I

Без стука и без доклада Гораций вошел в покои принцессы. Гретана изумленно вытаращилась на пятерку, которую он привел с собой. Все среднего роста, одинакового сложения, словно вырубленные из одного дерева, в скромных, незаметных одеяниях, достаточно просторных, чтобы под ними не выделялись кинжалы. Бесстрастные лица убийц.

– Дон Винченце, дон Корлеоне, дон Алессандро, – представил Гораций троих с мечами на поясах. Похоже, их ранг был повыше. Двое других обходились кинжалами. – Это Филипс и Гарднер. Деньги, которые заплатила вам Лига, мэтры, передала миледи принцесса. Вы подчиняетесь ей и только ей. Вы – ее телохранители. Вы должны мгновенно пресечь угрозу ее жизни от кого бы она ни исходила – даже от меня. Даже от Президента вашей Лиги.

Дон Винченце – старший в группе – коротко поклонился принцессе.

– Пусть госпожа приказывает.

Принцесса лучезарно улыбнулась новоиспеченному эскорту и отвела Горация в сторонку.

– Что это за головорезы?! Откуда вы их приволокли? По-вашему, это – достойный меня эскорт?!

– Это наемники Островной Лиги, миледи. Самые надежные исполнители, каких можно отыскать на ремидейской земле. У них два неоспоримых достоинства. Во-первых, они исправно делают любую работу, за которую им платят, никогда не предают нанимателей и не распускают языки. Во-вторых, они чужаки. Как вы считаете, найдется ли в армии офицер, готовый стать цареубийцей? Если найдется, то я настоятельно рекомендую вам, прежде чем поручить такому офицеру даже самое мелкое задание, повесить его. А эти люди не присягали Отону. Наконец, их в любой момент можно посадить на корабль и услать обратно на Архипелаг с достойным вознаграждением.

– Вы что, думаете, я убью своего отца?! Да вы сошли с ума, Гораций!

Лейтенант низко поклонился Гретане.

– Миледи столь же милосердна, сколь умна.

Гретана насупилась, но смолчала.

– Вы уже видели этих бесовых магов? Хотелось бы верить, что проклятая колдунья не подсунет мне хлипких размазней, что разбегутся в разгаре заварушки. Она даже не показывала их мне. Хорошо бы знать в лицо тех, кто прикрывает твою задницу.

– Их восемь, миледи, включая саму Фелион и освобожденного ею пленника. Все – Старые Маги, могущественные и сильные. В свое время они не купились на обещания Кэрдана, проигнорировали призыв в Академию. Если мы не можем положиться на них, значит, не стоит полагаться даже на самих себя. Мы победим, Ваше Высочество.

– Ваши речи да Создателю в уши, – буркнула Гретана.

Гораций продолжал:

– Изволит ли миледи молвить слово своей будущей лейб-гвардии? Солдаты собрались в Зале Торжеств.

– Вы лучше справитесь. Вы хорошо знаете военных, знаете, что они хотят услышать. Говорите, а я заверну в конце что-нибудь этакое… патриотическое.

Казалось, Залу Торжеств занесло снегом. Сегодня офицеры, выступавшие на стороне принцессы, надели парадные белые мундиры. В эту ночь белый мундир был опознавательным знаком мятежников и символом праздничного торжества – ведь их предводительнице предстояло стать королевой.

Пятерка бандитов неотступно следовала за принцессой. Три дона окружили ее по бокам и со спины, Филипс и Гарднер прикрывали самих донов. Их обязанностью было беречь шкуру соотечественников, чтобы те не отвлекались, защищая клиента. Всемером – принцесса, лейтенант и телохранители – поднялись на трибуну. Гораций зычно воскликнул:

– Благородные лорды королевские офицеры! Нам предстоит совершить деяние, кое не всем покажется достойным офицерского мундира! Но спросите себя, лорды: кому и чему мы служим? Государю? Долгу перед Отчизной? Нет, лорды – мы служим честолюбию Придворного Мага и его безвольной марионетке, недостойному потомку великих королей! Мы проливаем кровь не за Государя и Отечество – за ненасытного колдуна, алчущего власти! Власти над нашими телами, рассудком, имуществом и нашими душами! Он непременно завладеет всем, чего жаждет! Мы остановим его сейчас или никогда! Миледи Гретана ведет нас на главную битву нашей жизни. Она, как и мы, стала жертвой коварства и алчности Болотного Колдуна. Мы хотим видеть ее государыней и повелительницей, щедрой, милосердной и справедливой? Мы хотим достойно служить Отечеству?

Сотни рук взметнулись, салютуя.

– Ура королеве!

Принцесса шагнула к краю трибуны.

– Вперед, мои воины! Захватите Магическую Канцелярию и Королевские Апартаменты!

– Вперед! – подхватили солдаты. – За королеву!

Лишь один офицер не разделял всеобщего воодушевления. Люс Ашер смотрел снизу вверх на трибуну, на возлюбленную, ее странный эскорт и своего враз изменившегося адъютанта. Как-то само по себе вышло, что в текущих событиях Гораций играл роль куда весомее, чем его маршал. Лейтенант постоянно находился подле заговорщиков. У царедворцев то и дело находилось поручение, доверить которое можно было лишь человеку, глубоко посвященному в замысел. Он сделался незаменимым помощником мятежников.

Сам Люс оставался в стороне от заговора. Ни отец, ни принцесса не вовлекали его в подготовку переворота из-за телесной слабости, а самому графу претил замысел отца. Каким бы гнусным правителем ни был Отон, он наследовал корону согласно законам Создателя и государства. Люс предпочел бы, чтобы его возлюбленная дождалась трона в том же порядке. Одно дело – драться за корону с братьями, буде они возьмутся оспаривать право первородства. Другое – узурпировать ее против воли Создателя и традиций, свергнуть с престола отца.

Когда Люс высказывал такие мысли, отец вздыхал, снисходительно и с сожалением. Миледи говорила: «Ты чист душой, любимый, за то и обожаю тебя. Оставайся таким же!» – и переходила к страстным поцелуям. Она не хотела запятнать его душу, но собиралась испачкать свою. Вот и эти люди с Архипелага – для чего миледи призвала их? Где члены Островной Лиги – там грязь.

Когда Гораций закончил речь, Люс повел свой отряд на дворцовую площадь. Было условлено, что его солдаты отвечают за порядок вне дворца во время переворота. Остальным предстояло захватить Чиновые Палаты и – короля.

Королевскую стражу застали врасплох. Стражники не слышали шума в Зале Торжеств и до сих пор ничего не подозревали. Перед началом мятежа солдаты Горация согнали на кухню всю прислугу, изолировали королевское крыло, бесшумно перекрыли коридоры, соединявшие апартаменты принцев крови с королевскими покоями. Предупредить стражу было некому.

После короткого сопротивления гвардейцев обезоружили. Белые мундиры рванулись было к дверям, но Гретана крикнула:

– Стоять! Я сама!

Дон Винченце пнул дверь и ворвался в монаршую опочивальню с обнаженным мечом. Оглядевшись, гаркнул:

– Чисто! – и остальные телохранители расступились, пропуская принцессу.

Король подхватил с пола мантию и попытался прикрыться, но мантия то и дело выскальзывала из трясущихся рук. Фаворитка Опра с визгом нырнула за круглый торс венценосного любовника, но и оттуда представлялась отличной мишенью. Лиззи и Оззи разбежались по углам, озираясь, куда бы дать деру.

– Убейте всех, – с отвращением приказала Гретана.

– И короля? – деловито уточнил дон Винченце.

– Не порите чушь. Всех девок.

Дон Корлеоне махом снес голову Опре де Фаллис. Кровь брызнула на лицо онемевшему королю, на серый плащ дона Корлеоне и на лиф принцессы. Она брезгливо потерла пятно и прошипела безголовому обрубку, скорчившемуся в посмертной судороге:

– Платье испоганила, шмара.

Филипс и Гарднер методично перепилили глотки визжащим потаскушкам. Один из них почтительно обратился к принцессе, отирая кинжал о юбку Лиззиного трупа:

– Не мешало бы кинуть их во двор, госпожа. Хорошо было бы не кончать их сразу, а выбросить черни на забаву. Но толпа и с мертвячками неплохо порезвится.

– Этих – киньте, – она указала на девиц. – Ее, – она пнула обрубок Опры, – сожгите прямо здесь. Все-таки из приличного семейства. Не позволю черни надругаться над дворянским телом, хоть и дрянная душонка в нем обитала. Отона – в тронный зал. Отречетесь публично, папаша, – бросила дочь жалобно скулящему королю. – Не вздумайте брыкаться, а то девочки недолго по вам проскучают.

* * *

По приказу Гретаны Серена должна была выждать три часа после прибытия принцессы во дворец и затем подоспеть к началу мятежа, чтобы присутствовать при госпоже. В положенный срок девушка направилась во дворец. Мятеж был в разгаре и перекатился на столичные улицы. На площади толпа драла на куски тела Оззи и Лиззи. Серена едва сдержала тошноту и прислонилась спиной к колонне, чтобы устоять на ногах.

– Жалеешь шлюх?! – прозвучал безумный голос совсем рядом. Девушка с трудом подняла голову и встретилась с одержимым взглядом городского клошара. Его лохмотья были окровавлены, на ширинке болталась кружевная подвязка, тоже в крови. Так вот о ком кричали: «Эй, глядите, дурило Ибрак утирает муде тем, чего нюхивал сам король!»

– Жалеешь шлюх? Небось хотела побывать на их месте, пока живы были? Больше не хочешь? А ну, ребята, взгреем еще одну дворцовую шлюху!

Слава Создателю, ловкость и изворотливость не оставили девушку: она выдохнула воздух и сделалась еще тоньше. Серена выскользнула из объятий клошара, но ее уже обступила ревущая толпа. Два трупа не напоили пробудившейся кровожадности – толпа алкала живой плоти. Никакая ловкость не помогла бы ей увернуться от десятков лап, скрюченных кровожадной похотью.

– Держи королевскую шлюху!

Серена закричала изо всех сил. Она и не подозревала в своих легких такой силы. Крик сильнее возбудил толпу. Грязные пальцы разрывали ее тулуп – лишь его плотная ткань мешала им раздирать в клочья ее кожу.

– Стоять, негодяи! – раздался до боли знакомый голос.

Фигура в белом мундире продралась сквозь толпу, попутно рассыпая плашмя удары шпагой. – Это служанка миледи Гретаны, вашей будущей королевы!

Сильные мужские руки выхватили Серену из окружения голодранцев.

– Немедленно разойтись! Беззаконники, пролившие кровь, будут повешены, не успеет Отон отречься от престола!

Буяны не заметили, как площадь окружили белые мундиры. Толпа мгновенно рассосалась.

– Снова я обязана вам жизнью, милорд, – прошептала Серена. Люс – конечно же, ее спасителем был он! – бережно нес ее к воротам.

– Тебе не следовало показываться на улицах. Сейчас этому сброду безразлично, враги или свои. Они жаждут убивать и крушить. Насильственные перемены всегда пробуждают в черни жажду разрушений. Бадар, назначаю тебя временным командиром. Мне нужно отвести прислугу миледи в безопасное место.

– Есть, милорд маршал.

Серена попыталась спрыгнуть на землю, но Люс крепко обхватил ее талию и не выпустил из объятий. Он понес ее во дворец на руках, и девушка боялась, что вот-вот потеряет рассудок от его близости.

– А это правда, что король отречется? – робко спросила она, только чтобы заглушить отчаянный стук сердца. – Он… еще жив?

– Он в тронном зале. Гораций спешно написал текст отречения – он тоже не ожидал, что король останется в живых. Он считал, что миледи позволит убить отца.

Люс принес ее в апартаменты принцессы.

– Здесь ты будешь в безопасности. Если буйство начнется и в стенах дворца, жилье миледи останется неприкосновенным.

– Пожалуйста, милорд, не уходите…

– Что такое, милая Серена? Здесь тебе некого бояться.

– Я не боюсь, милорд. Просто… не уходите.

Люс не мог отвести взгляда от лица Серены.

– О Создатель! Я безумец…

– Я люблю вас. Если вы уйдете, я… я выйду в толпу. Все равно хуже не будет.

– Серена, моя Серена!..

Они приникли друг к другу в поцелуе. Мир вокруг расплылся мутной пеленой, каждый видел только лицо возлюбленного. Серена желала, чтобы этот мир исчез бесследно, растворился в облекающей их пелене, как снежинка в воде. Люс целовал ее, наяву. Чтобы поверить в реальность его поцелуя, ей придется поверить в нереальность остального…

Они не видели и не слышали, как открывались двери, как входили люди. Минута прошла, прежде чем Люс различил в мутной пелене испуганные глаза Горация подле бледного, искаженного яростью лица Гретаны. Рядом – полумесяцем бесстрастные лица островитян, а еще дальше – озадаченные, недоумевающие, злорадствующие физиономии придворных.

– Смерть предателю! – выкрикнул кто-то. Никто не поддержал его. Возглас потонул в зловещей тишине. Люс решительно шагнул вперед, загораживая Серену.

– Миледи… Ваше Величество! Я один виноват. Если Вы желаете карать, покарайте меня одного.

Гретана не вымолвила ни слова. Лишь переводила полный бешенства взгляд с любовника на служанку. Шум борьбы и ругань в коридоре нарушили гробовое молчание. Двери гокнули, в апартаменты вломились Хэгет и Шегет.

– Зачем ты убила Опру? – наперебой взвыли принцы. – Такую отменную шлюху! Мы бы взяли ее себе! Батюшка ни разу не дал нам поиграться с ней и с ее девчонками! А ты их убила!

– Я вас мигом к ней отправлю, – угрюмо пообещала Гретана. – В преисподней наиграетесь.

– Ты не посмеешь!!

– Посмею, братики. Еще как посмею. А ну вон отсюда! Не до вас.

Принцы оценили обстановку и благоразумно утекли. Гретана процедила сквозь зубы:

– Я разберусь, кого карать. Благодарите Создателя, что мне сейчас не до вас. Когда буду разбираться с вами, успею остыть. И вряд ли вздрючу так, как вы оба заслужили. Уведите их, Гораций. Отвечаете головой. Если кто-то сбежит… – Гретана одарила его пронзительным взглядом, сжимая искривленные злостью губы, – буду знать, кто ему помог.

Гораций поклонился.

– Счастлив повиноваться Вашему Величеству.

Он подошел к своему бывшему командиру.

– Вашу шпагу, милорд.

Люс беспрекословно подал шпагу рукоятью вперед.

– Прошу вас обоих следовать за мной.

Гораций взял в эскорт двух гвардейцев, служивших вместе с ним в Кситлании под личным началом юного маршала. По пути в дворцовую тюрьму он с тоской промолвил:

– Как же ты мог так сглупить?! Прямо в ее покоях!

– Гораций, друг мой, – умоляюще прошептал Люс. – Я не прошу тебя о заступничестве перед миледи, ни о чем не прошу для себя, но заклинаю, позволь Серене бежать! Ты понимаешь, что ей нечего рассчитывать на снисхождение миледи! Меня защитит отец, а ее – никто! Умоляю тебя!

Гораций покачал головой.

– Твое положение ничем не лучше. На твоем месте я не рассчитывал бы на отца. Даже канцлер бессилен против ярости королевы. Я готов рискнуть жизнью и честью ради тебя. Но я слишком хорошо знаю тебя, чтобы предложить бежать. Ты не пойдешь один. А я не столь безрассуден, как ты, чтобы творить глупости из-за служанки. Прости, Люс. Ты совершил ошибку, и я бессилен помочь тебе избежать расплаты.

* * *

Иссиня-черный гриф влетел в окно библиотеки, опустился на пол и обернулся человеком. Эдера наблюдала привычное зрелище из желтого креслица, занявшего законное место напротив огромного старого кресла. Превращения словно и не было: Кэрдан пронесся через библиотеку со скоростью птицы или ураганного вихря, поцеловал ее. На лице сияла задорная улыбка – Эдера уже знала, что такая улыбка предвещала кому-то ба-альшие неприятности. Хорошо, если не ей.

– Представляешь, что учудила наша славная принцесса? Переворот! В нашем чудесном королевстве переворот, Эдера! Гретана с приспешниками свергла Отона и провозгласила себя королевой! Эти глупцы верят, что смогут бороться со мной!

Свернувшись в кресле калачиком, Эдера настороженно наблюдала за ним. Он выглядел помолодевшим лет на… десять? Сто? Злые искорки полыхали в его глазах, отражение костра яростной энергии, бушевавшей в его груди, запертой, как огненные змейки в зачарованном камине. Той самой энергии, которой он щедро давал выход в жестоких ласках. Но этого было недостаточно. И вот ей, наконец, нашлось иное, более достойное применение…

Конечно же, Кэрдан заметил, как она смотрит на него.

