* * *

Как-то ранним утром хозяйка пошла с собакой гулять и чуть замешкалась на пороге. Ника спустилась со ступенек и увидела приблудившегося пса.

— Ты кто? — на всякий случай гавкнула она. — Какой-то ты несимпатичный, обшарпанный какой-то. Ты где живешь-то?

— Много ты понимаешь, несимпатичный. Нормальный я. Еще ого-го! А живу я где хочу. Везде! Свобода у меня. Слыхала такое слово? — приблизился вплотную к Нике пес. — О! Да ты девица! И пахнешь так вкусно, — завилял хвостом он.

— Отстань от меня! Ты чего?

— Как чего? Гулять тебя приглашаю. Правда, крупновата ты для меня.

— Что-что?

— Здорова, говорю, больно. Но уж и красива, как песня. Что есть, то есть. Да и с благородными дамами я еще дела не имел, — продолжал обхаживать Нику пес, — ну так что, пойдешь?

— Ну пойдем, правда мне ни с кем еще гулять не приходилось без хозяйки, хотя раньше на поле, это в другом месте, где я жила, там много было разных собак. Мне хозяйка разрешала с ними играть, — продолжала откровенничать она, оглядываясь вокруг.

Не увидев никого, Ника побежала за своим новоиспеченным кавалером через дорогу.

— Ника, назад! — закричала вышедшая, наконец, из дома хозяйка.

Собака на секунду остановилась, но ветер свободы уже играл в ее ноздрях, шумел в ее ушах, будоража кровь, пробуждая инстинкты, и Ника рванула дальше.

Хозяйка со всех ног побежала за ней, схватив на всякий случай поводок. Услышав крики, собачий ухажер быстренько ретировался, поджав хвост.

— Ну их, этих благородных с их сумасшедшими хозяевами, — буркнул он напоследок, — прощай, моя любовь, — не оглядываясь, прокричал он и умчался восвояси.

Ника ничего не поняла и остановилась. С одной стороны — чужая улица, незнакомые дома, несостоявшийся кавалер исчез, как утренний туман, с другой — рассерженная хозяйка, машущая поводком. А между ними дорога с периодически проносящимися страшными грохочущими существами — автомобилями.

— Кажется, мне сейчас достанется, — думала Ника и не нашла ничего лучше, чем побежать дальше.

Хозяйку охватила паника, она решила, что не сможет догнать собаку и никак не могла решить, вернуться за подмогой или продолжать преследование. Она все время звала и звала собаку. Наконец, Ника метнулась в близлежащий двор, который оказался без забора и откуда предусмотрительно испарились жильцы. Оглядевшись вокруг и заметавшись еще больше, собака испуганно присела.

— Что ж ты трусиха-то такая? Как бывало, мама моя скажет, «боязлива да пакостлива». Эх, ты! А убежала… за первым встречным. Стыдно должно быть, — надевая ошейник, укоряла Нику хозяйка. — Ты что же это? По всей деревне за тобой бегаю. Ты что, плохая собака?

— Плохая собака?! — Ника от неожиданности остановилась. Услышать от хозяйки эти самые жестокие на свете слова! — Все, она меня не любит, — расстроилась Ника. — Сейчас приду, не есть, ни пить не буду, пока не простит. Вернее — нет! Пока не попросит прощения за свои невыносимые, невозможные слова, от которых прямо сердце переворачивается.

— Что это у нас с собакой? Может, заболела? — встревожилась хозяйка чуть позже. — Ну-ка, Никуша, дай носик потрогаю. Да нет, носик холодный и мокрый. Ты что это, а? Бастуешь? Обиделась, что я тебя наказала? Ну, а как ты хотела? Ты же провинилась. Да как! А если бы под машину попала или вообще потерялась. Ладно бы жених был видный, — продолжала, улыбаясь, хозяйка. — А то Кабысдох какой-то приблудный.

— Да мне самой он не очень-то и понравился, — зашевелилась Ника, — так я, даже не знаю, как вышло. Он позвал, ну я и пошла. Все мы такие дуры, девчонки-то… — завздыхала она.

— Ну, ладно, не обижайся, ты у нас хорошая, только не убегай больше. Мы же тоже испугались, — уговаривала хозяйка.

— А печеньку дашь? — оживилась собака, беря миску.

— Хитрюга! — погладила ее по голове хозяйка, — ну пойдем… угощу тебя. Вот, возьми сухарик.

— У-у-у, сухарик… — обнюхивая его, протянула Ника.

— Не хочешь?

— Ладно, давай хоть сухарик, — заторопилась схватить кусочек подсохшего батона бегунья.

* * *

После этого случая в деревне все знали, что в одном из домов, куда недавно въехали новые жильцы, живет огромная собака. Однако любопытство некоторых пересиливало, и они сильно замедляли шаг, проходя мимо дома, стараясь рассмотреть, что, где и как растет, и кто чем занимается. Забора-то ведь пока не было…

Как-то раз Ника тихо и мирно лежала на лужайке, привыкнув к проходившим людям, и не обращая ни на кого внимания. Только ушами иногда шевелила да периодически открывала глаза и поднимала голову. Но проходящая мимо старушка, не заметив собаку, остановилась уж очень надолго и слишком близко, пытаясь как следует все обозрить.

— Ну, и чего мы встали? Чего забыли-то? — заворчав, подняла голову Ника, — вот ходят туда, сюда, ходят, нормальным собакам полежать спокойно не дают, — лениво поднялась она.

Старушка застыла в ступоре и истошно завопила.

— Чего орешь? — басом гавкнула на нее подошедшая собака, — да замолчи ты, наконец, — ткнула она ее носом в бок.

— Ой-ой-ой, помогите! — визгливо заголосила еще пуще бабуля, в бессильном страхе опускаясь на землю.

— Ника, ко мне! Фу! — строго окликнула собаку вышедшая на шум хозяйка.

Испуганную бабульку подняли, с тысячей извинений проводили до дома. Но с этого момента вся деревня знала, что собака, живущая в доме, не только огромная, но и свирепая. Загрызет, если что… И старались обходить опасное место стороной.