Диймар вытащил Карину из библиотеки.

– Пешком пройдемся, – сообщил он, – и парой внутренних глубинных коридоров, конечно.

Карина решительно вырвала у него свою руку. На нее сегодня опять свалилось слишком много информации сразу, и, судя по всему, ее жизнь немало зависела от услышанного. Но разобраться с этим прямо здесь и сейчас было нереально. А вот выяснить кое-что у этого мерзкого типа, пожалуй, можно.

Мерзкий тип удивленно таращил на нее свои светло-коричневые глаза с длиннющими, как у девчонки, ресницами.

– Это ты! – Карина ткнула ему пальцем в грудь, надеясь, что сделала больно. – Это все ты!

Тот только заморгал, озадаченно глянул на свои руки, комично вытянул шею, чтобы на ноги посмотреть.

– Ну да, я – это все я, ничего чужого…

– Да нет, я не то хотела сказать… тьфу. Это ты рассказал Клариссе про Митьку! Что он тоже детеныш.

Диймар удивился:

– Нет, не я. Зачем мне ей это рассказывать? Погоди-погоди… ты думаешь, я добровольно помогаю любимой наставнице? Не иначе, потому что хочу себе тоже порцию бессмертия урвать?

– Ну… насчет бессмертия не знаю. Я думаю, ты ей помогаешь, потому что… потому что… да помогаешь, и все!

На лице Диймара отразилась какая-то очень сложная гамма чувств и мыслей. Он явно не мог решить, что сказать или сделать…

– Карин… – начал он, – я как-то не сообразил, что ты вообще не в курсе наших местных дел и заморочек. Ну, ты сама виновата, с самого начала так себя вела, будто все знаешь и во всем разбираешься. Ох, мрак, тут не время и не место это все обсуждать. Наставница и без зраков может услышать, о чем говорят в ее замке, где угодно. Если совсем коротко, – он оглянулся, словно боялся, что их в самом деле могут подслушать, – я тебе сказал. Я сам за себя. Да, наставница дает мне некоторые поручения… в том числе сложные. Но лишь потому, что у меня это получается лучше, чем у других… да что там, ты же сама видела, как облажались Балер и Антон. А они, поверь мне, тоже не средненькие стадиенты.

Ни одному слову она не поверила. Может, кроме «сам за себя». Да еще «у меня получается лучше, чем у других». Это как раз на него похоже. А что еще может быть похоже на мерзавца, который обманом проник в ее логово? И взял в заложники двух малышей, которые, видимо, от страха даже не сопротивлялись… И которого любил и слушался белый дракон… Так. Это уже лишнее.

– Ну все, пойдем, – устало сказал Диймар. – Я еще хотел кое-куда с тобой вместе заскочить, но теперь даже не знаю…

– Так-так, какая встреча, какие люди, – раздался за спиной Диймара звонкий голосок, такой удивительно знакомый. – То есть, простите, среди нас есть и твари.

Диймар резко обернулся.

– А, новенькая, – нарочито равнодушно бросил он.

А Карина ничего не бросила, она уронила. Челюсть. Потому что…

– Люська, – выдавила она наконец, – а ты-то что тут делаешь?

Перед ними действительно стояла Люсия Закараускайте собственной персоной. Правда, персона эта претерпела некоторые изменения – местная школьная форма превращала Люську прямо-таки в девушку с обложки. В ее светлых волнистых волосах тут и там мелькали нежно-лиловые пряди и серебряные бусинки. Она в меру ярко подкрашивала губы и глаза и казалась сияющей звездой на фоне своей небольшой свиты – пяток девчонок, почти все чуть постарше.

Карина как-то особо остро ощутила, что на ней куртка на три размера больше, одеяло вместо юбки и что она босиком. Почти страшный сон под кодовым названием «Как я облажалась». По законам жанра, только Арно и не хватает, он любит появляться, когда она в мусоре роется или когда ее побить пытаются.

– Так-та-ак, – растягивая слова, заговорила бывшая подруга (если только она когда-нибудь была ей подругой). – Значит, ты действительно добралась до Трилунья. Все, как говорил наставник.

