Глава 1
ЧЕПЧИК С ГОЛУБОЙ КАЙМОЙ
Аленин телефон был безнадежно занят. Сегодня Калязина работала последний день. Прямо из студии Феликс должен был отвезти жену в клинику, где, по подсчетам врачей, послезавтра ей предстояло родить.
Саша очень беспокоилась за подругу. Вместо того чтобы спокойно готовиться к предстоящему событию дома, всю последнюю неделю Алена носилась по этажам студии со своим огромным животом, проводила какие-то бесконечные совещания, орала на операторов за неправильно выставленный свет и в пух и прах разносила редакторов за очередной ляп, которые, что греха таить, нередки в эфире питерского телевидения. Даже Феликс, которому временами тоже перепадало от чересчур активной жены, боялся высунуть нос из своего директорского кабинета.
Наконец трубка отозвалась сердитым Алениным «алло».
— Аленушка, ты еще здесь? Как ты себя чувствуешь?
— Если б не эти придурки, я бы чувствовала себя прекрасно! — ответила Калязина. — Когда я рожу, мне некуда будет возвращаться. С такими работниками канал просто накроется.
— Да не переживай ты так, — осторожно сказала Саша. — Если до сих пор не накрылся, может, и еще протянет?
— Ноги он протянет! — злорадно сообщила свой прогноз звезда канала. И вдруг заорала: — Где, я тебя спрашиваю, этот чертов проект?
— Какой проект, Аленушка? — опешила ведущая «Криминальных хроник».
— Я это не тебе, — сказала Калязина нормальным голосом. — Представляешь, именно сегодня дизайнеры закончили проект нового оформления студии новостей. Ни днем раньше, ни днем позже! Я начала его смотреть, а потом вышла в монтажную, и за это время проект исчез. С моего стола!
— Может, его Феликс взял? — предположила Саша. — Кто бы еще осмелился?
— Вот я и выясняю, кто осмелился, — грозно произнесла Алена. — Думаешь, Феликс? Ладно, сейчас спрошу у него. А ты чего звонишь?
— Я хотела узнать, во сколько ты едешь в клинику.
— Какая клиника? — Калязина опять повысила голос. — У нас тут своя клиника! На канале все на голову больные! Никто ничего в срок сделать не может.
— Я же только спросила, — виновато пробормотала Саша.
— А я тебе отвечаю: не знаю, — отрезала Алена. И, снова снизив тон до нормального, поинтересовалась: — Как ты думаешь, мне зеленый фон пойдет?
— По-моему, зеленый фон идет только рыжим, — Саша, хорошо знавшая подругу, догадалась, что та говорит об оформлении новостной студии. — Но у нас на канале рыжих ведущих нет.
— Черт, опять придется с дизайнерами ругаться! — тяжело вздохнула Калязина.
Услышав этот вздох, Саша испугалась.
— Аленушка, прошу тебя, оставь все Феликсу. Тебе сейчас нельзя ругаться.
— Я ничего не могу оставить Феликсу, — пожаловалась будущая мать. — Он так из-за меня распереживался, что совсем соображать перестал.
— Если хочешь, с дизайнерами я сама поговорю…
— Сашка, ты настоящий друг! — с чувством сказала Алена.
— Вот я и прошу тебя, как друг: брось все и поезжай в клинику.
— Говорю же тебе, что мне пока не до клиники, — Калязина вздохнула опять. — Ну как ты не понимаешь, что не могу я все бросить! Я хочу рожать со спокойной душой.
— Тогда тебе придется рожать прямо в студии, — строго сказала Саша. — Только операторов не забудь пригласить.
— Тьфу, тьфу, тьфу, — испуганно произнесла Алена. — Да успею я доехать. Вещи уже все в машине лежат. Три сумки.
— Так много?
— А ты как думала? Один учебник по акушерству четырехтомный знаешь, сколько места занимает?
— Господи, Алена, у тебя же лучшие врачи в городе! Ты думаешь, они учебника не читали?
— Я его не для них беру, а для себя, — объяснила Калязина. — Я хочу иметь возможность контролировать процесс.
На это Саша только вздохнула: подруга была неисправима.
— Когда соберешься, позвони, — попросила она. — Я приду тебя проводить.
— Хорошо, — пообещала Алена и положила трубку.
* * *
Ведущая «Криминальных хроник» просматривала оперативную сводку, все чаще бросая обеспокоенный взгляд на часы. Приближался конец рабочего дня.
Поднявшись из-за стола, Саша выглянула в окно. На небе — ни единого облачка! Май выдался необыкновенно теплым для Питера, к тому же сегодня была пятница. Еще час — и бледные, еще не отогревшиеся после суровой зимы горожане хлынут за город, чтобы провести уик-энд на природе. А это значит, на дорогах обязательно возникнут пробки. Не дай Бог, застрянет где-нибудь Феликс со своей беременной женой! Немного поколебавшись, Саша сняла телефонную трубку и снова набрала Аленин номер.
— Алло, — нежно проворковала та, и Саша поняла, что барометр настроения подруги сменился на «ясно».
— Слава Богу, ты больше не ругаешься!
— Всех не переругаешь! — Алена засмеялась.
— Тогда почему ты все еще на работе? — поинтересовалась Саша.
— Ну надо же мне с людьми посидеть на дорожку, добрые напутствия выслушать… Когда я теперь всех увижу? Давай, и ты приходи.
В небольшом Аленином кабинете собралось человек двадцать, среди которых Саша с удивлением увидела дизайнеров — авторов проекта, недавно вызвавшего такую ярость Калязиной. Чего у Алены не отнимешь — злопамятной она не была.
Аленин рабочий стол был свободен от бумаг — пожалуй, за три года работы на канале Саша видела такое впервые, — и в центре его красовалась бутылка дорогого коньяка, явно из представительских запасов директора канала. Сам Феликс скромно сидел в углу, с трудом помещаясь на изящном офисном стуле.
Сашино появление было встречено громкими всеобщими приветствиями, и она заподозрила, что бутылка, украшавшая стол, уже не первая.
— За детей, которым скоро предстоит появиться на свет! — сказала Алена и приветственным жестом подняла стакан.
— Ты пьешь? — ужаснулась Саша. — Да ты с ума сошла!
