Все скамейки в Александровском саду были заняты, и Ася остановилась в нерешительности возле роскошной клумбы с нежно-алыми бегониями и сияющими оранжевыми бархатцами по краям.

Этим вечером она должна была встретиться с Катей и ее приятелем. Подруге очень хотелось познакомить ее со своим женихом.

Молодая женщина внимательно изучила свой довольно скудный гардероб и остановила выбор на легком платье из голубой органзы. Ничего более нарядного у нее здесь не было, она носила в основном джинсы да меняла футболки и легкие простые блузки – одежду удобную и грубовато-практичную. Однако неизвестно, куда поведет их Катин друг, и, возможно, в этом месте ее скромные джинсы будут выглядеть неуместно.

Ася провела расческой по волосам и с огорчением заметила в них серебряную нить, затем еще одну. Нужно было еще вчера покрасить волосы, краска уже три дня стоит в ванной. Хотя чего это она так переживает? Ей предстоит всего-навсего встреча с подругой и чужим женихом.

Времени было еще достаточно, но она, боясь опоздать, собралась быстрее, чем было нужно. Впрочем, это не страшно, она просто прогуляется по улице, если приедет раньше. Гулять по Москве летом – сплошное удовольствие.

Катин звонок застал ее уже в прихожей. Голос у подруги был виноватый и немного встревоженный:

– Асенька, ты еще не ушла?

– Нет, как видишь, – усмехнулась Ася, догадываясь по тону подруги, что встреча не состоится. Во всяком случае, сегодня.

– Прости, раньше не могла позвонить, металась, как крыса на тонущем корабле. Мне ужасно жаль, но сегодняшнюю нашу встречу придется перенести. Мамы нет, уехала на дачу, а тут авария – прорвало кран, соседей внизу затопило. Сейчас слесарь придет. Мы с Серегой воду собираем.

– Кошмар, – посочувствовала Ася. – Может, мне тоже приехать, помочь?

– Нет-нет, не нужно, спасибо. Мы сами справимся. Я тебе потом позвоню, попозже. – И в очередной раз посетовав, что у подруги нет мобильника, Катя положила трубку.

Сотового телефона у Аси действительно не было. Несколько раз она порывалась им обзавестись, но все откладывала, потому что свободных денег в семье никогда не водилось. А если они вдруг появлялись, обязательно что-нибудь непредвиденное случалось. То у Анютки ломалась пополам подошва на почти новых сапогах – обувь на ногах девочки просто горела, – то неожиданно ломался старый, уже сорок раз чиненный телевизор. В конце концов, молодая женщина решила, что мобильный телефон ей не нужен, и успокоилась. Есть ведь дома обычный, и его было достаточно.

Ася уже хотела стянуть с себя платье, вновь облачиться в домашнюю одежду и заняться наконец так долго оттягиваемой разборкой Клариных вещей, как вдруг подумала, что может просто прогуляться одна. Раз уж собралась. За все эти дни ей ни разу не удалось выбраться в центр, чтобы просто побродить по городу. Напряженный рабочий день в Оружейной палате трудно назвать прогулкой. Восемнадцать лет она не видела Москвы, не видела ее и сейчас, потому что если и выходила из дома, то только по делам.

Бросив ключи от квартиры в сумочку, Ася вышла из дома.

Она всегда любила вот так, медленно и неторопливо побродить по улицам одна, не думая о делах и разглядывая фасады домов, витрины магазинов, спешащих куда-то прохожих. А потом просто шла, погруженная в какие-нибудь приятные размышления, и лишь время от времени отвлекалась на окружающий ее мир. Но позволить себе роскошь ничегонеделанья там, в Томске, удавалось не часто.

Вид невероятно яркой и нарядной Москвы с ее величественными зданиями и ни на секунду не смолкающим шумом широких улиц всколыхнул в молодой женщине множество воспоминаний. Прогулки с мамой, школьные экскурсии, побеги с уроков…

Обведя глазами Манежную площадь, Ася спустилась вниз и, побродив немного по дорожкам Александровского сада, остановилась в нерешительности у огромной клумбы. Любуясь цветами, она размышляла, присесть ли ей на скамейку и еще немного побыть здесь или все же вернуться домой, где ее ждали дела. Натруженные ноги, обутые в босоножки на каблуках, гудели, а от воздуха, наполненного летней негой и цветочным благоуханием, легко и приятно кружилась голова, и Ася решила немного передохнуть, полюбоваться цветами.

