Сборы в крепость Айронфистов

В «Золотом Фениксе» нынче было шумно и оживленно. Предстоящий дружественный визит в клан Айронфист вызвал бурный восторг не только у Келгара, но и у большинства из капитанской «гвардии». Днем все, по настоянию Эйлин, спали. А вечером, как она ни ругалась, решили заранее отметить союз с дворфами, несмотря на то, что им еще нужно было совершить ночной переход до их крепости, чтобы поспеть туда к утру. Келгар, которому светило стать героем дня, прикупил у Дикина новый шикарный доспех. Чем, конечно, вызвал недовольство Эйлин, уже подсчитывавшей, во что ей обойдется вся эта история с реальными и мифическими союзниками, если каждый будет так наряжаться. И это не считая накладных расходов. Ну, да ладно. Она решила, что не зря поселила драгоценного Нивалюшку у себя — он все спишет. Он уже расположился со своим ведомством в отстроенной башне, остался весьма доволен и успел оценить фирменный коктейль Сэла «Солнечная Леди».

Единственным человеком, отнесшимся к предстоящей работе, как всегда, серьезно, был Касавир. И, как оказалось позже, был прав. Все остальные воспринимали визит, как увеселительную прогулку. Эйлин долго думала, брать ли с собой Нишку. Глаза у той, конечно, горели. Всем известно, сколько драгоценных и полудрагоценных полезных ископаемых можно добыть там, где селятся трудяги-дворфы. Плутовка-полудемон враз излечилась от наследственной аллергии на божественную ауру Касавира и готова была самоотверженно идти с ним в огонь, воду и в крепость Айронфистов. Эйлин очень не хотелось попасть в неудобное положение перед сородичами Келгара. Но, в конце концов, она взяла с ноющей Нишки обещание вести себя прилично, не особо надеясь, что она его исполнит.

Аммон Джерро и его добрая приятельница Зджаэв отпадали. Вряд ли консервативные дворфы захотят говорить о союзе, увидев свирепое лицо Аммона и дикую наружность Зджаэв. Эйлин предложила было шандриному дедушке скоротать завтрашний денек, занявшись еще чем-нибудь полезным, кроме пугания впечатлительного мастера Видла своими татуировками. Например, обсудить с Зджаэв возможность уничтожить теней-пожирателей, узнать что-нибудь о Серебряном Мече или подумать, как добраться до Короля Теней. Но он так посмотрел на нее, удаляясь в отданный ему подвал, что она пообещала себе, что в следующий раз будет высказывать свои бредовые идеи через Шандру. Эйлин заметила, что с ней он становится шелковым, видимо, заглаживает вину. Шандру тоже пришлось оставить, как она ни просилась. Еще живы были воспоминания и том, как она чуть не потеряла своего верного «оруженосца». Пусть сидит дома и присматривает за дедом.

Элани не испытывала ни малейшего интереса к Айронфистам, а Бишоп еще утром куда-то убежал с загадочным видом. Ну и ладно. Сэнд и Кара — как же без них. Давненько Кара ничего не разрушала, а Сэнд не имел возможности ее за это попилить. Ленивые повседневные переругивания — не в счет. Эйлин решила, что стоит разнообразить их досуг. Сэнд наотрез отказался дать Зджаэв ключ от лаборатории, чтобы она не скучала. И бедной старушке, лишенной возможности уйти в астрал, пришлось довольствоваться обществом Элани и собиранием травок, которые, впрочем, тоже были не так просты, как казались. Участие Гробнара в экспедиции не обсуждалось. С тех пор, как Эйлин стала рыцарем, он вообразил себя летописцем, ведущим хронику ее славных деяний, и повсюду за ней таскался, разве что в спальню не заглядывал.

 

Неожиданные проблемы с дворфами

Дорога до ущелья заняла всю ночь. Шли весело, попивая из захваченных с собой фляжек, и практически без происшествий. Не считать же происшествием нападение нескольких жалких троллей на слегка нетрезвый отряд. Стараниями Кары, от троллей осталась кучка пепла, у Гробнара смешно обгорели волосы, а лошадь Сэнда, увы, пала смертью храбрых. Он мог бы до утра ворчать и язвить по этому поводу, если бы Кара, в конце концов, не велела ему сесть сзади себя и заткнуться. Обняв Кару и не получив за это по рукам, Сэнд заметил, что настоящий мудрец, вроде него, способен во всем найти повод для радости. Всю оставшуюся дорогу он чертил пальцем на спине Кары эльфийские руны и страшно радовался, если она не угадывала, что, впрочем, случалось редко. На рассвете устроили привал, чтобы перекусить и поправить подорванное накануне здоровье.

Когда друзья подошли к подземной крепости, их ждало разочарование. Сородичи Келгара остались равнодушными к их появлению.

Спешившись, Эйлин хмуро посмотрела на Келгара.

— Келгар, ты уверен, что это твой клан? Очень уж неласково они на нас смотрят.

— Кажется, они забыли, что это мы вернули им крепость, — подал голос Гробнар, — Какая неблагодарность! Но не волнуйтесь, я им сейчас напомню. Вот, с этого места….

— Молчи, Гробнар! — это был общий хор голосов.

— Гробнар, мы пришли сюда с миром, а не песни твои петь, — добавила Эйлин, — так что не трать попусту свой недюжинный талант. Давайте войдем внутрь, может, все прояснится.

Но и внутри не нашлось желающих встречать представительную делегацию с цветами и оркестром. Какой там оркестр! Тетка с тряпкой, бесцеремонно отпихнув Гробнара, подошла к Келгару и так обложила его за то, что он наследил, что ему осталось только воздух ртом хватать. Гробнар законспектировал этот пассаж, Нишка захихикала, Сэнд съязвил, что только дилетанты могут так прямолинейно выражаться, а Касавир благоразумно сделал вид, что ничего не понял, и похвалил красоту дворфийского языка.

— Послушайте, сударыня… — начала было Эйлин, но женщина проигнорировала ее и принялась демонстративно возить тряпкой у них под ногами.

Сэнд наклонился к Келгару и участливо спросил:

— Келгар, а ты точно ничего тут не натворил? Может, кого убил по пьяни или, — он понизил голос, — был не вполне корректен с дамой. Не стесняйся, тут все свои.

— Помолчал бы уж, — промолвила Кара, — смотри, бедняга чуть не плачет. Не огорчайся, Келгар. Что еще можно ожидать от этих грубых, неотесанных, пенькообразных… ну, ладно, ладно, Келгар, я не это имела в виду!

Касавир откашлялся и произнес.

— Предлагаю найти главного и поговорить с ним.

— Наконец-то, голос разума, — отозвалась Эйлин, одарив Касавира улыбкой, — Келгар, хватит переживать, как монашка. Веди нас.

Касавир аккуратно перешагнул через занятую делом неприветливую дворфийку, пригладил волосы, смахнул пылинку с доспеха и пошел рядом с Эйлин. Нишка шла следом, комично приглаживая кудлы и передразнивая его походку.

В пустынном коридоре им встретился старый знакомый Кулмар. Это он год назад заливался соловьем, обещая им королевский прием в клане. Увидев их, он хотел слинять, но не успел. Келгар и Касавир, не сговариваясь, бросились к нему и приперли к стенке. Келгар с радостным воплем стиснул старого приятеля так, что у того кости затрещали.

— Кулмар, дружище! Сколько лет, сколько зим! Помнишь нашу последнюю встречу? Немного смутно? Сейчас я освежу твою память.

— Нет, нет, — поспешил остановить его Касавир, — быть может, он не виноват и сможет все объяснить.

Эйлин была сама душевность. Она ласково посмотрела на Кулмара, нежно поддерживаемого под локти двумя товарищами, и проворковала:

— Доброе утро, любезнейший. Освещеньице у вас тут не очень, не мудрено, что не узнаешь старых друзей. Это такое своеобразное дворфийское гостеприимство?

Кулмар немного помялся и сказал.

— Мы, Айронфисты, чтим законы гостеприимства, и от своих слов не отказываемся, только… Келгар, я пытался рассказать, что это ты с друзьями освободил крепость. Но меня только на смех подняли и велели больше так не напиваться. И самое плохое. Угадай, кто сейчас лидер клана. Помнишь ту колоссальную драку, которую ты устроил на свадьбе, перед тем как уйти на поиски приключений? Славная драка была. Только вот жениху она не понравилась. И невеста долго не могла забыть этого дня. Пришлось даже эльфийского лекаря вызывать, чтобы он ей мозги вправил.

Келгар заметно погрустнел и отпустил Кулмара.

— Неужели Керос?

Старый друг похлопал его по плечу.

— Ладно, дело прошлое. Скажи лучше, зачем пожаловал, да еще с такой компанией.

В разговор опять вступила Эйлин.

— Видишь ли, есть один очень неприятный тип. Ходит, превращает все в нежить, грозится разрушить все к чертовой матери. Король Теней, не слыхал о таком? Вот-вот. Даже Нашера уже достал своими пошлыми выходками. Мы хотим от имени лорда заключить с вами союз и драться бок о бок, как в старые добрые времена. Как ты на это смотришь?

Кулмар покачал головой.

— Хорошая драка — отличный повод для союза. Но если кто и сможет решить этот вопрос, то только лидер клана. А Керос в лучшем случае велит выставить Келгара вон, когда увидит. Разве только…

Кулмар отчаянно махнул рукой.

— Ладно. Пойдемте, покажу вам одну штуку.

— Хм, славный молоточек. А другие экспонаты тут есть? — Спросил Сэнд, когда Кулмар привел их в местный музей, где на постаменте лежал с виду ничем не примечательный, зачарованный молот.

— Да что ты понимаешь! — Накинулся на него Келгар, — Это же… Кулмар, правда? Это же Молот Айронфиста, принадлежавший легендарному королю Лодраму.

— Он самый, — с гордостью ответил тот.

— И что ты предлагаешь? Надеюсь, не пристукнуть им вашего Кероса? — поинтересовалась Эйлин.

— Тот, кто хочет в чем-нибудь убедить Айронфистов, должен поднять этот молот, — ответил Кулмар, хитро улыбаясь.

Прежде чем он успел сказать что-то еще, Касавир с самодовольным видом направился к молоту и схватил его за рукоять. В то же мгновение ухмылка сползла с его лица. Он даже нечаянно выпустил Нишку, которую придерживал за хвост во избежание неприятностей. Обретя неожиданную свободу, яростно упиравшаяся Нишка пролетела по полированному гранитному полу, сбив с ног Гробнара и Сэнда. Трехголосое эхо жутких ругательств огласило древние своды, обнаружив великолепную акустику. На шум сбежалось несколько обитателей крепости. Увидев странную компанию, они наперебой загалдели.

— А вам что тут надо, бездельники?! — мгновенно перевоплотился Кулмар, — не видите, я экскурсию провожу.

Он обратился к Эйлин.

— А теперь, уважаемая Эйлин, пройдемте в… э-ммм… в библиотеку. Да, мы уже уходим. Дорогу нашим гостям, олухи!

Дворфы одобрительно заголосили и почтительно расступились. Вся компания, сгрудившись вокруг Келгара, бочком вышла из помещения.

В библиотеке было сумрачно и пусто, что никого не удивило. Увидев недобрый взгляд Эйлин, Касавир обезоруживающе улыбнулся и пожал плечами. Она в ответ покрутила пальцем у виска. Кулмар прервал этот красноречивый обмен любезностями.

— Эх вы, думали, все просто? Не-ет, тот, кто сможет поднять молот Айронфиста, станет нашим королем. И это должен сделать ОН, — и Кулмар ткнул Келгара пальцем в грудь.

Эйлин с сомнением посмотрела на приосанившегося Келгара.

— Кулмар, ты нам голову морочишь?

Келгар насупился.

— Знаешь, леди, я, между прочим, монахом Тира успел побывать. А у них испытания были посложнее. Там головой надо было работать.

Сэнд усмехнулся, как он всегда усмехался, готовясь сказать колкость.

— Позволь полюбопытствовать, что именно ты делал своей головой, чтобы заслужить уважение монахов? Сваи вколачивал?

— А вот и нет! — начал горячиться Келгар.

Но вдруг он остановил руку, уже тянувшуюся к мантии Сэнда, и просиял.

— Я понял! — радостно завопил он, — Молот Айронфиста сможет поднять тот, на ком надеты Перчатки и Пояс Айронфиста! Перчатки у меня уже есть.

— Какое облегчение, — сказала Эйлин, — давайте скорее сюда этот пояс и покончим с этим.

Кулмар цокнул языком и как бы нехотя произнес:

— Пояска-то у нас и нет. Но вы можете его добыть, если есть желание. У огненных великанов он. Они его давно у себя держат, если не потеряли и не пропили.

Сэнд приблизился к Эйлин и сказал вполголоса:

— Послушай хоть раз старого мудрого эльфа. Этот Кулмар — псих. Он хочет скормить нас великанам. И, похоже, он Келгара заразил. Ты только посмотри на него, он уже воображает себя императором Вселенной. Ты как хочешь, а я умываю руки.

Эйлин покачала головой, обняла Сэнда за тщедушные плечи и зашептала на ушко:

— Сэнд, дружище, только не говори, что ты испугался. Взгляни на Кару. Ей уже не терпится что-нибудь сжечь или взорвать. Куда она без тебя?

Сэнд посмотрел на Кару, щеки которой и впрямь порозовели, а в глазах загорелся веселый огонек.

— И то верно. Дитя оно и есть дитя. Но…, - его взгляд стал оценивающим, а в голосе появились томные нотки, — хм… чертовски…

Оставив Сэнда наедине с его весьма своевременными мыслями, Эйлин обратилась к Кулмару, который уже начал рассказывать стенографирующему Гробнару байку про Пояс Айронфиста.

— Извините, что перебиваю, но у нас тут война на носу. Нельзя ли ближе к делу?

— Да, да, — спохватился Кулмар, — идите на гору Галадрим. Это на северо-востоке. Там земля теплая и сильно воняет серой. Так что мимо не пройдете. Там много-много огненных великанов и где-то рядом должно быть логово дракона. Но поясок точно где-то там, не сомневайтесь.

Эйлин подозрительно посмотрела на Кулмара.

— Очень мило. А ты уверен, что там только один дракон? И великанов много-много, а не очень-очень много-много. А то, боюсь, нам вшестером не справиться.

В ответ Кулмар лишь пожал плечами. Эйлин вздохнула.

— Похоже, выхода нет. Пойдемте, ребята. И не расслабляйтесь. Не думаю, что там, куда мы идем, нас встретят намного лучше, чем здесь. Ничего личного, Кулмар.

— И гореть тебе в аду, если все это окажется пустой болтовней, — добавил Келгар, дружески пожимая ему руку.

 

Теплый прием на горе Галадрим

Действительно, пройти мимо этого места было трудно. Не доходя до подошвы горы, они стали встречать на своем пути кипящие серные источники. Лошади постоянно шарахались от потоков пара, со свистом вырывавшихся из земли, так что Эйлин решила, что они быстрее доберутся пешком. Больше всех этому радовались неуемные Нишка и Гробнар. Они принялись скакать между гейзерами, как два молодых козленка. Гробнар тут же, на ходу сочинил песенку, которую следовало петь в такт прыжкам. Что-то типа:

Единственное, что портило эту идиллию, были удушающие сероводородные испарения, которые становились тем сильнее, чем дальше отряд углублялся в гейзерные поля. Взглянув на Сэнда, картинно прижавшего к носу платок, Эйлин закатила глаза.

— Сэнд, перестань придуриваться, ты же великий алхимик. Ни за что не поверю, что этот запах производит на тебя впечатление.

— Ага, точно, он еще не такое нюхает, — подтвердила Кара, — а потом болтает всякую чушь. Как-то позвал меня в лабораторию — показать, как он получает то ли алмазы из печной золы, то ли печную золу из алмазов. Оказалось, что на меня эти штуки не действуют. — Кара фыркнула и насмешливо посмотрела на Сэнда. — Зато о нем я узнала много нового.

Сэнд внезапно увидел справа нечто, особенно заслуживающее его внимания, и стал пристально разглядывать сей загадочный предмет. Эйлин и Кара переглянулись и прыснули со смеху.

Келгар тоже был настроен лирически. Он шел сзади и жаловался Касавиру на особенности протекания токсикоза у эльфиек. Тот поддакивал и сочувственно кивал головой, проявляя мужскую солидарность.

— Так, девочки-мальчики, настраиваемся на серьезный лад, — сказала Эйлин, когда они подошли к узкой крутой дымящейся тропе.

Гора Галадрим, вся в клубах пара, возвышалась над ними, как неприступная крепость. По легкому дрожанию земли, чувствовалось, что внутри нее что-то происходит. Эйлин и всем остальным стало немного не по себе от сознания того, какая энергия спрятана у них под ногами. Лишь Келгар с Касавиром были невозмутимы.

— Не волнуйтесь, — сказал Касавир, — мне приходилось бывать в таких местах. Здесь у земли достаточно путей для выпуска лишнего пара. К тому же, говорят, огненные великаны умеют управлять этой силой, пробивая землю там, где нужно.

— И я думаю, это к лучшему, — заключила Эйлин. — Пойдемте. Нишка, отцепись от моей сумки, там нет ничего интересного. Иди вперед и занимайся своим делом. Вряд ли эти знатоки вулканов станут усыпать наш путь розами.

Пришлось немало потрудиться, прежде чем друзья дошли до первого лагеря огненных великанов. Видимо, не надеясь, что ядовитые серные испарения отпугнут непрошенных гостей, хозяева горы установили на узких опасных тропинках множество ловушек. Но Нишка знала свое дело. Главное было удержать Гробнара, чтобы он не забегал вперед и не пытался помогать профессионалу. Один раз это не удалось. В результате, пришлось устроить привал, чтобы сначала полечить Нишкин отдавленный пружиной пальчик, а потом обработать фингал под глазом Гробнара экспериментальным противосинячным снадобьем Сэнда. Глаз совсем затек, а синяк стал зеленым, но Сэнд невозмутимо сказал, что понятия не имел, что у скальных гномов бывает такая редкая аллергия. Посмотрев одним глазом на извлеченный механизм примитивной ловушки, Гробнар заявил, что это еще можно заставить работать, если подкрутить немного.

— Вот здесь, и вот здесь… Ой! Нет, лучше не надо. Я всегда знал, что эти великаны не умеют изготавливать качественные ловушки. Абсолютно бесполезная вещь.

С этими словами он зашвырнул остатки механизма за ближайший валун. В следующий момент раздался леденящий душу рев, и из-за валуна показалась огромная рыжая морда с внушительной ссадиной на лбу.

В руках у морды оказался кусок скалы. Времени разбираться с Гробнаром не было, и Эйлин, не дожидаясь, пока это чудище метнет в них свой снаряд, скомандовала атаку рассыпным строем. Эта тактика оправдала себя, и Эйлин не без удовольствия поймала одобрительный взгляд Касавира. Хаос и беспорядочная беготня оказались лучшим способом борьбы с большими и сильными, но неуклюжими громилами. А уж в умении создать хаос отряду Эйлин не было равных. Гробнар бегал у них между ног и обстреливал из пращи, Келгар и Нишка прыгали по ногам и наносили мощные удары по коленкам, заставляя их яростно рычать и крутиться на месте. А рост Эйлин и Касавира позволял проводить весьма неспортивные болевые атаки. Сэнд и Кара великолепно работали дуэтом, с двух сторон осыпая злодеев потоками огня, ледяными стрелами и проклятьями. В какой-то момент горящий взгляд Кары встретился с холодно-сосредоточенным взглядом Сэнда, и это привело к столь мощной атаке, что два великана с ходу рухнули, как подкошенные, Эйлин и товарищи потеряли равновесие, а Гробнара вообще унесло. К счастью, он упал на мягкое великанье ложе. Он лежал, не подавая признаков жизни, несколько минут, пока над ним хлопотали озабоченные друзья. Затем медленно открыл глаза, поморгал и, вскочив, достал перо, бумагу и стал что-то писать. Товарищи переглядывались, не решаясь предположить, как эта неприятность могла отразиться на душевном здоровье гномика.

Закончив писать, он встал и торжественно изрек.

— Друзья, я знал, что Уэндерснейвэны помогут нам. Они назвали мне день и час, когда я должен явиться в Порт Лласт к мудрецам, и задать им вопрос. Они дали мне ключ к пониманию. К сожалению, большего я вам сообщить не могу. Я обещал не раскрывать их тайну до поры.

— Слава богу, ты в порядке, — заботливо произнесла Эйлин, погладив Гробнара по обгоревшим вихрам, — Уэндерснейвэны так Уэндерснейвэны. Мы тебя все равно любим, правда, ребята?

Ребята натянуто заулыбались и дружно закивали головами, а Келгар самоотверженно протянул Гробнару свою фляжку с остатками эля, которую тот немедленно опустошил.