После этих слов Калязина демонстративно поднесла стакан ко рту и, медленно выпив содержимое, поставила на стол. Саша молча оглядела присутствующих: правда, что ли, они все на голову больные? В комнате раздался взрыв смеха, и Алена, утирая слезы, вынула из-под стола и показала подруге пакет яблочного сока.
— Слушай, не пора ли все же тебе ехать? — сердито спросила Саша, покосившись в сторону будущего отца.
Облегченно вздохнув, тот сразу поднялся со стула.
— Слава Богу, нашелся хоть один здравомыслящий человек!..
Потом вся толпа вывалила на крыльцо провожать Калязиных. Поцеловав Алену, Саша смотрела, как она, в темных очках на известном всему Петербургу лице и в нарядном вишневом балахоне, садится на заднее сиденье огромного «гранд чероки».
Черный джип просигналил провожающим и, сверкая на солнце тонированными стеклами, тронулся с места. Глядя, как он выезжает на дорогу, ведущая «Криминальных хроник» суеверно скрестила пальцы в кармане джинсов.
* * *
— Ну, вот и все, — сказал Феликс. — Через десять минут мы будем в клинике.
— Так ты уверен, что не хочешь присутствовать при рождении нашего сына? — поинтересовалась Алена.
— Аленушка, солнышко, ты знаешь, как я тебя люблю… Но поверь, присутствовать при родах — выше моих сил. У тебя хорошие врачи, и я не сомневаюсь, что все пройдет нормально…
В Алениной сумочке зазвонил мобильный телефон.
— Я тебя слушаю, мамочка. Нет, еще не в клинике, но мы уже туда едем… — Зажав трубку ладонью, Алена прошептала мужу: — Она хочет, чтобы мы заехали за чепчиком.
— О Господи! За каким еще чепчиком?
— Ты забыл взять чепчик, который она специально вышивала для маленького, — объяснила Алена. — Но ты же знаешь мою маму! Она сердится и требует, чтобы мы заехали за ним сейчас.
— А если я заеду за этим дурацким чепчиком завтра? — пробормотал Калязин.
— Как ты можешь называть чепчик нашего ребенка дурацким? — возмущенным шепотом произнесла будущая мать.
— Аленушка, дорогая, мы и так везем с собой три сумки вещей!
Феликс целый день пытался уговорить жену поехать в клинику к назначенному времени. И вот теперь, когда они наконец сели в машину, появилось новое препятствие в виде тещи с чепчиком!..
Аленина мать, приехавшая из Челябинска неделю назад, уже успела измучить будущих родителей своими звонками и советами. Слава Богу, Алене удалось уговорить ее пока поселиться отдельно — в большой квартире на улице Некрасова, из которой сами Калязины недавно переехали в коттедж, расположенный в новом жилищном комплексе «Голубые ели».
— Феликс, давай заедем! — взмолилась Алена. — Она и так на нас обижается, а полчаса все равно ничего не решают. Она же приехала, чтобы помочь нам с маленьким…
Хитрая Алена знала, что против такого аргумента ее муж бессилен.
Ни слова не говоря, Калязин развернул джип в неположенном месте и поехал в обратную сторону.
— Мы скоро будем у тебя, — проворковала в трубку будущая мать.
* * *
Когда последние советы были наконец выслушаны, а батистовый чепчик с голубой каймой торжественно положен в сумку с приданым для будущего младенца, Феликс выехал на забитую транспортом Знаменскую улицу и выругался. Заезд на Некрасова мог обернуться для них большими проблемами — к вечеру поток машин заметно усилился. Простояв на одном из перекрестков минут пятнадцать, Калязин решительно засигналил и, въехав на тротуар, понесся по нему, распугивая прохожих.
В этот момент с заднего сиденья раздался стон.
Бросив взгляд в панорамное зеркало, Феликс увидел побледневшее лицо жены.
— Что с тобой, солнышко? — испугался он.
— Феликс, — пробормотала она, — ты не мог бы ехать чуточку быстрее? Мне кажется… У меня… начинаются схватки.
Не обращая внимания на ругань прохожих, он резко затормозил прямо на тротуаре и повернулся назад.
— Какие схватки, Аленушка? Ведь профессор сказал — послезавтра!
— Похоже, он ошибся, — сердито произнесла Алена. — Слушай, я просила тебя не останавливаться, а ехать быстрее…
Еще через десять минут им удалось переехать Кирочную. Оглушительно сигналя, Калязин свернул на проспект Чернышевского и сразу понял, что совершил ошибку: здесь машины вообще не двигались, а выехать на огражденный тротуар было невозможно.
— Аленушка, как ты?
— Слушай, — поморщившись, произнесла она, — раз уж ты не можешь ехать, то позвони моему врачу. Пусть они все приготовят. Я думаю, что наш малыш не собирается ждать до послезавтра.
Пока он, одной рукой держа руль, другой набирал номер клиники, джипу удалось продвинуться вперед метра на полтора.
Пожилой врач, наблюдавший Алену во время беременности, отозвался сразу.
— Ваша жена здорова и хорошо подготовлена к родам, — успокоил он будущего отца. — Я уверен, что все пройдет нормально. Роды — процесс длительный, у первородящих он продолжается не один час. Так что возьмите себя в руки и не нервничайте. Я собирался ехать на дачу, но теперь, конечно, задержусь. Мы ждем вас.
— Солнышко, они нас ждут, — передал Феликс жене. — Доктор сказал, что роды — процесс длительный. Ты не беспокойся, мы успеем доехать до клиники.
Ответом ему был новый Аленин стон.
Калязин почувствовал, что его руки начинают дрожать. Тупо глядя в зад застывшему перед его джипом «фольксвагену», он в который раз недобрым словом помянул тещу с ее чепчиком.
Алена опять застонала, уже громче, и он закрыл глаза, до боли сжав кулаки.
Они тащились по узкому проспекту не менее получаса. Вновь остановившись при выезде на набережную Робеспьера, Феликс увидел на углу гибэдэдэшника и, выскочив из джипа, бросился к нему. Немолодой старшина, похоже, уже давно оставил попытки хоть как-то влиять на дорожную ситуацию и спокойно курил, безучастно глядя на поток машин.
