Глава 1

Елена стояла под душем, дрожа от холода. Вода в баке за ночь остыла, и мылась она холодной. Да еще и экономила ее, потому что надо волосы привести в порядок: они длинные, и расход жидкости большой, а емкость среднего размера.

Лена пустила воду тонкой струйкой, и мытье заняло минут десять. За это время она окоченела. В жаркий день принять ледяной душ — прекрасно, но не ранним утром. Выйдя из душа в двух полотенцах, намотанных на тело и голову, побежала в дом. Там натянула на себя махровый халат, сверху накинула шаль и тут же поставила чайник.

Пока он грелся, Лена убрала постель и позвонила маме. Та не ответила.

Мария Константиновна обижалась на дочь. И наказывала ее молчанием. Яблоком раздора стал Тофик. Мужчина, из-за которого женщина не села в автобус Новороссийск-Калуга. Осталась в Кабардинке, где этот самый Тофик имел кафе и гостиницу. Между ним и Марией пробежала такая мощная искра, что уже на четвертый день они решили пожениться.

— Мам, ты опять за свое? — взвыла Лена.

— Да, я полюбила снова. И что?

— Ты повелась на россказни. Гостиница своя? Кафе? Он же врет тебе. Как все мужики до него. А ты ведешься… Нет у него ничего, гол как сокол.

— Я живу в гостинице вместе с ним, мы кушаем в кафе. Это не виртуальное знакомство — реальное.

— Ты документы собственника видела? Он там работает, в лучшем случае администратором. Или просто является братом владельца.

— Даже если так, пусть. Я с ним счастлива.

— Это замечательно. Только умоляю, не беги в банк за кредитом, если у Тофика возникнут финансовые проблемы и он попросит твоей помощи в их решении.

— Ты до гробовой доски будешь меня попрекать?

— Мама, я предупреждаю, а не…

Но Мария Константиновна уже бросила трубку.

А сейчас не подняла. Обиделась.

Тяжко вздохнув, Лена стала заваривать чай. Она, быть может, не права и Тофик на самом деле человек достойный, но с маминым везением…

Подружка Катюня называла таких, как Мария Константиновна, магнитом для уродов. Считала, что на ней своего рода проклятие. Может, и так. Но обжегшийся на молоке на воду дует. Мама же ничем на своих ошибках не учится. Что, если потому, что расхлебывает за нее дочка?

— Больше я ее долги на себя не повешу, — сказала себе Лена. — Хватит…

С чашкой чая она вышла во двор. Машины Витали и Семы стояли за забором. Огромная черная Пименова, двухдверная золотистая Ткачева. Бывшие коллеги Лены, танцовщицы, зубоскалили на тему гиперкомпенсации, намекая на то, что чем больше у мужчины тачка, тем меньше детородный орган. И все требовали от Лены подтверждения этому. Она такие темы с товарками не обсуждала.

Про себя же отвечала: «Нет, это неправда».

У Витали все были хорошо с размерами. С потенцией не очень, но это, быть может, и хорошо. Лена не хотела Виталю и радовалась, когда они не занимались сексом, а просто спали в обнимку. Поскольку он обычно бывал пьян и утром не мог ничего вспомнить, она рассказывала, как долго и жестко он «любил» ее накануне, и сегодня у нее все болит, так что придется воздержаться…

Он не был ей отвратителен. Даже чем-то нравился. Но Сема…

В него она влюбилась с первого взгляда!

Сердечко екнуло при мысли о нем. Бывают же на свете такие мужчины, в которых сочетаются и привлекательность, и ум, и талант, и спокойный нрав.

Лена представляла его другим. Виталя, пока ехали в Калужскую область, рассказывал о Ткачеве. И Лена ожидала увидеть перед собой страшненького ушана в чудаковатом прикиде, обиженного на жизнь, нервного, язвительного… и почему-то шепелявого. Но Сема оказался очень симпатичным, темноглазым, густоволосым, с хорошей фигурой мужчиной, одетым небрежно, но модно и уместно (если не считать обуви — для деревни она не подходила). Ткачев говорил спокойно и чисто. Вел себя со всеми ровно, доброжелательно. А если язвил, то самую малость.

Сема тоже носил бородку. Сейчас это модно. Но она не была холеной, как у Витали. И волосы не знали укладки. Их стригли где-то раз в три месяца. Но мыли регулярно: они блестели, выглядели здоровыми… В них очень хотелось запустить пальчики… Во время поцелуя…

Чтобы не дать своим сексуальным фантазиям разыграться, Лена переключила свое внимание на дом. Она давно собиралась заняться его ремонтом. Не капитальным — на это она никогда не найдет денег, а хотя бы косметическим. Покрасить его хотя бы и крыльцо выправить, а то покосилось. Но даже на это средств не хватало. А откуда им взяться, если то один кредит выплачиваешь, то другой?

Виталя мог бы решить финансовые проблемы Лены. Не взять ее на содержание, а дать возможность заработать самой. То есть не накормить рыбой, а научить ее ловить и снабдить удочкой. Она пока не говорила Пименову о том, что хочет заниматься его проектом. Ждала, что сам предложит.

— Лена, стой! — услышала она оклик, уже собираясь вернуться в дом.

Обернувшись, увидела Вику. Она была в ситцевом халате на голое тело. Любители рубенсовских форм изошлись бы слюной при виде ее, Лена же подумала, что это не совсем прилично — давать свободу столь пышным формам.

— Доброе утро, Вика.

— Ох, недоброе оно…

— Что случилось?

— Проклятый дом забрал еще одну душу, — свистящим шепотом проговорила она.

— Кто-то умер в развалинах?

— Да! — И прошла через калитку на территорию двора. Халат распахивался, Вика его не на все пуговицы застегнула, и было видно очень много. Больше, чем у танцовщиц гоу-гоу. Лене хотелось попросить, чтоб прикрыла срам, но она промолчала. — Фил преставился.

— Откуда знаешь?

— Леша звонил, сообщил. Ребята полицию вызвали. Пока она не приехала.

— Как он умер?

— То ли упал и расшибся. То ли ему на голову что-то рухнуло. Череп пробит.

— Бедняга Фил.

— Тебе не кажется, что нам нужно пойти в усадьбу?

— Зачем?

— Полиции не помешают наши показания. Мы его знаем давно, и вчера все вместе провели вечер…

— Скажи лучше, тебе любопытно.

— И это тоже, — не стала спорить Вика. — Так что, идем?

— Да. Только переодеться надо.

— Иди, я подожду.

— Не только мне, но и тебе.

— Ой, да, в халате как-то не комильфо.

— Без белья тоже.

Но Вика, очевидно, так не считала. Когда она вернулась через десять минут уже в джинсовой юбке и майке, на ней по-прежнему не было лифчика.

— А тебе Виталя не звонил? — спросила девушка, когда они вышли со двора и направились к березняку.

— Нет.

— Странные у вас отношения.

— Если то, что между нами происходит, можно ими назвать.

— Ты хочешь за него замуж?

— Конечно, нет. Я же не клиническая идиотка.

— А я думала, ты планируешь его заарканить. Богатый же.

Лена промолчала. Для деревенской девчонки Виталя — просто сказочный принц. Как бы ей ни нравился охотник за привидениями Алексей, она пыталась строить глазки Пименову. И его это забавляло поначалу. Но когда к ним заявился Фил, он переключил свое внимание на него.

— А как тебе Семен? — не отставала Вика.

— Приятный парень, — ответила Лена сдержано. — Умница. И глаза красивые.

— Ты ему нравишься.

— Брось.

— Я тебе говорю! Весь вечер украдкой на тебя поглядывал.

Слышать это было приятно.

Лене и самой казалось, что Семен обращал на нее больше внимания, чем на остальных, но решила, что она принимает желаемое за действительное.

В кармане старых, давно вышедших из моды, но все еще крепких джинсов, хранимых в деревне, затрезвонил мобильный. Лена достала его, глянула на экран.

— Виталя, — ответила она на вопросительный взгляд Вики и приняла вызов.

— Лолоша, салют, — он продолжал называть ее так, хотя знал настоящее имя. — Ты не поверишь, что случилось.

— Фил умер, я в курсе.

— Да это ладно. Главное — камера охотников зафиксировала призрака. У нас есть пятисекундная запись. На ней нечто перемещается по помещению, пока не проходит через стену.

— Проходит через стену? — переспросила Лена.

— Или растворяется в воздухе. Короче, исчезает.

— Ты был этому свидетелем?

— Я же тебе говорю — камера зафиксировала. Мы все спали в это время.

— Мы с Викой идем к вам, покажешь.

— Черт, идешь, да? Я надеялся, ты приедешь на моей тачке. Ключи в сумке, а она у тебя дома осталась.

— Я не умею водить.

— Надо будет тебя научить. Ты скоро?

— Мы уже вышли из березняка. Через пять минут. Полиция еще не приехала?

— Не, ждем. А вы пожрать ничего не захватили?

— Нет.

— Хотя бы попить? — с надеждой спросил он.

Похмелье, сушняк. Жаль, что Лена не подумала об этом и не догадалась налить в пластиковую бутылку воды. В усадьбе с ней напряженка.

— Вика несет вам парное молоко.

