Три дня спустя после приключений в омертвении Эррен перевезла Карину в свои комнаты в Академии четырехмерников. Всего пара длинных коридоров отделяла их от здания ратуши и большого зала. Который, кстати, сейчас вовсю украшали ко Дню пилигримовых яблок. От мысли о бале и толпе веселящихся школьников хотелось тихо удавиться, но возражений тетка не принимала.

Зато Ангелия и Митька остались на праздник и разместились в гостинице. Ребята успели обсудить все (или почти все!), что с ними произошло за три недели разлуки.

Сама не зная почему, Карина переживала из-за того, что за все это время так ни разу и не увидела Диймара Шепота. Ужасно хотелось напрямую спросить: «На кой же черт ты потащил нас в омертвение? Чего хотел добиться? И что ты собирался делать, если бы я оказалась без Митьки?» И послушать, как он будет выворачиваться и отпираться. Противно немного. И совершенно непонятно, зачем ей это надо.

Вообще, все мысли и ощущения, связанные с Диймаром, были странными. А уж о волне эмоций, накрывших ее в омертвении, по-прежнему думать не хотелось.

Но она все же думала, сидя на громоздком гибриде стола и тумбы в комнате, где ее поселила Эррен.

Наверное, она задремала. Во всяком случае, на секунду прикрыла глаза. А когда открыла, на каминных часах было уже почти восемь, до бала оставался несчастный час, а главная фея И-ин носилась по комнате из угла в угол, с пола на потолок и верещала, как ненормальная. Юшка и Ешка забились в какой-то угол. Увидев, что Карина проснулась, фея кинулась к ней, едва не врезалась хозяйке в лоб и уже на человеческом языке обрушила на нее такой бурный монолог, что девочка испугалась – неужели в ратуше Третьего города луны что-то стряслось? Но оказалось, все по-прежнему, ничего серьезнее Дня пилигримовых яблок не произошло, и…

Будь он неладен, бал этот.

– Да не пойду я, – буркнула Карина. – Чего я там забыла?

Но фея, трепеща крылышками, зависла прямо перед Карининым лицом так близко, что при попытке сфокусировать на ней взгляд глаза съехались к переносице. И-ин уперла руки в боки и состроила такую грозную гримасу на своем крошечном личике, что в другой момент Карина бы уже рассмеялась.

– Если тебе повезет с партнером, никто даже не заметит, что ты не умеешь танцевать, – изрекла фея тоном пророчицы.

Вообще-то худо-бедно танцевать Карина уже умела. Услышав про бал, она в отчаянии помчалась на кухню и вцепилась в Великого мастера. Тот поупирался немного, но потом показал девочке несколько шагов и поворотов. Нехитрая, в общем, наука. А еще он связался с Эррен, торчавшей в Академии. И к Карининым ежедневным четырехмерным штудиям с профессором Латонки добавились ежевечерние занятия танцами с мастером Леонером Маровым.

Надо сказать, что за неделю невозможно сделать из бревна танцовщицу. Но из спортивной понятливой девчонки удалось вытесать нечто, что имело шанс не опозориться на балу.

И-ин, правда, с этим была не согласна и подкалывала Карину при каждом удобном случае. Вот как сейчас, например.

– И что прикажешь? – буркнула в ответ девочка. – Я же никого там не знаю. Ну, кроме Митьки и этого урода Диймара. Но я не хочу с ним танцевать, я бы ему лучше по морде врезала.

И-ин снова скорчила гримаску, пробуравила Карину насквозь своими синими глазищами (или глазенками?) и присвистнула:

– Можно и врезать, только другим способом. Ты будешь там самой красивой, веселой, в окружении кавалеров, пусть даже почти незнакомых. Поверь, это средство посильнее, чем какое-то банальное «по морде»…

– Так уж и веселой?

– Да, именно! Осознание того, что ты самая красивая, – уже половина веселья.