Она опустилась на скамью и услышала, как совсем близко от нее чей-то голос произнес:

– Hallo!

Догадавшись, что обращаются к ней, она повернула голову и увидела мужчину в темных солнцезащитных очках. Решив, что обращаются не к ней, Ася хотела отвернуться, но тут он снял очки, и она узнала того самого симпатичного бородатого немца, который донимал ее вопросами у витрины с подарками от голландских послов.

– Привет, – ответила она растерянно.

– Меня зовут Алекс. А вы Анастасия, верно? – произнес он по-русски чисто, с едва заметным, почти неуловимым акцентом. – Вы меня помните? Мы с вами встречались в Кремле, в музее. Вы очень интересно рассказывали.

Ася улыбнулась на комплимент, ей была приятна его похвала.

– Спасибо. Конечно, помню. Меня и в самом деле зовут Анастасией, – ответила она и хотела привычно добавить отчество, но, вспомнив, что здесь она не учительница, а он не ученик, удержалась.

– Я рад, что снова вас встретил. – Немец смотрел на нее внимательно, без улыбки. – Приятно увидеть в толпе знакомое лицо.

– Вы один или со своей группой?

– Один. Все уехали в Суздаль. А я остался.

– Не захотели смотреть скучные памятники древнего русского зодчества? – насмешливо спросила Ася.

Алекс уловил насмешку, но не обиделся, а засмеялся, продемонстрировав два ряда ровных зубов:

– Представьте себе, не захотел. Не обижайтесь, но эти унылые русские церкви, эти древние холодные камни действительно нагоняют на меня тоску. Мне захотелось просто побродить по городу одному.

Ася было собралась поинтересоваться, в какой гостинице он остановился, надолго ли приехал и откуда так хорошо знает русский язык, но вовремя остановила себя, не желая выглядеть в его глазах любопытной и назойливой. И слишком заинтересованной в этой беседе. А он, видимо, не боясь выглядеть заинтересованным, произнес:

– Вы хорошо знаете немецкий язык. Где вы учились?

– В Томском пединституте. Но вы мне льстите, – смутилась Ася. – Наверное, произношение не вполне правильное.

– Есть немного, – усмехнулся ее собеседник, но тут же и позолотил пилюлю: – Но говорите довольно бегло. Давно вы работаете в музее?

– Вообще-то я там не работаю, просто попросили. Я учительница, преподаю немецкий в школе в городе Томске. Слышали про такой город?

– Конечно, – кивнул он. – Значит, вы тоже турист… туристка? Любуетесь красотами города?

– Я в Москве по делам. – Она не собиралась рассказывать о том, что родилась в Москве и приехала на похороны родной бабушки, которая не желала ее знать и так и умерла, не вспомнив о ней. Впрочем, нет, она несправедлива к покойнице. Если бы Клара не помнила о ней, то не стала бы составлять завещание в пользу единственной внучки, своей единственной близкой родственницы. Нужно завтра же пойти к нотариусу.

Она вдруг вспомнила, что так и не переписала в записную книжку адрес нотариуса, который ей дала соседка тетя Валя, и полезла в сумку, чтобы разыскать валявшуюся там бумажку. Захотелось прямо сейчас удостовериться, что она не пропала. Заглянув в сумочку, Ася обомлела: на дне ее лежали две совершенно одинаковые связки ключей. Ключи от Клариной квартиры. В памяти всплыло, как, выходя из дома, она подхватила ключи с тумбочки в прихожей и опустила их в сумочку. Значит, Алеша опять забыл ключи, что, впрочем, случалось уже не раз.

Понимая, что сын, вероятно, сейчас отчаянно звонит в дверь и гадает, куда это делась его мать, Ася вскочила со скамейки. Алекс тоже поднялся. Она открыла рот, чтобы попрощаться, но он ее опередил. Кивнул на приветливые зонтики кафе на террасе у торгового комплекса «Охотный ряд» и предложил посидеть там немного и выпить чего-нибудь. Ей и в самом деле хотелось пить, но она отказалась не раздумывая. Под дверью Клариной квартиры ждал сын.

– Нет, – покачала Ася головой, – мне нужно срочно ехать домой. Сын оставил ключи, и я только сейчас об этом узнала.

– И дома больше никого нет?

– Нет. Вся моя семья осталась в Томске.

