Что за фигню Ларик несет с утра пораньше? Зачем ей пинать племянницу под коленку? И вообще, как Карина умудрилась уснуть сидя?

– …Юный охотник готов к более серьезным поручениям и более тонким знаккерским задачам…

Она открыла глаа и сначала не поняла, где находится. Потом тоже не поняла. Что-то среднее между купе поезда, которое она очень смутно помнила по поездке из Москвы к Ларисе, и тем, как в ее представлении должна выглядеть Золушкина тыквокарета. Если, конечно, Золушкина крестная в качестве обивки выбрала бы коричневую замшу с тисненными золотом сценами охоты на оборотней. Карина решила, что это все еще сон, и зажмурилась снова, но пронзительный Ларисин голос не умолкал:

– Я рада, ученик, что вместо Эррен Радовой ты передал девчонку мне. Ты справился с большим взрослым, ученик, но теперь время вспомнить, что ты еще школьник. Тебя ждут занятия. Твой драконоид истосковался без тебя. И пора готовиться к Балу пилигримовых яблок.

– Спасибо, наставница, – отозвался мальчишеский голос.

И до Карины окончательно дошло, что она не спит. Потому что этот голос принадлежал гнусному предателю Диймару. Юному охотнику, чтоб ему… И Лариса не стала бы разговаривать с этим мерзким типом. К сожалению, она уже не станет разговаривать ни с кем из живущих на Земле или в Трилунье.

Тогда кто же сидит напротив нее?

Карина открыла глаза и замерла, столкнувшись с внимательным и неприязненным взглядом сидящей напротив женщины. У нее были почти такие же, как у Лары и мамы, сиреневато-голубые глаза, такое же тонкое, бледное лицо и смоляные волосы. Сначала Карина подумала, что у незнакомки стрижка, как у модной француженки, – густая челка до середины лба и каре. Но потом поняла, что это было иллюзией – короткостриженые пряди над висками создавали четкий контур, но на макушке короной покачивался густой и тяжелый узел волос. Губы женщины, выкрашенные ярко-красной помадой, кривились в усмешке.

– Ты знаешь, кто я? – полуспросила-полузаявила женщина.

Да тут двух мнений быть не могло – Диймар обещал ей встречу с какой-то таинственной «теткой», а Ларик упоминала «сестриц» во множественном числе. Скорее всего, это была одна из них. Но вступать с ней в беседу Карине совсем не хотелось, поэтому она просто молчала, разглядывая узор на обивке прямо над плечом тетки – кудрявый мужчина в камзоле перерезает глотку оборотню, частично превратившемуся в человека. Тетке это совсем не понравилось.

– Ты что, слабоумная? – прошипела она и снова весьма ощутимо пнула девочку под колено. – Смотреть на меня! Отвечать, когда спрашивают, или покалечу.

Женщина откинулась к стене и сделала пальцами изящный жест, словно наматывая на них воздушную ленту. Вокруг пальцев крутанулся легкий водоворот э-э-э… воздуховорот. И Карина ощутила такой рывок за волосы, какого в жизни не доводилось испытывать. Из глаз брызнули слезы. Не то чтобы заревела, просто рефлекс. Она изо всех сил втянула носом воздух, чтобы не закричать, – еще не хватало доставить радость этой злобной бабе. И случайно поймала взгляд Диймара. В светло-коричневых глазах читались насмешка и что-то еще невнятное.

– Не спорь с наставницей, – спокойно сказал мальчик. – Тебя все равно научат приличному поведению, хочешь ты того или нет. Какой смысл терпеть боль в процессе?

– Благодарю, ученик. – Судя по тону волшебница была отнюдь не благодарна, но таскать Карину за волосы перестала. – Итак, продолжим там, где прервались. Ты знаешь, кто я?

– Не имею ни малейшей идеи, – очень благовоспитанно отозвалась Карина, вложив в ответ как можно больше яда. – Но если я правильно поняла, то вы – преступница. В здешних местах никто, кроме семьи, не имеет права забрать ребенка без его согласия.

