Всю ночь сын и внуки Нолгара провели в темнице Лудара. Избитые, израненные Сомар и Тармил, изможденные и напуганные Лаини, Эрени и Керели. Все происходящее казалось им нелепым кошмарным сновидением, от которого никак не получалось проснуться.

В их дом явилась беда. В целый город явилась беда. Люди пошли войной друг на друга, одна раса против другой. Похитили невинное дитя — их сына, внука и племянника. Нужно помогать друг другу, выручать тех, кто попал под молот судьбы первыми.

А вместо этого их схватили свои же и заточили в тюрьму. Зачем? В чем они провинились — уже избитые и запуганные?! И куда пропал Нолгар? Что с Далраном, жив ли он? Как теперь спасти его, когда они сами угодили в заточение? От тревоги за его участь, за Нолгара и даже за Лесс все пятеро сходили с ума.

Наутро их вывели из темницы и, под магическим конвоем, отправили в Базилику. По улице, в окружении восьми магов, шли пять пленников: три измученные женщины и два мужчины, один из которых совсем седой. В Базилике их встретили тридцать восемь пар глаз, взиравших с состраданием, но и настороженно. Не хватало двоих. Нолгара и Тибальда.

Диктатор появился спустя полчаса, облаченный в алую мантию полководца. За все время существования Лудара никто не надевал ее — она хранилась среди неприкосновенных реликвий ксаранди, принесенных с родины.

Он прошествовал на место председателя. За ним неотступно следовали четверо волшебников из МагООН, которые состояли в партии Котов. Тибальд назначил их своими телохранителями. Он исподтишка посмотрел на Эрени, довольно усмехнулся. От надменной девицы, осыпавшей его насмешками, не осталось и следа. Жалкая, измученная переживаниями за деда и племянника. Может, Тибальд и скажет ей, что маленький Далран благополучно воссоединился с Нолгаром. Позже. Если заслужит. А пока — начинать суд.

— Друзья и сородичи! — воззвал он. — Вас может потрясти увиденное. Пятеро знатных ксаранди провели ночь в тюрьме, а сейчас предстали перед вами, как преступники. Никогда такого не случалось в Лударе. Но и никогда не случалось, чтобы хевья убивали ксаранди, а предатель нашей расы им помогал. Маг Нолгар выступил на стороне преступных налетчиков! Он женился на дикарке из Морехского Леса, привел вместе с ней ее сородичей, а те влились в наше общество и подбили на бунт добропорядочных хевья! Больше века наши расы жили бок о бок в мире и согласии. Пока одному из нас не захотелось получить больше власти! Нолгар подогревал недовольство хевья. Он надеялся, что они поднимут бунт. Он собрался возглавить их бунт, захватить с их помощью власть над Лударом. Нолгар желает стать единоличным правителем Лудара!

— Ложь! — воскликнула Морани.

Тибальд стремительно повернулся к ней.

— Вам так хочется в это верить, элатейя Морани. Вы слишком доверяли своему однопартийцу. И сейчас вам постыдно признаться, что он обвел вас вокруг пальца. Увы, женщины — легковерные, слабые душой создания. Предводителем партии Сов должен быть мужчина. Надеюсь, так и случится, когда мы одолеем случившуюся беду, вернемся к мирной жизни и восстановим республику. Под управлением женщины такие ошибки неминуемы. Мужчина давно разглядел бы амбиции Нолгара, не доверял бы ему так слепо. Вам следует оставаться элатейей, но не главой партии.

Побледневшая Морани не нашла слов для ответа. Тибальд отвернулся от нее и вновь обратился к Совету.

— Ксары, перед нами семья Нолгара, которая участвовала в его замысле. Сообщники Нолгара попытались это скрыть, напав на их дом. Вот только почему они не убили их, как семью несчастного Лимара?

Ответом стало молчание Сов и возмущенные перешептывания Котов.

— Ответ очевиден, ксары. Это была игра. Спектакль, который должен был убедить лударцев в непричастности Нолгара и его семьи к разбою хевья. Мы так ничего и не узнали бы, если бы не наши друзья из МагООН. Они быстро встали на след налетчиков, настигли их в прачечной Андра и застали там Нолгара. Он выступил на стороне разбойных хевья, прикрывшись защитой жены и внука. Кадмар, расскажи, что случилось в прачечной.

Предводитель МагООН, стоявший подле пленников, вышел к трибуне председателя.