— У меня жена рожает! — закричал Калязин, подбегая к нему. — Нам срочно нужно в клинику! Я хорошо заплачу, только помогите…
— А где клиника-то? — поинтересовался старшина, но услышав, что на Васильевском острове, только присвистнул. — Боюсь, ты попал, парень! Дворцовый мост перекрыт, по нему сейчас делегацию иностранную повезут. Вот все сюда и ринулись. Сам видишь, что творится.
Феликс посмотрел в сторону Литейного моста. Плотный автомобильный поток тащился по нему с черепашьей скоростью.
— Что же мне делать? — Калязин схватился за голову.
— Если хочешь, до моста я тебя с мигалкой дотащу, — проговорил старшина, внимательно оглядев дорогой светлый костюм директора канала. — Сейчас я этим кислород перекрою… — Он кивнул на поток машин, идущий по набережной.
Метров триста, оставшихся до моста, «гранд чероки» проехал вслед за синей «семеркой», включившей сирену и мигалки. Перед поворотом на мост старшина вышел из своей машины и, подняв полосатый жезл, «перекрыл кислород» транспорту, выезжавшему с Литейного проспекта. Когда Феликс, вырулив на мост, перестроился прямо на трамвайные пути и снова остановился, уткнувшись в зад черной «Волге», гибэдэдэшник подошел к водительской дверце джипа.
— Мне по рации передали, что с той стороны моста большая авария. Не знаю, сколько ты здесь простоишь. Жена-то не родила еще?
Сжав челюсти, Феликс молча протянул ему через окно «гонорар».
— Ну, желаю тебе сына! — Помахивая жезлом, старшина удалился.
Калязин с тоской смотрел ему вслед, когда с заднего сиденья раздался на удивление спокойный голос Алены:
— Слушай, у меня уже воды отходят. Где у нас учебник?
— Какой учебник? — Оглянувшись, Феликс с испугом посмотрел на жену.
— Я же говорила тебе, что взяла с собой учебник по акушерству, — напомнила она. — Достань.
Открыв сумку, он уставился на четыре толстых тома.
— Какой из них тебе нужен?
— Первый. Надеюсь, мы доедем до клиники раньше, чем мне понадобится второй.
Почувствовав, как его рубашка моментально взмокла, Калязин осторожно протянул тяжелую книгу жене. Но Алена, слава Богу, присутствия духа не теряла. Держа учебник над своим необъятным животом, она деловито листала страницы. В заднее стекло джипа Феликс увидел, как прямо за ними на трамвайных путях остановилась серебристая «мазда» с женщиной за рулем. «Обратной дороги нет», — с отчаянием подумал он. Все соседние ряды уже были забиты машинами. Пробка замкнулась окончательно.
— Феликс, убери все с заднего сидения! — распорядилась Алена. — Оказывается, мне нельзя сидеть.
Перегнувшись через спинку кресла, он с трудом поднял огромную сумку и переставил вперед.
— А теперь достань мой махровый халат, — последовал новый приказ.
— Конечно, тебе нужно переодеться, солнышко, — глупо пробормотал Калязин, дрожащими руками перерывая содержимое сумки.
— Переодеться? Зачем? — удивилась Алена.
Постелив халат на сиденье, она легла на него и объявила:
— Имей в виду: когда у меня опять начнутся схватки, я буду орать.
В этот момент ряд машин, выстроившихся на трамвайных рельсах, медленно пополз. Тронулась с места и черная «Волга». Калязин схватился за руль, мысленно моля Бога позволить ему переехать мост.
Но Всевышний, наверное, был занят в этот час другими делами. Феликсу пришлось остановиться, не доехав нескольких метров до середины моста. Через три машины от джипа на трамвайных путях раскорячился зеленый «москвич», из его двигателя валил пар. Охлаждающая жидкость от долгого стояния в пробке закипела. Объехать «москвич» было невозможно. Хотя и впереди него движение уже замерло снова.
Алена громко застонала. Когда через несколько минут ее стоны превратились в крик, Калязин схватился за мобильник.
— Где же вы? — удивился Аленин врач.
— В пробке на Литейном мосту, и я не знаю, когда мы отсюда выберемся!
Уловив в голосе Феликса ноты отчаяния, профессор сказал:
— Передайте, пожалуйста, трубку вашей жене.
— Она не может говорить! — застонал будущий отец. — У нее схватки! Она так кричит…
— Как часто происходят схватки? — перебил его Аленин доктор.
— Да не знаю я! — Калязин уже почти рыдал. — Скажите, что мне делать!
— В первую очередь — не впадать в истерику! — строго сказал врач. — И передайте все-таки трубку жене.
— Аленушка, он хочет поговорить с тобой. — Стараясь не глядеть в искаженное гримасой боли лицо, Феликс протянул трубку через сиденье, а потом положил руки на руль и уткнулся в них головой.
Он с ужасом слушал, как Алена сдавленным голосом отвечает на вопросы доктора, перемежая ответы стонами. Потом трубка снова оказалась у него в руках.
— Точно фиксируйте время между схватками и их продолжительность, — распорядился врач. — Возможно, от вас потребуются некоторые действия. — От этих слов у Феликса все похолодело внутри. — Возьмите себя в руки. У вас нет в машине спиртного?
— Есть, — дрожащим голосом пробормотал Калязин, вспомнив о бутылке дорогого виски, предназначенной профессору в качестве дополнительного презента. — Что я должен с ним делать?
— Выпить граммов пятьдесят, — по голосу было слышно, что пожилой врач улыбнулся.
— Как выпить? Я за рулем!
— Но вы же не едете, — резонно заметил доктор. — Итак, повторяю. Выпить пятьдесят граммов, засечь время. Скоро схватки закончатся, и ваша жена отдохнет. Я жду звонка, когда схватки начнутся опять.
— Доктор! — закричал Феликс, боясь услышать в трубке короткие гудки. — А вы не можете сами приехать сюда?
— Вы хотите сказать, что в противоположную сторону машину идут?
Опустив стекло, Калязин безнадежным взглядом окинул мост с намертво застывшим в обоих направлениях транспортом.
— Нет, — тяжело выдохнул он.
— К сожалению, у меня нет вертолета, — сказал доктор и отключился.
Глава 2
НЕЛЬЗЯ ПОГОДИТЬ!
Положив трубку, профессор Валерий Юлианович Спирин, главный врач знаменитой клиники, громко выругался, а потом вдруг захохотал.