— Терпеть его не могу.

И бросил трубку. Для Витали это было в порядке вещей — обрывать разговор. Как и не звонить, чтобы справиться, как дела.

Лена неделю назад грипповала. Лежала с температурой тридцать восемь. Виталя знал о ее болезни, поскольку из-за вируса она не смогла поехать с ним в загородный клуб. Пименов расстроился и как будто обиделся. Лена нарушила его планы! И за неделю ни разу не позвонил. Он не подумал о том, что ей нужны лекарства, витамин С, простое участие, наконец. Просто забыл о ней на время. Вспомнил только позавчера, когда собрался ехать в усадьбу Филаретова. Лена как раз успела выздороветь.

Когда девушки подошли к особняку, то увидели мужчин. Они сидели в теньке и жевали щавель. Тут его много росло.

— А пить уже не так сильно хочется, — сказал Виталя, сплюнув зеленую кашу. — Леха ты спас меня.

— Скорее всех нас, — ответил тот и передал Пименову еще один пучок щавеля. — От твоих стонов.

— Привет, девочки, — первым увидел Вику с Леной Женя.

Те поздоровались в ответ. А Леша еще и на ноги вскочил. Чмокнув Вику в щеку, взял у нее бидон и сделал несколько жадных глотков молока. Удовлетворенно крякнув, передал емкость сидящему рядом Семену. Он тоже попил. Как и Женя. Только Виталя скривился и отвернул помятое с перепоя лицо. Но дулся недолго. Пименову не терпелось продемонстрировать Лене записи с камеры, и он откликнулся на первую же ее просьбу показать их.

Все пошли в дом. Леша включил фотоаппарат (или нечто, похожее на него) на штативе. На экране появилась запись.

— Ой, мамочки, — пискнула Вика, увидев парящую белую фигуру. Она тускло светилась в темноте. — Это же Елена!

Мужчины, не сговариваясь, посмотрели на девушку, стоящую рядом.

— Она не обо мне, — успокоила их Лена. — О княжне-висельнице. Она чаще других является. И только Елена в белом. Девственной умерла. Ее хоронили в шикарном саване, похожем на свадебный наряд. С покрывалом на лице — оно посинело, раздулось, сами понимаете…

— А еще только она издает звуки, — снова вступила в беседу Вика. — Вы слушали скулеж?

— Да, и не на записи, а в реальном времени, — ответил ей Женя. — И Фил сразу определил, что это женщина в белом. А до этого сказал — этой ночью призраки кого-то заберут.

— И сам оказался их жертвой, — ахнула Вика.

— Он стал жертвой болезни под названием алкоголизм, — сердито проговорил Семен. До этого он помалкивал, даже здоровался и благодарил за молоко кивком головы. — Мне очень Филарета жаль. Мальчиком он пережил стресс, проведя ночь в заброшенном дурдоме. Мать его к докторам не отвезла, и ему ничего не осталось, как начать пить. Можно сказать, не по своей воле человек превратился в алкаша. Но это случилось. И Фил погиб. Упал, пьяный, расшибся. Это нормально для людей, ведущих подобный образ жизни. Так что давайте не будем о призраках…

— Ты же видел запись, — напомнил ему Виталя.

— Я этих охотников за привидениями первый раз вижу. Может, они как братья Гримм из одноименного фильма. Смотрел? Нет? Рекомендую. Там братцы-сказочники берутся за изгнание всякой нечисти, которую изображают нанятые ими люди.

— Ты намекаешь на то, что мы шарлатаны? — разгневался Алексей.

— Не исключаю этого. Виталя же платит вам, а нет результата — нет гонорара.

— Мы уже получили аванс. А если бы мы фокусничали, то больше бы на спецэффекты тратили, чем зарабатывали.

— Бла-бла-бла! — Семен отмахнулся от Лехи. — Меня это вообще не колышет. Я архитектор, желающий превратить эти развалины в шикарный особняк. А с призраками сами разбирайтесь…

— К чему ты ведешь, Сема? — обратился к нему Пименов.

— Скоро сюда явится полиция. Нас всех будут опрашивать. И если кто-то начнет нести ахинею о призраках… А не дай бог, показывать записи… Ребят, мы еще долго не начнем тут работы, понимаете?

— Нет. — Виталя с похмелья соображал особенно туго.

— Если особняк станет местом преступления, нам не дадут тут развернуться, пока не закроют дело. Я же хотел бы приступить к работам в ближайшие дни. Поэтому предлагаю договориться и выдать одинаковую версию. Мою адекватную, а не вашу бредовую.

— А ты прав, лишнего лучше не болтать.

— И записи не показывать, — закивал Женя. — Аппаратуру изымут, чтобы просмотреть их, а когда отдадут? Если вообще это сделают? Вдруг сломают или потеряют?

— Надо убирать ее и прятать, пока не поздно, — вскричал Леша и сорвался с места. — Жека, чехли эту зеркалку, я за другим оборудованием.

— А давайте вообще все соберем? — предложил Семен. — Как будто мы тут не ночевали? — И уже конкретно Виталию: — Скажем, пришли утром, обнаружили тело. Охотников отправим в Васильки вместе с пожитками. Вику тоже. Останемся тут втроем, ты, я, Лена.

— Кто-то мог видеть, как мы идем в усадьбу ночью, — с сомнением протянул Пименов. — Зачем врать, если можно просто утаить кое-что?

— Ты хочешь сообщить полиции, что мы тут ночевали? Резонный вопрос — зачем? И тут всплывает тема призраков и тянет за собой остальное.

— Мы скажем, что щекотали себе нервы, ночуя в доме, где якобы водятся привидения. Но напились, отрубились, а когда продрали глаза, оказалось, что наш проводник мертв.

— Тогда мы все можем стать подозреваемыми — мало ли что произошло по синьке. Но ты кандидат номер один на роль убийцы.

— Да?

— Ты все еще полупьяный. Леха более-менее. Мы с Женей не пили, и анализ крови, если что, это покажет. Тебя, Виталя, задергают. Да, ты, конечно, можешь дать денег или обратиться к папе, но зачем…? Не легче ли солгать?

— А раньше нельзя было об этом подумать? До того, как вызвать ментов?

— Умная мысля приходит опосля. Народная пословица.

Не прошло и пяти минут, как пожитки были собраны, и охотники за привидениями вместе с Викой покинули усадьбу.

Перед тем как уйти, Женя, задумчиво взглянув на Семена, сказал:

— Ведешь себя так, будто жизнь у Фила отняли не призраки, а ты…

Ткачев закатил глаза, но промолчал.

И когда троица скрылась среди березняка, на дороге, ведущей к усадьбе показалась «буханка» с неработающей мигалкой. Это прибыла полиция.

 

Глава 2

Женя пил чай в саду. Думал сесть за стол, за которым они все вчера трапезничали, но клеенку не удосужились помыть, и он расположился на завалинке.

Леху сманила Вика, и он был один.

Благо девушка впустила его в чужой дом (достала ключ из-под коврика), показала, где что взять. Женя согрел воды, заварил чаю, подсластил его и предался удовольствию. Заварка была дешевой. Ляпин такую не покупал никогда. Веники. Но чай, который он пил в Васильках, оказывался особенным на вкус. И никакого секретного ингредиента, просто отличная вода. В городе такой нет. Даже за хорошие деньги.

Женя заварил себе в ковше, чтобы не на раз, но выдул чай минут за десять. Сходил в дом, сделал себе еще. А также прихватил тряпку, чтобы клеенку протереть. Уже хотелось есть.

Ляпин нашел остатки пирога, можно сказать, корки. Но и они сойдут. Вареньем намазать если, будет вообще классно. Под ароматный чаек особенно.

— Здравствуй, Евген, — услышал Ляпин женский голос и едва не подавился пирогом.

Неужели ОНА???

Такого не может быть! Эта женщина ушла из его жизни год назад, но это ладно… Она уехала из России. Но даже если вернулась, в Калужской области ей вообще нечего делать. Какие бы ветра ни бушевали, ни один не мог занести ее сюда…

Но никто больше не называл его Евгеном. Только Тайра. Его кармическая женщина.

Ляпин поднял глаза и тут же их зажмурил…

ОНА!

Перед ним Тайра. Стоит у забора, положив на него ладони и подбородок. Ногти выкрашены в алый цвет и хищно заточены. На губах яркая помада. Глаза, хоть и имеют грустный разрез, задорно посверкивают из-под густой челки. Она черная. Но в ней, как и в остальных волосах, синие пряди. Они идут ей.

— Евген, это невежливо, закрывать глаза на девушку, которую звал замуж, — услышал он.

Ляпин разлепил веки.

— Привет! — Тайра помахала ему. — Где тут калитка? Я хочу войти. А, все, вижу… — И скрылась.

Она была очень мала ростом, и, чтобы заглянуть за забор, пришлось как минимум встать на носочки.

Женя познакомился с Тайрой через Лешу. Он вел страницу охотников за привидениями, и ему многие писали. Зачастую девушки, желающие познакомиться с необычными парнями. Хипстеры, вегетарианцы, качки, сноубордисты, рэперы… Это так обыденно! А вот охотники за привидениями — редкость. Особенно симпатичные.