– Ты рада за нее? Желаешь оказаться сейчас во дворце, с мятежниками?

– С каких пор мои желания что-то значат для тебя?

Кэрдан ухмыльнулся.

– Дерзкая девчонка! Куда девалась ласковая притвора? Впрочем, ты нравишься мне в обеих ипостасях.

Он встал лицом к камину. По плащу побежали багрово-черные сполохи. Он развел руки в стороны и прищелкнул пальцами. Эдера рефлекторно вжалась в кресло. Он всегда творил волшебство почти без жестов. Какой же силы магию он призвал, раз ей понадобилось внешнее выражение? Что произойдет сейчас во дворце, у его врагов?

* * *

Гретана натягивала перчатки с мрачной решимостью палача, который готовился взять в руки топор. Испуганные фрейлины и прочая свита держались на безопасном расстоянии от королевы и пятерки телохранителей. Вошел Гораций.

– Ваше Величество, большинство волшебников собрались в Зале Торжеств. Бежали как самые трусливые, так и самые талантливые, самые преданные Кэрдану. Монна Фелион говорит, что все предатели засели в Распете.

Королева хищно усмехнулась.

– Сбиваются в кучку, чтоб прихлопнуть удобнее? Свистните колдунье со товарищи – пускай готовятся к хорошей драчке! Я хочу стереть с лица земли этот гадюшник!

Гораций поклонился.

– Будет исполнено, Ваше Величество. Смею полагать, Старые давно готовы к этой драчке…

Если пару часов назад Залу Торжеств будто снегом замело, то теперь казалось, что сюда слетелись черные стервятники со всего королевства. Уподобляясь своему учителю и покровителю, столичные маги сделали черный плащ униформой. Королеву встретили настороженные, презрительные, изредка – втайне восхищенные взгляды. Наиболее проницательные смотрели со страхом не на королеву, а на телохранителей-островитян. Наемники Островной Лиги представляли опасность, с которой нельзя было не считаться. Уроженцы Архипелага Тринадцати Островов владели собственной магией, подвластной лишь Придворному Магу и его ученику Артану. Собравшиеся в Зале были бессильны против наймитов. Среди них прошел слух, что лорд Артан пытался отбить апартаменты Магической Канцелярии и отступил перед неизвестным волшебником, сражавшимся на стороне Гретаны. Сам Придворный Маг еще не показывался во дворце.

– Приветствую вас, маги моего королевства. Желаю вам здравствовать и процветать.

В ответ не прозвучало ни слова. Гораций вскочил на трибуну вперед королевы.

– Вы не желаете приветствовать свою государыню? Не считаете себя ее подданными? Отчего же вы еще не покинули дворец? Дожидаетесь приговора? А знаете ли вы, что Ее Величество желала оказать вам милость? Она изволила сохранить статус и все льготы всем студентам, выпускникам и профессорам Магической Академии! Но ваша недоброжелательность препятствует ее добрым намерениям. А ведь ей так не хочется казнить вас, тех, чья вина лишь в одном – вы позволили бывшему Придворному Магу обмануть и использовать вас! Итак, приветствуете ли вы свою королеву?

– Ура Ее Величеству, – прозвучали жидкие возгласы, заглушенные косыми взглядами соседей.

– Благодарю, Гораций, – отстранила его Гретана. – Лорды и мэтры, не опасайтесь кары в мое правление. Лишь один из вас заслужил королевского гнева и познает его в полной мере – бывший Придворный Маг, болотный герцог де Глисса. Его ждет смерть. Те из вас, кто принесут мне присягу, отрекутся от Кэрдана, помогут моим друзьям лишить его силы, заковать в цепи и поставить на колени перед моим троном, те получат вознаграждение, земли и титулы. Тех, кто продолжит упорствовать в служении злодею, я казню. Кодла в Распете недолго продержится против меня.

По залу пронеслись издевательские смешки. Гретана невозмутимо продолжала:

– Думаете, мне нечего им противопоставить? Думаете, отчаянная принцесса поднялась против Болотника безоружная? Глядите и дивитесь! Со мной сила, превосходящая вашу!

Театральным жестом Гретана простерла руку к входным дверям Залы. Двери резко распахнулись настежь, словно от мощного ветра, громко гокнули о стены. За ними стояло восемь фигур. Они перешагнули порог в ногу, как единое существо. Восьмерка прошла по Зале, разрезая черную толпу, как нос корабля – морскую пену. Даже зеленые первокурсники чуяли небывалую мощь пришельцев; мощь, копившуюся не годами и даже не десятилетиями – веками. Маги расступались перед этой мощью, ни у одного безумца не возникло мысли заступить им путь и померяться силами.

Восьмерка поднялась на королевскую трибуну. Вперед выступил рослый бородач Ионах, походивший скорее на воителя, а не на мага-отшельника.

– Мы – те, кто не пошел за Кэрданом. Чуете нашу силу? Смотрите и впитывайте! – Он поднял руки, остальные семеро последовали его примеру. По кончикам восьмидесяти пальцев пробежала золотая нить. От нее с ладоней рванулись в зал шестнадцать язычков. Они тянулись и ширились, накрывая море черных плащей прозрачным золотом. Каждого из магов, стоящих внизу, на мгновение наполнял ток мощной энергии – и тут же уходил. – Обратитесь к себе! Ощутите собственную мощь! Что вы чувствуете? Много в вас силы? Давайте, соберитесь вместе! Сбросьте наш покров с этой залы! Смелее! Что, не хотите даже попытаться? А ведь каждый из вас мог быть способен на такое! Знаете, где ваша сила? У Придворного Мага! Он забирал вашу магическую силу, пил ее, как упыри пьют кровь!

Изумленный гул в зале заглушился топотом и криками снаружи. В залу вбежала фрейлина Слинна и завопила:

– Пожар!! Миледи, пожар! Дворец полыхает! О Создатель, смотрите!

С потолка обрушилась балка, вспыхнув на лету. Она падала туда, откуда слышалось больше всего одобрений королеве. За несколько ладоней до пригнувшихся голов кто-то испепелил балку в воздухе. Головы отступников покрыл пепел, как метка их отступничества.

– Это злодейство Кэрдана! Гасите огонь, быстрее! Вы все, гасите огонь своим колдовством!

Восемь магов демонстративно сложили руки на груди.

– Вот и ваш час! – выкрикнул Ионах. – Покажите, на что вы способны, чему вас научили!

Кто-то успевал тушить летящие доски и клочья, охваченные пламенем. Большинство давило друг друга у выходов из Залы.

– Теперь вы видите, что я прав! – зычно прогудел им вслед Ионах. – Бегите – ибо на большее вы не способны!

Гретана взвизгнула:

– Вы, трепачи, тушите пожар! Хорош разглагольствовать! Спасайте мой дворец!

Один из магов, закутанный до пят в темно-синий плащ, отделился от остальных, подошел к окну, распахнул его и выпрыгнул. У Гретаны отвисла челюсть. Зала Торжеств располагалась на четвертом этаже дворца.

Шум паники перекрылся гулким голосом, исходившим отовсюду, аки глас Создателя с неба. Голос нараспев произносил слова неведомого наречия:

«Calm the Flame! Calm the Flame! For human's sake, take a break, oh Flame!»

Голос повторял эти фразы на разные лады, и пламя съеживалось, шипя и фыркая сполохами. Язычок пламени упал Гретане на платье; дон Алессандро проворно загасил его полой плаща – королева даже не успела вскрикнуть.

Те слуги, кому посчастливилось застать пожар во дворе, с ужасом взирали на фигуру на самом высоком балконе королевского дворца. Человек – или нечеловек – воздел руки к небу, и темный плащ развевался за его спиной, как крылья. «Стервятник! Болотный Стервятник пришел!» – вопили люди. Казалось, этот маг, читая заклятья, разжигал пожар, охвативший дворец смертоносным кольцом. Люди внизу не видели, что плащ мага был темно-синим, а не черным. Под его волшбой пожар утихал – огненные столпы скутывались обратно в клубочки, клубочки уменьшались до крошечных точек и растворялись без следа.

* * *

Сотворив заклятье у камина, Кэрдан взялся за Эдеру. Она приспособилась к сплетению боли и возбуждения, научилась желать этого момента. К его наступлению она была настолько влажной, горячей и напряженной внутри, что боль приходила долгожданной разрядкой, взрывом кипящего огня. Этого Кэрдан и добивался. Постепенно он уменьшал долю возбуждения в заклятье – по мере того, как нарастало собственное, естественное возбуждение Эдеры. И увеличивал долю боли. Сейчас он был слишком взбудоражен и переборщил с повышением градуса – девушка закричала так пронзительно и отчаянно, что он сжалился и послал расслабляющую волну вдогонку болевым импульсам. А потом прошептал: «Прости, так больше не буду», – и начал мягко целовать ее ресницы.

Обжигающая волна Вязи заглушила все – и боль, и расслабление. Звенящему, пульсирующему чувству единения, почти полного слияния не могли противостоять ни Эдера, ни Кэрдан. Раз от разу Вязь становилась мощнее и дольше. Последний раз она пришла шесть дней назад. Тогда оба просидели в объятиях друг друга сорок минут напролет, не чуя больше ничего в целом мире. Чем жестче Кэрдан обходился с ней во время любовного акта, тем ярче был приступ Вязи. Сейчас Эдера проваливалась в багровую бездну всепоглощающего присутствия, растворения в другом человеке, ожидая, что это затянется на всю ночь. Но ее вдруг начало выталкивать из пропасти слияния.

– Ну же… уходи… пусти… – шептал голос Кэрдана, хриплый и сдавленный, будто маг ворочал неподъемную глыбу. – Только не сейчас…

Несколько секунд – и волна растаяла. Рваный вздох облегчения, Кэрдан выпустил ее тело.

– Нет времени, – прозвучал его голос над ухом, почти ровный. – Распет ждет. Мне пригодятся силы для драки с нашими дурачками, а приходится тратить их на это… Мы обязательно продолжим, когда я вернусь. Бесы, как же долго я ждал!

Он сладострастно потянулся – ни дать ни взять, кот, урвавший деликатес и предвкушающий еще более вкусное лакомство. Маг быстро оделся, подошел к подоконнику. Эдера осталась лежать на ковре, положив голову на вытянутый локоть. Она была слишком вымотана, даже чтобы прикрыться. Она безмолвно смотрела на него, по стройному телу пробегали оранжевые блики. Кэрдан обернулся и встретил ее взгляд.

– Проклятье. Бесовски хочется сказать: Распет подождет. Но боюсь, он и так заждался. До завтра, малыш.

Гриф взмыл в окно и пропал в черноте ночи. Эдера перекатилась на живот, прикрыла глаза… Тень Вязи была рядом. Память о погружении в близость…

На следующий день после разговора с Фелион девушка полетела в Тинтари, в надежде продолжить беседу о феях, прерванную Кэрданом. И нашла только развалины Избушки-Без-Петушиных-Ножек. Она хотела расспросить Серену, прилетела во дворец – но ни Гретаны, ни служанки в покоях принцессы не было. Лишь бездельничающие фрейлины, счастливые отсутствием взбалмошной хозяйки.

Десятки вопросов сложились в голове Эдеры, и ответить могли лишь два ее учителя – Фелион и Кэрдан. Первая – неизвестно, осталась ли в живых, второй – неизвестно, оставит ли в живых ее, Эдеру, если она спросит все, что ей нужно. Эдера вообще не понимала, почему до сих пор жива. Почему с ним в его башне, а не в Распете, где феи исчезали, словно в бездонном колодце. Он не мог не знать, что она фея. Он преследовал и похищал фей. Что он делал с ними? Почему оставил ее подле себя? Как быть с Вязью? Это первостепенные вопросы, которые девушка жаждала задать, но далеко не единственные. Затем следовали вопросы – где был Кэрдан, когда пожар в Кедари погубил ее родителей шестнадцать лет назад? И где была Фелион? Что она знает о том пожаре? Откуда она знает ее родителей? Откуда она так много знает о феях? Почему Серена похожа на Эдеру? Знает ли Кэрдан о Серене? И наконец, как ее мать могла погибнуть в пожаре, если была бессмертной феей?! Почему Черта не уберегла ее?

Эдера не представляла, как будет искать ответы на эти вопросы. Не представляла, где найти Фелион. Может, волшебница тоже угодила в Распет, заодно с феями? И может, она выдала Кэрдану, что посвятила Эдеру в тайну ее происхождения, и тот теперь знает, что она знает? А главное, это имеет хоть толику значения, когда надо всем царит огненная паутина Вязи?

Первым порывом Эдеры было – выведать больше о феях. Постараться помочь, чем возможно. У нее была магическая печать – оранжевый ромб на ладони. Она хотела броситься в Магическую Канцелярию, а то и сразу в Распет. Но потом сообразила, что Кэрдан в два счета узнает о ее попытках. Все, что ей оставалось – выжидать. Караулить подходящий момент, когда она сможет что-то узнать или сделать.

А потом и эти мысли потихоньку растаяли, растворились в горячей паутине Вязи. Что бы она ни узнала – что изменится? Какая ирония. Вязь – защита феи. Она сплетала Эдеру и Кэрдана, чтобы не дать ему возможность нанести ей вред… Потому, чем больше боли он причинял Эдере, тем ярче вспыхивала огненная паутина, тем крепче пеленала и обволакивала их. Чем дальше, тем сильнее Эдера теряла себя, растворялась в его присутствии, его близости, ранящей и неотвратимой.

Ее тянуло к нему, приходилось сдерживать себя, чтобы не броситься в библиотеку в ту же минуту, как он влетал в окно. И чтобы не упрашивать забрать ее на пятый этаж, где она когда-то так ненавидела оставаться на целую ночь. Когда-то, в минувшей жизни. До Вязи. А с его уходом что-то сжималось в груди, горячий ком подступал к горлу. Как сейчас. Эдера чувствовала, как безжалостная нить вытягивает ее сердце наружу – в окно, за пределы башни, к югу, вслед иссиня-черному стервятнику. И невозможно сопротивляться нити, рвать ее, как невозможно отсечь кусок себя, собственную душу и плоть.

Так Эдера и уснула у камина, зарывшись носом в ковер, не в силах подняться и уйти в спальню, или хотя бы укрыться.

* * *

Восьмерка во главе с Ионахом быстро согнала разбежавшихся магов перед дворцом. Рослый волшебник еще раз попытался воодушевить испуганных студентов.

– Вот шанс показать себя в деле, заслужить благосклонность королевы и наше уважение! Такая борьба может никогда не случиться в вашей жизни – милует Создатель. Предатели короны собрались в Распете. Мы должны выкурить их оттуда и уничтожить, а крепость – захватить. Кто верит, что такое дело ему по зубам – пусть присягнет вместе с нами на верность Ее Величеству Гретане, и в бой! Ура королеве! – рявкнул Ионах во всю мощь необъятных легких.

«Ура королеве!» На сей раз отклик был гуще и дружнее, чем в Зале Торжеств, но энтузиазма и задора все-таки не хватало. Восемь магов разошлись по толпе, приводить к присяге студентов. Через час слаженная армия из шестисот студентов Магической Академии под предводительством семи Старых Магов выдвинулась в Распет. Восьмой мрачно спорил с Фелион:

– Даже всемером вы не одолеете его. Я не говорю об этих шести сотнях, что вы гоните на убой.

– От тебя там и подавно не будет проку. Ты потратил слишком много сил, чтобы потушить пожар. Вряд ли ты нам поможешь, зато Кэрдан учует тебя. А это нам пока не с руки.

Вздохнув, маг шагнул в тень изуродованного дворца, плотнее укутываясь в синий плащ. Фелион поспешила к выступившему отряду, беспокойно оглядываясь на товарища: а ну как он не послушал ее и следует за войском? Но маг шел во дворец.

Гретана со штабом перебралась в королевские покои – ее прежние апартаменты истлели до фундамента. На месте ее старой опочивальни зияла гигантская воронка. Оттуда исходили неповторимые запахи, которые Серена сразу опознала бы по канализационным скитаниям. Пятна вина и крови в королевских апартаментах больше не портили красот интерьера, выгорев вместе с самим интерьером. Стены во всех комнатах дворца обуглились и почернели, многие коридоры завалило до потолка.

– Хорошо же, – сказала Гретана, – он пытался спалить мой дом, но у него тоже есть дом. Я отплачу ему…

Альтус осторожно уточнил:

– Ваше Величество желает что-либо сотворить с Черной Башней? Это опасно…

Гретана отмахнулась от него и подозвала Горация. Она зашептала что-то на ухо лейтенанту – все еще лейтенанту. В суматохе никто не позаботился о давно заслуженном повышении. Сам Гораций с достойной дворянина скромностью не встревал с личными интересами в насущные проблемы. Выслушав королевское распоряжение, он поклонился и вышел, разминувшись в дверях с канцлером Ашером. Проницательный царедворец отметил, что его молодой соратник слегка покраснел, встретив его лицом к лицу.