– Какой еще наставник? Ты тут неделю…

– Арнольд Ромуальдович, конечно, – фыркнула Люська. – Он провел меня сюда через искусственный коридор, сильно рискуя жизнью, и даже серьезно пострадал. Он так и говорил, что рано или поздно детеныши Однолунной Земли проберутся сюда.

– Ты что, рассказала ему про меня?

Люська скривила губки. Повелительно махнула рукой. Девочки-свита отошли на почтительное расстояние.

– Нет, он имел в виду Митьку, – вполголоса сообщила она. – Я же не глупая, сразу все секреты ему сливать. Надо было видеть, как они с госпожой знаккером Радовой обсуждали детеныша, не зная, что говорят о разных… тварях. Нет, ничего я пока о тебе не сказала. Как видишь, даже один-единственный секрет гарантирует мне блестящее будущее…

Карина почувствовала, как перед глазами словно красная краска разливается… Когда это было в прошлый раз, она едва не загрызла и Ларису, и Киру, и черт знает кого еще…

– Ты… – выдавила она, – ты еще смеешь… Да ты сволочь, Люська. Вы хоть знаете, какой ценой она тут? – обратилась Карина к девочкам, вновь застывшим прямо за Люсииной спиной. – Она собственных родителей угробила. Почти своими руками уб… убила.

Те дружно закивали и засияли, как дорогая бижутерия.

– Наша наставница это ценит! – выдохнула одна, симпатичная, глазастая и с веснушками. – Люсия не позволила никому встать между ней и знаккерством! И еще…

– И еще над ее жизнью теперь никто не властен, – негромко добавил Диймар. – О да, она просто звезда. Не каждый решится. И для госпожи знаккера Радовой такая ученица, готовая на все, большая ценность.

– Именно из-за моей ценности, хоть я и учусь здесь, мой официальный наставник – Арнольд Ромуальдович, – запальчиво отозвалась Люсия. – У него большие планы на меня. И тебе, Диймар Шепот, – надо же, как быстро она переняла местную манеру обращаться по имени и фамилии сразу, – стоит хорошенько подумать, прежде чем водиться с кем попало. Я наслышана о тебе, и госпожа знаккер Радова тоже возлагает на тебя огромные надежды. Элиту будущего надо формировать в настоящем.

Карина даже придумать не могла, как возразить на этот безумный монолог. Хотя почему безумный? Разве полеты на драконах и хождение сквозь стены – это обычные вещи? Да что там, если ты привыкла превращаться в волка с пеленок, то, может, лучше пересмотреть кое-какие критерии безумия происходящего? А еще Люсия ужасно походила сейчас на Светку Ермолаеву, когда та говорила Арно что-то типа: «Я читала о тебе в Интернете, я знаю, кто ты».

А Диймар вдруг рассмеялся.

– Ты отлично подметила насчет элиты, – сообщил он, – только я не вожусь с глубинной тварью. Я доставляю ее кое-куда по приказу наставницы. Ну что ж, Люсия…

– Заккар, – мило улыбнулась та.

Вот овца, еще и Митькино прозвище себе подтянула.

– Еще увидимся, Люсия Заккар, – муркнул Диймар.

Да-да, именно муркнул, а не буркнул. Еще ручку ей поцелуй. Два сапога пара, а вернее, две туфли модельных. Тьфу.

Диймар раскланялся с Люсией, проигнорировав ее впавшую в блаженный полуобморок свиту, подхватил Карину под локоть и поволок по коридору. Она сочла за лучшее не вырываться – и так смахивает на пугало огородное, не хватало еще на бешеное пугало походить.

Но через несколько шагов Диймар остановился.

– Кретинки, – сказал он.

– Так что ж ты перед кретинками в любезностях рассыпался? – поинтересовалась Карина.

– Только полные дураки с места в карьер начинают заводить себе врагов. Слышал я про эту твою Люсию. Если она учится хотя бы вполовину так старательно, как говорит наставница, то, чем дольше мы с ней не сцепимся, тем лучше. Не убивать же ее… превентивно. Хотя ума у нее меньше, чем может показаться. Зачем ей с тобой ссориться?

