Глава 1

Эйлин сидела на кровати в одной рубашке, расчесывалась и, как обычно, разговаривала на сон грядущий со своей рыжеволосой покровительницей. «Что же мне делать, Съюн? Я понимаю, Праздник Середины Лета — это святое. Но грядущая война, разбойники, чудовища, которые теперь лезут из всех щелей… я отвечаю за крепость, за безопасность людей. Представь, что значит отпустить в лес несколько десятков девушек и парней, чтобы они бегали там, в надежде встретить свою судьбу или, на худой конец, сорвать поцелуй. Да мне нужно будет всех своих солдат выстроить по периметру. А кого тогда бедные девушки будут там искать?»

Эйлин вздохнула. Она и сама очень любила этот праздник. Долгая Ночь, Ночь Поцелуев, Ночь Помолвок — ночь в середине лета, когда танцуют и веселятся до утра, а незамужние девушки и неженатые парни бегут в ближайший лес за острыми ощущениями в рамках дозволенного. В жизни Эйлин этот праздник был дважды: отец разрешил ей участвовать в нем, лишь, когда ей минуло 20 лет. Считается, что в эту ночь Съюн посылает судьбу тем, к кому она нынче благосклонна. А она капризная девушка. Первый раз Эйлин не обломилось ничего, кроме того, что она разбила масляный фонарь и чуть не подожгла лес, а потом свалилась в овраг, из которого ее, грязную, продрогшую и ругающуюся, как сапожник, вытянул ухмыляющийся Уилл Моссфилд. Во второй раз все вышло немного удачнее. Если можно считать удачным, что Бивил, которому она по-дружески подарила свой бесценный «многоопытный» поцелуй, так воодушевился, что стянул бутыль медовухи, припасенную для помолвки одной из девушек, и устроил шоу «Посмотри, какой я сильный и смелый, и как я всех сейчас вздую».

И вот теперь Зифер и Орлен, старосты подвластных ей деревень, подкатили к ней с вопросом, будет ли Крепость-на-Перекрестке праздновать Середину Лета. Орлен предложил отпраздновать ее силами девушек его деревушки и парней из гарнизона крепости. «Видать, совсем их там прижало. Да и в самой крепости ситуация накаляется. Не считая моего чудесного образа, солдатам остается впечатляться лишь лейтенантом Каной да сержантом Катрионой. Хрен редьки не слаще, это точно». Эйлин опять вздохнула и отложила гребень. Ей самой страшно хотелось устроить в крепости праздник. Конечно, в лес она не побежит. Не в том она ранге, чтобы бегать по лесам в поисках суженного. Да и зачем он ей сдался, этот таинственный суженный, если у нее есть Касавир. Он-то уж точно не побежит ни в какие леса, а запрется в своем храме и забаррикадирует дверь на всю ночь. Хотя… после той вечеринки в замке, после красивого подарка, что он ей сделал, все может быть.

«Съюн, а не будет наглостью попросить тебя об одном одолжении? Ты там попроси Тира по-свойски, пусть он с Касавиром будет поласковее. Пусть отпустит ему грехи на год вперед. А то старику придется скоро открывать приемную прямо в его комнате, чтобы выслушивать его исповеди. Знаю, что сама отчасти в этом виновата, но я ведь всего лишь твоя преданная раба. Душка-Тир слеп и невосприимчив к твоим чарам? Да что ты, так я и поверила. Обещаю, я устрою в крепости и ее окрестностях такой праздник в твою честь, после которого и война будет не страшна. Спокойной ночи, Съюн, я на тебя надеюсь».

* * *

В штабе, служившем одновременно рабочим кабинетом капитана, собрались Эйлин, Касавир и несгибаемая Кана. Они сидели за большим круглым столом для совещаний, заваленном свитками, бумагами и перьями. Спор был жарким. Эйлин уже начинала терять терпение.

— Кана, не все в этой крепости такие железные, как ты и Катриона! Ты только посмотри на солдат. Они тренируются как проклятые целыми днями. Самые радостные события в их жизни — завтрак, обед и ужин, и еще те минуты, когда никто из вас на них не орет. Пойми, одними тренировками и речами Касавира боевой дух не поддержишь.

— Но это противоречит режиму, это отвлечет силы солдат от службы, это недопустимо, — сдержанно возражала Кана.

Эйлин посмотрела на Кану, поджав губы. Узкое аристократичное лицо без признаков косметики, которое могло бы быть довольно красивым, если бы не его суровое выражение. Проницательный взгляд карих миндалевидных глаз, черные волосы туго стянуты в практичный пучок. Невысокая, довольно щуплая, и не скажешь, что двести здоровых мужиков готовы сутками гальюны драить, лишь бы ей не пришло в голову в чем-нибудь к ним придраться. Находка, а не лейтенант.

— Во-первых, что в моей крепости допустимо, а что нет, решаю я, — отчеканила Эйлин, — а во-вторых… — она вздохнула, — послушай, Кана, я могла бы просто приказать. Да, у меня нет такого бесценного организационного опыта, как у тебя. Не знаю, что бы я без тебя делала, — при этих словах глаза Каны благодарно заблестели, — но я видела изнутри жизнь людей, которыми командовала. Я знаю, о чем думают и мечтают парни, ежедневно рискующие жизнью. И это не более крутое оружие или доспехи, и даже не орден на грудь. Доверься мне, я тебе обещаю, что если на следующий день после праздника к нам в крепость заявится Король Теней вместе со всей своей армией и разбудит солдат, они готовы будут порвать его голыми руками.

Кана заколебалась.

— Не могу спорить с тобой, капитан. Но мне хотелось бы знать, что думает по этому поводу Касавир. Он у нас отвечает за душевное состояние гарнизона.

Как ни странно, Касавир не стал раздумывать.

— Я согласен с капитаном, — ответил он. Эйлин показалось, что она ослышалась, — в последнее время мне стало сложнее выполнять свои обязанности заместителя капитана по морально-политической подготовке. Думаю, солдатам нужны дополнительные стимулы для поднятия духа.

Эйлин благодарно кивнула Касавиру.

— Ну, так что, Кана?

— Как ты справедливо заметила, капитан, ты могла бы мне приказать. Я ценю то, что ты постаралась убедить меня. И, хотя, я не вполне понимаю смысла этого мероприятия, я готова оказать тебе поддержку.

Эйлин довольно улыбнулась. Самое трудное позади.

— Но, — продолжила Кана, — нам, вероятно, потребуются средства. Хватит ли четырех дней, чтобы все подготовить?

— Об этом не беспокойся, — заверила ее Эйлин, — после эффектного разгрома, что мы устроили на вечеринке сэра Ниваля, недостатка в средствах у нас не наблюдается. И потом… у меня есть одна идея, как можно вытрясти из Невервинтера матпомощь на поднятие боевого духа. Совещание окончено, все свободны.

Эйлин углубилась в смету. Через час напряженных подсчетов она услышала шорох и подняла голову. В дверях топтался Касавир.

— Касавир, брось эту привычку стоять в дверях? Ты же знаешь, для тебя я всегда свободна. Присаживайся. Кстати, спасибо, что поддержал меня. Кана была для меня проблемой.

— Не благодари, я сказал то, что думал, — коротко ответил Касавир, садясь напродив нее.

— Вот как. Ну, выкладывай, что у тебя.

— Я не совсем по служебному вопросу, капитан.

— В таком случае приходите после 23:00 ко мне в комнату, заместитель, — деловито произнесла Эйлин, мимоходом проглядывая бумаги.

На лице Касавира отразилось недоумение. Эйлин подняла на него взгляд и улыбнулась.

— Господи, ну когда ты начнешь понимать шутки? О чем ты хотел поговорить?

— Я насчет этого праздника. Я примерно понял, в чем его суть.

— Это обнадеживает.

— Ты опять шутишь.

— Не обижайся, я внимательно тебя слушаю, — сказала Эйлин со вздохом, откладывая бумаги и пытаясь сосредоточиться на разговоре.

— Я хочу спросить тебя. Ты будешь участвовать в этом… поиске суженого?

Эйлин потерла переносицу и задумчиво произнесла:

— Ммм. Хороший вопрос. С одной стороны, я девушка совершеннолетняя, и личную жизнь мне надо как-то устраивать, а с другой… что скажут люди, увидев капитана крепости с венком на голове и фонариком в руке, шарящую по кустам в поисках объекта для отрабатывания техники поцелуев. Но, если ты считаешь, что мне есть еще, над чем поработать…

Касавир поперхнулся.

— Нет, нет. Решать тебе, но мне просто не хотелось, чтобы ты бродила там одна. Если ты все-таки решишься, предупреди меня.

— И ты будешь молиться за меня всю ночь? — машинально спросила Эйлин.

Посмотрев на Касавира, она поняла, что зря это сказала. Его взгляд стал жестким, а между бровей пролегла суровая складка. Он недобро усмехнулся, встал из-за стола, коротко кивнул, щелкнув каблуками, и сказал:

— Всего доброго, капитан. Извините, что был так глуп, чтобы побеспокоил вас.

Он взглянул ей в глаза, но тут же отвел взгляд и, поколебавшись немного, развернулся и быстро вышел из штаба, чуть не зашибив дверью любопытного молодого адьютантика.

