Педагогика в язычестве - понятие более широкое, нежели просто процесс изустного образования детей. Если ребенок начинает воспитываться (образовываться) от момента зачатия, то процесс не заканчивается достижением определенного физиологического возраста. Педагогический процесс, начинаясь на уровне «младенец-родитель», органично перетекает в структуры «подмастерье-мастер», «дружинник-воевода», «общинник-старейшина».

Традиции семейных языческих отношений имели один простой, но почти забытый уклад: «любить не для себя, а для того, кого любишь. Жена любит мужа не для своего блага и интереса, а ради него - его дела и успеха. Муж любит жену для собственного удовольствия, а для нее - ее комфорта, уюта, благополучия. Именно так возникает тот баланс и гармония, которые становятся непоколебимым стержнем семьи и обеспечивают успешное преодоление любых трудностей в жизни.

Родители, в свою очередь, любят детей для их блага, ибо только они ответственны за их появление на свет. Таким образом, абсолютно неправомочна привычная христианская установка «дети априори обязаны своим родителям за собственное рождение», ибо дети их об этом не просили, да и не могли просить. Поэтому это уже дело души, нравственности и мудрости родителей - заслужить любовь, уважение, и чувство долга детей перед своими родителями.

1. Главное в языческой педагогике - внимание ребенка, его убежденность, что родитель всегда скажет новое, интересное и нужное.

2. Ребенок - ученик и отдельный человек, способный и обязанный отвечать за себя.

3. Учитель должен жить так, как учит. Недопустимо чтобы слова учителя (родителя) расходились с делом.

4. Уважение. Только уважая детей можно пользоваться их уважением. Пока мы не научимся уважать своих детей, мы не вправе требовать от них уважения.

5. Ребенок должен чувствовать и осознавать свою значимость. Советуйтесь с ребенком, интересуйтесь его мнением. Поправляйте ошибочное в его мнении, но без насмешек, обоснованно и понятно.

6. Ребенок может легко простить окрик или затрещину, но не воспримет необоснованных криков по любому поводу и тычков по мелочам. Это станет причиной его блокировки от родительского голоса, мнения и доверия.

Запрет.

Психически здоровый и незапущенный ребенок уже в 12-ти месячном возрасте способен адекватно осознавать элементарные запреты и рамки дозволенного. Например, запрет не брать чего-либо или не лезть куда-либо он вполне способен помнить и учитывать в своих действиях.

Другое дело, что в его психике еще не сформировалась воля, и не окрепли навыки самоконтроля и соблюдения этих запретов. Природное любопытство и мощный естественный импульс познания (опробования всего вокруг) порой оказывается сильней. Именно поэтому ребенок не подлежит жестокому наказанию. Чаще всего, оклика в повышенных тонах и повторения запрета достаточно, чтобы ребенок остановил свои неправильные изыскания. Попытка отвлечь ребенка чем-то интересным только повысит шансы на успех.

Сложнее бывает остановить тягу к сладкому. Тут работает более глубинный инстинкт «еда», тем более вкусная. В таких случаях нужно потрудиться, чтобы отвлечь «мелкого» от объекта поползновения. Это не так сложно, если родитель хочет блага ребенку.

Ошибки происходят, когда ребенок получает немотивированные и «некомпенсированные» запреты: это нельзя, это нельзя и то нельзя. Запрет воспринимается адекватно, когда он четко аргументирован и компенсирован. Например, это делать нельзя, а вот это можно. Так нельзя, потому что можно сломать, но можно вот так - так правильно и хорошо. При этом энергия ребенка, которая все равно прорвется, будет перенаправлена в менее разрушительное русло.

Если вы один раз разрешили ребенку что-то делать, то в следующий раз ваш запрет на это же действие он воспримет с недоумением и гневом. Поэтому думайте над своими запретами и разрешениями. Думайте заранее и тщательно.

Недопустимо учить ребенка «Как делать нельзя» и самому делать наоборот. Иначе родитель будет похож на старого раввина, которого во время поста застали с пьяным девками. Дожевывая сало он поучал: «Дети мои, не смотрите на меня, слушайте сюда как надо!»

Жесткость и Жестокость.

Жестокость - неадекватность проступка, наказания и методов убеждения. Причем жестокость не намного худшая вещь, чем попустительство.

Недопустимо наказывать малыша, когда он что-то сделал импровизационно, не получив предварительного запрета. Один сын муллы как-то рассказал мне о верной традиции в его селе. «Нельзя бить собаку, даже если она нагадила там, где нельзя. Надо дать ей понять, что это плохо, и только тогда, когда она нагадит в третий раз, хозяин имеет полное право наказать ее».