Мужчина молча смотрел на нее, словно что-то обдумывая, и ей показалось, что в серых его глазах мелькнуло разочарование. Наверное, показалось. Возможно, он не поверил про ключи. Как бы там ни было, вид у него был озадаченный.

– Жаль, – протянул Алекс, снова надевая свои очки. Он действительно был разочарован. – Такой чудесный вечер. Не хочется возвращаться в гостиницу. Можно я провожу вас до метро, Анастасия?

Ася пожала плечами. Если хочет, пусть провожает, хотя до станции метро «Александровский сад» рукой подать.

Когда они были уже у входа в метро, Алекс, приостановившись, повернулся к своей спутнице лицом и не слишком уверенно произнес:

– Можно вас кое о чем попросить?

Она молча смотрела на него в ожидании, думая только об Алеше, томящемся под дверью.

– Не могли бы вы показать мне Москву?

– Да я сама ее толком не знаю. Так, кое-что. В Оружейной палате вы уже были. – Удивленная этим предложением, Ася чуть было не добавила: «Помню кое-что, но за то время, что меня здесь не было, она сильно изменилась».

– Может, будем узнавать вместе? – предложил он, удивив ее своей настойчивостью.

– Завтра не получится. У меня дела. – С утра она собиралась пойти к нотариусу, вечером ее ждала ученица.

– Тогда послезавтра, в субботу?

Она, немного подумав, согласилась. Они договорились, что встретятся на этом самом месте в полдень.

В покачивающемся вагоне метро Ася думала об этой странной встрече и спрашивала себя: почему она согласилась на его предложение? И почему он попросил ее показать Москву, если приехал с экскурсионной группой? Что она может ему показать и о чем рассказать? Надо будет позвонить Катерине и узнать, куда можно сводить приезжего иностранца. Мысль о том, что она просто понравилась Алексу, ей даже в голову не приходила.

Подойдя к дому, Ася покрутила головой, высматривая поблизости Алешу. Не увидев сына, она поднялась на свой второй этаж, открыла дверь и вошла в квартиру.

Алексей появился дома только через час, немного усталый, но, как и всегда, веселый и оживленный.

– Мам, привет! Ой, как вкусно пахнет. Что у нас на ужин? Нет, можешь не говорить, чую сам: жареная картошка.

– Угадал, – обрадовалась Ася, уже волновавшаяся из-за долгого отсутствия сына. – Ты опять ключи забыл. А если б я ушла куда-нибудь?

– Подождал бы на улице. Не проблема. Сидел бы на скамейке и книжку читал. Сейчас не зима. Кстати, а почему ты не ушла? Помнится, ты собиралась сегодня вечером встретиться с тетей Катей.

– Ты, верно, забыл, сынок, что Катя обижается, когда ты называешь ее тетей?

– Так я же не при ней называю, мам. Ну ладно, пусть будет просто Катя, если ей так хочется. Так что, встреча сорвалась?

– Да. Как прошли занятия?

– Нормально. Собеседование через две недели. Мы с ребятами решили после лекций немного прогуляться. А в субботу собираемся на Воробьевы горы.

– Отличная идея.

С юношеской беззаботностью и безграничной самоуверенностью школьного медалиста Алеша убеждал мать, что без труда пройдет собеседование. Однако она все же опасалась неудачи, боялась, что он провалится, и тогда ему придется сдавать экзамены на общих основаниях. После недолгих уговоров Ася заставила его записаться на краткосрочные подготовительные курсы.

За ужином сын оживленно рассказывал о своих новых приятелях, которых он уже успел завести на занятиях. Все эти ребята тоже были приезжими. Потом он засел за учебники, а Ася, хоть и устала, решила все же заняться разборкой старых залежей, оставленных Кларой.

Начала с самого трудного – кладовки, один только вид которой наводил на нее ужас.

Это маленькое помещение в коридорчике между кухней и ванной было так забито вещами, что Ася с трудом протиснулась внутрь. Оказавшись в узком пространстве между раскладушкой, хлипкой этажеркой и торшером с треснувшим блекло-голубым абажуром, она оглядела комнатушку, освещенную скудным светом торчавшей из стены голой лампочки, вздохнула и принялась выкидывать наружу пыльные мешочки, узелочки, картонные коробки, пластиковые пакеты. В них были в основном плотно утрамбованные старые, рассыпавшиеся от времени тряпки и поношенная обувь, хотя иногда попадались и предметы домашнего обихода, например, сгоревший утюг или проржавевший ключ для закатывания банок.