«Вот чертов язык. Никогда не знает, где остановиться, — ругалась про себя Эйлин. — Все из-за этой дурацкой работы, голова кругом идет. Что теперь делать? И у самой никакого настроя, и Касавир обиделся не на шутку». Подумав немного, она досадливо покачала головой и сказала сама себе:

— Ну, ладно, люди не причем, праздник так праздник. Адъютант! Пошли за мастером Видлом! И принеси побольше лимонно-медовой воды!

* * *

— Вы — мое золотое звено. Ваши многочисленные таланты должны найти достойное применение на празднике. Как стемнеет, деревенская и солдатская молодежь побежит в лес искать свое счастье. Но перед этим нам надо создать праздничное настроение и не дать людям на радостях перепиться, иначе поиски счастья превратятся в отвратительную оргию. У кого какие предложения?

Поздно вечером за круглым столом в штабе собрались почти все друзья Эйлин. Кроме Касавира. Даже Бишоп зачем-то оторвал свою задницу от лавки в таверне. При слове «оргия» он проснулся и взял слово:

— У меня есть предложение внести в список участников оргии Касавира. Без него я просто не смогу. А Сэнда не надо, я не уверен, что он не покусится на честь моего лучшего друга. Пусть он с Видлом развлекается. Гробнар с Келгаром пригодятся для разогрева. Что касается женской части, я предлагаю…

Увесистая оплеуха прервала поток его словоизлияний.

— А что такое?! Я забыл кого-то упомянуть?

— Сэнд, — зло сказала Эйлин, — я же просила тебя не продавать Бишопу эту дрянь. Хватит с него того, что он пьет все, что горит.

— Продавать? — Сэнд усмехнулся, — В тот день, когда Бишоп купит что-то за свои деньги, Король Теней станет выращивать розы у себя в саду. Мы заключили с ним договор. Я ему предоставляю… мм… материал, а он мне — подробный отчет об эксперименте. Учти, это была его идея. Обычно я испытываю все свои изобретения на себе. Но в последнее время моя научная деятельность так активизировалось, что у меня просто нет возможности лично упо… испытывать все эти снадобья.

Келгар вскочил со своего места и возбужденно заорал:

— А, теперь я понимаю, почему Бишоп недавно назвал Гробнара «существом»! Я его даже побить за это хотел! А что вы все на меня уставились?!

— Усадите, кто-нибудь, Келгара, — велела Эйлин, — продолжим. В общем, мое мнение — ничего помпезного не устраивать, все просто, по-деревенски.

Шандра подняла руку.

— А давайте устроим танцы во дворе крепости.

— Хорошая мысль, это позволит людям расслабиться, и познакомиться тем, кто еще не знаком.

— А угощение и выпивка? — подал голос Келгар.

— Будет. Я уже дала задание плотниками соорудить столы. Никаких лавок, никаких смен блюд. Полный фуршет!

— Это какое-то новое ругательство? — поинтересовалась Нишка. — Красиво звучит. Полный…

— Нет, Нишка, — перебила ее Эйлин, — это значит, что все будут брать сами все, что захотят. Количество еды, в отличие от выпивки, будет неограниченным.

— Ну, какой же это полный фрушет, это полная халява, — сказал Келгар, — ты просто мои мысли угадала, девочка.

— Не так уж трудно предугадать ход той единственной мысли, которая постоянно гложет твою лобную кость, — это, естественно, был Сэнд.

— Мальчики, спокойно, мы не для этого тут собрались! — закричала Эйлин, когда Келгар сорвался с места. — Ох, как плохо без Касавира, некому у Келгара линейку отобрать.

Результатом короткой дружеской потасовки была сломанная линейка и легкий беспорядок в гардеробе Сэнда. Но в целом никто не пострадал, и, удовлетворенные результатом, друзья уселись на свои места. Кивнув им обоим, Эйлин продолжила свою речь.

— Пойдемте дальше. Нужно устроить небольшое представление. Естественно, будет музыка, уже запланировано выступление сельской самодеятельности. Но нужна какая-то изюминка. Предлагаю не мудрить, а просто каждому продемонстрировать то, что он может лучше всего.

Бишоп поднял голову и заявил:

— Капитан, можешь на меня рассчитывать, я тебя не подведу.

— Спасибо Бишоп, ты настоящий друг. У кого есть более ценные мысли? Карочка?

— Ну, мы с Сэндом можем устроить шоу «Лед и пламя». Правда, Сэнд?

— С удовольствием поучаствую в качестве главного режиссера, — изрек довольный эльф.

— Прекрасно, — похвалила их Эйлин, — только очень прошу вас, ссорьтесь до или после шоу, а не во время, а то второй раз мне денег на восстановление крепости не дадут.

— Тут я ничего обещать не могу, — капризно ответила Кара, — если Сэнд начнет указывать мне, что делать…

— А если Кара начнет вести себя как непослушный ребенок…

— То шоу не состоится, — отрезала Эйлин, — так что, настраивайтесь на сотрудничество.

— Если не будет шоу, могу предложить сеанс гипноза, — заявил Сэнд.

Эйлин закатила глаза.

— О, господи, только не это! Ты же знаешь, что, кроме тебя самого, твоему гипнозу поддается только Гробнар. Лучше работай с Карой. Гробнар? Я знала, что мне сегодня улыбнется удача. Что у тебя?

— Я, наконец, написал давно обещанную Келгару музыкальную пьесу о возвращении Айронфистам их родовой крепости и обретении перчаток Айронфиста, — скромно потупившись, сказал Гробнар.

Келгар подскочил к нему и стал трясти за обе руки.

— Молодец, можешь, когда захочешь! Сегодня эль за мой счет.

— Что-то я не припомню, чтобы вы тут когда-нибудь за что-нибудь платили, — с сомнением сказала Эйлин, — но идея не так уж плоха. Это может создать ореол военной романтики, и способствовать поднятию духа солдат. Или, по крайней мере, повеселить их.

— Еще как, — оживился Гробнар, воодушевленный похвалой, — главную роль в ней сыграет, конечно, сам Келгар, у него там мало слов. Себя я тоже сыграю сам. А на роли тебя и остальных у меня есть знакомые актеры, они будут играть за выпивку и угощение.

При этих словах Келгар отвернулся, чтобы утереть слезу.

— Келгар, что с тобой? — заволновался Гробнар.

— Ничего, не обращай внимания, это я от чувств. Спасибо, друг.

Эйлин посмотрела на задумчивую друидку.

— Элани, дорогая, что-то ты молчалива сегодня.

Элани сидела за дальним концом стола в полном одиночестве.

— Сначала я хотела показать номер с дрессированными скунсами, — сказала она, поморщившись, — но потом поняла, что это плохая идея. В общем, сейчас я работаю с ежиками.

— Прекрасно, это именно то, что понравится нашему контингенту! Ну, если мы с этим покончили…

— А я! — обиженно произнесла Нишка.

— Ой, Нишка, боюсь, что…

Нишка надула губки.

— Всегда ты так. Ходишь везде со своим Касавиром, а на меня внимания не обращаешь!

— Ну, хорошо, хорошо, что ты хотела предложить?

Глаза Нишки загорелись.

— Иллюзион. Карточные фокусы. Появление и исчезновение предметов.

Эйлин пристально посмотрела на нее и сказала:

— Давай так: сначала исчезновение, а потом появление. Не перепутаешь?

— Ты меня за дурочку держишь? Конечно, не перепутаю, — ответила Нишка и добавила беспечным тоном: — Можно подумать, крепость рухнет, если кто-то пары монет не досчитается.

— Смотри мне, посажу под домашний арест, — строго сказала Эйлин и погрозила ей пальцем.

— Ладно, не переживай, буду паинькой.

— Что ж, друзья, я рада, что мы так плодотворно поговорили. Вы все молодцы. Но подождите расходиться. На повестке дня есть еще один, менее приятный вопрос.

Эйлин взяла со стола длинный свиток.

— Сегодня Дикин принес мне счет за приобретенные у него доспехи, оружие и артефакты. Милые мои, вы что-то сильно размахнулись на то финансирование, которое нам предоставляет наш наиблагословенный заступник сэр Ниваль. Того и гляди, скоро придется залезать в закрома крепости. Вот посмотрите, за один только «Легкий доспех из дубленой кожи с укрепленными наручами и декоративным наплечником» мне придется выложить годовой бюджет небольшой деревушки. Чье это приобретение? — строго спросила она, обведя взглядом притихших товарищей.

Все посмотрели на Бишопа. Он не подавал признаков жизни.

— Сэнд, что с ним?! — закричала встревоженная Эйлин, вскакивая с места.

Сэнд бросился к Бишопу, пощупал у него пульс, приоткрыл веки, взглянул на язык и записал что-то в свою книжечку.

— Не волнуйся, ему сейчас очень-очень хорошо, поверь. Если мои расчеты верны, он пробудет в таком состоянии до утра, не больше. Правда, я не учитывал того, что он будет насыпать розовый порошок прямо в эль. А если он добавил туда еще и зеленый…

— Сэнд! Какую чушь ты несешь. Человека спасать надо! — Эйлин бросилась к Бишопу.

