Ирка сидела ни жива ни мертва – непостижимая тайна, раскрытая только что Вадимом, ее не столько расстроила, сколько взбудоражила. С одной стороны, было неприятно, что ее променяли на какую-то доходягу. Но с другой – она почти ликовала, что стала невольной героиней такой причудливой истории! Больше всего ей хотелось сейчас увидеть соперницу: и толкала ее к этому гремучая смесь отчаянной ревности, жгучего любопытства и страстного желания отомстить разлучнице.
Вадим вдруг прервал свой, в общем-то, не слишком длинный рассказ и посмотрел на часы: прошло сорок пять минут. Ничего, подождем еще немного… Вдруг его поразило выражение Иркиного лица: на нем светилось почти торжество; и Вадим испугался:
– Эй, ты чего удумала? Только не вздумай с ней встречаться! Испортишь все!
– Что именно? – живо поинтересовалась Ирка.
– Да все, – туманно ответил Вадим. Блин, зачем он разболтал все этой полоумной? Теперь начнется… Придется применять испытанный метод – брать в долю.
– Зачем тебе, глупенькая, с ней связываться? – вкрадчиво спросил, подсаживаясь ближе к Ирке. – С нее все равно толку никакого не будет… А вот папочка может и заплатить. За молчание. Хочешь новую квартирку?
– Квартирку? – недоверчиво переспросила Ира. Собственное жилье было пределом ее мечтаний, и за него она готова была сделать все, что попросят – украсть, обмануть, спрятать труп… Правда, до сих пор никто с такими предложениями не выступал. И вот, кажется, наконец-то случай подвернулся.
– Ага. Отдельную. Ты, главное, – никому ни гу-гу. А я с папахеном потолкую…
Резко зазвонил телефон. Вадим посмотрел на экран – как и предполагалось, на экране светилось противное слово «Неизвестно». Вадим терпеть не мог, когда номер звонившего не определялся. Но это был совершенно особый случай. И он торжествующе нажал кнопку ответа, многозначительно глядя на Ирку. Та затаила дыхание.
– Алле. Вадим Никольский слушает, – неожиданно звонким голосом ответил Вадик. Его решимость быстро улетучивалась под градом вопросов, звучавших из трубки:
– О каком контракте идет речь? – невозмутимо спросил Ольховский, не здороваясь.
– Вы прекрасно знаете. О том, где речь идет о вашей дочери и моем брате Сергее.
– Это Сергей вам рассказал?
– Не имеет значения.
– Чего вы хотите?
– Давайте встретимся. Прямо сейчас.
– Давайте, – легко согласился Ольховский. Вадим вдруг испугался, что может с этой встречи просто не вернуться. И тогда он обрадовался, что не сдержался и рассказал все Ире: вот она-то и будет гарантом его безопасности!
– Только без фокусов, – вдруг с угрозой произнес он. – Если со мной что-нибудь случится, эту новость расскажут уже в вечерних новостях по всем каналам. Я принял меры, – для пущей убедительности добавил Вадик и красноречиво взглянул на Иру. Та испуганно кивнула: мол, поняла, если что – обзвоню все телеканалы, газеты и радиостанции!
Ольховский коротко засмеялся, отчего Вадику стало не по себе.
– Через час в «Гедонисте», – коротко бросил и отключился.
* * *
На встречу Ольховский поехал сам, без водителя. Такое случалось крайне редко. Начальник охраны, конечно, отправил втихаря машину сопровождения (естественно, Ольховский ее заметил, но ничего не сказал персоналу. Пусть себе едут, мало ли что). По дороге попытался собраться с мыслями, но они разбегались, как пугливые тараканы; и в голове крутились лишь неоспоримые, давно известные ему факты.
Во-первых, тот факт, что у Сергея Никольского есть брат, и зовут его Вадим – скользкая полукриминальная личность.
Во-вторых – факт, что Сергей деньги получил, хоть и не сразу. Куда-то он уезжал под новый год, исчез – а потом вдруг сам позвонил Ольховскому. Ольховский встречаться с ним не захотел – отправил секретаршу; и та без лишних вопросов дело решила. И расписка у него есть; и номер телефонный Сергей сменил, как договорились…
Тогда откуда, черт возьми, на его голову взялся этот брат?!
Тот оказался на удивление похожим на Сергея… Но как-то так, словно китайские «адибасы» похожи на фирменные кроссовки. Он подсел к Ольховскому за столик незаметно – и это было совершенно удивительно для такого заведения!
