Глава 1. Первый птенец

– Мои поздравления, Артан. Вы сумели сохранить сливки Академии. Лучших из лучших.

Молодой темноволосый маг с густыми, темными как смоль бровями склонил голову перед учителем и ответил:

– Мы сделали все, что могли в изгнании, милорд.

– Вы блестяще справились. Изгнание закончилось, Артан. Мы возвращаемся в столицу.

Старший маг, худощавый, с профилем, напоминавшим хищную птицу, повысил голос:

– Слышите, коллеги? Мы возвращаемся в столицу! Академия вновь займет достойное место, вернет положенные ей почет и уважение. Королева, ее прихвостни, Старые глупцы и наши ренегаты умоются кровавыми слезами. Час возмездия настал, друзья!

«Ура милорду! Ура Академии!» – громыхнуло в ответ радостно и восторженно. Более сорока человек собрались в холле замка приветствовать учителя, которого уже не чаяли увидеть живым. Тот довольно ухмылялся. У него не было ни тени сомнений, что любой из присутствующих сунется в огонь и в воду по первому зову учителя.

– Мы выступаем послезавтра! Готовьтесь!

Крики учеников и преподавателей сделались еще громче и восторженнее. Лишь чернобровый Артан напрягся. Он обратился к учителю вполголоса:

– Милорд… Могу узнать, к чему такая спешка?

– Можете. Один козе… наш союзник имел глупость всполошить Гретану и весь дворец. У меня есть опасения, что Гретана может сбежать. Мы же не хотим упускать Ее Величество, милостивую и справедливую.

– У нас имеются союзники?

– О да! Сильные и нетерпеливые – как мы с вами! Только с интеллектом беда. В мое отсутствие кое-кто по имени Вион-Меш жаждал урвать преимущество передо мной любыми средствами. И подтолкнул нашего главного союзника к опрометчивому шагу. Дворец подвергся бессмысленной, несвоевременной атаке. Теперь, при нашем наступлении, маги и солдаты будут настороже. А может, просто сбегут и бросят дворец.

– А если так, что вы сделаете?

– То же, что собирался, – усмехнулся старший маг. – Поведу армию в атаку на провинции королевства. А затем – на Зандус и Кситланию. Ремидея все равно будет нашей, к печали Старых Магов.

– Вы сказали – армию, милорд?

– Вы не ослышались, Артан. У нас есть армия. Поговорим об этом подробнее на Преподавательском Совете. Надеюсь, вы сохранили Совет? – Артан кивнул. – Превосходно. Созовите его на утро. Сейчас я проведу около часа с ребятами, а затем жду вас с отчетом.

– Может, вам лучше отдохнуть с дороги?

Маг с профилем хищной птицы отмахнулся.

– Успеется. Сначала – дело.

Остаток ночи Артан докладывал Кэрдану обо всем, что происходило в академии изгнанников. Как маркиз Долан повторно отступил от присяги и присоединился к изгнанникам, как с его помощью похитили лабораторные материалы из Распета. Как Артан поручил Долану найти некроманта. Как было решено обучать детей фей магии. Артан не стал утаивать и о раздорах в Академии, понимая, что так или иначе Кэрдан узнает все – от него или от других учеников.

Он сообщил, что многие студенты были недовольны возвращением Долана. Что Фелас нарушил приказ и убил шестерых ренегатов, защищавших Распет. Рассказал, как Брогар напал на Эйтану. Как она исчезла и как нашли ее обескровленный труп. И как исчезли трое детей, после чего Артан распорядился запереть всех детей в Айлене и не выпускать наружу.

Кэрдан слушал без единого вопроса. От него не ускользало напряжение Артана. Что-то изменилось в первом ученике. И Кэрдан догадывался, что. Верил, что догадывался. Птенец оперился. Артан отведал вкус власти. Он управлял почти полусотней магов в одиночку – а многие из них были старше, опытнее и амбициознее него. Но приказы отдавал Артан. Один, без учителя за спиной. Кэрдан помнил себя в его возрасте и помнил, что тогда было для него самым важным. Он чувствовал, что Артан не вполне искренне рад его возвращению. И полагал, что понимает причину.

Когда Артан закончил доклад, Кэрдан сказал:

– Не вижу смысла повторять, что вы блестяще справились. Я говорил вам и раньше, задолго до мятежа нашей дорогой королевы, что вы – прирожденный лидер. Вы как никто другой достойны руководить Академией. Вы доказали это. Вы сумели собрать изгнанников в единственном месте на Ремидее, где могли беспрепятственно продолжать занятия. Вы управляли ими и сохранили Академию. Теперь она по праву ваша.

– Милорд?

– Когда мы займем столицу, вы станете единоличным главой Академии. Я больше не буду регулировать ее деятельность. Вы и только вы будете обладать верховной властью в ее стенах. Разумеется, если не пожелаете иного поста.

На мгновение глаза Артана сверкнули. Кэрдан посчитал, что это блеск алчности и вожделения, хорошо знакомый ему.

– Благодарю, милорд. Сие желанная честь для меня.

– И вы ее достойны. Теперь расскажите подробнее о пропавших детях.

– О Риниэль и Кайсале сказать нечего. Они исчезли до нашего прихода в замок. По словам других детей и Айлена, они однажды вышли гулять и не вернулись. Вышли вчетвером. Двое других детей возвратились через некоторое время. А эта парочка исчезла бесследно. Я дал Долану дополнительное поручение искать их следы в Морехе. Но весь последний месяц я не могу с ним связаться. Либо что-то мешает ему. Либо он мертв.

Кэрдан задумчиво забарабанил костяшками пальцев по столу. Они сидели в маленькой спальне, где глава Академии решил остановиться на те сутки с небольшим, что ему предстояло провести в Бродячем Айлене. Артан продолжил, слегка помедлив:

– Что касается феи Ираис, она…

Кэрдан поднял руку, останавливая его.

– Мне известно, что стало с феей Ираис.

Артан пронзил учителя взглядом.

– Могу я узнать?

– Можете, и очень скоро. Вам предстоит увидеть Ираис собственными глазами.

– Милорд, фея пропала вместе с леди Эйтаной. Айлен сообщил, что это она вывела Ираис из замка.

– И об этом мне тоже известно. Судьба Ираис и Эйтаны не является для меня загадкой, в отличие от первых двух детей.

– О судьбе леди Эйтаны мне тоже предстоит узнать в свое время? – осведомился Артан как можно более нейтральным тоном. – Брогар обнаружил ее труп в устье Буны. Для меня ее судьба – загадка.

Кэрдан посмотрел в глаза ученику.

– Леди Эйтана погибла от моей руки, Артан. Я информирую вас об этом, чтобы между нами не оставалось недомолвок. Решите сами, какую легенду вы сочините для остальных. И стоит ли им сообщать что-то сверх того, что они знают сейчас.

Несколько секунд Артан не произносил ни слова. На лице застыло характерное выражение устремленности, будто бы маг смотрел в прицел. Многие находили это выражение угрожающим. На самом деле оно несло лишь пристальное внимание.

– Как прикажете, милорд. О том, что произошло, я тоже узнаю в свое время?

– Полагаю, вы уже знаете. Если Гиран сообщал вам о событиях во дворце, он должен был рассказать о жертвоприношении.

– Леди Эйтана стала жертвоприношением?

– Увы. Я предупреждал ее. Трижды я предлагал ей вернуться назад. Она настаивала. Я не мог отказать ей, когда она выбрала судьбу.

– У нас есть гарантии, что больше никому не будет предложено разделить сию судьбу?

Кэрдан расхохотался.

– Не беспокойтесь, Артан! Скоро у нас вдоволь достанет пищи для богини. Гораздо больше, чем людей, способных работать эффективно и без препон. Каждый человек в Академии на счету. Мы закрыли тему леди Эйтаны или есть что-то еще, что вам хотелось бы обсудить?

– Как считаете нужным, милорд.

– Хорошо. Тогда я предпочитаю вернуться к Гирану. Вы сказали, что со вчерашнего дня не можете связаться с ним.

– Да. И это тревожит меня еще больше, чем отсутствие контакта с Доланом. Если Гирана раскрыли Старые Маги, они будут начеку.

– Они и так начеку после сумасбродной и бессмысленной атаки Вион-Меша. Гирану нечего им сказать. Он не знает, что я жив и вернулся к вам. Остальное несущественно. Меня интересует, что вам известно о ситуации во дворце.

Артан пересказал Кэрдану все, что узнавал из донесений Гирана.

– Так их осталось всего трое, – разочарованно протянул тот, услышав о ссылке четырех Старых Магов. – Какая жалость. Я рассчитывал позабавиться со всеми разом. Что ж, не беда. Доберемся и до остальных.

Кэрдан задал ученику еще несколько вопросов. За окном медленно светало. Он поднялся.

– Благодарю, Артан. Я узнал почти все, что хотел. Пора на Преподавательский Совет. Надеюсь, наши многоуважаемые коллеги сохранили лаконичность в выражении мыслей и способность придерживаться повестки дня? Академия всегда выгодно отличалась этим от излишне либеральной Гильдии Магов и Знахарей. Молю Создателя, чтобы вы не распустили их в мое отсутствие. Я намерен выспаться после Совета, а сие несовместимо с многословием…

Совет из пятнадцати старших преподавателей в полном составе собрался в холле. Кэрдан обвел их взглядом и задержался на Беделин.

– Это собрание Преподавательского Совета, леди Беделин. Если у вас остались ко мне вопросы, я буду в вашем распоряжении через два часа.

Девушка смутилась. Артан быстро ответил:

– Я ввел леди Беделин в состав Совета, милорд.

Кэрдан поднял бровь.

– Вы не известили меня об этом. Что ж, в таком случае, прошу прощения, миледи. Начнем.

– Это я прошу прощения, милорд, – перебила его Беделин. – Мне действительно не стоит здесь пребывать. Мой опыт и знания не соответствуют сему положению. Я снимаю с себя полномочия. Еще раз прошу меня простить.

Она метнулась в коридор прежде, чем кто-то успел ее остановить. Артан рванулся было вслед за ней, но тут же остановился. Кэрдан наблюдал за сценой, хищно прищурившись.

– Артан, вам следовало донести до леди Беделин, что она не может самостоятельно снять с себя полномочия. Только вы можете освободить ее от должности в Совете – так же, как присвоили ей сию должность. До тех пор она должна исполнять обязанности. Независимо от опыта и знаний, – последнюю фразу он произнес с легкой иронией.

– Я верну ее, милорд.

– Не будем тратить время. Вы решите сей вопрос по прибытии в столицу. Сейчас перейдем к делам насущным. Лорды, леди, монны, мэтры. Я собрал вас, чтобы объявить о грядущем возрождении Академии – но не только. Ремидею ждет новый порядок. И нам с вами отведена в нем главенствующая роль. Мы будем диктовать миру свои условия. На нашей стороне – небывалая сила, божественная сила. Самая могущественная богиня материка поддерживает нас. Племена, что поклоняются Ей, готовы пересечь Восточные Столбы и сражаться за Нее. А значит – за нас. Они не обладают человеческим обликом, но что нам до того? Магам не свойственны предрассудки невежественной черни. Наши враги – не те, кто принадлежит нечеловеческим племенам, а те, кто предал и изгнал нас! Вместе с богиней Иртел и Ее легионами мы вернем утраченное! Перестанем быть изгоями и преступниками.

Очередные ура-восклицания не замедлили последовать. Кэрдан не таясь упивался восторгом и преклонением магов. Его возвращение подтвердило перед ними его неуязвимость, недосягаемость для врагов, а значит – непобедимость. Все, кто здесь собрался, любили быть на стороне победителя. Они пойдут за ним – прошедшим сквозь пепел и прах – хоть на край света, войдут и в огонь, и в воду.

Покончив с пафосом и восторгами, он перешел к конкретным мерам, что и как им предстоит делать. Через полтора часа, когда у Совета сформировался план последующих действий, Кэрдан сказал:

– Теперь я хочу показать вам кое-что, коллеги. Мне интересны ваши версии, что это может быть. Возможно, кто-то узнает доподлинно.

Он спроецировал всем присутствующим образ своей битвы со смуглой темноволосой мерканкой. На мгновение у каждого в Преподавательском Совете замерло сердце. Их учитель был не так уж неуязвим. Что за сила почти одолела его?!

– Лорды, леди, монны, мэтры, я жду ваши предположений.

– Эта сила не принадлежит Ремидее, – прозвучало первое из них.

– Благодарю, лорд Фелас. Я заметил. Еще предположения?

– Если это сила не с Ремидеи, а на Весталее магия запрещена, остается Меркана, – сказал другой преподаватель.

– Этот вывод также напрашивается, – ответил Кэрдан. – Еще, коллеги, дальше и глубже.

В разговор вступил Артан:

– Такой мощью могут обладать лишь крупнейшие магические ордена Мерканы. Том-Ба, Ун-Чу-Лай, Леханаиси, Ранду. Никто из представителей менее влиятельных орденов не выстоял бы против милорда так долго и с таким результатом.

– Не стесняйтесь, Артан, конкретизируйте, с каким результатом. Уложить меня на лопатки и вытрясти душу.

– Эта дамочка тоже не смогла, – сказал Фелас. – Вы перед нами, хвала Создателю и всем богам.

– Последнее более верно, – усмехнулся Кэрдан. – Правда, не всем богам, а лишь двум из Них. Итак, четыре крупнейших магических ордена Мерканы. Что мы знаем о них? Они никогда не вмешивались в дела Ремидеи. Почему вдруг четверо мерканцев ворвались в мой дом, чтобы прикончить меня? Как они смогли это сделать? Как узнали, где я нахожусь? Я не оповещал о своем местонахождении всю Ремидею, не говоря о Меркане. Наконец, зачем им это нужно? Чем я им помешал? Почему именно сейчас?

Четырнадцать человек молчали. Наконец заговорил маг по имени Глорах – самый старший и опытный в Совете (старше него в Академии был лишь Ларас, но принципиальный целитель раз за разом отвергал членство в Совете):

– Ун-Чу-Лай. Их почерк. Они используют не только магию, но и разветвленную сеть агентов на всех материках. Должно быть, их человек следил за вами. Или же находился в вашем доме.

Кэрдан задумчиво потер подбородок.

– Итак, Ун-Чу-Лай. Расскажите подробнее все что знаете, мэтр Глорах.

– Орден существует более восьмисот лет, милорд. Первые триста он функционировал как обычный орден магов-наемников, коих на Меркане несколько десятков. Пятьсот лет назад он набрал мощь и влияние, стал самостоятельной политической силой. Через своих агентов они опосредованно владеют землями, банками, торговыми и промышленными предприятиями. Либо контролируют их. При каждом мало-мальски влиятельном правительстве Мерканы присутствуют их агенты. Балах из Ларгии предполагал, что при дворах Весталеи и Ремидеи также. Его труд «Закатные Игроки» – наиболее подробный и достоверный источник об Ун-Чу-Лай, милорд. Балах провел на Меркане тридцать лет, и пятнадцать из них состоял в ордене Том-Ба – первом сопернике Игроков. Там он познакомился с отступником из Ун-Чу-Лай, и по материалам бесед с ним написал сию книгу. Ее экземпляр имеется в библиотеке Академии. Здание Академии выстояло в Сожжении и Потопе. Даст Создатель, придворные вандалы также не нанесли ущерба библиотеке, и ее содержимое осталось невредимым.

– Благодарю, мэтр Глорах. Кто еще располагает информацией о сем ордене, коллеги?

Все молчали. Кэрдан проговорил:

– Если их человек мог проникнуть в мой дом, куда еще он имел возможность проникнуть? Какова вероятность, что при королевском дворе не было и нет агента Ун-Чу-Лай?

– Вероятность – ноль и ноль десятых процента, – ответил один из преподавателей.

– Именно, лорд Дабор. Так почему за пятьдесят лет пребывания при королевском дворе я ни разу не столкнулся со следами их деятельности? Почему никто ничего не слышал об Ун-Чу-Лай, располагающих столь огромным влиянием? Коллеги?

– Они склонны вести себя довольно незаметно, милорд, – ответил Глорах.

– Возможно. А возможно, их агенты присутствовали среди нас. Я неоднократно задавался вопросом: как случилось, что я узнал о заговоре Гретаны лишь после того, как Отон подписал отречение от престола?! Они использовали гвардию. Неужели сотни человек, посвященные в заговор, были преданы принцессе всей душой? Ни один не пожелал донести на бунтовщиков? Никто не хотел выслужиться, никто не боялся моей кары? Всегда есть крысы, всегда находятся предатели и доносчики. Почему их не нашлось среди шакалов Гретаны? Слишком похоже на то, что информация просто миновала меня. Благодаря моим собственным предателям и доносчикам – крысам в стенах Академии. Среди нас самих был агент Ун-Чу-Лай, коллеги. Возможно, он и сейчас среди нас. Прямо здесь. Среди сих четырнадцати человек.

Кэрдан обвел их ястребиным взором, пытаясь заглянуть каждому в душу. Поднялся гвалт. «Я предан, милорд!» или «Я за вас горой!» – норовил выкрикнуть каждый. Лишь Артан и еще пара человек молчали. Кэрдан пристально смотрел на них. Затем накинул на галдящих сеть безмолвия. В мгновение ока настала тишина, люди раскрывали рты, но оттуда не вылетало ни звука. Когда рты позакрывались, Кэрдан снял заклятье.

– Почему я должен вам верить? Объясните. Начнем с вас, мэтр Келик, – обратился он к лабораторному исследователю. – Вы молчали и не пытались кричать о своей верности мне. Почему я должен верить, что вы не предатель?

Келик усмехнулся.

– Вы и не должны, милорд. Если ваше допущение верно и среди нас вражеский агент, вы не можете доверять никому из нас. Никто не может представить достаточно убедительных свидетельств, что он не агент. Ведь глупцов среди нас, в отличие от предателей, быть не может. Если кто-то предавал, он потрудился замести следы предательства. И вы не найдете их точно так же, как не нашли следов заговора Гретаны.

– Дельно, мэтр Келик.

– У вас два выхода, милорд, – продолжил исследователь. – Доверять нам как прежде – или убить всех нас. Ибо предателем может быть любой.

– И это дельно. Что ж, вы отговорили меня проводить допрос. Глупцов здесь нет, и вряд ли предатель выдаст себя. Но это не значит, что я не буду искать. И когда найду… На месте предателя я бежал бы, пока есть шанс. Очень скоро этого шанса не представится. Вы свободны, лорды, леди, монны, мэтры. Отдыхайте перед долгой дорогой… те, чья совесть чиста и кому нечего бояться.

Кэрдан вышел из холла. Переполошившиеся, напуганные маги разошлись. Артан вернулся в спальню, где ждала Беделин. Она не сомкнула глаз без него. Когда он вошел, девушка подошла к нему и обняла.