— Надо же, что делается! — он повернулся к своей ассистентке Аллочке, которая перекладывала в шкафу бумаги. — Телезвезда Калязина посреди моста рожать надумала!
— Да вы что? — изумилась ассистентка.
— Ну! — Пожилой профессор захохотал еще громче. — Роды в автомобильной пробке — про такое я еще не слышал! Боюсь только, как бы муженька ее удар не хватил, при его-то комплекции…
— А за роженицу вы не боитесь? — поинтересовалась Аллочка.
Профессор задумался.
— С одной стороны, Калязина — баба на удивление здоровая, — сказал он. — Во время беременности гимнастику делала, весу лишнего не набрала. С другой стороны, тридцать пять лет, первые роды… Черт! — Спирин постучал костяшками пальцев по столу, но потом засмеялся опять. — Представляешь, Калязин мне говорит: а вы не могли бы сюда сами приехать? Я спрашиваю: как? на вертолете?
— В Германии почти у каждой клиники свои вертолеты, — сообщила Аллочка. — И посадочная площадка на крыше. Когда я стажировалась во Франкфурте…
— При чем тут твой Франкфурт?! — неожиданно рассердился Спирин.
Аллочка испуганно смолкла, и тут же на столе профессора зазвонил телефон.
— Ну что, приняли пятьдесят граммов? — спросил он, услышав взволнованный голос Феликса. Быстро задав несколько вопросов и получив ответы, профессор нахмурился, а потом сказал в трубку: — Все идет нормально. Я перезвоню вам.
— Ну что там? — Ассистентка оторвалась от бумаг.
— Сильные схватки через пять минут. Она считает, что вот-вот родит.
— Все роженицы так считают, — сказала Аллочка. — А потом еще десять часов лежат, и их стимулировать приходится.
— Она говорит, что у нее сильные потуги, — Спирин в задумчивости посмотрел на ассистентку.
— Да откуда она знает? — та пожала плечами. — Роды-то первые.
— Все-таки риск есть, — главврач покачал головой. — И я боюсь, что серьезный риск.
— Но вы-то что можете сделать? — спросила Аллочка. — На лодке туда поплыть?
— На лодке?.. — переспросил профессор и вдруг резко поднялся из-за стола. — Это идея. Звони куда хочешь, но чтобы через десять минут у ближайшего спуска к воде стояла лодка! А лучше катер, — добавил он, быстрым шагом выходя из кабинета.
Когда он вернулся, Аллочка кричала в трубку:
— Какие полчаса?! Мы можем потерять роженицу и ребенка! Через десять минут ваша калоша должна стоять у спуска! И берегитесь, если нам придется ждать!.. — Положив трубку, она повернулась к главврачу: — Сейчас я все приготовлю…
— Инструменты уже готовы. Послушай, у тебя нет другой обуви? — Спирин бросил взгляд на Аллочкины узконосые босоножки на высоком каблуке.
— Есть кроссовки, — доложила ассистентка. — В ординаторской. Вы идите, Валерий Юлианович, я догоню!
Невзирая на свой почтенный возраст, профессор Спирин находился в хорошей спортивной форме, и длинноногой ассистентке догнать его не удалось. Добежав до спуска к Неве, она увидела, что Валерий Юлианович, прищурившись, смотрит в сторону моста Лейтенанта Шмидта, откуда с ревом несется белый спортивный катер. Заложив крутой вираж, катер выключил двигатель и подошел к ступеням спуска.
Гулявшие по набережной прохожие наблюдали, как загорелый, голый по пояс парень спортивного вида протягивает с катера руку седовласому мужчине в белом халате, с аккуратной бородкой и с медицинским саквояжем. Примерившись, мужчина осторожно ступил на борт раскачивающегося на собственной волне судна. Следом за ним спрыгнула высокая девушка в голубой медицинской униформе. Взвыл мотор, и через пару минут белоснежный катер скрылся под все еще перекрытым Дворцовым мостом.
На стрелке Васильевского острова нервно переговаривались по рациям многочисленные сотрудники ГИБДД в парадных белых рубашках — иностранная делегация с минуты на минуту должна была проехать обратно.
Туристы, любовавшиеся Невой по другую сторону моста, видели, как сидевшая в катере девушка поправляет выбившиеся из-под шапочки светлые пряди, а пожилой мужчина вынимает из кармана белого халата мобильный телефон.
…Номер Калязина отозвался короткими гудками.
* * *
Когда боль опять отступила, Алена перевела дух.
— Слава Богу, что наш джип такой большой и в нем есть кондиционер! — тихо сказала она. — В другой машине я бы, наверное, уже загнулась…
Феликс повернул к ней свое осунувшееся лицо с глазами безумца.
— Как ты, солнышко?
— Ужасно, — честно ответила Алена. — Если бы я знала, что так получится… — Она закрыла глаза. — Господи, какая же я дура!.. — Она на минуту замолчала. — Но сейчас мы должны думать о маленьком. Ты сумеешь перерезать пуповину?
Калязин почувствовал, что его сердце останавливается.
Не услышав ответа, Алена открыла глаза.
— Слушай, — тихо, но решительно проговорила она. — У нас есть несколько минут. Надо отдохнуть. Если хочешь курить, выйди из машины.
Нащупав в кармане сигареты, Феликс приоткрыл дверцу, насколько позволяли стоявшие рядом машины, и с трудом выбрался на трамвайные пути. Его голова кружилась, а ноги подкашивались.
Водитель, вышедший из стоявшей впереди «Волги», повернулся на стук дверцы:
— Ну и бардак! — выругался он. — Хоть бы до ночи выбраться!..Эй, ты что, квасишь там в своей колымаге? — спросил он, вглядевшись в мертвенно-бледное лицо Калязина. — Этак еще в задницу мне въедет! — пожаловался он своему соседу из зеленой «десятки».
— У него, похоже, с сердцем проблемы, — возразил тот, обернувшись назад. — Послушай, может тебе валидолу надо? — Калязин молча покачал головой. — Да что с тобой? — Протиснувшись между своей «десяткой» и «Волгой», долговязый мужчина подошел к Феликсу.
— У меня жена рожает… — еле слышно произнес тот.
— Там? — долговязый с испугом поглядел на «гранд чероки».
Калязин молча кивнул.
