1

В этот день Саша повела себя не свойственным для нее образом. За воротами клуба ее ждала машина, на которой она должна была ехать в «Невские берега» — рабочие долги, накопившиеся за время, проведенное в пейнтбольном клубе, взывали и корили. Тут же стояла Алена. Та хоть и рада была за подругу, но тоже взывала, корила и перечисляла предстоящие дела, что должны были свалиться на Александру в ближайшем будущем. Саше предстояло выполнить еще одно свое обещание — заехать в управление, чтобы «доложить» отцу и Андрею Мелешко о последних результатах своего расследования. И заодно выяснить, нет ли новых данных об угрожающих письмах, которые получил, как оказалось, не только доктор Сушкевич, но и издатель эзотерической литературы, и начальник районного жилищного агентства. В общем, сполна отдав долг здоровому образу жизни, нужно было скорее возвращаться в будни. Но вместо того чтобы сесть в машину и завести мотор, Александра виновато оглянулась на Алену и сказала:

— Извини меня, пожалуйста. Но на студию я сейчас не поеду.

— В чем дело? — Алена недовольно подняла брови. Тон ее был холоден и сух. — Какой еще план созрел в твоей голове?

— Никакого, — проговорила Саша. — Две старушки-огневушки, как называют их у нас в команде, пригласили всех игроков отпраздновать победу. Отказываться неудобно.

— Я тебя не узнаю, — покачала головой Алена. — Ты отказываешься от работы в угоду какой-то тусовке со старушками.

— Не только со старушками, — сказала Саша. — Если хочешь, я возьму тебя с собой.

— Саша я иногда способна на безумные поступки, но не до такой же степени, — проворчала Калязина. — Мы и так с тобой полдня потеряли. Не забывай, пожалуйста, праздник на носу. У нас все ребята на ногах. Рождественская программа не готова. Блок новостей на завтра не смонтирован. Банковские документы неподписанные грудой лежат. А завтра последний день года!

— В подписании документов я тебе не помощник, — ответила Саша. — А в остальном — в твоем полном распоряжении. Через два часа. Ну что может случиться за два часа? Механизм запущен твердой рукой руководства в твоем лице, сотрудники канала все как на подбор инициативны и ответственны. Поедем. Пан Корецкий там тоже будет.

Алена фыркнула. Посверкала глазами. Постучала сапожком. Шепотом выругалась. И согласилась.

— Но только на полтора часа — не больше, строго предупредила она. — Далеко эти старушки живут?

— В центре, — улыбнулась Саша, заискивающе заглядывая в глаза подруге. — До нашего офиса пятнадцать минут езды.

Екатерина Максимовна Томилина и Елизавета Петровна Лоскутова жили в большой квартире на улице Марата и, как оказалось, формально были соседками по коммуналке. А фактически обе, несколько лет назад овдовев, стали единственными друг для друга близкими существами. Обе имели детей и внуков, но у тех были свои заботы, поэтому семьей для каждой стала соседка-подруга. Впрочем, дружили они с незапамятных времен, еще когда были молоды, полны сил и счастливы. Екатерина Максимовна всю жизнь прослужила в Александринском театре (в советское время называвшемся Пушкинским) актрисой на вторых ролях, а Елизавета Петровна работала в том же театре костюмером женской гардеробной. Дружба их была нежной и крепкой, хотя в театре женщины между собой, как правило, дружат редко, но с другой стороны — что им было делить: актрисе и костюмерше, на какой почве ссориться? Платья и костюмы в костюмерной Елизаветы Петровны были всегда в абсолютном порядке, и от Катеньки за все годы работы она никогда не слышала недовольных слов и замечаний. В свою очередь, Екатерина Максимовна, какую бы маленькую роль ни играла, всегда получала добрые слова похвалы и цветы от Лизаньки в день премьеры. Их связывала работа в профсоюзе, общие интересы, общие взгляды и общие беды.

Когда по театру прошла волна сокращений и подруг с почетом проводили на пенсию, они горевали недолго. Сначала устроились вести театральный кружок при подростковом клубе в своем микрорайоне, потом боролись против закрытия этого клуба с местной администрацией, потом ударились в политику, вступив в какую-то новую демократическую партию, потом разочаровались в ней и решили заняться спортом. И не каким-нибудь пенсионерским, где бабушки и дедушки на полсантиметра приседают и ручками помахивают, а самым что ни на есть серьезным. А именно — пейнтболом. Поначалу в пейнтбольном клубе их никто не воспринимал всерьез, но старушки, всю жизнь привыкшие все делать на совесть, скоро достигли в этом сложном спорте поразительных успехов. Выступая на турнирах за свой клуб, они снискали титул «незапятнанных». А это, надо сказать, самое высшее звание в среде тех, кто понимает в пейнтболе хоть немного.