Леха же был просто душкой, поэтому ему поступали предложения не только о сотрудничестве. Но Тайра на него никаких видов, как потом выяснилось, не имела. Хотела перекантоваться недельку, пока шли кастинги шоу экстрасенсов. Леха ей отказал. А Женя согласился девушку приютить. И даже встретить с вокзала. Она понравилась ему не внешне, а дерзостью своей.

Приехала Тайра из Воркуты. Вышла на перрон, и Женя обомлел. Вроде такая же, как на фото: мелкая, чернявая, узкоглазая, с носом-пуговкой… Но другая! Сногсшибательная, что ли? Поражать мужчин длинными ногами, пышной грудью, манящим ртом — это одно. А ты попробуй влюбить в себя их с первого взгляда, когда ничего во внешности привлекательного нет, кроме разве что черных длинных волос.

Женя был деморализован. Он рассчитывал на дружбу, но никак не на любовь. Более того, он вообще не думал, что когда-то испытает это чувство. Брак допускал, но без бури эмоций, а скорее по договоренности.

Жил Ляпин в квартире дяди. Той самой, которая иногда наполнялась запахом лилий. И Тайра сразу его уловила. И на кресло с обивкой внимание обратила. У нее имелся какой-то дар. Но он был неразвит. И Женя сомневался в том, что девушка пройдет кастинг на программу. Тем более он не верил в телешоу. Считал, что там снимаются, а уж тем более побеждают, только свои. Он говорил об этом Тайре, но она фыркала и называла себя финалисткой нового сезона.

Впервые они переспали, когда она вошла в основной состав участников. Влетела в квартиру, скинула с себя все, вплоть до исподнего и запрыгнула на Женю. Обвила, руками, ногами, впилась губами, обдала жаром своего лона и дыхания…

У Жени был секс до этого. И не разовый. С тремя разными девушками, с одной из которых он встречался аж четыре месяца. Он не мнил себя Казановой, более того, понимал, что для мужчины его возраста опыт небогатый, но… Имеющий место быть! Однако все прошлые объятия, поцелуи, телодвижения… Они были приятными, и только. С Тайрой же Женя как будто вылупился из яйца. Она пробила скорлупу его условной девственности.

Ляпин знал одного очень известного панк-рокера. Он трахался ежедневно со своими фанатками. Отдыхая от гастролей — с проститутками. Его член повидал сотни ртов и кисок, а поговаривали, и мужских попок, но, когда он встретил любовь всей своей жизни, он обнулился. И сообщил близким друзьям о том, что наконец стал мужчиной. Женя не понимал, о чем он, пока в его объятиях не оказалась Тайра.

Нет, она не баловала Евгения изысканными ласками. Более того, была не особо умелой любовницей. Но как с ней было хорошо!

Ляпин сделал ей предложение. Понимал, что его не поддержат два самых близких человека — мама и Леха. Оба скажут: рано, куда, вы еще мало знакомы! И зачем тебе эта чудачка? Мама напомнит, что барышня из Воркуты и Женя для нее лакомый кусочек, а Леша с ней согласится. Еще и добавит, что у нее, как и у всех, вдоль, а не поперек, а раз так, можно рассмотреть другие, более удобные варианты.

Но Тайра Жене отказала. Причем услышал он от нее ровно то, что в его воображении говорили мама и Леша. А через два месяца она его бросила. Съемки передачи были в самом разгаре. Тайра шла к финалу. И могла бы выиграть, но… Ушла из шоу. И из жизни Жени. Уехала в Оман. Влюбилась в одного из участников, что был родом оттуда. Его выгнали, а Тайра последовала за ним. Перед Ляпиным извинилась, но скупо.

— За любовь прощения не просят, — сказала она, взвалив на плечо свой рюкзак. С ним она и приехала. Женя помнил, как стояла она на перроне, сгибаясь под его тяжестью. Такая маленькая, худенькая, с поджатыми от натуги губками. — А обещаний я тебе, Евген, не давала. Так что… Не обессудь. Пока, удачи.

И покинула квартиру.

Женя, когда дверь за Тайрой закрылась, упал на диван и заплакал. Он давно этого не делал. Очень и очень. Со смерти дяди. Похныкивая, он смотрел на кресло, надеясь увидеть его. Но ничего… Даже запаха. Никто Женю не поддержал. Ни мертвые, ни живые. Сам пережил расставание. И уже думал, что ничего в нем не всколыхнется, даже если Тайра возникнет в его жизни снова…

Наверное, потому, что и мысли не допускал об этом.

И вот она тут!

В Калужской области.

Такая же черноволосая, тощая, узкоглазая, хищно накрашенная — считается, что женщинам с маленьким ртом и узкими губами алая помада не идет… Но только не Тайре. Она с таким макияжем похожа на какого-то языческого божка. А им как-никак поклонялись…

Калитка открылась. Во двор вошла Тайра.

— Чай? — спросила она, указав на ковш. Женя кивнул. — А у меня финики с собой. Ты знал, что пророк Мухаммед, когда странствовал по пустыне, насыщался всего семью?

— Как ты тут оказалась?

— Я привезла те, что растут исключительно в Саудовской Аравии. Как раз там, где обронил зернышко мессия. Нигде больше не приживаются.

Она выложила на стол пакет с финиками. Села напротив Жени. Улыбнулась.

— Рада тебя видеть. А можно и мне чаю?

— Как ты тут оказалась? — повысив тон, повторил свой вопрос Ляпин.

— Так же, как и ты. Была приглашена в качестве эксперта.

— Кем?

— Пименовым.

— Виталей?

— Нет, его отцом. — Она протянула руку, взяла ковш за ручку и сделала несколько глотков. — Какой тут вкусный чай, просто обалдеть. Давно такого не пила.

— Зачем ты пришла?

— Увидела тебя через забор, проходя по улице, решила поздороваться. Не совсем чужие все же…

— То есть ты не знала, что мы с Лехой тут?

— Понятия не имела. Кстати, где твой брат по разуму?

— Занят.

— Сражает деревенских матрон своим обаянием и познаниями в квантовой физике, а они его мудреные речи принимают за заклинания? — скривила свой тонкий, ярко накрашенный рот Тайра.

Она, узнав Леху лично, не уставала над ним насмехаться. И твердила постоянно, что, если бы знала, какой он «никакой», ни за что не написала бы ему.

— Давно ты тут? — Тайра вернула ковшик.

Женя взял его, поднес ко рту, но отставил. Ему вдруг стало страшно. Что, если, испив с ней из одной емкости, он снова попадет под ее чары?

— Со вчерашнего вечера. Разбила палатку недалеко от усадьбы. За невидимой чертой. Границу переходить не стала. Боязно. Гиблое место.

— Я вообще-то о России. Ты уезжала в Оман.

— Вернулась месяц назад. С концами. Благодаря телевизионной славе смогла найти солидного клиента. Он отправил меня в усадьбу Филаретова, чтобы я исследовала ее. Сказал, что его сын Виталий намеревается ее восстановить. А планы у него грандиозные! Гостиница, ресторан, квест-комнаты — это ерунда, пусть себе дитятко тешится. Главное, хочет он впоследствии сделать княжескую усадьбу своей обителью. Встретить старость на месте, считающемся в округе проклятым.

— И что же ты выяснила?

— Нельзя там жить. Гиблое место, как я и говорила.

— Но ты же не была в доме. Откуда тебе знать?

— Я мерзость его за версту почуяла. Вот и разбила свой лагерь за чертой.

— Непыльная у тебя работенка. Посидела в лесочке, посмотрела на развалины издали, вернулась в Москву, отчиталась и получила денежку.

— Нет, я пока присматриваюсь… Работа впереди. Клиенту моих слов мало — нужны доказательства.

— А ты можешь их предоставить?

— Попробую. Пименов-старший меня в шоу заприметил, а там, как ты знаешь, отлично монтируют серии. И зритель думает, что в жизни, как на экране, духи постоянно задувают свечи, роняют камни, оставляют знаки на стенах. Поищу места силы. Найду — привезу заказчика, покажу их.

— Что ж, удачи.

— Ты мне не поможешь?

«Ага, вот где собака порылась, — мысленно хохотнул Женя. — Мимо она шла, как же. Искала меня, дурака, чтобы снова помог. В телешоу она многие конкурсы благодаря мне выиграла…».

— А что будет, если ты предоставишь доказательства тому, что усадьба — гиблое место? — спросила Женя.

— Папа закроет проект сына.

— Каким образом?

— Заморозит его счета, и дело с концом. Витале дали почувствовать себя взрослым и самостоятельным, но на самом деле он по-прежнему зависимый от папаши ребеночек. Поначалу старший Пименов не особо вникал в детали, радовался тому, что Виталя задумал нечто особенное, а не пошел по пути наименьшего сопротивления и не забабахал ночной клуб, но тут молодая любовница (она, естественно, тоже имеется, не только жена) начала ему на мозги капать. Она верит в эзотерику. Ходит к гадалкам, чистильщикам карм и чакр. Естественно, и к астрологу, нумерологу, рунисту. В общем, со всех сторон подкована. И с каждым специалистом посоветовалась, чтобы услышать одно и то же — нужно держаться подальше от проклятого места. Пименов-старший сейчас колеблется. Отбирать игрушку, уже подаренную, да к тому же полюбившуюся, жестоко. Но если она навредит ребенку? У меня знакомая купила дочке куклу. Та души в ней не чаяла. С собой в кровать укладывала. Но в то же время у девочки аллергия пошла. Пятна красные по лицу и шее. Подумали, что игрушка из плохого пластика. Отобрали. Дочь в истерике билась два дня. Требовала свою куклу назад. Женщина отнесла ее на экспертизу. Оказалось, сама игрушка безобидная. А вот платье на ней пропитано какой-то дрянью. Куклу переодели, и все стало хорошо.

