Планы операций, разработанные под руководством Василевского, и сегодня поражают своей оригинальностью и глубиной. Именно таким был план Восточно-Прусской операции и ее кульминационного этапа – штурма крепости Кенигсберг.
Фашистское командование придавало большое значение удержанию Пруссии. Она должна была прочно прикрыть подступы к центральным районам Германии.
Общая глубина инженерного оборудования достигла здесь 150–200 км. Особенности рельефа Восточной Пруссии – озера, реки, болота и каналы, развитая сеть железных и шоссейных дорог, крепкие каменные постройки – в значительной степени способствовали обороне.
Началась Восточно-Прусская операция 13 января 1945 года.
И хотя наши войска на восточно-прусском направлении превосходили противника в живой силе в 2,1 раза, в артиллерии – в 3,1, в танках – в 5,5, в самолетах – в 4 раза, – борьба за Восточную Пруссию стала для Красной армии тяжелой и напряженной.
18 февраля 1945 года А.М. Василевский возглавил 3-й Белорусский фронт. В связи с этим назначением Александр Михайлович был освобожден от руководства Генштабом и с 20 февраля постановлением ГКО был введен в состав Ставки Верховного Главнокомандования.
Верховный Главнокомандующий, отправляя Василевского на фронт, подчеркнул, что быстрейшая ликвидация врага в Восточной Пруссии позволила бы нам за счет войск 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов, во-первых, усилить основное, берлинское, направление и, во-вторых, освободить необходимую часть войск для подготовки их к переброске на Дальний Восток. Он посоветовал Василевскому заранее наметить для этой цели две-три лучшие армии и предупредил Александра Михайловича, что через два-три месяца после капитуляции Германии он может быть послан для руководства боевыми действиями на Дальнем Востоке.
20 февраля 1945 года А.М. Василевский прибыл в Восточную Пруссию.
Обстановка под Кенигсбергом была сложной. Наши войска вели затяжные бои, несли серьезные потери. Тылы значительно отстали и были не в состоянии своевременно обеспечивать войска. Между тем, в составе группы армий «Север», оборонявшей Восточную Пруссию, все еще насчитывалось около 30 дивизий, из них 11 оборонялись на Земландском полуострове и в Кенигсберге, а 19 – южнее и юго-западнее Кенигсберга.
Иван Христофорович Баграмян, ставший заместителем Василевского, так характеризует его деятельность в это время: «Вступив в командование фронтом, за считанные дни… полностью изучил ситуацию, выявил те звенья оперативной цепи, ухватившись за которые можно было бы вытянуть ее полностью, то есть ликвидировать Восточно-Прусский плацдарм. Он с твердостью, присущей только очень волевым военачальникам, наметил последовательность действий. Сначала разгром хейльсбергской группировки, затем штурм Кенигсберга и наконец сокрушение войск врага на Земландском полуострове. Поручив мне все, что было связано с планированием штурма Кенигсберга, он, казалось, весь ушел в организацию Хейльсбергской операции и руководил ею с необычайной конкретностью и скрупулезностью. Как только развязка в Хейльсберге стала зримой, Александр Михайлович переключился на Кенигсберг и в короткий срок завершил разгром Восточно-Прусской группировки».
Василевский остановил атаки по всему фронту, выделил основные узлы сопротивления противника и, сосредоточивая все силы и средства против одного, последовательно громил их один за другим.
Во второй половине марта наши войска разгромили хейльсбергскую группировку гитлеровцев. В ходе двухнедельных ожесточенных боев было уничтожено более 93 тыс. и взято в плен 46 тыс. немецких солдат и офицеров, захвачено 600 танков и штурмовых орудий, 3560 полевых орудий, 1440 минометов, 128 самолетов.
На очередь стала задача разгрома кенигсбергской группировки врага.
А.М. Василевский не спешил со штурмом Кенигсберга и максимально возможно берег войска. Взять штурмом такую мощную крепость – непростое дело.
В гарнизон Кенигсберга входили тогда 4 пехотные дивизии, ряд отдельных полков, крепостные части, охранные подразделения, отряды фольксштурмовцев – около 130 тыс. солдат, почти 4 тыс. орудий, более 100 танков и штурмовых орудий. На аэродромах Земландского полуострова базировались 170 самолетов. По распоряжению коменданта крепости был построен аэродром прямо в городе.
