В минуты грусти просветленной Народы созерцать могли Ее – коленопреклоненной Средь виноградников Земли. И всех, кто сном земли недужен, Ее целила благодать, И шли волхвы, чтоб увидать Ее – жемчужину жемчужин. Она несла свою печаль, Одета в каменные ткани Прозрачно-серые, как даль Спокойных овидей Шампани. И соткан был Ее покров Из жемчуга лугов поемных, Туманных утр и облаков, Дождей хрустальных, ливней темных. Одежд Ее чудесный сон, Небесным светом опален, Горел в сияньи малых радуг, Сердца мерцали алых роз, И светотень курчавых складок Струилась прядями волос. Земными создана руками, Она сама была землей – Ее лугами и реками, Ее предутренними снами, Змеи плевел Взойдут в полях безрадостных побед, Где землю-мать Жестокий сын прогневил.

Тайна тайн непостижимая, Глубь глубин необозримая, Высота невосходимая, Радость радости земной, Торжество непобедимое, Ангельски дориносимая Над родимою землей Купина неопалимая. Херувимов всех честнейшая, Без сравнения славнейшая, Огнезрачных серафим, Очистилище чистейшее – Госпожа Всенепорочная, Без истленья Бога родшая, Незакатная звезда. Радуйся, о Благодатная, Ты молитвы влага росная Живоносная вода. Ангелами охраняемый, Цвет земли неувядаемый, Персть сияньем растворенная, Глина девством прокаленная – Плоть рожденная сиять, Тварь до Бога вознесенная. Диском солнца облаченная На серпе луны взнесенная, Приснодевственная Мать. Ты покров природы тварной, Свет во мраке, пламень зарный Путеводного столба. В грозный час, когда над нами, Над забытыми гробами Протрубит труба. В час великий, в час возмездья, В горький час, когда созвездья С неба упадут И земля между мирами, Извергаясь пламенами, Предстанет на Суд. В час, когда вся плоть проснется, Чрево смерти содрогнется (Солнце мраком обернется) И, как книга, развернется Небо надвое, И разверзнется пучина, И раздастся голос Сына: – О, племя упрямое! Я стучал – вы не открыли, Жаждал – вы не напоили, Я алкал – не накормили, Я был наг – вы не одели… И тогда ответишь Ты: – Я одела, Я кормила, Чресла Богу растворила, Плотью нищий дух покрыла, Солнце мира приютила В чреве темноты… В час последний в тьме кромешной Над своей землею грешной Ты расстелешь плат: Надо всеми, кто ошую, Кто во славе одесную, Агнцу предстоят, Чтоб не сгинул ни единый Ком пронзенной духом глины, Без изъятья, – навсегда, И удержишь руку Сына От последнего проклятья Безвозвратного Суда.