— Очень доходчиво ты мне все объяснила, спасибо. То есть ты — эксперт, который решит оставить игрушку Витале или нет?

— Именно. — И заиграла глазками. — Так что, поможешь?

— Нет.

Не ожидала Тайра услышать такое. Женя плясал под ее дудку все то время, что они встречались. Он не просто исполнял все ее желания, он предвосхищал их. Ей зачастую и просить не приходилось, Ткачев сам предлагал себя в качестве волшебника на голубом вертолете. Все, что было по силам, делал для Тайры. Но так и не смог завоевать ее любовь. Она досталась бородатому арабу. Что она нашла в нем? Ничего, кроме красоты лица. Бездарный, глупый, капризный. А Тайра всегда, как сама говорила, ценила не внешность, а характер.

Поди пойми этих женщин…

— Извини, я не расслышала, — вновь заговорила Тайра. — Ты сказал «нет»?

— Да.

— То есть…?

— Да. Я сказал «нет».

— Мстишь? — ее узкие глаза стали щелками.

— За что?

— Я же бросила тебя в одночасье.

— Давно это пережил. Но у нас с тобой конфликты интересов. Я работаю на Виталю. И не собираюсь мешать его грандиозным планам.

— Ты желаешь ему зла?

— Ни в коем случае. Виталя мне нравится. И я надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Так что мы вместе будем находиться в гиблом месте, которое, на мой взгляд, не представляет опасности. Так называемые призраки не убивают. С ними можно сосуществовать. Я научу Виталю. А если понадобится, объясню его папе, в чем он не прав.

Тайра привстала с табурета, оперлась руками на стол и подалась к Жене. Он увидел, что ее помада чуть поплыла, а тушь осыпалась. Глаза девушка могла не смывать по нескольку дней. Спала с макияжем, утром только подтирала пятна на веках и подкрашивала те места, с которых сошла косметика. Из-за этого подушки всегда были грязные.

— Ты нравишься мне таким, — выдохнула она.

Женя поморщился. От Тайры пахнуло вареным луком, а он его терпеть не мог.

— Решительным, непоколебимым…

— Лесть тебе не поможет. Я все равно не стану тебе помогать.

— Нет так нет. — Она ткнулась своим носом в его.

Оттолкнуть? Невежливо. Но этот запах… Как его терпеть?

— Я хочу тебе один вопрос задать. Можно?

— Да, только, пожалуйста, отодвинься. Ты нарушаешь мое личное пространство.

Тайра пропустила его просьбу мимо ушей.

— Почему ты не выкинул мои значки, а носишь их на жилете?

— Нравятся они мне.

— Они? — и усмехнулась.

Спешно собравшись с любимым в Оман, Тайра все с собой забрала, кроме коллекции значков. Собирать их начал еще ее дед. Крепил к бархатному вымпелу комсомольской организации. Эстафету принял сын. За ним дочка Тайра. Последняя внесла самую большую лепту — утыкала весь вымпел. Правда, ерундой по большой части. Всякими дурацкими детскими фигурками типа «Хэлоу Кити» или «Кот Феликс», а также девчачьими, с портретами Тимберлейка и героев сумеречной саги. Их Женя на свой жилет не прикрепил. На нем по большой части те, что собрали дед и отец, но несколько Тайриных. Самый любимый — звезда шерифа. У него самого был такой в детстве. У трех вокзалов в ларьках продавали модную по тем временам американскую символику.

Женя перенес значки на свой любимый жилет, когда страдал по Тайре. Нося их, он тешил себя мыслью о том, что малая ее частичка осталась с ним. И по воле любимой. Она намеренно оставила коллекцию, а не забыла…

Чтобы был повод вернуться!

Ляптн перестал ждать Тайру спустя пять месяцев. Как и страдать по ней. Любить — нет. Это чувство засело глубоко внутри, но он научился жить с ним. Как с пирсингом в соске. Мало кто знал, что он сделал его себе. Когда было так плохо без Тайры, Женя решил заглушить душевную боль физической. Думал сначала тату набить, но это же все равно что комарик покусает. И решился на прокол. Соска! Ему всегда казалось, что нет ничего страшнее, чем это. Разве что интимный пирсинг…

Теперь его правую грудь украшало колечко. Его никто не видел, поскольку Женя не оголялся прилюдно: не принимал душ вместе с кем-то, не ходил на пляж, не переодевался… И не занимался сексом с тех пор, как его бросила Тайра.

— Если я признаюсь, что уехала из Омана ради тебя, что ты на это скажешь? — услышал Женя ее голос.

— Поставлю твои слова под сомнение. И это мягко говоря.

— Ты так не уверен в себе?

— Я так не уверен в тебе.

— Дурак.

И впилась в его рот губами. Остро, как жалом. Благо на пару секунд. Отлипнув, сразу убежала.

А Женя еще долго сидел неподвижно. С перемазанным помадой лицом. Привкусом вареного лука во рту. И пониманием того, что ради Тайры он пойдет на все.

 

Глава 3

Сема зашел в дом и упал на кровать. Лицом вниз, утопив его в перьевой подушке.

— Помыться не хочешь? — спросила у него хозяйка.

— Позже, — ответил он.

— Дело твое, конечно, но бак маленький, заполняется медленно, и тебе просто может не хватить воды.

— Обольюсь из ведра.

Вздох. Затем шаги. И щелчок двери. Лена-Лола ушла, оставив его в комнате одного.

Ткачев перевернулся на спину. Так лежать было удобнее.

С полицией дела уладились быстро. Представители правопорядка приехали, осмотрели труп и место, где он лежал. Задали несколько вопросов тем, кто его обнаружил. После чего запаковали тело в черный мешок, загрузили в машину и уехали.

— Это все? — ошарашенно спросил Виталя.

— На данном этапе, — ответил ему Сема. — Но, если возникнут вопросы, нам позвонят. Телефоны мы оставили.

— То есть все настолько просто? Никакого расследования? Снятия отпечатков пальцев, поиска улик, очных ставок?

— Деревенский алкаш упал и расшибся. Мы его нашли. Все очевидно.

Но Пименов был очень взволнован, а если точнее, на нервяке.

— Сема, ты видел его шею?

— А что с ней?

— Она синяя. Фила как будто душили. Причем веревкой.

— Разве? — Ткачев посмотрел на Лену. Она пожала плечами. — Если ты прав, то почему криминалист не заострил на этом внимание?

— Ему так проще. Деревенский алкаш упал и расшибся. Но мы-то с вами знаем, что смерть Фила не случайна.

— Намекаешь на то, что кто-то из вас его убил? — подала голос Лена.

— Тьфу на тебя! Нам он на черта сдался?

— Значит, призраки?

— Ой, Лолоша, не тупи, не разочаровывай меня! — Виталя заводился все больше. И смотрел на Лену сурово. А Сему вообще не замечал. — Фила порешил кто-то из собутыльников. Или тех, кому он обещал нас отдать на растерзание. В ваших забытых краях такие, как мы, птицы редкие. Почему бы не общипать их? Фил мог сговориться с кем-то, и подельники ждали от него добычи. У меня по карманам можно натырить больше, чем ваши ханыги в месяц видят. А нас еще и четверо. Всех обобрать, и пей себе, гуляй…

— Чем ты недоволен? — оборвала его монолог Лена. — Жаждешь справедливости? Так позвони в полицию, ткни носом. И начнется полноценное расследование.

— Да пошла ты! — И далее последовала нецензурная брань.

Покрыв Лену матюгами, Виталя унесся. Он не бежал, но шел так быстро, что камешки вылетали из-под его подошв.

— Он ставит себя на место Фила, — проговорила Лена. — И боится, что, если его когда-нибудь найдут в джакузи или на полу у камина мертвым, все подумают, что он напился или нанюхался и сам отдал концы… Тогда как синяя полоса на шее будет говорить о том, что его задушили дилеры, завистники, брошенные любовницы… Или дети его отца от нового брака.

— Витале просто нужно опохмелиться, поесть супчика и поспать.

— Он терзается, а ты все сводишь к банальному похмелью.

— Поверь, как только он поправит здоровье, станет прежним развеселым говнюком.

— Это маска. У Витали серьезные психологические проблемы, с которыми он борется своими методами.

— Как Фил?

— Да, пожалуй.

— Лена, у Витали было все! Все, понимаешь? Не только лучшие игрушки, личный шофер, лицей, потом институт, квартира, машина… Его любили. И отец, и мать. И прощали ему то, за что других бы и выдрали, и довольствия лишили. А то и отправили в какой-нибудь кадетский корпус, чтоб из него там человека сделали. — Она хотела что-то возразить, но Сема жестом попросил ее замолчать. Он еще не закончил. — Отец Виталя — сволочь редкостная, но к сыну он всегда был внимателен и добр. А матушка, хоть он над ней издевался не меньше, чем над прислугой, души не чаяла в сыночке.