– В самом деле? – Женщина сощурила глаза. – Ну тогда позволь, я тебя расстрою. Я имею такое право. Я твоя семья.

И слегка изменила наклон головы – можно сказать, повернулась к Диймару. Тот понял наставницу без слов.

– Госпожа Кларисса Радова, позвольте представить вам Карину Радову вашу племянницу.

– Я Кормильцева, – вяло возразила Карина, хотя, конечно, помнила про слово «Корамелл» в трилунских документах.

Но откуда еще «Радова» взялась?

Клариссу ее возражение привело в бешенство; хорошо, хоть в волосы опять не вцепилась.

– Нет, мрак тебя побери, ты Радова, – зашипела она, сжимая кулаки и впиваясь длинными ногтями в собственные ладони. – Мой супруг, твой отец, официально признал тебя, едва ты родилась. Но я не просто твоя мачеха. Видишь ли, твоя мамаша была моей сестрой. Я твоя родная тетка. И в полном праве… – Она не договорила, небрежно махнула рукой, и Карина получила пощечину, хотя от новоявленной родственницы ее отделял почти метр.

Девочка отдернулась и стукнулась затылком о стену.

Какого черта? На радостную встречу она, в свете последних событий, не рассчитывала, но пощечин тоже явно не заслуживала. Да и почему она вообще должна их получать, с какой стати?

И едва ли не впервые в жизни, без малейшего усилия вместо плача пришла злость. Но не та, которая пеленой заволакивала глаза, заставляя кричать, топать ногами и бросаться в драку, совсем нет. Внутри клубком скрутилось что-то холодное и жгучее одновременно. Карина даже растерялась, не зная, приглушить это новое чувство или вслушаться в него, распробовать… Она теперь точно знала, что Кларисса – враг и ее надо уничтожить. Для этого, видимо, придется многое стерпеть и многому научиться.

Поэтому Карина только выдохнула и отвернулась к окну.

И едва не вскрикнула от изумления: карета, в которой они находились, не ехала, а летела по воздуху. Внизу пронесся городок с флюгерами на крышах, весь в уютных огоньках, потом нарядный замок из очень светлого камня, сияющий отраженным светом лун. Совсем близко, рассекая воздух кожистыми крыльями, проскользнул ящер-драконоид с седоком на спине… А впереди, окрашиваясь ослепительными рассветными красками, сиял океан. «Вот я и побывала на море», – с иронией подумала Карина. И снова услышала скрипучий голос Клариссы:

– Значит, пока Балер и Антон кружили над Третьим городом луны, ты просто пошел и купил усыпляющего порошка в Сумеречных рядах?

– Да, наставница. Давно следовало усыпить детеныша – меньше было бы возни.

– Верно, повозиться пришлось… Скажи мне, Диймар Шепот, как вышло, что Балер и Антон, наши лучшие стадиенты, оказались в больнице после стычки с простыми горожанами?

– Простите, наставница, но это были не обычные горожане. Вот она, – мальчишка кивнул в сторону Карины, – пыталась сбежать и спряталась в Лавке странностей. Мы погнались за ней и… в общем, не повезло. Балер и Антон на повара напоролись. Да еще не на простого, а на Великого мастера. В плаще, белой маске, как положено…

– Ах, вот как… Великого мастера, значит… – Кларисса задумалась.

У Карины думалка отказала от удивления. Так вот к чему была эта болтовня про меню. Таинственный воин в плаще, делавший с клинками что-то немыслимое…

– Это был повар? – услышала Карина свой собственный голос.

– Ну да, а что? Никогда не видела, что ли? – Диймар чуть ли не впервые за всю поездку взглянул на нее.

– Ах, ну да, как я, в самом деле, не догадалась, – пробормотала Карина, снова отворачиваясь к окну и вспоминая, как Великий мастер виртуозно пригвоздил одного из этих… то ли Балера, то ли Антона к столу. – Повара же всегда так делают.

