Морани вернулась домой из Базилики. Стоило оставить за порогом груз рабочих забот, как накатила привычная грусть. С тех пор, как Владыка Фросах отрешил ее от служения Ему, хлопот у бывшей элатейи не убавилось. Служение отнимало у нее не так уж много времени, в отличие от управления партией и заседаний в Базилике. А главой партии Сов она осталась.

После свержения Диктатора правление в Лударе вернулось к двухпартийному. Женщины в Совах получили обратно полномочия, отнятые Тибальдом. Самого Тибальда сместили с руководства Лесными Котами, а на его место избрали Релана. На освободившееся место Кадмара баллотировалась женщина, и ее приняли. Хотя уже много лет среди Лесных Котов не было ни одной женщины.

Все вернулось на круги своя — заседания, голосования, бесконечные дебаты. Моментами Морани даже сожалела, что Диктатура закончилась. Каким бы негодяем ни был Тибальд, под его властью все проходило четко. Лишних словоблудий он не терпел.

Нынче состыковка мнений, поиск компромиссов занимали огромную прорву времени. Обсудить, договориться и принять решение было куда сложнее, чем исполнить его. Таковы изъяны демократии.

Волевое решение одного человека облегчало процесс управления. Вот только человек, принимающий решения единолично, мог принимать их в свою пользу, а не на благо всех. Он мог ошибиться. На него могло дурно повлиять ближнее окружение. Так что было меньшим злом — демократия с ее громоздким многословием или единоличное правление, зависящее от характера и души правителя?

По настоянию Нолгара много дебатов было посвящено положению хевья в Лударе. Совет никак не мог решить, дать им больше привилегий в обществе ксаранди или наоборот, отнять имеющиеся. После жестокого налета на дом Лимара хевья считали кровожадной, агрессивной, неразвитой расой. Доверие и симпатия к ним уменьшились.

Нолгар настаивал, что притеснять аборигенов нельзя. Это их мир, и ксаранди несут долю ответственности за то, что сломали их образ жизни своим появлением. Он добился того, что сохранилось равенство талантливых магов и право на магическое обучение, независимо от расы.

Еще было принято решение допустить хевья к обработке драгоценных металлов, позволить им основывать собственные товарищества — цеха, — чтобы усовершенствовать процесс обработке. Предложение дать им места в Совете Лудара было отклонено большинством.

Глобальные политические мысли проносились в голове Морани, пряча от нее иные — тревожные, болезненные. Мысли, которые всколыхнул разговор с Лесс на берегу озера. «Поговори с ним!» — настаивала девушка-хевья, такая же упрямая как ее муж. Поговорить… Ей легко советовать. Прямолинейной, бедовой, непривязанной ни к кому и ни к чему. В Лударе не было никого, кем Лесс дорожила, кого боялась потерять.

Морани всегда предпочитала воробья в руках, дружбу с Нолгаром, элевтерии в небесах — его возможной любви. Слишком невероятным казался такой исход. Если бы она могла заинтересовать Нолгара как женщина, это давно случилось бы за долгие годы их знакомства и совместной работы.

Рискни она сейчас, последуй совету Лесс, признайся в любви — что он сделает? Оттолкнет ее окончательно, станет чужим и холодным? Посочувствует, ласково скажет, что дорожит ее дружбой, но ответить на чувства не может? Второй вариант не такой страшный, зато унизительный. Выносить сочувствие, снисхождение возлюбленного, не способного ответить на ее любовь, Морани не хотела.

Так что ей делать? Ничего — привычный ответ. Оставить все как есть. Не рисковать, не ставить под удар нынешние отношения с Нолгаром — теплые, безопасные, ни к чему не обязывающие.

Внутри что-то запротестовало: и так на всю жизнь?! Остаться пустоцветом, до конца своих дней пребывать в безответной любви, не знать больше мужской ласки, не иметь семейного счастья, не родить и не вырастить ребенка?!

Протестующий голос чем-то походил на голос Лесс, но принадлежал самой Морани. Она попыталась было заглушить его, но он поднимался все громче и громче. Поговори с ним! Если откажет — тем лучше. Переплачешь, перестрадаешь, а потом смиришься и попытаешься устроить свою жизнь. Найти мужчину, для кого будешь желанна. Кто захочет жениться и ввести в семью, подарить ребенка.

Признаться… нарушить привычное состояние вещей, безопасную дружбу с Нолгаром, стабильность и неизменность своей жизни… Иногда на грани сознания Морани проскакивало, что ее безответная любовь — лишь повод ничего не менять самой. Не прилагать усилий, чтобы впустить в жизнь новизну. Не менять статуса, сложившихся отношений, не подстраиваться под человека, с которым создавать семью.