– Хотелось бы знать, это было предупреждение Кэрдана или он обрушил на нас всю свою мощь? Как вы считаете, друг мой? – обратился канцлер к магу, завернувшемуся в синий плащ. Он вошел следом за канцлером и остановился у двери.

– Вспомните свой самый страшный ночной кошмар и ожидайте вчетверо худшего, – сухо ответил маг.

– Тюрьма! – внезапно воскликнула королева. – Кто-нибудь знает, пострадала ли тюрьма?! Немедленно узнайте!

– Почему Ваше Величество беспокоит тюрьма? – удивился канцлер.

На секунду Гретана стушевалась, но королевский апломб быстро вернулся к ней.

– Потому что там ваш сын, – отрезала она. – Ждет королевского суда и приговора.

– Не понимаю, Ваше Величество. Мой сын в тюрьме? Чем он провинился? Неужели он поддержал короля?.. О Создатель… Я должен был предвидеть, я сам так воспитал его… Я учил его следовать чести, а он слишком молод, чтобы слушать голос разума, не только чести…

– Чести?! У этого щенка нет чести! Он миловался с моей служанкой, пока я дралась за трон! Ваш сын – трус и дезертир, канцлер! Он покинул пост из-за нее! Скажите спасибо, что вам не придется отвечать за его предательство! Но сам он жестоко поплатится за низость!

– Ваше Величество, – вкрадчиво и в то же время пылко начал хитрый царедворец. – Долгое время вы знали моего сына как преданного, самоотверженного слугу. Он был предан вам в черные дни, так что могло переменить его в дни вашего триумфа? Что бы ни произошло, вина лежит на девчонке, Серене. Может, она околдовала его. Она близка с нашими волшебниками; быть может, она переняла их чаровное искусство? Да простит меня лорд Алеас, – канцлер поклонился магу, – я не желаю оскорбить его товарищей. Уверен, монна Фелион не подозревала, для каких целей лицемерная Серена водит с ней дружбу.

– Серена тоже в тюрьме? – хрипло спросил маг. То ли он сорвал голос заклинанием огня, то ли еще не оправился от многолетней тюремной немоты.

– Да, бес меня подери, она в тюрьме! И не смейте просить за нее, слышите, лорд колдун! Что с того, что она таскала вам еду в каталажку! Теперь можете сами ее подкармливать! Но не просите меня простить эту лживую змею! И хватит об этом, сейчас у всех нас бесова прорва более важных дел!

Маг повысил голос, хотя ему это стоило большого труда.

– Ваше Величество, для меня нет и не будет ничего важнее судьбы Серены. Если вы хотите моей помощи, освободите ее.

– Ультиматум?! Мне?!!

– Я вынужден говорить с вами так. Серена не только спасла меня. Она…

В этот момент вошел дворецкий Гретаны, такой же осанистый, безукоризненно опрятный, словно не было ни переворота, ни пожара, а он, как ни в чем ни бывало, продолжал исполнять прежние обязанности.

– Слуга милорда Ашера просит допустить его к своему господину!

Гретана автоматически кивнула, даже не слушая. Вбежал человек в ливрее цветов Ашеров, перепачканный копотью и сажей.

– Господин, о господин! Замок сгорел! Вспыхнул, как промасленная ветошь! Часа не прошло, как истлел до основания! Все, кто был в доме… Леди Ашер… Леди Кармина с детьми… все…

Дворецкий появился снова. За ним шел Гораций.

– Слуга милорда графа Альтуса ищет своего господина! Прибыл управитель летней резиденции сиятельной герцогини Сарр, просит срочной аудиенции у своей госпожи!

– Он поджег всех, – прошептал бледный как смерть Ашер, опираясь на обугленную стену, чтобы не упасть. – Одновременно с дворцом поджег дома всех, кто устроил заговор… Если бы взять его живым! Нет казни, достаточно мучительной для этого злодея…

Гретана стиснула кулаки.

– Надо было собрать во дворце ваши семьи. Они были бы под защитой магов. Мы идиоты…

– Как можно было знать? – возразил вернувшийся Гораций. – Как мы могли предвидеть такую бессмысленную жестокость? Зачем ему это?

Наконец подал голос маг:

– Кэрдан мстителен. Мы и представить себе не можем, насколько он мстителен. Сегодня я второй раз в жизни поплатился за свое легкомыслие. Я-то должен был предвидеть, что он нанесет удар по вашим близким… Я должен был предупредить вас, что надо увезти своих домочадцев из столицы.

Гретана процедила сквозь зубы:

– Гораций, вы уже отправили людей с моим поручением? Я отменяю его. Не конфисковать – сжечь! Сжечь так же, как он сжег всех нас! Смерть Болотнику!

– Смерть! – подхватили все рядом с королевой. Все – кроме тех, чьи семьи сгорели. Слишком велика была их скорбь, чтобы орать и вопить, подобно паяцам на подмостках.

 

II

Крепость Распет грозно высилась на вершине крутого холма. Гордые бароны Распеты поколениями предпочетали не замечать, что войны и раздоры внутри королевства давно иссякли, да и на границах становилось спокойно. Бароны возводили высокие зубчатые стены, усыпали их битым стеклом, регулярно откапывали ров, насыпали валы на подступах к холму Распет.

Устрашающие укрепления не защитили барона и его семью, когда после провала заговора они укрылись в крепости. Ворота сами распахнулись по слову Придворного Мага. Замок не сумел защитить владельцев, которым служил свыше тысячи лет. Распетов предали казни, а замок стал служить их погубителю.

Созрел новый заговор, новый мятеж; и новая битва гряла на склонах мрачного холма – битва не оружия, а магии. Защитники Распета были куда малочисленнее осаждающих, зато куда бодрее духом. Они непрестанно перешучивались, повсюду слышался смех. Настроение патрона заразило их. Никогда они не видели, чтобы суровое лицо Придворного Мага сияло, как у мальчишки после первого свидания. Помолодевший Кэрдан руководил обороной так, словно организовывал новогодние пляски вокруг Древа Мира, а не кровавую битву.

– Лорд Эрбаш, на южную башню! Будете кромсать наших глупых ребят лицом к своей родине. Вы из Приславья, не так ли? Брогар, вы прикрываете группу Эрбаша! Маркиз, в группу Феласа!

Долан поклонился, повинуясь, и лишь тогда Кэрдан заметил за его спиной сухую сгорбленную фигуру. Он произнес почтительно:

– Мастер Игмухарасси, мы собираемся убивать, а не воскрешать. После схватки вам достанется много работы. Но сейчас не будет ли спокойнее переждать в гроте?

Некромант наградил Кэрдана презрительной гримасой, не сделавшей его лицо уродливее, чем оно было.

– Ты не знаком с искусством нашим, Гриф. Но разве же не ведомо тебе хотя бы, какое древнее оно? Ты полагаешь, древние искусства не умели убивать?

– Прими мои извинения, мастер. Конечно же, маг твоего уровня ничем не рискует в такой битве, и твоя помощь не будет лишней для нас. Займи позицию рядом с учеником. Ему будет полезно получить от тебя несколько уроков полевой практики.

Сказав это, Кэрдан отправил мысленный приказ Долану: «Охраняйте некроманта. Теперь это ваша первоочередная задача».

– Знатная драчка намечается, – потер руки лорд Брогар. – Вот уж не думал, что еще когда-нибудь доведется потрошить оленей.

Кэрдан был через несколько рядов от него, расставляя людей, но Брогар услышал ответ Придворного Мага:

– Доведется, лорд Брогар, доведется! Будем потрошить и тела, и души! Глядишь, на Ремидее останется меньше оленей.

Брогар, младший сын благородного семейства, в запале юности спутался с разбойничьей шайкой. Там он обзавелся богатым опытом по части «потрошить оленей». Его магический дар обнаружился в весьма пикантной ситуации. Однажды, когда «братки» в очередной раз пошли на дело, шериф накрыл всю шайку. В кандалах разбойников повезли в столицу. Тогда только-только вышел королевский указ о формировании особого воинского подразделения «Королевские Медведи». Черные плащи выпускников Магической Академии еще не заполонили провинции. Преступников еще не зомбировали на месте, а переправляли в столицу. На счастье Брогара, «бригада» угодила не к вчерашнему выпускнику, а к опытному магу. Когда очередь дошла до Брогара, он неожиданно для всех – в первую очередь для себя – дал отпор зомбификатору. Мудрый маг не задавил его Парализующими заклятьями, что не преминул бы сделать испуганный новичок, а позволил жертве сопротивляться. Так сотоварищи Брогара закончили этот день в казармах «Королевских Медведей», а сам он – в общежитии Магической Академии, на верхней койке трехместки. Сражение с зомбификатором ему зачли как вступительный экзамен.

– Идут, милорд! – воскликнул караульный маг на бруствере.

Звонкий молодой голос подхватил с энтузиазмом:

– Там и сметем их! Не подпустим к Распету!

Сосед с размаху наступил ему на ногу. Мало ли как Придворный Маг отнесется к самовольным поправкам его стратегии. Но Кэрдан широко улыбнулся горячему юноше.

– А что, неплохая идея, лорд Кимар! Вам и карты в руки! Атакуйте! Сейчас же, не медля. Мы с Артаном страхуем вас.

Благоразумный сосед Кимара затрепетал. До защитников уже дошли слухи, что королеву поддержали восемь независимых Старых Магов – сила, с которой нельзя не считаться даже Придворному Магу. Первая атака, да еще спонтанная, да еще на таком расстоянии, будет стопроцентно отражена. И отдача будет такой, что атакующему не поздоровится… а заодно тем, кто рядом с ним.

А юный Кимар и бровью не повел. Восторженно отсалютовал патрону и что было сил запулил во врагов Кромсаловом – одним из Расчленяющих заклятий, самым брутальным и неприглядным. Он сроднился с ним еще во время практики с леди Эйтаной – наставницей по боевой магии. Сама леди Эйтана, изящная светловолосая волшебница, стояла внизу с Исцеляющими заклинаниями наизготове. С нею вместе – леди Беделин и еще шесть магичек. Кэрдан неожиданно для всех исключил женщин из боевой группы и отдал под начало старшего целителя Академии по имени Ларас. Леди Эйтана на коленях умоляла дозволить ей сражаться – тщетно.

Кимар и не чаял, что когда-нибудь доведется применить Кромсалово всерьез, с размахом. Он сам придумал такое прозвище, и ни однокурсники, ни леди Эйтана уже не называли иначе это заклятье. То был воистину звездный час юного разрушителя! Отдачи он не боялся: сам Великий и Ужасный обещал прикрыть его! А если и не обещал бы – пусть его! Запустить в полную силу любимое заклятье – не жаль и жизнью поплатиться!

Атака была такой неожиданной и быстрой, что наступающие маги не успели защититься. Кромсалово на полном ходу врезалось в шеренгу королевских магов. Крики боли и ужаса нагнали панику среди присягнувших студентов. Ионах и Фелион сотоварищи без труда отразили заклятье. Кто сильнее и талантливее, те сумели сами отбросить от себя жуткое колдовство. Но четверо магов в первой шеренге упали замертво, разрубленные Кромсаловом на несколько частей. Разъяренные Старые, отправляя вражеское заклятье назад в стан врага, удесятерили его поражающую силу и снабдили в довесок дюжиной заклятий из Парализующих, Поджигающих, Размягчающих, Морозящих и Слепящих. Удар такой силы нагонял ужас, обездвиживал, бил во все стороны: направо расчленял, налево жег, назад – вымораживал кровь, вперед – превращал мышцы в мох, а кости в вату.

У Кимара похолодело сердце. Удар метил в него – творца заклятья, и он испытал его действие уже на подлете. Кэрдан вытянул руку. Гремучая смесь материализовалась в гигантскую каплю вулканической лавы. Его воля сместила траекторию заклятья: вместо Кимара оно нацелилось в ладонь Кэрдана. Стремительный полет капли замедлился – она не летела, а ползла в воздухе. Кэрдан поманил ее пальцами вытянутой руки: цып-цып-цып, иди ко мне! Капля послушно легла в его ладонь. Он сжал кулак, объятый плазменным свечением, и поднял руку вверх. Вулканический огонь ослепительно вспыхнул и растаял. Маги Распета торжествующе взревели. И вспышка, и громогласные вопли донеслись до подступающего войска.

– Сучий потрох! – рявкнул один из Старых.

Ионах успокаивал магов, изживал панику в рядах, на удивление успешно. Одного у студентов было вдоволь – дисциплины. Беспощадная муштра Магической Академии делала свое дело. Магов учили подчиняться патрону – беспрекословно и самозабвенно. Теперь этот патрон был за стенами, которые они шли рушить. Их новые патроны получили то, что Кэрдан готовил для себя.

Не прошло и пяти минут, как шеренга двинулась дальше. Старые заслали еще несколько приветов в крепость, но Кэрдан собственноручно отбил их на подлете – как и предыдущий удар. По Распету пронеслись смешки.

– А что мы тут делаем, парни? Пойдем-ка вниз, нальем кофейку! Зачем путаться у милорда под ногами?

– Кто заставляет тебя путаться, Брогар? Возьми да садани по ренегатам! Бери пример с Кимара – салага, а не побоялся блеснуть!

Брогар хлопнул по плечу соседа.

– Это мысль, Ники. Вот только я – ваш страхующий. Наш расклад – ты садишь, я гашу. Так что – сади, Никбар! Обопрись на мою широкую спину и блесни, как малыш Ким! А я подожду контратаки. Не обещаю сработать так же эффектно, как милорд, и так же надежно. Но и кофе пить не уйду, пока Старые будут подпаливать твою задницу. Может быть.

– Ну спасибо, дружище! Всегда знал, что на тебя можно положиться. Эй, шеф! – окликнул Ники Эрбаша, старшего группы. – Как насчет угостить салаг файрболами?

– С позволения милорда, – резко откликнулся тот.

– Зануда, – плюнул Ники.

– Лорд Эрбаш! – раздался окрик Придворного Мага. – Приготовить огневую атаку! Даю отсчет! Десять! Девять!

– Да-а-а-а! – заорал Ники, подскакивая в воздух от восторга.

Пока Кэрдан считал, в шеренге нападавших творился кавардак. Земля уходила из-под ног и становилась дыбом. Словно громадные плиты вздымались на ребро. Маги соскальзывали с плит, падали, а потом вздыбленные глыбы рушились и придавливали их. Старые успокаивали землю, и тут с неба полетели гигантские сгустки огня. Кэрдан завершил обратный отсчет. То была не просто огневая атака – ошеломительная лавина файрболов! Словно тысячи комет разом ударили в долину под холмом Распет. Пока Ионах и еще двое Старых гасили нижние файрболы, Фелион протянула над разрозненной, разбитой шеренгой щит силового поля. Кэрдан из-за бруствера заметил старания волшебницы и слегка дунул. Ураганный вихрь на огромной скорости снес файрболы с силового щита, уронил на землю, а потом резко поменял направление и задул прямо под щит.

Старые Маги разгадали маневр Кэрдана. Трое магов, не занятых земляными работами, развели руки и принялись с усилием сводить их перед грудью, будто стискивая большой упругий шар. Файрболы начали уменьшаться в размерах. Самые сообразительные и смелые из студентов тоже не хлопали глазами. Понимали, что если бездействовать, то хлопать-то и нечем будет! Что и случилось уже с нерасторопными. Кто-то ударил по ближайшим файрболам вымораживанием, и на землю упали несколько здоровых ледяных шариков – устрашающих, но вполне безвредных. Другие помогали предводителям загонять на место земляные глыбы и вытаскивать из-под них полумертвых от страха товарищей. Две дюжины студентов отозвались на клич Фелион и теперь держали вместе с ней щит, пока она гасила файрболы.

Кэрдан довольно потирал руки. Нападающие держались неплохо. Ему не удалось разметать их в пух и прах с первого удара, как он планировал. Зато они поменялись ролями: нападали из крепости, а ренегатам во главе со Старыми пришлось обороняться. Сомнений не оставалось – он удержит крепость. Атакующие либо отступят, либо, если продолжат упорствовать, будут уничтожены.

Предвкушение победы разлилось по венам. Следом пришло иное возбуждение, и он вспомнил Эдеру – обнаженную, золотистую в огненных бликах. Она лежала у камина, когда он улетал. Может, до сих пор еще лежит там, в изнеможении от его приступа страсти, слишком резкого и жесткого. Ему хотелось побыстрее покончить с ренегатами, чтобы вернуться к ней. Если бы он мог отменить неизменное, оставить ее рядом навсегда… Но есть вещи, неподвластные самой могущественной магии. Рано или поздно час истины пробьет. Ему остается наслаждаться тем временем, что он сумеет урвать у судьбы.