— Так врача надо! Эй, послушайте, есть здесь врач? — неожиданно зычным голосом крикнул хозяин «десятки».
Ошалевшие от жары и долгого стояния водители выглядывали из машин.
— Что там у вас? — спросили сзади.
— Жена у него рожает! — ответил долговязый. — Передай дальше, что врач нужен!
Захлопали дверцы машин. Водители громко перекрикивались, передавая информацию по рядам.
— Черт! — выругался водитель зеленой «десятки». — Записать бы на магнитофон, что врач требуется. Я бы двери открыл да через свои динамики пустил! У меня акустика мощная. Не может быть, чтоб в такой толпе врача не нашлось.
— У меня есть диктофон! — Слова долговязого вдруг достигли сознания Феликса. — Сейчас…
Он открыл дверцу джипа, стоявшие рядом притихли, и в этой тишине раздался новый Аленин крик.
— Аленушка, сейчас мы найдем врача, — бормотал Калязин, вынимая из бардачка диктофон. — Погоди немного…
Крик внезапно прекратился. Будущий отец оглянулся в испуге. И тогда, сквозь стиснутые зубы, но по-дикторски отчетливо Алена проговорила:
— Срать и родить нельзя погодить.
Глава 3
ЭКСТРИМ НА ЛИТЕЙНОМ МОСТУ
Динамики в «десятке» долговязого и вправду были мощными.
— Внимание! Срочно нужна медицинская помощь! Если среди вас есть врач, просим его срочно подойти к середине моста! В черном джипе «гранд чероки» — роженица, ей нужна помощь…
Стоявшие в тот майский вечер в пробке утверждали потом, что призыв был слышен на обоих берегах Невы.
Первым к джипу подбежал молодой парень в шортах.
— Вы врач? — с надеждой спросил его Калязин.
— Нет, но я знаю, что нужно делать! Звоните в Службу Спасения, они пришлют врача на вертолете. Вы телефон знаете? Нет? Я продиктую… — Увидев, что Феликс не попадает дрожащими пальцами по кнопкам телефона, парень выхватил его из рук будущего отца и стал набирать номер сам. — Говорите! — услышав ответ диспетчера, он сунул трубку Калязину.
— Девушка! — Вряд ли кто-нибудь из сотрудников телеканала смог бы узнать в этом срывающемся голосе уверенный баритон своего директора. — Мне срочно нужен врач! У меня начались роды!
— Не нервничайте, мужчина! Все будет хорошо. Где вы находитесь?
— На середине Литейного моста!
— Вы уверены, что роды начались именно у вас? — осторожно спросила диспетчер.
— Вы что, издеваетесь? — заорал Феликс. — А у кого же еще?
— По каким признакам вы определили, что у вас начались роды? — задала девушка новый вопрос.
— Схватки полтора часа! Ужасные! Она вот-вот родит!
Услышав слово «она», диспетчер Службы Спасения облегченно вздохнула и подала знак готовому включиться в разговор психологу: нет, не очередной псих, от которых сегодня поступило рекордное число звонков. От начавшейся в городе жары у многих обострение…
— Роженица находится в машине? — деловито спросила она Феликса. — Это ваша жена?
— Да. Мы стоим в пробке!
— Я знаю о пробках, — сказала девушка. — Не волнуйтесь, мы постараемся вам помочь. Сообщите имя, фамилию и возраст жены.
— Алена Калязина, тридцать пять лет…
— Алена Калязина? Телеведущая? — удивленно переспросила диспетчер и, услышав в ответ утвердительное мычание несчастного Феликса, воскликнула: — Мы вам обязательно поможем! А пока найдите какую-нибудь рожавшую женщину и попросите ее быть рядом с вашей женой. Будьте на связи, я перезвоню вам.
Диспетчер отключилась. Открыв дверцу джипа, Калязин посмотрел на Алену. Она молча лежала с закрытыми глазами.
— Аленушка! — испуганно позвал он.
— Дай мне отдохнуть, — еле слышно попросила она.
— Солнышко, я позвонил в Службу Спасения, они обещали помочь!
— Закрой, пожалуйста, дверь, — сказала Алена. — У меня нет сил разговаривать…
Парень в шортах изумленно смотрел на Феликса.
— Я вас сразу не узнал, — пробормотал он.
Новость о том, что в машине рожает знаменитая телеведущая Алена Калязина, моментально разнеслась по мосту. Теперь уже взгляды всех водителей и пассажиров устремились на черный джип и стоявшего рядом с ним директора питерского телеканала.
Со стороны левого берега по тротуару решительно перемещалась немолодая толстая тетка в синем спортивном костюме. Дойдя до середины моста, она громко поинтересовалась: «Где тут у вас рожают?» — и столь же решительно направилась к «гранд чероки».
— Вы врач? — спросил кто-то.
— Фельдшер я, — отозвалась тетка, — но девке уж как-нибудь помочь сумею.
Феликс с ужасом наблюдал, как она открывает дверь машины…
Через пару минут тетка опустила стекло джипа и высунулась в окно:
— Эй ты, папаша! Объяви по своему радио, что спирт нужен и вода чистая. Если у кого есть бутылки нераспечатанные, пусть передадут. Еще таз нужен. Да если белье постельное найдется, тоже пусть присылают. Ребеночек-то крупный! — Темное стекло поднялось снова.
Стоявший рядом долговязый любитель автомобильной акустики бросился выполнять приказ. Вскоре над мостом разнеслось:
— Прошу внимания! Роженице нужен спирт, вода в закрытых бутылках, таз и постельное белье! Повторяю…
И лишь тогда Калязин вспомнил о трех сумках.
— У меня есть все, кроме таза! — закричал он, стуча в дверь джипа, из которого доносился душераздирающий крик. — Там сумки стоят…
Но десятки людей уже бежали по тротуару и спрыгивали с высокого поребрика, держа в руках бутылки водки и пластмассовые канистры с водой. Парень в шортах деловито расставлял их на капоте джипа. Потом появились передаваемые из рук в руки пакеты с бельем, а еще через некоторое время над крышами машин поплыли два пластмассовых таза: зеленый со стороны левого берега и синий со стороны правого.
— Откуда у людей в машинах белье и тазы? — удивился долговязый, вернувшийся узнать, не надо ли передать «по радио» что-нибудь еще. — Ах да, все же на дачи едут…
В кармане еле живого Феликса зазвонил телефон.
