Волошина Полина

Маруся. Гумилева

 

ГЛАВА 1

АЭРОПОРТ. ЛОВУШКА

Наверху центрального эскалатора, под видеотранс­лятором взлетно-посадочной зоны, стоял холеный азиат в форме капитана федеральной полиции. Азиат что-то быстро набирал на экране небольшого планше­та, одновременно отдавая команды в гарнитуру.

— Какого черта вы тут делаете? Внутри работаем мы. — Бритый «под ноль» гигант в форме секьюрити аэропорта неожиданно возник прямо из-за спины. — Объект выйдет в зону через час, телевидение уже здесь, фанаты на подъезде, а вы устраиваете самодея­тельность!

— Я встречающий, — искренне улыбнулся азиат. Раскосые глаза лучились дружелюбием.

— Кого встречающий? — нахмурился гигант.

— Сестру встречающий. Не по службе, понимаете? Отлучился на полчаса... Жду рейс из Сочи.

Азиат подмигнул охраннику и тут же довольно кив­нул, ткнув пальцем в сторону видеотранслятора, на котором только что коснулся посадочной полосы бело­снежный аэрофлотовский лайнер.

«Совершил посадку рейс номер двести тридцать один компании Аэрофлот «Сочи—Москва»... Повто­ряю...»

— Сестру, значит, — подхватив заговорщический тон, взаимно подмигнул охранник. — Симпатичная?

— Ей пятнадцать лет! — с деланым возмущением вскинул брови азиат.

— Ну, тогда надеюсь, что это и правда сестра, — ухмыльнулся гигант и потер шею.

— А что за операция у вас? — как бы невзначай по­интересовался азиат, быстро окинув взглядом толпу в зале.

— Брата встречаем! —улыбаясь собственной шутке, сообщил охранник.

— Какого брата?

— Брата Нестора.

— А! — словно оценив юмор, засмеялся азиат. — Преподобный Нестор!

— Бесподобный! А судя по охране, еще и бесцен­ный! — с сарказмом произнес великан и, махнув ру­кой, развернулся и запрыгнул на ступени эскалатора.

— Тебя еще здесь не хватало... — сквозь зубы про­цедил азиат, вернувшись к планшету, и тут же скоман­довал в микрофон гарнитуры: — Диктуй ключ! Один а, семь бэ, эф восемь... Живее! Она уже села! Времени в обрез. Эф три...

Запорхали над планшетом пальцы — привычно, ловко. Со стороны посмотреть — никакой не капитан полиции, а профессиональный кодер.

— ...эф три, восемь... восемь, а шесть... Повтори! Не слышу! Еще раз... Шесть? Что? Жди! Черт!

— Нестор! Он идет! Он идет!

Азиат отскочил в сторону, чтобы не быть сметен­ным колонной разряженных в яркие платья старух. Старухи ссыпались на эскалатор одна за одной, похо­жие на цветные драже с просроченным сроком годно­сти, и поплыли вниз. Замыкала колонну тощая седая ведьма в шелковой тунике с голографическим порт­ретом на спине. Красивый иконописной, неестест­венной красотой мужчина, с отстраненной улыбкой, с тонкими чертами уставшего лица, с устремленным в вечность взглядом незрячих глаз... Это было одно из немногих изображений целителя Нестора без темных очков. Редчайший принт. И очень ценный. Владелица шелковой туники, по всей видимости, не побиралась на хлебушек, стоя целыми днями на паперти. Старухи, словно зачарованные, спешили в холл, похоже, торо­пясь к какому-то событию.

Между собой парни из секьюрити называли этот холл «студией», и не существовало во всем порту зоны нелепее и ненавистнее. Спроектированный и постро­енный специально для того, чтобы вести прямые трансляции любого масштаба, продолжительности и сложности, расположенный перед VIP-блоком зал учитывал почти все мелочи. Акустика, свет, ракур­сы, вместимость. В зале легко помещалось сотни две зрительских кресел, после чего оставалось доста­точно пространства для стоячих и телевизионщиков с громоздкой аппаратурой. При желании здесь можно было играть в футбол, гольф или городки. Единствен­ное, для чего студия совершенно не подходила, это для организации мероприятий «по протоколу VIP- 1». Боковые акустические панели от пола до потолка просто напрашивались на то, чтобы за ними укрыл­ся какой-нибудь террорист или психопат. А на фоне хромакейного задника всякий злоумышленник или просто шутник мог превратиться в невидимку — до­статочно одеться в зеленое. Впрочем, секьюрити давно научились вычислять их при помощи штатных тепло­визоров, а также, несмотря на официальный запрет, не брезговали раздевающими сканерами. Безопас­ность VIP'a превыше всего, к тому же «невидимка» все­гда может оказаться хорошенькой девушкой.

— Входы — норма, прилет-отлет — норма, стойки — норма, фудкорт-норма, стоянка-норма, шопзоны — норма, студия... — Шеф секьюрити сделал паузу, по­правил наушник, пожевал губами и кивнул: — Норма. «Невидимок» не обнаружено. Текущая загрузка VIP-за- ла от полного процентов семьдесят, по маршруту пока еще посвободнее, но фанаты постоянно прибывают. С президентом, честное слово, меньше мороки. Я б на вашем месте, братцы, не отказывался от ограждения. Развернем волчатник по всему маршруту, пустим на- пряженьице, и славненько. Вам же спокойнее будет. Разорвут ведь вашего целителя... Растащат на суве­ниры. Смотрите сами, что творят! Хоть бы за неделю дали разнарядку! Что же вы так? С бухты-барахты.

Шеф секьюрити порта вытер ладонью влажный лоб и подвинулся, чтобы стоящий рядом телохрани­тель Нестора лучше видел поделенный на два десятка секторов монитор. Один сектор — одна камера. Сот­ня экранов, перед каждым оператор. В обычные дни большинство операторских мест пустовало, однако Протоколом VIP-1 регламентировалось сплошное ви­деонаблюдение.

— Вы за Нестора не переживайте. Он еще вас пере­живет. — ухмыльнулся телохранитель и ткнул паль­цем в один из секторов. Невидимая глазу чешуйка прилипла к экрану.

«Нестор! Мы любим тебя!» — дернулся к камере самодельный транспарант, закрыв на секунду обзор. Шеф секьюрити привычно щелкнул пультом, переклю­чившись на соседнее устройство. К держащему плакат студенту уже подошли двое крепких парней в серых костюмах, быстро отодвинули чуть в сторону.

— - Нестор! Нестор! Спасиитель! — то и дело разда­вались восторженные выкрики. Кто-то начинал скан­дировать — остальные подхватывали. Потом наступа­ло временное затишье, и опять где-нибудь раздавался вопль: «Нестор! Не-е-естор! Мы любим тебя!» Толпа шевелилась, колыхалась, раскачивалась. В нее влива­лись все новые и новые люди, протискивались вперед настолько, насколько это возможно. Однако споров и пререканий, обычных при таких скоплениях на­рода, не было. Словно все стали единым организмом, связанным общим знанием или даже верой. Казалось, что присутствующие соблюдают какой-то давно им понятный регламент, подчиняются негласным пра­вилам, осторожно направляя новичков. От закрытых пока еще дверей VIP-блока до самого выхода из студии поблескивала нанесенная фактурной краской дорожка метра полтора шириной. Такая же дорожка вела от сту­дии к закрытой стоянке, где целителя ждал лимузин. «Путь Нестора», — шептала толпа, и те, кому повезло пробраться вперед, изо всех сил сдерживали осталь­ных. Вдоль дорожки цепочкой растянулись ребята из личной охраны целителя. Впрочем, это было излишней предосторожностью. На «путь Нестора» никто из фана­тов не шагнул бы ни за какие блага. Ходили слухи, что встроенная в дорожку система датчиков немедленно сканирует персональный ID-жетон нарушителя, а это означает, что и сам нарушитель, и его близкие попа­дут в «черный список», лишившись всякой надежды на чудо исцеления. Слухи... Всего лишь слухи, которые, как известно, никогда не возникают просто так.

— Нестор Петрович, жучок на их систему установ­лен. Можно работать. — Телохранитель остановился возле дверей VIP-блока и замер, ожидая команды.

— Ага... — донесся из-за двери ленивый голос будто только что проснувшегося человека.

— Да вы не спешите, Нестор Петрович. Знаете же, люди будут вас ждать хоть до конца света!

На этот раз ответа не последовало вовсе.

Обычно ему удавалось выспаться в самолете, но в этот раз сон не шел, и Нестор просто лежал в кресле, закутавшись сразу в два теплых пледа, и смотрел кино. Пиарщики уговорили его провести встречу в аэро­порту, а такие встречи он не любил. Не то чтобы его что-то пугало, скорее, раздражала неопределенность и суматоха. Раздражала необходимость находиться в одном зале с толпой, в ярко освещенном помещении, в котором ему были видны лица всех присутствующих. Во время еженедельных телевизионных шоу, которые снимались на студии, гости находились в затемнен­ном зале, и это создавало какое-то ощущение уюта, что ли... Не каждый вынесет зрелище огромного скоп­ления стариков, инвалидов и дистрофиков в послед­ней стадии какого-нибудь смертельного заболевания. Нестор готов был исцелять, но не готов был видеть. Впрочем, о том, что великий Целитель видит, не знал никто, ведь по легенде он считался слепым. «Ох, если бы!» — на секунду подумал Нестор, но тут же сплюнул и начал искать в самолете хоть что-то деревянное, что­бы суеверно постучать.

Сейчас же он находился в гостиничном номере VIP-зоны, и, кажется, сон все-таки смилостивился над ним и благосклонно явился. Не очень вовремя. Через двадцать минут выходить, а его просто подкашивает, словно он неделю до этого не спал. И ведь придется выступать, придется провести хотя бы одно чудесное исцеление. И сколько на это уйдет сил? А если сил нет вообще?

Нестор сделал два больших глотка кофе и поморщил­ся — он, конечно же, просил покрепче, но не настолько! Такое ощущение, что они впихнули в эту маленькую ча­шечку полтора килограмма кофейных зерен.

На мониторе двадцать один сектор. Один сектор — одна камера. В левом верхнем квадрате назойливо маячила спина фанатки, с которой по-джокондовски бесстрастно улыбался Целитель — такой, каким его знали миллионы поклонников, сотни знакомых, десят­ки приближенных и единицы близко приближенных. Лаглини кто-нибудь из них сейчас сюда, в эту комна­ту, они бы наверняка удивились, увидев вместо свя­той безмятежности здорово раздраженного мужчину с всклокоченными волосами, воспаленными глазами и взглядом, прожигающим дыры в стене. Нет, ну конеч­но же нет, не прожигающим. Вот этого Нестор не умел. Но иногда он мечтал о том, что лучше бы сменил свой дар исцеления на дар разрушения. Хотя не факт, что с таким даром тоже можно зарабатывать миллионы...

Нестор упал в кресло, посмотрел на часы и вздох­нул так искренне и горько, как вздыхал только в дет­стве, перед тяжелой контрольной. Послать бы все к черту и поспать... сколько будет стоить отмена вы­ступления? Миллион? Два? Пять? Все что угодно за пару часов сна. Только отстаньте!

Но ведь никто не отстанет. Так что пока Нестор с отчаянием глядел в монитор и рассматривал ждущих его снаружи людей. Люди казались ему бесконечными, жалкими и уродливыми. Но в то же время они чем-то напоминали толпу денег. Оживших денег, бурлящим потоком стремящихся на банковский счет... Так они стали выглядеть чуть-чуть поприятней.

Один сектор — одна камера. Около двух с полови­ной тысяч принадлежащих аэропорту стационарных устройств плюс полторы сотни «живых наблюдателей» самого Нестора, расставленных по всему периметру, — у каждого мини-камера и рация.

Нестор внимательно разглядывал людей, пытаясь понять, кого из них выгоднее исцелить сегодня. Ниче­го особо сложного — напрягаться нет сил. Что-нибудь простенькое и зрелищное. Переломы, травмы... Камера плево. Повернуть на полдевятого. Зум. Лысеющий тол­стяк с ребенком на плечах? Нет, это обычный зевака. I руппа старух в разноцветных футболках? Нет, фанатки из тех, что дарят плюшевые игрушки и разбивают пала­те >' 11 гые городки перед воротами его дома. Надеются, что пи вернет им молодость? Сутулая дамочка, что прижа- м. I с 11 к стене, — обметанные губы дрожат, взгляд в пол, сшшки под глазами... Видимо, сердечница, довольно молодая и не сильно больна, хотя напугана. Неплохой вариант, но эффект будет незаметен.

Дальше. Пожилой франт с шарфом на шее — ско­рее всего, опухоль. Подросток на инвалидной коляске. Руки безвольно лежат на коленях. Спинальник? После аварии? Наверняка. Жаль, конечно, но работать с пар­нишкой сегодня не стоит — слишком тяжелым будет откат. Придется отлеживаться пару дней или снова накачиваться под завязку сильнейшим допингом, по­сле которого все внутренности превращаются в желе. Прости, дружочек, как-нибудь в следующий раз.

Нестор сделал еще один глоток горчайшего кофе и переключился на центральные камеры. А вот это уже интересно... Одетый по форме федерал спешил вниз по движущимся ступенькам главного эскалато­ра, держа в руке планшет. Зум, еще раз зум. Фуражка надвинута на лоб, так что разглядеть лицо невозмож­но. Мускулистое поджарое тело. Ловкие выверенные движения — так стремительно и легко бежит хищник, точно знающий, где прячется его жертва. Из-за угла прямо наперерез бегущему выкатилась чья-то тележ­ка с чемоданами, но офицер легко перепрыгнул через нее, ни на секунду не запнувшись. Нестор напрягся. Слишком хорошо знал он этот драйв и это состояние, когда все внутри тебя включается в единый жесткий ритм, когда слух, зрение и нюх обострены, когда ни­что уже не может помешать добраться до цели. Зум... Переключить картинку. Скомандовать в крошечный микрофон: «Сорок шестому — взять крупным пла­ном бегущего федерала! Крупнее... Еще! Чуть правее. Есть!» Теперь Целитель смотрел прямо в лицо подозри­тельному полицейскому и улыбался так, словно встре­тил давнишнего друга, с которым не виделся сотню лет.

— Ни хао, Чен! Ни хао! Что же ты тут забыл? И к чему этот маскарад? Не меня ли ты здесь поджи­даешь, родной, не за моими ли вещичками охотишься!

Ты насквозь безумен, но ведь не настолько, чтобы бес­покоить великого Нестора?

Рука непроизвольно скользнула к небольшой от­крытой шкатулке, где ждали своего часа три метал­лические фигурки размером чуть больше дюйма каж­дая. Богомол, Бабочка и жук — Скарабей. Предметы! Именно так — Предметы. С большой буквы и с инто­нацией, не допускающей ни капли иронии. Нестор поудобнее устроился в кресле, приготовившись на­блюдать за человеком, репутация которого и в мире обычных людей, и в мире Предметов определялась од­ним словом — маньяк.

«Встречающим рейс Сочи—Москва пройти к терми­налу "Б". Повторяю...»

Из-за угла выкатилась тележка, нагруженная ба­рахлом. Чен зацепил ее периферийным зрением и, не размышляя, прыгнул. Приземлился ловко уже по ту сторону тележки и продолжил бег. Двигайся чертова дура на колесиках в два раза быстрее, он все равно бы успел среагировать. Ему казалось, что время во­круг замедлилось и что лишь он живет по-настояще­му. Он — герой, а остальное — декорации. Картон. Это означало одно — он поймал свой ритм. И мир привычно подчинился, склонился перед его силой и гением, признал своим повелителем. Это было хо­рошо. Правильно. В такие минуты Чен почти любил жизнь и людей, прощая им несовершенство. Хотя без людей земля несомненно стала бы значительно лучше. Только он и власть, бесконечная власть. Чен предста­вил, как он стоит на балконе собора Святого Петра — Basilica Sancti Petri — и смотрит вниз, на площадь, заполненную новыми безупречными созданиями, сде­ланными по его проекту, а возможно, еще и по образу п подобию. В звенящей вышине кружат ватиканские голуби, звучит орган, и его — Чена — заполняет чув­ство глубокого удовлетворения и долгожданного по­коя. Услышь кто-нибудь из обычных людей об этой мечте — рассмеялся бы в голос. Поэтому ни друзей, ни приятелей у Чена не было. Была лишь цель, к которой он шел, не останавливаясь ни перед чем.

Смеется тот, кто смеется последним. Сегодня у Чена имелось почти всё, чтобы позволить себе пол­ноценный здоровый смех. Успешные опыты клониро­вания, лучшая в мире лаборатория, деньги и страсть. Всепоглощающая страсть, которую он так и не на­учился скрывать от окружающих. Впрочем, он сумел обратить эту слабость в силу. Его нынешние едино­мышленники боялись его, не доверяли ни единому его слову, но не могли устоять перед напором и увлечен­ностью. К тому же Чен был по-настоящему щедр. Он позволял соратникам использовать свои наработки, средства и лабораторию, получая взамен услуги и све­дения. Те самые, что должны были стать последней ступенькой к заветной мечте: голуби кружат в сине­ве над старинной площадью, звучит орган, и он нако­нец-то счастлив... И, главное, бессмертен!

Чен улыбнулся — ему везло. Объект, который он так долго искал, оказался под самым носом. Представьте, что вам нужно обнаружить человека, единственного на всей Земле. Узнать имя, а потом найти и его само­го. Иголка в стоге сена! Но что за чувство, когда этим человеком оказывается кто-то прекрасно знакомый. Кто-то, кого и найти и заманить так же легко, как от­нять конфетку у ребенка. Это стоило тех долгих лет и сумасшедших денег, потраченных на поиски одного маленького и вредного секретного файла со списком «наследников». И вот сейчас самый важный «наслед­ник» направляется прямо в руки Чена. ВсеГо каких-то десять минут, и они встретятся. Хищник и его жертва. Чен и его шанс па бессмертие.

Единственное, что омрачало предвкушение встре­чи, это факт того, что о пропаже «списка» стало из­вестно, а значит, люди, которые были ответственны за безопасность «наследников», сейчас тоже где-нибудь близко. Задача Чена — успеть первым. Непростая, но и не сложная, ведь он лучший.

Очередная горстка фанатов перегородила путь, и Чен на секунду замер, словно решая в голове сложней­шую математическую задачу. Целитель. Зачем он здесь? Простое совпадение или он что-то знает? Приехал спас­ти «наследницу» или так же охотится за ней? Нет, нет... Охотиться он не мог — найти и вскрыть секретный файл ему не под силу. То есть денег болвану, конечно, хватило бы, но знаний — нет. Кто-то слил информацию? Исключено. Те люди, которые занимались поиском и взломом, будут молчать. Их жены и дети сейчас си­дели взаперти в прекрасном фешенебельном отеле без окон и дверей. За какую сумму взломщики рискнут род­ными? Быть может, защита? И тоже вряд ли. Нестор не был безумцем, но считался порядочным подлецом и ге­ниальным аферистом, о чем знали все, посвященные в тайну. Кто будет обращаться к нему за помощью? Это все равно, что попросить волка охранять мясо.

И все же его присутствие напрягало, словно на сим­патичной лужайке с пасущимся олененком внезапно появился еще один хищник... Почти наверняка он ничего не знал о жертве, но если Нестор увидит Чена, то вряд ли удовлетворится мыслью о простом совпаде­нии, а значит, тоже начнет вынюхивать. И это могло создать проблемы.

Въедливый, болезненно скрупулезный, Чен мог заранее просчитать любую мелочь, но всегда держал и уме фактор случайности. Давным-давно философ Мэн-цзы сказал: «Чтобы чего-то добиваться, нуж­но обладать умением, но добьешься ли успеха — за- ипсит от судьбы». Чен верил в судьбу. И не был глуп.

А значит, в любом случае нужно действовать быстро. Скорость — единственное, что поможет ему победить. Нужно всего лишь встать на точку, дождаться прибы­тия рейса из Сочи, найти девочку, назвать по имени и фамилии, приказать следовать с ним. Глупый оле­ненок еще слишком мал, чтобы соображать и вряд ли ослушается приказа. Нагородить про отца, про опас­ность... тут, кстати, неплохо приплести несторовских фанатиков... Сказать, что среди них есть убийца или человек с бомбой. Господи, да что угодно! Чен слиш­ком хорошо знал девчонку, чтобы напрягаться в выду­мывании правдоподобных историй.

Чен машинально нащупал в кармане металличес­кого Морского Конька, который в свое время позволил ему стать своим среди владельцев Предметов. Именно благодаря Коньку Чен познакомился с нужными людь­ми и узнал много полезного, в том числе и то, что, если ты хочешь добраться до вершины, — будь упрямым, циничным и жестоким.

Увидев светящуюся зеленым гигантскую литеру «Б», Чен сбавил шаг. На холеном лице китайца заигра­ла улыбка победителя. Ему оставалось только ждать.

Человек по имени Чен остановился у входа в тер­минал «Б» и быстро осмотрелся. На секунду он застыл, цепляясь глазами за кого-то в толпе, однако почти сра­зу на лице его промелькнула быстрая высокомерная ухмылка — так ухмыляется тот, кто только что полу­чил искомый результат.

Человек по имени Нестор понимающе кивнул и тут же наладил обзор таким образом, чтобы видеть ровно то, что видит «объект». Промелькнули взволнованные и счастливые лица встречающих, томящихся за пере­городкой, завертелся калейдоскоп быстрых, бессвяз­ных картинок. Контроль безопасности, пассажиры, переступившие рамку сканера, рукопожатия, объятья, смех, плачущая девушка и юноша, успокаивающий ее поцелуями. В отличие от «студии», зона контроля жила в будничном режиме. Первый поток выходящих пассажиров схлынул, и Нестору пришлось потратить секунд пять, чтобы обнаружить Чена. Тот прятал­ся в неглубокой нише, явно не торопясь ее покидать. В метрах десяти от ниши, напротив рамки стоял щуп­лый подросток в темной ветровке с надвинутым на лицо капюшоном и в темных очках. «Капюшон» вы­глядел взволнованным — быстро поднимал и тут же опускал голову, словно боясь, что кто-то увидит его лицо, и в то же время стараясь не пропустить нужного человека. В этом не было ничего особенного — курьер, агент или сопровождающий часто ведут себя именно так. Но все же слишком нервно топтался «капюшон», чтобы вот так просто записать его в «ответственные курьеры» и забыть. К тому же «капюшон» по каким-то причинам интересовал китайца — тот не спускал с него глаз. Вряд ли именно «капюшон» являлся целью Чена — в лице китайца не было ни капли азарта. Ско­рее всего, оба они искали среди выходящих пассажи­ров одного и того же человека.

«Кого же ты пасешь, дружочек? Кого же вы тут все пасете, если не меня? Царицу Савскую, что ли?» Не­стор с удивлением понял, что его увлекло происходя­щее. Он так давно не испытывал зудящего любопыт­ства и желания подсмотреть в замочную скважину, что не сразу понял, что с ним происходит.

Нестор попробовал настроить одну из камер так, чтобы получше рассмотреть «капюшона», но в ту же секунду «капюшон» встрепенулся. Тут же зашевелился и Чен. Сделал несколько шажков вперед. Застыл, похо­жий на большую хищную кошку.

«Капюшон» вжался в перегородку и поджидал, ко­гда мимо него пройдет та, кого он встречал. Девочка лет пятнадцати, одетая в шорты, майку и босонож­ки, — топала вместе с остальными по направлению к сканеру и знать не знала, что в спину ей дышит «хвост», а на расстоянии сотни-другой шагов подка­рауливает один из самых жестоких и беспринципных людей на Земле.

«Капюшон» протянул вперед руку и незаметно для всех, кроме Нестора, бросил в сумку девочки что-то маленькое и блестящее. Потом резко нырнул вправо, выскочил из толпы и быстро, почти бегом направился прочь.

Камера, наезд, зум. Крупнее, еще крупнее. Зафик­сировать кадр! Распознать образ! Девочку, неловко вы­вернувшую руку и потирающую плечо, он узнал бы из миллионов ее ровесниц.

— Ты ж моя хорошая... Сколько лет, сколько зим...

Нестор оттолкнулся ногами от пола и откатился назад, вцепившись пальцами в подлокотники крес­ла. Маруся Гумилева... И что же в тебе такого ценно­го, что один из самых опасных людей на планете при­мчался ради тебя в московский аэропорт? И почему ты летела обычным рейсом?

 

ГЛАВА 2

ПАНИЧЕСКАЯ АТАКА

Конечно, можно было бы лететь первым классом или даже на частном самолете с собственной коман­дой бортпроводников, но ведь это так скучно. К тому же Маруся не доверяла частным самолетам, считая, что они куда менее надежны, чем крупные авиалайне­ры, набитые людьми, а значит, и большей ответствен­ностью. Папе бы такая идея не понравилась, хотя он сам был редким образцом демократичности и часто разъезжал по городу на велосипеде. Но то папа. Он сам за себя постоять может, а вот единственную дочь он считал непригодной для обычного человеческого су­ществования, не столько, правда, переживая за ее без­опасность, сколько переживая за безопасность других. Марусю папа считал концентратом неприятностей. Чуть только разбавьте ее толпой, и сразу же что-нибудь приключится, как будто она магнитом притягивала к себе происшествия разной степени тяжести.

Впрочем, сейчас Марусе было не до размышлений, так как ей пришлось покинуть самолет и войти в зда­ние аэропорта. Для любого нормального человека зда­ние аэропорта ничем не отличается от всех остальных зданий. Есть даже такие, которым нравится находить­ся в огромных помещениях, забитых людьми, но это только тем, кто слыхом не слыхивал о таком заболева­нии, как панические атаки. Панические атаки могут быть вызваны разными причинами, но у Маруси они случались именно в больших помещениях: аэропортах, вокзалах, кинотеатрах и даже внутри огромных торго­вых центров. И если клаустрофобию, то есть боязнь маленьких и замкнутых помещений типа лифта, еще можно как-то логически понять и объяснить, то чем именно вызвана Марусина агарофобия — понять было невозможно. Но как только она оказывалась в окруже­нии движущейся толпы, сердце начинало колотиться как бешеное, глаза застилало пеленой ужаса, а разум отказывался подчиняться элементарным командам.

Школьный психолог уверял, что такое заболева­ние не возникает на пустом месте и это как-то связано с детской травмой, с чем-то агрессивным и неприят­ным, что Маруся когда-то пережила, будучи еще очень маленькой, так что воспоминания стерлись, а ужас остался. Но что такого ужасного Маруся могла пере­жить? Она выросла в богатой семье, где за ней всегда присматривала служба безопасности, и никаких серь­езных стрессов, по крайней мере от толпы, не припо­минала. Единственным серьезным стрессом, который она перенесла, было исчезновение мамы. Она пропа­ла, когда Маруся еще под стол пешком ходила, уехав в экспедицию и не вернувшись. Но, во-первых, пусть и ужасно так говорить, Маруся не запомнила своих серьезных переживаний — ведь ее берегли и долгие годы обещали, что мама вот-вот вернется, пока она сама, поумнев, не поняла, что этого не произойдет ни­когда, а во-вторых, это опять-таки никак не было свя­зано с толпой.

Честно говоря, в данный момент паника еще не подступила, скорее, начиналось ожидание паники — Маруся знала, что проклятый ужас не преминет объ­явиться с минуты на минуту и в самый неподходящий момент. Поэтому она просто бежала, сконцентриро­вавшись на своих мыслях и стараясь успеть вырвать­ся на свободу быстрее, чем ее нагонит маячащий на горизонте страх. Всего лишь проскочить через сканер, толкнуться в двери и вывалиться на улицу. Вдохнуть воздух, остановить такси...

Ну почему, ну почему же все так долго! Очередь перед контролем безопасности почти не двигалась — кого-то задержали или сломались сканеры? Впер­вые Маруся пожалела, что выбрала обычный рейс. С простыми смертными никто не церемонился — тол­па постепенно сгущалась, расширялась и давила со всех сторон.

— Не толпиться! Пожалуйста, встаньте по одно­му! — выкрикнул человек в форме секьюрити. — От того, что вы напираете, очередь быстрее не пойдет.

А вот и он. Вязкий противный ужас медленно впол­зал внутрь, словно инопланетное чудовище из липкой слизи... Маруся почувствовала, как сердце предатель­ски дрогнуло и заторопилось. Тын, тын, тын, тыдын, тыдын, тыдын, тын-тын-тын-тын-тын... Понеслось галопом, отдавая в уши. Притормози! Не надо! Не сей­час! Ладони стали влажными, виски сдавило, живот скрутило судорогой — хоть падай. «Пристрелите меня кто-нибудь!» — пронеслось в голове.

— Отступите назад! Я прошу вас отступить назад и выстроиться по одному!

Назад? Еще назад? Толпа отхлынула волной, ута­щив за собой еще на двести метров. Да сколько же это ждать? До вечера? Неделю? Вечность?

Ожидание было невыносимым, а осознание того, что покинуть здание без прохождения контроля невоз­можно, сдавливало глотку и мешало дышать. Не сооб­ражая, что делает, Маруся выскочила из очереди и бы­стрыми шагами направилась в обратном направлении. Куда именно, она не имела ни малейшего представ­ления — ей просто нужно было бежать. Бег разгонял страх, создавал ложное ощущение избавления и ухода от опасности.

На запястье Маруси была наклеена практически невидимая полоска прозрачного силикона — пла­стырь с миллионом тончайших иголок, через которые под кожу непрерывно вводился стопадреналин — пре­парат, блокирующий выброс адреналина, главного ви­новника панических атак. Пластырь не работал. Ско­рее всего, потому что Маруся, как всегда, пропустила момент, когда его надо было сменить на новый. Мару­ся даже потерла полоску пальцем, словно пыталась вы­давить остаток лекарства, как из тюбика, но пластырь не действовал, а паника подступала все сильнее, рас­ползаясь темными пятнами перед глазами.

— Девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь...

Маруся принялась отсчитывать сотню в обратном порядке, как учил папа, — надо было сконцентриро­ваться на чем-то и переключить внимание, пока со­стояние не стабилизируется...

— Девяносто шесть...

Только что была перед глазами, отвернулся на ми­нуту, а ее уже нет! Чен в который раз рассматривал толпу людей, стоящих в очереди на паспортный кон­троль, и не находил среди них девчонки. Ну не под землю же она провалилась? Куда ее черти понесли?

— Ну как, нашел сестренку? — прямо навстречу ша­гал тот самый любопытный громила из секьюрити.

Чен вежливо улыбнулся, изобразив на лице беспо­койство.

— Нашел и потерял.

— Серьезно? — не поверил гигант.

— Вот что у нее в голове? Только что была тут...

— Провел бы без очереди, что ты тоже над ребенком издеваешься?

— Ну вот не успел, уже слиняла, — не скрывая раз­дражения, огрызнулся азиат.

— А то давай по громкой связи объявим?

— Нет, спасибо, — натянуто улыбнулся Чен, про себя подумав, что этого еще не хватало...

— Ну как знаешь. Тебе видней... — словно немного обиделся громила.

— Да, мне видней, — со злостью тихо прошипел Чен Чжоу, быстро удаляясь и неприлично резко окончив разговор.

До выхода оставалось пять минут. Нестор уже об­лачился в новый костюм и сейчас стоял перед мони­торами, небрежно зачесывая волосы и явно думая о чем-то кроме предстоящего выступления. Как не вовремя. Все равно что прервать просмотр фильма на самом интересном месте! Он видел все. Видел Марусю, бегущую по залу без какого-либо заданного направле­ния, — она металась, шарахаясь из стороны в сторону, словно искала выход из замкнутого пространства. Ви­дел Чена, который явно потерял девчонку, однако ка­ким-то животным чутьем точно выбрал путь пресле­дования — китаец все еще не замечал свою жертву, но тем не менее безошибочно настигал.

Что будет дальше? Убьет? Поговорит? Или аресту­ет — не зря ж он оделся в форму. Фальшивое задер­жание? Для чего? Для похищения? А для чего же еще. И что ему нужно? Ну уж точно не деньги Гумилева. То­гда, возможно, какие-то сведения? На рынке высоких технологий они идут ноздря в ноздрю... Ну, Гумилев, ты и кретин! Кто же отпускает ребенка без сопрово­ждения?

— Нестор Петрович? — в дверь тихо и словно с опас­кой постучали.

— Еще пять минут! — неожиданно грозно крикнул Целитель, не отрывая взгляда от захватывающего дей­ствия, разворачивающегося перед его глазами.

Пяти минут должно хватить. Они вот-вот найдут друг друга... Нестор отбросил расческу и с нетерпени­ем потер руки. Дневники дикой природы! Канал Эни- мал Плэнет! Любимая передача еще со школы.

Маруся старалась не смотреть на людей, она просто быстро шагала, глядя в пол, который был весь исчер­чен разметкой, как автомагистраль, и дублировал со­общения с табло и панелей: предложение опробовать новый поезд — до центра за восемь минут (после того как в Москве запустили вертолеты, администрации железных дорог пришлось несладко, и теперь они из кожи вон лезли, чтобы оттеснить конкурентов). Юри­дическая контора «Моменталь» (заключение и растор­жение браков в течение двадцати минут прямо в аэро­порту), коктейль «Возрождение» (стволовые клетки с ванильным вкусом и пышной пенкой — дураки не переведутся никогда), «Стопадреналин» пролонги­рованного действия... Маруся проследила взглядом, куда указывала стрелка, и свернула в аптеку.

— Новые легкие — это легко! — обнадеживала си­ликоновая девица у входа и вдыхала кондициониро­ванный воздух полной грудью гигантского размера. Лет двадцать назад такие куклы продавались в спе­циализированных магазинах, пока кому-то не пришла в голову мысль заменить ими промодевушек. Вставить звуковой чип и моторчик, заставляющий расправлять­ся пластиковую грудную клетку, оказалось дешевле, чем нанимать живых студенток, в принципе таких же безмозглых, но требующих все большую и большую зарплату.

— Стопадреналин! — выпалила Маруся, облока­чиваясь на прилавок и протягивая персональный жетон.

Удивительно, но в аэропортах еще остались аптеки с настоящими фармацевтами. Говорят, Министерство здравоохранения «потеряло немало здоровья» на вой­не с Министерством развития, которое всячески при­зывало заменить всех продавцов на автоматы.

Извините, но ваш счет заблокирован...

Фармацевт напоминал доисторическую рели­квию — сморщенный старичок в белом пластиковом халате, больше похожем на мешок для мусора.

— Заблокирован?

Старик погрузил жетон в считывающее устройство и отрицательно замотал головой.

— Возможно, у вас закончились средства...

Средства были, в этом Маруся не сомневалась, но

почему жетон не сработал? Оттого что лекарство ока­залось недоступным, паника лишь усилилась. Маруся почувствовала, как на глаза навернулись слезы, ком в горле разросся, причиняя ощутимую боль.

— Пожалуйста, мне очень нужно...

— Вы можете воспользоваться кабинетом срочной психологической поддержки.

— Мне не нужна поддержка, мне нужен пластырь!

— Извините, но ваш счет заблокирован...

Зачем надо было оставлять живых продавцов, если по сути они ничем не отличались от бездушных авто­матов?

— Мне очень плохо, пожалуйста. Я вам дам часы, это настоящие...

— Кабинет срочной психологической поддержки находится...

Маруся выбежала из аптеки, задев силиконовую куклу, которая упала лицом вниз, ни на секунду не прерывая рекламного текста. После каждого вдоха ее голова приподнималась над полом, бессмысленно ты­каясь носом в кафель при каждом выдохе.

Бежать!

Эта мысль возникла в голове как вспышка. Главное — не оборачиваться. До конца зала, не заходить в лифт! По­чему? Просто не заходить! Значит, по ступеням вниз, на первый уровень, там по коридору в гостиничный сектор, бесконечная стойка ресепшн, за ней отделение связи, еще ниже в кинотеатр или направо по коридору — магазины.

Вниз!

Маруся ни на секунду не задумывалась, куда бе­жать, — думали ноги. Сейчас они управляли движе­нием. Кабинет срочной психологической поддержки — смешно, он будто сам выпрыгнул навстречу. Мимо! 16 кинозалов. Дальше! Туалеты, санчасть, магазины...

Отчетливое ощущение погони. Как будто кто-то или что-то вот-вот настигнет тебя. Это чувство будет преследовать, пока ядерное адреналиновое топливо не выгорит дотла — только тогда обессиленное серд­це сбавит ход, легкие расправятся и позволят глотнуть воздух, мозг насытится кислородом и сможет сообра­жать. Когда включится мозг, станет понятно, что ни­какой опасности нет, никто не гонится, и можно бу­дет... Маруся резко обернулась. Прямо за ее спиной находилось существо — высокое, невероятно бледное, с яркими голубыми прожилками на висках и на шее. Белые, словно наполненные туманом глаза смотрели прямо на Марусю. Где-то там, в самой глубине созна­ния, мелькнула неуверенная мысль, что этого не мо­жет быть. Что это галлюцинация, прозрачных людей не бывает, и если все-таки вдохнуть... если не подда­ваться панике... если успокоиться...

Таких людей не существует, не существует, не суще­ствует. .. Таких людей... Но если это не человек?

Чен видел Марусю прямо перед собой и видел, как она испугана. Она постоянно оборачивалась и прибав­ляла шаг, словно пытаясь убежать от кого-то... Но, как ни странно, смотрела она не на него. Она вглядыва­лась в пустоту, и с каждым разом на ее лице отражал­ся все больший ужас. Но что или кого она там видит? Прозрачных? Чен знал про этих существ, но предста­вить, что они тоже оказались здесь, сейчас... Они, Не­стор, Чен, тот человек в капюшоне... В один и тот же день, в одном и том же месте? Не Домодедово, а ведь- минский шабаш... неужто тайный список все же слили?

Пора действовать. Вон там, за кинозалами, ей придет­ся свернуть в довольно узкий коридор. Немноголюдный и не просматриваемый с внешней стороны — удачное место для задержания без лишних свидетелей. На всякий случай Чен сжал в кулаке Морского Конька — если что-то пойдет не так, он вынужден будет им воспользоваться.

Опасность! Это существо представляло для нее смертельную опасность, и в здании оно было не одно. Купить билет и спрятаться в кинозале? Жетон не ра­ботает. Позвать на помощь? И как, интересно, объяс­нить? Позвонить? Маруся нащупала в кармане куртки телефон и нажала на кнопку.

— Ваш номер заблокирован...

Маруся нажала кнопку еще и еще...

— Обратитесь в службу поддержки либо...

Вниз, через два пролета стоянка рентомобилей. Са­дишься в любой, вместо ключа зажигания и докумен­тов — все тот же жетон. Да, это побег и нелегальное пересечение границы, за которое по голове не погла­дят, но возвращаться в очередь на паспортный кон­троль, когда за тобой гонится уродливое существо, по­хожее на человекоподобную медузу?!

Маруся запрыгнула на сиденье. Кнопка старта и красная мигающая надпись.

ИЗВИНИТЕ, ВАШИ ПРАВА ЗАБЛОКИРОВАНЫ.

Не оборачиваться. Не смотреть в зеркало заднего вида, потому что они уже там. Не паниковать и не ду­мать. Просто бежать. До конца зала, там около ста вы­ездов, перепрыгнуть шлагбаум и вверх по резиновой ленте на первый уровень, оттуда лифт вниз, лифт и без вариантов — большой светлый зал сверхскоростных поездов, турникет и служба безопасности.

Персональный жетон. Персональный жетон — ваше все. Удостоверение личности, водительские права, банковский счет, медицинская карта, страховой полис, ключ зажигания, ключи от дома, доступ в компьютер­ную систему... Билет на поезд, в конце концов!

ИЗВИНИТЕ, ВАШ СЧЕТ ЗАБЛОКИРОВАН.

Какой идиот придумал сделать на турникетах зву­ковое оповещение? Обнаружив заблокированного пользователя, эти штуки начинали реветь как сирены и разве что не хватали тебя в свои цепкие объятия.

— Позвольте ваш жетон?

Служба безопасности обязана реагировать на по­добные происшествия. Заблокированный пользова­тель — это не просто человек без билета, он преступ­ник. Непонятно, что вообще надо совершить, чтобы тебя заблокировали: ограбить национальный банк? убить президента? Маруся никого не убивала и, кро­ме того, очень не хотела, чтобы убили ее, поэтому она преодолела препятствие так же, как шлагбаум... а те­перь со всех ног к поездам... ослушаться службу без­опасности — паршивая история даже для дочери мил­лиардера. Обратный отсчет от десяти. Девять, восемь, семь, шесть — не больше трех шагов до двери поезда. Пять, четыре, три, заряд электрошока между лопаток и, как та силиконовая кукла, лицом в пол.

— Цап-царап! — Нестор протянул руку с пультом и отключил мониторы.

Что ж, в этот раз добыча досталась вовсе не тому, кто ее преследовал. Животный мир жесток и непред­сказуем. Однако мысль о том, какое разочарование постигнет сумасшедшего китайца, заставила Нестора злорадно усмехнуться. Девчонка настолько внезапно изменила план побега, что даже такой опытный охот- 11 и к, кл к Чен, не смог вовремя среагировать и догнал ее ровно в тот момент, как между ними закрылись дверцы лифта. А дальше кто не успел, тот опоздал... Ищи ее теперь.

Нестор пригладил волосы, надел темные очки, по­правил ворот рубашки и торжественно покинул поме­щение

Маруся сидела в небольшом, похожем на куб каби­нете, стены которого были сделаны из затемненного стекла. Она пыталась сконцентрироваться и понять, что тут вообще происходит. Мысли разбегались, а все внимание уходило на изучение перламутрово-белых ботинок капитана службы безопасности.

— Гумилева Мария Андреевна... Так?

Маруся очнулась и наконец-то оторвала взгляд от ка­питанской обуви. Марией ее никто никогда не называл, так что имя казалось каким-то чужим и незнакомым.

— Две тысячи пятого года рождения... Пятнадцать лет?

— Четырнадцать.

Капитан пробежался пальцами по сенсорному эк­рану, и тот сперва мигнул обращенной к Марусе сто­роной, а потом замерцал таблицей прилетов-отлетов. Яркое излучение двустороннего монитора высвечива­ло лицо офицера: его глаза были прозрачными, словно стеклянные шарики.

— Цель вашего визита в Москву?

— Я здесь живу.

— Вы здесь живете... — повторил капитан. — А в Сочи?

— Бабушка.

Сильнее всего болело правое плечо, как будто весь удар пришелся именно на него. Наверное, как-то не­удачно подвернула руку, когда падала.

— И что вы там делали? В Сочи?

— Отдыхала. Сейчас ведь летние каникулы.

— А почему вернулись?

Эти прозрачные существа, похожие на людей... но не люди. Кто они? Привидения? Фантомы? Смешно... Сейчас собственный страх казался фантазией, но при этом она могла бы поклясться, что существа были, что даже в данный момент, в эту минуту они есть, и они есть где-то рядом, за этой стеной, смотрят на нее. Ма­руся чувствовала...

— Почему вы вернулись в Москву?

— Хотела отметить день рождения с друзьями.

— М-м-м... А ваш отец случайно не...

— Да, это он.

— Хм... Интересно...

Капитан сверил информацию с данными на компью­тере и слабо кивнул. На мониторе замигало входящее сообщение — клик и очередная таблица. Правда, ско­рее это было похоже на кассовый чек, в котором четко отражалось, когда и где Маруся пользовалась жетоном. Вот она вышла из дома в Сочи, оплатила такси, купила сок, прошла регистрацию, купила кофе и булочку, ку­пила журнал, купила резиновую уточку (о боже!), ска­чала музыку... Ничего криминального, если не считать уточки. Села в самолет, прилетела... Жетон фиксировал каждый шаг — сканеры считывали информацию, даже когда он просто лежал в кармане или в сумке.

В две тысячи четырнадцатом году правительство пыталось ввести закон об обязательном вживлении микрочипа: тот же жетон, но размером с булавочную головку, однако идея не прошла — люди оказались не готовы к такому вмешательству в свои организмы. После скандальных дискуссий и многодневных улич­ных пикетов правительство пошло на уступки — было решено отказаться от принудительной «вакцинации». Пришлось, правда, вернуть привычный жетон, од­нако с некоторым усовершенствованием — теперь в нем появился сенсор, который определял «хозяина»

дактилоскопическим методом по отпечатку пальцев, так чтобы никто чужой не смог воспользоваться кодом, плюс при утере жетон можно было восстановить в лю­бой точке любого населенного пункта — владельца просто идентифицировали и выдавали новый жетон.

— Ваш идентификационный код был заблокирован в десять часов тридцать восемь минут. Попытайтесь вспомнить, что в этот момент происходило?

— Я не помню, что происходило в десять часов три­дцать восемь минут.

— Примерно...

— Ну. Я прилетела...

— Так...

— У меня закончился пластырь.

Капитан достал из кармана бумажную салфетку и промокнул лицо.

— Вы хотите сказать, что используете лекарствен­ный препарат, чтобы не волноваться, и что вы часто испытываете гнев?

— Я так не сказала.

— Но это так?

— Ну, я, конечно, злюсь... То есть не злюсь, а начи­наю нервничать. И, может быть, в этот момент, когда я нервничаю, я немного раздражена...

Капитан посмотрел на Марусю, слегка нахмурив­шись, точно его мучила страшная головная боль, ис­точником которой была сама Маруся.

— Это как-то связано? Ваше состояние и вспышки гнева. Вы испытываете гнев в момент волнения?

— Я...

Капитан резко вскинул ладонь, призывая к тишине.

— Сформулирую более точно... Если в момент при­лета действие пластыря закончилось и вы забеспокои­лись, могло ли это спровоцировать агрессию с вашей стороны?

Что?

Казалось, будто офицер подводит к чему-то, к како­му-то выводу, цепляется за слова и увязывает их в одну логическую цепочку... Но к чему он подводит?

— Вы пытались оказать сопротивление службе без­опасности. ..

— Ничего я не оказывала!

— Тогда почему вы убегали?

Маруся не нашлась, что ответить. От службы без­опасности она убегала по инерции, без какой-либо причины. Точнее, убегала она вовсе не от них, а от прозрачных... Но попробуй теперь это объясни.

— Вы ведь заходили в аптеку?

-Да.

— В какое время это произошло?

— Не помню точно...

— Хорошо. Вы зашли в аптеку. Что дальше?

— Я не смогла оплатить покупку...

— Дальше?

— Вышла из аптеки.

— Куда вы направились, когда вышли из аптеки?

— Я...

— Почему вы стали убегать?

Вопросы посыпались такой скоростью, что Маруся не успевала подумать, прежде чем ответить.

— Не знаю.

— Почему вы убегали? — настойчиво повторил офицер.

— Показалось, что за мной кто-то следит.

— Вы заметили что-то странное, что вас напугало?

— Нет... Н-ничего не заметила. — Маруся запнулась, вспомнив своих прозрачных преследователей, но тут же собралась с силами. — Ничего! Просто бежала.

— Вы обмолвились, что вам показалось, будто за вами кто-то следи-]'.

— Ну да. У меня была паническая атака, я же гово­рю. .. — Маруся снова протянула руку с пластырем так,

чтобы офицеру было его лучше видно. — Закончился стопадреналин, и, видимо, произошел выброс гормо­нов или чего-то там, мне стало плохо, я очень занерв­ничала, и мне показалось, что за мной кто-то следит — я понятия не имею, почему мне так показалось.

Капитан отвлекся на изучение цифр в мониторе. Как будто он перестал ее слушать, потерял интерес или не верил...

— Мне почудилось, что там был какой-то человек с прозрачной кожей... — втянув голову в плечи, сказа­ла Маруся, осознавая, как нелепо это звучит, и пыта­ясь спрятаться в панцирь, как черепаха.

Капитан поднял голову и уставился Марусе прямо в глаза.

— Нам придется провести анализ крови на наличие наркотических веществ.

Маруся обреченно кивнула. Безумие какое-то. Ад­реналин, пластырь, страх... Оправдываться было бес­полезно — все оправдания звучали бредом и вызыва­ли еще большие подозрения. Маруся вспомнила сцену из какого-то старого фильма, который они с папой смотрели в прошлом году, — там обвиняемый заявил, что будет хранить молчание, пока не придет его ад­вокат. У Маруси не было адвоката, но зато был папа. Так и сказать? Сказать, что до его приезда она больше рта не раскроет. Но тогда это подтвердит, что Маруся в чем-то виновата, а ведь она ничего плохого не сде­лала... Уж лучше отвечать на все вопросы — скорее всего это недоразумение вскоре разрешится, и ее от- I [устят.

— Опишите подробно, что вы делали в аптеке, — снова включился капитан.

— Я бежала, увидела указатель, зашла в аптеку. Гам был старик, который отказался продавать мне пластырь, потому что мне заблокировали счет и я не могла оплатить покупку. Я стала просить его дать мне пластырь в обмен на часы, потому что мне правда было очень плохо, и я была готова на все что угодно...

— Даже на убийство?

Маруся улыбнулась. На мгновение она почувство­вала себя в безопасности — если капитан шутит, зна­чит, все не так страшно. Но потом она посмотрела в его глаза, и радость улетучилась.

— Мы восстановили время по камерам слежения. Сразу после вашего ухода был обнаружен труп фарма­цевта...

— Что?!

— И единственное, что нас интересует, это способ, которым вы смогли изувечить человека практически до неузнаваемости.

Камера находилась на нулевом уровне, там же, где располагалась стоянка рентомобилей, вход в метро и дешевые отели. Сейчас, в спокойном состоянии, если это состояние можно было назвать спокойным, Маруся наконец-то обратила внимание на дизайн подземного этажа: широкая дорога, выложенная плиткой, по обе стороны настоящие уличные фонари с теплым оранже­вым светом, широкие тротуары, симпатичные скамей­ки, разноцветные справочные автоматы, банкоматы, деревья в кадках, газоны и шум прибоя из невидимых динамиков. Расслабляющая курортная атмосфера. Как будто прогуливаешься по вечерней набережной. Ну... это если не считать наручников и пары конвоиров.

— Мы связались с вашим отцом...

Фальшивые дорожные знаки указывали направ­ление движения, места для парковки, ограничивали скорость. На перекрестках торчали фальшивые свето­форы.

— Через пару часов вас навестит психолог и задаст несколько вопросов... Не возражаете?

Напротив подземного отеля обосновался корей­ский ресторан с шутливой табличкой «Место для вы­гула собак», и Маруся вспомнила, как они с классом летали в Сеул прошлой весной и как она сломала ми­зинец, поскользнувшись в бассейне.

— Вы слышите меня?

Вот вам четырнадцать лет. Вы только что вернулись с отдыха, где прекрасно провели время с друзьями. Ваша кожа все еще соленая от морской воды, потому что этим утром вы плавали, и кажется, что волосы на затылке до сих пор не просохли, и вы немножко влюб­лены, не в кого-то конкретно, а просто так, во всех, по­тому что вам хорошо и четырнадцать лет...

А вот вы уже сидите на допросе, и вас обвиняют в убийстве. Заставляют снять одежду. Потрошат сум­ку. Берут кровь. Вкалывают успокоительное. Вот вас ведут в камеру и задают дурацкие вопросы: «Какой сегодня день недели? Какое сегодня число?» Конечно, Маруся все слышала, но отвечать не хотелось, поэтому за нее ответил кто-то другой:

— Оставь девочку в покое.

Маруся почувствовала невыносимую усталость, будто она не спала неделю или даже больше, шум ис­кусственного прибоя убаюкивал, кондиционеры гна­ли воздух, глаза слипались...

Они вошли в здание, внешне неотличимое от ма­ленького одноэтажного отеля, разве что без светя­щейся вывески, и на окнах закрытые ставни. Внутри пеприятный холодный свет, как в больнице, воору­женная охрана, коридор...

— В комнате есть коммуникатор для внутренней связи. В случае необходимости вы можете связаться ■ нами.

Одна из дверей была открыта, словно камера уже жда- мл свою пленницу. Чьи-то руки легонько подтолкнули

Марусю вперед, она перешагнула порог и услышала, как за спиной защелкнулся замок. Немыслимо, как все мо­жет измениться за считаные минуты. Маруся хотела бы об этом еще немного поразмышлять, но усталость взяла свое. Она опустилась на кровать, на автомате скинула с себя босоножки и моментально... буквально за пару секунд уснула. Уютный тюремный интерьер — широ­кие кровати, матовые белые лампы, лохматый зеленый коврик — она по достоинству оценить не успела, однако, судя по звуку, там, помимо прочих удобств, имелась ра­ботающая телевизионная панель.

— Беги!

Маруся перевернулась на спину и открыла глаза.

— Сейчас же! Срочно! На другой конец света, под землю, на Луну, куда угодно. Ты не представляешь, на что способны эти люди...

Маруся потерла глаза и повернулась на звук. На эк­ране телевизионной панели мокрое от пота мужское лицо таращило глаза и умоляло бежать кого-то, кого — видно не было:

— Твоя смерть — это еще не самое страшное, что может с тобой случиться...

Пульт на прикроватном столике — значит, телевизи­онная панель старая, и голосового управления у нее нет. Тянуться лень, но слушать этот бред совсем невыноси­мо! Маруся добралась до пульта и переключила канал.

— .. .больше не могла пошевелиться. А ведь ей было всего девятнадцать лет, и Марина находилась на са­мом взлете карьеры. Что может быть страшней? Меди­цина оказалась бессильна, и тогда бабушка Марины...

Отполированный до пластикового блеска шоумен рассказывал очередную душещипательную историю. На экране мелькали фотографии юной гимнастки: ма­ленькая девочка в розовом трико, девочка на брусьях, девочка на олимпийском постаменте, девочка с меда­лью, девочка на операционном столе... Бабушка с за­плаканными глазами.

— Ирина Сергеевна, расскажите, как вы узнали про целителя? Как поверили в чудо?

О господи! Опять этот Нестор. Идиотский цирк с идиотскими фигурантами. Шоу, целиком и полно­стью основанное на обмане. Наверняка с подставными актерами и придуманным сценарием. Как люди вооб­ще могут верить в такую чушь? Типа, великий Нестор взмахнул рукой и излечил от перелома позвоночника?