Он стряхнул посторонние мысли и перевел внимание на свою армию. Ему бросился в глаза некромант, который ползал по полу за спиной Долана и его группы. Кэрдан с любопытством наблюдал за стариком. Тот не просто подметал серыми лохмотьями пол, а вычерчивал желтым мелом пентаграмму. Он почти закончил рисунок. Прочертив последнюю линию, старец присел на корточки, приподнял полы драной одежды и что-то вытряхнул из карманов в центр пентаграммы. Приглядевшись, Кэрдан увидел десяток сухих костей разных размеров. Некромант разложил кости в загадочной последовательности, логика которой, если вообще присутствовала, была ясна ему одному. Он любовно поглаживал кости одной рукой и что-то бормотал. Вторую руку он вновь засунул в необъятные карманы. Он извлек оттуда крошечную черепушку. Черепушка была с детский кулачок, но у Кэрдана не возникло сомнения – череп был подлинным. Человеческим. «Как ему удалось вывести гомункула?!» Некромант продолжал бормотать, поглаживая кости, и внезапно смолк. А затем Кэрдан услышал внятную фразу: «Семнадцать и двадцать два в рядах, четверо позади… Должно хватить. Хватит, обязательно хватит». Старик поднялся на ноги с мерзким хихиканьем. Впрочем, Кэрдану это хихиканье казалось сладчайшей музыкой. Нет сомнений, старик затеял какую-то пакость врагам. Кэрдан даже догадывался, какую. Не зря мастер Харасси носил приставку «Игму» – Творец. Старик был отменным творцом.

Кэрдан не ошибся насчет талантов Игмухарасси. По наступающему войску прокатились крики, исполненные такого ужаса, которого не вызвал даже град файрболов. Маг выглянул за бруствер. Пока группы защитников дружно, слаженно пулялись электрическими молниями, пока предводители ренегатов успешно рикошетили молнии обратно в крепость, пока страхующие не дремали и гасили отдачу, по рядам присягнувших магов пробежала странная рябь. С трупов, павших под вражескими заклятьями, опадала плоть. Голые кости потянулись друг к другу по воздуху. В мгновение ока они составили скелет громадного волка. То была Харасси – костяная гончая. Монстр набросился на окружающих, стал рвать их на куски. Ионах ударил чудище заклинанием Дробления. И чуть не остолбенел: заклятье прошло сквозь монстра и набросилось на магов позади. Ионах еле успел загасить заклинание. Фелион попыталась испепелить кости, другие маги – заморозить, запечатать в силовой кокон, рассыпать. Все напрасно. Чудищу все было нипочем. От него можно было только бежать. Или погибать в костяных лапах. Может, некромантия не давала вечной молодости, но ее твари были неуязвимы для ментальной магии.

– Отходим! – рявкнул Ионах.

На другом фланге нападавших вырос второй точно такой же монстр. Ренегаты развернулись и помчались прочь от замка. И навстречу им восстал третий – поменьше, но столь же злобный и неукротимый. Некромант подъял его из трупов первых четырех жертв, павших от Кромсалова и оказавшихся в тылу ренегатов. Отряд королевских магов был окружен.

Фелион зашептала что-то. Волшебницу осенило, что если ментальная магия бессильна перед творениями некромантии, то можно было попробовать вербальную. Магическим зрением Кэрдан видел, что происходит в лагере врагов. Он углядел, что Фелион читает словесную формулу. Перед волшебницей из воздуха выросла призрачная рука и заткнула ей рот. Три монстра одновременно набросились на поредевший отряд. Ионах и остальные принялись вторить вербальные заклятья вслед за Фелион. На всех у Кэрдана рук не хватит. Харасси разорвали еще полдюжины, прежде чем маги закончили формулу. Кости упали на землю.

Армейка ренегатов резво улепетывала от Распета. Счастливый некромант отплясывал джеригу. Защитники Распета с радостными воплями братались. Кэрдан припустил вдогонку убегавшим дюжину файрболов – так, удовольствия для, чтобы ребятам жизнь медом не казалась. Больше половины нападающих полегло у подножия Распета. У защитников не пострадал никто.

– Выкатить бочку риванского! – распорядился Кэрдан. Победители взревели:

– Салют милорду!

Маг подозвал Артана.

– Мои поздравления, милорд!

– Обоюдно, Артан! Вы потрудились на славу. Как и все они, – он обвел рукой крышу Распета. Затем он понизил голос: – Сколько Старых Магов, по донесению ваших агентов, выступают на стороне принцессы?

– Восемь. Включая вашего учителя.

– Я насчитал семь. Либо ваши люди ошиблись, либо восьмой не участвовал в этой авантюре.

– Может, принцесса оставила одного при себе в качестве телохранителя?

– Не исключено. Но неужели они настолько недооценивали меня, что не бросили на эту битву все резервы? Или им очень не хотелось сталкивать меня с последним магом? Что ж, это уже мои заботы. Повеселитесь на славу этой ночью, Артан. Но не забудьте выставить дозорных.

– Будет исполнено, милорд. Разве вы не останетесь с нами?

Кэрдан усмехнулся.

– Начистоту, Артан. Вы верите, что веселье будет полным, если я останусь с вами?

Артан вернул учителю усмешку.

– Начистоту, милорд. Не верю. Более того, я уверен, что ребята не повеселятся от души, если с ними буду я. Так что я сам, пожалуй, встану этой ночью в дозор.

– Браво, Артан. Из вас действительно выйдет отличный Придворный Маг. И вы им станете – будьте уверены!

Кэрдан спустился вниз. Он прошел в свои апартаменты на верхнем этаже донжона, и вскоре большой гриф полетел от Распета на север, на болота. В свое гнездо.

* * *

Вереница побежденных магов ковыляла по дворцу в Залу Торжеств. Изнуренные схваткой, потрясенные жуткой гибелью товарищей, студенты без сил падали на пол, на заранее заготовленные спальники. Многие из спальников оставались незанятыми… В каком безрассудном оптимизме их раскидывали по полу Залы перед битвой! Неужели они и впрямь верили, что все выйдут из схватки живыми? Только теперь до юных волшебников дошло, что будет твориться в стране в ближайшее время. У них осталось еще меньше симпатии к безумной Гретане и Старым Магам…

Из залы вышел маг Алеас. Его лицо было бледнее погребального савана. По пути в королевские апартаменты он столкнулся с канцлером Ашером.

– Спешите к Ее Величеству, друг мой? Примите совет – не сейчас. Королева раздражена. Просить сейчас о милости – не принесет добра ни моему сыну, ни девушке.

Маг холодно посмотрел на канцлера. Он не забыл, как лукавый царедворец подставлял Серену, чтобы выпутать сына.

– Не притворяйтесь, будто вам есть дело до Серены.

– Я отец, лорд Алеас. В первую очередь меня заботит судьба моего дитя, а не какой-то служанки.

– Меня тоже, – отрезал Алеас и повернулся спиной к вельможе. Однако доводы рассудка заставили его внять совету канцлера. Гретана кипит от ярости – как знать, на ком она пожелает сорвать свое настроение. Серена долгое время была удобным сосудом, куда хозяйка выплескивала злобу и раздражение. Сейчас лучше вообще не напоминать о ней Гретане.

* * *

Маги-победители собрались на застолье в холле Распета. Зловещее свечение беломраморных колонн никому не портило настроения. Два мага состроили торжественные гримасы и театральным жестом воздели руки к потолку. С потолка спустился длинный стол, со скатертью и высокими, вместительными бокалами. Нехитрый, но эффектный фокус понравился всем. Двум чудодеям свистели и топали, как в цирке.

Распахнулась небольшая дверь в углу, и в холл вкатилась огромная бочка – по воздуху. Молодой маг, посланный в винные погреба Распета, шествовал позади с довольной физиономией. Товарищи встретили его восторженным воем. Похабник Брогар вытянул губы к бочке и непристойно чмокнул. С треском вылетела одна из затычек, и пенистая струя риванского хлынула точно в рот шутнику. Еще трое весельчаков повторили его трюк. Напившись, Брогар щелкнул пальцами, и струя замерла в воздухе. Один за другим, к бочке подплыли бокалы. Под застывшими струйками выстроились стеклянные очереди. Ожившая струя наполняла бокал до краев и замирала вновь, ожидая пересмены. Маги с хохотом хватали полные бокалы и тут же чокались, не дожидаясь менее расторопных товарищей. Вечер принадлежал смертоубийственным чудесам, ночь – балаганным.

Неугомонный Брогар взял сразу два бокала. Он подошел к леди Эйтане. Стройная светловолосая волшебница одиноко стояла в темном углу, не участвуя в общем веселье.

– Прими мой дар, Звезда Осеннего Заката!

Бывший разбойник по-шутовски опустился перед ней на колено и протянул бокал. Леди Эйтана приняла его, поблагодарив товарища грустной улыбкой.

– Отчего печальны твои лазурные очи, Звезда? Ужели оттого, что тебе не довелось шлепнуть ни одного горемычного салагу? Или хотя бы полечить кого-нибудь из нас? Мастерица Эйтана оказалась не при деле в такой славной драчке! Есть отчего загрустить! Не бойся, детка, это не последний бой. Ты еще покажешь, на что способна. А пока радуйся победе! Посмотри на него, – Брогар ткнул в некроманта. Тот хлестал риванское прямо из бочки, выделывая невероятные кульбиты, и при этом ни капли не проливалось на пол. Лохмотья стелились по полу, словно танцуя собственный танец. – Даже он пляшет. А ты грустишь.

Леди Эйтана дружески хлопнула по плечу коленопреклоненного мага, а затем двинулась в другой угол холла, пригубив вино из поданного бокала. Брогар растерянно смотрел ей вслед. Сзади подошел Ники.

– Не лезь к ней, Брог. Дай Эйти пострадать. Полбеды, что сегодня она осталась не у дел и ей приходится праздновать чужое торжество. Она предпочла бы отметить его в иной компании. Так что оставь ее, Брогги. Вряд ли тебе отвоевать местечко в ее сердце. Соперник тебе не по плечу.

Закусив губу, Брогар глядел, как Эйтана смотрела наверх – туда, где час назад они творили смертоносные заклятья. Туда, откуда взмыл черный гриф, покинув их празднество и омрачив тоской сердце леди Эйтаны.

– Ну уж нет! Оставить? Дудки!

Маг решительно подошел к ней, простер руки, словно собираясь обнять. Волшебница смущенно отшатнулась. Но Брогар не дотронулся до нее. Он с улыбкой извлек из-за ее спины гитару и подбросил в воздух. Гитара взмыла под потолок, и струны ее забренчали сами собой. «Просто я работаю, просто я работаю волшебником», – выводил звучный голос мага.

– Все приходит и уходит, друг. Даже любовь. На ее место приходит новая. Ты маг, ты собиралась жить тысячу лет. Неужели ты думала за тысячу лет познать только одну любовь?

Уголки губ Эйтаны поползли вниз. Брогар подумал – сейчас либо разрыдается, либо влепит пощечину. Неизвестно, что хуже… Или лучше.

Эйтана не сделала ни того, ни другого, лишь тихо всхлипнула.

– Почему любовь уходит только от одного? Почему остается мучить другого? Почему мир так несправедлив, Керф? – Брогар встрепенулся, когда она назвала его по имени. Он осторожно шагнул к ней. Волшебница не отстранилась, и он крепко обнял ее.

– Не мы придумали этот мир, Эйт. Мы всего лишь маги, а не Создатели. Маги не творят миры. Они творят себя.

Эйтана уронила голову ему на плечо. Керф Брогар гладил ее белокурые волнистые волосы. Никто не смотрел на них. Маги издевались над гитарой Брогара: заставляли издавать аккорды, пытаясь опередить друг друга, а затем спорили – чей аккорд прозвучал громче и гармоничнее. Те, кто был лишен музыкального слуха, окружили некроманта. Тот вытащил свои кости, успевшие стать легендой, и жонглировал всеми сразу.

Никто не заметил, как высокая статная брюнетка ускользнула из холла. Леди Эйтана оказалась не единственной, кто не разделял общего веселья.

Холодный ветер преддверья весны едва не сдул леди Беделин с крепостной стены Распета. Зябко кутаясь в плащ, она сконцентрировалась для согревающего заклинания. Вдруг сзади ей крепко вцепились в плечо. Беделин развернулась, готовясь встретить нападающего заклятьем. Но ее тут же выпустили.

– Что вы здесь делаете, леди Беделин? – резко спросил Артан.

– Хотела подышать свежим воздухом… Простите, милорд. Я вернусь вниз, если мешаю вам.

Девушка отступила к лестничному люку.

– Вовсе не мешаете. Я буду рад вашему обществу. Если оно покажется вам веселее того, что внизу.

Беделин с облегчением улыбнулась.

– То общество чересчур веселое. Я начинаю понимать Эбе…

Она осеклась.

– Начинаете понимать Эберета? Почему он отказался от Распета? Что дало вам ответ – «чересчур веселое общество»? Или наша битва?

Беделин помялась.

– Их сочетание, – решилась она. – Еще вчера мы все были одинаковы, все студенты. Сегодня одни оказались за стенами Распета, другие под стенами. И одни беспощадно убивали других. Сейчас мы пируем, а они оплакивают погибших. А ведь у кого-то там были друзья. Никто даже не помянул их, не сказал тост за упокой друга. Там празднуют победу, и никому не приходит в голову, что если бы под стенами был кто-то из нас, вы бы точно так же раздавили его своими заклятьями.

– У каждого был выбор. Каждый сделал его и получил то, что заслужил. На одной чаше – верность и сила, на другой – слабость и предательство. Среди осаждавших Распет не было ничьих друзей, леди Беделин. Только глупцы и предатели. Оплакивать некого. Никто не оплакивает трусов, глупцов и предателей.

Леди Беделин опустила глаза.

– Вы не согласны со мной? – спросил Артан. – Выскажитесь, не стесняйтесь. Это не урок. Нет правильного и неправильного ответа. Мы просто беседуем, пока другие пируют.

– Они… те, кто были снаружи, тоже считают, что сделали правильный выбор. А нас называют предателями.

– По-моему, сегодняшняя битва все расставила по местам.

– Это всего лишь одна битва. Сколько их предстоит? Все королевство против нас.

– Против нас стадо бесталанных ренегатов, горстка магов-неудачников и узурпаторша. Вы правы, это не последняя битва, но и не последняя победа.

В глазах Беделин мелькнуло сомнение. Но она не стала длить спор, а поклонилась молодому учителю.

– Да услышит вас Создатель, милорд.

Она повернулась к люку и слегка приподняла подол юбки, чтобы ступить на лестницу. И вдруг удар страшной силы толкнул ее оземь. Она вскрикнула от боли. Удар был так скор, что она не успела затормозить его заклинанием и упала лицом вниз. Артан, сам едва устоявший, бросился ей на помощь. Из носа девушки густо сочилась кровь, бровь была рассечена. Еще один толчок встряхнул Распет.

– Вниз! – крикнул Артан. – Перекидывайтесь!

– Не умею!

– Просто повинуйтесь мне!

Артан бросил заклятье двойного перевоплощения. Ничего не произошло. Он и Беделин по-прежнему стояли на крепостной стене, а та ходила ходуном.

– Какого беса?! – на мгновение Артан потерял самообладание. Никогда заклинание не отказывало ему. Но хваленая муштра Академии и лично Придворного Мага – не тыквенная лузга! Артан взял себя в руки. Он сделал то, что делает всякий прилежный ученик в критической ситуации – позвал учителя. Но Кэрдан не откликнулся.

Артан просигналил ему еще раз, и еще. Кэрдан молчал. Распет трясся. Артан был не только прилежным, но и талантливым учеником. Талантливые ученики не теряются, оставшись без помощи учителя.

– Бежим вниз!

Он рванул Беделин за руку в лестничный проем. Они бежали по ступенькам, ожидая, что стены вот-вот осыпятся на них. Распет больше не дрожал, а покачивался, как корабль при легком шторме. Из-под земли доносилось гудение, слабое, еле различимое, и оттого втройне устрашающее.

Они вбежали в холл. Обломки бочки лежали на полу, вино растеклось темным пятном. По залу носились крики отчаяния: «Не работает! Ничего не могу, не чувствую ману!» Испуганные, всполошенные маги обратились к Артану в последней надежде.

– Бегите! – выкрикнул он. – Не задерживайтесь! Прочь из Распета! Магия отказала нам! Спасайтесь!

Большинству не пришлось повторять дважды. Маги ринулись к широким входным дверям. Без давки, без паники, быстро и невозмутимо толпа вытекала из Распета. Но несколько человек окружили Артана.

– А лаборатория, милорд? И архив?