Она же не знает, что тебя ждет в будущем. А вдруг власть и влияние? Да черт с ней. Мы вообще-то пришли. Нам вот сюда. – И указал на стену.

Первым Карининым желанием было покрутить пальцем у виска, но уже в следующую секунду она перестала удивляться. К многомерности мира привыкаешь примерно так же, как к новому смартфону. Наверное. В последнее время с многомерностью у нее было значительно лучше, чем со смартфонами.

– На этот раз не обниматься и не толкаться, – сказала Карина и первой шагнула внутрь каменной кладки.

Эта стена изнутри представляла собой нечто среднее между бетонной перегородкой в «Доме Марко» и мутно-розовым мрамором в круглой комнате.

– Теперь сюда, – подсказал Диймар, все же подталкивая ее к предмету, больше всего похожему на большой таз для варки варенья. Таз спокойно висел в воздухе вверх дном. Если бы Карина встала на цыпочки, то как раз достала бы до него пальцами.

– Такая последовательность предметов, сдвинутых э-э-э… глубинами друг к другу, и называется коридором. Давай я тебя подсажу. – Диймар сцепил руки в замок.

Со стороны такой нырок выглядел, наверное, умопомрачительно. Диймар подбросил Карину, и она влетела в желтое, пахнущее железом пространство в глубине посудины. Диймар забрался следом, лихо подтянувшись на руках.

– Ноги ледяные, – сказал он ей.

– Спасибо за информацию, – буркнула она в ответ. – Это потому что я босиком бегаю. Грязные по той же причине.

– Ты же замерзла. И чего молчишь?

– А смысл?

– Смысл? Ну, например, вот это получить… – И он извлек из ниоткуда пару толстых шерстяных носков, такого же дико оранжевого цвета, как шапка, в которой носился по лесу пару недель и три жизни назад. – Не сапоги, конечно, но сапоги я с собой не таскаю. Ты прям хуже моего брата, а ему всего семь. И если ты сейчас хоть что-то вслух вякнешь, я тебе, честное слово, врежу. Изображаешь тут бедную сиротку: «Ой, я замерзла, а злой Диймар не заметил!»

Ей стало даже немного стыдно.

– А куда мы вообще идем?

– Пока что вон туда, – немного подостыл мальчишка.

Он указал на рыжее кресло. Потом еще были садовый фонтан, и огромный рулон материала вроде кожи, и что-то еще, а потом снова стена. И там-то Диймар нарушил хмурое молчание.

– Мы сейчас встретимся с твоим папой, – сказал он.

И вот тут-то Карина не выдержала.

– Ну, может, хватит уже?! – заорала она во все горло. – Что тут у вас творится, чего вы все делите, я вообще не понимаю!!! Колдуют, кнутами машут, ножами кидаются, под замком держат, да вообще убить хотят каким-то ритуальным, блин, способом… А ты, идиот несчастный, тащишь меня к пааапеее… которого я почти десять лет не виделаа-ааа… а я… на урода похожа…

И заревела.

Диймар растерялся:

– Да какая разница-то? Ну то есть… ты же…

– Я же – что? Мышь?! Прилизанная, лохматая? Пошел ты знаешь куда, придурок?!

И она хотела гордо удалиться. Но ее бесцеремонно сграбастали за руку повыше локтя. Диймар развернул ее и принялся вытирать ей лицо платком. Наверное, тоже откуда-то из глубины извлек, придурок многомерный.

– На самом деле, – терпеливо, как маленькой, сообщил он, – никакой разницы, прилизанная, лохматая, мокрая или сухая. Потому что ты красивая. Неужели такие простые вещи надо объяснять? Ты что, в зеркало никогда не смотрелась? А одеяло тебе идет. И мои носки тоже. Я вот бабушке расскажу, на какую красотку я их нацепил, она гордиться будет.

– Врешь, – сквозь слезы отозвалась Карина.

– Не вру. И вообще, если бы мне сказали, что я сейчас с папой увижусь, то я вообще ни о чем не думал бы, уж точно не о внешности…

– Ну, раз так… пойдем.

