Вечером мы пошли в ресторан. Микела повела меня в «Lucky Strike» на Грэнд-стрит. Мы говорили с ней об игре, о том, что для нее надо установить правила. Мы шутливо обсуждали эти правила, порой подтрунивая друг над другом, и в конце концов вывели главные.

На протяжении игры каждый из нас поступает как считает нужным. Мы можем и даже должны рассказывать о своих чувствах, делиться своими переживаниями, потому что они принадлежат намобоим. Как бы ни развивались наши отношения, через девять дней мы расстанемся.

Запрещается произносить «навсегда», «до конца жизни» и тому подобное. Навсегда — это чистая иллюзия. Мы должны жить сегодняшним днем.

Если один из нас что-то делает, а другому это не нравится, нужно сразу ж сказать об этом. У нас не должно быть стратегических расчетов. Мы оба свободны.

Запрещается заранее определять нормы поведения, по ходу игры мы сами установим их для себя.

Каждый из нас перед началом игры забывает о своих прежних связях, словно мы впервые вступаем в близкие отношения с другим человеком. Мы проживем эти дни без багажа прошлого. Мы будем жить так, словно собрались на пикник, на который не везут с собой диван, шкаф, тумбочку и прочую обстановку. Мы будем жить налегке, мы сбросим с себя бремя прошлою, отбросим все то, чем мы были прежде.

Иногда мы имеем о себе очень смутное представление. Часто мы не знаем самих себя и рисуем себя такими, какими мы себя воспринимаем или воображаем. В ходе игры мы попытаемся найти ответ навопрос «кто я на самом деле?», но если этого не произойдет, мы не будем огорчаться.

— Мне кажется, я уже разобрался в смысле игры, потому что, когда ты говоришь, что мы в любом случае через девять дней расстанемся, уже сейчас мне становится немного досадно, — заметил я.

— Это правда. Но так нам будет спокойней. Согласись, это здорово: полная свобода в проявлении чувств — и никаких обязательств.

— Но что тебя натолкнуло на эту бредовую затею?

— Мне было неприятно, когда ты сказал, что испугался подарить мне цветы, потому что решил, что это будет перебор. А в игре все встанет на свои места, такие проблемы уже не могут возникнуть.

— Верно. Пусть это и глупая затея, но, вполне возможно, она сработает. И все же… идея, наверное, возникла раньше?

— Да, ты прав. Знаешь, Джакомо, помолвки, брачные обязательства, совместная жизнь для многих стали больным вопросом. Вот я и подумала, что можно лечить болезнь, используя принципы гомеопатии. Ты знаком с ними?

— Кое-что я слышал, но не очень хорошо разбираюсь в этом вопросе.

— Принцип гомеопатии состоит в том, что в оргазм вводится крошечная доля вещества, которое вызывает какую-либо болезнь. Если у тебя, скажем, бессонница, то прописывают горошины с небольшим содержанием кофеина. Они подталкивают организм самостоятельно вырабатывать защиту.

— Поэтому, чтобы излечиться от неадекватной реакции на помолвку, мы включим ее в нашу жизнь в небольшой дозе. Пусть это будет мини-помолвка.

— Ты схватываешь все на лету. Сегодня в офисе, за кофе, я просматривала газету и натолкнулась на интервью с человеком, который заболел неизлечимой болезнью. Он рассказывал, что, с того дня как он узнал, что ему осталось всего несколько месяцев, он стал острее воспринимать жизнь. Осознание приближающегося конца заставило его внимательнее относиться к каждому мгновению жизни, к каждому мимолетному чувству. Часто люди живут так, словно они будут жить вечно, и поэтому забывают о том, что время быстротечно. Статья называлась «В поисках эмоций». Вот я и подумала, что в совместной жизни близкие люди часто употребляют выражение «мы будем вместе до конца жизни», но при этом они напрочь забывают, что жизнь состоит из мгновений, они привыкают не уделять им внимания. Мне кажется, наша с тобой игра в помолвку поможет иначе прожить отведенные нам дни. Без навязчивых мыслей о будущем, без груза воспоминаний о прошлом…

— А если в ближайшие дни обнаружится, что мы слишком разные?

— Тем интереснее будет разговаривать. В любом случае мы расстанемся.

— Правильно. И, может быть, мы даже сумеем преодолеть наши разногласия, — воодушевился я.