Маруся поморщилась, надавила на кнопку и пере­ключила канал.

— Поистине бесценна...

Теперь на экране появилась лысая говорящая го­лова, ловко прикрепленная к плечам в полосатой ру­башке. Внизу бегущей строкой проносилось известие о похищении «Сикстинской Мадонны» из дрезденско­го музея.

— Мы пока не можем объяснить, каким образом грабителям удалось...

Маруся услышала шаги за дверью, бросила пульт и притворилась спящей. Меньше всего ей сейчас хоте­лось отвечать на вопросы.

— Мария?

Женский голос. Очень мягкий, почти нежный. Ма­руся услышала, как дверь закрылась, потом осторож­ные шаги мимо кровати к изголовью, потом замолчала телевизионная панель.

— Вы слышите меня?

Маруся приоткрыла один глаз. Перед кроватью стояла женщина в форме, видимо, тот самый психо­лог, который собирался прийти через пару часов по­сле допроса. Бывают такие женщины, чью половую 11 ринадлежность можно определить только по голосу.

Высокая, худая, с короткой стрижкой. Ни грамма кос­метики, тонкие черты лица и какая-то странная су­хость, будто ее прогнали через вакуумную машину, и та откачала из нее всю жидкость. Даже кожа на ее лице выглядела словно пересушенная бумага. Маруся задумалась о том, что произойдет, если такую женщи­ну столкнуть в бассейн? Сколько литров воды она впи­тает и до каких размеров увеличится? Возможно, тогда у нее появились бы и грудь, и губы, и...

— Меня зовут Аида. Если вы не против, я задам вам несколько вопросов.

Как будто она не задаст их, если Маруся будет против.

— Как вы себя чувствуете?

Маруся села и дотянулась голыми ступнями до хо­лодного пола. Где же босоножки? Куда она их запихнула?

Женщина заботливо предложила ей казенные та­почки. Достала откуда-то из-под кровати, сняла хру­стящую упаковку и протянула. Как мило!

— Вас что-нибудь беспокоит?

-Да.

Психолог приподняла кресло, поставила его ближе к кровати, села и посмотрела прямо в глаза Марусе. В ее взгляде было столько трепета и заботы, что хотелось сразу же довериться и поделиться самым сокровенным.

— И что же?

— Как грабителям удалось похитить «Сикстин­скую Мадонну»?

— Какую мадонну? — Женщина-губка нахмури­лась, и ее высокий лоб превратился в гофрированную рисовую бумагу.

— Сикстинскую. У нее ведь столько степеней защиты...

Женщина-губка замолчала. Забота и трепет в ее

глазах сменились ледяным спокойствием.

— На вашем месте я бы думала о том, сколько степе­ней защиты у вас.

Ничего приятного в ее голосе уже не было.

Маруся опустила глаза и посмотрела на тапоч­ки. Мягкие, легкие, будто из пенопласта, и огромные, словно рассчитанные на настоящего двухметрового преступника, если такие огромные преступники во­обще существуют. Маруся приподняла ногу и рассмо­трела удивительное изделие со всех сторон — в один такой тапок могли уместиться обе ее ступни.

— О чем вы сейчас думаете? — снова перешла на до­верительный тон «губка».

— Ни о чем, — честно призналась Маруся. — О та­почках.

— Вас не беспокоит то, что вы были задержаны? — Кажется, женщина-психолог никак не могла понять, что за «псих» попался ей на этот раз.

Маруся пожала плечами:

— Я не понимаю.

— Может быть, вы просто не хотите рассказывать?

— Почему бы я могла не хотеть?

— Хорошо... Когда вы зашли в аптеку, вы не почув­ствовали ничего подозрительного?

— Я чувствовала все подозрительным. У меня нача­лась паника.

Аида кивнула, достала из кармана маленький бу­мажный блокнот и, раскрыв его, положила себе на колени. Страница блокнота была сплошь исчиркана мелким почерком.

— Опишите подробно ваши ощущения на тот мо­мент, — попросила Аида, внимательно вчитываясь в записи.

— А вы точно психолог? — с легким сомнением спросила Маруся. Вся эта сцена казалась ей наигран­ной и насквозь фальшивой.

— Почему вы сомневаетесь? — Аида оторвала взгляд от блокнота и удивленно посмотрела на Марусю.

— Потому что вы задаете дурацкие вопросы.

Аида нахмурила брови.

— Вижу, ты не слишком-то хочешь идти на кон­такт, — со вздохом констатировала она, внезапно пе­рейдя на «ты».

Маруся резко выпрямила ногу. Поддавшись инер­ции, гигантский тапок слетел, пересек комнату и уда­рился в противоположную стену.

— С таким поведением... — заметно рассердившись, начала говорить Аида.

— Как вы определили, что я заходила в аптеку? — внезапно перебила ее Маруся, словно соединив в голо­ве какие-то детали.

— По записям видеонаблюдения.

— Там что, были камеры?

— Конечно. Камеры есть во всем здании...

— Значит, камера показала, как я выбегала из апте­ки и что именно там происходило?

Аида торжественно развела руками, на секунду превратившись в циркового конферансье, объявляю­щего коронный номер программы. Казалось, будто именно этого вопроса она и ждала.

— Запись стерта! — с необъяснимым удовольстви­ем сообщила она, видимо чувствуя себя детективом, загнавшим коварного убийцу в тупик.

— С какого момента?

— С момента, как вы туда зашли, — снова перешла на официальный тон Аида.

Маруся зажмурилась, словно пытаясь нарисовать в воображении логическую цепочку. Потом мотнула головой, открыла глаза и с недоумением посмотрела на Аиду.

— И вы что? Вы думаете, что это я ее стерла? Убила старичка и стерла записи? За несколько минут?

— Мария, вас пока...

— Маруся.

— Маруся. Вас пока никто ни в чем не обвиняет... — сморщились впалые щеки женщины-губки. Видимо, таким образом она улыбалась. — Мы вообще не счита­ем вас причастной...

— Поэтому и посадили в тюрьму?

— Это не тюрьма.

Маруся осмотрела комнату. Больше похоже на отель, только вот замки — снаружи.

— Папа приехал?

— Мы связались с вашими родителями. — Аида за­крыла блокнот и спрятала его в карман.

— Вы хотели сказать, с папой?

— Он скоро подойдет. Но надеюсь, вы не думаете, что если ваш отец занимает такое положение, то это автоматически делает вас безнаказанной?

— Надеюсь, вы не думаете наоборот...

— М-м-м?

— Что это автоматически делает меня виноватой!

Теперь у Маруси возникла мысль, что это все запро­сто могло быть подставой отцу. Как у любого богатого и известного человека, у него имелись враги. А обвине­ние дочери самого Гумилева в убийстве круто отрази­лось бы на его карьере... Значит, главное не наговорить лишнего, нести чушь и тянуть время до приезда папы.

— Здесь будут кормить?

Аида открыла папку и пробежалась глазами по тек­сту, сделав вид, что не услышала вопроса.

— Мы не смогли установить причину блокировки вашего жетона.

— Может, он просто сломался.

— Жетоны блокируются только в случае, если чело­век представляет собой опасность, думаю, вы знаете об этом...

— Я...

— Таким образом можно парализовать свободу пе­редвижения...

— Это я заметила...

— И облегчить поимку преступника.

— Я не преступник!

Женщина-губка резко захлопнула папку.

— Тем не менее я надеюсь, вы понимаете, что по­пытки побега бессмысленны.

— Но я не собираюсь никуда бежать.

— Единственная организация, которая может за­блокировать идентификационный жетон, это госбез­опасность. Мы связались с ними, и они подтвердили, что ваши права были аннулированы... Но по како- му-то странному стечению обстоятельств вашего дела не нашли, и мы полагаем...

Маруся отвернулась и принялась разглядывать сте­ну. Идентификационный жетон, госбезопасность, ан­нулированы, бессмысленны, парализованы — все, что говорила эта женщина, смешалось в одну большую кучу непонятных слов. Было совершенно очевидно, что произошла ошибка или подстава, и совершенно неочевидно, как доказать, что ты здесь ни при чем.

— Отложим это. Сейчас я хочу досконально выяс­нить, что именно произошло в аэропорту. Итак, вы вы­бежали из аптеки крайне испуганной, и согласитесь, это подтверждает...

— Что это подтверждает?

Маруся снова включилась в диалог, но теперь «су­шеная психологичка» вызывала у нее чувство, близкое к ненависти.

— По результатам анализа в вашей крови обнаруже­но предельно высокое содержание адреналина.

— Разумеется! У меня была паника. Сколько еще раз мне повторить? Если вы врач, вы понимаете, что это такое.

— Это могло быть вызвано сильным пережива­нием. ..

— Видите пластырь? Я налепила его два дня назад. Если я налепила его задолго до того, как это случилось, значит, я знаю, что выбросы адреналина случаются у меня НЕ по причине сильного переживания, а пото­му, что они случаются!

— Да. Но это не отменяет вероятности того, что вы­брос адреналина случился по причине сильного пере­живания.

Маруся закрыла лицо руками. В домике. Закрылась от всего и от этой мутной тетки, убогой логике кото­рой невозможно противостоять.

— Возможно, вы просто свидетель. Возможно, вы увидели нечто настолько страшное, что оно стерлось из вашего сознания, и теперь вам кажется, что вы ни­чего не помните или помните, но не так, как оно было на самом деле. Возможно, вы видели убийц... То есть вы не причастны, но вы всё видели, понимаете?

— Нет...

— Конечно, это не объясняет ситуацию с жетоном, но... Давайте поступим так. Сейчас мы проведем тест вашей мозговой активности.

— Э-э... это гипноз?

— Что-то вроде. Только более... нечто более глубо­кое. — Аида залезла во внутренний карман пиджака и извлекла оттуда кожаный футляр. Внутри оказался маленький шприц с прозрачной малиновой жидко­стью и короткой тонкой иглой, похожий на игруш­ку из кукольного набора для игры в «Больничку». — Я введу вас в транс... в состояние отключки, так чтобы ваше сознание освободилось от всех защитных блоков, а затем стану предлагать вам когнитивные модули, на которые ваш мозг будет реагировать...

— Какие модули? — переспросила Маруся.

— Ну... — Аида улыбнулась. — Обычные вопросы, сформулированные определенным образом.

Допустим... допустим, в аптеке произошло страш­ное убийство, и Маруся его увидела. Допустим, на ее глазах человека изувечили, потом стерли запись ви­деокамеры, потом... Кто были эти люди с прозрачной

кожей и почему они за ней следили? Почему заблоки­ровали жетон? Почему это все происходит? Почему не появляется папа? И почему тут такой холодный пол?

— Это не больно. Просто ложитесь и закройте глаза, Маруся. Я прикреплю несколько датчиков...

Неприятный писк заставил Аиду заткнуться. Жен- щина-губка встала со стула и открыла дверь.

— Надеюсь, доктор, у вас есть разрешение на прове­дение полисомнографического дознания?

Это был голос отца!

Аида пролепетала что-то невнятное.

— Вы понимаете, чем это может закончиться для вас?

Маруся увидела, как жуткая женщина-губка пулей вылетела за дверь, а вместо нее зашли уже знакомый капитан в белых ботинках и папа.

Папа сразу же с порога подмигнул. Это внушало на­дежду на скорое освобождение, поэтому Маруся под­мигнула ему тоже, чтобы показать, что она в порядке и не стоит волноваться.

— Ты как?

Маруся улыбнулась.

— Мы восстановили запись видеокамеры из мага­зина напротив. При развороте она захватывает кусок аптеки...

Папа выдержал паузу и посмотрел на капитана, будто ожидая от него продолжения рассказа, но капи­тан молчал, насупившись, словно кто-то серьезно его обидел.

— Ну, в общем, видно, что, когда ты ушла, аптекарь был еще жив.

— А они не могли восстановить эту запись раньше?

— Ну, тогда бы им некого было задерживать.

— Я уже объяснял, — наконец-то вступил в разго­вор капитан, — что сегодня у нас повышенные меры безопасности. Вы сами видели, что творится...

— Что видел? Толпы фанатов?

Маруся вспомнила, что в зале ожидания и правда толкались какие-то странные люди с плакатами, но в тот момент ей было не до них, потому что за ней гна­лись еще более странные существа.

— У нас распоряжение...

— Я не понимаю, как моя дочь связана с вашим рас­поряжением!

— Каждый раз, когда он появляется на людях, тво­рится нечто очень... очень сложное. А тут еще этот труп... Знаете, мы обязаны предусмотреть, предупре­дить. ..

Маруся переводила взгляд с папы на капитана и пы­талась догадаться, о чем идет речь, но по обрывкам фраз понять было невозможно.

— А кто прилетел? — наконец не выдержала и встря­ла она.

Офицер вздохнул и перевел удивленный взгляд на Марусю.

— Как кто? Нестор.

— Целитель? Что, он так просто летает обычными самолетами? В смысле... вот так со всеми?

— Ну. Это была какая-то акция — нас это не касает­ся. У нас распоряжение...

— Черт с ним, с Нестором, — резко прервал разго­вор папа. — Вы задержали мою дочь, не имея на то ни­каких оснований.

— Но у нее был заблокирован жетон!

— С жетоном я разберусь, — сухо отрезал папа 11 обернулся к Марусе. — Пойдем заберем твои вещи.

Маруся встала и, как в детстве, взяла папу за руку. Польше всего ей сейчас хотелось обнять его и распла­каться, но в четырнадцать лет девочки не плачут. Ну, пли им так кажется.

 

ГЛАВА 3

ЯЩЕРКА

— Журнал — одна штука, плеер — одна штука, бу­тылка минеральной воды — одна штука, солнцеза­щитный крем — одна штука, леденцы...

Еще одна женщина в форме службы безопасности. Такая маленькая, что ей приходилось поднимать руки, чтобы дотянуться до стола и выложить на него вещи, которые она доставала из большой картонной коробки.

— .. .одна упаковка, браслет — одна штука, игруш­ка — одна штука...

Вот так, пытаешься доказать отцу, что ты уже взрослая, а потом он забирает тебя из тюрьмы и видит, что ты возишь в сумке резинового утенка.

К счастью, краснеть от стыда придется потом, по­тому что сейчас папу позвал капитан — подписать ка- кие-то бумаги.

— Шорты розовые — одна штука, сарафан — одна штука, ветровка белая — одна штука, ювелирное из­делие — одна штука...

Ювелирное изделие? У Маруси не было никаких ювелирных изделий. Она увидела, как женщина выло­жила на стол серебряную ящерку размером с мизинец.

— Это не мое.

— То есть как это? — Маленькая женщина смотрела на нее снизу вверх. Ей приходилось поднимать брови, и из-за этого казалось, будто глаза в прямом смысле лезут на лоб.

— Ну, это не моя ящерка. Я впервые ее вижу.

— Этого не может быть. Все вещи были извлечены из вашей сумки и запротоколированы.

Маруся пожала плечами:

— Может, она в коробке лежала?

Маленькая женщина замотала головой:

— Она лежала в вашей сумке...

— Может, кто-то ошибся?

— Я лично разбирала вещи.

Серебряная ящерка. Что это могло быть? Маруся точно не видела ее раньше, но как она могла попасть в сумку? Кто-то подбросил? Кто? Бабушка? Вряд ли. Кто-то из друзей? Тоже нет. В самолете? В аэропорту? В службе безопасности? Но зачем?

— Распишитесь, пожалуйста, здесь и здесь.

Маруся взяла ящерку в руки и внимательно рассмо­трела ее со всех сторон.

— Можно я не буду расписываться за ящерку? Вдруг она краденая или еще что... А мне на сегодня уже хва­тит неприятностей...

— Девушка, мне тоже не нужны неприятности, по­этому я в строгом порядке должна вернуть вам все, что находилось в вашей сумочке...

— Но ее просто не могло там быть!

Маленькая женщина немного помолчала, хлопая глазами, потом развернулась и вышла из-за стойки прямо к Марусе. Теперь, рядом с ней, она стала казать­ся еще меньше: какой-то лилипут из сказки.

— Видите эти коробки? — ни с того ни с сего спро­сила женщина и указала на листы картона.

— Вижу листы картона, — честно ответила Маруся.

— А это коробки! — уверенным голосом сказала женщина, подошла к столу, взяла один из листов и лов­ко свернула из него большой картонный куб с логоти­пом аэропорта на боку.

— И что вы хотите этим сказать? — немного сму­тившись, спросила Маруся.

— Я хочу сказать, что в коробке не может ничего /кокать, потому что она абсолютно пустая. Она лист!

А это, — женщина указала пальцем на сумку Мару- си, — сумка! Я беру лист, собираю из него коробку и перекладываю туда вещи из сумки. Никакой ошиб­ки быть не может. Это ваша вещь, и вы должны поста­вить подпись, подтверждающую, что вы забрали все, что лежало в вашей сумке!

Маруся вздохнула, взяла ручку, расписалась, где требовалось, кое-как сложила вещи и побрела искать папу. Конечно, ящерка ей понравилась, и, честно гово­ря, Маруся была не против заполучить ее, но, с другой стороны... Что, если вместе с ней она заполучит оче­редные проблемы? Хотя какие проблемы могут быть из-за маленькой серебряной ящерки? Маруся сунула руку в карман и дотронулась подушечками пальцев до находки. Холодная. Маленькая холодная металличе­ская ящерка — ничего особенного.

Отец все еще разговаривал с капитаном. Увидев по­дошедшую дочку, он пожал офицеру руку, посмотрел на часы, взял Марусину сумку и поспешил к выходу. Судя по тому, что он ничего не сказал, разговор пред­стоял очень долгий.

— Сейчас я должен быть на одной важной встрече...

— Па-а-а...

Машина мчалась по автостраде, обгоняя все остальные — словно они решили установить новый ре­корд скорости.

— У тебя какая-то уникальная способность влипать в невероятные ситуации даже там, где это совершенно невозможно...

— Ну я же не виновата!

— Что вообще надо было сделать, чтобы у тебя за­блокировали жетон?

— Они признались, что это был сбой в системе.

— Эта система не сбоит.

— Значит, сбоит.

— Но почему именно у тебя?

Маруся вздохнула. Ответить ей было нечего.

— Почему именно после твоего ухода обнаружива­ют труп?

— Ты так говоришь, будто трупы обнаруживают по­сле каждого моего ухода...

Музыка в салоне прервалась, потом заиграла снова, но уже с какими-то помехами.

— Это еще что такое?

Музыка снова прервалась. Электронное табло зами­гало и стало показывать черт знает что. На часах вы­светилось время 53:74, а температура за бортом «под­нялась» до 55.

— Да что творится?

— Может, это тоже из-за меня?

— Может, из-за тебя.

— Ну не злись.

— Ты знаешь, как мне некогда!

Это была папина коронная фраза. Особенно часто она стала звучать после того, как он занялся проектом «Искусственное солнце» и практически перебрался за границу. Теперь его вообще невозможно было застать дома, он месяцами торчал то в Гонконге, то в Мехи­ко, то на какой-нибудь станции «Беллинсгаузен» в Ан­тарктиде. «Ты знаешь, как мне некогда!» Маруся от­лично это знала! Еще папа любил повторять, что ему некогда поесть, поспать, некогда искупаться в море... И тем более некогда спасать свою никчемную дочь.

— Знаю.

— Почему я должен бросать все дела, отказываться от встречи и вызволять тебя из очередной фигни?

— Ну не вызволяй.

— Не вызволяй... В следующий раз так и сделаю.

— Не сделаешь.

Папа замолчал, и Маруся стала смотреть в окно. Пыль. Зной. Солнце палило так сильно — может быть, датчик температуры и не врет? Настроение резко ис­портилось, стало грустно.

Отчего-то жара вызывала мысли о маме. Возмож­но, потому что самое яркое воспоминание о ней было связано с пустыней. Тогда они всей семьей ездили в Сахару, и Маруся даже запомнила обрывки спора родителей. Папа ругался, что такая жара не самое полезное для ребенка, а мама говорила, что тысячи детей рождаются и живут в подобных условиях и ни­чего. .. Наверное, плохо, что в памяти осталась только родительская ссора и это страшное пекло. Маму Мару­ся почти не помнила. Иногда всплывали какие-то не­внятные образы, но чаще ощущения, вроде маминого смеха или ласковых прикосновений. Например, как она гладила разгоряченный Марусин лоб прохлад­ной рукой. Даже ее лицо было не памятью, а какой-то проекцией фотографий, висевших в их доме. Маму звали Ева, она считалась очень красивой и странной женщиной. Судя по рассказам, больше всего на свете она любила работу. Маму, настоящего ученого, поме­шанного на исследованиях, невозможно было застать дома. Поездки, экспедиции... Во время одной такой экспедиции она и пропала. И хотя папа никогда не говорил об этом вслух, Маруся знала, что он все еще ищет ее.

— А что ты думаешь насчет летней практики? Июнь-июль ты прогуляла...

Маруся отвернулась от окна и прикрыла глаза ру­кой. От яркого света они немного побаливали и слези­лись.

— Я отдыхала.

— Практику это не отменяет.

Надо было как-то очень быстро и ненавязчиво уве­сти разговор в сторону...

— На самом деле ты злишься на машину, но так как она не может тебе ответить, ты переносишь свою злость на меня.

— Да что ты говоришь?

— Но ведь это так?

— А может быть, на самом деле я злюсь на тебя, но, так как ты моя дочь, я переношу свою злость на маши­ну, хотя она совершенно не виновата в том, что мне пришлось срывать...

— Пап!

— Что «пап»?

— Ты уже сто раз намекнул на то, как сорвал встре­чу, и как тебе страшно некогда, и как я всегда все де­лаю невовремя...

— Не нравится про это говорить?

— Нет!

— Хорошо, — папа открыл окошко и закурил, — сменим тему. Поговорим, например, про твою летнюю практику.

Маруся опустила кресло и отъехала как можно даль­ше назад, чтобы папа вообще ее не видел, но вопрос остался висеть в воздухе в виде напряженной паузы, которую надо было заполнить каким-то внятным от­ветом.

— А если я вообще не буду ее проходить?

— Ты хочешь поступить в институт?

— Нет.

Папа резко затормозил на повороте.

— Так и будешь всю жизнь гонять на машине?

— Ты сам этого хотел.

— Ну хорошо, это была моя ошибка, но помимо уро­ков вождения я давал тебе еще кучу всего! Или ты ре­шила сделать гонки своей профессией?

— Например.

— Может, таксистом будешь работать?

Очень может быть.

— Отличная профессия для дочери миллиардера...

И где это написано, что дочери миллиардеров не

могут быть таксистами?

Машина въехала во двор и остановилась у подъезда.

Жуткий беспорядок — это то, что ни в коем случае нельзя показывать рассерженному отцу, поэтому Ма­руся сразу прикрыла за собой дверь в комнату и стала метеором носиться, рассовывая вещи по ящикам. Не­которые считают, что ящики нужны для того, чтобы аккуратно раскладывать в них маечки и носочки, но каждый ребенок знает, что это всего лишь ширма, за которой можно спрятать мировой хаос, создав иллю­зию порядка. К счастью, папа был человеком воспи­танным, поэтому никогда не заходил в комнату без стука, а если и стучал, Маруся всегда могла крикнуть что-то вроде «я переодеваюсь» и зависнуть в комна­те еще на двадцать минут. Но через двадцать минут дверь пришлось открыть.

— И что ты делала?

— Переодевалась.

— Не заметно...

— Я перепробовала все вещи, и оказалось, что это самое подходящее.

— Купальник под майкой?

— А что?

— Почему ты вообще в купальнике?

— Ну я же купалась...

— Где? В самолете?

— В море. Просто не успела переодеться.

— Как можно не успеть снять купальник?

— Да что ты к нему привязался?

Папа пожал плечами и прошел в комнату. Почему-то его взгляд сразу же остановился на носке, предатель­ски торчащем из нижнего ящика письменного стола.

— Ты хоть видела письмо из школы?

— Какое письмо?

— С распределением на практику.

— Не-ет.

— Ну, неудивительно. Как ты могла его увидеть на дне мусорной корзины?

— Зачем ты роешься на дне мусорной корзины?

— А где еще я могу найти письма из школы?

Вести словесную перепалку с папой то еще испыта­ние. ..

— Наверное, я случайно выбросила...

— Не сомневаюсь.

— Ну и что там написано?

— Я не читал, оно же тебе адресовано.

Все-таки папа был очень воспитанным человеком. Он протянул Марусе конверт и встал в выжидающую позу, скрестив руки на груди. Иными словами, приго­товился слушать. Маруся обреченно вскрыла конверт и пробежалась глазами по верхним строчкам.

— Научный лагерь в Нижнем Новгороде. Зеленый город, международные конференции, лекции извест­ных ученых... — начала читать она унылым голосом, словно это было известие о преждевременной и скоро­постижной кончине стовосьмидесятилетней троюрод­ной прабабушки в Венесуэле.

Научный лагерь — десять баллов по десятибалльной шкале скучности. Однако папа выглядел довольным.

— Вот и отлично...

— Я не хочу быть ученым.

— Таксисту это тоже пригодится.

Папа вышел из комнаты, и Марусе пришлось бе­жать следом за ним.

— Ну ты же обещал отвезти меня на «Формулу-1».

— А ты обещала не складывать носки в бельевой ящик.

Удар ниже пояса.

— У меня день рождения!

— Поздравляю.

— Ну, па-а...

— Отметишь с новыми друзьями.

— Ты не можешь так со мной поступить!

— Хорошо. Неделя.

— Что неделя?

— Едешь на неделю и возвращаешься к дню рожде­ния. Можно мне получить хотя бы недельную пере­дышку?

— От чего?

Папа подошел к стене и картинно ударился в нее го­ловой.

— Что? От меня?

— Я прошу всего неделю!

— А вдруг со мной там что-нибудь случится?

— Что может случиться в научном лагере? — вски- нув руки, спросил папа. — Хотя да-а-а! С тобой же мо­жет случиться что угодно и где угодно. Но будем на­деяться, что за неделю ничего не произойдет. И сразу после этого я повезу тебя на «Формулу»...

— Правда?

— Обещаю.

Это менее ужасно, чем могло бы быть, но все равно, все равно...

Папа прошел на кухню, открыл холодильник и хищ­но прищурился, словно изучая, на кого бы напасть. Ма­руся встала за его спиной, сложила ладони лодочкой и прижала к груди — ангел во плоти, никак не меньше.

— Па-а-ап...

— Поесть у нас, как обычно, нечего...

— Папочка-а-а... А можно я хотя бы завтра поеду? Я от всего, что сегодня случилось, просто ужасно устала.

— Неужели бабушка не передала мне пирожки? — спросил папа, грубо игнорируя «ангельские» интона­ции.

Это он, конечно, совсем некстати вспомнил...

— Я забыла их в такси, когда ехала от бабушки в аэропорт, — зажмурившись, призналась Маруся.

На папином лице появилась недобрая улыбка.

— Кстати про такси! Я уже вызвал его. И не на за­втра, а на сегодня... В такси как раз и отдохнешь.

— Ну па-а-а!

— У тебя есть целый час, чтобы собрать вещи.

— Пап!

— Что «пап»?

— Ну хотя бы разреши мне поехать на машине.

— Ты на машине и поедешь.

— На своей машине.

— Нет, знаешь ли... — Папа открыл газировку и сделал пару больших глотков. — Я хочу быть уверен, что хотя бы по дороге в лагерь с тобой ничего не слу­чится.

— Ну пап...

— Время пошло!

— Ты просто мстишь мне за пирожки!

— И это тоже...

Родительская любовь — это такая любовь, которая кажется наказанием. Особо жестоким наказанием ка­жется любое проявление заботы...

— Я даже душ еще не приняла.

— Думаю, в Нижнем Новгороде есть вода.

— Вот так грязной и поеду?

— У меня самолет через сорок минут, так что я уже выезжаю, справишься сама. И да, я заблокировал твою машину, поэтому давай без выкрутасов.

— А жетон?

— А жетон разблокировал.

— Предатель.

— И это ты называешь благодарностью?

— Так не честно! Ты используешь свое служебное I юложение для того, чтобы наказывать дочь!

— А еще я использую свое служебное положение для того, чтобы вытащить дочь из тюрьмы.

— Лучше бы ты меня там оставил.

— Да я уж и сам жалею.

Папа протянул Марусе бутылку с лимонадом.

— На, охладись...

Маруся демонстративно отвернулась и ушла в свою комнату. Больше всего на свете она не любила учить­ся, и это больше всего на свете раздражало папу. Папа всегда был отличником и не уставал повторять, что если он чего-то и добился, то только благодаря своему прекрасному образованию. Марусе же казалось, что все, чего он добился, это бесконечная работа, без сна и отдыха, и что в этом хорошего, она совершенно не понимала.

Маруся полезла в карман шортов за ириской, чтобы хоть как-то подсластить горечь поражения, и наткну­лась на ящерку. Она была холодной, пожалуй, ледяной и, даже зажатая в кулаке, не желала нагреваться. Ма­руся на секунду представила, что ящерка — не обыч­ная фигурка, а мистический талисман, что она обла­дает волшебными свойствами, например, выполняет желания. Поэтому Маруся пристально посмотрела на нее и загадала — пусть папа сейчас же войдет в комна­ту и скажет, что он передумал.

— Маруся? -Да?

Папа вошел в комнату и улыбнулся.

— Ты даже не представляешь, как тебе повезло!

Сердце замедлило свой ход. Практически останови­лось.

— Как раз на этой неделе в вашем научном лагере будет проходить международная конференция архео­логов! Это жутко, жутко интересно! Я даже тебе зави­дую!

Ящерка не работала.

Сам о себе не позаботишься — никто не позаботится.

Маруся дождалась, когда папа отъедет от подъезда, и взяла телефон.

— Я бы хотела отменить вызов...

О том, как разблокировать машину, Маруся давно уже вычитала в Интернете и даже пару раз пробова­ла — все как по маслу.

— Солянка, дом один. Да, спасибо.

Не поехать в лагерь она не могла — нарываться на еще одну ссору с отцом было совершенно некстати, но добраться до лагеря на собственной машине казалось ей не таким уж большим проступком.

— Извините еще раз.

Маруся положила трубку и оглядела комнату. Ка­кие вещи могут понадобиться в научном лагере? Серьезный вопрос. Обычно Маруся путешествовала налегке — все необходимое можно было купить в ма­газинах, но есть ли нужные магазины в городе ученых, оставалось непонятным — воображение рисовало ги­гантские супермаркеты, заполненные белыми хала­тами, резиновыми перчатками, колбами, горелками, микроскопами и подопытными кроликами. Поэтому на всякий случай Маруся закинула в сумку пару фут­болок, шорты, джинсы, трусики, сарафан и носки из ящика письменного стола, те самые. К счастью, Мару­ся относилась к числу редких девочек, которым было абсолютно наплевать, во что одеваться, — и так краси­вая. Как говорил папа, «подлецу все к лицу». Абсолют­ная правда. Белая, немножко мятая ветровка на плечи, вместо босоножек удобные кеды. И вперед!

На подземную стоянку можно было попасть на лиф­те прямо из квартиры, но тогда папа получил бы сооб­щение, что во столько-то и во столько-то некто (кто же еще, как не Маруся?!) проник туда. Фиговый сценарий!

Поэтому Маруся поступила так, как и положено по­слушной дочке, направляющейся на летнюю практи­ку, — она вышла из квартиры, помахала рукой входному регистратору (через минуту папа получит видеоотчет и успокоится) и, спустившись на этаж вниз, позвонила в соседскую дверь. Через минуту дверь открылась.

— Клавдия Степановна...

Клавдия Степановна была учительницей. В свои де­вяносто восемь она выглядела еще о-го-го, выпивала по двадцать чашек эспрессо в день, занималась гим­настикой и замечательно управляла новеньким элек­тромобилем. Всю жизнь соседка прожила одна, семьи у нее не было, как и все учителя, она ненавидела детей, однако почему-то обожала Марусю.

— Можно я пройду?

Для людей непосвященных это прозвучало бы как просьба пройти внутрь квартиры, но Клавдия Степа­новна отлично понимала, куда и зачем нужно попасть Марусе.

— Вот вроде папа твой неглупый человек, а до сих пор не догадался, как ты проникаешь на стоянку?

— Он слишком умный, чтобы думать о таких глупо­стях, — улыбнулась Маруся.

— Кофейку со мной выпьешь?

Маруся искренне любила Клаву, как ее называли дома, но болтать с древней старушкой было как-то... да чего уж там — это было нестерпимо скучно! Маруся с удовольствием ограничилась бы «здравствуйте — до свиданья», однако хорошее воспитание взяло свое, по­этому она улыбнулась и двинулась за соседкой на кухню.

— Вчера привезли новый сорт мокки...

Иногда Маруся завидовала другим детям, которые плевали на всякие правила приличия.

— Сердце от него так и прыгает!

Не помогать взрослым, не поддерживать скучные разговоры с дальними родственниками, не благодарить

за дурацкие подарки и даже не убирать за собой тарел­ки после еды.

— Тебе с молоком?

— И побольше!

Ну ладно, если ты какой-то воспитанный ботан, а если вот такой балбес-непоседа? Единственный, кого Маруся постоянно ослушивалась, — был папа. Из-за этого папа огорчался. Почему у Маруси получалось огорчать самого любимого человека, было непонятно, но потом она где-то прочитала, что людям свойствен­но причинять боль своим близким, и успокоилась. Ей показалось, что это что-то из области безусловных ре­флексов, а с биологией не поспоришь.

— Сахар положишь сама.

Маруся осторожно открыла стеклянную банку, вы­ловила пару прозрачных кубиков и бросила в чашку. Кубики зашипели, как растворимые таблетки, и пре­вратились в густую ароматную пенку.

— Отец уже уехал?

Маруся кивнула.

— Видела в окошко, как он отъезжал...

Ох уж эти старушки! И ничего-то от них не скроешь.

— А ты как долетела?

— Я, ну... нормально. Как обычно.

— Без приключений?

Маруся отхлебнула кофе, быстро соображая, что именно стоит рассказать для поддержания беседы, но гак, чтобы она не переросла в многочасовые расспросы.

— Да, в общем-то, без приключений, если не счи­тать небольшой задержки. Там этот прилетел, ну, как его... целитель...

— О-о-о! Нестор?

Клава неожиданно оживилась и даже присела по­ближе.

— Да, точно. Он там устраивал что-то вроде конфе­ренции, и собралась толпища. Ну, в общем...

— Он что? Он вышел к людям?

— Ага. Такое столпотворение, аэропорт просто па­рализовало.

— И ты что? Ты его тоже видела? А как близко? — У Клавы вдруг так сильно заблестели глаза и задрожа­ли губы, что Маруся немного даже напугалась — мало ли, новый сорт кофе, да и возраст уже преклонный. Но, похоже, волнение старушки было вызвано вовсе не пе- редозом кофеина, а Марусиным рассказом про целителя.

Маруся смутилась. Она никак не ожидала от Клавы такого интереса.

— Я нет. Я там, ну просто... А вы что, как-то... Вы его знаете?

— Нестор — великий человек! — с пафосом произ­несла Клава и подняла указательный палец. — Даже больше, чем человек!

— Клавдия Степановна! — Маруся даже поставила чашку на стол от удивления. — Вы ли это? Вы ведь все­гда были против всяких шарлатанов.

— Но он не шарлатан. Я своими глазами видела, что он делает...

— Где вы видели?

— В воскресном шоу...

— По телику? Но ведь это монтаж! — Маруся возму­тилась так сильно, что даже поперхнулась кофе.

— Это прямой эфир!

— Да в телике не бывает никаких прямых эфиров. Это все обман. Я не знаю, как вообще в это можно верить?! Клавдия Степановна! Ну вы же учитель! Как можно?

— У Нестора есть дар...

— Ага, а еще он слепой. В это вы тоже верите? То­гда скажите, зачем слепому человеку шикарный дом и коллекция эксклюзивных автомобилей? Черт! Этот ваш Нестор не просто шарлатан. Он бессовестный лгун, который даже не парится, чтобы выглядеть правдоподобным!

Клава поджала губы и тяжело замолчала. Маруся поняла, что увлеклась, сболтнула лишнего и, видимо, не на шутку обидела старушку.

— Я, конечно, могу ошибаться. Но просто понимаю, что... ну... то, что он делает, это псевдонаука, это объ­ективно невозможно. Нельзя за десять минут выле­чить человека от рака, или восстановить сломанный позвоночник, или срастить кость...

— Предпочитаю оставаться при своем мнении.

Клава встала из-за стола и бросила свою чашку

в мойку. Раздался характерный хруст — от фаянсовой чашки отломилась ручка. Маруся вздрогнула.

— Ну, может быть, это сила внушения, не знаю... То есть, может, он и правда приносит какую-то пользу, но я бы сказала...

Казалось, что с каждым следующим словом Мару­ся лишь усугубляет ситуацию, и, значит, надо было либо замолчать, либо уже наконец уйти и не раздра­жать пожилого человека своим подростковым циниз­мом.

— Я, пожалуй, пойду, спасибо.

Клава все так же молчала, однако вид у нее был ско­рее задумчивый, чем сердитый.

— Вы не против?

— А? Да. Да... Я открою тебе.

Клава прошла в коридор и остановилась около не­большой двери, похожей на вход в кладовку.

— Когда-нибудь ты поймешь, как ошибалась, — ти­хим голосом сказала старушка и внимательно посмо­трела на Марусю, — и поверишь в чудо.

Маруся вежливо улыбнулась и отворила дверь. Пря­мо за ней находилась кабина лифта и, кто бы мог поду­мать, на стене висел плакат все с тем же Нестором.

— Спасибо, — поблагодарила соседку Маруся, за­крыла за собой дверь и нажала на кнопку минус вто­рого этажа.

Лифт медленно пополз вниз. Маруся повернулась к плакатному Нестору спиной, чтобы не видеть трех­мерного отфотошопленного лица, и тут же на нее на­катил необъяснимый страх. Она отчетливо почувство­вала на своем затылке сверлящий пристальный взгляд «чудотворца». Ощущение было настолько реальным, что Маруся в какой-то момент услышала дыхание за спиной. Сумасшествие. Еще немного, и ее снова охва­тит паника. Надо собраться и посмотреть целителю в глаза. Это просто бумага. Обычная бумага с трехмер­ным изображением. И бумага, конечно же, не может дышать.

Маруся дождалась, пока лифт остановится, и резко обернулась. Глаза плакатного Нестора были скрыты под темными очками, а ведь еще минуту назад она могла поклясться, что видела их. Чертова фантазия.

Легкая седина на висках, гладкая кожа и еле замет­ная улыбка — может, именно она и сбивала с толку: казалось, он смотрит не в пустоту, как обычные изо­бражения на плакате, а именно на тебя. То есть в дан­ном случае слепой целитель смотрел именно на Мару­сю и цинично ухмылялся.

Маруся поспешила покинуть кабину лифта. Еще во­семь ступеней вниз, и она оказалась в просторном, хо­рошо освещенном зале подземной стоянки.

Эту фантастическую красотку папа подарил ей на четырнадцатилетие — видимо, он внезапно сошел с ума, ничем другим такой поступок не объяснишь. Машина была умопомрачительного дизайна, разгоня­лась до четырехсот сорока километров в час, к тому же вышла в ограниченной серии — мечта, да и только.

У Маруси существовало подозрение, что папа, как любой помешанный на автомобилях мужчина, купил ее больше для себя, а Марусин день рождения являлся только поводом — хотя какая разница? Машина была Марусиной, и от одной мысли об этом она чувствовала себя счастливой.

Разумеется, управлять таким «истребителем» мог только профессиональный пилот высшей категории, и многим было сложно поверить, что такой допуск может получить обычная школьница, но если бы вас усадили за руль в трехлетнем возрасте... Быть может, папа всегда хотел сына, и, может, он мечтал, чтобы его сын стал гонщиком, или, может, он сам когда-то меч­тал стать гонщиком. Короче, все эти папины комплек­сы привели к тому, что все детство Маруся провела на гоночной трассе и поэтому теперь, помимо множества наград, имела допуск к вождению любых спортивных автомобилей и необходимую десятую категорию.

Как бы там ни было... вот она. Стоит, блестящая и заблокированная. Набрать десятизначный номер на коммуникаторе, в момент ответа оператора — еще двенадцать цифр и быстро его отключить; нехитрая комбинация, и блокировка снята на 10 секунд. За это время надо успеть завести мотор и вставить свою кар­ту. Глупый робот распознает хозяина и благополучно забудет о запрете. Езжай куда хочешь! Красота!

Восьмирядную трассу в прошлом году сузили до четырех полос, а по бокам пустили магнитную желез­ную дорогу. Вообще, после того как между городами наладили дешевое воздушное сообщение, автомобили стали скорее роскошью, чем средством передвижения, и ездили на них только настоящие фанаты. Музыку по­громче — и вперед. Даже не надо разгоняться — какой идиот захочет торопиться на учебу?

Здесь, за рулем, Маруся чувствовала себя как дома — будь ее воля, она бы совсем не вылезала из машины. Интересно, разрешат ли ее взять с собой в лагерь? От

этих ученых чего угодно можно ожидать... Музыка прервалась навязчивым сигналом входящего звонка. Маруся вырубила проигрыватель и на всякий случай еще больше сбавила скорость.

— Ты уже едешь?

— Нуда...

— В такси, я надеюсь?

— Конечно!

— И, надеюсь, в лагерь?

— Нет, на Луну.

— Если бы я мог отправить тебя на Луну...

— Ха-ха-ха!

— Все, я пошел. Буду на связи через пять часов.

— Удачи!

— Не шали там.

Связь отключилась, и довольно долгое время Ма­руся ехала в полной тишине, размышляя о том, что жизнь прекрасна, как вдруг где-то уже на подъезде к Нижнему... бешеный рев, и чей-то наглый зад цве­та «фиолетовый металлик» оказался впереди — только для того, чтобы через секунду скрыться за поворотом.

Это был вызов!

Маруся терпеливо выдержала поворот, не повышая скорость. Но, выйдя на прямую, безжалостно вдавила педаль газа в пол — сейчас мы посмотрим, кто тут хо­зяин трассы! Если бы Маруся сидела за рулем какой- нибудь девчачьей машинки — она бы даже не поду­мала ввязываться в спор. Но, когда ты едешь на своем любимом, своем непревзойденном и самом быстром автомобиле, подобной наглости прощать нельзя! Пара секунд — и машины поравнялись. Раз, два, три, четы­ре, пять... Противник остался в зеркале заднего вида. Ха-ха!

Однако на этом гонка не закончилась — отставший автомобиль взревел раненым зверем и рванул вперед.

Ну уж нет!

Переключить режим и сохранить лидерство, чего бы это ни стоило. Вот он, бешеный адреналин, но ни­какой паники — всё немедленно сгорает внутри тебя, как топливо, и словно добавляет мощности разъярен­ному табуну под капотом.

Настроение лучше некуда, сердце упало в желудок, мозг взорвался, пальцы онемели — чистый восторг! А вот тебе еще прощальный поцелуй на повороте — резина визжит и дымится, а глупый преследователь и с радаров-то исчез.

Маруся рассмеялась, и тут же острая боль пронзила все тело. Что это? Ее автомобиль несся прямо на стоящего посередине дороги человека... Точнее, не совсем на чело­века, а на того самого с прозрачной кожей, от которого Маруся пыталась сбежать в аэропорту. Резко по тормо­зам. .. закрутило... отбросило в сторону... удар головой...

Темнота.

Маруся открыла глаза. Впереди кювет — похоже, тут велось какое-то строительство, а машина зависла на самом краю, сбив ограждения. Кожа на лбу содрана. Несильно, но больно. Маруся протянула руку и нажала на кнопку — ремень безопасности отстрелился с ха­рактерным щелчком. Осторожно выбраться. Руки-но­ги целы — уже хорошо. Тихонечко откинулась назад — главное, не расшатать машину, перелезла на заднее сиденье, открыла дверцу и вывалилась в песок. Теперь можно немного успокоиться.

— Интересный способ парковки...

Маруся повернула голову на голос. Какой-то парень лет шестнадцати в дурацкой майке с мамонтом. Чуть в стороне — тот самый спорткар: цвет «фиолетовый металлик», «зубастый» радиатор, приземистый корпус. Так вот с кем она гонялась...

— Ты в порядке? Выглядишь не очень...

Почему именно тогда, когда она, вся исцарапанная, лохматая и жалкая, сидит на земле, появляется умопо­мрачительный парень, которого она почти уделала на трассе... но тут же, как последний чайник, влепилась в ограждение и едва не кувырнулась в яму? Обидно! Унизительно! Маруся на мгновение пожалела, что не лежит мертвая внизу.

— В порядке.

Парень подошел ближе и протянул руку.

— Встать можешь?

Маруся проигнорировала его попытку помочь, пе­ревернулась на четвереньки и осторожно встала. Голо­ва немного кружилась, но в целом терпимо.

— Помощь нужна?

— Нет.

Вообще-то помощь была нужна, но когда тебе че­тырнадцать, а ему примерно шестнадцать, и он такой слащавый красавчик, и ты только что на его глазах опозорилась на всю оставшуюся жизнь — соглашаться на помощь совсем не круто...

— Ну как хочешь.

— Ага... до свидания.

Красавчик развернулся и направился к своей ма­шине. Маруся сосредоточенно смотрела, как он уда­ляется, и пыталась как-то по-быстрому договориться со своим самолюбием. Вот сейчас он уедет и что? Ей очень захотелось, чтобы он обернулся, и он обернулся.

— Может, подвезти?

— Не надо.

О черт! Она отвечала быстрее, чем успевала поду­мать, — и вовсе не то, что хотела!

Красавчик протянул руку к дверце.

— Я могу вызвать службу...

— Не надо, я справлюсь.

— Ну тогда я поехал?

— Скатертью дорога.

Так разозлилась на саму себя, что нахамила незна­комому человеку. Отлично.

— Газ справа, тормоз слева. И лучше не нажимать одновременно!

Ах ты, индюк самовлюбленный, еще и издевается!

— Впрочем, говорят, женщины не различают «право- лево». ..

Маруся отвернулась и попыталась сконцентриро­ваться на своих проблемах. Надо оценить масштаб бедствия и быстро придумать, что делать дальше, не обращаясь за помощью к папе. Она услышала, как ма­шина наглого парня выбралась обратно на дорогу, сде­лала крюк... и вернулась.

— Залезай давай.

— А машина?

— Я вызвал помощь.

Маруся провела ладонью по горячей крыше своей любимицы, потом быстро вытащила сумку и устрои­лась рядом со своим нахальным спасителем.

— Случайно не знаешь, где находится научный ла­герь в Зеленом городе?

— Случайно знаю.

Машина резко рванула с места и сразу же оказалась в крайнем левом ряду.

— Меня Илья зовут, а тебя?

— Маруся.

— Дурацкое имя. Очень тебе подходит.

Глубоко вдохнуть и сосчитать до десяти, чтобы не разбить ему голову.

Прежде всего Маруся обратила внимание на па­мятник летающей тарелке. Как потом объяснил Илья, это вовсе не памятник и вовсе не тарелка, а городская обсерватория. Как бы то ни было, выглядела она как длинный металлический шест, к которому пришпилен

сверкающий на солнце диск. Диск имел форму самой классической летающей тарелки. Именно такую та­релку уже вторую сотню лет используют в своих про­изведениях кинематографисты. При ближайшем рассмотрении оказалось, что конструкция к тому же постоянно вращается.

— А теперь смотри направо! Да не туда... Вот он — Зеленый город. Три минуты, и мы там.

С холма Зеленый город выглядел живописно: ред­кие крыши коттеджей, едва заметные из-за густой зелени деревьев. Несколько идеально круглых лужа­ек. Пирамиды теплиц, отражающие гранями закат­ное солнце и похожие на гигантские, рассыпанные по зеленому сукну кристаллы. Оазис, окруженный небо­скребами и многоэтажками. Маруся поймала себя на мысли, что больше всего это похоже на последствия какой-то техногенной катастрофы: будто в центре го­рода устроили направленный взрыв, произошло земле­трясение, и часть домов просто провалилась под землю.

— Нравится? Правда, шикарный вид!

Маруся мельком посмотрела на Илью. Вид действи­тельно был ничего себе. Красавчик. Даже слишком. Настолько, что рядом с ним начинаешь испытывать комплекс неполноценности, будто он затмевает тебя собственным совершенством. Высокий, стройный. Темные волосы, черные глаза, ресницы такие, что об- завидуешься. Вот почему у мужчин бывают настолько длинные и густые ресницы? Любая девушка полжизни отдала бы за такие, а они достаются парням, которые наверняка даже не задумываются о том, как им повезло.

Словно почувствовав на себе взгляд, Илья быстро обернулся к Марусе и улыбнулся.

— О чем думаешь?

— Ни о чем... — пожала плечами Маруся. — Просто смотрела в окно на Зеленый город.

— Ты не в окно смотрела, а на меня!

— Вот еще! — страшно смутилась Маруся и устави­лась на дорогу.

— А что ты забыла в Зеленом городе?

— Получила направление из школы...

— О как! Интересно. А машина чья? Папина?

— Моя.

— Да ладно! — снова обернулся на нее Илья и недо­верчиво ухмыльнулся. — Откуда у тебя такая машина, ты ж ребенок!

— Я не ребенок! — возмутилась Маруся. — И у меня десятая категория и доступ!

— Тоже папин? — подмигнул Илья.

— Я умею управлять машиной!

— Это я заметил...

— Там просто был человек, и мне пришлось резко свернуть на высокой скорости!

— Кто-кто там был? — переспросил Илья.

— Человек.

Илья громко рассмеялся.

— Там правда был человек! Ну... не то чтобы. В об­щем, там кто-то был. Стоял прямо посередине дороги.

— Посреди дороги? И куда же он потом делся?

— Откуда я знаю... я же улетела, и меня вырубило.

Илья покачал головой, словно поражаясь Маруси-

ной фантазии.

— Мне все равно, веришь ты мне или нет, — разо­злилась Маруся.

— Нет, не все равно!

— Я уже жалею, что села к тебе в машину...

— Нет, не жалеешь, — не унимался Илья, с каждой минутой становясь все веселее.

— Какой же ты умный! — выпалила Маруся.

— Нет, не ум... — продолжил Илья, но вовремя опо­мнился. — Почти поймала!

— Поймала.

— Почти! А почти не считается!

Минут через пять они съехали с шоссе, и дорога рез­ко устремилась вниз. Ощущение падения усиливалось с каждой секундой — Маруся ощущала себя Алисой, и даже Илья показался ей воплощением Кролика, за ко­торым она погналась, — да, да, все именно так и было.

Усилием воли Маруся прервала эти мысли, они пока­зались ей детскими, а значит, стыдными — не дай бог, кто узнает, о чем она фантазирует, сидя в машине с не­знакомым парнем. Тогда Маруся стала думать про Илью. Она наблюдала за его движениями краем глаза и одно­временно, без всякой связи, размышляла про того че­ловека с прозрачной кожей и про то, что девочки всегда остаются девочками и смазливый парень для нее сейчас важнее, чем какой-то мистический убийца. Интересно, так и должно быть или это она такая ненормальная? Третьей, или какой там по счету, всплыла мысль о ма­шине, а потом еще о папе и почему-то о чувстве голода, а еще о том, что она забыла постричь ногти.

— Приехали.

Машина резко затормозила, так что Маруся чуть не сломала себе челюсть о приборную панель. Романти­ку как ветром сдуло. Она осмотрелась. Скромная пар­ковка с домиком «на курьих ножках» — видимо, там сидит охранник. Большая светящаяся панель с ука­зателем на Зеленый город, под ней панель поменьше с планом самого города и автомат с газировкой.

— И что теперь?

— Теперь пешком.

Илья открыл дверь, выбрался из машины и потянулся.

— Частные автомобили дальше не пускают.

— Нет, я в смысле...

— Ты так и будешь там сидеть? — спросил он, на­гнувшись и заглянув в салон.

— А ты что? И дальше пойдешь со мной?

— Ну, если хочешь, можем идти по отдельности.

— Так ты здесь учишься? — спросила Маруся, выле­зая и ругая себя за недогадливость.

— Преподаю.

— Врешь? — недоверчиво нахмурилась Маруся.

— Вру! — радостно согласился Илья.

Маруся улыбнулась. Ветер совсем растрепал ее во­лосы, так что приходилась их придерживать, чтобы хоть что-нибудь увидеть, — получалось, будто она идет, схватившись обеими руками за голову — та са­мая дурацкая длина, когда волосы уже достаточно отросли, чтобы мешаться, но еще слишком короткие, чтобы их заколоть. Впрочем, именно такая длина Ма­русе и нравилась.

— Вон, видишь дорожку?

Маруся посмотрела, куда указывал Илья. Дорожка начиналась сразу за деревьями — даже не то чтобы дорожка, скорее, тропинка в парке, причем довольно заросшая. Дикость какая! Марусе показалось, что она перенеслась на несколько веков назад, и это ощуще­ние ее совсем не радовало. То есть одно дело — любо­ваться оазисом издалека, а совсем другое дело — ока­заться в нем без машины и комплекта для выживания.

— Здесь точно есть горячая вода?

— Эй!

Вот это «Эй!» прозвучало откуда-то сзади и точно не принадлежало Илье. Значит...

— Это еще кто такая?

Маруся обернулась.

— Может, объяснишь, где ты шатался?

В прошлом году Маруся читала книгу про татаро- монгольское иго, на обложке которой была нарисо­вана девушка-воин — черные волосы, смуглая кожа, насупленные брови, сощуренные и горящие гневом глаза... Очень похоже на то, что она видела сейчас пе­ред собой, только вместо золоченых лат — спортив­ный костюм, а вместо лука и стрел...

— А это что? Твоя лабораторная работа?

Вместо лука и стрел — лазерная пушка.

— Это новенькая. Я просто проводил ее до школы.

— И где ты ее нашел?

— На дороге валялась.

Вот же зараза!

— У нее машина сломалась.

— А-а-а-а, ну да-а-а, конечно! Сломалась машина, ты случайно проезжал мимо, предложил подвезти, оказалось, что вам по пути...

— Но это правда; — решила заступиться за Илью Маруся.

— С тобой вообще никто не разговаривает.