— Нет, нет, зеленый порошок цел, — быстро сказал Сэнд, заглянув в карман Бишопа. — Я, пожалуй, его сразу заберу. Все в порядке. Просто вели солдатам отнести его в комнату.

— Ну, Сэнд! От Бишопа, конечно, бывают неприятности, но если с ним что-нибудь случится, я лично сожгу твою лабораторию и заставлю тебя съесть тот крем, из-за которого два дня в синих пятнах ходила. А кто смеется, — добавила она, услышав хохоток Келгара, — тому я этот крем на лысину намажу!

— Ладно, идите уже все, — произнесла она устало, махнув рукой, — занимайтесь там своими делами или чем хотите. А Дикина я предупрежу, чтобы он в этом месяце больше ничего вам не продавал, или вылетит отсюда к чертовой матери.

Отдав распоряжение адъютанту насчет Бишопа, Эйлин налила себе лимонно-медовой воды и подошла к камину. Касавир никак не шел у нее из головы. Мысли о нем время от времени посещали ее весь день, мешая концентрироваться на работе. Да, теперь она понимает, что он чувствовал в то время, когда она пропадала с Бишопом и лишь изредка смотрела в его сторону. Сегодня утром ей показалось, что он слишком долго о чем-то говорил с Катрионой в тренировочной комнате.

«Нет, это уже паранойя, — одернула себя Эйлин, — не может он так просто все забыть из-за пары неосторожных слов. У него со всеми женщинами крепости рабочие отношения. Впрочем, и со мной теперь тоже». Она подняла глаза к потолку. «Съюн, извини, но я никак не уловлю смысла того, что происходит. Пойду спать, надеюсь, ты явишься мне во сне и все растолкуешь».

* * *

На следующее утро, на рассвете, так и не увидев во сне Съюн и не получив от нее никаких намеков, что ей делать дальше, Эйлин велела оседлать коня. У нее было еще одно дело, которое она наметила. Выехав со двора крепости, она увидела Касавира, совершавшего свою обычную пробежку. Узрев ее, он на секунду остановился, видимо, задумавшись, куда она собралась в такую рань, но, сжав зубы, побежал дальше. Вид покрасневшей от загара шеи и налитых силой мускулов любимого тела, на которых блестели капельки пота, заставил ее ненадолго забыть о своих планах и предаться воспоминаниям. Раньше он частенько предлагал ей вместе побегать и позаниматься на турнике, установленном на небольшой отгороженной площадке между крепостной стеной и кукурузным полем. Вот времечко было! Она с умилением вспоминала, каким непроницаемо-бесстрастным было его лицо, когда он бежал рядом, подсаживал ее на турник и хвалил за успехи. А сейчас он каждое утро занимался там один, на радость охочим до зрелищ селянкам. «Интересно, я тогда ему уже нравилась? Слава богу, поблизости нет Катрионы. А, нет, вот и она, легка на помине. Бежит со всех ног. Ну, сейчас он ей вставит за опоздание», — злорадно подумала Эйлин и пришпорила коня. Красиво перемахивая через изгородь перед носом Касавира (спасибо урокам Каны), Эйлин с удовольствием отметила, как он провожает ее хмурым взглядом, не обращая внимания на Катриону, пытающуюся ему что-то объяснить.

* * *

В Невервинтере Эйлин первым делом зашла в «Утонувшую флягу» и стала требовать у Дункана свежих сплетен. Негоже идти к Нивалю неподготовленной. Сплетня оказалась первоклассной. Неделю назад сэр Грейсон был ранен зараженной бандитской стрелой в бедро. Последствия оказались довольно серьезными, но все обошлось. Больному пришлось несколько дней провести в постели.

— Представляешь, — рассказывал довольный таким вниманием Дункан, — служанка оруженосца сказала, что сэр Ниваль дни и ночи проводил у постели несчастного, выходя только, чтобы помолиться.

— Ммм. Похоже, у них чудесные отношения. Это хорошо. И как теперь себя чувствует сэр Грейсон?

— Немного бледен, но скачет, как козлик.

— Дай я тебя расцелую, дядюшка! Это то, что мне нужно. Я, пожалуй, подожду резать твой болтливый язык.

— Спасибо племяшка, — Дункан был польщен, — после твоего папаши Дэйгуна ты второй человек, который может так утешить.

— Ну, я пошла! — засобиралась Эйлин, — буду ковать железо, пока горячо.

— Постой, я должен еще кое-что тебе сказать. Ко мне приходила Айша.

— С чего бы это? — с подозрением спросила Эйлин.

— Не думай плохого, мы с ней все обсудили, я не имею никаких претензий к этой парочке. Она спрашивала меня о Келгаре. Жаловалась, что он давно не навещал ее. Ее семья собирается уезжать из города, вот она и не знает, что делать. Приготовила этому недостойному посылочку. Передашь?

— Вот только почтальоном я еще не работала. Хорошо, на обратном пути забегу, — и чмокнув Дункана в колючую щеку, Эйлин выпорхнула из таверны.

Сэр Ниваль оказался в апартаментах Девятки, в своем кабинете. Бледный, но бодрый Грейсон ошивался тут же, расположившись в его кресле. Сам Ниваль сидел на краю своего рабочего стола и помахивал ногой. Отличная возможность поговорить с ними обоими.

— Здрасьте, сэр Ниваль. Сэр Грейсон, рада видеть вас в добром здравии, — поприветствовала их Эйлин.

— И тебе день добрый, капитан, — Ниваль был в хорошем настроении, — пожаловала с какой-нибудь очередной проблемой, требующей участия казны?

— А вот и нет, сэр Ниваль, наоборот, у меня есть нечто, что может вас заинтересовать. Вас и сэра Грейсона, — Эйлин поклонилась обоим.

— Так, так, присаживайся.

— Слышали ли вы когда-нибудь, сэр Ниваль, о Празднике Середины Лета?

— Да кто же о нем не слышал? Кажется в деревнях и небольших городках это большое событие, — скучающим голосом ответил Ниваль.

Эйлин сделала загадочное лицо.

— А знаете ли вы, господа, что это за праздник? Праздник любви, танцев, развлечений, в изумительном пасторальном стиле. Вы когда-нибудь такое видели?

— Это интересно, — Ниваль с Грейсоном переглянулись.

— Вы, сэр Ниваль, мастер тематических вечеринок, с этим не поспоришь. Но представьте себе красоты природы, свежий воздух, селян и селянок, парней и девушек, парней и… хм… парней, бегающих по загадочному, освещенному луной лесу в поисках того, кому они подарят свой поцелуй, а может быть и… что-то большее. Плюс деревенское застолье под открытым небом с песнями, плясками, ярмарочным представлением и грубыми мужицкими шутками. Такого в столице не увидишь. Вы не хотели бы поучаствовать в этом? — Эйлин проговорила это все, закатывая глаза и выразительно жестикулируя.

Глаза обоих загорелись.

— Я думаю, сэру Грейсону полезно будет побывать на свежем воздухе. Не правда ли? — заботливо промолвил Ниваль.

— Если ты в самом деле так думаешь, сэр Ниваль, — молвил в ответ Грейсон, — это… будет полезно для освежения наших… впечатлений.

Голубки смотрели друг на друга, как молодожены.

— Да, остается только один вопрос, — Эйлин поспешила спустить их с небес на землю, — организационный.

— Сколько? — спросил Ниваль, продолжая переглядываться с Грейсоном.

— Вот смета, самая скромная, — деликатно ответила Эйлин, подавая Нивалю длиннющий свиток с астрономической суммой, написанной красными чернилами внизу.

Грейсон подписал смету, немного увеличив итоговую сумму. Довольная Эйлин склонилась в поклоне и сладко промолвила:

— Будем ждать вас послезавтра вечером. И еще одно, сэр Ниваль, Крепость-на-Перекрестке не так велика, как Замок Невер, поэтому комнаты для гостей…

Оба махнули рукой.

— Капитан, нам вполне будет достаточно одной комнаты, мы военные люди, привыкли к любым условиям, правда, сэр Ниваль? — Грейсон, не отрываясь, смотрел в небесно-голубые очи своего верного боевого товарища, сражавшегося с ним бок о бок и делившего кусок черствого хлеба и спальный мешок.

Ниваль нетерпеливо замахал на Эйлин рукой, намекая, что ей пора уходить.

— Да, да, капитан, до свиданья, и скажи там, что у нас совещание.

«Уфф, слава богу. Не так уж трудно было обработать этих амурчиков. Останется только снабдить их божественным вином и дать возможность наслаждаться обществом друг друга. Значит, к казначею, к дядюшке за посылкой и на службу. Чтоб ей пусто было».

* * *

Войдя во двор, Эйлин увидела Бивила. Он смущенно топтался и теребил заклепку на доспехе.

— Привет, Эйлин. То есть, капитан, — сказал он, как только она поравнялась с ним.

— Ради бога, Бивил, — отмахнулась Эйлин, — мы по-прежнему друзья. Ты что-то хотел?

— Да, я хотел поговорить с тобой о празднике. Мы с тобой, ну, ты помнишь… в тот раз. Я знаю, ты всегда рассчитывала на меня. Но…

— Ммм. Понимаю, ты хочешь сказать, что заранее отказываешь мне в поцелуе, — деланно сурово сказала Эйлин.