– Ух ты! – весело ужаснулся Алеша, выглянувший из своей комнаты, чтобы налить себе чаю. – Сколько барахла-то твоя бабушка накопила! До завтрашнего утра придется на помойку таскать. Жаль, что в этом доме нет мусоропровода. Мы б его в момент забили.

– Перетащи, пожалуйста, это в прихожую, к двери.

– Сейчас. А знаешь, я просто уверен, что в этих раскопках ты обязательно найдешь что-то интересное. Может быть даже, какую-нибудь старинную вещицу. Например, старый самовар или патефон, – размечтался Алеша, поднимая с пола несколько коробок из-под обуви. – Или прадедушкины карманные часы на цепочке, с дарственной надписью.

– Ну, это вряд ли, – усмехнулась Ася. – Все ценности бабушка держала в комнатах. А самовара и патефона у нас не было. Во времена моего детства чай пили из обычных чайников, а музыку слушали магнитофонную. Так что никакого патефона и самовара тут никогда не было. И часов на цепочке тоже. У деда были обычные командирские часы на ремешке. Папа берег их. Где-нибудь, наверное, лежат. А из старинного и ценного я нашла пока только елочные игрушки. Помню каждую с детства. Там есть несколько таких же, как у бабушки Зои.

Примерно через полчаса под медленно таявшими завалами обнаружился старый темно-коричневый комод, тоже знакомый Асе с детства. Он и раньше, много лет назад, стоял тут, но тогда в кладовке не было всего этого бесполезного хлама, накопленного Кларой за долгие восемнадцать лет, поэтому тогда видеть его во всей красе можно было прямо от двери кладовки. Мама постоянно наводила здесь порядок, протирала влажной тряпкой крашеный дощатый пол и аккуратно складывала вещи, которые время от времени отправлялись сюда в почетную ссылку. Выбрасывать Клара ничего не давала, только совсем уж безнадежную рухлядь, которой даже при самой богатой фантазии невозможно было найти применения.

С трудом вытянув нижний ящик комода, Ася увидела беспорядочно сваленные пластинки, старые журналы «Наука и жизнь», «Вокруг света», которые хранились тут, вероятно, еще со времен детства ее отца. Во втором ящике лежали ее старые игрушки, детские книжки, сложенные в целлофановые пакеты клубки разноцветной шерсти с торчащими из них металлическими спицами. Клара рукоделием не занималась, зато мама маникюр не берегла и на досуге вязала, в основном носки или шапочки и кофточки для дочери. Ася решила пока оставить содержимое этих ящиков на месте. У нее рука не поднималась выбросить клубки, к которым прикасались трудолюбивые руки ее матери, и журналы, которые в детстве листал отец.

Третий ящик был набит тряпками, и молодая женщина безжалостно выгребла их наружу. Очистила она и второй ящик, в котором находились пожелтевшие старые газеты. По своей привычке скапливать всякий хлам Клара собрала и их.

Швырнув пачку газет на пол, Ася стала рыться в тряпках, надеясь найти там веревку или хотя бы пояс от какого-нибудь халата. Газеты следовало перевязать, чтобы их было удобнее нести на мусорку.

Отыскав обрывок желтой тесьмы, она подхватила стопку газет. Из нее вылетел конверт и беззвучно шлепнулся на пол. Ася подняла его, чтобы хорошенько рассмотреть, и, к своему удивлению, обнаружила, что письмо не распечатано. Чья-то твердая рука размашисто начертала на его лицевой стороне адрес и фамилию отца. Отправителем послания был неизвестный Королев Ф.Т. из Калининграда. Изучив штамп, молодая женщина пришла к выводу, что письмо было получено Кларой после смерти сына и отбытия внучки в Томск. Присев на табуретку на кухне, Ася вскрыла конверт и принялась читать. Уже к концу первой страницы ей стало ясно, что Королев Ф.Т. – старый приятель ее отца, проживавший в Калининграде. Письмо не содержало в себе ничего необычного, это был незамысловатый рассказ о жизни Королева и его семьи. В нем также содержались сведения, касавшиеся их общих с отцом знакомых. Ася убрала исписанные листы обратно в конверт и принялась перетряхивать газеты, надеясь отыскать там еще какую-нибудь корреспонденцию. Ей было ясно, что после смерти родителей Клара свежих газет не разворачивала; Роман, всего полгода-то и продержавшийся в Кларином осиротевшем доме, ими, очевидно, тоже не интересовался. Их просто складывали в стопку на тумбочке в прихожей, а затем, когда газет становилось слишком много, сваливали вот в этот ящик, предварительно выбросив из него то, что лежало тут раньше. Наверное, вот эти две коробки с елочными игрушками, сиротливо стоявшие в углу кладовки. Или еще что-нибудь.