 

Сделка с королем великанов

Поскольку спонтанно выработанная тактика боя с огненными великанами была уже успешно опробована, дальше продвигались быстро и весело. Лишним поводом для хорошего настроения было то, что у Нишки, наконец, появилась возможность проявить свои криминальные таланты. Хитроумно запертые сундуки огненных великанов были не то чтобы набиты добром, но там попадались ценные вещицы. Пока Нишка опустошала сундуки, отряд отдыхал, а Эйлин обычно просила Касавира заняться раненными, если таковые были. А если не было, отвлекала его от попыток перевоспитать Нишку, умоляя наложить ей руки на больную мышцу. Чаще всего у нее почему-то страдала шея. Касавир, конечно, был не так наивен, но грех было от такого отказываться, и он с готовностью отзывался на ее просьбы. Сев сзади, он проводил по шее то ладонями, то кончиками пальцев и тихонько дул в корни волос, заставляя ее жмуриться от удовольствия. А иногда шептал ей на ушко что-нибудь, отчего она заливалась краской.

Во время отдыха и переходов от лагеря к лагерю, Сэнд крутился около Кары, все время пытаясь возобновить доверительный разговор, начатый еще в крепости Айронфистов. Но каждый раз его бесцеремонно прерывали. Однажды, идя за Карой в хвосте отряда, Сэнд решил вернуться к этой теме и привести все свои аргументы по порядку, начиная с самого первого. В конце концов, Каре это надоело, и она заявила, что хватит повторять одно и то же, она уже и так все поняла. Протянув Сэнду руку для поцелуя и одарив его улыбкой, она повернулась и пошла дальше, давая ему возможность оценить свою идеальную осанку и соблазнительную походку. Сэнд попытался вспомнить какую-нибудь подходящую к ситуации витиеватую цитату, но на ум ему пришел лишь один довольно бездарный стих, который он сам сочинил в пору юности в честь осчастливившей его девицы. Решив, что не стоит пытаться блеснуть перед Карой своими талантами, он промолчал и продолжил созерцание ее безупречно прямой спины и прочих достоинств.

Наконец, когда ощущения от встреч с огненными великанами несколько притупились, и друзьям порядком надоело оставлять за собой трупы и разоренные биваки, подъем закончился. Отряд подошел к большому плато, на котором находился хорошо укрепленный лагерь короля. Биться против дюжины или двух великанов сразу Эйлин не хотела, а потому велела Касавиру заткнуть рот Келгару, пока она думает.

— Что скажешь? — спросила она Сэнда.

Сэнд, удивленный и обрадованный тем, что у него просят совета, достал свой белоснежный платок и сказал:

— Предлагаю послать парламентера. Например, тебя.

— А почему не тебя? Ты же выдающийся дипломат, не чета мне.

— Видишь ли, — ответил Сэнд уклончиво, — у нас, лунных эльфов, когда-то произошла очень неприятная история с огненными великанами. Боюсь, что…

Но тут Сэнд увидел устремленный на него пристальный взгляд Кары, и понял, что другого пути, кроме как сунуть голову в петлю, у него нет. И он решил схитроумничать.

— А почему бы нам не пойти вместе? Возможно, мой ум и твое обаяние сделают чудо, и нам удастся убедить этих троглодитов отдать нам вещь, если она вообще у них есть.

— Решено, — сказала Эйлин и, невзирая на протесты Сэнда, разорвала платок, обвязав одну половину вокруг своего плеча, а другую отдав Сэнду.

Зрелище, которое они увидели, войдя в лагерь, обнадежило их. На страже не было вообще никого. Великаны что-то праздновали, причем праздновали уже давно, судя по количеству бездыханных тел, валявшихся под столом и сидящих за столом лицом в тарелках. Самый здоровенный из громил сидел, закинув ноги на стол, размахивал руками и орал что-то типа песни. Эйлин не очень разбиралась в королях, но решила, что это он и есть. Приказав друзьям стоять у входа и быть начеку, Эйлин подмигнула Сэнду и потащила его к столу.

Дождавшись, пока король великанов проревет последний куплет, Эйлин набрала в легкие воздуха и что есть мочи заорала:

— С днем рождения!

Почему именно «с днем рождения», она понятия не имела, но, видно, интуиция ее не подвела. Великан сфокусировал на них осоловелый взгляд мутно-голубых глаз и прогремел.

— Кто такие, почему опоздали?

— Мы парламентеры, — ответила Эйлин, указав на повязку на плече.

— Палра… чего?

К королю наклонился сидящий рядом шаман, что-то прошептал ему на ухо и громко икнул.

— А, пар-ла-мен-теры! — Король стряхнул крошки с окладистой рыжей бороды и приосанился, — а разве мы с кем-то воюем? — Он вопросительно посмотрел на шамана, но тот снова икнул и пожал плечами.

В разговор вступил Сэнд.

— Целью нашей парламентерской миссии является как раз избежание напряженности в наших отношениях, вследствие нахождения у вас некоего предмета, представляющего для нас определенный интерес, в то время как означенный предмет для вашего племени никакого интереса не представляет. Мы собираемся приложить все наши усилия, дабы не допустить развития событий в упомянутом вами направлении.

Все, включая Эйлин, ошарашено уставились на Сэнда.

— Не понял, — произнес король, но шаман наклонился к нему и снова что-то прошептал.

— Ага, значит, вы нас боитесь! — удовлетворенно произнес король. — Так же, как эти глупые дворфы, что отдали нам свою смешную реликвию и покатились с горы, как галька, когда наши детишки затопали ножками.

Король и вся его свита раскатисто захохотали над тупой шуткой, а Эйлин встревожено посмотрела в сторону отряда. Но Касавир был начеку. Он уже отошел с Келгаром в сторонку и вел с ним весьма интересную беседу — видимо, на тему борьбы с проявлениями эльфийского токсикоза. Келгар удивленно качал головой, цокал языком и не проявлял никакого интереса к огненным великанам.

Когда король отсмеялся, он ткнул пальцем в сторону Эйлин и сказал:

— Говори ты, только покороче. Мне не нравится, как этот твой чудик с косичками выражается.

При этих словах Сэнд скрестил руки на груди и сделал непроницаемое лицо. Это указывало на то, что он сильно задет и едва сдерживается, чтобы не психануть. Король продолжал:

— А ты мне сразу понравилась. Не ожидал, что кто-то из людей придет поздравить меня с днем рождения. Кстати, мои ребята вам по пути не докучали? Ха-ха-ха! Судя по тому, что вы здесь, не очень. Так и знал, что толку от этих олухов никакого. На, выпей, — он протянул Эйлин огромный кубок размером чуть не с ведро, — и говори, чего надо, пока я добрый.

— Ваше здоровье, — сказала Эйлин, обхватив кубок, и попыталась осторожно пригубить. Осторожно не получилось, и янтарная жидкость пролилась ей на шею и грудь. Великаны снова захохотали и присосались к своим кубкам. Ощущения были неприятными, но терпимыми по сравнению с возможностью прямого столкновения с двумя дюжинами кулаков размером с Гробнара.

— А мы как раз насчет этой, с позволения сказать, дворфийской вещички, — сказала Эйлин, отряхнувшись и вытерев губы.

— Что насчет нее? — нахмурившись, спросил великан.

— Не согласитесь ли вы нам ее уступить?

— Или продать, — поспешно добавил Сэнд.

Эйлин толкнула Сэнда локтем в бок и зашептала ему в самое ухо:

— Ты что, наследство получил, умник?!

— А Ниваль тебе на что? — так же шепотом ответил Сэнд. — Ты посмотри на его кулачищи.

— Простите, ваше величество, — спохватилась Эйлин, но король тоже был занят перешептыванием со своим шаманом. Закончив, он прищурился и посмотрел на Эйлин.

— Не очень-то вежливо приходить на день рождения, перебив мои патрули, с опозданием, без подарка, да еще и требовать что-то. А?

Эйлин виновато пожала плечами.

— Но я дам тебе шанс исправиться. На соседнем плато живет дракон. Знаешь?

Эйлин кивнула головой. Она уже знала, чего потребует король великанов.

— Мерзкая тварь. Угоняет наш скот. Пугает наших женщин, а их трудно чем-то испугать. И вообще, единственное, чего достоин любой дракон — это быть отправленным в преисподнюю. Убей это создание, и я сочту это достойным подарком. Тогда и о поясе поговорим.

Король ухмыльнулся и переглянулся с шаманом.

Эйлин взглянула на Сэнда. Тот смотрел на драконье плато остекленевшими глазами. Она помахала рукой у него перед носом и поняла, что решение придется принимать ей одной.

— Ладно, драконов мне еще не приходилось убивать. Интересно будет попробовать. Но имейте в виду: мы обязательно вернемся и продолжим разговор. Так что вы тут все без нас не выпивайте, ваше величество. Сэнд, ты меня слышишь? Пошли, обрадуем остальных.

 

Толапсикс

— Столько радости, столько счастья за один день! Сначала я увидел Молот Айронфиста, потом победил огненных великанов, услышал Уэндерснейвенов, а теперь я иду убивать дракона! Нет, этого не может быть, я вижу это во сне! — Приплясывая, радостно вопил Гробнар.

Сэнд явно не разделял его энтузиазма.

— Хотелось бы и мне увидеть это во сне. Кара, дорогая, ущипни меня. Ой! Не так сильно!

Остальные тоже были слегка озадачены. Эйлин всех подбадривала, пытаясь скрыть волнение. С драконами ей раньше не приходилось иметь дела, поэтому никаких четких указаний она дать не могла. Оставалось рассчитывать на удачу, сопутствовавшую им до сих пор. Отчасти проблема настроя и выработки тактики была решена Келгаром и Нишкой, умудрившимися под шумок стащить у великанов бочонок эля и несколько копченых медвежьих окороков. Это было очень кстати еще и потому, что время обеда уже прошло, а убивать драконов на пустой желудок не очень комфортно. Как им удалось это провернуть — неизвестно, но появление бочонка и закуски было встречено таким восторгом, что даже у Касавира не хватило духу высказать что-либо нелицеприятное.

Импровизированный пикник всем очень понравился. Касавир, одаренный порцией окорока и нежным взглядом Эйлин, вынужден был признать, что на дракона ходят не каждый день, и, если ворованные продукты питания и алкоголь смогут поднять боевой дух лучше, чем его речи, то он, так уж и быть, заткнется и даст товарищам спокойно оторваться перед смертью.

Прилично набравшийся Сэнд преобразился и стал живо принимать участие в общем разговоре. А разговор, естественно, крутился вокруг драконов. Каждый желал просветить остальных по поводу того, что он о них знает. Сэнд между делом прочитал лекцию об особенностях строения их скелета. Он также немного поспорил с Касавиром об устройстве их огненной железы, а с Келгаром о том, кого они больше любят есть — антисоциальных дворфов или полоумных эльфов. Гробнар отыскал в темном пыльном углу своего головного чердака коротенькую, часа на полтора, историю о влюбленном драконе и его заложнице, которая полюбила своего мучителя и согласилась жить с его человеческим обличьем. История была столь драматичной и захватывающей, что никто даже не уснул.

Эйлин почесала голову и задумчиво сказала.

— Хм… боюсь, вряд ли кто-то из нас захочет обаять дракона. Кроме того, это может оказаться дракониха.

— Отлично, отдадим ей Сэнда, — немедленно отреагировал Келгар и крякнул, довольный своей шуткой.

— Боюсь, я не смогу быть вам полезен, — произнес Сэнд, отпил из фляжки и покосился в сторону Кары. — Дракон — это слишком мелко для меня, огоньку маловато.

Кара бросила на него быстрый взгляд и ехидно усмехнулась.

— Подумаешь, дракон, — сказала она, пожав плечами, — вы как хотите, а я не собираюсь сидеть тут и раскисать, как некоторые.

— Это кто тут раскисает! — Загорячился Келгар. — Да я, если хочешь знать, с детства мечтал встретиться с драконом один на один. Уж я бы ему показал!

Нишка тоже внесла свою лепту:

— Говорят, драконы сидят на грудах золота. Я была бы полной дурой, если бы упустила такую возможность.

И Сэнд не остался в стороне:

— Если мы будем действовать сообща и слушать меня, то есть небольшая… ик… вероятность, что этот эль не будет последним в нашей жизни.

Ну, а Гробнара и Касавира и уговаривать не надо было.

Раскрасневшаяся Эйлин благодарно посмотрела на Кару, показав большой палец, и с чувством сказала.

— Предлагаю тост. За героев! Как это, за каких? За нас, конечно. Келгар, что у нас там с элем? Давай еще на посошок. Гробнар, дай я тебя обниму. Как я тебе завидую! Ты напишешь поэму о нашем подвиге, заработаешь кучу денег и прославишься в веках. Твое здоровье!

Во время этой пламенной речи Нишка занималась тем, что наводила ревизию в своей сумке, вытряхивая из нее малоценные предметы. На дракона лучше идти, имея много места в рюкзаке. Что жалко было выбросить, она частично решила отдать Эйлин, и частично тайком запихнула в бездонную торбу Касавира.

* * *

— Что-то не похоже на логово дракона, — подозрительно произнес Келгар, когда они поднимались по ущелью, ведущему к драконьему плато.

— Это еще почему? — Поинтересовалась Нишка. — По-моему, тут очень мрачно. И воняет подходяще. Для дракона в самый раз.

— А где же кости, черепа, истлевшие доспехи и другие останки?

— Идиот, драконы испепеляют свою жертву или съедают целиком. Чему тебя только учили?

Келгар покачал головой.

— Бедняги, у них, наверное, жуткое несварение. А если им попадется кто-нибудь вроде Сэнда, который таскает с собой всякую химическую дрянь на все случаи жизни?

Сэнд отреагировал на это необычно благодушно. Отхлебнув из фляжки, он пожал плечами и сказал:

— Сдохнуть, может, и не сдохнет… ик… но пара веселых часов ему обеспечена.

Эйлин выглянула из-за скалы и, увидев широкую, красную, отливающую перламутром и оснащенную гребнем, спину дракона, покачала головой.

— Не знаю, как насчет несварения, но, похоже, наш дракон явно не в духе.

И правда, дракон лежал, подперев голову лапой, с тоской глядя на свои сокровища и ворочая туда-сюда хвостом. Время от времени он лениво выпускал из пасти струйку огня и наблюдал, как она клубится и растворяется в воздухе.

Сэнд выглянул вслед за Эйлин и поправил ее:

— Это дракониха. Обрати внимание на форму хвоста.

— Хм… не вижу ничего особенного в ее хвосте, но тебе виднее. Господи, что это за отвратительный запах. Мне кажется, он меня окружает со всех сторон.

— Это от тебя элем несет, — невозмутимо произнес Касавир.

Она принюхалась.

— Точно. Какой же он мерзкий. Как мы его пьем?

Касавир развел руками, а Эйлин скривилась. Затем она строго посмотрела на своих спутников.

— Вы готовы, ребята?

Все закивали головами, убирая свои фляжки.

— Тогда вперед!

— Слава богам, опять кто-то пришел меня убивать, — гулким голосом произнесла дракониха, продолжая сидеть к ним спиной, — хоть какое-то разнообразие.

Она повернулась, тяжело переступая когтистыми лапами и волоча хвост по земле, и хмуро оглядела их. Дракониха была довольно похожа на те картинки, которые Эйлин видела в книжках, за исключением того, что в ее золотистых кошачьих глазах не было всепоглощающей злобы, какую любят изображать художники. В них был скорее проблеск интереса к маленьким забавным зверькам, пришедшим поглазеть на живого дракона. Речь драконихи была размеренной и неторопливой.

— А я уж и не ожидала, что вы решитесь выползти из своего укрытия. Только мне казалось, что вас там было шестеро. Кого-то я не приметила, — она взглянула на малыша-Гробнара, — старею, наверное.

Дракониха мечтательно посмотрела поверх их голов.

— Как, должно быть, интересно жить, зная, что когда-нибудь состаришься и умрешь своей смертью. — Она грустно вздохнула и поглядела на Эйлин. — Ты тут командуешь? Толапсикс.

— Чего? — переспросила Эйлин.

Она была немного сбита с толку, так же, как и все остальные. Они ожидали от дракона чего угодно, только не этого.

— Зовут меня так, Толапсикс. И чем я вам на сей раз не угодила? На фермеров вы не похожи. Для искателей приключений на свою задницу вы слишком умны. Особенно вот этот, что на ногах еле держится. Из него ум так и прет. Не знаю, куда ему столько на его короткий эльфийский век.

Кара прыснула, все остальные заулыбались. Пошатывающийся, зажмурившийся Сэнд, поняв, что речь идет о нем, приоткрыл один глаз, но, увидев перед собой ухмыляющуюся драконью морду, тут же закрыл его. Эйлин подумала, что, наверное, ей будет жалко убивать этого дракона. Чувство юмора она ценила. С тем, у кого есть чувство юмора, всегда можно попытаться договориться, даже если это дракон.

— Мы, понимашь…. - робко промолвила Эйлин.

— Угу, — перебила Толапсикс, — политические мотивы. Понимаю, как не понять. Ну, а я-то тут при чем?

Касавир незаметно взял Эйлин за руку, что придало ей уверенности. Она заговорила более смело.

— Меня зовут Эйлин. Я капитан Крепости-на-Перекрестке. А это мой отряд. Понимаю, что тебе это все равно, но надо же мне представиться.

Толапсикс удовлетворенно кивнула.

— Кстати, можете присесть — вот, хотя бы, сюда, — и она указала лапой на великолепный калимшанский ковер, лежащий поверх груды золота. — К сожалению, более мягкой мебели у меня не имеется.

После того, как, общими усилиями, Нишка была выведена из состояния истерики, а ее руки и ноги надежно связаны, друзья смогли воспользоваться драконьим гостеприимством и расположиться с относительным комфортом.

— Собственно, нас к тебе послали огненные великаны…

При упоминании об огненных великанах Толапсикс взревела и неожиданно плюнула огнем. Эйлин едва успела пригнуться.

— Прошу прощения, — смутилась дракониха.

— Да ничего. В меня и не таким плевались. Заметно, что вы не ладите.

— Если бы ты знала, как они мне надоели! Я живу тут уже несколько десятков тысяч лет и никого практически не трогаю. Мне совершенно неинтересно бессмысленно сеять смерть и разрушения. И не смотри на меня так, маленькое коротконогое существо, я дворфами не питаюсь. В мой рацион также не входят тифлинги, эльфы и люди. А если у меня в зубах случалось застрять какому-нибудь скальному гному, я его всегда выковыривала и выплевывала.

— Это почему же? — Гробнар, казалось, был уязвлен таким пренебрежением к скальным гномам.

Толапсикс вздохнула и заговорила таким тоном, каким обычно разговаривают с маленькими надоедливыми детьми.

— Вы, разумные существа, носите на себе слишком много посторонних предметов, которые крайне негативно отражаются на моем пищеварении. И чем дальше двигается ваш жалкий прогресс, тем их становится больше.

Келгар с Нишкой переглянулись и кивнули друг другу.

— В молодости я, конечно, была не столь разборчива, — продолжала Толапсикс, — и вот результат — мучайся теперь гастритом до конца дней своих. И если бы он еще когда-нибудь пришел, этот конец. Я не знаю, чем думал тот, кто решил сделать драконов бессмертными. Я бы лично заставила его спуститься со своих небес на землю и пожить здесь целую вечность. Ей богу, иногда хочется, чтобы кто-нибудь пришел и убил тебя. И чем только я не занималась, чтобы скрасить свой досуг.

Эйлин посмотрела на кучу золота у ее ног.

— Это? — Толапсикс махнула лапой, — увлечение молодости. Сейчас меня интересует другое. — Толапсикс доверительно наклонилась к Эйлин, — я писатель.

— Да? Как интересно, — деликатно ответила Эйлин, — а можно узнать, какова тема твоего творчества?

— Хм… естественно, я пишу о вас, двуногих.

— О нас?

Толапсикс хмыкнула.

— Ну да. Вы пишете о драконах, потомучто думаете, что знаете о них все. Так почему бы драконам не писать о вас, если они действительно все знают? Вижу в твоих глазах интерес. Я бы с удовольствием почитала тебе что-нибудь, но знаешь, — Толапсикс смущенно опустила глаза, — я очень стеснительна, а вас тут слишком много. Приходите как-нибудь по одному — по двое.

Эйлин улыбнулась.

— Благодарю за приглашение, Толапсикс.

Довольная тем, что Эйлин запомнила ее имя, дракониха изобразила нечто вроде улыбки.

— Но вообще-то, мы тут действительно по делу, и безотлагательному, — серьезно сказала Эйлин.

— Понятно, и что же за дела у вас с этими разбойниками с большой дороги?

— Если честно, они послали нас убить тебя.

Дракониха безразлично махнула лапой.

— Ну, это меня совсем не удивляет. Они мастаки чужими руками жар загребать.

— Они сказали, что ты съедаешь их скот и пугаешь их женщин, — с упреком заметила Эйлин.

Толапсикс фыркнула так, что у всех зазвенело в ушах.

— Да у этих бездельников уже давно нет ни того, ни другого. Пропили все и прогуляли. Один раз умудрились что-то там отобрать у дворфов и по сей день вспоминают об этом, как о великом подвиге. Их женщинам просто надоело терпеть их лень, пьянство и грубые выходки. Они забрали детей и тех мужчин, что еще были вменяемы, и ушли жить на другую гору. А что, интересно, они вам пообещали?

— Вот ему, — Эйлин показала на Келгара, — позарез нужна та вещь, которую они отобрали у его клана. От нее зависят судьбы многих людей, дворфов, и не только.