За окном плескались только вода и небо. Тут карета чуть качнулась, накренилась, и Карина увидела, что далеко в океанский простор уходил узкий полуостров, весь занятый громадой замка, – тончайшие шпили, числом не меньше трех десятков, прорезали рассветное небо. Вокруг башен вились ажурные лестницы. Некоторые башенки закачивались флагштоками, некоторые – флюгерами. У нескольких не было крыш, только круглые открытые площадки. На самой дальней толкались и били себя хвостами по бокам драконоиды, явно готовые отправиться в путь.

Карета пошла на снижение, замок надвинулся на путешественников, и вот уже ни неба, ни моря, лишь темно-серое, почти черное кружево резных каменных стен.

– Добро пожаловать в замок Дхорж, – иронически произнесла тетушка.

– Здесь находится Школа ритуалистов, – добавил Диймар, – и я здесь учусь.

Врал, что ли, насчет Академии четырехмерников? Мальчишка снова словно мысли ее прочитал:

– Я же тебе говорил, я знаккер и четырехмерник. Поэтому учусь в двух школах сразу.

– Болтал бы ты поменьше, особенно с оборотнями, – бросила ему наставница.

Мальчишка густо покраснел. Карета тем временем приземлилась на вершину одной из башенок без крыши.

От сидения на жестком диване у Карины все тело затекло. Диймар, косясь на наставницу, тоже украдкой потянулся. А Кларисса, казалось, даже не заметила ни долгой дороги, ни неудобной позы. Она выпрыгнула из кареты, сверкнув каблучками и только для приличия приняв предложенную Диймаром руку.

Карина невольно залюбовалась ею – кожаный жакет, как перчатка, облегал ее стройную фигурку, а пышная, с серебристыми кружевами юбка в пол отнюдь не выглядела так, словно на ней, пардон, всю ночь попой просидели.

– Ну что, дохлое-бледное молодое поколение, – фыркнула Кларисса, – к долгому и трудному дню готовы?

Диймар снова изобразил свой поклон-кивок. Надо понимать, выразил готовность. Карина выбралась из кареты молча.

Они стояли на одной из башен без крыши на такой высоте, что девочке захотелось лечь на площадку животом и поплотнее прижаться к ней. Но, с другой стороны, ей куда больше хотелось смотреть на раскинувшийся вокруг удивительный мир – океан, окрашенный рассветом, фантастическую громаду замка. И на темно-серых драконоидов, которые тянули карету, а теперь ждали кормежки и отдыха… Кстати говоря, карета была вовсе не каретой, а чем-то вроде мини-дирижабля, подвешенного на манер птичьей клетки к двум мощным, наверное, не слишком быстрым, но очень сильным драконоподобным зверюгам. На фоне облаков они казались (да и были!) вовсе фантастическими тварями. Но полюбоваться видом Карина, конечно же, не успела.

Кларисса на крейсерской скорости ринулась к центру башни, Диймар подтолкнул девочку следом за знаккершей к открытому люку. Карина ожидала, что от него вниз ведет лестница, но там была лишь площадка – на ступеньку ниже уровня пола. Кларисса и Диймар встали туда, Карина присоединилась к ним, на всякий случай натянув капюшон. Кларисса хмыкнула, но ничего не сказала, только щелкнула пальцами. Рисунок знака-ритуала растаял в воздухе прежде, чем Карина успела его рассмотреть.

Площадка бесшумно и очень быстро пошла вниз – словно скоростной лифт без единой перегородки. Перед глазами понеслись внутренние стены башни. Все они были сплошь покрыты какими-то шестеренками, пружинами, лесенками и рычажками. Было бы любопытно их рассмотреть… как-нибудь потом. Сейчас Карину интересовало только, как бы не свалиться и как бы всякие кишки-желудок не выскочили – очень уж стремительным был спуск.

