Минул еще почти месяц. Никогда в нашем доме не собиралось столько народу. Вилта и другие слуги сбились с ног, накрывая огромный стол. Даже сегодня он не был заполнен хотя бы наполовину.

«В нашем доме», сказала я… Приучилась считать дом Нолгара своим. А ведь я уже не принадлежала к его большой семье. Мы развелись через день после разговора с некромантом. Нолгар тогда выглядел смущенно, в голосе звучали виноватые нотки. С Морани у них все наладилось лучшим образом, и принципы не позволяли ему любить женщину, будучи женатым на другой.

Воображаю, каким было их объяснение, раз он чувствовал себя таким смущенным и виноватым передо мной! Не иначе, стойкие принципы Железного Нолгара не устояли перед давней страстью Морани!

Весь месяц прошел в хлопотах — подготовка к отъезду, передача дел — рабочих и семейных… Нолгар сложил полномочия главы семьи в пользу старшего сына, Эбела. Того, кто отрекся от отца и отделился от рода после смерти Дейрани, не простив отцу черной магии над матерью.

Когда Нолгар отпустил меня, я пришла в дом Эбела и рассказала ему о случившемся. Рассказала, что Нолгар задумал уйти. Попросила простить, как простила я, и помириться с отцом.

Эбел держался неуверенно, смущенно. Видать, не сознавал до конца, кто же я — простая девчонка-хевья или его перерожденная мать. Не знаю, что подействовало — мои доводы или его вера, что во мне живет душа Дейрани. Но после нашей беседы он пошел со мной в дом отца. Они с Нолгаром заперлись в кабинете и пробыли там почти три часа. А затем вышли оттуда, и Нолгар возвестил о воссоединении семейства.

Поначалу новость смутила семью, особенно ветвь младшего сына. Сам Сомар был искренне счастлив окончанию молчаливой вражды и возвращению брата в семейное лоно. А вот Лаини окончательно возненавидела свекра. Ведь это решение ослабило вес и влияние ее мужа и детей.

Тармил и его дети должны были унаследовать положение главы рода. А теперь это право возвращалось в старшую ветвь. Лаини долго костерила Нолгара за пренебрежение ее детьми, сперва Эрени, а вот теперь Тармилом. Но скоро проблема решилась сама собой.

Через пару недель после этого возвещения к Нолгару явился Марел, его старший внук и сын Эбела. Попросил деда взять его с собой. Его возлюбленная Нальдани ушла к магу Дерану. Они собирались пожениться на днях. Марел не хотел оставаться в Лударе, где все будет напоминать ему о коварной изменнице.

Нолгар пытался его отговорить, но не слишком преуспел. Да не слишком и старался. Он сам бежал от тягостных воспоминаний об утраченном счастье. Так зачем ему отговаривать внука? Кто мог лучше понять беднягу Марела?

И тогда было принято решение, что после ухода Нолгара главой рода становится Эбел, а наследует ему племянник Тармил — на радость Лаини. Такой расклад устроил всех.

Куда уйдет Нолгар — для меня осталось покрыто туманной пеленой. Медовая Грива несколько раз рассказывала мне про разные миры. Но у меня так и не уложилось в голове — как это, наш мир не единственный, а есть еще иные?

Я еще могла представить, что есть земли подобно нашей Ирди, окруженной со всех сторон водой. Никогда не видела океана, но в нашей деревне ходили притчи о нем. Кто-то из предков-хевья побывал на океанском побережье. После него в селе ходили истории о бескрайнем водном просторе.

Ксаранди считали, что за этим простором лежат иные земли. Кто-то из них пересекал океаны и добирался до тех земель. Кто-то — еще меньше людей — потом возвращались обратно и передавали знание своим потомкам.

Это я еще могла понять. Но другие миры — где они находятся? Как умещаются? Как можно из одного мира перейти в другой — это же не по городским аллеям гулять, и даже не океан переплыть. Как ксаранди ходят между ними?

Объяснить не мог никто… Ну или я своим хевьянским умишком не могла постичь этого немыслимого явления…

Перед отбытием Нолгару оставалось сделать лишь одно. Самое приятное и самое желанное, чего они с Морани так и не успели сделать за целый месяц. Дела и хлопоты поглощали обоих с головой.