Не прошло и двух минут на новом месте, а Маруся, кажется, снова влипла.

— А ты не очень-то вежливая... — с вызовом сказа­ла Маруся, делая шаг навстречу.

— А ты не очень-то умная, если лезешь в разговор, который тебя не касается! — парировала «тамерлан- ша» и также сделала шаг вперед.

— Вы еще подеритесь! — выкрикнул Илья и встал между двумя девушками, как дрессировщик между двумя разъяренными львицами.

Маруся посмотрела на часы. Ей казалось, что этот день вообще никогда не закончится. Слишком много событий. Надо будет не забыть и почитать, что сказа­но в гороскопе, наверняка там написано: «Сегодня вам лучше не вылезать из постели. Даже в туалет!»

— Давай потом поговорим, — тихим голосом сказал Илья, пытаясь обнять «тамерланшу» за плечи.

— Да иди ты! — злобно огрызнулась она, высвобо­ждаясь из его рук. — Я ждала тебя весь день.

— Алис... ну не сходи с ума... Я же тебе звонил. Ну...

Девушка-воин поджала губы, гордо развернулась

и исчезла в нижегородских джунглях. Илья же выгля­дел так, будто ему только что отрубили голову.

— Что это было? — наконец осторожно поинтересо­валась Маруся.

— Это было... Алиса.

— Твоя подруга?

— Нет. То есть да. То есть... она так думает.

— А ты нет?

— Мы просто давно с ней знакомы.

— Мне показалось, она слишком рассердилась для просто давней знакомой.

— Манипулирует. Давит на чувство вины. Хочет, чтобы я все бросил и побежал за ней.

— А ты не поддаешься на манипуляции? — улыбну­лась Маруся.

— Ну я же не мальчик какой-нибудь... Я же все вижу... — слишком твердо ответил Илья и тут же с то­ской посмотрел на кусты, за которыми скрылась Али­са. — В общем... — он замялся.

-Да?

— Давай сама дальше. Топаешь по тропинке, там метров через сто будет указатель. Тебе в администра­цию. — Илья медленно попятился. — Найдешь, короче...

Неожиданный поворот.

— Давай. Удачи. — Илья махнул рукой и быстро нырнул в джунгли вслед за «амазонкой».

Такое многообещающее начало, и на тебе. Даже как-то обидно. Дурак, конечно, и раздражал всю доро­гу, и вообще Маруся ненавидит таких парней, но к это­му уже успела привязаться.

Маруся проводила его взглядом.

Даже не обернулся!

Здание администрации всегда выглядит как здание администрации, кто бы его ни проектировал и в ка­ком бы веке это ни происходило. Вы всегда безоши­бочно вычислите его, потому что оно будет похоже на

скучную коробку с документами — даже если стены у него зеленые и прозрачные, как у этого, словно цели­ком отлитого из бутылочного стекла.

Маруся поднялась по стеклянным ступенькам и во­шла в холл. Последние лучи вечернего солнца, проникая сквозь зеленые стены, окрашивали все в густой изумруд­ный цвет, поэтому казалось, что здание набито зелены­ми человечками. Маруся вспомнила про диск, замечен­ный на въезде, — никакая все-таки это не обсерватория, а летающая тарелка, что бы там Илья ни говорил.

Один из зеленых человечков отделился от общей толпы и подошел к Марусе.

— Вы Гумилева?

— Я.

Марусю уже ждали — значит, где-то в саду был спрятан сканер, который успел считать информацию с ее жетона и передать сюда.

— Меня зовут Соня. Я тут отвечаю за новеньких. Что-то вроде приемной комиссии. Добро пожаловать в Зеленый город!

Бывают такие девушки, которых называют «милы­ми». Обычно ими гордятся бабушки, в них влюбляют­ся романтики и котята. Им пишут стихи и дарят цветы. У них кукольные черты лица — скука смертная, зато они всегда удачно получаются на фотографиях, как те же котята и бабушкина герань. Ну и еще они все время улыбаются, и голос у них тихий и приятный, и рядом с ними чувствуешь себя чересчур язвительной и несо­вершенной... и от этого тоже улыбаешься им в ответ вымученно и фальшиво.

— Сейчас мы пройдем в мой кабинет и зарегистри­руем тебя в школьной базе. Хорошо?

— Хорошо.

Соня расплылась в улыбке.

— Твою машину привезут завтра утром. Если пона­добится, всегда сможешь найти ее на парковке.

— Ага. А откуда...

Соня продолжала мило щебетать:

— На карте школы парковка обозначена буквой «П». Посмотри в телефоне.

Маруся достала телефон, на котором уже мерцала надпись о принятом файле.

— Я послала карту сразу, как ты появилась на тер­ритории.

— О... спасибо.

— Красным крестиком отмечен твой дом.

— Дом?

— Дом рассчитан на восемь человек. Четверо на первом этаже и четверо на втором. Каждый этаж раз­делен на два сектора. В каждом секторе, соответствен­но, проживает по два человека.

— В одной комнате?

— Зачем же? Сектор состоит из четырех комнат. По две спальни и два кабинета.

— А-а-а-а... — протянула Маруся с облегчением.

— На первом этаже есть общая гостиная и кухня.

— Кухня?

— Школьная столовая работает с десяти утра до семи вечера. Кухня на случай, если тебе захочется пе­рекусить ночью.

— Еще как захочется.

Соня рассмеялась тем самым смехом, который пло­хие поэты называют «хрустальным». Маруся поежи­лась. Скорее всего, эта куколка не знала, что значит «перекусить ночью», потому что не ужинала после ше­сти. А еще она наверняка была вегетарианкой. Встре­чаются же такие неприятные люди!

Девушки поднялись на второй этаж и теперь шли по длинному коридору. Внутренние перегородки были сделаны из того же прозрачного зеленого материала, так что все, что происходит в других кабинетах, от­лично просматривалось. Свет поступал снаружи и еще откуда-то изнутри, будто сами стены подсвечивались, хотя никаких осветительных приборов видно не было.

— Здесь очень красиво ночью.

Соня словно прочитала Марусины мысли.

— Люминесценция. Само здание излучает свет.

— Ага...

— Материал реагирует на коэффициент освещен­ности и регулирует подсветку. Ночью светится ярко, днем — пропускает солнечные лучи.

— А почему зеленый?

— Наверное, потому что Зеленый город.

— А почему Зеленый город?

— Ну... наверное, потому что тут все зеленое.

Да уж. Логично.

Соня остановилась и толкнула дверь.

— Заходи.

Маруся прошла в кабинет.

— А вы с ума от этого зеленого сияния не сходите?

— Ученые доказали, что такое освещение резко сни­жает нагрузку на нервную систему и успокаивает.

Маруся ухмыльнулась. Ну да... Хотя по большому счету кроме этого зеленого света здесь ничего не раз­дражало.

Соня подошла к высокому, в человеческий рост, экрану, больше похожему на зеркало, только слегка затемненному, положила на него ладони и легко раз­двинула в стороны, так что экран стал вдвое шире и теперь состоял из двух панелей. Затем таким же движением она раздвинула правую и левую панель и уже из этих четырех панелей, как из четырехствор- чатой ширмы, соорудила параллелепипед. Ее движе­ния были такими простыми и одновременно такими захватывающими, что Маруся на какое-то время пере­стала злиться.

— А что это?

— Сканирующее устройство.

— И что мы будем сканировать?

— Тебя, — улыбнулась Соня. — Мы введем твои па­раметры в систему распознавания...

— Понятно...

— И ты тогда получишь допуск в дом, лаборатории, учебную часть, библиотеку...

— Куда-куда?

— В библиотеку. Ну, такую, книжную, знаешь?

— Э-э-э...

— Разувайся.

Маруся скинула кеды и встала ногами на мягкий резиновый коврик.

— Ты в курсе, что раньше книги печатали на бумаге?

— Я в курсе, что последние лет десять этого почти никто не делает.

— Руководству школы показалось, что это хорошая идея. Возврат к истокам.

— Типа как заросшие тропинки у вас в саду?

— В наш техногенный век важно быть ближе к при­роде.

— А, нуда...

— Телефон тоже придется выложить.

Маруся кивнула и бросила телефон на стол.

— И что, кто-нибудь туда ходит?

— Куда? В библиотеку? А как же! Других вариантов нет. Электронные носители в Зеленом городе запреще­ны. Телефон я тебе, конечно же, верну, но все его функ­ции, кроме непосредственно связи и навигации по го­роду, будут заблокированы.

— Что?

— Никакого Интернета, никаких электронных тек­стов, никаких вспомогательных приборов.

— Считать тоже в уме?

— И писать от руки.

Соня приоткрыла створки и кивнула, предлагая зайти внутрь этой конструкции. Маруся сделала один шаг и остановилась. Почему-то ей казалось, что, дав себя просканировать и внести в базу данных, она окончательно и бесповоротно подпишется на участие в какой-то авантюре, в которую ей совершенно не хо­телось влезать.

— Слушай... а можно мы не будем меня сканировать...

— Это же не страшно.

— Ну... не в этом дело. То есть... ты можешь мне, на­пример, сказать, что в лагере нет свободных мест? Или что я не подхожу...

— А ты что, не умеешь считать без калькулятора?

— Я умею. То есть не особо, но дело не в этом...

— А в чем тогда?

Круглые от удивления глаза.

— Да ни в чем.

Маруся прошла внутрь параллелепипеда. Похоже на складной солярий...

— Закрой глаза на минутку.

Маруся закрыла глаза и сквозь веки почувствовала яркую вспышку света.

— Так...

— Можно выходить?

— Еще секунду...

Какая странная система — казалось, будто эта штука просвечивает вообще все, делая одновременно рентген, ультразвуковое исследование и магнитно- резонансную томографию.

— М-м-м...

— Что-то не так?

— Сейчас... закрой-ка глаза еще раз.

Маруся зажмурилась. Вспышка.

— У тебя есть с собой какие-нибудь...

— Что?

— Есть с собой какие-нибудь устройства с сильным излучением?

— Что?

— Ну, что-нибудь...

Соня раскрыла створки и серьезно осмотрела Мару­сю с головы до ног.

— Не знаю... слиток урана или что-то в этом роде.

— Насколько я знаю, нет.

— Посмотри в карманах.

Маруся засунула руки в карманы куртки — фанти­ки, конфетки, жвачка... ну не из-за фантиков же?

Скомканная рекламная листовка, оторванный сто- падреналиновый пластырь и ледяная ящерка. Со все­ми этими приключениями Маруся напрочь забыла о ее существовании, зато теперь...

— Что там у тебя?

Действительно, что? Маруся до сих пор не пони­мала, что это за предмет, откуда он у нее и, кстати, из чего он сделан.

— Я лучше сниму куртку...

Третья попытка сканирования прошла удачно, зна­чит, помехи в технике вызывало что-то, что лежало в карманах. И теперь Марусе стало ясно что.

— Готово. Можешь выходить.

Пока Маруся одевалась, Соня сложила конструк­цию, потом отошла к компьютеру, сделала какие-то распечатки, которые тут же порвала и выбросила в уничтожитель мусора — все это время она выгляде­ла задумчивой и даже рассерженной, будто ее подме­нили. Маруся потопталась на месте, что делать дальше, она не знала — сразу уходить? Или задать какие-то во­просы?

—; Я могу идти?

— Ну да. Карта у тебя есть. И не забудь телефон.

— Ага. Спасибо.

— Ага.

Соня вышла из-за стола и еще раз внимательно осмотрела Марусю.

— Не знаю, что там у тебя есть, но лучше бы ты не брала это с собой в школу.

И прежде, чем Маруся успела что-нибудь ответить, дверь бесшумно закрылась прямо перед ее носом. От­бой.

Даже непродолжительное пребывание в здании ад­министрации резко меняло восприятие окружающего мира: и трава и деревья казались теперь недостаточно зелеными — скорее, желтыми с примесями каких-то других оттенков. Небо выглядело как выцветший си­реневый шелк, а люди потеряли всякий человеческий цвет и казались розовыми, как поросята. Какой удиви­тельный эффект!

Маруся достала телефон и нашла на карте дом, по­меченный красным крестиком. Если встать спиной к администрации, то отсюда прямо, прямо, прямо, по­том налево, через сквер, еще раз налево, четвертый дом в сторону леса — минут семь быстрым шагом.

Маруся залезла в сумку и достала оттуда пакетик с двумя маленькими подушечками, похожими на ку­сочки розового зефира. На самом деле это были ди­намики — папин подарок, привезенный месяца три назад из Японии. Необычный материал реагировал на температуру тела и подстраивался под форму уха так, что почувствовать его было невозможно. Динамики четко улавливали сигнал и передавали музыку с фан­тастическим объемом — словно в уши тебе затолкали сложнейшую аудиосистему.

Но и на этом японцы не остановились. Все знают, что главным недостатком наушников (слово «наушни­ки» досталось нам в наследство еще от прошлого века, когда динамики надевали на уши и сигнал переда­вался через провода) было то, что они словно отруба­ли тебя от внешнего мира. И, погрузившись в музыку, ты уже не мог услышать ничего другого — например, сигнал велосипедиста за секунду до того, как он сло­мает себе ноги, а тебе ребра! Эти маленькие динамики не только передавали звук, но и слушали его вместо тебя, а заодно и анализировали ситуацию вокруг. Если громкость звуков в радиусе ста метров казались им до­статочно серьезной угрозой вашей безопасности, они приглушали или выключали музыку и позволяли вам услышать что-то вроде: «Ты куда прешь? Жить надое­ло?» — или другие не менее содержательные замеча­ния прохожих.

Маруся вставила динамики, включила плеер, и в ушах ее зазвучало нечто, что при всем желании нельзя было назвать музыкой. Опять? Опять какие-то помехи? Маруся сунула руку в карман и прикоснулась к ящерке — шум в ушах усилился и стал похож на визг, а это совсем не то, что хотелось бы слушать, прогулива­ясь по тенистым аллеям маленького учебного городка.

Удивительно, если что-то само приходит к вам в руки, какая-то непонятная и даже понятная вещь, вы начинаете относиться к ней как к чему-то неслучайно­му, придавать ей особенный смысл или даже считать это Знаком. При том что вещь может быть абсолютно никчемной и бессмысленной.

Серебристая ящерка, странным образом попавшая в сумку Маруси, могла бы быть таким же случайным предметом, если бы не одно «но». Или два? Или сколько их там накопилось за день? Если бы за Марусей не стали следить какие-то непонятные и крайне неприятные су­щества с прозрачной кожей. Если бы Маруся не влипла в историю с убийством фармацевта, если бы ее не запих­нули в камеру, если бы она не поругалась с папой, не по­ехала в этот дурацкий Зеленый город... если бы по пути не попала в аварию, если бы сканер не сломался и если бы не сбоили аудиосистемы. Все это могло быть никак не связано с ящеркой, между собой и даже с Марусей, но тем не менее прослеживалась некая логическая цепочка, которую вкратце можно было обозначить так: эта шту­ка приносит сплошные неприятности.

А теперь представьте, что у вас в кармане эта самая «штука, которая приносит сплошные неприятности». Что вы будете делать?

Самое правильное решение — избавиться от нее (и вполне возможно, именно так кто-то и поступил, подкинув ее в Маруси ну сумку), но если вам четыр­надцать лет, если вы любите искать приключения на свою, ну, допустим, голову и если в какой-то момент вам становится очевидно, что это все не просто так и предмет пусть и не исполняет все ваши желания, но однозначно обладает какой-то силой... Что? Что вы бу­дете делать?

Все верно!

Маруся сжала ящерку в кулаке и попыталась жест­ко зафиксировать, что она чувствует: какое-нибудь необычное тепло по телу, или, наоборот, холод, или легкое покалывание, или что там еще бывает? Галлю­цинация? Увидеть суть вещей? Будущее? Прошлое? Хоть что-нибудь?

Так, стоп! Не хватало еще поверить во всю эту ми­стическую чушь. Конечно, за последнее время с Ма­русей произошло слишком много странного, но на­верняка этому можно было найти рациональное объяснение. Вот папа... Папа мог бы объяснить все. С самого Марусиного детства папа был тем самым че­ловеком, который отвечал на любые ее вопросы. Поче­му небо синее, а радуга разноцветная. Почему земля круглая и откуда берутся звезды. Почему появляются молнии, почему, когда болеешь, поднимается темпера­тура и почему у человека растут ногти на ногах. Ну вот зачем ему на ногах ногти?

Папа мог объяснить любое чудо, при том что сам творил чудеса. Но папины чудеса были чудесами науки. Папа знал, как сделать необитаемую планету пригодной для жизни, как создать Солнце на Земле, а еще папа на дух не переносил любую фантастику. Но откуда в их маленькой семье было такое отторже­ние необъяснимого? Быть может, потому что необъ­яснимое — это именно то, что погубило маму. То, что влекло ее, как пламя огня привлекает бабочку? Мама была полной противоположностью папе. Она верила в чудовищ, инопланетян и путешествия во времени. И, будучи по сути таким же ученым, как папа, шла по со­вершенно другому пути.

Конечно, Маруся не помнила ее, зато она слышала много рассказов о маме, и эти рассказы были не са­мыми приятными. Однажды она даже случайно под­слушала разговор каких-то дальних родственников, которые говорили о том, что Ева просто сошла с ума и настолько погрязла в вымышленном мире фанта­зий, что совершенно забросила настоящую реальную жизнь. Ту жизнь, в которой были Маруся и папа.

Маруся не хотела быть похожей на маму. Боялась быть похожей на нее, как если бы это являлось ка- ким-то дурным предзнаменованием. Ей даже не нра­вилось, когда их сравнивали, говоря, что они с ней «одно лицо». Любила ли она ее? Наверное, да. Разве может ребенок не любить собственную мать? Но вот любила ли ее мама?

Но хватит о грустном! Маруся даже тряхнула голо­вой, словно пытаясь выкинуть печальные мысли. Это было совсем не то, о чем хотелось бы думать, приехав на новое место. И раз уж пребывание в научном го­родке теперь было неотвратимым, имело смысл поста­раться получить здесь максимальное удовольствие.

Вот, например, сквер.

Сквер как сквер — дорожки, фонтаны, скамей­ки, но тут же совершенно непонятные прозрачные купола разного диаметра, хаотично разбросанные по всей площади сквера, как банки на спине больно­го (Маруся читала про этот способ лечения простуды в книжках про инквизицию). Некоторые купола были пустыми, а вот внутри других происходило что-то по­трясающее. В самом большом (Маруся даже подошла поближе, чтобы все подробно рассмотреть) помеща­лась скульптура гигантского воробья и ухоженная клумба. Над клумбой бурлила страшная черная туча, лил самый настоящий дождь и сверкали молнии. Мало того, встав рядом с куполом, можно было различить раскаты грома — они ощущались слабой вибрацией почвы.

Подойдя к прозрачной стенке почти вплотную, Ма­руся разглядела внутри двух подростков в защитных водонепроницаемых костюмах: один из них держал в руках лазерную пушку, точно такую же, как у «тамер- ланши», второй же пытался проткнуть тучу полутора­метровым стержнем, который, как магнит, собирал на себя всклокоченные пучки молний. Обойдя грохочу­щий купол, Маруся почти уткнулась в соседний, на­полненный туманом, столь плотным, что рассмотреть, есть ли там кто-нибудь живой, было невозможно.

Еще пара куполов, которые попались ей по пути, пустовали, зато в последнем над травой «каждыми- охотниками-желаклцими-знать-где-сидят-фазаны» пе­реливалась довольно яркая радуга. Тут же, прямо под радугой, лежала девушка с распылителем воды и вы­пускала в воздух облака мельчайших капель, словно подкрашивая радугу изнутри.

Все это выглядело так здорово, что Маруся поймала себя на мысли, почему бы ей самой не попробовать со­здать гром или радугу. Впрочем, рассудок подсказывал, что, так как это не школа волшебства, а научный го­родок, вряд ли получится обойтись без лабораторных работ, формул и расчетов, а вот это казалось уже куда менее привлекательным.

После сквера Маруся свернула налево и направи­лась в сторону коттеджей. Двухэтажные деревянные домики прятались между деревьями; никакой опреде­ленной границы между жилой зоной и лесом не име­лось. Как говорила Соня — надо быть ближе к приро­де? И правда — все в этом городе выглядело хаотично и беспорядочно: последние достижения науки и тут же какие-нибудь древние трамваи. Услышав громкий металлический скрип этой штуковины, Маруся сперва испуганно обернулась... а потом даже попятилась от удивления. Мимо нее медленно проезжал настоящий старинный трамвай. Красно-желтый, с циферкой «1» на боку... Со спящим профессором на заднем сиденье и рыжим мальчишкой, зацепившимся за поручни. Эти ученые — настоящие психи!

«Динь-динь-динь», — звякнул трамвай, словно при­ветствуя Марусю. И она неожиданно для себя улыбну­лась и помахала вагоновожатому рукой.

Через несколько минут Маруся наконец-то дошла до четвертого дома, поднялась по ступенькам на крыльцо и остановилась у двери, на которой висел совсем уж непонятный синий ящик с белой надписью «ПОЧТА» и мигающей красной лампочкой над узкой щелью. Это еще что такое?

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался ящик.

Искусственный интеллект? Распознаёт жильца, вы­полняет голосовые команды и может поддерживать беседу на элементарном уровне?

— Привет, — послушно поздоровалась Маруся.

— Добрый вечер.

Глухой он, что ли?

— Можно мне пройти?

Ящик замолчал, а Маруся задумалась о том, что означает надпись «почта» и почему дверь все еще не открылась.

— Добрый вечер.

Может быть, это пароль и надо повторить то же са­мое?

— Добрый вечер.

— Добрый вечер.

Дать бы тебе кулаком по лбу...

— Добрый вечер.

Пароль, пароль... Какой может быть пароль?

— Добрый вечер.

— Я Маруся Гумилева.

— Добрый вечер.

Маруся еще раз посмотрела на карту. Это опреде­ленно был тот самый дом, помеченный красным кре­стиком. Может, Соня ошиблась? Или не сказала како- го-то заветного слова? Или не выдала ключ?

— Добрый вечер.

— Пусти меня в дом, чертова хреновина!

Ящик обиженно замолчал.

— Пожалуйста, — на всякий случай добавила Маруся.

Стало слышно, как в траве поют сверчки.

Молчание длилось вечность.

Наконец внутри ящика что-то щелкнуло, и лампоч­ка замигала зеленым.

— Спасибо.

Маруся прошла в дом. Дверь закрылась, оставив ее в полной темноте.

— Свет! — скомандовала Маруся.

Свет не зажегся.

— Да что ж такое...

Маруся сделала несколько шагов и споткнулась. Милый городок снова переставал ей нравиться со ско­ростью света, который, кстати, никак не зажигался.

— Где в этом доме... черт!

Теперь Маруся наткнулась на кого-то живого, взвизгнувшего и убежавшего, царапая когтями пол. Кошка? Мышка?

— Свет включите кто-нибудь!

Внезапно вспыхнувший свет слепил так, что Мару­ся даже прикрыла глаза руками, а когда она убрала ла­донь, то увидела... Ну не-е-е-ет!

— Что ты тут делаешь?

Буквально в пяти шагах от нее стояла та самая де­вушка-воин. Правда, на этот раз она была безоружная, если не считать холодного и острого взгляда.

— Я тут...

Маруся вздохнула и бросила сумку на пол.

— Мне сказали, что я буду тут жить.

— Тебя обманули.

— В смысле?

— В этом доме живу я.

— Но мне сказали, и у меня есть карта...

— Ты не поняла? В этом доме живу я, значит, ты в этом доме жить не будешь.

Девушка-воин указала пальцем на дверь, которая незамедлительно подчинилась и поползла в сторону.

Самообладание — оружие посильнее лазерной пушки. Маруся спокойно подняла с пола свою сумку и молча повесила ее на вытянутую руку свирепой на­следницы Тамерлана.

От подобной наглости воительница растерялась и даже несколько секунд продолжала держать руку гори­зонтально: вешалка для зонтов, очень, кстати, похоже...

— Покажи, где моя комната, и... да... вещи можешь отнести туда же, — собрав всю свою дерзость, уверен­но заявила Маруся.

Если бы каким-нибудь ученым вздумалось изме­рить напряжение электричества в воздухе в этот са­мый момент и в этом самом месте, они смогли бы кон­статировать, что данного количества энергии хватило бы на освещение Гонконга в момент празднования ки­тайского Нового года и еще пары деревень в Саратов­ской области.

— Второй этаж, направо.

Развернулась и ушла. Сумка упала. Свет погас. Ма­руся снова оказалась в темноте. Как всякая прилич­ная девочка в подобной ситуации, Маруся сжала зубы и пнула стену ногой.

— Чертова хреновина, — немедленно отозвался дом.

Фантастическое гостеприимство!

Комнаты оказались небольшими, но уютными и вы­глядели так, как будто здесь давно кто-то живет. Одна была — симпатичного желтого цвета, разделенная на две половины открытым стеллажом, на полках которо­го хранилась всякая всячина: какие-то фигурки, словно привезенные из дальних путешествий, большой глобус звездного неба и маленький глобус Земли, гипсовый бюст Аристотеля, игрушечный Эйнштейн с огромной качающейся головой и высунутым языком, микро­скоп (а у окна стоял настоящий современный телескоп! Знать бы еще, как им пользоваться), горшок с цветущей бегонией, старинная головоломка в виде кубика, каж­дая сторона которого состоит из девяти квадратных сегментов разного цвета (кажется, это называется... кубик... кубик... кубик Рубика! Однажды Маруся ви­дела, как папа собирает эту штуку за несколько минут, а у нее, конечно же, ничего не получилось. Что ж, будет время попробовать еще раз). Еще там была модель ка­кой-то сложной молекулы с крутящимися шариками, пластиковый стакан с кисточками, коробка с краска­ми, разборная конструкция человеческого черепа, за­мкнутая эко-система в виде рыбок в стеклянном шаре, пиратский фрегат и несколько толстенных книг — на­стоящих, бумажных, с твердой обложкой и тонкими хрустящими страницами. Тут был и медицинский ат­лас, и сказки братьев Гримм, и «Римское право», и мно- го-много чего еще. Даже «Математические начала» Ньютона и «Автостопом по Галактике» Адамса.

Маруся осторожно взяла с полки череп, который, разумеется, тут же рассыпался, а нижняя челюсть упала, неожиданно больно ударив по пальцам ноги. Собрату обратно голову не получилось, а значит, про кубик Рубика тоже можно было забыть.

В углу стоял мягкий диван, заваленный подушками и небрежно накинутым пледом, как будто кто-то толь­ко что здесь дремал, но минуту назад вышел. Перед диваном расположился низкий, длинный и узкий, бо­лее похожий на скамейку столик, на котором лежала стопка журналов. Тут же были блокноты и карандаши (видимо, на случай, если какого-то юного гения вне­запно посетит гениальная мысль), коробки с настоль­ными играми и баночка мятных леденцов.

Вторая половина комнаты была выдержана в более строгом стиле. Необычное окно, не очень высокое, но широкое, во всю стену, с плиссированными бумажны­ми шторками по бокам. Рабочий стол с множеством ящичков, высокой стопкой чистой бумаги, набором ручек... и все. Никакого баловства — просто стол, бу­мага и ручки. Ах, да, ну и кресло. Похоже, что за этим столом предполагалось серьезно работать, поэтому Маруся непроизвольно (честное слово) зевнула и по­спешила рассмотреть вторую комнату.

Судя по холодному оттенку стен (цвета дождли­вого неба), это была спальня. Впрочем, судя по боль­шой кровати тоже. Тумбочка, шкаф, зеркало, лампа на длинной ножке с абажуром — все говорило о том, что здесь можно только спать. Ни тебе телевизора, ни иг­ровой приставки. И на кровати не попрыгаешь, и пиц­цы, не вылезая из постели, не поешь. Зато тут была фантастическая душевая кабинка, похожая на высо­кий, перевернутый кверху дном трехметровый стакан.

Душ!

Маруся прикрыла за собой дверь, скинула кеды, стянула футболку и шорты с трусиками, посмотрелась в зеркало (а какая девочка не посмотрит?) и забралась в кабинку. Дверца захлопнулась с легким всхлипыва­нием, свойственным вакуумной упаковке. Зафиксиро­вав абсолютную герметизацию, стакан начал напол­няться водой.

Вода дождем падала сверху, била острыми струйка­ми со стенок, впиваясь в живот и спину, бурлила под ногами, массируя ступни, — Маруся закрыла глаза и вздрогнула от удовольствия, будто по всему телу про­бежал разряд электричества. Она даже моментально простила унылость спальни — в таком душе хотелось не просто петь, а кричать от счастья. У воды есть совер­шенно волшебное свойство смывать плохие эмоции.

Маруся стояла и чувствовала, как злость, страх, оби­ды, сомнения — все-все-все стекает вниз, словно черная краска, заворачивается вихрем в воронку и навсегда убегает в сток... Вода была живой и постоянно меняла температуру от более теплой к более холодной, но так бережно и еле уловимо — в самый подходящий момент, будто читала мысли и не давала телу ни остыть, ни пе­регреться. Никаких тревог, ничего, больше ничего, при­ятно и спокойно, и хочется лечь или даже уснуть вот так стоя, стоять тут до утра и спать, или все-таки лечь, или хотя бы сесть... Совершенно невозможно открыть глаза.

Маруся вытянула руки и, скользя ладонями по стен­кам, стала осторожно опускаться на колени. Теперь те струйки, что должны были массировать спину, били в затылок и лицо, Маруся поморщилась, на мгновение приоткрыла глаза и поняла, что сидит по грудь в воде. Почему-то сток не открывался, поэтому вода набира­лась в кабинку, как... нуда, в стакан. Только запаян­ный сверху.

Сознание мгновенно прояснилось — надо было срочно найти, как открывается сток, — иначе тонна воды выплеснется на пол и потом... нет, лучше даже не думать, что будет потом.

Маруся повозила пальцами по дну кабинки, потом осмотрела стены, нашла маленькую приборную па­нель и надавила на кнопку стока. Сток не открылся. Хотя бы выключить воду, так ничего не видно. И снова нет. Кнопки проваливались внутрь, переставали го­реть. Понятно было, что команда к отключению при­нята, но ничего не отключалось.

Маруся встала. Воды набралось по пояс, и теперь она казалась уже не такой приятной, она прибывала, поднималась. Не слушалась команд, душила и топила, заливала глаза, попадала в нос и рот... пульс участил­ся, стало страшно. Быстро, резко... Паника.

Маруся ударила в дверь, хотелось поскорее вы­браться отсюда, еще раз, нажала на кнопку, нажала на все кнопки сразу, вода подобралась к подбородку, ка­залось, будто она набирается все быстрее и струи бьют больнее. Маруся попыталась надавить на дверь всем телом, но попробуйте надавить на что-то, когда вы в воде. Ударила ногой, уперлась спиной в стенку и обе­ими ногами в дверь. Вот так утонуть? Еще раз ногами в дверь и кулаком по кнопкам. Вода поднялась так вы­соко, что пришлось оторваться ногами от пола, чтобы не захлебнуться.

Утром или когда? Когда ее найдут? Утром она не по­явится, и никто... Маруся вынырнула и схватила ртом воздух... Никто даже не знает, что она тут, кроме той девушки... Вздох... Ногами в дверь. Но она и не поду­мает ее искать... Еще минута, и кабинка заполнится до краев. Они найдут Марусю через неделю или через две, распухшую, похожую на огромную белую гусени­цу в пробирке с формалином... Маруся стала биться всем телом, и дальше ее мысли прервались.

Что-то резко ударило по голове. Вдох. Маруся от­крыла глаза и поняла, что лежит на полу, залитом

водой и засыпанном осколками прозрачного пластика. Голоса. Кто-то накрыл ее тяжелым полотенцем сверху. Сейчас лучше зажмуриться и притвориться, что ты без сознания, чтобы ничего не видеть, не знать и не гово­рить. Уйдите и дайте поспать. Прямо здесь, на мокром полу, потому что хватит. Хватит. На сегодня все. Боль­ше никаких приключений, просто спать и все. Умерла. Уснула... Уйдите!

— Возьми ее за ноги.

— Как это?

— Правой рукой за правую, левой за левую.

— Она же голая.

Даже неважно, кто эти люди.

— Бери давай!

Чьи-то руки подхватили под мышки и за ноги.

— Дотащишь?

— Она живая?

— Да что ты стоишь? Тащи!

— Надо позвонить...

— Заткнись.

— Черт!

— Осторожно!

— Она скользкая.

— Она мокрая.

— Сюда. Сюда клади!

— Я позову врача... Теперь лежать было мягче.

— Она жива?

Кто-то прикоснулся пальцами к ее запястью.

— Пульс есть.

— Оставь ее.

— Она не дышит!

— Да дышит она!

— Накройте ее одеялом.

— Пойдем уже...

— А она не умрет, если мы ее оставим?

— Не умрет.

Уйдите, уйдите, уйдите! Уйдите все. Оставьте уже, хватит... Спать...

Сознание еще минуту пробубнило в ухо и уснуло. Что было дальше, не имело уже никакого значения.

Яркий солнечный свет щекотал ресницы, просачи­вался сквозь них и рисовал красные круги на сетчатке. Маруся перевернулась на бок и накрыла голову одеялом. Круги немедленно пропали, но теперь проснулись мыс­ли, сначала осторожно, а потом нагло и бессовестно ста­ли лезть, напоминая о вчерашнем дне. И даже немного о сегодняшнем. И еще капельку о завтрашнем и пред­стоящем, вплоть до сентября. Уснешь тут, как же! .

Она перевернулась на другой бок, стянула одея­ло и осмотрела комнату. Никакой воды. Уже лучше. Села на кровати. Душевая кабинка разбита, но оскол­ки убраны. Хорошо. Что дальше? Одежда сложена на подоконнике. Кеды под кроватью, рядом с тапочками. С улицы доносится дребезжание трамвая. Ох. Трамваи, да. Научный городок. Какие-то голоса. Музыка. Дурац­кая музыка. Симпатичные занавески, вечером они ка­зались более унылыми.

Что еще? Головная боль. Шишка на затылке. Маруся потрогала шишку — прикольно. Вообще всегда было интересно, что это там так надувается? Кости черепа? Болит лопатка и пятка. Даже целая ступня. Болит жи­вот — это от голода. Еще локоть болит. И глаз. Правый глаз болит так, будто туда попала соринка. Осколок?

Маруся встала с кровати и дошла до зеркала. Вот та­кая вся, значит, голая. И вчера ее такую голую кто-то тут таскал. Отлично. И что, вот после этого выходить из комнаты и спускаться? Вы бы вышли из комнаты, если бы знали, что вас ночью таскали туда-сюда голую и мокрую? А что делать? Сидеть? И что?

Маруся залезла в сумку и достала новые трусики и платье. Они там сейчас, наверное, обсуждают ее. Обсуждают и едят. Маруся влезла в платье и вздох­нула. Сидят... Едят... Маруся сняла платье и достала джинсы и футболку. Захотелось одеться как-то... по- закрытей. Хотя чего уж теперь? А что едят? Или в сто­ловой? А времени-то сколько? Вернее, который час? За вопрос «сколько сейчас времени?» бабушка почему-то давала подзатыльник и говорила, что правильно гово­рить «который час?». Вот объясните, в чем разница? И футболку лучше не такую, это какая-то слишком ду­рацкая. Черную? Черную. И полцарства за котлеты со сладким чаем!

Где-то под ногами задребезжал телефон. Маруся подняла с пола мокрые шорты и достала из кармана аппарат. Папа!

— Але-е-е-е!

— Привет.

— Доброе утро.

— Ничего себе утро! Ты точно в Нижнем?

— А что?

Маруся подошла к окну, отодвинула занавеску и вы­глянула на улицу. Прямо напротив дома, на лужайке, какие-то студенты в бальных платьях и высоких на­пудренных париках вытанцовывали сложно-вычурные менуэты. Так вот откуда дурацкая музыка...

— Насколько я понимаю, у вас там сейчас часа два.

— Позапрошлого века...

— Что?

— Да так...

Маруся включила громкую связь, вытянула теле­фон в руке и сделала снимок танцоров.

— Только проснулась?

— Не!

Отправила файл отцу.

— Не! Ладно, как ты там?

— Честно?

— Не надо!

— Любящий отец своего ребенка сюда бы не отпра­вил...

— Ну так то — любящий!

Маруся улыбнулась.

— О боже, что это?

— Получил картинку?

— Там все так плохо?

— А еще тут есть трамвай!

— Ну горячая вода-то есть?

— Ведрами из колодца.

Папа рассмеялся.

— Все, Мусик, прости, я побежал...

— Ну не-е-е...

— Ну да-а-а-а...

— Давай еще поболтаем!

— Потом!

— Ты и минуты не проговорил!

— Вечером еще наберу.

— Если я не отвечу, значит, меня больше нет в жи­вых!

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Я понял. Если не ответишь, значит, нет в живых.

— Ты отвратительный!

— Целую в нос. Пока!

Ей ужасно хотелось к папе. Вытащить его с оче­редного совещания, пойти в хороший ресторан, а еще лучше прямо дома завалиться на диван, включить кино, взять ведерко мороженого, или жареной кар­тошки, или еще какой-нибудь жутко вредной и вкус­ной гадости, наесться до отвала и посмеяться до слез. Но, к сожалению, все папино время доставалось ка­ким-то незнакомым людям, а Марусе перепадали толь­ко минутные разговоры по телефону или мимолетные

встречи, подходящие лишь для того, чтобы папа мог ее в очередной раз отругать.

Об этом лучше не думать. Лучше думать про платье. Все-таки лучше надеть платье. Во-первых, потому что гулять в джинсах и черной футболке при +30 негуман­но, во-вторых, надо показать всем, что ничего такого не произошло и вовсе Маруся не стесняется. Клин кли­ном, короче.

Маруся вышла из комнаты. Тишина. Тишина — это хорошо. Значит, есть шанс, что все ушли на занятия. Если все ушли на занятия, значит, на кухне она никого не встретит.

Маруся сбежала по ступенькам и практически упа­ла в объятия того самого Ильи — красавчика, с кото­рым она вчера ехала в школу и который так бесстыже бросил ее ради Алисы. Опа! Значит, он тоже тут жи­вет? Значит, вчера ночью это был его голос? Значит, он видел ее... О нет!

Илья радостно улыбнулся:

— О! Привет!

Улыбается. Дурной знак.

— Живая?

Совсем дурной знак.

— Привет. Ну вроде да.

— Ну супер. А то мне тут рассказали...

Илья посмотрел на парня, стоящего рядом. С пере­пугу Маруся даже не сразу его заметила.

— Кстати. Ты уже знакома со своим спасителем?

Спасителем?

— Это Носов, он же Нос.

Есть такие парни... кажется, будто их долго рас­тягивали на каком-то пыточном аппарате. Длинные руки, длинные ноги, длинные пальцы, длинный нос, и даже волосы у них обычно длинные. Спаситель по кличке Нос мучительно пялился в пол, бледнел, потел и выглядел так, будто это его таскали голого ночью по всему городку.

Тем не менее Маруся протянула ему руку:

— Привет.

Рука у спасителя была мокрая и холодная. Беднень­кий, да он же в обморок сейчас упадет!

Илья рассмеялся и похлопал долговязого по плечу:

— Он подсматривал за тобой в душе и вовремя за­метил неполадки в кабине.

— Что?!

— Нос — наш компьютерный гений...

— Подсматривал?

Нос пошатнулся и прислонился к стене.

— Ну... кто угодно подсматривал бы на его месте, правда, Нос?

Маруся даже потеряла дар речи от возмущения.

— Нос у-у-у-у-умный! — Илья потрепал друга по го­лове. — Он все что угодно взломать может.

— Что взломать?

— Ну, например, систему слежения...

— Здесь что — следят? — С каждым следующим во­просом глаза Маруси все больше округлялись.

— Ну да. Так-то камеры отключены, но можно и включить при необходимости. А вчера такая необхо­димость возникла.

Илья снова залился смехом. Похоже, ему эта исто­рия казалась умопомрачительно смешной. Марусе же хотелось убить обоих.

— С другой стороны, если бы он не подсматривал, ты бы уже умерла.

— Это не оправдание!

— Думаешь?

В данную минуту Маруся думала именно так. Одно дело, когда тебя видят голой в экстремальной ситуа­ции. Тогда Маруся была без сознания, ну, почти без сознания, и это хоть как-то оправдывало... Как у врача. Вы же не будете стесняться врача, если вдруг он видит вас без одежды, тем более если вы под наркозом. Но здесь! Подсматривать!

— Нос! Нос! Ну чего ты молчишь?

Илья тормошил компьютерного гения, который представлял собой яркую иллюстрацию выражения «готов провалиться сквозь землю». И лучше бы прова­лился.

— Не видел я ничего...

— Да ла-адно!

— Да не видел.

— А как же ты узнал?

— Душ видел, а ее не видел.

— Ты что, отворачивался, когда она раздевалась?

— Да ну тебя!

Волна смущения прошла и уступила место злости. Маруся физически ощущала, как у нее закипает кровь.

— Вы тут все чертовы извращенцы!

Илья изобразил крайнюю степень возмущения:

— Я-то тут при чем? Я не подсматривал!

— Один псих, другой озабоченный, и подруга ваша тоже...

Маруся ощутила болезненный толчок в спину и, пока летела вперед, успела заметить изменившееся лицо Ильи.

— Ты! Не стой у меня на пути!

Знакомый голос. Маруся развернулась и увидела Алису. Даже неизвестно, сколько времени она стояла на лестнице и подслушивала их разговор. Ввязываться в ссору не хотелось. Поэтому Маруся прошла на кух­ню и закрыла за собой дверь. Уезжать — сегодня же, окончательно и бесповоротно. Оставаться в компании сумасшедших подростков, каждый из которых года на два старше, наглее и безумней самой Маруси, пред­ставлялось: а) невозможным; б) опасным для жизни;

в) .. .«В» не было, но первых двух пунктов вполне доста­точно. Поесть, собрать вещи и до свиданья. Папа, ко­нечно, рассердится и отберет на время машину, но это все цветочки по сравнению с перспективой провести здесь еще неделю.

Кстати, где тут у них еда?

Сложно представить себе более минималистский ин­терьер, чем тот, что был на кухне. Белые пластиковые стены. Белый пластиковый стол. Белые пластиковые стулья. И все. Ни тебе холодильника, ни плиты, ни ва­зочки с фруктами. Так пусто и чисто — даже пищевых бактерий не сыщешь, не то что пищи. Маруся села за стол и обхватила голову руками. Последний раз она ела еще в Сочи — хорошенькое дело, ничего не скажешь.

Но разве так может быть? Что же они, не люди и не перекусывают по ночам? Может быть, есть какая-то хитрая система подачи еды?

Маруся хлопнула ладонью по гладкой столешнице. Вдруг она, как скатерть-самобранка, предоставляет завтраки, обеды и ужины по первому требованию? Или надо сказать «волшебное слово»? Если это «умный дом», оснащенный искусственным интеллектом, то его нужно просто попросить.

— Еда! — крикнула Маруся. — Есть! Еда! Пища! Го­лод! Чай! Кофе! Молоко! Омлет! Кормить!

На какое из этих слов отреагирует дом?

— Система снабжения включена, — наконец ото­звался дом, и стол многообещающе замигал подсвет­кой.

— Кормить! — повторила Маруся, наклонив голову к активировавшемуся столу, как будто у него были уши.

— Система снабжения отключена, — не без издевки сообщил дом.

Подсветка стола пропала.

— Ну почему отключена-то? — искренне опечали­лась Маруся, откидываясь назад и поднимая голову к потолку.

— Для повторного подключения системы обеспече­ния свяжитесь с администратором здания по системе оповещения.

— Ну хорошо, включи систему оповещения... — смиренно согласилась Маруся. Не то после эмоцио­нальной встряски, не то от голода она не находила в себе сил для конфликта с домом.

— Система оповещения отключена.

— И как мне включить систему оповещения? — проявляя чудеса терпения, спросила Маруся.

— Для повторного подключения системы оповеще­ния свяжитесь с администратором здания.

— Связаться... Связаться как?.Оповещение же от­ключено? По какой системе?

Дом выдержал паузу, словно обдумывая ответ.

— Запрос принят, — наконец заговорил он. — Си­стема. Слово древнегреческого происхождения. Значе­ние слова система: соединение, целое, единство...

— О боже, ты что, мне энциклопедию читать бу­дешь? — с отчаянием спросила Маруся, спрятав лицо в ладонях.

— Список доступных тем: Периодическая систе­ма химических элементов, Законодательная система, Экономическая система, Математическая система, Система Станиславского... — ровным механическим голосом перечислял «умный» дом.

— Хорошо, я все поняла, заткнись.

— Солнечная система...

— Мне не нужна Солнечная система!

— Запрос принят. Солнечная система — система пла­нет и других естественных космических объектов, вра­щающихся по орбите вокруг Солнца. Входит в состав га­лактики Млечный Путь. Состоит из десяти планет...

— О не-е-ет!

В дверь постучали. Маруся обернулась и увидела испуганное лицо Носа.

— Можно войти?

— Только если сможешь заткнуть эту штуку...

— Обращаются вокруг Солнца против часовой стрелки... — продолжал заливаться дом.

— Ты говорила с ним про Солнечную систему? — удивленно спросил Нос, заходя на кухню и доставая из кармана телефон.

— Вообще-то я просила поесть.

— Замерзшей воды, аммиака и метана...

— Аммиака и метана? — переспросил Нос, что-то быстро набирая на клавиатуре.

— Сырники и сметана... — мечтательно прошепта­ла Маруся.

— Кометы, метеороиды и космическая пы... — Дом заткнулся на полуслове.

— Вот тебе и космическая пы, — улыбнулся Нос.

— Ты его убил?

— Усыпил.

— Значит, ты и есть администратор?

— Не, просто...

— А, ну да! — вспомнила Маруся. — Компьютерный гений.

Воспоминание разбудило злость, и та красным об­жигающим всполохом на мгновение мелькнула перед глазами, вернув желание убить негодяя. Видимо, это как-то отразилось на лице Маруси, потому что Нос перестал улыбаться и судорожно сглотнул, схватив­шись за горло, как будто спазм душил его на самом деле.

— Я... Просто... Я... — заикаясь, начал объяснять Нос.

Казнить или помиловать?

— На самом деле я хотел извиниться...

В конце концов, он ведь правда спас ей жизнь и не дал превратиться в бледную гусеницу.

— Короче... Прости, что я... Я правда не хотел. То есть я...

— Не хотел подсматривать? — ехидно спросила Ма­руся.

— Не хотел, — уверенно подтвердил Нос. — То есть я хотел посмотреть на тебя, ну, то есть... Кто ты. Какая ты. Но не какая в смысле какая, а в смысле...

— Хотел понять, какой я человек? — подсказала Ма­руся.

-Да!

— Подсматривая...

Сделав страдальческое лицо, Нос, словно Пьеро, пе­чально взмахнул длинными руками.

— Но я же не знал, что ты начнешь...

Он замер, словно не решаясь произнести необходи­мое слово.

— Раздеваться? — спросила Маруся.

— Да... — обессиленно уронил руки Нос и тяжело вздохнул, готовясь к следующему признанию. — И вот потом, когда ты, собственно, начала... — Нос сделал неопределенный жест.

— Раздеваться? — опять подсказала Маруся.

— Да... — Казалось, что он даже стал немножечко ниже, как будто тяжелая вина все глубже вдавливала его в пол.

— Ты отвернулся, — закончила мысль Маруся, что­бы облегчить страдания несчастного.

С огромным удивлением она отметила, что даже испытывает сочувствие к этому долговязому, настоль­ко искренним было его раскаяние...

— Нет. Я уже не смог, — неожиданно выдал Нос и виновато опустил голову.

Маруся открыла рот, чтобы сказать что-то, но те­перь сама не смогла подобрать слова.

— Потом ты пошла в душ. А потом... — Нос пожал плечами. — Дальше ты знаешь.

Признание было настолько невинным и в то же вре­мя настолько дерзким, что Маруся запуталась в чув­ствах. Какая-то смесь отвращения и веселья, как очень неприличный анекдот.

— Даже не знаю... Спасибо за откровенность, ко­нечно. ..

— Ты очень красивая, — торопливо перебил ее Нос, — если это тебя успокоит.

— Э-э-э...

— Ты ведь простишь меня? — преданно заглядывая в глаза, спросил Нос.

— Только если когда-нибудь потеряю память... — честно призналась Маруся.

— Это я могу устроить...

— Лучше бы ты устроил завтрак.

— Ну здесь ты его точно не найдешь, — покачал го­ловой Нос. — Это же Алиса, — он ткнул пальцем вверх, видимо указывая на комнату Алисы, — а она не при­нимает пищу.

— И чем же она питается? Солнечным светом?

— Вполне возможно. Но я ни разу не видел, чтобы она ела.

«Она андроид», — внезапно озарило Марусю. Хо­лодный, бесчувственный, не в меру ревнивый робот. Заодно это объясняло слишком совершенное для чело­века тело. Такие тела можно было создать только при помощи компьютерной графики, но никак не силами природы. А ее кожа? Слишком ровная и гладкая. И бе­лоснежные зубы. И волосы...

— А что, она одна здесь живет?

— Ну, теперь уже не одна... На самом деле она жила одна даже не потому, что она такая, а потому что дом, если ты успела заметить... Он немного безумный. И ужиться с ним смогла только она.

— И как она с ним ужилась? — с интересом спроси­ла Маруся.

— Они не разговаривают.

— То есть главное...

— Главное не разговаривать, да. Начав отвечать на один любой твой вопрос, он уже не может остано­виться.

Маруся откинулась на спинку стула.

— Но ты же его отключил?

— Только на время.

— Так почему нельзя отключить совсем?

— Потому что это самообучающийся искусс?вен­ный интеллект, и чем больше он общается, тем умнее становится...

— Но ты же говоришь, что Алиса с ним не общается.

— Поэтому он такой. Дом-дебил.

— Умный дом-дебил, — поправила Маруся.

— Однозначно не самый умный, — совершенно серьезно сказал Носов.

Маруся не смогла сдержать улыбки.

— Ты отведешь меня в столовую?

— Да, конечно... Пойдем.

Маруся кивнула:

— Пойдем.

Они сидели друг напротив друга, смотрели глаза в глаза и не двигались с места. Почему? Какое стран­ное ощущение... Как будто кто-то нажал на паузу и они зависли, не решаясь сказать ни слова или даже пошевелиться.

— Ты знал, что Солнечная система состоит из деся­ти планет? — неожиданно спросила Маруся, прерывая тишину.

— Да, с этого года.

— Они вернули Плутон?

— Ага...

— Вот он счастлив, наверное...

— А еще добавили Эриду.

— Красивое название — Эрида...

— Запрос принят. Эрида... — проснулся дом. — Де­сятая планета Солнечной системы...

Маруся с Носовым переглянулись, рассмеялись и бы­стро выскочили из кухни, захлопнув за собой дверь.

На улице было ярко и жарко. Маруся спустилась с крыльца, прикрыв глаза ладонью, сразу же зачерп­нула сандалиями песок (надо поднимать ноги выше!), остановилась, вытряхнула, заметила муравейник под березой, и, кстати, что это там щекочет плечо?

Ага, маленькая божья коровка. Шесть точек. В дет­стве говорили: сколько точек, столько коровке лет — врали, наверное. Запах горячего асфальта, вяленной на солнце травы... в общем, если убрать всех людей, здесь можно было бы неплохо отдохнуть — забраться на крышу с тазиком черешни, сидеть там, объедаться, косточки пулять.

Маруся подставила палец и дождалась, когда крас­ный жучок переползет на него. Божья коровка, улети на небо, там твои детки кушают конфетки... Кстати о конфетках. В животе жалобно заурчало...

— Можно проехать одну остановку на трамвае или дойти пешком... — откуда-то из-за спины сказал Нос. — Кто это у тебя?

— Коровка, — протянула ему палец Маруся.

Коровка расправила тонкие коричневые крылышки

и улетела.

— Ты ее напугал, — улыбнулась Маруся.

— Ну спасибо, — криво ухмыльнулся Нос.

— Я не имела в виду, что ты страшный... — смути­лась Маруся.

Нос изобразил на лице мучительную гримасу «ой, вот только не надо» и прошел вперед.

Конечно, Носов был страшным. Но не страшным- страшным, а таким страшноватым. То есть даже не­много милым, но все равно не из тех парней, в кото­рых можно влюбиться с первого взгляда. И со второго. И даже, возможно, с десятого. (Если в него вообще можно было влюбиться.) Но он казался довольно-таки обаятельным. Особенно если его причесать и одеть. Ну или хотя бы одеть. Хотя бы во что-то более-менее приличное, а не вот в эту безразмерную футболку до колен и широченные джинсы, которые болтались на нем, как на вешалке. И еще эти кроссовки, словно до­ставшиеся в наследство от дедушки...

Маруся специально на пару шагов отставала, чтобы получше рассмотреть нового знакомого. Слишком вы­сокий и худой. Слишком сутулится и слишком разма­хивает руками при ходьбе. Настолько нелепый... что даже привлекает внимание.

По секрету, Маруся даже представила, ну совсем не­надолго, на долю секунды, как бы она с ним обнима­лась, если бы, конечно, она с ним обнималась.

Картина получилась такой: он вытягивает свои длинные-длинные руки, обнимает ее, потом закиды­вает руки дальше, обматывает вокруг себя и снова обнимает ее. Впрочем, чтобы это сделать, ему при­шлось бы сесть, ну или Марусе встать на табуретку, хотя она была очень даже высокой, но не до такой же степени... И о чем только не успеваешь подумать, пока разговариваешь с парнем. Лучше вам и не знать.

— А много здесь студентов? — спросила Маруся, чтобы прогнать из головы дурацкие мысли, и не сумев найти лучшей темы для разговора.

— Не особо. Сюда же только такие попадают...

— Какие такие? Шизанутые?

— Одаренные, — ни капельки не смутившись, по­правил Нос.