Чем наши дети хуже их собак? Ребенок, как и любой человек должен иметь право на ошибку.

Есть мнение, что японский менталитет и традиции позволяют ребенку до 5 лет делать все, что вздумается. Это не совсем так. «Все, что вздумается» - это разумная уступка ребенку в тот момент, когда ему требуется внимание. Хочет ребенок повозиться - взрослый не может ему отказать, лезет ребенок куда либо - взрослый должен быть рядом и удовлетворять его любопытство. Думаю, что явные перегибы в поведении ребенка пресекают даже терпеливые и сдержанные японцы. Если, к примеру, отпрыск тянется к вазе династии Минь, то папа вряд ли допустит, чтобы эта ваза загремела на пол.

В отличие от японцев, в наших семьях ребенок слишком часто получает отказ в общении от уставших родителей. В то время когда ему хочется общения, его либо сажают с игрушкой одного, либо с неохотой читают книжку. И это есть скверно. Это умаляет авторитет родителя даже для малыша 3-5 лет.

Если же ребенок знает, что его развлечение, общение и исследование мира вплотную увязано на родителей, то каждое слово старшего будет воспринято с максимальным вниманием. При этом не обязательно ребенку все дозволять, но обязательно уделять ему внимание. Тогда и родитель будет в центре внимания ребенка, а центр внимания ребенка - это центр его управления.

Что делать, когда ребенок заходит слишком далеко в своих играх? Очень просто: объяснять, запрещать и пресекать.

Пример работы такого принципа весьма нагляден.

Двухлетний ребенок, разыгравшись, бьет дедушку тапочком по лицу. Он еще не осознает качество причиняемых своими действиями ощущений, поэтому в первый раз его просто останавливают. Получив замечание, он ненадолго останавливается, но скоро повторяет свое действие. Следует второе замечание и более жесткое объяснение, которое тоже ненадолго останавливают ребенка. В третий раз родитель берет из ручонки тапочек и точно так же шлепает ребенка по лицу. Слезы, обида, последнее объяснение родителя. Больше ребенок не использует тапочек в подобном качестве.

Подобный принцип может применяться и в ситуациях потенциально опасных для ребенка. Это позволит вырабатывать у него привычку к тому, что любое предостережение родителя важно и максимально актуально. То есть для утверждения доверия к старшим и укреплению авторитета родительского слова.

Для этого используется прием «контролируемого риска».

Ребенку трижды говорится, например, о возможности упасть с дерева и предоставляется самостоятельная возможность в этом убедиться, когда его падение смягчается лишь подставленной ногой. Результатом - испуг, потирание ушибленных мест и твердая уверенность, что папа говорил правильно.

В другой раз - те же три предупреждения убрать мелкие игрушки, чтобы не уколоть ногу, бегая по комнате. Затем, когда родителем убраны лишь самые острые и опасные предметы, следует терпеливое ожидание результата. Вскоре ребенок наступает на что-то и разражается плачем. После этого следует еще одно рассудительное объяснение и совместная приборка на полу.

Таких примеров можно привести множество. Сама жизнь ежедневно подбрасывает огромное разнообразие педагогических ситуаций. Тем понятнее поговорка: «За одного битого двух небитых дают». Это может показаться жестоким методом, однако и окружающий мир не особо церемонится с человеком. Именно поэтому важно с самых первых шагов приучать малышей к осторожности без трусости и к смелости без безрассудства.

Главное - способность и умение родителей рассчитать этот самый «контролируемый риск». То есть умение максимально точно предусмотреть возможную ситуацию и степень опасности ее последствий. Это не пустой совет бездетного теоретика. Это реальный опыт отца, который сам вырабатывал у своих детей интуитивное чувство опасности и воспитывал уверенность в точности родительских предостережений.

Страх.

Когда ребенок боится? Чего ребенок боится? Как ребенок боится?

Известно, что все основные параметры личности ребенка закладываются до 2-3 лет. До 5 лет они уже фиксируются и приобретают характер фундамента, на котором продолжается становление и коррекция личности.

Чувство страха у ребенка 2-3,5 лет формируется в большей степени по ориентировке на реакции родителя (старшего). Если в экстремальной ситуации Старший спокоен, собран и сосредоточен, то и ребенок будет вести себя близко к этому типу поведения. Если же взрослый проявляет признаки паники, то и чадо будет реагировать так же. Более того, у ребенка моментально формируется стереотип реакции на стрессовую ситуацию и любой жизненный стресс будет вызывать тупую панику.