Бивил еще больше смутился.

— Нет, Эйлин, то есть… да. Понимаешь, мне тут в крепости понравилась одна девушка. Но, боюсь, у меня нет никаких шансов. С Касавиром мне не тягаться.

— Так, так, — Эйлин заинтересовалось. — Еще что-то новенькое о Касавире. Кто такая, почему не знаю?

— Ну, эта девушка, сержант Катриона. Говорят, они были знакомы задолго до того, как примкнули к тебе. Она такая…

— Милая?

Бивил радостно закивал.

— Да, и так любезна со мной. Но, по-моему, они с Касавиром очень близки. А я для нее просто товарищ.

В голове Эйлин мгновенно созрел коварный план.

— О, Бивил, если бы ты знал, как ты ошибаешься. Да, Катриона близка с Касавиром, но не потому, что они влюблены.

— А почему? — Бивил был весь внимание.

— А ты никому не расскажешь? — Эйлин перешла на шепот, — Это большой секрет, мне его поведал Касавир, но об этом никто не должен знать, даже Катриона.

— Ты же меня знаешь, я даже пьяный секретов не разбалтываю, — заверил ее Бивил и тут же смутился. — Ну, почти.

— Тогда слушай. Они — брат и сестра. Единокровные. Но она об этом ничего не знает. И не должна.

— А почему? — Бивил выглядел сбитым с толку.

Эйлин взяла Бивила за руку и, притянув к себе, зашептала ему прямо в лицо:

— Потому что она — незаконнорожденная. Ее отдали на воспитание в хорошую семью. А Касавир ее нашел, чтобы оберегать и защищать. Но она ничего не должна об этом знать. Она ведь всю жизнь думала, что законная дочь своих приемных родителей. Представь, что будет, если ей откроется вся правда!

Бивил не мог скрыть своего восторга.

— Эйлин, ты меня так обнадежила! Теперь я буду смелее с Катрионой, и кто знает… Спасибо тебе!

— Ну, мы же друзья. Только смотри, — Эйлин понизила голос, — чтобы никто, никогда. Иначе не будет тебе счастья с Катрионой.

Бивил улыбнулся до ушей.

— Уж будь покойна, я своего счастья не упущу. Пока!

И он побежал на плац.

Эйлин, довольная собой, сорвала с газона цветок и, вдев его в волосы, направилась в таверну, чтобы выпить послеобеденный коктейль. Сегодня — можно. Однако, поразмыслив над коктейлем, она слегка остудила свой пыл. Устранить конкурентов — еще не значит вернуть Касавира. Но что она может сделать, если он отказывается общаться с ней на любые темы, кроме рабочих? Старается не встречаться с ней, вообще большую часть времени проводит в храме, в учебной комнате с солдатами, или на тренировках. Рано уходит спать. В комнату к нему ломиться? Или одеться во что-нибудь приличное и заявиться в храм? «Ох, Съюн, как все сложно. — В очередной раз помянула она свою покровительницу. — Никогда не думала, что любовь приносит не только радость, но и страдания. Ты за это наказываешь меня?»

Увидев Келгара, она вспомнила про посылку.

— Эй, Келгар! — Она поманила его к себе, — угадай, какой у меня для тебя сюрприз из города?

— Неужели Дункан передал мне своей фирменной копченой кабанятины?

Эйлин вздохнула.

— Ты не романтик, Келгар. Я даже не знаю, что нашла в тебе такая тонкая девушка, как…

— Айша?! — Оживился дворф. — У тебя есть вести о ней?

— Держи! — Она кинула ему сверток.

Келгар быстро развернул его. Там была льняная рубашка с красивой ручной вышивкой и вензелечком на груди и записка. Келгар был растроган до глубины души. Он не без труда выпросил у Кары зеркальце и долго пытался рассмотреть себя со всех сторон, прикладывая рубашку то так, то этак.

— Смотри-ка, мастерица, не хуже наших девушек. Дворфийской вышивке научилась.

Затем он начал читать записку, и, по мере чтения, мрачнел. Эйлин это заметила.

— Что-то случилось, Келгар?

— Ее чокнутое… пардон, ее семейство собирается уезжать. Они продают дом, хотят, чтобы она ехала с ними. Она пишет, что договорилась с Дунканом, что поживет у него какое-то время.

— Да, положение серьезное, — Эйлин покачала головой, — я предлагаю передать ей приглашение на праздник, ты сможешь сделать это завтра, когда привезут почту. А там посмотрим. Если она такая мастерица, может ей и в крепости дело найдется.

Келгар просиял и полез обниматься.

— Девочка, да я для тебя все, что хочешь, сделаю!

— Ладно, ладно, только девушке мозги не запудри. А то я слыхала, что весь Уотердип до сих пор вспоминает о твоих подвигах, — и Эйлин подмигнула Келгару. — Кстати, о подвигах. Я сегодня еще не видела Бишопа.

В разговор встрял Сэл. Он наклонился к Эйлин и поведал ей вполголоса.

— Бишоп сегодня меня удивил. Обычно с похмелья он не учтивей тролля. И, едва зайдя в таверну, начинает требовать эля. Вчера он выпил столько, что на ногах еле стоял, а потом еще насыпал себе какой-то розовой хрени в кружку. А сегодня утром пришел, спокойно позавтракал и пошел охотиться.

Эйлин осенила догадка. Она наклонилась поближе с Сэлу.

— Сэнд в курсе?

— Да нет, вроде, они не встречались.

Тут в воображении Эйлин возникла растянувшаяся от Невервинтера до Крепости очередь страждущих, желающих купить по баснословной цене запатентованный розовый антипохмельный порошок Сэнда. Вот она — золотая жила и обеспеченная старость.

— Вот и не говори ему ничего пока, — велела Эйлин, — и вообще никому не говори. А главное — самому Бишопу. Помнишь, чем ты мне обязан? Так что, держи рот на замке.

* * *

В этот день Эйлин проснулась задолго до рассвета. Чувства радости и тревоги переполняли ее. Радости — потому что настал день, которого она ждала. Несмотря на солидное положение и судьбоносные события, в которые она оказалась вовлечена, Эйлин, как всякая молодая влюбленная девушка, возлагала на этот день большие надежды. А ее тревога была связана с тем, что в последние два дня, предшествовавшие празднику, Касавира не было в крепости. Отец Иварр выхлопотал для него возможность отлучиться по делам храма.

Эти два дня прошли в приготовлениях к празднику и рутинных делах. Днем она проверяла счета, изучала образцы руды, договаривалась с поставщиками, принимала посетителей, разрешала споры. Вечером перед сном молилась о благополучном возвращении Касавира. Пусть не к празднику, не важно. Лишь бы он вообще вернулся. А сегодня она проснулась затемно и вышла во двор крепости. Там уже стоял длинный стол и сцена. Эйлин сняла обувь и прошлась по газону. От мокрой и холодной травы по ее ступням и щиколоткам побежали мелкие иголочки. Как в детстве. Она глубоко вздохнула. Прохладный воздух просыпающегося мира взбодрил ее, и ей показалось, что этот день принесет ей только хорошее.

И день этот уже вступал в свои права. Как только взошло солнце, стало ясно, что он будет жарким. Во всех смыслах. Первыми пожаловали торговцы, заезжие актеры, музыканты — в общем, вся та шумная и прожорливая публика, без которой не обходится ни один стоящий праздник. Крепость наполнилась веселым предпраздничным гомоном. Здесь две торговки сцепились языками, выясняя, кому из них на самом деле следует идти по известному адресу со своими дешевыми побрякушками. А тут какой-то никому не известный бард, которого никто не приглашал, требует внимания к своей тонкой творческой личности. Эйлин отправила его к руководителю самодеятельности. Авось пригодится. Не объест же он их, в конце концов. Она сегодня добрая.

Гробнар с утра пораньше, пока сцена была свободна, прогнал еще раз свою гениальную пьесу. Эйлин позабавил вид Келгара, старательно произносившего свои три слова и строившего при этом жуткие гримасы. Да и сама пьеса ей понравилась: вполне достойна деревенского праздника. Кару и Сэнда она вежливо попросила уйти подальше от людей и хозяйственных построек. Пусть там решают, кто у них главный режиссер, а кто художественный руководитель. Нишки нигде не было видно, но Эйлин не обольщалась: если та задумала поразить всех своими талантами, то обязательно это сделает. Ближе к обеду из лесу пришла Элани со своей мелкой живностью. «М-да, — подумала Эйлин, — нас всех сегодня ожидает нечто необыкновенное».

Кана распределяла патрули и тех, кто останется на страже в крепости, пока остальные будут предаваться невинным лесным шалостям. К счастью, в гарнизоне нашлось достаточное количество женатых, немолодых, и просто не интересующихся всякими глупостями солдат. В общем, все шло своим чередом. Заботой самой Эйлин было проверить, хватает ли припасов для застолья, дать четкие указания Сэлу насчет выпивки, убедиться, что комната для дорогих гостей удовлетворяет самым высоким запросам, лично проследить за тем, чтобы сцена была красиво убрана цветами, и позаботиться о разных мелочах.