Маруся задумалась. Она, конечно, не считала себя дурой, но одаренной? Вряд ли ее умение управлять гоночным автомобилем могло иметь значение для на­уки. Тогда что? Может быть, папа сам устроил ее сюда, а потом наврал про письмо? Нет! На папу не похоже. Ошиблись в школе? Не до такой же степени! К тому же в школе были куда более способные ученики.

— Неужели ты ничего не знаешь про Зеленый го­род? — удивленно спросил Носов.

— А что, должна?

— Ну, просто... про него так много всюду писали. Это государственный проект. Что-то вроде Сколково, только для подростков. — Носов наклонился к кусту малины, сорвал пару ягод и протянул Марусе.

— Спасибо...

— Сюда отбирают лучших учеников — победителей олимпиад, вундеркиндов, ну и прочих... таких.

— Значит, ты вундеркинд?

— Не... не особо, — смущенно признался Носов. — Вкусная?

— Ага, сладкая... — кивнула Маруся, облизывая губы. — А в какой олимпиаде ты победил?

— Странно, что вообще что-то осталось, — продол­жил говорить Носов, словно не расслышав вопроса. — Обычно обрывают еще до того, как она дозрела. Не по­нимаю, в чем кайф есть зеленые ягоды...

Носов отошел в сторону, делая вид, что вниматель­но рассматривает кусты. Стало ясно, что говорить на эту тему он не хочет. Наверное, он тоже попал сюда по ошибке... Вернее, по блату. Чей-нибудь племянник или профессорский сынок. А может, его сюда сослали за какой-нибудь проступок или потому, что родителям некогда было с ним возиться...

Но в любом случае теперь стало понятно, что Зе­леный город — место, куда попадают лучшие из луч­ших. Но как сюда затесалась она? Маруся ничего не

понимала в математике, еще хуже в физике, совсем погано в химии, ненавидела историю, спала на лите­ратуре, с трудом переваривала иностранные языки, биологию, географию, астрономию... Она была чрез­вычайно одаренной прогульщицей и, несомненно, гениальной лентяйкой. Короче, в научный лагерь ее можно было пригласить только в качестве примитив­ного биологического материала.

Носов вернулся на тропинку, и они пошли дальше.

— Ты из Москвы? — спросила Маруся, ускоряя шаг — чтобы идти с ним вровень, ей приходилось практически бежать.

— Нет, здесь мало кто из Москвы.

— В Москве что — мало умных? —улыбнулась Маруся.

— Похоже на то... — согласился Нос. — Я не имел в виду, что ты глупая, — тут же спохватился он, обер­нувшись.

— Ладно! Один — один.

Они еще минуту помолчали, шагая рядом. Маруся осмотрелась — вокруг был лес, сквозь деревья которо­го просматривались коттеджи и какие-то хозяйствен­ные постройки.

— Я из Риги, Алиса из Астаны, Илья ростовский... — заговорил Нос.

— Какой-какой?

— Из Ростова-на-Дону... Ростов-папа и всё такое.

Маруся остановилась.

— Нос... стой.

Носов обернулся и озадаченно посмотрел на нее.

— Что-то не так?

— За тобой не угнаться!

— Ты бы сразу сказала.

— Хочу немного отдышаться и... Слушай... Если вы тут все... такие. Я просто. Просто я не понимаю. Я по­лучила сюда направление из школы...

— И?

— И у меня нет никаких талантов.

Нос улыбнулся.

— Этого не может быть.

— Тем не менее, — развела руками Маруся.

— Профессор лично отправляет приглашения, так что ошибки быть не может.

— Профессор?

— Ну, Бунин! Директор школы и летнего лагеря. Он тут главный...

Маруся кивнула:

— Да, письмо от него...

— Может, он знает о тебе что-то, о чем ты еще не до­гадываешься? — предположил Носов.

— Он ничего не может обо мне знать, потому что я никак себя не проявила.

— Ну, может, еще проявишь?

— А что, он умеет заглядывать в будущее?

— Я бы не удивился. В общем, ты не сомневайся — всё по плану. Если Бунин тебя пригласил — значит, ты...особенная.

Ни на секунду не поверив Носу, Маруся принялась размышлять дальше. Однозначно произошла ошиб­ка, и эту ошибку нужно было исправить. И потому, что хотелось уехать, и потому, что Маруся внезапно почув­ствовала себя уязвленной. Не очень приятно осознавать себя самой тупой во всем, пусть и небольшом, городке.

— А где он сейчас, этот ваш Бунин? — спросила она Носова, который теперь старался двигаться медленно, что делало его походку еще более комичной.

— Бунин? Где-нибудь здесь. Его невозможно застать на каком-то определенном месте, только случайно встретить.

— И какой шанс с ним встретиться?

— Стопроцентный. Бунин везде. Позавтракаем и найдем, если он нам не попадется сам и гораздо раньше.

•kick

Студенческое кафе располагалось на первом этаже учебно-развлекательного комплекса. Тут же находил­ся кинозал, выставочный холл, зал для проведения конференций и видеотека с подборкой лекций извест­нейших мировых ученых.

Несмотря на заверения о том, что студентов тут мало, в просторном помещении кафе было многолюд­но и шумно. Все столики оказались заняты, при том что за каждым сидело человека по четыре, а то и боль­ше — некоторые умудрялись втиснуться по трое на не самый широкий диван, однако опытный глаз Носова моментально выцепил нужный столик.

— Вон те уже уходят... — шепотом сказал он, проти­скиваясь в глубь зала.

— Как ты определил? — не поняла Маруся.

— Это мой курс, — пояснил Носов, — через пару ми­нут начинается лекция, которую нельзя прогуливать.

— А как же ты?

— Ну должен же я тебя накормить?

Никогда еще никто не прогуливал лекции из-за Ма­руси. То есть, конечно, прогуливали, но только те, кто вообще на них не ходил, а значит, это было не круто...

— А ты разве не идешь? — услышала Маруся голос парня, который как раз вставал из-за стола и, кста­ти, был удивительно похож на Носова внешне. Види­мо, весь их курс состоял из высоких, худых и волоса­тых ботанов. — А, ну понятно... — расплылся парень в улыбке, заметив Марусю.

— Придумай там что-нибудь... — попросил его Нос.

— Скажу, что ты выпал из окна и сломал себе все ноги.

«С таким ростом сложно выпасть из окна, — по­думала Маруся. — Можно просто перешагнуть через оконную раму».

— Отличная идея, — похвалил парня Нос.

Маруся отошла в сторонку, давая ребятам пройти. Ее наблюдение оказалось верным, все четверо были похожи друг на друга, как близнецы. На всех бесфор­менные футболки, немодные джинсы, кроссовки. И одинаково длинные волосы в одинаково небрежных хвостах. Ну разве что Носов казался самым симпатич­ным. .. Или она уже просто к нему привыкла.

— Двигайся к окну, — предложил Носов, кивнув на лучшее место за столиком.

Маруся послушно полезла туда, куда ей указали. Носов устроился напротив.

— А там, где ты ее нашел... Там еще есть такие? — наклонившись к Носову, спросил какой-то другой из близнецов-однокурсников. Маруся могла их различать только по цвету футболок.

— То-пай! — ласково пропел ему Нос.

— Просто хотел вас предупредить, — обернулся близнец к Марусе. — Он далеко не лучший...

— А тебе-то откуда знать? — заржал кто-то сзади.

— Я с ним живу!

— В соседнем блоке, — быстро предупредил Носов.

— Уже второй год как.

— У нас ничего не было! — улыбнулся Носов, вце­пившись пятерней в лицо соседа и пытаясь «выдавить» его из-за столика.

— И еще он не закручивает тюбик с пастой...

— А ты не чистишь зубы!

— Я их не пачкаю! — возмутился сосед.

Носов поднял руку и постучал пальцем по внешней стороне запястья, напоминая о времени.

— Ухожу-ухожу...

Наконец они остались одни. Нос с облегчением вы­дохнул и легонько хлопнул по поверхности стола пря­мо перед Марусей. На столешнице высветилось меню.

— Выбирай, — вежливо предложил Нос и повторил ту же процедуру уже на своей стороне.

Маруся пролистнула электронные страницы с яр­кими изображениями предложенных блюд.

— Просто кликай пальцем по всему, что тебе понра­вится, и...

— Я умею пользоваться меню, — перебила его Ма- руся.

— Ну мало ли.

Маруся ткнула в компот, и картинка со стаканом плавно отъехала в сторону. Картофельное пюре. Кар­тинка с пюре присоединилась к компоту.

— Что тут самое вкусное? — спросила Мару­ся, «зависнув» в выборе между куриными котлета­ми, тушеной говядиной, сосисками и филе трески в кляре.

— Гречка, — с готовностью ответил Нос, параллель­но выбирая гречку.

— Ненавижу гречку!

— Тогда выбирай треску. Судя по тому, как я ее не­навижу, — тебе понравится.

— Ненавижу треску! — рассмеялась Маруся.

— Смотри-ка, у нас нашлось что-то общее... — улыб­нулся Носов. — Котлеты вполне съедобны, но вместо пюре я бы выбрал овощи.

— Картошка — это тоже овощи.

— Только не здесь.

Маруся кликнула по картинке с котлетами и про­листнула дальше, к десертам.

— Этот ужасный человек, с которым я живу...

— Который не чистит зубы?

— И не моет руки после туалета.

— О боже!

— Между прочим, абсолютный гений.

— Гениальней тебя?

— Гораздо. В шестнадцать лет написал программу для персональных жетонов. Ну ту, которой мы все сей­час пользуемся.

- — Вчера утром я своими глазами видела, как она сломалась... — сказала Маруся, доставая из-под пла­тья висящий на цепочке жетон. — Так что не такой уж он и гений.

— Эта программа не ломается, — уверенно сказал Нос.

— Еще как ломается.

— Значит, только у тебя.

Маруся хмыкнула и спрятала жетон обратно под платье.

— А чем занимаешься ты? — спросила она Носа.

— Ну-у-у... вот как раз в мои обязанности входит все ломать...

— Зачем?

— Проверка на уязвимость разных программ, кото­рые пишут другие гении.

— А Илья?

— Квантовая физика.

— Это что? — простодушно спросила Маруся.

— Ты хотя бы в обычной школе училась? — удив­ленно вскинул брови Носов.

— Теперь ты понимаешь, что мне здесь не место? — улыбнулась Маруся.

— Пожалуй, я тоже возьму котлеты...

Носов отвлекся на меню, выбирая напиток.

— Значит, вы не с одного факультета?

— С чего ты взяла, что с одного?

— Мне показалось, вы как-то... ну вместе, что ли?

— С Ильей? — с недоумением спросил Нос.

— Ну с Ильей... и с Алисой.

— Не-ет, мы все с разных факультетов. И живем в разных домах. Вообще не пересекаемся.

— Как же вы подружились?

— Морс или компот? Каждый день этот ужасный выбор.

— Возьми и то и другое... — посоветовала Маруся.

— Нет, столько в меня не влезет.

— Давно вы дружите?

— Все-таки... компот!

— Ты специально уводишь разговор в другую степь! — не выдержала Маруся.

— Что?

— Каждый раз, когда я задаю вопросы...

— Да нет же! Тебе показалось.

— Когда мы шли сюда и вот теперь...

— Просто я рассеянный! — Носов сделал глупое лицо. — Спрашивай, что тебе интересно?

Маруся была уверена в том, что ей не показалось, поэтому на мгновение решила обидеться и промол­чать, но так же быстро передумала.

— Мне кажется, Илья не похож на физика, — задум­чиво сказала она.

— Почему?

— Он больше похож на актера или солиста какого- нибудь бойзбенда.

— Лицо, не обезображенное интеллектом? — подмиг­нул Носов и закивал. Это выглядело так, как будто Нос хо­тел немного, самую чуточку... но все же принизить Илью в глазах Маруси. Неужели Нос ревновал? Да нет, не может быть. Они же знакомы всего ничего и даже не успели по­дружиться... Хотя, если принять во внимание вчераш­нюю историю с душем, они с Носом очень даже близки. Нет. Вспоминать об этом Маруся совершенно не хотела.

— А чем занимается Алиса?

— Биолог. Она создала таблетки, которые заменяют еду.

— Их создали сто лет назад...

— Да, но ее образец на данный момент признан са­мым успешным.

— Ну да... — недоверчиво поморщилась Маруся.

— Это только кажется простым, — с воодушевлени­ем начал рассказ Носов. — На самом деле Алиса первая

нашла правильный баланс — ее препарат имеет со­став, который полностью покрывает необходимый каждому конкретному организму дефицит витами­нов, минералов и питательных веществ. Важный мо­мент, — Носов поднял палец, — каждому конкретно­му организму. То есть если конкретно тебе, конкретно в тот момент, когда ты принимаешь таблетку, нужен конкретно один миллиграмм витамина С, то выделит­ся ровно столько — не больше, не меньше! Они угне­тают чувство голода, наполняют энергией, полностью решают проблему лишнего веса, делают кожу гладкой, волосы блестящими... — перечислял Носов, загибая пальцы.

— Ну все, хватит! Не перебивай аппетит, — остано­вила его Маруся.

— Чем?

— Разговорами про Алису.

— Ты сама спросила, — пожал плечами Нос.

— Я просто хотела узнать, чем она занимается.

— Да, кстати... На этих таблетках она уже зарабо­тала кучу денег. На самом деле, Алиса самая богатая студентка в городе.

Ну, это уже чересчур...

Нос оторвался от меню, поднял глаза на Марусю и все понял.

— Хорошо, не будем...

Чтобы отвлечься от неприятного разговора, Маруся принялась рассматривать людей, находящихся в кафе. Как ни странно, при том что все здесь назывались сту­дентами — многим было никак не более десяти лет. Значит, есть тут и младшие классы или же все эти дети настолько гениальны, что уже успели закончить школу?

Раздался звуковой сигнал. Электронное меню ис­тошно замигало.

— Что это? — спросила Маруся.

Однако ответ был не нужен. Невидимые глазу створки стола раздвинулись, и на поверхность выехал поднос с заказом.

— Забирай, — скомандовал Нос.

Маруся отодвинула тарелку. Поднос опустился и че­рез пару секунд появился снова. Теперь на нем стоял стакан с компотом.

Маруся подняла стакан и сделала глоток.

— Ну как?

— Ну так... Сносно... — честно призналась Маруся.

— Интересно, почему за всю историю человечества в студенческих столовых всегда такая невкусная кух­ня? — Нос задумчиво потянул на себя тарелку. — Что­бы не отвлекались от учебы?

— Вполне возможно...

Маруся подцепила вилкой пюре и отправила в рот.

— Да, это не картошка...

:— Я предупреждал!

— А вы... Ну ты, Илья... другие. Вы здесь тоже на практике? — опять перешла к вопросам Маруся.

— Нет, мы здесь постоянно. Уже второй год.

— А, ну да... — вспомнила Маруся. — И что вы де­лаете? Ну, кроме того что чудо-таблетки выдумываете и камеры наблюдения взламываете?

— Ну... — Нос закашлялся. — В основном посеща­ем лекции. Еще у каждого есть свой проект — некая сложная тема, которую...

— Вот же подлец! — воскликнул кто-то, внезапно возникший возле их столика.

Маруся подняла голову и увидела Илью, который, разыгрывая гнев, сурово пялился на Носа.

— Привет, красотка, — со всей нежностью обратился он к Марусе, присаживаясь рядом. — Он тебя не обидел?

Маруся онемела от удивления, так что даже не сра­зу смогла проглотить и без того отвратительную кар­тошку.

— Стоило мне отвлечься, и ты уже пытаешься от­бить у меня мою...

Внезапно лицо Ильи перекосилось, будто он заме­тил что-то ужасное. Ужасным была Алиса, которая бы­стрыми шагами приближалась к их столику.

— ...мою котлету! — неловко выкрутился Илья, протягивая руку и прямо пальцами снимая котлету с вилки Носова.

Недоумевающий ничуть не меньше, чем сама Мару­ся, Носов переводил взгляд с вилки на Илью и обратно, так и не врубившись, что тут только что произошло.

— Он хотей стыить мою койеу! — с набитым ртом, пытался оправдаться Илья, затравленно глядя на Алису.

— Чтобы я больше тебя не видела! — сквозь зубы прошипела Алиса, нависнув над Ильей.

Она изо всех сил треснула об стол пластиковой пап­кой, развернулась и ушла.

Илья поперхнулся котлетой, закашлялся... с трудом проглотил не пережеванный толком кусок. Потом вы­тер руки салфеткой, вздохнул и с мольбой посмотрел на Носа с Марусей.

— Спасите меня кто-нибудь... — заныл он, прижи­мая руки к груди.

— Что она вообще делала в столовой? — наконец обрел голос Носов, оборачиваясь и провожая Алису взглядом. — Она же не ест!

— Видимо, хотела вернуть мне курсовую... — пояс­нил Илья.

— А что твоя курсовая делала у Алисы? — все еще не понимая, спросил Нос.

— Писал всю ночь и утром забыл забрать...

— У... А... А-а-а... — наконец догадался Носов.

— Бэ-э-э... — зло передразнил Илья.

Маруся почувствовала, как у нее загорелись щеки. Вот, значит, какая «просто знакомая»... Внутри непри­ятно кольнуло ревностью.

— Котлета хоть вкусная была? — хмуро спросил Но­сов, откладывая вилку.

— Котлета? — переспросил Илья.

— Понятно... Ну и чего ты сидишь? Иди, догоняй...

— Ни за что! — замотал головой Илья. — Она дол­жна понять, что вечно так продолжаться не будет. Сколько можно?

Маруся меланхолично размазывала пюре по стен­кам тарелки. Настроение испортилось, и есть расхоте­лось. Сейчас он встанет...

Илья встал.

Скажет какую-нибудь глупость...

— Черт! Я же опаздываю на лекцию... — натянуто улыбаясь, «вспомнил» Илья.

И побежит догонять.

Илья махнул рукой и торопливо направился к выходу.

— Почему он так делает? — упавшим голосом спро­сила Маруся.

— Наверное, потому что он ее любит, — пожал пле­чами Носов.

— Тогда почему он клеится ко мне?

— Потому что ты ему нравишься.

— А в чем разница?

— В том, что в результате бегает он за ней, а не за тобой, — спокойно, словно это было математическое уравнение, объяснил Носов.

Теперь настроение испортилось окончательно. Не то чтобы Маруся была влюблена в Илью — это было бы слишком быстро и глупо, но сам факт...

— Но ведь ей плевать на него.

— Ничего себе плевать! — воскликнул Нос, отпивая компот. — Ты видела, как она швырнула эту папку? Я думал — стол проломится...

— Ревность и любовь — разные вещи! Если бы ей было не плевать, она бы не вела себя так... так... Ну, как акула! Ваша Алиса — обыкновенная собственница.

— Необыкновенная...

— Вот видишь. И ты туда же!

— Слушай, они вместе с первого дня, как мы тут очутились. И они правда любят друг друга. Просто Илья... он такой. Ну... Ростовский.

— Что значит «ростовский»?

— Наглый, красивый, самовлюбленный... Все у него всегда получается, все как по маслу! А еще он не мо­жет пропустить мимо ни одну симпатичную девушку. Непременно начинает флиртовать... Но любит по-на­стоящему только Алису.

— Как можно ее любить? — чуть громче, чем позво­ляли приличия, выкрикнула Маруся. — Она же холод­ная, неэмоциональная, грубая, вульгарная, злая и...

— Ты просто ее не знаешь.

— Хочешь сказать, она не такая?

— И такая и не такая. Она, конечно, не совсем обыч­ная и не сама нежность... но с ее умом это проститель­но. Это даже придает ей какую-то...

— Ты что, тоже в нее влюблен? — совсем расстрои­лась Маруся.

— Шутишь? Где она и где я... — вздохнул Носов.

— То есть ты считаешь, что... — Маруся задыхалась от обиды, — что со мной ты можешь находиться рядом, а ее недостоин?

Носов с недоумением посмотрел на Марусю.

— Я так понимаю, сейчас прозвучало какое-то об­винение... Видимо, это что-то из области чувств, в ко­торых я не слишком понимаю, — на удивление холод­ным тоном произнес он.

— Не слишком понимаешь? — сердито переспроси­ла Маруся. — Хочешь сказать, что ты вообще ничего не чувствуешь и никого не любишь?

— Ну. Если честно, то меня не интересуют эмо­ции, — нахмурившись, ответил Нос. — И я люблю ма­тематику.

— Знаешь что! Отведи меня к Бунину. Я хочу отсю­да уехать, — решительно сказала Маруся, отодвигая тарелку.

— Как скажешь, — согласился Носов, таким же рез­ким жестом отодвигая свою.

Так и не поели.

До трамвайной остановки шли молча. Вернее, Но­сов несколько раз предпринимал попытки начать диа­лог, но отвечать не хотелось, поэтому дальше отдель­ных реплик разговор не шел.

— Сейчас он скорее всего в школе... или где-то ря­дом, — сказал Нос, глядя на часы.

— Пара остановок на трамвае и мы на месте... — сказал он через пять минут.

— Ну и жара сегодня...

— Ты знала, что у нас тут есть метро?

— Так и будешь молчать? — спросил он наконец.

— Так и буду, — не выдержала Маруся.

— Понятно...

Днем городок выглядел пустым. Хотя таскаться по такой жаре нормальному человеку ни к чему: скорее всего, ученики сейчас сидели в прохладных лаборато­риях и резали мышей, или кого там они режут в своих лабораториях.

— Видела наш трамвай?

— Ага.

— Вообще-то он музейный, но Бунин одолжил его для школы. Ну, типа, чтобы мы не забывали историю.

— Очень интересно, — полным равнодушия голо­сом ответила Маруся.

— А еще под землей есть лаборатории. Говорят, здесь раньше был бункер. Так что, если...

Странно, но никогда раньше Маруся не сталкива­лась с конкуренцией среди девчонок. И даже не пото­му, что она всегда считалась самой красивой в любой компании, и не потому, что была наследницей огромно­го состояния и дочерью известного человека. Просто так складывалось с самого детства. Мальчишки влюблялись в нее без каких-либо усилий с ее стороны — она даже не представляла, что может быть как-то по-другому. И вдруг Алиса. Словно ее противоположность — с чер­ными глазами и смоляными волосами, с непроницае­мым лицом, которое словно не знало улыбки, с холод­ным сердцем и расчетливым умом. Непрошибаемая, как железобетонная стена... Да еще и талантливый ученый. На ее фоне Маруся чувствовала себя глупой, болтливой, чрезмерно эмоциональной пустышкой.

— Ты вообще меня слышишь?

— А?

— Зря ты так о ней.

Маруся нахмурилась. Похоже, некоторые фразы она пропустила мимо ушей и теперь потеряла нить разго­вора.

— В смысле?

— Я про Алису.

— Опять? Есть что-то еще, чего я не знаю и обяза­тельно должна узнать? — огрызнулась Маруся.

— На самом деле, это она тебя спасла.

Количество «спасателей» росло в геометрической

прогрессии. Такими темпами к вечеру окажется, что в битве с душевой кабинкой принимала участие вся школа.

— Я только позвонил и... ну когда...

— Когда подсматривал.

— А она разбила.

— Что она?

— Разбила кабинку.

Маруся постаралась сделать вид, что ей наплевать, но глубоко внутри у нее все перевернулось от удивле­ния.

— Разбила кабинку, вытащила тебя, откачала...

— Откачала?

— Ну, ты уже наглоталась воды и почти не дышала. Она сделала тебе искусственное дыхание и вытряхну­ла воду из легких.

— Вот как... — Маруся никак не могла поверить в услышанное.

— Ив комнате потом убралась...

Маруся вспомнила идеальный порядок, который царил в спальне, когда она проснулась. Аккуратно сло­женные вещи, никаких луж или осколков.

— Я только помогал.

— Так ты был там? — вспыхнула Маруся, почувство­вав, как запылали ее щеки.

— Ну... Я не смотрел. Честно...

Так вот чей голос она слышала. До сих пор Маруся надеялась, что это был кто-то другой или вообще зву­ковая галлюцинация.

— Алиса — хорошая. Просто она не любит людей, но вообще добрая.

Прекрасная характеристика.

— Ну, не добрая, но... хорошая. В общем...

— Понятно.

— И очень умная.

— Я все поняла про Алису, можешь не продолжать.

— И красивая.

— Все!

-Ну...

— Все!

— Ну, все так все. — Носов даже отошел на пару ша­гов, словно боялся попасть под руку.

Маруся отвернулась и стала смотреть на прибли­жающийся трамвай. Он медленно полз по раскален­ным рельсам, и Марусина фантазия мгновенно пе­реместилась в область ощущений неодушевленных предметов. Как больно, должно быть, ползти по таким горячим железкам? Куда естественней было бы, если б

трамвай бежал и на бегу подпрыгивал... Проклятый Нос. Испортил настроение.

В трамвае Маруся забралась на заднее сиденье, развернулась вполоборота и уставилась в окно. Носов уныло нависал сверху, зацепившись обеими руками за перекладину, и таращился на Марусю.

Маруся знала, что он на нее смотрит, поэтому ни разу не обернулась и только вытянула свои загоре­лые ноги — смотри, дурак, кто тут самый красивый. Мысль о том, как безжалостно она разобьет ему серд­це, оказывала быстрый терапевтический эффект. Не знаешь про чувства? Узнаешь!

На какое-то мгновение возникло страстное жела­ние остаться тут на недельку, вскружить всем голову и внезапно исчезнуть, но потом весь настрой начисто перебила мысль об Илье и о том, что он любит Алису, и ненависть к Алисе, и легкое угрызение совести за то, что она ненавидит человека, спасшего ей жизнь. Ну и что? Попробуйте любить того, кого все вокруг счита­ют лучше вас, — получится? А если честно?

— Приехали... — наклонившись к Марусе, сообщил Нос.

И, даже не взглянув в его сторону, Маруся встала и вышла из трамвая.

Первое, что бросилось, нет, не в глаза, а в нос, — был запах, как бы это помягче выразиться... навоза. Неожиданный запах для города ученых, надо сказать. Маруся остановилась около огромной кучи, похожей на муравейник. Можно было бы догадаться, что это за куча, если бы не ее размер. Высотой она была ме­тра полтора, и с тем, чтобы воссоздать образ существа, способного навалить такое, не справлялась даже Ма- русина фантазия. Возле кучи оживленно спорили двое пацанов лет двенадцати. У одного из них в руках была

странная штука, похожая на высокую и узкую кастрю­лю с ручками, внутри которой был спрятан ярко-си­ний прожектор с лопастями, как у вентилятора.

— А я говорю, схлопнет!

— Ни фига не схлопнет.

— Схлопнет!

— По частям схлопнет, а целиком не схлопнет.

— Спорим, что схлопнет?

— На что спорим?

— Если схлопнет, то схлопнет, а если не схлопнет, то...

— Так! — прервал мальчишек Носов. — Что это вы задумали?

Мальчишки испуганно отступили назад. Видимо, они были настолько увлечены беседой, что не замети­ли, как к ним подошел кто-то еще.

— Ничего не задумали!

— Он говорит, что если по куче выстрелить из «пушки», то она схлопнется! — выкрикнул один из спорщиков.

Мальчишка с «кастрюлей» рассерженно опустил оружие к земле.

Носов даже всплеснул руками. Чего именно он ис­пугался, Маруся не поняла, но вид у него был крайне взволнованный.

— Да ты! Ты... Ты просчитал вероятность?!

— На прошлой неделе я пробовал схлопнуть...

— Нет, нет, нет. Ты... ох! Да как же'...

Носов выдернул «кастрюлю» из рук ребенка и уко­ризненно покачал головой.

— Нельзя применять «пушку» без предварительно­го расчета.

— Ноя...

— А если ты ошибся?

— Тогда она просто не схлопнется.

— Или схлопнешься ты!

— Ноя...

— Или все тут разнесет в радиусе трех километров, и потом кое-кто будет вынужден отмывать всю школу от навоза!

— Тогда уж лучше пусть я схлопнусь! — в ужасе за­вопил мальчишка.

Эту в высшей степени содержательную беседу пре­рвал невероятно громкий гул. С таким звуком должен был падать реактивный самолет, никак не меньше. Земля задрожала, стало темно и, кроме шуток, страш­но! Маруся втянула голову в плечи и отчаянно зажму­рилась. Мальчишки, однако же, громко смеялись, по­этому Маруся осторожно открыла глаза. Неприятно было это осознавать, но смеялись над ней.

— Что?

Маруся смутилась и постаралась принять макси­мально невозмутимый вид.

Мальчишки стали хохотать еще сильнее, но самое противное, что Нос смеялся вместе с ними.

— Что?! — совсем рассерженно выкрикнула Маруся и на всякий случай обернулась.

— Что... Что это?!

Злость как рукой сняло. На смену ей пришло то са­мое удивление, от которого расслабляются мышцы лица и повышается внутриглазное давление. Иными словами, Маруся стояла, открыв рот и вытаращив гла­за. А прямо перед ней, но куда более сдержанный и спо­койный, стоял огромный, нет, не так, ОГРОМНЫЙ мох­натый слон с ОГРОМНЫМИ бивнями. Это... Это был...

Секундная вспышка в голове — и Маруся вспомни­ла рисунок на футболке Ильи. Это был мамонт.

— Мамонт?

Маруся читала про то, что ученые пытаются клони­ровать вымершее животное из останков части спинно­го мозга, мышц и шкуры мамонтенка Димы. Она даже видела Диму в палеонтологическом музее. Но предста­вить себе такое живьем...

Мамонт был ростом с двухэтажный дом, только го­раздо подвижнее, а прямо на его голове сидела миниа­тюрная (или так казалось из-за разницы в росте) бело­брысая девочка, невозмутимо жующая эскимо.

Бывают такие вещи, на фоне которых все осталь­ное меркнет и кажется незначительной чепухой. Вот и на фоне мамонта все Марусины переживания, что еще недавно отравляли кровь и делали жизнь невыно­симой, внезапно превратились в сущую мелочь. Оби­да, ревность, ненависть — такие огромные понятия, с точки зрения человека, становились микроскопиче­скими пылинками рядом с лохматыми ногами гигант­ского доисторического чудовища.

— Митри-и-ич...

> Нос подошел к мамонту и погладил его по толстой косматой коленке.

— Хоро-о-о-оши-и-и-ий...

Маруся закрыла рот. Митрич... Сын, точнее, клон того самого Димы? Ну-ну... Сколько же лет его прята­ли, если он вымахал до таких размеров...

— Он взрослый? — пятясь, поинтересовалась Маруся.

Вместо ответа Митрич задрал хобот и снова оглу­шил Марусю своим жутким ревом. Маруся оглохла. Хотя здесь больше всего подходит выражение «уши свернулись в трубочку». Для пущей надежности Мару­ся прикрыла их ладонями и опять непроизвольно за­жмурилась. Какой кошмар!

— .. .сказать, что взрослый...

Маруся открыла глаза. Первая часть фразы раство­рилась в децибелах, но смысл она уловила.

— А это... — она показала на полутораметровый «муравейник», — его?

— Его! — не без гордости ответил Нос.

Парадоксально, но иногда даже такие вещи вызыва­ют, нет, восхищение — не то слово... Уважение?

— Круто...

— Это еще не самое страшное, — вступил в разго­вор один из мальчишек. — Вот колония летающих бе­лок...

— Да-а-а... — с видом знатока поддержал его второй мальчик.

— Этот хотя бы локально.

— Ага.

— Много, но локально.

— И редко.

— Не часто, да... А эти... — мальчишка покачал го­ловой, — повсюду!

— И каждые полчаса.

— А то и чаще.

Совершенно потрясенная Маруся обернулась к Носу.

— И что... вы всем этим занимаетесь? — шепотом спросила она.

— Это часть работы. Профессор даже выдал грант на решение проблемы утилизации...

— Неужели это так важно?

— Ну, это же... Нет. Ты не понимаешь. То есть... Ты понимаешь, что это мамонт?

— Это я понимаю.

— А это... часть мамонта. Ну, точнее... скажем так... часть проекта.

Вот, Маруся. Вот до чего ты докатилась. Решение проблемы утилизации отходов крупного, как бы его назвать? Лохматого скота.

Маруся еще раз внимательно посмотрела на живот­ное. Обычно, когда люди видят что-то необыкновен­ное, у них в голове происходит помутнение рассудка, не зря в таких ситуациях говорят «уму непостижимо». Они перестают адекватно воспринимать действитель­ность, ибо действительность перестает быть адекват­ной. Они могут выбежать в поле, чтобы сфотографиро­вать приземление летающей тарелки, или броситься с видеокамерой под смерч, или просто стоять разинув

рот и пялиться на семидесятиметровую волну во вре­мя цунами.

Удивляться можно чему-то странному, но объясни­мому — например, если собачка станцует на задних лапках. Однако, если после этого собачка попросит у вас закурить, вы уже не просто удивитесь, вы будете стоять и смотреть на нее, стоять и смотреть, и думать: «Это собака. Она разговаривает человеческим голосом. И курит!» Но никакого удивления. Возможно, именно это и называется шоком.

Так вот. Стоять рядом с пятиметровым мамон­том, последний из которых вымер десять тысяч лет назад, — это шок. Сначала вы как бы ничего не чув­ствуете. Ну, мамонт и мамонт. Офигенно здоровущий мамонт. Просто с ума сойти, какой здоровущий ма­монт. Потом начинаете рассматривать его более вни­мательно. Он не похож на картинки из учебника. Не похож он и на мамонтов из мультфильмов, не похож на компьютерных мамонтов, на игрушечных, на восста­новленных по скелету...

Длинная, почти черная шерсть, которая распадает­ся на сосульки — вроде дредов. Челка, полностью за­крывающая глаза. Уши маленькие, и из-за шерсти их почти не видно. Густой шерстяной покров на ступнях... Господи, как же это называется у мамонтов. Ну, пусть будут ступни. Хвоста нет. Хобот не такой уж и боль­шой, а вот бивни — огромные. Из-за лохматости он выглядит еще более крупным, он похож на дом — та­кой мохнатый дом с очень громким ревом. После де­тального осмотра шок отступает. И наступает еще бо­лее сильный шок. Наконец-то приходит осознание. Да, да. До этого вы ничего еще не осознавали. Вы просто пытались примириться с картинкой, которая нарисо­валась у вас перед глазами, пытались проанализиро­вать ее, чтобы постичь. И вот когда вы постигли, тогда и наступает настоящее...

— Это же мамонт!

Маруся поняла, что она снова стоит в оцепенении и не замечает ничего вокруг. Какие-то люди возятся рядом, что-то говорят, жестикулируют...

— ...сверхскоростные самолеты, поезда, клониро­вание, лекарства от рака, вот-вот откроем телепорта- цию...

Нос воодушевленно перечислял изобретения по­следних лет и загибал пальцы.

— ...искусственные органы, межгалактические станции, мы даже научились добывать полезные иско­паемые на Луне...

С невероятным усилием Маруся перевела на него взгляд и попыталась сконцентрироваться.

— А проблему отходов решить не можем, — закон­чил свою пламенную речь Нос. — Парадокс.

Маруся молча кивнула.

— Вообще-то это девочка.

— Что?

— Митрич.

— Девочка? — Маруся попыталась удивиться, но, видимо, лимит удивления у нее иссяк.

— Название проекту придумали до его рождения. То есть — до ее рождения. То есть сначала придума­ли, что это будет Митрич, а уже потом она родилась на свет.

— А почему не переименовали?

— Зачем?

И правда, зачем? Все-таки ученые совершенно от­дельный вид людей. А может, и не людей. Нет. В эту тему лучше не углубляться.

— Пойдем отсюда, а то глаза уже щиплет.

 

ГЛАВА 4

ОХОТНИК

Школа была похожа на огромный кубик Рубика, который уронили с неба. И поэтому он рассыпался на разноцветные секции: тут красная, тут в два этажа бе­лая и синяя, тут оранжевый кубик вонзился в землю под углом в тридцать градусов, а тут — сразу три жел­тые секции в ряд. Некоторые секции объединялись в сложные геометрические фигуры, другие валялись по отдельности. Все это было разбросано в высокой зе­леной траве и напоминало скорее гигантскую художе­ственную инсталляцию, но никак не корпуса школы.

По непонятной причине у Маруси снова разболел­ся правый глаз. Сначала он начал слезиться, потом чесаться, потом расчесался до того, что, казалось, он вот-вот вывалится или лопнет. Маруся даже прикры­ла его рукой — чтобы, если все-таки вывалится, не потерялся в траве. Нос медленно плелся по тропинке и смотрел себе под ноги. Маруся шла за ним и стара­лась уже никуда не смотреть. Дойдя до красной сек­ции, Нос обернулся.

— Что там у тебя?

— Не знаю...

— Болит?

— Еще с утра...

— Дай посмотреть.

Маруся замотала головой.

— Я просто посмотрю, вдруг что попало.

— Ничего не попало.

— Да перестань...

Маруся вздохнула, убрала руку и зажмурилась.

— Открой.

— Не-е-е...

— Я не увижу, что случилось, пока ты его не откроешь.

Маруся снова заслонилась руками, потом отверну­лась от солнца и осторожно приоткрыла глаз. Из него текли слезы, поэтому смотреть было больно и непри­ятно. Нос подошел поближе и наклонился.

— Такое ощущение...

— Что?

— Что он стал другим.

— Каким другим?

Марусе захотелось сесть на траву, заплакать, захны­кать и закапризничать. Все девочки делают так, когда болеют.

— Каким-то... таким, — задумчиво сказал Нос.

— Красным? — спросила Маруся.

— Зеленым.

— Да ну тебя.

— Правда!

Маруся оттолкнула Носа и отошла в сторону.

— У тебя глаза разного цвета.

— Не смешно.

— Я и не шучу.

Придурок...

— Смотри!

Нос вытащил из кармана телефон, включил и под­нес к Марусиному лицу.

Маруся подняла глаза на экран. Микроскопическая веб-камера передавала изображение, словно зеркало.

— Ч-ч-че-е-ерт...

Один голубой, второй зеленый. Какое-то воспале­ние? Болезнь? Оптический эффект? Неисправная ка­мера? Испорченный экран?

Маруся проморгалась и посмотрела еще раз. Взя­ла телефон в руки и поднесла поближе. Нет. Никакой ошибки. Голубой и зеленый.

И как такое может быть? Радиация?

— Ты хоть понимаешь, что это значит... — внезапно перешел на шепот Нос, словно говорил о чем-то тай­ном.

— Что-то случилось?

В высшей степени странный человек неожидан­но появился из-за кустов и теперь шел им навстречу. И хотя Маруся была абсолютно уверена, что после Ми- трича ее уже вряд ли чем-то можно будет удивить, она удивилась.

— Степан Борисыч!

Бунин? Маруся снова прикрыла глаз рукой, а дру­гим посмотрела на профессора. Загорелый, короткие седые волосы ежиком и черно-белая щетина на щеках. Дальше — хуже. Брюки, заправленные в высокие ры­бацкие сапоги, старая майка с прожженными дыроч­ками и поверх всего этого длинный махровый халат. Впрочем, пора бы уже привыкнуть, что тут все не так, как в нормальном мире.

— Все нормально... В глаз что-то попало. — Маруся вежливо улыбнулась.

— Бывает... А то идемте, промоем. У меня есть капли...

Следом за Буниным из-за кустов появился толстяк

в водонепроницаемом комбинезоне.

— Степан Борисыч! И течет и течет! Всю землю раз­мыло.

— Да что ж такое...

— Только вчера высадили, грядочка к грядочке... Сам лично проследил...

Толстяк схватился обеими руками за сердце, будто боялся, что оно вот-вот разорвется от горя.

— Это в какой?

— Да в пятой. Все в кучу теперь...

— Так отключи.

— Тогда в шестой пересохнет!

— А в шестой у нас что?

— В шестой редис.

— Не пересохнет. Отключай.

Толстяк недовольно замотал головой — судя по все­му, он сомневался в правильности решения профессо­ра, но тем не менее развернулся и поспешил обратно.

— Нет, ну как так, а? Сам лично же проследил, — бубнил он, раздвигая огромными руками кусты и уда­ляясь. — Грядочка к грядочке...

— И вызови кого-нибудь, кто с этим... кто там в этом понимает? — крикнул ему вслед Бунин.

— В чем?

— А-а-а...

Бунин отмахнулся и вытянул из кармана доистори­ческую модель телефона с прорезиненными кнопками. Толстяк остановился и с надеждой посмотрел на про­фессора.

— Петя? Зайди в шестую...

— В пятую!

— В пятую... черт, как ее... теплицу! Трубу прорва­ло. Да черт ее знает... Ну, прикрути там что-нибудь, я не знаю...

Теперь заверещало в другом кармане, и Бунин не глядя вытащил еще одну доисторическую трубку.

— Да! Да я. Да. Там не вода, а сплошной аммиак. И что они пытаются... И что? Так потому и не замер­зает, что аммиак. От какого ядра? Пришли мне почтой, я так не понимаю. Хорошо, да... да. И лампу там почи­ни, мигает — у меня перед глазами все прыгает, — до­бавил он в первую трубку.

— Ну что? — осторожно поинтересовался толстяк.

— Черт-те что. Ты пока ступай, я позже подойду.

Бунин спрятал обе трубки в карманы и посмотрел

на Марусю с Носом.

— А еще у нас коза отелилась... окозлилась... С пяти утра на ногах.

Маруся даже забыла про свой больной глаз.

— Мы, в общем-то, к вам собирались... — начал Но­сов. — Да, кстати... Это Маруся, — опомнился он, от­ходя в сторону и показывая на Марусю обеими рука­ми. — Она новенькая...

— Новенькая? — переспросил Бунин. — В середине лета?

— Мне письмо пришло, — почему-то извиняющим­ся тоном сказала Маруся, как будто в ошибке была ви­новата она сама.

В небе вспыхнуло, как от молнии. Бунин обернулся, потом вытер руки о подол халата и внимательно по­смотрел на Марусю.

— С вашей подписью, — добавил Носов.

Маруся протянула конверт.

Бунин вытащил письмо, развернул лист и пробе­жал глазами сверху вниз.

— Действительно с моей... — удивленно согласил­ся он.

— Но я не такая! — с готовностью выпалила Маруся.

— А какая?

— Я ничего не умею и не знаю.

— Да вы как будто гордитесь этим? — усмехнулся профессор.

— Нет, но... Это ошибка.

Бунин изучил письмо на просвет, будто искал водя­ные знаки или какие-то другие следы.

— Да, я не отправлял его, — наконец проговорил он.

— Ну вот. — Маруся потерла глаз. — Я и пришла спросить...

Бунин сложил письмо вчетверо и сунул в карман.

— Раз вы меня не приглашали, значит, я могу ехать?

— Куда?

Раздался громкий лай. Маруся обернулась и уви­дела двух черных псов, которые неслись прямо на них. Профессор вытянул руку, и собаки принялись прыгать и тыкаться носами в бунинскую ладонь.

Маруся постаралась сосредоточиться на профессо­ре и не отвлекаться.

— Домой. Вы же не приглашали меня.

— Так... Давайте-ка все-таки зайдем внутрь...

Бунин вытер обслюнявленную руку о халат и по­шел к красной секции.

— Домой! — крикнул он.

Опережая друг друга, собаки бросились к дверям.

— Может, я и не присылал, но кто-то же прислал... Да еще с моей личной подписью! — Бунин обернулся и посмотрел на Марусю. — А я как-то не привык к тому, что кто-то пользуется моей рукой без спроса.

Профессор улыбнулся и подмигнул.

Маруся растерянно оглянулась на Носа и пошла следом. Зачем кому-то понадобилось заманивать ее сюда? Кто это подстроил?

Внутри красного сектора все выглядело как-то... старомодно. Светлые стены, дощатый пол, такая же деревянная мебель «под старину» или действительно старая, лампы с абажурами, мягкие кресла с потертой обивкой, огромное количество (штук сто, не меньше) самых разнообразных глобусов, включая глобусы дру­гих планет. Древняя телевизионная панель (или как он там назывался — телевизор?) в виде куба (таких Мару­ся прежде никогда не видела) и настоящие бумажные книги повсюду: на полках, стопками на столе и на полу, на комоде, на табуретках, рассыпанные на диване, сло­женные на подоконнике — и ни одного компьютера!

К потолку были подвешены клетки с птицами. Пти­цы беспрерывно пищали, щелкали, свистели и залива­лись трелями. В одной из клеток сидела самая обыкно­венная курица. Такие же клетки, но уже с грызунами, были встроены в специальную нишу в стене. По полу, как ни в чем не бывало, скакали большие зеленые жабы, а на письменном столе, забитом использован­ной одноразовой посудой, поверх кипы пожелтевших газет громоздился аквариум с осьминогом.

Там и сям стояли пепельницы — очень много, все заполненные окурками. По комнате, сметая все на своем пути, носились две черные собаки, жабы по­спешно переползали в укрытия, посуда падала на пол, птицы кричали, мыши пищали, и только осьминог не­подвижно лежал на дне аквариума — дрых, наверное.

Почему-то Маруся почувствовала себя как дома и даже почти не удивилась. Определенно ей нравился этот творческий беспорядок, настолько все здесь было органично переплетено и логично устроено. Кофей­ные чашки дугой вокруг кресла — это ведь так поня­то. Выпил кофе, поставил чашку на пол и работаешь дальше. Потом выпил вторую чашку и поставил рядом с первой. Все на расстоянии вытянутой руки. Тут же на полу электрочайник и банка с кофе. Эргономично!

Профессор сразу же ушел в другую комнату, оста­вив гостей одних, но минуты через две вернулся с бу­тылкой молока.

— Свежее, — заверил он и протянул бутылку Носу, будто кто-то его об этом просил.

Нос взял бутылку и удивленно посмотрел на нее.

— Выпей пока, мне надо быстро переговорить с дамой.

— Ага...

Профессор открыл дверь, предлагая Носову поки­нуть помещение.

Не приходя в сознание, Нос вышел за порог, и дверь за ним сразу же закрылась.

Бунин выдержал небольшую паузу, будто собирал­ся с мыслями, потом посмотрел на Марусю сосредото­ченно и даже слегка прищурившись, словно пытался разглядеть что-то такое, чего просто так не увидишь. И наконец шагнул вперед. Расстояние между ними сократилось до минимума. В кино в такие моменты

мужчина хватает женщину за плечи и целует, но про­фессор Марусю не поцеловал.

— Рассказывай! — резко произнес он.

— Что?

— Какая у тебя способность.

— Какая способность?

— Способность.

— Способность?

— Ты все будешь переспрашивать?

— Я?

Бунин наклонился, поднял с пола большую зеле­ную жабу и отбросил ее в сторону, будто она мешала ему разговаривать.

— Я заметил твои глаза.

— И что?

Бунин отвернулся и отошел в сторону.

— Ладно. Значит, не хочешь рассказывать... Маруся растерянно улыбнулась.

— Да о чем рассказывать?

Бунин вздохнул, похлопал себя по карманам халата и извлек папиросы.

— Я знаю, что у тебя есть Предмет. У тебя ведь есть Предмет?

— По-моему, вы меня с кем-то путаете.

— Что у тебя с глазом?

— Он болит.

— И меняет цвет.

— Потому что болит.

— А почему он болит?

— Из-за... Даже если он и меняет цвет, это...

— Это означает, что у тебя есть Предмет. А если есть Предмет, значит, есть способность.

— Знаете что?

Бунин щелкнул зажигалкой, прикурил и покачал головой:

— Пока не знаю.

— Я ничего не понимаю из того, что вы говорите.

— Угу...

— Я...

Тупик. Невозможно даже подобрать слова, потому что разговор получается настолько нелепым, что...

— Ну? Продолжай!

Настолько нелепым, что продолжать его стало бес­смысленно. Очень хотелось немедленно признаться, только было непонятно в чем.

Словно услышав Марусину мольбу о спасении, за­звонил древний бунинский телефон. Профессор выта­щил трубку и нажал отбой. Черт!

— Ты вообще что-нибудь слышала про Предметы?

— Какие предметы?

— Хорошо. Зайдем с другой стороны? С тобой про­исходило что-нибудь странное в последнее время?

— Со мной постоянно происходит что-то странное.

— Например?

— Например... Ну-у...

— Предмет. — Бунин взял со стола пуговицу и по­крутил перед глазами у Маруси. — Маленькая вещич­ка из металла. У тебя должна быть какая-то маленькая вещичка из необычного металла.

— Ящерица?

— Ящерица?!

— Кто-то подбросил ее в мою сумку.

— Отлично. И что?

— В смысле?

— Предмет дает способности. Какие способности появились у тебя?

— Э-э-э-э...

— Ты получила письмо из школы, так?

Маруся не успевала за ходом его мыслей.

— Так.

— И кто-то подбросил тебе Предмет.

Маруся кивнула.

— Я, — профессор ткнул себя пальцем в грудь, — за­нимаюсь поиском и изучением Предметов.

— Круто, — растерянно пролепетала Маруся.

— Что круто? Логику видишь?

— Какую логику?

Профессор опустил глаза в пол, потом перевел взгляд на стену, потом резко развернулся и вышел в другую комнату.

— Тот, кто подбросил тебе Предмет, хотел, чтобы мы встретились и...

Маруся услышала звук падающей мебели.

— И чтобы ты передала Предмет мне. Поэтому и письмо.

Маруся задумалась, но никакой логики не увидела.

— Почему надо было использовать меня? Можно было передать Предмет сразу вам.

— Тоже логично, — согласился профессор. Он сно­ва заглянул в комнату и посмотрел на Марусю. — Но, если использовали тебя, значит, в этом был какой-то смысл.

Голова профессора скрылась.

— Ты действительно ничего не знаешь?

— Вы третий раз...

— Предметы дают способность. Необычную способ­ность.

Профессор появился снова, держа в руках толстую папку, перетянутую резинкой.

— Например, суперсилу. — Бунин несколько раз поднял и опустил папку, держа ее в вытянутой руке. — Тогда ты запросто сможешь разбить стену кулаком или поднять в воздух автомобиль.

— Не, не смогу, — уверенно сказала Маруся.

— Сможешь-сможешь. Ну, то есть смогла бы, если бы ты была сильной. Ты проверяла?

— Что?

— Можешь поднять автомобиль?

Маруся задумалась. Впервые за время этого разго­вора она задумалась, о чем вообще был этот разговор. Разговор был о том, что с помощью Предмета можно...

— Не отвлекайся!

— А?

— Ты можешь пройти сквозь стену?

— Ох... Это...

— Попробуй.

— Послушайте...

— Пробуй, пробуй. Просто пройди сквозь стену.

— Я не могу пройти сквозь стену.

— Почему?

— Нет, все-таки...

— Ты когда-нибудь пробовала пройти сквозь стену?

Маруся ощутила настоящее отчаяние.

— Как можно пройти сквозь стену?!

— Иногда Предмет дает очень странные способности. Мы еще не научились их объяснять и прогнозировать.

— Мы?

— Давай!

Бунин взял Марусю за локоть и подвел к стене.

— Иди.

Маруся посмотрела на стену, находящуюся прямо перед ее глазами. Более идиотскую ситуацию сложно себе придумать. Маруся расстроилась, и разозлилась, и разочаровалась в этом Бунине, а ведь сначала он ей даже понравился.

— Давай! Вперед!

Может, просто развернуться и уйти? Человек же явно не в себе. Похоже, этот Бунин — настоящий сума­сшедший...

Безумный профессор слегка подтолкнул Марусю в спину, так что она покачнулась и ударилась в стену лбом.

— Хм... Не проходит... — тихо сказал профессор сам себе.

Маруся развернулась и посмотрела в глаза Бунину.

— Я...

— Хорошо! А видеть ты можешь?

— Степан Борисович...

— Закрой глаза.

— Степан Борисович.

— Просто закрой глаза и скажи, что я сейчас делаю. Ну?

Маруся зажмурилась. В памяти возникла ци­тата из какой-то журнальной статьи про манья­ков. Там было написано, что в случае столкновения надо вести себя спокойно и хотя бы делать вид, что подчиняешься, пока не придет помощь... Помощь. Нос до сих пор на улице, можно было бы закри­чать. ..

— Что я делаю?

Маруся автоматически открыла глаза и увидела профессора, стоящего на одной ноге с разведенными в стороны руками.

— Не подсматривай!

— Я случайно!

— Закрой глаза!

Подчиняться, пока не придет помощь.

— Ну? Что я делаю?

— Я не знаю.

— Честно?

— У меня закрыты глаза, откуда я могу знать?

— Значит, не видишь. Хорошо... Может быть, ты умеешь читать мысли? О чем я сейчас думаю?

— О том, умею ли я читать мысли.

— Вот! Видишь? Значит, ты умеешь читать мысли, — обрадовался профессор.

— Ничего я не умею. Это было предсказуемо, — хмуро заметила Маруся.

— Хорошо. Тогда я подумаю о чем-то таком, чего ты не знаешь и знать не можешь.

Он сделал серьезное лицо, словно выискивал в го­лове мысль посложнее, потом поднял брови. Это дви­жение бровей означало немой вопрос: «Ну?»

— Понятия не имею, о чем вы думаете... — обесси- ленно призналась Маруся. — У меня нет никаких спо­собностей.

— Этого не может быть. У всех есть какая-то способ­ность, а с Предметом в руках она должна выпирать из тебя так, что ее нельзя не заметить.

— Единственная способность, которая у меня есть, это способность влипать во всякие неприятности, и после того, как я получила Предмет, я стала влипать в неприятности в десять раз чаще.

Теперь Марусе казалось, что профессор смотрит на нее с каким-то сожалением. Правда, непонятно было, он ее жалел или, скорее, был разочарован, что ему по­палась настолько тупая девочка, у которой даже с ма­гическим Предметом нет никаких способностей.

Профессор раздавил окурок в пепельнице и пова­лился в кресло.

— Способности бывают очень разные. Некоторые люди начинают летать, некоторые умеют задерживать дыхание, некоторые перестают есть...

— Я, в общем-то, тоже перестала есть...

— Ты яйца ешь?

— Я всё ем.

— Вон там, — профессор указал на дверь, — кухня. Поищи что-нибудь съедобное.

Маруся послушно отправилась на поиски еды, а Бу­нин раскрыл свою толстую папку и начал перебирать бумаги, будто утратил к гостье всякий интерес.