– Здравствуйте, я – Вадим, – на удивление вежливо начал свой шантаж младший Никольский. В том, что его ожидает именно шантаж, Александр Петрович не сомневался. Поэтому здороваться в ответ не стал, даже не кивнул, а молча ждал продолжения.
Вадик намек понял.
– Мне в руки попал один очень интересный документ. Я вам копию его принес, – эффектно развернул перед Ольховским бумагу со злополучным контрактом.
– Повторяю свой вопрос: откуда он у вас? – спокойно поинтересовался Александр Петрович.
– Да какое это имеет значение? – разозлился Вадим. – По-моему, главное – чтобы ваша дочь не узнала правду. Сколько вы готовы за ее спокойствие заплатить?
Ольховский вздохнул. Сколько он их уже встречал на своем пути – жалких людей, которые действительно поверили, что на самом деле можно управлять миром, украв чью-то тайну!
– А с какой стати вы решили, что я стану вам платить? – невозмутимо спросил в ответ.
– С той самой стати, что иначе ваша дочь поймет, в какую ложь вы ее втянули! – разгорячился Вадим.
– Да что ты говоришь! – Ольховский уже почти веселился.
– И вам будет все равно? – ужаснулся Вадим.
– Не то, чтобы все равно… Однако не вижу ничего ужасного. Можешь рассказывать. Только потом очень аккуратно смотри по сторонам, когда дорогу будешь переходить, – тон Ольховского вдруг стал жестким, и он почти перешел на шепот. – А то я, знаешь ли, большой поклонник моссада. И глубоко убежден, что с шантажистами, как и с террористами, в переговоры вступать нельзя.
Тут же собрался уходить, не обращая внимания на словно оглушенного Вадима. Но вдруг обернулся и спросил иронично:
– А ради интереса: сколько ты хотел за… молчание, так сказать? Тысяч пятьдесят?
– Что-то вроде… – процедил Вадим.
– А-а-а… семейная такса, значит, – удовлетворенно подытожил Ольховский, чем добил Вадика окончательно.
Потом вдруг передумал уходить и решил все-таки расставить точки над «i».
– Возможно, вы и получите что-то…
Вадик напрягся и подался вперед.
– Если расскажете, откуда у вас документ.
Парень тут же расслабился. А, ну его к черту – расскажет, как все было! Откинулся на стуле.
– Нашел. У этого придурка, моего брательника, в ящике стола.
– Вы любитель шарить по чужим столам? – поинтересовался Ольховский.
– Ну да, – подавил довольный смешок Вадим. И неожиданно продолжил: – У меня неприятности произошли. В бизнесе.
Ольховский поморщился: представил, какой «бизнес» может быть у такого типа.
– Продолжайте, – приободрил собеседника.
– Ну, словом, задолжал я партнерам некоторую сумму…
– Пятьдесят тысяч долларов, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Ольховский.
– Ну да, – удивился Вадик. – Ну и они меня теребить начали…
– Партнеры? – иронично уточнил Ольховский.
– Ну да, – снова повторил не уловивший иронии Вадим. – Домой являться начали… Катьку выкрали…
– Катьку? – удивился Александр Петрович.
– Ну да, – подтвердил начавший уже раздражать единообразием ответов Вадик, и уточнил: – Сеструху мою.
– Они выкрали вашу сестру, а вы равнодушно за этим наблюдали?! – Ольховского аж затрясло.
– Ну почему равнодушно? Я переживал… Но у меня квартирка была конспиративная, я на ней вчера отсиделся, – успокоил собеседника Вадим, наблюдая, как бледнеет Ольховский. – Да все в порядке уже – мне позвонили и сказали, что Серега все уже разрулил. Дома уже Катька.
Ольховский за мгновение весь словно осунулся. Господи, бедная мать! Что она перенесла! А девочка!
Так вот для чего нужны были Сергею деньги… Ничего себе выбор он предложил парню. Старый дурак – мог бы и разузнать все получше, прежде чем бросаться ультиматумами – «или Аня, или деньги». Какой подлец заставит выбирать человека между сестрой и любимой?!
Он молча положил двадцатку на стол, потом так же молча вышел из ресторана, не обращая внимания на Вадима.
Нужно позвонить Сергею и поговорить по-человечески. Аня-то его любит… И он ее, похоже, тоже.