– Все хорошо, Эвард? Ты неважно выглядишь… Тебе нужно поспать.

Артан вздохнул.

– Чиста ли моя совесть, чтобы спать… Это было чудовищно, Белла. Как я мог служить ему раньше?! Он ни в грош нас не ставит, всех! Мы для него – инструмент. Куклы, пешки. Он играет нами.

Артан продолжал стоять у порога, Беделин взяла его за руку, подвела к кровати и начала расстегивать пуговицы на воротнике. Артан не сопротивлялся ее заботе, стал расстегивать штаны, продолжая говорить:

– Прости, что тебе пришлось пережить унижение. Я не должен был приводить тебя. Теперь он заставляет меня публично отрешить тебя от должности в Совете.

– Мне все равно, Эвард. Мне важна не должность. Мне важен ты.

С ее помощью Артан разделся и лег в постель. Девушка легла рядом и прильнула к нему, гладя по волосам. Они были слишком напряжены, чтобы заняться любовью, но близость и ласка друг друга помогали успокоиться.

– Одно утешает, – продолжал Артан. – Он заявил, что в столице отдаст мне власть над Академией. Полагаю, ему можно верить: он не сможет разорваться в своих завоевательских амбициях. Кто-то должен управлять Академией, пока он правит миром. Но будь я проклят, если поверю, что он не будет вмешиваться.

– Так было и прежде, Эвард. Ты справлялся. Справишься и сейчас.

– Дай Создатель. Академия должна жить. А он… я оказался прав, Белла. Он не дрогнув сознался мне в лицо, что убил Эйтану. Она была самой преданной ему из всех нас. Так он поступает с теми, кто ему предан.

Беделин погладила любимого по лицу, делая то, что могла для его успокоения. Они уснули в тревожных, смятенных чувствах. Долго им проспать не удалось. В дверь постучали, негромко, но настойчиво.

– Кто там? – сердито выкрикнул Артан.

– Келик, милорд. Мы можем поговорить?

– Через несколько часов вас устроит, мэтр Келик? Милорд дал нам возможность отдохнуть перед дорогой.

– Именно поэтому я хочу поговорить с вами сейчас.

В голосе исследователя звучали металлические нотки, которые Артану доводилось слышать у многих коллег, но у скромного сдержанного Келика – ни разу. Он встал, неохотно натянул одежду. Беделин тревожно смотрела на него. Артан открыл дверь вышел в коридор.

– Нам лучше поговорить внутри, – сказал исследователь.

– Вы многого требуете, мэтр. Я не один.

– Леди Беделин тоже должна услышать то, что я хочу сказать.

Артан адресовал ему взгляд, не предвещавший ничего хорошего. Затем распахнул дверь и резким жестом пригласил войти.

– Благодарю, милорд. – Келик переступил порог. – Леди Беделин, примите извинения, что потревожил вас в неурочный час. Увы, дело не терпит отлагательств.

Артан зашел обратно в комнату и захлопнул дверь.

– Я вас слушаю, мэтр.

– Милорд, леди Беделин. Мы должны покинуть Айлен. Вместе с детьми фей. Немедленно.

Оба молодых волшебника выпучили глаза на исследователя.

– Объяснитесь, мэтр.

– Вы желаете залить Ремидею кровью во имя Иртел? Хотите сражаться в Ее рядах бок о бок с кровожадными нелюдями? Вы видели тела Ее жертв, милорд. Вы понимаете, сколько их будет? Вы уверены, что хотите принимать в этом участие?

– Что вы предлагаете?

– Я сказал, милорд. Бежать.

– А дальше? Куда, по-вашему, мы сбежим от армии нелюдей и богини, способной покидать Свое русло? Вы полагаете, без нашего участия Ремидея не будет захвачена? Вы настолько недооцениваете милорда Кэрдана?

– Есть те, кто способны воспрепятствовать его замыслам. Те, кто обладает достаточными ресурсами. Мы можем присоединиться к ним.

Артан сощурился.

– Ун-Чу-Лай. Так вот кто их агент в Академии. Браво, мэтр. Вы – последний человек, на кого могли пасть подозрения. Как вам это удавалось?

– У нас будет масса времени обсудить мои шпионские таланты в дороге. Сейчас нам надо спешить.

– Назовите мне три причины, почему я не должен сейчас привести вас к милорду, спеленутого по рукам и ногам магически?

– Причина первая – меня не так-то легко спеленать по рукам и ногам. Причина вторая – вы не горите желанием это делать. Хотели бы, давно спеленали бы. Точнее, попытались бы. Причина третья… Не могу придумать. Может, первых двух достаточно?

– Вы считаете, что сможете выбраться из замка незамеченным? Тем более с детьми. Полагаете, Кэрдан не сможет вас остановить?

Келик победно улыбнулся.

– Вы назвали его по имени. Не «милорд». Полагаю, внутри вы уже согласились бежать. Дальше дело за деталями. Мы сможем выбраться незамеченными, если Айлен нам поможет. Вы ведь поможете нам уйти, лорд Айлен?

– Почему я должен помогать вам? – раздался из ниоткуда скрипучий голос.

– Потому что я прошу тебя помочь, брат.

Голос, ответивший человеку-замку, исходил из уст Келика, но не принадлежал ему. У исследователя был довольно высокий тембр и маслянистые вкрадчивые интонации. Тот, кто заговорил через него, обладал глубоким раскатистым тембром. Сквозь черты Келика проступило другое лицо. Смуглое, худощавое, с высокими скулами и заостренными кончиками ушей.

– Кто ты и почему называешь меня братом? – спросил невидимый вездесущий Айлен. Голос призрачного мужчины ответил:

– Мое имя Валд’Оро. Я называю тебя братом, потому что наша судьба родственна. Ты слил свой дух с телом своего дома. А я вырастил дом из собственного тела. Мы оба блуждаем. Ты по лесу на Ремидее, я – в горах Мерканы.

Наступило долгое молчание. В какой-то момент Артан с Беделин подумали, что Айлен прервал беседу и исчез. Но затем старческий голос раздался вновь:

– И зачем же тот, кто сумел вырастить дом из собственного тела, просит за кучку чужаков на краю света? У тебя мало интересов и занятий с твоим домом? Может, он так мал, что тебе нечем заняться с ним? Поэтому ты вмешиваешься в дела, кои тебя не касаются?

– Мой дом простирается на шестнадцать квадратных миль в пересчете на человеческое измерение у вас на материке. В нем пребывает две с половиной тысячи обитателей. Это пространство внутри стен. Пространство за стенами, что подконтрольно мне и моим обитателям, исчисляется в тысячах квадратных миль.

Снова воцарилось молчание, хоть и менее продолжительное. Похоже, горделивый человек-замок хотел удержать марку перед чужеземцем и быстро собрался с мыслями после ошеломительного откровения о возможностях мерканского человека-дома.

– Что ж, поверю тебе на слово, Валд’Оро, что называет меня братом. Все равно у меня нет возможности проверить истинность твоей похвальбы.

– Я мог бы принять тебя в гости и показать себя. И буду счастлив, если ты сочтешь возможным принять и меня с ответным визитом.

– Как мы примем друг друга, находясь на противоположных краях мира?

– Я буду счастлив обсудить это с тобой в беседе наедине, когда ты поможешь моим друзьям выбраться из-под твоей крыши незамеченными. Если ты соизволишь им помочь.

– Почто тебя так тревожит, что с ними будет? Что тебе до них? Если я тебе брат, почему не желаешь приступить к беседе не медля, зачем тратить на них нашу вечность?

– Мое тело связано с теми, кто живет внутри него. Они, в свою очередь, связаны с теми, кто связан с твоими обитателями. Мы, люди-замки, не сами по себе, брат. Мы живем среди обычных людей. Обычные люди живут внутри нас. Мы общаемся и обогащаем друг друга. Мы – части одного целого. Клеточки единого организма. Я не могу отделить себя от людей, их жизней и судеб. Моя судьба вплетена в их судьбы. Так же как твоя.

– Я могу в любой момент расплести свою судьбу и их смертные судьбы!

– Почему же до сих пор не сделал того? Почему они до сих пор в тебе?

– Потому что я так пожелал! Они забавляют меня! А у тебя нет права пытать меня расспросами! Ты лишь называешь меня братом, но пока я вижу лишь, что смертные тебе дороже!

– Ты дорог мне, брат. Потому я прошу твоей помощи. Ты тоже чувствуешь сию взаимосвязь. Ты живешь с этими смертными, потому что тебе не безразлична их судьба. Они забавляют тебя – тем, что позволяют почувствовать свою взаимосвязь с ними, не отделенность от остального мира. Тебе это важно. Вслушайся в себя. Что ты сам хочешь сделать сейчас, какой ответ дать на просьбу моих друзей.

В третий раз Бродячий Айлен взял паузу, не подавая голоса. Артан и Беделин чувствовали, как от напряжения дрожит аура живых стен их комнаты. Они затаили дыхание и боялись шелохнуться. То, что происходило у них на глазах, было невероятным даже для магов. Человек-замок и человек-дом договаривались между собой, решая их судьбу. Существование одного Айлена казалось чудом, немыслимым для их мира. А теперь они узнали, что на противоположном краю света есть еще одно подобное существо – даже более могущественное. И оно может разговаривать с ними через посредника, приняв его форму, заняв его тело. Мир полон неведомых, немыслимых чудес.

– Я помогу тебе, Валд’Оро, что называет меня братом. Я выпущу этих людей так, что Стервятник не почувствует их и не проснется. За это ты станешь моим вечным должником.

Валд’Оро прозрачно улыбнулся сквозь крупные, мясистые черты Келика.

– Брат, для нас с тобой и вечность, и долг имеют иные измерения, нежели для смертных. Я предлагаю тебе вечную дружбу, любовь и понимание. Это больше чем долг, который можно исполнить единожды. Друг связан с другом навеки.

– Сначала я погляжу, что ты из себя представляешь, Валд’Оро, – проскрипел Айлен. – А потом уже поговорим о дружбе. Я не привык доверять незнакомым людям – тем более домам.

– Как скажешь, брат. Тогда позволь покинуть тебя. Мой друг Ке'Лисо объяснит, что он собирается делать и в чем ему нужна помощь. Я же вернусь, когда гости оставят тебя и нам никто не помешает общаться. До встречи, брат Айлен. Прими мою благодарность.

Стены фыркнули скептически. Недоверчивый Айлен не собирался разомлевать от внезапного визита собрата. Лицо Валд’Оро растворилось в воздухе. Келик потряс головой, приходя в себя. Артан тоже поморгал, будто стряхивая наваждение.

– Лорд Айлен, присоединяюсь к благодарностям Валд’Оро, – сказал Келик. – Нам нужно переговорить еще с несколькими людьми и вывести их. Я прошу вас изолировать комнату лорда Кэрдана, чтобы он не мог услышать и почувствовать движений в замке, в том числе магических.

Айлен проворчал:

– Я погляжу, этот Валд’Оро щедро разбрасывается своей дружбой. Не понимаю, с чего мне ее ценить. Кто ты ему?

– Один из тех, кто некогда жил в его пространстве. Все мы навсегда остаемся друзьями Валд’Оро. Ты прав, лорд Айлен, он щедр на дружбу. Его доброта и благодать не знают предела.

– Прямо бог какой-то, – недовольно буркнул Айлен. – Так и быть. Я перемещу комнату Стервятника в иное измерение. Можете шуметь и интриговать сколь вам вздумается – он не почувствует ваших эманаций и не проснется.

Келик поклонился.

– Благодарю, милорд. Леди Беделин, ступайте в пространство детей, разбудите и соберите их. Милорд Артан, вам имеет смысл переговорить с Ларасом и Брогаром. Вы найдете слова убедить их последовать за вами. Лутана, монну Эмму и Хадара я беру на себя. Идемте не медля. Миледи нужно одеться.

Келик взял под руку Артана и без сопротивления вывел.

– Вы четко работаете… Ке'Лисо. Как у вас это получается?

Келик усмехнулся.

– Попробую научить. Хотя вам и самому хватает четкости. Я видел вас в деле.

Маги разошлись в разные концы коридора. Прошел час. Семь волшебников: Келик с Артаном и пятеро, кого они привели с собой, – перешли на территорию фей. Девочки и мальчики, разбуженные Беделин, собрались в зале для игр, полностью одетые. Несмотря на то, что Беделин пришлось поднимать пятнадцать человек, она справилась раньше обоих магов. В отличие от них, ей не пришлось объяснять ситуацию и приводить аргументы. Дети, жаждавшие свободы, не нуждались в уговорах. Однако не все шло так гладко.

Дерх Гало, сын сапожника и феи, был угрюмее обычного. Когда вошли семеро магов, он впился в них взглядом и разочарованно отвел глаза – будто среди них не было того, кого он ждал.

– Илайза не идет с нами? – воскликнул он.

Артан удивленно посмотрел на Брогара, который обучал юношу. Тот виновато потупился.

– Илайза не идет с нами, Дерх, – ответил Артан. – Это важно для тебя?

– Я никуда не пойду без нее!

– Брогар, что происходит?! – возмущенно спросил Артан.

– Простите, милорд, – ответил бывший разбойник. – Илайза и Дерх… встречались.

– Не без вашей помощи, полагаю? И не без помощи Айлена? В этом замке хоть кто-нибудь исполнял мои указания?! Бесы меня раздери, я сейчас уйду один, и разбирайтесь с Кэрданом как хотите!

Тяжелая рука Келика легла на плечо рассерженного мага.

– Спокойно, милорд. Мы с мэтром Гало сходим за Илайзой. Если она так же привязана к нашему юному другу, как он к ней, она последует за нами. Если нет… она все равно не сможет донести и препятствовать нашему исходу. А вы, молодой человек, – обратился он к Дерху, – проверите, стоит ли женщина вашей привязанности. Прошу!

Он жестом пригласил Дерха следовать за ним. Через полчаса оба вернулись с испуганной волшебницей Илайзой. Дерх залился краской, но встал с ней рядом. Келик провозгласил:

– Лорды, леди, монны, мэтры! Любовь и впрямь творит чудеса! Есть ли еще кто-то, кого вы хотели бы пригласить с собой? Все здесь? Отлично. В таком случае – прошу открыть нам выход, лорд Айлен! – воззвал исследователь.

Артан сказал:

– Мэтр, мы не обсудили, куда мы направляемся.

– На запад, милорд. В Атрейн. К моим друзьям.

Артан вздохнул. Беделин погладила его по руке. Он накрыл ее ладонь своею и произнес:

– Была не была. Лорд Айлен, мы готовы идти!

Раздался скрежет петель. В стене зала отворилась дверь, которой минуту назад здесь не было. Лучи солнца озарили полутьму зала. Вереница беглецов – детей и взрослых – потянулась через порог человека-замка, покидая его, оставляя Кэрдана с его амбициозными планами по захвату мира. Зал опустел. Пространство внутри замка вдруг смазалось и потекло; стены, пол и потолок размывались и очерчивались заново, принимая новые структуры и формы.

Замок дождался, пока двадцать три беглеца скроются из виду, и переместился с юго-западной оконечности Морехского леса на северо-восточную. Там он и стоял, когда его обитатели пробудились на закате.

 

Глава 2. Крепость на перевале

На четвертый день пути маленькая кавалькада из трех всадников достигла северных отрогов Гевазийского Хребта. Розали невесело смотрела на открывшийся перед ними перевал. Подъем предстоял извилистый и крутой. Придется сойти с лошадей и нести младенцев в руках. Но не это пугало девушку. Крутизна перевала беспокоила ее меньше, чем напряжение в их маленькой группе.

Розали двигалась в середине кавалькады, между двух спутников. Первой ехала Эдера. Леди Жа’нол рекомендовала сделать фею ведущей, чтобы в случае угрозы Черта послужила защитой всем ее спутникам. Грудь и плечи Эдеры были обмотаны перевязью, в которой дремал Мэлдан.

Розали везла Кариэль – опять же по совету Жа’нол. Рядом с матерью-феей младенец-человек будет в большей безопасности, ну а фея-девочка при случае распространит действие Черты на свою няньку. Розали не обладала выносливостью феи и не могла всю дорогу везти девочку в перевязи на груди. Для Кариэль на седло перед всадницей крепилась своеобразная люлька, приспособленная для верхового пути.

Везти в такой люльке Мэлдана было бы рискованно, к тому же он постоянно требовал материнского внимания, да и кушать просил куда чаще сестренки. Кариэль была спокойной и непритязательной, Розали лишь иногда приходилось разговаривать с ней и запускать руку в люльку, чтобы малышка почувствовала тепло человеческого тела. Эдера же всю дорогу что-то приговаривала сыну.

Замыкал кавалькаду Че’Вара. Холодные серые глаза ни на мгновение не теряли бдительности, обшаривали каждый участок пути в поиске скрытой опасности. То и дело его взгляд замирал на ведущей фигуре, измерял ее от макушки всадницы до лошадиных копыт.

Розали чувствовала себя между двух огней. С первых минут совместного странствия эти двое невзлюбили друг друга. Точнее, Эдера невзлюбила Че. Что чувствовал к ней Че, Розали не знала, как назвать – как вообще описать отношение Че к женщинам, взрывную смесь похоти, ярости и презрения. В дороге обе девушки вкусили его извращенное отношение в полной мере.

После того как боги оставили Кедари, Жа’нол сутки пролежала без сознания. Эдере пришлось оказать гостеприимство не только Розали и ее бесчувственной хозяйке, но и Че с Лассирой. Хотя Розали видела по лицу подруги: будь ее воля, она гнала бы эту парочку поганой метлой до самого Закатного Океана. Выгнать их не давала человечность по отношению к Жа’нол. После такой встряски женщине понадобится надежное сопровождение из Кедари в Атрейн. Эдере хотелось поскорее избавиться от той, что подвергла ее дом опасности. Лишь сострадание мешало выставить за порог бесчувственного человека.

Придя в себя, Жа’нол быстро вникла в ситуацию и не теряла времени даром. Прежде чем хозяйка успела отправить непрошеных гостей обратно в Атрейн, Жа’нол обратила на нее свой дар убеждения.

«Как вы думаете, леди Кедар, почему ваш муж с такой легкостью оставил вас? Вы ведь не думаете, что он не страдает от Вязи, как страдали от нее вы в его отсутствие? Вы же понимаете, что он мог оставить вас лишь с намерением вернуться за вами снова. Он явится в Атрею, но на сей раз не один, не втайне. Он придет открыто, с армией. Вы хотите, чтобы в Атрею нагрянули полчища козлоногих чудовищ, чтобы они жгли и убивали на вашей родной земле?»

«Если Кэрдан собирается привести армию, он приведет ее независимо от того, буду я здесь или нет».