– Ну-ну… нашла красавицу…

Она, конечно же, хотела, чтобы это прозвучало безразлично, но фея – на то она и фея! – тут же уловила, что хозяйка дала слабину. И вспышкой молнии метнулась к своей коробке.

– Стой, я не… – Но от увиденного у Карины перехватило дыхание, возражения застряли в горле.

Из сундука на пол выпорхнула… выскользнула… волной плеснула ослепительно-зеленая, яркая и нежная, шелковисто мерцающая ткань. На секунду девочке даже показалось, что в холодноватой комнате с каменными стенами запахло тропиками и цветами.

– Не слышу, чего ты там «не», моя юная госпожа? – ехидненько пропищала И-ин в самое ухо обалдевшей «юной госпоже».

– Я все равно не хочу на бал, – пробурчала Карина, приходя в себя.

– Тогда шелк придется вернуть торговцу, – безапелляционно заявила И-ин. – По контракту мне запрещено поощрять бесполезные траты юной леди. А материал для бального платья, из которого не пошито бальное платье, как раз является бесполезной и бессмысленной тратой.

Вот ведь зараза.

– Оставь его для другого платья, на тот раз, когда я буду в настроении.

– Торговаться – моя забота, а уж никак не юной леди из благородного дома, – ехидно пресекла Каринину попытку фея.

– О, чтоб тебя!!! – мысленно кляня себя за бесхребетность, взвыла Карина. – Но чтобы выше колен!!!

Фея от восторга сделала в воздухе сальто.

– Конечно! Где же показывать ножки, как не на первом балу!

Е-ен и Ю-юн как по мановению волшебной палочки нарисовались по обе стороны от начальницы, потирая крошечные ручки.

Когда феи целиком погружались в работу, уследить за их движениями было невозможно, да Карина уже и не пыталась. За три недели, проведенные вместе, она привыкла к тому, как лихо эти малютки справляются с делами, которые, казалось бы, и толпе мастериц не под силу.

Стоять столбом пятнадцать минут было утомительно. Но тут уж не стоило и жаловаться – сама виновата, надо было дольше характер демонстрировать.

– Как насчет одного открытого плеча? – вынырнула из рабочей кутерьмы И-ин. – Кстати, мои поздравления, дорогая. У тебя несколько изменились мерки груди. В большую сторону.

– Угу, к четырнадцати годам у меня наконец-то появилась грудь, – хмыкнула Карина и поняла, что краснеет.

Чтобы скрыть неловкость, она попробовала превратить свои уши в волчьи и лоб-макушку заодно. Ей казалось, что это просто «паучертовски» эффектно. Но И-ин тут же щелкнула ее чем-то по голове.

– Е-ен, подрежь подол, – рявкнула главная фея, заодно возвращая замечтавшуюся хозяйку к реальности. – Теперь, юная госпожа, взгляните в зеркало. Если вам понравится – мы сошьем платье накрепко, затем все дружно подумаем об украшениях. И верните себе человеческий облик целиком. Вам еще представится случай блеснуть своей глубинной формой.

Не успела Карина в очередной раз удивиться легкости, с которой две крылатых барышни, каждая ростом меньше ладошки, переносили жуткие тяжести, как перед ней оказалось огромное зеркало. А в нем… незнакомка.

Девушка напротив была утонченно прекрасна. Зеленое платье великолепно подходило к цвету ее огромных глаз и роскошно оттеняло нежную, золотисто-веснушчатую кожу оголенного хрупкого плеча и тонких рук. Спереди подол действительно открывал ноги выше колена, но сзади платье удлинялось чуть ли не до пола, делая свою тонкую, как прутик, хозяйку совсем воздушным созданием.

– Что… что вы со мной сделали? – выдохнула Карина.

Феи в ответ перестали махать крылышками и одна за другой шмякнулись на пол, как переспелые сливы с веток.

– Простите, госпожа, – чуть не плача, пропищала наконец Ю-юн, – мы так старались. Простите нас.