— Говорит профессор Спирин, — сквозь какие-то завывания прозвучало в трубке. — Мы подходим к набережной Робеспьера. Какая у вас машина и где вы стоите? Говорите громче, я ничего не слышу!..
— Черный джип! — орал Калязин. — На середине моста!..
Но вряд ли профессор мог расслышать его. Сверху, заглушая все остальные звуки, уже несся нарастающий грохот вертолетного двигателя…
Через минуту вертолет завис над Литейным мостом, выбирая место для высадки «десанта». Стоявшие на мосту, задрав головы, наблюдали, как из вертолета, раскачиваясь на невском ветру, стала спускаться веревочная лестница.
— Да здесь яблоку негде упасть, не то что человеку! — закричал водитель зеленой «десятки». — Вот спрыгнет сейчас тачке чьей-нибудь на крышу… Мужики, на тротуар его надо направить! — Он замахал руками, показывая пилоту в сторону тротуара.
— Ура! Врачи прилетели! — Парень в шортах схватил за рукав впавшего в полную прострацию Феликса.
В этот момент курившие на тротуаре мученики пробки тоже оживились, увидев разворачивающийся белоснежный катер с профессором Спириным и Аллочкой на борту.
— Сюда! — радостно закричали с моста и тоже замахали руками.
— Спорим, что этот спустится быстрее, чем те добегут! — парень в шортах, уже не знавший, что делать с непрерывно поступавшими бутылками и комплектами белья, повернулся к помогавшей ему девушке в желтом сарафане.
— Спорим, — засмеялась она.
— Тужься сильнее! — орала на обезумевшую от боли Алену тетка в спортивном костюме. — Ребеночек у тебя крупный, не будешь стараться, он задохнуться может! Кого рожаем-то, парня или девку, знаешь?
— Сына… — с трудом выговорила роженица.
— Родим твоего сына, не бойся… Дыхание не задерживай! Глубже дыши! Вот так, молодец! Еще давай!..
— Доктор, быстрее! — кричали с моста бежавшему по набережной профессору Спирину. Аллочка отставала от него безнадежно.
— Что с тобой? — на бегу обернулся профессор.
— Валерий Юлианович, я не могу так быстро, меня укачало…
— Вестибулярный аппарат тренировать надо! — крикнул Спирин и, отняв у Аллочки медицинский саквояж, гордо продолжил забег в одиночку. Пышная седая шевелюра профессора как нимб светилась на солнце.
— Передохни чуток и дальше рожать будем, — Аленина помощница тяжело выдохнула и наволочкой в зеленый цветочек вытерла пот с раскрасневшегося лица. — И как это тебе в голову взбрело на сносях по такой жаре по городу разъезжать? Тут любая раньше срока родит!.. Слушай, у мужика твоего аптечка в машине есть?
Но отвечать ей у Алены сил уже не было. Тогда тетка снова опустила стекло джипа. Стоявшие рядом замолчали, оборвав разговоры на полуслове.
— Валидол есть у кого-нибудь? — спросила тетка.
— Что с ней? — бросился к открытому окну Феликс.
— Что-что… — пробормотала добровольная акушерка. — Рожает девка. Будто сам не знаешь!
— Ей плохо с сердцем? — закричал Калязин. — Зачем ей валидол?
— Валидол нужен не ей, а мне! — отрезала тетка.
Парень в шортах не смог удержаться от смеха: разговор живо напомнил ему сцену из фильма про Штирлица.
Профессор бежал по тротуару моста, по-прежнему не теряя скорости. Народ расступался перед ним.
Врач Службы Спасения ловко спускался по веревочной лестнице. Нижний конец лестницы держало несколько рук.
— Жаль, я не поспорил с тобой на поцелуй! — сказал парень в шортах девушке в желтом сарафане.
— Кто не успел, тот опоздал, — ответила она.
Из джипа несся непрерывный крик Алены, сопровождаемый руганью тетки.
— Тужься сильнее, сильнее, кому говорю! — орала тетка. — Молодец, уже головка показалась…
Седовласый профессор и рыжий врач Службы Спасения подбегали к джипу одновременно, на ходу прислушиваясь к крику роженицы. Феликс распахнул перед ними водительскую дверцу, и вдруг крик оборвался… Отстранив спасателя плечом, профессор ворвался внутрь первым.
Над Литейным мостом повисла внезапная тишина. Казалось, далее чайки, привлеченные невиданным скоплением машин и людей, умолкли.
Через минуту профессор Спирин высунул голову из машины и сказал рыжему спасателю:
— Кажется, мы немного опоздали, коллега…
— Что… с ней? — Губы Феликса Калязина отказывались шевелиться, но пожилой врач вопрос услышал.
— Насколько я могу судить, с обоими все в порядке…
Но прежде чем профессор снова закрыл дверцу, из недр джипа вырвался наружу торжествующий крик младенца.
Новоиспеченный отец пошатнулся и стал медленно оползать на трамвайные пути. Светлый костюм директора канала непременно пострадал бы, но врач Службы Спасения успел в последний момент подхватить восьмипудовое тело его владельца.
— Ура! — радостно воскликнула девушка в желтом сарафане и, подпрыгнув, поцеловала молодого человека в шортах.
— По такому поводу и выпить не грех, — вздохнул водитель черной «Волги» и задумчиво посмотрел на батарею «даров», стоявшую на капоте джипа.
* * *
— У Алены Калязиной родился сын! — разносилось над Литейным мостом из динамиков «десятки». — У Алены Калязиной родился сын! Оба чувствуют себя нормально…
Народ, собравшийся на мосту и вдоль набережных, отозвался аплодисментами и восторженным «Ура!».
Когда бледная обессилевшая Алена увидела орущего младенца, из ее глаз ручьем хлынули слезы.
Профессор Спирин деловито суетился возле роженицы. Ему ассистировал врач Службы Спасения. Тетка на переднем сиденье пеленала младенца, приговаривая:
— Ах ты, толстяк щекастый! Совсем мамку замучил… Ну, уймись, малыш, сейчас тебя к груди мамкиной приложим, посмотрим, на что ты способен…
— Прикладывать ребенка к груди пока не будем, — сказал профессор Спирин, снимая перчатки и бросая их в синий таз. — Подождем до клиники. Матери надо отдохнуть.
