* * *
Жара в тот год выдалась невероятная. Говорят, лет сто такой не было. И деревенский дом здорово от нее спасал. После городского зноя там, в деревне даже казалось прохладно. Дул легкий ветерок, особенно это ощущалось за домом, где была тень, и воздух уже не казался таким раскаленным.
Ника обожала пить воду, текущую прямо из шланга. Пришедшие с работы хозяева наливали собаке ведро воды, она опускала в него голову и пускала пузыри, потом поднимала ее, переводила дыхание, озиралась и вновь погружала голову в ведро.
— Надо свозить ее на речку, давай возьмем ее с собой, чего она изнывает, бедная. Долли хоть в ванночке купаем, а Нике там совсем неловко. Вспомни, какая несчастная она там стояла, еле помещаясь, как баран на заклании…
— Ника, на речку поехали, — позвали ее.
Ника, увидев открытые дверцы машины, немедленно и привычно запрыгнула на заднее сиденье.
— Все, а тебе места нет, — смеясь, констатировал хозяин, обращаясь к жене.
На переднем сидении уже гордо восседала Долли, которая тоже не смогла пройти мимо раскрытой машины.
— Долли, может, ты подвинешься? — спросила хозяйка.
— Вот еще! А Нике вашей там не тесно одной на целом сидении?
— Ладно, я с Никой сяду, ты-то подвинешься, Никуша?
Ника обрадованно запыхтела, подставляя свою голову хозяйке под руку.
— Обрадовались, девчонки? Ах вы мои хорошие, сейчас искупаемся, полегче будет вам.
— Конечно, пока вы сообразите, загнешься тут от этой жары невыносимой. И вообще, подумали бы, что я — водоплавающая собака. Сами же пытались научить меня эту гадость таскать. Называли ее еще как-то противно. Поноска! Придумают же! Резиновых уток носить в зубах и поноской называть. Дрессировщица, помню, была, так та хоть дохлых голубей давала… А у меня между прочим, на лапах даже перепонки есть. Сами же рассматривали. Удивлялись. А как на речку поехать — нету их. Сами подхватятся и едут, а тут будто не люди. Ну, в смысле не люди, конечно. В смысле, хуже людей мы что ли?
— Что ты там разворчалась? — подала голос Долли, — едем же уже. Вот и прекращай.
— Девчонки, вы чего развыступались? Хватит уже лаять и ворчать. Сейчас приедем.
— И правда, а то не возьмут больше…
Но плавать Нике не понравилось. Мало того, она нервничала, когда хозяин или хозяйка заходили в воду и плыли. Обе собаки метались по берегу, заходили в воду, проплывали пару метров и выскакивали с лаем назад, на берег.
— Иди ко мне, Ника, спасай меня! Водоплавающая же, с перепонками…
— Дались вам мои перепонки! Не пойду я никуда, давай, выходи сама, — с тревогой в голосе волновалась Ника!
— Ой, утонет! — визгливо вторила ей Долли, забегая в воду и выбегая обратно.
— Ладно, поехали домой, обливая собак водой, — сказал хозяин. — Это не купание. Лучше дома из лейки их поливать. А так и сами не искупались толком, и они изнервничались.
Долли завернули в полотенце, чтобы впитались стекающие с нее ручейки, а с Ники вода стекала сама по себе.
— Как с гуся, — усмехался хозяин. — Эх, ты — водоплавающая собака, а плавать не стала.
— Эх, вы, дуралейки, — укоряла их и хозяйка.
— Похоже мы обе сегодня провинились, — расстроилась Ника.
— Это мы еще посмотрим, — не сдалась Долли.
* * *
— Девчонки, есть идите, Ника, неси мисочку, — позвала хозяйка, когда вся компания вошла в дом.
Ника немедленно принесла свою миску и нетерпеливо облизываясь, переминаясь с ноги на ногу, ждала около двери свою порцию, подглядывая в щелочку. А Долли проследовала в комнату и сиротливо свернулась калачиком на голом полу.
— Долли, ты чего это, иди. Поешь. Смотри, как тут все вкусно. Сам бы ел, но деньги нужны, — уговаривала собаку хозяйка.
— Не хочется, — отвернулась Долли.
— Подойди ко мне, Доллечка! Что такое? Ты есть не хочешь? Или жара тебя замучила?
Долли продолжала лежать.
— Ну, хочешь я тебе мисочку принесу? Посмотри, какая там вкусняшка, — говорила хозяйка, поднося миску к самому носу собаки.