– Маэльда, – еле слышно прибавил высокий мужчина в черной одежде – Тайный Экзекутор.

– Разделимся, – скомандовал Артан. Он ткнул в трех ближайших магов. – Вы со мной в лабораторию. Вы – в архив, а вы заберете Маэльду.

Два Экзекутора бросились к накренившейся лестнице. Пружина люка, ведущего в подвал, не сработала.

– Проклятье! Не открывается!

Артан, бежавший в северное крыло, обернулся.

– Бегите! Все двери заперты магией, а мы утратили магию! Не пытайтесь геройствовать, спасайте себя! – Артан решительно оттолкнул от себя спутников. – Все – бегите!

– Но, милорд!..

– Это приказ, Фелас!

Маг с неохотой попятился назад. Один, Артан побежал в северное крыло. Вряд ли милорд одобрит его действия. Кэрдан не отпустил бы никого, пока не попытался спасти сокровища Распета. Артан был готов держать перед ним ответ. Он мог рискнуть своей жизнью – но не чужой.

И тут Распет встряхнуло так, что Артана швырнуло на пол и покатило к стене. Маги, бежавшие по двору, увидели, как донжон раскалывается на две ровные половинки, словно яблоко, рассеченное ножом. Из трещины вырвался столп дыма, густого и белого, как фата невесты или погребальный саван. На мгновение стопы беглецов приросли к земле.

– Милорд Артан… внутри этого …

– У нас приказ, Кимар! – крикнул Фелас. – Уходим!

Железная дисциплина Академии И маги бросились к воротам, рухнувшим от чудовищного землетрясения. Одна створка болталась на уцелевших петлях, другая лежала на земле. Маги бежали не оглядываясь. Они пролили кровь бывших друзей, чтобы удержать Распет. И все же уходили, оставляли твердыню рухнуть под напором неведомой мощи. Крепость сама изгоняла их, и они ничего не могли поделать, чтобы спасти ее.

 

III

Маги, выступавшие на стороне Гретаны, провели ночь в дворцовой Зале Торжеств – злая ирония для побежденных. Раненые и уцелевшие улеглись на полу внавалку. Места всем достало в избытке. Под утро раздался крик:

– Распет пуст! Распет пуст!

Ошеломительное известие враз подняло на ноги Старых. Младшие маги заворочались в спальниках. Многие даже не проснулись от крика. Другим не хватало сил разлепить веки. Краем уха они слышали расспросы Старых, а сами все еще досматривали мутные, тягостные сны.

– Ворота Распета сброшены на землю, а его аура сера, что волчья шерсть! – прерывисто, взахлеб верещал тревожный голос.

Невероятная весть собрала Старых на совет.

– Ловушка? – не слишком уверенно предположил один. – Он пытается заманить нас в Распет и драться на своей территории?

Ионах, Фелион, Алеас и другие покачали головой.

– Кэрдан не станет рисковать Распетом, – высказала общее мнение волшебница Лассира. – Он не идиот. Как он ни силен – он один, а нас восьмеро. Если мы будем драться в стенах замка, Распет не устоит. Он слишком дорожит и самим замком, и его складами…

Алеас прибавил:

– Даже у Кэрдана не достанет искусства замаскировать ауру человеческого присутствия. Распет действительно пуст. Что вынудило его покинуть замок?

– Если нашлась такая сила, мы не упустим шанс использовать ее… или привлечь в союзники.

Ионах задумчиво кивнул.

– Надо ехать. Но и оставлять дворец без защиты нельзя.

Алеас вскинул руку, хотя Ионах даже не смотрел в его сторону.

– Даже не пытайся. Второй раз ты меня не удержишь. Если мне придется схватиться с Кэрданом – выходит, так угодно судьбе. Я должен попасть в Распет.

Серые глаза волшебника отливали сталью. Ионах беспрекословно склонил голову.

– Будь по-твоему, друг. Ты имеешь право желать этого.

* * *

Эдера проснулась резко и внезапно, как от толчка. Она по-прежнему лежала ничком на ковре возле камина; огненные блики отсвечивали на ее коже – словно змейки пытались дотянуться до нее хотя бы своим светом. За окном стояла кромешная тьма – ни проблеска звезд, ни просвета зари. Ни зги не видно. Но Эдера кошачьим зрением различила маленький силуэт в окне – очертания мехового покрова, торчащие ушки и сложенные крылья. Она неприязненно содрогнулась. И в следующее мгновение осознала, что ее коробит не от брезгливости, а от «чувства оборотня». И разбудило ее это же чувство. Кэрдан поднялся с кресла, где дремал, откинувшись на спинку. Он шагнул навстречу летучей мыши. Нетопырь перекинулся симпатичным молодым брюнетом в черном плаще Магической Академии.

– Милорд… – он приложил руку к груди и на мгновение прикрыл глаза, уронив озадаченный взгляд на Эдеру. В ауре молодого мага явно прочитывалось смущение. Обнаженная девушка на полу не вписывалась в его представления об образе жизни шефа. Кэрдан поднял короткий желтый халатик, валявшийся на полу возле кресла, и бросил Эдере. Та зарылась лицом в ворс ковра и не смела шелохнуться от стыда. Кэрдан один был невозмутим, будто оно и вовсе его не касалось.

– Лорд Артан, Эдера, – представил он их. – Бесовски рад вас видеть, даже если вы принесли новость о моем отлучении Его Преосвященством Танаром с подачи «Ее Величества» Гретаны.

– Счастлив познакомиться, леди Эдера. Мое известие еще хуже, милорд. Распет лишился магии.

Кэрдан на мгновение замер. Он повернулся и сел обратно в кресло.

– Рассказывайте.

Молодой маг изложил патрону ночные события.

– Я успел собрать лабораторные отчеты и часть особо ценных экспонатов. Распет держался на удивление долго для столь сильного землетрясения.

– Быть может, он цел… – задумчиво вымолвил Кэрдан. – Я непременно почуял бы, если бы Распет рухнул…

– Возможно. Я больше не возвращался туда – не успел. Я связался с Бродячим Айленом – и к вам.

При этих словах Артан бросил быстрый взгляд на Эдеру, затем вопросительно посмотрел на Кэрдана, будто испрашивал разрешения говорить далее при ней.

– And how the kids? – спросил тот.

– No problem at all. Ilan keeps control.

– Glad to hear. It could mean fays are not the cause. Keep in touch with him.

Ага, у лордов магов секреты… Да только Кэрдан не подозревал, что Эдера продвинулась много дальше в изучении древнего языка Ремидейской магии с Фелион, чем с ним. Язык считался слишком сложным и непосильным для быстрого изучения, поэтому Кэрдан счел безопасным использовать его, вместо того чтобы отослать Эдеру. Мужчины продолжали говорить на древнеремидейском, не ведая, что Эдера понимает почти все:

– Как «Медвежата»? – спросил Кэрдан.

– Я запрограммировал их двигаться на столицу. По пути они будут грабить и разрушать дома крестьян и горожан. Люди будут обвинять Гретану, что она не может контролировать зомби без волшебников. Полагаю, ее возненавидят больше, чем вас.

– Вы неплохо справляетесь. Что слышно о пожарах в замках?

Артан перешел на родной язык:

– Не было времени узнать. Я спешил к вам.

– Надо проверить Распет и Бродячий Айлен. Возможно, детей все-таки придется перевезти в другое место. Отправляемся немедленно.

Артан поклонился.

– Ты ненадолго останешься хозяйкой в башне, – обратился Кэрдан к Эдере. – Никого не бойся. Вряд ли они осмелятся атаковать меня, а если осмелятся – их ожидает масса приятных сюрпризов. Защита сработает и в мое отсутствие.

– Я не боюсь никого, кроме тебя.

– Умная девочка, – усмехнулся маг. – В крайнем случае у тебя есть средство убраться отсюда. Лети в Кедари. Я обязательно разыщу тебя.

Он исчез. На окно взлетел черный гриф. Артан вежливо поклонился Эдере и обернулся нетопырем. Два оборотня взмыли в черное беззвездное небо зимнего утра.

Громоздкие модальные конструкции древнего языка путали Эдеру, но она уловила достаточно смысла, чтобы задуматься и встревожиться. Кэрдан спросил о «пожарах в замках» – castles, – а не «во дворце» – palace. Обычная языковая неточность? Даже Великий и Ужасный Болотный Колдун может путаться в неродном языке, тем более – мертвом.

А вот о каких детях он спрашивал Артана? И кто такой Бродячий Айлен? Или что? Кэрдан говорил о нем, как о месте… Артан – как о человеке. Как это объяснить? И при чем тут феи?.. Эдера поняла так, что этот Айлен контролирует неких детей, и с ними как-то связаны феи… Эдера не ведала страха, но сейчас по коже побежали мурашки… Сколько чудовищных тайн хранит человек, укравший ее жизнь, ее судьбу? Сколько еще судеб он отнял у других живых существ? И что ей делать, прикованной к нему Вязью? Какой теперь будет ее судьба?..

* * *

– Ты только глянь, Ионах, – фыркнула Фелион, обернувшись.

За магами следовал величавый кортеж из двух дюжин солдат лейб-гвардии под началом Горация. Бывший адъютант Люса возглавил гвардию вместо прежнего капитана, защищавшего короля и убитого одним из донов. Пятерка островитян и сейчас плотно окружала карету с королевским гербом.

Фелион сочно ругнулась и развернула коня. Кулак волшебницы бесцеремонно замолотил по стеклу. Стекло опустилось, Фелион увидела бледное лицо Слинны. Честолюбие фрейлины превозмогло инстинкт самосохранения, и она поехала вслед за госпожой. Игнорируя отважную карьеристку, волшебница обратилась к Гретане.

– Надумала прогуляться с утра, королева? Если твой маршрут совпал с нашим, потому что ты боишься гулять одна, то лучше сиди во дворце. Нам некогда защищать тебя.

– Кто бы защитил тебя, дерзкая колдунья? Ты возомнила, что можешь не только хамить королеве, но и указывать? Я еду туда, куда пожелаю, а ты и твои дружки будете охранять меня, чем бы вы еще в это время ни занимались. Потому что я королева, а вы, хоть и маги, но мои подданные.

– Мы едем в Распет. В Распет, слышишь?

Гретана с ухмылкой кивнула.

– И я тоже еду в Распет. Как чудесно все складывается – мне даже не надо вам приказывать проводить меня туда!

– Хочешь, чтобы твои братишки успели поносить корону? Они могут унаследовать ее уже этим утром – если Кэрдан готовит нам ловушку.

– Ерунда. Он слишком дорожит Распетом. Он не рискнет им даже ради ваших голов.

Не сказав больше ни слова, Фелион пришпорила коня и вернулась к Старым.

– Гретана повторяла слова Лассиры. Кто-то пересказал ей наш разговор в Зале Торжеств. Кто-то, кто был там и слышал его… Бьюсь об заклад, тот же кретин подал ей мысль наведаться в Распет.

Старый Маг по имени Билар указал на фигуру в синем плаще, следовавшую за каретой верхом. Все студенты Академии, присягнувшие Гретане, во время присяги изменили цвет своих плащей с черного на синий. Идея принадлежала Билару.

– Кто он?

Старые присмотрелись к молодому магу. Ответил волшебник по имени Талим:

– Его зовут Молас. Я приводил его к присяге. Он сын кожевенника. Лучший на своем потоке из тех, кто присягнул. Он удостоился учебной практики в Распете. Было еще двое, но те остались с Кэрданом.

– Он был в Распете, – пробормотала Фелион. – Значит, это он подначил Гретану ехать. Безмозглый идиот.

– Пытается выслужиться, – фыркнул еще один маг – его звали Вартах. – Шакалы лезут вперед, чтобы успеть поперек всей стаи.

* * *

«Так ваша пресловутая кузина – фея?» – спросил Артан в полете.

«Не совсем кузина. Официально я – ее опекун».

«Личные дела милорда не касаются меня. Я лишь удивился – кажется, эта девушка не отдает себе отчета, кто она…»

«Эдера ведет себя не как фея, потому что, во-первых, выросла без матери, не в Элезеуме, а в монастырской школе. Во-вторых, она не подозревает, что она – фея. Кстати, о феях… Вы ничего не сказали о Маэлад».

«Мне нечего сказать, милорд. Хатлиш и Ремир пытались открыть подземелье, но не смогли. Я велел им уходить. Возможно, они игнорировали мой приказ и продолжили попытки. Возможно, у них получилось. Я не видел, поскольку спешил в лабораторию. Я принял решение спасти результаты экспериментов вместо живой феи. Это показалось мне более достижимым. Вы одобряете мой выбор?»

«Вы действовали здраво, Артан».

* * *

Чем ближе к Распету, тем холоднее становился воздух. Издали казалось, что вершину холма покрывает снежная шапка. Очертания крепости были неразличимы. Талим подъехал к Ионаху.

– Неужто Распет рухнул? – спросил он шепотом, чтобы не смутить преждевременно остальных.

Бородач покачал головой.

– Никаких знаков тому… Скорее напротив… Что-то стало сильнее, крепче. Разве не чуешь силы, разлитой вокруг?

– Все-таки ловушка?! Он ждет нас там, наверху?

– Вряд ли. В этой мощи нет ничего человеческого. Кэрдан и сам мог бежать от нее…

Ионах пришпорил коня и выехал вперед всей кавалькады. У подножия кручи его зоркие глаза различили плотный белесый туман над крепостной стеной замка. Ворота были повалены наземь. Маг задержался на мгновение перед слепяще-белоснежным зиянием в серой толще стены. Белизна в проеме ворот была так густа, что резала глаза.

Ионах тронул поводья и подъехал ближе. Из проема дохнуло ледяным холодом. Лошадь заржала и встала, отказываясь идти дальше. Ионах успокоил ее заклинанием и въехал за стены Распета.

Замок был невредим. Он стоял твердо и непоколебимо, покрытый инеем. Парадная дверь, бесчисленные окна распахнуты настежь; над ставнями роились вихри снежинок. Ионах остановился перед широким крыльцом, прислушиваясь, принюхиваясь. Поспели остальные маги. Их негласный вождь сделал знак, и Старые бесшумно разбрелись по пустынным, заледенелым коридорам Распета – исследовать, что же случилось в твердыне врага.

Гретана со спутниками отстала ненадолго. Любопытство ли, корысть ли и жадность до сокровищ Распета двигали королевой, но она не желала оставлять магов единолично хозяйничать в покинутой крепости.

Едва она сошла с подножия кареты, как Молас – присягнувший студент, которого обсуждали Старые Маги, – юрко спешился, подскочил к Гретане и согнулся в поклоне.

– Дозвольте служить проводником Вашему Величеству. Вашему недостойному слуге доводилось хаживать в Распете… к добру ли, к горю ли…

– Веди, – распорядилась королева. В давящем, мертвенном безмолвии ледяного дворца она притихла и присмирела. Ни грубостей, ни похабных колкостей – и в этой властной тишине сапоги солдат оглушительно скрипели по снегу.

Словно придавленные спудом холода и безмолвия, Гретана и ее свита молча вошли в Распет. Пол, стены, своды покрывал инеистый налет. Поднимаясь по лестнице, Гретана приподняла юбки, и с подола осыпались снежинки.

Они прошли по длинным, темным коридорам. Тщетно солдаты пытались выломать замки, тщетно Молас читал заклятья – бесчисленные двери оставались наглухо запертыми. Если бы Гретана не была так подавлена безжизненным спокойствием замка, она давно наградила бы мага уничижительной издевкой.

Гуськом королевская свита бродила по опустевшим коридорам, завороженная чуждой, нечеловеческой атмосферой. Неожиданно телохранитель-островитянин предостерегающе поднял руку. Одна из дверей была распахнута настежь. Двое наемников Лиги шагнули за угол, знаком предупредив королеву оставаться на месте. Гретана послушно встала. Но через минуту отпихнула остальных телохранителей и нетерпеливо бросилась вперед.

Толпа гвардейцев набилась вслед за хозяйкой в тесную комнатушку. Филипс и Гарднер с кинжалами наголо стояли у задней стены, над осклизлой глыбой льда. Глыба стаивала, несмотря на холод и мерзлоту Распета. В ее сердцевине просвечивали очертания женского тела. Над разлагающимся саркофагом сгорбился мужчина, совершенно седой. Он не замечал ни занесенных над ним ножей, ни королевы с оравой солдат.

– Моложавый маркиз Долан поседел в одну ночь, – фыркнул Молас. – Ваше Величество, перед Вами любимчик Стервятника – маркиз Долан. А это законсервированный труп его супруги, коего ради он запродал душу проклятому Кэрдану. Ваш враг пообещал маркизу оживить жену.

Молас поднял руку, и в ней возник толстый резной посох. С поклоном он протянул посох королеве. Та отшатнулась, как от змеи.