— Ксары, я собственными глазами видел все, о чем поведал Диктатор Тибальд. Он говорил с моих слов. Мы выследили налетчиков и окружили прачечную Андра, чтобы обезвредить их. Нолгар был внутри. Он пресек нашу атаку и вступил в битву с нами. Он оглушил нас субментальным ударом — преступным, запрещенным приемом. А затем ушел вместе с налетчиками. Нолгар и его жена заодно с ними. А внука он похитил для отвода глаз.

Теперь зашептались все, даже Совы. Морани, с бледным окаменевшим лицом, не издала ни звука. Заговорил Сомар:

— Ксары, все, что здесь говорится, ложь или недоразумение! Ни у меня, ни у моего отца, ни у моих детей нет замысла захватить власть над Лударом. Наша семья чтит традиции. Мой отец женился на девушке Лесс из дикой общины хевья, потому что в ней воплотилась душа его первой жены и моей матери, Дейрани. Он не строил тех планов, которые приводит Диктатор Тибальд. Я не знаю, почему хевья-налетчики не убили нас. Но клянусь честью рода — мы не причастны к их разбою!

Тибальд сокрушенно покачал головой.

— Хотелось бы верить вам, ксар Сомар. Увы, факты говорят обратное. И теперь перед нами стоит вопрос, как быть с вашей семьей. Никогда ничего подобного не случалось в общинах ксаранди. Мы не можем обратиться к опыту предков. Нам придется самим решать, как покарать вас и обезопасить город от возможного вреда в будущем. Какие есть идеи на этот счет, ксары? — он обвел взглядом Базилику.

— Смертная казнь? — неуверенно предложил кто-то из Котов. На него зашикали свои же. Тибальд тоже покачал головой.

— Не будем уподобляться разбойникам. Они безусловно заслуживают казни. И сам Нолгар. Возможно, его жена-дикарка. Но дети и внуки Нолгара лишь повиновались главе рода. Можно проявить к ним снисходительность. Но оставлять их на свободе тоже нельзя. Я вижу лишь один выход. Непростой для меня… Но он позволит мне проявить человечность к преступникам поневоле.

Совет затих, ожидая предложения Диктатора.

— Ксар Сомар, я готов жениться на вашей дочери. Если Эрени войдет в мой род, я возьму ее родственников под личное покровительство Диктатора. Смогу заменить им тюремное заключение домашним арестом. Волшебники из МагООН обнесут ваш дом барьером, через который Нолгар не сможет пробиться. Так мы оставим вас без связи с ним и без возможности следовать его вредительским планам. А вы продолжите существовать без бед и лишений. Получите возможность загладить ущерб, причиненный городу.

Эрени воскликнула:

— Да как вы смеете! Каждое ваше слово — ложь! Вы знаете, что мы невиновны! Ни Нолгар, ни кто другой из нашей семьи!

Тибальд устремил на девушку тяжелый взгляд, под которым даже самый проницательный наблюдатель не разглядел бы похоти и вожделения.

— Стоит ли упорствовать, ксара Эрени? Все факты против вашего семейства. Голословные упреки не спасут ваше положение. Я готов помочь вам — из былого расположения. Мои чувства не прошли, несмотря ни на что. Подумайте сами, готовы ли вы принять мою любовь и помощь.

Эрени хотелось броситься на клеветника, расцарапать лицо, выдрать волосы… Но если она и успеет вцепиться в него прежде, чем ее парализуют заклятья телохранителей, какой в том прок? Вся Базилика верила каждому его слову. Наделила его абсолютными полномочиями военного времени.

Его последние слова были чистой правдой. Все факты против семьи Нолгара, а упреки ни к чему не приведут. Тибальд нагло шантажировал ее благополучием родителей и брата. Если она откажет, их всех оставят в тюрьме. Пожилого отца с ранениями, мать, Тармила, Керели. Что станет с родителями, если они простудятся от тюремного холода?

Тибальд обещал оставить их дома, если она станет его женой. Эрени видела его намерения насквозь. Он хотел добиться ее. Получить власть над ней, как получил власть над городом. Сочетавшись с ней браком, он достигнет этой цели. Она окажется в его руках, бесправная и беспомощная.

Но многим ли отличается ее нынешнее положение? Что помешает ему забрать ее, заключенную, из темницы и сотворить все, что пожелает? Не лучше ли уступить сейчас, на виду у Совета Лудара? Получить статус законной супруги и выторговать пощаду для семьи?

Мысль о предложении Тибальда как о сделке вызывала отвращение у гордой девушки. Но коварный хитрец не оставил ей выбора. Гордость или здоровье родителей. Поэтому, когда Сомар непреклонно ответил, что не торгует своими детьми, Эрени промолвила:

— Я согласна.

— Эри, не надо! — воспротивился отец. — Я не собираюсь продавать тебя этому лжецу.