Помимо внешнего оборонительного обвода, преодоленного нашими войсками еще во время январских боев, гитлеровцы создали еще три оборонительные позиции с долговременными сооружениями и противотанковыми препятствиями. Первая, оборудованная в 6–8 км от центра города, состояла из нескольких линий сплошных заграждений и минных полей. На ней находилось полтора десятка старых, но еще очень прочных фортов, в каждом из которых размещался солидный гарнизон. По городским окраинам проходила вторая позиция, включавшая в себя каменные здания, баррикады и железобетонные огневые точки. Третью позицию, опоясывавшую центральную часть города, составляли главным образом бастионы, равелины, башни и крепкие постройки. В самом центре Кенигсберга находилась старинная цитадель, вмещавшая несколько тысяч человек. Этот внутренний гарнизон был укомплектован наиболее оголтелыми фашистами.
Василевский Кенигсберг брал, предварив штурм невиданным в этой войне огневым воздействием на противника. Достаточно сказать, что несколько недель непрерывно крепость сокрушала самая мощная артиллерийская группировка, в которую вошли орудия тяжелой, большой и особой мощности – калибром от 203 до 305 мм и 160-мм минометы, вся артиллерия кораблей Балтийского флота. Орудия самых крупных калибров били по фортам прямой наводкой. До предела насыщались артиллерией штурмовые группы. С согласия Сталина Василевский сосредоточил на кенигсбергском направлении авиацию нескольких фронтов, подключил дальнюю авиацию – всего 2500 самолетов.
Перед штурмом Кенигсберга, во избежание бессмысленной гибели людей, Александр Михайлович обратился к командованию крепости с предложением сложить оружие. Однако фашисты решили сопротивляться.
Штурм 9 апреля начался одновременным бомбовым ударом 5 тыс. артиллерийских орудий и 1500 бомбардировщиков. Гитлеровцы начали сдаваться в плен целыми подразделениями. За трое суток неприступная крепость была взята. Напомним, что немцы за два года так и не взяли сопоставимый с Кенигсбергом Ленинград.
12 апреля была принята капитуляция, которую комендант крепости генерал Лаш подписал в штабе Василевского. Выйдя из своего чудом уцелевшего бункера, генерал Лаш признался: «Никак нельзя было предполагать, что такая крепость, как Кенигсберг, столь быстро падет. Русское командование хорошо разработало и прекрасно осуществило эту операцию. Под Кенигсбергом мы потеряли всю 100-тысячную армию…»
Гитлер не мог примириться с потерей города, объявленного им лучшей немецкой крепостью за всю историю Германии и «абсолютно неприступным бастионом немецкого духа», и в бессильной ярости приговорил коменданта Кенигсберга генерала Лаша заочно к смертной казни.
В городе и пригородах советскими войсками было захвачено около 92 тыс. пленных (в том числе 1819 офицеров и 4 генерала), свыше 3,5 тыс. орудий, около 130 самолетов и 90 танков, множество автомашин, тягачей и тракторов, большое количество различных складов со всевозможным имуществом.
Приступая к ликвидации Земландской группировки немцев, маршал Василевский снова проявил гуманизм, предложив германским войскам прекратить сопротивление, дав на размышление 24 часа. Не получив ответа, утром 13 апреля А.М. Василевский отдал приказ о наступлении. 17 апреля задача по очищению от противника Земландского полуострова была в основном решена.
Так успешно завершилась Восточно-Прусская операция, проведенная под руководством маршала А.М. Василевского. Второй орден «Победа» и медаль «За взятие Кенигсберга» – награды за этот подвиг.
Решением Потсдамской конференции глав Кенигсберг и прилегающие к нему районы переданы Советскому Союзу.
Организаторами победы стали православные люди. Маршал Б.М. Шапошников носил нательный крестик и образ святителя Николая и молился: «Господи, спаси Россию и мой народ!» Молился и Сталин, и многие известные командармы. Маршал А.М. Василевский с детства впитал в себя дух Православия в семье священника, учился в духовном училище и семинарии, и ростки именно этого раннего православного воспитания при любых потрясениях остаются самыми стойкими. В войну же, несомненно, носил Бога в душе и сердце. Пример – молебен перед штурмом Кенигсберга.
Для многих военных и историков до сих пор остается загадкой, как наши войска смогли так быстро захватить эту прусскую твердыню. Ведь стены тамошних фортов были такой толщины, что даже гаубица калибра 203 мм не могла их пробить. От сотрясения стен, от ударной волны у немцев вылезали глаза, из ушей лилась кровь. Но только так их и можно было выбить.
