На следующий день после свадьбы Медовая Грива явилась со мной «дружиться». Дружбе ее я и сразу не поверила, а после свадьбы и подавно не собиралась. Не забуду, как она стояла молча и не пыталась деда отговорить. Хотела я держать язык за зубами, да не утерпела. Сказала-таки ей в лицо:

— Что же ты молчала, пока дед твой меня замуж брал насильно? Подругой себя называешь. Говорила, что несогласная с ним. А почему смолчала? Или у вас, глотта, оно правильно, когда девушку силой отдают за постылого?

Медовая отвела глаза. Я не ждала ответа, думала, смолчит. Но она ответила:

— Неправильно, Лесс. Но и неправильно, если младший в роду судит поступки старшего. Нолгар — глава рода. Он отвечает за наши дела — всех своих потомков. Но никто из нас не отвечает за его дела и не имеет воли ему препятствовать. Таков порядок.

— Дурной у вас порядок! — выкрикнула я. — Если потомок воли не имеет, почему тот седой пришел и заступился за меня? Обещал помощь? Он же его сын, значит тоже воли не имеет?

— Эбел откололся от рода. Отныне наш порядок ему не указ и он сам отвечает за своих потомков.

— Дурной порядок, — упрямо повторила я, но любопытство разгоралось. — И как же он смог отколоться? И почему, если у вас оно не принято?

— Когда Нолгар решил удержать Дейрани в смертном мире и жениться на ней вновь, Эбел не простил его. Он сильно любил мать. И считал, что это насилие над ее душой.

Насилие и есть. Не знаю про душу мертвой старухи глотта, но надо мной — уж точно. С чего они все взяли, что я — это она?!

Вслух я, конечно, промолчала, и Медовая Грива продолжала:

— После смерти бабушки Дейрани дядя Эбел возвестил, что отказывается принадлежать к роду отца и основывает собственный род. Это допустимо порядком, но случается редко. Старший сын всегда наследует главенство после смерти отца. Но если глава рода — маг, многим его потомкам так и не удается возглавить род. Некоторые выходят из-под отцовской власти, и это дозволяется. Вот только связь с прежней семьей не должна прерываться. А Эбел разорвал отношения с остальными родичами. Он запретил им общаться с детьми Сомара — младшего брата. Ты видела его на свадьбе. Так что я даже не могу поговорить с тетей Изари — женой Эбела, или кузиной Семейри и кузеном Марелом — его детьми. Или племянниками, детьми Семейри и ее мужа. Это печально — не иметь связи с родичами.

Да уж. Печально. Что она знает о том? Это мне печально, умыкнутой от родичей в неведомые дали. Видать, до медовой тоже дошло. Она положила мне на плечо свою ручонку — тонкую что ивовая веточка.

— Так что я понимаю, как тебе тяжело, Лесс. Я разделена с дядей, кузенами и племянниками, но родители и брат близко. А твоя семья совсем далеко. И Нолгар даже не пустит тебя к ним, потому что они грубо встретили его и рисковали твоей жизнью. Я глубоко тебе сочувствую.

Сочувствует, ха. Пусть поможет убежать, раз сочувствует. А все ее слова — дохлого барсука не стоят!

— Эта баба в синем, что венчала меня с твоим дедом, кто такая? Тоже из вашего рода?

Венчала — не совсем правильно. Это хевья сочетались, надевая друг другу травяные венки на голову. У проклятых глотта были колдунские кольца и колдунский туман. Глотта окольцовывали и затуманивали друг друга.

— Нет, Морани не принадлежит к нашему роду. Она — элатейя. Жрица.

Жрица — так на хевья назывались те, кто отправлял моления и благодарения Хозяину.

— Она служит Фросаху?

— Да. Хочешь, расскажу тебе, кто такие элаты и элатейи?

Я закивала. Еще бы, пусть рассказывает! А я послушаю да прикину, как оно сгодиться может.

— В нашем родном мире элаты были учителями и хранителями высшей мудрости. После исхода каждый уцелевший ксаранди стал сам себе хранителем мудрости… Когда мы обнаружили на Ремидее местных богов — вы называете их «Хозяева», — то стали договариваться с ними, чтобы они приняли нас, помогали и не прогоняли. Тех, кто вел переговоры, называли привычными словами. Мужчина — элат, женщина — элатейя. Впоследствии они стали служителями Хозяев. Делали то же, что ваши жрецы — просили о помощи и проводили ритуалы благодарения.