— Не продавать, папа. Я люблю его и хочу стать его женой.

Девушку передернуло, когда она выговорила эту ложь. Но ей нужно было перекрыть путь к отступлению. Отцу и себе.

— Не делай этого, девочка моя…

Эрени печально взглянула на отца, мать, брата. Затем сделала шаг вперед. Двое магов заступили ей дорогу, но Тибальд жестом велел им оставаться на месте. Девушка подошла к нему. Тибальд, не скрывая удовлетворенной усмешки, коснулся ее кисти и обратился к Морани:

— Элатейя, поскольку я старший в своем роду и в своей партии, некому сочетать меня браком. Ксара Нолгара здесь нет, а если бы и был, то не смог провести церемонию. Не откажете ли в чести?

Жрица вздрогнула. Тибальд не дал опомниться, стремительно подошел к ней вместе с Эрени, встал напротив.

— Зачитайте слова ритуала. Ну же, я жду. У Диктатора нет времени на промедление.

Он поднял руку, крепко сжимая ладонь невесты поневоле. Морани неуверенно повторила его жест. Меж пальцев заклубилось лазурное свечение, тонкие нити потянулись в сторону брачующихся. Жрица заговорила нараспев, произнося слова ритуала бесцветно, механически:

«Как ветер льнет к дереву, так я льну к тебе. Дерево крепко, ветер бесплотен. Но дерево качается и склоняется под мощью ветра. Так и мое полнокровное тело склоняется перед бесплотным, но всемогущим духом любви, свободным, словно ветер. Принимаю твое дуновение своими ветвями, о возлюбленная моя. Прими же и ты мое. Да будет так, пока корни наши в земле и не опала листва. И смерть не разлучит нас, а мы сами выберем, пойти ли своим Путем или вернуться вновь друг к другу в новых телах и новых жизнях. Да не покинут нас любовь, мудрость и принятие».

Тибальд и Эрени повторяли вслед за ней. Сияние окутало их сцепленные руки и словно бы вползло под кожу. Закончив, Тибальд посмотрел на новоиспеченную жену с торжествующей улыбкой. Морани молчала, и он произнес вместо нее:

— Теперь супруги могут скрепить клятву поцелуем, не так ли, элатейя?

— Теперь супруги могут скрепить клятву поцелуем, — бесцветно повторила Морани. У нее не было сил сопротивляться этому мужчине, который незаметно навязал всем собственные правила игры. Может, он прав, подумалось жрице. Женщине и вправду не место в политике. Особенно если сердце снедает тревога за возлюбленного, который даже не догадывается о ее любви.

Эрени не шелохнулась и не подалась навстречу мужу. Тибальд властно положил ладонь на ее затылок, привлек к себе и прильнул к губам. Девушка не оттолкнула его, приоткрыла губы и позволила поцеловать себя. Она не хотела устраивать сцен перед всей Базиликой. Да и она приняла решение. Отдала себя Тибальду. Придется уплатить цену. Отныне — он ее супруг и господин.

* * *

Из Базилики семья Нолгара отправилась домой в сопровождении трех волшебников из МагООН. Чародеи позволили пленникам войти в дом и обнесли его магическим барьером. Теперь никто из четверых не мог покинуть дом, пока заклятье не будет снято. Слуги и гости могли свободно входить и выходить, так что смерть от голода арестованным не грозила. Лишь Нолгара барьер не пропустил бы без боя.

Тибальд увез Эрени к себе в торжественном свадебном паланкине. Судя по тому, как своевременно его подали к вратам Базилики, да по роскошным украшениям на нем, Диктатор тщательно спланировал «предложение руки и сердца». И все заранее для него приготовил.

Морани ушла домой смятенная и подавленная. Как она могла согласиться, обручить Тибальда и Эрени? Если Нолгар узнает, он не простит ей… Но где он и что с ним? Тревога за возлюбленного мучила элатейю сейчас больше всего. Она не верила ни единому слову Тибальда. Нолгар не мог покрывать разбойников-хевья. Но тогда где он, куда пошел после самопровозглашения Тибальда Диктатором?! Где его жена и внук?..

Терзаясь вопросами без ответов, Морани вошла в свое уединенное жилище элатейи на берегу озера. Маленький одноэтажный домик темно синего цвета — в тон водной глади озера. С плоской крышей, откуда жрица могла в любое время воззвать к богу или ответить на его зов.

Едва войдя, Морани услышала скрежет стекла с противоположной стороны дома. Она увидела огромную черную птицу, зависшую над окном. Хищный клюв ударял по стеклу. Сердце женщины встрепенулось. Она бросилась к окну и распахнула его. Птица влетела внутрь и обернулась Нолгаром. Морани порывисто обняла его.