И вот сегодня объединенная семья собралась на торжественное бракосочетание своего пока еще главы. Тут были и оба сына — седых и представительных, их жены, дети, супруги детей, внуки.

Проводил бракосочетание — кто бы вы подумали? Да-да! Ну а кто был элатом Фросаха и должен был сочетать браком главу рода? Интриган, наглец и хам Тибальд стоял в синем одеянии жреца и с приличествующей случаю торжественной физиономией!

Не первый раз я видела его в таком обличье. Разводил нас с Нолгаром тоже он, и рожа у него была такой же наглой и бессовестной. Вот человек, про которого можно сказать: плюнь в лицо, утрётся и скажет — божья роса!

В тот раз, когда он разводил нас, Нолгар чувствовал себя неловко. С трудом силился скрыть неприязнь к элату. Все-таки былой противник, который интриговал против него, унизил его род. А потом по велению Нолгара очутился в тюрьме и едва не оборвал жизнь на плахе…

Но кто старое помянет, тому глаз вон. Хозяин явил Свою волю, и Нолгар с железными принципами первым подчинился ей. Хоть и не смирился. Но сегодня он был слишком счастлив, чтобы переживать из-за несправедливого, на его взгляд, возвышения Тибальда.

Из уст элата звучала обрядовая речь бракосочетания, и жених с невестой повторяли вслед за ним:

«Как ветер льнет к дереву, так я льну к тебе. Дерево крепко, ветер бесплотен. Но дерево качается и склоняется под мощью ветра. Так и мое полнокровное тело склоняется перед бесплотным, но всемогущим духом любви, свободным, словно ветер. Принимаю твое дуновение своими ветвями, о возлюбленная моя. Прими же и ты мое. Да будет так, пока корни наши в земле и не опала листва. И смерть не разлучит нас, а мы сами выберем, пойти ли своим Путем или вернуться вновь друг к другу в новых телах и новых жизнях. Да не покинут нас любовь, мудрость и принятие».

На собственной свадьбе я не разбирала ни слова. То, что делалось между мной и Нолгаром, оскверняло саму суть этих прекрасных фраз. Но сейчас творилось подлинное священнодействие. Оба, и мужчина, и женщина, склонились друг к другу сердцем, и влечение тел неразрывно сплелось с влечением душ.

Я любовалась ими. Любовалась всеми супружескими парами в этой большой семье, что свидетельствовали обряд. Все эти люди прожили долгую жизнь друг с другом. Родили и воспитали детей. Перенесли много трудностей, несогласий, споров и примирений… И сумели остаться вместе, хоть их жизнь вдвоем не была сплошным медом. Ни у кого она не бывает сплошным медом. Это я знала всегда. Но любовь живет даже в серых буднях, даже в унылой рутине. И если вспоминать о ней, то она озаряет своим присутствием будни. И способна превратить рутину в увлекательное приключение.

Я смотрела на Эрени, которая восхищенно любовалась мужем, лучилась радостной улыбкой. Она была такой же стройной и изящной как всегда, но я знала — она поведала по секрету, — что ждет малыша.

Определил это не кто иной как Нолгар — только маги могли узнать о беременности на столь ранних сроках. Но даже новость о правнуке не заставила его задержаться в Лударе. У его смертных потомков своя жизнь, у него своя. Он уйдет сегодня. Сочетавшись с Морани, передав полномочия главы рода сыну, уплывет с Морани и Марелом на лодке, до южных берегов Фросаха. Ну а там они отправятся в долгое путешествие на юго-восток, к оконечностям Восточных Столбов. Оттуда двинутся вновь на север, к зачарованному лесу Элезеуму.

В этом лесу располагался таинственный портал между мирами, которым могли пользоваться лишь маги ксаранди. Простой смертный мог исходить Элезеум вдоль и поперек, потратив всю жизнь на поиск, но не заприметить и следов этого колдовского портала.

Что же станет со мной после ухода Нолгара? Сколько раз я задавала себе этот вопрос.

Нолгар взял клятву с Эбела и с Тармила, что оба оставят меня в роду со всеми полагающимися почестями и поддержкой. Эбел заверил отца, что никогда не обидит женщину, в чьем теле обитает душа его матери. Поклялся и Тармил защищать меня в свой черед.

