Стряпаю пироги. Геничка кричит из комнаты:

— Мамочка! Тетю Долли показывают!

Выглядываю в гостиную: по телевизору идет очередной «ток», паренек-ведущий сыплет общие слова об R-вирусе, в студии за столиком в качестве живого экспоната — моя Долька. «Прошу задавать вопросы гостье», — заканчивает бой. Устраиваюсь на диване. Интересно, что это еще за стрип-шоу?

Послушаем.

— Вас волнует дальнейшая судьба группы?

— Нет. Они не пропадут.

— У вас есть мечта?

— Хочу лежать в Мавзолее.

— Это правда, что вы решили заморозить мозг?

— Кому нужен мой мозг? Я бы заморозила голосовые связки, если б была возможность.

— Во что вы верите?

— Не знаю. Может быть, в одного человека.

Показывают крупным планом лицо. Под толстым слоем косметики надежно прячутся долькины эмоции. Прочесть ничего невозможно. Камера отъезжает, не вижу ее рук, они под столом, похоже, пишет что-то на коленях.

— У меня тоже R-вирус. Наверняка у вас возникли проблемы с половой жизнью, предлагаю себя в любовники.

— У меня проблемы просто с жизнью — Хотите что-то сказать человеку, который вас заразил?

— Ему уже апостол Павел все объяснил.

— Долли, какую книжку вы сейчас читаете?

— Красную. Все-таки приятно быть в компании.

— Что вы посоветуете молодежи?

— Стерилизацию.

— Как не стыдно! Зачем вы ее показываете на всю страну? Сидит тут, гордится, по телевизору выступает. Обычная шлюха, это у них профессиональный риск, в нагрузку к баксам…

Не договорил, микрофон отобрали. Брызжет слюной, как лейка, соседи утираются.

— Иди сюда, милый, бесплатно обслужу! — Долька вскакивает, обрывает пуговку микрофона, с колен сыплются на пол листочки. Лезет по головам наверх, обыватели шарахаются, кое-кто одобрительно свистит, владелец высоконравственного сопрано срочно вспоминает, что забыл выключить свет в сортире, и утекает. Камера наезжает на разбросанные по полу студии листочки. Крупно, во весь экран, — красный слон. Подлец, Самсонов! Враг бежал, Долли возвращается вниз, берет у ведущего микрофон:

— Послушайте, вы! Надоели дурацкие вопросы. Это ведь меня сюда пригласили, не вас. Вы сами явились, значит, узнать что-то хотели. И пришли на встречу с больной R-вирусом, а не с заслуженной гимнасткой или умирающей сердечницей. Почему же вас интересует, что я читаю, есть ли у меня мечта?

Черт дери, спрашивайте по существу! Чего вам хочется? Остренького? Грязненького? Как я заразилась?

Много трахалась! Боюсь ли умирать? Писаюсь по ночам от страха! Почему тут раздеваюсь перед вами?

Думаете, перед смертью славы захотела? Да насрать на нее! Я денег хочу заработать! На шикарные президентские похороны: чтоб гроб с позументом и открытые лимузины с оркестром Чагиани. Найму статистов, будут изображать скорбящие толпы поклонников. Проеду на руках по всей Москве. Машина у меня есть, шуба соболья не нужна — до следующей зимы не дотяну. А похороны — это да! У вас таких не будет.

Долька бросает микрофон пацану-ведущему и выскакивает из поля зрения камер. Шоумен бойко трещит мораль. Ах, ты, Самсонов, лысая лисица, трюкач рекламный! Быть Катюхе вдовой. Звоню Долли — трубку никто не берет.

Вечером она звонит сама.

— Ну, как тебе?

— Долька, какого хрена ты на это подписалась?

— Не подписалась, а вызвалась. Хочу успеть новый альбом в руках подержать. Знаешь, сколько денег в него надо вбухать? Не журысь, обычная реклама.

— Все равно убью Самсонова. Ради удовольствия.

— У меня пятнадцатого День рождения, приезжай, заодним и убьешь.

— Что тебе подарить?

— Придумай!