— Понятно, — задумчиво сказала Толапсикс. — Конечно, судьбы вашего глупого мира меня не очень-то волнуют. Но ты и твои друзья мне по нраву. С вами хоть поговорить можно. Не люблю я, знаешь ли, когда сразу начинают орать «Умри, тварь!» и топором размахивать. Кроме того, у меня страшная обида на огненных великанов.

Неожиданно, Толапсикс, безо всякого перехода, начала всхлипывать, утирая слезы хвостом.

Вид плачущего дракона был очень необычен, и Эйлин не сразу нашлась, что сказать. Она удивленно переглянулась с товарищами и робко погладила Толапсикс по чешуйке на лапе.

— Ну что ты, что ты. Мы можем как-то помочь?

Толапсикс мало-помалу успокоилась и посмотрела на нее.

— Помочь? Это дело деликатное.

— Так расскажи нам. Ребята, поможем, правда? — Спросила Эйлин, обращаясь к друзьям.

Воцарившееся молчание нарушил Касавир.

— Друзья, мы пришли сюда, чтобы забрать пояс Айронфиста и заручиться поддержкой клана. Если союз с драконом поможет нам достичь цели, то почему бы и нет? Драконы не являются порождением зла, они такие же создания, как и всякие другие, разве что чуть более алчные, нервные и агрессивные.

— Спасибо за комплимент, — Толапсикс, как могла, ласково посмотрела на Касавира и кокетливо поморгала своими немаленькими глазками.

— Слушайте. Я вынашивала его полторы тысячи лет. Потом я закопала его в теплую почву и ждала еще тысячу лет, пока мой детеныш вылупится. Это должно произойти со дня на день. Но эти злодеи выкрали его у меня. Они пришли сюда, разозлили меня. Мы, драконы, не умеем сдерживать свою ярость, и это доставляет нам массу неприятностей.

— Знаешь, иногда это доставляет неприятности не только драконам, — заметил уже немного пришедший в себя Сэнд.

Толапсикс согласно кивнула.

— Твоя правда, иногда от этого страдают и умники, вроде тебя. Но речь не об этом. Так вот, они утащили у меня яйцо, моего первенца. Им пришлось дорого заплатить за эту хитрость, но она им удалась.

— Но зачем им это? — Удивилась Эйлин.

— Ха! Эти идиоты вообразили, что смогут воспитать собственного дракона. Они понятия не имеют, что детенышу нужна помощь матери, чтобы вылупиться. Когда подходит время, мы находимся рядом и особым звуком придаем им сил, чтобы они могли вылезти из твердой скорлупы.

— Так почему ты просто не поджаришь их и не заберешь свое яйцо?! — Горячо воскликнул Келгар.

Толапсикс покачала головой.

— Двое стражников охраняют яйцо день и ночь. Как только они почуют мое приближение, король велит разбить его. Конечно, они не смогут этого сделать, но даже трещины будет достаточно. Выкрасть его мне не под силу. Мне оставалось только сидеть и надеяться на чудо. И вот — оно пришло, в вашем лице.

Нишка слушала этот разговор с большим интересом. Сказать она ничего не могла, так как ее рот был набит золотом, которое она под шумок набрала, не имея возможности воспользоваться связанными конечностями. Увидев раздувшиеся щеки тифлинга, Эйлин встревожено спросила.

— Нишка, с тобой все в порядке?

Та лишь эмоционально замычала в ответ.

Толапсикс хмыкнула, приподняла Нишку за ноги и легонько потрясла.

— Да открой же ты рот, глупая девчонка. Ты не представляешь, как я тебя отблагодарю, если ты мне поможешь.

Эти слова заставили Нишку на секунду задуматься, представляя себе возможные размеры драконьей благодарности, и ее рот открылся сам собой.

— А ты не обманешь? — спросила она, когда дракониха отпустила ее.

— У нас, драконов, есть недостатки, но мы держим свое слово, в отличие от некоторых из вас, двуногих.

Эйлин развязала Нишку и положила руку ей на плечо.

— Похоже, Нишка, это твой звездный час. Ты попадешь в историю.

— Правда?! — Разволновалась Нишка.

— Да, Гробнар об этом позаботится.

Толапсикс кивнула и добавила.

— А я позабочусь о том, чтобы твое имя стало легендой в драконьем племени.

Нишка засмущалась от внезапного приступа внимания к своей персоне.

— Ой, я так волнуюсь. Прямо не знаю… Мне нужно сосредоточиться. Давненько у меня не было возможности поработать по специальности, — и она с легкой укоризной посмотрела на Эйлин.

— Ты справишься, Нишка, — неожиданно произнес Касавир.

Если бы у Касавира внезапно выросли рожки и хвост, Нишка не была бы более поражена.

— Ты? То есть, ты хочешь сказать, что это… благое дело?

— Конечно, ты вернешь матери ее дитя, и мы все будем тебе благодарны, — ответил Касавир и строго добавил: — Но не думай, что я отдам тебе то, что ты положила в мою сумку. Это пойдет на нужды крепости.

Слова Касавира положили конец ее сомнениям.

— Ну ладно, я попробую.

— Подожди, — сказала дракониха.

Порывшись среди своего имущества, она подцепила когтем бутылочку с зельем и подала Нишке.

— Вот, капнешь на яйцо. В натуральном виде тебе будет трудно его воровать. Как только все будет готово, дайте мне знать, и эти кретины пожалеют, что связались со мной.

Нишка размялась, перекатившись пару раз через себя и сделав несколько плавных кошачьих движений, затем проверила ремешки и застежки на облегающем доспехе-хамелеоне и, кокетливо поправив прическу, сказала:

— Хорошо, я пошла. Но обязательно напишите, как я была прекрасна, ловка и грациозна.

— Ты дело сначала сделай, — ответила Толапсикс и нетерпеливо подтолкнула ее когтем под мягкое место.

* * *

Эти пятнадцать минут, что друзья ждали Нишку неподалеку от лагеря огненных великанов, показались им вечностью. Келгар так нервничал, что постоянно наполнял свою флягу из оставленного ими еще не совсем пустого бочонка. Гробнар прыгал то на одной, то на другой ножке, бормоча себе под нос что-то успокаивающее. Эйлин постоянно выглядывала из-за валуна, пытаясь разглядеть, что там происходит. Касавир затаскивал ее назад, боясь, как бы она не обнаружила их присутствие. Лишь Кара была абсолютно спокойна, а Сэнд, чтобы отвлечься, принялся обдумывать основные положения своего будущего сенсационного трактата о психологии драконов.

Когда Эйлин почти перестала надеяться на благополучный исход, сзади послышался шорох. Серая тень отделилась от валуна и приняла облик улыбающейся до ушей Нишки.

— Что, испугались? — довольно спросила она.

— А ты давно тут стоишь?

— Ага, так забавно было смотреть, как вы обо мне волнуетесь.

— Где яйцо?

— Вот оно.

Нишка вытащила из кармана большой, размером с куриное яйцо… изумруд. Эйлин оторопела.

— Нишка, ты ничего не перепутала?

— Да ничего я не перепутала. Капнула, как она велела, и яйцо превратилось в камешек. — Нишка повертела изумруд в руках, любуясь игрой света на его гранях, — прямо жалко отдавать.

— Нишка! — Угрожающе пробасил Келгар.

— Да не кипятись, — успокоила его Нишка, — что я, не понимаю. Дай хоть полюбоваться на такую красоту. Кроме того, тут зелье еще осталось. Интересно, им можно насовсем яйца в изумруды превращать?

Сэнд с напускным равнодушием покосился на бутылочку в руках Нишки.

— Я мог бы попытаться исследовать его свойства. Если бы у меня было свободное время.

— Щас! — Отрезала Нишка, пряча зелье в карман. — Знаю я тебя. Кто еще неделю назад обещал изготовить зелье вечной невидимости из божественного вина? Я уже три бутылки тебе принесла.

Эйлин покачала головой и укоризненно посмотрела на Сэнда.

— Так, так, вот, значит, куда оно пропадает. Для чего Сэнду понадобилось божественное вино, я догадываюсь. Но, бога ради, Нишка, зачем тебе зелье вечной невидимости?!

Нишка пожала плечами.

— Мало ли. Вдруг пригодится?

«Свои мозги не вставишь», — подумала Эйлин и махнула рукой.

— Ладно, как все прошло-то?

— Отлично. Они и ухом не повели. И пропажу не скоро заметят. Там пустой бочонок валялся, так я его на место яйца положила, землей присыпала — с пяти шагов не отличишь.

— Молодец, Нишка! Официальную благодарность объявлю, когда прибудем в крепость, — Эйлин подмигнула ей. — А теперь, Кара, давай сигнал, пусть счастливая мамаша повеселится. А мы пойдем и поможем, чем сможем.

Но помогать им практически не пришлось. Разъяренная дракониха налетела, как вихрь, и никакие угрозы великанов разбить ее драгоценность не могли ее удержать. Полет дракона и огненные всполохи из его пасти выглядели очень эффектно в наступающих сумерках. Эйлин даже подумала, что грех убивать такую красоту за пару съеденных быков или разоренный караван. Кара не могла отказать себе в удовольствии поучаствовать в этом акте мести, и делала это почти наравне с Толапсикс. Да еще Келгар, не выдержав, нанес пару десятков контрольных ударов. Когда все было кончено, дракониха первым делом подошла к Нишке и, взяв у нее яйцо, подула на него. Яйцо приняло свои обычные размеры и стало похоже на большойп, идеальной формы булыжник. Толапсикс положила яйцо в теплую ямку, затем склонилась перед друзьями в поклоне.

— Спасибо вам. Можете взять здесь все, что хотели. Спасибо тебе, тифлинг. Ты и в самом деле ловка и грациозна, и прекрасно владеешь своим ремеслом. И ты способна на благородные поступки.

Нишка зарделась и стала смущенно ковырять землю носком сапога.

— А в тебе, — она посмотрела на Кару, — скрыта огромная сила, девочка. Не слушай тех, кто заставляет тебя контролировать ее, ты все равно этого не сможешь. В этом мы с тобой похожи. Лишь направляй ее в то русло, которое стоит того. Слушайся своего сердца, потому что источник твоей великой силы — в нем. Но, — Толапсикс посмотрела Каре в глаза, — когда однажды один надоедливый умник даст тебе один действительно мудрый совет — не пропусти его.

Кара вспыхнула и хотела что-то сказать, но дракониха лишь кивнула ей, прикрыв глаза. Сэнд, который во время этого разговора смотрел прямо перед собой немигающим взглядом, поднял глаза на Кару и понял, что теперь его спокойной жизни точно пришел конец.

Тут Эйлин не выдержала и задала вопрос, который так и вертелся у нее на языке.

— Толапсикс, а это правда, что вы можете принимать человеческое обличье и влюблять в себя людей?

— О, да, — довольно пророкотала Толапсикс. Она искоса посмотрела на Касавира и, наклонившись к ней, тихо добавила: — Уверена, твой красавчик не устоял бы передо мной.

Увидев, как Эйлин насупилась, дракониха махнула лапой и успокоила ее.

— Больше я этим не занимаюсь. Во-первых, скоро родится мой малютка. И потом, — она мечтательно вздохнула, — никак не могу забыть одного парня из вашего племени. Совсем недавно это было, лет семь-восемь назад. Он был следопытом. Занятный такой парнишечка, вихрастенький, глаза желтые, бесстыдные. И характер по мне. Был бы драконом — вышла бы за него замуж.

Толапсикс хотела еще что-то сказать, но тут она прислушалась и метнулась к яйцу.

— Скоро начнется, я чувствую! — воскликнула она. — Сейчас, малыш, мама тут приберется и займется тобой.

— А как же твой дом? — спросила Эйлин.

Толапсикс махнула лапой.

— Мне всегда это плато больше нравилось. Я там кой-какие вещички оставила — можете забрать их себе. Да не смотрите вы на меня такими глазами. Считайте, что я начинаю новую жизнь с нуля, — дракониха хохотнула, — во всяком случае, нам с малюткой теперь будет чем заняться в ближайшие пять тысяч лет.

И она спешно стала уничтожать все следы пребывания огненных великанов в ее новом доме.

— Прощай, Толапсикс! — крикнула Эйлин, когда друзья покидали плато с Поясом Айронфиста.

Озабоченная хлопотами дракониха лишь махнула им хвостом.

 

Триумф Келгара

— Ты спокоен, ты совершенно спокоен, — вещал Сэнд загробным голосом, водя руками над головой трясущегося Келгара.

Кто бы мог подумать, что весельчак и забияка Келгар впадет в ступор и не сможет сделать ни шагу. Эйлин взирала на странные манипуляции Сэнда, скрестив руки на груди и недоверчиво качая головой.

— Сэнд, брось заниматься ерундой. Гробнар уже заснул от твоего гипноза. А Келгару все нипочем.

— Да, Келгар — тяжелый случай, — задумчиво произнес Сэнд. — У меня с собой случайно есть синий порошок. На Бишопа он всегда действует успокаивающе.

— Вот пусть Бишоп твои порошки и глотает, ему полезней будет!

Эйлин отпихнула Сэнда и, наклонившись к Келгару, заглянула ему в глаза.

— Келгар, мы убили на это дело целый день. А теперь ты боишься подойти и взять молоток. Как это понимать?

— Тебе легко говорить, — срывающимся голосом промямлил Келгар, — а мне позор на всю жизнь, если это окажется байками Кулмара.

Она разозлилась.

— Если тебе больше нравится идея остаться в памяти потомков отщепенцем, который сбежал, устроив мордобой на свадьбе — пожалуйста! Так своему будущему сыну и скажешь.

Эйлин демонстративно отвернулась от Келгара.

— А ты думаешь, у меня родится сын? — Робко спросил дворф.

— А кто же еще? — Бросила Эйлин через плечо. — О девочке даже не думай, не дай бог.

«Я и сына-то с трудом представляю», — мысленно добавила она.

Келгар тяжело вздохнул и поправил на себе пояс и перчатки. Эйлин повернулась, положила руку ему на плечо и торжественно произнесла:

— Я верю в тебя. Мы все верим. Сделай это ради нас, ради Айронфистов, и главное — ради своей семьи. Представь, как из поколения в поколение вы будете передавать эту историю, приукрашивая ее и дополняя деталями. К тому времени, как у твоего младшего сына появятся внуки, им будут уже рассказывать, что никакого Пояса Айронфиста на тебе не было, а ты поднял стопудовый молот безо всякого пояса. Нравится?

Келгар оживился.

— Еще как!

— Так иди и сделай это! Смотри, сколько народу пришло поглазеть, как ты Керосу нос утрешь.

Действительно, в музее клана был необычный наплыв посетителей. Появление Келгара вызвало оживление. Послышались перешептывание и женское хихиканье. Сконфуженный Келгар хотел было дать деру, но товарищи преградили ему путь, а Эйлин ободряюще кивнула. Келгару ничего не оставалось, как пойти по узкому проходу к постаменту, глядя прямо перед собой и повторяя про себя слова Эйлин о своем будущем сыне и стопудовом молоте. Подойдя к молоту, он зажмурил глаза и протянул руку. В наступившей гробовой тишине он открыл глаза и обнаружил, что Молот Айронфиста у него в руках, и практически ничего не весит. Первыми захлопали и закричали «ура!» его друзья, за ними, очнувшись от потрясения, его сородичи. Один Керос, большой, по дворфийским меркам, рыжеволосый мужчина, ничем не выдавал своих эмоций.

— Ага, видали! — заорал Келгар, подняв молот высоко, чтобы все могли убедиться в его победе.

Не успел он осознать всю важность случившегося, как дворфы дружно бухнулись перед ним на колени. Тут он понял, что это для него значит. Во-первых, прощай жизнь в Крепости с круглосуточно халявным элем и знатной едой. Во-вторых, прощай Эйлин. А без него этой малявке никак не обойтись — в этом Келгар был свято уверен. В-третьих, прощай теплая компания, в которой так приятно не только повоевать, но еще и выпить, закусить, поржать над хорошей шуткой, поорать, поругаться и надавать тумаков. В общем, это друзья до гроба. И, самое главное — Айша. Эльфийская крававица, которую он встретил, благодаря Эйлин. Он оценила его силу, мужественность и экзотическую красоту, и собиралась подарить ему сына. Как король клана, он вряд ли сможет на ней жениться. Да и не место ей под землей. «Нет, ребята, так не пойдет!»

— Стоп, стоп, стоп! Никаких королей.

Келгар положил молот на плечо и подошел к Керосу.

— Прости меня за драку на твоей свадьбе. Обещаю, что обязательно приглашу тебя на свою. Я, конечно, герой из героев, но ты здесь главный. А мне достаточно будет того, что вы согласитесь пойти с нами и надрать задницу этому Королю Теней.

Келгар протянул Керосу руку и тот, подумав, спросил:

— А на свадьбу точно пригласишь?

Келгар расплылся в улыбке.

— Не сомневайся. Как война закончится — женюсь.

— Ну, держись, я тебе устрою!

И Керос крепко пожал Келгару руку.

— Похоже, нас ждет большая драка, ребята! — Взревел Керос, обращаясь к соплеменникам.

 

Новости из Топей

— Голова! Кас, сделай же что-нибудь, — умоляла спросонья Эйлин, лежа на кровати и глядя в потолок из-под полуприкрытых век.

«Чертовы дворфы! Одна надежда — что они воюют так же, как и пьют. Иначе все бессмысленно, все напрасно, все тлен, боль… боль…». Угораздило же ее, капитана крепости, да еще леди, ввязаться в эти идиотские соревнования «Крепость-на-Перекрестке против Клана Айронфист». Во-первых, пить на спор с Айронфистами — все равно, что доказывать Нишке, что земля круглая. Перспектива нулевая, лишь здоровье потратишь. Во-вторых, главным призом было право поносить Молот Айронфиста. Естественно, в комплекте с поясом и перчатками. И конечно, Келгар, который выступал за Крепость, не мог смириться с проигрышем и заставил-таки их дожать до победы.

О том, чем это все закончилось, будут слагать легенды почище, чем о войне с Королем Теней. Король Теней, пожалуй, повеселился бы, увидев, как Бишоп с Нивалем, забравшись на башню Девятки, сидят в обнимку и распевают похабные песенки, а Грейсон пытается добраться до них прямо по стене, и его ругань слышно в соседней деревне. Но его веселью пришел бы конец, посмотри он, что Кара сделала с мельницей, когда они с Сэндом и Гробнаром ходили в деревню, нарвать огурчиков на закуску. К счастью, мельница была очень старой, и Орлен собирался ее перестраивать. Так что, с его стороны претензий не будет. Сюрпризом будет лишь то, что ни одной дощечки не уцелело, а мельничный жернов оказался расколот надвое. На одной его половинке было каллиграфическим почерком Сэнда выжжено «Кара», а на другой — размашистым Кариным — «Сэнд». Гробнар из этого героического похода так и не вернулся.

Касавир не участвовал в общем веселье, а сидел в Храме с Иварром, отыгрывая свой прошлый позорный проигрыш в шахматы. Видимо, отыгрался, потому что, когда нескучный вечер подходил к концу, вышел из Храма довольный, зашел в таверну, взвалил любимую на плечо и потащил в спальню. Причем, в свою.

Обратив внимание на одеяло, лежащее на полу, Эйлин пришла к выводу, что он, скорее всего, сделал это только для того, чтобы в эту ночь она была у него под присмотром. Она не успела решить, обижаться на него или нет, и, если обижаться, то за что. Неуемные дворфы, — их было, судя по всему, десятка два, — снова принялись плясать в ее голове.

Она медленно, стараясь не делать резких движений, приподнялась на локтях. Окно было распахнуто настежь и свежий, еще по-утреннему прохладный воздух, слегка взбодрил ее. Касавир, уже вернувшийся с утренней пробежки, умытый-побритый, сидел у нее в ногах в одних штанах и, как ей казалось, нахально улыбался. Действительно, улыбаться, когда у твоей леди в голове непрошенные гости пляшут джигу, — неслыханное нахальство.

— Доброе утро, милая, — невозмутимо произнес Касавир. — Ты кажешься очень уставшей. Ночка выдалась бурной?

Эйлин хмуро посмотрела на него и отвела взгляд.

— Ладно тебе издеваться. Лучше помоги. Ты же можешь. Руки наложить или еще что.

Касавир отогнул край покрывала у ее груди, скосил глаза и без тени улыбки произнес:

— Ну… на «еще что» я бы, пожалуй, согласился. Этой ночью ты так соблазнительно ворочалась и ругалась во сне, а запах эля был так возбуждающ, что я не знаю, как до утра дожил, не смея к тебе прикоснуться.

Эйлин покраснела и натянула покрывало на нос.

— Но придется это отложить, — продолжал Касавир. — Я видел на дороге к крепости твоего отца. Бивил сказал мне, что это твой отец. Так что, давай мне свою голову. К сожалению, запах перегара и муки совести я излечить не могу.

Эйлин искренне возмутилась.

— Муки совести?! Да знаешь ли ты, что только благодаря мне, Нивалю и вовремя подоспевшему Грейсону Молот Айронфиста не достался Кулмару?

— А-а, ну тогда ты — герой. Сиди спокойно, — ответил Касавир, прикрыв глаза и приложив пальцы к ее вискам, — а еще лучше, помолчи и не отвлекай меня.

Когда Эйлин полегчало, она оживилась и снова принялась болтать.

— Видел бы ты Ниваля и Грейсона, пьющих эль из деревянных кружек.