Кухня оказалась чуланчиком, заваленным мешка­ми с кормом для животных, мисками, кормушками; каким-то образом здесь умещался большой гудящий холодильник. В него-то Маруся и залезла. Трехли­тровая банка с формалином и тушкой неопознанного животного, бутылка Водки и высохший лимон. Где обещанные яйца?

Маруся вздохнула, открыла мешок с собачьим пе­ченьем (витамины, минералы и клетчатка), разжевала, запила водой из-под крана и принялась изучать кухню дальше. В шкафчике обнаружилась коллекция заспир­тованных вредителей сельскохозяйственных культур с подписями на латыни и на русском. Мешок с кам­нями (обычный мешок с обычными камнями), бан­ка засахаренного меда без крышки, крупа перловая в бумажном пакете (с дырочкой в левом боку), книга «Домоводство» 1911 года издания, коробка с разобран­ными коммуникаторами, разбитая игровая приставка, моль (живая) и восемь пачек папирос. В другом шкафу была лабораторная посуда, электронные весы и древ­ний тонометр с грушей (такую штуку Маруся видела у своей столетней соседки Клавдии Степановны). На подоконнике лежала лапша быстрого приготовления, банка маринованных огурцов с плесенью и кофемолка.

— А вот, например, в Великобритании... Ты слы­шишь?

Маруся молча кивнула и отсыпала еще немного со­бачьего печенья.

— Маруся!

— Слышу вас.

— В Великобритании был зафиксирован случай те­лекинеза.

Маруся с хрустом разгрызла печенье.

— Яйца нашла?

— Не!

— Значит, кончились.

«Отлично. Спасибо за обед...»

— Ты пробовала двигать предметы?

«Двинуть бы тебе сейчас...»

— Маруся!

— Пробовала!

Маруся выглянула в окно, пытаясь разглядеть на улице Носа, но там никого не было.

— И что?

Профессор неожиданно появился на кухне, так что Маруся даже вздрогнула от неожиданности и подави­лась печеньем.

— Получилось?

Маруся закашлялась. Бунин похлопал ее по спине. Девушка стала кашлять еще сильнее. Проклятое пече­нье не просто попало не в то горло, а словно приклеи­лось и теперь не проходило ни туда ни сюда.

— Нагнись и кашляй.

Маруся наклонилась и получила еще один сильный хлопок по спине. Печенье вылетело.

— Телекинез вообще не самая редкая способность...

— Можно воды?

— Угу...

Профессор открыл шкафчик, вытащил какую-то мензурку с делениями, набрал воды из-под крана и протянул Марусе.

— Жалко я молоко Носову отдал.

Маруся присела на подоконник и выпила всю воду залпом.

— Есть люди, которые умеют поджигать предме­ты. — Бунин посмотрел на девушку. — Я так понимаю, ты не умеешь.

Маруся вздохнула и развела руками, подтверждая догадку профессора.

— Есть даже такие, которые умеют убивать взглядом.

Маруся посмотрела на профессора так, что он улыб­нулся.

— Нет. Не умеешь.

В животе забурлило. Желудок настоятельно требовал продолжения банкета. Видимо, несколько кусочков высу­шенной клетчатки только разбудили голод по-настоящему.

Надо было поскорее выбираться отсюда...

Профессор извлек из банки большой маринованный огурец, смыл с него плесень и протянул Марусе. Девушка вежливо отказалась, замычав и покрутив головой. Бунин пожал плечами, откусил от огурца четвертинку и задумал­ся. Марусе показалось, что он так и уснул стоя с открыты­ми глазами; только челюсти продолжали двигаться. Пауза все длилась и длилась, а профессор все молчал и молчал, жевал и жевал... Для того чтобы уйти, надо было закон­чить разговор, а для того чтобы его закончить...

— Да, кстати... — проснулся профессор. — А где он сейчас?

— Кто он?

— Предмет.

— Я оставила его в своей комнате.

— М-м-м... — Профессор откусил еще кусочек и по­стучал пальцем по оконному стеклу.

— Принести?

Это был отличный шанс слинять.

— Надеюсь, ты понимаешь, что за Предметами ве­дется постоянная охота...

— Понимаю... Охота?

Бунин огорченно посмотрел на огурец, потом на дверь, свистнул и постучал ладонью по коленке. Из комнаты донесся звук скребущих по паркету когтей, и в ту же секунду на кухню ворвались собаки.

— Много столетий, — Бунин разгрыз остаток огур­ца на куски и бросил собакам, — ведется война за пра­во обладания...

— Разве собакам можно огурцы?

— А разве нет?

Маруся не нашлась, что ответить.

— На этой войне убивают, отнимают, правят, теря­ют, умирают... Ну и кто мне заплевал весь пол?

Маруся ошеломленно смотрела на профессора, ко­торый наклонился к собакам и трепал их за ушами обеими руками.

— Кто убивает? Кого убивают?

— Те, кто охотится, тех, за кем охотятся.

— И меня тоже?

— Что? Убьют?

— Убьют?

— Может, и убьют.

— И вы мне это вот так просто говорите?

Бунин выпрямился и привычным жестом вытер руки о халат.

— А как, по-твоему, я должен это говорить?

— Ну, я же в опасности.

— Нуда.

— И я ребенок.

— В некоторой степени...

— И меня могут убить.

— Несомненно.

— И что мне делать?

— Ну... Боюсь — ничего. Видишь ли... Предмет. Он может попасть в руки кому угодно. Может попасть в руки тирану, старушке, ребенку. Это как...

Бунин взял со стола салфетку, наклонился, вытер с пола собачьи слюни и продолжил:

— Как рок. Греков читала?

— Каких греков?

— Древних.

— Угу. То есть Предмет — это типа судьба?

— Типа она. Бабах! И Предмет у тебя. Вчера ты был обычным, а сегодня уже избранный. Избранный — значит, трагедия. Трагедия — значит, смерть.

— Ничего это не значит.

— Ну, в общем да. Это как повезет. Но обычно смерть.

— Так. Послушайте. К примеру, я не хочу никако­го рока и никакого Предмета. И избранности тоже не хочу. Я хочу домой.

Бунин рассмеялся.

— Ты все-таки не читала греков.

— При чем тут греки?!

— Идем...

Бунин взял Марусю за мизинец и потянул за собой в комнату.

— Вот все, — он указал на папку — что нам извест­но про Предметы.

Маруся подошла к столу и посмотрела на папку. Ей показалось, нет, она была уверена в том, что вовсе не хочет читать какие-то материалы про Предметы. Как будто прочесть это означало бы, что она согласна со всей этой галиматьей, что она поверила и подписала контракт, вступила в непонятную игру, участвовать в которой ей совсем не хотелось.

— Открой.

Непонятно почему, но Маруся подчинилась, села в кресло и раскрыла папку. На первых страницах — под­борка фотографий: лица людей с разноцветными глаза­ми — один зеленый, второй голубой. Неприятное ощу­щение расползлось по всему телу, и это чувство можно было безошибочно идентифицировать как страх. Это было то самое, чего Маруся и боялась. Подтверждение. Еще не бесспорное, но уже достаточное, чтобы почув­ствовать себя причастной к чему-то опасному. Здесь были мужчины и женщины, старики и дети, серьезные, улыбающиеся, грустные, уставшие, напуганные. Маруся перелистывала страницы и всматривалась в лица...

— Они умерли?

— Не все... Но все в опасности.

— Почему же они не избавляются от своих Предме­тов?

— Отказаться от суперспособностей?

Бунин достал еще одну папиросу и закурил.

— А если человеку не нужны эти способности? Если, допустим, это обычный человек, нормальный. Живет себе — и вдруг получает дар проходить сквозь стены. Зачем ему это?

— Хороший вопрос. — Бунин задумался. — Допу­стим, Предмет попадает к какому-то... пользуясь тво­ей терминологией, не совсем хорошему человеку. Или совсем нехорошему. Или к человеку, который не подо­зревает о том, что он нехороший, пока ему не выпадет шанс... А это — тот самый шанс. Скажем, ты обычный человек и вдруг понимаешь, что умеешь проходить сквозь стены. Ты можешь проникать в любые здания, брать, что захочешь, вмешиваться в жизнь других лю­дей.

— Это понятно. Я спрашивала про хорошего. Если способность появляется у хорошего человека, который никогда не использует свой шанс, чтобы совершить преступление или сделать подлость.

— Почему же непременно подлость? Способности могут быть очень даже полезными.

— А если это бесполезная способность. Допустим, человек — школьный учитель...

— Ты правда считаешь учителей хорошими людь­ми? — На лице у профессора отразилось неподдельное удивление.

— Я так не считаю. Ну, то есть не всегда. Но допу­стим. Допустим, это школьный учитель, и он — хоро­ший человек. Добрый, честный...

Профессор зевнул.

— И что?

— И ему выпадает способность поджигать взглядом.

— И?

— И плюс на него охотятся.

— Ну, многие об этом не догадываются...

— А если этот догадывается. Почему бы ему не вы­кинуть Предмет?

— Хороший человек в такой момент думает: я вы­кину, а его подберет другой хороший человек... Хоро­шим людям вообще свойственно думать, что их окру­жают хорошие люди. И вот другой хороший человек подбирает Предмет и становится новой жертвой. То есть хороший человек понимает, что таким образом он как бы обрекает другого хорошего человека на смерть.

— Бред.

— Конечно, бред. Но работает.

— Можно не выбрасывать. Можно закопать Пред­мет куда-нибудь, не знаю, выбросить в колодец...

— Теперь я расскажу тебе, что происходит дальше. Человек закапывает его в поле, а через пару дней воз­вращается за ним.

— Почему?

— Потому что больше всего человеку хочется об­ладать хоть какими-то способностями. — Профессор наклонился к Марусе и понизил голос: — Это как нар­котик. Любой Предмет, любая способность, любое но­вое качество тебя — это сила. А люди — очень слабые существа. Люди — очень пугливые существа, они по­стоянно всего боятся. Людям не хватает силы, отсюда, кстати, популярность сюжета про суперспособности. И люди смотрят кино про суперлюдей, читают комик­сы про суперлюдей и мечтают быть на них похожими. Неважно, какая сила. Главное, что она есть и он может воспользоваться ею.

— И это чувство сильнее страха?

— Это замкнутый круг, Маруся. Способность — сила. Сила — это то, что может защитить тебя от смер­ти. Выбрасывая Предмет, ты не перестаешь ощущать себя уязвимым, даже наоборот. Но ты лишаешься единственного оружия, которое могло защитить тебя. Понимаешь?

Маруся кивнула.

— Довольно топорно с точки зрения психологии, но абсолютно безошибочно. За всю историю не было еще ни одного человека, который смог бы отказаться от Предмета по своей воле.

— Как же они попадают к людям?

На лице профессора появилась блаженная улыб­ка — видимо, это была его любимая тема.

— Если ты вспомнишь историю человечества... ты ведь изучала историю?

— Что-то читала.

— Так вот, в истории, почти во всех значительных событиях, можно обнаружить след Предметов. Нечто необъяснимое, мистическое и сокрушительное по сво­ей мощи

Бунин расхаживал по комнате, меряя ее широкими шагами, активно жестикулируя и мастерски играя ин­тонациями — то повышая, то понижая голос.

— Ничем не примечательные личности, которые внезапно захватывали власть над умами и, как след­ствие, огромные территории, — тот же Гитлер. Ты знала, что он был обычным парнем, рисовавшим ак­варельки? — Бунин пробежался пальцем по корешкам книг, стоящих на полке, и вытащил тяжелый художе­ственный альбом. — Страница восемьдесят четыре, — сказал он, протягивая альбом Марусе. — Кстати, он мог бы стать весьма успешным художником...

— Гитлер?

— Щуплый паренек из Вены, который тоже не очень-то уважал учебу и даже как-то остался на второй год...

Бунин дошел до стены, замолчал, задумавшись, по­том развернулся и продолжил речь:

— Впрочем, это неважно. Так вот, теперь поду­май, почему молодой человек, которого до двадца­ти пяти лет не интересовало ничего, кроме рисова­ния... — Бунин резко наклонился к Марусе и понизил голос: — А двадцать пять — это уже взрослая сфор­мировавшаяся личность, а не подросток с неуравно­вешенной психикой! — Бунин выпрямился и вскинул руки, опять переходя на крик: — Вдруг неожиданно увлекается войной, идет на фронт и за четыре года получает несколько орденов за блестящие показатели и небывалую храбрость?

— У него появился Предмет? — догадалась Маруся.

— Вполне возможно. Не уверен, что именно в тот момент, но то, что Предмет у него был, не вызыва­ет сомнения... Или Наполеон? Есть информация, что Наполеон владел Пчелой... Ленин! Борджиа! Меди­чи! Тесла! Эйнштейн... или вот... Леонардо да Винчи! В XV веке старик предвидел то, что появится только через пять сотен лет после его смерти!

— Значит, он предсказывал будущее?

— Разве может в одном человеке сочетаться столько всего гениального вместе? Не-е-ет! — Бунин остано­вился около висящей на стене репродукции «Витру- вианского человека» и погрозил ей пальцем. — У него был не один... у него было несколько Предметов! Не зря же он ошивался при дворе у Чезаре!

— У Чезаре?

— У Борджиа. Ты знаешь Борджиа?

— Не встречались...

— Твое счастье.

Бунин вернулся к полке с книгами и начал доста­вать одну за другой.

— Великие полководцы, гениальные ученые, вне­запно совершавшие революционные открытия, застав­лявшие науку шагнуть далеко вперед. Необыкновен­ные постройки...

— Типа египетских пирамид?

— Типа египетских пирамид... Знаешь ли ты, что большинство мифов и легенд основаны на реаль­ных событиях, случившихся при участии Предметов? И огонь, подаренный Прометеем, и окаменевшие люди — пресловутая голова медузы Горгоны! — Бунин ткнул пальцем в обложку «Мифов и легенд Древней Греции». — Всемирный потоп, расступающееся море или даже оживление мертвецов... Встань и иди!

— И это тоже?

— Не буду утверждать со стопроцентной уверенно­стью, но ведь возможно? Возможно, у всех этих чудес имелись свидетели, которые потом пересказывали уви­денное, записывали, наделяли художественным смыс­лом. Искажали истинный смысл. Сознательно или нет.

Бунин посмотрел на стопку книг в своих руках.

— Как к людям попадали Предметы? По-разному. Кто-то воровал, кто-то убивал за них, кто-то получал в дар или в наследство. Кто-то случайно находил, а ко­му-то их подбрасывали. Люди становились владель­цами Предметов, у их глаз менялся цвет, а у жизни — цель. Вопрос — зачем это все? Вот ты и думай!

Маруся действительно задумалась. Если поверить в то, что это правда, на минуту допустить эту мысль... Допустить, что на свете существуют удивительные Предметы, наделяющие своих владельцев уникальны­ми способностями, то откуда они взялись и, главное, зачем? Ну... Разумно предположить, что кто-то помо­гал человечеству двигаться вперед, при помощи Пред­метов подталкивая эволюцию в нужном направлении. Или, наоборот, мешал... Помогал или мешал? Судя по коротким историям, рассказанным только что профес­сором Буниным, получалось и то и другое. Предметы были как приправа, что добавляется в человеческую жизнь, даже не так — в жизнь человечества, чтобы она... жизнь... забродила! Как дрожжи, которые кла­дут в тесто — и тогда оно растет, пухнет и преобража­ется. Цивилизация — тесто! Подстегнутая чудесными Предметами, она перестает быть инертной и вялой, но закипает... революциями, войнами, инквизицией, Возрождением, изобретениями, открытиями, дости­жениями. Людей как будто что-то подталкивает впе­ред, тревожит, заставляет беспрерывно двигаться ...

И она, Маруся, тоже попала в это варево, получила Предмет и стала еще одним звеном в этой бесконечной цепочке. Она как бактерия, которая должна выпол­нить свою маленькую функцию и каким-то образом повлиять на огромный организм...

— Когда ты о чем-то думаешь, у тебя открывается рот. Ты знала об этом?

Маруся быстро захлопнула рот и с возмущением посмотрела на профессора.

— Молчу-молчу!

Профессор улыбнулся и вышел из комнаты.

Самое дурацкое, когда вот так перебивают серьез­ные мысли... То есть она может сейчас взять и изме­нить историю? Перенаправить ход событий. Стоп! У нее же не появилось никаких способностей. Значит ли это, что тот, кто подкинул ей ящерку, ошибся? И, кстати, кто это был?

А что если Предмет, который попал к Марусе, на самом деле предназначался для какого-то невероятно­го эволюционного толчка и должен был достаться ко­му-то другому? Кому-то умному и сильному, знающе­му. .. А теперь ящерка у нее... и все в мире пошло не так, как должно. Может ли Предмет вообще «не работать» в неподходящих руках? Или, может быть, еще не нача­лось время действия? Однако глаза уже изменились...

Из соседней комнаты донесся лай и какие-то дурац­кие крики. Похоже, профессор играл с собаками.

Не отвлекаться!

Надо посмотреть на ситуацию с другой стороны. На самом деле единственное, что изменилось в жизни Ма- руси, — это количество неприятных случайностей, опас­ных для жизни. Она попала в аварию, она чуть не захлеб­нулась, она... да вот хотя бы печеньем подавилась... если рассматривать это как знаки, то знаки говорят ей, что от Предмета надо избавляться. То есть сам Предмет просто вопит: «Я не дал тебе никаких способностей, и я пыта­юсь тебя убить». Так, что ли? То есть если смотреть на ситуацию с этой стороны, то именно так. И тогда что?

— Я хочу отказаться от Предмета! — неожиданно выпалила Маруся.

Быстро и резко, словно испугавшись изменить соб­ственное решение...

— Что? Не слышу! Говори громче!

— Я хочу отказаться от Предмета!

Вместо профессора в комнату вбежала собака и су­нула в руки Маруси обслюнявленный мячик. Потом собака наклонила голову и с любопытством посмотре­ла на Марусю, словно ожидая чего-то, но, не дождав­шись, цапнула мяч зубами и потянула назад, пытаясь отнять. Маруся расцепила пальцы и отдала мячик. Со­бака разочарованно сунула мячик обратно в руки Ма­руси и дождалась, когда та схватит его покрепче. По­сле чего процедура повторилась. Маруся снова отдала мячик. На какое-то мгновение ей показалось, что она услышала собачьи мысли, что-то вроде «ну и глупое животное мне попалось!», и сразу же догадалась, что по правилам игры...

— Ты должна держать мячик и не отдавать, — под­сказал профессор, возвращаясь в комнату. — А собака будет его у тебя отнимать.

Маруся еще раз посмотрела на мячик и на собаку.

— А в чем смысл?

— Это такая игра.

Маруся закинула мячик куда-то подальше в глубь комнаты и покачала головой:

— Все равно у меня нет никаких способностей.

— Ты просто о них не знаешь, — настойчиво повто­рил профессор.

— Вы сказали, что способности должны выпирать, а у меня ничего не выпирает! — с отчаянием крикнула Маруся.

Профессор присел на подлокотник кресла и внима­тельно осмотрел Марусю. Девушка почувствовала, как разгорелись щеки.

— Я, кстати, несовершеннолетняя, — зачем-то пре­дупредила она.

— Это совсем некстати, — меланхолично заметил профессор, вставая и отходя чуть в сторону. — Мы даже приблизительно не знаем всех способностей, ко­торые могут быть у человека. Все, что мы знаем про тебя, это то, что ты не умеешь проходить сквозь сте­ны, не умеешь поджигать взглядом, не умеешь уби­вать взглядом, не умеешь читать мысли, — профессор ухмыльнулся, — или умеешь, но притворяешься. Не умеешь поднимать тяжести, хотя это мы еще не про­веряли, ты...

Он неожиданно ущипнул Марусю за плечо, так что она взвизгнула.

— Ага... Ты чувствуешь боль.

— Конечно, чувствую!

— А могла бы не чувствовать. И еще мы знаем, что ты можешь есть собачье печенье.

Маруся покраснела еще сильнее.

— Я просто...

— Да ладно. Я тоже его люблю.

— Давайте прекратим эти эксперименты.

— Тебе не интересно знать?

— Не интересно.

— И ты правда готова отдать мне свой Предмет?

— С чего вы взяли, что вам?

— Ну, если он тебе не нужен.

— Не нужен.

— Тогда почему не мне?

— Может быть, я не хочу, чтобы вы погибли.

Профессор расхохотался, потом встал, отвернулся,

приложил руки к лицу и через мгновение повернулся обратно к Марусе. Сначала она даже не поняла, что из­менилось в его внешности, что-то неуловимое и в то же время совершенно очевидное. Глаза! Профессор снова рассмеялся, довольный произведенным эффектом.

— Как видишь, еще не погиб.

— Вы тоже?

Один зеленый, другой голубой. Обычно, когда хо­тят удивить, говорят: «Сядь, а не то упадешь». В дан­ный момент Маруся сидела, но ей все равно показа­лось, что она куда-то проваливается.

— И живу так уже много лет. Очень много!

— Но... Ладно. Хорошо.

Профессор потянул за цепочку, висящую у него на шее, и вытащил маленькую серебристую подвеску в виде спрута.

— И что это за способность?

— Это очень особенная способность, единственная способность... Бежим!

Профессор неожиданно изменился в лице, больно схватил Марусю за руку и рванул к выходу. Это было на­столько внезапно, что Маруся даже не успела ничего сооб­разить, она только вскрикнула и постаралась не запутать­ся в ногах и вещах, которые были разбросаны по полу.

— Где ты живешь?

— Второй дом от сквера!

Бунин кивнул, добежал до двери и ударил по ней кулаком. На месте удара появился разъем. Он распол­зался на глазах, увеличивался, пока не открыл неболь­шую светящуюся панель управления.

— 35144313!

— Что?

— Набирай!

Профессор подтолкнул Марусю, а сам быстро вер­нулся в комнату.

— Три, пять... — Маруся нажала на кнопки и обер­нулась на профессора, который собирал какие-то вещи на столе.

— Один, четыре, четыре...

Маруся нажала еще несколько кнопок.

— Три, один, три!

Профессор уже стоял за спиной, а рядом с ним кру­тились две черные собаки.

— Три, — вслух повторила Маруся, нажимая на по­следнюю кнопку.

— Сидеть!

— Что?

— Яне тебе!

Маруся ощутила, как пол под ногами вздрогнул и довольно быстро начал проваливаться вниз. Лифт?

— Немного неудобно, так что лучше стой по центру...

Бунин взял Марусю за руку и притянул к себе.

— Куда мы едем?

— К тебе.

— За ящеркой?

— Нельзя оставлять Предметы без присмотра. К тому же ее, похоже, уже обнаружили...

— Кто?

Профессор не ответил.

— Что-то случилось? Ну! Не молчите!

— Пока нет. Вернее, уже да, но... — профессор под­нял голову и посмотрел вверх, — но еще не самое страшное.

Вот тут Марусе действительно стало страшно.

Лифт остановился, и они оказались в подвале, или, точнее, в коридоре, который был похож на нору, вы­рытую прямо в земле. Бунин снял со стены фонарь и осветил дорогу.

— Тебе ребята рассказывали, что у нас есть метро?

— Что-то говорили...

— Надеюсь, у тебя есть проездной? — не слишком натурально пошутил профессор и бодро пошагал впе­ред.

Это совсем не напоминало обычное метро. Пара вагонов, один из которых выглядел как передвижная

медицинская лаборатория и светился ультрафиолетом. Второй — пустой, без сидений, и только поручни в два ряда. Двери обоих вагонов открылись автоматически, как только Бунин подошел ближе, в ту же секунду со­став словно приподнялся в воздухе — возможно, та­ким образом включались магнитные подушки.

— Сюда, — скомандовал Бунин, запрыгивая в пу­стой вагон.

Маруся замешкалась и огляделась по сторонам.

— Живее! —довольно грубо закричал профессор.

Маруся вошла в вагон, и поезд сразу же тронулся

с места.

— Пожалуйста, теперь не отвлекайся, — профессор поймал ее за локоть ровно в тот момент, когда она ста­ла падать, — просто внимательно слушай меня.

Он подтянул ее руку к поручню.

— Держись крепче.

Маруся обратила внимание, что все это время про­фессор смотрел не на нее, а куда-то мимо, в сторону светящегося вагона. Она обернулась и тоже уставилась туда.

Сквозь прозрачные двери виднелся длинный хи­рургический стол, а может, ей только казалось, что это хирургический стол, ведь раньше она никогда их не видела, но лампа над ним висела именно такая, как показывают в кино. Еще там было какое-то оборудова­ние с мониторами и большие блестящие баллоны.

— Вот дрянь! Пробрался-таки, — процедил сквозь зубы профессор и, придерживаясь одной рукой за стенки вагона, начал продвигаться в сторону лабора­тории.

Кто именно пробрался и куда, Маруся не поняла, но почему-то ее охватил такой ужас, что даже волосы на затылке встали дыбом.

Профессор подошел к двери, разделяющей вагоны, и резко повернул кран. Поезд дернулся и побежал еще

быстрей — однако уже не весь: светящаяся лаборато­рия стала отставать; Маруся видела, как они стреми­тельно отдаляются от нее.

Вообще-то в этот момент Маруся подумала, что профессор действительно болен и страдает паранойей. Зачем было нужно отсоединять лабораторию и от кого они бежали, если там никого не было? Выглядело это как минимум странно.

— Он уже здесь!

— Я никого не заметила.

Профессор вернулся к Марусе и проговорил делови­то, словно сообщая что-то очевидное и всем понятное:

— Предмет богомол. Делает человека невидимым.

Ну да, ну да... Еще один волшебный Предмет. Мару­ся невольно ухмыльнулась.

— И как же вы обнаружили его, если он невидим?

Бунин расстегнул ворот рубашки и сорвал с шеи це­почку со спрутом.

— Ты, кажется, спрашивала, что у меня за способ­ность?

Профессор протянул Предмет и кивнул:

— Возьми.

— Зачем?

— Проще один раз почувствовать, чем объяснять.

Маруся осторожно взяла спрута в руку.

— Теперь попробуй сконцентрироваться на Предме­те, — тихо сказал профессор, — почувствуй его.

Маруся постаралась понять, что изменилось, но ничего особого не ощутила, только вроде... как буд­то. .. Нет, это действительно нельзя объяснить слова­ми. Представьте, если бы вы вдруг стали видеть, нет, «видеть» — не то слово, но тем не менее самое близ­кое по смыслу, — стали видеть радиоволны. Или еще какие-то невидимые глазу волны. Самая близкая ана­логия, которая всплыла в голове у Маруси, — графика, имитирующая эхолокацию у китов.

Будто вы излучаете какой-то сигнал, а он, отталки­ваясь от поверхности других Предметов, возвращается к вам и сообщает, где что находится, с точностью до миллиметра. Но то, что исходит от вас, — не просто импульс и даже не волна, а целое поле, которое охва­тывает собой всю Землю и возвращается к вам же с ин­формацией о каких-то... черт! О чем же?

Маруся с абсолютной точностью чувствовала сгуст­ки энергии, которые были разбросаны по всей плане­те, она не могла сказать, где именно они находятся, но могла выбрать какой-то один и двигаться к нему или замечать движение других сгустков. Один из них был совсем рядом, он...

Маруся бросилась к двери и уставилась на лабора­торию, которая теперь выглядела маленьким белым квадратом в конце тоннеля.

— О господи! — зашептала Маруся. — Он видит другие Предметы.

Профессор кивнул.

— Я тоже вижу его! Вижу, как мы убегаем, а он... — Маруся показала пальцем в сторону лаборатории, — остается там!

— Спрут распознаёт лишь активные предметы. Сколько их на самом деле — никому не известно. Мно­гие, возможно, веками лежат где-нибудь в земле...

Вагон тряхнуло на повороте, и Маруся сжала спру­та еще крепче, чтобы не уронить. Перед глазами опять возникло поле со светящимися точками, оно было настолько объемным, что даже закружилась голова. Картинка была подвижной, она то приближалась, то отдалялась, вращалась по какой-то траектории, вы­хватывала отдельные участки и выделяла их, как если бы совершала поиск... Вот еще один Предмет, совсем рядом... он становится ближе, а вот еще — он тоже двигается, и оба они светятся ярче остальных, будто маленькое созвездие...

— Тут еще два...

— Так, все, хватит... Маруся открыла глаза.

— Что это за Предметы?

— Я сказал — хватит! Ты еще не умеешь пользо­ваться поиском и можешь потерять сознание...

Голова и правда была не на месте, словно после двухчасового катания на карусели.

Бунин протянул руку, и Маруся нехотя вернула ему спрута.

— Ну так что это?

— Один из них — твой.

— А второй?

— А второй идет за ним. Снова мороз по коже...

— Охотники?

— Думаю, да.

— И что, они тоже видят Предметы? Бунин повесил цепочку на шею.

— Думаю, нет...

— Тогда как они видят?

— Хотел бы я знать.

Вагон резко остановился и раскрыл двери.

— Бежим!

Профессор снова взял Марусю за руку и потащил за собой.

— Подождите!

Маруся согнула ноги в коленях, чтобы затормозить бег, но из-за резкой остановки только упала на зем­лю и ободрала коленки. Профессор подхватил ее под мышки и потянул вверх.

— Вставай!

— Зачем мы бежим к ним, если они могут нас убить?!

— Нам нужно забрать ящерицу прежде, чем они до нее доберутся!

— Но мне не надо!

Маруся услышала столько отчаяния в своем голосе; ей показалось, она сейчас расплачется от ужаса...

— У тебя просто нет выбора!

— Почему?

— Потому что теперь ты с нами и ты будешь делать то же самое, что и мы! — воскликнул профессор.

— Я даже не понимаю, кто вы! И я не понимаю, что вы делаете!

Бунин схватил Марусю за плечи и больно встрях­нул ее то ли от злости, то ли пытаясь привести в со­знание.

— Мы. Спасаем. Мир, — громко и с расстановкой произнес он.

— А я не хочу спасать мир! — выкрикнула в ответ Маруся.

Казалось, будто профессора окатили ледяной водой. Он даже отпустил Марусю и сделал шаг назад.

— Какой смысл спасать мир, если я могу умереть? Зачем мне то, чем я не смогу уже воспользоваться?

Несколько секунд Бунин переваривал информацию, потом опять взял Марусю за руку и потащил за собой.

— Оставьте меня.

— Ты эгоистка.

— Я знаю.

Бунин отпустил Марусину руку, отошел куда-то в сторону и вернулся уже с лестницей.

— Я лезу первым, ты за мной.

— Я останусь здесь.

— Ты пойдешь со мной, быстро найдешь Предмет, отдашь его и после этого проваливай ко всем чертям!

Он приставил лестницу к стене и полез вверх. Ма­руся последовала за ним. От собственной истерики было тошно и немного стыдно. И, да, наверное, это не самый красивый поступок в ее жизни, но еще никогда она не была настолько искренна в своих словах... По­ток мыслей перебила вспышка яркого света, и, когда

глаза притерпелись, Маруся поняла, что они вылезли из-под пола прямо на их белоснежной кухне.

Бунин задраил люк и осмотрелся.

— Где твоя Саламандра?

— Кто?

— Ну, ящерка.

— Я спрятала ее в тапки.

Бунин показал в сторону комнат: «Пошли». Маруся вздохнула и взбежала по ступенькам на второй этаж. Пнула дверь ногой, залезла под кровать, вытащила тапки и вытряхнула ящерку-саламандру на ладонь. В этот момент какая-то неведомая сила подняла все, что было в комнате, в воздух и вышвырнула в окно.

Маруся очнулась и выплюнула песок. В ушах шу­мело. Дом был разрушен, стены горели, а в небо валил черный дым. Маруся вытерла губы. Поодаль, среди строительного мусора, лежал Бунин. Лицо его было сильно изранено.

Маруся обессиленно закрыла глаза. Что произо­шло? Взрыв? Очевидно, что взрыв, но почему? На во­прос «почему?» ответа не нашлось, поэтому на его месте сразу же возник вопрос «что делать?». Лежать здесь дальше или все-таки встать и идти за помощью? В порядке ли профессор? Может быть, она спасет ему жизнь? А может, у него оторваны ноги?

Надо все же собраться с силами, пойти и выяснить, что осталось от Бунина. Она открыла глаза и ... закри­чала изо всех сил — прямо перед ней было лицо про­зрачного человека. Это лицо находилось так близко, что Маруся видела каждую венку, каждый сосудик, каждую жилочку под прозрачной кожей. Они были похожи на ярко-голубые молнии, ветвистые и пуль­сирующие, похожие на страшную роспись. Глаза с ма­ленькими зрачками-точками были почти белыми.

Маруся кричала так, как не кричала никогда в своей жизни. Она чувствовала, как надрываются ее голосо­вые связки, вот только звука не было. Наверное, пото­му что она оглохла. Но сейчас ей казалось, будто это существо поглощает все звуки, поглощает вообще все.

Отключилась и включилась снова. Осторожно осмотрелась. Существо пропало, но вместо него так же близко, глаза в глаза, нависало израненное лицо Буни­на. Маруся дернулась и попыталась отползти в сторо­ну, однако что-то мешало движению, словно тело при­клеилось к земле. Маруся опустила глаза и увидела...

— Ты это видишь?

Как описать, что чувствуешь, когда видишь саму себя пронзенной насквозь куском арматуры? Разодран­ное платье, очень много крови и железяка с кривыми краями, торчащая прямо из груди. Маруся не придума­ла, что ответить. Она даже не нашла в себе правильные чувства и ощущения. И совершенно не соображала, что ей делать дальше. Что делать после того, как тебя про­дырявит насквозь где-то в области солнечного сплете­ния? Умирать? Это было бы логично, но отчего-то не получалось. Не было даже никакого намека на смерть.

— Теперь ты понимаешь, какая у тебя способность?

Маруся не понимала. Она просто переводила

взгляд с железяки на Бунина и обратно и думала о том, что в данной ситуации она при всем желании не мо­жет ни подумать, ни сказать ничего внятного.

Бунин вздохнул, потер свои щеки, улыбнулся и вздохнул снова.

— Маруся... Ты бессмертна.

— Зашибись...

А что тут еще ответишь?

Вытаскивать полутораметровый железный кол из груди гораздо проще, чем микроскопическую занозу из пальца. Бунин просто обхватил его обеими руками и выдернул. Даже не рассмотрев как следует, отшвыр­нул в сторону и склонился обратно к Марусе.

— Как ощущения? — заботливо спросил он, поправ­ляя лоскутки разодранного платья.

— К-как будто из моей гр-руди вытащили огр-ром- ную ж-железяку, — честно призналась Маруся. Тело лихорадило, и ее ощутимо трясло, так что зуб на зуб не попадал, словно она лежала голая на сильном мо­розе.

— Ткани уже рубцуются... — сообщил профессор, склонившись над раной и внимательно рассматривая ее.

— Она что, зар-растает?

— Регенерирует... как хвост у ящерицы... — Бунин улыбнулся.

— И долго она будет реге... регенерировать? — с трудом выговорила Маруся.

— Холодно? — нахмурился Бунин.

— Оч-чень!

Маруся попыталась приподняться на локтях. Внутри все болело, но это была терпимая боль и уж точно не смертельная. Еще болела ладонь — только сейчас Мару­ся заметила, что все это время она крепко стискивала пальцы. Маруся осторожно разжала кулак. Ящерка.

Маруся спрятала ящерку-саламандру в карман, пе­ревернулась на бок и закашлялась. Во рту отчетливо чувствовался металлический привкус крови.

Бунин скинул с себя тяжелый халат и набросил на плечи Маруси. От халата пахло сигаретным дымом. Почему-то сейчас этот запах показался очень родным и приятным.

— Озноб сейчас пройдет. Твой организм работает в усиленном режиме и тратит очень много энергии на восстановление, из-за этого такой эффект...

— Это сделали пр-пр-розрачные? — перебила его Маруся.

— Что? Ты видишь прозрачных?

Лицо Бунина помрачнело.

— Н-ну. Раньше я немного надеялась, что это гал­люцинации. Но, кажется, они преследуют меня с мо­мента появления ящерки. И м-мне кажется, они пыта­ются меня убить...

— Как именно?

— Ну, сначала кто-то убил фармацевта в аптеке, по­том они гнались за мной в аэропорту... — Маруся за­думалась, вспоминая, — потом я чуть не разбилась, потом душ, теперь это...

— Почему ты не рассказала мне сразу! — вспылил профессор.

— Вы так обрушились со всеми вашими историями! Все эти Предметы... Гитлер, Борджиа, Леонардо. И раз­ные глаза! Я просто растерялась... — стала оправды­ваться Маруся и даже дернулась вверх, словно пытаясь сесть, но Бунин бережно уложил ее обратно.

— Не делай резких движений.

Маруся глубоко вздохнула и посмотрела на профес­сора долгим выжидающим взглядом. Однако тот мол­чал, словно погрузившись в себя.

— Неужели снова... — наконец прошептал он.

— Что снова?

— Если они в самом деле пытались тебя убить, то это очень плохие новости.

— Почему?

— Это значит, что кто-то развязал войну.

— Какую войну? Что вы все загадками разговари­ваете? Я тоже имею право знать. Я только что, можно сказать, погибла... и поэтому будьте добры, объясните мне все подробно, внятно и желательно медленно.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше... Ну?

Бунин приложил ладонь к Марусиному лбу и недо­вольно поморщился.

— Что за война? Есть что-то, что вы мне еще не рас­сказали? — повторила Маруся, игнорируя заботу про­фессора.

— Есть что-то, что я сам не совсем понимаю...

— Ну, вы в любом случае понимаете больше, чем я. Так что делитесь. Что вы знаете про прозрачных? Кто они?

— Я знаю одно! Нам надо поскорее убираться отсюда.

Бунин обхватил Марусю руками и поднял на ноги.

Маруся приложила руку к груди и поднесла к глазам. Ладонь была выпачкана кровью.

— Кровь еще будет идти какое-то время, но я думаю, это не страшно.

— Вы думаете?

— Никогда прежде не видел такого.

— Никогда не встречали бессмертных людей?

— Ну... Вообще-то ты первая.

— Вы же изучали Предметы и не знали про Сала­мандру?

Марусе показалось, что этот вопрос смутил про­фессора.

— Я слышал, что такая способность есть, но нико­гда не встречал, и поэтому...

Бунин прервался, услышав шаги. Маруся оберну­лась. Илья.

Он ошарашенно смотрел на разрушенный дом и, казалось, не замечал ни профессора, ни Маруси.

— Вы что, не получили мое сообщение? Или вы почту с телефоном проверяете раз в месяц? — неожи­данно набросился на него Бунин.

Илья вспыхнул, но ничего не сказал.

— Где остальные? Все готово?

— Все готово. Ждут вас. Нас...

Все происходило так быстро, что Маруся не успева­ла сориентироваться. Куда они так спешат? Кто ждет

и где? И, главное, зачем? Еще тревожила мысль, можно ли ей сейчас бегать? Можно ли бегать с дыркой в гру­ди? Можно ли бегать в тот момент, когда у тебя фор­мируются новые ткани? А вдруг они сформируются как-то неверно... Ну, или там сердце в пятки упадет?

Они выбежали к дороге, и Маруся увидела трам­вай. Вообще-то она рассчитывала увидеть что-то вро­де машины скорой помощи, а еще лучше вертолета. Нет, нет. Лучше, если бы Илья подхватил ее на руки, занес в реактивный самолет, уложил на мягкое кресло, да, да, там нет больших мягких кресел, но мечтать не вредно... Чтобы он гладил ее по волосам, переживал, держал за руку...

— Запрыгивай!

Бунин обнял Марусю за талию и поднял, как ребенка.

— Придержи ее! — крикнул он Илье.

Илья схватил Марусю за руки и втянул внутрь ваго­на. Только сейчас он обратил внимание на то, что она вся в крови.

— Что это с тобой? — нахмурился он.

Ну наконец-то!

— Я бессмертная, — почему-то ответила Маруся и рухнула в кресло.

Трамвай тронулся с места, да так резво, что пейзаж за окном моментально слился в одну сплошную пест­рую ленту.

— Чего, правда бессмертная?

Илья завалился в соседнее кресло и с интересом начал разглядывать Марусину рану. Или он просто пя­лился на грудь? От этой мысли у Маруси слегка закру­жилась голова, и она закрыла глаза.

— Правда, правда, — отозвался профессор. — Оставь ее в покое.

— То есть тебя невозможно убить, что ли? — не уни­мался Илья.

— Невозможно! — снова ответил за Марусю профессор.

— А если голову отрубить?

— Тебе заняться нечем? — рассердился Бунин.

— Не, просто интересно... Как можно быть бес­смертным. А если ее в кислоте растворят, она что, тоже не умрет?

Смешно сказать, но в данную минуту Маруся дума­ла о том же. Как можно быть бессмертным, если ты че­ловек, которого можно...

— Или на куски распилить? Она что, склеится об­ратно?

Маруся даже открыла глаза и посмотрела на про­фессора. Ее очень интересовал ответ на этот вопрос.

Бунин пожал плечами:

— Не знаю, что с ней произойдет.

— Давайте попробуем! — весело предложил Илья и рассмеялся собственной шутке.

Маруся потрогала пальцами рану в груди и почув­ствовала, что она уже совсем затянулась и стала плот­ной, как раньше, только кожа еще разодрана и немно­го кровит. Но самым странным было то, что этот факт совсем не удивлял Марусю. Как будто это было что-то обыденное, то, что происходило с ней каждый день. И вот за эту мысль она зацепилась. Вполне возможно, что обретенная способность и правда спасала ее уже не первый раз, ведь она выжила в аварии, не утонула в душе и даже переварила собачье печенье! Кстати, очень хочется есть...

— У тебя глаза разноцветные, — прервал ее мысли Илья.

— У Маруси есть Предмет, если ты еще не понял.

— Да понял я, понял... А какой?

Интересно, а у Ильи есть Предмет?.. Маруся внима­тельно рассмотрела его глаза. Вроде обычные — карие.

— Ящерка, — шепотом ответила Маруся.

Трамвай свернул в лес. Трамвай? В лес? Там что, есть

рельсы? Вагончик ехал прямо между деревьев, потом

мягко скатился с горки, и стало темно. Внутри немед­ленно зажегся свет.

Маруся удивленно посмотрела на профессора.

— Тоннель.

— Подземный?

Бунин кивнул.

Маруся прильнула к стеклу, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь за окнами трамвая — бетонные стены с редкими фонарями. Ничего интересного. Постепен­но огней становилось все больше, пока не стало совсем светло. Трамвай въехал в небольшое депо.

Маруся спрыгнула со ступеньки и огляделась. Се­кретный бункер напоминал ангар, забитый сельско­хозяйственной (что ли) техникой. По крайней мере, это все было похоже на полуразобранные тракторы и комбайны. Еще на стене висел телефон, такой ста­ринный, с проводом; плохая копия картины Айвазов­ского с пририсованными летающими тарелками. Сле­ва громоздился автомат, торгующий бутербродами, а чуть поодаль — огромный пенопластовый динозавр с отломанной лапой.

Профессор подошел к телефону, засунул указа­тельный палец в диск и несколько раз прокрутил его в разные стороны. Маруся удивленно наблюдала за этим странным действом и не заметила, как в стене ангара появилась дверь. Створки разошлись. Теперь перед Марусей предстала совершенно другая комната, больше похожая на... да ладно, больше всего она была похожа на кухню в их домике. Белые стены, белая ме­бель, все белое, светлое и бесполезное. Короче, полное разочарование. Никаких тебе светящихся карт, или кнопочек, или пультов управления...

Из комнаты выглянул Нос. Он как-то нелепо взмах­нул рукой, словно хотел поприветствовать ее, но

в последний момент засмущался и передумал. Неожи­данно кто-то обнял Марусю за плечи. Маруся вздрог­нула и обернулась. Илья. Так вот почему передумал Нос... Самцовые игры.

— Идем...

Илья подтолкнул Марусю в сторону белой комнаты и тут же убрал руки с ее плеч, потому что вслед за Но­совым в дверном проеме появилась Алиса.

— А что она здесь делает? — с возмущением вы­крикнула «тамерланша».

— Она с нами, — спокойно ответил профессор и про­шел в комнату.

— С каких это пор?

— С тех самых... Она такая же, как мы...

«Как мы»? Что это значило?

— И вы сразу же взяли ее в группу? Вы ведь даже не знаете толком, кто она!

— Что значит «как мы»? — прервала их спор Маруся.

Она заметила, как Нос с Ильей переглянулись

и с каким-то смятением посмотрели на нее, а потом на профессора.

— Она что, вообще ничего не знает? — наконец спросил Илья.

— Перестаньте говорить загадками! — рассерди­лась Маруся.

— Я тебе потом все поясню. Обещаю. Сейчас у нас нет времени, — ответил профессор.

— Почему у нее такие глаза? — снова возмутилась Алиса. — С каких это пор?

— У нее Предмет...

— Предмет? У нее? — Алиса смерила Марусю взгля­дом, полным удивления и презрения, словно она не могла поверить в то, что у такого ничтожества может быть хоть что-то дельное. — И что? Предмет — не по­вод, чтобы тащить ее...

— У нее главный Предмет!

Алиса заткнулась. Заткнулась — образное выра­жение, но в данном случае все выглядело именно так, буквально. Как будто язык запал ей в глотку и она не могла больше ни говорить, ни дышать.

— Главный Предмет? — Нос был потрясен. Он смо­трел на Марусю так, будто у нее две головы.

Маруся перевела взгляд на Илью. Тот тоже застыл в изумлении.

— Что такое главный Предмет? — не выдержала Ма­руся.

— У тебя суперспособность, — начал Бунин.

— Я так поняла, что все Предметы дают суперспо­собность...

— Тогда у тебя супер-суперспособность.

Бунин подошел к большому глянцевому кубу, вы­тащил из кармана жетон и вставил в прорезь. Глад­кая поверхность куба мигнула, и на ней появился яркий сенсорный экран. Бунин провел ладонью сни­зу вверх, и картинка на экране сменилась такой же сенсорной клавиатурой. Пальцы Бунина быстро забе­гали, набивая вопросы, — и тут же на экране возни­кал другой текст — видимо, ответы того, с кем Бунин общался.

— Нам придется улететь... — наконец сказал он. — Ненадолго...

— Куда? — спросила Маруся.

— К друзьям. — Бунин обернулся к Марусе. — Есть человек, который многим мне обязан. До сих пор я не обращался к нему за помощью, но думаю, сейчас са­мое время. И там нас точно не будут искать. Там ты окажешься в безопасности.

— Вы про... — начал говорить Илья.

— Можно без имен? — перебил его профессор.

Илья кивнул, закрыв рот ладонью.

— Этот человек занимается изучением существ... тех самых, которых ты видела. По крайней мере, знает

о них больше, чем кто-либо. Думаю, он сможет отве­тить на некоторые мои вопросы.

— Каких существ? — нахмурившись, спросил Илья.

— Судя по всему, наши прозрачные товарищи ре­шили прервать перемирие...

— Они пришли за вами?

— Не думаю...

— В хранилище? — почти выкрикнула Алиса.

Бунин выразительно посмотрел на нее, словно

упрекая за излишнюю болтливость.

— Про хранилище никто не знает, — тихо произнес он. — По крайней мере, мне бы хотелось надеяться на это... — сказал он еще тише.

— Значит, вы полагаете, они пришли за ней? — Али­са ткнула пальцем в сторону Маруси, словно обличая ее в преступлении.

— Пока я ничего не полагаю, — устало выдохнул Бунин, игнорируя нападки. — Но, возможно, ящерку тебе подкинули не просто так, — сказал он, обращаясь уже к Марусе и понижая голос. — То есть, возможно, не только для того, чтобы ты передала ее мне.

— А для чего еще?

— Возможно, вместе с Предметом мне передали и тебя, — невесело усмехнулся Бунин.

— Значит, мы все улетаем из-за нее? Чтобы спасти ее от преследователей?

— Мы улетаем, потому что мы все одна команда. И потому что я не собираюсь оставлять вас тут, наеди­не с этими...

— Которых она же и привела, — прошипела Алиса, в который раз подтверждая свою схожесть со змеей.

— Ну не специально же она это сделала! — наконец не выдержал Нос.

— Откуда тебе-то знать? — огрызнулась Алиса.

— Потому что я в ней уверен, — ответил Нос и сму­щенно посмотрел на Марусю.

Маруся улыбнулась ему, благодаря за поддержку. Из-за всех этих разговоров она почему-то начала испы­тывать чувство вины, хотя совершенно не понимала, в чем провинилась.

Бунин продолжил переписку с невидимым собесед­ником.

— Мы поедем в аэропорт? — спросила Маруся.

Илья усмехнулся.

Бунин строго посмотрел на него.

— Подготовь площадку.

Илья вышел из комнаты.

— Алиса, костюмы, — скомандовал Бунин.

— Я бы хотела уточнить... — начала Алиса.

— Костюмы! — резко перебил ее Бунин.

Алиса вышла вслед за Ильей. Теперь их осталось трое.

— Так вот, Маруся, — продолжил Бунин, — ты ока­залась здесь не случайно. Это все звенья одной цепи. То, что тебе подбросили ящерку, подбросили пись­мо... и тем самым направили ко мне. То, что сюда на­правились прозрачные. По правде сказать, я давно не участвовал в большой войне и уже подзабыл, каково это — быстро думать и быстро бегать... На какое-то время меня оставили в покое, и я расслабился. Еще не­давно меня беспокоила труба, затопившая грядки... — усмехнулся профессор. — Спасибо, что вернула меня к жизни!

— Вы знаете, кто мог это сделать? Кто подослал меня?

— Есть кое-какие мысли... но для точных ответов мне нужно время, покой и посоветоваться с...

Профессор замолчал и прикоснулся пальцами к спруту на своей шее. Потом быстро ударил пальцами по экрану, и на нем появилось изображение огромного человеческого уха.

— Алиса! Илья! Сюда, быстро! — крикнул прямо в ухо профессор. — Он здесь, прямо над нами!

— Кто? — испуганно спросила Маруся.

— Тот, кто очень хочет с тобой встретиться, — зага­дочно ответил профессор и подбежал к двери.

Практически сразу же в дверях появилась Алиса с двумя круглыми сумками.

— Где Илья?

— Пошел с другого хода!

Профессор набрал код на замке. Дверь закрылась, и тут же из стены поползли какие-то другие двери, которые до этого видно не было. Они накладывались слоями одна на другую, и Маруся поняла, что это даже не двери, а стены, которые передвигаются и окутыва­ют комнату, словно кокон, делая ее, видимо, еще более неприступной.

— Встречаемся внизу! — Профессор отошел в центр комнаты и встал в круг.

Маруся давно обратила на него внимание. Круг очерчивала тонкая оранжевая линия, но спрашивать, что это, Марусе было некогда. Слишком много имелось других вопросов.

Теперь же прямо на глазах круг начал темнеть, пока полностью не окрасился в оранжевый цвет, и затем плавно пополз вниз. А ведь они и так находились в подземелье!

Профессор опускался все ниже и ниже, пока полно­стью не исчез в отверстии в полу. Маруся удивленно по­смотрела на Носова, но тот никак не отреагировал, толь­ко подошел ближе к кругу. Очередной лифт? Но куда?

Через пару минут круг поднялся, и теперь на него встала Алиса. Процесс повторился, круг начал медлен­но опускаться.

Когда Алиса пропала из виду, Маруся решилась на вопрос:

— Куда это?

Носов сделал приглашающий жест рукой:

— Сейчас увидишь. Следующая ты.

— А что там? — не унималась Маруся. Не то чтобы ей было страшно, но...

— Наш «клипер», — улыбнулся Носов.

Круг поднялся. Маруся посмотрела на него, потом на Носова. Носов кивнул головой в сторону круга — давай, мол.

Маруся осторожно встала на указанное место. По­верхность слегка завибрировала и будто вздрогнула, опознавая нового пассажира. Маруся почувствовала, как все вокруг стало уплывать вверх, вернее, это она стала уплывать вниз. Это было очень глупое состояние, почему-то хотелось сесть на корточки, или закрыть глаза, или еще что-нибудь сделать. А вот так просто спускаться по трубе куда-то... На аппарат для томо­графии похоже, там тоже увозят в трубу, но ты хотя бы лежишь, расслабляешься. Если, конечно, не страдаешь клаустрофобией.

Когда платформа опустилась ниже уровня пола, стало немного не по себе, вокруг гладкие стены, тихо, даже немного жутко и очень тесно. Сколько еще ехать, Маруся не знала, но судя по времени, которое у тру­бы занимала транспортировка одного пассажира, она была не очень длинная.

Наконец откуда-то снизу пробился свет, и Мару­ся почувствовала сильный ветер, обдувающий голые ноги. Когда платформа опустилась достаточно низко, так что, по расчетам Маруси, уже как минимум поло­вина тела находилась в другом помещении, Маруся все-таки присела на корточки, так не терпелось посмо­треть, куда же ее привезли. Она увидела каменистое дно и большое подземное озеро. Профессор и Алиса стояли чуть в стороне и переодевались в комбинезоны. А на воде...

Платформа опустилась и тихо звякнула: сигнал, что пора слезать. Маруся спрыгнула на камни.

— Иди сюда! — крикнул профессор.

На самом деле Маруся никогда не видела настоящий «клипер», но могла предположить, что он как-то похож на космический корабль. Что делал «клипер» на такой глубине и почему был пришвартован к берегу подземно­го озера — загадка. Впрочем, их накопилось уже такое количество, что одной больше, одной меньше, не суть...

— Ну, что ты встала?

Маруся обернулась и посмотрела на платформу, ко­торая уходила вверх, за следующим пассажиром.

— Надо быстро переодеться, тут очень холодно...

Про холодно это мягко сказано. На самом деле, ко­гда Маруся выдохнула, то увидела облачко пара.

Маруся подошла к профессору и Алисе. Они уже по­чти полностью переоделись в черные комбинезоны, ко­торые лежали тут же, прямо на камнях. Маруся стала рассматривать новый костюм — он был из очень тонкой, будто слегка прорезиненной ткани и выглядел довольно просторным, хотя на нем не имелось ни единого шва.

— Тебе его не рассматривать дали, — с раздражени­ем бросила Алиса.