Один русский офицер, бывший в самом центре битвы, рассказывал: «…Чаша весов колебалась, и мы могли там потерпеть страшное поражение, вдруг видим: приехал командующий фронтом, много офицеров и с ними священники с иконой. Многие стали шутить: “Вот попов привезли, сейчас они нам помогут”. Но командующий быстро прекратил всякие шутки, приказал всем построиться, снять головные уборы. Священники отслужили молебен и пошли с иконой к передовой. Мы с недоумением смотрели: куда они идут во весь рост? И вдруг стрельба с немецкой стороны одновременно прекратилась, как оборвалась. Тогда был дан сигнал – и наши войска начали общий штурм Кенигсберга с суши и с моря. Произошло невероятное: немцы гибли тысячами и тысячами сдавались в плен! Как потом в один голос рассказывали пленные, перед самым русским штурмом “в небе появилась Мадонна”, Которая была видна всей немецкой армии. Во время этого явления немцы падали на колени, и очень многие поняли, в чем здесь дело и Кто помогает русским!»
«Стена Необоримая» – так называют нашу Взбранную Воеводу, Пресвятую Богородицу. Вспомним, что с Казанской иконой на самолетах облетали в 1941–1942 годах вокруг Москвы, Ленинграда и Сталинграда. И Она воздвигала невидимый заслон для врагов Отечества нашего. Шли по русским городам и весям многотысячные пешие крестные ходы – Пресвятая Дева была впереди, вела к Победе.
Участник штурма В.Г. Казанин вспоминает, как священнослужители вынесли Казанскую икону Божией Матери, отслужили молебен и пошли во весь рост к передовой. Другой участник, Николай Бугаенко, пишет: «7 апреля, на Благовещение, мы ждали боя. Вдруг видим: вдоль линии фронта движется крестный ход – впереди православные священники несут Казанскую икону Божией Матери. Это было так неожиданно! Как будто и нет войны – никто не стреляет, ясно различимы слова молитв, песнопений…»
Видел священников, неожиданно оказавшихся на передовых позициях наших войск под Кенигсбергом, и Николай Бутырин, прошедший всю войну с первого дня до последнего. Во время этого сражения он был водителем танка в 153-м автополку. В смотровую щель он внезапно узрел невесть откуда взявшихся «попов». По танковым экипажам тут же пронеслось: «Попы приехали!» Николай схватился рукой за нательный крестик и крепко прижал его к груди. Воспоминание это так крепко запечатлелось в его памяти, что он до самой своей кончины неоднократно рассказывал о нем.
Видела молебен священников под Кенигсбергом и монахиня София (Ошарина), в войну связистка: «…Взяли Кенигсберг Божией помощью. Я сама видела, хотя наблюдала с некоторого отдаления. Собрались монахи, батюшки, человек сто или больше. Встали в облачениях с хоругвями и иконами. Вынесли Казанскую икону Божией Матери… А вокруг бой идет, солдаты посмеиваются: “Ну, батюшки пошли, теперь дело будет!” И только монахи запели – стихло все. Стрельбу как отрезало. Наши опомнились, за какие-то четверть часа прорвались… Когда у пленного немца спросили, почему они бросили стрелять, он ответил: “Оружие отказало”. Один знакомый офицер сказал мне тогда, что до молебна перед войсками священники молились и постились неделю».
Из воспоминаний участника боев за город-крепость офицера Вадима Васильева: «Потом к нашим позициям вышли немецкие парламентеры с белым флагом. Говорят: “Примите нас в плен”. Видим за ними много немцев – полк или даже больше. А нас всего пятеро, и мы растерялись поначалу, но велели им бросить оружие».
Воспоминания о молебне под Кенигсбергом надолго сохранились в памяти многих ветеранов той битвы, а командующим, которого они вспоминают, был маршал Василевский.
Господь Иисус Христос невидимо обитал в сердцах полководцев, укреплял их и помогал одерживать победы над врагами.
А святитель Николай, которому молился маршал Шапошников, по свидетельствам немцев, действительно помогал русским. Многие из них во время своего бегства из-под Москвы видели грозного «Николу – русского Бога», шедшего впереди стремительно наступавших сибирских дивизий.
По-человечески, конечно, можно сказать, что победил высокий воинский дух наших солдат. Несомненно, было и это. Но во всем переломе войны, в нашей великой Победе мы должны усматривать прежде всего присутствие Господней милости к нам и повсеместную чудотворную помощь скорбной России, восставшей от своего неверия.
Солдаты, офицеры стали открыто молиться перед боем. Многие командиры напутствовали бойцов: «С Богом!» В отчаянные моменты Бога вспоминали и политруки. Сам Генеральный секретарь в годы войны обратился к вере.
Свершилось истинное чудо: война возвращала людей к вере. А это подвигло милость Божию к нашей стране, к нашей Церкви, к нашему воинству.
Маршал Жуков вспоминал, как он поражался в начале войны гениальности стратегических планов немецких генералов. Потом он удивлялся тем ошибкам и просчетам, которые впоследствии они же совершали. Все это совершала премудрость Божия!