Касавир поморщился.

— Ну, Ниваля я и не таким видел в свое время, когда Иварр решил, что слишком стар, и осел в Невервинтере. Я тогда остался с ним и пошел на службу лорду.

Эйлин с интересом посмотрела на него.

— Значит, это правда. Это не с тех ли пор Ниваль к тебе…

— Давай не будем об этом, — резко оборвал ее Касавир с металлом в голосе.

— Извини, — Эйлин смутилась и опустила глаза, — я не думала, что это так неприятно.

— Ничего, — смягчившись, ответил Касавир после некоторой паузы, — я не в обиде, но говорить об этом не хочу.

Эйлин кивнула.

— Ладно, забыли. Мне еще нужно привести себя в порядок, вспомнить, что я капитан крепости и поговорить с отцом. Можно я воспользуюсь твоей ванной?

— Спинку потереть? — с улыбкой спросил Касавир, удерживая ее за край рубашки, когда она попыталась встать с кровати.

Эйлин улыбнулась в ответ и взъерошила ему волосы.

— Опять издеваешься.

С чистой одеждой проблем не было. Эйлин была тут частой гостьей, и Касавир, скрепя сердце, даже выделил ей полочку в своем шкафу. Пока она одевалась, он сидел на уже заправленной кровати и, прищурившись, рассматривал ее. Он думал о том, как бы он сам отнесся к тому, что его молодая красивая дочь, если бы она была, полюбила бы кого-то, вроде него. Убивать бы, пожалуй, не стал. Когда она была готова, он попросил кинуть ему рубашку и спросил:

— Пойти с тобой к отцу?

— Не откажусь, — ответила Эйлин, подмигнув ему.

По дороге они зашли на кухню, где Эйлин тут же припала к кувшину с морсом. Кэйтан, несмотря на их протесты, быстро соорудил легкий перекусончик, изобретенный специально для вечно занятой Эйлин и вечно голодного Касавира: огромный бутерброд с ростбифом, ветчиной, сыром, свежими и маринованными овощами и фирменным соусом.

Во дворе было необычно тихо и пустынно. Тишину нарушали голос Катрионы, муштрующей солдат на плацу, да звон наковальни непьющего Якоби, который всегда рано принимался за работу. «А, ну конечно, орды Кулмара тут не хватает, — злорадно подумала Эйлин. — Отсыпаются, небось, вповалку в казарме».

— Кстати, о Гробнаре можешь не волноваться, — сообщил Касавир, когда они спускались во двор, жуя на ходу бутерброды.

— Вернулся?

— Угу. Сын Орлена принес его со связанными руками и кляпом во рту. Сначала он радовался и рассказывал, как его подобрала и обогрела крестьянская семья. А потом убивался, когда увидел, что у его лютни перерезаны струны.

Увидев возле таверны Дэйгуна, о чем-то беседующего с Элани, они переглянулись и подошли к ним.

— Привет, отец, — сказала Эйлин, проглотив кусок бутерброда.

Отец. Да, она его всегда так называла. И очень хотела верить в то, что он искренне называет ее своей дочерью. Этот невысокий, худощавый, суровый и малоразговорчивый лесной эльф из Западной Гавани был другом ее матери. Его жена и мать Эйлин погибли, защищая ее, тогда еще малышку, во время первой битвы с Королем Теней. Тогда в нее и угодил осколок меча, перевернувший ее жизнь через двадцать лет, когда Король Теней вновь пошел войной на мир живых. Дэйгун посчитал своим долгом усыновить девочку. Но всю сознательную жизнь ее не покидало ощущение, будто она в чем-то виновата перед ним.

Дэйгун отвлекся от Элани и оглядел их обоих. Его голос был ровен и бесстрастен.

— Здравствуй, дочь моя. Ты все так же хороша. Но, я смотрю, твои манеры значительно изменились с тех пор, как я видел тебя в последний раз. В этой крепости не принято есть за столом?

— В МОЕЙ крепости, отец, — ответила Эйлин. — Я тоже рада тебя видеть. Обниматься будем?

— Хм, — Дэйгун ничуть не смутился, — трудно осознать, что ты стала такой важной птицей. А это, если не ошибаюсь, Касавир?

Касавир ответил за нее. Он посмотрел на Дэйгуна и добродушно сказал:

— Да, господин Фарлонг, вам верно доложили. И все остальное, что вам доложили — тоже правда.

Последующая борьба взглядов закончилась со счетом 1:0 в пользу Касавира. Эйлин смотрела на это с нескрываемым восхищением. В роли строгого, но заботливого папашки Дэйгун выглядел великолепно. Главное, чтобы он не сильно увлекся. И Касавир был неподражаем, когда ответил на пронзительный взгляд раскосых серо-зеленых глаз Дэйгуна открытым и уверенным взором человека, не считающего себя виноватым и спокойно поглощающего вместе с любимой женщиной свой утренний бутерброд. Мудрый отец это оценил. Он протянул Касавиру руку и произнес:

— Дэйгун. Можно на «ты». И… желаю удачи.

Это немного задело Эйлин.

— А мне ты удачи не хочешь пожелать?

— Пожелаю. Но не в этом. В этом она тебе уже не нужна. Я пришел по другому поводу, и это гораздо важнее.

Эйлин деловито кивнула, дожевав бутерброд.

— Хорошо. Поговорим о важном.

Элани, которой не терпелось вступить в разговор, наконец, вставила свое слово.

— Твой отец сказал мне, что мои братья, друиды из Круга Топей живы.

Эйлин с удивлением посмотрела на Дэйгуна.

— Этого не может быть. Элани странная девушка, но не приснилось же ей, что тени уничтожили Круг. Иначе, зачем бы она пришла из Топей, чтобы присоединиться ко мне?

— И тем не менее, — спокойно ответил Дэйгун, пропустив мимо ушей колкость Эйлин. — Я сам видел выживших друидов, но чувствую, что с ними не все ладно.

«А разве с ними бывает все ладно?» — подумала Эйлин, мельком взглянув на Элани. Но, увидев поджатые губы отца, предпочла не говорить этого вслух.

— Элани могла бы разобраться в этом, — продолжал Дэйгун, — она способна чувствовать и понимать такие вещи куда лучше меня.

Эйлин хмыкнула. «Непохоже, что они только что познакомились. Опять эти непонятные тайны».

Опустив голову, она подумала немного и исподлобья посмотрела на отца.

— Понятно, — медленно произнесла она. — В этих друидских делах я ничего не смыслю, и слава богу. Но от меня явно что-то требуется.

Дэйгун пожал плечами.

— Я сказал более чем достаточно. Поверь, я не проделал бы этот путь, если бы не чувствовал, что в Топях происходит что-то странное, что может иметь отношение к твоей… цели.

Эйлин не выдержала. Ее захлестнула старая обида на Дэйгуна, отправившего ее подальше от Западной Гавани и не интересовавшегося ее дальнейшей судьбой.

— Да уж, отец, ты необычно многословен сегодня. О, нет, не волнуйся, я ни на секунду не подумала, что ты пришел просто, что бы сказать мне «привет» и обнять меня. Скорее уж, чтобы полюбезничать с Элани. Кстати, когда мы с тобой последний раз виделись? Позапрошлой осенью, кажется?

Ее голос зазвенел. Она собиралась сказать что-то еще, но почувствовала, как Касавир сжал ее руку. Эйлин осеклась и некоторое время молча смотрела на отца, на лице которого не дрогнул ни один мускул, но в глазах появился укор. «Идиотка!» — Мысленно обругала себя Эйлин и подумала о Касавире. Сколько раз ей еще придется благодарить его за то, что он просто вовремя оказывается рядом.

— Прости, не будем об этом, — наконец глухо сказала она, — многое изменилось с тех пор.

— Я вижу, — ответил Дэйгун, слегка кивнув ей, — и ты изменилась. Я обращаюсь к тебе не просто как к дочери, а как к человеку, который может помочь. Если бы я в это не верил — не пришел бы.

Поняв, что на большее проявление чувств ей рассчитывать не приходится, она вздохнула и сказала:

— Спасибо, что пришел.

Затем с улыбкой посмотрела на Элани.

— Что ж, кажется, и тут без нас не обойдется.

Друидка просияла.

— Значит, ты поможешь найти моих братьев и сестер?

Эйлин задумчиво ответила:

— Знаешь, если они действительно смогли пережить нападение теней на Топи, отношения с ними могут принести нам пользу.

— Спасибо, Эйлин! — воскликнула Элани, кидаясь ей на шею.

Сдержанный Дэйгун, не ожидавший такого от той погруженной в себя Элани, которую он когда-то знал, смотрел на них в замешательстве. Когда Элани вдоволь наобнималась и отстала от Эйлин, та весело посмотрела на отца.

— Ты надолго? Устал, наверное, с дороги.

Дэйгун коротко откашлялся и произнес с язвительно ноткой:

— Откровенно говоря, я еще не завтракал, и хотел заглянуть в ТВОЮ гостеприимную таверну. Но она оказалась гостеприимно закрыта.

«Еще бы, после вчерашнего. Как неудобно вышло», — с досадой подумала Эйлин и быстро сказала:

— Отец, к чему тебе таверна? Мои гости едят в столовой. Пойдем, я провожу тебя.

* * *

Через два часа, проведя короткое совещание с Каной и мастером Видлом, отдав им необходимые распоряжения, подготовив оружие и надев доспехи, Эйлин была готова выступать. В составе отряда были, естественно, Элани и Касавир. Это не обсуждалось. Шандра была настроена столь решительно, что Эйлин не смогла ей отказать. Очнувшийся Келгар, узнав, куда они идут, загорелся идеей посмотреть на приятелей Элани, и тоже присоединился, невзирая на причитания встревоженной Айши. Брать с собой Гробнара в такое место было неразумно, да и невозможно по причине его бессознательного состояния.

К счастью, Кара не подвела и охотно отозвалась на приглашение Эйлин. Она вышла во двор, как всегда, с прямой спиной, свежая, румяная, и без каких-либо следов вчерашнего на лице. Для Эйлин всегда было загадкой, как ей это удается. Впрочем, нет, кое-какие следы были. Что-то появилось в ней новое. То, как она поправляла прическу, прикасалась к амулету на шее и улыбалась каким-то своим мыслям, говорило о том, что эта ночь не прошла для нее совсем бесследно. Присмотревшись к ней повнимательнее, Эйлин увидела красноречивый блеск в ее глазах. Такое ни с чем не спутаешь. Она поняла, что угадала, когда появился Сэнд, с нездешним взглядом и засосом на шее. Он тоже пожелал поучаствовать в походе, но, критически оглядев этого героя-любовника, Эйлин молча развернула его на 180 градусов, и он покорно пошел в обратном направлении. Касавир посмотрел себе под ноги, спрятав улыбку, Келгар крякнул, а Эйлин подмигнула Каре, отчего та залилась румянцем, но быстро справилась со своими чувствами и сделала вид, что понятия не имеет, о чем речь.

Тут Шандра задала невинный вопрос, который поставил всех в тупик:

— А куда мы, собственно, идем?

— Хм, — Эйлин задумалась, — а действительно. Дэйгун не может с нами идти, а ты, Элани, видимо смутно представляешь себе, как добраться до северной части Топей, не рискуя быть сожранными тенями. Верно?

Элани грустно кивнула.

— Да, это так. Что же нам делать?

— Думаю, ответ очевиден, — произнес Касавир. — Как это ни прискорбно, есть только один человек, который мог бы нам помочь. Если он жив после вчерашнего.

— В самом деле? — неожиданно раздался голос Бишопа за спиной Эйлин. — В следующий раз я обязательно умру. Чтобы посмотреть, как паладин будет меня оплакивать.

Эйлин раздраженно посмотрела на Бишопа.

— Бишоп, мы все уже знаем, что ты лучший маскировщик на свете. Тебе не обязательно каждый раз пугать меня, возникая, как из-под земли. Тем более, что на этот раз я еще минут десять назад почуяла запах твоего перегара.

— Вот досада, — Бишоп в сердцах даже стукнул себя кулаком по коленке.

— Ладно, не переживай, мне все равно было страшно, — сказала Эйлин с улыбкой. — Ну что, поведешь нас? Или нам другого гениального следопыта поискать?

Бишоп посмотрел на нее с подозрением.

— Что-то я сегодня не очень быстро соображаю. Ты издеваешься?

— Нет, что ты, я и в самом деле считаю тебя гениальным. Шандра, скажи?

— Ага, — с готовностью подтвердила Шандра.

— Вот. Бишоп, серьезно, ты мне нужен, — сказала Эйлин, положив руку ему на плечо.

— О-о, — расцвел следопыт, — слышать такое гораздо приятнее, чем «Бишоп, заткнись», «Бишоп, отвали» и «Бишоп, когда ты, наконец, уберешься отсюда». Но у меня есть одна ма-аленькая просьба, — Бишоп дотронулся до ремешка на доспехе Эйлин и торжествующе посмотрел в сторону Касавира.

Касавир сделал шаг вперед, Эйлин скрестила руки на груди и посмотрела на Бишопа взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Все остальные тоже напряглись, а Келгар снял молот с плеча.

— Да ладно, ладно, уж и пошутить нельзя. Ничего я такого не хотел. А если и хотел, — Бишоп приобнял Эйлин за плечи и с томным видом заглянул ей в глаза, — то ты же знаешь, какой я непостоянный. Так что, извини, детка, нам придется остаться друзьями. Отныне и на ближайшие пять минут мое сердце принадлежит Шандре.

— Иди ты к черту, Бишоп! — В сердцах бросила Эйлин и отпихнула его.

Бишоп ухмыльнулся.

— Ну вот, опять иди к черту. Вас не поймешь. Ладно уж, раз вы без меня такие беспомощные, пойдемте. Пока я не передумал.

Пока им седлали лошадей, Эйлин вспомнила о вчерашнем инциденте с Нивалем и Грейсоном, и решила выяснить у Бишопа, чем у них там все закончилось.

— Я сегодня их еще не видела. Они друг друга не поубивали, случайно?

Бишоп рассмеялся.

— Давно я так не веселился. Этот малахольный Грейсон, напялив свою леопардовую шкуру, полчаса таранил дверь, пока не вспомнил, что она открывается наружу. И вот он вваливается, орет как сумасшедший, и видит нас с Нивалем.

Бишоп сделал драматическую паузу.

— И что?! — одновременно произнесли все, посмотрев на него круглыми глазами.

— Да ничего! Когда он увидел, что мы с Нивалем сидим на кровати и играем в кости, у него такая рожа была, что я свалился от смеха. А потом, представляете, они вытолкали меня вон, и даже не дали отыграться. Жулье, а не рыцари.

Эйлин выдохнула и обмахнулась рукой.

— Бишоп, ты чуть до кондрата меня не довел. Шутки у тебя идиотские. Ты уж, пожалуйста, не меняй так резко свои пристрастия. У меня и так проблем в крепости хватает.

Бишоп приложил руку к груди и поклонился.

— Только ради тебя, детка, я останусь верен своей, практически, бескорыстной любви к женскому полу. Если бы ты знала, на какую жертву я иду, то сразу бросила бы своего амбала и убежала со мной.

Получив пинок под зад, Бишоп обернулся и увидел Касавира, невозмутимо жующего травинку и наблюдающего за облаками.

— Я говорю, как бы дождь не пошел, — озабоченно произнес Касавир, пристально вглядываясь в небеса, — или еще какие осадки. Кому-нибудь на голову.

 

Дети травы

Лошадей пришлось оставить при приближении к землям, захваченным тенями. Как всякие нормальные живые существа, они наотрез отказались идти дальше. Поэтому ненормальным существам, во главе с разведывающим дорогу Бишопом, пришлось идти на своих двоих. И идти быстро, так как странная, неузнаваемо изменившаяся местность не вызывала желания любоваться окрестностями и, тем более, устраивать пикники. Ориентируясь на знаки Бишопа, отряд нагнал его далеко в глубине Топей.

Еще при приближении к Топям стало ясно, что Дэйгун был прав: здесь не все ладно. Причем, объяснить произошедшие изменения действием теней было нельзя. Смертельное дыхание тени полностью лишало жизни, высасывая энергию, превращая землю в бесплодную пустыню, деревья в голые мертвые стволы, а животных и птиц в нежить. Здесь же все было по-другому. Внешне все выглядело живым. Даже слишком живым. Слишком буйные краски, как если бы какой-то сумасшедший художник решил, что природная палитра слишком бедна и решил добавить цвета. Без разницы, какого. Фиолетового, оранжевого, пурпурного, ядовито-зеленого. Плюс неестественно выгнутые стволы. Неестественно крупные гроздья каких-то странных, неузнаваемых ягод на кустах с круглыми листьями-колючками. К тому же, все вокруг было словно покрыто серебристой пылью, даже воздух, казалось, был ей пронизан. Дышать было трудно. И утомляющее, лишающее воли и сил действие нежизни, которое друзьям уже приходилось испытывать, тоже ощущалось. Но… это была не просто тень. Казалось, сама неестественная, но завораживающая взгляд природа пыталась поглотить путников и сделать их частью себя.

— Странное чувство, — сказала Эйлин, — вроде деревья, трава и топи на месте, но все кажется таким… фальшивым. Как будто это….

— Декорация, — подсказала Кара.

— Точно. Пыльная декорация с неестественными цветами. Трава не шевелится, деревья не шумят, грязь какая-то негрязная, даже небо кажется ненастоящим. И, черт побери, откуда здесь понавыростало все ЭТО.

— Сюрреализм, — пробормотала Кара.

Эйлин с любопытством посмотрела на Кару.

— Это тебя Сэнд научил? Красиво звучат эти эльфийские ругательства.

Касавир улыбнулся и, наклонившись к Эйлин, что-то шепнул ей на ушко. Она уязвлено поджала губы и процедила:

— Много тут умных развелось.

Элани дотронулась до руки Эйлин и встревожено произнесла:

— И в то же время, тут что-то есть, оно шевелится и пытается затянуть к себе. Это не топи. И даже не их тень.

Бишоп сплюнул и обернулся.

— Нам надо идти быстрее. Семь идиотов, сунувшихся в это дерьмо — лакомый кусочек для местной флоры и фауны. И я даже не могу утешиться тем, что Касавира сожрут первым.

Действительно, паладинская аура, которую тени не очень любили, не оставляла Бишопу шансов на утешение. Это немного помогало и остальным. И все же, Касавиру приходилось расходовать свои силы очень экономно. Через некоторое время они почувствовали, что атмосфера стала совсем нездоровой.

— Кажется, мы приближаемся к месту сбора Круга, — сообщила Элани.

— Так это от них так воняет? — возмутился Келгар. — Ну, знаете…

— Нет, нет, это что-то необычное, — перебила его Элани, — необычное и очень меня тревожащее. То, что жуют и курят друиды, пахнет совсем по-другому.

Шандра пожала плечами.

— Не все ли равно? То дрянь, и это дрянь.

— Ты не понимаешь, — горячо зашептала Элани и втянула носом воздух. — Это… это вообще не похоже ни на что. По запаху это точно не лабораторный продукт. И не местное растение. Это что-то чужеродное. Но, может быть, с его помощью старейшинам и удалось спастись?

— Сэнда бы сюда, он бы разобрался, — подал голос Бишоп.

Элани поморщилась.

— Не уверена. Давайте подойдем ближе и посмотрим, что происходит.

Друиды в количестве двенадцати человек сидели вокруг большого дерева, единственного из всех в округе, похожего на нормальный, живой, зеленый дуб. Они действительно что-то курили, передавая друг другу трубку.

— Смирись брат, — наконец промолвил один из друидов, обращаясь почему-то к дереву. — Да снизойдут на тебя мир и покой, как снизошли они на нас. Ответь мне, брат.

Дерево засветилось зеленым светом и заговорило нараспев мягким, добрым и очень приятным мужским голосом:

— В гробу я видел твой мир и покой, придурок.

Эйлин протерла глаза и ошарашено посмотрела на своих спутников. На их лицах отразились те же эмоции, что испытывала она.

— Касавир, скажи честно, ты видел и слышал то же самое? — прошептала она.

Касавир кивнул.

— Тогда я спокойна. Ты бы так быстро не сошел с ума.

Элани толкнула ее в бок.

— Тихо, послушаем дальше.

Приложившись к трубке и передав ее дальше, друид покачал головой и ответил:

— Твои слова огорчают меня, брат. И я утверждаюсь в мысли, что мы поступили правильно, пленив тебя. Но рано или поздно суровые времена пройдут, и ты почувствуешь необходимость приобщиться к открывшемуся нам знанию. И испытаешь вместе с нами чувство глубокого удовлетворения от единения с природой.

Дерево фыркнуло.

— Я бы на твоем месте занялся в этих целях чем-нибудь более полезным для здоровья. Или у тебя уже все отсохло за ненадобностью?

Но друида было не так легко вывести из себя. Он продолжал говорить с деревом, как с несмышленым дитятей.

— Не думай, что твоя недалекость может оскорбить меня, брат. Мне жаль тебя. Мы, истинные стражи этих мест, не оставили эту землю в тяжелые времена, и в благодарность она сама дала нам то, что способно возродить нас.

Друид вытащил из кармана пучок какой-то травы и, поцеловав его, засунул обратно.