— Вот во время кормления и отдохнет, — возразила «акушерка». — Дитя грудью кормить — одно удовольствие. А когда они в клинику вашу попадут, никто не знает. Может, до ночи здесь стоять будем. К тому времени дитя на крик изойдет… Слушай меня, — строго обратилась она к Алене. — Если хочешь, чтоб сын тебя любил, корми его грудью побольше да подольше!
— Здесь не слишком подходящая обстановка для первого кормления, — поморщился Спирин.
— Значит, рожать подходящая, а кормить неподходящая? — Надев на головку новорожденного чепчик с голубой каймой, тетка завязала тесемки под крохотным красным подбородочком. — Любуйся, Алена, на своего красавца!
Притихший было младенец закричал снова.
— Но я не знаю, как его кормить… — с растерянной улыбкой глядя на сына, сквозь слезы пробормотала телеведущая.
— Вот сейчас и узнаешь! — засмеялась тетка.
* * *
На Литейном мосту царило всеобщее ликование. Из многочисленных автомобильных динамиков неслась музыка, тут и там хлопали пробки шампанского.
— Я хочу увидеть моего сына! — требовал Феликс, стуча в стекло джипа. — Покажите мне его!
— Сейчас твой сынок покушает, тогда и увидишь! — Открыв дверцу, тетка в спортивном костюме выбралась из машины. Ее появление вызвало новый взрыв аплодисментов. — Да тише вы! — испуганно замахала она руками. А потом, взглянув на «дары волхвов», лукаво прищурилась: — Ох, что-то я устала…
— Вот и я о том же! — Из выстроенной на капоте батареи бутылок водитель «Волги» уверенно выбрал литровый «Русский стандарт». — Чует мое сердце: пока с места сдвинемся, еще сто раз протрезветь успеем…
Он начал решительно отвинчивать пробку. Пластмассовые стаканы и стаканчики потянулись к нему со всех сторон.
— Папашке налей! — распорядилась тетка. — Ну, с сыночком тебя! — коснулась она стаканом металлической кружки, оказавшейся в руках Феликса. Залпом выпив нагревшуюся на солнце водку, тетка вытерла губы и сказала: — Жалко, до машины нашей далеко! У меня там закуска отличная. Грибочки и огурчики на дачу везла, собирались с мужиком моим открытие дачного сезона отпраздновать!
— Так за чем дело стало? — удивился водитель «Волги». — Послушай, — повернулся он к хозяину «десятки», — объяви, чтоб ее муж сюда с закусью шел.
— Как зовут мужа? — деловито поинтересовался долговязый.
— Трофимовы мы, — сообщила тетка. — Он — Семен Михайлович, а я — Прасковья Ивановна.
— Параскева, значит! — рассмеялся водитель «Волги». — Видишь, какое счастье тебе привалило? — сказал он Феликсу. — Сама Параскева-повитуха сына твоего приняла.
Дверца джипа распахнулась, и рыжий врач Службы Спасения позвал Калязина «на смотрины». Сделав несколько шагов на негнущихся ногах, Феликс скрылся внутри.
Хозяин «Волги» снова наполнил стаканы.
— За тебя, Параскева Ивановна!
Глава 4
ВСЕ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ!
Четырехкилограммовый младенец, только что завершивший первую в жизни трапезу, безмятежно спал. Лежавшая на заднем сиденье Алена, приподняв уголок кружевной пеленки, с нежностью рассматривала красное личико и нараспев ворковала:
— Вот мы какие красивые, вот мы какие толстые!..
Феликс, никогда не слышавший подобных интонаций в голосе жены, взглянул на нее с изумлением.
— Посмотри, какой у нас маленький носик, — продолжала счастливая мать, — какие гладкие щечки… Точь-в-точь как у папочки!
Калязин в растерянности провел рукой по своей щеке с модной «трехдневной» щетиной… Этот жест внезапно отрезвил его.
— Аленушка! — воскликнул он неожиданно тонким голосом, припадая губами к руке жены. — Неужели весь кошмар кончился?..
— Почему кошмар? — недовольно спросила Алена. — И почему кончился? Все только начинается…
— Как? — с отчаянием пробормотал новоиспеченный отец, и из его груди вырвался звук, похожий на рыдание.
— Да успокойтесь же, наконец! — профессор Спирин положил руку на плечо Феликса. — Мужчинам всегда требуется время, чтобы осознать свое отцовство, — сказал он Алене и повернулся к рыжему спасателю: — Дай ему успокоительного.
— Может, лучше этого? — Спасатель достал из-под сиденья бутылку виски.
— А как он машину поведет? — засомневался Валерий Юлианович. — Впрочем, ему все равно нельзя в таком состоянии. Ладно, я сам за руль сяду…
Дверца джипа осторожно приоткрылась, и в проеме показалось бледное лицо ассистентки профессора.
— Ой! — воскликнула Аллочка, взглянув на спящего младенца. — Поздравляю вас, Алена Ивановна!.. Вы бы видели, что на мосту творится! Народ ликует, прямо как раньше во время демонстрации.
— Слава Богу! — с трудом улыбнулась Алена. — Наконец-то нашелся человек, который догадался меня поздравить. А я уж думала, не дождусь… Феликс, — строго спросила она, — я надеюсь, ты не забыл поблагодарить мою спасительницу?
— Сейчас, солнышко, — виновато пробормотал Калязин, — сейчас…
Нащупывая во внутреннем кармане пиджака бумажник, он тяжело вывалился из джипа. Аллочка едва успела его поддержать.
— Ну как сын? — спросил Феликса парень в шортах, чья рука лежала на плече девушки в сарафане.
Не в силах говорить, Калязин помотал головой и промычал что-то нечленораздельное.
— А нам нельзя его посмотреть? — поинтересовалась девушка.
— Нельзя! — отрезала Прасковья Ивановна, продолжая деловито раскладывать на махровом полотенце свои «грибочки и огурчики». — Хочешь, чтоб дитя бензином надышалось? Да и сглазить могут, народу-то вон сколько!.. — Прищурившись, она посмотрела в сторону забитого машинами Литейного проспекта и вдруг воскликнула: — Ой, глядите! Цветы!..
* * *
Над крышами машин медленно плыл букет разноцветных тюльпанов. Тюльпаны весело кивали яркими головками на длинных стеблях.