– Ты чего извиняешься? – удивилась Карина.

Три феи едва не рыдали, сидя на покрытом лоскутками полу. От усталости, что ли? Или они ее как-то не так поняли? Или она сама что-то не то ляпнула? Скорее всего, последнее.

– Погодите… Вы что? Мне нравится! Девочки, платье чудесное! Я действительно сама себя не узнала, решила, что в зеркале не я. Ну, простите свою хозяйку-идиотку я вечно как брякну что-нибудь, потом лопатой не разгрести. Платье супер! Скрепляйте его, я уже сейчас готова танцевать!

Троица тут же вспорхнула в воздух. Карина и правда чуть ли не плясала, пока они сшивали ее платье.

– А какие украшения наденет моя госпожа? – спросила наконец И-ин.

– У меня нет украшений, – ответила Карина. – Нельзя купить разве? Или напрокат взять?

– На что взять?

– Окей, про напрокат забудем. Купи что-нибудь, ты же покупаешь всякие нужные вещи…

Фея сложила ручки на груди. Ни дать ни взять – строгая гувернантка.

– Ты что, свой экземпляр договора не читала? – сурово осведомилась она.

– Э… а что там?

– Представителю юной леди запрещено приобретать инструменты вне школьных лавок, алкоголь, живых существ, драгоценности и еще многое другое, потенциально опасное или относящееся к категории дорогих товаров.

Вот номер… А заодно и ответ на вопрос, что будет, если Карине приспичит заказать себе бутылку коньяка.

– Но ведь я видела, что в Дхорже, в Школе ритуалистов девочки даже поверх формы носят кучу украшений! Откуда они их берут?

– Они их получают в подарок от родителей. Или в наследство. Я осведомлена, что твой отец прислал твоей сестре серьги в качестве подарка ко Дню пилигримовых яблок. Возможно, она наденет их на этот бал.

И тут Карине пришлось признаться самой себе, что ей стало немного завидно. И дело было не в побрякушках, а в том, что они отражали, – любовь, желание видеть свою дочку самой красивой и нарядной. Хотя… ее феи тоже были знаком любви и заботы от папы. Неужели мало? К тому же незнакомка в зеркале была так легка и воздушна, что любые камни испортили бы ее образ. Тут пригодилось бы что-то иное.

– Ишка, а как насчет цветов? Цветы тебе не запрещено покупать?

– Нет, – удивилась фея, – зачем могут вообще понадобиться цветы? Барышни получают их в подарок, знаешь ли…

– Отправь за ними Юшку или Ешку. Украсим меня цветами!

– А что? Это авангард, это я понимаю, – одобрила фея и дала подчиненным ценные указания.

Через пару минут комната превратилась в оранжерею. За цветами летала Юшка, и, видимо, денег ей дали немало, а чувство меры отказало.

Охапка лилий белых, охапка красных, розы примерно десятка видов, маргаритки, пионы, орхидеи и поди разбери, что еще.

– Нам понадобятся розы, вот эти, мелкие. – И-ин первая пришла в себя от шока.

Ешка сердито покрутила пальцем у виска, запустила в Юшку расческой и присоединилась к И-ин. Вскоре линия декольте от правого плеча до левой подмышки спереди и сзади украсилась золотисто-оранжевыми розами и кремовым лилейником – как будто на плечо Карине упала диковинно цветущая ветка.

– Я остановила процессы в этих цветах, – застенчиво сообщила Ю-юн. – Если захочешь, после бала поставишь их в воду, и они проживут еще долго. Ты знаешь… это магия фей, но твоя бабушка Алессандра умела делать подобное средствами ритуалистов…

– Не отвлекайся! – перебила Юшку И-ин. – Это общеизвестный факт, юная госпожа, – добавила она, обращаясь к Карине, – если угодно, я принесу тебе книгу об истории ритуалистики. Но потом, сейчас у нас другие дела.