Как раз к тому моменту, когда девочка уже начала радоваться тому, что накануне осталась без обеда и ужина, площадка мягко приземлилась на пол и они оказались посреди зала.

– Госпожа наставница! Знаккер Радова!

Откуда-то со всех сторон к ним кинулись дети и подростки в одинаковых, но очень стильных, видимо, форменных костюмах. Здесь явно предпочитали серебристо-серый с фиолетовым отливом цвет. Такими были брюки-галифе и куртки, смахивающие на гибрид военной гимнастерки и спортивной толстовки с капюшоном – на мальчиках. На девочках были почти такие же курточки, только более изящного покроя, и пышные юбки до колен, у некоторых с кружевной каймой.

– Знаккер Радова, у нас получилось! – завопила какая-то белобрысая малявка, подпрыгивая чуть ли не на метр в высоту. – Представляете? У всех начинашек ритуал усмирения получился! Ура!

– Ура, Талли, все вы молодцы, – откликнулась Кларисса, и ее пронзительный голос зазвучал куда более человечно. – Очень рада видеть, что в столь ранний час вы уже на ногах и во всеоружии.

– Госпожа наставница, наша новенькая просто крута! – Высокий мальчик с темной, сильно отросшей челкой, аккуратно, но бесцеремонно растолкал малышей. – К следующему году она догонит старших и займет достойное место среди них. О, Диймар Шепот, приветствую! Тебе надо с ней познакомиться. И мы все ждем рассказов об Однолунной Земле!

– Здорово, Ларре Вереск! – Диймар хлопнул подошедшего по плечу. – Все будет, только пожрать бы для начала. Ой, простите, наставница.

Кларисса рассмеялась.

– Иди, до дневных занятий свободен, – махнула она рукой и обратилась к Карине: – Ты. За мной. Не успеешь – переломаю ноги, чтобы была реальная причина отставать.

Ужасно хотелось заявить что-нибудь гордое типа «никудаянепойду», но Карина быстро отмела эту мысль, как тупую: спорить с врагом на его территории – нет дураков. Уж лучше смотреть вокруг повнимательнее и ждать подходящего момента, чтобы незаметно свалить. И она порысила вслед за новоявленной теткой.

Большую часть их пути к ним то и дело подбегали с вопросами и новостями, и Карина с удивлением поняла, что противную Клариссу в этом замке-школе любят и уважают. Как, собственно, и Диймара. Его тут же окружила толпа, и она потеряла его из вида.

Наконец Кларисса остановилась перед высокой узкой дверью.

– Пришли, – сказала она. От щелчка Клариссиных пальцев дверь послушно распахнулась, и женщина втолкнула племянницу внутрь. – Осваивайся, ты тут надолго. Надеюсь, туалетом пользоваться умеешь.

Карина только возмущенно пискнула.

– Если чего-то понадобится, – ядовито завершила Кларисса, – говори, не стесняйся.

Она внимательно всмотрелась в лицо девочки, морща красивый нос. На секунду ее лицо смягчилось.

– Надо же, как похожа… – Она не договорила, развернулась на каблучках и оставила Карину в одиночестве.

Высокие резные двери захлопнулись за Клариссой, а затем с легким чавкающим звуком канули в глубину стены. Дверей больше не было. Карина оказалась в ловушке.

Вообще-то к сидению взаперти она была привычная. Сейчас ее хотя бы не привязали. А это значит, что она сумеет как следует осмотреться и, возможно, улучить тот самый, удобный для сваливания момент. Что бы там ни заявляла Кларисса про «ты здесь надолго», у Карины были совсем другие планы.

– Ого, – проговорила девочка, оглядываясь.

И это действительно было «ого», а то и «Ого-го». Комната оказалась не очень большой, но совершенно круглой, – судя по всему, девочку заперли в башне. Нормальных окон не было, зато большую часть стены сплошь иссекали узкие прорези – руку не просунешь. Через них в помещение проникал свет – разноцветный. Карина подошла к стене и встала на цыпочки – иначе не дотянуться. Стены были очень толстыми, а щели-прорези – совсем узкими, да еще и с наружной стороны закрыты цветными стеклами. Не выглянешь.