– Разбейте лед, Ваше Величество! Пусть труп маркизы отправится к земляным червям, где ему давно положено быть! Избавьте мир от омерзительного деяния Придворного Мага!

Гретана перевела взгляд с протянутого посоха на ледяной саркофаг, затем на согбенную фигуру Долана.

– Так это ты – пресловутый некрофил в клике Стервятника? Ты действительно продал душу за нетленный труп своей благоверной?

Долан не шевельнулся.

– Отвечай своей королеве, вассал!

Долан поднял голову. Гретана отшатнулась. Взгляд, исполненный черной тоски, скорби и отчаяния, жег холодом, как мертвизна Распета, как глыба льда, под которой была погребена любовь маркиза, его надежда, единственный смысл его пребывания в мире. Он глухо заговорил:

– Магии больше нет. Лед тает. Скоро он стечет, и тление коснется ее. Я пребуду с ней. Когда она истлеет, угасну и я. Оставьте меня в покое. Я не помешаю вам.

Злая усмешка пробежала по губам Гретаны. Она взяла посох.

– Я тебе помогу.

Она с размаху ударила по глыбе льда. Поверхность ледяного саркофага треснула. Дикий вой взрезал омертвелое безмолвие Распета. В мгновение ока королеву сбил с ног темный вихрь. Прежде чем три островитянина успели среагировать, Долан вцепился Гретане в горло. Она дернулась и захрипела. В следующую секунду дон Корлеоне и дон Винченце оттащили безумца от королевы. Дон Алессандро выхватил меч и занес над шеей бунтаря.

– Нет!

Рука Горация стиснула плечо островитянина.

– Подождите! Лорд Долан, магия ушла только из Распета. Присягните государыне, и тело вашей жены доставят во дворец. Там оно пребудет в сохранности. А потом Старые Маги изыщут способ вернуть ее к жизни. На Кэрдане свет клином не сошелся. Поклянитесь верно служить Ее Величеству, и будете прощены за дерзкое нападение. Государыня мудра. Она понимает, что ваше безрассудство – от горя.

Гретана, которую телохранители-островитяне подняли с пола и отряхивали, разинула рот. Лейтенантишка дерзко вещал от ее имени, да еще нес полный бред. Принять присягу от мерзавца, едва не задушившего королеву?!

Узурпаторша метнула гневный взгляд на Горация, собираясь обрушить на него шквал знаменитой Неидовской ярости – и не вымолвила ни слова. Худородный дворянчик, адъютант ее опального любовника, случайно замешанный в дворцовый переворот вместе с могущественными людьми королевства, – Гораций смотрел на самодержицу твердо, прямо, уверенно.

– Если слухи о лорде Долане верны, он будет полезным союзником, Ваше Величество. Залог его верности – тело маркизы, хранимое нетленным. Он сослужит вам хорошую службу, если вы прикажете Старым Магам найти способ вернуть его супругу к жизни.

Непоколебимый в своей правоте, Гораций вынудил королеву опустить глаза. По спине Гретаны пробежали мурашки. Чтобы заглушить неловкое ощущение, она обернулась к Долану.

– Что, изменник, ты готов изменить еще раз? Готов присягнуть мне и отдать в залог свою незабвенную? Или хочешь прямо сейчас двинуть за ней в кущи Создателевы, не сходя с этого места? Мой страж тебе живо поможет!

Долан грузно опустился на колено.

– Присягаю в верности моей королеве. Моя жизнь и служение принадлежат государыне, милостивой и справедливой.

Гораций обратился к магу-проводнику.

– Позовите кого-нибудь из Старых Магов, мэтр Молас. Нужно скрепить магически клятву лорда Долана.

Бывший однокашник маркиза с непроницаемым лицом вышел в коридор. Он вернулся с Ионахом. Бородач посмотрел на Долана с жалостью.

– До чего способна довести человека одержимость. Что еще ты содеешь ради мертвой любви? Не лучше ли жить заново, а не служить смерти? Не лучше ли обрести новую любовь взамен утраченной, живую вместо мертвой? Даже если сбудутся твои чаяния, ты не вернешь ту, что любила тебя – лишь ее мертвую оболочку. Какие еще грехи и предательства ты совершишь в жажде бессмысленного святотатства?

Ни доли сомнения не промелькнуло в глазах маркиза. Он снова нащупал слабую подпорку надежды на безнадежное.

– Делай свое дело, – сухо ответил он Ионаху. – Не пытайся поучать меня.

– А теперь, – сказала Гретана Долану, когда Ионах наложил магические скрепы на его присягу, – веди нас в подземелья, мой друг ренегат. Я желаю посмотреть, как Кэрдан оборудовал пыточные застенки. Глядишь, и поучусь у него чему-нибудь! Уж надеюсь, ты разбираешься в них получше, чем твой приятель, – она презрительно тыкнула через плечо в Моласа. – Вроде бы у Болотника к тебе было больше доверия, так ведь?

– Я отведу вас в подземелья, – глухим бесцветным голосом молвил Долан. – Мне нужен помощник, чтобы забрать отсюда тело жены. Я не чувствую своей магии, моих сил не достает, чтобы поднять капсулу…

– Я позабочусь о ней, как только все освободят комнату, – сказал Ионах.

Седой маркиз посмотрел в глаза Ионаху.

– Позаботься, чтобы я мог доверять тебе. Иначе никакие заклятья не удержат меня.

– Не беспокойся. Я знаю цену твоему безумию. Лишь ты сам можешь освободиться от него. Я мог бы помочь… но не стану пытаться и наживать такого врага, как ты.

Маркиз на долю секунды задержал взгляд на белом саркофаге, перед тем как повернуться к Гретане.

– Пожалуйте за мной, Ваше Величество.

Он вышел в коридор, два подчиненных островитянина последовали за ним как приклеенные. Трое старших телохранителей пропустили вперед свою госпожу, и в коридоре привычно обступили ее с трех сторон. Лейб-гвардия цепочкой вытянулась из чулана, сопровождая королеву.

В опустевшей комнате Ионах повел рукой. Саркофаг поднялся в воздух и медленно поплыл за ним.

Долан спускался по главной лестнице и вел за собой королеву со свитой. На предпоследней ступени он произнес Отмыкающее заклятье, доверенное ему Артаном. Люк в полу раздвинулся. Маркиз без заминки продолжил путь. Остальные во главе с королевой замерли перед черной дырой в полу. То были не просто пыточные застенки – то были колдовские пыточные застенки! Всей Гретаниной бравады не хватало, чтобы спуститься вниз, не дрогнув и не замявшись. Кровожадное любопытство одолело страх, и королева шагнула в люк.

Маркиз не дожидался робеющих спутников. Его темная фигура виднелась в ядовито-зеленом свечении далеко впереди по тоннелю.

– Стой!

Окрик Гретаны утонул в густом, спертом воздухе подземелья. Иней и здесь покрывал стены, пол и потолок. Но воздух не был таким холодным и разреженным, как наверху. Маркиз шагал вперед, не останавливаясь. Молас затравленно озирался, подавленный неприкрытой жутью этого места.

– Давай, дуй за ренегатом, – подстегнула его королева. Голос ее звучал глухо и сдавленно.

Сгибаясь под тяжестью ауры ужаса и мучений, Молас удерживал след Долана, петлял по коридорам за тонкой, незримой дымкой, оставленной свежей магией присяги. Они шли медленно, еле волоча ноги. Словно Распет задерживал каждый шаг недругов.

– Где они держали фей? – пробормотал Молас. – Ни двери, ни лазейки…

Казалось, они прошли подземные казематы насквозь. Но до сих пор не встретили ни одной двери. Лишь каменные, непроницаемые стены. Распет умел хранить секреты от непрошеных гостей.

След маркиза привел их в грот, вырубленный в утесе Распет. Долан стоял в середине грота. Он даже не повернулся к своим преследователям. Задрав голову, он смотрел на каменный свод, покрытый вездесущим инеем. Вдоль свода пролегала длинная изогнутая трещина. Словно грот разломился пополам – чтобы выпустить кого-то из своих недр – а затем вновь сомкнулся. С краев трещины свисали прозрачные сосульки.

Кроме маркиза, никто из присутствующих не знал, что прежде в глубине грота стояла громадная статуя белой женщины. Сейчас в гроте было пусто. Остался лишь ледяной алтарь, где раньше некромант листал свои бесценные пергаменты при свете свечи. Свиток пергамента и сейчас лежал на белом кубе. И свеча стояла посередине, покрытая инеем; а пламя ее застыло голубым прозрачным язычком льда. Безлицее каменное изваяние исчезло.

 

IV

Минуло несколько дней. Кэрдан не возвращался в башню. Эдера несколько раз получала от него мысленные сообщения: задерживается, не высовывать носа из башни. Она и не думала слушаться – вовсю летала над революционной столицей. Элеутерия, экзотическая южная птица, привлекла бы лишнее внимание, поэтому Эдера летала воробышком. Всматривалась, вслушивалась, пыталась понять. Понимала лишь одно: люди безумны.

Матушка рассказывала на уроках истории, что в смутные времена люди склонны к дурным и неразумным поступкам. Эдера не жила в городе. Человеческое общество ограничивалось для нее монастырем и башней Кэрдана. Ей не хватало опыта провести грань между безумием смутного времени и нормальной городской суматохой. Вся городская жизнь казалась ей сумасшедшей.

Непосильной оказалась и задача выловить крупицы истины о деяниях Кэрдана из пустых слухов о чудовищном болотном колдуне. Столица кишела домыслами и байками. Полеты в город не проясняли картину, а запутывали и тяготили Эдеру. Она решила покончить с разведкой – бессмысленной и безрезультатной.

Как-то, возвращаясь из города, она увидела лошадь с маленькой фигуркой всадника в седле. Взмыленная лошадь неслась прямиком к башне. Вот они, вестники крутых перемен: не прошло и недели, а в Черной Башне второй гость!

Неплохо бы встретить всадника прямо на свежем воздухе, не подпуская к башне и к Пакоте. Это Кэрдан так шутил, говоря, что оставляет ее хозяйкой – в его отсутствие полновластной хозяйкой была Пакота. Эдерины полномочия она ни в грош ни ставила, словно девушка была соломенной куклой. С нее станется встретить гостя, не предупредив Эдеру. А если Эдера подойдет, прогонит взашей: неча, мол, в хозяйские дела соваться!

Всадник пересекал большую открытую равнину перед башней – спрятаться было негде. Перекидываться у него на глазах не стоило: вряд ли он знаком с таким способом прогулки, раз скакал на лошади, а не залетал в окно, как первый гость Кэрдана. Эдере показалось, где-то она его уже видела. Она подлетела обратно к башне и юркнула в свое окно.

Когда она выскочила в коридор, надеясь перехватить загадочного гостя у Пакоты, услышала характерное бурчание:

– Нету хозяина. Уехачи.

– Ох, беда-то! – воскликнул ломающийся басок подростка. – Что же мы, пропали? А леди Эдера? Может, ей сказать?

– Делать неча, ей говорить. Ее тоже нету. Говори мне, а я ужо передам хозяину.

– Я здесь! – крикнула Эдера. Гость встрепенулся от неожиданности. Эдера узнала его – Кирс, неуклюжий сын фермеров Улли. – Здравствуй, друг мой. В Кедари что-то случилось?

Мальчик неловко переминался с ноги на ногу, боязливо косясь на Пакоту. Та не замедлила встрять:

– Ты не суйся куды не надобно. Хозяин приле… придет, я ему все скажу. Он сам сделает че надобно. Не твоих соплячьих мозгов дело.

Эдера нетерпеливо топнула.

– Говори, Кирс! Разве я не хозяйка Кедари? Говори!

– Госпожа, – решился паренек, – в Кедари прибыли пристав из Казначейства. Его прислали сами принцесса Гре… Ее Величество, то есть. Они говорят, что отбирают Кедари. Отписывают в казну. Приехали с ордой солдат, пожгли амбары, вытоптали весь наш озимый посев. Мы сами только и успели спастись, бежали в хозяйский дом. Вы же видели, какие там стены, беса лысого проломишь!

– Вы их не пустили?!

– Что вы, миледи, Создатель помилуй! Разве ж мэтр Абаль позволит отобрать господское добро? Я ночью выбрался незаметно через потайной лаз, свел у вражин коня и – в столицу, сказать милорду. И ночью и днем скакал, без передыху. Лошадь та уже под Римасом околела, я новую свел. Эка жалость-то, милорда нет!

– Ничего, – отчеканила Эдера. – Зато я здесь. Подожди минутку, Кирс.

Она сбегала наверх, выгребла всю мелочь, которую смогла нашарить в кучах хлама, и вернулась.

– Вот, держи. Это все, что я нашла. Не задерживайся здесь, потом можешь не выбраться. Отправляйся в столицу, пережди денек, и возвращайся в Кедари. Я попробую уладить недоразумение. Хозяйка Кедари – я, ко мне у королевы нет претензий. Пакота тебя накормит, и уезжай как можно скорее.

– Делать мне неча, кормить бездельников.

– Этот парень – сын арендаторов Кедари, – прошипела Эдера. – Думаешь, Кэрдану понравится, что ты оставила голодным человека из Кедариа?! И напои его лошадь. Я пошла.

– Не суйся. Хозяин сам разберецца.

– Он уже разобрался с принцессой. Доразбирался. Не хочу, чтобы мое Кедари разнесли в щепки, пока они будут разбираться между собой.

Эдера поднялась на второй этаж, надела шубу, покрыла голову шалью, обула кожаные зимние ботинки и перекинулась, но не элеутерией, а кречетом – более крупной и быстрой птицей, с бо льшим размахом крыльев. Ей предстояло преодолеть расстояние до Кедари без остановок.

* * *

В тронном зале Ее Величество вершила государственные дела: отправляла послов в дружественные державы, раздавала министерские портфели, вознаграждала сторонников своего путча и карала противников, не успевших удрать; подтверждала или упраздняла прежние налоги, вводила новые; определяла статус сомнительных институтов вроде Канцелярии Придворного Мага и Магической Академии – словом, познавала головную боль верховного правления.

– Милорд Королевский Маршал Гораций со срочным донесением! – доложил герольд.

Одним из первых указов королевы стало присвоение Горацию маршальского звания, минуя промежуточные военные чины.

– Все свободны, благородные лорды. Жду вас здесь завтра с рассветом.

Дождавшись, пока государственные мужи покинут зал, Гораций сказал:

– Зомби отходят от границ, Ваше Величество. Они вышли из подчинения. Похоже, при зомбировании их изначально программировали на подчинение Кэрдану. Они движутся к столице.

– А эти пердуны Старые лежат на боку?! Пусть отправляются на перехват!

– Ваше Величество, маги отказали в помощи…

– Это еще как?!

– Они заявили, что ничего не предпримут, пока вы не освободите Серену.

– Ах, подонки! Да как они смеют?! Это прямой бунт, Гораций! Что эти ублюдки себе позволяют?! Они забыли, кто их государь?!

Новоиспеченный маршал стоял молча и неподвижно, почтительно склонив голову перед госпожой. Гретана насупилась.

– Я хочу говорить с ними.

Гораций отдал честь и вышел. Гретана раздраженно кусала губы в ожидании. Надо было достойно выйти из положения. Она ненавидела уступки и не собиралась позволять колдунам давить на нее. Через полчаса восьмерка стояла перед Гретаной, непреклонная, как упрямство королевы.

– Значит, так, мои верноподданные маги. Мне передали, что вы смеете требовать от королевы милости для некой изменницы. Государи не милуют изменников и трусов. Но государи одаривают преданных слуг. Я не могу пощадить Серену. Но могу подарить вам ее жизнь. Сослужите мне службу, уберите зомби с дорог моего королевства – и девчонка ваша. Делайте с ней что ходите. Идет?

Ионах выступил вперед, как всегда, отвечая за всех магов.

– Хорошо, королева. Но если в наше отсутствие с Сереной случится несчастье – не останется ничего, что Кэрдан мог бы поджечь.

Проговорив свою угрозу, маг почтительно поклонился и вышел из зала. Вереница Старых последовала за ним.

* * *

Кречет летел на юг, не отдыхая ни днем, ни ночью. Долгий безостановочный перелет утомил птицу. Когда она кружила над Кедари, только человеческая сила духа вела ее, не давая свалиться от изнеможения и от безумия, творившегося внизу.

В столице Эдера наблюдала отдельные акты сумасшествия, но под стенами родового гнезда она впервые увидела массовое безумство. Она гадала, не открыла ли Гретана сумасшедшие дома, чтобы набрать столько одержимцев с мутными глазами, охваченных буйной жаждой крушить, жечь, убивать.