Касавир появился после обеда и сразу пошел в храм. Эйлин заняла наблюдательную позицию, чтобы не упустить его, когда он выйдет. Но тут, как назло, заявились Ниваль с Грейсоном и пожелали, чтобы Эйлин показала им приготовленную для них комнату: им надо было отдохнуть с дороги и переодеться в «домашнее» — незабвенные леопардовую шкуру и набедренную повязку…

Отделавшись от сладкой парочки и выйдя в коридор, она увидела знакомый вихрастый силуэт. Бишоп стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Когда она поравнялась с ним, он неожиданно преградил ей путь. Эйлин попыталась уйти от него, но он не давал ей такой возможности. Не драться же с ним в коридоре.

— Ладно, Бишоп, говори, что тебе нужно, только скорее, — раздраженно сказала она.

— Насколько коротким будет наш разговор, зависит от тебя, — ответил Бишоп, пытаясь приобнять ее за талию.

Эйлин вывернулась из его объятий и показала кукиш. Бишоп ухмыльнулся.

— Хорошо, короткий вопрос и короткий ответ: да или нет?

— Нет, что бы это ни значило, — не раздумывая, ответила девушка.

Бишоп хмыкнул.

— Тогда пойдем по длинному пути. Мне нравится твоя идея насчет поцелуев в лесу. Ты же знаешь, я неравнодушен к природе. Кроме того, мне не доводилось раньше праздновать Середину Лета, как-то не до этого было. То поиски жратвы, то проблемы с лусканцами, то опасность сдохнуть в любую минуту из-за чьих-то промахов.

Бишоп резко повернул Эйлин спиной к стене и оперся руками с обеих сторон, преградив ей путь. Он дышал ей прямо в лицо, приблизившись вплотную. Эйлин с тоской вспомнила Касавира, у которого, при всех его недостатках, не было привычки дышать на девушек перегаром. Голос Бишопа стал тихим и вкрадчивым:

— Это мой первый раз. И я хочу запомнить его надолго. Уверен, ты тоже. Ведь этот вечер будет особенным. Ты уже взрослая, и сопливые поцелуи и неловкие объятья деревенских увальней — совсем не то, что тебе нужно.

— Ты хочешь сказать, что знаешь, что мне нужно?

Эйлин с вызовом посмотрела в глаза Бишопу. Он чуть прищурил глаза и провел языком по губам.

— Во всяком случае, я это знаю лучше, чем твой вероломный дружок.

— Оставь его в покое, Бишоп.

Бишоп с готовностью кивнул.

— И то верно, оставим его в покое с его вечными проблемами. Подумаем о себе.

Не давая Эйлин возможности выскользнуть, Бишоп попытался обхватить одной рукой ее подбородок. Проще всего было ударить его лбом в переносицу и коленом в пах. Но она предпочитала действовать иными методами.

— Бишоп, не слишком ли ты торопишь события? — Голос ее потеплел. — Поцелуй в этот день должен быть заслуженным. Нужно отыскать в лесу ту, которая подарит тебе его. Ты ведь любишь приключения? Пусть это будет твоим маленьким лесным приключением. Выследи добычу, и твой талант следопыта будет вознагражден. Но если опоздаешь — не обессудь.

Бишоп нехотя отпустил ее.

— Хм. Не в моих привычках подчиняться правилам, но ты права, так будет интереснее. Подождем темноты, — он улыбнулся ей и удалился неслышными кошачьими шагами.

«Ну, и как это называется? Что ты теперь будешь делать? — досадовала Эйлин на свою неосторожность. — Устроила себе праздник, хоть в лес теперь не ходи». Она задумалась. А зачем, собственно, ей туда ходить? Тот, кого она хотела бы там встретить, идти туда совсем не собирается. И, похоже, в этом есть ее вина. У нее возникло желание зайти в «Золотой Феникс» и выпить стаканчик… чего-нибудь, неважно. Праздник еще не начался, но все необходимые распоряжения были отданы. Почему бы и не расслабиться?

Эйлин подсела к стойке и попросила Сэла налить ей… чего бы ей выпить?

— О! У тебя в холодном подвале стоит целый ящик божественного вина. Ты открывать-то его умеешь?

— Но, Эйлин, ты же сама сказала, что оно для дорогих гостей. Может, лучше моего фирменного коктейля из можжевеловой водки?

Эйлин прищелкнула пальцами.

— Отличная идея — добавь божественное вино в твой фирменный коктейль. И не смотри на меня так. Я не для того тебя из «Фляги» вытащила, чтобы ты мне нотации читал.

Сэл, пожав плечами, пошел в подвал за вином.

Эйлин огляделась и увидела Айшу, сидящую за стойкой. Глаза ее были заплаканы. Так-так, неужели этот грубиян уже успел с ней поругаться?

— Здравствуй, Айша. Думаю, ты знаешь меня, — приветливо обратилась она к девушке.

— О, конечно, ты Эйлин, друг Келгара и хозяйка крепости. Он рассказывал мне о тебе, — ответила Айша и шмыгнула носом.

— Неужели? Наверняка, по ошибке, — усмехнулась Эйлин.

Айша улыбнулась.

— Да, ты права. О чем он готов говорить часами, так это о своем клане Айронфист и его великих деяниях. Ну, и о своих тоже.

Ей была симпатична эта миниатюрная эльфийка с чертиками в золотистых раскосых глазах.

— Он тебе нравится? — спросила Эйлин.

— Да, очень, — ответила Айша и погрустнела.

— И тебя не смущает, что он… ну, не совсем похож на тебя?

— Он такой очаровательный, — только и ответила Айша.

«Келгар — очаровательный. Надо это запомнить», — подумала Эйлин.

Наконец, Сэл принес коктейль. Ярко-желтая жидкость аппетитно играла в тонком хрустальном кубке, украшенном кружочком апельсина. Эти кубки обошлись ей недешево, но пить из них было приятнее, чем из обычных.

— Я взял на себя смелость выдавить в него немного апельсинового сока, — сказал Сэл, — может, так будет лучше.

Эйлин пригубила коктейль.

— Мм. Спасибо, Сэл, ты гений. Твой талант явно пропадал даром в заведении этого старого самогонщика Дункана.

— Тогда я назову это «Солнечная Леди», в твою честь, — заявил довольный Сэл.

— Спасибо, — она обратилась к Айше, — а ты что пьешь?

— Я не пью. Мне… понимаешь, — Айша наклонилась к ней и прошептала, — нельзя.

Эйлин кинула взгляд на Келгара, который подставлял свой мощный лысый лоб для щелбанов Нишке, выигравшей у него в домино. «Вот это номер!» Она попыталась представить себе, как могло бы выглядеть дитя любви дворфа и эльфийки, и не смогла.

— А Келгар знает? — спросила она.

— Нет, мы еще толком и не говорили.

Эйлин повернулась лицом к Айше и взяла ее за руку.

— Так что у вас произошло?

Девушка пожала плечами.

— Я и сама не знаю. Он сказал, что сейчас, мол, не время для поцелуев, надо дождаться вечера, тогда будет сюрприз, а сейчас мы должны делать вид, что не знаем друг друга, а то будет нечестно. Не понимаю, что он хотел этим сказать. Похоже, он морочил мне голову.

Эйлин представила себе Келгара, бегающего на своих коротеньких ножках по темному лесу, пытаясь отыскать Айшу и заслужить ее поцелуй, и прыснула со смеху.

— Нет, Айша, все верно. Эта ночь называется Ночью Поцелуев и Ночью Помолвок. Но повезет в эту ночь тому, кто сможет найти в лесу свою возлюбленную. В общем-то, кто кого найдет, тот того и целует. А найти суженую — это знак высочайшего расположения Рыжеволосой Съюн. Теперь понимаешь?

— Ой, как это романтично! — Айша захлопала в ладоши, — только… как же он найдет меня?

— Открою тебе один секрет. Называть себя или его по имени нельзя. Но можно договориться о каких-нибудь знаках, приметах. У вас с Келгаром наверняка есть какие-нибудь особые слова или прозвища. Поняла мою мысль? И, кроме того, — Эйлин обняла Айшу и понизила голос, — я уверена, что уж к вам-то Съюн будет благосклонна.

 

Глава 2

Длинные летние сумерки еще не наступили, а во дворе уже творилось что-то невообразимое. Все, что можно было украсить гирляндами из живых цветов и зелени, включая стены и ворота крепости, было украшено. Там собралось более половины гарнизона, а также всевозможный народ, приезжающий обычно поживиться за счет праздника или хотя бы поесть-выпить нахаляву. Все они облизывались на бочки с имбирным и ячменным элем и пивом, на столы, ломившиеся от яств. А там было, на что облизываться. Фаршированные хлебом и сыром перепела, тушеные в сливках кролики, аппетитная оленина на вертеле, запеченная телячья рулька в медовой глазури, десяток разных гарниров, несколько видов соусов в глиняных мисках, великолепные пироги с рыбой, птицей и грибами, не говоря уже о различных видах хлеба на любой вкус — все это радовало глаз и просилось быть немедленно съеденным. Эйлин поняла, что не ошиблась, отказавшись от идеи выписать повара из столицы. Ее собственный повар оказался настоящим мастером, сумевшим приготовить нечто изысканное, не уничтожив при этом дух деревенского застолья. Он заслужил премию. Хотя, уже сама возможность приготовить все эти блюда была для него лучшей наградой.