Говоря откровенно, сейчас ей наружу не очень-то и хотелось. Организм настойчиво твердил, что пора поесть, помыться и поспать. Лежа. Во-от на этой круглой кровати, занявшей не просто центр комнаты, а практически все свободное пространство. Карина сняла до чертиков надоевшую синтепоновую куртку и бросила ее на кровать. Одежка бесследно растворилась.

– Э, что за дела? – завопила девочка.

Ответа не последовало. Конечно, чего еще ожидать? Хорошо хоть, плеер переложила в джинсы…

Убедившись, что никто не собирается возвращать куртку ни постиранной, ни «так сойдет», Карина решила, что, чем оплакивать нелюбимую шмотку, лучше подумать о насущном. Например, поесть наконец-то.

Что там эта… тетушка (интересно, а родственнички все на голову тронутые или хотя бы через одного?) говорила? Если что понадобится…

– Ну, мне вот поесть понадобилось, – сообщила Карина комнате.

И ничего не произошло.

– Так я и знала! – Карина показала безответному пространству язык.

И круглое помещение словно укоризненно вздохнуло в ответ. Под одной из прорезей – назвать это окнами язык не поворачивался – словно вылупилась из воздуха и завертелась прозрачная сфера. Похожая на ту, что использовал придурок Диймар для связи с Клариссой. Она быстро увеличивалась в размерах, но, став высотой примерно до плеча Карины, с легким щелчком растаяла. На ее месте у стены оказался изящный круглый, как и все в этой сумасшедшей спальне, столик, а рядом с ним – миниатюрное кресло. На столике, занимая всю его поверхность, сияло серебряное блюдо с крышкой.

Вообще-то, по законам жанра, Карине полагалось гордо отказаться от пищи. Но она очень быстро отмела эту идею. Ведь в ближайшее время она собиралась удрать, а делать это в состоянии истощения дураков не было.

– Приятного аппетита! – Собственный голос, отраженный от гладких мраморных стен, показался девочке едва знакомым.

Вопреки ожиданиям, под серебряной крышкой обнаружилась не слишком экзотическая еда – жареные ножки какой-то птицы слегка покрупнее курицы, картофельное пюре и мелко нарезанные овощи. Рядом, чуть подвинув блюдо, сама собой появилась чашка с какао и кувшинчик с водой. А вот приборов не нашлось.

– С вечным вопросом интеллигенции, смотрю, тут прекрасно разобрались. – И Карина взяла птичью ножку рукой. – А без пюре обойдусь как-нибудь.

Точно так же «по запросу» в комнате появилась ванна – как в кино, на гнутых ножках, и даже душ. И прочие необходимые приспособления тоже. Кстати, Кларисса могла и не язвить – конструкция местного унитаза была Карине знакома, разве что с дизайном немного перебор. Ну, и неловко как-то от того, что все приходилось делать в одной и той же комнате, пусть даже там никого, кроме самой Карины, не было. И все предметы исчезали сразу после использования.

Следующим пунктом было «переодеться». И тут возникла небольшая проблема. Карина почему-то думала, что вместо ее джинсов и свитера ей перепадет местная школьная форма, и очень надеялась, что мальчишечья. Но она получала исключительно шелковистые платья с открытыми плечами и короткими пышными юбочками. Из тех, на которые можно часами любоваться на картинке, причем в книге старинных сказок, а не в модном журнале, но в которых совершенно невозможно нормально жить и передвигаться.