Дерево вздохнуло и сказало тем же мягким и ровным голосом, как у священника:

— Вашне, мы, друиды, обязаны быть терпимыми. Но теперь я могу тебе сообщить: я всегда знал, что ты урод. Но чтобы настолько! Ты посмотри вокруг. Где ты тут видишь природу? Послушай. Что ты слышишь, кроме невразумительного бреда, который тебе нашептывает этот зеленый мутант, которым вы набиваете свои трубки?

Друиды заволновались и стали возбужденно перешептываться, быстро передавая друг другу трубку. Кто-то даже швырнул в дерево камень.

Вся эта сцена заставила Элани сконфузиться.

— Нет, не подумайте, мы вообще-то не такие…

Келгар успокаивающе похлопал Элани по плечу.

— Ладно, мы понимаем. Знаешь, это твое говорящее дерево начинает мне нравиться.

— Я, кажется, догадываюсь, кто это. Точнее, знаю, — тихо произнесла Элани и покраснела.

— Давайте смотреть дальше. Чувствую, не зря я сюда пришел. Может, они еще и морды друг другу бить начнут? Вот будет праздник! — Сказал Келгар, потирая руки.

— Конечно, дерево обидеть может каждый, — с упреком сказало дерево. — Но, братья, сестры, послушайте меня. Пока вы сидите и прокуриваете остатки мозгов, Топи умирают. Даже мухоморов банальных не осталось, не говоря уже об остальном. Зато место трав, грибов, ягод и кустарников, которые мы так оберегали, стремительно занимает это порождение зла. Оно высасывает вас изнутри. Превращает вас в мрачные подобия самих себя. Сестра Ниммэль, когда вы с братом Андо в последний раз обсуждали вопросы когнитивного диссонанса и вербализации эмоциональных концептов? Если ты вообще еще понимаешь, о чем я.

Ниммэль переглянулась с братом Андо и ласково, словно разговаривая с больным, промолвила:

— Но мы живы, и это главное. Мы смогли приспособиться к изменениям, и мы остаемся частью этой земли, что бы с ней не происходило. Явление этого невиданного растения — это ли не знак свыше, что мы поступаем правильно?

Дерево снова вздохнуло.

— Да, похоже, я тут один нормальный остался. Если бы у вас была хоть капля здравого смысла, вы бы не сидели истуканами и не пороли чушь, а выпустили бы меня на свободу. И мы вместе, во-первых, вправили бы мозги этому недоделанному, за которым вы дружно шагаете в преисподнюю, и, во-вторых, предприняли бы хоть что-то, чтобы остановить это губительное перерождение.

Вашне поднялся, собираясь что-то сказать.

Но тут Элани решила вмешаться в конфликт и, прежде чем Эйлин успела ее остановить, вышла на полянку.

— Старейшины? Это вы? — смущенно пролепетала она.

— Хороший вопрос, Элани, — поддержало ее дерево, — не в бровь, а в глаз. Кстати, привет, давно не виделись. Как оно там?

— Так себе, — ответила Элани.

— Вы слыхали?! — подпрыгнув на месте, зашептал Келгар. — Они с этим деревом старые приятели.

— Старейшины, для меня такая радость видеть вас в добром здравии…

— В добром здравии?! — Вскричало дерево. — Да ты посмотри в их пустые глаза. Грибы пропали, трава перестала действовать, так они тащат в рот всякую чужеродную гадость, и еще учат меня жить.

— Кого это ты привела? — строго спросил Вашне, увидев Эйлин и ее товарищей.

Эйлин уже не особо надеялась на успех, но решила отыгрывать роль до конца.

— Я Эйлин, капитан Крепости-на-Перекрестке и… бывшая жительница Западной Гавани. Это мой отряд. Мы пришли помочь вам и попросить вас о помощи.

Эти слова взбудоражили друидов. Некоторые из них повскакивали со своих мест и стали беспорядочно бегать, что-то бормоча и натыкаясь друг на друга. Особенно часто они повторяли слова «Западная Гавань» и «Носитель Осколка». У Вашне задергался глаз. Приложившись к трубке и выдохнув дым, он некоторое время постоял в прострации, отдал трубку Ниммэль и рявкнул:

— Тихо!

Друиды успокоились. Вашне пристально посмотрел на Эйлин. Та слегка склонила голову и, незаметно дернув Элани за рукав, произнесла вполголоса:

— Э-элани-и… он сейчас дырку во мне просверлит. Надо как-то разрядить обстановку.

Элани натужно хихикнула.

— Ах… да, это мои друзья. Они хорошие, правда. Особенно вот этот, здоровый такой, красивый мужчина.

При этих словах женская половина Круга стала беззастенчиво рассматривать Касавира, отчего он вздрогнул, но сумел сохранить самообладание.

— И вот этот, маленький с огромным молотом. Он уже не считает всех друидов чокнутыми. А эти две девушки — вы не представляете, какие они милые, если их не трогать.

Некоторые из друидов одобрительно закивали головами.

— А вот этот, — Элани указала на Бишопа, — он…

Эйлин снова дернула Элани за рукав и прошептала:

— Хватит, закругляйся.

Но Элани решила договорить до конца.

— Если бы не он, мы бы вообще сюда не попали.

При этих словах Вашне перевел взгляд на Бишопа и стал испепелять его. Эйлин перестала нервничать, справедливо решив, что Бишоп это как-нибудь переживет.

Наконец Вашне произнес:

— От вас воняет цивилизацией, войной, каменными мешками, в которых вы живете, вашей нездоровой пищей, этими средствами, которыми вы натираете свое тело, и особенно этими ужасными напитками, которые вы пьете.

Тут тихоня Шандра встала в скандальную позу, уперев руки в боки.

— Нет, вы посмотрите! Он еще нас упрекает! Да мы уже за милю от вашей вонючей полянки начали задыхаться. Ты сам-то когда в баню ходил в последний раз?

— Шандра! — сквозь зубы прорычала Эйлин.

Вашне взорвался.

— Элани! Ты, в конце концов, объяснишь нам? Что! Здесь! Происходит! Почему эти люди оскорбляют нас? Сколько я тебя помню, ты околачивалась вокруг Западной Гавани и ее жителей. Зачем ты теперь привела Носителя Осколка сюда, где мы надеялись обрести покой и гармонию?

Тут и дерево не выдержало.

— Вашне, возьми свою трубку и заткнись! Вы же слова им сказать не даете. Узнай, хотя бы, что им нужно.

Ниммэль услужливо подала Вашне трубку. Он затянулся, прикрыл глаза и кивнул Эйлин.

Эйлин прочистила горло.

— Скажу кратко. Мы хотим убить Короля Теней. Польза от этого будет и нам, и вам. Похоже, вы нашли какой-то способ существовать в Захваченных Землях. Возможно, он… ммм… имеет некоторые побочные эффекты, но…

Дерево хмыкнуло.

— Некоторые! Да у этой неведомой дури один сплошной побочный эффект. И он стоит перед тобой, закатив глаза и не видя очевидного. И эти, с позволения сказать, старейшины с отшибленными дурью мозгами слушаются его, как родного папу.

— И что же ты хочешь? Чтобы мы помогли тебе? — Насмешливо произнес Вашне, уже слегка пошатываясь. — Носителю Осколка? Сейчас, когда мы уже на пути к возрождению, к жизни, наполненной новым духовным содержанием?

— Ну вот, я же говорил, — отозвалось дерево. — Непроходимый идиот.

Посмотрев в сторону дерева, Элани приложила палец к губам, а затем сказала, обращаясь к Вашне:

— Король Теней — наш общий враг. Он убивает Топи так же, как и города. Эйлин может с ним справиться. Но без вашей помощи ей будет труднее.

Вашне покачал головой, едва устояв при этом на ногах.

— Мы не верим в Короля Теней. Глупо верить в то, что никто не видел и не слышал. Мы верим в эту землю, которая сама заговорила с нами, когда мы уже почти отчаялись. И указала нам путь к избавлению, взрастив это невиданное доселе растение. Вот это, — он продемонстрировал Эйлин пучок неизвестной ярко-зеленой травы, — реальность. Это чудо, в которое нельзя не поверить. Лишь те из нас, кто курил его, смогли выжить.

— Ага, — подтвердило дерево, — потеряв при этом разум и превратившись в жалкие тенеподобные создания.

— Кстати, можно один вопрос, — сказала Эйлин, — это дерево… оно что, и вправду разговаривает? Или это тоже проделки вашей травы?

Дерево засмеялось.

— Да нет же. Дерево вполне натуральное, но разговариваю в нем я. Я в нем сижу. Эти бараны и овцы меня сюда заперли, чтобы я не мешал им «сливаться с природой». Они называют это природой! Если вы пришли сюда помочь, так помогите МНЕ. Пока не поздно. Кстати, я Нэван. Выглядишь на все сто, Носитель Осколка.

— Спасибо… очень приятно, — смущенно ответила Эйлин.

— На нее еще и дерево глаз положило, — ревниво пробормотала Шандра.

— Не слушай его, Элани, — произнес Вашне, — он живет прошлым. Он не понимает того счастья, которое нас ожидает, когда гнетущая тень пройдет. Твои друзья — продукты цивилизации, им этого тоже не понять. Но ты, Элани, — он протянул к ней руки, в его голосе его послышалось нарастающее возбуждение, — ты еще не потеряна для нас. Ты всегда была хорошей, способной девочкой. Вернись же к нам, блудная дочь! Мы вместе переживем эту бурю! И сольемся в экстазе… хм… вернее… с природой!

Элани вздрогнула и попятилась, растерянно посмотрев на друзей. Келгар дружески обнял ее, закинул молот на плечо и сказал, повысив голос:

— Эй, Вашне, или как тебя там! Поаккуратнее с нашей подругой!

Вашне разозлился. Его и без того бледное лицо стало зеленоватым, а бескровные губы — белыми. Мутно-серые глаза, злобно глядящие из-под капюшона, покраснели. Он вскинул руки и закричал театральным демоническим голосом.

— Ах вот значит как! Значит, это твои друзья? А мы, Круг, для тебя никто?! Сейчас вы все пожалеете, что пришли сюда! И первой умрешь ты, Носитель Осколка!

Прокричав это, он потерял было равновесие, но удержался и стал читать заклинание призыва. Слова Вашне произвели на остальных друидов разное впечатление. Кто-то и в самом деле бросился убивать Эйлин и ее друзей. Но таких было немного. В основном, это были те, кто наиболее охотно отдавал должное трубке со священной травкой. Остальные, очевидно, получившие меньшую дозу, побросали свои серпы и камы и сгрудились вокруг дерева, таращась на происходящее полными ужаса глазами. По их лицам невозможно было понять, в курсе ли они вообще, что происходит. Зато те, кто откликнулся на зов Вашне, доставили Эйлин и ее товарищам немало неприятных минут. Чего стоил только этот вопящий и рычащий зоопарк, который они устроили, понавызывав своих питомцев. Эйлин не пришлось командовать. Все и так знали, что делать. Обладатели боевых молотов и мечей занимались животными, а Кара и Бишоп — друидами. Элани оборонялась и помогала товарищам, и Эйлин не осуждала ее за это. Ей и самой это не доставляло удовольствия. Трудно драться с кем-то насмерть против своего желания. Но выхода не было. Поэтому, для большинства этот бой был нелегким. Даже Эйлин не могла оказать товарищам поддержку: вдохновляющие песни, которые обычно сами собой лились из ее души, покинули ее. Оставалось рассчитывать лишь на профессионализм отряда и доведенную до автоматизма способность оценивать боевую обстановку. Ну, и, конечно, на Кару, чуждую размышлениям, когда дело касалось возможности кого-нибудь проучить.

Когда последний из нападавших друидов был мертв, Элани упала на колени и разрыдалась. Наступившую тишину нарушило хмыканье Бишопа, за что он немедленно получил подзатыльник от Шандры. Не желая с ней связываться, он отошел в сторону и демонстративно повернулся ко всем спиной. Вложив катаны в ножны, Эйлин подошла к Элани и, опустившись рядом, молча обняла ее.

— У тебя не было другого выхода, Элани, — сказал подошедший к ним высокий лесной эльф, с серебряными волосами в мантии старейшины друидов, — по сути, они уже не были живыми. Тень слишком глубоко проникла в их сознание.

— Нэван, но почему, что здесь произошло? — спросила Элани, вставая с колен.

Старейшина пожал плечами.

— То, что я и говорил. Тень погубила многих из нас. Кто оказался сильнее, вскоре остался без средств к поддержанию жизни и душевного тонуса. А потом на месте погибшей флоры стал появляться этот чужеродный сорняк. Вашне решил, что это знак свыше. Я и сам сначала так подумал. Но, попробовав покурить эту отраву, я понял, что это совсем не то. Никакого просветления, один мрак и какой-то пафосный бред в голове. И чем больше — тем хуже. Но этот… в общем, он не стал меня слушать и пристрастил всех к этой дряни. А меня нейтрализовал.

— Но, Нэван, ведь те, кто курил это, выжили, — заметила Эйлин.

— Существовать — еще не значит жить, милый Носитель Осколка. Все, что происходило тут, я могу описать одним словом: пустота. Ноль мыслей, ноль чувств, никакого эстетического удовольствия. Ничего, кроме перспективы когда-нибудь слиться с тем уродством, что они называли «природой». — Нэван фыркнул. — Мне такое ни под каким кайфом в голову бы не пришло.

— И все-таки, можно взглянуть на эту травку? — попросила Эйлин.

— Да пожалуйста, — Нэван отошел в заросли и, выдернув пару листочков, вернулся к Эйлин, — вот оно, это порождение тени.

Эйлин взяла крупный, ярко-зеленый продолговатый лист и посмотрела на свет.

— Ничего особенного, по-моему. Такое увидишь, и внимания не обратишь.

— Не скажи, — произнесла Кара, взяв лист из ее рук, — что-то он мне напоминает.

Она стала внимательно рассматривать листочек, вспоминая что-то.

— Сальвия дивинорум, — торжествующе заключила она.

— Думаешь, мне это о чем-то говорит?

— Неудивительно. Я видела изображение этого растения в книжке Сэнда, которую он своровал в Лускане. Не помню, что там написано о его свойствах, но Сэнд говорил, что это очень злая, коварная трава, не любящая дилетантов. При правильном применении она может иметь самый необыкновенный из всех известных эффектов. А при неправильном… — она кивнула в сторону мертвых друидов. — В Фаэруне это растение никто не видел. Сэнд уже стал считать его мифологическим. — Она усмехнулась. — Забавно. Он так мечтал заполучить хотя бы один листочек для изучения, а тут — целые заросли.

Эйлин не могла сдержать восхищения.

— Кара, ты — гений. Вы с Сэндом оба гении.

Она обратилась к друиду.

— Что скажешь, Нэван?

Подумав немного, друид ответил:

— Возможно, и от цивилизации бывает польза. Если этому вашему гениальному алхимику удастся сделать то, что не удалось нам… Может, это и в самом деле сработает.

— Что ты теперь будешь делать, Нэван? Ты… поможешь Эйлин? — Спросила Элани, взяв Нэвана за руку.

Нэван сжал ее руку и покачал головой.

— Не думаю, что в нынешнем состоянии друиды могут чем-то помочь. А я… Во-первых, мне нужно позаботиться об этих, — и он кивнул в сторону друидов, с задумчивым видом рассевшихся около дерева. — Они еще не совсем безнадежны. Нам надо уходить отсюда. Оберегать здесь уже нечего, кроме этой сальвии, а она и без нас обойдется. Поэтому, я пойду дальше на север. Вам я предложил бы взять побольше образцов и семян. Если эта трава окажется лучше, чем я думал, может быть, вы сможете вырастить ее вне захваченных земель. А ты, Элани, — он грустно посмотрел на нее. — Я чувствую, что, если не теряю тебя совсем, то, во всяком случае, мы надолго расстаемся. Я правильно понял?

Элани кивнула.

— Я не могу бросить Эйлин и друзей. И потом, — она улыбнулась сквозь навернувшиеся слезы, — не все плоды цивилизации так плохи, как кажутся.

— Ну, это уж тебе виднее. С точки зрения безопасности, ты наверняка права. Прощай, Элани. Прощай, Эйлин. Я уже говорил, что, для Носителя Осколка, ты очень даже ничего? — Он подмигнул ей. — Может, еще увидимся.

 

Озарение Гробнара

Денек сегодня выдался самый подходящий для работы с документами. Во-первых, с самого утра зарядил противный мелкий дождь. Когда в сентябре видишь такой за окном, у тебя еще теплится надежда, что это обычный позднелетний дождик, который к обеду пройдет, а к полднику, благодаря теплому солнышку, о нем почти забудут. Но стоит постоять под ним немножко и как следует продрогнуть — и сразу понимаешь, что это самый настоящий противный, нудный, холодный дождь, а это значит, что осень не намерена в этом году отказываться от своих прав. Даже обидно становится, что чуда не произошло.

Не произошло его и на этот раз. Кроме того, дела, порядком запущенные, пока Эйлин была увлечена «высокой политикой», настоятельно требовали, чтобы ими кто-нибудь занялся. Нивалю, всячески пытавшемуся оказать посильную помощь, было вежливо, но твердо указано в направлении «Золотого Феникса». В самом деле, какой интерес благородному сэру, сколько именно материальных ценностей вывезли с горы Галадрим, и сколько крестьянских дворов было отстроено с конца прошлого отчетного периода.

Сегодня Эйлин изменила своей привычке начинать с самой неприятной работы, оставляя отчеты о добычи руды, крестьянские налоговые ведомости и прочую вкуснятину на десерт. С отчетами, ведомостями, а также с оприходованием богатств, нажитых непосильным драконьим трудом, Эйлин разобралась до обеда. Мастер Видл, который еще две недели назад представил грандиозную смету на укрепление внешних стен и гениальный проект оборонительных сооружений, наконец-то получил аванс и радостно побежал его осваивать. Затем Эйлин благосклонно выслушала причитания Сэла по поводу потерь, которые понес интерьер «Золотого Феникса» с тех пор, как там окопались славные сыны клана Айронфист. Получив добро на заказ всего необходимого, он совсем осмелел и стал жаловаться на бедный репертуар таверны. Вот если бы у них была бы хоть пара танцовщиц… Эйлин усомнилась, что танцовщицы, которым нужно платить, давать крышу над головой и которых нужно кормить, могут сравниться с дворфами, устраивающими ежевечернее шоу совершенно бесплатно, спящими в казарме и питающимися с солдатского стола. Или вообще с любого стола, к которому их пустят. Но обещала подумать.

Закончив приемку и раздачу слонов и выпроводив всех из штаба, Эйлин с ненавистью посмотрела на кипу бумаг, лежавшую слева от нее. Счета от Дикина, чтоб ему сгореть вместе со своим магазином. «Сто раз говорила этому выжиге, чтобы никому ничего не продавал без моего разрешения! Он должен был уже трехэтажную дачку под Невервинетером отстроить с тех пор, как я его пригрела на своей щедрой груди». Она пристально посмотрела на стопку счетов, словно надеясь, что от ее взгляда та рассосется. Противные бумажки рассасываться не желали. Тяжко вздохнув, она взяла верхний листочек и стала придирчиво изучать мелкие каракули предприимчивого кобольда.

От этого душераздирающего занятия ее отвлек Гробнар, влетевший в штаб и чуть не запрыгнувший ей на колени, опрокинув при этом все бумаги на пол. Эйлин проводила тоскливым взглядом последний падающий листок и перевела взгляд на Гробнара, который уже начал что-то верещать. Переключиться на его болтовню было трудно, поэтому она приложила палец к губам и закрыла Гробнару рот другой рукой. Посидев так несколько секунд, она сказала:

— А теперь говори, — и осторожно отняла руку от неугомонного рта.

Гробнар затараторил:

— Уэндэрснейвены ждут нас! Мы должны немедленно ехать в Порт Лласт, чтобы попасть к мудрецам в приемные часы — с 8-ми до 11-ти утра завтрашнего дня. Если мы выступим через полчаса-час, возьмем часов 6 на ночлег и пару коротких привалов, небольшой запас времени на непредвиденные обстоятельства, то прибудем завтра утром. — Он сложил руки на груди и с мольбой посмотрел на нее. — Эйлин, мы должны торопиться, иначе нам может больше не представиться такой возможности! Мудрецы очень капризны!

Эйлин почесала голову и сказала с сомнением в голосе:

— Гробнар, а ты уверен, что… ну, что нам вообще стоит так далеко ехать. Уэндэрснейвены — это, конечно, замечательно. Но полуторадневный переход с ночевкой — не шутка, даже если учесть остановку в Невервинтере. К нему не подготовишься за полчаса.

Гробнар расцвел от удовольствия.

— Ничего, Эйлин, не волнуйся, мы с Сэндом уже кое-что приготовили.

— С Сэндом? — удивилась она.

— О, когда он узнал, что мы идем искать Уэндэрснейвенов, он так воодушевился. Сказал, что ради такого счастья готов забыть о своей работе, закрыть лабораторию, а свой новый суперсовременный четырехступенчатый дистиллятор отдать мне. Я пытался осмотреть дистиллятор и найти в нем что-то, пригодное для использования, но Сэнд ужасно разволновался и сказал, что пожертвует на это мероприятие все свои зелья, лишь бы я убрался поскорее.