Ворота открылись и — боже, что тут началось! — дружный мужской хор огласил окрестности, спугнув сотни птиц в ближайшей роще. В крепость вошли прекрасные селянки, среди которых затесалось некоторое количество селян. Все они были одеты в светлые вышитые одежды довольно откровенного кроя, а на головах у них красовались венки. Поначалу возникла некоторая неловкость, ибо многие юноши и девушки не были знакомы. Но по сигналу Орлена, которому Эйлин милостиво доверила роль распорядителя, грянула музыка, и всех пригласили не стесняться и подходить к столу.

Ниваль с Грейсоном наотрез отказались сесть за отдельным столиком, как это было задумано, и решили быть с народом. Эйлин махнула на них рукой. Пусть веселятся, как хотят. Сама она, слегка под мухой от выпитых двух-трех, а может и четырех коктейлей пока не принимала участия в общем пиршестве, а забралась на внутреннюю стену крепости и наблюдала за происходящим.

Она поискала глазами друзей. Все были в сборе. Грейсон под шумок кормил с рук Ниваля. Сэнд и Кара трогательно накладывали друг другу лучшие куски. Келгар и Айша ходили гуськом друг за другом, старательно деля вид, что не знакомы. Малыш Гробнар мелькал то у стола, то у бочек с элем, то в гуще толпы. Элани в калимшанском наряде, выставлявшем напоказ ее тщедушные прелести, выуживала для себя какие-то корешки и путалась у всех под ногами, внося сумятицу в мужские ряды. Эйлин от всей души пожелала, чтобы ей сегодня повезло. Нишка, видимо, помнившая угрозу капитана, решила налечь на эль и халявную еду. Шандра составляла ей компанию, отчаянно стреляя глазами по сторонам.

Предмет ее заинтересованных поисков тоже был тут, к удивлению Эйлин, одетый в небрежно зашнурованную тонкую белую рубашку и черные штаны, заправленные в сапоги. Его торс был опоясан широким красным кушаком. Скромно, но со вкусом. Ни дать, ни взять, первый парень на деревне. Впрочем, и сама Эйлин была одета ему под стать. На ней красовалась деревенская вышитая блуза с широкими рукавами, перехваченная скрученным цветным пояском, и черная юбка до колен с красной вышивкой по низу. На ногах были легкие туфли из мягкой кожи с длинными переплетенными ремешками. Короткие рыжие волосы были перехвачены красной лентой-ободком. Парень в рубашке проявлял чудеса аппетита, оставаясь при этом равнодушным к элю, и постоянно оглядывался по сторонам. Наконец, он увидел Эйлин и сделал приглашающий жест. Она помахала ему рукой и показала жестом, что не голодна и подойдет попозже.

Она увидела и Бишопа. Он сидел на крыльце таверны с кружкой эля и полной тарелкой и наблюдал за толпой. Узрев что-то, он вздрогнул. Проследив за его взглядом, Эйлин увидела вошедшую в ворота крепости девушку, незнакомую ей и непохожую на обычную гостью праздника. Она была одета в охотничий костюм с кожаными шортами и топом и обута в мягкие кожаные ботинки. За спиной у нее были дорожная сумка и лук со стрелами. Эйлин была заинтригована. Бишоп явно отреагировал на появление именно этой девушки. Он знал ее. Девушка же его не видела и спокойно стояла, сняв сумку, оружие и прислонившись к стене. Похоже, она устала с дороги. Эйлин, как хозяйка крепости, решила подойти к ней. По пути она разглядывала ее с неподдельным интересом. Сказать, что она была красива — ничего не сказать. Ее золотисто-каштановые локоны были убраны в небрежный, высокий, стянутый вышитой тесьмой пучок. Несколько прядок выбивались, красиво обрамляя ее смуглое лицо. Большие, темные, почти черные, глаза с длинными ресницами излучали какую-то колдовскую силу. Длинные мускулистые ноги, гибкое загорелое тело — все говорило о том, что она явно не городской житель, но и не крестьянка.

— Здравствуй, путница, — поприветствовала она девушку, — меня зовут Эйлин, я капитан этой крепости, и всегда рада гостям, особенно в такой день. Кто ты и что привело тебя сюда?

Девушка отвесила легкий поклон.

— Меня зовут Уна. Приветствую тебя, капитан Эйлин. Я вижу, вы празднуете Середину Лета. Мне не хотелось бы мешать вам, но я прошла долгий путь и прошу у тебя приюта на одну ночь. Все что мне нужно — это немного еды и нормальная постель.

Несмотря на то, что девушка так и не ответила на ее вопрос, она вызывала у Эйлин доверие. Почему — она толком не знала.

— Добро пожаловать, Уна, — ответила она, — у меня есть свободная комната, правда, не самая комфортная. И, конечно, ты можешь присоединиться к нашему застолью.

Эйлин проводила Уну к Кане и поручила ее заботам, приказав открыть для нее свободную комнату на втором этаже. Бишопа она на прежнем месте не обнаружила.

Когда гости и хозяева насытились, начался концерт. Он удался на славу. Пьеса Гробнара о перчатках Айронфиста имела огромный успех. То, что главный герой, да и остальные персонажи, были слегка навеселе, ничуть ее не испортило, а, наоборот, придало исполнению особый шарм. Народ был в восторге, а Грейсон и Ниваль, в жизни не видевшие ничего подобного, смотрели, затаив дыхание, и пытались вникнуть в сюжет. Когда артисты вышли на поклон, Айша, стоявшая в первых рядах, бросила Келгару свой венок. Келгар водрузил его себе на голову, объяснив коллегам, что он понятия не имеет, кто эта девушка, но, кажется, она понимает толк в искусстве.

Иллюзион Нишки тоже был принят на ура. Растроганная аплодисментами, Нишка вернула добровольцам все изъятые у них предметы. Элани с ежиками была вознаграждена умильными вздохами женской и бурными аплодисментами мужской части аудитории. Первое относилось к талантам ее маленьких подопечных, а второе, скорее, к ней самой в калимшанском туалете.

Апофеозом этого действа было огненно-ледовое шоу Сэнда и Кары. Воодушевленные одобрением публики, они решили на бис пощекотать зрителям нервы. Кара кидалась в них маленькими огненными шариками, а Сэнд превращал их на лету в снежки. Для жаркого летнего вечера это было в самый раз. «Молодцы!» — про себя похвалила Эйлин их изобретательность. Хохот парней и визг девушек были им наградой. Грейсон и Ниваль радовались, как дети, ревниво считая, кому досталось больше снежков.

И вот настал черед самой непосредственной и веселой части любого деревенского праздника — танцев. Парни и девушки танцевали, поначалу не разбиваясь на пары, а постоянно меняясь, как это было принято на подобных мероприятиях. Грейсон и Ниваль не умели танцевать по-простонародному, и Эйлин быстро обучила их нескольким несложным движениям. Они закружились в дикой пляске, причем Грейсон успевал по ходу щипать оказавшихся поблизости девушек, вызывая веселый визг и суматоху. Эйлин поискала в толпе уже приглянувшегося ей щеголя в белой рубашке, но не нашла его.

Она хотела уже огорчиться, но тут был объявлен ее любимый танец — зажигательная круговая джига. Такого она пропустить не могла. Круг собрался большой, пар на тридцать. Эйлин тоже в него встала, и тут увидела напротив своего знакомца. «Как, и он умеет танцевать джигу? — Удивилась она. — Этот танец крестьян и ремесленников, который в столице считают плебейским? Посмотрим, как у него это выйдет». Но она напрасно в нем сомневалась. Танцевал он великолепно. Легко и непринужденно, как будто знал этот танец с детства. Эйлин отметила, как идеально он себя держит. Корпус прямой, голова чуть откинута назад, работают только ноги, мастерски подбивая носком и пяткой, подпрыгивая и притоптывая. Супер! Вот пары идут на сближение, два хлопка, и одна рука небрежно заносится за спину, а другая касается руки дамы, поворот, смена партнера. «Да, на парня, который так танцует джигу, в Западной Гавани все девчонки бы вешались», — с удовольствием подумала Эйлин. Она с нетерпением ждала, когда же подойдет ее очередь танцевать с этим черноволосым красавцем.

Повернувшись и увидев его перед собой, она легко кивнула ему. Он чуть заметно улыбнулся, выдал двойной трэбл и оценивающе приподнял бровь, приглашая ее повторить. И он будет ее учить?! Да легко! Как он был красив в этом танце! Его движения были размашисты и в то же время элегантны. Ворот белоснежной рубашки был широко распахнут, мягкие складки колыхались в такт его движениям. Его обычно приглаженная прическа была не уложена, и на лоб падали чуть вьющиеся пряди. Таким Эйлин его никогда не видела. «Похоже, мне предстоит узнать о нем еще много нового», — подумала она. Двойной хлопок, и он протягивает ей руку. Их ладони соприкасаются ненадолго, затем его пальцы скользят по ее руке. Вот и все, им пора расставаться. Как же ей хотелось продолжения! Но ничего не поделаешь, у кругового танца свои правила. Напоследок у нее мелькнула мысль: «Неужели все эти простушки будут также пялиться на него, как я? И даже Катриона?» Но Катриона в этот момент танцевала с Бивилом и, кажется, чувствовала себя вполне счастливой. Эйлин на радостях послала им обоим воздушный поцелуй. Зато гостьи из деревни старосты Зифера были явно заинтригованы этим уже не юным, но прекрасно танцующим и привлекательным мужчиной, не похожим на обычную солдатню. И это не укрылось от ревнивого взгляда Эйлин.