Когда Господь благоволил дать помощь нашему народу, нашей армии, Он омрачил умы фашистам, а нашим военачальникам дал мудрость, воинскую смекалку, мужество и успех.
Победа стала возможной благодаря величию православного духа. И познали все, что судьбы мира в руках Божиих. Деяния человечества и его вождей взвешиваются на весах суда Божия от создания мира до самого его конца.
«Слава и благодарение Богу!..» – писал в Послании 9 мая 1945 года Патриарх Московский и всея Руси Алексий I.
Победа была и военная, и духовная. Ценой неисчислимых жертв народа было спасено наше Отечество, все славяне и христианский мир от нацистского рабства. Люди в России в тысячах открытых церквей вновь получили возможность доступа к Таинствам Церкви Христовой, к Православию.
День Победы 9 мая 1945 года совпал со светлыми днями Пасхи Христовой. К возгласам «Христос Воскресе!» добавился долгожданный «С Победой!»
Во всех храмах Русской Церкви совершались благодарственные молебны и служились панихиды по воинам, «на поле брани живот свой положившим». Благодарственные молебны включали в себя и молитву, составленную в нашей Церкви в благодарность Христу Спасителю за победу в Отечественной войне 1812 года – почти без изменений.
24 июня – в День Святой Троицы – на Красной площади состоялся Парад Победы. Среди почетных гостей присутствовали Патриарх Алексий и его ближайшие помощники.
Россия победила, потому что молилась. Потому что Православие соединилось с государственностью, потому что Церковь Православная стала занимать подобающее ей, традиционное место в жизни народа – как ее основу.
Воедино собрался молитвенный, воинский и трудовой подвиг нашего народа.
Молилась Церковь. Молился фронт. Врачи и санитары вспоминали, что из операционной тазами выносили крестики, иконки, ладанки. Молился тыл. В Москве молилась блаженная Матрона. Под Питером – преподобный Серафим Вырицкий, Любушка (Лазарева), подвизавшаяся при храме Казанской иконы Божией Матери в Сусанине. Молился и сам Генеральный секретарь. «Он любит Россию, он всю душу свою положил в войну», – говорила о нем святая блаженная Матрона Московская.
Ситуация решительно изменилась, когда Сталин своей самодержавной властью восстановил в правах Православную Церковь. На службах возносились молитвенные песнопения о даровании победы полководцу Иосифу, и краснознаменные командиры, не стесняясь присутствия публики, осеняли себя широкими крестными знамениями…
Митрополит Ленинградский и Новгородский, затем – Патриарх Московский и всея Руси Алексий I во время войны неоднократно бывал в Кремле. Борис Михайлович Шапошников рассказывал, что, въезжая в кремлевские ворота, встречался с выезжавшим оттуда Патриархом Алексием, и тот через окно машины благославлял его.
После войны Сталин все решительней проводил линию на сближение государства с Православием. Более того, государство вроде бы даже взяло опеку над Церковью.
10 апреля 1945 года Патриарха Алексия принял И.В. Сталин. Состоялась откровенная дружеская беседа по делам Православной Церкви. Результат встречи скоро все ощутили.
22 августа 1945 года Совет Народных Комиссаров СССР вынес постановление о предоставлении церковным органам – Патриархии, епархиальным, приходским общинам и монастырям – юридических прав на приобретение транспортных средств, производство церковной утвари и т. д. Этим же постановлением местным советским органам предлагалось не препятствовать церковным общинам производить колокольный звон.
1945–1946 годы были насыщены событиями, касавшихся разных сторон церковной жизни.
В июне 1945 года Патриарх посетил Иерусалим, Палестину, Египет, Ливан и Сирию. В том же году произошло восстановление административно-канонических связей с Московской Патриархией ряда русских епархий и приходов за рубежом. «При активном содействии государства и силовых структур» было покончено с обновленчеством и униатством.
В 1947 году по приглашению Сталина великий молитвенник за Святую Русь митрополит Гор Ливанских Илия приехал в Россию. Сталин исполнил тем самым волю Божией Матери. В подарок гостю преподнесли икону, крест и панагию. Тогда же правительство наградило его Сталинской премией за помощь нашей стране во время Великой Отечественной войны. Премию Владыка отдал детям-сиротам.
Сталин неоднократно интересовался, как идет восстановление православных святынь, особенно Новоиерусалимского монастыря, оказывал содействие.
Вот так через великие скорби русский народ научался Правде, возвращался к Истине, ко Христу. Недаром Победу в Великой Отечественной войне называют вторым крещением Руси, русской Пасхой.
Русский народ одержал победу – ибо блажени людие, имже Господь Бог их (блажен народ, у которого Господь есть Бог. – Пс. 143, 15). Сия есть победа, победившая мир – вера наша (1 Ин. 5, 4).