С волосами решили не мудрить – завязали тугой узел на затылке и украсили его цветами. Из центра узла выпустили длинную вьющуюся прядь. Она падала на спину и гораздо ниже талии. Мелкие локоны вздрагивали, подпрыгивали пружинками, переливались, как живые, всеми оттенками красно-оранжевого, красиво контрастируя с платьем.

Карина была совершенно готова – она сидела на столе, грызла яблоко и ждала только туфель, которые И-ин искала в сундуке (купила вместе с шелком на платье, хитрюга), до бала оставалось еще полчаса. От плохого настроения не осталось и следа. И-ин немного ошиблась, осознать себя самой красивой – не половина, это процентов семьдесят от праздничного веселья.

– Знаете, феечки, – с чувством выговорила Карина, – танцы – это не главное. Но я с удовольствием собралась бы еще на пару-тройку балов…

И тут в дверь постучали. Кого могло принести? Вариантов немного – или Эррен пришла посмотреть на племянницу и показать свое платье, или Митька уже здесь вместе с Ангелией Витольдовной. То есть знаккером Заккараус, здесь их замудреную фамилию сокращали именно таким образом. Игнорируя Ишкино «Куда босиком?!», Карина спрыгнула со стола, кинулась к двери (каменный пол обжигал босые пятки холодом) и распахнула ее.

Мрачный, как туча, Митька топтался за дверью. В пиджаке, напоминающем то ли мундир, то ли байкерскую куртку, с необычной стильной прической, он опять перестал быть привычным Митькой. Снова выглядел взрослым – и едва знакомым. Но и незнакомость, и взрослость соскочили с него в одно мгновение, как только он увидел Карину. Он растерялся на секунду, а потом засмеялся, и словно вернулся прежний Митька, с которым можно лазать в окна, есть пироги в кафе и носиться по лесу в волчьей шкуре.

– Вот это да-а-а, – выдавил он, вновь обретая способность говорить. – Ты такая красивая!

– Какие сложные предложения, – хихикнула Карина. Ощущение было странным – казалось, она могла сколь угодно долго продержать его в состоянии легкого ступора, надо было только не отрывать взгляда от его серых глаз. – Однако чем обязана визиту?

Светские слова, пусть и с насмешечкой, так легко слетели с губ вместо обычного «чего надо». Вот что делает платье… и грядущее четырнадцатилетие вкупе с увеличившимся обхватом бюста, наверное.

– Ничему… То есть моему… то есть… вот. – И Митька протянул ей шарик-«талисман».

– Ой, ты не потерял? Я свой тоже с собой таскаю.

– И правильно. Только куда ты его денешь в таком платье? Ни карманов, ничего…

– Смотри и учись!

Карина вернула Митьке его талисман, отыскала в сумке свой.

Ей давно не давал покоя жест, которым Диймар извлекал из небытия свой боевой шест. Теперь она знала, что некоторые предметы можно переносить в глубине собственных рук, ног, да хоть ушей – лишь бы глубина была достаточной. И под большим пальцем Карининой правой руки нашлась прекрасная «глубинная норка» в самый раз для шарика.

Туда она и закатила талисман.

– Круть, – одобрил Митька, – не зря ты и тут отличница.

– Угу, отличница. Жалко только, что-то вроде второклашки…

– Наверстаешь… Зато красивая…

Может, ей всегда в таких платьях ходить? Теперь Кларина и даже Люськина любовь к нарядам стала ей более понятна. Так из каждого встречного-поперечного мужчины можно слепить много полезных в обиходе предметов. Вот хотя бы из Митьки, который в обычной ситуации отнюдь не из пластилина.

– Ты только ради талисмана пришел? Я из-за тебя уже ноги почти отморозила.

И притворилась, что сейчас смотается в глубину комнаты. Но Митька не дал ей этого сделать.

– Не могу же я позволить даме морозить из-за меня ноги.