Поиски увенчались успехом. Нераспечатанных писем оказалось четыре. Одно было адресовано матери, два – отцу и одно – Асе. Дрожащими пальцами она торопливо разорвала конверт и развернула листок. Письмо было коротким, всего на одну страничку.

Солнышко мое, как ты там без меня? Почему не отвечаешь на мои письма? Все ли у тебя в порядке? Меня все время мучает мысль, что я неправильно записал твой адрес. Мама чувствует себя уже совсем почти хорошо. Только нога у нее немного побаливает, та, которая была сломана, и голова иногда кружится. Отец собирается в сентябре отправить нас в Болгарию, на курорт, на две недели. Придется пропускать занятия. Мне очень жаль, что мы с тобой не смогли увидеться этим летом, но что ж делать, если так получилось. Следующим летом мы обязательно встретимся, я уверен в этом. А может даже, я приеду зимой. Если получится. Если с мамой будет все в порядке. Очень на это надеюсь. И очень скучаю по тебе, любимая. С нетерпением жду от тебя письма. Целую тебя, солнышко, крепко-крепко. Твой Александр.

От подступивших к глазам слез строчки запрыгали по странице, текст начал расплываться. Значит, он писал ей, и не один раз, судя по началу письма. Должны быть еще письма, по меньшей мере два. Ася вскочила и принялась ворошить газеты, яростно трясти их, разворачивать и рвать страницы. Наконец, из одной, которую она, вероятно, в первый раз плохо исследовала, выпал конверт. Молодая женщина кинулась к нему коршуном, но ее ждало горькое разочарование: письмо, тоже нераспечатанное, было адресовано Кларе. Следующие полчаса Ася ожесточенно рылась в других ящиках комода, перетряхивала журналы, выбрасывала на пол игрушки, клубки, пластинки. Но все напрасно – больше писем не было. Или предыдущие Сашины письма не дошли, или, что более вероятно, Клара их потеряла. А может, просто выбросила, случайно или намеренно. Почему она это сделала, теперь уже узнать невозможно. Скорее всего она отнеслась к Асиной просьбе с обычным пренебрежением, как относилась ко всем ее прежним просьбам и желаниям. Подумаешь, какое-то письмо! Что может быть важного в письме, которое адресовано глупой девчонке? Или ее бабушка совсем спятила, лишилась рассудка, оставленная мужем после смерти единственного сына? Ведь должна же она была читать хотя бы те письма, что предназначались ей.Она еще раз перечитала письмо, потом бережно сложила листок и спрятала его в конверт.Ася уже давно смирилась с тем, что Саша бросил ее. Окунулся в новую, увлекательную жизнь и забыл свою маленькую подружку. Нашел себе другую, более красивую, умную, интересную, а о ней, Асе, даже и не вспоминал. А если и вспоминал, то очень редко, без грусти и сожаления. От мысли, что она ошиблась и что счастье было возможно, но она его упустила, заныло сердце. Если бы она тогда не уехала с бабушкой Зоей в Томск… Все могло сложиться совсем по-другому. Зачем она послушалась бабушку?– Мам, телефон! – крикнул Алеша из своей комнаты.– Да, сынок, слышу, – ответила Ася и заспешила в прихожую, к старенькому аппарату с трещиной на корпусе и дребезжащим микрофоном.Звонила Катерина.– Ну как, устранили аварию? – Ася старалась говорить твердо и весело, чтобы подруга не услышала в ее голосе грусти и не начала теребить расспросами.– Да, слава тебе, Господи! Час назад слесарь ушел. Теперь уничтожаю следы его пребывания. А ты чем там занимаешься?– Перебираю вещи в кладовке, пыль глотаю. Ужас, что там творится, – бодро пояснила Ася, стараясь в этот момент не думать о своей находке.– Что-нибудь интересненькое нашла?– Ничего. Ничего достойного внимания, тряпки, журналы, газеты, старые письма. А я сегодня вечером гуляла. Ты не поверишь – в Александровском саду встретила знакомого немца. Того, из Оружейной палаты, помнишь, я тебе рассказывала?