— Вы были близкими друзьями с Виталей?

— Нет. Но общались тесно.

— Так, может, ты ничего о нем и не знаешь?

И бросилась догонять Пименова. А Сема остался. Пусть эти двое идут, он попозже двинется. А пока посмотрит на то помещение, где охотники за привидениями засняли призрака. В то, что запечатлелся бесплотный дух, он ни на секунду не поверил. Скорее всего, Жека с Лехой устроили постановку. Потому что компьютерная графика выявляется на раз-два. Но кто изображал женщину в белом? Женя? Он был трезв, а Леха не притворялся пьяным, он реально окосел. Но Сема предоставил Ляпину часть своего надувного матраса, и если бы тот встал с него, он бы проснулся…

Или нет? День был длинным, утомительным, и Ткачев отрубился так, что, когда открыл глаза поутру, не сразу понял, где он. Но все его спутники находились на тех же местах, где и до того, как он уснул. Только Фил отсутствовал. И как он шарахался, Сема помнил. Мужик хотел отлить, намеревался сделать это тут же, но его погнал пробудившийся Виталя. Филарет ушел, и Сема снова прикорнул… Как оказалось, отключился до утра.

Обнаружил его Женя. Этот чудак, обвешанный значками, как Леонид Брежнев орденами. Когда Сема сел, тот тоже открыл глаза и встряхнулся. Посетовал на то, что не смог отдежурить даже свои часы, не то что поднять Леху, чтоб он его сменил. После этого вскочил и понесся проверять аппаратуру.

— А где Фил? — зевая, спросил Виталя.

— Ты не разрешил ему мочиться тут, и он ушел, — напомнил Сема.

— Это ж ночью было.

— Да, но он мог упасть в те лопухи, в которые справлял нужду. Скоро объявится.

— Зря мы вчера так нажрались… — Пименов схватил бидон, в котором остался чай, и выпил всю жидкость, не подумав о других. — Все проспали!

— Кто-то не пил, а все равно… — Это забухтел Алексей. — Женька мог бы меня и поднять! Такая ночь значимая… И впустую прошла.

— Фил обещал нам призраков, — снова взял слово Виталя. — Придут, говорит, за кем-то… Ни их, ни его. Где этот му…

И тут по дому разнесся крик Жени, нашедшего тело Филарета.

Семе вспомнились эти события, когда он шел в другой конец дома. Минуя коридоры и условные комнаты. Дошел до той, где когда-то, согласно плану здания, была библиотека. И при князьях, и при беспризорниках, и при психах. Именно в ней засняли женщину в белом. Елену-висельницу, которая очень много читала, была просто одержима книгами и проводила за ними все дни. Вместо того чтобы ходить на балы и искать мужа. Но тут вина папеньки, конечно, не ее. Он должен был девицу вывести в свет, чтоб не чахла в доме с нехорошей историей, не закапывалась в книги, которые ее еще больше отрывали от реальности. Берег? Да, пожалуй. Коль все его дети умерли. И только Леночка выжила… Чтобы в двадцать два покончить с собой!

Семен ходил по библиотеке. Осматривал стены, потолок, пороги, косяки. Он видел то, что для других скрыто. И мог представить, как выглядело помещение изначально.

Ему не потребовалась аппаратура для того, чтобы понять, где скрылся призрак. Это было очевидно!

Сделав выводы, он покинул дом и устремился к березняку, чтобы попасть в Васильки.

Когда дошел до дома Лены, оказалось, что у забора стоит только его машина.

— Виталя уехал? — спросил он у девушки, зайдя во двор.

Она копошилась там. Все в тех же старых джинсах с чудовищными накладными карманами и желтой строчкой. Сему удивило, что Пименов не сделал ей замечание.

— Да, сказал, надо в Москву.

— Он сел за руль с такого бодуна?

— Ему не привыкать.

— Тоже верно. А остальные где?

— Без понятия. Пришла — дом открыт. У меня-то брать нечего, но аппаратура охотников явно стоит приличных денег.

— Я немного отдохну, с твоего позволения.

— Ради бога. Но я собираюсь щавелевый суп сварить. Если немного подождешь…

Семен качнул головой и зашел в дом. Там выбрал кровать, упал на нее лицом вниз, отказался от душа, а когда хозяйка оставила его в покое, перевернулся на спину и задумался.

Спать он не хотел. Да и устал несильно. Просто было желание полежать на мягком.

— Если кому-то интересно, суп готов! — услышал он голос Лены.

В животе тут же заурчало. Есть хотелось, но ради яичницы, к примеру, он не стал бы вставать. Но суп из щавеля… Это совсем другая песня! Такой где еще поешь? Да, тебе его могут и в московском ресторане подать, но где тот щавель собирали и когда? И он ли это? Может, обычная трава, к которой добавили кислоты?

Ткачев спрыгнул с кровати. Сначала водные процедуры, потом завтрак, который уже тянет на обед.

— Лена, прошу меня извинить, — выдал он, распахнув дверь.

— За что? — уточнила она.

— За поведение. Вел себя как капризуля. Готов вину искупить.

— Каким образом?

— В принципе любым. Хочешь, спляшу, спою, пантомиму покажу. Могу грядку вскопать. Собрать яблоки. Вычистить подпол. Но меня лучше использовать по назначению.

— Я не понимаю, — выдохнула Лена.

— Давай я отремонтирую тебе крыльцо? Оно покосилось.

— Ты можешь?

— Конечно. Если у тебя есть инструменты, я начну сегодня же…

— А если нет?

— Я куплю их и приступлю к извинениям завтра. Надеюсь, ты оставишь меня на эту ночь тут. Я не готов ни в Москву ехать, ни в развалинах на надувном матрасе спать.

— Дом большой, живите все. Мне не жалко.

— Спасибо. Я пойду ополоснусь. Мне в душ или к ведру?

— В душ. А полотенце вот, я приготовила, — и указала на кусок синтетического полотна, расшитого розами.

Взяв его, Семен вышел во двор.

Помылся.

Почувствовал себя если не заново рожденным, то помолодевшим. Еще пятнадцать минут назад бубнил и кряхтел, как старый дед, у которого ревматизм и простатит, а вот уже позитивней живчик.

Ткачев вернулся в дом. Ему уже налили супа. Выглядел он красиво. Зелень щавеля, бело-желтое крошево из яиц, прозрачный бульон… И запах лета бонусом.

— Приятного аппетита, — услышал Сема, взявшись за ложку.

Кивнув, стал есть суп.

Было вкусно.

Не так, что ум отъешь, но вполне… Мужчине, путь к сердцу которого через желудок лежит, брать надо Вику. Та мастерица. Но Лена-Лола тоже молодец. Хоть что-то умеет. Родилась бы и выросла в городе, испортила бы даже элементарное — яйца или макароны.

Была у Семена такая барышня. К которой он с серьезными намерениями, а она не просто неумеха — косячница… Не москвичка, а петербурженка. Но в данном случае хрен оказался не слаще редьки.

Познакомились на Невском. Ткачев не любил Питер (ни климат, ни атмосферу), но от его архитектуры был без ума. Часто катался, чтобы рассмотреть здания. И у одного из них столкнулся с барышней. И сразу в глаза влюбился. Крашены-перекрашены, ресницы колом, подводки, тени, но цвет… Не определить. По краю карий, дальше — зеленый, а перед зрачком желтый. Можно сказать, как у кошки глаза. На них и клюнул. Остального не видел отчетливо. Но отмечал, что фигура неплохая, черты правильные, волосы густые.

Сема пригласил ее на чай или кофе, барышня согласилась на глинтвейн.

Отношения завязались быстро. Сначала ездили друг к другу, а через три месяца стали вместе жить. В Москве. Потому что у Ткачева имелась своя квартира, а невеста обитала с родителями.

Его хватило на полгода. Но если бы не глаза, в которые Сема влюбился, история закончилась бы раньше.

Ткачев был очень неприхотлив в быту. Главное, одежду постирать, можно не гладить. Если вещи раскиданы, не страшно, важнее, чтоб блестели туалет, раковины, посуда. И с едой проблем нет. Съест все, но свежее и приготовленное хотя бы по нормам. Пельмени, чтобы неразваренные, картошку непригорелую, овощи нераскисшие. Но когда Сема возвращался домой, ему под нос ставили варево, напоминающее корм для свиней…

Более-менее прилично получалось поужинать, если заказывали доставку. Но Семен это и сам мог сделать. Нет, он не мечтал о кухарке. Но когда живешь с женщиной, которая еще и не работает, ты ждешь вкусного ужина. И порядка в доме. И пусть не глаженого, но хотя бы стираного белья.

