Плато с дворцом наместника осталось далеко позади. А горы приблизились — опасно и заманчиво. Огромный массив с заснеженными вершинами надвигался на нас, как айсберг на Титаник. На миг даже замерло сердце — а вдруг селаир врежется со всего размаху в каменный склон?! Ведь мы неслись с приличной скоростью.

Но волшебное авто замедлило ход и сменило траекторию. Уже не мчалось с разгону, словно вот-вот врежется, а медленно скользило, очерчивая неровную окружность горы.

А затем верх селаира вдруг откинулся, как у кабриолета. Я вскрикнула. В страхе вывалиться ухватилась за первое подвернувшееся под руку… и это оказалась манжета рубахи Элгана.

Свободная ладонь мага легла на мою кисть, судорожно вцепившуюся в него. Он проговорил негромко, прямо у меня над ухом… вызвав сумасшедший рой мурашек на спине.

— Спокойно, Юля. Селаир открылся, но его окружает защитное поле. Ты не упадешь, даже если попытаешься выпрыгнуть. Я не допущу этого.

Невольно, утратив контроль из-за приступа паники, я подалась к нему. Элган обнял меня.

— Боишься высоты?

— Н-немного.

Меньше, чем вас, чуть не сорвалось с языка.

Он передвинул обе ладони мне на плечи. Сжал меня и развернул лицом к себе. Наши глаза оказались напротив. В темных, как беззвездное ночное небо, глазах я видела собственное напуганное лицо.

— Спой, — неожиданно приказал он.

— Сейчас?! Издеваетесь?

— Я хочу услышать тебя. Сейчас. Пой.

Надо было послать его. Сказать, что я ему не музыкальная игрушка. Что он не имеет права помыкать и командовать мной.

Но вновь мой голос зажил своей, отдельной от меня жизнью. Что-то внутри встрепенулось. Слова сами слетели с языка.

Я не была рок-фанаткой, но Ольгу Кормухину всегда глубоко уважала, а некоторые песни нежно любила. Эту больше всего.

Песня об обманутой любви и сердечной боли, которая не замыкает женщину в страданиях, а поднимает на вершину собственной сути — свободной и прекрасной. Той самой парящей птицы, которая умеет не только вить гнездо, но и летать.

А я пела о себе — о той внутренней свободе, не зависит от интриг и игр, которые сплетались вокруг меня. О свободе, о красоте, которых не отнять. Которые всегда со мной, всегда во мне. Что бы ни творилось в мире вокруг.

Пела я, конечно же, по-русски. Элган слушал, затаив дыхание. Целая гамма эмоций скользила по его лицу. Как будто он понимал каждое слово.

— Это про полет? — хрипло спросил он.

Молча кивнула. Говорить не могла. Словно речевой аппарат отказывался издавать банальные слова после пения о запредельной высоте.

Отвернувшись от Элгана, смотрела вниз. На горное озеро, проплывавшее под нами. В нем отражалось то самое небо… в которое так легко упасть…

Не эта ли судьба ждала меня в финале путешествия? Не сейчас — я верила Элгану, что зачем-то нужна ему. В конце моего путешествия в Веравин. Как никогда я ощущала собственную смертность, уязвимость перед неведомыми силами, которые правили здесь.

Странное чувство смертельной опасности — и в то же время отстраненности — пронзило меня. Как будто все, что может свершиться, свершится не со мной. Эти силы, кем бы они ни были, могли навредить моему телу. Искалечить, даже убить его. Но я сама, моя бессмертная душа, все равно буду продолжать свой полет в вечность.

Я почувствовала Элгана рядом с собой. Совсем близко. Он не касался меня, но придвинулся вплотную. Будто готовился подхватить, если я вдруг вздумаю прыгнуть в небо, как в песне. Или подтолкнуть. С ним невозможно быть уверенной ни в чем.

Резко развернулась лицом к лицу. Хотелось посмотреть ему в глаза. Прочитать в них его намерения. Что он на самом деле хочет от меня, что может сделать со мной.

Все, что увидела, смятение. И тогда мне стало по-настоящему страшно.

Мужчина может хладнокровно и расчетливо пользоваться людьми, когда они выгодны ему. Но если одна из шестеренок вдруг выбивается… начинает вызывать чувства и ощущения, которых он не должен испытывать к шестеренке… Тогда он способен на все. Даже просто избавиться от досадной помехи, которая провоцирует такие чувства. Нарушает ясность и расчет в голове.

Легко смотреть в озеро и представлять себя бессмертной душой, которую не затронет смерть. Но вот так понимать, что еще миг — и твое бренное тело прямо с бессмертной душой столкнут в бездну высотой три километра… Просто потому, что зацепила кого-то за живое. Пробудила нечто в его душе, чего он сам напугался.

Мы смотрели друг на друга. Вновь я видела в его глазах отражение себя. По лицу мага пробежала кривая усмешка. Он отстранился от меня. А затем я услышала шум и почувствовала легкое колыхание воздуха. Откидной верх селаира встал на место. Между мной и бескрайним небом вновь выросла надежная плотная преграда.

Селаир развернулся на сто восемьдесят градусов и полетел обратно, прочь от гор.

— Вернемся во дворец, — негромко вымолвил Элган. — Надеюсь, прогулка тебе понравилась.