— А…

— С Кэйтаном я уже договорился от твоего имени. Он приготовил нам сухой паек в дорогу, чтобы не тратить времени на обед.

— Но надо собрать людей.

— Отряд я уже собрал. Тоже от твоего имени.

Эйлин скрестила руки на груди и оглядела Гробнара.

— Слууушай, а может мне вообще доверить тебе командование крепостью? Я смотрю, ты неплохо справляешься. А я буду собирать аншлаги в таверне. А? А то Сэл жалуется, что там скучно.

Гном с задумчивым видом почесал лоб, взъерошил волосы и покачал головой.

— Мне не хочется тебе отказывать, но… У меня тогда совсем не будет времени ни писать, ни помогать мастеру Видлу воплощать его инженерные идеи. И вообще. Извини, Эйлин, придется тебе самой справляться.

Серьезный тон, каким Гробнар произносил эти слова, заставил Эйлин рассмеяться. Махнув рукой, он сказала сквозь смешок:

— Ладно, так уж и быть, потяну лямку еще немного. Так кого же ты собрал?

— С нами пойдут Элани и Зджаэв. Зджаэв сказала, что ей хочется посмотреть мир, а Элани идет с ней за компанию. Сэнд тоже обещал пойти — из научного интереса. Он собирает материал для книги… как же он сказал… о паранормальных возможностях мозга существ, причисляемых к разумным. Не знаю, какое отношение это имеет к Уэндэрснейвенам, но буду рад, если они ему помогут. Шандра сказала, что должна помочь дедушке в каком-то важном деле, а Бишоп, как обычно, пожелал мне сдохнуть. Я так и не понял, пойдет он или нет. Касавира я нашел с новобранцами в комнате для занятий. Он спросил, когда выступаем, и велел мне закрыть дверь с обратной стороны. Келгару и Каре я даже ничего не сказал — от них слишком много беспокойства, Уэндэрснейвены могут испугаться, они же очень робкие.

— Насчет беспокойства — кто бы говорил, — задумчиво произнесла Эйлин, поглядывая на гору бумажек на полу.

Она представила себе, в какой чудной компании ей предстоит провести три, а может быть, и все четыре дня вдали от стен родной крепости. Один вменяемый паладин, один условно вменяемый маг и алхимик всея Фаэруна, один полувменяемый бард, говорящая загадками тетушка-гитзерай неизвестного происхождения и назначения и Элани, идущая с ней за компанию. Но — это была серьезная альтернатива копанию в писанине Дикина. По крайней мере, она теперь могла с чистой совестью разделить стопку счетов на две части. Одну из них, побольше, отдать Нивалю, а другую, поменьше — Шандре, чтобы она, с присущей ей въедливостью, попыталась разобраться, кто, что, и на каком основании приобретал. А потом, убедившись в тщетности этих попыток, оплатила все из средств крепости. Эйлин давно поняла, что бывшая крестьянка дружит и с цифрами, и с головой, и такие дела ей вполне можно доверять. «Пусть входит во вкус, мне необходим хороший управляющий», — решила она. И потом, это возможность побывать в Невервинтере, повидать Дункана. Как он там, бедняга?

Лишь мысль о дожде заставила Эйлин сделать последнюю попытку отделаться от Гробнара. Она побарабанила пальцами по столу и решилась поговорить с ним начистоту.

— Послушай Гробнар, а ты уверен, что эти твои Уэндэрснейвены вообще…

— Что? Ты сомневаешься? — Тихо и обреченно произнес Гробнар, перестав приплясывать.

На лице гнома отразились такие нешуточные эмоции, что, глядя в его готовые наполниться слезами серые глазки, Эйлин почувствовала себя самым злым и черствым человеком на свете. Ну, не могла она ничего с собой поделать, когда этот маленький несносный чудак так смотрел на нее.

— Нет, нет, я хотела сказать, согласятся ли они вообще помогать нам? Они ведь такие скрытные.

Гробнар улыбнулся до ушей и снисходительно похлопал Эйлин по коленке:

— Тебе изменяет логика, Эйлин. Если бы они не хотели нам помочь, разве стали бы они приходить ко мне в видениях?

— М-да, и правда, как это я протупила, — Эйлин хмуро взглянула на сияющего Гробнара.

— Ничего, с кем не бывает, — беззаботно ответил гном, — у меня тоже иногда случается ужасная путаница в голове.

Эйлин хмыкнула.

— Охотно верю. Лошади, надо полагать, уже оседланы, согласно твоему распоряжению?

Гробнар радостно кивнул.

— Ну что ж, если все готово, выступаем через полчаса, — сказала Эйлин, вздыхая и нагибаясь, чтобы подобрать бумаги. — Да, скажи там, пусть Шандру мне найдут.

 

Старая добрая «Утонувшая фляга»

К вечеру на город опустился густой туман. Дождь превратился в мелкую водяную пыль. Укрываться от нее было бесполезно, она, казалось, липла ко всему, заставляя незаметно промокать насквозь. На улицах Невервинтера было необычно тихо и пустынно даже для такой погоды. Лишь редкие прохожие да патрули городской стражи нарушали грустную картину запустения. Несмотря на наступавшие сумерки, свет во многих домах и не думал загораться, а двери были заколочены. Единственным более-менее оживленным местом в любое время суток оставалась гавань, да и там оживление было совсем невеселым. Люди, напуганные известиями о предстоящей войне, покидали столицу.

Дункан сидел за столом в пустой таверне, предаваясь размышлениям, хмурясь и сокрушенно качая головой. Перед ним стоял стакан с мутноватой жидкостью, к которому он время от времени прикладывался, закусывая вяленой олениной сей шедевр подпольного производства. Тяжелый запах, витавший в зале таверны, говорил о том, что это не первый стакан за сегодняшний вечер.

— Да, моя девочка, все течет, все изменяется, — неожиданно произнес Дункан, обращаясь к горшку с фуксией, стоявшему на столе.

Фуксия предпочла промолчать, лишь кивнув ему в ответ ярко-розовым бутоном на тонком стебельке.

— Помнишь, как здесь было людно и весело? А теперь только городские стражники заходят на огонек, да и то с пустыми карманами. Все норовят пожрать и выпить нахаляву.

Дункан отпил из стакана, поморщился и занюхал фуксией.

— Все приличные люди давно поуезжали из города. А поставщики, черт их дери, стали заламывать такие цены, словно у меня сам лорд со своей свитой обедает каждый день. И что нам остается делать?

Дункан вздохнул.

— Но и это не беда. Заставить нас протянуть ноги не так легко, сама знаешь. Уж мы с тобой всегда выкрутимся. Если, конечно, не помрем с тоски от того, что не с кем словечком перекинуться. Эх, а как славно было, когда моя любимая племяшка жила тут со своей бандой. Помнишь, как она появилась? Я чуть со смеху не помер, когда эта конопатая девчонка завалилась сюда со своим бродячим цирком и заявила, что она дочка Дэйгуна. А какая рожа была у Сэнда, когда она ангельским таким голосочком поблагодарила его за интересный фокус с серебряным осколком и спросила, нет ли у него какого-нибудь знакомого мага. А как она Бишопа припечатала, когда тот обозвал ее девкой и потребовал освободить ему место у камина. Он мне потом всю плешь проел, все расспрашивал, в каком болоте я откопал такую наглую родственницу.

Дункан поднял указательный палец.

— Я еще тогда-а понял, что девочка далеко пойдет. Я всегда верил в нее. И вот теперь, — он подпер голову рукой, чтобы та не свалилась, — теперь моя племяшка — большой человек. От нее зависит исход этой проклятой войны.

Он взглянул на фуксию и нетвердой рукой погладил ее листочки.

— А Кормик говорит: уезжай да уезжай. А куда мне ехать? Не могу же я ее бросить, хоть она и не вспоминает обо мне. Так и закончим мы свои дни, всеми позабытые и позаброшенные.

Вдруг раздался громкий стук и скрип отворяющейся двери. Дункан лениво поднял упавшую таки голову и грубо проорал:

— Если это ты, Цедрик, то можешь сразу проваливать, кредита нет, и не будет!

— Ну, что я вам говорила, старый алкоголик и не думает собирать на стол и готовить нам комнаты!

В дверях таверны стояла странная, разношерстная компания людей, эльфов, гномов и еще непонятно кого. Все были мокрые, забрызганные грязью и смотрели хмуро. Кроме конопатой девчонки, которая устало улыбнулась и помахала дяде рукой. Тот протер глаза и уставился на нее.

— Боги, неужели я не сплю. Моя красавица, собственной персоной. А мы только что о тебе говорили.

Оглядев пустую таверну, Эйлин переглянулась с друзьями и пожала плечами. Сэнд понимающе кивнул и шепнул ей на ушко:

— Совсем плох.

Дункан вскочил и, опрокинув тарелку с закуской и чуть не разбив стакан, бросился к племяннице, как будто боясь, что видение исчезнет. Они обнялись, и Эйлин крепко прижалась щекой к заросшей щеке Дункана.

— Дядюшка, миленький, я так скучала! Мне так не хватало твоей глупой болтовни и ворчания.

— А я-то как скучал! И дня не проходило, чтобы я не думал о тебе, твоих друзьях и о милых потасовках, которые вы устраивали, когда еще не брезговали таверной старого Дункана.

На глазах эльфа выступили пьяные слезы. Эйлин поцеловала его в щеку и похлопала по спине.

Язвительный голос Сэнда прервал трогательную семейную сцену.

— И долго ты намерен поливать слезами свою племянницу? Если ты заметил, воды тут и так достаточно.

Дядюшка ласково посмотрел на Сэнда.

— Не ревнуй, Сэнд, не думаешь же ты, что я не обниму своего старого заклятого друга!

С этими словами Дункан заключил Сэнда в объятия и оторвал от пола.

— Поставь меня на место, псих! — заорал Сэнд.

Но Дункан продолжал тискать его.

— Сэнд, дружище, я остался верен идеалам нашего партнерства. Ко мне тут подкатывал один тип из Амна — хотел купить твой рецепт. Деньги я взял, но не сказал ему о главном секретном ингредиенте. Ну, ты понимаешь.

Подмигнув Сэнду, который демонстративно морщился и обмахивался рукой, Дункан повернулся к остальным и стал с жаром пожимать им руки.

— Гробнар, малыш, неужели я снова услышу твой голос. Он всегда так бодрил меня по утрам и придавал мне сил, чтобы дойти до твоей комнаты и дать тебе по шее. Касавир, ты оставил свою тетрадку. Да не напрягайся, я никому ничего не скажу. Можешь забрать ее, я уже все наизусть выучил. Элани, милая, ты прекрасно выглядишь. Цивилизация пошла тебе на пользу.

Увидев зеленую, мокрую Зджаэв в набедренной повязке и шлепанцах, Дункан опешил и на секунду умолк, но быстро совладал с собой.

— А… я вижу, команда все пополняется, — несколько нервно произнес он. — Что ж, и тебе мой привет, добрый… доброе…

— Это Зджаэв, — пояснила Эйлин, — она хорошая. А теперь хватит сентиментальничать. Лучше открой нам поскорее комнаты, чтобы мы могли переодеться, да приготовь побольше глинтвейна.

Утирая слезы радости и спотыкаясь на каждом шагу, Дункан бросился исполнять просьбу Эйлин. Дядюшкино ликование было немного омрачено тем, что она планировала остаться лишь на один вечер и ночь. Им еще повезло, что они в такую погоду добрались до города без происшествий и задержек, и могли позволить себе полноценно отдохнуть. Промокшие доспехи и одежду развесили прямо в зале у камина. В таверне оказалось кое-что из старой одежды, и друзья смогли переодеться в сухое. Эйлин решила по-семейному помочь дяде обслужить гостей. Учитывая его состояние, усугубленное радостью встречи, ее помощь была нелишней. Касавир, получив чашку жасминового чая и поцелуй в лоб, проводил взглядом леди-капитана, которая, ничуть не смущаясь, расхаживала по залу в его старой рубашке. Что-то подсказывало ему, что сегодня он заснет не сразу. Эта мысль наполнила его душу теплом и радостным ожиданием, и он, сощурившись от удовольствия, глотнул горячего напитка. Эйлин устроилась напротив него, поближе к камину. Она грела руки о стакан с глинтвейном и молча переглядывалась с любимым. Так много хорошего было связано у них с тем временем, когда они жили в дядюшкиной таверне. Первый случайно пойманный взгляд, еще неосознанное чувство, робкие слова — приятно было все это вспомнить. Они, не сговариваясь, посмотрели на Гробнара. Шут с ними, с этими Уэндэрснейвенами, пусть их не существует. Спасибо ему за эту возможность отвлечься от дипломатической деятельности и будней крепости и провести тихий вечерок в «Утонувшей Фляге».

Сэнд переоделся у себя, благо его лавка была рядом. После не слишком изысканного, но сытного ужина он со всеми распрощался и ушел. Но через двадцать минут прибежал назад под предлогом того, что у него отсырели дрова. Он и сам понимал, что предлог дурацкий, но друзья так дружно зацокали языками, сочувствуя его беде, что он успокоился, уселся играть в дурака с Зджаэв и почувствовал себя совершенно счастливым, выиграв у нее три раза подряд.

Дункан до, во время и после ужина трещал без умолку, даже Эйлин едва удавалось вставить слово. Новости, сплетни и ценные жизненные наблюдения сыпались из него, как из рога изобилия. В разгар его очередного монолога в дверь таверны постучали, и на пороге, стуча зубами и поеживаясь, появилась худенькая светловолосая девушка.

— А, это опять ты, — раздраженно проворчал Дункан, — я уже говорил, что не могу взять тебя на работу. Ну зачем мне танцовщица, если мне впору заведение закрывать?

— Но, господин Фарлонг, — взмолилась девушка, — я ведь могу убираться, протирать столы и пританцовывать. И платы мне никакой не надо. Только поесть иногда. И спать я могу на кухне.

Дункан вздохнул и развел руками.

Увидев заинтересованные взгляды Эйлин и ее спутников, девушка радостно всплеснула руками.

— Ой, господин Фарлонг, позвольте мне станцевать для ваших гостей!

Не дожидаясь приглашения, она скинула плащ и мокрые туфельки, выбежала на середину зала и принялась танцевать, прихлопывая и подпевая сама себе. Чувствовалось, что она отдается этому занятию с душой и так погружается в танец, что, кажется, не слышит и не видит ничего вокруг. Заинтересованные взгляды мужской части аудитории не укрылись от внимания прекрасного пола. Эйлин приподняла брови и с интересом посмотрела на девушку. Ее танец был чистой импровизацией, но забавной и зажигательной. Во всяком случае, Гробнар не остался равнодушным и тут же составил ей компанию. «Такое может прийтись по вкусу в крепости», — подумала Эйлин.

— Кто эта девушка? — спросила она у Дункана.

— Эта? Джой, городская сумасшедшая. Появилась в нашем квартале недели две назад. Целыми днями шатается по улицам и танцует. Регулярно приходит устраиваться ко мне на работу.

— Хм. Любопытно. Эй, голубушка! — Эйлин громко позвала девушку, но та никак не отреагировала.

— Бесполезно, — сказал Дункан, — будет танцевать без остановки, пока хоть один человек на нее смотрит. Заявись сюда Король Теней со своей армией, и ухом не поведет.

— М-да, на редкость энергичная девица, — заметил Сэнд.

— Да чокнутая просто, — буркнул Дункан, — хоть бы ее кто-нибудь куда-нибудь пристроил, а то она доведет меня до белого каления.

Эйлин кивнула.

— Угу, я ее беру. Оставь ее здесь на ночь. Завтра как раз почтовый день, посадишь ее в карету. Деньги и рекомендательную записку для Сэла я дам.

Дункан расцеловал Эйлин в обе щеки.

— Боги, неужели я её здесь больше не увижу? Сегодня у меня определенно удачный день.

Эйлин махнула рукой.

— Не благодари. Считай, что ты с пьяных глаз выкинул на помойку бриллиант, а я его подобрала. Такому экземпляру, как эта Джой, в «Золотом Фениксе» самое место.

При упоминании о «Золотом Фениксе» Дункан помрачнел, встал, пошатываясь, и загремел тарелками, делая вид, что убирает со стола. Эйлин вздохнула и принялась ему помогать.

— Что поделаешь, Дункан, в крепости без таверны никак. Сэл хорошо справляется. Постоянно придумывает что-то новенькое и небанальное, чтобы привлечь посетителей. Но, ей богу, только в твоем немодном и непафосном заведении можно посидеть, как дома, и отведать жуткой бурды, от которой мухи дохнут на лету. Да и слушать твой бред намного забавнее. Ты же такой ми-илый, харизмати-ичный, такой добренький-предобренький старый ворчунишка, — с этими словами Эйлин пощекотала Дункану живот.

Дункан засмущался и стал отбиваться. Поборовшись немного, они напоследок пихнули друг друга в бока и рассмеялись.

Друзья легли спать рано — все, кроме Гробнара и Джой. Эти два непризнанных самородка еще долго выступали дуэтом, пока Дункан, потеряв терпение, не погнал их пинками по комнатам. Но Гробнар ночевать в таверне и не собирался. Подмигнув Дункану и послав воздушный поцелуй Джой, он накинул еще не до конца просохший плащ и скрылся в ночи, хлопнув дверью. Однако, еще затемно неутомимый гном вернулся и принялся бегать по коридору, энергично стуча во все двери.

Эйлин нехотя открыла глаза, потянулась и, привстав на локте, провела рукой по груди лежащего на спине Касавира. Он перехватил ее руку и прижал ладонью к губам.

— Уэндэрснейвены, — со вздохом произнесла Эйлин.

— Угу, — ответил не до конца проснувшийся Касавир, продолжая целовать ее ладонь, обнимая ее другой рукой и пытаясь затащить на себя.

— Ммм, — Эйлин сделала задумчивое лицо, — заманчиво, да. Но не стоит заставлять этих загадочных личностей ждать. Гробнар не перенесет такого горя. И меня с собой в гроб прихватит.

Когда отряд собирался покидать таверну, у Эйлин произошла стычка с Дунканом, который наотрез отказывался принимать плату за еду и ночлег. Но она была непреклонна: плохая она будет племянница, если, имея полные карманы денег и доступ к казне, будет в эти тяжелые времена паразитировать на практически родном дяде. Устав спорить, она положила деньги на стол и заявила, что он может их сжечь, если ему угодно, но ее совесть будет чиста.

* * *

Заря застала их уже за пределами города. День обещал быть ясным и теплым. За ночь туман рассеялся, но следы вчерашнего дождя были повсюду, даже воздух казался отсыревшим. Пахло прелыми листьями и влажной землей, исходившей паром под еще жарким сентябрьским солнцем. К счастью, почти вся дорога до Порт Лласта была более-менее приличной, и ее не сильно развезло, поэтому двигались довольно быстро. Однако, когда друзья были почти у цели, их ожидал сюрприз. В небольшой рощице они перешли на шаг, чтобы подкрепиться на ходу. И тут их окружила кучка пикси — мелких и пакостных, но, как правило, безобидных человекообразных существ с крыльями, как у бесов. Зловредные создания стали носиться между ними и кружить над головами, издавая мерзкие звуки и, очевидно, рассчитывая на какую-то реакцию. Реакция последовала, лишь когда самый маленький из них, в отчаянной попытке привлечь к себе внимание, попытался выхватить из рук Касавира его завтрак. И тут же получил такой полновесный щелчок, что отлетел на несколько футов, пища и кувыркаясь в воздухе.

Его собратья дружно захихикали, а один из них сказал:

— Я же говорил, что Даки не место в нашей банде.

Эйлин успокаивающе похлопала свою лошадь по шее и с интересом спросила.

— А у вас здесь, стало быть, банда?

— Ага, — радостно ответил главарь, — а вы — наши первые жертвы.

Эйлин оживилась и переглянулась с товарищами.

— Ммм. Какая честь. Ну-ка, Сэнд, перестань ухмыляться. Касавир, брось свою жратву. Девочки, хватит шушукаться. Не видите, я с бандой разговариваю?

Она приложила руку к груди и извиняющимся тоном произнесла:

— Простите их, уважаемая банда. Знаете, в последнее время — то великаны, то драконы, то тени. Совсем закрутились в этой бытовухе. Не понимают всей серьезности положения. Так что вы хотели с нами сделать?

Главарь довольно потер руки и стал загибать пальцы.

— Во-первых, мы отберем ваших лошадей. Во-вторых, мы отберем все ваши вещи и деньги. В-третьих, мы заставим вас молить о пощаде.

Эйлин всплеснула руками.

— Ой, ну зачем же заставлять? Мы и так с удовольствием будем молить вас о пощаде.

— Чур, я! — Воскликнул Гробнар, нетерпеливо вытянув руку, как ученик в классе, — тогда нас точно пощадят.

— Не пори чепухи! — Искренне возмутился Сэнд. — Я уже речь приготовил. Вышибет слезу даже из тролля.

Эйлин ласково посмотрела на них.

— Не ссорьтесь, ребята, мы все хором будем молить наших мучителей о пощаде. И вещи им отдадим, правда? Нет, нет, не спорьте, сами же видите, что выхода у нас нет.

Отряхнув крошки с доспеха, Касавир с задумчивым видом почесал голову и произнес:

— А может…

Эйлин замахала на него руками.