Все это Саша с Аленой узнали от самих бабушек, помогая им на кухне приготовить на скорую руку угощенье гостям, строгая салаты и поджаривая синявинские окорочка.

— Потом Миша распустил клуб, — размеренно и грустно вещала Екатерина Максимовна. — И мы, честно сказать, не знали, куда деваться, к чему приложить свою неуемную энергию. Вы ведь знаете, несмотря на предвзятое мнение, у стариков много энергии, зачастую гораздо больше, чем у молодых. Ходить просто на так называемые случайные игры за деньги нам не по карману, несмотря на то, что у нас свое снаряжение. А предлагать себя каким-то командам, признаюсь откровенно, мы стеснялись. Я и когда актрисой была, никогда себя не предлагала, ролей не выпрашивала. Возможно, это неправильно. Смотрю сейчас на молодых — они за любую роль готовы зубами и когтями драться. А я вот не могла. О чем это я, Лизанька?

— Миша распустил клуб, — терпеливо проговорила Елизавета Петровна, с нежностью глядя на свою подругу. — И мы не знали, куда деваться. И когда Игнат нас пригласил, мы были на седьмом небе от счастья.

— Ну, это ты преувеличиваешь, — поморщилась Екатерина Максимовна. — Я всего несколько раз в жизни была на седьмом небе от счастья, и состояние, когда нас пригласили в «Викинг», не было похоже на счастье. Но мы были рады. Вполне.

— Да, мы были очень рады, — кивнула Елизавета Петровна. — А то совсем закисли. Не знали, чем себя развлечь. Внуки к нам редко заглядывают, дети и того реже. Даже завтра каждый в своей семье праздник отмечает. Мой старший — и вовсе где-то на Маврикии. Нет чтобы собраться семьями за большим столом…

— Не надо! — Екатерина Максимовна замахала кухонным ножом. — Представляешь, какой гвалт здесь будет стоять? Лучше посидим вдвоем, свечи зажжем, телевизор посмотрим… Спокойно, без суеты… А первого в театр пойдем. Мы всегда в четверг и в пятницу в свой родной театр ходим. Мы так с администратором договорились. Он на эти дни нам места наши любимые оставляет в бельэтаже.

— То есть вы все спектакли по нескольку раз смотрите? — удивилась Саша. — Если два раза в неделю в один театр ходить, то репертуар можно пересмотреть месяца за полтора? Не скучно?

— Ну что вы! — воскликнула Елизавета Петровна. — Ведь ни один спектакль даже в одной и той же постановке никогда не повторяется. Все время можно увидеть что-то новое. Артисты совершенствуются, находят новые штрихи, интонации. Многое зависит от публики — по-разному играют для молодежи и ветеранов. Нюансы игры даже от погоды зависят, от давления… Вот на прошлой неделе прекрасно играли в «Ревизоре» Алеша Дедютченко и Саша Бергман. Казалось бы, куда уж лучше. Зритель их по восемь раз на «бис» вызывал. А послезавтра, я уверена, они новые краски найдут и на девятый раз к публике на поклоны выйдут.

Кухонный нож, которым Александра шинковала капусту для салата, соскочил с кочана. Каким-то чудом она не оттяпала себе палец. Алеша Дедютченко и Саша Бергман были большими друзьями ее коллеги по эфиру Сашки Лапшина. Он пригласил их на съемки новогодней программы, но, как назло, Алексей к тому моменту свалился с тяжелейшим гриппом: эпидемия в то время гуляла по Питеру и косила всех подряд. Пришлось срочно искать Дедютченко замену. Это случилось как раз на прошлой неделе. «Маленькая ложь рождает большое недоверие, Штирлиц», — вспомнилось Саше. Старушки, конечно, могли что-то и перепутать, например, прошлую неделю с позапрошлой. С другой стороны, уж в чем-чем, а в маразме или склерозе их не заподозришь.

— Мне очень нравятся эти артисты, — произнесла она. — «Ревизор» — это новый спектакль?

— Совсем новый, — уточнила Елизавета Петровна. — На позапрошлой неделе была премьера. А в прошлую пятницу его играли в четвертый раз. Леша просто превзошел самого себя. Я рада, что он вернулся на Родину, не прижился за границей.