В рюкзаке, висящем теперь на столбике кровати, сменной одежды не было, а штаны, куртка и все прочее исчезло, едва соприкоснувшись с одеялом. Поэтому платье Карина все же натянула. Одна из стен тут же стала зеркальной. Отразившаяся в ней лохматая рыжая девчонка смахивала на беспризорницу, стащившую чужой наряд. Ну и плевать, некому тут на нее смотреть. Теперь следовало поспать, а потом включить мозги и подумать, что делать дальше. Мысли спутались, превратились в некое подобие «дома, который построил Джек», и Карина заснула.

Разбудили ее осторожные подталкивания под бок. Она села на кровати и с удивлением увидела, как по кровати быстро улепетывает поднос в виде паучка.

– Здрасте, это что еще за явление? – удивленно спросила Карина. – Ну-ка, иди сюда.

Паучок остановился на самом краю, нерешительно переминаясь на тонких ножках. Карина бесцеремонно сцапала его. На его «туловище» – столешнице стояла тарелка с блинами и вареньем и еще одна – с чем-то вроде пудинга. Еще какао в кувшинчике. И опять никаких приборов.

– И чашку на этот раз зажали, – прокомментировала она, макая блин в варенье.

В комнате, кстати, было темновато – свет не шел из окон-прорезей. Сколько же она проспала? Вряд ли до самого вечера.

– Интересно… Замок стоит на полуострове, выходит далеко в море, – принялась рассуждать девочка. – Мы прилетели на рассвете, и эта маньячка заперла меня… да почти сразу. Скорее всего, эти… типа окна выходят на восток. Но, если я сейчас не вижу солнца, значит, его что-то заслонило. Эй, там… на раздаче, можно мне лист бумаги и ручку какую-нибудь?

Но «на раздаче» на ее просьбу не отреагировали. Облом вышел с часами, джинсами и книгой. Зато ванная и обед появились без всяких просьб. И снова к обеду (между прочим, на этот раз густому ароматному супу и котлетам с овощным салатом) не прилагалось приборов.

– Я что, его через край хлебать должна? – обозлилась Карина и недолго думая пинком отправила столик с обедом на пол.

Суп разлился, столик, жалобно хрустнув, шлепнулся в лужу. И ей вдруг стало ужасно стыдно перед этим хрупким и, в общем-то, ни в чем не виноватым предметом. Карина схватила полотенце, намереваясь вытереть безобразие. Но лужа супа вдруг забурлила и растворилась, открыв узорчатый мраморный пол. Столик исчез, на его месте снова завертелась знакомая сфера… И вот уже новый обед сервирован точно так же, как и минуту назад.

– Зашибись…

Ей мучительно захотелось разбить голову о стену. Но чего не вышло, того не вышло, – за секунду до «столкновения» стена становилась мягкой, как хорошая подушка. Стучать кулаками в дверь тоже оказалось не лучшей идеей хотя бы потому, что дверь больше не появлялась. Только железная логика подсказывала Карине, что дверь должна находиться в том месте, где нет щелеобразных «окон». Девочка чувствовала, что ее, того и гляди, охватит отчаяние.

– Что ни вечер, то мне, молодцу, ненавистен княжий терем, – в сердцах завопила Карина, благо в наушниках как раз заиграла эта песня. – И кручина злее половца…

Легче, как ни странно, не стало.

Карина потыкала пальцем в кнопки плеера наугад.

– Песня-предсказание, – сообщила она то ли пространству, то ли самой себе. – Какая выпадет, так все и сложится.

Песня почему-то началась даже не с начала.

– …холодные фьорды миля за милей… Шелком твои рукава, королевна, ярким вереском вышиты горы… Знаю, что там никогда я не был… а если и был, то себе на горе. – Карина допела строку и рассмеялась: – Вот уж точно, вляпалась себе на горе.

Плеер квакнул что-то уже совсем невразумительное и замолчал. Заряд сел окончательно и бесповоротно. Если, конечно, компа не подвернется… Да-да, размечталась. Рояль тебе в кустах…

– Дурдом, – пожаловалась девчонка столику. – Я тут в самом деле с ума сойду.