Истинность этой концепции неоднократно проверена и подтверждена на практике. Приведу несколько примеров:

1998 год. Группа отдыхающих остается отрезанной внезапным штормом на узкой полосе пляжа. С трех сторон участок берега отрезан 40-метровыми скалами, со стороны моря подход невозможен из за гигантских волн. Катер, доставивший людей в этот живописный уголок, пришел уже после начала шторма и не смог эвакуировать людей. Группа, в которой были женщины, инвалид-авганец с протезом ноги и пятеро детей от 1 до 7 лет, проводили взглядом уходящую посудину, прекрасно осознавая, что ее бы разбило даже при попытке пристать к камням. Видя, что буря усиливается, а с узкой полосы суши скоро начнет всех смывать, мужчины принимают решение выйти из западни по скалам. Была найдена подходящая расщелина с наклоном 45-60 градусов, до ближайшей безопасной площадки. Собранность мужчин и женщин позволили успешно начать подъем. Скоро, помогая друг другу, группа растянулась по вертикальной скальной щели. Дети, как испуганные крольчата, зыркали на родителей, но усердно карабкались, не обращая внимания на ветер и содранные ладошки.

На высоте 15 метров, у самой неуклюжей дамы, которую поставили второй и уже подтягивали к близкому краю, не выдержали нервы. Не взирая на дикое напряжение спутников и полтора десятка человек под ней, она начала визжать, чтобы ее сняли вниз, и что она больше не может. Вот тут в глазах детей полыхнул страх. Шедший замыкающим мужчина мгновенно оценил, чем грозят переставшие двигаться вперед плачущие дети и срыв одного человека в начале цепочки. Неимоверным напряжением он смог обойти всех по боковой стене и присоединиться к тем, кто держал паникершу. Мало того, пролезая мимо детей, он спокойным, но жестким голосом приказывал всем уцепиться получше и отдыхать. Все так же слышали и резкие злые фразы, сопровождавшие вытягивание истерички из расщелины. Когда она была зафиксирована в безопасном месте, мужчина вернулся в расщелину и контролировал подъем остальных.

Дети уже не боялись. Они были собраны и сердиты на глупую тетю, что заставила их испугаться. Остальные три перехода прошли уже без проблем. Ни один ребенок не обращал внимания на возобновляющиеся визги. Все видели только цель движения и слушали четкие команды взрослых.

Пожар.

Лесной пожар не самое безопасное приключение, даже если случайно обнаруженный очаг не превышает нескольких десятков квадратных метров. В этой ситуации ребенок 3-х лет пошедший с родителями на прогулку, вел себя строго по родительскому примеру. Первая настороженность, оценка реакции родителей, мобилизация и сосредоточенность. Через полчаса он уже деловито ковыляет по границе сбитого пламени и высматривает места, где огонь загорается вновь. Он активен, адекватен, готов к вразумительным действиям.

Иной тип поведения взрослых не менее характерен. Даже у более старших детей, чьи родители на пожарах суетились, причитали и заламывали руки, проявлялась соответствующая реакця: слезы, ступор и неспособность к каким-либо разумным действиям.

Гроза.

В восприятии маленьких детей гроза - мощный отрицательный раздражитель. Малышей сильно пугает грохот, вспышки молний и жесткий ливень. Однако и в этой ситуации правильное поведение родителей настраивает детей на сдержанное восприятие экстремальности. Спокойная речь, песня и обсуждение происходящего способны предотвратить панику. Обычное рассматривание воды льющей на ладошку, или разговор о том, где может сейчас прятаться мышка, способны уберечь ребенка от излишних переживаний и научить его адекватно относиться к стихии.

Травма.

Ни в коем случае не показывайте ребенку силы своих переживаний и страха, когда он, случайно, порезался, оцарапался или ушибся. Если он увидит вашу панику от вида его крови, то у него навсегда отпечатается стереотип ужаса от любой собственной травмы (а это, в будущем, не позволит ему действовать быстро и адекватно для принятия оперативных мер по спасению собственной жизни или помощи кому-либо).

Действуйте хладнокровно и спокойно рассуждайте вслух, что следует предпринять, чтобы и ребенок участвовал в осмыслении и построении адекватных действий.