Маруся стала вдевать ноги в брючины, краем гла­за наблюдая за конкуренткой — правильно ли она псе делает. Алиса полностью облачилась в комбинезон, потом подняла широкий черный пояс и пристегнула его на талии. Маруся заметила, что на ремне есть ка­кие-то кармашки, карабины и даже пара кнопок. По­том Алиса вытащила из кучи вещей носки, села прямо на камни, натянула носки на ноги и принялась рыться в ботинках, сваленных в кучу. Как же это напоминало Марусину комнату! Все в кучу, и с утра сидишь и вы­бираешь, что бы надеть ...

— Когда справишься, нажмешь эту кнопку на поя­се, — Алиса показала где и ушла.

Маруся услышала звенящий шорох гальки. Кто-то подбирался к ней сзади. Она резко обернулась и уви­дела Илью.

— Ты бы платье сняла, что ли? — ухмыльнулся Илья.

Маруся нахмурилась.

— Тогда отвернись.

Илья пожал плечами, будто его это ни капли не волновало, отвернулся к куче одежды и выбрал себе комбинезон.

Маруся быстро скинула платье и стала лихорадочно натягивать комбинезон. Видимо, оттого что она нерв­ничала, руки никак не попадали в рукава.

— Помочь?

Он смотрел прямо на нее. Маруся даже онемела от та­кой наглости. Какой он смелый, когда Алисы нет рядом!

Илья подошел ближе, взял рукав, расправил его и помог протолкнуть в него руку. Все это время он гля­дел ей прямо в глаза, ни разу не опустив их ниже. Вот это выдержка. Или ему не интересно? Может, она для него просто маленькая девочка, над которой ему нра­вится подшучивать...

Илья поправил воротник, и его руки прикоснулись к Марусиной голой коже. Стало очень жарко.

— Чувствуешь тепло?

Маруся кивнула и покраснела еще сильнее.

— Это специальная ткань. Она постоянно поддер­живает комфортную температуру, в каком бы клима­те ты ни находился, — словно по писаному объяснил Илья.

Вот и вся любовь...

Профессор и Алиса скрылись в «клипере». Аппарат начал мигать и в какой-то момент засветился весь, как новогодняя елка. Вода под «клипером» стала прозрач­ная и голубая — видимо, снизу она подсвечивалась прожекторами.

Снова шорох гальки — это Носов. Видел ли он, как Илья помогал Марусе одеться?

— Теперь пояс, — напомнил Илья.

Маруся взяла пояс. Он был странный, будто пласти­ковый, широкий и очень жесткий, как корсет. Обмотав пояс вокруг талии, Маруся переложила ящерку-сала­мандру в один из карманов и сразу же нажала кнопку.

— Молодец, — похвалил Илья.

Маруся обернулась на Носова, который уже протя­гивал ей носки и ботинки. Ну что же! Приятно, когда о тебе все заботятся.

Она уже хотела, как и Алиса, усесться на камни, но Илья подхватил ее под локоть и притянул к себе.

— Обопрись на меня. Не стоит сидеть на камнях.

Зачем он это делает? Пытается показать, что она

ему нравится? Но какой смысл, если сам он влюблен в Алису? Тогда, может, он делает это назло Носову? Или вообще не задумываясь о последствиях, а просто потому что он такой... слишком добрый и чрезмерно заботливый?

Нет, нет! Не думай о нем. Он слишком хорош, слов­но создан специально для того, чтобы издеваться над девичьими чувствами. Не думай про Илью, думай про носок! Маруся сделала неимоверное усилие над собой и сконцентрировалась на одежде. Носки, к слову, тоже оказались очень теплыми. Носов стоял рядом и расстеги­вал карабины на ботинках. Маруся почувствовала себя маленькой девочкой, которой помогают одеваться взрос­лые папы. Иногда приятно показать себя беспомощной.

Когда с экипировкой было покончено, Илья еще раз поправил пояс на талии Маруси и одобрительно хлоп­нул ладонью по ее животу.

— Топай!

От озерной воды пахло арбузом. Странное ощуще­ние. Маруся зачерпнула немного в ладонь и порази­лась, какая холодная была вода. А может, и не вода? Пальцы мигом онемели, как если бы прикоснулись к сухому льду, а капельки так и остались на коже, не стекая обратно. Маруся вытерла руку о штаны. Давно

пора было взять в привычку ничего тут не трогать, но любопытно же! Еще от озера исходил звук. Конечно, скорее всего, это не озеро, а «клипер», или как там эта штука называется, но казалось, что тихо потрескивает именно вода. Интересно...

— А что ты не заходишь? — спросил Илья, оказав­шийся рядом.

Видимо, Маруся настолько погрузилась в размыш­ления, что уже ничего не замечала.

— Рассматриваю, — честно призналась Маруся.

— А-а-а... — понимающе кивнул Илья, — ну и как?

— Вода холодная.

— Ну да, — согласился Илья, — купаться сейчас не сезон.

— А что, тут можно купаться? — удивилась Маруся.

Илья покачал головой, и Маруся поняла, что пойма-

лась на очередную шутку. Ужас, что он о ней подумает.

— Что это такое? — спросила она, чтобы быстро сменить тему.

— Ты про «клипер»?

Маруся кивнула.

— Что-то вроде самолета-амфибии, только очень быстрого. Быстрее обычного самолета. «Клипер» мо­жет находиться под водой, на воде и в воздухе. Умеет взлетать прямо с глубины...

— Это что-то военное?

— Ну... в общем-то да. Бунин принимал участие в разработке, поэтому у него есть свой «премиальный» корабль.

— Чем он вообще занимается?

— Кто? Бунин? — Илья усмехнулся. — Ну, со сторо­ны больше всего он похож на фермера. Но я знаю, что он принимал участие в военных операциях, видел, как за ним присылали вертолеты из Москвы... Думаю, он гораздо больше, чем просто ученый и фермер.

— Из-за Предметов?

— И из-за Предметов тоже. Пойдем!

Илья поднялся на мостик и протянул Марусе руку. Она подала ему свою, и он легко забросил ее на мо­стик, рядом с собой.

— Вот эта штука у тебя на животе, — он показал на синюю мигающую кнопку, — сенсор. Благодаря ему корабль нас видит.

Они подошли ближе к двери, и та раскрылась: захо­дите.

Снаружи «клипер» был покрыт чем-то вроде черной смолы — жидкой и маслянистой. Маруся не решилась ее потрогать.

— Это внешний корпус, — объяснил Илья. — Вну­три корабль совершенно другой. А благодаря этому слою он приобретает обтекаемость при любой форме.

— Он что, может менять форму?

— Ну да. И при любой трансформации эта смола за­тягивает швы и защищает корабль от повреждений.

— Как кожа?

— Точно!

— А почему она черная?

— Это сексуально! — весело подмигнул Илья и обернулся в сторону Носова. — Ты идешь?

— Ща-ща... — прокричал Носов. Он никак не мог справиться с ботинками.

— Хуже бабы, — раздраженно заметил Илья.

— А «баба» для тебя что, синоним тупости?

— «Баба» для меня синоним женщины.

— То есть ты считаешь, что женщины хуже мужчин?

— Я считаю, что женщины медленнее мужчин наде­вают ботинки, — дипломатично выкрутился Илья.

— Быстрый не значит умный! — с пафосом заявила Маруся.

— То есть тогда, обгоняя на трассе, ты всего лишь пыталась доказать, что глупее меня? — весело прищу­рившись, поинтересовался Илья.

Вот сволочь!

Маруся толкнула Илью в плечо, но немного не рас­считала силы, или он как-то неудачно стоял... Раздал­ся всплеск.

Маруся не выдержала и рассмеялась: Илья барах­тался в воде. Но уже в следующую секунду она с ужа­сом подумала о расплате. Когда Илья выбрался на берег, вид у него был самый устрашающий. Маруся уже не улыбалась. Инстинктивно она подалась вперед и выставила вперед руку. Илья схватил ее за ладонь и потянул на себя.

— Не надо! — испуганно попросила Маруся, ей со­всем не хотелось падать в ледяную воду.

Илья улыбнулся.

— Страшно?

Дверь корабля раскрылась, и на мостике появилась Алиса. Она молча посмотрела на Илью и Марусю, потом на Носова, поджала губы, развернулась и ушла обратно. Маруся заметила, как смола мгновенно затянула швы, словно никакой двери там и не было. Илья взобрался на мостик и начал отряхивать с костюма прилипшие кап­ли, которые осыпались вниз, как хрусталики.

— Странная вода, — заметила Маруся.

— Здесь все странное, — спокойно отреагировал Илья.

— Эй! Я уже иду, — крикнул Носов и побежал к мо­стику.

Илья подошел ближе к двери и нажал кнопку на сво­ем поясе. Дверь расползлась в стороны.

— Велкам, — бросил Илья, не оборачиваясь. Мару­ся дождалась Носова.

Внутри было темно, светилась только дорожка вдоль коридора.

— Все в сборе? — раздался голос профессора из ди­намиков.

— Да, — ответил за всех Илья.

— Хорошо...

Марусе показалось, что голос у профессора был слегка раздраженный, наверное, ему не понравилось, что они так долго собирались.

— Ты когда-нибудь уже был здесь? — тихо спросила Маруся Носова.

— Пару раз... — шепнул Нос.

— Круто...

— Сейчас надо быстро дойти до каюты и пристег­нуться, — предупредил Носов.

Маруся кивнула.

— Тебя вообще как, не укачивает?

— Не-а...

Носов вздохнул.

— А меня вот очень.

Илья свернул в отсек, который был похож домаш­ний кинозал с креслами, стоящими в два ряда. Каждое было опутано ремнями, как в гоночном болиде. В од­ном сидела Алиса с закрытыми глазами, казалось, буд­то она дремлет, хотя, скорее всего, просто не хотела никого видеть.

— Готовы? — спросил профессор откуда-то с потолка.

Илья запрыгнул в кресло рядом с Алисой и пристег­нул все ремни. Маруся устроилась сразу за ним; рядом плюхнулся Носов.

— Умеешь пристегиваться? — обернулся к Марусе Илья.

— Разберусь...

— А ты? — теперь Илья обернулся к Носову.

Носов ничего не ответил, но ремни пристегнул бы­стро.

Маруся сначала немного запуталась в последова­тельности, но почти сразу же разобралась и уже че­рез несколько секунд защелкнула последний карабин и почувствовала, как кресло подстраивается под нее, словно пластилиновое. Стало очень удобно.

— Надеюсь, ты сегодня не завтракал? — с ухмыл­кой спросил Илья Носова.

Тот нахмурился.

— Смотри мне! — пригрозил Илья. — Чтобы без фонтанов!

— Отвали! — наконец не выдержал Носов, ему явно не нравилось, что Илья уже в который раз унижает его перед Марусей.

Илья рассмеялся.

— Ты когда-нибудь заткнешься? — наконец просну­лась Алиса.

Илья замолчал и отвернулся.

Носов и Маруся переглянулись и улыбнулись друг другу.

— Готовы! — громко скомандовал Илья.

Маруся приготовилась к чему-то необычному — сильной тряске, перепадам давления, перегрузкам, но ничего такого не произошло. Ей даже показалось, буд­то она действительно находится в кинотеатре и ждет начала сеанса. Темно, тихо, кто-то сидит рядом, кто-то перед тобой... Сейчас на экране появится яркая кар­тинка, и... тело вдавило в кресло. Это могло означать большую скорость, которую развила эта штуковина, но неужели такая скорость может быть под водой? Ма­руся посмотрела на Носова. Тот побледнел, по лицу его бежали струйки пота.

— Ты в порядке? — осторожно спросила Маруся.

— Я... да... Просто боюсь летать, — натянуто улыб­нулся Носов.

Летать?

Маруся почувствовала, как ее тело словно провали­лось вниз. Не может быть... Они что, уже взлетели?

Носов схватился за поручни кресла так, что его пальцы побелели.

Маруся тронула за плечо Илью.

— Мы уже летим?

— Ну да... Река же близко, — ответил Илья, пе обо рачиваясь. — Уже вынырнули.

Маруся попыталась представить, как чудесная ма­шина трансформировалась и как у нее выросли кры­лья, а черная маслянистая смола обтянула их, будто кожей, и капельки арбузной воды стали отваливаться и осыпаться в траву... Интересно, где они сейчас про­летают? И куда летят? И если эта штука и подводная лодка, и корабль, и самолет, и даже, возможно, кос­молет, — могут ли они вырваться за пределы земной орбиты? Может быть, Бунин решил пока переканто­ваться где-нибудь на Луне? А вот еще: работают ли Предметы на других планетах или их возможности проявляются только на Земле?

Носов тихо застонал. Бедненький... Марусе захоте­лось взять его за руку, но сейчас это было неудобно — ее слишком сильно вжимало в кресло перегрузкой, ни­как не пошевелиться.

— Не ной, — нарочито грубо сказала Алиса.

Маруся посмотрела на ее затылок с черными густы­ми волосами, собранными в тугой пучок, — даже во­лосы показались ей злыми и жесткими...

— Я больше не могу, — застонал Носов.

— Потерпи минутку, сейчас уже отпустит, — не­ожиданно ласково отозвался Илья.

Все-таки иногда он был хорошим парнем...

Маруся вернулась к своим размышлениям, но те­перь в них снова присутствовал Илья. Вот он такой добрый и строгий одновременно, умный, сильный, красивый, с ужасным чувством юмора, с бесконеч­ными подкалываниями... Кого-то он ей очень напо­минает. Мысли Маруси резко прервались размыш­лениями на тему — работает ли на Луне телефонная связь, чтобы позвонить папе, а потом развернулись и откатились обратно к Илье, с готовым ответом — так вот кого он напоминает! Маруся никогда не чи­тала Фрейда, но слышала от подруги, что все девочки влюбляются в мальчиков, похожих на их отцов. Где-то там, глубоко в сознании, Маруся сделала пометочку почитать этого хитрого старика, когда она вернет­ся домой, — мысль-то прикольная и, похоже, рабо­тает!

Дышать стало легче. Давление упало, и теперь мож­но было пошевелиться. Видимо, «клипер» набрал до­статочную высоту. Маруся улыбнулась сама себе. Ка­кими бы опасными ни были эти приключения, сейчас она каждый час переживала столько нового, сколько не переживала за всю предыдущую жизнь.

Из динамиков послышалось кашлянье.

— Все в порядке?

— Супер! — неожиданно выкрикнула Маруся, не сдержав эмоций.

Еще полчаса назад она ненавидела все вокруг и меч­тала вернуться, и вот на тебе — сияет, рот до ушей, словно попала в страну аттракционов.

Профессор рассмеялся.

— А мне вот очень хочется курить.

— А мне есть! — мигом отозвалась Маруся, как буд­то профессор разговаривал только с ней.

— Нос, а ты как? Есть не хочешь? — обернулся Илья.

Носов молчал и смотрел куда-то в одну точку перед

собой.

— Особо не расслабляйтесь, сейчас пойдем на сни­жение, — предупредил профессор.

Носов отвернулся и замычал.

— Терпи, терпи! — подбодрил его Илья. — Скоро бу­дем на месте.

Носов проворчал что-то невнятное.

Илья и Маруся встретились взглядами и улыбну­лись друг другу.

— А куда мы летим? — решилась спросить Маруся.

— Увидишь, — все так же уклончиво ответил Илья.

Никогда не отвечает прямо. Да что ж такое.

— А это далеко? — продолжила допрос Маруся.

— Не близко...

— Тебе бесполезно задавать вопросы!

Илья показал глазами на Алису и нахмурил брови. Видимо, не хотел распространяться при ней.

— Первым делом мы поедим, — раздалось из дина­миков. — Слышь? Маруська?

Динамик снова весело закашлялся.

— Я не Маруська!

— Ах, не Маруська? Ну, тогда первым делом мы по­курим, а уж потом поедим, — отозвался профессор.

— Ну уж нет! — возмутилась Маруся.

— Вот же ты прожорливая, — покачал головой Илья.

— Я не прожорливая, у меня такой метаболизм!

— Метаба-что? — передразнил Илья.

— Метаба-то! — огрызнулась Маруся.

— Метабануться! — засмеялся Илья.

— Илья! — строго крикнули из динамика.

— Вот дурак! — поддержала профессора Маруся и дала Илье легкий подзатыльник.

Илья отвернулся.

— Все. Поехали... Зажмите ваши ушки! — скоман­довал профессор, и Марусю снова вдавило в кресло.

Дальше лететь было скучно, уши действитель­но заложило, и желудок начал выталкиваться вверх, скомкавшись и завязавшись в узел. Носов сжал губы и шумно дышал носом. Илья откинулся назад и стал что-то насвистывать, пока не получил пинок от Али­сы. По расчетам Маруси, летели они минут тридцать, и если сейчас пошли на посадку, значит, осталось со­всем ничего. За это время можно было подумать о чем- нибудь приятном, например о еде, но именно о еде сейчас хотелось думать меньше всего.

Через пару минут Маруся ощутила легкий толчок, и давление снова отпустило. Маруся зевнула, чтобы пробить заложенные уши.

— Полет окончен, всем приятного плавания, — со­общил профессор.

Илья потянулся, вскинув руки вверх. Алиса попра­вила волосы — чисто девичья привычка перед выхо­дом в люди. Носов сидел все такой же бледный и тер уши.

На потолке замигала большая белая лампа, корабль тихо загудел, потом лампа погасла, и раздался прият­ный звон, будто ударили в колокольчик. Аппарат еще раз несильно тряхнуло, и все замерло.

Илья и Алиса первыми начали отстегивать ремни. Маруся последовала их примеру. Носов же полуле­жал в кресле и вставать явно не торопился. Наверное, у него еще кружилась голова.

— Жив? — обернулся к нему Илья.

Носов кивнул.

Илья несколько раз присел, потом начал размахи­вать руками, разминая тело. Маруся поняла, что у нее тоже есть желание размяться, но повторять следом за Ильей она почему-то постеснялась.

Алиса молча вышла из сектора в коридор. Илья про­водил ее взглядом, потом обернулся на Марусю. Поче­му он так часто смотрит на нее? Просто так или правда нравится? Маруся решила не думать об этом, сейчас ей захотелось проявить сострадание к несчастному Носову, и она склонилась над ним.

— Ты правда ничего? — Она положила ладонь на его лоб. Лоб Носова был холодным и мокрым.

— Я сейчас...

— Хочешь, посижу с тобой еще?

Губы Носова слегка расползлись в стороны. Видимо, он пытался улыбнуться.

— Да ладно, очухается! — вмешался Илья.

— Не дергай его, — попросила Маруся.

— Наоборот, надо скорее выйти на свежий ион- дух, — возмутился Илья, — ему же там легче буде т.

Носов отмахнулся, показывая, что он еще не готов никуда идти.

— Ну, как хотите, — сказал Илья и вышел в коридор.

Маруся взяла Носова за руку.

— Все хорошо, — мягко сказала она, глядя ему в глаза. — Сейчас потихоньку придешь в себя...

— Сейчас-сейчас...

— Да я не тороплю, расслабься, — успокоила его Маруся.

— Просто тошнит очень.

— Надо на воздух.

— Ненавижу такие перелеты.

— Понимаю...

— Вообще любые ненавижу.

— Ну... Это бывает. Плохой вестибулярный аппарат. Меня в детстве тоже тошнило.

Носов глубоко вдохнул и зажмурился.

— Ну?

Носов кивнул и начал отстегивать ремни.

— Тренироваться надо, — продолжила свою мысль Маруся. — Хотя бы на карусели.

Носов осторожно встал, опираясь рукой о кресло. Маруся подхватила его и помогла устоять па ногах. Нос еле держал равновесие, колени подкашивались, и его все время заносило. В общем, со стороны они вы­глядели наверняка как два изрядно выпивших прия­теля, один из которых еще ничего... а вот второму со­всем тяжко.

— Идем, идем... давай...

— Я сейчас...

— Ты не болтай. Вот выйдем, и отпустит.

Они медленно выбрались в коридор. Маруся по­смотрела в разные стороны — куда идти дальше, было непонятно. Неожиданно с одной стороны коридора по­явился профессор.

— Ну, где вы застряли?

— Вот. Бредем, — ответила Маруся.

Бунин взял Носова под другую руку.

— Такой умный и боишься летать.

— Он не боится, его тошнит, — заступилась за дру­га Маруся.

— Тем более, — почему-то ответил профессор.

Они остановились у стены, внутри которой что-то

мигнуло синим, и из ниоткуда возникла дверь. Кори­дор продолжился большой прозрачной трубой, кото­рая находилась под водой. Вода была не самая чистая, с легким коричневым оттенком и обрывками бурых водорослей, которые проплывали то тут, то там. Это где же они?

На другом конце трубы Маруся увидела уже зна­комый оранжевый круг на полу — видимо, теперь им предстояло по одному переноситься куда-то вверх. Первым отправили Носова. Профессор подвел его к кругу и похлопал по плечу.

— Давай, Нос. Еще минута — и ты на поверхности.

Нос встал на круг и стал медленно уплывать вверх.

Профессор посмотрел на Марусю.

— Саламандра с тобой?

Маруся уже и забыла про нее!

— Со мной, — сказала она и похлопала себя по кар­машку.

— Не отходи от меня ни на шаг.

— Здесь тоже опасно?

— Каждый раз, когда ты отдаляешься от одной про­блемы, ты приближаешься к другой, — печально улыб­нулся профессор.

— Но вы же говорили, что мы летим к друзьям?

— Я очень рассчитываю на это... — уклончиво отве­тил Бунин.

Маруся понимающе кивнула.

Оранжевый лифт-труба вернулся на место, и теперь на него забралась Маруся.

— Все будет хорошо! — подмигнул ей профессор.

Труба медленно двинулась. Маруся задрала голову

и посмотрела вверх. Куда она через минуту прибудет? И что там ее ждет?

Комната, в которую она попала, сойдя с подъемни­ка, напоминала дешевый офис — столы с компьюте­рами, кожаный диван и цветы в кадках. Молодые ки­таянки щелкали по клавишам, не обращая внимания на вновь прибывших. Илья и Алиса сидели на диване совсем рядышком. Носова не было.

— Присаживайся, — сказал Илья, похлопав по дива­ну рядом с собой.

Маруся подошла к дивану, и в ту же секунду Алиса подскочила и почти отбежала к окну.

— Почему она так меня ненавидит? — тихо спроси­ла Маруся, садясь рядом с Ильей.

— Ревнует.

— Тебя?

Илья спокойно пожал плечами:

— Может, и меня тоже, но скорее всего профессора.

— Она что, его любит? — совсем шепотом спросила Маруся.

— Она злится, потому что профессор теперь уделяет тебе больше внимания, чем ей. А раньше она была его любимицей.

— Но я же не виновата, что появилась, — возмути­лась Маруся.

— Но это же не меняет сути дела, — парировал Илья.

Из коридора появился Носов. Выглядел он паршиво, к тому же был весь мокрый — видимо, умывался в туа­лете. Он молча свалился на диван и обхватил голову руками. Маруся вздохнула, но тут же отвлеклась на профессора, который уже поднялся на лифте и теперь подошел к бойким китайским девушкам. Совершенно неожиданно профессор заговорил с ними на их языке, и они стали визгливо объяснять ему что-то, размахи­вая руками и перебивая друг друга. Профессор вежли­во кивал и улыбался. Маруся посмотрела на Илью. Тот поднял брови — мол, видишь, какой крутой наш про­фессор.

— Нас уже ждут, — обернулся к ним Бунин и пока­зал на коридор: туда.

В коридоре они сразу же столкнулись со стариком, который бросился навстречу профессору и заклю­чил его в объятия. Маруся подумала, что обниматься при встрече — скорее, русский обычай и поэтому для маленького китайского дедушки это выглядело не­много странно. Однако дедушка про ее соображения знать не знал, поэтому отпустил профессора и при­нялся обнимать Алису, а потом и Марусю. При этом он все время кивал и что-то лепетал на своем певучем языке.

— Он очень рад нас видеть, — перевел довольный профессор, — и приглашает немедленно пообедать.

Услышав это, Маруся сразу же прониклась к ста­ричку невероятной симпатией и бросилась обнимать его сама, чем немало беднягу напугала.

— У вас есть наушники, — предупредил Бунин, — советую воспользоваться.

Илья достал из кармашка маленькие розовые по­душечки (такие же, как Марусе привозил из Токио папа!). Маруся нащупала в своем кармашке такие же. Привычно вставила их в уши. Речь старичка сразу же стала понятной. Переводчик, ага...

Алиса «переводчика» доставать не стала, видимо, понимала все и так. Носов же никак не мог открыть кармашек у себя на поясе — то ли не хватало сил, то ли

от общей нескоординированности. Похоже, ему было не до приветствий.

— Вы хорошо долетели? — вежливо спросил стари­чок.

— Отлично! — ответил ему профессор.

— А молодой человек? — спросил китаец, кивая на Носова.

— С ним все будет в порядке, — объяснил профес­сор. — Его просто немного укачало.

Старичок понимающе закивал.

— Вестибулярный аппарат! — громко сказал он Но­сову, но тот его не понял, так как до сих пор не спра­вился со своими наушниками.

— Вестибулярный аппарат, — перевела ему Маруся.

Носов вздохнул.

Старичок стал размахивать руками вверх-вниз.

— Очень плохо от перепадов, — сообщил он. — Мне тоже.

— Его тоже тошнит в «клипере», — перевела Маруся и улыбнулась. — Давай помогу...

Она расстегнула карман на поясе Носова и достала наушники.

— У меня от их речи голова еще сильнее кружит­ся, — пожаловался Носов.

— Ну так вставь переводчика, — хлопнул его по плечу Илья.

Носов поморщился и покачнулся, будто легкое по­хлопывание нанесло его вестибулярному аппарату еще один невыносимый удар.

— Пойдемте скорее, — поторопил старичок, — все очень вкусно и очень много. Очень много вкусно!

Маруся взяла Носова за руку и потащила за собой.

— Очень много вкусно, — повторила она. — Не вре­мя умирать!

Они быстро дошли до конца коридора и выбрались на улицу.

 Это был промышленный порт — огромный, одно­образный и бесконечный, как целый город. Устрашаю­щих размеров паромы, тысячи разгрузочных кранов, миллионы морских контейнеров, возвышающихся над портом многоцветной стеной. Несмотря на вечер, воз­дух здесь еще не остыл, а от высокой влажности хвале­ный термокостюм прилип к коже, словно был сделан из дешевой латексной клеенки.

По идеальному асфальту пробегали небольшие гру­зовички, мельтешили рабочие в цветных комбинезо­нах, важной походкой прогуливались люди в форме — все это напоминало какую-то космическую станцию, но никак не Землю. Хотя, возможно, так выглядели все крупные порты — ведь никогда раньше Маруся их не видела.

Прямо перед выходом из офиса стоял ярко-розовый микроавтобус, который караулила пара крепких пар­ней в обтягивающих футболках. Увидев подошедшую делегацию, парни быстро запрыгнули в кабину и заве­ли мотор.

— Сюда! Добро пожаловать! — низко поклонился старикашка, раскрывая широкую дверь автобуса.

Бунин вежливо поклонился ему в ответ и первым забрался внутрь. За ним последовали Илья и Алиса. Маруся обернулась к Носову.

— Ты здесь уже был? Что за место?

— Не имею представления, где мы... — честно при­знался Носов.

— А старика знаешь?

— Впервые вижу.

— Это и есть обещанные друзья? — уже не рассчи­тывая на ответ, спросила Маруся.

— Если в автобусе есть вода и кондиционер, то для меня эти люди станут лучшими друзьями на свете, — вяло улыбнулся Носов.

Он выглядел настолько слабым и несчастным, что, повинуясь какому-то неосознанному душевному поры­ву, Маруся взяла его за руку, но потом, словно испугав­шись, отпустила и только неловко улыбнулась.

— Идем?

Носов с удивлением посмотрел на ладонь, которую только что держала в руках Маруся, потом протянул ее вперед, делая жест рукой, словно предлагая Марусе лезть вперед.

— Что это было? — тихо спросил он, когда она уже отвернулась и поставила ногу на ступеньку.

— Ничего... — не оборачиваясь, ответила Маруся и забралась в салон.

— Ничего? Да тут отлично! — восторженно выкрик­нул Илья, не разобравшись, кому адресована фраза.

Внутри и правда было отлично. Свежий кондицио­нированный воздух, мягкие кресла, обтянутые белой тканью, и столик, заставленный прохладительными напитками. Илья первым схватил бутылочку с про­зрачной голубой жидкостью, отвинтил крышку и жад­но выпил одним глотком.

— Ох, вкуснятина!

— На что похоже? — осторожно поинтересовалась Маруся, присаживаясь напротив.

— Ни на что не похоже! — радостно ответил Илья. — Просто вкуснятина! Обожаю вкус настоящей пищевой химии! Сейчас такое фиг где найдешь... все словно по­мешались на экологии. Но натуральные вкусы — это же так ску-у-учно!

Маруся выбрала бутылочку с ядовито-желтым на­питком, сорвала крышку и понюхала.

Пахло чем-то неописуемым. Тогда она сделала не­большой глоток и поняла, что и на вкус это было нечто неописуемое, но все же — неописуемое с кислинкой.

— Попробуй зеленую, — посоветовал ей Илья, — мне она больше всего нравится.

— Тогда зачем же ты выбрал синюю? — спросила Маруся, ожидая подвоха.

— Чтобы мне не досталось, — сухо ответила Алиса.

— Я не специально! — приложив пустую бутыл­ку к груди, поклялся Илья. — Я просто помнил, что кто-то больше всего любит синюю, а кто именно — забыл и подумал, что это я! А потом увидел зеленую и понял, что на самом деле люблю ее, а синюю лю­бишь ты, но было уже поздно!

Алиса страдальчески закатила глаза.

— Синяя, синяя! — закивал китайский старичок и вытащил из холодильника еще пару бутылочек с си­ней водой. — Синей много, очень много!

— Сесе! — поблагодарила его Алиса по-китайски и поставила бутылочки перед собой на столе.

— Сесе, — передразнил ее Илья. — Попробуй зеле­ную!

Алиса сделала вид, что не услышала, взяла одну из бутылочек в руки и стала внимательно читать этикетку.

Маруся взглянула на профессора, который что-то бы­стро печатал в одном коммуникаторе, параллельно пере­говариваясь по второму. Откуда у него это все взялось?

— Вижу. Переправь Козловскому и попроси... Что? Нет, он точно в курсе. Да точно, я тебе говорю. Пере­звони потом. Не мне, а Козловскому, мне-то зачем?

— А простая вода тут есть? — тихо спросил Марусю Носов.

Маруся посмотрела на Алису.

— Можешь спросить?

— О чем? — нахмурила лоб Алиса, как будто любое общение с Марусей причиняло ей головную боль.

— Есть ли тут простая вода.

— А сама не можешь? — опять этот убийственный взгляд.

— У него же тоже переводчик в ушах, — объяснил Илья.

Маруся вздохнула. Вовремя предупредили, пока она не успела наговорить чего-нибудь лишнего, но ки­таец уже протягивал ей большую бутылку с прозрач­ной водой и стаканчики.

— Спасибо, — поблагодарила его Маруся и кивнула, похоже, тут было принято кивать по любому поводу.

Она открыла бутылку, плеснула в стакан воды и протянула Носову. Носов осторожно отпил, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Хотя он все еще «умирал», вид у него стал получше.

Маруся выглянула в окно — то, что это не Луна, было понятно сразу после выхода на улицу. То, что это Китай, тоже не вызывало сомнения. Но что за город?

— Что это за город? — спросила Маруся старичка, отрываясь от окна.

— Шанхай, — кивнул в ответ старичок.

Маруся кивнула тоже.

Лично она в Шанхае не была никогда, но вот папа летал туда часто. Очень может быть, что он и сейчас находится тут. Вот будет прикольно встретить его на улице!

— А можно мне позвонить? — вежливо спросила Маруся у профессора, когда тот отключил трубку.

— Конечно, можно! Сколько угодно! — не дал ему ответить старичок, протягивая Марусе новенький те­лефон. — Подарок, — кивнул он, — очень хороший те­лефон, очень много функций.

Маруся улыбнулась и кивнула.

— Спасибо, — снова сказала она и посмотрела на профессора.

— Подарок! — сказал профессор, поднимая свою трубку.

— А мне? — сразу же вмешался Илья.

— У меня много подарков! — обрадовался малень­кий китаец, будто только и ждал этого вопроса. — Очень много!

Он полез в коробку под своим креслом и начал вы­кладывать на стол самые разные предметы. Там были и телефоны, и фотокамеры, и планшеты, и еще куча всякого высокотехнологичного хлама, который, похо­же, был произведен в Китае на сто лет вперед, и теперь они уже не знали, кому его впарить.

— Су-у-упер! — восхищенно застонал Илья и начал перебирать все лежащие на столе подарки. — А они функционируют вообще?

Профессор быстро пихнул его локтем в бок, не от­рываясь от работы на коммуникаторе.

— В смысле, с русским софтом? Совместимы с на­шими гаджетами? — поправился Илья.

— Конечно, совместимы! — закивал старичок. — Наша техника совместима с любой техникой и про­граммами из любого уголка мира, — засмеялся он, хитро прищурившись. — «Мейд ин Чайна» все-таки!

Илья взял со стола фотокамеру, направил на Мару­сю и сделал снимок.

Маруся ненавидела, когда ее фотографировали без предупреждения, так что немедленно высунула язык.

— Теперь сюда, — закричал китаец, отнимая ка­меру у Ильи и нажимая на какую-то кнопку. Гаджет пискнул и выдал фотографию.

Илья и Маруся одновременно потянулись к снимку, но Маруся успела выхватить его первой.

Неожиданно автобус остановился.

— Уже приехали? — с надеждой спросила Маруся.

Бунин выглянул в окно.

— Нет. Это контрольный пункт. Въезжаем под ку­пол...

— Под купол?

— Извините! — Старичок протиснулся к выходу, раскрыл дверь и ловко спрыгнул со ступеньки.

— Центр города — закрытая территория, — пояс­нил Бунин.

Дверь затворилась, и в автобусе стало непривычно тихо, будто на контрольном пункте было запрещено шуметь. Алиса дремала или делала вид, что спит. Но­сов крутил в руках пустой стаканчик, глядя на него остекленевшими глазами. Даже Илья успокоился и от­ложил камеру. Отчего-то именно эта тишина стала да­вить, и Маруся с ужасом почувствовала приближение паники. Надо было отвлечься.

— Раз уж мы остались одни, — начала говорить Ма­руся, обводя всех взглядом, — вы можете мне объяс­нить...

— Не надо, — прервал ее профессор.

— Но почему?

Бунин отложил коммуникатор.

— Я достаточно рассказал... И понимаю, что у тебя еще много вопросов. Это естественно. Но я не могу от­ветить на них, потому что не знаю, кто ты. И пока я не разобрался...

— В смысле? — Маруся даже отшатнулась в сторону от удивления. — Вы мне не доверяете?

— Что в этом странного? — проснулась Алиса. — Ты приезжаешь с редчайшим Предметом... кстати, откуда он у тебя?

— Не знаю...

Алиса натянуто улыбнулась, словно показывая про­фессору, насколько нелепо звучат Марусины оправда­ния.

— Но я правда...

— Приносишь на хвосте убийц, развязываешь вой­ну... — продолжила Алиса, обернувшись и глядя Ма­русе прямо в глаза.

— Я? Какая война? Я ничего не знаю.

— Алиса, давай без этого... — Профессор жестом по­просил «тамерланшу» замолчать.

— Но это же очевидно!

— Ничего не очевидно! — рявкнул профессор.

— Вы же сами видели, что меня пытались убить! И после этого вы мне не доверяете? — возмутилась Маруся.

— Тебя пытались убить? — напала Алиса. — Тебя? С главным Предметом? Ты что, издеваешься? Тебя же невозможно убить! Может быть, именно поэтому Предмет у тебя? А? Чтобы ты, если что, не пострадала? Почему кто-то решил обеспечить тебя такой защитой в момент нападения?

— Хватит! — профессор довольно резко схватил Алису за плечо.

— О вас же забочусь... — злобно огрызнулась она.

— Я сам о себе позабочусь. Хорошо?

Илья снова взял камеру и направил ее в окно.

— Здесь нельзя снимать! — крикнул профессор и за­брал камеру из его рук.

— А что здесь можно делать? — расстроенно спро­сил Илья. — Ругаться?

— Никто не ругается.

Носов смял стаканчик в кулаке и бросил на стол. В салон вернулся старичок и уселся рядом.

— Все хорошо! Сейчас поедем!

Маруся обхватила голову руками и словно закры­лась ото всех, погрузившись в собственные невеселые мысли. Настроение испортилось ужасно. Такое неожи­данное признание — словно удар под дых. После всего, что ей пришлось пережить, они ей еще и не доверяют. А она им? В чужой стране, с чужими людьми, кото­рые считают, что она привела врагов. Не отвечают на вопросы, не дают уйти... И куда ее привезли? Может быть, они вовсе не собираются ее спасать? Может, они хотят посадить ее в клетку, или проводить над ней ка- кие-то опыты, или вообще убить, пока она ничего не натворила?

Неожиданная паранойя накрыла волной и зату­манила рассудок настолько, что Маруся стала видеть

врагов во всех окружающих. Теперь ясно, почему про­фессор такой неразговорчивый, почему Алиса такая строгая, почему Илья пытается ее отвлечь, а бедный Носов, наверное, обо всем знает, и поэтому ему, как единственному честному человеку, плохо... Термоко­стюм снова начал давить и мешал дышать.

И, как назло, нет стопадреналинового пластыря!

— Можно мне выйти? — спросила Маруся.

— Нет, — ответил профессор, не поднимая на нее глаз.

Почему он не смотрит на нее?

— Мне плохо.

— Сейчас уже поедем.

— Я на минутку. Просто...

— Маруся! — теперь профессор смотрел на нее, и взгляд у него был строгий. — Это паника.

— Нет, правда...

— С тобой ведь уже бывало такое?

Откуда он все про нее знает?

— Я на минутку, просто вздохнуть немного, мне ко­стюм давит.

— Ты никуда не пойдешь. На вот... — Профессор вытащил из кармашка ингалятор и протянул Мару­се. — Вдохни. Это типа пластыря...

Маруся взяла ингалятор.

— В напитке была вытяжка женьшеня, они везде ее суют — вот и паника... Вдыхай-вдыхай!

Маруся поднесла ингалятор ко рту и глубоко вдох­нула сладковатый газ.

— Женьшень возбуждает нервную систему. Плюс резкие перепады давления. У тебя зашкалил адрена­лин...

Маруся вспомнила ту сушеную «психологичку», ко­торая разговаривала с ней в тюрьме. У нее был такой же поучительный тон, и Маруся ей совсем не доверяла. Зря она вдохнула эту штуку. Непонятно еще, что это за газ.

— Теперь посиди спокойно пять минут. Не коман­да, а детский сад какой-то, — раздраженно заворчал профессор. — Одного укачивает, у другой паранойя, у третьей истерика...

— Это не истерика!

— Сиди и молчи, я сказал. Сейчас приедем на место, купим нормальную свободную одежду, поешь, рассла­бишься...

«Как рождественского гуся готовят», — пронеслось в голове у Маруси. Но паника отступила. По крайней мере, немедленно выпрыгнуть из автобуса уже не хо­телось.

Маруся постаралась расслабиться. Она посмотрела на Илью. Тот, явно заинтригованный, наблюдал за ней. Она ничего не сказала, и Илья тоже молчал.

Маленький китаец дотянулся до Маруси рукой и погладил по локтю.

— Не надо кричать. Уже близко.

И закивал, закивал, закивал...

Маруся очнулась от того, что ее тряс профессор.

— Приехали.

— Я что, уснула?

— К счастью, — улыбнулся профессор. — Успокои­лась?

Маруся огляделась — все вставали с кресел и выхо­дили из автобуса, только Носов сидел рядом и насторо­женно смотрел на нее.

— Кажется, да, — ответила Маруся и тоже поднялась.

— Тебя никто ни в чем не обвиняет, — мягко сказал профессор и взял Марусю за руку. — Алиса нервничает и несет всякую чушь.

Бунин обернулся на Носова и кивком показал ему на выход, словно попросив оставить их наедине. Носов быстро выпрыгнул из салона.

— Мы поговорим с нашим другом, и тебе многое станет ясно. Всем нам... — снова заговорил Бунин. — Просто поверь мне. Хорошо?

— Хорошо...

— Помнишь, я сказал, что ты не совсем такая, как мы?

— И что это значит? Что я не член команды? Что я чужая?

— Дело не в этом. Ты не такая. То есть ты, с одной стороны, как мы. А с другой — не просто избранный владелец предмета. Я подозреваю, что ты много кру­че. — Лицо профессора казалось радостным, как будто он обнаружил редкий артефакт.

— Я не сильно понимаю... что значит «как мы» и что значит «круче»?

— Ты заметила, с какой скоростью восстановилась после ранения? — спросил профессор.

— Ас какой скоростью я должна была восстано­виться? — пожала плечами Маруся.

— Неделя... две. Или даже дольше.

— Не понимаю...

Бунин опять улыбнулся и сжал ее руку в своих ла­донях.

— Ты особенная. И некто знал это и дал тебе Предмет, чтобы защитить тебя и твою особенность. А кто-то, видимо из-за этого, пытается убить. И если я все правильно понимаю, ко мне тебя отправили именно поэтому. Чтобы я защитил тебя. Спас...

— А вы спасете?

— А чем я, по-твоему, занимаюсь? — хитро прищу­рился Бунин.

— Ну хорошо... Я поверю вам... — смирилась Ма­руся.

— Вот и ладненько, — вздохнул профессор и пропу­стил ее к выходу.

— Но обещайте сегодня же мне все рассказать!

Маруся выпрыгнула из автобуса. Рядом уже жда­ли те два крепких парня, что встречали их у подъезда. Алиса и Илья стояли в сторонке и, кажется, тихо пере­ругивались.

— Сейчас мы зайдем и купим себе нормальную оде­жду. Особо не выбирайте. Долго не гулять, по магази­ну не разбредаться... — объяснил Бунин.

Услышав профессора, Алиса сразу же прекратила ссору с Ильей и быстрым шагом направилась в мага­зин. Илья какое-то время подождал, словно надеясь, что она обернется и позовет, а потом вздохнул и пошел следом за ней.

Район, в котором они оказались, пестрел небоскре­бами. Дороги были сделаны из какого-то шероховато­го пластика, по которому блестящими лентами тяну­лись металлические полосы, видимо, для транспорта на магнитной подвеске. Выглядело все вокруг чрез­вычайно красиво и современно. Все такое прозрачное, металлическое и зеркальное, как витрина дорогого супермаркета. Все первые этажи зданий принадлежа­ли магазинам и лавкам, и вместо стеклянных витрин у них были тонкие телевизионные панели, которые крутили рекламные ролики, демонстрирующие, ка­кие именно товары там продаются и что происходит внутри. Казалось, будто вдоль улицы растянута одна многокилометровая телевизионная панель.

Маруся подняла голову и увидела нечто совсем удивительное — небо вдруг стало размытым, словно серую акварельную краску развозили по стеклу боль­шим количеством воды.

— Купол, — объяснил Марусе Носов. — А над купо­лом ливень.

Какое странное ощущение. С одной стороны, очень удобно, с другой — это ведь так здорово, гулять под дождем, а тут, получается, этого никогда не бывает.

Носова же, кажется, совсем не интересовала чудесная конструкция над городом. Хотя в школе тоже были та­кие купола, только поменьше — видимо, для учеников Зеленого города подобные чудеса являлись обыденно­стью. ..

— А молнии не пробьют? — осторожно спросила Маруся, представив на секунду, как весь этот купол треснет и обрушится на город.

— Не пробьют, — улыбнулся Носов.

Кажется, он улыбнулся впервые за время их поезд­ки. Значит, оклемался.

Странно, но Маруся совершенно определенно чув­ствовала нежность к этому парню. Отлично отдавая себе отчет в том, что ей нравится Илья, проклиная себя за банальность (ведь это так пошло — влюблять­ся в смазливых хулиганов?), она тем не менее испыты­вала такое приятное спокойствие или даже уют, нахо­дясь рядом с Носовым, что...

— Вы идете? — Голова Ильи появилась из-за двери.

Маруся даже вздрогнула от неожиданности. Хруп­кое лирическое настроение рассыпалось в прах.

— Тебе какое дело? — резко огрызнулся Носов. По­хоже, он тоже почувствовал вражеское вторжение в их мирную трепотню.

— Мне нужна твоя помощь в выборе нижнего бе­лья! — манерно прогундосил Илья.

— Спроси Алису...

— Я читал, что на шопинг лучше ходить с другом- геем...

— Спасибо за предложенную помощь, но на этот раз я обойдусь без тебя, — ловко парировал Носов.

— Ты знала, что он живет с мужчиной? — сделав «страшные» глаза, спросил Илья у Маруси.

— Посмотрел бы ты на себя в этом обтягивающем комбинезончике!

— Посмотри на себя!

— Вы два придурка, — ответила Маруся, еле сдер­живая смех. Она наконец-то расслабилась, и эта сцен­ка окончательно выбила паранойю из ее головы — враги такими идиотами не бывают!

— Но я хотя бы натурал! — не без гордости заявил Илья.

— Слушай, я, конечно, не хочу сомневаться в про­фессоре, но каким образом тебя с твоими способностя­ми вообще взяли в школу? — сделав очень серьезное лицо, спросил Носов. — Вы как-то шантажировали Бу­нина? Может, похищали его?

— Смотри-ка, я его задел! — обрадовался Илья.

— Просто интересно, как ты со своим крошечным мозгом попал на факультет физики... хотя подожди, ведь, кажется, именно в квантовой физике изучают сверхмалые величины?

— Иногда я даже завидую его примитивности, — с печальной улыбкой, вздохнул Илья. — Ведь он при всем желании не может постичь всего трагизма окру­жающего нас мира! — Илья скрылся в магазине и при­творил за собой дверь.

Носов выдохнул, как после тяжелой битвы, по­правил длинные пряди, выбившиеся из хвоста, и одернул рукава комбинезона. Он выглядел так, будто участвовал не в словесной перепалке, а в на­стоящей драке — даже лицо раскраснелось. Ма­руся посмотрела на него, все еще сдерживаясь из последних сил, и вдруг, согнувшись, рассмеялась в го­лос.

Прямо у входа, на первом этаже магазина, моло­дой парнишка варил куриные яйца в соевом соусе до черноты и тут же вынимал их шумовкой и складывал в специальный таз. Рядом с ним, на обычной коробке, сидела девочка и жевала пирожок, запивая его ядови­того цвета жидкостью.

Маруся задержалась около них и от удивления, и... от голода... Она вспомнила, что толком не ела уже, кажется, почти двое суток. Собачье печенье не в счет.

— Здесь везде готовят еду — традиция такая, — объяснил Носов.

— Кажется, я хочу остаться здесь жить, — улыбну­лась Маруся.

— Возьми-ка, — откуда-то из-за спины появил­ся профессор и протянул Марусе солнцезащитные очки. — Их ты должна была надеть в первую очередь. Я не подумал.

Маруся взяла очки и повертела их в руках. Очки были дурацкие — большие и круглые, на пол-лица.

— Сейчас же вечер...

— И что? — непонимающе приподнял бровь про­фессор.

— Я буду выглядеть глупо в солнцезащитных очках.

— Зато не будешь привлекать ненужное внимание цветом глаз...

— Не буду привлекать внимание, разгуливая в тем­ных очках в темноте? — с иронией спросила Маруся.

— Здесь не темно, — огляделся по сторонам профес­сор.

— Вы что, хотите, чтобы я и внутри магазина в них ходила?

— Везде.

— Но...

— Не спорь со мной! — скомандовал Бунин и погро­зил пальцем.

Маруся нехотя надела очки и посмотрелась в зер­кальную витрину.

— Мало того что я выгляжу в них по-идиотски, еще и очки идиотские...

— Иди и выбери другие, — смилостивился профес­сор.

— А пирожок можно? — спросила Маруся, с зави­стью поглядывая на жующую девочку.

— Ужин ждет нас дома.

— Ужин, ужин... Я еще даже не завтракала. Причем, по-моему, дня два как...

— Ну так не тяни время, — сказал профессор, — идите уже, выбирайте себе одежду и приносите на кас­су. Нос, — теперь он обратился к Носову, — глаз с нее не спускай.

— Даже в раздевалке? — усмехнулась Маруся.

— О тебе же забочусь.

— И подсылаете Носова за мной подглядывать?

— А тебе есть что от него скрывать? — прямо спро­сил профессор.

Маруся просто онемела от возмущения.

Профессор хитро улыбнулся и исчез за витринами.

Они встали на эскалатор и поползли вверх.

— Он так шутит, — успокоил ее Носов. — Вокруг него столько школьниц вьется — вот он и дурачится. Приятно ведь.

— А если какая-нибудь школьница в него влюбит­ся? — спросила Маруся, рассматривая нижний этаж магазина с высоты.

— Так постоянно и влюбляются, — успокоил ее Но­сов, — а потом вырастают и выходят замуж за него, а потом сбегают, и так уже раз десять!

— Надо же! А похож на такого настоящего холостя­ка! — сказала Маруся, спрыгивая со ступеньки.

— Он и есть настоящий холостяк, — согласился Но­сов, следуя за ней. — Но это не мешает ему постоянно жениться. То есть постоянные жены не мешают ему оставаться холостяком.

Маруся вздохнула.

— Ненавижу таких мужиков...

Носов подошел к стойке с платьями и выбрал одно из общей кучи.

— Смотри.

Маруся посмотрела на платье и улыбнулась. Выгля­дело очень симпатично.

— А ты и правда разбираешься в женской одежде? — весело подмигнула она.

— Не начинай, пожалуйста!

— Хорошо, не буду.

Маруся еще раз рассмотрела платье, предложенное Носовым, зашла в примерочную и задернула занавеску.

— Будешь подглядывать — убью!

Носов прислонился спиной к стене и демонстратив­но закрыл глаза руками.

Маруся быстро сняла с себя комбинезон и еще раз осмотрела свою кожу — нет ли никаких изменений? Нет. Все в порядке. Шрама тоже не осталось. Как там говорил профессор — две-три недели? Маруся повер­нулась спиной и попыталась разглядеть, не осталось ли следов там — ведь кусок железа пробил ее насквозь, но и там кожа была гладкой, как и не убивало! Тогда она быстро влезла в платье, выбранное Носовым, и, до­вольная, покрутилась перед зеркалом.

Платье было коротким, яркого желтого цвета, с дву­мя большими карманами по бокам в форме уточек, с красными клювами. Оно выглядело совсем детским, но именно такие Маруся и любила. Главное, что кар­маны глубокие. В этих «уточках» можно поместить кучу всего.

Теперь Маруся примерила очки. Они все-таки были очень глупые и с платьем совсем не смотрелись — сюда хотелось что-то такое же... ну... или еще более глупое. Ладно. Маруся вышла из примерочной с ком­бинезоном в руках и в огромных высоких ботинках на карабинах, что выглядело круто, так что даже не захо­телось переобуваться.

— Э-э-э... — потрясенно промычал Носов.

Маруся смущенно улыбнулась.

— Не очень короткое?

— Очень... — кивнул Носов.

— Неприлично?

— Ну... в общем...

— Поменять на другое?

— Нет!

— Теперь пойдем переодевать тебя?

Носов почесал голову и осмотрелся.

— Вон! Мужская одежда! —указала рукой Маруся.

Они направились в другой отдел, и, пока Носов вы­бирал себе футболку и шорты, Маруся отошла к ви­трине с солнцезащитными очками. Вот они. Смешные, раскосые, в желтой пластиковой оправе. То, что надо.

— Я пошел переодеваться, стой рядом, — скомандо­вал Носов.

— Ага! — крикнула Маруся, не отрываясь от зерка­ла и поворачиваясь то так, то эдак.

В свободную минутку, пока никого нет рядом, мож­но было позвонить папе. Маруся достала подаренный телефон, который болтался пристегнутый к комбине­зону, и набрала номер.

— Па?

— Балбесина! Ты куда пропала? Я набирал несколь­ко раз...

— Потеряла телефон...

— А что это за номер?

— Мне новый подарили.

— А что ты... Ты что... ты где вообще?

— Я-я-я-я...

Что бы соврать?

— Ты что, в Шанхае?

— Где? — зачем-то переспросила Маруся.

— Ничего не понимаю, — озадаченно пробубнил папа.

— Алло? Ты меня слышишь?

— Муся?

— Алло!

— Ты почему-то высветилась на определителе как будто... чертовщина какая-то...

— А ты где?

— В Гонконге.

— Ого!

Маруся чуть не выпалила «рядом», но вовремя осек­лась.

— Ладно, ты там в порядке? Мне пора бежать...

— Я в порядке!

— Перезвоню минут через сорок...

— Па-а-а-а?

— Что?

— Люблю тебя!

Маруся почувствовала, как он улыбнулся.

— И я тебя!

Маруся отключила телефон и еще раз посмотрелась в зеркало, но то, что она увидела, заинтересовало ее куда больше собственного отражения. Примерочная, в которую ушел Носов, была открыта, вот только Но­сова в ней не наблюдалось. Маруся обернулась, может, он ушел взять что-то еще? Не видно. Та-а-ак. Стоять и ждать тут? Позвонить? Но она не знает ничьего но­мера — глупо, кстати, получилось... Маруся осмотре­ла зал, но ни одного знакомого лица не увидела. Не­ужели все-таки потерялась? Этого еще не хватало! Так. Профессор говорил идти к кассе. Значит, там все и со­берутся. Но где эта касса? Видимо, подразумевалась касса на первом этаже, и если обойти его весь, то где- нибудь она да найдется...

Маруся спустилась на эскалаторе и прошлась по залу, внимательно выискивая глазами кассу.

Черт знает что. Бесконечные ряды одежды и ни­кого! Ни Носова, ни Ильи, ни Алисы с профессором.