Примерно на ближайшие три дня столик стал ее постоянным собеседником. Ему-то Карина и излагала результаты своих нехитрых наблюдений. Результатов было негусто.

Сидение взаперти, когда ты точно знаешь, что тебя выпустят через три дня, существенно отличается от сидения взаперти, когда ты понятия не имеешь, собираются ли тебя вообще выпускать.

Сидеть в пустой комнате без книг, компа, плеера или хотя бы блокнота-ручки – не просто мучительно, а невыносимо.

Причинить себе вред не получается, да и не хочется, но это уже отдельный разговор. Получается прыгать на кровати и даже вертеть батутные сальто, но это вообще к результатам наблюдений не относится.

Желания арестанта действительно выполняются, но не все, а только самые примитивные: поесть-помыться-поспать.

Что съесть и что на себя надеть, заключенный не решает.

Одежда появляется только условным утром и вечером; если запачкаешься не вовремя – сиди в грязной.

Есть предлагается руками, а консистенция блюд с каждым разом становится все более и более кашеобразной.

Стоит превратиться в волка, чтобы вылакать содержимое тарелок, как еда исчезает не просто вместе с посудой – вместе со столом.

Есть руками категорически не хочется.

Но голод – не тетка.

Мысленно «записав» последний пункт, Карина взялась за глубокую тарелку с очередным пюре. От еды исходил умопомрачительный аромат. Ладно, черт с ними, ложками-вилками и прочими ножами. Никто ее тут не видит, а если видит – так им и надо, сами на шоу голодных хрюшек напросились.

Она уже собралась глотнуть пюре через край тарелки, но…

– Ай!

Девчонка взвизгнула и опрокинула еду на себя и на пол – прямо в лоб ей непонятно откуда прилетел камешек.

Надо сказать, что у нее пока не получилось отковырнуть от стены или пола ни одного, даже самого крохотулечного кусочка. Карина обалдело помотала головой, потрогала начавшую набухать шишку…

Откуда мог отвалиться этот камень? Хотя… девочка в задумчивости затеребила нижнюю губу – точь-в-точь как Митька, – ниоткуда ничего не отваливалось. Ясное дело, что никакой камень не мог сам прилететь с таким ускорением и с такой силой впечататься ей в лоб. Его кто-то кинул, и удивительно метко. Но откуда? Ведь в комнате никого, кроме нее, не было. Ага, в трехмерном пространстве. А в глубине?

– Дура! Идиотка, мозги твои трехмерные! – заорала Карина сама на себя, тут же вспомнив ехидные замечания придурка Диймара. – Только полная дубина могла забыть про глубину!

Может, Карина и была к себе излишне строга, ведь о глубине она узнала всего несколько дней назад. Но это новое знание, как и все прочие знания на свете, ко многому обязывало.

И, наплевав на обед (остатки которого уже самоликвидировались с пола, но не с идиотского платья, похожего скорее на ночнушку с длинными рукавами и оборками у ворота), Карина кинулась на поиски глубины каждого предмета в этой комфортной тюрьме.

То ли Ангелия была права и отношения Карины с четвертым измерением становились все теснее и теснее, то ли в этом странноватом мире глубина была более досягаемой… В общем, пройти внутрь стены у Карины получилось запросто. А дальше начались неприятности.

Розовая в серых прожилках глубина комнаты казалась бесконечной и не соприкасалась абсолютно ни с чем. И никто там Карину не ждал – тот, кто бросил камень, давным-давно смотался. Минут через сорок бесцельных блужданий Карина держалась уже исключительно на упрямстве – должна же, в конце-то концов, эта трижды чертова комната соприкасаться если не со случайным предметом, то хоть с соседним помещением! Но ничего подобного – девочка все брела, брела, брела… И в голову ей лезли всякие беспокойные мысли о том, что, кажется, она больше не увидит ни преданного Митьку, ни спокойного, улыбчивого Арно, ни даже противного Диймара, от которого за километр разит опасностью.