– Мы уже пришли…

Следующий шаг привел их в маленькую комнату без окон, заваленную книгами. Навстречу им поднялся высокий худой человек с крупными сильными руками и рыжей кудрявой шевелюрой.

– Что за?.. – начал он. Но не договорил. Уставился на Карину.

– П-паа… – выдавила она.

– Ты выглядишь, как беспризорница, детеныш, – обалдело выдал Евгений Радов.

– На себя посмотри, – ответила ему дочка.

– Приветствую вас, Евгений Дейхар Радов, – очень в тему встрял Диймар.

Они сидели на импровизированных креслах из сложенных штабелями книг. Евгений задумчиво вертел в руках механического конька. Конек как конек, хотя в нем проступали некоторые черты драконоида.

«Твой отец – Евгений Радов. Тот самый «доктор Радов», который изучал детенышей, а вернее, изымал их бессмертие… Убивал их. Сможешь смириться с этим, Карина?»

– Если я правильно понял из вашего сумбурного рассказа, – задумчиво заговорил Евгений, – то твоя, Карина, тетя то ли хочет, то ли не хочет провести ритуал Иммари, используя тебя. Я склоняюсь к тому, что не хочет. Не умеет и знает, что я не стану ее учить. Да если бы и решился – не успел бы. Через этот коридор (благодарю тебя, Диймар Шепот) я могу покинуть свой застенок. Но, увы, ненадолго. Каждые два часа мои тюремщики получают известие о наличии здесь живых существ. Если таковых не окажется, они решат, что я либо умер, либо сбежал. Еще хуже будет, если обнаружат кого-то лишнего, но речь не о том. Мне в любом случае не хватит времени ни на то, чтобы провести ритуал, ни на то, чтобы научить ему Клариссу. Да и не хочу я этого.

– Секреты – самая большая ценность? – съехидничала Карина. Нашел, о чем поговорить после восьмилетней разлуки…

– Просто не хочу, чтобы еще у одного человека появилась возможность тебя убить, – спокойно отозвался Евгений. – У меня на тебя иные планы.

Вечно у всех на нее «планы». Как домашку проверить или комп подарить, так нет никого, а как планы строить…

– Меня вывели в той самой лаборатории? – спросила Карина. – Ради твоих планов?

– Что? – удивился отец. – Ты с ума сошла. Волком можно только родиться…

Евгений, сощурившись, посмотрел на дочь и покачал головой:

– Ты совсем худая и запущенная какая-то. Я уж не говорю о том, что ты носишься где попало, иначе не появилась бы здесь. Твоя мать никогда не умела за тобой присматривать, тетка, видимо, такая же…

Карина сглотнула.

– Мама погибла, когда мне было шесть, почти семь. А Лара – десять дней назад.

Евгений отшатнулся, пламя масляной лампы осветило его лицо.

«У меня его глаза», – подумала Карина. Так оно и было. Миндалевидные, светлые, желтовато-зеленые, у отца и дочери они были совершенно одинаковые. Как и темно-коричневые ресницы, тонкие, чуть курносые носы и в особенности белая, покрытая сплошным золотистым полем веснушек кожа.

Но папе было не до разглядывания своего вновь обретенного детеныша. Он сцепил пальцы в замок, оперся о них подбородком, уставился куда-то в глубь себя.

– Погибла, говоришь, – задумчиво проговорил он, и Карина не поняла, маму или Ларика он имеет в виду. – Очень сомнительно. Скажи-ка, ты когда-нибудь слышала от мамы о… карте?

– Нет, но я слышала о Волчьей карте от тети… – Евгений подался вперед, – Клариссы, – с мстительным удовольствием закончила девочка. Отец разочаровано выдохнул. – А что это за карта такая?

– В двух словах, детеныш, этого не объяснишь.

– Ну попробуй.

Глаза отца снова как-то странно блеснули. Интересно, у нее так бывает? Словно на секунду в них бенгальские огни загорелись. Но только на секунду.

– Наш мир и Однолунная Земля по сути являются одним цельным пространством, – начал Радов. – Представь себе… воздушный шар. Не слишком туго надутый. А теперь возьми и перекрути его восьмеркой…

– Или знаком бесконечности, – перебила Карина. – Я знаю, получается пространство Мебиуса.

