Существует мнение, будто передовые поэты всегда пишут нечто близкое бессмыслице, а издатели вставляют к ним в стихи свои знаки препинания ради уменьшения нелепости. Примером тому служат строки Велимира Хлебникова:
В одном из новых изданий («Творения», 1986 г., с. 78) слово «чоботы» напечатано через «е» по новым правилам и снабжено примечанием:
«Чеботы — гуцульское название одного из видов орхидей» (с. 663).
Какого цвета взор у этих гуцульских орхидей, я не знаю, но что две последние запятые стоят по произволу — уверен. Если же их убрать и учесть правила дореволюционного начертания (стихотворение появилось в 1912 году, в «Пощечине общественному вкусу»), окажется, что «черноглазая» — «она», появляющаяся чуть ниже, а вовсе не чоботы:
С тем обнаруживается и смысл стиха.
Могут спросить: почему в конце слова напечатано «е», а я ставлю «я»? Отвечаю: здесь рассуждение велось о знаках препинания, а не об ошибках грамматики, опечатках или о чем прочем. Для того ведь запятые и ставились, чтобы исправить бессмысленное искажение. При печатании рукописи подумали, наверное, что «черноглазыя», вопреки грамматическому роду, относится к «чоботам», поразмыслили и изменили окончание. Или просто перепутали: хотели изменить «ея», а переделали «черноглазыя».
Кстати, в новейшем собрании сочинений Хлебникова исправлено «черноглазыя», но «ея» вместе с запятой стоят как прежде.