Но если бы все это предложил ей Нолгар — без колебаний бросила бы все привычное, приняла бы любые изменения, которые он привнес бы в ее жизнь. Так как быть? Рисковать или бездействовать? Открыться любым переменам — и неважно, принесут они горечь или блаженство?

Женщина невесело усмехнулась, вспомнив слова Владыки Фросаха на площади. Однообразный уклад. Однообразная жизнь, мысли, чувства. Большинство людей таковы, что хевья, что ксаранди. Лишь единицы способны нести перемены. Такие, как мерзавец и интриган Тибальд. Потому Владыка и уберег его от казни, да еще наделил властью элата.

Такой же была Лесс. Сама не замечая, она порождала вокруг себя перемены. Своей несгибаемостью и прямотой, своей непосредственностью. Она заронила зерно сомнений в душу Морани. И теперь бывшая жрица каждый день размышляла, как ей быть со своей жизнью. Что выбрать — отчаянный риск или безнадежную, привычную стабильность.

Размышления прервал резкий, стремительный стук в дверь. И голос, такой родной, такой тревожащий:

— Мора? Ты дома? Мне нужно поговорить.

Сердце ухнуло в пятки. Морани застыла как вкопанная, а потом, резко опомнившись, метнулась открыть дверь.

Таким Нолгара она еще не видела. Всклокоченные волосы, безумный взгляд покрасневших глаз. Если бы она знала его хуже, подумала бы, что он плакал.

— Нол? Проходи. Что случилось?!

Он уставился на женщину странным взглядом. Словно видел ее впервые. Зачем так смотреть на ту, кого знаешь долгие годы? Кого считаешь давним другом?

Опомнившись, Нолгар заговорил:

— Борас привел некроманта. Того, что исполнил ритуал над Дейрани по моей просьбе. Мора, я… Он сказал… некромант, что я навредил ей. Навредил душе. Ограничил ее Путь в посмертии. И за это она возненавидела меня навеки. Никогда не сможет полюбить. Никогда не вспомнит былые чувства и не ответит на мои. А я… у меня не будет этих чувств. Лесс не Дейрани. Они — одна душа… Но человеческая любовь — не любовь души к душе. Все по-другому. Все не так. Я не должен был жениться на ней.

— Ох, Нол… — только и смогла прошептать Морани. — Мне так жаль…

— Мора, ты… Почему ты живешь одна? Все эти годы вокруг тебя столько достойных мужчин. А ты одна. Я никогда не спрашивал. Никогда не смотрел на тебя по-настоящему, не интересовался, как ты живешь. Что у тебя на душе.

Сердце пропустило удар. Зачем эти вопросы?!

— Нол, я… Я не знаю, что сказать. Так складывается.

Лицо женщины, сперва мертвенно бледное, наливалось стыдливым пунцом. Морани не понимала, чего он хочет. Зачем ее спрашивает. Такие вопросы от выдержанного, тактичного друга были невероятны.

Она не допускала и мысли, будто за ними может стоять что-то помимо дружеского участия. Он просто пожалел ее? Оставшись один, с разбитыми надеждами на счастье с возродившейся возлюбленной, задался вопросом — как другие люди живут одни, без супруга и возлюбленного?..

Но взгляд Нолгара становился все пристальнее. Словно уже видел то, что Морани тщетно пыталась утаить от него. Медленно проговорил:

— Она была права… А я был слеп. Слеп и глух. Ты любишь меня, Мора. Ты одна, потому что ждала меня все эти годы. Так?

Вот теперь сердце заколотилось в бешеном ритме. Он сказал это сам, первым! Что же теперь делать?! Отрицать, упираться? Отречься от правды и упустить шанс на счастье?

Морани подняла голову, взглянула в глаза мужчины, которого любила всю жизнь.

— Это правда, Нол. Я люблю тебя. Но не ждала. Я видела, как ты предан памяти Дейрани. Никогда не надеялась, что ты откажешься от нее ради меня. Что я смогу значить для тебя то же, что она. Потому просто была рядом. Не надеялась и не ждала. Не жду, не требую и сейчас. Ты ничем не обязан мне за мои чувства. Я сама за них отвечаю.

Нолгар расхохотался, и смех его напоминал клекот раненого кондора.

— Мора… Милая моя девочка… Как мы с тобой похожи. Оба подарили свою любовь призракам… Тем, кто не хотел нас и не мог ответить на наши чувства. Прости. Сейчас я понимаю, как ты страдала из-за меня. Сколько боли я причинил тебе, сам того не ведая. Прости, если можешь… друг, хотел бы я сказать. Но уже не знаю, имею ли право назвать тебя так.

— Нол, ничего не изменилось! — воскликнула женщина дрожащим голосом. Нолгар пугал ее. Странное выражение лица, странные нотки в голосе… Будто он терял рассудок. Неужели она теряет его?.. Его дружбу, его надежную близость?.. — Нол… Ты ни в чем не виноват. Ничего не сделал, чтобы… спровоцировать меня. Ты всегда держался достойно… как друг. Я не виню тебя ни за что.