– Надо же, – отец покачал головой, – может, не рассказывать ничего?

– Продолжайте, пожалуйста, знаккер Радов, – подал голос Диймар. – Она больше не будет.

– А теперь представьте, что в изначальном шаре, не перекрученном, кроме воздуха было еще некое вещество, жизненно важное для этого пространства. При перекручивании оно распределилось неравномерно. Одному витку досталось больше, другому меньше. Некоторое время оба витка могут существовать как бы отдельно друг от друга. Но потом один начинает задыхаться от нехватки этого вещества, а другой – от избытка. В результате пространство умирает по частям. Образуются так называемые омертвения. Знаете, что это такое?

Карина кивнула. Да уж, встречались. Спасибо, очень интересно, но что-то больше не хочется. А лучше вообще придумать что-то, чтобы их больше не было.

Отец продолжил рассказ:

– Но у пространства, как у всякого живого существа, есть некий инстинкт самосохранения. И он повлиял на эволюцию. В результате появились волки-оборотни. Почему именно волки, я не знаю, никогда об этом не задумывался. Но почему оборотни… о-о-о, это прекрасно на самом деле. Некоторые существа по сути своей являются такими же… перекрученными, как пространство Мебиуса. С одной стороны человек, с другой – изнутри! – волк. И эти существа с легкостью являют миру то одну свою сторону, то другую, а то и задерживаются на полпути.

Карина поежилась. Очень уж… относительной милашкой она была, «задержавшись на полпути».

– Дальше я знаю. Оборотни как-то связаны с луной, и она указывает дорогу в глубину, причем в глубину пространства. Потому что надо пробежать из одного витка в другой, чтобы… типа проветрить их, да?..

– Грубо говоря, да. Кроме жизненно важной субстанции, виткам Земля и Трилунье досталось много других веществ. В частности, магия. Некий… волевой запас. Я, пожалуй, не буду отвлекаться на суть магии как таковой, а то вы со мной надолго застрянете. Отмечу только, что были особенные времена, когда все знаккеры, будь они словесники, ритуалисты, а также четырехмерники, работали вместе. И глубинные твари (так называются все оборотни, Карина) были с ними заодно. От тех времен остались редкостные артефакты, в частности, Волчья карта. Вообще-то изначально она создавалась для львов.

– Вот как… А зачем она львам? – Карина вдруг вспомнила, как умирающая Лариса спрашивала Марка, не пользуется ли он картой для поиска волчат.

– Видишь ли, невозможно предугадать, где и когда родится волчонок. Даже у пары волков практически всегда рождаются обычные человеческие дети. Вернее, место можно определить исключительно точно – это будет один из Городов луны. Но в какой семье, в каком доме, когда? Без специального инструмента этого не определить никому.

– А львы-то тут при чем? Ой, прости, этот придурок же обещал, что я не буду перебивать…

Диймар молча показал Карине кулак.

– Львы тут очень даже при чем. – Надо же, у нее даже интонации в папу. Язвительные. – Их сотворила природа, чтобы у детенышей были могучие защитники. Один в Трилунье, другой на Земле. Они-то и находили детенышей с помощью карты. Более того, карту можно настроить очень точно по времени – назвать час и минуту рождения… И смерти, если искомого волка нет в живых. О, это прекрасный артефакт, исключительно полезный в умелых руках…

– Но ты-то не лев, – снова перебила Карина. – Зачем тебе карта?

На самом деле она уже поняла. Зачем знатоку ритуала Иммари Волчья карта? Чтобы выяснить, сколько «ценного материала», то есть детенышей есть в мире. Отыскать, извлечь из них бессмертие и?.. В общем, тот же Арнольд Резанов, только рыжий.

Отец словно мысли ее прочитал. Криво усмехнулся:

– Неважно зачем. Важно то, что последним человеком, державшим в руках эту карту, была твоя мама. А предварительно она украла ее у меня. И тебя, кстати, тоже.