Да, все верно. Алексей некоторое время прожил в Германии, поработал там в русском театре, а потом вернулся — так ей рассказывал Лапшин. Нет, вряд ли старушки что-то перепутали. У них прекрасная память. Значит, лукавят? Но зачем? Чтобы похвастаться тем, что им каждый раз, когда они попросят, оставляют лучшие места? А на самом деле им приходится покупать билеты? Но нет, одернула себя Саша, их алиби проверялось тщательным образом. Какое-то ведь было подтверждение. Ах да, контрамарки… Контрамарки были выписаны на имя Екатерины Максимовны и Елизаветы Петровны. Выписаны. Но находились ли они в зале? Кто это может подтвердить?

«Что-то тебя совсем не в ту степь понесло, — сказала себе Саша сердито. — Старушки-снайперши — это чересчур. Такие разумные, славные, добрые старушки…»

Через некоторое время, послушав их милую, невинную болтовню, она постаралась перевести разговор на мучавшую ее тему.

— Екатерина Максимовна, Елизавета Петровна, я все хотела с вами посоветоваться, да вот случая пока не представилось, — проговорила она, изобразив преувеличенную задумчивость. — Мне никак не дает покоя снайпер-пейнтболист, орудующий по вечерам. И что самое интересное, так совпало — орудующий по четвергам и пятницам. Как раз тогда, когда вы ваш любимый театр посещаете. Мы тут с Игнатом поспорили. Он говорит, что это просто сумасшедший, купивший маркер и научившийся из него стрелять. А мне кажется, что этот человек достаточно хладнокровен, уравновешен, уж никак не сумасшедший. И учиться он своему мастерству должен был долго. Под руководством хороших наставников. То есть в клубе. Может быть, вы разрешите наш спор?

Говоря это, она заметила легкую ухмылку Алены, которая означала одно: «Расслабляться, Сашка, ты не умеешь, однозначно. Обязательно приятное надо полезным испортить». И еще она заметила едва уловимое, мимолетное переглядывание пожилых подруг. Или ей это показалось?

— Сумасшедший? — Екатерина Максимовна поправила съехавшие на кончик носа очки. — Почему сумасшедший? Он немного оригинален в своей мести, но он никак не сумасшедший.

— Вы считаете, что он мстит всем своим жертвам? — оживилась Алена, заскучавшая над теркой. — А за что?

— Этого я знать не могу, — улыбнулась Екатерина Максимовна. — Но возможно, они когда-то его сильно обидели. Может быть, даже в детстве. Или позже. Вот вы, Сашенька, говорили, что в доктора он какого-то стрелял со «скорой помощи». Казалось бы, за что так обижать человека гуманнейшей профессии на свете? Но вот позвольте рассказать одну историю, которая совсем недавно, буквально два месяца назад произошла. Есть у меня одна старая приятельница, мы с ней еще в институте вместе учились. Только она актрисой потом не стала, замуж вышла, детей воспитывала. И, слава Богу, что по сию пору с детьми своими живет. Случился с ней приступ сердечный, вызвали «скорую». Приехал доктор, не мальчишка, вполне, на взгляд, опытный специалист. А этот специалист возьми и вколи ей не то лекарство. Бедняжке надо было приступ тахикардии снять, а он ей — лекарство для сердечной стимуляции. Иными словами, чуть на тот свет человека не отправил. Если бы снайпер отомстил, вымарав в грязи этого так называемого доктора, я бы ему тридцать раз «бис» прокричала. Вдруг тот доктор, в которого он стрелял, тоже кому-нибудь навредил. Может быть, даже самому снайперу.

— Я тоже готова кричать ему «бис», — включилась в разговор Алена. — Только вот беда — месть хороша тогда, когда человек понимает, за что наказан. Интересно, тот заляпанный доктор догадался, за что его испачкали? И вообще он понял, что это конкретное деяние конкретного человека по отношению к нему? Вот на меня какая-нибудь краска плюхнется — я могу подумать, что где-то банка с химикалиями взорвалась. Или что я на что-нибудь наступила. Например, на тюбик с краской. И если снайперу наплевать на то, что думает его жертва об этом инциденте, то я готова согласиться с Корецким. Этот хулиган-выродок — просто сумасшедший. Который доводит некоторых людей до нервного шока. Потому что они не понимают, за что им такая… плюха от судьбы. Вот за что он стрелял, например, в директора канала «Невские берега» — добрейшего и милейшего человека, который в жизни своей мухи не обидит?

Старушки теперь уже явственно переглянулись. И задумались. Даже салаты майонезом заправлять перестали. Первой отозвалась Елизавета Петровна.