Вот значит как. Хозяин Тал тоже сказал, что его брат Фросах принял глотта, оберегает их. Но тогда до меня не больно-то дошло. А сейчас прямо резануло по сердцу. Наши Хозяева приняли глотта. Не заступились за хевья — своих детей, исконных обитателей Ирди! Послушались пришлых, их лживых обольстительных речей. Никому нельзя верить в мире, даже Хозяевам! Одно утешало:

— Значит, вся ваша хваленая магия бессильна супротив наших Хозяев!

— Конечно. Даже самый сильный маг не сможет противостоять стихийному элементалю. А уж нескольким, если бы они сочли нас опасными и объединились против нас…

— Стихийному элементалю?..

Мало мне элатов да богов, тут еще новые непонятные слова из языка глотта.

— Воплощенный элемент природной стихии. Природа состоит из четырех стихий — земля, вода, воздух, огонь. В основе каждой стихии лежит свой элемент — отдельная частица целого. Целое — мир, элементы — его составляющие. Понимаешь меня?

С трудом, но я силилась понимать.

— Как мед состоит из цветочной пыльцы и пчелиной крови?

Эрени рассмеялась.

— Да, если так тебе проще! Сущность каждого Хозяина — элемент материи, стихии, из которой он возник и которая подчиняется ему. Например, наш Фросах — Хозяин Воды. И все покровители водоемов — речные, озерные божества, духи ручьев — одушевленная вода.

Я не сдержала любопытство и сказала:

— А у нас в селении покровитель Тал, Хозяин Земли.

— Правильно вы его зовете. Лесные и горные божества — это земля разной степени твердости, способная принимать человекоподобную форму. Расскажи про Тала, что Он делает для вас?

— Бережет людей и дикое зверье друг от друга. Не дозволяет убивать и калечить забавы ради, а не пропитания. Ломать живые ветви там, где есть валежник. Жечь костры в лесу, разорять птичьи гнезда, рушить грибницы, выгребать подчистую соты дикого меда. И уж подавно никто не смеет срубить лишнее дерево без его дозволения, даже самый дерзкий. Кара постигнет все селение.

Медовая Грива слушала и кивала.

— Да, элементали берегут природу от избыточного вмешательства людей. И это прекрасно. Мы видели, куда оно может завести…

— Но и нас Хозяин бережет! Держит лесных хищников вдали от людских жилищ. Может отвести медведя при случайной встрече в лесу, предупредить о скрытом змеином гнезде. В походе за добычей наведет на дичь, покажет грибницы да полянки, богатые ягодой. А еще он комаров отваживает от селения! В лесу от проклятых кровососов спасения нет, но ни одна тварь не пересечет черту деревни!

Эрени захохотала в голос.

— Ох да, это особенно важно!

— Ты сказала, есть еще горные… божества?

— Верно. Хозяева Гор занимают самое высокое положение в иерархии элементалей. Сильнее всех — Атрос. Он воплотился в самой высокой точке Гевазийского Хребта, что на западе Ремидеи. Я покажу тебе его на карте… кстати, тебе доводилось видеть карты?..

Я помотала головой. Еще одно непонятное слово глотта.

— Представь, что птица летит над землей высоко-высоко. И видит все леса, реки, озера, горы, селения, совсем крошечными, почти точками. И то, что видит птица, рисуется на листе бумаги. Бумагу я тебе уже показывала.

Это верно, еще до проклятой свадьбы Медовая Грива принесла мне эту свою «бумагу» — тонкую, но плотную штуку. И «карандаши» — рисовательные палочки разных цветов. Мы в деревне рисовали на бересте травяным соком, обмазывая в нем пальцы. Карандашами на бумаге выходило приятнее, да интереснее.

— Такое изображение земли сверху называется карта. По нему можно увидеть, где находится твое жилье, как далеко от него до других мест…

Ага. Вот это уже кое-что. Значит, по карте я бы смогла узнать, как далеко город глотта от моей деревни. И посчитать, сколько мне ждать Крама. Вот, значит, какая польза может быть от знаний глотта. То есть слушать надо внимательнее да мотать на ус.

— Возле нашей деревни высятся горы. Это и есть тот самый… как ты сказала — Гевази… Гезави… ну в общем, тот Хребет?