«Приведет. Это вопрос времени. Если здесь не будет вас, он может отложить экспансию в западные регионы. Переключиться на другие направления».

«То есть, вы не против, если он будет жечь и убивать на других землях? Вы переживаете только о тех землях, где успели раскинуть паутину? Прочие не стоят вашего беспокойства?»

«Стоят, леди Кедар. Мы беспокоимся о всех землях вашего материка. И собираем ресурсы, чтобы дать отпор вашему супругу. Нам нужно время, чтобы подготовиться. Западные земли стали нашим плацдармом на Ремидее. Потому важно отвлечь внимание Кэрдана от них – хотя бы ненадолго, чтобы мы могли выиграть время. Счет идет на дни. Ваше присутствие в Атрее подставляет регион под удар. Вы помните, что сказал ваш бог. Вы занимаете первое место в его помыслах. Если вы будете на востоке, его помыслы обратятся на восток. И дадут нам драгоценное время».

«А если вы ошибаетесь? Если Кэрдан все равно придет сюда вперед? Вы плохо его знаете. В первую очередь ему нужна власть, а не я».

«Была нужна. До Вязи. Теперь ему нужен здравый рассудок. А это невозможно вдали от вас».

«Неужели, если он придет сюда с армией, Атры не остановят его?»

«Он придет не один. С Иртел. Разумеется, Атры попытаются остановить Свою родственницу с севера. Как вы думаете, что тогда случится? Тысячу лет назад боги уже пытались противостоять Иртел. Ваши церковники успешно стерли память о сем событии – но не его отпечаток на материке. Север Ремидеи обезлюдел после схватки богов. Жертвы исчислялись десятками тысяч. Вы жаждете увидеть сию схватку еще раз? Желаете стать ее причиной? Я предлагаю вам покинуть Атрею, чтобы катастрофа прошлого не повторилась».

Удар попал в цель. Эдера не могла простить себе Сожжения. Перед битвой Кэрдан выдвинул ультиматум: либо ему выдают Эдеру и он уходит вместе с ней не нападая, либо он сотрет с лица земли королевский дворец со всеми обитателями. Старые Маги не собирались выдавать Эдеру без ее на то желания. Она отказалась. И случилась битва, в которой ее отец принес себя в жертву, а затем тысячи квадратных миль были уничтожены магическим пожаром. Больше она не хотела схваток Кэрдана с кем бы то ни было, и была готова пойти хоть на край света, чтобы этого избежать.

«Куда вы хотите меня отправить?»

«Так далеко на восток, как вы сможете пройти. Если вам повезет, вы успеете достичь Элезеума».

«В прошлый раз я проделала сей путь, когда дети были еще во мне, а не со мной. Сейчас я не смогу проделать его в одиночку».

«С вами отправится Розали. Также я предоставлю в ваше распоряжение своего телохранителя. Не вижу необходимости приставлять к вам большее количество охраны – в пути она привлечет внимание, а против вашего мужа любая охрана бесполезна».

«Что с ними станет, если Кэрдан все же настигнет нас?»

«Ваши спутники сумеют позаботиться о себе, не волнуйтесь. И Ун-Чу-Лай не бросает своих людей на произвол судьбы».

Ни первое, ни второе обещание не принесли успокоения Розали. Она не сомневалась, что Че сумеет позаботиться о себе – а вот о ней вряд ли. Нагрянет беда, и Че удерет спасать собственную шкуру, даже не вспомнив о «цыпочке». Второе заверение выглядело лицемерным: ведь именно это Жа’нол и сделала – бросила ученицу на произвол судьбы. Розали пришлось уговаривать еще дольше, чем Эдеру.

«Рози, тебе нужно очень хорошо уяснить. Старшая в группе – ты. Тебе принимать решения, тебе отдавать распоряжения. Че – подчиненный. Если на вас нападут с оружием, ты будешь исполнять то, что он скажет, ради вашей общей безопасности. И ради безопасности ты будешь командовать в мирные периоды пути. Стратегические решения, ответственность за судьбу группы – на тебе».

«Миледи, но это безумие! Отправлять нас в такой опасный путь втроем, да еще делать ответственной меня! Почему не леди Лассира? Она могущественная волшебница, они с Че смогут защитить Эдди и детей! Че сражается, леди Лассира колдует, а я не умею ничего!»

«Ты умеешь думать. Так начни прямо сейчас. Лассира нужна мне здесь. Я не могу услать ее на восток. Колдовать умеет твоя подруга – не забудь, у кого она училась. Кроме того, она фея. Еще вопрос, кто кого будет защищать в пути. Почему ответственная ты, а не Чер? Потому что таким как Чер нельзя давать власть, Рози. Он должен подчиняться, а не управлять. Если такие люди будут управлять, мир рухнет в бездну. Я тебя убедила, моя маленькая Ни’Кита, смертоносная черная змейка?»

Жа’нол провела по волосам ученицы, коснулась шеи, скользнула к груди. Разговор завершился в постели, как нередко случалось с хозяйкой. Но любовные ласки не придали Розали уверенности. Она продолжала умолять Жа’нол назначить ответственным кого-нибудь другого. Она была готова отправиться вслед за любимой подругой детства хоть на край света, но не руководить и не нести ответственность. Жа’нол надоело ее нытье.

«Ты еще не поняла, моя змейка? Это приказ, а не просьба. Я могу сколь угодно приводить тебе доводы, но раз они не действуют на тебя, я говорю прямо. Хочешь остаться ун-чу-лай – прекращай канючить и выполняй приказ. Выбирай, детка».

Такой была гладкокожая сексапильная мерканка: мягко стелет, жестко спать. Так Розали пришлось стать руководителем операции по транспортировке Эдеры и ее близнецов к Восточным Столбам.

За четыре дня поездки она успела тысячу триста раз пожалеть, что согласилась на предложение хозяйки. Надо было плюнуть на все, отговорить Эдеру слушать Жа’нол, остаться с ней в Кедари – как подруга и предлагала. Пусть ей никогда не стать ун-чу-лай и не играть в их игры.

Че и не думал таить от девушек свое вожделение к фее. На первом же привале он попытался неприкрыто облапить Эдеру – и получил оплеуху в полную фейскую силу. После этого он объявил Эдере войну. Че был не из тех, кто спускает женщине силу и превосходство. За это он ненавидел Жа’нол – за более высокий статус в иерархии Ун-Чу-Лай и право отдавать приказы. За это же возненавидел Розали, когда она возглавила их маленькую команду.

Он отыгрывался на ней как мог. Фея оставалась недосягаемой, зато Розали никуда не делась. Днем она была командиром, ночью – бесправной рабыней. Раньше, в доме Жа’нол, он лишь играл, забавлялся с нею. Теперь его ярость и агрессия стали настоящими. Его пощечины, игры с ножом, связывания и обездвиживания приобрели новый оттенок. Теперь девушке было по-настоящему страшно за свою жизнь.

Каждую ночь путники снимали две комнаты в трактире, одну – для Эдеры с детьми, другую – для Че и Розали. В первую стоянку Эдера не сомневалась, что подруга переночует с ней. Когда до нее дошло, что та спит с белобрысым маньяком, она ошалела.

«Рози, ты это всерьез?! Ты с ним?! Как ты можешь? Посмотри на него, он ведь ненормальный! Убийца и псих!»

Розали обозлилась.

«Ой-ой, кто читает мне нотации? Посмотри лучше на себя, Эдди. Разве отец твоих детей – не убийца? Есть ли на Ремидее тот, кто больше заслуживает этого слова?»

У Эдеры задрожали губы.

«Ты стала жестокой, Рози. Твои ун-чу-лай научили тебя?»

«Прости, Эдди… Я не хотела тебя обидеть…»

Она хотела обнять подругу, но Эдера оттолкнула ее, скользнула в спальню и громко хлопнула дверью. Больше она не сказала Рози о Че ни слова за всю дорогу. С Че она вообще не разговаривала после его приставаний, а к Розали обращалась сухо и только по делу. Иногда Розали была готова проклясть Жа’нол и Ун-Чу-Лай за то, что отняли у нее подругу.

Так поездка превратилась для Розали в пытку – душевную со стороны Эдеры, физическую со стороны Че. И если от второго она еще могла получать своеобразное удовольствие, то первое мучило ее по-настоящему. Она не знала, как вернуть расположение подруги. Как убедить ее, что любит по-прежнему, хоть их поездка немало напоминает конвоирование пленницы с Рози в качестве начальницы конвоя?

На счастье Розали, Жа’нол старалась не бросать ее на произвол судьбы полностью. Каждый вечер она устанавливала ментальный контакт с Рози, расспрашивала, как прошел день пути. Поначалу «сеансы связи» давались девушке с трудом, но она не сдавалась, не обрывала контакт и выдерживала разговор, пока хозяйка не завершала его. Она делилась с Жа’нол сомнениями, сожалениями и душевным раздраем. Прошлым вечером Розали пожаловалась на грубое поведение Че с Эдерой, на собственную размолвку с подругой, на свое напряжение из-за плохих отношений в группе.

«Я поговорю с Чером. А ты постарайся поддержать подругу. Все наладится, Рози. Трудности в отношениях ничем не отличаются от прочих. Учись справляться с ними так, как справлялась бы, например, с кляксой на платье или сломанной табуреткой. В монастыре тебя учили обращаться с испорченными вещами. Точно так же, как вещи, можно чинить отношения. Ты любишь подругу. Не обращай внимания на ее раздражение, не принимай на свой счет. Ей тяжело в разлуке с Избранным. Он совершил неисправимые злодейства и причинил ей много горя; она хочет быть свободной от него, но не может разорвать эту связь. Постарайся прочувствовать, каково ей. Постарайся не обижаться, а поддерживать ее. Тогда и она снова будет общаться с тобой как с подругой. Ты понимаешь, Рози?»

«Понимаю, миледи. Спасибо. Я постараюсь. Эдере и правда плохо…»

«Так будь с ней рядом. Друзья нужны тогда, когда нам плохо».

Разговор воодушевил и окрылил Розали. Сегодня утром она подошла к Эдере и попыталась завязать с ней дружескую беседу. Эдера отвечала резко, а подчас – демонстративно игнорировала подругу. Закончилось тем, что фея рявкнула: «Отвали, а?» В расстроенных чувствах Розали послала гневный импульс хозяйке:

«Я все испортила! Эдера меня послала! Вы так красиво говорили, а толку-то!»

«Что ж, значит, эта тактика не работает с твоей подругой. Подчас лучшее, чем может помочь друг – оставить в покое. Не сердись ни на меня, ни на себя. Люди и ситуации бывают разные. Ты только учишься, Рози. И я тоже. Я не всеведуща и могу ошибаться. Ты гораздо лучше знаешь подругу, чем я. Не торопись показывать ей свою преданность, не навязывайся. Поддержи, когда она будет готова раскрыться. Дождись подходящего момента. В пути достаточно времени, чтобы выждать нужный момент».

Иными словами, Розали предстояло сносить дальше холодность Эдеры и спертую ярость Че, выжидая «подходящего момента»… Перспектива не из радостных.

Три всадника подъехали к подножию Гевазийского хребта, спешились и устроили привал перед подъемом. Эдера покормила Кариэль, а потом помогла Розали обмотаться перевязью и уложить туда малышку. Этот процесс настроил фею если не на дружеский, то хотя бы на нейтральный лад. Невозможно серьезно злиться на того, кто несет на груди твоего ребенка.

Им предстояло преодолеть перевал пешком, а лошадей вести в поводу. Когда они взошли на первую кручу, Эдера воскликнула:

– Смотрите, там крепость!

Над горами стелился осенний туман. Розали посмотрела, куда указывала рука подруги, но ничего не увидела. Че презрительно хмыкнул. В отличие от него, Рози знала, что зоркий глаз феи видит дальше и четче, чем зрение смертных. Если Эдера говорит «крепость», крепость и есть.

– По прямой, пожалуй, пол-лиги отсюда, – продолжала Эдера. – Может, успеем добраться до темноты и заночевать под крышей.

– Не боишься? – хихикнула Розали. – Вдруг там обитают призраки?

– Лорд Симон Кентелвир и Матушка Кря? – фыркнула Эдера. – Ты их так боялась, когда сестра Юланзи прочитала нам эту историю. Ты всегда была трусишкой, Рози.

– Я и сейчас трусишка, Эдди. Разве ты еще не заметила?

– Не заметила. Трусишка никогда не связалась бы с такой бандой, как эти твои ун-чу-лай.

– Я бы тоже не связалась. У меня не оставалось выбора. А еще они отучают меня бояться. Точнее, учат действовать, несмотря на страх. Понимаешь?

– Нет, Рози. Феи не знают страха. Прости, что смеялась над тобой. Я ведь просто не могла понять.

– Повезло тебе, – вздохнула Розали. – Хотела бы я стать тем, кто не чувствует страха…

– Повезло? Мне? Хочешь стать такой, как я? Осторожнее в желаниях, Рози.

Розали поняла, что сморозила глупость.

– Прости. Пожалуй, страх не так уж и плох по сравнению с другими вещами. А еще страх может вызывать азарт.

– Это мне тоже незнакомо.

Эдера ускорила шаг и оторвалась от спутников, чтобы спокойно покормить Мэлдана. Дальше она шла на приличном расстоянии от Розали с Че. Настроение у Рози опять испортилось. Она понимала, как тяжело подруге. Но Создатель, как же тяжело быть рядом с тем, кому тяжело! Похоже, она еще не скоро освоит это искусство…

Крепость на перевале показалась через три часа пути. Че убедился собственными глазами, что зрению феи стоит доверять. Еще два часа переходов по горным тропам – и достигли ее ворот, сиротливо скрипевших на ветру. Крепость оказалась заброшенной, но почти не разрушенной. Девушки, захваченные любопытством, бросились вперед. Че одним прыжком нагнал их, схватил Рози за плечо левой рукой. Эдеры он благоразумно избегал касаться. В правой руке он держал меч.

– Куда прете, глупые курицы? Это может быть логово разбойников.

– Там никого нет, – холодно ответила Эдера.

– Откуда тебе знать? Смотришь не только сквозь туман, но и сквозь стены?

– Именно. Здесь не чувствуется человеческой ауры.

Че вновь саркастически хмыкнул, выпустил плечо Рози, но меч в ножны не убрал. Мох и дикие горные растения густо покрывали подъезд к воротам, ни одна протоптанная тропка не вела внутрь крепости, но Че не расслаблялся.

В маленьком холле пахло прогнившей древесиной. Утлые столы и лавки стояли вдоль стен, а в центре был сложен круглый очаг. Че с обнаженным мечом ступил на лестницу в конце зала. Девушки последовали за ним. Даже младенцы замерли, захваченные настороженностью взрослых.

Втроем они поднялись на смотровую площадку. Холодный вихрь тут же обрушился на них. Казалось, площадка продувалась ветрами со всех четырех сторон. На северо-западе виднелось холмистое Гвиратское Плато. Чем дальше на север, тем выше и круче становились холмы, а на границе с Олбаром высились каменистые склоны.

Юго-западный горизонт запирали пики Гевазийского Хребта. Там, в сотнях милях от заброшенного бастиона, властвовал бог-гора Атрос, породитель всех речных божеств, что стекали с Гевазийских гор. Эдера и Розали смотрели на запад с тоской и сожалением. За цепью гор лежали в густой и сочной зелени, еще не тронутые осенней позолотой, родная Эдере Атрея и любимая обеими девушками Ларгия.

На юго-востоке колыхалось золотое море тарвийских равнин. Путники не видели, но знали, что в двухстах милях к югу стоят легионы Зандуса, занявшие земли бывшей Верхней Славии – провинции Тарва. Полторы тысячи лет назад княжество Тарва было вассально Славийскому Элатару – союзу жрецов бога Слава. Армия Нея-завоевателя покорила Тарву, но встряла на ее южных границах. Славия и Занду – два свободных государства-соседа, искони враждовавших меж собой подобно Гвирату и Ларгии на северо-западе, объединились для борьбы с жестоким северным захватчиком.

Ней так и не смог захватить южные страны. Тарва вошла в состав его империи, а король Занду через двести лет хитростью подчинил себе Славийский Элатар. Так возникло королевство Зандус. Еще шестьсот лет спустя оно объявило войну королю Ордону Неиду. Войска Зандуса заняли Гесию и Патриду – южные прибрежные провинции. Тем самым Зандус нанес удар по морской торговле королевства Неидов, отрезав кратчайший путь к материку Весталея.

Началась очередная смертоубийственная сеча. Армия Неидов отбила Патриду, а Гесия осталась в составе Зандуса. С тех пор стычки между двумя государствами – северным и южным – продолжались несколько веков. А затем воцарился мир, продлившийся два столетия. До тех пор, пока король Отон Неид по воле Придворного Мага Кэрдана не провозгласил новую эпоху завоеваний. На сей раз честолюбивый царедворец вознамерился подчинить всю Ремидею единому правлению – своему. Король Отон был лишь номинальной фигурой. Истинная власть была сосредоточена в руках Кэрдана.

И вот теперь, когда Отон был низложен и отравлен дочерью в провинциальной крепости, власть Кэрдана свергнута, столица и окрестные земли сожжены магическим пожаром, – теперь небесно-голубые стяги Зандуса реяли в сердце Ремидеи. А походные шатры в тон знаменам устилали выжженный солнцем травяной покров, будто сапфиры.

А за этим лоскутом земли с голубизной на золоте простиралась бескрайняя степная пустошь. Формально степные земли подчинялись Неидам. Но никогда власть королевства не была устойчива в этих краях. Никто из правителей-Неидов не сумел до конца подчинить хитрые изворотливые племена. Степняки жили сами по себе, мнимо принимая владычество оседлых, но неизменно ускользали от попыток навязать им чуждые порядки и образ жизни.

Туда, в Дикие Степи, лежал путь маленькой команды Розали. Ей предстояло доставить Эдеру к рубежам Восточных Столбов и там ждать дальнейших распоряжений Жа’нол. Сейчас, обозревая бескрайний простор, что им предстояло покрыть, Розали в очередной раз ужаснулась безумию Жа’нол. Как можно было отправить их в столь долгий и опасный поход, да еще и возложить ответственность на нее, неопытную бестолковую девчонку?! Как она справится? Что с ними будет в конце этого похода? Доживет ли она, Рози, до конца похода? За своих спутников она мало беспокоилась. А вот что ждет ее саму? Она не фея, не магичка и не многоопытный убийца. У нее нет ни врожденной защиты, ни достаточных навыков. Вернется ли она с востока?..

Так путники, каждый в собственных мыслях и чувствах, безмолвно взирали на открывшуюся панораму. Эдера прошептала – не столько остальным, сколько себе:

– Как же красиво…

– Местами ваша Ремидейка вполне симпатична, – поддакнул Че. – Там, где вы не успели ее загадить.