– Помню, помню. Ну ты шустрая, подруга! – восхитилась Катя. – Москва, конечно, большая деревня, но все равно удивительно… Он очень симпатичный?– Я же тебе рассказывала.– Жаль, если женатый. Хотя нет, навряд ли. Тогда бы с женой приехал. А может, решил отдохнуть от своей фрау, – рассуждала подруга. – Небось кошелка какая-нибудь невзрачная. Говорят, немки очень страшные.– Думаю, ты преувеличиваешь.– И куда он тебя пригласил, Аська?– Пока никуда. Договорились встретиться в субботу, Алеша ключ забыл дома, пришлось мчаться домой. Скажи, Катюш, куда можно повести иностранца?– Куда? – задумалась подруга. – Ну, тут все зависит от его финансового состояния. Но хочу предупредить, все немцы – страшные скупердяи. Во всяком случае, такие слухи про них ходят. Но будем надеяться, что твой – приятное исключение. Знаешь, на Пятницкой есть славный ресторанчик, я там как-то была с…– Кать, я тебя не про общепит спрашивала, а о культурных заведениях, – перебила Ася. – Выставки там, театры. В Третьяковке он небось был, в Пушкинском наверняка тоже. Куда пойти?– Ой, Ася, горе ты мое, ну кто же летом ходит по музеям да по театрам? Там, поди, дышать нечем. Летом на пляж нужно идти, а вечером можно потусоваться в каком-нибудь кафе на свежем воздухе. В крайнем случае на теплоходике по Москве-реке прокатиться, если тебе хочется показать ему столичные красоты. Думаешь, он горит желанием засесть в театре? Сильно сомневаюсь. У него небось и в мыслях такого нет. И выставку не предлагай. Мужики, они вообще это не очень любят, знаю по собственному богатому опыту. И не важно, немец ли, русский, или чукча какой-нибудь. Мужчина он мужчина и есть. Загадочное существо. Это тебе может быть интересно, а ему нет.– Нет, Кать, ты не права. Пляжи и рестораны везде одинаковые, он может так и у себя дома развлекаться. И если человек приехал в Москву…– Наивная, – перебила Катя. – Если б ему захотелось экскурсий, он бы не отстал от своей группы, а покорным барашком таскался бы за экскурсоводом. И потом, ты же сама говорила, что вы в полдень встречаетесь. Какие в полдень театры? В музей, конечно, можно, но не советую. А знаешь, что мне в голову пришло?– И что же?– Ему без разницы, куда ты его потащишь. Ты, Аська, ему понравилась, и он решил завязать знакомство. Уж ты мне поверь.– Скажешь тоже, понравилась, – хмыкнула Ася. – Кому может быть интересна немолодая училка из Томска, когда вокруг полно молоденьких, хорошеньких длинноногих девочек…– Кому ты это говоришь? Мне, если ты забыла, ровно столько же, сколько и тебе. Знаешь, в чем твоя беда, Аська? Не ценишь ты себя совсем! Нисколечко. Потому-то и сидишь в своей дурацкой школе в своем дурацком Томске.– Томск не дурацкий, просто обычный провинциальный город. И работу я свою люблю, – обиделась Ася.– Ладно, не о работе речь. Ты хоть иногда в зеркало смотришься? Думаю, редко. А если и смотришься, то ничего не видишь в нем. Да ты, между прочим, этим длинноногим вешалкам сто очков вперед дашь. Слушай меня – я врать не буду.– Нет, Кать, ты не права. Я вот думаю, может, не ходить мне на эту встречу? – засомневалась Ася. – Дома дел полно. Не обидится же он. А если и обидится, мне-то что? Ничего страшного, постоит пятнадцать минут да пойдет себе. Найдет экскурсоводшу из местных.– Глупости! – рассердилась Катя. – Какие дела могут быть, если симпатичный мужчина приглашает на свидание. Ну ладно, на экскурсию по городу. Все дела нужно послать подальше. Никуда они не денутся. Даже и не вздумай не пойти, Аська! Тебя ничто не держит. Что у тебя за жизнь? Зарылась в этой душной квартире, набитой пыльным старым барахлом, и ничего знать не хочешь! Будто монашка в келье. Так нельзя! В зеркало на себя посмотри. Ведь бледная вся, замученная. Ужас!