Только редкие посетители, пялящиеся на ее голые ноги. Через минуту глаз замылился, и Маруся вообще перестала ориентироваться. Все-таки надо вернуться на то место, где она рассталась с Носовым, и ждать его там. Он ответственный и не мог ее бросить. Скорее всего, отошел куда-то, и она не увидела его за одеждой. Или ему снова стало плохо, и он на минутку отбежал в туалет... Маруся вернулась обратно, к тому месту, с которого ушла, и с радостью увидела, что примероч­ная снова закрыта. Значит, Носов там! Маруся подо­шла поближе и тихо позвала:

— Нос?

Из примерочной не ответили.

— Нос, ты тут? — снова спросила Маруся.

Тишина.

Может, он потерял сознание?

Маруся осторожно приоткрыла занавеску и лицом к лицу столкнулась с одним из сопровождавших их мо­лодых китайцев. Вид у него был недобрый.

Маруся резко отпрыгнула назад, но парень кинул­ся за ней и набросил на голову какую-то тряпку. По­том она почувствовала, как ее профессионально сбили с ног, схватили и понесли. Маруся закричала и стала вырываться. Ударилась об пол — уронил, сволочь. Ки­таец резко сорвал тряпку с ее лица и быстрым движе­нием всыпал в рот какие-то вонючие гранулы. Маруся попыталась выплюнуть их, но он зажал ее рот ладо­нью, и она почувствовала, как гранулы растворяют­ся, приклеивая язык к нёбу, так что она не могла уже ни говорить, ни кричать. Потом снова тряпку на лицо, удар в живот и потащили.

Итак, убегая от одного врага, она приблизилась к другому и, возможно, еще более опасному.

Неужели никто не обратит внимания на челове­ка, который тащит девушку с мешком на голове? Ма­руся все ждала какой-то помощи. Она попыталась сконцентрироваться и послать какие-то сигналы про­фессору — ну вдруг он ее почувствует? Пыталась дотя­нуться рукой до телефона в кармане, но за эту попыт­ку ее сразу же больно ударили по голове.

Потом услышала разговор — похитителей было не­сколько. Благодаря переводчику она прекрасно пони­мала, о чем шла речь.

— Это она?

— Точно.

— Возьми ее костюм.

— Быстро, быстро!

— Ее уже ищут.

— Выруби их!

Черт! Было больно, обидно, страшно. К тому же под тряпкой Маруся задыхалась. Она почувствовала, как ста­ло жарче — видимо, ее вынесли на улицу. Ударили обо что-то головой и стали запихивать... О нет!.. В багажник! Маруся услышала щелчок, и стало очень темно. Точно, в багажник. Маруся потянулась здоровой рукой и сорва­ла тряпку с лица. Дышать стало легче, но ненамного.

Ящерка. Им же нужна только ящерка. А она оста­лась в кармашке комбинезона. Надо сказать им, чтобы они забрали комбинезон и отпустили ее! Но как? Рот был намертво склеен какой-то зловонной жижей. Ма­руся попыталась выдавить крышку багажника руками и ногами, но ничего не получилось. Машина трону­лась с места. Маруся достала телефон и включила его. В багажнике стало чуть светлее. Что сделать? Набрать номер папы и молчать? И что? Он поймет, что что-то случилось, но даже не будет знать, что с ней и как по­мочь? Маруся расплакалась. Честно говоря, ей было до невозможности страшно...

Неожиданно телефон запищал. Маруся нажала на кнопку приема и услышала голос профессора:

— Маруся? Ты слышишь меня? Если не можешь го­ворить — молчи и слушай. Нас подставили — это была

ловушка. Не бойся. Мы все живы. Пока что я могу от­следить тебя по маячку в телефоне. Не паникуй, мы найдем тебя. Слышишь? Все будет хорошо.

Связь прервалась. Маруся постаралась сдерживать слезы — все-таки ее нашли, и спасение близко, но сле­зы потекли еще быстрее, а фантазия рисовала самые ужасные картины. Машина резко повернула, и Мару- сю откинуло в сторону, она снова ударилась головой. Если они будут так ее мотать, живой она не доедет. Еще один резкий поворот и снова удар. Похоже, они уходят от преследователей...

Неожиданно машина остановилась, и теперь Ма­руся стукнулась лицом, но, спасибо быстрой реакции, успела выставить вперед руки, так что зубы остались целы. Багажник открыли, и два здоровенных парня, те самые, что встречали их в порту, вытащили ее, как куклу, и поволокли в подвал. Она потихонечку огляде­лась. Этот район был совсем не похож на тот, где они появлялись до этого. Невысокие старые дома, грязь и дождь. Вот он, дождь, который Маруся так хотела ощутить кожей. Теперь он мгновенно вымочил ее пла­тье и волосы.

В подвале ее долго тащили куда-то по лестнице вниз, а потом швырнули в маленькую темную ком­натку без окон, закрыли на замок, и почти сразу же Маруся услышала звуки борьбы. Кто-то кого-то бил, вскрикивал... Маруся зажмурилась. Кто это мог быть? В их команде одни подростки. Не профессор же. Хотя почему нет?

— Отойди от стены! — крикнул кто-то из-за двери.

Бунин!!!

Маруся отошла как можно дальше и даже присела на корточки. Почти в ту же секунду стена взорвалась, и на Марусю посыпались камни. Она упала на коле­ни и закрыла голову руками. Драка продолжалась. Чье-то тело отлетело прямо к ней. Маруся вскрикнула

и отползла в сторону. Краем глаза она увидела, что это ее похититель. Судя по всему, он был мертв. Марусе стало дурно. К тому же после взрыва в комнате стало настолько пыльно, что Маруся практически ничего не видела и едва могла дышать. Она закашлялась.

— Осторожно!

Маруся уже не понимала, говорят это ей или ко­му-то еще... Кто-то схватил ее за плечо и дернул к себе. Потом еще чьи-то руки потащили ее из комнаты по лестнице вверх. Маруся практически не могла разле­пить веки — везде набилась пыль. Кто ее тащит? Свои? Чужие? Снова чей-то вопль сзади и звук падающего тела. Дождь. Значит, они на улице. У Маруси подкоси­лись ноги, и она упала на землю. Ее снова взяли под руки и под коленки и понесли. Потом какая-то розня. Положили на что-то мягкое.

— Маруся?

Это был голос Носова... Свои.

— Отойди!

Командный тон Алисы.

Маруся почувствовала, как ее лицо бережно обти­рают влажной тканью.

— Наклонись немного, — сказала Алиса почти неж­но. — Голову осторожно.

Она промыла Марусе глаза и тут же положила на них какие-то примочки.

— Полежи пока так, я займусь твоей головой.

Маруся замычала и показала пальцем на рот.

— Что с ним? — спросила Алиса.

Маруся застонала.

— Они заклеили ей рот, — сказал Бунин. — Это пройдет само... Парализует язык, но не опасно.

У Маруси защипало в носу. Снова хотелось плакать. Еще эту дрянь терпеть во рту не пойми сколько...

Алиса аккуратно разглаживала волосы на голове Маруси, видимо, чтобы лучше осмотреть рану.

— Шрам останется, — тихо сказала Алиса.

Маруся промолчала. А что она могла сказать?

И главное — как?

Чьи-то теплые руки взяли Марусину ладонь и вло­жили туда что-то маленькое и ледяное. Ящерка. Мару­ся улыбнулась, хотя улыбаться она тоже не могла. Она просто сжала ящерку в кулаке и сразу же почувствова­ла себя намного лучше.

— Все хорошо, — тихо сказал профессор.

Маруся слегка кивнула.

— Не мотай головой, — прикрикнула Алиса.

Маруся вздохнула. Кажется, она снова в безопас­ности. И с ящеркой. И с профессором, и с Носовым, и с Алисой... Не было только Ильи. Почему он молчит? Где он?

Маруся убрала с век примочки, открыла глаза и увидела, что она сидит за длинным обеденным столом в темной комнате с горящим камином, а на­против нее — очень красивый азиат примерно три­дцати лет. Впрочем, возраст было определить трудно, но даже с такого расстояния Маруся видела гладкую, словно восковую, кожу, тонкие черты лица и глаза... Очень странные для азиата светлые глаза. Маруся присмотрелась еще внимательней — не просто свет­лые. Разноцветные! Восковой китаец казался умиро­творенным и аристократичным, словно сошедшим с портрета эпохи романтизма. Приглаженные черные волосы, шелковый халат, не национальный, а клас­сический, накинутый поверх рубашки. Прекрасный шанхайский Дориан Грей в уютной домашней обста­новке.

— Галлюцинации, — спокойно объяснил разногла­зый. — Гранулы имеют слабый наркотический эф­фект...

Он улыбнулся.

Марусе стало жутко. Она потрогала голову и нащу­пала корку запекшейся крови на затылке. Значит, все это спасение, Алиса, Бунин, Нос... ей только помере­щилось?

— Рад видеть вас у себя в гостях, — вежливо кивнул мужчина.

— Странный у вас способ приглашать в гости, — от­ветила Маруся по-русски, но, судя по всему, китаец ее понимал.

— Прошу простить меня за некоторые неудобства...

— Где профессор?

Китаец развел руками и сделал удивленное лицо.

— Они не могли бросить меня, — уверенно сказала Маруся.

— Зачем же они привезли вас сюда? — хитро при­щурился разноглазый.

Маруся не знала, что ответить, зато она обрати­ла внимание, что снова может разговаривать. Во рту было противно и очень хотелось пить.

— Можно воды? — спросила Маруся.

Откуда-то из темноты возникла китаянка в длин­ном красном ципао и поставила перед ней чайник с маленькой пиалой.

Маруся налила себе чай и сделала пару глотков. Слова профессора про ловушку — это было на самом деле или тоже приснилось?

— Зачем я вам?

— Вы особенный гость...

— Вам нужна ящерка?

— Эта? — Разноглазый покрутил в руках Марусину ящерку и отбросил ее за спину, как ненужную вещь. — Пустяк. Мне нужны именно вы.

— Я? А что во мне такого особенного? — обессилен- но спросила Маруся.

— О-о-о! — китаец поднял указательный палец. — Вы очень необычная девушка.

Маруся вспомнила слова профессора и его обеща­ние обо всем рассказать. Ну что ж, возможно, она все- таки узнает правду.

Из темноты опять возникла служанка, которая по­ставила перед Марусей тарелку с дымящейся лапшой. Тут же другая принесла еще одну, с чем-то вроде жар­кого. Девушки быстро приходили и уходили, накры­вая стол, и все блюда пахли фантастически вкусно.

— Думаю, вам лучше поесть, — доброжелательно сказал разноглазый. — После ужина я отвечу на любые ваши вопросы.

Маруся с сомнением посмотрела в свою тарелку.

— Надеюсь, сюда вы ничего не подсыпали?

Китаец рассмеялся.

— Я буду есть вместе с вами, — сказал он и взял со стола палочки.

Маруся кивнула и последовала его примеру.

Голова все еще была тяжелой, а мысли — непово­ротливыми. Казалось, что они вообще пропали и все Марусино сознание сконцентрировалось на одном только чувстве голода и запахе горячей еды.

Лапша оказалась восхитительна. Маруся даже по­думала, что ничего более вкусного она в жизни не ела. Жаркое было острым, со странным, почти черным мясом. Пирожки с овощами, креветки размером с по­ловину ладони... Внутри стало тепло и приятно. Стои­ло попадать в плен, чтобы наконец наесться? Пожа­луй, да!

— Пиво? — Разноглазый протянул Марусе бокал с пенящимся напитком.

— Я не пью, — замотала головой Маруся.

— Очень хорошее пиво. — Китаец сделал глоток. — М-м-м-м. ... Очень вкусно.

Маруся подумала, что терять уже, в общем-то, нече­го и, вполне возможно, это последний ужин в ее жиз­ни, так что она кивнула и взяла свой бокал.

Китаец улыбнулся.

— Обязательно надо попробовать, —ласково сказал он, — для этого и дана жизнь.

Теперь все стало совсем прекрасно. Маруся рассла­билась и подумала, что тут тоже неплохо, к тому же она уже выражала желание остаться жить в Китае. Правда, сильно клонило в сон...

— Видите? Ничего страшного... Теперь вам надо принять ванну и поспать, — словно прочитал ее мыс­ли разноглазый.

Маруся пьяно улыбнулась и кивнула.

— Не буду вас мучить. Поговорим завтра. Спокой­ной ночи, — кивнул хозяин дома, встал из-за стола и вышел.

Служанки аккуратно помогли Марусе подняться и отвели в спальню, где обнаружилась роскошная кро­вать с балдахином. Рядом с кроватью, прямо на полу, стояла старинная ванна на ножках, наполненная горя­чей водой зеленого цвета.

— Травы, — объяснила одна из китаянок.

Вторая китаянка уже помогала снять платье. Мару­се стало так лениво соображать и сопротивляться, что она позволила себя раздеть и поместить в ванну.

Вода была приятной и мягкой, будто слегка мас­лянистой. Одна служанка натирала тело Маруси мо­чалкой, вторая осторожно мыла голову, тщательно прополаскивая волосы. Сознание уплывало и словно стирало из памяти все, что происходило с Марусей за последние четырнадцать лет...

Когда она проснулась, в комнате по-прежнему ца­рил полумрак. Маруся лежала, рассматривая тяжелые складки расшитого золотом балдахина, и вспоминала все, что произошло с момента прилета. Ссора с Али­сой, болтовня с Носовым, шуточки Ильи, магазин, похищение, звонок Бунина, спасение и плен — сей­час все это казалось одной сплошной фантасмагорией, перепутавшей сон с явью. А все из-за наркотических гранул и дурацкого пива. Зачем она пила? Господи, да зачем вообще все? И что на самом деле случилось? Где граница между реальностью и галлюцинацией?

Что с ребятами? Что с профессором? Почему она так толком ничего не спросила во время ужина? Марусе стало стыдно.

Нет. Она, конечно, молодец. Поела, искупалась и бла­гополучно уснула. Даже не вспомнила про остальных. А что если они погибли или, пока она ужинала с «До­рианом Греем», их пытали где-нибудь в темном под­вале? Почему? Ну почему она ничего не спросила? Все еще не соображала? Звучит как очень слабое оправда­ние...

Винить себя дальше было бессмысленно. Лежать и не думать — не получалось. Маруся поднялась с по­стели и накинула белый махровый халат. Вышла из комнаты и осмотрелась. Большой дом, в интерьере сочетаются китайский экзотический колорит и евро­пейское барокко. Какие-то зеркала в тяжелых резных рамах, картины, статуэтки Будды и тут же мраморные бюсты. Рыцарские доспехи. Золоченые подсвечники, китайские фонарики... Скорее, красиво. Хотя слиш­ком уж пестро. Маруся нашла комнату, в которой они вчера ужинали с разноглазым, и внимательно осмо­трела все уголки. Ну мало ли. Вдруг ее ящерка, кото­рую «Дориан» так бесцеремонно швырнул на пол, до сих пор где-нибудь тут.

— Уже проснулись?

Маруся обернулась на голос.

Разноглазый стоял в дверях с чашечкой кофе в ру­ках и улыбался. Новый шелковый халат. Под халатом рубашка и брюки. На ногах мягкие замшевые мокаси­ны. Обложка модного журнала, а не злодей.

Главное — сохранять спокойствие. Не психовать и не давить... Быть вежливой. Такой же, как он...

— У вас всегда так темно... Непонятно, какое время дня.

— А зачем вам? Наблюдать за часами — дурацкая привычка.

Маруся пожала плечами.

— Кофе?

— Давайте, — быстро согласилась Маруся.

Разноглазый щелкнул пальцами, и в комнате воз­никли китаянки с кофейником и чашками.

Маруся села за стол.

— Вам нравится дом? — поинтересовался разногла­зый.

— Да... У вас красиво, — сказала Маруся.

Мужчина рассмеялся.

— Вы, кажется, что-то искали здесь?

Маруся слегка смутилась.

— Вам показалось.

Разноглазый вытащил из кармана халата ящерку и положил на блюдце с чашкой, стоящее перед Мару- сей.

— Держите, я не собираюсь отнимать ее у вас.

Маруся взяла ящерку. Внешне она выглядела так же,

как и раньше, но теперь от нее не исходило холода.

— Поддельная? — спросила Маруся.

Китаец сел рядом.

— Ага, — вздохнул он. — Разумеется, я не верну вам вашу Саламандру.

Он говорил это так спокойно и доброжелательно, что Маруся даже на секунду растерялась, не зная, как реагировать на такое.

— Тогда расскажите, что вам от меня надо, и, если можно, отпустите обратно к профессору.

Китаец отпил кофе и промокнул губы салфеткой.

— Боюсь, профессора уже нет с нами.

Маруся побледнела.

— В смысле в Китае, — поправился разноглазый, за­метив смятение своей гостьи. — Они улетели обратно еще вчера...

Маруся задумалась. Китаец постоянно обманывал ее — можно ли доверять этой информации? С другой стороны, почему профессор до сих пор не нашел ее, у него ведь есть компас и маячок на коммуникаторе... Впрочем, про коммуникатор можно было забыть. Те­перь у Маруси не осталось ничего, кроме белого мах­рового халата.

— Профессор в полном порядке, поверьте. Бунин по­лучил то, что хотел, — разноглазый посмотрел на Ма- русю, — а я получил то, что хотел я.

— То есть меня? — Маруся все еще никак не желала верить, что чудаковатый профессор ее обманывал.

— Именно.

— Вы лжете.

— В предательство всегда трудно поверить... — со­гласился разноглазый.

— И что же получил профессор?

— Немного. Скажем так, я простил ему старый долг.

Маруся на мгновение задумалась.

— А остальные? Они тоже все знали?

— Я не слишком близко знаком с остальными и не могу судить о степени их осведомленности.

Маруся откинулась на спинку стула и покачала го­ловой:

— И все-таки я вам не верю...

— Не хочу спорить, — пожал плечами разногла­зый. — Я позволю вам думать как угодно и о чем угод­но. В конце концов, это уже не играет никакой роли...

Не играет никакой роли. Если задуматься, так оно и было. Если профессор предал ее — помощи можно не ждать. Если погиб — тоже. Если же нет... сможет ли он ее найти?

— Поверьте, здесь вас никто не найдет...

— Вы умеете читать мысли? Это ваш дар?

— Нет, — прошептал разноглазый и наклонился к Марусе, — я умею это.

Он снова щелкнул пальцами, и к нему подошла уже знакомая служанка. Разноглазый взял ее руку и поло­жил на стол. Потом сосредоточенно посмотрел на нее. Девушка дернулась назад, вскрикнула и завыла — ее запястье висело как тряпка.

— Можешь идти, — спокойно сказал китаец. Китаянка повернулась и ушла, придерживая одну

руку другой.

— Я умею ломать! — улыбаясь, сказал разноглазый. Маруся поежилась. Приятный собеседник, ничего

не скажешь.

— Очень удобно, когда надо получить какую-нибудь информацию, — продолжал улыбаться разноглазый. — Лучше, чем «Гугл»!

Теперь он направил взгляд на старинное кованое кресло и сощурился. Раздался жуткий треск, и кресло смялось в бесформенную кучу, как алюминиевая банка.

Маруся отодвинула от себя чашку. Завтракать отче- го-то расхотелось.

— И что же вы хотите узнать от меня? — с дрожью в голосе спросила она.

— От вас? — удивился разноглазый. — Ничего!

— Тогда зачем держите меня здесь?

— Ну хорошо! Раз вы такая нетерпеливая... Разноглазый встал и жестом предложил следовать

за ним.

— Я покажу вам кое что...

Маруся встала из-за стола и пошла по коридору.

— Здесь ступенька... Осторожно... — предупредил китаец. — Сейчас...

Разноглазый отодвинул занавеску на стене, за ко­торой оказались крючки с ключами, снял один ключ

и открыл дверь. Они спустились по лестнице, потом он открыл другую дверь, и Маруся вошла в светлую ком­нату, похожую на операционную... Вернее, это и была операционная.

— Знаете, что это? — спросил разноглазый, показы­вая Марусе на какой-то аппарат с прозрачными труб­ками.

Марусе стало дурно.

— Что?

— Это аппарат для выкачивания крови.

Маруся попыталась переварить эту информацию и прийти к какому-то логичному заключению, хотя ло­гичное заключение было всего одно...

— Я перекачаю вашу кровь себе, — доходчиво объ­яснил разноглазый.

— А мне тогда чью? — по-детски растерялась Маруся.

Китаец рассмеялся, и это было лучшим ответом на

ее наивный вопрос. Марусю собирались выжать как лимон и выбросить. Всего-навсего. Как обычный ду­рацкий лимон...

— А теперь предлагаю подняться наверх и допить кофе, — сказал разноглазый и обнял Марусю за пле­чи. — В Китае варят самый лучший кофе!

Почувствовать вкус кофе не получалось. Мару­ся почему-то стала представлять себя в виде сосуда с жидкостью, сколько там — пять литров крови? И вот туда добавляется новая жидкость и Маруся стано­вится еще мягче и вкуснее, чтобы потом ее засунули в эту соковыжималку и выкачали всю до последней капли...

Еще она думала о том, будут ли это делать вживую или все-таки дадут какую-нибудь анестезию, хотя вряд ли, ведь это может испортить состав крови... То­гда Маруся стала думать о том, как произойдет умира­ние — будет ли это обычная потеря сознания, просто

она постепенно уснет и уже не проснется, или это ока­жется болезненно и мучительно? Какой уж тут кофе!

Ящерки у нее больше не было, значит, теперь она вполне себе смертная, никакого чуда не произойдет, кровь не восстановится, и она просто умрет. Как это банально.

У Маруси защипало в носу.

Разноглазый сидел напротив за большим длин­ным столом из черного дерева и читал газету. Он вел себя так непринужденно, будто ничего особенного не происходило, впрочем, он ведь был у себя дома, и для него действительно ничего особенного не происхо­дило.

— А вам нужна именно моя кровь? — решила уточ­нить Маруся.

Китаец опустил газету.

— Ну да, — спокойно ответил он.

— И что, прямо вся? — не унималась Маруся. Ей хо­телось оставить себе хоть какой-нибудь шанс.

— Нет, пока только часть, — сказал разноглазый.

Маруся вздохнула с облегчением.

— Но того, что останется, будет все равно недоста­точно для продолжения биологического существова­ния, — неожиданно продолжил свою мысль китаец.

— Для какого существования?

— Для жизни, — уточнил разноглазый и отпил кофе.

— То есть я все равно умру?

— Перестань зацикливаться на этом, — с легким раздражением сказал китаец, перейдя на «ты». — Это всего лишь смерть. Что ты знаешь о ней?

— Что я знаю о смерти? Я знаю, что тогда меня боль­ше не будет...

— Всего лишь твоей физической оболочки.

— Вы что, мне про душу сейчас будете рассказывать?

— А ты не веришь в существование души? — ис­кренне изумился китаец.

— Да на здоровье, пусть существует! Мне как-то по­фиг, — разозлилась Маруся. — Мне гораздо важнее, чтобы оставалась жива моя физическая оболочка.

— Это всего лишь кусок мяса, — с брезгливым пре­небрежением сказал разноглазый.

— Во-первых, это мой кусок мяса, во-вторых, этот кусок мяса — я, в-третьих, мне нравится этот кусок мяса, и я хочу, чтобы он просуществовал как можно дольше...

— Он просуществует очень долго, — заверил Мару­сю китаец, — твое тело вместе со второй частью крови я заморожу.

— Чего-чего?

— Заморожу.

— Как утку, что ли? — почему-то спросила Маруся и тут же сама удивилась, почему именно утку?

Разноглазый рассмеялся, видимо, ему тоже понра­вилось это сравнение.

— Ну, можно сказать и так.

— При заморозке кровь все равно испортится! — вспомнила вдруг Маруся.

— Поэтому я выкачаю из тебя практически всю кровь, оставив лишь ничтожную часть...

— Нет, ну слушайте! Так нельзя!

— М-м-м?

Маруся задумалась. Что-то тут не сходилось, и мозг отчаянно искал лазейку, через которую она могла бы избежать полного прекращения биологического суще­ствования...

— А что именно находится в моей крови, что вам так нужно? — спросила Маруся, переходя на более официальный тон. Как будто два ученых обсуждают какую-то глобальную межгалактическую проблему и ищут варианты ее решения.

— Некий уникальный ген, — таким же официаль­ным тоном ответил разноглазый.

Маруся, конечно, удивилась, узнав, что в ее крови существует «некий уникальный ген», но сейчас было не до размышлений — надо как-то спасать свою шкуру, точнее, ген.

— Любой ген можно синтезировать, — серьезным тоном заявила Маруся. — Не знаю, как у вас в Китае, а наши ученые...

— Этот ген нельзя синтезировать, — перебил ее разноглазый.

— Его можно выделить из одной капли... — не сда­валась Маруся.

— Это я уже пробовал, — отмахнулся разноглазый и отбросил газету.

— Значит, у вас уже была подобная кровь? — обра­довалась Маруся.

— Я пробовал на твоей, — невозмутимо ответил разноглазый. — Когда тебя привезли, ты была вся раз­бита.

— Ох...

Маруся почувствовала комок в горле.

— И ничего не получилось, — покачал головой раз­ноглазый.

— Так, может, вам не хватает квалификации? — огрызнулась Маруся. Ее немало возмутил тот факт, что кто-то проводил опыты с ее кровью, пока она спала.

Разноглазый никак не отреагировал на ее агрессив­ный тон, только пожал плечами.

— Очень может быть. Существует вероятность, что и этот способ не сработает, но я не могу упускать шанс.

Маруся закипела от злости. Чокнутый китаец. Как же его переубедить?

В эту секунду одна из служанок бесшумно подплы­ла к разноглазому и что-то ему шепнула. Разноглазый внимательно выслушал ее и жестом приказал уйти. Выражение его лица, однако, неуловимо изменилось,

и Марусе показалось, что новости, которые принесла девушка, его не обрадовали.

— Боюсь, нам с вами придется поспешить. — Разно­глазый поднялся из-за стола.

— Куда?

— Я даже немного тебе завидую, — сказал он и про­тянул руку.

Несмотря на хорошее воспитание, Маруся решила проигнорировать доброжелательный, но неуместный жест потенциального убийцы...

Они пошли по коридору, но, к счастью, не стали спускаться в подвал, а наоборот, поднялись по лестни­це. С балкона открывался фантастический вид на сад, воздух был на удивление свежим и даже слегка про­хладным.

— Тебе надо успокоиться, — сказал разноглазый. — Ты умеешь медитировать?

— Нет, — честно призналась Маруся.

— Тогда просто дыши. Вдыхай глубоко и думай о чем-нибудь приятном...

— Вы издеваетесь? — честно спросила Маруся.

Разноглазый не ответил. Он закрыл глаза и вдохнул

так, что его ноздри раздулись. Потом задержал дыха­ние и медленно выдохнул воздух.

— Почувствуй, сколько здесь разных ароматов, — тихо сказал разноглазый, не открывая глаз. — Рас­слабься и попробуй понять, что цветет в саду?

Маруся посмотрела на сад, потом на разноглазого, сделала глубокий вдох и прыгнула с балкона.

Густой кустарник с крупными розовыми цвета­ми смягчил удар о землю. Маруся откатилась в сто­рону — туда, где, по ее расчетам, разноглазый не мог бы ее увидеть, вскочила на ноги и побежала вдоль стены в сторону каких-то совсем уж непроглядных за­рослей — ей показалось, что там ее точно не найдут. «Непроглядные заросли» оказались плохим укрытием, ибо состояли из тонких веток, причудливо перепле­тенных между собой плотной сеткой и сплошь покры­тых мелкими листьями и колючками.

Вот облом!

Маруся остановилась на углу дома, боясь выгля­нуть, но неожиданно из-за стены появился сам разно­глазый и без предупреждения залепил Марусе силь­нейшую пощечину.

— Я же сказал расслабиться, — рассерженно сказал он, — а ты кусты мять!

Он схватил ее за волосы и потащил обратно в дом.

— Я семь лет этот кустарник выращивал! — не уни­мался разноглазый. — Какая же ты глупая!

Маруся еле успевала передвигать ноги, так быст­ро шел разноглазый, и все это время она думала про профессора и про Илью, и про Носова... Почему они не спасают ее? Почему старенький китаец не помогает им найти разноглазого — ведь они должны его знать? Почему папа до сих пор не поднял тревогу или если уже поднял, то где команда спасателей? Полиция где, или кто тут у них? Где международный суд?

Разноглазый толкнул Марусю на диван и пригла­дил растрепавшиеся волосы.

— Ты очень красивая и невероятно глупая, — все еще сердито сказал он, — таких, как ты, следует уби­вать и замораживать.

— Логично, — согласилась Маруся.

— Что? — не расслышал китаец.

— Я говорю, что мне очень жаль ваш кустарник, — сказала Маруся, — и еще про то, что вы козел.

— Козел? — снова переспросил разноглазый.

— Еще какой! — подтвердила Маруся и потрогала щеку. После пощечины она очень болела.

— Я бы мог сломать тебе руку, — сказал разногла­зый.

— Шею себе сломай! — огрызнулась Маруся.

Разноглазый отвернулся и крикнул в темноту. При­бежали служанки, только теперь их стало больше, и все они были одеты в странные прозрачные халаты, похожие на полиэтиленовый пакет, который Маруся видела на старике-фармацевте в аэропорту. Девушки схватили Марусю в десять рук и поволокли в подвал. Вот оно. Путь к соковыжималке...

Сопротивляться этим маленьким женщинам с крепкими цепкими руками и сумасшедшему китай­цу, который может переломать тебе кости, — не самая хорошая затея. Вернее, бессмысленная и бесполезная. Маруся стала считать шаги — вряд ли для того, что­бы успокоиться, скорее, просто требовалось чем-то отвлечь себя от мыслей, потому что мысли были одна другой печальнее, а никакой спасительной идеи в го­лову не приходило.

Они спустились в операционную, в которой суети­лось еще несколько китаянок в хирургических костю­мах. Маруся обратила внимание, что все девушки как две капли воды похожи друг на друга. Наверное, кло­ны? Или это ее воспаленное сознание так шутит?

Две китаянки накрывали кушетки клеенками и об­рабатывали их из пульверизаторов вонючей жидко­стью, две другие светили синими лампами-фонаря­ми. Еще одна ловко подключала аппарат, сверяясь по коммуникатору и вводя необходимые данные в ста­ционарный компьютер. Шестая служанка медленно катила к аппарату огромный баллон, который был в полтора раза больше ее — такие же Маруся видела в бунинском вагоне-лаборатории. Седьмая уже ждала ее с трубками в руке. И доброжелательно улыбалась...

Как только баллон установили, девушки принялись подключать к нему трубки — все время о чем-то пере­говариваясь с главной, которая внимательно изучала текст в коммуникаторе.

Затем они начали раздевать Марусю и заталкивать I) обычную душевую кабинку, где уже шумела вода, ко­торая падала сверху сплошным потоком, как из ведра. Маруся зажмурилась и попыталась задержать дыха­ние, чтобы не захлебнуться, но вода тут же отключи­лась, и Марусю стало обдувать со всех сторон теплым воздухом — китаянки заставляли ее вертеться с под­нятыми вверх руками, чтобы быстрее высохла.

Мыслей не было. Даже страх пропал — вместо него появилось какое-то странное и неприятное чувство обреченности, как у животного, которого ведут на убой. Захотелось поскорее покончить со всем этим — лечь, закрыть глаза...

— Эй! — одна из китаянок окликнула Марусю и за­ставила очнуться.

Маруся подумала, что ей надо выходить из кабин­ки, и попробовала сделать шаг, но ее тут же подхвати­ли на руки и донесли до кушетки.

— Успокоиться надо, — резко прикрикнула главная и ударила раскрытой ладонью Марусю по лбу. Не боль­но, но обидно.

Насильно распластанная на кушетке, Маруся снова закрыла глаза. Видеть это все было невыносимо. Кле­енка прилипала к коже, и казалось, будто ты уже не можешь двинуться с места. Маленькие «клонши», од­нако ж, пристегнули Марусины руки и ноги ремнями, зажали голову в тиски и накрыли сверху полупрозрач­ной тканью...

Где ты, суперсила? Где умение убивать взглядом или ломать кости, поджигать, двигать предметы, проходить сквозь стены, становиться невидимой... Где это все? Как бы сейчас пригодилась хоть одна, пусть и самая несерь­езная способность... Где ты, Саламандра? Где профес­сор? Стало очень холодно, будто Марусю уже начали замораживать, но она понимала, что это только нервы, тоска и отчаяние, одиночество, беззащитность...

Она услышала голос разноглазого. Тот задавал во­просы, из-за медицинских сложнопроизносимых тер­минов совершенно непонятные и от этого еще более страшные. Потом раздался шум воды и тихое жужжа­ние фенов — видимо, он проходил ту же подготови­тельную процедуру... Сейчас он ляжет на соседнюю кушетку, их вены соединят тонкими пластиковыми трубками, и ее кровь побежит по этим трубкам, напол­няя чужое тело Марусиной жизнью, такой ценной, лю­бимой, неповторимой, такой желанной...

Вспомнилась разбитая коленка, когда-то совсем в детстве, в Сочи, и то, как папа рассказывал про крас­ные кровяные тельца, и как чинили велосипед, а ко­лесо откатилось аж на соседский двор... И там его схватила собака — кажется, это был боксер Джонни, — и папа кричал соседу: «Серы-ы-ый!» А дядя Сережа чинил что-то на крыше и оттуда ругался на Джонни и просил вернуть колесо...

Маруся почувствовала иглу, вошедшую в ее шею. Это было так неожиданно, что она на мгновение вер­нулась в сознание и открыла глаза, но увидела лишь смутные силуэты через ткань, которой накрыли лицо. «Как труп, — подумала Маруся. — Они меня уже похо­ронили».

В том месте, куда вошла игла, стало жечь, как будто игла была горячая, и почему-то одновременно с этим Маруся почувствовала, как леденеют ее ноги. Она по­пробовала пошевелить пальцами, но чья-то рука уда­рила ее по коленке, видимо, требуя полной неподвиж­ности в такой ответственный момент. Ну что ж...

Странный звук, похожий на короткие и частые шлепки, потом хрип. Маруся из последних сил напряг­лась и заставила себя прислушаться к происходящему. А происходило что-то непонятное. Китаянки суети­лись и кричали, кто-то отчаянно хрипел... Кто? Разно­глазый?

Удары, звон разбитого стекла. Маруся попробовала повернуть голову, чтобы рассмотреть хоть что-то, но тиски плотно держали ее и не давали пошевелиться. Кто-то резко выдернул иглу, и Маруся почувствовала, как кровь щекотно заструилась по шее вниз, на клеен­ку, стала затекать под плечо. Спазм в висках. Тиски со щелчком разжались.

Кто-то сорвал полупрозрачное покрывало с ее лица, и Маруся увидела перепуганные насмерть глаза ки­таянки. Китаянка грубо повернула ее голову набок и принялась заклеивать прокол пластырем. Мару­ся краем глаза видела разноглазого, который бил­ся в припадке — изо рта шла пена, тело побелело, а сквозь кожу отчетливо просматривались вены. Жен­щины толпились вокруг него и пытались удержать на месте. Им было тяжело — китаец извивался, как уж на сковородке... Так тебе! Попробуй Марусину кровь и сдохни! Маруся не понимала толком, что происходит, но что-то подсказывало ей, что в данную минуту «не­кий уникальный ген», которого так добивался разно­глазый, убивал его мучительной смертью.

Руки и ноги Маруси все еще были пристегнуты, и она все еще находилась в этом опасном месте. Что дальше? Что случится с ней, если хозяин всей этой своры клонов погибнет? Отпустят ли они Марусю за ненадобностью или порвут на куски со злости? Уди­вительно, но страдания разноглазого вернули ей силы и способность думать.

Враг был повержен, навсегда или временно. Но в любом случае пока он недееспособен, и все внима­ние приковано к нему. Маруся осмотрелась в поисках спасительного чуда, но ничего чудесного на глаза не попадалось. Она попробовала освободить руки, вытя­гивая их из ремней, но от ее движений ремни затяги­вались еще туже. Не вариант. Попытаться раскачать кушетку, чтобы она перевернулась? Не совсем понят­но, что это даст, кроме новых синяков, тем не менее Маруся попробовала двигать телом вправо и влево — кушетка оставалась неподвижной. Похоже, она была привинчена к полу. Что еще?

Думай, Маруся, думай! И тут Маруся засмеялась. Она хохотала громко, злобно и устрашающе. Не по­тому, что сошла с ума, не потому, что ее развеселило плачевное состояние разноглазого, и не потому, что у нее расшатались нервы. Когда ты безоружен и тебя окружают враги, главное — вывести их из равновесия любым неожиданным действием, а громкого смеха сейчас не ожидал никто. И это сработало!

Китаянки смутились, на какое-то время даже от­влеклись от хозяина и принялись перешептываться. Глаза! У нее такие же глаза, как у него. А это, вне со­мнения, признак силы! «Клонши» прекрасно знают, что умеет их хозяин, но не знают, что умеет Маруся. Вот на этом и можно попробовать сыграть! Маруся оторвала голову от кушетки и обвела взглядом весь этот курятник.

— Ну? Видели, что я сделала с ним? — закричала Маруся и состроила максимально злобную гримасу.

Женщины испуганно переглянулись. Некоторые отступили... Другие продолжали перешептываться, косясь на Марусю со страхом. Это придало Марусе еще больше уверенности. Она остановила свой взгляд на главной и прищурилась, словно прицеливаясь.

— Ко мне! — грозно приказала Маруся.

Словно парализованная, китаянка подошла к Мару­се и опустила голову.

— Расстегнуть!

Разноглазый захрипел, и служанка обернулась в его сторону.

— Быстро! — закричала Маруся, пока эффект от внушения не закончился.

Китаянка подошла еще ближе, нажала па какую-то кнопку под кушеткой, и все ремни мигом отско­чили.

Маруся села и только сейчас почувствовала, на­сколько она ослабла. Голова закружилась, в глазах по­темнело. Перепуганные служанки смущенно стояли в стороне, не понимая, что делать дальше.

Маруся собралась с силами и встала — роль надо доиграть до конца. Главное — не грохнуться в обмо­рок в самый ответственный момент. Она решительно подошла к разноглазому и сразу же накрыла его лицо тканью — от греха подальше.

— Несите мне Предмет! — скомандовала Маруся. — Я спасу его!

— Предмет? — переспросила главная.

— Ты знаешь, о чем я говорю, — загадочно прошеп­тала Маруся, глядя ей прямо в глаза.

Китаянка кивнула и убежала из операционной.

— А вы быстро! Достаньте мне воды! — импровизи­ровала Маруся. — Его надо сейчас же намочить.

Несколько женщин схватили миски и побежали в душевую кабину.

— Мало! Мало воды! — Маруся обернулась к осталь­ным женщинам. — Наберите целую ванну. Мы дол­жны срочно вывести токсин!

Разноглазый снова начал извиваться — то ли от возмущения, то ли ему действительно было больно. Он белел прямо на глазах, а сосуды на его теле просту­пили наружу, словно голубые веревки.

— Вот! Вот все! — закричала главная, протягивая Марусе шкатулку. — Все здесь! Бери.

Маруся взяла шкатулку в руки и отошла в сторону. Поставила ее на столик. Рассмотрела со всех сторон. Неужели сработало?

— Спаси его! — зарыдала главная, повиснув у де­вушки на плече.

— Успокоиться! — огрызнулась Маруся и ударила главную раскрытой ладонью в лоб.

Маруся осторожно приоткрыла шкатулку и загля­нула внутрь. На мягкой бархатной подушке лежала ящерка и еще один, незнакомый Марусе Предмет — се­ребристая фигурка Морского Конька. Маруся взяла оба Предмета в руки и ощутила резкий подъем энергии, будто ее зарядили. Как батарейку. Вот это да. Такое чув­ство, будто она может оторваться от пола и взлететь...

— Ванна готова, — отрапортовала одна из «близня­шек».

— Положите его в воду, — спокойным голосом при­казала Маруся. Теперь она чувствовала себя гораздо уверенней. — Видишь это? — спросила Маруся, про­тягивая вперед руку с Морским Коньком. — Предмет спасет вашего хозяина, но лишь тогда, когда хозяин находится в воде!

Все женщины закивали, словно соглашаясь со сло­вами Маруси.

— Вода — его стихия, — продолжала нести ахи­нею Маруся. — Пара часов в воде, и он придет в норму. Ясно?

Кивают.

Только сейчас Маруся поняла, что все это время она стоит босая и голая в операционной и командует тол­пой каких-то безумных рабынь сумасшедшего убийцы. Хороша картина...

— Где мои вещи? — заорала она.

Видимо, вопрос был не самый удачный, потому что женщины напряглись.

— Ты обещала спасти его, — сухо напомнила главная.

— Халат хотя бы, — поправилась Маруся. — Мне хо­лодно.

Китаянки снова закивали, и сразу две бросились одевать девушку в белый махровый халат. Не платье, конечно, но хоть что-то…

 Маруся шла по ступенькам вверх. Следом за ней семенили женщины. Они тащили разноглазого, тело которого все еще билось в припадке, поэтому нести его было особенно трудно. Маруся поднялась первой и встала в коридоре, дожидаясь, когда подтянутся остальные. Сейчас главное — не делать резких движе­ний, любая ошибка — и они поймут, что она блефует. Конечно, Предметы теперь у нее, но еще неизвестно, будут ли они работать.

Женщины пронесли разноглазого мимо Маруси ку- да-то дальше, видимо туда, где стояла его ванна. И тут Маруся не выдержала. Она подхватила полы халата и бросилась в обратную сторону. Где-то там был выход. Дверь. Еще дверь. Маруся вытолкнула ее плечом и ока­залась на улице. Теперь быстро пробежать через сад и преодолеть ворота. Ворота, разумеется, закрыты...

Чтобы не потерять ящерку с коньком, Маруся засу­нула их в рот и полезла через забор. Халат цеплялся за резной орнамент и мешал — пустяки. Сейчас, когда от свободы ее отделяла всего пара метров кованой решет­ки, ей не мог помешать и сам черт! Маруся спрыгнула вниз, выплюнула Предметы на ладонь, зажала в кула­ке и побежала. Неважно куда, главное — подальше от этого ужасного места.

 

ГЛАВА 5

РАБОТА НАД ОШИБКАМИ 1

Бежать босиком — то еще удовольствие! Даже по шанхайскому асфальту, похожему на теплый резино­вый ковер. Оборачиваться Маруся не рискнула — мало ли. Впрочем, вокруг вроде тишина и покой, поэтому можно надеяться, что погони нет. Единственное, что немного смущало, — свет, лившийся из-за спины: Ма­руся все время наступала на собственную тень. Что это? Не солнце, не фонарь, не прожектор... Она не вы­держала и обернулась. Прямо за ней, буквально в паре сантиметров над асфальтом, висел огромный черный лимузин и нагло светил — теперь уже в лицо — молоч- но-белыми фарами.

Конечно, можно было бы свернуть в узкую улоч­ку или придумать еще что-нибудь, но Маруся пойма­ла себя на мысли, что для подвигов сил не осталось. К тому же ящерку она вернула, в придачу с Морским Коньком, так что при желании можно было превра­тить эту роскошную машину в груду металла.

Лимузин медленно остановился. Из-за зеркальных стекол рассмотреть, кто сидел внутри, было невозмож­но, поэтому Маруся стояла и ждала, что произойдет дальше.

Раз уж машина ехала за ней, значит, тому, кто сидит за рулем, нужна именно она — Маруся. Поэтому в кон­це концов из авто кто-нибудь обязательно выйдет.

Тем временем задняя дверца лимузина бесшум­но отъехала в сторону. И что? Никто не выйдет?.. Мо­жет, это приглашение? Или очередная ловушка? Или кто-то прислал помощь?

Маруся осторожно обошла вокруг машины и загля­нула внутрь. Темно.

Неожиданно загорелся свет, и Маруся увидела... себя! В это было невозможно поверить, но внутри, на мягком кожаном диване, сидела именно она, Мару­ся, в точно таком же халате, босая, с разбитым лицом и разноцветными глазами, которые смотрели... прямо в глаза самой Марусе. Как это вообще может быть?

— Ты кто? — потрясенно спросила Маруся свою «копию» и даже собственного голоса не узнала от ис­креннего возмущения.

— Я — это ты, — ехидно улыбаясь, ответил двойник.

— Я вижу, что ты — это я, но ты не я, потому что, — Маруся замешкалась, — я — это я.

— Может, сядешь уже? — хлопая ладонью по месту рядом с собой, предложила «копия».

Маруся на секунду задумалась, стоит ли, но тем не менее в машину забралась и стала с интересом разгля­дывать собеседницу.

— Ты что, мой клон какой-то?

— Почему какой-то? У тебя их много?

— Так ты клон?

Вторая Маруся надавила на панель в подлокотнике кресла, и дверца лимузина мягко закрылась.

— Я не клон.

— А кто?

«Копия» рассмеялась и закрыла лицо руками. То, что происходило дальше, было не самым приятным зрели­щем: руки и ноги стали расти, покрываясь черными волосками, тело раздалось вширь и вытянулось. Халат из махрового стал каким-то липким и вязким, слов­но смола. Затем эта субстанция потемнела, загустела и превратилась в ярко-голубую рубашку-поло и белые штаны. Считаные мгновения — и перед Марусей си­дела уже не четырнадцатилетняя девочка, а взрослый мужчина, который наконец-то отвел руки от лица.

Она узнала его сразу... Нестор! Это точно был он, хотя Маруся никогда раньше не встречала его вживую. Известный целитель оказался улыбчивым и симпатич­ным мужчиной, только без своих фирменных очков, поэтому Маруся увидела глаза Нестора, смотрящие на нее с нескрываемым любопытством.

Глаза!

Маруся неожиданно поняла, что, во-первых, они были очень даже зрячие, а во-вторых — разноцветные. У него тоже есть Предмет!

Мозг работал так быстро, что Маруся сразу же вспо­мнила о разговоре с Клавой. И как та сказала, мол, настанет время, когда Маруся поверит в чудо. И те­перь Маруся действительно верила: чудеса — вот они! И Нестор, конечно же, мог исцелять, а очки он носил именно потому, что скрывал...

— Я владею Предметом, при помощи которого мож­но менять внешность, — словно закончил Марусину мысль сам Нестор. — Прикольно, правда?

— Вы что, следили за мной?

— Ну да, а что?

— Ничего... я уже привыкла.

— Нужно поговорить.

Нестор почесал подбородок и ударил костяшками пальцев в тонированное стекло.

Маруся выглянула в окно и обнаружила, что маши­на двинулась с места. Внутри салона почувствовать это было невозможно.

— Извини за этот цирк, не мог удержаться... Не хо­тел тебя так сразу пугать, думал как-то подманить...

Нестор потеребил цепочку на шее.

— Встретить саму себя — беспроигрышный ход! Увидела и вот, — Нестор обвел рукой салон, — ты уже у меня в машине!

— Ну и что? — пожала плечами Маруся. — Зато я могу вас убить.

— Зачем? — искренне удивился Нестор.

— Ну, если вдруг вы решите напасть на меня.

— Если бы я решил напасть, тебя не спасли бы ни­какие Предметы, — улыбнулся Нестор.

— Давайте не будем пробовать, — немного смути и- шись, предложила Маруся.

— Не будем, — с легкостью согласился Нестор. — Пить хочешь?

Маруся отрицательно замотала головой. Нестор вытащил из бара бутылку минеральной воды и сделал пару глотков.

— После этих штук всегда так паршиво...

— После каких?

Нестор вытянул цепочку из-под рубашки — на ней висела маленькая металлическая бабочка.

— Это она меняет внешность? — деловито спросила Маруся.

Нестор кивнул.

— А почему паршиво?

— Потому что Предметы.

Маруся не поняла.

— И что?

— За все надо платить, а за суперспособности тем более. Предметы дают, но они же и отнимают. На че­ловека они оказывают разрушительное действие. То есть, пока у тебя один предмет, ты, используя его, про­сто болеешь. Два — сильно болеешь. Три — умира­ешь... И так далее.

— И так далее?

— В общем, постоянно их таскать с собой не стоит. — Нестор снял цепочку с шеи и спрятал Бабочку в отсек на подлокотнике кресла. — Может, это радиация или защита от дурака... Люди ведь постоянно стремятся заполучить все Предметы.

— Зачем же они хотят их заполучить, если сами умирают от этого?

— Потому что чем больше Предметов, тем больше власти.

— А зачем больше власти, если она в итоге разрушает?

— Ты историю хорошо учила?

Маруся вспыхнула.

— Вы прям как Бунин!

Нестор рассмеялся.

— Нет, я совсем не как Бунин. В отличие от Бунина, я тебя не предавал и не продавал...

Маруся нахмурилась. Уже второй человек говорил ей о предательстве профессора, но верить в это все еще не хотелось.

— С чего вы взяли, что он меня предал? Может, это его предали?

— Потому что я это знаю. И с легкостью могу тебе это доказать. Знаю, что для него ты всего лишь пешка в большой игре. Что он уже забыл о том, кто ты и что ты... вернулся к собственным делам и вряд ли испыты­вает чувство вины за то, что рассчитался тобой за свои долги.

— Нет!

Нестор улыбнулся.

— Ты помнишь, что сегодня намечалось в Зеленом городе?

— Я даже не помню, какой сегодня день недели...

— Сегодня открытие международной конференции археологов.

— И что?

— Археологи много чего откапывают... — усмех­нулся Нестор. — Бунин, конечно, гений. У него просто нюх на Предметы.

Тонированное стекло, которое отгораживало во­дителя от пассажиров, вдруг замигало, и на нем по­явилось изображение. Маруся узнала Зеленый го­род и здание администрации, только теперь перед ним стояла трибуна, на которой толпились какие-то радостные люди. Среди них был и профессор, и Носов, и Алиса, и... Илья.

Вот крупный план выхватил лицо Бунина — ом весь сияет от счастья и произносит какую-то торжествен­ную речь.

— Прости, что без звука, но, по-моему, и так понят­но. Люди радуются. Людям хорошо. У них праздник.

Нестор откинулся на спинку кресла.

— Прямая трансляция.

Маруся с отчаянием смотрела на Носова, который раздавал гостям буклеты, на Илью, который обнимал Алису... У Алисы даже была новая прическа! Какой ци­низм. Впрочем, что еще от нее ожидать.

На самой трибуне, как на экране, транслировали ролики участников конференции: мелькали огромные фотографии скелетов вымерших животных, мумий, древних городов, подводные съемки, раскопки в пу­стыне, пещеры со сталактитами, и все это перебива­лось заставкой «Восьмая международная конференция археологов».

— Приглашение, которое ты получила из школы, было от Бунина?

Маруся кивнула.

— И как он это объяснил?

Маруся обернулась к Нестору.

— Никак.

— Он вообще немного говорил, правда?

— Было некогда...

— Потому что за вами гнались и нужно было спе­шить?

-Да.

— И некогда остановиться, чтобы поговорить?

-Да

— И на объяснения всегда не хватало какой-то се­кунды, потому что внезапно появлялись преследова­тели?

-Да.

— А сама ты видела, что за вами гнались?

— Я видела...

Маруся вспомнила ту сцену в метро, с отдаляю­щимся предметом-невидимкой. Господи, какая же она дура... Это ведь мог быть просто Предмет, без челове­ка. Она просто поверила, что Предметы видны в ак­тивном состоянии, она вообще много чему верила.

— В общем, я ничего не видела... — согласилась Ма­руся. — Но ведь это были прозрачные, их же особо не разглядишь!

— Кто-о? — Нестор даже наклонился пониже, слов­но пытался расслышать. — Прозрачные?

— Ну да. Это именно они пытаются меня убить.

Нестор покачал головой и опять не смог сдержать

улыбку.

— Про прозрачных тебе Бунин наплел? — с каким- то сочувствием спросил он.

— При чем тут Бунин! — рассердилась Маруся. — Прозрачных я и сама видела.

— Они же безобидны, как младенцы!

— Я бы так не сказала...

Нестор отодвинулся назад и сделался вдруг серьез­ным.

— Я смотрю, Бунин даже не заморачивается, когда придумывает для тебя сказки... Полагаю, ты действи­тельно видела прозрачных, но не потому, что они пы­тались тебя убить. Они всего лишь следуют за Предме­том — как мотыльки за источником света. В каком-то смысле они жертвы. Заложники Предметов. Но выглядят, конечно, странно... я бы даже сказал, страшно. Очень удобно, чтобы выставить их в роли загадочных убийц...

— А кто же тогда за мной...

Нестор снова резко наклонился вперед и заглянул в глаза, так что Маруся даже прервалась на полуслове и замолчала.

— Истина в том, что тебя заманили, обманули, по­садили на самолет и доставили прямиком в руки Чену. И сделали это отнюдь не прозрачные!

От обиды сдавило горло. К сожалению, пока все сходилось, почти все...

— К Чену?

— Я так понимаю, ты только что от него? — спросил Нестор, кивая назад, туда, откуда он только что забрал Марусю.

— А как же взрыв? Бунин чуть не погиб!

— Илья... ну тот симпатичный юноша — ученик Бунина. Он неплохо разбирается в физике. Рассчитать направление взрывной волны. Расставить фигуран­тов. .. Думаю, для него это не сложнее, чем сделать бу­терброд.

Илья. Он появился сразу после взрыва и вел себя очень странно. И эти его дурацкие шутки. И переми­гивания с Алисой. Нет. Не похоже, чтобы они действи­тельно переживали за нее.

— Тогда зачем меня отдали Чену?

— Что тебе говорил сам Чен?

— Ему нужна была моя кровь. Он хотел перелить ее себе...

— Почему? Как он это объяснил.

— Потому что у меня в крови... какой-то ген?

— Тут Чен не соврал. У тебя не совсем обычная ДНК.

— Не совсем обычная — это какая?

Нестор снова улыбнулся. Как какой-то чеширский кот. Маруся поежилась.

— Мне жаль, что ты так и не успела поближе позна­комиться со своей мамой, она бы многое рассказала тебе и о Предметах, и о том, кто ты и почему ты осо­бенная...

Это было настолько неожиданно, что Маруся по­чувствовала, как по телу пробежала дрожь, а внутри все сжалось, словно от внезапного падения с высоты.

— Вы знали мою маму? — каким-то глухим и неуве­ренным голосом спросила она.