– Ее загадили такие как ты, – презрительно бросила Эдера.

– При чем здесь я? – удивился Че. – Мерканцы и пальцем не тронули ваш материчок. Вы сами пожгли да потопили его, да поубивали друг друга. Неплохо справились, скажу я тебе.

– Жгли, топили и убивали люди, подобные тебе. Неважно, мерканцы они или ремидейцы. Подлость не имеет национальности. Вы не видите в людях людей, вы не видите в земле красоты. Вы берете и пользуетесь, пользуетесь, пользуетесь – а потом, когда высосали досуха, выбрасываете за ненадобностью. Неважно, люди то или земля. Я на это насмотрелась. Я вижу тебя насквозь, Че’Вара. Дай тебе волю, ты загадишь все вокруг себя. Вы все, ун-чу-лай, такие.

Че хмыкнул в своей характерной пренебрежительной манере.

– Знаешь что? Дождись пока твой муженек сцапает тебя и скажи это ему. На него ты насмотрелась, а про меня не знаешь ничего, цыпочка. И уж подавно про Ун-Чу-Лай. Даже она, – он ткнул в Розали, – ничего про них не знает. Поэтому закрой варежку, пока я не воткнул тебе туда кое-что, высосать досуха.

Че одарил Эдеру очередным презрительно-похотливым взглядом, шагнул в лестничный проем и ушел вниз по ступеням. Розали тревожно взглянула на подругу – что она сделает? Эдера посмотрела на северо-восток.

– Он прав. Я говорила сейчас не с ним. Но скажи я все это Кэрдану, он точно так же высмеял бы меня в лицо. Какой смысл упрекать того, у кого нет совести?

Розали осторожно подошла к подруге и погладила ее по плечу. В первый раз Эдера заговаривала при ней о своем муже-брате. Может, это знак ее доверия? Не совершить бы очередную ошибку, не спугнуть…

– Не слушай Че, Эдди… Кэрдан не сцапает тебя. Мы дойдем до Столбов. А потом до Элезеума. Ты будешь свободна от него.

Эдера повернулась лицом к подруге. Розали еле сдержалась, чтобы не отшатнуться от нее. В ее глазах стояла непроглядная боль.

– Ты так уверена, что я хочу быть свободной от него? Ты сама хочешь быть свободной от своего белобрысого убийцы, который каждую ночь бьет и унижает тебя? Ты ничего не знаешь о феях и Вязи. Ты такая же самоуверенная дура, как твои ун-чу-лай. Делаешь вид, что хочешь утешить, а на деле – играешь и используешь. Такая же как Кэрдан. Вы все одинаковые, все люди.

Розали будто кнутом ударили. Ей захотелось повернуться спиной к Эдере и сбежать вниз по лестнице, к «белобрысому убийце». Вся жестокость Че, вся его извращенность не ранили девушку так больно и так глубоко, как безжалостные слова подруги. Да сколько можно, в самом деле?! Жа’нол может советовать что угодно, но Рози ведь не железная, сносить нападки Эдеры до бесконечности! Чем она их заслужила, за что Эдера так с ней?! Гнев, обида на незаслуженные оскорбления распирали ее. Миг – и Розали почти взорвалась. Но вдруг вспышка гнева потухла, а в сердце хлынуло сострадание и сопереживание. Розали даже не поняла, как это произошло. Она вдруг почувствовала, как же больно должно быть самой Эдере, если она может так ранить лучшую подругу детства…

– Эдди… Прости, если я опять сморозила не то. Ты права, я ничего не знаю ни о тебе как фее, ни о твоих отношениях с Избранным. Каким бы он ни был, он твой Избранный. Я и впрямь полная дура, что лезу с бестолковыми утешениями. Я не знаю как утешить тебя, Эдди. Не знаю как подойти, не знаю что сказать… Но клянусь тебе Создателем и всеми древними богами – я не играю и не использую тебя! Я ничего не знаю о феях, но знаю одно – ты моя лучшая подруга. Мы дружили десять лет! Фея ты или человек, ты хочешь счастья, как любое живое существо. В чем бы ни было твое счастье, Эдди, – я желаю тебе его! Если я как-то могу помочь, хоть капельку приблизить тебя к счастью, просто скажи. Я люблю тебя, я сделаю все, чтобы помочь тебе.

Розали протянула подруге руки. Эдера смотрела на нее пару секунд, а потом позволила себе приникнуть к ее плечу – аккуратно, чтобы не придавить Мэла с Кари, – и разрыдаться.

– Ох, Рози… Я скверная подруга, да?

– Ты самая лучшая из подруг, Эдди! Всегда была и будешь!

Вместе девушки спустились в маленький зал крепости. Че нигде не было. Они тревожно переглянулись, и тут он вошел в зал с охапкой сухих веток.

– Не желаете помочь, цыпочки? Греться будут все, а таскать – один папа Че?

Эдера вздохнула.

– Рози, посидишь с Мэлом и Кари? Я принесу дров.

* * *

Когда стемнело, трое взрослых сидели вокруг пылающего очага и варили на нем грибную похлебку. Младенцы лежали подле матери в толстой овчине. Помешивая варево в котелке, Эдера вдруг запела:

За далёкими морями, средь хребтов и мрачных скал,

Шёл над мглистыми горами непроходный перевал…

Не дракон и не демон охранял ущелья сон —

Возвышал немые стены неприступный бастион.

Кто, когда его построил и зачем – никто не знал,

Только путникам дорогу он навеки закрывал.

Сквозь глазницы чёрных бойниц, через мрак стальных окон

Днём и ночью наблюдает неусыпный гарнизон.

Розали удивленно смотрела на подругу, а потом улыбнулась, узнав мотив, и подхватила быстрый, рваный ритм задорной песни:

Вьюга снежная свистела и кружил осенний лист —

Все подходы под прицелом у заряженных баллист.

Колья, ров, кругом ловушки, арбалета чтится культ,

А под стенами игрушки – батарея катапульт.

И гласит легенда наша, будто, страхом окружён,

Никогда не знал осады неприступный бастион.

И ни рыцарь, и ни варвар, маг иль кто-нибудь другой

Даже в мыслях не решались горы перейти тропой.

Стала та тропа неторной, преумножила молва

Нерушимость укреплений, неприступных, как скала.

Годы шли, и ветры злые изменили лики гор.

Там, где были только камни, зашумел высокий бор.

И засыпали обвалы ту тропу на перевал,

Где когда-то, по преданью, древний бастион стоял.

Но его седые стены и гранит могучих плит

Не упали, не осели – крепь стоит, как монолит.

Пусть пройдут века, эпохи, время в бездну улетит —

Силу древней цитадели странный бастион хранит.

И когда под звёздным небом стихнет колокольный звон,

Я во сне своём увижу неприступный бастион.

[Авторы и исполнители песни «Бастион» – самарский акустический дуэт «Фарамир и Захар».]

Глядя друг другу в глаза, подруги допели песню мелодичным речитативом. Че слушал без единой ухмылки и насмешливого фырканья. Даже бесчувственного убийцу зачаровало искусное пение девушек. Тонкий, высокий голосок Розали причудливо гармонировал с сочным, богатым обертонами тембром Эдеры.

Розали происходила из семьи бродячих музыкантов родом из Тарвы. Когда ей было шесть лет, ее родители участвовали в большом представлении на именинах князя-наместника Ларгии. Тот никогда не забывал, что своим благосостоянием Ларгус и вся провинция были обязаны речной торговле. Почитая старые традиции, князь каждый год праздновал именины посреди Ларга. Вся знать провинции и представители крупнейших купеческих домов собрались на княжеском галерном флоте любоваться изысканным музыкальным представлением с жонглерами, акробатами, огнеметателями, поэтами. Почти полсотни артистов были задействованы в спектакле.

В разгар представления галера перевернулась. Княжеские гвардейцы, отряженные охранять мероприятие, с помощью магов спасли почти всех артистов. Не повезло лишь полудюжине несчастных. Среди них – супруги-музыканты, лютнист и флейтистка. Князь выделил достойную денежную компенсацию семьям артистов, погибших ради увеселения публики. А дочь музыкантов, оставшуюся сиротой, отдал в Обитель Святой Устины, снабдив монастырь щедрым пожертвованием.

В монастыре шестилетняя Рози то и дело напевала разные песенки. В семье ее окружали музыка и пение, а детская память запечатлевает ритмическую речь быстро и прочно. Остальные девочки легко подхватывали и запоминали необычные уличные баллады, которые дочь бродячих артистов принесла с собой.

По мере взросления девочек песни угасали в их памяти. Сама Розали позабыла большую часть песен детства. Но не Эдера с феноменальными способностями феи. Каждая песня, услышанная от подруги, сохранилась в ее памяти навеки. В любой момент она могла воспроизвести любую балладу из репертуара погибших лютниста и флейтистки.

– Как думаешь, Рози, откуда взялся сей Бастион? Может, песня о нем?

– А почему бы нет? Взгляни сама. Непроходимый перевал… Высохший ров. Седые стены и гранит могучих плит. Наверняка о нем!

– Так кто же его возвел?

– Может, могучие горные тролли? – лукаво улыбнулась девушка. – Или наоборот, карлики, упорные и трудолюбивые, чтобы защититься от троллей. Или от людей!

Крепость располагалась на границе Гвирата и Тарвы, и совершенно очевидно стояла здесь со времен до Нея, когда провинции были свободными княжествами и охраняли свои пределы. Но на Эдеру нашло шаловливое настроение – впервые после отъезда из Обители Святой Устины – и она дала разгул фантазии.

– Или дивная раса хевья, что населяла Ремидею до появления человеческих племен!

Че хмыкнул. К нему наконец вернулся неизменный сарказм. Но в его льдистых глазах промелькнули искры интереса.

– Какие еще хевья? – спросил он.

Эдера промолчала. Розали тронула ее за локоть.

– Скажи, Эдди! Я не знаю про хевья. Ты всегда читала и знала больше нас всех.

– Оно ему надо? Какое дело убийце с Мерканы до легенд Ремидеи?

Розали закатила глаза к потолку.

– Эдди, тебе обязательно быть такой?! Ну расскажи, а! Интересно ж!

– Ой, ну ладно. Только ради тебя. Итак, когда-то, в пору, пока люди не явились на Ремидею, и элементали безраздельно властвовали над землей, к востоку от Гевазийских Хребтов обитал маленький народец Хевья…

Слушая длинную сказку Эдеры, Розали тихо прикорнула головой на овчине рядом с посапывающими младенцами. Через бойницу древнего бастиона в темном небе сияла россыпь звезд. Вскоре все трое мирно задремали подле пылающего очага, забыв на время о вражде и неприязни.

 

Глава 3. Вторжение

С того дня, как Иртел явилась в королевский дворец, прошла почти неделя. Дворец кипел и стоял на ушах, как гигантский муравейник. Ремонтные работы прекратились, инструменты и строительные материалы валялись в палатах и коридорах, в одночасье став ненужными.

Королева Гретана наконец согласилась перенести столицу. Но куда – не было времени решить. Перевалочным пунктом выбрали Бримал – административный центр провинции Гвират. Оказавшись в безопасности, подальше от Иртел и козлоногих, можно будет подумать – оставить столицу там или перебраться в Ларгус или Атрейн.

Временный выход подсказал Гораций. С потерей знойного дона Антонио Гретана вновь обратилась к опостылевшему любовнику. В такое жуткое время королева не могла обойтись без поддержки и оперлась на то плечо, которое ей подставили.

Телохранители-островитяне, на которых она привыкла полагаться, исчезли, как все их земляки. После налета козлоногих монстров башня Островной Лиги опустела. В столице не осталось ни одного человека с Архипелага Тринадцати Островов.

Старые Маги могли бы торжествовать победу – они изначально советовали королеве перенести столицу с Сожженной Земли, подальше от опасной богини. Но с тех пор в реконструкцию дворца было вложено слишком много трудов. А нашествие сатиров унесло слишком много жизней. Из Старых Магов в столице остались лишь двое: Ионах и Билар. Торжествовать стало некому и нечего.

Раньше Старых Магов было семеро. Несколькими месяцами ранее королева услала из столицы четверых – якобы для защиты южных границ от военной агрессии Зандуса. На самом деле молодой маг Молас просто устранял конкурентов за влияние на Гретану. А в ночь после пришествия Иртел и нападения козлоногих погибла волшебница Фелион. Но о том никому не было известно, кроме двоих оставшихся Старых Магов. В ужасе от явления богини и Ее козлоногих слуг, в суете и спешке предстоящего исхода из дворца никто не заметил отсутствия Фелион. Никому не было дела до ее участи.

Старые Маги давно впали в немилость Гретаны, и весь двор приучился не замечать их. Единственная сфера столичной жизни, где маги сохранили влияние, – реконструкция дворца, да и то – лишь ее технические аспекты. Реконструкция прекратилась, и Старые Маги полностью утратили вес.

Для мага Билара такое отношение не стало сюрпризом. В молодости он провел много лет при дворе короля Ратона IX – прадеда низложенного Отона. Придворные замашки были хорошо знакомы ему и не менялись веками. Ионах, простолюдин из Олбара – горной провинции, где люди славились прямотой и порядочностью, – переносил человеческую неблагодарность и забвение хуже. Хотя и он за много лет постиг низость и переменчивость человеческой натуры.

Никто из Старых Магов не имел иллюзий насчет людской доброты, участия, благодарности. Потому они и жили отшельниками долгое время, пока Фелион не призвала их поддержать мятеж Гретаны и пресечь тиранию Кэрдана. Это она вызволила шестерых отшельников из добровольного заточения, собрала одиночек в команду. Последняя попытка помочь человечеству, в котором маги разочаровались. Они превозмогли разочарование и вышли навстречу людям. Но люди в очередной раз презрели их, воспользовались помощью без признания и благодарности, а потом отвергли.

Ионах и Билар оплакивали давнюю подругу вдвоем, ни с кем не делились скорбью. В торопливой суматохе исхода из столицы оба мага каждый вечер выкраивали четверть часа, чтобы почтить молчанием ее память. Ионах испепелил тело, не желая хоронить его на Сожженной Земле или нести на новое место. Вряд ли Фаэлон хотела бы мыкаться по Ремидее после смерти. Пусть ее душа будет свободна в том мире, куда она отправилась. Билар поддержал решение товарища.

На шестой день после гибели волшебницы два мага опять пришли в ее покои и встали точно на том месте, где она простилась с жизнью. Они казались полной противоположностью друг друга. Билар – щуплый, вертлявый, с длинными седыми усами и седой шевелюрой. Ионах – массивный, тяжеловесный, с короткой толстой шеей, русыми волосами и бородой.

Несколько минут они предавались безмолвной скорби. А затем Ионах отступил на шаг и сказал Билару:

– Сократим сегодня траур, друг. Мне нужно поделиться с тобой одной загадкой. Стоило сделать это раньше, но горе застилало мне разум…

Билар кивнул, приглашая товарища продолжать. Ионах спросил:

– Помнишь, когда мы уводили из дворца принцессу Келитану и княжну Риган, принцесса сказала, что хочет забрать материнскую брошь, и попросила проводить ее?

Билар наморщил лоб.

– Припоминаю… Ты предупредил, что ее покои давно разграблены, но она настаивала.

– Верно. Так вот, дело было не в броши. Принцесса хотела сообщить мне кое-что наедине. Сейчас, после признания капитана Лебара и гибели Фаэлон, ее рассказ проливает свет на личность проклятого убийцы.

– Гирана? – уточнил Билар.

– Гирана. Проклятого Че.

– Я весь внимание, друг! – воскликнул Билар.

– Когда принцесса и княжна убегали из дворца первый раз, Ее Высочество подслушала подозрительный разговор казначея Альтуса и незнакомца, которого он называл «Че». Казначей докладывал, что ему удалось наладить доверительные отношения с маршалом Горацием. «Че» предложил намекнуть маршалу на возможность нового государственного переворота. Расспросить Горация, кого тот посчитал бы предпочтительным правителем вместо Гретаны.

Билар запустил руку в седую, но пышную копну волос. Через пару секунд щелкнул пальцами. Он умел быстро сопоставлять факты и делать выводы.

– Так что же, Гиран-Че заставил капитана Лебара внушить принцу Конару идею стать королем, потому что на Конара указал Гораций? Какая в том выгода Кэрдану? Для чего ему интриговать в пользу Конара Гелла?! Тот никогда не проявлял себя сторонником Магической Академии и лично Кэрдана. И зачем Кэрдану и его ученикам освобождать принцессу и княжну?

– И зачем спрашивать мнение Горация? – прибавил Ионах.

– Это как раз очевидно. Чтобы вовлечь маршала в новый заговор. Создать у него ощущение причастности. Сколь тонкая игра! Вовсе не похоже на стиль Кэрдана!

Билар услышал о признании Шемаса Лебара уже после гибели Фелион. Три Старых Мага: Фелион, Ионах и Билар – считали, что изменником был гвардейский капитан Ровим, сослуживец Шемаса. Когда сторонники Кэрдана похитили тело маркизы Долан, Старые Маги поняли, что во дворце есть предатель, который впустил похитителей.

Молодой маг Гиран, любовник Фелион, обещал найти предателя. Он указал на капитана Ровима. И лишь признание Шемаса Лебара открыло Ионаху, что Гиран солгал, а значит, предатель – сам Гиран.

Шемас рассказал, как не смог отказать Долану в просьбе и впустил беглых магов. Как невидимка Че шантажировал его этим поступком, чтобы капитан подстрекал принца Конара стать королем. Наконец, как Че заставил капитана организовать побег принцессы Келитаны и княжны Лаэтаны Риган.

Ионах, а вслед за ним – Фелион, сделали вывод, что Гиран действовал в интересах беглых магов, а то и самого Кэрдана – если тот был вместе с учениками. И лишь сейчас оба мага обнаружили противоречие, когда их подруга уже была мертва.

– Ты прав, друг, – сказал Ионах. – Не стиль Кэрдана. Не выгода Кэрдана.

– Но чья?!

– В том разговоре, который подслушала принцесса, казначей Альтус упомянул Ун-Чу-Лай. По словам Келитаны, Че не понравилось упоминание и он приказал Альтусу больше не произносить вслух сие наименование.

– Ун-Чу-Лай?! Закатные Игроки?! Ее Высочество не ослышалась?

– Не знаю слов в нашем наречии, кои можно перепутать с подобным названием. Кроме того, я говорил тебе о невероятной трансгрессии здесь в проклятый вечер гибели Фаэлон. Разверзлось окно трансгрессии, женщина ростом с отрока выпрыгнула из него, спеленала меня магическими путами, схватила Гирана и потащила в то окно, невзирая на его сопротивление. Когда они скрылись, путы рассеялись. Я чувствовал каналы, что тянулись в безмерную даль, уходили за пределы Ремидеи. Не исключено, что карлица трансгрессировала себя как раз с Мерканы. Немыслимый риск, немыслимое деяние…

– Карлица? – перебил Билар. – Опиши подробно, как она выглядела?