Когда полный круг был сделан и танец закончился, музыка еще продолжала играть. На землю опустилась темнота, и народ потихоньку потянулся из крепости. Первыми по традиции должны были идти девушки. Их уход сопровождался большим оживлением в мужских рядах. Юноши напутствовали девушек, прося их далеко не убегать, а девушки отвечали им шутками и смехом. Эйлин оглянулась, но нигде не увидела своего «нового знакомого». Что же ей делать? Идти вместе со всеми? Но обещание, данное Бишопу, практически не оставляло ей шансов, учитывая его способность выслеживать и ориентироваться в лесу. Рассчитывать на помощь покровительницы? Но чем она сможет помочь, если тот, о ком она думает, вообще не придет туда?

К ней подошел Сэл. В руках у него была початая бутылка божественного вина, к которой он периодически прикладывался.

— Сэл, — закричала Эйлин, — ты с ума сошел! Это же для высокопоставленных голубков.

— Обижаешь. Они сами п-подарили мне, а потом у-ушли в лес.

— В какой лес?! Я не планировала, чтобы они уходили в лес. А вдруг с ними что-нибудь случится?

— Я им так и с-сказал, а они г-говорят, мол, Съюн будет к нам бла-а-гослонна.

Эйлин прорычала нечленораздельное ругательство и подняла голову к небу: «Съюн, я понимаю, что ты не поощряешь такие отношения, но ради меня, сделай так, чтобы они, по крайней мере, вернулись оттуда целыми и невредимыми».

— Дай сюда, — Эйлин отобрала у Сэла бутылку и глотнула из нее.

Голова ее закружилась, вспомнив уже выпитое сегодня. Но вместе с этим, появился какой-то кураж. Если уж эти извращенцы собираются резвиться в лесу, то ей сам бог велел попытать счастья или хотя бы повеселиться. Она пойдет в лес и положится на судьбу. И на помощь рыжеволосой богини. Отдав бутылку повеселевшему Сэлу, она побежала из крепости.

Темный лес встретил ее девичьим смехом и прыгающими то тут, то там огоньками. Ночь была ясной и лунный свет, проникая сквозь кроны деревьев и освещая поляны, создавал атмосферу тайны и радостного предвкушения. Эйлин осторожно шла, обнимая руками деревья и прислушиваясь к собственным шагам. Получается ли у нее ступать осторожно и неслышно, как это умеет Бишоп? Вроде, да. Его школа. Эйлин услышала мужские голоса. Значит, скоро начнется веселье. Веселье, которое для нее может закончиться не совсем тем, о чем она мечтала. Впрочем, ей уже было все равно. Выпитое игристое вино, радостное возбуждение от танцев, заразительный смех мужчин и женщин, разносящийся по всему лесу, разбудили в ней что-то, чему она не могла подобрать названия. Ей не хотелось оставаться одной в эту ночь, и она готова была отдаться воле случая.

Ждать ей оставалось недолго. Очень скоро она услышала рядом тихие шаги и знакомый вкрадчивый голос:

— Это ты?

Эйлин молча сделала шаг в тень, прислонилась спиной к дереву, и почти перестала дышать.

— Я же знаю, это ты, — повторил голос.

Бишоп вышел на освещенную поляну из-за соседнего дерева. Он сам пока не видел ее, но звериное чутье его не подводило. Он был в одних кожаных штанах, и она увидела серебрящиеся в лунном свете курчавые волоски не его груди, каплю пота, стекавшую по шее, услышала его возбужденное дыхание и почувствовала тяжелый мужской запах. Он стал поворачиваться в ее сторону. Внезапно чей-то звонкий голос произнес:

— Ирбис!

Следопыт встал, как вкопанный. Голос повторил:

— Твоя Ирбис здесь, Волчонок. Она нашла тебя, и имеет право на твой поцелуй.

Эйлин увидела ту самую девушку, Уну, выходящую к Бишопу.

— Значит, я не ошибся. Это ты была в крепости, — Бишоп сделал шаг навстречу девушке, — Уна. Как же давно мы не виделись.

Эйлин стояла за деревом, видя их и слыша их разговор. Она понимала, что это нехорошо, но не решалась пошевелиться, чтобы не выдать своего присутствия.

— Четыре года. А до этого еще два. И еще. Проще сказать, сколько месяцев мы всего были вместе.

— Восемь, — ответил Бишоп.

— Не думала, что ты это помнишь, — усмехнулась Уна.

— Я помню, Уна. Как ты меня нашла?

— Это долгая история. Впрочем, если бы не помощь некоторых болтливых людей в городе, мне было бы труднее.

«Дункан?» — подумала Эйлин.

— Ну, так как, я заслужила твой поцелуй, Волчонок?

— Подожди немного, Ирбис. Мне нужно понять…

— Ты называешь меня Ирбис. Разве этого мало? Разве нужно еще что-то понимать?

— Постой. Ты же не знаешь, где я был и чем занимался все эти годы.

— Это правда, ты никогда ничего мне не рассказывал. Но я ведь и не спрашивала, верно?

Уна подошла вплотную к Бишопу. Эйлин увидела, как Бишоп закрыл на секунду глаза, но, справившись с собой, задержал ее.

— Я должен знать, зачем ты пришла сюда. Чтобы опять исчезнуть? И оставить меня выть на луну и искать легкого утешения?

Эйлин неприятно кольнула эта фраза.

Девушка покачала головой.

— Нет, Волчонок. Я пришла, чтобы предложить тебе кое-что. Если ты готов к этому.

Уна помолчала, вглядываясь в глаза Бишопа, словно стараясь найти ответ на свой немой вопрос. Она тихо, но твердо сказала:

— Завтра я уйду отсюда. На восток. Ты знаешь, куда. И мне почему-то кажется, что сейчас ты не пойдешь со мной. Тебя тут что-то держит. Но я буду ждать тебя там. Не вечно, но достаточно для того, чтобы ты мог принять решение.

— Ты уверена? — спросил Бишоп шепотом.

— Да, Волчонок. Я уже не та маленькая семнадцатилетняя Ирбис, какой впервые тебя встретила. Да и ты, похоже, сильно изменился. Так что ты скажешь?

Бишоп обнял девушку и поцеловал ее. Эйлин заметила, что он умеет это делать гораздо нежнее, чем ей казалось по собственному опыту. У нее возникло неприятное ощущение, похожее на ревность.

— Но почему бы тебе не остаться здесь, со мной, — произнес Бишоп, продолжая обнимать Уну.

Девушка покачала головой.

— Нет, это не по мне. Есть лишь одно место, где я хотела бы жить в ближайшее время — с тобой или без тебя. Я буду ждать тебя там. — Уна провела кончиками пальцев по щеке и губам Бишопа, — завтра на рассвете я уйду. Давай не будем тратить время на разговоры, Волчонок. Покажи, как ты умеешь любить.

Бишоп протянул руку к тесьме на волосах Уны, развязал ее и зарылся лицом в ее рассыпавшиеся по плечам локоны. Эйлин поняла, что больше не может здесь находиться и, воспользовавшись тем, что они были заняты друг другом, тихонько ушла.

Она уже начала мало-помалу трезветь, и на душе у нее стало еще паршивей, чем было. Конечно, хорошо, что эта загадочная Уна избавила ее от общества Бишопа. Да, в общем-то, она и за него была рада. Похоже, они любят друг друга, и их связывает какая-то история. Но то, что происходило вокруг, не давало ей покоя. Она шла по лесу и чувствовала себя здесь лишней. Она услышала басовитый хохоток Келгара, видимо, нашедшего свою «незнакомку». Грейсон где-то игриво аукался с Нивалем. Слава богу, с ними все в порядке. Зазевавшись, она чуть не наступила на Элани, целовавшуюся с каким-то здоровяком. Повсюду чей-то шепот, смешки. На глазах выступили слезы. «Господи, что я здесь делаю? Как глупо!»

Эйлин захотелось покинуть это место как можно скорее, и она побежала, не разбирая дороги. Но в темноте с непривычки заплутала и побежала в сторону реки, противоположную от дороги в крепость. Ей стало страшно. Не хватало еще заблудиться здесь ночью. Когда она уже готова была отчаяться и позвать на помощь, она увидела впереди светлый силуэт. Наверное, кто-то из крестьян. Надо бежать туда. Эйлин помчалась со всех ног. Вдруг она запнулась за что-то и на кого-то упала. Ее бережно подхватили и позвали по имени. Эйлин подняла голову. Это был он. Тот танцор с праздника, так удививший ее.

— Касавир! — воскликнула Эйлин, — я…

— Куда же ты так несешься? — Ласково ответил он, поднимая ее.