Наконец Карина уперлась во вполне ощутимую преграду. Ура! Почти без усилий она шагнула в соседнее пространство.

И не удержала стона разочарования.

Она вернулась в ту комнату, из которой пыталась сбежать. То ли не заметила, как повернула назад в бесконечной глубине розовой мраморной стены, то ли это помещение было устроено каким-то особо хитрым образом. В сердцах Карина саданула по стене кулаком. Та предусмотрительно стала мягкой, и удара не получилось.

– Ну нет, – процедила Карина сквозь зубы, чувствуя, как на глазах закипают злые и горькие слезы, – фиг я сдамся, обойдетесь.

И, размазывая слезы по лицу, она решительно уперлась ладонями в другую часть стены – между окнами-прорезями. Вряд ли башню строили из цельного камня. А у разных кусков – или как там, каменных глыб – глубина разная, ведь так? Она шагнула внутрь.

Глубина этой части была совсем мала. Каринин путь через нее действительно походил на путь сквозь стену – правая нога еще в комнате, а левая, преодолевая легкое сопротивление, шагнула наружу.

Вот блин! Наружу? Но ведь она в башне, причем довольно высо…

Додумать мысль Карина не успела – в лицо хлестнул порыв ветра. Ветер ударил сразу везде – по шее, по рукам, по плечам и спине, даже по пяткам. Она едва успела вцепиться ногтями в какие-то едва заметные выступы стены. Какое счастье, какое невероятное везение дурака, что башня выщерблена ветром и временем, – будь мрамор снаружи таким же гладким, как внутри, – слетела бы Карина вниз, не успев даже «бе» сказать.

Она призвала на помощь всю свою выдержку, всю силу воли, которая позволяла ей не плакать, не превращаться в волка лунными ночами, терпеть обиды, не показывать собственной силы и ловкости… в общем, все свои резервы. Это позволило девчонке вылезти на внешнюю стену полностью и прижаться к ней животом.

Ветер тут же подхватил волосы, разметал их, перепутал. Еще зацепиться прядями не хватало…

Карина осторожно, боясь отцепиться, переместилась на шаг правее… потом еще на один. Никогда раньше не думала, что пальцы ног могут так цепляться за выступы. Ну, вот тебе, Кариночка, настоящая стена замка, по которой надо лезть. Ничего общего с воображаемой.

И тут она совершила одну из ошибок верхолаза – осторожно посмотрела вниз. И снова еле удержалась от слез – под ней было не меньше тридцати метров отвесной стены, а потом – сердитые океанские волны, с рокотом бьющиеся об основание башни.

– Ой, что я делаю, – прошептала Карина, заставляя себя не закрывать глаза.

Не хватало только обзор потерять. Ступни ног совсем заледенели, а руки начали сильно болеть от напряжения и, наверное, царапин. Превратить бы пальцы в волчьи, когтями-то держаться легче. Но малейшее лишнее движение и – привет, суровый океан. Нырнуть обратно в глубину? Нет уж, лучше, в самом деле, в воду. Девочка тихонько всхлипнула. Следующая ошибка едва не стоила ей жизни – стоя или вися на большой высоте, гораздо опаснее смотреть вверх, чем вниз. А она взглянула. И ощущение бесконечного пространства рухнуло на нее.

С отчаянным писком Карина полетела вниз.

Наверное, это был ее последний миг.

Но никакая прожитая жизнь перед глазами не проносилась.

Пару раз она треснулась о башню. Зацепиться за что-либо – нечего и мечтать. Вместо этого девочка умудрилась худо-бедно сгруппироваться и при следующем ударе о стену оттолкнуться от нее. Только поэтому и не разбилась насмерть о воду – вытянулась стрункой. Сдержалась, не заорала, когда ступни с дикой болью врезались в бурлящую поверхность океана.

А потом вода сомкнулась над ней, и последнее, что мелькнуло в угасающем сознании, был длинный белый силуэт дракона, стремительно проносящийся под волной.