– Не карлица в строгом смысле. Просто очень невысокая женщина. Худая, с длинным носом. Волосы короткие, русые. Глаза… – Ионах вызвал в памяти картину шестидневной давности. – Светлые. Острые и пронизывающие, будто стилет. Пугающий взгляд. Она схватила Гирана и поволокла аки слепого кутенка. Хоть он раза в два больше и тяжелее. Не иначе, спеленала магией, как и меня.

Билар вновь прищелкнул пальцами.

– Все сходится! Русые волосы, светлый пронизывающий взгляд, длинный нос – именно так мэтр Балах описывал Ветарию А’Джарх, Великого Магистра Ун-Чу-Лай! Игроки высоко ценят Гирана, если сама Великий Магистр явилась вытащить его с противоположного края света!

– Но Балах написал «Закатных Игроков» более двух веков назад!

Билар пожал плечами.

– К тому времени Ветария А’Джарх уже была Великим Магистром почти четыре столетия. Что такое еще двести лет для мага ее уровня?

– Если Гиран – агент Ордена Игроков, а не Кэрдана, что это меняет? Чем чреваты интриги Ун-Чу-Лай для Ремидеи?.. Меньшее они зло или большее, нежели Кэрдан или Иртел?..

– Кто знает, друг. Балах описывал Ун-Чу-Лай как весьма экспансивную и опасную структуру. А магистра А’Джарх – как зловещую личность. Но не стоит забывать, что мэтр Балах состоял в ордене Том-Ба, конкурирующем с Ун-Чу-Лай. Сами Том-Ба практиковали жестокие и бесчеловечные методы укрепления влияния. К тому же, Балах писал свой труд по беседам с изгоем Ун-Чу-Лай. Я бы не стал во многом полагаться на «Закатных Игроков». Они полны домыслов и искажений. Бесспорно одно – Ун-Чу-Лай во главе с магистром Ветарией обладают колоссальной магической мощью и политическим весом. Они укрепляют свое влияние где только возможно. И похоже, добрались до Ремидеи. К добру или к беде – это сила, с которой нам надо считаться.

– Сила, сгубившая Фаэлон. Кому бы ни служил Гиран – Кэрдану или Ун-Чу-Лай – он подонок и останется подонком. Он лгал Фаэлон, использовал ее и убил. Единственное, что имеет значение – Кэрдан с приспешниками не были в курсе каждого нашего шага, если Гиран продавал нас не ему, а Ун-Чу-Лай. Мы можем полагать себя в относительной безопасности… Хотя бы некоторое время.

Билар вздохнул.

– Наша главная опасность сейчас – Иртел. Она близко, а Ун-Чу-Лай далеко. А Кэрдан с учениками – что комариный укус по сравнению с Ней…

– Ты прав, Билар. После Иртел даже Кэрдан кажется безвинным агнцем… И слава Создателю, нам не приходится иметь дело с ними обоими одновременно…

Не успел Ионах договорить, как в воздухе пробежало странное колебание. Маги насторожились, сканируя ментальное поле.

– Иртел! Она вернулась, Ионах! А с ней… Создатель, это не может быть он!

– Это он, Билар! Будь проклят мой язык! Скорее вниз!

– Стой, Ионах! – седобородый маг ухватил русоволосого товарища за руку. – Мы ничего не сможем поделать. Нас только двое. Надо уходить.

– Мы не можем бросить людей!

– Но и помочь не можем. Вряд ли Кэрдан тронет людей. Ему нужны те, кто будет служить и работать. А вот нас с тобой он убьет. Надо уходить, бежать на юг! Собрать остальных. Не пустить его дальше.

– Надо спасти хоть кого-то!

Раздался яростный стук в дверь покоев, будто молотили древком копья… или пики. Маги услышали знакомый грубый акцент с присвистом:

– Открывайте, именем Владычицы! С-с-ступайте вниз-с, чессствовать Владычицу и Ее ссслужителей!

Раздался другой голос – человеческий, без свистящего акцента:

– Да здесь маги! Сильные, судя по ауре! Зовите милорда, он обрадуется! Ставим барьер, чтобы они не удрали!

Ионах и Билар переглянулись. Билар выпалил скороговоркой:

– Брат, ты всегда вел нас за собой, тебе и вести нас дальше. Тех, кто еще жив. Беги, не оставляй Ремидею на растерзание Иртел и Кэрдану! Найди способ сразить его.

– Поздно, Билар. Они воздвигли барьер. Осталось сразить столько, сколько сможем.

– Я прорву барьер, а ты беги.

– Билар, не смей!!!

Ионах сжал плечо друга будто в тисках. Щуплый седой маг с легкостью вырвался из могучей хватки товарища.

– Не глупи, друг. Беги! Кто, если не ты?

Раскинув руки, Билар взлетел в воздух. Окно бывших апартаментов Фелион треснуло, маг выпорхнул наружу, вспыхивая черным пламенем. Россыпь синих искр завихрилась вокруг него и осыпалась на стену дворца. Ионах в отчаянии закричал. Его друг полыхал факелом, открывая ему путь. Сердце рвалось на куски, но Ионах собрал волю в кулак, обернулся стрижом и вылетел в окно. Не время скорбеть по очередному ушедшему товарищу. Жертва Билара не должна стать напрасной. Оправдает ли он ее? Теперь у него просто нет выбора. «Кто если не ты?» – звучало в сознании птицы, уносившейся из смертельной западни.

Как неделю назад, в Тронной Зале королевского дворца собрались почти все обитатели. Двухметровые существа с человеческими головами и козлиными ногами подгоняли их, тыкая в спины древками пик. Сатиры загородили все входы и выходы из Тронной Залы, держа пики наперевес.

Окостеневшая от ужаса Гретана съежилась в комок на троне. Перед троном всхлипывал на коленях казначей Альтус. Рядом с ним стояли еще несколько придворных. Кто-то, как лорд Крамах, смотрел в лицо предводителям захватчиков с гордостью и презрением. Старый родовитый царедворец понимал, что не в силах повлиять на свою участь, и был готов принять смерть, но не унижаться перед врагами. Кто-то, как маршал Гораций, наблюдал за нелюдями исподтишка. Он не терял надежды постичь их логику, показаться полезным и выжить.

Солдат и королевских гвардейцев обезоружили и согнали в кучку. Память о предыдущем нашествии была свежа, и мало кто оказывал сопротивление козлоногим. Лишь несколько трупов героев или безумцев упокоились на ступенях лестниц, в коридорах или палатах дворца.

Особняком от прочей дворцовой публики стояли несколько десятков молодых магов – бывшие студенты Магической Академии, присягнувшие Гретане ренегаты. Маги из Бродячего Айлена по-хозяйски рыскали по Тронной Зале, вытаскивали тех, кто пытался затеряться в толпе, и отправляли к остальным ренегатам.

В проеме парадного входа заклубилась леденящая дымка. Сердца людей окутало холодом. На пороге появилась знакомая девичья фигурка. Богиня вошла в Залу и направилась к трону. Гретана, дрожа и стуча зубами, попыталась сползти с трона, уступить место богине, но Вион-Меш ткнул ее древком пики. Гретане пришлось сесть обратно.

– Как смеешь ты, ничтожная, занимать Мое место? – промолвила богиня.

Гретана опять попыталась вскочить, и опять Вион-Меш не позволил ей. Козлоногий скалился и ухмылялся. Богиня хохотала над Гретаной, которая никак не могла слезть с трона.

– Довольно, – промолвила наконец богиня.

Вион-Меш с поклоном опустил пику и шагнул назад. Гретану подхватило с трона незримым вихрем и стряхнуло на ступени у подножия. Иртел взошла по ступеням и уселась на трон.

«Исса-Ша! Исса-Ша!» – завопила орда захватчиков.

– Кто из вас готов служить и поклоняться Мне, ничтожные черви? – спросила Иртел, оглядывая сверкающими глазницами людей.

Самые проворные, не утратившие присутствие духа, начали опускаться на колени и выкрикивать: «Я готов, Великая!» «Слава Тебе, Великая!» Постепенно почти все обитатели дворца пали на колени и выкрикивали хвалу Иртел. Среди бывших студентов-магов на колени не встал ни один. Иртел обратила синие глазницы на них.

– Сии черви слишком горделивы или глупы? Или ищут смерти? Я легко подарю им смерть! Всем до одного!

Вперед выступил высокий маг в черном плаще, с профилем хищной птицы. Все обитатели дворца узнали его – даже те, кто никогда не видел. После Сожжения слишком часто повторялось имя ненавистного губителя с проклятиями на устах. И вот он стоял перед ними, торжествуя, управляя захватчиками, в фаворе у кровожадной богини.

– С Твоего позволения, Владычица. Эти люди принесли присягу верности, спаянную магическими скрепами. Им непросто поклониться Тебе, даже если они всей душой жаждут сделать сие.

– Тогда какой в них прок? Можно ль поднести их Мне? Сия присяга оберегает их жизни?

Кэрдан усмехнулся.

– Не оберегает, Великая. Но Ты найдешь здесь много подношений. Из некоторых мы постараемся извлечь иную пользу.

Иртел взмахнула рукой.

– Действуй, человечий слуга!

Кэрдан низко поклонился.

– С Твоего позволения, Великая. Лорд Фелас! Вы собственноручно снимали присягу с маркиза Долана?

– Верно, милорд! – откликнулся маг.

– Сколько времени у вас ушло?

– Четыре с половиной часа, милорд.

– На одного человека… У нас здесь около трехсот человек. Долго и неэффективно. Я знаю более экономное решение.

Он подошел к Гретане, медленно, словно смакуя каждый шаг.

– Итак, моя возлюбленная невеста, мы наконец встретились. Увы, я уже женат. Вы упустили свой шанс. Рядом с одним мужчиной нет места двум женам, на одном троне нет места двум королевам. Кто-то должен уйти.

Гретана раскрыла рот, но не смогла издать ни звука. В руке Кэрдана материализовался кинжал. Он схватил Гретану за волосы, запрокинул голову и перерезал горло быстрым, уверенным движением. Затем поднял бьющееся в агонии тело и принес Иртел на троне.

– Прими первое подношение, Великая.

Иртел жадно припала к ране. Кэрдан сошел вниз и повернулся к кучке застывших магов.

– Той, кому вы присягали, больше нет. Кому вы хотите служить теперь?

«Иртел…» – послышались робкие выкрики. «Владычице Иртел!» Кто-то даже воскликнул, подражая свистящему акценту козлоногих: «Исса-Ша!» Один за другим маги опустились на колени.

– Принимаешь ли Ты их служение, Великая? – обратился Кэрдан к фигуре на троне. Та взмахнула рукой, не отрывая губ от раны с хлещущей кровью. – Владычица дозволила вам стать Ее слугами. Отныне ваши судьбы в Ее руках, ваша воля в Ее распоряжении. Повинуйтесь Ей и Ее избранным слугам.

Кэрдан пристально вгляделся в толпу бывших учеников.

– Не вижу среди вас Гирана. Где он?

Один из магов ответил:

– Милорд, мы редко видели его. Гиран проводил больше времени со Старыми Магами, чем с нами. Особенно с волшебницей Фелион. Он был ее любовником. Последнюю неделю они оба вовсе не попадались на глаза…

– Где остальные Старые?

– Я не знаю, милорд…

Кэрдан повернулся к магам из Бродячего Айлена.

– Никбар, вы обыскали дворец?

Названный волшебник выступил вперед.

– Милорд, мы обнаружили двоих. Я запер их барьером, но лорд Билар бросился на барьер и сломал его, чтобы второй Старый ушел.

– И?

– Мы не смогли им помешать. Лорд Билар погиб, а его спутник сбежал. Все случилось слишком быстро…

– Кто второй?

– Мы не смогли засечь. Аура мужская.

– А женщина, Фаэлон?

– Мы не нашли ее следов, милорд.

Кэрдан успел пригасить вспышку ауры, не дать ей полыхнуть желтым – цветом тревоги и беспокойства. Фаэлон и Гиран – любовники, обоих не видели во дворце уже три дня. Если верить Артану, контакт с Гираном пропал как раз три дня назад. Но стоит ли верить Артану?..

Он повернулся к трону. Не стоит сейчас гадать, кто и что стоит за исчезновением любовников. Здесь Иртел. Она не станет дожидаться, пока слуга разгадает шараду. Богиня жаждет развлечений. И он должен развлечь Ее – иначе развлечет Вион-Меш.

– Лорд Альтус. Вы были с Гретаной с самого начала. Логично, что вы разделите ее конец. Вам повезло – вы пережили всех ваших сообщников: канцлера Ашера, герцогиню Ольтану Сарр, маршала Кристана. Везение рано или поздно заканчивается.

Альтус задрожал. Всхлипывания перешли в рыдания.

– По-пощадите… умоляю…

– Пощады нужно было просить год назад. Явиться ко мне и разоблачить заговор. Тогда я пощадил бы вас. Сейчас вам должно умолять не меня, а Владычицу – подарить вам легкую и быструю смерть. Только такая смерть не доставит Ей удовольствия, лорд казначей. Вам придется умирать долго и мучительно. Удовольствие Владычицы безмерно ценнее вашего, вы же понимаете это. Вы же умеете сопоставлять прибыли с убытками. Подсчитайте, какую выгоду принесет королевству радость Великой богини и какой ущерб – потеря одного убогого человечишки. Несколько долгих и неприятных минут умирания принесут больше пользы стране, чем несколько унылых лет служения на посту казначея.

Язык несчастного казначея не поворачивался выговорить нечто членораздельное, изо рта вырывался лишь жалобный скулеж. Рубиновые губы Иртел расползлись в плотоядной улыбке. Представление человеческого слуги пришлось Ей по душе. Унижение и смертный ужас приговоренного – что может быть слаще?

Кэрдан повернулся к предводителю козлоногих.

– Вион-Меш, я совершил первое подношение Владычице. Уступаю тебе право вновь порадовать Ее. Даруй сему червю достойную смерть.

Гигантский сатир осклабился. Он подошел к казначею и нацелил пику прямо в глаз. Альтус вновь раскрыл рот и на сей раз сумел издать членораздельный звук.

– Уууу… Ун-Чу-Лай! Где же вы?! Вы обещали спасти меня! Че! Спаси!

Пика с размаху полетела в лицо обреченному, но наткнулась на невидимую преграду.

– Кто посссмел? – в ярости прошипел козлоногий.

Кэрдан опустился на одно колено.

– Владычица, прошу Твоей милости. Сей червь знает нечто, что может угрожать Твоему правлению. Сохрани ему жизнь сегодня, чтобы я мог допросить его.

Иртел нахмурила брови.

– Ты много себе позволяешь, человечий слуга!

Вион-Меш тут же подхватил:

– Великая, изззгони его! Он не чтит Тебя!

Кэрдан склонил голову ниже.

– Великая, Ты избрала меня, ничтожного, чтобы укреплять и способствовать Твоему могуществу. Сие я исполняю с рвением и тщанием. Я должен вызнать у этого человека все, что он знает о Твоих врагах, коих только что призвал. А когда вызнаю, его судьба вновь пребудет в Твоих руках.

Богиня недовольно взмахнула рукой, приказывая Вион-Мешу отойти от Альтуса.

– Забирай червя, человечий слуга. Ты доложишь Мне обо всем, что выспросишь у него. Горе тебе, если ты лишил Меня удовольствия из-за пустяка.

– Благодарю, Великая. Ты не пожалеешь.

Кэрдан поднялся с колен, подал знак Феласу и Никбару.

– Уведите казначея в тюрьму и запечатайте заклятьем. Доступ передадите мне и только мне.

Маги схватили Альтуса и уволокли из Тронной Залы. Кэрдан смерил ястребиным взором оставшихся царедворцев. Никто не поднимал головы, кроме престарелого аристократа. Тот встретил его взгляд прямо и гордо.

– Лорд Крамах. Признайтесь честно – вы скорбите по Ее Узурпаторскому Величеству? Много блага сделала она для страны?

– Меньше, чем ты принес бедствий, Болотник. Она пыталась созидать, как умела. Ты умеешь лишь разрушать. Ты продал душу демонице из преисподней и проклят Создателем.

Кэрдан расхохотался.

– Ошибаетесь, милорд! Это вы прокляты Создателем. Сегодня ваша очередь на разрушение. Ваша душа отойдет в дар Владычице. Вион-Меш, займись им.

Пика козлоногого вонзилась в горло горделивого придворного. Вион-Меш подтащил к Иртел агонизирующее тело. Кого-то из обитателей дворца стошнило – невозможно было привыкнуть к чудовищной картине подношений. Обладатель слабого желудка тут же получил жестокие удары и пинки от козлоногих. Насытившись, Иртел отбросила иссушенное, посеревшее тело и встала с трона.

– Отведи Меня в Мое новое жилище, человечий слуга. Я желаю отдохнуть. Завтра ты отправишь Мои войска на юг. И поведаешь, что узнал от того червя.

Кэрдан вновь опустился на колено.

– Рад повиноваться и служить Владычице. Дозволь слуге исполнить еще одно дело.

Богиня неохотно кивнула, усаживаясь обратно. Кэрдан воскликнул:

– Капитан Шемас Лебар! Прошу подойти ко мне!

Зала зашелестела, люди шептались и оглядывались вокруг себя. Те, кто стоял рядом с Шемасом, уставились на него. Призыв Болотного Стервятника не предвещал ничего доброго. Калема ухватилась за рукав мужа. Шемас стряхнул ее руку и двинулся навстречу Кэрдану. Тот уже разглядел капитана – и женщину с девочкой рядом с ним. Жесты между мужем и женой не ускользнули от мага.

– Нет-нет, капитан, не отталкивайте супругу! Подойдите вместе с семьей. Я желаю видеть вас, вашу жену и дочь.

Шемас, белый как полотно, оглянулся на Калему и Дарину. Побледневшая Калема пошла вслед за мужем. Дара побежала за родителями, как ни в чем ни бывало. Похоже, она не ведала страха – почти как фея. Зловещий мужчина в черном ничуть не напугал ее. Правда, богиню, убивающую и пожирающую людей, она побаивалась. Жуткая ледяная женщина алчно облизывалась, поглядывая на Дару и ее родителей. Но безошибочное детское чутье говорило малышке, что Черный Человек управляет богиней – даром что встает перед Ней на колени. Она не тронет родителей и саму Дару, если он не отдаст их Ей.

Когда Шемас с семьей подошли к Кэрдану, маг стиснул запястье капитана ледяными пальцами. Он поднял вверх руку Шемаса.