Увидев, что на ее глазах слезы, он спросил:

— Что с тобой? Я…опоздал?

— Нет, что ты, ты как раз вовремя. Ты нашел меня, — ответила Эйлин, прижимаясь щекой к его груди.

— Тогда, почему ты плачешь?

— Я думала, ты никогда не придешь. Думала, ты злишься на меня. Прости.

— Тебе не за что извиняться, — он усмехнулся, — наверное, я просто не очень гожусь для таких игр.

— О чем ты? О празднике? Но ты был просто великолепен, — нежно сказала Эйлин проведя рукой по шнуровке на его рубашке, — этот наряд и то, как ты танцевал. Ты поразил меня и всех.

— Да? Хм. Спасибо, — было видно, что ему приятно. — Но я не об этом. Знаешь, в тот день, прежде чем прийти к тебе, я поговорил с Бивилом. Я хотел узнать у него… словом, я хотел узнать, как это все обычно происходит. Эти поиски в лесу. Мне показалось, он был рад помочь мне. Он сказал, что вовсе не обязательно надеяться на случай. Ведь вы с ним тоже на случай не надеялись? — Он улыбнулся.

Эйлин зарделась.

— Ну, причем тут это, Касавир? Мне кажется, год назад я была еще глупой девчонкой.

Касавир провел рукой по ее щеке.

— Да я и не упрекаю тебя. Бивил сказал мне, что можно заранее договориться о каких-то приметах, словах, чтобы найти друг друга. Вот я и решил поговорить с тобой. Я боялся, что ты ускользнешь от меня. Хотя, не скрою, чувствовал я себя глупо. И больше всего боялся выглядеть так в твоих глазах.

Эйлин не сразу нашлась, что сказать. Вспомнив, как сухо и иронично она разговаривала с ним в штабе, она задумалась. Она, конечно не виновата, что была вся в работе. Ей и в голову не пришло тогда, что может быть у него на уме. На него это так непохоже. Она вздохнула.

— Выходит, тебя действительно обидели мои слова. Теперь я понимаю, почему. Такому человеку, как ты, нелегко было решиться на такой разговор. Должно быть, тебе самому это все казалось дурацкой затеей, — Эйлин обняла его за шею, — прости меня.

— Ну, я тоже вел себя как дурак, если честно, — сказал Касавир, запустив руку в ее волосы.

— Но тогда почему ты все-таки пришел на праздник? Почему искал меня?

Касавир поднял глаза, делая вид, что раздумывает.

— Тебе нужен точный ответ? Ну, явно не потому, что проникся духом праздника твоей покровительницы, уж извини. Я просто боялся, что ты окажешься в лесу не с тем, с кем надо. Не потому что я тебе не доверяю, а потому что боюсь потерять. И еще, я хотел порадовать тебя. Хотя, — он улыбнулся, — в какой-то момент мне и самому стало весело. Я так давно не танцевал. Одним словом… я сделал это, потому что люблю тебя, — при этих словах он слегка напрягся и выпустил ее из обьятий.

Помолчав немного, Эйлин посмотрела на него.

— Этого ты мне еще не говорил.

— Ну, значит, говорю теперь, — сказал он тихо, отводя взгляд. — И, знаешь, — добавил он, взглянув на нее, — не жди от меня чего-то особенного. Я знаю, женщинам нужны красивые слова, признания, но я не тот, кто любит их произносить. Особенно сейчас, с тобой. Совсем не тянет.

Эйлин обвила руками его торс и, вздохнув, посмотрев на него снизу вверх.

— И не надо. Значит, это правда.

Касавир, казалось, облегченно вздохнул и провел руками по худеньким плечам.

— А как насчет поцелуя? Разве ты не обязана мне его подарить?

— О, не сомневайся, я сделаю это. Но сначала хочу задать тебе два вопроса.

— А это предусмотрено правилами? — спросил он шутливо.

— Нет, но к черту правила. Скажи мне, как ты меня нашел в темном лесу, да еще так далеко от крепости, где вокруг — никого?

Касавир немного подумал.

— Сам не знаю. Пришел и все.

Эйлин улыбнулась.

— Именно так я и думала. И Съюн здесь, конечно, не причем?

— Не думаю. Сомневаюсь, что Съюн стала бы вдруг помогать паладину Тира, даже если он… хм… а почему тебя это так интересует?

— Да так, не важно. И еще, где ты, ради всех богов, научился так танцевать джигу?

Касавир рассмеялся.

— Все просто. Моя матушка взяла в замок Дуга, мальчика, потерявшего родных, чтобы он стал моим товарищем по играм. Нам лет по восемь было. Он был веселый, заводной мальчишка. Мы часто бегали с ним в рыбацкую деревушку. Я многому там научился.

— А где он сейчас?

— Он умер еще подростком, и я остался один с отцом. Но, не будем о грустном. Кажется, ты мне что-то обещала.

Эйлин подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Да, мой прекрасный незнакомец. Ты нашел меня в эту ночь, и я дарю тебе поцелуй.

Касавир обнял ее и привлек к себе. Он целовал ее сначала нежно и осторожно, едва касаясь ее губ, словно боясь чем-то обидеть. Они смаковали друг друга, наслаждаясь этим моментом. Поцелуй Касавира пах чем-то сладким, как медовый луг. Потом он стал более настойчив, и Эйлин поняла, что он умеет — о да, — великолепно умеет целоваться. Не чета ей. Что-то похожее на ревность всколыхнулось в ее душе, но тут же пропало. В конце концов, он уже не мальчик, он не провел всю жизнь в деревне под надзором строгого отца. Он мужчина, и очень привлекательный, несмотря на свои обеты, о которых он, кажется, благополучно забыл, обнимая ее все нетерпеливее. Лучшего подарка Съюн не могла ей сделать в эту ночь. По спине Эйлин побежали мурашки, а тело показалось ей невесомым. Когда Касавир отпустил ее, чтобы отдышаться, она лукаво посмотрела на него, и, распуская шнуровку на его рубашке, сказала:

— Здесь речка недалеко. Пойдем купаться?

— Не могу сопротивляться, давно молодые девушки не предлагали мне искупаться в речке.

Касавир остался в холщовых штанах, а Эйлин — в нижней льняной тунике. Само целомудрие. Их одежда лежала на берегу, а они сами весело плескались и брызгались, как дети. На речке раздавались их голоса — нежный девичий и низкий мужской смех. Эйлин, выросшая в Западной Гавани, обожала воду. Когда ласковые прохладные струи обнимали ее, ей чудилось, что она возвращается в свой маленький детский рай, в царство материнской любви и нежности, которого у нее никогда не было. Касавир оказался отличным пловцом. Он в два гребка настиг и крепко обхватил ее. Его руки заскользили по влажной, прилипшей к телу тунике, поднимая ее. Добравшись до обнаженного тела, он закрыл глаза, прижал ее к себе и, приподняв в воде, стал целовать ее плечи и шею. Он уже с трудом сдерживал свои желания, но вдруг почувствовал, как она напряглась, обнимая его. Посмотрев на нее и увидев тревогу в ее взгляде, он все понял. Что ж, ему не привыкать, не зря он несколько лет своей жизни провел на казарменном положении в Ордене. Прижавшись щекой к ее щеке и стараясь унять сердцебиение, он прошептал ей на ушко:

— Я знаю. Не волнуйся. Пойдем лучше на берег.

Эйлин села на гальку, поджав ноги и обхватив их руками, а Касавир лег на живот у ее ног, улыбаясь и глядя на нее извиняющимся взглядом. Но она не сердилась на него. Ведь это то, чего она и хотела. Вот только…

— Извини, Касавир, я… я люблю тебя, но…

— Не извиняйся, — перебил он ее, — все правильно. Всему свое время. Значит, оно еще не пришло.

Подобравшись к ней поближе, он приподнялся и поцеловал ее скрещенные на коленках руки и добавил:

— Мне хорошо с тобой.

Эйлин улыбнулась и взъерошила ему мокрые волосы.

— Помнишь, как мы встретились в ущелье орков? Ты мне тогда не особо понравился. Показался сухим, надменным и неприступным. Но теперь я знаю, столько пережив, сколько пережил ты, человек не может открывать душу первому встречному.

Он перевернулся на спину и, подложив руки под голову, посмотрел на небо, мерцающее звездной россыпью, и полную луну, подарившую им в эту ночь свое волшебство.

— Ты еще многого обо мне не знаешь, — задумчиво сказал он. — Я думал, что моя жизнь никогда не изменится, пока не встретил тебя. Но, — он усмехнулся, — я ведь тоже не очень доверял тебе. Считал легкомысленной. Но после того, что ты сделала для меня… Я рискнул, не рассчитывая, что такая девушка, как ты, выслушает и примет меня таким, какой я есть. Я был готов ко всему, а точнее, вообще плохо понимал, что делаю, признаваясь тебе в своих грехах и прося помощи.

Он рывком встал, сел рядом с Эйлин и, нежно обняв ее одной рукой, заглянул ей в глаза.

— Можешь быть уверена, что бы там ни было у меня в прошлом, я никогда не обижу тебя. Я не обману твоего доверия.

— Спасибо, — тихо сказала Эйлин и прижалась к нему, положив голову ему на плечо.