Его мама была отличной хозяйкой. Когда они жили богато, ей помогала женщина прибираться, но приходила всего лишь два раза в неделю. Остальное время родительница со всем сама управлялась. И завтрак готовила мужу и детям, а по выходным баловала выпечкой. В понимании Семена женщина, которая решила не работать, должна стать хранительницей очага. Домохозяйкой. А не ленивой задницей (или, если корректнее, трутнем). Хорошо, когда женщина следит за собой: ходит в зал, салон, на массаж и прочие процедуры. Но если она только этим занимается, она деградирует. Но сама этого не понимает, потому что еще посещает дурацкие тренинги личностного роста и читает мотивирующие книги.

Семен пытался донести до любимой свою мысль, но она хихикала в ответ и называла его пенсионером.

«Сейчас другое время, — говорила она. — Зачем стоять у плиты и варить борщ, если его можно заказать? К чему самой драить пол или окна?»

Да, все так. Не обязательно! Но в чем тогда функция женщины, живущей с тобой? И на это был у барышни ответ… Молчаливый… Она тут же опускалась на колени и демонстрировала полученные на курсах горячих язычков навыки.

Благодаря этому они продержались лишний месяц. Глаза уже не спасали.

…Семен не заметил, как съел суп. Зачем-то ударился в воспоминания и хлебал на автомате.

— Добавки? — спросила Лена.

— Нет, спасибо. Наелся.

Тут послышались голоса.

Сема узнал Лешин. Он говорил громко и торопливо. Мог глотать окончания. Но, надо отдать Лехе должное, говорил он всегда по делу. Может, поэтому повышал голос и выпаливал одно предложение за другим, чтобы собеседники усвоили выданную им информацию.

Леша завалился в дом в обнимку с Викой.

Ткачев не был хорошим физиономистом, но по лицам этих двоих понял — недавно они занимались сексом. Девушка была довольна, но чуть смущена, а парень горд своей победой.

— О, супчик, — обрадовался еде Леха и тут же уселся за стол. — Женя где?

— Я думала, вы вместе, — ответила ему Лена, затем налила супа.

— Не, он тут был, когда я уходил. — Парень схватил ложку и стал наворачивать его. — Вкусно, — похвалил Леха суп. — А где наш царь-государь?

— Если ты про Виталю, то он уехал в Москву.

— И он скорее Гришка Распутин, — усмехнулся Сема. — У тебя какие планы на остаток дня?

Вика хихикнула, стрельнула в Лешу глазами. Он по-хозяйски похлопал ее по ягодицам.

— На пруд хотим сходить. Искупаться.

— В Голыши? — задала уточняющий вопрос Лена. Вика подтвердила. — А Леша в курсе, откуда пошло название места?

— Мне рассказали историю о колонии нудистов, что обитала там в девяностые. Прикольно. Голышом искупаться — это кайф.

— Наверное. Только туда извращенцы со всей округи стекаются. Если не хочешь, чтобы на тебя кто-то передергивал, оставайся в плавках.

— У вас тут и геи есть?

— А где их нет?

— Тоже верно. — Он расправился с супом и вытер рот тыльной стороной ладони. — Спасибо, от души поел. Если Женька появится, скажите, мы вернемся часа через три. Все, чао!

И, взяв рюкзак, в который засунул питьевую воду и полотенце, покинул дом.

Сема с Леной снова остались одни.

— Ты купалась голышом в Голышах? — спросил Ткачев.

О чем-то нужно было говорить, а он не мог придумать тему.

— Нет. Но в детстве, как все деревенские ребятишки, бегала туда, чтобы посмотреть на странных дяденек и дяденек, что ходят без одежды. Мало что запомнила, совсем крохой была. Но подивилась тому, что они и на великах катаются обнаженными, и шашлыки жарят. То есть живут обычной жизнью.

— Я как-то попал на нудистский курорт в хорватском Ровине. По незнанию забронировал там домик. Не смог расслабиться. Переехал раньше времени, наплевав на заплаченные вперед деньги.

— Понимаю. Я тоже не сторонник нудизма.

— Странно слышать это от танцовщицы гоу-гоу.

— Ты путаешь меня со стриптизершей.

— Нет, я понимаю, что вы занимаетесь немного другим. Но все равно выставляете себя напоказ. А то, что ваши прелести прикрыты маленькими кусочками материала, не меняет главного…

— Это работа, а не образ жизни. Вне клуба, как ты видишь, я одеваюсь крайне скромно. — И потрепала штанину своих старомодных джинсов. Она так и не сняла их. Но майку поменяла на приличную.

— То есть обнаженки тебе хватает на работе, а в жизни хочется прикрыться?

— Я уволилась. Но это не твое дело. Вообще не понимаю, зачем я перед тобой оправдываюсь.

Елена взяла тарелки, поставила их в раковину, но мыть не стала. Ушла в комнату.

Семен мысленно поругал себя за несдержанность. Он даже проститутку бы не стал укорять. Чем может, тем и зарабатывает. Но беда была в том, что Лена ему все больше нравилась. Умная, милая, воспитанная. ПРИЛИЧНАЯ девушка. И он не мог представить себе, как она, полуголая, вертит задом перед потными лицами пьяных, разгоряченных мужиков… И дает себя увезти из клуба Витале Пименову! Хорошо, если только ему… А может, до этого мажора-бабника было еще несколько ему подобных?

Эти мысли сводили Сему с ума. Если бы Виталя познакомился с Леной в бассейне или в кафе, на улице или в магазине, Ткачев еще вчера начал бы отбивать ее у него. Они не друзья, он не нарушил бы мужской кодекс чести. Да, работу мог потерять, но рискнул бы. Увы и ах, Лену он подцепил в ночном клубе. Ткачев к обычным посетительницам относился скептически, а уж к танцовщицам…

«Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес, — голосом кота Матроскина проговорил Семен про себя. — В твоем случае, Ткачев, сноб и зануда! Нет ничего позорного в том, чтобы танцевать на потребу… Кабаре «Мулен Руж» для тебя искусство, ты был там трижды, а гоу-гоу почему-то грязь и пошлость? Это даже не стриптиз. И тем более не проституция. Виталя не платил Лоле-Лене деньги. И подарками не заманивал. Понравился ей мужчина, она с ним поехала… Что в этом страшного? Весь мир живет сейчас так…».

Он встал из-за стола и стремительно вышел во двор.

Пяти минут Семену хватило на то, чтобы собрать из травы, веток, цветочков и гроздей незрелой смородины букет. У него это отлично получалось. Никогда он не покупал готовые композиции флористов. Даже если было времени в обрез, он все равно сам формировал букеты. Не просто красивые, а подходящие тем, кому они предназначены. И не всегда из цветов. В ход шло все. Он мог собрать морковно-сельдереевую феерию для вегетарианки, любительнице вязания букет из клубков и спиц, а защитница экологии получила от него букет из ржавых банок, которые Сема подобрал на улице и превратил в розы, пионы, лилии.

Девушки ценили особый подход к себе. И радовались мелочам, опровергая общее мнение о том, что им нужны лишь бабки. Когда Ткачев едва выживал, то имел отношения с наидостойнешими барышнями. Да, все они закончились. Но не из-за того, что Сема не дарил им шуб и бриллиантов. От него требовали внимания. А он не мог дать его в том объеме, в котором его пассиям хотелось бы. Заработавшись, он забывал позвонить. Или встретить из аэропорта. На романтической встрече засыпал. Не сразу, но после секса. А как же поговорить? Спросить, как дела? Нашептать на ухо комплименты? Если бы в тот период ему встретилась понимающая девушка. Ткачев уже был бы женат. Но он был молод, его избранницы соответственно тоже, и отношения заканчивались через несколько месяцев.

Когда же он окреп финансово, то встретил свою петербурженку. И она села ему на шею. Зато была не из обидчивых. Не хочешь идти в караоке — не надо, главное, денег дай. Тоже сомнительный вариант. После нее пытался строить отношения с владелицей нотариальной конторы, что занимала офис на том же этаже, что и Ткачев.

Красивая, стильная, взрослая — на вид ровесница, но, скорее всего, старше как минимум лет на пять, а то и десять. Она состояла в гостевом браке с французом. Виделись супруги от силы пять раз в год. Детей не имели. Зрелая красотка очень Семену нравилась. Он мог бы и влюбиться в нее, если бы она так не давила. Все должно было быть по ее. В ресторан придут — она заказывает еду по своему вкусу обоим. Кино смотрят только то, что она любит. Подарил ей как-то белье — обменяла. И ладно бы утаила это, так ткнула носом в то, что не то выбрал. Но хуже всего, что и в постели она оставалась командиром. У Семена после секса оставалось ощущение, что не он овладевал, а им.

…Сейчас Ткачев ни с кем не встречался. Даже девушки для интима не имел. Выпускал пар, как прыщавый подросток, посредством мастурбации. Вот уже три месяца как. Позор? Еще какой! Но снимать на одну ночь телку в клубе, как это, как правило, делал Виталя, а уж тем паче проститутку брать не хотелось. Лучше самоудовлетворяться иногда. Он уже в том возрасте, когда порывы бешеной страсти легко гасятся…

Так думал Сема до вчерашнего дня. Но, увидев Лолу-Лену, воспылал так, как, пожалуй, никогда.

Она невероятно его возбуждала. Все в ней: фигура, волосы, взгляд, пластика, мимика. Даже дурацкие джинсы! Лена смотрелась в них настолько нелепо, что хотелось сорвать кошмарные штаны, чтобы обнажить тело. То есть и в них был посыл! Для него точно…

Вооружившись букетом, Ткачев вернулся в дом.