— Нет, что ты, и не думай об этом. Мы тут бессильны, — она подмигнула ему, — это тебе не огненного великана молотом садануть.

Поломавшись и попрепиравшись с командиром, спутники нехотя отстегнули свои сумки и свалили их в кучу перед слегка обалдевшими от такого счастья пикси. Последним положил свою неподъемную торбу Касавир. Пикси в замешательстве уставились на всю эту неожиданно свалившуюся на их голову добычу. Малыш Даки ухватился за сумку Касавира и, быстро замахав крылышками и покраснев от напряжения, попытался было сдвинуть ее с места. Не сумев этого сделать, он нервно хихикнул и спрятался за спины сородичей.

— Ну что, банда, — весело сказала Эйлин, подмигнув главарю, — оружие и доспехи будете с нас снимать?

Пикси с облегчением рассмеялись. Главарь смущенно пожал плечами и сказал.

— Вообще-то… мы хотели вас разыграть. Но, кажется, все вышло наоборот.

Сэнд фыркнул и презрительно бросил:

— Дилетанты. Вам ли с нами тягаться.

— Нет, ну почему же, — вступилась Эйлин, — идея была неплохой. Я даже повеселилась.

Главарь просиял и от избытка чувств сделал небольшой кульбит в воздухе.

— Хи-хи, я же говорил, она добрая.

— Ладно, ребята, приятно было с вами поболтать, но нам надо торопиться. Вы позволите нам забрать свое барахлишко? Нам бы оно еще пригодилось.

В ответ пикси снова засмеялись и, помахав Эйлин и ее спутникам, упорхнули. Но через секунду маленький Даки вернулся и положил сверху на кучу сумок изящное зачарованное колечко. Эйлин усмехнулась:

— Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Ну что, все готовы продолжить поиски таинственных Уэндэрснейвенов? Сэнд, по глазам твоим вижу, что ты прямо-таки мечтаешь с ними встретиться. Тогда разбираем вещи и вперед.

 

Они существуют!

Наконец, ноги путешественников ступили на землю славного уездного города Порт Лласта.

— Ну, и где эти твои хваленые шарлатаны? — спросил Сэнд, брезгливо отряхивая с сапога нечто, не совсем уместное на городской улице.

— Один момент, — и Гробнар побежал спрашивать дорогу у двух добрых людей, уже успевших поправить здоровье и гревшихся на солнышке возле таверны.

Через секунду друзья услышали громкий гогот и увидели, как один из забулдыг покрутил пальцем у виска и показал в сторону городского сквера.

— Похоже, эти мудрецы — известные в городе личности, — произнесла Эйлин.

— С хорошей репутацией, — добавил Сэнд.

Сквер представлял собой странное зрелище. Очевидно, когда-то какой-то забредшей в этот край тонкой натуре пришло в голову разбить здесь этот оазис отдохновения. Но неблагодарная общественность оказалась не в силах оценить такую заботу. В свое время сквер был красивым и ухоженным, но теперь выглядел запущенным. Кроны деревьев разрослись, газоны больше походили на заросли, а на том, что осталось от клумб, царили сорняки. Сохранилась лишь пара скамеек, и те были в плачевном состоянии. Статуи были разбиты, а фонтан посреди сквера забросан мусором и исписан непристойностями. Все это дало Сэнду повод лишний раз пройтись по нравам местных жителей, никчемности властей и провинциальному бескультурью.

Гробнар повел их в дальний уголок сквера, откуда слышались голоса. Голоса принадлежали двум очень странным на вид гномообразным существам, пол которых друзья с первого взгляда затруднились определить. Подобной манеры одеваться им еще не приходилось видеть. Эйлин подумала, что если бы им вздумалось прийти на костюмированную вечеринку Ниваля, даже этот знаменитый выдумщик был бы посрамлен. Их дом представлял собой странное строение на сваях с тростниковой крышей и бумажными стенами. Мудрецы (а это были они) сидели на широком крыльце своего домика, прикрыв глаза, и вели философскую беседу. Один из них при этом наигрывал заунывную мелодию на квадратной трехструнной лютне.

— Когда ты отправишься в Страну Вечности, на твоей погребальной табличке напишут: «Сочинитель безвкусных хайку, так и не добившийся благосклонности ни одной женщины», — сказал мудрец с лютней. — Четвертый облом за неделю. И все из-за тебя.

«Ага, значит они оба мужчины», — сообразила Эйлин.

Мудрец был одет в многослойное оранжевое одеяние наподобие халата, расписанное красными цветами и хитроумно перепоясанное, и широченные штаны. Кроме того, он не чурался косметики. На его совершенно белом лице выделялись нарисованные черным углем широкие брови, щедро подведенные «стрелками» глаза и ярко-красные губы сердечком. Наполовину выбритая голова с забавной «пальмочкой» дополняла этот странный образ и была, пожалуй, единственным намеком на его мужской пол, и то сомнительным.

— Что ты в этом понимаешь! Ты еще детское кимоно носил, когда я уже ходил к твоей бабушке на чайную церемонию, — ответил его двойник, в таком же ярком макияже, но в халате голубого цвета.

Ни один мускул не дрогнул на лице его собеседника, но в голосе послышалось бешенство.

— Моя бабушка была великой гейшей. Она бы и прокисшего саке не налила такому никчемному извращенцу, как ты. Чтоб ты сделал харакири тупым вакидзаси.

— Р-рр! — злобно прорычал мудрец в голубом, но остался неподвижным. — Ты! Позор нашего племени, так и не научившийся правильно завязывать оби! Чтоб у тебя дрогнула рука, когда ты будешь делать харакири тупым вакидзаси.

Такого оскорбления его визави снести не смог. Он отложил лютню, вскочил и с криками «Кияя!» стал ходить кругами, совершая странные махи руками и ногами. Второй мудрец последовал его примеру.

— Кто-нибудь знает, о чем это они сейчас говорили? — Спросила Эйлин.

На лицах друзей отразилось недоумение, лишь Зджаэв неожиданно подала голос.

— Знай, это великие мудрецы, чудом попавшие в ваш мир. Их философия недоступна простым смертным. Но лучше тебе сейчас вмешаться в их разговор.

— За мной, — скомандовала Эйлин и подбежала к красиво мутузящим друг друга гномам.

Она уже собиралась подать знак Касавиру, чтобы попытаться их разнять, но тут они сами обратили внимание, что на них смотрят. Мудрец в голубом толкнул в бок мудреца в оранжевом, который, в нарушение всех правил, уже начал его душить, и просипел:

— У нас посетители. Не стоит открывать им наши тайны.

Мудрецы отцепились друг от друга, спешно навели порядок в своих прическах и гардеробе и приняли благопристойные позы. Тот, что был в оранжевом халате, произнес:

— Доброго вам утра, путники. Меня зовут Бака Тоно. А это мой побочный кузен. Он откликается на имя Хенна Одзисан. Но можно просто «сёгун ослов».

— От императора придурков слышу, — немедленно отреагировал мудрец в голубом и, неестественно широко улыбнувшись, низко поклонился.

Мудрец в оранжевом последовал его примеру, придерживая свою растрепанную «пальмочку». Эйлин тоже поклонилась, представилась и представила своих спутников.

Бака Тоно продолжил:

— Мы с кузеном ведем уединенный образ жизни и, право, удивлены прибытию такой большой компании. Чем мы можем быть вам полезны, путники?

Эйлин решила без церемоний взять быка за рога.

— Мы ищем Уэндэрснейвенов.

Гномы тревожно переглянулись.

— Хм. А зачем они вам понадобились? — строго спросил мудрец в оранжевом.

— Мне и самой хотелось бы это знать, — честно ответила Эйлин, — но, видите ли, одному из нас было видение.

— Я бы назвал это, скорее, галлюцинацией, — уточнил Сэнд и ойкнул, получив щипок в мягкое место.

Эйлин подтолкнула Гробнара вперед.

— Видение? — в один голос переспросили мудрецы.

Хенна Одзисан подозрительно посмотрел на Гробнара.

— Такого на нашей памяти еще не случалось. Только настоящий сочинитель хайку, чья душа чиста и свободна от предрассудков, может удостоиться такой чести.

Гробнар нисколько не смутился.

— О, мне столько всего приходит с голову! Может быть, среди моих сочинений есть и эти самые хайку. Знаете, иногда я начинаю писать о том, что вижу, а потом вижу что-нибудь другое и сбиваюсь с мысли. Тогда я беру чистый листок и пишу снова. Вот, посмотрите, что я записал в дороге.

Гробнар вытащил из-за пазухи кипу мятых листочков и подал мудрецам. Мудрецы нахмурились и стали сосредоточенно читать письмена Гробнара. По мере чтения их лица озаряли улыбки.

— Вакаттане, ты только послушай! — Восторженно произнес Бака Тоно. — «Воробышек-дружок! / Прочь с дороги! Прочь с дороги! / Видишь, конь идет».

— А вот это, — подхватил Хенна Одзисан. — «Не знаю, что за люди здесь, / Но птичьи пугала в полях — / Кривые все до одного!» А это просто шедевр: «Как здорово, что все мы / Собрались на моей ладони — / Солнце, букашка и я».

— Предсказание Великого Учителя Дзю сбылось! — вскричал Бака Тоно.

Надо было видеть лица спутников, когда оба мудреца почтительно опустились перед Гробнаром на колени и с низким поклоном отдали ему размашисто исписанные бумажки. Когда они подняли головы, на глазах Хенна Одзисана были слезы. Он утер их рукавом халата и проговорил, всхлипывая:

— Рукав моего кимоно увлажнился, но я не стыжусь этого. Ибо я долго ждал этого счастливого дня.

Друзья недоуменно переглядывались. Наконец, Эйлин не вытерпела.

— Постойте, постойте, уважаемые. Мы пришли сюда по конкретному делу. Может, все-таки поговорим об Уэндэрснейвенах?

Бака Тоно закивал и поспешно произнес:

— О, да, да, простите эту бездарность из бездарностей.

Он толкнул Хенна Одзисана в бок и прошипел:

— Хватит лить слезы, недоумок. Пора пригласить сэнсэя Гробнара и его свиту в дом.

«Свита» дружно отвесила челюсти. Эйлин с тревогой посмотрела на Сэнда. Тот был близок к обмороку.

Внутри домик мудрецов представлял собой светлое и практически пустое помещение, устланное циновками. Никакой мебели не наблюдалось, лишь посреди комнаты стоял низенький квадратный столик. Из украшений — пара ваз с сухими вениками, а на стене — свитки со странными фигурами. По нескольким повторяющимся элементам Эйлин догадалась, что это были какие-то руны. Она собиралась спросить об этом всезнающего Сэнда, но, посмотрев на него, поняла, что это дохлый номер. Он еще не оправился от удара, нанесенного ему тем, что его причислили к «свите сэнсэя Гробнара».

Усадив гостей, хозяева суетливо побежали к одной из стен и чудесным образом раздвинули ее. За стеной оказалась крохотная кухонька. Вскоре на столе появились: большая бутылка матового стекла, несколько чашек, стаканчики размером чуть больше наперстка, целая куча каких-то подозрительных закусок и чайник со странным, но ароматным напитком. В качестве столовых приборов были предложены тонкие деревянные палочки — по две в одни руки. Все это сопровождалось бесконечными поклонами. Пока гости озадаченно крутили палочки в руках, решая, каждый в меру своего интеллекта, куда их можно приспособить, мудрецы наполнили маленькие стаканчики жидкостью из бутылки. Касавир, принюхавшись, решительно помотал головой и потребовал чаю. У Эйлин поначалу тоже возникло такое желание, но любопытство оказалось сильнее. Она рассудила, что в этом доме их вряд ли хотят отравить, и уж хуже дядюшкиной бурды эта подозрительная жидкость точно не будет.

— Итак? — Эйлин вопросительно посмотрела на гномов.

— Кампай! — произнес Бака Тоно и поднял свой стаканчик.

Все последовали его примеру. Напиток оказался странным, кисловатым, но легким и вполне усвояемым.

— Сакэ, — пояснил Бака Тоно. — Закусывайте, не стесняйтесь.

Большинство не спешили приступать к трапезе. Уж очень непривычный вид был у этих блюд. Наконец, Касавир решился и принялся натыкать на палочки и пробовать все подряд. Не увидев на его лице признаков плохого самочувствия, друзья успокоились и тоже принялись за еду. Удивила всех Зджаэв. Она ловко орудовала палочками, подцепляя крошечные закуски, и отправляла в себя одну порцию сакэ за другой, только успевай подливать. Как будто этим всю жизнь и занималась. Эйлин решила, что в своих путешествиях по астралу гитзерай, видимо, пересекалась с этой загадочной культурой.

— А теперь мы вам все расскажем, — продолжил Бака Тоно. — Мы принадлежим к племени Блуждающих Сочинителей Хайку, или Уэндэрснейвенов, как вы нас называете.

— Что?! — воскликнул Гробнар. — Вы и есть те самые Уэндэрснейвены?

Не в силах сдержать своих чувств, он схватил за руки Сэнда, сидевшего напротив него.

— Сэнд, дружище, теперь ты видишь?!

Сэнд отшатнутся и попытался сделать непроницаемое лицо. Но ему это плохо удалось.

— Боги, лучше умереть, — в отчаянии простонал он.

Добрая душа Элани догадалась поднести к губам Сэнда стаканчик с сакэ и влить ему в рот, как больному лекарство. Зджаэв, сидевшая с другой стороны, дала ему закусить зеленым рулетиком, нафаршированным рисом и еще бог знает чем. А Гробнар продолжал неистовствовать:

— Вы все теперь видите, что я был прав. Эйлин, спасибо тебе! Только два человека на свете поверили мне — ты и моя милая Дорин. Как она будет рада! Нет, я не могу выразить словами своего восторга. Где моя лютня? Дайте мне мою лютню!

— Подождите радоваться, сэнсэй Гробнар, мы еще не все сказали, — остановил его Бака Тоно и потер лоб. — Дело в том, что мы принадлежали к этому племени. Пока нас, вернее, этого сочинителя паршивых хайку не отправили в изгнание. А меня — вместе с ним, как единственного члена семьи.

Бака Тоно с отвращением посмотрел на своего побочного кузена. Тот молчал, понуро опустив голову.

— Своей полной профессиональной непригодностью он умудрился вывести из терпения самого сёгуна нашего племени. Осознав всю степень своего позора, он уже хотел сделать харакири, и я, как самый близкий товарищ, с радостью собирался ему помочь. Но, к сожалению, об этом прознал наш Великий Учитель Дзю. Он сказал, что на этом начальнике бездарностей лежит проклятье. И снять его можно, отправившись в ваш мир и дождавшись истинного сэнсэя хайку, рожденного на этой земле.

— Пятьдесят тяжелых лет, день за днем, мы ждали этого момента, — с жаром подхватил Хенна Одзисан, — и вот, он настал. У сэнсэя Гробнара истинный, природный талант!

— О котором он до сего дня даже не подозревал, — продолжил Бака Тоно.

— О, Боже! — выдохнул Сэнд и принял из рук заботливой Элани очередную порцию сакэ.

Потерявшие дар речи спутники с изумлением смотрели на Гробнара, раскрасневшегося от гордости, волнения и сакэ.

— И… что же дальше? — Спросила Эйлин.

Бака Тоно вздохнул и опрокинул стаканчик.

— А теперь — самая плохая новость. Проклятье может быть снято, и мы можем быть приняты назад в наш мир. Но только в том случае, если сэнсэй добровольно отправится на Зеркальный Пруд к сгоревшей Хижине Мертвого Поэта. Это священное место нашего племени, и хижина — наша главная реликвия. Но в нее ударила молния в ту минуту, когда моему тупоголовому кузену приспичило появиться на свет. Он родился бесталанным, а вход в это святилище поэзии был для нас закрыт.

— Да, — сокрушенно покачал головой Хенна Одзисан, — и теперь только сэнсэй Гробнар может спасти нас, если войдет туда и восстановит хижину. Двери портала могут открыться только для него и трех его друзей.

— Что их там ждет, не знает даже Великий Учитель Дзю, — продолжил Бака Тоно, — но если они пройдут испытание и вернутся, проклятье будет снято.

Воцарившееся молчание нарушила захмелевшая Зджаэв.

— Знай… ик… тот, в чьем сердце живет любовь, сможет… ик… пройти это испытание.

Бака Тоно с удивлением посмотрел на Зджаэв и кивнул.

— Онна-сан права. Сэнсэй должен взять с собой троих друзей. Но если среди них будет хоть один, кто не испытывает сердечной привязанности, ничего не выйдет. Так сказал Великий Учитель Дзю. Итак, своим решением вы можете возродить нас к жизни или погрузить в пучину уныния.

Мудрецы поклонились и замерли в ожидании.

Эйлин оглядела своих друзей. Она сама, Касавир — вне всяких сомнений. Кто еще? Элани, Зджаэв — маловероятно. Она посмотрела на Сэнда. Почувствовав на себе ее пристальный взгляд, он оторвался от лицезрения своих коленей и, почуяв, к чему она клонит, удивленно поднял брови.

— Я?! Отдаю должное твоей богатой фантазии, но, уверяю тебя, я абсолютно не буду вам полезен.

— Сэнд, — произнесла Эйлин, продолжая смотреть на него.

Он скрестил руки на груди и поежился.

— Ха! Если кто-то думает, что меня легко очаровать и заставить потерять голову, то он горько ошибается.

— Сэ-энд, — настойчиво повторила Эйлин.

Тот заерзал на месте и смущенно забормотал:

— Ну… я могу допустить, что способен испытывать некоторое… увлечение. Но что-то большее — это просто смешно. Что вы на меня так смотрите? — Занервничал Сэнд. — Оставьте меня в покое!

Эйлин удовлетворенно кивнула и переглянулась с Гробнаром. Тот обратился к мудрецам, с волнением ожидавшим его решения.

— Мы пойдем. Я и трое моих друзей.

 

Явление Мертвого Поэта

Когда мудрецы доиграли и допели свою тоскливую песню на неведомом языке, трое добровольцев во главе с сэнсэем Гробнаром увидели, что местность вокруг них стала чудесным образом меняться. Заросшие травой тропинки превратились в извилистые каменные дорожки, кое-где переходящие в изящные арочные мостики с перилами, перекинутые через весело журчащий ручеек. На месте разрушенных статуй появились замысловатые многоступенчатые башенки и фонари из грубо обтесанных камней со вставленными в них свечами. Заросшие клумбы и неухоженные газоны исчезли, уступив место невысоким розовеющим кленам с листьями, похожими на цветы, папоротникам, кустам барбариса и можжевельнику, усыпанному голубовато-пурпурными ягодами. Встречались и растения, названий которых Эйлин не знала. На первый взгляд, сад не выглядел причесанным и спланированным. Но на всем лежала печать ухоженности и какого-то то глубокого замысла. Если садовник был земным созданием, то очень деликатным и понимающим, что в природе не бывает ничего случайного.

— Какая красота! Не думала, что здесь может быть так здорово. — Эйлин огляделась. — А где все?

Сэнд пожал плечами.

— Очевидно, мы уже прибыли на место. А наши милые дамы остались в том, другом Порт Лласте, наедине с бутылкой этой подозрительной бурды и двумя безумными блуждающими хайкуистами.

Эйлин похлопала его по плечу.

— Ладно, не завидуй. Ты только посмотри на местную флору. Жаль, Элани этого не видит.

Сэнд презрительно фыркнул и сунул в рот машинально сорванную ягоду можжевельника. Прожевав ее, он приподнял брови, вздохнул, вынул нож и вытащил холщовый мешочек для сбора ингредиентов.

— Ты права, — изрек он, — чем бы ни закончилась эта авантюра, я не уйду отсюда, пока не удовлетворю свой научный интерес. Хоть какая-то надежда, что я недаром потрачу время.

— Ну, вот и славненько, — ответила Эйлин, направляясь вглубь сада и увлекая за собой спутников, — погуляем по этому алхимическому раю и осмотримся. Ты только поаккуратнее тут.

Друзья долго бродили по причудливо извивающимся дорожкам этого поражающего воображение сада. Умиротворяющая тишина нарушалась лишь звуками их шагов, шорохом осенней листвы, журчанием ручья, мурлыканием сэнсэя, сочиняющего очередные нетленки, и бормотанием Сэнда, который, увидев какое-нибудь редкое растение, пытался вспомнить его название и свойства. Где-то подала голос кукушка. По привычке начав считать, Эйлин сбилась и усмехнулась: «Дай то бог».

Через какое-то время вымощенная камнем тропинка пошла под уклон, превратившись в пологую лесенку. Внизу была полянка с небольшим водопадом и живописным прудом, обрамленным кустами шиповника, ирисами и карликовыми туями, росшими среди замшелых камней. В чистом, прозрачном пруду плавали изумительные по красоте пятнистые карпы. Атмосфера этого волшебного места очень располагала к творческому уединению. Единственное, что нарушало эту идиллию — обгоревшие останки низкого деревянного помоста, усыпанные головешками.

— М-дааа, — протянула Эйлин, обойдя то, что осталось от Хижины Мертвого Поэта. — Не похоже, что эта конструкция подлежит восстановлению. Давайте-ка тут пороемся, может, найдем что-нибудь полезное.