– Вот и замечательно! Наверное, боялась, что ты меня в расход пустишь…

– Хорошо, детеныш, будем считать, что мама э-э-э… отважно и самоотверженно спасала тебя от меня. – Тон отца стал ироническим, прямо-таки издевательским. – Но подумай… Зачем же ей тогда карта?

– Чтобы ты меня не нашел! – Карина вскочила на ноги.

– Чем ты слушаешь?! – Отец тоже вскочил. – Карта показывает, где и когда ты родилась. Это я не хуже тебя знаю. Где ты находишься, она не покажет!

– А может… а может, она хотела защитить других волчат! От тебя и твоей… Кларочки.

– Да ну? Ты свою маменьку плохо знала!

– Можно подумать, ты знал…

– Сюда идут! – почти в отчаянии завопил Диймар, перебивая отца и дочь.

– Тьфу, ты вся в мамашу, – опомнился Евгений. – Быстро в стену, через нее выберетесь в глубинный коридор. Похоже, пора мне воспользоваться правом узника и вернуть себе свободу… – И он снова машинально вцепился в своего шахматного конька.

– Погодите, знаккер Радов, – взмолился Диймар. – Я кое-чего у вас не спросил! Помните Вечный Постулат? Он же тройственный, да?

Евгений молчал.

– Волком можно родиться, но нельзя им стать. Можно родиться львом, но можно и стать им. А драконом родиться нельзя!..

– Марш отсюда! – зарычал Евгений. – Драконы – это миф! Еще не хватало, чтобы вас из-за старых сказок сцапали!..

Опомнились они уже перед входом… О нет! Опять в чертову круглую комнату.

– Не пойду, – сообщила Карина. – Вот что хочешь делай, не пойду туда больше. Я там чуть не спятила. Или чуть не одичала. Лучше скажи мне, что ты такое у отца спрашивал… ну, про драконов?

– Слышала же, это миф, – отозвался мальчик.

– Мало ли что отец сказал. Смотри, все же логично. Есть волк-оборотень, а есть просто волк. Есть лев-оборотень, а есть просто лев… или в Трилунье они не водятся?

– Водятся, конечно. В землях южного народа элве и на островах где-то.

– Во-от! А как же не быть дракону-оборотню, если есть драконоиды?

– С логикой подружись! Ты где-нибудь кошку-оборотня видела? Или овцу?

– Сам ты овца и с логикой подружись. Про них-то в Вечном Постулате не говорится. Или его дураки писали?

Диймар задумался. А Карина в очередной раз не смогла вовремя остановиться.

– А зачем ты вообще меня к отцу потащил? Или мне показалось, или ты за ним все время наблюдал. Что ты там разведал, шпион-любитель?

– Сам не знаю, – отозвался он. – Если не хочешь, фиг с ней, с комнатой. Я тебя спрячу как-нибудь. Давай только твой рюкзак заберем.

Точно. В нем плеер (бесполезный без зарядника), идиотский блокнот с идиотскими стихами, но главное – копии трилунских документов. Не стоит его бросать надолго. Вдруг на кровать упадет, и все – прощай, рюкзачок.

– Ладно, пошли уже.

Она первой шагнула в комнату. И слишком поздно почуяла подвох, услышав за спиной смех Диймара.

– Не вздумай снова в воду прыгать, я возьму Резьку и не выпущу тебя!

Его голос прозвучал уже практически из-за закрытой двери. Дверь снова растворилась в каменной кладке стены.

Вот идиотка!!!

– Купилась, как маленькая.

От звука собственного голоса Карина прямо подпрыгнула.

– Я что, это вслух сказала?..

– Нет, это я сказала, – радостно ответили с кровати.

Карина осторожно приблизилась, на всякий случай решив, что при малейшей угрозе превратится в волка (или даже в промежуточного монстра, похожего на ликантропа) и задаст незваной гостье жару.

На стеганом покрывале, как у себя дома, развалилась худенькая черноволосая девчонка примерно Карининых лет. На ней была школьная форма, причем мальчишечья. Короткостриженые волосы топорщились ежиком, по контрасту со стрижкой в ушах переливчато играли сережки с голубыми кристаллами.