— А этот снайпер не пишет ли каких-нибудь писем своим жертвам с предупреждением? Или — постфактум? — осторожно спросила она.

— Директору канала он ничего не писал, — сердито ответила Алена.

— Тогда, возможно, ему неважно, знает ли его жертва, за что наказана, — задумчиво проговорила Екатерина Максимовна. — Ему достаточно, что возмездие осуществилось. Хотя вы правы, когда человек знает, за что понес кару, сладость мести усиливается. А что касается вашего вопроса, Сашенька, обучался ли он этому виду спорта долго… Не знаю. Вы ведь играете в пейнтбол всего месяц. А бьете по мишени не промахиваясь. Было бы оружие хорошее. И способности.

 

2

За столом под звуки бокалов, знаменующие победу «викингов» и уход старого года, Алена вовсю кокетничала с «паном» Корецким, приводя Александру в крайнее изумление. Нет, конечно, ее подруга всегда говорила, что легкий флирт с симпатичным мужчиной не может помешать ровному течению личной жизни. Но все-таки флиртовать в тот момент, когда любимый муж пребывает в депрессии, не в состоянии оправиться от нервного потрясения, на взгляд Саши, было чересчур. «Я становлюсь ужасной ханжой, — думала она со смешанным чувством. — Алена никогда не пропускала нравившихся ей мужчин. При этом всегда боготворила Феликса. А теперь мне кажется, что этот «пан», столь многообразный в своих проявлениях, может всерьез вскружить голову Алене. И я, черт возьми, хочу этому помешать. Хотя такое совсем не в моих правилах».

Сам же Корецкий принимал страстные взгляды Алены благосклонно, но холодно. Все чаще и чаще он посматривал на Сашу. От этого ей делалось неуютно. Она обращала взоры на кого угодно, только не на него. Через некоторое время он поднялся с бокалом в руках.

— Мы сегодня уже пили за тех, кто во многом обеспечил нашу победу — за наших уважаемых Екатерину Максимовну и Елизавету Петровну, — торжественно произнес он. — Но я хочу поднять следующий бокал за нового члена нашей команды — Александру Николаевну, которая в короткий срок сумела освоить азы пейнтбольного мастерства и внесла достойный вклад в нашу общую победу.

— Да здравствует Александра Николаевна! — воскликнул Артур Арнольдович. Все засмеялись и выпили.

«Действительно, я освоила азы за месяц, — подумала Саша. — Значит, не имеет смысла искать снайпера среди мастеров и ветеранов. Как сказали бабушки? Были бы способности да хорошее оружие?» Она оглянулась на огромный персидский ковер, закрывавший всю стену напротив окна. На ковре Екатерина Максимовна развесила пейнтбольное снаряжение. Два знаменитых подарочных маркера, фидеры различных моделей, тубы, удлинители, оптические прицелы, харнесы. Похоже, для старушек пейнтбольное хобби было гораздо серьезнее театрального. Во всяком случае, в комнате актрисы куда естественнее видеть фотографии из спектаклей, где она играла когда-то. Или фотографии детей и внуков. Но их не было. Был ковер и арсенал на нем…

— Надеюсь, Александра, вы не покинете нас после этого турнира? — спросил Корецкий, улыбаясь, но в голосе его слышалось странное напряжение.

— Я не могу вам ничего обещать, — сказала Саша. — У меня не так много свободного времени. И потом вы не выполнили своего обещания.

— Вы по поводу информации о предполагаемом преступнике? — усмехнулся Корецкий. — Я уже высказал вам свою версию. Что касается нашего бизнеса, то этот сумасшедший не может быть с ним связан. Я думал первое время, что этот человек хочет дискредитировать пейнтбольное движение. Но потом понял — это плевки против ветра. Ассоциация весьма сильна, чтобы подобного рода события могли подорвать ее. Народ наш спорт любит, мальчишки в клубы приходят, нас начинает спонсировать государство, понимая, что мы куем кадры для армии. Нет, Александра Николаевна, этот человек не имеет отношения к пейнтболу. Он просто однажды купил винтовку или пистолет, стреляющий шариками.

— Он на тебя запал, — обиженно говорила Алена, когда они ехали к себе на студию. — Ты видела, как он на тебя смотрел? А когда говорил? Слышала, как срывался его голос? И это у невозмутимого «пана»!

Саша не ответила. Ее совершенно не интересовал сейчас Корецкий. И голос его не интересовал, и взгляды. Перед ее глазами стоял персидский ковер и все, что на нем красовалось…