Эдера не знала, что вдогонку приставу королева послала оставшихся в живых «погорельцев» – домочадцев канцлера Ашера, герцогини Сарр, казначея Альтуса, маршала Кристана. Слуги, чьи близкие погибли вместе с семьями хозяев, жаждали мести. Они окружили крепостную стену по периметру, подвезли катапульту и метали клубки зажигательной смеси. Счастье, что стена вокруг Кедари так высока и прочна, а защитники так же преданы своим хозяевам, как осаждающие – своим.

За стеной слуги и арендаторы выстроились по внутреннему периметру. Подле них стояли огромные кадки, тазы, ведра, лохани, корыта с водой и небольшие самодельные катапульты. Как только шальная «граната» перелетала через стену, ее проворно окатывали из ведра. Эдера узнала девушку, прислуживавшую ей за обедом прошлой осенью, узнала семейство Улли.

Дымящийся клубок грохнулся под ноги Батите. Фермерша подхватила ведро, но Улли прикрикнул на нее, поднял шарик, ловко закинул в катапульту и выстрелил наружу. Батита недовольно покачала головой. На лице супруга уже виднелись следы копоти и ожогов – удалой фермер заигрался пару раз, но не собирался останавливаться.

Кожа была обожжена у многих защитников. Эдера увидела мэтра Абаля, снующего между людьми в засаленном фраке с чересчур короткими рукавами. Взлохмаченный, как мальчишка, он подбадривал защитников свистом, гиканьем, улюлюканьем и восклицаниями: «Давайте, братцы, давайте, родные! Пусть видят столичные свиньи, почем капля южной крови!» У мэтра были опалены брови – ясно, откуда пошла удаль швырять зажигательную смесь в обратку врагам! Эдера хотела держать пари, он первым перебросил смертоносный клубок через стену. Он искренне радеет о Кедари. Девушке стало стыдно за былые подозрения, что он обкрадывает ее на пару с Кэрданом. Перед самим Кэрданом она давно не стыдилась за все, что думала о нем тогда и теперь…

А монна Ремна?.. Кречет покрутил головой, высматривая еще одну знакомую фигуру. О Древесные, лишь бы она была жива-здорова! Тьфу, конечно, она в доме! Кто-то должен поддерживать там порядок, даже в осаде. Но с перепугу Эдера не удержалась и послала мысленный импульс: «Монна Ремна, выйдите на улицу!» Только куда именно? Приземлиться и перекинуться незаметно было негде. Даже на крыше стояли люди – из-за низкого «роста» Кедари гранатам случалось залетать и на крышу.

Приглядевшись внимательнее, птица обнаружила пустое место возле задней стены Кедари-холла. Снаружи к крепостной ограде подступало маленькое озерцо. Лед с него давно сошел, а вода была такой холодной, что с этой стороны не стоило ждать осады. Потому и защитников в этом краю двора не было. Там и приземлилась самка кречета, за кособоким сарайчиком. Дверь сарая была приоткрыта – видимо, оттуда выносили тару под воду.

«Подойдите к сараю у задней стены», – уточнила Эдера. Через пятнадцать минут из-за угла вышла стройная элегантная фигура в темном платье, с высокой аккуратной прической. Даже посреди всеобщего бардака монна не могла появиться растрепанной, как ее супруг!

– Миледи? Прошу прощения, мне не доложили, что вы подъехали. Вас пропустили через осаду?

– Никто не пропускал меня, потому что никто не видел – в том числе люди Кедари. Я добралась сюда с помощью магии.

Лицо монны осталось непроницаемым. Что бы ни происходило у хозяев, слуга обязан служить, а не изумляться.

– Расскажите, что тут творится.

– Сперва приехал распорядитель с указом Ее Величества о конфискации Кедари в королевскую казну. С ним были солдаты. Прежде чем он достиг Кедари-холла, арендаторы сбежались к нам, рассказывая, как солдаты разоряли их дома, жгли и грабили припасы, резали скот, топтали озимые посевы. Абаль распорядился закрыть внутренние и наружные ворота. Когда подъехал пристав с солдатами, он впустил его одного. Пристав сильно рисковал, входя туда, где собрались ограбленные им фермеры. Абалю стоило труда сдержать их. Они хотели растерзать его. Как только он зачитал указ, я отправила в столицу мальчика Улли, предупредить милорда. Со стороны озера есть потайной лаз. Не знаю, благополучно ли он добрался до столицы.

– Он порядке, – кивнула Эдера. – Шустрый, сообразительный и удачливый паренек.

– Миледи сняла камень у меня с души. Разговор Абаля и пристава не успел закончиться, как в ворота начала ломиться буйствующая толпа. Они выкрикивали: «Сжечь», «Смерть», «Порезать, как свиней», – и тому подобное. До сих пор мы недоумеваем, откуда появились эти головорезы. Люди забирались на стену и видели, что пристав и солдаты расположились в одном лагере с одержимцами. Они заодно. Хотя пристав, беседуя с Абалем, ни словом не обмолвился о тех безумцах. Утаил или сам еще не знал… Что бы это значило, миледи? Королева хочет отобрать у вас Кедари, а затем – сжечь?

– Это месть, – прошептала Эдера. – Кедари за ее дворец. Вы знаете, что Кэрдан спалил королевский дворец?

– Но… он же Придворный Маг?

– Бывший Придворный Маг. Гретана ненавидит его. Она затеяла переворот лишь для того, чтобы свалить Кэрдана.

– Но милорд собирается помочь нам?! – вскричала Ремна. Безупречная выдержка наконец отказала ей. Они сопротивлялись осаде, ожидая всемогущего милорда, который сокрушит безумцев мановением руки. Узнав, что милорд увяз еще глубже, чем они, Ремна упала духом.

– Я собираюсь помочь вам. Откройте ворота. Я выйду и поговорю с приставом. Не бойтесь, я поставлю магический заслон. Они не смогут вломиться, пока я буду выходить.

Экономка исподволь взглянула на хозяйку и поклонилась.

– Воля миледи – закон. Вы хотите, чтобы вас видели люди Кедари?

– Да. Нужно ободрить и обнадежить их.

Лица людей озарялись радостной надеждой, когда они видели хозяйку. И гасли, когда они узнавали, что сам «милорд» не приехал.

Мэтр Абаль кивнул привратнику. Тот повернул подъемник. Внутренние ворота открылись, и Эдера увидела сквозь решетку осаждающих. Они завопили:

«Идут! Выходят! Из гадюшника выходят! Сабли наголо!»

В проем полетели самодельные бомбы, но солдаты быстро пресекли буйство. Внутренние ворота сомкнулись за спиной Эдеры. Она обнесла себя невидимым магическим барьером. Если феи не ведают страха, отчего так колотится сердце и мураши бегут по коже?!

Эдера не могла разобрать, что тревога и волнение принадлежат не ей. Люди за стенами и под стенами были взвинчены сверх меры, и она, с ее повышенной чувствительностью, ощущала их напряжение как собственное.

Наружная решетка поднялась. Вопли усилились:

– Резать! Головы отрывать! Поджарить мерзавцев, как их хозяин поджарил наших детей!

Эдера шла прямо на толпу. В памяти запечатлевались безумные глаза на грязных, заросших лицах. Глаза, полные ненависти и боли. Осаждающие притихли, увидев хрупкую, внешне беззащитную девушку.

– Я хочу говорить с главным из вас. С тем, кого послала королева.

В сопровождении двух офицеров из толпы вышел мужчина с осанкой «канцелярской крысы», как у Кэрдана.

– Полномочный Распорядитель Витас, к вашим услугам. Чем могу помочь?

– Я хочу знать, на каком основании эти люди притесняют моих слуг и арендаторов. Если таков приказ Ее Величества, я хочу знать, за что государыня разгневана на меня и моих людей. За свою короткую жизнь я не успела, благодарение Создателю, нанести вред или оскорбление королевской фамилии и лично Ее Величеству Гретане.

– Мне ничего не известно о гневе государыни на вас, леди…

– Кедар. Эдера Кедар.

– На вас, леди Кедар, или, кхм, ваших арендаторов. Мне поручено конфисковать родовое имение бывшего Придворного Мага, объявленного врагом королевы и государства. Поскольку я встретил сопротивление при исполнении, то не счел необходимым сдерживать этих людей, – он обвел рукой толпу, – в их праведном гневе. Они служили владельцам сгоревших замков. Их близкие погибли в колдовских пожарах Придворного Мага… бывшего, – поправился пристав.

«Замков», – отметила Эдера. Он не ограничился одним дворцом. Он поджег сразу несколько замков. Создатель милостивый! Вслух она произнесла:

– Вышла досадная ошибка, высокочтимый лорд Распорядитель. Дело в том, что бывший Придворный Маг – не владелец этого имения. Я – хозяйка. Он лишь опекун, по причине моего несовершеннолетия. Гнев Ее Величества справедлив. Придворный Маг заслужил кару. Но ни я, ни невинные обитатели Кедари непричастны к его поступкам.

– Боюсь, у меня четкий приказ. Если угодно ознакомиться…

Пристав извлек из внутреннего кармана камзола свиток, развернул и протянул Эдере.

«Сим предписывается Кэрдану Кедару, бывшему Придворному Магу низложенного монарха Отона IV, предъявить в распоряжение подателю сего…» Стоп. «Сим предписывается Кэрдану Кедару…»

– Здесь допущена ошибка. Кедар – моя фамилия. Фамилия мага Кэрдана – де Глисса.

– Леди, де Глисса – герцогский титул, пожалованный вашему опекуну низложенным монархом Отоном Неидом. Его родовое имя – Кедар, хотя оно малоизвестно. Что вас смущает? Вы же родственники.

– Мы не родственники, – пробормотала она. – Он лишь мой опекун. Просто опекун.

Она уронила бумагу на землю и побрела прочь, не глядя, как чиновник почтительно нагибается за свитком, будто кланяясь королевскому предписанию. Она не слышала выкриков: «Шлюха Болотника! Убить ее!» Люди слышали, как она назвала приставу свое имя, и окружили ее. Магический заслон блеснул голубым. Пара камней, полетевших в Эдеру, отскочили рикошетом обратно в толпу. Осаждающие расступились. Эдера замолотила каблуками ботинок по решетке.

– Откройте! Пустите меня!

Как сомнамбула, она прошла через двор, не глядя в глаза фермеров и слуг. Она обошла Кедари, вернулась к тому сараю, где перекидывалась из кречета в человека. Механически она толкнула приоткрытую дверь и вошла, желая скрыться от солнечного света.

Ей хотелось обернуться кротом и зарыться в землю, прочь от света, прочь от людских глаз. Она еще не поняла отчетливо, что сейчас произошло. Что происходило с того дня, когда карета «лорда Ардена» увезла ее из монастыря. Липкое, холодное, гадливое предчувствие стиснуло затылок. Чтобы все прояснить, достаточно задать вопрос Абалям. Они должны знать.

При мысли о людях к горлу подступила тошнота. Она не может смотреть на людей, разговаривать с ними. Не сейчас. Ноги подкашивались, будто ватные. Эдера огляделась, куда бы присесть. Сарай был пуст, за исключением пары больших деревянных пластин у стены. Эдера неловко задела пластины, и крайняя опрокинулась, отдавив ногу. Девушка даже не вскрикнула. Физические ощущения казались ей чуждыми, словно тело принадлежало кому-то другому.

С обратной стороны пластину обтягивал живописный холст. Это была картина, почему-то упрятанная в сарай вместо того, чтобы висеть в холле, галерее или коридорах Кедари. Эдера опустилась на колени, прямо на земляной пол, сдула пыль с холста.

Кэрдан солгал ей. Ее родителей успели запечатлеть на портрете перед смертью, вместе. Ее отец умер не в молодом возрасте. Вот он, лорд Эйдас Кедар, немолодой мужчина с обильной сединой в волосах и вдумчивым, сосредоточенным взглядом. Рядом с ним юная, нечеловечески прекрасная женщина. Оба держат на руках по младенцу.

Эдера взглянула в правый нижний угол холста, где стояла подпись художника и название картины. «Лорд Эйдас и леди Лорейна Кедар с дочерьми». А как же Черта? Фея может выносить только одного ребенка. Или один плод? И этот плод может быть близнецами? Один ребенок – фея, другой – смертная девочка? Эдера еще раз уставилась на подпись. И заметила еще два имени в названии картины, чуть мельче: «…с дочерьми Адеир и Сириэн». Две феи. Обе девочки родились феями…

Эдера потянулась за другим деревянным листом и столкнула его на первую картину. Облако пыли осело на шаль и воротник шубы. Она чихнула. Еще одно живописное полотно. Снова супружеская чета с ребенком. Одним. Лицо мужчины намного моложе, чем на предыдущем портрете. Лорду Эйдасу должно быть здесь чуть больше тридцати. Он выглядел растерянным, неуверенным. Будто не владетельный лорд, не хозяин манора, а бедный родственник.

Рядом с ним – леди Иртана, первая жена. Дочь герцога, принцесса крови. Горделивая посадка шеи, величественная королевская осанка. Она стояла, слегка отвернувшись от мужа. Обе руки лежали на плечах ребенка, крепко обнимали его. Мальчик. Обыкновенный парнишка лет десяти. Темные, слегка волнистые волосы, серые глаза, подвижные и непокорные.

Живописец был очень талантлив. Через позы фигур на портрете, через выражения их лиц он сумел передать чувства и отношения между тремя героями портрета. Безграничное материнское обожание женщины, слепая и неразумная преданность сыну в сочетании с равнодушием и холодностью к мужу. Робость мужчины, не смеющего отстаивать супружеские и отцовские права. Мужчины, который утратил положение главы семейства. Которого отодвинули на край, вытеснили, заместили сыном.

Наконец, ребенок. Подлинный хозяин и глава семьи. Десятилетний тиран; колосс, опорой которому служили материнская опека и безнаказанность. В его глазах уже в то время сиял азарт соперничества, желание доказать всем и каждому собственное превосходство, подавить любую волю, что превозмогала его собственную. А еще – чувство вседозволенности, подкрепленное силой, одаренностью и материнским потаканием.

На лице мальчика читалось презрение ко всем – к бессильному отцу, к слепо обожающей матери, к портретисту, к зрителям. Он использовал материнскую любовь – но не платил ей сыновней привязанностью. Он использовал чужое внимание, чужое участие в себе – и отбрасывал людей, как только вычерпывал все, что они могли дать. Отбрасывал или уничтожал. С рождения неспособный любить, неспособный дорожить близкими людьми, неспособный беречь, ценить и уважать.

Взгляд Эдеры скользнул в правый нижний угол. Хотя она и так знала, что вывела безжалостная рука художника. «Лорд Эйдас и леди Иртана Кедар с сыном Кэрданом». Если бы мастер мог представить, что станет с героями его полотна.

Эдера вышла из сарая, пошатываясь. Лицо ее было серым, как пыль на проклятых холстах. То ли из-за пыли, то ли из-за открывшейся истины у Эдеры кружилась голова, чего с ней никогда не случалось. А затем ее вырвало. Ремна Абаль подхватила девушку.

– Я дам вам лекарство, миледи…

– Не надо. Дайте объяснения.

– Миледи?..

– Я хозяйка Кедари?

Вопрос застал домоправительницу врасплох.

– Миледи… Манор наследуется в порядке старшинства, согласно закону… Возможно, милорд подписывал в столице акт передачи… Мне неизвестно об этом. Абаль тоже не в курсе. Милорд не сообщал нам своих планов на поместье.

– Сколько вы служите в Кедари?

– Восемнадцать лет, миледи. До этого экономкой была моя мать.

– Значит, вы видели пожар?

Монна Ремна вынужденно кивнула. Эдера надавила на экономку магией. Легкую головную боль монна переживет.

– Расскажите что знаете.

– Он очень быстро потух, миледи. Спальни лорда Эйдаса и леди Лорейны выгорели дотла. Соседние комнаты несильно пострадали. Огонь потух, не тронув остальной дом. Кое-кто дивился, как такой короткий пожар столь немилосердно погубил вашу семью. Ваши родители и сестра истлели до костей. Лишь вы спаслись. Так сказал милорд. Кроме него, вас никто не видел.

– Где он был, когда пожар случился? В Кедари?

Ремна кивнула.

– И остался невредим?

– Его комната находилась в южном крыле. Загорелось северное.

– Было расследование? Приезжала инквизиция? Или концы в воду?!

– Милорд сам отправился в Арейнат и привез светского инквизитора. Тот вынес вердикт о причине трагедии… неосторожность в обращении с огнем, если не ошибаюсь. И сразу же утвердил вступление в наследство и опеку над вами.

– Неужели никто ничего не заподозрил?! Даже слухов не ходило?

Эдера усилила магическое давление. Монна Ремна может страдать мигренью несколько дней, но сейчас Эдере было плевать.