Лену он нашел в кухне. Она стояла у раковины и мыла посуду. Терла тарелки яростно. Была зла на него? Или просто остатки еды пристали к бортикам и засохли?

— Прости меня, дурака, — проговорил Сема. — Ты права, твоя жизнь — не мое дело.

— Проехали, — бросила она через плечо.

— Пойми, я не осуждаю. Просто не понимаю.

Семен подошел к Лене. Близко, но не вплотную. Вытянул руку, чтобы букет оказался перед ее лицом.

Девушка отложила губку, тарелку, которую драила, вытерла руки о полотенце и взяла композицию.

Несколько секунд просто на нее посмотрела, потом пробежалась подушечками пальцев по ягодкам. И это было очень… очень эротично! Сема представил, что это не смородина под ними, а его соски. Включать фантазию на полную он опасался. Дай ей волю, и от самоконтроля ничего не останется.

Лена повернулась к Ткачеву. В глазах что-то плещется… Что именно — не поймешь. Радость? Пожалуй. Поскольку в следующую секунду он услышал:

— Какая красота, спасибо огромное.

— Рад, что угодил.

Она взяла графин с отбитой ручкой, налила в него воду и пристроила букет.

— У тебя была детская мечта? — спросила Лена, вернувшись к посуде.

— Да.

— Озвучишь?

— Она довольно прозаична: я мечтал стать архитектором.

— То есть она сбылась?

— Не совсем. Да, я получил образование. Даже два. И у меня есть профильная фирма. Но я еще не реализовался пока. Копошусь в песочнице. А хочется развернуться по-настоящему. Заявить о себе как о художнике, а не ремесленнике.

— И ты надеешься реализоваться, восстановив усадьбу?

— Я, как ты уже поняла, собираюсь не просто ее реставрировать, а создавать новое на основе старого.

— Да-да, я все помню. И слова, и эскизы. Но ты делаешь ставку на этот проект, так?

Не до конца понимая, к чему она ведет, Сема ответил утвердительно.

— И тебя не смутило то, что его финансирует человек, который кинул твоего отца? Мне Виталя рассказывал о том, что произошло между друзьями и партнерами. Он не знает, как вы выбирались из задницы. Я тоже. Но могу предположить, что было крайне тяжело. И папа твой ушел раньше из-за этого напряга. А ты потом тащил на себе семью. Я за мать два кредита платила. Ее тоже кинули, пусть и не так масштабно, как твоего папу. Но где мы, а где вы? У вас жемчуг мелкий, у нас хлеб черствый.

— К чему ты ведешь?

— Я, чтобы погасить долги, начала танцевать в белье на барной стойке. А ты пошел на сделку с дьяволом ради осуществления своей мечты. И кто из нас плохой?

Он понял аллегорию.

Ткачев согласился работать на Виталю, которого финансировал отец, косвенно повинный в смерти его отца.

— Больно бьешь, — проговорил он.

— Ответный хук.

— Считай, нокаутировала. Мне нечем ответить.

— Кто бы сомневался. «Других судить вы так усердно рветесь, начните со своих и до чужих не доберетесь…» — Уильям Шекспир.

Она поставила последнюю тарелку в сушилку, насухо вытерла руки и ушла в сад. Через окно Сема увидел, как она взялась за лопату и принялась окапывать кусты той самой смородины, с которой он срывал грозди для букета.

 

Глава 4

Лена не верила своим глазам. Перед ней стояла Тайра!

Та самая… Из телика.

Участница популярного шоу об экстрасенсах.

И ее глупая мать перечисляла ей деньги за прогнозы на будущее.

— Тайра? — пораженно воскликнул Леха. — Неужели это ты?

Они пришли с Викой минут двадцать назад. Принесли казан молодой картошки, посыпанной укропом, и банку кваса. Настоящего, с хлебными корками.

— Вы знакомы лично? — решила уточнить Лена.

— А то! Тайра разбила сердце Женьки. И дурацкие значки, что на его жилете, принадлежат ей.

Они сидели там же, где вчера. В саду. За столом, накрытым клеенкой. Ели, пили квас. И тут нарисовалась Тайра. Причем зашла, по-хозяйски открыв калитку, и предстала пред очами четверых человек.

— А очки? — оторвавшись от картошки, которую поглощал с большим аппетитом, полюбопытствовал Семен.

— От солнца? — уточнил Леха. У Жени были и обычные, но он их носил не постоянно. — Нет, его.

— Они же женские.

— Жека считает, что унисекс.

Тайра дождалась, когда они замолчат, и спросила у Алексея:

— Где Евген?

— Я, было, подумал, что с тобой, когда ты тут нарисовалась… — Он смотрел на нее с плохо скрываемой антипатией. — Что ты тут делаешь? И зачем тебе Женя? Я так понимаю, ты уже видела его сегодня? Явилась, не запылилась спустя год? Называется, пришла беда, откуда не ждали…

Тайра пропустила мимо ушей его вопросы. На довольно агрессивный тон и колючий взгляд тоже не среагировала. На ее лице не дрогнул ни один мускул, тело осталось расслабленным. Невозмутимость Тайры вызывала уважение.

— Евгения тут нет, — сказала ей Лена.

— Вы можете ему позвонить? Женя очень мне нужен, а номер его я не сохранила.

— Пошла ты в задницу, Тайра, — вышел-таки из себя Алексей.

Та чуть скривила свой тонкий, ярко накрашенный рот и продолжила разговор с Леной:

— Так что, можете?

— У меня нет его номера.

— А вы хозяйка дома?

— Одна из… Тут мама живет постоянно. Я в гости наведываюсь.

— Зря. Продать дом надо. Если вы, конечно, с матушкой хотите устроить личную жизнь.

— А почему вы думаете, что она у нас не…? — И тут поняла! — А, в деревне рассказали о том, что всем бабам в нашем роду с мужиками не везет?

— В вашей деревне с ними не везет каждой второй. Впрочем, как и в других населенных пунктах глубинки. Кто пьет, кто бьет, а чаще и то, и другое. Но вас до пятого колена прокляли.

— Не слушай ее, Ленка, она шарлатанка, — снова не сдержался Леха.

Он уже из-за стола вскочил, швырнув вилку и чуть не расплескав квас.

Но Елена хотела послушать Тайру, и она поощрительно ей кивнула.

— Дом построен специально для твоей прапрабабки? — задала вопрос она.

— Вам об этом наверняка сообщили местные жители. Это ни для кого не секрет.

— Когда его строили, под четырьмя углами заложили трупы животных, убитых специально, и присыпали их землей с могил, чтобы проклятие сработало стопроцентно. Или провели какой-то другой ритуал, с которым я не знакома.

— Хотите сказать, что если бы моя бабка уехала, то…?

— Скорее всего, устроила бы личную жизнь. А ваша мама совершенно точно. Она заложница проклятия. И этого дома. Не удивлюсь, если узнаю, что она пыталась от него избавиться…

— Конечно, нет! — вскричал Леша. — Ты же собрала сведения по деревне. Прошу тебя, свали!

Он был на таком взводе, что даже вечно невозмутимый Семен напрягся. На столе вилки, один укол — четыре дырки. И Ткачев осторожно отодвинул ту, что находилась рядом с рукой Алексея.

Тайра не стала больше испытывать его терпение, развернулась и направилась к калитке. Дойдя до нее, обернулась и, вцепившись взглядом в лицо Лены, бросила:

— Если хочешь личного счастья, не возвращайся сюда. Убеги, как твоя мать…

О том, что Мария Константиновна осталась в Кабардинке, не знал никто. Тайра угадала? Или сделала логические выводы? Раз ее нет тут, значит, она где-то в другом месте. Может, и убежала. За мечтой. О Машиных погонях за ней все Васильки знали.

— Не слушай эту женщину, — тут же кинулся к Лене Алексей. — Она профессиональная врунья и халявщица. Мозги пудрит виртуозно.

— Я видела ее по телику. Знаю. И все же что-то в ней есть. Сила какая-то.

— Да, у нее мощное биополе. Я сканировал. Но она ни хрена не видит. Я о том, что скрыто ото всех. Женька — да. Он уникум. Именно он заставил меня поверить в сверхспособности людей.

— Она им пользовалась? — спросил Сема.

Когда Тайра ушла, он вернулся к картошке. Лена никогда бы не подумала, что продвинутый столичный парень будет ее с таким удовольствием наворачивать. И ладно бы с мраморной телятиной или фаршированным кальмаром на гриле. Пустую. С укропом с грядки.

— Естественно. И как медиумом, и как мужиком. То есть Жека помогал ей проходить испытания в шоу, а также предоставлял ей кров и пищу. Но эта сука его бросила.

— И появилась снова… В нужное время в нужном месте. Каким образом, как думаешь?

— Я теряюсь в догадках. Может, усадьбой Филаретова заинтересовались телевизионщики, а Тайра снова решила принять участие в шоу?

— Нет, Виталий, как собственник земли, знал бы об этом. С ним связались бы.

— А если она свой канал на ютьюбе запустила? Блогеры не заморачиваются особо.

