* * *

Нет, ты это видела? — возмущенно спросила как-то Долли у дремлющей Ники.

— А? Что? Где? — встрепенулась та, вскинув голову.

— Нет, наши хозяева все же сумасшедшие. Пойди посмотри, кого они опять приволокли!

— Кого?

— Пойди, пойди сюда. Полюбуйся на это недоразумение.

Рядом с новенькой миской на кухне сидел и плакал маленький пятнистый щенок.

— Ну, и кто ты такой и чего здесь ревешь? — подошла к нему Долли.

— Я не знаю, я еще маленький, — пищал щенок.

— Вот уж зверь неизвестной породы. Так живешь и не знаешь, что они еще отчебучат, эти хозяева. Никакого покоя в доме нет. Кто родители твои? — продолжила она допрос, — да не реви ты, а рассказывай.

— Я не знаю. Моя мама очень красивая, добрая и теплая. Она белая с черными пятнышками.

— А ты в кого такой страшный уродился? Разве это пятнышки? Их как будто размазали, пятнышки твои.

— Я слышал, как говорили, будто я не удался. Как гадкий уте-е-е-е-нок, — рыдал щенок.

— Все ясно. Папашка подкачал. Не из породистых, по всему видать, — заключила Долли. — А ты чего молчишь? — спросила она у Ники.

Та смотрела на щенка и виляла хвостом.

— Не знаю, а мне он нравится, смотри, какой забавный. Мордашка такая смешная с черным пятном. И посмотри, он же улыбается. Привет, малыш, — обратилась она к новому питомцу, виляя хвостом и мотая головой.

— Да скалится он, а не улыбается. Скалишься ведь? — обратилась она к щенку, толкая его лапой.

— Ничего я не скалюсь. А что это такое — скалишься? — повернулся щенок к Нике.

— Не обращай внимания. Долли шутит. Она добрая. Просто поворчать любит. Боится, что хозяева меньше ее любить будут.

— А меня никто не любит, — опустил голову щенок.

— Да не грусти ты. Полюбят. А хочешь, пойдем поиграем, — толкнула его лапой Ника.

Щенок опять заплакал.

— Ну чего ты?

— Не реви, а то нам из-за тебя попадет, — зарычала на него Долли.

Но щенок не унимался.

— Ну, тебя, — решила Долли и отправилась в другую комнату. Ника, вздохнув, тоже пошла вслед за ней.

А малыш плакал днем и ночью несколько дней подряд, пока не привык к своему новому месту жительства.

* * *

— Ты, что с ума сошел! А ну-ка, прекрати, закричала на щенка Долли через несколько дней. — Здесь нельзя ничего грызть, увидев как собачка пытается кусать угол большого шкафа.

— Нельзя, — прикрикнула на щенка вошедшая хозяйка. — Дарси, нельзя.

— Она еще и Дарси. Нет, вы это видели? Вот это имечко нашли. Под стать внешности. Нет, хозяева явно не в себе. Что за собака — ни уму, ни сердцу! Дарси… Еще и улыбается. Где это видано, чтобы собака улыбалась? Собака, которая смеется! Дворняг еще в дом приводить! — не унимался пудель.

— Ты просто ничего не знаешь, — сказала ей Ника, зевая.

— Чего я не знаю? Уж побольше тебя! Я между прочим вместе с хозяйкой книги читаю.

— Как это? — не поняла Ника.

— А вот так… Я же в это время на коленях у нее лежу. А иногда она про эти книжки кому-нибудь рассказывает. Так что… Поумнее некоторых.

— А интересные книжки эти? Про что они?

— Да… как тебе сказать? Не все мне там понятно, конечно… — замяла она разговор. — Так чего это я не знаю? Говори! — потребовала Долли.

— Мне тут мышь знакомая рассказала, что щенка этого, ну, Дарси, усыпить хотели. Потому что не породистая она оказалась. Мамочка ее загуляла. А наша хозяйка пожалела и взяла именно его.

— А чего его жалеть?

— Ну ты что? Ты ведь не такая…

— Не какая не такая?

— Ну, не злая…

— Ладно, раз так… пусть живет, — смилостивилась Долли. — Только такая морока — эти щенки.