– Лорды, леди, монны, мэтры. Перед вами человек, благодаря коему наше присутствие здесь сегодня стало возможно. Он оказал неоценимую услугу моим ученикам и лично мне. В признание за помощь я дарую ему генеральское звание и вверяю верховное командование королевской гвардией. Ура генералу Лебару и его семье!

Маги из Айлена выкрикнули «Ура генералу!» – как всегда, охотно откликаясь своему учителю. Раздались жиденькие выкрики среди других обитателей дворца. Козлоногие раздали очередную порцию пинков и тычков, крики стали гуще и громче. А сами сатиры замолотили древками по многострадальному паркету Тронной Залы.

Раздавленный, загнанный в угол Шемас боялся поднять глаза от пола. Кэрдан публично выставил его изменником и предателем. Теперь его жизнь зависела только от милости богини и ее коварного фаворита. Лишившись их покровительства, Шемас не проживет ни дня…

Иртел смотрела на новоиспеченного генерала, уголки губ слегка приподнялись. Она не понимала всех нюансов тонкой игры человечьего слуги, но чувствовала эмоции человека, ставшего жертвой этой игры. Богиня получила бы больше удовольствия от его агонии и предсмертной паники, но растерянность и публичное унижение тоже неплохо сгодились. Легкий десерт после кровавого пиршества.

– Обеспечьте охрану дворца, генерал. Завтра в полдень жду вас с докладом.

Кэрдан повернулся к трону и вновь припал на колено.

– Великая, теперь Твой ничтожный слуга готов проводить Тебя в новое жилище!

Иртел поднялась с трона и удалилась из Залы, Кэрдан и Вион-Меш следом. Люди облегченно выдохнули, когда богиня и ее жуткие миньоны покинули Залу. Один человек радовался их уходу более прочих. Маршал Гораций не без оснований полагал, что его жизнь оборвется сегодня. После казначея Альтуса он остался единственным выжившим членом мятежа Гретаны. И он был студентом Магической Академии целый семестр. Кэрдан лично исключил его в первую же сессию, обнаружив слабые магические способности Горация. Маршал не ждал пощады. Но бывший учитель не узнал бесталанного ученика.

Что будет, когда Кэрдан допросит Альтуса? О чем он собрался допрашивать казначея? И что расскажет Альтус, независимо от вопросов Кэрдана? Как маг решит судьбу Горация, если узнает о его роли в мятеже?.. Наконец, что Гораций может сделать, чтобы пережить нашествие Иртел, Кэрдана и козлоногих? Маршал думал так напряженно, как никогда в жизни.

 

Глава 4. Кукловод или марионетка?

Кэрдан устроил Иртел в королевских апартаментах. Физическое тело богини подчинялось законам природы – нуждалось во сне, отдыхе и питании. Маг отдал распоряжения трясущейся от ужаса прислуге, а затем спустился в тюремные казематы.

Когда он вошел в камеру, Альтус рухнул на колени перед заклятым врагом, отныне владеющим жизнью злосчастного казначея.

– Милорд, я все скажу! Пощадите, не отдавайте меня Ей!

– Говорите. Почему вы призывали Ун-Чу-Лай? Они действительно обещали спасти вас?

– М-милорд… я…

– Помните, что мне не стоит труда учинить магическую проверку ваших откровений. Если я выясню, что вы лжете или умалчиваете, вы будете умирать несколько дней. Я еще не предлагал богине подобный способ подношения. У вас все шансы стать пробным камушком.

– М-милорд… я расскажу все без утайки!

– Так начинайте. С начала и до сегодняшнего дня по порядку. Что такое Ун-Чу-Лай, как вы узнали о них, как с ними связались, почему они обещали спасти вас – если обещали.

Дрожа и запинаясь, Альтус начал рассказ. Весной прошлого года во дворец прибыл мерканский купец с пряностями и тканями с далекого материка. По завершении сделки с королевским закупщиком купец попросил приватной аудиенции у казначея, намекнув, что имеет некое взаимовыгодное предложение. Альтус не мог проигнорировать возможность выгоды и принял купца. Казначей не сомневался, что купец попросит права беспошлинной торговли в городе, а в благодарность предложит Альтусу в дар некоторое количество товара. Но визитер заговорил о другом.

Он начал издалека – сколь сложна нынче политическая обстановка в мире, как важны дружеские связи между двумя материками. Мол, в такое нелегкое время нужно заводить как можно больше друзей и союзников, где бы они ни находились. Экивоками и околичностями купец подобрался к сути своего предложения. Некая могущественная мерканская организация хотела иметь человека при дворе Неидов, который будет регулярно передавать информацию о закулисных интригах двора, тайных коалициях и скрытых расстановках сил. Вмешиваться от Альтуса не требовалось – только снабжать информацией. Взамен – те самые редкие ценные товары, на которые казначей рассчитывал перед началом беседы. А также – покровительство, защита и убежище в случае непредвиденной опасности.

Альтус не решился ответить сразу. Он попросил у мерканца времени на раздумье. Тот охотно согласился, не потеряв приветливости и дружелюбия. И предложил казначею в случае согласия связаться с наемником из охраны купца, который останется в столице Неидов. Наемника звали Че. Купец пригласил его в покои казначея – невысокого, светловолосого, с холодным взглядом серых глаз. Че оставил указания, как с ним связаться в случае положительного решения.

Альтус размышлял долго. Предложение купца показалось ему не слишком выгодным. Он остерегался, что связь с таинственными мерканцами может быть расценена как государственная измена. Ллерский шечень и дакрийский шелк вряд ли стоили повешения. Второй части предложения мерканца – защите и покровительству – казначей просто не придал значения. Убежище могло понадобиться ему лишь в одном случае – если он примет предложение чужеземца и будет разоблачен как шпион.

Все изменилось, когда Кэрдан, будучи в то время Придворным Магом – всемогущим временщиком, – пригрозил ему раскрыть финансовые махинации и утаивание казны. Даже король в своей характерной похабной манере намекнул, что ему известны грешки казначея. Альтус понял, что его положение при дворе стало шатким. Тогда он впервые связался с Че.

На вопрос, от чего способны защитить мерканские союзники, Че высокомерно ответил: «От всего». Альтус сомневался, что вражда с первым царедворцем входит во «все». Че ответил: «Можете проверить. Только как вы это сделаете, если Стервятник прижмет вас к стенке, а мы не сможем вам помочь только потому, что до этого вы ничем не помогли нам?»

Наглость и высокомерие наемника сделали дело. Альтус начал сообщать ему сведения об интригах, коалициях, скрытых махинациях при дворе Отона Неида. Когда герцогиня Сарр намекнула ему и канцлеру Ашеру на возможность свержения короля, он поделился этим с Че. Как и своими сомнениями, что подобный заговор обречен на провал. Придворный Маг и его подручные обладают способностями читать мысли. Любой умысел против короля и самого Кэрдана будет разоблачен в одночасье.

Че выслушал его без единого движения на бесстрастном лице, без единой искорки в серых глазах. А при следующей встрече передал Альтусу поручение поощрять герцогиню в ее планах. Всех, кто будет в них вовлечен, снабдят неуловимой, магически нечитаемой защитой от проникновения в мысли и чувства. Точно так же незримые мерканские покровители обеспечат, чтобы в случае предательства или утечки до Кэрдана не дошла информация о заговоре.

Альтус попытался расспросить наемника, как мерканцы добьются этого. Белобрысый лишь высокомерно усмехался. Тогда Альтус попытался раскопать что-то о загадочных покровителях сам. Он поручил личному секретарю проштудировать несколько книг о политике государств и институций Мерканы. Ежедневно секретарь должен был пересказывать казначею выжимки из прочитанного.

Из докладов слуги Альтус узнал о магических орденах Мерканы. Методом исключения он установил, что ему довелось иметь дело с Ун-Чу-Лай, Орденом Игроков. При следующей встрече с Че он обронил это название. Надменное лицо блондина изменило выражение. Он не подтвердил и не опроверг догадку, предложив казначею не искать имена, а извлекать выгоду из положения. Альтус уверился в правоте предположения.

Когда заговор Гретаны набрал обороты, Че сказал, что ему будет проще защищать казначея, находясь во дворце, поблизости. Альтус взял мерканца в свою свиту. Впоследствии он не пожалел о решении. Че уберег его в Сожжении и Потопе. А после Потопа ушел. Он предупредил, что вскоре явится новый агент Ун-Чу-Лай. Для казначея ничего не изменится. Защита, укрытие и покровительство в обмен на информацию.

Однако все сложилось совсем не так, как обещал Че. Его преемник почти не требовал информации от Альтуса. Казначей быстро понял, почему. Новый агент Ун-Чу-Лай занимал куда более высокое положение при дворе. Он сам пребывал в центре интриг и коалиций. Информация была ему не нужна. Он требовал от Альтуса действий. А еще скрывал лицо и голос.

После встреч с новым агентом у Альтуса не откладывались в памяти ни тембр голоса, ни интонации. Лицо и фигуру агента скрывал туман. Он не назвал своего имени, а предложил казначею называть его «Че» – по старой привычке, чтобы не путаться. Новый «Че» был магом.

Он не спрашивал Альтуса о существующих коалициях. Он заставлял создавать новые коалиции. Например – с маршалом Горацием, отвергнутым любовником Гретаны. По наущению второго Че казначей подкатил к маршалу, напомнил, что они оба – единственные выжившие соратники по мятежу. Им стоит держаться друг друга.

А когда дружеские отношения с Горацием были налажены, «Че» приказал непринужденно намекнуть, что неплохо бы еще раз сменить правление на троне. И вызнать у Горация, кого он считает наиболее подходящей кандидатурой вместо Гретаны. Гораций склонился к кандидатуре принца Конара Гелла.

Очевидно, Ун-Чу-Лай решили переиграть по новой. Устроить повторный государственный переворот. Альтус ничего не узнал об этом. Встреча с Че, где тот узнал о симпатиях Горация к принцу Конару, оказалась последней. Больше казначей не видел агента. С тех пор прошел почти месяц. А сейчас явилась богиня, а Ун-Чу-Лай никак не дали о себе знать. Новый Че, в отличие от предшественника, не сделал ничего, чтобы вытащить казначея из заварушки.

Кэрдан внимал каждому слову Альтуса. Выпытывал мельчайшие подробности. Сгусток магии, невидимый казначею, окутывал его голову во время допроса. Серый туман должен был позеленеть при попытке солгать и пожелтеть – при попытке скрыть информацию. Альтус не пытался ни лгать, ни утаивать. Туман оставался серым.

Наконец Кэрдан встал, выжав Альтуса, как губку.

– Благодарю за ценные сведения, милорд. Наша беседа окончена. Прощайте.

– Милорд! Я смогу выйти отсюда?!

– Завтра же. Вы будете повешены за государственную измену.

– Милорд, но вы обещали!!!

– Я обещал вам мучительную смерть в течение нескольких дней, если будете лгать и молчать. Я не обещал вам жизни, здоровья и процветания в обмен на правду. Я не отдам вас богине. Она не принимает преступников, а государственная измена – преступление. Вы умрете на виселице, друг мой Альтус, относительно скорой и легкой смертью. Отмаливайте свою грешную душу. Может, Создатель примет ее в райские кущи. В чем я сильно сомневаюсь.

Кэрдан вышел из камеры, не слушая вопли Альтуса, и запечатал ее заклятьем. Он выбросил из головы обреченного в ту же минуту, как повернулся спиной к его узилищу, думая лишь о самом рассказе. Самые страшные подозрения подтвердились. Долгое время адепты Ун-Чу-Лай были у него под носом. В столице, во дворце, наверняка – в Магической Академии.

Девять магов сбежали от него в Айлене, в том числе – Артан. Увели с собой детей фей. Как хорошо, что благодаря выдержке и смекалке он не ударился в панику немедленно. Первое, что сделал Кэрдан в тот вечер, пробудившись, позвал Артана – отдать распоряжения. И не услышал ответа. Он просканировал ментальное поле замка – ученика не было.

Кэрдан обратился к Айлену. Возможно, то был очередной фокус чудаковатого старика с пространственными измерениями, отчего маг не мог докликаться ученика. Ответ Айлена превзошел все ожидания.

«Кто здесь старый маразматик, ты или я? – недовольно проворчал скрипучий голос. – Зачем ты зовешь того, кого сам услал из моих стен?»

Кэрдан напрягся.

«Услал? С чего ты взял?»

Айлен выдал еще несколько нелицеприятных эпитетов об умственных способностях Кэрдана. После настояний мага человек-замок наконец соизволил объяснить. Девять магов вместе с пятнадцатью детьми покинули Айлен днем, пока Кэрдан спал. Артан попросил Айлена выпустить их, сославшись на распоряжение милорда. По словам первого ученика, Кэрдан отправил первую партию из замка – как и обещал.

«Почему ты не спросил меня?!»

«Почему я должен был? Твой доверенный ученик командовал и распоряжался здесь несколько месяцев. С чего я должен был решить, что ты отнял у него сие право? Неужто твой птенец тебя объегорил? Туго твое дело, Стервятник. Если верные люди вдруг предают, значит, ты крепко просчитался. Либо доверял не тем, либо содеял то, что оттолкнуло от тебя преданных. Будь осмотрительнее, Стервятник».

Будь у Кэрдана возможность в тот момент, он испепелил бы Айлена вместе с его советами. Увы – пока еще он сам находился в утробе безумца. Да и окажись Кэрдан снаружи, вряд ли сумел бы отплатить юродивому так, как он того заслуживал. Владение пространственными измерениями позволяло человеку-замку исчезать и появляться в любой точке за долю секунды.

Сейчас Кэрдан как нельзя лучше прочувствовал правоту сумасшедшего Айлена. Туго его дело. Все шло совсем не так, как он рассчитывал. Артан не откликался, когда Кэрдан вышел за пределы Айлена и попытался еще раз позвать ученика. Никто из девяти беглецов не отзывался. Будто глухая стена отгораживала каждого из них от Кэрдана. Это могло означать лишь одно – измену.

Кэрдан солгал остальным магам, будто Артан ушел по особому поручению вместе с восемью магами и пятнадцатью детьми. Ни к чему расписываться в собственной слабости. Эти люди шли за ним, потому что считали неуязвимым. Кэрдану не хотелось проверять, как они восприняли бы новость об измене того, кому предводитель доверял больше всех. Не думал он и о том, что будет во дворце, как он потом объяснит отсутствие Артана – тем паче, его присутствие в стане врагов. Он будет решать проблемы по мере поступления.

Проблемы все поступали и поступали. Новость о жертвенной гибели Билара неприятно поразила Кэрдана. Старый дуралей, любитель книг и древних историй. К нему у Кэрдана был наименьший счет. Он хотел предложить Билару вступить в Академию – его знания пригодились бы будущему диктатору. Но дурень выбрал смерть героя, прикрывая Ионаха. Вот кого Кэрдан не пощадил бы. Его – и Фаэлон.

Фаэлон. Новая загадка. Новая опасность. Исчезла одновременно с Гираном. Что это могло означать? Они были любовниками, а Кэрдан узнал об этом только во дворце. Артан не упомянул о романе Гирана и Фаэлон. Он говорил лишь, что Гиран втерся в доверие к Старым Магам, стал вхож в их круг. Но не уточнил, что не только в круг, но и в постель. Почему он утаил столь важную деталь? Это умалчивание – часть измены Артана? Или он сам не знал, Гиран по каким-то ему не сообщил? А был ли вообще Гиран агентом Академии при дворе? Не соврал ли Артан?

В мрачных раздумьях и вопросах без ответа Кэрдан пришел в скромные апартаменты, которые выбрал для себя. Ранее они принадлежали родовитому, но небогатому и не слишком влиятельному барону. Располагались они недалеко от королевских, при этом – на отшибе, вдали от широких и многолюдных коридоров, соединявших королевские покои с важными палатами, залами и апартаментами влиятельных придворных.

Кэрдан никогда не был любителем роскоши и простора. Везде его рабочее и жилое пространство было предельно скромным и функциональным, без излишеств, без расточительства. Только самое необходимое для работы и комфорта. Дворцовые покои он выбрал исходя из тех же соображений: функциональность и удобство. С одной стороны, в досягаемости Иртел, на случай непредвиденных капризов богини. С другой стороны – достаточно удаленно от прочих обитателей дворца. Он не собирался решать государственные дела и принимать визитеров в личных покоях. Работа есть работа, отдых есть отдых.

У дверей стоял маг Глорах с книгой в руках. Увидев Кэрдана, маг склонился и протянул ему книгу.

– Милорд, я разыскал в библиотеке «Закатных Игроков» – как вы изволили приказать.

Кэрдан забрал книгу.

– Благодарю, мэтр. Доброй ночи.

– Доброй ночи, милорд.

Глорах с поклоном удалился, а Кэрдан вошел в апартаменты и запер дверь. Закатные Игроки. Из рассказа Альтуса следовало, что они сопровождали каждый шаг Кэрдана. Приложили руку к каждому его промаху, каждому провалу. Заговор Гретаны был делом их рук. Бегство девятерых предателей – Кэрдан не сомневался, что один или несколько из девятерых принадлежат к Ун-Чу-Лай. Кто?! И чем они соблазнили остальных?

Чем они могли переманить Артана – ведь Кэрдан обещал ублюдку Академию?! Академия была его идолом. Беделин? Тарвийская девчонка – агент Ун-Чу-Лай? Скромная, прилежная ученица, сама сдержанность. В отсутствие Кэрдана она охмурила Артана, чтобы обратить против учителя и привести на сторону проклятых мерканцев?

Или шпионом был Ларас, непримиримый Старый Маг, внезапно порвавший с дружками-отшельниками и вступивший в Академию? Учить и лечить, заявил он Кэрдану в свое время. Как можно больше людей. Учить, лечить и шпионить на Игроков? А может, их агент – Келик? Скрупулезный исследователь никогда не лез в дела, не связанные напрямую с его работой. Материалы, структура, анализ – все, что его интересовало. Маска? Почему он сбежал вместе с остальными предателями? Не он ли был первым предателем?

Или бывший разбойник Брогар? Или Эмма, тихая простолюдинка, стеснявшаяся собственного таланта? Юный горячий Адел Лутан? Илайза, с которой не переспал разве что самый ленивый в Академии или любитель мальчиков? Хадар? Или сам Артан? При этой мысли у Кэрдана пробежали мурашки по коже. Если он был настолько слеп, что приблизил к себе агента Ун-Чу-Лай, сделал личным учеником, отдал почти всю власть при дворе… Тогда первым врагом Кэрдана был сам Кэрдан. Если он мог настолько ошибаться в людях, в их ожиданиях и реакциях.