– Ты еще кто? – спросила Карина, хотя внутри себя она уже, похоже, знала ответ.

– Евгения, – отозвалась незнакомка. – Радова. Если коротко, то я твоя сестра. Если длинно – на целых полгода старше. Можешь начинать меня слушаться.

– А жирно не будет? Сначала докажи, что не такая чокнутая, как остальная родня. Потом подумаю, сразу тебя загрызть или утром на завтрак. Тебе чего тут надо вообще?

Та ничего доказывать не стала.

– Познакомиться, – отозвалась она. – Думаешь, у меня каждый день сестры появляются, да еще оборотницы? Ты первая…

– Познакомилась? Теперь вали к мамочке.

Да уж, придурок прав, друзей заводить она не умеет. Но кого бы интересовало мнение этого… не сказать бы кого. В очередной раз развел на доверие и подставил.

Зато новоявленная сестрица, похоже, была с мнением придурка согласна.

– Слушай, зачем ты так? Как будто у тебя сестер больше, чем у меня, и можно ими разбрасываться… Я знаешь, как обрадовалась, когда услышала, что тебя в замок привезли? У нас мамы разные, конечно, но мы же все равно сестры. Думала, не так одиноко будет…

– Почему это тебе одиноко? Полная школа народа, да еще и знаккеры… ритуалисты всякие.

Та удивленно заморгала. Надо же, а глаза такого же цвета, как у самой Карины и у отца, только по форме почти круглые, как у сестер Кормильцевых. То есть Корамелл.

– Толку-то? Я же бездарь. Я в школе не учусь. Ну… с глубиной-то я на «ты». Но мама считает, что если без знаккерства, то все равно бездарь. Стадиенты вроде пока верят, что я по особой программе занимаюсь… Но поварской нож в чулок не спрячешь…

Карина чуть не прыснула от местного аналога «шила в мешке не утаишь». Сестра же смотрела с таким дружелюбным любопытством, что она готова была дрогнуть.

– Но ты все-таки четырехмерник?

Та закивала:

– Ну конечно! Камнем-то в тебя утром кто засветил? Вон оттуда. Метко? – И махнула рукой в сторону стены, где недавно была дверь.

– Ты, что ли?! Чуть голову мне не проломила!

– Еще бы… а ты что, хотела тут за пару недель в скотину превратиться? Знаешь, для чего Полные покои нужны? Чтобы ты стала такой… вялой и покорной. Поесть-поспать. Знаешь, сколько здесь можно продержаться? Месяц максимум. А за пару месяцев превратишься в свинью. В прямом смысле. И не в оборотня, а в хрюшку-будущий-шашлык…

Карина от такой перспективы поежилась. А гостья продолжала стрекотать:

– У тебя на лбу такая шишка! И синяк. Прости, я не хотела так сильно. Мне вообще пришлось у мамы амулет хозяйки спереть, без него я бы даже через глубину стен не прошла бы. Замок-то не кто-нибудь строил, а Риомар Гард. А сильнее этой семьи в Трилунье с начала времен не было… ну, разве что наши могли с ними пободаться… и еще Шепоты, конечно… Слушай, серьезно, мне твой лоб совсем не нравится, хочешь полечу?

– Куда полетишь?

Та расхохоталась:

– Да не «куда»… голову твою полечить надо… болит же, наверное.

Все у нее болит… Ну, хуже-то вряд ли будет. И Карина, зажмурившись, подставила лоб.

– Не бойся, я просто кожу-сосуды на глубине подтолкну, чтобы они выправились скорее.

В голосе сестры прямо Арнохины интонации появились. Он точно так же рассказывал о том, как надо скрепить и спаять в глубине какие-то детали «сувениров». И чего-то важное в его объяснениях она упустила. А еще она, похоже, с синяком весь день бегала. Ох, и после этого еще беспокоилась по поводу юбки и куртки? А паршивый предатель Диймар сказал, что она красивая. Впрочем, все он врал…

– Слушай, Женька…

– Как ты меня назвала?

– Женька… А что? Ты же Евгения.

– Ну да. Странное имя… но мне нравится. Можешь меня так звать. Так что ты спрашивала?