Отповедь подруги заставила Асю рассмеяться:– Смешная ты, Катюш. Где твоя логика? То ты говоришь, что я зря в зеркало не смотрюсь, потому что красавица неописуемая, то заявляешь, что я бледная и замученная. Твоя непоследовательность меня изумляет.– Можешь изумляться, сколько душе угодно. Ну ладно, насчет бледности и замученности я немного погорячилась. А с немцем этим ты должна непременно встретиться. Не каждый день баб в нашем возрасте мужики на свидание приглашают. Ну ладно, пусть на экскурсию. Пока дождешься следующего раза, плесенью покроешься.– Это ты верно подметила, Кать. Даже и не вспомню, когда в последний раз приглашали.– Вот видишь!Положив трубку, Ася поняла, что подруга права. Ее ничто не держит. Алеша собирается ехать с друзьями на Воробьевы горы, так что лишний раз побыть дома с сыном ей все равно не удастся. А разобрать все завалы в Клариной квартире она еще успеет. Так почему бы ей ни прогуляться по Москве в компании с симпатичным мужчиной?И Ася принялась собирать газеты, разбросанные по всей кухне.– Ого! – послышался за ее спиной голос Алеши. – Газетный ураган, что ли, тут пронесся?– Никакого урагана, это я. Нашла в газетах кучу писем, бабушка их почему-то прозевала.– Сослепу, видать, – изрек Алеша. – Извини, мам, я случайно подслушал твой разговор с тетей… с Катей.– Подслушивать нехорошо. – Ася протянула руку к голове сына и пригладила растрепавшиеся вихры.– Да, но вы обе так орали, что мне было слышно даже то, что говорила те… Катя. Ну не все, конечно, но отдельные вопли слышал. Так вот, мать, я думаю, что тебе нужно пойти на экскурсию. А то неудобно как-то получается, я везде бываю, а ты из дома не выходишь, сидишь в четырех стенах и возишься с прабабушкиным старьем. – И он легонько поддел носком газету, валявшуюся на полу.– Почему же не выхожу? Очень даже выхожу. Вот во вторник к ученице ездила. И завтра опять еду. И в магазины я хожу. И на рынке недавно была, овощи-фрукты покупала нам с тобой.– Это не считается. Что это такое, приехала в Москву и носа из дома не высовываешь. Знаешь, что я думаю, мам?– И что же ты думаешь, сын? – в тон ему ответила Ася.– Думаю, что тебе неплохо было бы взять пример с тети… то есть с Кати, и устроить свою личную жизнь. Я вот взрослый давно, у меня уже своя жизнь начинается, а ты все надо мной трясешься: «Не забудь надеть шарфик, сынок, приходи домой пораньше!» Я вырос уже, мам, а ты словно и не замечаешь. Ну ладно, Анька еще маленькая, но ведь все равно скоро тоже вырастет. И замуж выскочит. Она только об этом и мечтает, спит и видит, чтоб замуж поскорее выскочить. Об одних мальчиках и думает.– А ты-то откуда знаешь? – рассмеялась Ася, обвязывавшая найденной в кухонном столе бечевкой газетную кипу. – На, кинь в прихожей.– Про Анюту откуда знаю? Чего тут знать-то. Не глухой, слышу ведь, о чем она с подружками по телефону часами треплется! Будто больше поговорить не о чем. «Сережа мне сегодня такое сказал! Вася на меня вчера так посмотрел! Ах, я так удивилась, Ира!», – передразнил он сестру писклявым голосом. – А журналы какие читает! Ты видела, что твоя дочь читает? Вот выскочит Анька замуж, что ты будешь делать?– Ну, что… детей ее буду нянчить. И твоих тоже.– Я жениться пока не собираюсь. Так что на моих детей можешь в ближайшее десятилетие не рассчитывать. Я карьеру собираюсь делать. А Анюта пусть сама со своим потомством возится. Нечего матери на шею садиться. Нет, мам, я правду говорю. Тебе нужно найти кого-нибудь.– Кого?– Ну… не знаю, – смутился Алеша. – Кого-нибудь. А что за немец, про которого ты Кате говорила?– Немец как немец. Обычный, из Германии. Одевайся, на помойку пойдем, – завершила Ася разговор. – А то вся дверь завалена мешками да коробками. Завтра из дома не выберемся.