* * *
Дома! Наконец-то дома! Аня радостно кружила по комнате, нежно прикасалась к милым сердцу вещам… Она совершенно не устала с дороги, и не обращала внимания на просьбы мамы, бабушки и все остальных домашних прилечь: ей хотелось двигаться, смеяться, жить! Вся прислуга выстроилась в холле, встречая Аню: ее любили все без исключения; и каждый приготовил небольшой подарок к возвращению молодой хозяйки. Кухарка испекла любимый Анин шварцвальдский торт просто гигантского размера, и в доме явственно витала атмосфера праздника. Было даже лучше, чем под Новый год! Тем более, что в этот раз новогодние праздники прошли как-то незаметно: Аня была в больнице, хозяева раздали дежурные подарки заранее, а сами отправились в клинику к дочке. Все выпили шампанского, неловко помялись возле хозяйской елки да и разошлись каждый по своим компаниям.
Теперь же вся семья была в сборе, а, главное, дома было сердце семьи – Аня. Омрачало радость лишь то, что она никак не могла дозвониться Сергею – телефон был все время недоступен еще с дня операции, а сам он на связь не выходил. Аня твердо решила разыскать его и выяснить, в чем дело.
* * *
Ирка изрядно нервничала. Решимость заметно улетучилась, как только она добралась до нужного университетского корпуса. На удивление теплый мартовский день выгнал студентов на улицу, и они весело галдели на крыльце. Ира пристроилась возле стайки курящих студентов, вынула пачку и с трудом зажгла сигареты: так дрожали руки.
Надо успокоиться. И, конечно, дело нужно довести до конца: не на ту напали! Она им покажет… Кому – им, Ира не конкретизировала. Им – и все! В первую очередь, конечно, Сергею. Так обмануть ее надежды! И еще, конечно, этим богатеньким. Пусть тоже поплачут… Плевать ей на деньги, которые обещал Вадик. Да и обманет он ее, как и все остальные… А вот ревность жгла, не переставая, требовала выхода, и привела ее в конце концов к университетским корпусам.
Постепенно собралась с мыслями и решительно подошла к ближайшей группке:
– Извините, не подскажете, когда пары заканчиваются?
– Какие именно? – откликнулась брюнетка в джинсах, снисходительно оглядывая незнакомку.
– Ну… все. – Ира смутилась. Происходящее наконец начало обретать реальные очертания, и ей стало страшно до тошноты.
– У всех разное количество пар. Но через десять минут заканчивается третья.
– Спасибо, – тихо выдавила из себя и отошла в сторонку. Наверное, стоило спросить, не знает ли кто-то из них Анну Ольховскую, но струсила. Она и так ее узнает.
Отошла в сторонку и вынула из сумки сложенный вчетверо листок из журнала «Богатые и знаменитые». Там размещался снимок папарацци: хоть и не знаменитый, но реально богатый Ольховский сидел за столиком ресторане с женой и дочерью – так, во всяком случае, гласила надпись. Ира вглядывалась в лицо соперницы и недоумевала, как эту тощую стриженую девицу можно было предпочесть сочной и яркой ей?! Деньги, чертовы деньги, – горько подумала Ирка. И ненависть к тощей вспыхнула снова, придав силы. Смертельно больна? Ну и что! Может, Ирка тоже больна, только пока что об этом не знает. Вдруг жалость к себе затопила ее, на глаза навернулись слезы, и она еле успела сквозь влажный туман разглядеть ту, ради которой приехала.
Аня вышла из корпуса и не спеша спускалась по ступенькам. Первый день занятий после долгого перерыва дался нелегко, и она мечтала лишь о том, чтобы поскорее добраться домой. Даже поход с бабушкой в театр пришлось отменить из-за усталости. Это огорчало, но у нее был план: как можно скорее восстановить силы и вернуться к жизни – уже без страха.
Вдруг перед ней возникла девушка. Обычная девушка, симпатичная, с длинными вьющимися волосами, в темных джинсах и яркой розовой куртке. Выражение лица у нее было не обычное: злое и отчаянное.
– Анна? – официально начала незнакомка, стараясь быть спокойной; но все же было заметно, что она волнуется.
– Анна, – слегка удивленно ответила Аня.
– Вы меня не знаете, – сообщила девушка известный Ане факт. Затем набрала воздуха в легкие и, нервно теребя кармашек на своей сумочке, решила почему-то это упущение исправить:
– Меня зовут Ира. Нам нужно поговорить.
– О чем? – насторожилась Аня, уже чувствуя, что эта встреча ничего хорошего не предвещает.
– Не о чем, а о ком, – криво усмехнулась Ира. – О нашем с вами общем знакомом Сергее. Вернее, об общем парне, – отчаянно добавила.