– Ты сказала, что Шепоты могут потягаться с Гардами… А этот придурок, ну-у-у…

– Ты про Диймара Шепота? Да-да, он как раз из этой семьи. Причем даже на фоне родичей он крут до невозможности. Тебя, наверное, полшколы ненавидит за то, что он с тобой весь день носится. А тебе он тоже понравился, да? Он такой…

– Придурок он…

Женька больно ткнула ей пальцем в почти залеченный лоб.

– Ты мне змей на уши не вешай! Я тебе старшая сестра или кто? Ладно, не хочешь – не говори. Слу-ушай, а расскажи мне про Лариссу.

Женька так произнесла это имя, что Карина явственно расслышала удвоенную «сс», превращавшую Ларика в незнакомку из Трилунья. В носу снова защипало.

– А зачем тебе про нее?

– Она же бездарь, как и я. Чем она занимается? На Земле же нет знаккеров, значит, она как бы среди своих.

– Была. Она умерла, Жень. На Земле знаккеры есть, просто мало. И она… случайно подвернулась одному на пути.

У Женьки вытянулось лицо.

– Прости, я тут как дурочка болтаю…

– Да ладно. Уж не знаю, чем там у вас определяется бездарь или… небездарь, но она кое-что умела. Защиту, например, поставить. Чтобы не подслушивали.

– Защиту все умеют ставить. Только часто забывают. А ты знаешь, что все земные знаккеры раньше запросто тусовались в Трилунье? У них тут и замки, и мастерские, и чего только нет. Но когда закрылись коридоры, почти все они остались на Однолунной Земле…

В кармане куртки Евгении что-то запульсировало и засияло сквозь ткань.

– Эх, это мама. Заметила, что талисмана нет. Вот мне сейчас будет… Ну ничего, лоб твой почти в полном порядке.

Она вытащила из кармана кольцо. Вполне обычное, гладкое с виду, деревянное, нацеплено на средний палец.

– Да, мам, – обреченным голосом сказала Женька.

– Евгения! Я так и знала, что ты взяла талисман.

– Прости, мам, я хотела…

– Неважно, что ты хотела, если опять нарушила запрет. Я тебя накажу. Но чуть позже. Ты сидишь в Полном покое?

– Нет, мам, я…

– Не смей мне лгать! Забыла, что я могу видеть, где находится талисман?!

– Мам, я…

– Бери детеныша и бегите в Синий зал. – Голос Клариссы звучал так спокойно, что у Карины волосы дыбом встали. У Евгении, похоже, тоже.

Кстати, Карина заметила, что стрижка у нее не просто короткий ежик, как показалось вначале. На левой части головы волосы длинные и гладкие – ниже плеча. Очень красиво – короткие рваные пряди во все стороны и вдруг такое шелковистое крыло. Вместе со школьной формой это смотрелось здорово.

Женьке же было не до размышлений о прическах. Она спрыгнула с кровати.

– Рюкзак свой забери, – бросила она, и в ее глазах мелькнуло такое же непонятное летучее выражение, как бывало у Диймара. – Тут сейчас такое начнется! Погнали!

– Чего начнется? – спросила Карина на бегу.

И внутренне передернулась от ощущения дежавю – сама пару недель и сто тысяч жизней назад сказала что-то подобное на пороге кафе. И «такое» не замедлило начаться.

Синий зал был недалеко, и девочки добрались туда без глубинных коридоров. Рюкзак хлопал Карину по спине.

– Ну, ты не только моей маме и прочим охотникам нужна, – объяснила Женька. Она порядком запыхалась. – А вообще, это все Диймар… Он перекопал все книги, упоминающие ритуал Иммари, решил, что тебя надо убрать отсюда, и сообщил нашей тете…

– Опять тете???

– Ну, уж извини, дядей нет. Смотри, моя мама, твоя мама и Лариса – три сестры… ну, были. А у нашего с тобой папы есть еще своя собственная сестра, Эррен. Они с мамой раньше очень дружили, но потом расцапались. Не знаю, из-за чего, из-за парня, наверное. С тех пор только и ищут, из-за чего бы сцепиться.