– Слухи не ходили, миледи. Никто не смел высказывать подозрений даже шепотом. Мы с Абалем и в постели не обсуждали случившееся. Я даже мысли от себя гнала. Милорд… он умеет читать мысли. Он умеет направлять мысли. И слова. Когда он привез вас в Кедари, я заметила, что не могу вымолвить ни слова, чтобы назвать вас его сестрой. Или упомянуть за обедом лорда Эйдаса. Я приказала себе забыть. И забыла. И сейчас не сказала бы ни слова, если бы вы не вынуждали меня магией. Я чувствую это. С детства приучилась чувствовать, каждый раз, когда он приезжал в Кедари.

– Все эти годы вы служили ему. Вы и остальные, подчинялись ему, как если бы он не убил своего отца. И мою мать.

– А вы не подчинялись ему? Могли не подчиняться?

Только магия могла заставить чинную Ремну быть столь дерзкой перед госпожой. Много горьких слов крутилось на языке Эдеры, но она осознала бессмысленность упреков. Женщина была запугана и околдована. Девушка отпустила магическую хватку.

– Простите, монна. Я не должна была… Но мне надо было знать…

Эдера пошатнулась и оперлась на стену сарая. Ее снова подташнивало

– Миледи, пожалуйста, пойдемте в дом. Вам нужно лекарство.

– Не нужно. Я разбираюсь в таких вещах. В животе резь. Нельзя принимать лекарства, когда резь в животе, – механически повторила Эдера заученную фразу сесры Орделии. – Это все от переживания. Мне надо присесть. А лучше полежать…

Экономка подхватила девушку, на ходу теряющую сознание, и повела в дом.

* * *

Тяжело дыша, Гораций вбежал в королевские апартаменты.

– Они бежали, Ваше Величество! Кэрдан появился под Митарелью с десятком приспешников, разметал наших магов в пух и перья! Одиннадцать человек погибли, зомби как шли, так и идут на столицу, а по пути крушат все подряд! Кэрдан оглушил двух Старых на расстоянии в полмили. Наши еще не успели понять, что он в Митарели, а он уже напал на них.

– Ничтожные бездельники! Разогнать их! Вон из королевства! В темницу, на каторгу! Перерезать как свиней! Какого ляда я вообще связалась с ними?! Знала же, что от них никакого толку!

– Но ведь они сумели отбить Распет! Кэрдан нанес лишь один удар и тут же отступил. Мы решили, что он ослаб. Никто не думал, что он осмелится напасть снова… Это какая-то загадка, миледи…

– К бесу! К бесу загадки, к бесу ваших колдунов! Ведите сюда девчонку и предателя! Я сниму с них головы прямо здесь и сейчас! Зовите палача!

Двое гвардейцев метнулись исполнять поручение государыни. В дверях они чуть не столкнулись с Ионахом и Алеасом. Одежда магов была прожжена в нескольких местах, волосы всклокочены и опалены.

– Ваше Величество, зомби надвигаются… Всей нашей силы не хватило, чтобы остановить Кэрдана…

– Ваши радостные вести запоздали, лорд Алеас! Я уже в курсе. И готовлю себе чудесное развлечение в бардаке, с которым мои советники не могут справиться! Позволю себе насладиться дивным зрелищем, как с одной лживой мерзавки снимут голову.

– Ваше Величество, не делайте этого, умоляю!

– Не обессудьте, лорд Алеас – я дала королевское слово. Вы опростоволосились – и мне придется казнить Серену. Если я ее освобожу, то нарушу королевское слово, так-то! А-а-а!

Дворец пошел ходуном, как в ночь переворота. Задребезжали стекла, вставленные после пожара, пол под ногами закачался, как корабельная палуба в шторм, королевский трон отплясывал джеригу. Гретана скатилась с него, продемонстрировав подданным королевское филе.

– Это он! Это опять он!! Сделайте что-нибудь, бес вас возьми!!!

Маг воздел руки. Он замер в такой позе на секунду, а затем опустил их и вздохнул.

– Вам нечего бояться, Ваше Величество. На сей раз он намерен не разрушать. Он зовет.

– Так идите!!

Словно вторя королеве, сквозь стены пролился веселый голос:

– Выходите, неудачники! Я даю вам шанс отыграться! Вызываю вас на поединок! Я один. Выходите по одному – или все разом, мне все равно! Покажите вашу силу! Хватит прятаться от меня за юбками соломенной королевы!

Прежде чем Ионах успел остановить товарища, Алеас одним прыжком достиг окна, распахнул его и оказался на балконе.

– Я здесь, Кэрдан. Ты хочешь поединка со мной? Я готов. Давай покончим с этим раз и навсегда.

Бывший Придворный Маг изумленно взглянул на противника. Затем расхохотался.

– Ну нет! Не так быстро. Не так просто. Я ждал этой минуты шестнадцать лет. Надеялся, что однажды чудо свершится. Что ты вырвешься из-под моей власти, обретешь свободу, узнаешь, что я успел сделать, пока ты гнил в темнице. Убить тебя, когда плоды моей мести вызрели и вот-вот упадут тебе в руки? Не для того я шестнадцать лет пестовал и вынашивал их! Сначала насладись ими сполна!

– Тебе мало того, что ты уже сотворил? Мало этих шестнадцати лет? Мало смерти Лорейны? Мало того, что ты сделал с моими дочерьми? Отпусти Эдеру, Кэр. Мсти мне. Не трогай невинных.

– Я отпущу ее… батюшка. Жду не дождусь воссоединения счастливого семейства. Хотелось бы видеть, как вы посмотрите друг другу в глаза. А может, она не захочет уйти. Вязь, знаешь ли. О, ты знаешь Вязь! Я отпущу ее, чтобы потом ты сам привел ее ко мне, умоляя принять обратно, пока она не сошла с ума. И тогда, может быть, я наконец убью тебя. А пока – живи! Наслаждайся обретенной свободой – и семейными узами!

Кэрдан снова захохотал, перекинулся грифом и метнулся вбок, уворачиваясь от магической сети Алеаса-Эйдаса.

«Передай мой пламенный привет Фаэлон, батюшка!» – раздалось в воздухе. За спиной мага вспыхнула и обрушилась стена. Обернувшись, он увидел, что на месте окна зияет огромный проем в форме силуэта коренастой женщины в профиль, с волосами, собранными в узел на затылке. Гретана обалдело разинула рот.

– Б-батюшка?

– Да, Ваше Величество. Кэрдан – мой сын от леди Иртаны Регар, кузины Вашего венценосного прадеда. Он убил мою вторую жену, заточил меня в темнице и сотворил с нашими детьми чудовищное зло, не виданное этой землей. Одна моя дочь и сейчас в его руках. Лишь бесам ведомо, что он уготовил ей хуже того, что уже сотворил. Вторую дочь он подбросил младенцем в воровскую общину. Судьба привела ее в королевский дворец. Я прошу, Ваше Величество, освободите не служанку, оскорбившую вас, но леди Серену Кедар, жертву злой воли моего сына и ее единокровного брата. Не причиняйте ей больших страданий, нежели он.

* * *

Кэрдан влетел в окно библиотеки и вызвал Пакоту. Тяжелые шаги тут же зашлепали по лестнице – Эдера в очередной раз могла бы подивиться проворству неповоротливой внешне служанки.

– Где она?

– Небось ужо в Кедари, хозяин. Тамошний мальчишка примчался на всех парах, мол, королева взяла Кедари в осаду. Ужо как я ее не пущала, хозяин, как не пущала! Талдычила: хозяин вернецца, сам разберецца, а тебе там делать неча. Да разве ж ее удержишь! Вы-то ее знаете, хозяин.

– Знаю… знал. Кто-нибудь еще объявлялся?

– Никто, хозяин. Прощелыги небось носу сунуть бояцца.

– Ты свободна, Пакота. Обеда не нужно.

Служанка зашлепала обратно, а маг снова перекинулся и вылетел из башни, даже не стал отдыхать перед долгим перелетом на юго-запад, в Атрею. Какая незадача. Гретана и заговорщики вмешались в его расчеты, плоды мести не успели созреть. Вкус оказался далеко не так сладок… С другой стороны, может, оно и к лучшему. Эдера все равно никуда не денется от него. Вязь заставит ее вернуться, что бы ей ни открылось.

Его больше беспокоило иное. В утро после битвы в Распете, когда Артан сообщил об исчезновении магии, он и ученик проникли в заброшенный замок. И обнаружили, что из грота внутри холма пропала статуя безлицей женщины. Кэрдан знал, кого изображала статуя. Он ведал ее предназначение. И эта пропажа всерьез тревожила его. Как связаны оба события – пропажа статуи и блокировка магии в Распете? Что причина, а что следствие? И главное, что стало с силой, которую удерживала статуя?.. Какими будут последствия?

* * *

Королевские стражники расступались, пропуская четырех подручных палача. Те втащили в Тронную Залу огромную плаху. За помощниками вошел сам палач, в полном облачении, с топором на плече. Распоряжения государя, даже самые взбалмошные, выполнялись четко. Ионах, Алеас и Фелион развернулись к королеве возмущенно-вопросительно. Гретана расхохоталась. Она не собиралась отказываться от развлечения.

Тюремная охрана ввела заключенных. Увидев плаху, Серена вскрикнула и пошатнулась. Люс устремился к ней, но тюремщики оттащили его.

– Ну, любовнички, в штаны наложили? Я решила дать вам выбор. Вот палач, а вот архиепископ Танар. Выбирай, Люс! Топор палача или Унита Его Преосвященства? Женишься на служанке, наследник дома Ашеров? Сделаешь ее матерью своих детей, дабы славный род Ашеров прервался на твоих внуках?

Старые Маги перекосились. Гретана омерзительно глумилась, в точности как ее отец. Ради чего нужно было менять Отона на нее? Алеас-Эйдас воскликнул:

– Недостойно государя унижать беспомощных пленников и топтать честь дворянина! Недостойно и неосмотрительно. Приберегите гнев и издевки для врагов, Ваше Величество. Серена, – обратился он к девушке, которая, несмотря на пережитый ужас, вспыхнула от радости, увидев мага. – Серена, знай, что волею судьбы ты нашла в дворцовых подземельях своего отца. Я Эйдас Кедар, и ты – моя дочь от брака с Лораин, феей Заповедного Леса. Эдера – твоя родная сестра.

– Ну и ну, – фыркнула Гретана. – Моя служанка – законнорожденная дворянка и единокровная сестра Придворного Мага, а вдобавок ко всему – фея!.. Я величайший из властителей!

– Не фея, – пробормотала Фелион себе под нос. – Дочь феи, но не фея. Он сумел пересечь Черту…

* * *

Кэрдан достиг Кедари на третий день безостановочного полета. Он нашел Эдеру в покоях управительницы. Кровать монны Ремны была разобрана, заботливо откинут край одеяла, чтобы госпоже не стоило лишних усилий забраться в постель. У изголовья стоял бокал крепкой рябиновой настойки, полный до краев. Внимание монны Ремны пропало втуне: Эдера лежала прямо на полу, ничком, придавленная горем и скверной.

Когда он появился в комнате, она впервые не заметила его присутствия. Спина ее продолжала часто вздыматься. Она словно просила у родного дома силы вынести все, что обрушилось на нее. Вынести его присутствие в своей жизни. Он нарочито грузно переступил с половицы на половицу; доска скрипнула. Эдера задержала дыхание. Тяжело села на пол. Растрепанные волосы свисали на лицо, она не стала их убирать. Кэрдан уселся на кровать монны Ремны, закинув ногу за ногу.

– Итак, ты все знаешь. Столько ненависти я не чувствовал в тебе даже в нашу вторую ночь. Догадалась развязать язык Ремне, сообразительная девочка. Бедняга до сих пор не может избавиться от мигрени.

Эдера смогла выдавить лишь одно слово:

– Зачем?

– Месть. Я добивался Лорейны два года. Даже привез в Кедари. Феям нравится, когда вокруг деревья и трава, а не каменные дома и мостовые. Я надеялся заинтересовать ее, показав, что родился в деревне, а не в столице. Что у меня есть дом среди травы и деревьев. И она заинтересовалась. Эйдасом. Чертовски опрометчиво с ее стороны. Говорят, феи не выбирают свою любовь. За них выбирает судьба. Если так, то судьба Лораин была к ней жестока.

– Ты убил их?

– Лорейну. Эйдаса посадил в тюрьму, наложив парализующее заклятье. – Он прибавил с усмешкой: – Третья степень – контроль ментально-волевых процессов с частичным физиологическим контролем. Степень концентрации – 1,0. Сейчас он свободен и ждет тебя. Я обещал, что отпущу тебя к нему. И сдержу обещание. Он в королевском дворце. Ступай к нему и к сестрице. Если хочешь.

Каждое слово его сочилось змеиным ядом. Но Эдера, отравленная его телом, его семенем, уже не воспринимала яд его слов.

– В доме нашли три скелета. Мужчины, женщины и младенца. Отец и Серена живы. Ты подложил скелеты? Ее… – Эдера запнулась, не в силах выговорить слово «мама» при этом человеке, – скелет Лорейны был настоящим?

– Все три – подложные. Сотворены в псевдореальности. От Лорейны не осталось даже пепла. Я убил ее магическим пламенем, а не пожаром. Пожар был иллюзорным. Я слишком любил этот дом, чтобы спалить его дотла. Не могу уничтожить его даже сейчас, хотя это стало бы неплохим дополнением к моей мести.

– Почему я – фея, а Серена – человек?

– Потому что я сделал ее смертной. Это часть моей мести. Прежде чем убить Лорейну, я рассказал ей, что сделаю с ее дочерьми. Одна из них вырастет, не познав лишений, и станет моей ученицей, моей тенью. У второй я отниму сущность феи и брошу ее на дно жизни. Отторгающее Касание – я разрабатывал его с того дня, когда Лорейна объявила о своем выборе. Я готовил заклятье для нее, но нашел ему лучшее применение. Когда фея обрела семью в смертном мире, она лишь обрадуется шансу стать смертной. В мои планы не входило делать ей подарок. Я предложил ей самой выбрать участь для каждой дочери. Она не могла изменить их судьбу, но могла распределить. Хочешь услышать ее выбор? – Он внезапно заговорил женским голосом, плавным и певучим, как журчание ручья: – «Фея воздуха первой увидела свет. Фея воды взяла меньше жизненных сил. Пусть в твоих руках останется Адэир. Я верю в ее силу. Она не подчинится тебе. И пусть Создатель не оставит Сириэн, как не оставляет Он слабых».

– Она ошибалась, – прошептала Эдера. – Если бы Создатель существовал и если бы Ему было дело до нашего мира, Он не позволил бы тебе появиться на свет.

– Есть третье условие: если бы Он мог помешать мне появиться на свет. И четвертое – если бы хотел.

Эдера не ответила. В спальне воцарилось вязкая, тягучая тишина. В жутком и давящем безмолвии между магом и девушкой соткалась паутина Вязи. На сей раз она была не алой, как прежде, а багряной. По ней пробегали электрическим мерцанием перламутровые, иссиня-черные всполохи. Ненависть, вплетенная в привязанность.

Кэрдан продолжал:

– Лорейна не пыталась торговаться. У вас, фей, есть одно достоинство – вы понимаете, когда ситуация безвыходна, и не пытаетесь сопротивляться, когда сопротивление бесполезно. Принимаете то, что посылает судьба. Она не умоляла пощадить дочерей или Эйдаса. Не дралась со мной. Я сразу сказал ей, какой смертью она умрет. Но она все равно не боялась. С помощью магии я поддерживал в ней жизнь и сознание, пока огонь не добрался до ее мозга. Говорят, в Элезеуме у каждой феи есть дерево, которое хранит ее дух до скончания времен. Когда я пройду в Элезеум, я найду ее дерево и сожгу. Я сожгу все деревья Элезеума. Твое тоже.

Эдера опустила голову ниже, чтобы волосы совсем закрыли лицо.

– Ах да. Чуть не забыл. Последние два месяца в постели с тобой я не применял однонаправленное линейное заклинание избирательного уничтожения. Ты беременна моим ребенком. Можешь убить этот плод. Только помни, что другого ребенка у тебя не будет.

– Как? – прошептала она почти неслышно. – Как это сейчас возможно? Вязь должна защищать меня. Ты не чувствуешь ее? Вязь не действует на тебя?

– Ты знаешь о Вязи? Ремна не могла сказать тебе. Кто?.. Впрочем, теперь неважно.

Он подошел к окну и открыл его.

– Я чувствую Вязь, Эдера. Но я с ней справляюсь. А ты…

Человек исчез. С пола на подоконник взлетел огромный гриф. Следующие слова прозвучали уже в сознании Эдеры, а слух различил только хриплый клекот стервятника.

«Тебе придется выбирать. Ты можешь вернуться ко мне. Зная, кто я и что. Зная, кто ты и что. Ты можешь прийти ко мне сама – осознанно, по собственной воле. Я приму тебя».