Долли не реагировала.
— Долленька, ну поешь, ты чего?
Нет ответа.
— Ну, давай я тебе колбаски кусочек положу, как ты любишь!
Никакой реакции.
— Долли!
Собака отвернулась.
— Ну, я не знаю, чего ты хочешь…
— Видела? — похвалилась Долли Нике. — Сейчас еще немного полежу, она вообще разволнуется, хозяину скажет. Тот меня на руки возьмет и будет уговаривать. Еще что-то вкусное пообещают.
— А тебе разве не хочется есть? — нетерпеливо виляя хвостом и поглядывая на подружкину тарелку, облизывалась, слегка повизгивая, Ника.
— Попробуй только тронь мою порцию! Тебе тогда еще и попадет!
— М-м-м, ну там же такая прелесть в твоей тарелке, — облизывалась вновь собака. С ее брылек ручьем текла слюна.
— Ника, ты голодная, что ли? Или тебе Доллина миска покоя не дает. Иди я тебе еще корм положу.
— Ура!!!!!! Добавка!!!!!!!!!!!!!!!! — не жуя проглатывала корм Ника.
— Слушай, да ты настоящая обжора. Что ни дадут, все стрескает! Ты вот у меня учись, — говорила ей укоризненно Долли. — Терпение воспитывай… Экая ты недотепа.
— Доллюня, ну что же ты так и лежишь? Иди сюда. Поешь! Ну пожалуйста!
По прежнему никакой реакции.
— И даже мороженку не будешь? — вытащила из морозилки порцию хозяйка.
Долли было дернулась, но вновь легла на место, кося все же карим глазом на руки хозяйки.
— Ой! Как вкусно, — дразня, разворачивала морожено та. — Придется Нике отдать, — притворно вздыхая, продолжала она.
— Ну, уж нет! Я и сама съем с удовольствием, — подошла к хозяйке Долли. Соизволила…
— Вот поешь корм чуть-чуть хотя бы и потом тогда твою любимую мороженку. А? Ну, давай, собачка… давай. Хватит дуться.
— Ну, так и быть, если уж вы так просите. Немного поем. Но только из уважения. Чуть-чуть.
— Давай, давай, умница, — погладила хозяйка собаку по голове и вышла.
— Вот как надо, глупая ты собака. Видишь, как все у меня классно. А ты… Смолотила все за минуту и радуешься, — укоряла она Нику.
— Я тоже мороженку хочу, — обиженно заворчала Ника. — Это вкусно?
— Нет. Это не вкусно. Это ОЧЕНЬ вкусно. Я его обожаю… Мне нравится шоколадное. Правда, мне его редко дают. У меня от шоколада глаза слезятся.
— Интересно, а мне дадут попробовать?
— Ну, сколько можно тебя учить: подойди, посмотри на хозяйку пожалобнее, как ты умеешь, ты же прирожденная актриса, а этим не пользуешься. Лоб свой здоровый наморщи, руку хозяйке лизни и пожалостливее, пожалостливее. А то ты, как дурында, ходишь и пыхтишь, как паровоз. Тебя просто отгонят и все. А так обязательно угостят. Они же добрые… Ты же видишь, я из них просто веревки вью.
* * *
Ника, иди лапы мыть, сейчас водички налью в ведро, — позвала ее как-то хозяйка. Ника зашла в ванную и вздохнула.
— Опять какое-то ведро. Как я тут должна около него корячиться. Я же не Долли, — заворчала она и, подойдя к ванной просто шагнула в нее и оглянулась на хозяйку.
— Так-то, небось, удобнее… Вот вроде бы и умные вы, но до чего ж порой недогадливые… — бурчала она
— Ника, ну ты даешь, тебе даже прыгать не надо… — засмеялась хозяйка, поливая душем ее лапы и живот. — Ну, давай так. Так и правда лучше и вымоешь тщательнее лапы твои… ну, давай, выходи теперь на свое полотенце, вытремся.
Ника спокойно перешагнула через борт ванной и предоставила себя хозяйке для вытирания.
— Вот молодец, собака! — похвалила ее хозяйка.
— Подумаешь, я в этой ванной часто бываю. Вы просто не видели. От жары-то спасаться в ней — самое то.
И в самом деле после этого хозяйка не раз заставала Нику, спящей прямо в самой ванной, если забывала закрыть туда дверь. Причем собака умудрялась подкладывать себе под голову висящее на краю полотенце.