Но и этого Нолгару оказалось мало… Он был верен себе — намеревался держать под контролем чуть больше, чем всё!

На церемонии был его ученик Борас. Формально он не принадлежал к роду и не имел права участвовать в семейном торжестве. Но такова воля главы семьи — пока еще не отрекшегося.

Молодой хевья стоял рядом со мной. Его присутствие не было назойливым или раздражающим. Несмотря на разговор Нолгара с ним, который я подслушала неделю назад.

«Попробуй подружиться с Лесс, Борас. Моя семья обещала поддерживать ее. Однако все не так просто. Лаини недолюбливает ее, как недолюбливает меня. Остальные относятся к ней спокойно, но без тепла. Лишь Эбел и Эрени тянутся к ней душой. Но моему сыну не так много осталось на земле… А Эрени нынче в чужом роду. Да и с рождением дитя ей станет не до подруг. Лесс может чувствовать себя одинокой. Ты хевья. Будь рядом. Разговаривай, если она хочет поговорить. Слушай, если ей нужен слушатель. И, Борас…

«Мастер?..»

«Твое сердце свободно. Если оно вдруг склонится к Лесс, я порадовался бы за вас обоих. Вы одной расы, можете зачать потомство. Твое спокойствие, усердие, скрупулезность как нельзя лучше подошли бы к ее пылкому, взрывному характеру. Ты уравновешивал бы ее, а она способно расцветить жизнь мужчины… которому дорога. И которым дорожит сама. Я не могу приказать тебе — даже своему сердцу не прикажешь, что говорить о чужом… Лишь прошу тебя быть с ней рядом, с открытым сердцем, готовым откликнуться на любовь, если она случится».

Стоя за дверью библиотеки, я ощутила прилив знакомого негодования и протеста. Хра подери этого проклятого сводника!! Даже уходя, он вознамерился оставить меня под колпаком своего прихвостня! Зачем он мне нужен?! Уравновешивать меня, ха! Потомство зачать! Придумает тоже, старый дурень!

В следующее мгновение волна возмущения схлынула так же внезапно, как накатила. Я вдруг осознала, что свободна. Нолгар не выдает меня замуж за Бораса насильно. И что важнее — не привязывает к нему мою судьбу! Не проводит колдовских ритуалов, коверкая мою жизнь. Просто открывает возможность. Как я открыла для него и Морани.

Я не обязана отвечать Борасу взаимностью. Не обязана общаться с ним. Но почему бы не сделать этого, не позволить парню стать мне просто другом? А там — чем хра не шутит! Он недурен собой, и характер у него взаправду спокойный, приятный… Не то что мой.

Я вспомнила, как приветила его при нашем знакомстве. Едко и грубо колола, обзывала по-всякому. Может, он еще и откажется от предложения учителя. На какую шишигу ему такая радость?

Нолгар тоже помнил мою необходительность с Борасом:

«Быть может, ты таишь обиду на Лесс. Она была груба и невежлива с тобой. Но я прошу тебя помнить, что то была грубость и обида не к тебе. Ко мне. Это полностью моя вина, что Лесс отрицала, презирала и ненавидела все, что со мной связано. Всех, кто со мной связан. Так реагировала душа на насилие, которое я над ней учинил. Это моя вина и расплата. Не держи зла на Лесс за жестокие слова в твой адрес. Их целью был я, а не ты. Сейчас она изменилась. Я привел в свой дом грубую, неотесанную нахалку, отвергающую всех ксаранди заодно со мной. Привел силой. Но отпустил на свободу совсем другого человека. С чистой душой, чутким и отзывчивым сердцем, прямым и честным разумом. Лесс изменилась. Попробуй увидеть ту, какой она стала, а не ту, какой увидел ее при первом знакомстве».

От слов бывшего мужа мне даже потеплело на душе… А тут и Борас ответил такое, что я чуть не осела на пол, там где стояла.

«Мастер, я вижу, что Лесс изменилась. И понимаю, почему она злилась на меня несколько месяцев назад. Я не держу обиды. Вы читаете в моем сердцем. Я и сам собирался предложить Лесс дружбу. Она интересна мне. Ее личность, ее судьба. И… она привлекательная девушка. Я был бы счастлив, если бы она увидела во мне как друга, так и мужчину. Но решать ей. Каким бы ни был ее выбор, я приму его. Она всегда сможет рассчитывать на меня».