В тот вечер в ресторане мы устроили для себя одно моих любимых развлечений; сидели и обсуждали пары за соседними столиками, придумывали им истории, пытались представить их совместную жизнь. Нам хотелось понять, кто из них больше влюблен, сколько времени они знакомы, пришли ли они в ресторан, потому что им обоим захотелось поужинать вместе, или один из них привел другого помимо его воли. Это забавная игра, мы с Сильвией часто играли в нее. Самые колкие замечания рождаются тогда, когда пара сидит молча. Мне как-то довелось видеть пару, которая за весь вечер не произнесла ни слова.

— Некоторые пары производят удручающее впечатление. Почему они вместе, почему не решаются расстаться? — сказал я.

— Потому что вместе им плохо, но порознь может быть еще хуже. Это печально, ведь в супружеских отношениях есть много прекрасных моментов.

— Например, развод.

— Или любовник, — улыбнулась Микела — Перестань, я говорю серьезно. Попадаются просто фантастические пары. В жизни очень важно не зацикливаться на отведенной тебе роли жениха, невеста, мужа, жены…

— Ты меня извини, но что за красоту ты видишь в семейной паре?

— Супруги сознают, что они союзники, что один принадлежит другому. Я бы предпочла знать близкого человека наизусть.

— Наизусть? А тебе не кажется, что это привычка? Монотонное однообразие жизни… Что в этом красивого?

— Нет, я не говорю о привычке, я говорю о том, что человека можно знать наизусть. Не знаю, как тебе это объяснить, но это похоже на то, как в школе нас учили запоминать стихи…

— Я пока не понимаю тебя.

— Ну да, как стихи. Знаешь, как на английском будет «выучить наизусть»? Byheart — сердцем.

— И по-французски purcoeur… Тоже сердцем.

— Так вот, «наизусть» я понимаю в этом смысле. Знать человека byheart, сердцем — значит вбирать в себя ритм его жизни, как при чтении стихов. В человеке, как в стихах, есть свой ритм. Поэтому знать человека наизусть — это согласовывать удары своего сердца с его ударами, проникаться его ритмом. Вот это мне нравится. Мне нравится, когда люди состоят в интимных отношениях, ведь это значит, что они не боятся измениться, стать немного не такими, какими были раньше. Люди меняются, люди должны меняться. В отношениях между двумя людьми меня восхищает не тот, кто остается самим собой, а тот, кто находит в себе смелость стать другим, не похожим на себя самого. Потому что в этом и проявляется его настоящая сущность, которую иначе он никогда не узнает. Мне нравится любить человека и запоминать его, как стихи, наизусть, потому что человека, как и поэзию, нельзя постичь до конца. Я поняла, что, когда ты любишь, ты познаешь не что иное, как самого себя. Ты можешь понять другого человека в той степени, в какой ты можешь понять самого себя. Для тебя очень важно поддерживать интимные отношения с другим человеком, потому что это становится твоим самопознанием. То же самое имела в виду твоя подруга Сильвия, когда говорила о двери, которую ты должен открыть. Ты меня понимаешь?

— Думаю, да. Что тебе подмешали в вино? Я смотрю, ты не шутишь. Вот почему ты одна, ты, как Пенелопа, ждешь, когда вернется твой муж.

— Если бы я была Пенелопой… Это правда, она ждала и дождалась именно Одиссея. Подумай, что она могла почувствовать, когда он оказался дома. Что она испытывала в его объятиях. Наверняка, даже когда он был далеко от нее, она ощущала, что он наблюдает за ней. Быть может, она чистила блюдо, и ей казалось, что он сидит за столом. Она ощущала на себе его взгляд, чувствовала, что он любит ее Она чувствовала себя любимой даже тогда, когда он был в объятиях других женщин. А в нашей жизни ты можешь ждать годами, а потом видишь в своем доме человека, который даже кран починить не может или делает вид, что ничего не происходит, но самое худшее, когда он ни слова не говорит даже тогда, когда все совсем уж плохо. Проблема не в том, сколько ты ждешь, а в том, кого ты ждешь.

После ужина мы пошли домой. Был вечер пятницы, но на другой день Микела должна была выйти на работу. Однако она пообещала мне, что на следующей неделе возьмет два дня отгула, чтобы провести со мной весь день.

Красное вино нас развеселило. Мы были в меру пьяны. Как говорят испанцы — до точки. Это когда входишь в дом, срываешь с себя одежду, а утром видишь на полу свои брюки; карманы штанин вывернуты наизнанку, все содержимое рассыпано по полу. Именно так потом и случилось.