Если все это время Артан продавал его Ун-Чу-Лай, тогда Кэрдану лучше прикрыть лавочку сию же секунду. Подобной ошибки он не спустил бы никому из подчиненных. Не стоит спускать и себе. Он понимал, что Артан не вслепую идет за ним, что многие методы Кэрдана для него неприемлемы. Но если принципиальность ученика покрывала его продажность, если Кэрдан не сумел ее разглядеть под маской – даже Иртел не спасет его от падения. Человек, который не умеет считывать чувства и ожидания ближнего круга, не сможет управлять их чувствами и ожиданиями. Он обречен на провал.

Кэрдан вернулся мыслями к рассказу Альтуса. Первый Че, агент Ун-Чу-Лай, был солдатом-наемником. Второй – магом. Причем занимающим влиятельное место при дворе. Кто-то из Старых продался мерканцам? Из ренегатов Академии? Единственный ренегат, занявший высокое место, – ублюдок Молас, если верить донесениям Гирана в пересказе Артана. Он? Кэрдан не удивился бы. А может, сам Гиран? Может, они вдвоем с Артаном вели виртуозную партию против Кэрдана?

Наконец, последний, самый свежий замысел Ун-Чу-Лай. Новый переворот. Маршал Гораций и принц Конар Гелл. Конар – разумный, хозяйственный, неамбициозный. Никогда не стремился к влиянию при дворе, предпочитал заниматься делами своей семьи и своего поместья.

Гораций… Откуда Кэрдану знакомо это имя? Армейский лейтенант, адъютант Люса Ашера, возвысился уже после воцарения Гретаны, когда прежний фаворит угодил в опалу. Но недолго наслаждался фавором, потому что Гретану очаровал красавчик из Островной Лиги.

Почему Ун-Чу-Лай сделали ставку на этих двух? Чем вообще руководствуются Игроки в выборе фигур?.. Кого продвигают в дамки, кем жертвуют? Какова логика игры? Как их переиграть?

Кэрдан подвинул к себе книгу мэтра Балаха и раскрыл ее. На первой странице было совсем мало текста. Краткий эпиграф с расписными вензелями заглавных букв: «Мастерство игрока в том, чтобы управлять не столько своими фигурами, сколько фигурами противника. А главное – его руками и головой. Лучшая игра всегда ведется по обе стороны доски. Ветария А’Джарх, Великий Магистр Ун-Чу-Лай».

 

Глава 5. Песни у камелька

На юго-западной оконечности озера Фросах, на границе Арвига и Тарвы, стояла прибрежная деревушка. Трактир в ней почти всегда был забит под завязку, располагаясь на пересечении крупных трактов. Хозяйке трактира нередко приходилось отбиваться от назойливых посетителей, требовавших мест, которых она не могла предоставить. Как этим осенним вечером, когда паре припозднившихся путников позарез требовалось две отдельных комнаты.

Мужчина и девушка, они очевидно не приходились друг другу супругами или иными родственниками. Мужчина – немолодой аристократ, крупного телосложения, полностью седой, с обилием шрамов на лице, шее и руках. Девушка – очень красивая простолюдинка, маленькая, хрупкая, кареглазая и темноволосая – как все представители ее класса. Но были в ее чертах некая правильность, тонкость, изящность, редко присущие простолюдинам.

Хозяйка не знала и не хотела знать, что связывало этих двоих и почему им обязательно требовалось ночевать раздельно. Еще час назад у нее имелось три свободных номера. Но заявилась компания из трех человек с двумя младенцами и тоже потребовали две комнаты, одну для леди с детьми, одну для ее слуг.

– Одна комната осталась, – отрезала хозяйка. – С одной постелью. Будете брать?

– Может быть, есть какая-нибудь подсобка? – спросил седой аристократ. – Я доплачу.

Девушка мягко прикоснулась к нему и проговорила:

– Ревин, ну что ты доплатишь? Я видела, у тебя денег почти не осталось. Давай возьмем эту комнату. Нам до Гвирата еще идти и идти.

Мужчина обреченно вздохнул.

– Хорошо, досточтимая монна, я беру комнату. Не найдется тюфяка, бросить на пол?

– Конечно найдется, – буркнула хозяйка трактира. – Уже лежит. На нем и ляжете. Еще один что ли вам подавать? Развелось нищебродов. Ведут себя как князья. То комнату им подай отдельную, то тюфяк. Четыре серебряка. Деньги вперед.

Аристократ Ревин посмотрел на хозяйку как на грабительницу, но раскошелился. Женщина сгребла монеты, крикнула горничную и велела проводить гостей в номер. Служанка исполнила поручение, отдала аристократу ключ и оставила гостей одних.

Мужчина недовольно оглядел крошечную комнату с рукомойником, узким тюфяком и несколькими гвоздями для одежды. Что ж, в лесу ему приходилось спать на голой земле, а здесь сойдет и пол. Он сбросил в угол вещевой мешок, растер уставшие плечи. Девушка подскочила было к нему, положила руку на плечо, но он вывернулся.

– Не надо, Рини. Пойдем на ужин.

Риниэль скорчила гримасу, но навязывать заботу не стала. Больше всего сейчас мужчине хотелось, чтобы она помассировала его тело теплыми и нежными ладошками, но он не хотел признаваться себе в этом. С каждым днем присутствие феи все глубже погружало его в странное состояние умиротворения и благости. Будто теплый прозрачный свет окутывал Долана. С Аделией он испытывал похожее чувство, но Аделия разделяла его жизнь почти сорок лет – с тех пор, как родители обручили их подростками. Он не мог помыслить, что однажды она окажется вдали от него. Ее близость стала воздухом, которым он дышал.

А девочка Риниэль стала искоркой огня, которая ухитрялась согревать, как огромный костер. Она источала тепло, и Долан был бы счастлив с благодарностью принять его… если бы не буря, бушевавшая в груди.

После смерти Аделии он не желал ни одной женщины. Хотя многие женщины желали его. Его репутация в Академии, талант, положение старосты, особое отношение Кэрдана и трагичная история его одержимости создавали своеобразный романтичный ореол вокруг фигуры мрачного вдовца. Некоторые азартные студентки и преподавательницы задались целью покорить его сердце. Проще было покорить гранитную глыбу. Маркиз оставался холоден и равнодушен к любым знакам внимания женщин, к их кокетству и попыткам покорить недосягаемое. Некоторые женщины быстро отступили, некоторые озлобились и начали распускать слухи, якобы он сам уложил их в постель, но оказался несостоятелен, некоторые упорно продолжали попытки. Ему было все равно.

Когда Риниэль произнесла: «Я Избираю Тебя, Ревин» – поначалу он просто не понял, что случилось. Он ничего не знал о феях. Он не мог и помыслить, что между ним и Риниэль могут быть отношения мужчины и женщины. Много дней и ночей они провели бок о бок и спина к спине, но Долан оставался так же безразличен к ней, как к остальным женщинам после смерти Аделии. Ни помысла, ни тени желания не вызывала девочка, так похожая на его среднюю дочь Илану.

«Рини, ну зачем?! – воскликнул он, когда фея объяснила ему фразу Избрания. – Я ведь даже не в отцы – в деды тебе гожусь! Что ты будешь делать с такой развалиной? Да еще после всего, что я тебе причинил. Не надо, отмени это!»

«Избрание невозможно отменить, Ревин. И это не в моей власти. Я лишь следую Судьбе Феи. Она Избирает за нас. Она мудрее нас. Если судьба решила, что мы должны быть вместе, кто мы такие, чтобы спорить с ней?»

«Но я стар, Рини. И связан с другой женщиной. Она в твоем теле, но она другая, не ты. Я не могу изменять ей».

«Если бы не мог, Избрания не случилось бы. И перестань говорить, что стар. Ты маг. Для магов возраст не имеет значения. Для фей – тем более».

Долан оставил попытки убеждать фею переменить решение, просто стал твердо выдерживать дистанцию. Когда они покинули предел Морехского леса, они перестали ночевать под открытым небом и стали останавливаться в трактирах. Каждый раз Долан упорно брал две комнаты, отдельно для себя и Риниэль. Хотя Артан дал ему совсем немного серебра – на экстренный случай, ведь магу не предполагалось покинуть пределы Морехи.

Экономил Долан, избегая ужинать в трактирах, предпочитал подстрелить дичь во время дневного перехода и приготовить ее на открытом воздухе. Риниэль изнывала, когда он ощипывал или свежевал добычу, а затем готовил на огне. Маркиз видел брезгливость девушки и надеялся, что это тоже отвратит ее от него.

Помогало мало. Каждый вечер Риниэль недовольно корчила рожицу, когда Долан в очередной раз просил две отдельные комнаты. В деревенском трактире на юго-западном берегу озера Фросах двух комнат не нашлось.

Они спустились в обеденный зал трактира. Долан заказал овощное рагу Риниэль и кружку яблочного сока себе. Ужин был для феи единственным приемом пищи за день, но она совсем не страдала от голода. Пока девушка уплетала рагу, маркиз осмотрел залу. За столом напротив сидела необычная пара – хоть и не настолько необычная, как они с Риниэль. Простолюдинка, чуть старше Рини, и мужчина, явно иноземец. Нельзя было определить, аристократ он или простолюдин по ремидейскому фенотипу.

С первого взгляда он вызвал у Долана неприязнь. С белобрысыми вихрами и льдистыми глазами, он осматривал каждую женщину в зале, словно добычу. Не избежала подобного взгляда и Риниэль. Когда холодные глаза чужеземца остановились на фее, Долан ощутил прилив гнева. Как смеет этот наглец так смотреть на его жен… Его?! Неужели он считает Риниэль своей женщиной?

Маркиз взял себя в руки. Не хватало еще ревновать фею к первому встречному. Они даже не разговаривали. И у него нет права ставить Риниэль условий. Может, она все-таки передумает и Изберет другого мужчину. Если нельзя отменить Избрание, может, возможно хотя бы перенести на другого, более достойного, чем он…

Долан отвернулся от белобрысого нахала и посмотрел в противоположный угол трактира. Там, на крючке возле хозяйской стойки, висела лютня. Его охватила тоска по дому в Гвирате. Там у него была лютня, и он нередко играл на ней… для Аделии. Риниэль проследила за его взглядом.

– Ревин, ты умеешь играть?

– Умел… когда-то.

– Значит, умеешь и сейчас! Папа говорил, раз научился владеть инструментом, не разучишься уже никогда!

Долан посмотрел на девушку новым взглядом. До него дошло, что он не знает о ней ничего – откуда она родом, из какой семьи… Почему-то ему непреодолимо захотелось сейчас узнать это. Почти так же непреодолимо, как взять в руки лютню, коснуться струн, услышать родное звучание…

– Кем был твой отец, Рини? Где вы жили?

Лицо девушки омрачилось.

– Во Фрондаре. Папа был мастером ювелирного цеха. Теперь нет ни папы, ни цеха, ни Фрондара.

Крупный промышленный город Фрондар находился в черте Сожжения. Магов в нем почти не было – как во всех промышленных регионах. Ни одно здание не устояло под магической защитой. Город исчез с лица земли.

– Расскажи, – попросил Долан так мягко, как мог.

Он чувствовал себя причастным к тому, что произошло с феями в правление Кэрдана. Он не пытал фей и не мог помешать, но он был в Распете, зная, что феи заточены в подземных казематах, и что с ними вытворяют немыслимые злодейства. Он был внутри системы и принимал, поддерживал ее. А теперь перед ним сидит эта девочка, у которой отняли родителей. И которая сказала ему – «Я Избираю тебя».

– Мама была феей земли. Ее звали Керулад, фея Прозрачного Камня. Она покинула Элезеум тридцать лет назад, чтобы научиться работать с самоцветами и драгоценными камнями. Во Фрондаре стоял лучший ювелирный цех Ремидеи. Она пришла туда и попросила принять ее. Конечно, они не отказали. Любой цех счастлив принять фею земли. Ни один смертный не бывает столь искусен в ремеслах. Тринадцать лет она работала там… а потом выбрала моего отца. Она ушла со мной в Элезеум, когда мне исполнилось четыре года. А через семь лет вернулась. Прямо в лапы черноплащникам. С тех пор я не видела ни ее, ни папу…

Риниэль вытерла рукавом слезы.

– Прости. Прости, Рини. Если можешь.

– Ты не виноват, Ревин. Не ты. Сыграй для меня, пожалуйста.

Долан неуверенно посмотрел на нее. Он никак не мог привыкнуть к странностям и противоречиям в характере и настроении феи. Она плакала, вспомнив сгинувших родителей, но просила его сыграть. Для него это было непостижимо. Музыка была для него выражением радости. Бездонный взгляд Риниэль смел его сомнения. Мужчина решительно поднялся и подошел к хозяйке за стойкой трактира.

– Досточтимая монна, исправен ли ваш инструмент? – он кивнул на лютню.

– Чего ж неисправен, третьего дня проезжал тут один менестрельчик, побренчал.

– Дозволите ли?

– Если крамолу не станете распевать. Для того и держу, чтобы досточтимые гости развлекали друг друга.

Долан снял лютню с гвоздя, вернулся за столик. Его взгляд оживился. В глазах Риниэль тоже полыхнули знакомые искорки задора. Маркиз сел, устроил лютню на коленях, взял аккорд, перебрал струны. Инструмент слегка расстроился за три дня с отбытия проезжего менестреля. Долан подтянул струны, настраивая на слух, снова щипнул. Минуту он перебирал аккорды, вспоминая мотив и гармонию песни, что сама просилась на язык в это мгновение. Затем запел:

Поговори со мной. Еще не время спать.

Разделим груз, который мы несем.

Есть кое-что, о чем я не могу сказать…

Но намекнуть могу, пожалуй, обо всем!

Ты спросишь тихо: «Как твои дела?

Где прожил ты, в каких краях бывал?

Откуда шрам? И не сильно ль жгла

Застывшая в груди слепая сталь?»

Голос певца ненадолго смолк, уступая место короткому проигрышу. Звуки лютни – светлые и печальные одновременно – заполнили залу трактира. Посетители смолкли, вслушиваясь в мотив – неприхотливый, но трогающий до глубины сердца.

И замолчав, ты улыбнешься мне.

И я отвечу – снова невпопад:

«Ты знаешь, я готов гореть в огне

Лишь за один твой мимолетный взгляд…»

Поверить мне, наверно, тяжело —

Ведь искры слов моих погасли взаперти…

А ты прозрачной стала, как стекло.

Прошу тебя – постой, не уходи…

[Авторы и исполнители песни «Поговори со мной» – кантрибэнд из Екатеринбурга «Чистая Река»]

Долан взял последний аккорд и поднял голову на Риниэль. По щекам феи катились слезы. Он встал, положил лютню рядом с собой, подошел к девушке, опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.

– Прости, малышка… Если бы я знал, спел что-нибудь повеселее…

– Ревин… – прошептали губы феи, и маркиз вздрогнул. Голос Аделии.

– Дел… Ты слышала…

– Слышала… И вспоминала… Прости… Ты пел эту песню не мне, другой. А я не выдержала и заняла ее тело. Эта мелодия… Твой голос… Я не смогла сдержаться, Рен…

Долан испытывал странные противоречивые чувства. Дел, его Дел пришла, чтобы услышать его. Каждое ее появление в теле Риниэль было нежданным подарком для маркиза. Но сейчас… Он действительно пел эту песню не ей, а фее. Песню, которую долгие годы исполнял лишь для Аделии, для единственной любимой. Он чувствовал себя вором, который похитил сокровище у одной женщины, чтобы одарить другую. Но которую из двух он обокрал?.. Которая была законной хозяйкой?

Аделия обвила его шею тонкими изящными руками Риниэль, нежные губы коснулись седых волос. Он зарыдал, не думая о десятках пар глаз, что могли видеть их в эту минут.

– Дел… Ох, Дел… Почему Создатель так несправедлив? Почему все так?

– Все будет хорошо, Ревин, – шепнула она, гладя его по голове – совсем как раньше. Она всегда обнадеживала, его Дел. – Давай уйдем отсюда. Люди смотрят.

Она встала со стула, потянула его за руку, и он поднялся, послушный своей мудрой Дел. Они покинули обеденный зал, оставив лютню на столе. Держась за руки, вошли в номер.

– Поговори со мной, Дел, – прошептал он умоляюще. – Не уходи.

– Ревин… Я не могу… Сейчас – особенно. Эта девочка хочет быть рядом с тобой. Ей больно, когда ты отталкиваешь ее. Ты нужен ей.

– А тебе, Дел?

– Мне нужна свобода, Рен. Я хочу вернуться на Путь. Обещай, что найдешь способ освободить меня.

– Обещаю, Дел. Я потратил пять лет, чтобы вернуть тебя в наш мир. Если потребуется еще пять, чтобы вернуть обратно, если потребуется вся моя оставшаяся жизнь – я найду способ. Ты получишь свободу, любимая. Прости…

Аделия вздохнула и закрыла глаза. Долан обнял ее, прижимаясь щекой к густым темным волосам, совсем не похожим на русые волосы Дел, но ставшим такими родными… Несколько минут мужчина и девушка стояли не шевелясь. А потом фея слегка повернула голову, и их губы соприкоснулись. Риниэль – Долан сразу понял, что это она, – поцеловала его мягко и робко. Он больше не мог сдерживаться и отталкивать ее. Он ответил на ее поцелуй – жадно, страстно, наконец позволив себе все то, от чего отказывался все дни после ее Избрания. И все годы после смерти Аделии.

Губы Риниэль, нежные и сладкие, раскрылись навстречу его поцелую, словно трепетные лепестки. Он вбирал вкус и запах ее языка, желая проникнуть глубже. Он подхватил фею на руки и уложил на тюфяк – тот самый, которого собрался избегать всю ночь. Аккуратно расстегнул пуговицы на легкой рубашке, обнажил маленькую грудь. Волна блаженной истомы окатила его. Как он мог столь долго воздерживаться от желанной близости с феей, отказывать себе в счастье? Риниэль повела худенькими плечами, сбрасывая рубаху. Долан припал к ее груди, лаская губами и языком. Девушка прерывисто задышала, тонкие пальцы перебирали его поседевшую шевелюру. «Ревин…» – возбужденно прошептала она. Он не мог различить, кому принадлежит шепот – Риниэль или Аделии. Прежде каждый раз, когда он желал Риниэль, его останавливал стыд перед Аделией. Если она вернется в сознание, когда он будет любить фею, если увидит, как он изменяет ей с другой… Если почувствует его вожделение. Сейчас он по-прежнему осознавал, что Аделия может в любой момент появиться, как сделала это во время песни. Но не мог остановиться. Влечение к Риниэль стало непреодолимым. Если Аделия придет именно сейчас – так тому и быть. Он больше не в силах противиться коварной судьбе, что поймала его в ловушку собственных противоречивых влечений. Будь что будет. Он возьмет Риниэль – теплую, нежную, страстную, и отдаст ей себя. Аделия по-прежнему будет стоять между ними. Но не как стена, а как мост. Не разделять, а соединять. Или Риниэль – мост между ним и Дел. Ревин Долан не хотел сейчас думать об этом. Он хотел любить женщину в его объятьях, кем бы она ни была.