Тон, каким молодой хевья говорил эти слова, тронул и согрел меня. Я вдруг почувствовала себя интересной и значимой для этого парня. И это чувство вызывало у меня ответный интерес.

Так что сегодня я внимательно присматривалась к Борасу. Не отталкивала его. Он постоянно был рядом — и во время сочетания Нолгара с Морани, и на свадебном обеде после церемонии, и после, когда все семейство выдвинулось на берег Фросаха.

Там Нолгар молвил слова отречения и передал полномочия главы рода Эбелу. Затем обнял всех нас по очереди. Сияющая Морани и грустный Марел последовали его примеру. Нолгар спросил Марела:

— Не передумал, внук? В Лударе остались те, кто любит и ценит тебя.

Мужчина мотнул головой.

— Хочу быть там, где ничто не напомнит мне об изменнице. Ни улицы, ни дома, ни озеро. Я не желаю видеть ее, но вижу везде. Даже небо и звезды напоминают о ней. Я сделал выбор, Нолгар. Другой мир — лучший выход для меня.

Его дед молча кивнул. Втроем они ступили в лодку, где уже лежал довольно скромный скарб, погруженный заранее. Мужчины, оставшиеся на берегу, отвязали и оттолкнули ее от берега. И лодка медленно двинулась на юг — без паруса и весел. То ли магия Нолгара вела ее, то ли воля самого Хозяина Фросаха.

Мы смотрели ей вслед — кто со слезами, кто с сияющей улыбкой. Расставания всегда полны печали и горечи. Но сердце согрето знанием, что наши близкие люди сами выбрали путь. На том пути — пусть нелегком и неведомом — лежит их счастье. Кто-то страдает в скитания. А кто-то обретает себя.

Я всей душой желала каждому из троих найти то, чего жаждало сердце. Нолгару — свободы от прошлого и жизни, которую он сочтет разумно и справедливо устроенной. Марелу — сердечного исцеления и взаимной любви. Морани… а Морани желать нечего. Ее сердечное чаяние уже исполнилось, и теперь она следовала за ним. Истово, преданно, без оговорок, без компромиссов. Только так нужно следовать за сердцем, чтобы жить в счастье и наполненности.

На глазах у меня выступили слезы. Борас взял меня за руку. Неожиданно, но деликатно. Я пожала его ладонь в ответ.

Глядя на озерную гладь, я вспомнила Владыку Фросаха и Его слова мне:

«Ты будешь счастлива на Моей земле, малышка Лесс. Если сама впустишь счастье в жизнь, а любовь в душу. Открывай глаза, когда смотришь на тех, кто вокруг тебя».

Уж не Бораса ли предвидел всезнающий Владыка?.. Не о нем ли говорил, чтобы смотрела с открытыми глазами и душой?

— Что-то не хочется возвращаться домой, — сказала я Борасу, когда лодка давно скрылась за горизонтом и наша процессия медленно побрела от берега. — Прогуляюсь по улицам. Составишь компанию?

— С удовольствием, Лесс! Спасибо, что приглашаешь!

— Расскажи о себе. У тебя большая семья? Им нравится твоя учеба у Нолгара?

С улыбкой молодой хевья повел рассказ. А я слушала — и слова, и то, что стояло за ними. И чувствовала, как сердце мое склоняется к нему. И подозревала, что и его сердце не осталось равнодушным. Друзьями мы станем точно… а дальше — лишь духи-хранители ведают… И наши бессмертные души, которые, как и боги, ведают заранее, где их ждут любовь и счастье.

* * *

Остаток дня Эрени была тиха и грустна. Прощание с Нолгаром поселило в ее душе тоску. Тибальд обращался с ней нежно и заботливо, понимая сердечную грусть любимой.

На ужин пришли Нальдани с Дераном. Эрени косилась на золовку недобро, и брюнетка отвечала ей тем же. Некоторые вещи нелегко простить и забыть. Но ради своих мужчин девушки старательно скалились друг другу, изображая любезные улыбки. Деран до сих пор оставался в неведении, как именно его благоверная угодила в смертоносную Люльку. Друзья и родственники продолжали оберегать его счастливый брак и счастливое неведение.