По тому же принципу может строиться и предварительная психологическая подготовка к болевым ощущениям. Так, один мой знакомый, чтобы подготовить малыша к взятию крови из вены, объяснил ему, что такой укол вполне терпим и не страшен. Для наглядности он взял швейную иглу, продезинфицировал и воткнул себе в предплечье. Через минуту рассматривания и разговоров о толщине кожи, игла была извлечена и ребенок уверенно направился в больницу. Этот маленький пациент спокойно прошел процедуру и был единственным, кто не ревел в кабинете.

Приказ.

Объяснение своего распоряжения.

Надо ли объяснять ребенку или подчиненному суть приказа, его целесообразность и обоснованность?

Лишь в тоталитарных религиях и мироустоях главенствуют абсолютные ограничения, табу констатированные пастырями-наставниками-гуру: то-добро, то-грех, то-делать, а это-нет.

На определенном уровне достаточно сообразительный человек сам способен оценить меру целесообразности распоряжений, либо предположить обязательное наличие этой целесообразности. Но только в том случае, если изначально видел от родителей только разумные приказы. Только тогда, когда он с молодых ногтей привык, что любое слово старшего честно, целесообразно и обоснованно.

В этом случае даже необоснованный или экстремальный приказ будет воспринят адекватно. Так как ребенок осознает, что у старшего на какие-то объяснения может просто не быть времени

Взрослый обязан уметь, при необходимости внятно и доходчиво обосновать свои распоряжения. Иначе он не может рассчитывать на свой авторитет и исполнение приказов.

Именно поэтому на языческой Руси далеко не каждый имел право по своей прихоти заводить детей, а тем более иметь подчиненных или учеников.

Зависть.

Чувство зависти, как порождение злобы от чьего-либо успеха и благополучия - получило мощный импульс развития именно благодаря христианству. Это детище пороков взлелеянно «богоугодным» отказом от благ этой жизни (правда, отказ от этих благ предполагался в пользу церкви). Лишаясь благ, зомбированные верующие экстраполировали свою зависть в «святое чувство», становясь бдительными обличителями пороков и неверия. Именно эти зомби становились активистами гонения неверных, еретиков и поганых язычников. Эти процессы легко увидеть и сейчас, понаблюдав за фанатично верующими представителями христианства.

Само же чувство зависти, «активное осознание чьего-либо превосходства», вещь обычная, но имеющая две разновидности: созидательную и разрушительную. Созидательная форма предполагает активное желание самому достичь означенного фактора превосходства. Разрушительная форма - предпочитает активное желание лишить объект зависти любых факторов превосходства.

Зависть, как источник активизации собственной созидательной деятельности - есть благо.

Зависть, порождающая злобу и недоброжелательность - зло.

Важно формировать мировосприятие, при котором зависть будет стимулом для созидательной жизненной активности и реализации необходимых достижений.

Агрессия и агрессивность.

Новосибирский институт нейрохимии агрессивных состояний давно установил естественность человеческой агрессивности и ее целесообразность в развитии индивидуума с момента появления на свет…

Агрессивность функциональна, т.е. естественна и присуща всему живому. Ее социальность и антисоциальность зависит лишь от формы проявления, целесообразности и оправданности, причем, в каждом отдельном случае, в каждой определенной среде, при конкретных сопутствующих обстоятельствах.

Хочу заметить, что у человека с нормальной психикой никогда не возникнет комплекса, которым нас так часто пугают власти «если есть заточка, то надо ее на ком-то опробовать». Человечество многие тысячи лет существовало с оружием в руках и успешно регулировало эти вопросы. Перекосы в отношениях «оружие-человек» обострялись именно в моменты, когда власть и религия пытались нарушить естественно сложившиеся принципы и традиции русского менталитета.

Именно поэтому христианство само по себе противоестественно и патологично. Искусственная неагрессивность, всепрощенчество, не только не способствуют выживанию, но приводит к максимальной потере его жизнеспособности, то есть к потенциальному вырождению этноса.

Люди теряют готовность к активным действиям и оказываются с пустыми руками перед вооруженными преступниками и сумасшедшими. Более того, задурманенные «непротивлением» люди психологически не готовы активно противостоять агрессии и становятся легкими жертвами даже для самых тщедушных ублюдков и маньяков.

В критических ситуациях многие просто забывают, что лучше погибнуть в активной борьбе за жизнь, чем умереть в пассивном ожидании смерти.

Именно активность заложена в человека богом-природой. И именно эта аксиома подтверждает вполне здравую языческую мысль, взятую на вооружение многими адекватными людьми: «Лучше пусть меня судят трое, чем понесут шестеро».