Счастливая Риниэль обвивала ногами его бедра, нежное, почти детское личико сияло. «Я люблю тебя, Ревин», – прошептала она. Сколько раз за ночь он слышал этот шепот, возбуждаясь сильнее от слов, которые не надеялся услышать больше ни от одной женщины. Его сердце колотилось, как отбойный молот, когда тонкие пальчики Рини касались его загрубевшей кожи. Как он мог тянуть, ждать так долго?!

– Я люблю тебя, Рини, – шепнул он в ответ. И добавил про себя: «Я люблю тебя, Дел», – в надежде, что она неведомым чудом услышит его. Странным образом соитие с феей не испарило его чувство к Дел, а напротив, сделало еще острее и ощутимее. Словно он и впрямь обладал ею в теле Риниэль.

За ночь они спали не больше трех часов, засыпая на короткое время и почти сразу же просыпаясь от томительной, будоражащей близости чужого тела – такого непривычного и такого желанного… Они лежали лицом друг к другу, Риниэль устроила голову на плече Долана, и он не смел шевелиться и менять положение, чтобы девушка не отстранилась от него. Второй рукой он крепко прижимал к себе ее бедра, не желая терять ни секунды блаженного соприкосновения.

Когда небо за узким окном из черного стало серым, Долан заставил себя оторваться от любимой.

– Пора идти, Рини…

– Давай останемся подольше, Рен… Пожалуйста…

– Рини, любимая… Я хочу поскорее привести тебя в Долан-холл. Сводить на скалу Кертас, поцеловать на берегу океана… Ты была у Закатного Океана, любимая?

Фея мотнула головой, и темная волна пушистых локонов нежно накатилась на лицо Долана. Он погрузился в нее, вдыхая запах трав и цветов.

– Я хочу показать тебе, как солнце опускается в океан. Хочу обвенчаться с тобой и назвать женой перед Создателем и людьми. Чем раньше мы выдвинемся, тем скорее придем домой… Я скучаю по дому, Рини. Скучаю по тебе в нем.

– Но я же рядом, Ревин! Ты не хочешь побыть со мной здесь и сейчас?

Он улыбнулся, неожиданно широко и по-мальчишески. Никто не видел улыбку маркиза Долана уже много лет.

– И этого я тоже хочу, Рини. Но больше всего хочу привести тебя домой.

Девушка скорчила недовольную гримасу и приподнялась на постели. Сердце Долана затрепетало, когда он увидел ее изящное, непринужденное движение. Как он мог не замечать раньше ее поразительной красоты и грации?! Одержимость Аделией сделала его бесчувственным слепцом. Что бы с ним стало, если бы Рини не согрела, не смягчила его зачерствевшее сердце?..

Они оделись, собрали немногие вещи, что успели вынуть из мешков со вчерашнего вечера. Долан открыл дверь и вынул из скважины ключ, чтобы вернуть хозяйке. Они вышли в коридор и подошли к лестнице, что вела в обеденную залу. Еще из коридора они услышали шум и отголосок скандала внизу. Похоже, кто-то с кем-то ругался. Спустившись, Долан едва не уткнулся в неприятного белобрысого молодчика, что вчера похотливо таращился на Риниэль. Тот мгновенно обернулся, услышав шаги за спиной, смерил Долана профессиональным взглядом. Маркиз демонстративно посмотрел в сторону, показывая, что неприятности ему не нужны.

– Позвольте пройти, господин.

Он использовал нейтральное обращение, уместное на общеремидейском как к аристократу, так и к простолюдину.

Тот оскалился.

– Проходите… господин.

Долан пропустил вперед себя Риниэль, крепко сжимая ее руку. При виде девушки молодчик вновь плотоядно ухмыльнулся, несколько не стесняясь присутствия другого мужчины. Долан посмотрел ему прямо в глаза. Если до этого он демонстрировал намерение избежать неприятностей, то сейчас показал белобрысому, что готов к неприятностям, если тот переступит черту дозволенного. Чужеземец хмыкнул, но остался стоять где стоял.

Обмен взглядами между мужчинами занял пару секунд. Все это время под лестницей продолжалась шумная сцена, которую путники заслышали еще сверху. Рядом с белобрысым стояла его вчерашняя темноволосая спутница. Она держала на руках младенца. Чуть поодаль Долан увидел молодого парня, на которого наткнулся вчера у конюшен, когда они с Риниэль только что явились в трактир. Парень вычищал конюшни. Долан обратил внимание, что у него лицо аристократа. Но не придал этому значения. Парень мог быть бастардом. А если и нет – в Сожжении немало аристократов лишились имения и средств к существованию. Чтобы выжить, некоторым приходилось заниматься неблагородным трудом.

Лицо юноши покраснело, он сжал кулаки. На него наседала молодая женщина. Она стояла спиной к лестнице, и Долан не видел ее лица, но разглядел, что она, как и черноволосая служанка, держала на руках младенца.

– Как ты посмел выслеживать меня?! – вопила она юноше. – Я сказала, что не хочу видеть тебя, гнусный предатель! Не смей следовать за мной!

– Я не предатель, миледи! – пылко возражал молодой мужчина. – И я не следовал за тобой. Третью ночь я ухаживаю за лошадьми в сем трактире, чтобы заработать на дорогу до столицы.

– Убирайся, негодяй! – продолжала кричать девушка. – Не загораживай проход. И если я увижу тебя еще раз на моем пути, сверну тебе шею, мерзавец!

– Я не предавал тебя, – повторил юноша, тихо и безнадежно.

Долан и Риниэль прошли мимо скандалящих. Долан открыл дверь и отступил, пропуская Риниэль. Еще минута, и они оказались бы снаружи, покинув скандальную леди, ее слуг и несчастного конюха, которому не посчастливилось чем-то ее разгневать. В этот момент Риниэль оглянулась и вскрикнула, увидев лицо орущей девушки.

– Серена! Как ты здесь оказалась?!

Услышав это имя, и скандалистка, и конюх одновременно повернулись к Риниэль и воскликнули:

– Что?! Вы знаете Серену?!

Четыре человека, два мужчины и две девушки, пара влюбленных и пара бранящихся, изумленно воззрились друг на друга. Пара слуг – чернявая девушка и белобрысый мужчина – наблюдали за ними с лестницы. Долан понял, что его любимая обозналась. Громогласная девушка не была Сереной, хоть и походила на нее как две капли воды. Риниэль воскликнула:

– Ты Адеир!

– Откуда ты знаешь мое настоя… Ты фея?!

– Как и ты. Я знала твою мать, Лораин. И видела твою сестру.

И снова фея Адеир и конюх вопросили в один голос, забыв о сваре:

– Где?! Когда?!

– В Морехском лесу, около трех недель назад.

– Она жива! Как она туда попала?! Умоляю, монна, расскажите о Серене все! – кричали конюх и фея, перебивая друг друга.

– Она шла из столицы в Кситлану. Искать своего возлюбленного, солдата.

Юноша издал стон.

– Создатель! Зачем?.. Зачем она…

Фея ответила:

– Затем что любит тебя, кретин. Если бы она знала, каков ты… Если Создатель даст нам свидеться, я расскажу ей о тебе. Ты предашь ее точно так же, как предал меня…

Внезапно юноша подскочил к фее, схватил ее за руки и отчеканил в лицо:

– Я. Не. Предавал. Тебя. Хочешь верь, хочешь нет, но прекрати оскорблять меня. Я никому не сообщал ни о тебе, ни о Придворном Маге. Клянусь в том честью и памятью погибшей семьи и любовью к твоей сестре!

Зеленые глаза феи полыхнули сомнением. Чернявая служанка приблизилась к ней, тронула за руку и обратилась неожиданно фамильярно:

– Эдди, вряд ли это был Люс. Ты упоминала, он пришел с тобой из Кситлану. Маловероятно, что он знал, кому докладывать о твоем приезде в Кедари… То есть, о приезде твоего бра… мужа. Это должен быть кто-то из постоянных обитателей поместья.

Сомнение феи росло, теперь она казалась растерянной.

– Но кто тогда?.. Кто мог посметь? Кедари им родное. Они не могли подвергнуть его опасности…

– Я пыталась вызнать у леди Жа’нол, – продолжала чернявая простолюдинка. – Она не сказала. Но быть может, тот, кто сообщил ей о приходе Кэрдана, хотел помочь, а не подвергнуть опасности?..

Фея вспыхнула.

– Будьте вы все прокляты со своей помощью! Что мне теперь делать?!

Брюнетка погладила ее по руке.

– Давай возьмем с собой Люса. Мы тоже идем на восток. И возможно, нам тоже придется идти в Кситланию. Даст Создатель, мы вместе сумеем найти твою сестру.

Зеленые глаза феи недовольно сверкнули. Она молчала мгновение, размышляя, затем, приняв решение, обратилась к конюху по имени Люс:

– Собирай свои вещи, пойдешь с нами. Не трать время, чтобы забрать положенные тебе медяки у трактирщицы. Рози сейчас купит тебе лошадь на деньги своих ун-чу-лай, раз уж это ее идея. Да, Рози?

Чернявая неуверенно кивнула. Люс метнулся из обеденного зала в помещение для слуг. Фея повернулась к белобрысому:

– Ступай помоги Рози выбрать лошадь.

Тот не двинулся с места, а процедил сквозь зубы:

– А волшебное слово, цыпочка?

– Пожалуйста, помоги Рози выбрать лошадь, – холодно повторила фея Адеир.

– Неправильно, – ухмыльнулся белобрысый. – Волшебное слово – я тебе отсосу.

Фея и бровью не повела в ответ на хамство.

– Сам себе отсосешь. Или твоя Жа’нол. Или Вета. Что она тебе ответит, если посмеешь заговорить с ней в таком тоне?

– Ты не Вета, цыпочка. Мозгов не хватает. Если цыпочке не хватает мозгов, она работает глоткой.

Белобрысый заржал, подхватил под руку чернявую Рози и вывел из трактира. Долан понял, что сильно ошибся в статусе трех путешественников. Фея явно не была хозяйкой, а белобрысый и чернявая – слугами. Когда они вышли, Эдди-Адеир повернулась к Риниэль.

– Ты сказала, что видела мою мать… Когда?.. Неужели тогда же, когда Серену?!

Рини покачала головой.

– Много раньше. Несколько лет назад, в Элезеуме.

– Ты была в Элезеуме?!

– Я жила там семь лет. Я знаю твою историю, Адеир. Мне жаль, что твой брат так поступил с тобой и сестрой. Я желаю тебе найти Серену, а потом вернуться в Элезеум.

– А ты? Почему ты вернулась, если была там?! Если бы только я могла не возвращаться оттуда…

Риниэль склонила голову.

– Я понимаю, Адеир. Феи воздуха более других сестер нуждаются в пространстве Элезеума. Не то с нами, феями огня. Для нас его бытие слишком безмятежно. Слишком бесстрастно. Мы всегда с головой окунаемся в страсти смертного мира. Его события, его переживания – для нас воздух и пища.

Адеир закусила губу в смятении.

– Я ничего не знаю о феях… Как тебя зовут?

– Риниэль. Я понимаю, сестра. Позволишь ли поделиться с тобой теплом?

Адеир недоуменно посмотрела на Рини, та пояснила с улыбкой:

– Обнять тебя! Так сестры говорят друг другу.

– Я… Да. Спасибо, Риниэль…

Фея воздуха неуверенно протянула руки, Риниэль крепко обняла ее. Каким-то чудом Долан ощутил, как горячая волна перетекает от его любимой к фее Адеир – во дворце ее называли Эдерой Кедар – отогревая несчастную девушку, как некогда отогревала его самого. В очередной раз маркиз испытал прилив ненависти к бывшему учителю, Придворному Магу Кэрдану, что искалечил жизни стольких невинных, прекрасных существ.

Девушки замерли в объятиях друг друга. Вернулся Люс, одетый и при шпаге. Как и Долан, он ощутил странное веяние в воздухе, окутавшее двух фей. Он остановился на пороге, чтобы не спугнуть дивное и непостижимое очарование иного мира, иных сущностей. Прошло несколько минут.

– Расскажи мне об Элезеуме, – попросила Адеир. – О вечной весне и травоядных кошках, которых поят молоком оленихи…

Риниэль улыбнулась.

– Это все формы. Весна, кошки, оленихи, молоко… Элезеум способен принимать бесчисленное множество форм. За ними стоит единая суть. Когда ты попадешь к нему, ты постигнешь ее. Единение. В Элезеуме ты едина со всем, что наполняет его. С сестрами, с кошками, с весной – с любыми формами. Формы теряют значение. Ты понимаешь, что они могут перетекать друг в друга с легкостью, могут появляться и исчезать – все это не имеет такого значения, как в смертном мире, мире твердой материи. Здесь все создано прочно и надолго, и рассоздание вызывает много боли. Не то в Элезеуме, где ничего не зафиксировано навек. Единение – вот что имеет смысл, а не то, что зафиксировано. Не то, что имеет форму.

Зеленоглазая фея зачарованно слушала Риниэль. Люс и Долан не понимали ни слова. Долан просто смотрел на любимую, наслаждаясь ее тонкими изящными чертами. Он снова ощутил, что появление Риниэль в его жизни – невероятная несправедливость бытия. Вся ее красота принадлежит ему, незаслуженно. Люди привыкли гориться на несправедливость Создателя, когда Он обрушивал на них несчастья и катастрофы. Но точно так же несправедлива была Его немыслимая милость, Его благодать, коей Он осыпал недостойных… Таких, как он, Ревин Долан.

Девушки продолжали говорить. Появилась недовольная хозяйка, требуя, чтобы они заказали что-нибудь, раз уж сидят и занимают столик. Адеир отмахнулась:

– Принесите, что хотите в какую хотите цену, только без мяса. Я оплачу. И накормите вашего бывшего конюха достойным завтраком, за мой счет.

Долан почувствовал голодное урчание в желудке. Риниэль кинула на него быстрый взгляд.

– Сестра, могу я попросить тебя угостить завтраком моего Избранника? У нас совсем мало денег, а дорога предстоит до Закатного Океана…

Адеир присвистнула, вызвав очередной недовольный взгляд трактирщицы. Некоторые простолюдины верили, что свист отпугивает богатство.

– Твоего Избранника? Воистину, судьба подчас странно шутит над нами… Он хотя бы не принуждал тебя Избрать его?

Риниэль улыбнулась.

– Он то и дело понуждал меня отменить Избрание. Все никак не может поверить, что оно необратимо.

Адеир вздохнула.

– Необратимо, поверь, – сказала она Долану. – Если бы я могла отменить свое, сделала бы это тысячу раз. Досточтимая монна! – окликнула она трактирщицу. – Накорми самым сытным завтраком милорда! Я плачу за все!

Выкрикнув это, она прибавила так, что услышали только Риниэль и Долан:

– Плачу не я, но пусть только Рози попробует не раскошелиться!

Когда вернулась брюнетка Рози и белобрысый, все пятеро, включая младенца, успели доесть завтрак, Адеир и ее грудничок – второй на сегодня, а Долан, Рини и юноша Люс – лишь первый. С ехидной усмешкой Адеир велела Рози:

– Заплати трактирщице, сколько она скажет. И выдай двадцать золотых Риниэль. Зря что ли у твоих ун-чу-лай денег куры не клюют?

Рози беспрекословно вытащила из-под фартука тяжеленный кошель, отсчитала двадцать монет и положила на стол перед младшей феей. У Рини отвисла челюсть. Долан не переставал дивиться нескончаемой милости Создателя. Неужели он попал в сказку?

Рози подошла к трактирщице, рассчиталась и вернулась обратно.

– Лошадь для Люса куплена и оседлана. Мы можем ехать.

Адеир встала из-за стола.

– Спасибо тебе, сестра. За новости и… за твое тепло. Я надеюсь встретить тебя однажды… в Элезеуме.

Рини улыбнулась.

– Когда-нибудь непременно. Я рада, что мы встретились. Легкого тебе пути, Адеир.

– Легкого тебе пути, Риниэль. Будь счастлива с Избранником. Да хранит вас Создатель.

Феи еще раз обняли друг друга. Хмурое, напряженное лицо Адеир разгладилось после встречи с такой же, как она. Долан, Риниэль, белобрысый и Люс подхватили вещевые мешки и баулы, Адеир и Рози – младенцев. Вся компания направилась к выходу. И в этот момент раздался тревожный бой колоколов. Шестерка замерла. Кто-то из слуг, снующих по залу, завопил:

– Набат! Зандусы идут!

Долан бросился к окну, но соседние с трактиром дома заслоняли обзор. Он взметнулся по лестнице и осторожно выглянул в окно третьего этажа. Южный горизонт был ровным и безмятежным. Никаких следов нашествия зандусов. Долан обежал коридор до противоположной, северной стены, выглянул в окно… и схватился за рукоять меча. На северной окраине деревни полыхали огни. Долан разглядел между горящими домами силуэты странных существ – до пояса как люди, а ниже – шерсть, козлиные ноги и огромный неприкрытый член. Он бросился обратно к лестнице, сбежал вниз, крича:

– Запирайте двери, окна! Се не зандусы! Се нелюди! Опасность с севера!

Слуги заметались по трактиру. Кто-то бросился закрывать ставни и запирать двери, кто-то побежал прочь из зала, надеясь укрыться от нашествия. Долан понимал, что укрыться или убежать уже невозможно. Оставалось одно – сражаться. Молодой конюх по имени Люс удивил его. Он выхватил шпагу из ножен и скомандовал громким и твердым голосом:

– Оружие наголо! Вам некуда бежать! Защищайте свой дом!

Маркиз обнажил меч. На кончиках пальцев вспыхнули синие искры. Мужчина был готов сражаться мечом и магией. Белобрысый чужеземец в одно мгновение утратил вальяжность, подобрался, на лице не осталось ни следа похотливого интереса к женщинам. Лишь стальной блеск серых глаз и жажда крови. Девушки сбились в кучку под лестницей, Адеир и Рози крепче прижали к себе младенцев. Ребенок на руках Адеир заревел, растревоженный криками и шумом.

Несколько мужчин, слуг и постояльцев, вооруженные кто мечом, кто ножом, кто топором, встали плечом к плечу с Доланом, Люсом и белобрысым. Женщины-служанки убежали в подпол. Сама трактирщица выхватила из-под стойки длинный нож и встала рядом с мужчинами. Никто не подумал прогнать ее – она имела право защищать свой дом и свою собственность. Раздался удар в дверь.

– Именем Владычицы Иртел, открывайте, труссссливые людишки!

Конец первой части