С этими словами он легко сгреб ее в охапку и понес в комнату на ковер. Карина охнула и обхватила его за шею. «Уронит сейчас, идиот несчастный», – подумала она, хотя прекрасно знала, что уж кто-кто, а Митька не уронит.

Он донес ее до ковра и бережно опустил. Коленки не подогнулись, даже жаль, – сейчас бы повисла на нем, как красотка из кино. Митька, однако, не торопился ее отпускать – как будто они уже танцевали на балу. И видимо, думал о том же.

– Ты мне оставишь хотя бы танец? – спросил он как-то неожиданно застенчиво. – Лучше бы два, но я на два как-то и не надеюсь.

– Я тебе и один не очень-то обещаю, – нахально соврала Карина и подумала, что вот сейчас у И-ин лопнет терпение и она, пожалуй, погонит мальчика в коридор ближайшей охапкой цветов, как пресловутой «поганой метлой».

– Может, и к лучшему, – с обычной своей ехидцей заметил Митька, – не придется делать при всех вот это.

И он наклонился (все-таки он был намного выше ростом) к ее губам.

И насмешливое настроение враз слетело с Карины. В Митьке снова проступило что-то чужое – взрослое, властное, жуткое. Не успев ничего сообразить, она отскочила, прямо-таки шарахнулась от него. И сначала уставилась в пол, не рискуя поднять глаза, потом кое-как заставила себя взглянуть в лицо друга.

Митька смотрел на нее с непонятной смесью грусти, злости и… нежности, что ли. Непривычное, незнакомое выражение лица. Черт, что же это такое? В последнее время к Митьке, ну Митьке же, не подходило никакое определение, кроме «незнакомый».

– Ты чего, серый волк? – невесело спросил он. – Я вообще-то с тобой целоваться пытался, а ты мне травму на всю жизнь?

– Я это… – Что ни скажи, все будет глупо и неловко. Как, собственно, и молчание.

Митька сжалился. Через незнакомца снова проступил лучший друг с детства, насмешник и защитник.

– Вообще-то, – отступая к двери, проговорил он, – я просто зашел сказать, что на бал мы с тобой идем вместе.

– Э-э-э… А какие варианты? – затупила Карина.

– Ну, у тебя-то никаких, – хмыкнул лучший друг. – Так что заканчивай тут свои припудривания и пошли. Жду за дверью.

«Ты испортила свой собственный первый поцелуй», – мысленно объяснила себе Карина. Хотя если на то пошло, то в лесу надо было целоваться, теперь уже момент упущен.

– Пока не выпьешь суспензию от кашля, никуда не пойдешь, – сердито сообщила И-ин, выбираясь из какого-то укрытия. – И туфли надень, и накидку, не госпожа, а горе мое…

В коридоре к ним присоединилась Эррен. В темно-зеленом, очень открытом и при этом хитро драпирующемся платье она походила на статуэтку. А еще она злилась, вертела кольцо на пальце и кусала губы.

– Вы представляете! Великий мастер отклонил приглашение на бал. Сказал, что будет любоваться яблонями из замковой обсерватории. В компании Кру, в тишине и покое, понимаете ли. Пришлось принять предложение Рейберта Гарда. Правда, в последний момент… четверть часа назад, если точнее… Он вообще уже в зале.

– Оу, наконец-то я увижу эту живую легенду, – поддела Карина тетушку. – А что, больше тебя никто не пригласил?

– Что? – удивилась та. – Остальным я давно отказала.

Ну и кому тут скоро аж целых четырнадцать?

Их путь лежал по коридорам здания ратуши – от комнат Эррен до главного зала. То тут, то там им встречались пары и компании нарядно одетых взрослых и детей. Возле зала Эррен указала им на высоченные двери и велела веселиться.

– Думаешь, получится? Мы же никого тут не знаем.

– Фигня, познакомимся. – Митька подхватил ее под руку и почти волоком втащил в зал.