Поймав нахмуренный взгляд Касавира, Эйлин закатила глаза и пояснила, отчетливо проговаривая слова:

— Давайте. Осмотрим. Эти. Руины. Может быть. Мы найдем здесь. Что-нибудь полезное. Что поможет нам понять. Как их восстановить.

Ожидания не обманули ее. В углу под частично уцелевшим помостом Гробнар нашел прямоугольный металлический ящичек. Сев на камень около пруда, Эйлин не без труда открыла его. Там оказалась красивая лютня с четырьмя шелковыми струнами и коротким грифом с пятью высокими деревянными ладами. Инструмент был стар, но очень изящен, покрыт темным лаком, сквозь который был виден узор палисандрового дерева. Было видно, что лютня изготовлена прекрасным мастером, и будет отлично звучать. Уж в этом Эйлин разбиралась. Размер лютни указывал на то, что хозяин ее был ростом не выше Гробнара.

— Хороший инструмент, — заключила она, подавая лютню новоявленному сэнсэю, — похоже, волшебный, если я что-то в этом понимаю.

— Волшебная лютня Уэндэрснейвенов, — с придыханием произнес Гробнар, благоговейно принимая ее.

— Погоди, тут еще что-то есть.

Эйлин вытащила несколько перевязанных шелковой лентой старых свитков. Взглянув на страницы, исписанные мелкими, ничего ей не говорящими значками, она подозвала Сэнда. Но тот лишь покачал головой и проворчал:

— Не могу же я разбираться в любой белиберде, которую пишут эти аферисты, выдающие себя за Уэндэрснейвенов. Может, это вообще кошка хвостом намалевала.

— Фу, злой ты какой-то, — с упреком сказала Эйлин.

Просмотрев все свитки, Эйлин нашла один, на котором были начертаны красными чернилами символы, напоминающие привычные руны.

— А ну-ка, взгляни, — обратилась она к Сэнду, — если ты это не прочтешь, то никто не прочтет.

— Это похоже на Руаслек, тайный язык заклинаний иллюзионистов, — сообщил Сэнд, — но прочесть его мало кто может.

— Я могу, — неожиданно отозвался Касавир, наблюдавший все это время за карпами в пруду.

— С чего ты это взял? — ревниво поинтересовался уязвленный эльф.

Касавир пожал плечами и, не отрываясь от своего занятия, произнес с легкой издевкой:

— Читал много.

— А поподробнее нельзя? — не отставал Сэнд, но тот лишь усмехнулся в ответ.

Сэнд хмыкнул и надулся, скрестив руки на груди.

Эйлин подошла к Касавиру и, сняв невидимую соринку с его доспеха, проворковала вполголоса:

— Какой ты умный и загадочный.

Касавир кашлянул и сказал сквозь зубы:

— Давай сюда свиток.

Взяв свиток, он обратился к остальным:

— Если это заклинание, то в моих устах оно не подействует. Я могу только прочитать. Слушайте.

— Так я и думал, чепуха какая-то, — сказал Сэнд скучающим тоном.

— Уэндэрснейвены никогда не говорят и не пишут чепухи, — горячо возразил Гробнар. — Во всем есть смысл. Надо только его найти.

— Успехов тебе в поисках того, чего нет и быть не может.

Сэнд явно начал оправляться от ударов, нанесенных по его самолюбию, и к нему стала возвращаться его обычная ирония. В разговор вступила Эйлин.

— Раз в этом заумном стихе упоминается лютня, почему бы не попробовать поиграть на ней?

— Ой, я так волнуюсь. Играть на инструменте Уэндэрснейвенов… я даже не знаю, смогу ли, — распереживался Гробнар.

— Да неважно, играй уже! — велела Эйлин.

— Подожди секундочку, я отойду подальше и заткну уши, — съязвил Сэнд.

Едва струны лютни завибрировали от прикосновения пальцев Гробнара, поднялся ветер, стало темно, и повеяло ледяным холодом. Над сгоревшей хижиной появился призрак гнома, одетый так же, как и оставшиеся в Порт Лласте мудрецы. Призрака окружали трое чудовищ такого же загробного вида, вооруженные копьями, с человеческими телами и лошадиными головами.

— Никак, тот самый погорелец явился, — пробормотала Эйлин, — неужто не рад нас видеть?

Но призрак не проявлял никакой агрессии.

— Наконец-то ты пришел, — обратился он к Гробнару. — Долго же я тебя ждал. Ты — тот, кто появился на свет в своем мире в тот момент, когда молния угодила в мою хижину.

Гробнар решил на всякий случай пооправдываться:

— Ой, простите, я не хотел. То есть, я хочу сказать, если бы я что-то и сделал, то вряд ли это могло вызвать такие последствия. По правде говоря, этот момент своей биографии я не очень хорошо помню.

Призрак махнул рукой, помолчал немного и продолжил:

— Я — Мертвый Поэт. Это сейчас меня так зовут. А раньше меня звали по-другому, я и сам уже не помню, как. Я преспокойно жил в своей бедной хижине на берегу пруда, сочинял неплохие хайку, пока не умер. А когда я умер, я стал Мертвым Поэтом. Моя хижина превратилась в Хижину Мертвого Поэта у Зеркального Пруда. Этих сочинителей рисом не корми — дай сделать из какой-нибудь ерунды святыню. Но случилась такая беда, что я отчаянно, как и все поэты, влюбился в одну симпатичную особу — небесную принцессу Исико. А она, как назло, терпеть не может поэтов, поэзии, и всего такого. Надо же такому случиться. Думаю, ты, как творческий человек, меня поймешь.

— Еще бы, — подтвердил Гробнар, — я сам столько раз с этим сталкивался.

— Вот-вот. Пошел я к ее отцу, духу высшего ранга А-но-Рюо. Старик оказался тот еще жук, сам давно мечтал дочку замуж выдать. Он мне и посоветовал избавиться от своего таланта. И стать самым заурядным духом — Зеркального Пруда, например, чтобы далеко не ходить — и благополучно жениться на его дочери.

— Неужели ты согласился?! — изумился Гробнар.

— Не сразу, конечно. Шутка ли — прожить всю земную и загробную жизнь сочинителем хайку, а потом стать не пойми кем. Но, с другой стороны, — подумал я, — чего мне терять? На небесах мои стихи не очень-то нужны. Там малые формы вообще не в моде давно. А здесь меня и так будут почитать, как Мертвого Поэта. В общем, кто любил, тот меня поймет.

Мертвый Поэт тяжело вздохнул.

— Но, видимо, небесам было угодно наказать меня за отступничество. Мой талант должен был перейти к кому-нибудь из моих собратьев в момент его рождения. Не знаю, как А-но-Рюо собирался это устроить, чтоб он жил вечно и не простужался. Молния и все такое — это антураж, не в этом суть. Но в результате какой-то странной пертурбации, мой дар сочинительства хайку перешел к тебе. А я был низвергнут в нижний загробный мир.

— Обалдеть! — Не выдержал Сэнд. — Ничего глупее не слышал.

Мертвый Поэт понимающе кивнул.

— Не поверишь, сам удивляюсь. Это первый случай, когда талант достался не только не члену нашего племени, но вообще гному из другого мира. Может, старикашка чего-то перемудрил. А скорее всего, когда-то некий Блуждающий Сочинитель Хайку побывал в вашем мире и оставил о себе одно, — он оглядел Гробнара, — гм… маленькое воспоминание. Хотя у нас с этим строго. Но это лишь предположение, — поспешил добавить дух, увидев, как Гробнар разволновался, — а на предположение, как говорится, васаби не намажешь. Короче, сэнсэем хайку стал не тот, кто должен был.

Гробнар почесал голову.

— Надо же, столько лет прожить и не знать, что у тебя такой мудреный талант.

Призрак махнул рукой.

— Да что там мудреного. Что вижу, то пишу, красота в малом, и так далее. Но я эту способность потерял начисто, а тот, к кому она должна была перейти, так и остался весьма средним сочинителем. Баланс нарушился, но теперь ты можешь исправить эту несправедливость. Мне это все очень путано объяснили, но я постараюсь воспроизвести. Во-первых, ты должен добровольно отказаться от своего таланта.

— Как отказаться? Перестать быть поэтом?!

— Нет, ты сохранишь те способности, которые у тебя и так были. Песни, баллады, поэмы сочинять — пожалуйста.

— Какая неприятность, — вставил Сэнд.

Мертвый Поэт посмотрел на него, поджав губы, вздохнул и продолжил:

— Но ни одного приличного хайку ты больше не сможешь написать.

Гробнар подумал немного и пожал плечами.

— Вообще-то, я понятия не имел, что могу их сочинять. Обычно я раз в месяц просто сжигал все бумажки, которые исписывал. Так что… жаль, конечно, я мог бы стать родоначальником нового жанра и прославиться на весь мир, — гном вздохнул и с улыбкой переглянулся с товарищами, — но ради Уэндэрснейвенов я был бы готов и на большее. Друзья бы меня поняли, я уверен.

— Еще как бы поняли, — не унимался Сэнд, — я бы лично…

Но почувствовав на своем плече тяжелую руку Касавира, он счел за благо оставить свои соображения при себе.

Мертвый Поэт нахмурился.

— Однако, этого мало. Надо, чтобы трое твоих друзей, не чуждые нежных чувств, сразились с тремя стражами из нижнего загробного мира.

— А это еще зачем? — возмутился Сэнд. — Не подумайте, что это имеет отношение ко мне, но все же, хотелось бы знать.

— Ой, не спрашивайте. Не имею понятия. Таково условие Эмма-о, властителя загробного мира. Он вообще странная личность, любит мрачные развлечения. Недавно в Подземную Реку чудовищ напустил, то-то весело было усопшим через нее перебираться. Я после этой романтической истории что-то вроде достопримечательности. Эмма-о меня показывает за деньги, или что там у них в ходу. Вот он и придумал, чтобы за меня сразились. Говорит, если их чувства искренни, я их зауважаю и тебя, так и быть, отпущу. Либо в мире живых станет тремя наивными идиотами меньше.

— Один маленький вопросик, — снова встрял Сэнд, — не значит ли это, что если кто-то из троих не обладает, так сказать, нужными качествами, то…

— Ага, полная то, что ты подумал, — подтвердил Мертвый Поэт.

Услышав изысканную трехэтажную реакцию Сэнда на этот исчерпывающий ответ, Эйлин благоговейно посмотрела на него.

— Ого, да ты прямо этот… сэнсэй. Куда нам, деревенским простушкам. Вернемся в крепость — прочтешь мне пару лекций. А то опозорюсь, в рыцарском-то обществе.

Нервы Сэнда не выдержали.

— Е…ть, ты о чем думаешь, вообще? Меня тут убить могут по милости этих маньяков-графоманов, а ты будто не слышишь ничего. И зачем я с вами пошел!

Эйлин вздохнула и обняла его за плечо.

— Ну, кто тебя убьет? Умный, а глупости говоришь? Подумай лучше, что скажешь Каре. Ты же ей не сообщил, куда идешь. Это будет посерьезнее каких-то там загробных стражей с лошадиными физиономиями.

Сэнд плюнул и полез в карман за успокоительным порошком.

Мертвый Поэт откашлялся, привлекая к себе внимание. Эйлин приложила руку к груди.

— Ах, да, извините, слушаем вас.

Поэт развел руками.

— Да я, собственно, все сказал. Вы можете отказаться и уйти. Тогда я останусь в аду, эти бедолаги-кузены в вашем мире, сэнсэй Гробнар останется сэнсэем хайку, а портал к этому месту будет закрыт навсегда. Чем это закончится для всего племени — неизвестно, но, наверное, ничем хорошим. Но если вы согласитесь… я знаю, у вас сейчас проблемы. Король Теней, не так ли? Трудно сказать заранее, чем мое племя сможет вам помочь. Но они обязательно помогут, это вопрос чести. Когда они будут нужны — они себя покажут во всем своем безумии, я их знаю.

Кивнув духу, Эйлин повернулась к товарищам, чтобы произнести воодушевляющую речь.

— Ну что, ребята, давненько мы не совершали ничего великого. Уничтожение месячного запасы еды на кухне Дункана и нейтрализация ужасной банды пикси не в счет. А тут — такие противники. Не знаешь, чего от них ожидать.

Мертвый Поэт приблизился к ним и сказал шепотом:

— Просты и предсказуемы. Тот, что в центре, плюется ядом, двое других швыряются огненными шарами. Вблизи могут покусать. Не любят холода, пугаются громких звуков и яркого света. Но живучи и очень сильны.

— Мы должны их вызвать на бой?

— Сами нападут, если обнажите оружие.

— Спасибо за подсказку.

Эйлин вновь обратилась к спутникам.

— Сэнд, твой порошочек подействовал? Сосредоточиться можешь? Отлично, наколдуй чего-нибудь хорошего, только, ради бога, в тему. Гробнар, близко не подходи, ты нам живой нужен. Касавир, ты знаешь, что делать. Как дойдет до ближнего боя, твой — слева. Я в центре, мне увернуться легче. Сейчас опробую на вас новую песню, а то старые вам уже, наверное, надоели. Цветов и аплодисментов, так и быть, не надо. Гробнар, давай, как я тебя учила, и не сфальшивь.

То ли новая песня Эйлин оказалось удачной, то ли так подействовал успокаивающий порошок. А может быть, мысль о том, как разозлится Кара, если он вдруг умрет, не спросясь, заставила Сэнда проявить чудеса героизма и невиданную концентрацию. Впоследствии он вспоминал об этом эпизоде своей жизни исключительно в непечатных эльфийских выражениях. Впрочем, лукавил. Хорош он был, ничего не скажешь. Жаль, Кара не видела, она бы оценила. Касавир, воодушевленный бардовской песней и божественным благословением, эффективно дубасил одного стража, Эйлин устроила зажигательный танец с катанами, делая фарш из другого, ловко уклоняясь от его ударов и ядовитых атак. Сэнд, защищенный сферой, едва осознавал, какие заклинания произносит. Их формулы даже не всплывали в его голове. Слова сами срывались с губ, а руки насылали на стражей ледяной шторм и электрические разряды страшной разрушительной силы. За то время, что действовало одно мощное заклятье, он уже успевал накопить энергии на другое, время от времени машинально творя простенькие ледяные стрелы, словно унимая зуд в пальцах. Увидев, что Эйлин упала на колени и закашлялась, не успев увернуться от зеленого облачка, выдохнутого ее противником, он, сам не зная как, с первого раза сумел бросить недавно изученное сложное заклинание солнечной вспышки, отнявшее у него остатки энергии. Двое стражей сразу растворились в воздухе, третьего добивал Касавир, а Сэнд уже вливал в рот Эйлин противоядие.

Очнувшись в руках Сэнда, она улыбнулась.

— Ну вот, видишь, — произнесла она, обнимая эльфа за шею, — все-таки, нам не придется объяснять Каре, куда мы тебя дели. Ты был прекрасен, как бог. Ты хоть понимаешь, что это значит?

Смущенно кашлянув, Сэнд подтолкнул ее к Касавиру.

— Займись ей, она, кажется, бредит.

Гробнар, который во время боя изнывал от невозможности вмешаться, подлетел к ним и стал помогать Касавиру, не умолкая ни на минуту.

— Вот это была битва! Если бы здесь был десяток стражей, вас бы это не остановило. Сэнд! Я восхищен и, не побоюсь этого слова, подавлен твоей мощью. Когда я смотрел на тебя, у меня родилась песня….

— Слушай, я и так чудом выжил, не стоит усугублять, — устало перебил его Сэнд. — Лучше поищи в моей сумке зелья.

Сэнд не пострадал от ран, но был истощен, даже говорить еле мог, а Эйлин получила ранение бедра и вывихнула кисть, блокируя мощный удар. Касавир, благодаря тяжелому доспеху и зачарованному щиту, отделался парой тупых ударов и легким ожогом руки.

Пока друзья лечились и отдыхали, Мертвый Поэт скромно сидел на останках своего жилища, подперев голову рукой, и терпеливо ждал. Через полчаса на него, наконец, обратили внимание.

— И что дальше? — поинтересовалась Эйлин.

— Мы должны провести несложный обряд для восстановления статус-кво. Путь сэнсэй сочинит прощальное хайку и пропоет его, а я подыграю ему на Лютне Абсурда.

— Лютня Абсурда? — переспросил Гробнар.

— Ну да, то, что у тебя в руках — моя Лютня Абсурда, изготовленная на заказ Безумным Мастером. Четыре струны — четыре стихии, пять ладов — пять школ. Или наоборот? В общем, на ней не каждый может играть. Со временем разберешься. Если, хех, выживешь, конечно. У этого инструмента непростой характер. Но я тебе кое-что покажу. Дай-ка ее мне и придумай что-нибудь трогательно-прощальное и сильнодействующее.

— Ей богу, я сейчас заплачу, — иронично пробормотал Сэнд, когда Гробнар и дух исполняли свой экспромт.

— Рада, что ты пришел в норму, — вполголоса прокомментировала Эйлин его высказывание.

Когда проникновенные аккорды и слова стихли, на сгоревший помост опустился столб белого света. Когда он исчез, на месте руин стояла маленькая скромная хижина с тростниковой крышей и широким крыльцом.

— Вот и все, — бодро сказала дух, когда стихли бурные аплодисменты и крики «ура».

Сэнд заорал «бис!» и попытался свистнуть, но сконфузился, издав какой-то неудобопроизносимый звук.

Мертвый Поэт поклонился и произнес:

— Ну, мне пора. Надеюсь, старый маразматик меня не обманул, и уже готовит все к свадьбе, будь она неладна. Когда я исчезну, на этом месте откроется портал.

Затем он обратился к Гробнару.

— Держи лютню, надеюсь, она тебе пригодится. И не повторяй моих ошибок, братец!

* * *

Когда друзья оказались в Порт Лласте, домик мудрецов стоял на месте, но их самих уже не было. Элани и Зджаэв сидели на крыльце, обнявшись и напевая какую-то занудную долгоиграющую песню на языке Уэндэрснейвенов. У них была бутылка сакэ, которую предусмотрительные кузены оставили на случай, если кому-то из вернувшихся понадобится успокоить нервы и обрести душевный покой. Ведь никто не знал, с чем им придется столкнуться. Подружки тут же забросали героев вопросами. Заверив их, что чудовищ было не так много, и они были не такими страшными, как хотелось бы, Эйлин поинтересовалась, как они тут проводили время. По тому, как они стали хихикать и толкать друг друга, Эйлин поняла, что девочки как минимум не скучали.

— Знай, они ушли, но обещали вернуться, — лукаво сказала Зджаэв, — и оставили кое-что для Сэнда. Вот.

Зджаэв помахала перед носом эльфа бумажкой и тут же спрятала ее за спину.

— Какое-нибудь хайку на память? — безо всякого интереса спросил Сэнд.

— А вот и нет! Знай, это замечательный рецептик от Уэндэрснейвенов.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Сэнд.

— А что нам за это будет?

— Уж и не знаю, чем тебя может заинтересовать алхимик с такими средними способностями, как у меня, — произнес Сэнд, скрестив руки на груди и сощурив глаза.

Зджаэв закивала.

— Знай, зришь в корень. Между прочим, мелочиться не советую. В Невервинтере живет еще один эльф, которому этот рецепт придется по вкусу.

— Так, короче, — отрезала Эйлин, которой надоела эта торговля, — либо вы с Сэндом немедленно договариваетесь, либо я это экспроприирую. В свою пользу.

— Так уж и быть, два зеленых порошка, и приглашу тебя на дегустацию, — предложил Сэнд и подал Зджаэв руку.

— А Элани?

— И Элани.

Зджаэв пожала протянутую руку, рецепт благополучно перекочевал в руки Сэнда, Эйлин разлила оставшееся сакэ по фляжкам, и отряд смог, наконец, покинуть Порт Лласт.

Было не по-осеннему жарко. За пару миль до крепости они перешли на шаг. По одной стороне пыльной дороги, поросшей островками чахлой травы, тянулись бесконечные поля, за которыми просматривались крыши крестьянских домов, сгрудившихся у подножия скалистых холмов. С другой стороны к ней примыкал начинающий желтеть лесок, скромно именуемый охотничьими угодьями. Эйлин вздохнула и взглянула на Гробнара.

— А жаль… попасть бы еще разок в эту удивительную страну.

Гробнар загадочно улыбнулся.

— Не так уж это и невозможно. Я же говорил — Уэндэрснейвены везде. И нигде.

— Хм, — Эйлин заинтересованно наклонила голову, — ну-ка, выкладывай свой секрет.

Гробнар подъехал к ней вплотную и жестом попросил наклониться.

— Мертвый Поэт дал мне ключ к расшифровке карты порталов. Они разбросаны по всему Фаэруну. Островки цивилизации Блуждающих Сочинителей Хайку. Сады, небесные замки, подземелья, горные селения, леса и озера. Здесь зима, там лето. Там степной зной, тут тенистая прохлада. Нужно лишь сыграть мелодию.

Эйлин огляделась и заговорщицки прошептала:

— А ты не врешь?

— Лютней клянусь, — прошептал Гробнар в ответ.

— А как же я?

— Не волнуйся, Эйлин, я тебя не брошу.

Подвижное лицо гнома покрылось сетью мелких морщинок, когда он улыбнулся и подмигнул ей. Эйлин тоже улыбнулась.

— Спасибо, Гробнар. Ты настоящий друг.