Аня моментально побледнела, и это придало Ирке уверенности:
– Отойдем в сторонку?
– Отойдем, – покорно согласилась Аня. В голове зашумело, ей захотелось немедленно присесть, и она беспомощно огляделась в поисках опоры.
Ирка же решительно зашагала к стене – там и урна есть, можно культурно покурить и пообщаться, как две интеллигентные девушки. Да и укрыться от ветра, который начал усиливаться – февраль все-таки!
Аня сразу прислонилась к стене и вопросительно посмотрела на новую знакомую. Ира вытащила сигареты из сумки и почти по-дружески протянула пачку Ане. Та отрицательно закивала головой.
– Я не курю. Бросила недавно, – почему-то начала оправдываться Аня.
– Ну, как знаешь, – пожала плечами Ира, подожгла сигарету, глубоко затянулась и произнесла будничным тоном: – Короче, до тебя мы с Сергеем встречались. У нас все серьезно было. Практически уже к свадьбе шло.
Последнюю фразу Ира сказала с нажимом. Если и приврала – то совсем чуть-чуть. Кто знает, как бы было дальше, если бы не эта коза со своими миллионами!!!
– Пожалуй, я закурю, – медленно, словно во сне, проговорила Аня.
Ирке снова стало на мгновенье жалко соперницу. Она протянула ей пачку. После первой же затяжки у Ани закружилась голова, но это было даже приятно.
– Вот жизнь… Сука… – Ане показалось, что она так подумала. Но потом увидела округлившиеся от удивления Иркины глаза и поняла, что произнесла это вслух. И ей стало вдруг очень легко – больно и легко. И зло.
– Если все было так прекрасно, чего ж он тогда за мной ухаживать стал? – спросила Аня с вызовом.
– Да из-за денег – из-за чего же еще? – удивилась Ира.
– Когда мы познакомились, он ничего не знал о моих деньгах. Он вообще ничего обо мне не знал. Да и вообще, не мои это деньги, а папины! – Аня злилась. Она ничего не понимала.
– Да, совершенно верно. Именно – па-пи-ных, – ухмыльнулась Ирка. – Вот папусик-то все и устроил.
– Что устроил? – Аня по-прежнему ничего не понимала.
– Серьезно – ничего не понимаешь? Да заплатил Сереге, чтобы он с тобой возился. Типа, скрасил последние деньки!..
Ира принялась истерически хохотать. А потом на глазах у нее появились слезы.
Ане внезапно стало страшно. Резко затошнило, она склонилась над урной в судорожном спазме. Ирка лихорадочно заметалась вокруг, причитая:
– Господи, что же я наделала! Господи, прости меня… Ты ни в чем не виновата… Это ж все он, гад. И деньги, будь они прокляты. Ты постой, сейчас водички принесу. Держись, я мигом!
Ирка метнулась через дорогу к киоску, отпихнула от окошка бабульку с большим пакетом:
– Там человеку плохо, пропустите! Бутылку воды, – отрывисто бросила продавщице.
– Какой? – невозмутимо поинтересовалась та.
– Любой! Которая скраю! – гаркнула Ирка, быстро схватила воду и помчалась обратно.
Аня – бледная, как мел – стояла, безвольно прислонившись к стене. Лицо было мокрым от выступившего пота и безостановочно котившихся слез. Мокрые волосы на лбу спутались. Ирка испугалась, что соперница сейчас вот так вот запросто возьмет и умрет!
– Я вот водички принесла. Ты попей, – по-бабьи жалостливо сказала Ира.
Аня послушно взяла бутылку и отпила пару глотков. Потом вежливо поблагодарила.
– Давай до кафешки дойдем, там чайку горяченького выпьешь, полегчает, – Ира взяла девушку под руку и медленно повела вперед: от урны, от института, от прошлой жизни…
Вся злость моментально улетучилась. Они уже не были ни соперницами, ни врагами, а лишь несчастными молодыми женщинами, которых объединила любовь к одному мужчине. Или ненависть?
От чая, действительно, стало лучше. Но Аня боялась думать о том, что теперь ей делать. Они сидели с Ирой друг против друга за маленьким столиком в углу уютного зала, и тихо беседовали – совсем как подруги, которые давно не виделись. Говорила, правда, в основном Ира, сообщая все известные ей подробности сделки, незаметно перейдя на жалобы о своей неудавшееся жизни и любви. Аня же слушала и не слушала – в голове не укладывалось, что последние полгода она жила, умирала, боролась с болезнью и снова возвращалась к жизни по чужому, странному и жуткому сценарию.