— Так она же, как подрастет, все равно в другой дом пойдет.

— Что ты имеешь в виду? Какой другой дом? Ее выгонят?

— Да нет! Ну, разве ты не видела, что хозяин ей целый дом построил. Она там и будет жить.

— И правильно. Она же бестолочь, Дарси эта. Может и лужу целую напустить, и все остальное. Никакой культуры.

— Но она же еще не совсем большая.

— Нет, возраст тут не при чем. Дворняга, она и есть дворняга. Никакой культуры, никакого понимания, говорю же! Только и может улыбаться без причины.

— Ну, не знаю, у хозяев наших, говорят, и дворняги были. И вполне даже себе культурные. В доме жили, как мы…

— Ну и ладно. Пойдем, нас гулять зовут. Побегаем, может, с этой Дарси. Вон лает уже. Тоже зовет, побежали, — оставив удивленную Нику, залаяла в ответ Долли.

А Дарси стала жить в добротной утепленной будке, встречая всех приходящих и приезжающих звонким лаем. Лишь в сильные холода собаку забирали в дом, к пущей радости остальных питомцев, да и самой Дарси, которая отчаянно виляла хвостом (того и гляди оторвется!) и улыбалась. Она выросла в большую красивую собаку с прекрасной статью. Лишь голова ее и окрас явно выдавал в ней мамкин грех, т. е. дворнягу. Один хвост только был, как у настоящего породистого далматинца.

Дарси обожала делать подкопы. Она подкапывала под своим вольером. Подкапывала под будкой, которая однажды чуть не провалилась из-за этого. Делала она свои норы и под забором, если ее выпускали побегать, когда хозяин или хозяйка были во дворе. Хозяину то и дело приходилось проверять, где на этот раз набедокурила собака-землекоп, сделав себе лаз. Как-то зимним утром хозяин чистил за домом снег и, как водится, выпустил Дарси побегать. Прошло совсем немного времени, как он вдруг услышал сильный удар со стороны дороги и отчаянный собачий визг. Бросив лопату, он кинулся к калитке. Дарси во дворе не было.

— Дарси! — что есть силы закричал хозяин, уже догадавшись, что произошло. Он рванул на себя дверь, ведущую на улицу. Прямо за ней стояла собака, изо рта у нее лилась кровь. На дороге уже никого не было.

— Боже мой! Девочка! Стой, я сейчас, сейчас.

Не переодевшись, лишь только выпрыгнув из валенок и надев первые попавшиеся ботинки, он открыл гараж и завел машину.

Постелив старое покрывало на заднее сиденье, он осторожно взял на руки слабеющее животное.

— Сейчас, Дарсюша, потерпи, милая, сейчас.

Положив собаку на сиденье, хлопнув дверью, хозяин с силой нажал на педаль газа. Машина, взвизгнув, помчалась по направлению к городу. Он все время говорил и говорил собаке какие-то участливые слова, уговаривал ее потерпеть. В какой-то момент, когда он оглянулся на собаку, ему показалось, что поза Дарси стала какой-то застывшей. Он остановился, выскочил из машины, открыл заднюю дверь… Дарси не двигалась. Она сделала свой последний вздох и закрыла глаза…

— Да что же это?! Как же это?! Дарси! — закричал хозяин, почувствовав в горле предательский ком и горячие слезы на своих щеках. Некоторое время он еще посидел на пороге машины, потом, кое-как придя в себя, так и не вытирая слез, развернулся и поехал назад, домой. Всю дорогу он корил себя за неосмотрительность. Снова и снова он прокручивал в голове свои действия — то, как он сотни раз проверял заборы, нет ли под ними очередного сделанного Дарси лаза. И никак не мог успокоиться. Похоронив собаку, он еще долго стоял у холмика.

— Что же я жене скажу? — расстроенно думал он. — Как же так, Дарси?!

Собаки, поняв его настроение, сидели притихшие.

— Привет! — раздался голос хозяйки, — а где Дарсюха? Дарси, Дарси, — позвала она, улыбаясь, — ты куда спряталась, собака-улыбака?

— Дарси больше нет, — сдерживая слезы, хрипло ответил ей муж.

— Как?! Что случилось?..

Ей было все лишь около пяти лет.