* * *

Через год после переезда в деревенский дом хозяевам подарили кота. Это был настоящий мартовский кот. По крайней мере, по рождению. Да и по повадкам, впрочем, тоже. Рыжий такой симпатяга с белыми пятнышками. Никак не могли подобрать ему имя, пока однажды дочка хозяев, сюсюкая с ним и играя, не назвала его Масиком. С этим именем, хотя оно и на имя-то не похоже, кот и остался. Хозяйка поначалу переживала, как кот поладит с собаками: и он уже подросший, да и одна из собак все же крупная. Кто его знает, как она отреагирует на появление нового животного неизвестной для нее породы. Однако все получилось совсем не так, как наивно предполагали хозяева. Масик вел себя крайне независимо, и как-то проскользнув на кухню, стал с удовольствием есть из собачьей миски.

— Придержите Нику, — закричала хозяйка, увидев кота, уплетающего за обе щеки не предназначенный ему корм.

— Не поняла, — хотела было возмутиться все же вошедшая на кухню Ника. — Это в чем дело?

— А вот в чем! — кинулся на нее, шипя, ощетинившийся кот. — Не очень-то и напугала своим видом, сейчас все глаза тебе расцарапаю, — отчаянно махал он лапами, нападая на собаку.

— Ты чего кидаешься, как ненормальный? Уж и сказать ничего нельзя, — уворачивала голову Ника от его когтистых лап, отчаянно моргая. — Ну ты даешь, с ума что ли сбрендил? Да прекрати ты! Бешеный какой-то, — поджав хвост, ретировалась собака. — Да я и связываться с тобой не буду. Охота была царапины потом лечить. Не подавись, смотри, моей едой. А мне хозяйка еще даст. Больной на голову, — заворчала она, отойдя на безопасное расстояние.

— Что там такое? — спросила вошедшая Долли.

— Да там один ненормальный кот, как с голодного края. Смотри, и твою порцию сейчас смолотит, — все еще обиженно и с опаской пробормотала собака.

— Чего-чего?! Какой-такой кот?! А ну-ка, пошел отсюда. Котов мы еще тут не видели, — накинулась Долли на облизывающегося кота, — я тебе сейчас такую трепку задам.

— Ладно, все-все… ухожу уже. Не очень тут, — передернувшись промяукал недовольный кот.

— Иди, сказала, и не приближайся ко мне. Я тебе не Ника, трусливая собака. Я за себя постоять смогу. Ишь ты, приехал тут, деревенщина неотесанная. Никакой культуры, никакого поведения. И большую белую собаку не тронь. Она моя подруга. А то я тебе! — продолжала бушевать Долли.

— Ну все-все. Я понял, понял. Ты видать, тут главная, — подлизывался, мурлыча, Масик.

— Да, я тут главная. Поэтому лучше меня не задевай. И когти твои тут никого не напугают, — оскалилась, ворча Долли. — Тут у нас свои порядки. И не нарушай их. А то мало не покажется. Ясно? — опять огрызнулся пудель.

— Да ладно, оставь ты его. Что тоже разошлась-то? — добродушно начала Ника. — Пусть живет. Веселее будет.

— Да ты его и не увидишь. Кот он и есть кот. Вон смотри, уже намылился, мяукает у двери стоит. Все, недолго мучился. Поел и пошел себе восвояси. И никакой благодарности. Бесполезное животное. И зачем только хозяева его привезли. Одной кормежки сколько теперь из-за него надо, — возмущалась Долли. — Правильно нам Бабушка Мышь по этих котов говорила.

— Да не ворчи ты. Что ты все время ворчишь? По мне, так пусть будет.

— Вот-вот. В этом вся ты. Он тебе зубы показал. И ты испугалась. А теперь на попятную… Здоровая ты, а толку от тебя… Только что лаешь грозно, — вздыхая отошла от нее Долли.

* * *

А кот и правда, жил своей жизнью. Воевал со всеми деревенскими котами, приходя домой то с порванным ухом, то с разодранной щекой, то с перебитой лапой, а то и вовсе пропадал на несколько дней. Приходил, жалобно мяукая, отлеживался, лишь изредка позволяя себя лечить, причем, как правило, одной хозяйской дочке, и уходил вновь. С собаками не враждовал, но и дружбу особо не водил. Только, когда холодало, любил завалиться тихой сапой к Нике под тепленький бочок. А та не возражала по доброте своей душевной. А будучи в хорошем настроении, кот мог и к хозяйке подластиться.

— Котик, тепленький животик, — приговаривала та, и Масик, мурлыча, подставлял ей для поглаживания свое беленькое пушистое пузцо.

Кот этот точно знал время, когда кто-то из домашних возвращался с работы. Как будто внутри у него был встроенный будильник. Он всегда встречал приезжающего, а если машина подъезжала к дому чуть раньше, возмущенно орал, переходя через дорогу к дому. По ощущениям — прямо-таки ругался на чем свет стоит за то, что раньше положенного времени явились.

Он прожил в доме не так долго — всего шесть лет, а потом после очередной своей отлучки внезапно заболел и через пару дней его не стало. Хозяева даже понять ничего не успели, думали, животное мается после своей обычной драки — нос был какой-то ободранный. А это оказывается была вполне человеческая инфекция, а вовсе не результат от «вражеских» действий и не из-за его бойцовской натуры. Всем было жаль до слез этого замечательного, хоть и своенравного кота. Даже Долли грустно оглядывалась, будто удивляясь, куда же он делся. И только бегающие по всей деревне его рыжие соплеменники разного возраста, возможно, многочисленные отпрыски, еще долго напоминали о нем.