довольно редко.
Стратегическая мысль Василевского блестяще сработала при отсечении немецкой группировки в Прибалтике от Восточной Пруссии. При этом Василевский отказался от скороспелых предложений по одновременному разгрому обеих группировок.
Немцы имели веские аргументы для удержания Прибалтики. В Курляндии командование вермахта сосредоточило сильнейшую группировку, включив в нее пять танковых дивизий. Группа армий «Север» представляла собой серьезную силу. Для ее уничтожения привлекались мощные средства: мы превосходили противника по живой силе – в 1,3 раза, артиллерии и танкам – в 2,5 раза. Наше превосходство в авиации составляло почти 7 раз. Тем не менее операция складывалась непросто. Наши войска медленно теснили врага в направлении Риги. Бои приняли затяжной характер.
В своем докладе Сталину Василевский предложил изменить весь ход операции, сменив направление главного удара с Риги на Мемель (ныне Клайпеда). Это позволяло отсечь всю группу армий «Север» от Восточной Пруссии. Войска же, чтобы немцы ничего не заподозрили, должны были продолжать пробивать неприступный рубеж.
Наступление наших войск из района Шяуляй началось 5 октября, а уже 13 октября 1944 года столица Латвии Рига стала свободной. Войска Красной армии преследовали врага на всех направлениях до конца месяца. Единственное, что сумели сделать немцы, это отвести основные силы группы армий «Север» в Курляндию и организовать уже там упорное сопротивление. Гитлер был взбешен потерей Прибалтики больше, чем поражением на Балканах. Операция закончилась. Итоги ее, несомненно, впечатляют. Освобождена практически вся Прибалтика, кроме Курляндии и Мемеля, из 59 дивизий группы армий «Север» разгромлены 26 дивизий и 3 полностью уничтожены. Василевский осуществил блестящий маневр по переносу основного удара на новое направление в ходе непрекращающегося наступления, и в итоге – победа. В Прибалтике успех наших войск во многом был обеспечен исключительным умением Александра Михайловича быстро и точно оценивать обстановку и рекомендовать Ставке и фронтовому командованию оригинальные решения, ставившие в тупик противника. Вот что значит высшее полководческое мастерство!
К концу 1944 года территория СССР была полностью очищена от немцев. Была восстановлена государственная граница Советского Союза.
В годы войны на занятых немцами территориях СССР, где оставалось 70 млн. жителей Советского Союза, было открыто около 5400 церквей и 45 монастырей. Во вновь открытых храмах начали звонить в колокола, устраивать крестные ходы, возобновилось религиозное обучение детей, священники открыто проповедовали, совершалась миссионерская деятельность. Интерес населения к Церкви был очень велик. И когда западные территории СССР освобождались от немецкой оккупации, то священство там оставалось на своих местах и продолжало служить, ибо со стороны советского правительства шла поддержка. Совнарком приписывал местным властям воздерживаться от закрытия храмов на освобожденных территориях, не препятствовать ремонту зданий, по просьбе населения открывать церкви из расчета две-три на район.