— Нет, Лесс. Гевазийский Хребет далеко к юго-западу, — она махнула рукой, показывая направление. — Горы подле твоего селения называются Восточные Столбы. Это самые могучие и непроходимые горы Ремидеи. В их сердце обитает богиня Ирта — еще одна сильная стихийная сущность.

— А Хозяин Тал силен?

Медовая Грива покачала головой.

— Равнинные божества — собственно Хозяева Земли — отвечают за небольшие части пространства. Их сила меньше, чем у духов гор, крупных рек и озер.

— Ты сказала, стихии четыре? Есть еще Хозяева Огня и Воздуха? Где они обитают? Никогда их не видела и не слышала про них.

— Духи огня обитают глубоко в недрах, под землей. Они выплескиваются на поверхность вулканической лавой. Впрочем, ты наверняка не знаешь о вулканах… Их я тоже покажу тебе на карте — они обрамляют восточный берег Ремидеи, далеко за Столбами. Иногда Хозяева Огня могут откликаться через обычное пламя, разведенное руками. Но их редко зовут. Обычно — художники, поэты и музыканты, которым нужно вдохновение для творчества. Ведь вдохновение тоже имеет пламенную природу. А простым людям от огня нужно лишь тепло и пощада — чтобы не нес смерть вольным разгулом.

Вот это Медовая Грива верно молвила! Мы в лесу хорошо знали, какую страшную опасность несет огонь. Молили Хозяина Тала оберегать нас от него. Видать, как-то он договаривался со своими пламенными собратьями, чтобы обходили нас стороной…

Эрени продолжала:

— Наконец, никто никогда не замечал присутствия воздушных элементалей. Они не принимают человеческий облик, не заговаривают с людьми, не покровительствуют и не нуждаются в почитании. Но их существование, чуждое и непостижимое в сравнении даже с другими элементалями, не подлежит сомнению. Другие Хозяева порой упоминают воздушных собратьев. Все элементали общаются между собой неведомыми путями, но не все являются людям.

— А ваш родной мир? В нем тоже есть элементали?

— Нет, Лесс. Более того, элементалей нет даже на других землях — материках — вашего мира.

— Как это — материках?

— Кроме Ремидеи, в вашем мире есть еще два материка. Они отделены друг от друга океанами — огромной толщей воды, что превышает по объему земную твердь. Элементали обитают только на Ремидее. Воздушные и водные — точно.

— Почему?

— Этого никто не знает. Мы не постигли природу элементалей и причину их зарождения.

— А зачем вы ушли из своего мира? Чтобы постигать наших Хозяев?

Медовая улыбнулась. По-обычному мягко, но сейчас мне хотелось ей врезать, смазать улыбку с ее молочной физиономии. Лучше бы они у себя сидели и свой мир постигали, а не наш!

— Наш мир затвердевал. Я пока не знаю, как тебе это объяснить… Постараюсь попозже подобрать слова. Пока могу сказать только, что он стал утрачивать магию. И те ксаранди, кто обладал магическим даром, решили уйти, выбрать иной мир, в котором могли бы жить и чародействовать. Мы — точнее, наши предки — пытались осесть в нескольких мирах… Кто-то оставался, кто-то шел дальше. И вот мы дошли до Ремидеи. Ирди.

— Значит, вы можете уйти и отсюда?!

— Можем. Но ни одна земля прежде не подходила нам так, как ваша.

— А мы?! Почему вы нас не спросили?! Мы не хотим, чтобы вы оставались!

Медовая вздохнула.

— В том месте, куда пришли наши предки четыреста лет назад, людей не было. Мы решили, что эта земля необитаема. То место мы назвали Элезеум — Блаженная Обитель. Это лес за Восточными Столбами, такой же огромный, как Мореха. Мы долго продвигались по материку, прежде чем встретили вас. И решили, что на этой земле хватит места двум расам, чтобы мирно соседствовать. Мне до сих пор непонятно, Лесс, почему вы считаете иначе. Мы никогда вас не обижали, не занимали ваши места обитания, не выгоняли из жилищ. За что вы ненавидите ксаранди?

— Вы… вы чужие! Вы приходите и делаете что хотите! Берете что хотите — как твой дед взял меня! Вам плевать, как мы живем! Вы не уважаете наши порядки!