— Ты не понимаешь, Мора. Я бы хотел ответить на твою любовь. Теперь, когда понял, что любовь к Дейрани оказалась ущербной. Когда ее призрак развеялся. Я жалею, что нечего тебе предложить. Я должен кое-что сказать тебе.

Морани было встрепенулась и тут же погасла. Пустые надежды останутся пустыми… Она ответила тихо и печально:

— Я слушаю, Нол…

— Я хочу уйти, Мора. Все здесь напоминает о Дейрани. Я не смогу жить здесь, где каждый кустик, каждый клочок неба связан с моим прошлым. Это желание давно зрело во мне. Но я не мог из-за Лесс. Из-за надежды… и ответственности. Я не мог забрать ее с собой, ненавидящую, отвергающую. И не мог бросить без защиты. Но теперь мы разведемся. Она станет свободной. А я смогу уйти.

— Уйти… из Лудара?

— С Ремидеи. Ты помнишь, что я говорил, когда мы голосовали Советом, оставаться ли нашей общине или уходить. Это не наш дом и не наша земля. Ее боги, элементали, играют нами как марионетками. Ты видела, как Фросах променял тебя на лжеца и убийцу Тибальда — лишь потому, что он развлекал Владыку своими махинациями. Хозяева Стихий забавляются нами, как мы забавляемся скоморохами. Им плевать на хевья и плевать на нас. Но они владеют этой землей. Я не хочу подчиняться им. Не хочу играть по их правилам, для их развлечения. Потому уйду. Потому не могу ответить на твою любовь. Лишь вышней силе ведомо, где я буду скитаться, покинув Ремидею. Как долго. Я не могу предложить тебе такую жизнь, Мора. Ты заслужила спокойствия, уюта, крепкой семьи с достойным мужем. Я пришел сказать тебе об этом. Забудь меня. Ты была мне настоящим другом. И могла бы стать настоящей любовью. Но у нас разные пути. Однажды я совершил ошибку, утянув на свой путь женщину, которой он не нужен. Не хочу повторять ее.

— Нол…

— Ничего не говори, родная. Просто прими, что так будет лучше.

— Нол, выслушай, умоляю! — Столько отчаяния звучало в ее голосе, что мужчина замолчал и прислушался. — Ты помнишь, что Фросах сказал мне? Судьба уведет меня далеко от Его владений. Потому Он освободил меня от служения. Может, моя судьба — уйти с тобой с Ремидеи? Мне ведь тоже нечего терять здесь. Меня тоже ничто не держит. Владыка освободил меня… А ведь в служении Ему я видела смысл жизни. Он давал тепло, которого я не могла получить от людей.

— Мора, ты — глава партии. Ты нужна людям.

— Деран может быть главой партии, когда исцелится полностью. Или кто угодно. В Совах достаточно достойных людей. Нол, клянусь, я не пожалею о Ремидее, если взамен обрету твою… близость.

Она не произнесла слова «любовь». Оба понимали, что былая привязанность к памяти Дейрани не уйдет так скоро, чтобы Нолгар почувствовал любовь к другой женщине. Но близость, тепло, ласку — все это он мог дать ей. Морани хватило бы. Пока…

— Я пойду за тобой куда угодно… — прошептала она. — Хоть на край света, хоть в другой мир…

Она робко коснулась кончиками пальцев его рукава, вложив в этот жест всю свою многолетнюю тоску по его ласке. Нолгар смотрел на женщину, которая столько лет беззаветно любила его. На его лице отражалась борьба сомнений и надежды.

Дейрани, любовь его жизни, потеряна навсегда. Теперь он наконец погрузился всем сердцем в признание и переживание этой утраты. Но другая женщина — не менее добрая, чуткая, заботливая… и не менее сексуальная предлагала ему себя в спутницы.

Это был шанс обрести долгожданную близость, почти четверть века спустя… Как ему быть? Откликнуться, принять дар Морани, безмерно щедрый?.. Разрешить себе поверить, что может быть счастлив с другой?

С другой… такой же смертной женщиной, чей век ограничен. Вновь пережить утрату. Вновь пройти через ее угасание и смерть. Вынесет ли он это второй раз? С Лесс Нолгар вовсе не задумывался над этим. Сейчас, глядя на морщинки вокруг глаз Морани, он остро ощущал ее смертность.

Но глаза, обрамленные этими морщинками, взирали на него с такой надеждой, с таким обожанием! В следующий миг Нолгар устыдился своего страха. Храбрая, самоотверженная подруга предлагала себя без остатка. Ни родной мир, ни статус, ни привычное окружение не удержали ее. Она была готова броситься в неизвестность вслед за ним. Из любви и преданности. А он эгоистично тревожится, как переживет ее неминуемую смерть через десятки лет.