— Нол! Как я рада видеть тебя живым и невредимым! Где ты скрываешься? Тибальд наговорил, что ты возглавляешь мятежных хевья. Не верю ему.

Нолгар крепко стиснул элатейю в ответ.

— Мора. И я рад, что в этом городе остался единственный человек, кому я могу доверять. Кого Тибальд не смог заговорить.

— Я всегда буду верить тебе, Нол. Даже если весь мир обернется против.

Морани проговорила это импульсивно и тут же пожалела — не выдала ли себя. Спросила, чтобы отвлечь внимание возлюбленного от своего излишнего пыла:

— Но кто помог налетчикам сбежать, если не ты? Как они могли беспрепятственно уйти от двенадцати магов? Если ты был не заодно с ними, ничто не мешало МагООН преследовать их, захватить или уничтожить.

Нолгар прищурился.

— Так они сбежали? Этого я не знал. Странные дела творятся в Лударе, Морани. Я нанес МагООН субментальный удар. Его силы хватило, чтобы дать уйти мне. Но не дюжине хевья, среди которых нет ни одного мага. Почему их не преследовали?

— Я не знаю, Нол…

— Сегодня, прилетев в Лудар, я пытался попасть в свой дом. Но там стоит мощный магический барьер. Что произошло, ты тоже не знаешь?

Морани опустила глаза.

— Ты расстроишься.

— Говори! Я должен знать.

— Тибальд обвинил твою семью в пособничестве хевья. Вчера маги явились в твой дом, арестовали всех и бросили в тюрьму.

Нолгар оцепенел. На лице проступил гнев.

— Вот почему хевья ушли. Тибальд послал магов арестовывать невинных ксаранди вместо налетчиков. Ему важна не безопасность Лудара и не наказание злоумышленников. Лишь свое политическое влияние. И для этого он ослабляет тех, кто может угрожать его власти. Кого глупцы из Совета выбрали Диктатором?!

Морани коснулась его руки, показывая участие. Он спросил:

— Так значит, мои дети и внуки сейчас в тюрьме?!

— Уже нет. Дома, за магическим барьером. Сегодня Тибальд привел их в Базилику, на суд. Обещал, что «окажет покровительство изменникам». Заменит тюрьму на домашний арест, если Эрени станет его женой и войдет в его род.

Нолгар оцепенел на миг, а затем гневно воскликнул:

— Что?! Эрени — его женой?! Но у него ничего не вышло?! Она отказала, да и обряд было некому провести. Тибальд — старший в роду. Он не мог обручить себя самого.

— Он заставил меня.

— Ты отказалась, Мора? Скажи, что отказалась!

Он встряхнул ее за плечо, будто надеясь выбить желаемый ответ. Морани всхлипнула.

— Прости, Нол… Я не смогла.

— Ты обручила их?! Мою девочку и этого прожженного негодяя?!

— Он не оставил выбора, Нол…

Морани отшатнулась от потемневшего взгляда мага. Она вдруг испугалась, что он сейчас схватит ее за горло. Но он лишь сжал и разжал кулаки, удерживая гнев под контролем.

— Ты понимаешь, что сделала? Теперь они — законные супруги. Никто не может воспрепятствовать их союзу, помешать мужу овладеть женой!

— Эрени дала согласие, Нол! Сомар отказал, пытался отговорить ее, но она сама приняла решение.

— Что еще она могла сделать, когда подонок угрожал ее семье?! Ничего иного от него ожидать не стоило. Но от тебя, Мора, я не ждал предательства. Увы мне. Верить нельзя никому.

Маг сделал два шага назад. Прежде, чем он перекинулся птицей, Морани взмолилась:

— Нол, пожалуйста, скажи, где ты сейчас, тебе ничего не угрожает?!

Ответом ей стало хлопанье крыльев и беззвучный, бесцветный голос в сознании:

«Этого тебе не стоит знать. Чтобы мне и дальше ничего не угрожало. Прощай, Мора».

Кондор выпорхнул в окно, стремительно понесся над волнами озера. Морани метнулась к окну и проводила его взглядом, пока птичий силуэт не превратился в черную точку. А затем разрыдалась, прощаясь с любовью всей жизни. До этого момента Нолгар мог хотя бы оставаться ее другом. Она могла видеть его, разговаривать, слышать голос, даже прикасаться и обнимать. Теперь он назвал ее предателем. Теперь она — враг. В сердце элатейи словно вонзились тысячи шипов.