— Неправда. Если бы Нолгар не уважал ваш порядок, он забрал бы тебя сразу, как увидел. Но он оставил тебя в селении — как полагается у хевья. Невеста остается в роду до восемнадцати лет, и лишь после жених может взять ее в свой род. Твои родичи нарушили порядок первыми, когда напали на человека, не угрожавшего им. И подвергли опасности твою жизнь.

— И вы всегда морочите голову хитрыми словесами! Вы хитры и коварны!

Все это я слышала от своего отца, Крамова отца, других мужчин деревни. Глотта коварны, глотта делают что хотят, плюют на хевья. Так муженек меня и окольцевал.

Медовая Грива покачала головой.

— Надеюсь, ты изменишь мнение, Лесс. Мы хотим видеть тебя частью нашей семьи, а не чужой. А я — подругой, а не врагом.

Вот еще одно доказательство. Чего она хотела. А я хотела домой, но им всем плевать.

Вечером я угодила на «семейный ужин». Все дни до свадьбы я едала или с Медовой Гривой, или одна. Вилта приносила мне пищу в мой закуток. А потом пришлось по уговору трапезничать вместе с семейкой муженька. И с ним, постылым. Уж я сначала хотела дать от ворот поворот. Едание — дело такое, что коли пялятся на тебя недружники, то и кусок в горло нейдет.

А потом поразмыслила… Чего бы не глянуть, как глотта едают все вместе. Прикинуть, как им ядовитых кореньев минусинки подбросить, чтобы перетравить всех. Да и согласилась с проклятым суженым.

За громадным столом сидели рядком. Я — по десницу от суженого. Слева от него — седющий сын, Сомар. Меня все время передергивало, глядя на него. Такой старый, а ведь лишь сын муженька… Какой же тогда дряхлый старик он сам?.. Не удержалась да так и спросила:

— А вот скажи, дорогой супружник… Нолгар, то бишь.

Повернул ко мне голову, сверкнул глазищами. Не иначе их этот… итикет столовый нарушила. Думала, сейчас за волосы оттреплет, чтоб не вякала. Но нет, через миг уже смотрел спокойно, овладел собой.

— Да, Лесс? Что ты хочешь знать?

— Внучка твоя сегодня сказывала мне, что вы, гло… ксаранди, когда уходили из своего мира, все были маги. Вот ты маг, уже и внуки и правнуки есть. А выглядишь словно добрый молодец в расцвете сил. Пошто же тогда сын твой дряхлая развалина?

«Родственнички»-глотта пялились на меня, но ни слова не понимали из моих речей. Видать, никто не говорил на хевья, кроме медовой Эрени. Вот та враз напряглась. Ее папашу дряхлой развалиной обозвала, как же. А еще я заметила недовольство в глазах жены этого самого Сомара. Тетка лет пятидесяти. Кажись, Лаини ее зовут. Значит, и она тоже знает хевья, вот как. Надо запомнить. Да почаще что-нибудь неласковое говорить, чтобы они все себя выдавали. Слабинки свои. А для этого язык бы их неплохо изучить.

Муженьку вопрос про дряхлого сына тоже не по душе пришелся. Гримасу скорчил. Но ответил спокойно, будто и не оскорбился.

— Эрени верно сказала тебе. Все ксаранди, кто решился на Исход, были магами. Но магические способности не передаются по наследству. Новые маги рождались среди скитальцев с такой же частотой, как в нашем родном мире. Большинство — простые смертные.

— И сколько же вы, маги, живете?

— От трехсот до шестисот лет. Чаще всего — четыреста-пятьсот.

— И сколько же тебе?

— Сто пятьдесят два года, Лесс.

Я присвистнула. У хевья строжайше запрещалось свистеть в доме — добра да зажитка не будет. Но что мне за дело до супружникова добра, пусть меньше станет! Число меня огорошило. Не тем, что супружник вдвое дряхлее собственного сына. Тем, сколько он еще проживет. Не дождаться, пока сдохнет. Это если он не передумает отпустить через год.

Видать, мыслишки мои на лице были написаны. Он сказал:

— Да, Лесс, я проживу еще долго. Ты не избавишься от меня естественным путем.

— Что, вас, колдунов, ни зарезать, ни отравить нельзя?

— Можно. Но не советую. Ты видела, что случилось, когда твои соплеменники попытались меня убить. Подумай, что я мог бы сделать с ними, если бы пожелал.