Так устроена жизнь — любовь и смерть идут рука об руку. Магам отмерян чуть больший срок, чем простым людям. Но и они неизбежно уходят на Путь между мирами и воплощениями. Терять любимых — их горькая участь. Нельзя влюбиться по приказу в себе подобного, такого же долгожителя, как сам. Сердцу не прикажешь.

Повинуясь внезапному импульсу, Нолгар накрыл ладонью хрупкую кисть Морани. Притянул женщину ближе, чувствуя, как забилась сильнее жилка на запястье. Склонился к ней — медленно, осторожно.

Женщина подалась навстречу всем телом — к желанному, долгожданному. В глазах вспыхнула надежда. Нолгар коснулся губами ее щеки, ощутил вкус кожи — чужой, непривычный… В глубине сердца звучал отголосок тоски по утраченной. Той, чей вкус уже не ощутить.

Но несмотря на эту потаенную, неизбывную горечь — а может, и благодаря ей — тело откликнулось на близость Морани. Нолгар ощутил, как его охватывает плотское влечение, которое он тщетно надеялся почувствовать к Лесс. Но тело девочки-хевья оставляло его равнодушным. А тело Морани, которую считал другом, вдруг стало вожделенным…

Ее губы раскрылись навстречу его. Нолгар приник к ним в поцелуе, тёплом и будоражащем. Ладошки женщины легли на его мощные бицепсы, от чего по рукам пробежали мурашки.

Он провел ладонями по изящной спине Морани. Испытал желание ощутить ее обнаженную кожу. Не прерывая поцелуя, развязал тесемки блузы на груди женщины. Отстранился, стянул блузу с ее плеч.

Обнаженная до пояса, Морани залилась стыдливым румянцем. Много лет ни один мужчина не видел ее нагого тела. Одной рукой Нолгар провел по ее спине, второй начал мягко оглаживать грудь. Женщина шумно вздохнула. Она не верила, что это происходило наяву. Мужчина, которого она не чаяла дождаться, рядом. Целует. Дарит ласки. Желает ее.

Нолгар расстегнул юбку, и она с мягким шелестом осела на пол. Морани осталась полностью обнажена перед ним. Он стянул с себя рубаху, приник к женщине, наслаждаясь соприкосновением… Морани трепетала в его обжигающих объятиях. Все еще боялась поверить, что это не сон.

Дрожащими руками она расстегнула пряжку его пояса. С ее помощью Нолгар разоблачился полностью, оба прильнули друг к другу в нетерпеливых, но нежных ласках…

Они даже не дошли до спальни, обойдясь широким диваном в холле дома Морани. Час спустя Нолгар, утомленный, но умиротворенный — впервые за два десятка лет — приподнялся на локтях, чтобы заглянуть в лицо отдавшейся ему женщины. Она лежала, прикрыв глаза. По щекам обильно струились слезы.

— Мора?.. Я сделал тебе больно?!

Женщина открыла глаза, встретилась с ним взглядом… И Нолгар понял, что то были слезы не боли, а чистой радости.

— Я все еще не могу поверить… Нол… Спасибо, что пришел ко мне… Спасибо за все это…

Она хотела продолжать, благодарить и благодарить мужчину за подаренное блаженство, не заботясь о женской гордости. Слишком нежданным, слишком желанным вышел этот подарок судьбы. Слишком много счастья обрушил на нее.

Нолгар не позволил продолжать. Прижал палец к ее губам.

— Нет, Мора. Это я благодарю тебя, что приняла меня. Что была рядом все эти годы. И ждала. Впереди скитания… Возможно, лишения. Если передумаешь остаться в Лударе, я пойму и сохраню твой дар в памяти навеки.

Она отчаянно мотнула головой.

— Я люблю тебя. Теперь уже не отпущу, никогда. Куда бы ты ни пошел, хоть в огненную бездну в земных недрах или в черную занебесную пустоту, я навеки с тобой, Нол. До конца моих дней.

— Мора… — прошептал он, прижимаясь к ней всем телом.

Он еще не мог ответить ей тем же. Не мог произнести заветные слова, которые она только что сказала ему. Которые он много раз говорил Дейрани. Но знал, что однажды произнесет их.

Его душа не останется равнодушной к Морани. Она станет для него близкой и родной. Он полюбит ее… до конца ее дней. И стерпит боль утраты, когда она уйдет на Путь, подобно Дейрани.

Тем острее он будет ценить каждый миг, подаренный им судьбой. Ни секунды не потратит зря. Любовь и смерть всегда идут рука об руку. Смерть всегда приходит за любовью. Но не отменяет любви — лишь делает ее бесценной.