— А вон еще! — закричала девушка в желтом сарафане. — И еще!..
Гвоздики, ирисы, фрезии, бережно передаваемые из рук в руки, двигались с обеих сторон к середине моста. Появление большого, завернутого в нарядную фольгу букета темно-красных роз было встречено общими аплодисментами.
— У меня же в машине шарики надувные есть! — хлопнул себя по лбу долговязый. — Сейчас надуем и к багажнику джипа привяжем…
Закачавшиеся на ветру голубые воздушные шары вызвали новый прилив восторга. Водители бросились отвязывать игрушки-талисманы, висевшие перед ветровыми стеклами машин, и передавать их в качестве подарков новорожденному. Взрыв хохота сопровождал перемещения огромного надувного бегемота — бегемот был очень похож на Феликса Калязина. Защелкали несколько фотоаппаратов.
— Машина-то у него большая, но не резиновая… — задумчиво сказал водитель черной «Волги». — Ладно, — махнул он рукой, — что не поместится, ко мне грузите! Я джип сопровождать буду. А то развелось тут этих, которые с кортежем ездят… Чем парень новорожденный хуже?
— «Сопровождать»!.. — усмехнулся любитель автомобильной акустики и внезапно помрачнел. — Для этого еще поехать надо. У меня мать одна на даче больная, а телефона нет…
— Может, и поедем, — почтенный супруг «Параскевы-повитухи» внимательно смотрел на правый берег Невы. — Ишь, гаишники-то на той стороне засуетились… Прасковья, собирайся, наш конь в первых рядах копытом бьет.
— Конь-то у вас какой масти? — поинтересовался хозяин «Волги».
— Какой, спрашиваешь? — засмеялся Семен Михайлович Трофимов. — Донской жеребец, других не держим!
— «Запорожец», что ли? — хозяин «десятки» с удивлением глядел на высокого худого Трофимова. — Как же вы в нем помещаетесь?
— Да привык уже за тридцать-то лет…
— Вашему «запору» тридцать лет? — изумленно переспросил водитель «Волги». — И до сих пор ездит? Да быть такого не может!
— Может, когда у мужика с руками все в порядке! — бойко ответила подвыпившая Прасковья Ивановна. — Как и у меня, между прочим.
— Ну, в этом-то никто не сомневается, — довольно пробормотал ее муж. — Руки у тебя точно золотые!
— Прасковья Ивановна, подождите, пожалуйста! — увидев, что супруги собираются уходить, Феликс вытащил бумажник.
— Это еще зачем? — нахмурился хозяин «донского жеребца».
— Так полагается, не спорьте, — сказала ему девушка в сарафане. — За ребеночка отец всегда должен выкуп платить.
— И вот это возьмите! — парень в шортах сунул в руки Трофимову несколько нераспечатанных бутылок водки. — А то мы тут все сопьемся.
— Вот только жаль, что на память не сфотографировались! — проворчала Прасковья Ивановна. — Ведь рассказать кому, так не поверят.
— Минуточку! — элегантная дама лет сорока из серебристой «мазды» направила на нее объектив «Олимпуса». — Поближе к папаше, пожалуйста…
«Параскева-повитуха» придвинулась к Калязину, и тот положил руку на ее плечо. При этом на глазах счастливого отца выступили слезы.
— Отлично! — воскликнула дама и щелкнула затвором. — А теперь на фоне джипа… Снято! Завтра фотографии будут готовы, позвоните мне, — она подала Прасковье Ивановне визитную карточку.
Шествие четы Трофимовых по мосту сопровождалось аплодисментами. Все уже знали, что эта женщина в спортивном костюме помогла Алене Калязиной разрешиться от бремени.
— Славный у нас народ, — глядя вслед удалявшейся паре, проговорила хозяйка «мазды».
— Только живется ему тяжело, — вздохнул долговязый владелец «десятки», с очевидным интересом посматривавший на даму. — Выпить за здоровье новорожденного не хотите?
— Пожалуй, — она подняла на него подведенные синим глаза.
От восторга долговязый покачнулся, но, тут же восстановив равновесие, стал искать на капоте чистый пластмассовый стакан.
— У меня есть посуда, — сообщила дама. Достав из «мазды» маленькую серебряную флягу, она свинтила с сосуда крышечку размером с наперсток и протянула ее владельцу «десятки»: — Вот сюда, пожалуйста!
Глядя, как она лихо опрокидывает крышечку и закусывает Прасковьиным огурцом, засмеялся даже Феликс. Осознание реальности начинало потихоньку к нему возвращаться…
— Повторить не хотите? — вежливо поинтересовался у хозяйки «мазды» долговязый.
— Нет, — строго сказала она. — Кажется, мы скоро поедем.
Обернувшись назад, водитель «Волги» присвистнул и пошел к своей машине.
— Возьмите меня, пожалуйста, — попросила его ассистентка профессора Спирина. — Вы же хотели… сопровождать.
Сам профессор, устроившись за рулем джипа поудобнее, опустил стекло и позвал Феликса занять пассажирское место.
— А меня кто возьмет? — спросил рыжий врач Службы Спасения, уступая место Калязину.
Несколько человек замахали ему, приглашая в машины. Посмотрев вперед, парень сообразил, что суетящиеся за мостом гибэдэдэшники первым пропускают ряд, выстроившийся на трамвайном пути, и побежал к гостеприимно распахнутой дверце «мазды».
Через несколько минут черный «гранд чероки», наконец, тронулся с места. Затрепетали над крышей голубые воздушные шары, понеслись вслед прощальные сигналы клаксонов…
* * *
При выезде на набережную «Волга» притормозила, пропуская «гранд чероки» вперед. Обливавшийся потом инспектор ГИБДД несколько раз крутанул жезлом перед капотом джипа и, как написано в Правилах дорожного движения, «понятным водителю способом» показал: поезжай быстрее.
Профессор до полу надавил педаль газа и засмеялся:
— Знал бы он, что у меня даже прав водительских с собой нет!
При виде несущегося джипа стоявшие вдоль набережной гибэдэдэшники в парадных рубашках дружно вытягивались и отдавали честь.
Феликс Калязин молча смотрел в окно и ни о чем не думал.
На заднем сиденье спала Алена, придерживая рукой посапывающего сына.