— Ну так ты меня все равно через год отпустишь! Зачем мне тебя убивать. Ежели в койку с собой не потащишь за этот год!

— Не потащу. Только если ты сама этого захочешь. У тебя есть мое слово.

Слово, значит. Но чего стоит слово глотта. Он и отцу моему обещал отпускать меня к родителям, как женится. А повод отказаться нашел. Как знать, какой повод еще за год сыщется…

— С завтрашнего дня Эрени начнет заниматься с тобой языком ксаранди. Полагаю, тебе не слишком удобно, что твою речь не могут понимать остальные, а ты не поймешь, если мы заговорим друг с другом?

Я пожала плечами. Дела мне нет, о чем родственнички-глотта говорят друг с другом. Но предложеньице вышло кстати. Стоило подумать, что неплохо бы их язык освоить, и нате вам! Спасибо, супружник, удружил в кои-то веки.

— Пусть занимается. Может и выйдет толк.

— Обязательно выйдет. Ты неглупая девушка, Лесс. Твои способности нужно развивать.

Ну я-то свой толк имела в виду. Как побольше разведать про глотта да про их город. Но пусть муженек думает про свое. Я его просвещать не собиралась.

* * *

Ужин с Лесс произвел странное впечатление на Нолгара. С одной стороны, огорчил. Ее ненависть, неприкрытая враждебность печалили мага. Желание навредить ему и его семье было столь мощным и откровенным, что легко читалось в ее больших карих глазах, хитро бегающих по сторонам.

А с другой стороны, ее живые, горячие эмоции оставили у Нолгара странный привкус… Пряный, возбуждающий. Ее импульсивность внесла оживление в атмосферу, а отчаянная враждебность бросала вызов. Впервые у мага появилось желание поиграть с ней, принять вызов. Может ли это стать первой ласточкой влечения к ней?

Он снова вспомнил Дейрани. Начало их совместной жизни. Она началась не в Лударе. В Озерный Город они переехали уже после рождения Эбела. Первые двадцать лет они прожили много севернее, на западной окраине Морехского Леса. В маленьком уютном домике среди кедров, елей и пихт.

Когда он привез туда Дейрани, она не могла поверить, что деревьев может быть столько. Долгое время смотрела на них с суеверным страхом, будто ожидала, что они стронутся с места и заговорят с ней.

Так же пугливо рыжеволосая красавица смотрела и на него, когда он приближался к ней. Большой человек-кондор, говорящий на другом диалекте ксаранди, продолжал вызывать в ней страх.

Нолгар чувствовал в ней этот страх, но это не отталкивало, а напротив, притягивало мага. Он крепко сжимал ее в объятьях, ласкал нежно, но настойчиво, не давая ни малейшего шанса ускользнуть. И Дейрани трепетала в кольце его рук — сперва боязливо, затем взволнованно. Ее робость сдавалась, уступала место возбуждению. Она начинала принимать его ласки охотно, и страстно отвечала на них. Постепенно страх уходил полностью, сменяясь доверием к большому сильному мужчине, завладевшему ее жизнью.

И вот теперь у него была Лесс… Взбешенная куница вместо трепетной, пугливой лани. Как могло случиться, что обе этих личности, таких непохожих, были его любимой Дейрани?! Почему одна душа воплощалась в столь разных характерах?

Норов Лесс стал видеться Нолгару уже не чем-то отвратительным и раздражающим, а скорее загадкой, которую маг хотел постичь. Почему так случилось, почему она выросла такой? Дело лишь в воспитании дикарей хевья, во взращенной ненависти к ксаранди?.. Какой она была в своей общине, где ей было некого ненавидеть?

Маг жалел, что не имел возможности получить ответ. Никто из общины Лесс не станет беседовать с ним о ее детстве и воспитании, не раскроет завесу тайны, внезапно захватившей его. Была лишь сама Лесс, ее натура и повадки. Сможет ли он найти ответ в ней самой? А главное, означает ли его интерес готовность к новой жизни, к новым отношениям? К укрощению этого дикого зверька, который чувствовал себя добычей, но мечтал стать хищником и растерзать врагов?

Нолгар не спешил получить ответ немедленно. Он намеревался выжидать дальше. Наблюдать, как будут развиваться их отношения. Как будет развиваться Лесс.