— Еще раз позвони Жене. Что-то я беспокоюсь.

Леша кивнул и достал из кармана сотовый. Набрал. Через несколько секунд сообщил о том, что абонент — не абонент.

— Куда Женя мог отправиться? — заволновалась и Лена.

— Вариант один… — развел руками Леха.

— В усадьбу поперся! — закивал Семен.

— Сходим?

— Съездим. Мы с Леной. А вы с Викой по деревне пройдетесь. Вдруг он где-то тут? Очередной транзистор тебе ищет на помойке…

Он отодвинул пустую тарелку и встал из-за стола.

— Не, мы с вами, — не согласился с Ткачевым Леха. — Я чую, в усадьбе он.

— У меня машина маленькая.

— Ничего, разместимся.

— Я могу остаться в Васильках, — подала голос Вика.

Она со своими габаритами, естественно, могла уместиться на заднем сиденье, но выглядела бы гротескно: как большая тетя, разместившаяся на детской мебели.

В итоге в усадьбу поехали втроем.

Сема припарковался, отметив, что бензина осталось немного. На обратную дорогу до Москвы не хватит точно. Хорошо бы дотянуть до ближайшей АЗС на трассе. Но на всякий случай лучше попросить Виталю привезти канистру.

Они вышли из машины и направились к дому.

Семен в очередной раз полюбовался его архитектурой. Даже сейчас видно, насколько она красива и необычна. Но когда Ткачев восстановит особняк, он заиграет по-новому. Сейчас никого не удивишь необычным дизайном зданий.

Особенно людей, побывавших в Эмиратах. Здания-рамки, таблетки, самые высокие в мире башни. А Крейзи-хаус во Вьетнаме? Алиса в стране чудес могла бы в нем жить. Танцующий дом в Праге! Или «дыра» в Техасе? Все не то! Семен не чувствовал музыки в этой архитектуре. А построенная Карповым, Сомовым или Лещевым усадьба звучала до сих пор. Она как разбитая скрипка Страдивари или рояль Бехштейн с вырванными клавишами. Звуков уже не издает, но хранит их в себе.

— Ребят, смотрите! — воскликнул Леха, когда они, походив по дому, достигли библиотеки. — Очки Жеки!

Он наклонился и поднял их. Совершенно точно, это были те, что носил Ляпин. Женские, но как он считал, унисекс. Они были целы, но погнуты.

— Жека! — закричал Леша, сложив ладони рупором у своего рта. — Ты тут?

Ответа не последовало.

— Но он где-то здесь, я чувствую!

— Сердцем? — это Сема вопрос задал. Естественно, не без иронии. Да, Жека с Лехой были лучшими друзьями и партнерами… Как его отец и Виталин. И что же? Один предал другого без зазрения совести.

— Нюхом, — гавкнул на Ткачева охотник за привидениями. — Чуешь аромат лилий?

— Вроде нет. А ты? — обратился он к Лене.

Та покачала головой.

— Да ну вас, — отмахнулся Леша. — У Жеки любимый дядя работал мыловаром. Умер, свалившись в чан с кипящей заготовкой «Душистой лилии». Он стал первым покойником, которого Ляпин увидел. Но еще и почувствовал. — И почесал свой нос в качестве иллюстрации.

— Призрак пах лилиями?

— Именно. И теперь, когда он хочет настроиться, то брызгается духами с этим ароматом.

— Что ж он вчера этого не сделал? — поинтересовался Сема.

— Это крайняя мера. Духи воняют жутко. Не понимаю, как вы их не чуете. А вчера было полнолуние, и он был уверен, что справится без «допинга».

— Если Женька тут, то только в подвале, и твой крик просто не услышал.

— Туда не пробраться. Мы метра на полтора только спустились, и все — преграда из кирпича, рухнувших балок и мусора…

— Я тоже не смог. Хотя заглянул через завалы — подвал в хорошем состоянии. Но есть еще ход.

Алексей сделал круглые глаза. Играл? Или на самом деле не знал о потайном ходе? Тогда женщина в белом, что запечатлелась на камеру и растворилась в воздухе, не «засланный казачок» охотников за привидениями.

Ткачев думал, это они ее запустили, чтобы снять. Наняли кого-то, нарядили. Или, как вариант, кто-то из них исполнил роль самоубийцы Елены Филаретовой.

Семен подошел к той стене, через которую, как показывало видео, прошла женщина в белом. С нее осыпалась и краска, и штукатурка… Кирпич местами искрошился. Но Ткачев видел не это, а то, что скрывается за ней.

— Ну? — обратился он к Лене и Леше. — Ничего в глаза не бросается вам?

Они переглянулись и почти синхронно покачали головами.

— Прямоугольник выступает! — Сема указан на него. Метр на полтора.

— Тут же библиотека была, — блеснула знаниями Елена. — Продвинутая. С раздвижными стеллажами. На этой, видимо, был установлен основной. От которого остальные отъезжали.

— Или за которым был потайной ход? Они имелись почти в каждом богатом доме.

— Но на чертежах, что сохранились до наших времен, нет и намека. — Она не договорила. Сема нажал на кирпич, что выступал, пусть и на пару миллиметров, и стена как будто чуть дрогнула.

— Мне не показалось? — обратился к нему Леха.

Ткачев качнул головой. Одно нажатие не приводило механизм в движение, это очевидно. Надо надавить на несколько «клавиш».

Сделав так, Сема спровоцировал круговое вращение стены. Она крутанулась и встала на место. Это было впечатляюще.

— Разные комбинации? — восхищенно прошептал Алексей. Казалось, на мгновение он забыл о том, что его друг в беде. — Гениально.

— Да, архитектор был просто да Винчи своего времени, — согласился с ним Ткачев, повернув-таки стену так, чтобы открыть проход. — В местных масштабах, естественно.

— Леонардо тоже не в столице родился, — не смолчала Елена, последовав за мужчинами в темноту тайного хода.

— Но творил он во Флоренции, Милане, и Риме.

— Дело совсем не в этом, — фыркнул Леха. — Да Винчи был девственником.

— Или геем.

— Один черт, в баб не влюблялся. От вас все беды! Тот же архитектор с рыбьей фамилией из-за кого пострадал? Из-за вас, — и ткнул пальцем в Елену. — Угораздило его втюриться в жену заказчика…

— Тихо, — шикнул на него Семен. — Слышите?

Все замолчали и замерли.

— Стон, — подсказал Ткачев.

Леша и Лена мотнули головами. Ни один не услышал посторонних звуков.

И тут по подвалу разнеслось:

— Помогитеееееее!

— Жека? — крикнул Алексей. — Мы идем… Ты где?

— Не знаю я, — донеслось откуда-то снизу и приглушенно. — Лежу на камнях и не могу двинуться. Переломался, похоже. Идите на мой голос.

— Мчимся, друг мой. Как Чип, Дейл и Поночка.

— Понятия не имею, о чем ты.

— Он что, мультики в детстве не смотрел? — спросил у Лехи Ткачев.

— «Следствие ведут колобки» только. — И уже громко, чтобы друг услышал: — Ты как в подвале оказался?

— Пошел за призраком белой женщины.

— Ты видел его средь бела дня? — вдохновился Леха.

— Да. Он явился мне и поманил… Я последовал. Но тут так плохо видно. Солнечные очки я выбросил, а нормальные, для зрения, не прихватил. Вот и провалился. Хотя… Именно тут я и должен был оказаться. В этой яме.

Они на самом деле обнаружили его на дне земляного углубления. Куда Женя свалился, наступив на гнилые доски. Такие же разделяли подвал и тайный ход.

Парни спрыгнули в яму и стали поднимать Ляпина. Тот издал протестующий вой:

— Осторожнее, я вам не мешок картошки!

— Да уж, он весит меньше, — пробормотал Семен. — Ты как два. И как умудрился пролезть в тот узкий лаз…

— Меня вели, — повторился Жека. — Именно сюда… И как будто подтолкнули невидимой рукой. За этим! — И показал какую-то пыльную книгу. Или толстую тетрадь в кожаном переплете.

— Что это? — спросил Семен.

— Дневник княжны Елены Ивановны Филаретовой. Висельницы. Или женщины в белом.

Ляпин так крепко держал его двумя руками, что Лехе пришлось отобрать его, чтобы они с Семой смогли вытащить его из ямы.

Дневник он сунул в руки Елены. Велел держать его.

Когда Жеку подняли, он потерял сознание.

Он был весь в крови. Лицо в подтеках, руки. А нога хоть и оставалась чистой, но висела плетью.

— Где тут ближайший травмпункт? — спросил у Лены Ткачев.

— В поселке. Ты проезжал его, когда сюда ехал. Абрамцево называется.

— Я знаю дорогу, — бросил фразу Леха. — Мы на попутках ехали, я запоминал.

Вдвоем они выволокли Жеку из усадьбы и погрузили в машину.

Лена проводила их и помахала вслед.

Когда пыль за юрким авто Семена осела, она направилась в Васильки. Шла не спеша, потому что читала.

Ляпин ничего не выдумал. Он на самом деле нашел дневник княжны Филаретовой. Он был подписан. А начинался со строк: «Отец… Я люблю его и ненавижу. Бывает и такое…».