Тибальд рассказал о сегодняшнем бракосочетании, отречении и уходе Нолгара.

— Все-таки он сделал это, — разочарованно протянула Нальдани. — Слабак. Я была о нем лучшего мнения. Теперь понятно, в кого Марел таким уродился. Все-таки в этом городе нет настоящих мужчин, кроме тебя, любимый, и Ти!

Деран не разомлел от комплимента, а строго выговорил супруге:

— Мне приятно, Нальдани, что ты считаешь меня настоящим мужчиной. Но совсем неприятно слышать оскорбления моего давнего соратника по партии, которого я уважал всю жизнь. Так же неприятно слышать оскорбления его потомков. Ты теперь в моем роду. Твои речи и поступки влияют на репутацию рода. Прошу тебя не отзываться уничижительно о людях, которых я чту и уважаю. Если любишь меня, докажи это делом, а не сладкими словами.

В первое мгновение Нальдани вспыхнула, смущенная отповедью супруга. Но тут же пылко чмокнула его в щеку и гордо возвестила брату и его жене:

— Ну вот, что я говорила?! Мой любимый муж — настоящий мужчина! И принципы чтит, и жену поставить на место умеет!

Тибальд с Эрени перебросились взглядами… и расхохотались. Напряжение, витавшее за столом, ослабло. Остаток ужина две пары провели в почти искреннем дружелюбии. Эрени начала считать золовку забавной и непосредственной, а не стервозной дурочкой.

Поздним вечером, когда Эрени переодевалась ко сну, Тибальд подошел к ней сзади и отнял ночную рубаху, которую жена собралась надеть. Крепко обнял, оглаживая ее живот.

— Моя красивая девочка… Стройная, как тростиночка… Твой дед не мог ошибиться? Ты точно беременна? Такая же тоненькая, как всегда…

Эрени накрыла узкими ладошками руки мужа.

— Маг не может ошибиться в таком деле, Ти! Малыш обладает душой с самого зачатия. А у души есть аура. Стоит взглянуть на меня магическим зрением, и сразу станет ясно, одна аура вокруг моего тела или две.

Тибальд склонился к ее уху, страстно шепча:

— Я даже немного жалею… С каким удовольствием я заделал бы тебе малыша прямо сейчас!

— Ти! Не смей так говорить! Он уже наш малыш!

— Он? Ты уверена?

— Пока нет… Как раз этого определить нельзя. Тело еще не сформировалось. А душа сама по себе не имеет пола.

— Что ж… Тогда он нам не помешает, не так ли? Или она…

— Ты неугомонный! — рассмеялась Эрени. — Как всегда, нахальный и пошлый!

Она вовсе не казалась недовольной. Тибальд усмехнулся коварно и плотоядно, пользуясь тем, что она не видела его лица.

— Ты ведь таким меня полюбила, Эри! Нахальным, бесцеремонным типом… Который делал с тобой все, чего желал. Не оглядывался на твое сопротивление. Хочешь, чтобы стало по-другому?

Эрени не ответила. Только приникла к нему телом, откидывая голову назад, на грудь мужчины. Он прошептал:

— Я не могу измениться, Эри… Не могу предать твою любовь. Ты была готова умереть за наглеца, пошляка и проныру. Я слишком дорожу тобой и твоей любовью. Потому всегда останусь тем, кто я есть. Даже стоя на плахе под топором палача. Если уж смерть не смогла отнять твою любовь, я должен беречь ее вдвойне.

По коже Эрени пробежали мурашки. Она шумно выдохнула, чувствуя, как внизу живота поднимается обжигающая волна. Этот мужчина был невероятен. Он ухитрялся заводить ее одними словами…

Когда Тибальд начал ласкать жену, она уже изнемогала от желания и возбуждения. Их ждала ночь, полная жгучей страсти, навеки отравившей и его, и ее. Страсти, перед которой была бессильна даже смерть. Он никогда не наскучит Эрени, а она ему.

— Моя… — жадно прошептал мужчина. — Моя навеки.

КОНЕЦ