— Мы вместе учились. И потом еще работали ка­кое-то время...

— Почему же мне об этом ничего не известно?

— Откуда?

— Тогда откуда мне знать, что вы не врете?

Нестор уважительно кивнул, оценив Марусину про­ницательность.

— Ты что-нибудь слышала про Предмет, которым я исцеляю людей? Это Скарабей...

— Такой жук?

— Священный жук в египетской мифологии. Сим­волизировал движение солнца и возрождение. Я ду­маю, что ты его видела прежде.

Перед глазами встала старая мамина фотография. Серьезно выцветший черно-белый портрет, словно рас­печатанный на принтере, со слегка смазанной краской. И на обратной стороне круглый жучок, нарисованный ручкой. Маруся думала, что это божья коровка...

— Да. Я, кажется, припоминаю. И что? Он принад­лежал маме?

— Она подарила мне его перед своей последней экс­педицией... Иногда мне кажется, будто она знала, что уже не вернется.

Маруся нахмурилась. Разговор с каждой минутой становился все тяжелее... Но, к сожалению, пока что все сказанное походило на правду.

— Ева — твоя мама... она тоже обладала этим ге­ном. Так же, как и твой отец. Это редчайшая и уди­вительнейшая история... Вполне возможно, ты един­ственная наследница такого «состояния». По крайней мере, я других таких не знаю.

— Так что за ген?

Нестор отпил еще немного воды и устроился по­удобней.

— Давай я очень кратко расскажу тебе, чтобы ты не влезала со своим «что за ген» после каждого моего слова. — Он отбросил бутылку в сторону. — Конечно, :>то не та история, в которую веришь безоговорочно, и в учебниках об этом не пишут. Впрочем, про Пред­меты там не пишут тоже...

— Как и про прозрачных... — добавила Маруся.

— Кстати, про прозрачных есть в художественной литературе — улыбнулся Нестор. — Все эти привиде­ния, мороки... Так вот, по легенде, когда-то очень дав­но, когда наши предки еще были неотличимы от обезь­ян, на Земле появились некие существа. Они были похожи на людей, на современных, развитых гомо са- пиенсов... Умные, сильные, обладающие уникальны­ми знаниями. Как если бы они прилетели из будуще­го. Вполне возможно, что многие мифы о сверхлюдях произошли именно оттуда... Олимп? Атлантида?

— Бунин что-то подобное говорил... Точнее, он го­ворил о Предметах...

— Ты обещала не перебивать! — Нестор укоризнен­но покачал головой. — Существует версия, по которой Предметы изначально принадлежали сверхлюдям.

— И куда они делись? Ну, эти ваши сверхлюди?

— Не знаю. Я всего лишь озвучиваю одну из веро­ятных историй. Что было тогда — тайна. До нас сего­дняшних дошли лишь Предметы и некие способности, которыми обладает очень маленький процент людей. Считается, что они — прямые потомки тех самых су­ществ...

— То есть и мои мама и папа... — продолжила Ма­руся.

— И мама, и папа, и твои бабушки и дедушки... Не знаю уж, сознательный ли это отбор, или произошло настолько фантастическое совпадение, но именно в тебе... скажем так, самая большая концентрация этого гена.

— И что он дает? Регенерацию?

— Регенерацию в том числе. Но, возможно, еще очень и очень многое... Так вот про Чена. Большин­ство современных охотников концентрируют свое внимание исключительно на Предметах. Но только не Чен. Предметы — слишком банально для него. Он всю свою жизнь изучал существ — прозрачных и тех самых... сверхлюдей. Чен считает, что Предметы изна­чально принадлежали кому-то из них... Считает, что обладатель древнейшего гена получает защиту от их негативного воздействия. Чен уверен, что обычный человек рано или поздно погибает именно потому, что он не приспособлен к владению Предметом. В отличие от таких, как ты... От тебя. Кроме того, по наблюдени­ям Чена, в масштабах земной жизни обладатели тво­его гена практически бессмертны... Теперь ты пони­маешь, зачем ему твоя кровь?

— Он сумасшедший!

— Безусловно! Но сумасшедший, обладающий сумасшедшей властью, которую, стоит заметить, по­лучил самостоятельно и без помощи магии... Чен — абсолютное зло. Прекрасное в своем совершенстве. Безумное, бесстрашное и бесконечно стремящееся к преумножению уже достигнутого. Такие люди не за­мечают границ и ничего не боятся — он будет пытать­ся завоевать мир, планету, вселенную, что угодно, до тех пор пока не умрет — а он очень не хочет умирать. Ему нужен был этот ген... Нужна была ты... А Бунина интересуют лишь деньги.

Нестор выключил изображение на панели как раз в тот момент, когда там выступал какой-то плешивый старик, похожий на жабу. Сейчас эти люди казались Марусе особенно отвратительными.

— Почему...

— Почему они тебя предали?

— Почему вы за мной следили?

Нестор на минуту задумался, глядя в окно.

— У меня был план, который, правда, претерпел не­которые изменения после нашей беседы. — Он снова обернулся к Марусе. — Вернемся к разговору о Пред­метах. Как я уже пояснял, они губительным образом влияют на своих владельцев. На меня в том числе. Ты ведь в курсе, чем я занимаюсь?

— Исцеляете людей?

— Благодаря Скарабею мне досталось такое благо­родное свойство, и да... Я стал заниматься тем, что... Скажем так, тем, что подкинула судьба.

— И немало денег на этом заработали ... — язви­тельно заметила Маруся.

— Очень много денег, но речь не об этом. Ты ведь не знаешь, на что я их трачу?

— На гигантский особняк с круглосуточной охра­ной?

— О! Да ты тоже следила за мной? — улыбнулся Не­стор.

— Читала... Трудно не читать то, что тебе подсовы­вают каждые пять минут.

— Помимо дома я сделал еще много хорошего... и не для себя. — Нестор поднял указательный палец, подчеркивая важность сказанного. — В любом случае, я неплохой парень, хоть и с особняком.

— Тогда зачем этот обман со слепотой?

— Эффектный трюк. Как ты заметила, я люблю эф­фектные трюки...

— А я-то зачем?

Нестор нагнулся и вытащил из-под сиденья узкий ящик, обтянутый черной кожей.

— Смотри...

Ящик раскрылся, и Маруся увидела, что он весь за­бит ампулами и шприцами.

— Что это?

— Каждый раз, когда я исцеляю кого-нибудь, я тра­чу слишком много собственного здоровья.

— Да. Предметы разрушают... — вспомнила Маруся.

— Скарабей убивает меня.

— Но вы продолжаете лечить?

— А как бы ты поступила на моем месте?

Маруся задумалась. Могла бы она пойти на такие жертвы ради кого-то? С одной стороны, конечно, нет. С другой стороны, легко размышлять об этом чисто тео­ретически, а на практике... Если бы она увидела уми­рающего ребенка и знала, что может спасти его, пусть даже ценой собственного здоровья... Определенно, да.

— Предметов в мире много, и они неравноценны. Свойства некоторых из них можно назвать бесполез­ными, но есть и очень мощные. Чем сильнее Предмет, тем больше энергии он отнимает.

Нестор закрыл ящик.

— В Америке живет парень, который не спит уже несколько лет. Он понятия не имеет, что с ним проис­ходит, носит на шее индейский, как он думает, амулет в виде летучей мыши, найденный где-то на огороде, и не спит. Довольно бесполезное свойство, если ты не работаешь круглые сутки. А этот парень далеко не тру­доголик.

Есть люди, которые могут обходиться без воды или запоминать бесчисленное количество информа­ции. В Германии, например, есть профессор Генрих Гердхарт, который каждый год издает гиды для путе­шественников, при этом никто не знает, что на самом деле этот человек никогда не выходил из дома. Просто у господина Герхарда — Предмет Ворон и дар видеть то, что его владелец захочет. Другими словами, мож­но сказать, что этот профессор медиум, и он мог бы найти какое-то другое, более полезное применение своему таланту. Но он стал обычным гидом. Впрочем, чего ждать от учителя географии?

— Ну, гиды — это тоже полезно, — на автомате от­ветила Маруся. Шок все еще не отпускал, и поэтому 11естора она слушала вполуха.

Нестор потянулся к бару, взял очередную бу тылку с водой и начал медленно отвинчивать крышку.

— Знаешь, кто основной читатель гидов?

— Кто?

— Агорафобы.

— Кто?! — Маруся на мгновение пришла в себя.

— Люди, которые боятся выходить из дома.

— Так, может, этот Генрих тоже агорафоб?

Нестор громко и искренне рассмеялся.

— Агорафоб. Ну да, скорее всего так оно и есть.

Маруся отметила, что у Нестора очень приятный

смех, да и сам он скорее вызывал симпатию. Странно, почему? Из-за давнего знакомства с мамой? Или Ма­руся просто повелась на интересный рассказ, ведь на­конец-то кто-то начал отвечать на ее вопросы... А мо­жет, попала под обаяние спокойного голоса и теплой улыбки?

— Или Гордеев. Ты что-нибудь слышала про Бориса Гордеева?

— Тоже боится выходить из дома?

— Ты что, не знаешь, кто такой Гордеев?

Казалось, Нестор пытается развлечь Марусю и разо­гнать ее грустные мысли. После серьезного разговора он как-то внезапно стал легким и веселым.

— У меня в классе есть один Гордеев.

— Ну, олигарх!

— Который в Лондоне?

— Был в Лондоне, сейчас уже в России... Ты знаешь, на чем он сделал карьеру?

Маруся вздохнула.

— О'кей! Рассказываю! Представь себе парня, кото­рый работает на почте. Ты представляешь себе работу на почте?

— Какая может быть работа на почте?

— Не электронная почта. Обычная. Ты в курсе, что люди все еще отправляют друг другу посылки?

— Ну и?

— Так вот, работа на почте — это такая работа, на которую может пойти только какой-нибудь... — Не­стор задумался, подбирая слова. — Ну, в общем, ка­кой-нибудь очень странный человек без амбиций. Или идиот. Получил информацию, нажал на кнопку, ввел информацию, нажал на кнопку и так далее. Встал, вы­пил кофе, сел обратно и снова нажимаешь на кнопки. Так вот, Гордеев... Пять лет он проработал на своей почте, потом вдруг стал начальником отдела. Через месяц оказался в министерстве. Еще через месяц ушел в бизнес. Не просто в бизнес, в крупный бизнес. Са­мые мегамонстры, на переговоры с которыми у других уходили годы, соглашались с ним сотрудничать после первой же встречи...

— И как это получалось? Предмет?

— Дар убеждения.

— И что этот Гордеев?

— В пятерке самых богатых людей мира.

— Я в смысле... Тоже болеет?

— Не сомневаюсь. Странно, что он до сих пор не об­ратился ко мне.

Нестор расплылся в улыбке, но, увидев, что Маруся никак не отреагировала на шутку, снова стал серьез­ным.

— В той или иной степени нездоровы все обладате­ли Предметов. Зависит это и от мощности Предмета, и от, скажем так, частоты его применения. Так вот... Исцеление — одно из самых сильных свойств, поэтому рано или поздно я превращусь в живой труп... А потом и не в живой...

— Профессор говорил, что ящерка — главный пред­мет.

— Да. Это так. Саламандра... Помимо того что это самый сильный предмет из известных, он к тому же нейтрализует действие других Предметов. То есть с ней ты можешь обладать и пользоваться любым ко- ушчеством артефактов. Ненавижу это слово, но, кажет­ся, в книгах они называются именно так.

Маруся нащупала ящерку в кармане халата и сжала в руке.

— Значит, вам нужна моя ящерка?

— Да. Саламандра сможет нейтрализовать губи­тельное действие Скарабея. Она не даст мне умереть.

— И вы будете исцелять людей.

-Да.

— Нести добро?

— Да.

— Спасать мир?

-Да.

— Ясно! Знаете что? Меня тошнит от этой вашей ту­совки, — честно призналась Маруся. — Вы все говори­те громкие слова, спасаете мир, желаете добра и уби­ваете все, что встает у вас на пути, — лишь бы только заполучить власть.

— Но я не из «этой вашей тусовки». Я друг... — вос­противился Нестор.

— Еще один друг? Которому нужна ящерка? По дружбе?

— Я же объяснил для чего...

— Еще вчера я думала, что у меня есть друзья, а они предали меня. Каждый следующий человек пытал­ся меня либо убить, либо обмануть. А вы мне своими сказками окончательно мозг вынесли!

— В жизни всегда так.

— Только не в моей!

Маруся извлекла из кармана Саламандру и Морско­го Конька, взяла Нестора за руку и вложила оба Пред­мета в его ладонь.

— Вот! Надеюсь больше никогда вас не увидеть...

Нестор с изумлением посмотрел на Предметы,

словно не в силах поверить в то, что только что про­изошло.

— Теперь я могу идти? — с вызовом спросила Маруся.

— Что? Да... Да, конечно... — Нестор протянул сво­бодную руку и надавил на панель.

Лимузин остановился.

Маруся пнула дверцу, и та послушно отползла в сто­рону. В салон ворвался горячий влажный воздух. Ма­руся вылезла из машины и огляделась по сторонам. Куда идти и как добираться домой — непонятно. Бо­сиком, без телефона, без жетона... Тем не менее, из­бавившись от Предметов, она испытала невероятное облегчение, будто расторгла тот самый дьявольский контракт...

— Стой!

Маруся обернулась и посмотрела на Нестора.

— Позволь хотя бы вывезти тебя отсюда.

— Куда?

— Куда захочешь. В Сочи! В Москву! Или ты решила остаться жить в Шанхае?

Маруся закрыла лицо руками. Вернуться домой. Плюхнуться на кровать и спать неделю, пока все уви­денное за эти три дня не превратится в кошмарный сон, который закончится, как только Маруся откроет глаза. Гулять по Москве, ходить на дискотеки, болтать с подружками, заказать самую большую пиццу в горо­де и съесть ее в одиночестве, глядя какое-нибудь ста­рое кино...

— Ну так что?

Маруся поправила полы халата, затянула пояс поту­же и залезла обратно в лимузин.

— Отвезите меня в аэропорт... Пожалуйста.

— Вернешься в Москву? — участливо спросил Не­стор.

— Да. Но сначала в Нижний.

Нестор удивленно поднял брови.

— У меня там машина.

Нестор понимающе кивнул, и лимузин медленно тронулся с места.

В Нижнем шел дождь. Маруся вылезла из такси, ко­торое благополучно доставило ее из аэропорта, опу­стила ноги в жидкую грязь и попыталась вспомнить, где здесь парковка. Перед глазами возникла картинка с картой — если администрация находилась по центру, а дома справа, то парковка должна была быть где-то сразу за домами. Вполне возможно, что если она дви­нется прямо через сад, то выйдет именно туда, куда ей нужно.

И без того раздолбанная тропинка теперь стала вообще едва проходима. Ботинки скользили по глине, спотыкались о камни и путались в высокой траве.

В саду темно и пусто — логично, по такой-то погоде. Оно и к лучшему, меньше шансов кого-нибудь встре­тить. Маруся свернула с тропинки и побрела вдоль забора, раздвигая руками кусты и стараясь думать о чем-нибудь приятном.

Она вспомнила, как перед каникулами поспорила с одним парнем, что угонит мусоровоз. В четыре часа утра, когда машина подъехала к подъезду, Маруся вы­бежала из засады и, размазывая слезы по лицу, проси­ла спасти котенка, который застрял между веток на дереве. Едва водитель вылез, она мигом запрыгнула в кабину и погнала страшный светящийся грузовик к небоскребам Москва-Сити, где ее уже ждали друзья. А потом они веселились до такой степени, что Маруся даже не поняла, как очутилась дома с полными кар­манами полароидных снимков (боже, и где они раско­пали эту камеру?), а потом, потом пришла милиция,

и папа, который только что вернулся с международно­го экономического форума... Как же он тогда кричал!

— Ударит!

Маруся остановилась. В ее мысли внезапно ворвал­ся детский крик; она вернулась в дождливый Зеленый город.

— Не ударит!

— Ударит!

Что-то знакомое... Маруся выглянула из-за кустов и увидела угрюмо стоящего или, правильней сказать, стоящую под проливным дождем мамонтиху. Митрич низко склонила голову, уткнувшись хоботом в траву, а откуда-то из-под ее брюха раздавались звонкие дет­ские голоса:

— В дерево ударит, а сюда не ударит!

— А чем мамонт отличается от дерева? Он что, не проводник?

— Проводник.

Маруся подошла ближе, наклонилась и заглянула под густой шерстяной навес, где сидели уже знакомые мальчишки-экспериментаторы.

— А ты говоришь, не...

Один из мальчишек прервался на полуслове и уста­вился на Марусю.

— Привет, — вежливо поздоровалась Маруся.

— Она живая? — чуть менее вежливо спросил маль­чишка у своего оппонента, показывая на Марусю паль­цем.

— Похоже, что живая, — кивнул второй.

Этот короткий диалог необычайно расстроил Мару­сю. В голове возникла гнетущая мысль, что все учени­ки этой проклятой школы знали, что она всего лишь жертва, которую обманом затащили сюда, чтобы про­дать. И вот теперь, снова увидев ее, они удивляются и думают...

— А где профессор?

О чем они думают? Маруся выпрямилась и посмо­трела на гигантские бивни Митрича. Сейчас они доне­сут профессору о том, что она вернулась, и он, конечно же, захочет избавиться от нее...

— Эй? — Мальчишка вылез из-под мамонта, встал рядом с Марусей и даже задрал голову, пытаясь загля­нуть ей в глаза. — Где Степан Борисыч?

— Ты у меня спрашиваешь? — огрызнулась Маруся.

— Ну, — мальчишка огляделся по сторонам. — А у кого ж еще?

Стоять и болтать с детьми или быстрее найти ма­шину и смотаться отсюда, пока никто ничего не узнал?

— Эй!

— Не знаю я, где твой профессор!

Маруся развернулась в сторону парковки.

— Эй!

— Эй! — услышала она голос уже второго маль­чишки.

Маруся обернулась. Оба школьника вылезли из сво­его укрытия и бежали за ней со всех ног.

— Да что вам надо?

— Мы только хотим узнать, где наш профессор... — начал первый мальчишка.

— И остальные! — сразу же добавил второй.

— Если ты была с ними и вернулась, значит, ты зна­ешь, где они...

— И почему они до сих пор не вернулись!

Стоп. Маруся встала как вкопанная и почувствова­ла, как все внутри оборвалось и упало.

— Мы думали, вы умерли! Погибли!

— Это ты думал, а я не думал!

— Я думал? Я так никогда не думал, а ты...

— Тихо, тихо! — Маруся попыталась сконцентриро­ваться. — Так Бунин и все остальные не в городке?

Мальчишки переглянулись, а потом дружно закача­ли головами.

— А конференция? — с отчаянием в голосе спроси­ла Маруся.

— Какая конференция? Ее же отменили. Профессор же не вернулся.

— И все остальные.

Маруся прислонилась к дереву. Ей казалось, что она сейчас упадет и будет падать еще долго, пока не прова­лится в самую глубь Земли и не сгорит в расплавлен­ной магме.

— Я бы не советовал прислоняться. Дерево — про­водник.

Маруся не слушала. Она прокручивала воспомина­ния назад, обратно к разговору с Нестором, к просмо­тру видеозаписи... Новая прическа у Алисы... Иди­отка! Это не новая, это старая прическа, и, значит, запись была старой. Нестор просто обвел ее вокруг пальца, причем легко, как глупую малолетку! Притво­рился участливым, понимающим другом. Обвинил ее друзей в предательстве... А она... Она поверила и от­дала ему Предметы. Сама. Вложила в руку и уехала, оставив там друзей...

Марусе показалось, что это самый страшный мо­мент в ее жизни. Страшнее взрыва, похищения и пе­реливания крови, страшнее всех прозрачных существ, вместе взятых...

Теперь из-за нее Нестор стал самым могуществен­ным владельцем Предметов, и вовсе не факт, что они нужны ему для исцеления большего количества не­счастных. Ох, да конечно же нет! Он теперь может раз­рушать все на своем пути и при этом оставаться неуяз­вимым, может собрать целую армию, захватить весь мир.

И как ему противостоять? А никак!!! Профессор и ребята пропали, возможно, даже погибли, пытаясь ее спасти... Нет, об этом лучше не думать...

— Эй? Ты чего плачешь?

Маруся мельком взглянула на мальчишек, оттолк­нулась от дерева и побежала в сторону администра­ции. Возможно, там она узнает что-нибудь еще, хотя показываться людям на глаза после всего случившего­ся было стыдно.

Угнать мусоровоз — вот подвиг в стиле Маруси Гу­милевой, а рисковать своей жизнью ради других на самом деле... Кто способен на это? Точно не она. В Ма- русины планы это никогда не входило.

Здание администрации светилось ярким зеленым светом — очень кстати, так его можно было найти даже в беспросветной мгле. Маруся выбежала на до­рожку и задрала голову, рассматривая окна. В одной из этих комнат должна находиться девушка Соня, та, что оформляла ее в летний лагерь. Тогда Марусе пока­залось, что Соня в курсе всего, что происходит в школе, но как же ее найти?

Маруся поднялась по ступенькам, зашла в холл, сложила ладони вокруг рта и закричала:

— СО-О-ОНЯ-Я-ЯШ!

Самый простой и действенный способ найти того, кто тебе нужен, за неимением других средств связи.

Из-за стойки возник молодой человек с перевязан­ным горлом.

— Мне нужна Соня! — быстро выпалила Маруся.

Молодой человек нахмурился и посмотрел на лужу,

которая натекла с Марусиного дождевика. Мару­ся переступила через грязь и схватила парня за фут­болку.

— Соня! Соня где? В какой она комнате?

Парень почесал горло под повязкой и вытащил из кармана телефон.

— К тебе пришли... — сипло прошипел он. — По-моему, это та самая...

Маруся вырвала телефон из его рук и приложила к уху.

— Соня. Это Маруся Гумилева. Надо срочно погово­рить!

В динамике раздались гудки. Не хочет разговари­вать или уже бежит вниз? Маруся снова посмотрела на парня.

— Ты что-нибудь знаешь про Бунина?

Сиплый испуганно пожал плечами и отвернулся в сторону лестницы, словно ожидая помощи.

Маруся услышала быстрые шаги, и через мгнове­ние в холле появилась Соня.

— Я...

— Где профессор?!

— Подожди...

Маруся даже отступила в сторону, настолько стре­мительно набросилась на нее эта девушка. Сейчас она уже не казалась такой милой, как при первой встрече.

— Куда все пропали? Почему ты вернулась одна?

— Я ничего не знаю...

— Как ты можешь ничего не знать?

— Меня похитили!

— Вы были на базе?

— Где?

— На главной базе?

— На какой такой базе?

Еще несколько дней назад эта девушка казалась Марусе чересчур приторной, но теперь ее лицо нали­лось кровью, словно раскалялось от гнева.

— Вы были в Шанхае?

— Да!

— И что?

— И ничего! — Маруся развела руками. — Меня по­хитили.

— А остальные?

То ли от переживаний, то ли из-за угрызений сове­сти, то ли еще почему, но Марусю страшно разозли­ла эта глупая истерика, и поэтому она тоже закипела и начала орать:

— Я не знаю, где остальные! Откуда я могу это знать, если меня похитили через час после того, как мы приехали в Шанхай... Похитили и пытались убить! Я не видела никого из наших с того самого момента, как мне на голову накрутили мешок и дали по башке! И какого черта ты так на меня орешь, будто я виновата...

— А ты и виновата!

— Я?!

— Это ты приехала сюда. — Соня больно ткнула Ма­русю пальцем ровно в то место, где ее совсем недавно прошило арматурой. — Ты привезла Предмет! Ты при­тащила за собой охотников! Ты вынудила профессора убегать!

При каждом «ты» она тыкала пальцем, и Марусе ка­залось, что еще чуть-чуть, и она проткнет ее насквозь...

— А теперь ты вернулась сюда живая и невредимая и еще имеешь наглость заявляться и спрашивать, где все...

— Выдыхай! — перебила ее Маруся.

Соня замолкла и будто бы вся обмякла, обессилен­ная.

— Я говорила тебе не брать в школу то, что у тебя было... Я ведь даже не знала, что это, но сразу почув­ствовала, что от тебя одни неприятности.

— Я привезла то, что мне подкинули, и приехала по­тому, что это кому-то было надо.

Маруся протянула телефон молодому человеку, ко­торый так и стоял между ними, испуганно переводя взгляд с одной разъяренной девицы на другую.

— На, забирай.

Молодой человек осторожно взял аппарат, и в ту же секунду он запищал и замигал яркой зеленой кнопкой.

Такой же писк раздался в кармане у Сони. Она быстро достала свой коммуникатор и посмотрела на экран.

— Активация в зоне «Б»! — крикнула она молодому человеку и почти сразу же сорвалась с места.

Маруся не поняла, что именно произошло, но, судя по виду этих двоих, что-то очень серьезное.

— Что за активация? Куда она?

Сиплый метнулся к стойке и начал очень быстро печатать на компьютере.

— Да что случилось? — повторила свой вопрос Ма­руся.

— Ничего.

— Поэтому вы так засуетились?

— Неважно!

Молодой человек сорвал с горла повязку, накинул дождевик и побежал к выходу... Иногда Маруся совер­шала поступки, которые впоследствии удивляли даже ее саму. Вот и сейчас она набросилась на несчастно­го студента с такой силой, что чуть не сбила его с ног. Резким движением прижала к стене и двинула кула­ком в живот.

— Что тут происходит? Какая активация? Куда ты бежишь?

От неожиданности парень поджал колени и сполз по стене так, что стал даже ниже Маруси.

— Это значит — корабль...

— Какой корабль? «Клипер» Бунина?

— В... В... В пещере...

— Корабль в пещере?

— Д-да...

— Они вернулись?

— Не знаю.

— Но если корабль вернулся, значит, кто-то там есть?

— Кто-то... — Молодой человек сморщил лицо и за­жмурился.

Маруся отступила назад, позволив ему выпрямить ноги. Впрочем, он так и остался стоять у стены.

— Ты туда?

Студент кивнул.

Маруся сделала несколько шагов, распахнула дверь и обернулась.

— Ну и чего ты стоишь? Бегом!

В такие моменты она ощущала себя героем. Адре­налин зашкаливал, но это была не паника, а что-то прямо противоположное. Это было желание снова пе­ревернуть весь мир вверх дном.

Уже знакомый трамвай мчался по мокрым рельсам. Сиплый парень уставился в окно, хотя вряд ли он мог увидеть что-то кроме собственного отражения.

Маруся тоже смотрела в окно на отражение сту­дента и подбирала слова, которыми она будет объяс­няться с профессором. Как рассказать ему про Нестора и про то, что она отдала Предметы? Признаться, что поверила в обман? Что от обиды и ревности перестала радеть за судьбу человечества? Променяла его на сво­боду? На желание съесть самую большую пиццу в го­роде?

Студент отвернулся от окна и посмотрел на Марусю.

— Что? — сразу же спросила она.

— Ничего...

Паранойя накрывала по полной. Казалось, будто все умеют читать мысли и знают, как она предала мир во всем мире.

Маруся опустила глаза. Легко судить, если целыми днями сидишь за конторкой в здании администрации и ведешь учет посетителей. Не ошибается тот, кто ни­чего не делает.

В носу защипало от обиды. Не хватало еще распла­каться. ..

Трамвай ворвался в тоннель, и за стеклом сразу же задергались фонари. Как же все бесит! Скрежет, тол­чок, и вагон остановился.

— Пошли... —устало скомандовала Маруся.

Студент испуганно оторвался от кресла и попятил­ся к выходу. Он напоминал забитое животное, которое только и ждет очередного пинка. Маруся поймала себя на мысли, что ей не терпится ему этот пинок влепить.

— Код знаешь?

Они одновременно спрыгнули со ступеньки и на­правились в комнату.

— Свой знаю. Твой — нет.

— Мой и не надо. Ты своим откроешь.

— Девять, семь, восемь, три, пять, четыре...

— Мне можешь не рассказывать, — перебила его Маруся.

Студент закашлялся и подошел к двери.

— Девять, семь, восемь... — повторил он, нажимая на кнопки, — три, пять...

— Зря ты повязку снял, — обнимая себя за плечи, сказала Маруся. — Здесь холодно, как в морозилке...

Двери плавно расползлись в стороны, и по глазам ударил резкий свет. Маруся зажмурилась, потом осто­рожно приоткрыла веки и сквозь ресницы разглядела какие-то фигуры на белом фоне. Носов, Илья и Алиса.

— Ты? Ты тут?

Это был голос Носова. Сказать «удивленный» — ни­чего не сказать.

Маруся прошла внутрь.

— Как ты тут оказалась? Ты же... тебя же

Все трое выглядели погано. Растрепанная Алиса с разбитой губой, Нос с перевязанной рукой и Илья, у которого половина лица была синей. Похоже, им кру­то досталось.

Маруся растерянно улыбнулась. Она даже не зна­ла, с чего начать, просто радовалась тому, что они все живы. Радовалась Илье, и Носу, и Алисе, которая опер­лась на белый куб и смотрела на нее ненавидящими глазами.

Пауза затянулась настолько, что казалось, будто никто в этой большой светлой комнате не осмелится нарушить тишину. Сколько они так стояли? Минуту? Две? Десять? Наконец Алиса расстегнула пояс и отбро­сила его в сторону.

— Где ты была? — сухо и по-деловому спросила она.

— Даже не знаю, что сказать... — смущенно про­мямлила Маруся.

Где героизм? Где желание перевернуть мир? Одна только дрожь в коленках...

— Думаю, лучше сказать правду.

Маруся посмотрела на Носова. Ей почему-то очень захотелось, чтобы он прервал этот допрос ну или хотя бы обрадовался тому, что Маруся жива. Но он не выглядел довольным. Он стоял, уставившись в пол, и только хмурил брови, как будто вся эта сцена причи­няла ему боль. Илья? Маруся перевела взгляд на него. Измученный и отрешенный. Никакой улыбки. Ника­кого интереса. Ничего.

Алиса сделала несколько шагов и встала напротив.

— Куда ты пропала из магазина?

— Меня похитили.

— Кто?

— Разноглазый китаец.

— И что потом?

— Он пытался меня убить.

— Однако ж не убил, — констатировала Алиса.

— Я сбежала.

— И, конечно же, оставила Предмет у него?

Маруся набрала побольше воздуха в легкие, но от­ветить так и не сумела. Рот как будто опять склеился теми ужасными вонючими гранулами.

— У тебя глаза обычные. Где Предмет?

Обычные глаза. Во всей этой суматохе Маруся ни разу не вспомнила про них. У нее даже не было времени и желания заглядывать в зеркало. Хотя, впрочем, конечно, обычные — она ведь отдала ящерку.

— Так ты оставила Предмет у Чена?

Знает, как его зовут. Значит, известная фигура...

— Где Саламандра?

— Ну ладно. Хватит... — наконец не выдержал Илья.

Маруся посмотрела в его сторону. Он снимал ком­бинезон, отвернувшись лицом к стене.

— Ничего не хватит! Пусть отвечает!

— Предмет не у него, — неожиданно выпалила Ма­руся.

— А где же он?

— Он...

— Хватит!

Теперь Илья подошел к ним и положил руку на пле­чо Алисы. Раздетый по пояс, всего в паре шагов... Ма­руся невольно стала рассматривать его голое тело. Си­няки. Содранная кожа на ребрах...

— Бунина этим не вернешь.

Профессор. Его тут не было. Почему-то Маруся только сейчас это осознала и испугалась. Что значит «Бунина не вернешь»?

— А что с ним?

— Он умер, — сухо ответил Илья.

В такие моменты надо что-то почувствовать. Обя­зательно надо почувствовать что-то очень сильное. Ну же! И Маруся почувствовала. Она почувствовала себя деревянной чуркой, у которой нет никаких чувств. Жалость? Злость? Страх? Боль? Давай... Давай же! Хотелось бить себя по щекам, чтобы очнуться. Про­фессор! Смешной, нелепый сумасшедший с соленым огурцом, с папиросами, смеющийся, сердитый... «Ты можешь пройти сквозь стену?» Маруся вспомнила, как чувствительно ткнулась в стенку носом... Губы непро­извольно расползлись в улыбке.

— Тебе смешно?

Маруся посмотрела на Алису. Ненависть и презре­ние.

— Мне грустно, — все еще улыбаясь, тихо ответила Маруся.

Что остается внутри после того, как ты узнаешь о смерти близкого человека? Наверное, любовь. Воз­можно, даже такая, о который ты никогда не подозре­вал, пока этот человек был жив и находился рядом с тобой.

— Убирайся отсюда, — процедила сквозь зубы Алиса.

Маруся кивнула.

Профессор погиб. Ребята вернулись. Предметов больше нет, и смысла в Марусе нет тоже. Смысла во­обще нет.

Маруся вышла из комнаты, даже не посмотрев на Илью и Носова. Ей казалось, нет, она просто боялась увидеть у ребят такой же взгляд, как у Алисы.

Где-то в ангаре все на том же месте переминался с ноги на ногу сиплый студент. Маруся заметила его краем глаза, но оборачиваться не стала.

— Отвезешь меня?

Студент послушно направился в сторону трамвая.

Забрать машину, уехать домой в Москву и потом не­навидеть себя. Таков был план на ближайшую жизнь, а дальше посмотрим.

Маруся брела через пустой сквер и думала. Думать было тяжело — мысли разбегались, словно боялись, что она догонит их и примется перебирать. Навер­ное, где-то в подсознании Маруся не хотела думать вовсе, потому что тогда она должна была бы принять решение, а любое решение означало новые проблемы.

Невыносимо. Невыносимо погружаться в новые про­блемы после всего, что случилось. Невыносимо опять что-то делать и подвергать себя новой опасности. Хо­чется домой. Хочется к папе, рассказать ему все, и что­бы пожалели. Чтобы наконец уже пожалели, а не ора­ли. Чтобы не чувствовать вину за то, в чем в общем-то не виновата. Или виновата? Но виновата в чем? В глу­пости?

Разве можно обвинять в глупости человека, кото­рый и правда глуп?

Маруся села на мокрую скамейку и обхватила го­лову руками. Игра, в которую ее втянули, была ей не по зубам. Она чувствовала себя легким, пустым и бес­смысленным воланчиком, который швыряли из сто­роны в сторону, пинали, топтали и обвиняли во всех грехах, если воланчик вдруг попадал не туда или за­стревал в кустах, улетал на крышу веранды...

Какие-то предметы, прозрачные существа, косми­ческие пришельцы, атланты, путешественники во вре­мени, китайские маньяки, всемирный заговор — и все это вот так сразу, после моря, солнца, жареных мидий. Еще неделю назад самой невыносимой мыслью было, как выбрать купальник или там... газировку.

Все эти люди ненавидели ее. Ненавидели просто за то, что однажды она появилась в их жизни и после этого все изменилось. Все стало хуже и даже повлекло за собой смерть человека, который был для них царь и бог. Не думать об этом. Но как не думать об этом? Но почему, почему все несчастья они связывали с ней? Потому что они и правда были с ней связаны?

Профессор умер. Скорее всего, его убили тогда же, когда похитили Марусю. В Шанхай они отправились из-за охотников. Охотники появились в школе, пото­му что... да, из-за нее. Кого обвинять в смерти про­фессора? Ну да. Тут без вопросов. Но вот кто убил профессора? Китаец? Или Нестор? А если Нестор? Он сам говорил, что следил и выжидал подходящий мо­мент, — так, быть может, именно от него и пытался скрыться Бунин? И значит, Нестор — охотник? Значит, он собирает Предметы, а он и правда их собирает... ну и что? Нестору повезло. Собрал нехилую коллекцию... Можно только поздравить. Теперь...

Маруся устало повалилась набок, подтянула ноги и стала слушать, как капли стучат по пластиковому капюшону. Топ-топ. Топ-топ-топ. Топ-топ. Топ.

Теперь он захватит власть во всем мире...

Маруся закрыла глаза.

.. .ничто не в силах его остановить.

Вот оно. Теряешь контроль, и голова работает без тебя. Отключает, показывает сны, а сама — думает. Го­лова может быть гораздо умнее, чем ты сам, главное — ей не мешать. Она разложит по полочкам все факты, проанализирует и выберет единственно верное ре­шение. Когда ты проснешься, резко, со всхлипом, ото­рвавшись от жесткой доски и ежась от холода, ты уже будешь точно знать, что делать дальше.

Маруся потерла щеку, огляделась по сторонам и по­бежала к парковке, по пути проговаривая то, что толь­ко что ей подкинуло ее подсознание.

Дар убеждения. Предмет, о котором рассказывал Нестор. Орел. Возможно, тоже вранье, но в данный мо­мент это единственное, что может помочь. Найти Гор- деева, взять Орла и с его помощью заставить Нестора вернуть Предметы. Профессора этим не оживить, но хоть какая-то польза...

На улице было темно и невероятно холодно. Сколь­ко она проспала? И как ей добраться до олигарха, а главное, как уговорить его отдать Предмет? Впрочем, сейчас это не самое главное. Куда важнее найти маши­ну и попасть в город.

Маруся настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила человека, который вдруг встал у нее на пути. Ей показалось, что он возник ниоткуда, словно материа­лизовался из воздуха, причем так быстро, что она даже не успела замедлить шаг и буквально врезалась в него.

— Нос?!

— Слушай, я просто хотел сказать...

— Фух...

— Я...

— Ты так напугал меня!

— Я... слушай... Прости...Я...

Маруся схватилась за сердце, которое билось с та­кой силой, как будто находилось не внутри тела, а пря­мо под тонкой тканью дождевика.

— Я хотел сказать, что я не верю, то есть я не думаю, то есть я думаю, что ты ни в чем не виновата!

— Что ты хотел сказать? — переспросила Маруся, переводя дыхание.

— Я думаю, что ты ни в чем не виновата, — повто­рил Носов.

— Ты правда так думаешь?

— Я думал, что ты умерла.

— Вот сейчас я точно чуть не умерла!

— Прости!

— Ты мне поможешь найти парковку?

— Да, да! Конечно!

Нос даже подпрыгнул на месте, как будто обрадо­вался, что может хоть чем-нибудь быть полезен.

— Мне нужно забрать машину и... — Маруся вни­мательно посмотрела на Носа. — Ты-ы-ы...

— Я? Я что?

— Ты мне поможешь?

— Ну да, я же сказал...

— Я не про это.

— Не про это?

— Мне нужен помощник в очень важном деле!

Нос понимающе кивнул, потом наморщил лоб и, наконец, удивленно поднял брови.

— Ты о чем?

— Чтобы вернуть Предметы.

— Вернуть откуда?

— Оттуда, куда я их... — Маруся замялась.

— Их?

— Да не цепляйся к словам!

— Ты сказала «их»! У тебя было несколько Предме­тов?

— Какая разница? Я сейчас не об этом.

— Ты что, не доверяешь мне?

— Доверяю, просто...

Нос выглядел ошарашенным, как будто Маруся страшно оскорбила его.

— Я доверяю тебе и очень ценю, что ты мне веришь, но именно потому, что ты единственный, кто мне по­верил, я не могу рассказать тебе правду.

Нос продолжал молчать и только морщил лоб.

— Потому что тогда ты тоже перестанешь мне ве­рить, — неуклюже закончила свою мысль Маруся.

— Даже не знаю, что сказать... Ты как-то все очень путано поясняешь.

Маруся взяла Носова за руку и крепко сжала ее.

— Я отдала Предметы Нестору.

Нос поднял голову и посмотрел на небо. Что имен­но означало это действие, Маруся не поняла, но поче­му-то тоже подняла голову.

Нависшие тучи подсвечивались восходящим солн­цем, и тут, словно по команде, в саду заверещали пти­цы. А может быть, они давно уже верещали, просто Маруся не обращала на них внимания. Как, впрочем, и на солнце.

— Значит, их все же было несколько? — спросил Нос, не опуская головы.

— Два. Один я забрала у Чена.

Носов кивнул. Как будто это было обычным де­лом — забрать Предмет у убийцы и охотника.

— А что случилось с Ченом?

— Мне кажется, он умер.

— Круто.

Маруся улыбнулась.

— А потом ты отдала их Нестору?

Как объяснить? Какие подобрать слова, особенно после того, что случилось с профессором. Слова не подбирались, их просто не существовало в природе. Маруся выпустила руку Носова. Еще одним другом меньше. Последним другом.

— Я покажу, где парковка... — еле слышно прошеп­тал Нос.

Маруся почувствовала, как его пальцы соприкосну­лись с ее пальцами, сначала осторожно, а потом более уверенно они сцепились и теперь снова крепко держа­ли друг друга. Нос заглянул Марусе в глаза.

— Думаю, если ты отдала Предметы, значит, на то была своя причина. А у меня есть своя причина стать твоим помощником.

Не стоило даже спрашивать, что это за причина. Та­кие вещи обычно понятны без слов.

Говорят, что автомобили придают своему хозяину уверенности в себе. Еще один способ борьбы с ком­плексом неполноценности.

Маруся не знала, что придают машины другим хо­зяевам, но с ней этот принцип работал на все сто про­центов. Как только она опустилась в кресло и обхва­тила руками руль, внутри нее заиграла музыка, а все неразрешимые проблемы теперь казались задачками из учебника для третьеклассников.

Свой персональный жетон она восстановила пря­мо в здании шанхайского аэропорта. Там же купила

новую одежду, выкинула халат и там же распрощалась с Нестором. Воспоминание о нем чуть было не испор­тило поднявшееся настроение, поэтому Маруся как можно быстрее завела машину и выехала с террито­рии школы.

— Ты любишь музыку?

Маруся посмотрела на Носа, который увлеченно изучал приборную панель.

— Ну так... не очень... То есть люблю, но в общем-то мне все равно.

— Тогда можно я включу радио?

— Оно еще существует?

— Ну а куда ж оно денется?

Носов пожал плечами.

— Хоть послушаем новости, узнаем, не началась ли война... — Маруся нажала на кнопку и сделала звук тише. — Ну, или там нашествие инопланетян.

Нос ничего не ответил, и Маруся подумала, что это была не самая удачная шутка.

— А ты мог бы прямо сейчас найти для меня кое-ка­кую информацию?

— Какую?

— Прямо напротив тебя такая белая штучка... — Маруся указала пальцем. — Вон, видишь? Нет, нет... Не эта. Как полоска, ну вот там, где торчит...

Нос напряженно вглядывался в панель, переводя палец с одной кнопки на другую.

— Длинная полоска...

Маруся не выдержала и легонько надавила на уз­кую белую планку, похожую на корешок глянцевого журнала. Из панели выехала прозрачная пластина, которая сразу же сложилась вертикально и оказалась сенсорным экраном.

— Ну ни фига себе! — удивленно вскинул брови Нос.

— Тут много всякого такого, — довольно улыбну­лась Маруся.

— И что искать?

— Искать Гордеева...

— Гордеева, — повторил Носов, набивая фамилию в поисковик.

— Нам нужен тот, который олигарх.

— Гордеев, Гордеев... Тут есть чемпион Тамбова по греко-римской...

— Но-о-ос!

— Ну ладно, ладно... Откуда мне знать... Маруся свернула на шоссе и прибавила скорости.

— Как будто чемпион по греко-римской борьбе не может быть олигархом.

— Он должен быть одним из первых.

— Ну, тогда вот... Гордеев Борис Сергеевич... Владе­лец крупнейшей в мире кор...

— А фотки есть? — нетерпеливо перебила Маруся.

— Ты замуж за него собралась?

— Глаза какого цвета?

— А! Обычного. Ты думаешь, у него есть какой-то Предмет?

— Дар убеждения! Нос присвистнул.

— Что там написано?

— Написано, что входит в пятерку...

— Вот!

— Что?

— Найди какой-нибудь официальный сайт...

— Так я на нем и есть.

— Рой любую информацию, типа... ну... ну, типа расписания или чего-то такого, я не знаю... Короче, где его сейчас искать?

— Есть. Программа официальных мероприятий...

— Что там?

Нос погрузился в чтение, потом провел ладонью по экрану, и тот снова стал прозрачным.

— Зачем ты выключил?

— Затем, что это бесполезно.

— Ты ведь обещал помочь мне!

— Я и помогаю!

— Да? Что-то не заметно!

— Как ты себе это представляешь? Придем и ска­жем — отдайте нам, пожалуйста, Предмет, господин олигарх?

— А почему бы нет? Мы же не навсегда...

— Да потому что нет!

— Можно хотя бы попробовать...

— Прежде чем пробовать, нужно выстроить ка­кой-то план. А то, что предлагаешь ты, это не план, а действие вслепую!

— Да я всегда так действую!

— Очень заметно!

Маруся сжала зубы. Больше всего на свете она не­навидела поучительный тон и людей, которые строят планы. Как можно планировать то, о чем ты даже не догадываешься?

— У нас с тобой ничего нет. А у него вооруженная охрана и способность приказывать. Что если он прика­жет нам спрыгнуть с крыши небоскреба?

Маруся ничего не ответила, но про себя заметила, что такую вероятность она действительно не преду­смотрела.

— Представь, что ты человек, который был никем, а потом вдруг очутился в пятерке богатейших людей мира. И все это благодаря Орлу! И вот однажды к тебе приходит пара сопляков, которая просит тебя одол­жить Предмет...

— Я и не знала, что ты умеешь строить такие длин­ные фразы, — злобно бросила Маруся.

— Ты бы отдала?

— А может быть, он ему уже не нужен? Он ведь до­бился всего, чего хотел...

— Нет... Ты бы отдала?

— Я и отдала! — не выдержала Маруся.

Нос замолчал.

Маруся больно закусила губу. Долбаный Носов! И что такое на нее нашло, что она решила взять его с со­бой? Обрадовалась, что он ей поверил? Растаяла из-за влюбленных глаз? Да такие, как он, влюбляются во все, что женского пола... До Маруси он вон Алису любил...

В наступившей тишине стало слышно, о чем бубнит диктор:

— ...сумма похищенной статуэтки пока не разгла­шается, но уже сейчас понятно, что речь идет...

Маруся сделала звук погромче.

— ...теряются в догадках. Правительство Италии заверило своих граждан, что они обязательно найдут злоумышленника и вернут реликвию на место...

— Забавный парень, — неожиданно заговорил Но­сов.

— Кто? — нехотя отозвалась Маруся.

— Этот Юки.

Маруся удивленно посмотрела на Носова.

— Ты сейчас о ком?

— О парне, который ворует произведения искусства.

— А ты что, его знаешь?

— Ну-у... Это известная личность в Интернете.

— Почему в Интернете?

— Потому что в реальности его никто не видел, а в Интернете он ведет свой блог, куда выкладывает картинки с очередного похищения.

— Выкладывает картинки?!

Носов кивнул.

— Самое смешное, что все украденное он почти сра­зу возвращает. Но не туда, откуда взял, а в какие-то неожиданные места. Оригинал «Золотого сечения» да Винчи нашли на стене дешевой закусочной, а скипетр Тутанхамона — в детской песочнице. Ну, типа, несет искусство в народ или просто прикалывается.

Маруся была потрясена настолько, что даже пере­стала злиться на Носова.

— Забавно, да? Полиция всего мира не может его поймать, а он сидит себе где-то и выкладывает кар­тинки.

— И что, его не могут обнаружить? Там же должны быть какие-то... Айпи или еще какая-то информация...

— Каждое сообщение приходит с нового адреса. Сейчас даже из Сахары или Арктики можно выйти в Интернет. Сетевая полиция, конечно, вычисляет его местоположение, но когда приезжают копы, то никого не находят.

— Он что, переезжает из города в город только за­тем, чтобы отправить очередное сообщение?

Носов пожал плечами.

— Это какой-то...

Маруся резко ударила по тормозам, и машина с виз­гом остановилась. Носов испуганно вытянул руки впе­ред, чтобы не врезаться в лобовое стекло.

— Ты что?

— Перемещение!

— Что?

— Он умеет перемещаться. Причем не сам по себе... Ну да. А как еще?

Нос так и остался сидеть с вытянутыми руками, по­том медленно опустил их на колени и посмотрел на Марусю.

— Ты хочешь сказать, что у него есть предмет?

— По-моему, это очевидно! Когда я была в тюрьме...

Нос резко вышел из задумчивости и округлил глаза.

— В тюрьме?

— Долго рассказывать!

— Ты меня постоянно пугаешь...

— Послушай! Неважно. Так вот, там была телевизи­онная панель, и в новостях как раз рассказывали про похищение «Сикстинской Мадонны»!

— Так это недавно ж совсем!

— Нуда...

— Ты что, прямо из тюрьмы к нам приехала?

— Нос! — Маруся возмущенно всплеснула рука­ми. — Мы сейчас вообще не об этом! Просто по телику сказали, что не представляют, как именно грабитель смог проникнуть в хранилище, в котором столько сте­пеней защиты...

Нос нахмурил брови, словно пытаясь проанализи­ровать информацию.

— И что?

— Ну не тупи! У него точно Предмет! Как еще он мог бы это сделать?

— Хм... Я даже как-то переписывался с ним в ком- ментах. ..

— Он отвечает на сообщения?

— Ну да... Он вообще нормальный парень.

Маруся завела машину и разогналась до макси­мальной скорости.

— Мне кажется, у меня есть план, — радостно ска­зала она. — Ив нем никому не придется прыгать с не­боскреба.

 ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МОСКВУ!

Каждый раз, когда Маруся проезжала мимо этой надписи, она опускала стекла, чтобы вдохнуть лю­бимый московский воздух. Он был не самым чи­стым, не самым вкусным и, уж конечно, куда менее полезным, чем тот, который остался за надписью, но все равно московские диоксиды азота были род­ней и лучше, чем диоксиды азота любого другого го­рода.

Дорога была относительно свободной, поэтому до Солянки доехали быстро. Маруся припарковала маши­ну прямо на дороге и обернулась к Носу:

— Видишь этот дом?

Носов кивнул.

— Выходи из машины и дуй в подъезд.

— А ты?

— А я потом.

— Не понял смысла.

— У меня очень строгий папа и очень любопытные соседи. Так понятней?

Нос как-то растерянно кивнул и вышел из машины. Маруся подождала, когда он скроется в арке, и только тогда выбралась наружу.

Если Юки не оставляет украденное себе, значит, им движет не желание обогатиться, а какая-то дру­гая идея. Скорее всего, ему просто нравится привле­кать к себе внимание. Именно поэтому он и ведет блог. К тому же у этого парня неплохо с чувством юмора, а значит, договориться с ним будет проще, чем с оду­ревшим от власти олигархом.

Носов ждал ее в подъезде.

— Идем!

Они быстро поднялись по лестнице и остановились у дверей Марусиной квартиры.

— А папы точно нет дома? — шепотом спросил Нос.

— Очень надеюсь... — тоже шепотом ответила Ма­руся и провела жетоном по замку.

В квартире, слава богу, было пусто. Конечно, шансы нарваться на отца минимальны, но и закон подлости еще никто не отменял. Тем более что в последнее вре­мя он как-то чересчур активизировался.

— Точно не вернется?

— Да что ты заладил...

Маруся скинула ботинки и прошла в комнату.

— Какой адрес блога твоего Юки?

— Ща...

Нос огляделся по сторонам, выискивая глазами компьютер.

— Hoc!

Маруся махнула ему рукой и показала на журналь­ный столик. Здесь, словно книги, один на другом, ле­жали аж четыре планшета.

— Ты их коллекционируешь, что ли?

— Я их теряю.

— Ну, я возьму один?

— Да хоть все.

Нос хмыкнул, включил планшет и присел на крае­шек дивана. Маруся устроилась с ногами рядом.

— Вот, — он развернул экран в сторону Маруси. — Это последнее сообщение.

Маруся пролистнула страницу.

— Это вчерашнее...

— Значит, сегодня еще ничего не украл, — улыбнул­ся Носов.

Маруся кликнула на строчку с комментариями.

— Сегодня он общался с публикой... Гляди!

— Во сколько?

Маруся посмотрела на часы.

— Прямо сейчас!

Она открыла новое окно и стала быстро печатать.

— Что ты ему пишешь?

— «Привет, нам надо поговорить», — прочитала Ма­руся. — Отправить!

Она ударила пальцем по иконке с оранжевой стре­лочкой и посмотрела на экран.

— Какое-то дурацкое сообщение, — скептически пробубнил Носов. — Что значит «надо поговорить», если с ним и так все разговаривают? Это все равно что...

— Смотри! — перебила его Маруся.

В окне замигало новое сообщение: «О чем?»

— Он что, тебе по-русски отвечает?

— У меня здесь этот... переводчик... он автоматиче­ски переводит с одного языка на другой.

— А я с ним по-английски мучился, — вздохнул Но­сов.

— Ну, круто, — сказала Маруся, набивая следующее сообщение. — Я английский не знаю.

— Чего ты написала?

— Что знаю, какого цвета у него глаза и почему.

— Вот так вот сразу?!

— Ну, а чего тянуть?

— Сейчас он смоется, и тогда нам точно нечего бу­дет ждать!

Окошко обновилось, и на экране появилась над­пись: «YUKITANARO».

— Юкитанаро? — переспросил Носов.

— Что это значит?

— Может, ругательство?

Маруся навела курсор на загадочное слово.

— Это ссылка.

Она ударила пальцем по экрану, и сбоку выскочило новое окошко:

«Включи камеру».

Маруся влезла в настройки и поставила галочку на­против надписи «видеочат». В ту же секунду на экране появилась трансляция с веб-камеры. Маруся выжи­дающе смотрела на собственное отражение.

— Ну и чего? — нетерпеливо спросил Носов.

— Наверное, хочет посмотреть, кто я.

«С кем ты разговариваешь?»

Маруся быстро набрала ответ.

«Пусть тоже покажется».

— Он просит, чтобы ты тоже показался, — прочита­ла Маруся.

Нос наклонился к экрану и помахал рукой.

«Покажи всю комнату».

Маруся посмотрела на Носова, пожала плечами, подняла планшет и покрутила его в разные стороны.

«Что вы хотите?»

Маруся задумалась над ответом.

— Ну, давай! Пиши! — язвительно поторопил Носов.

— Нам нужна твоя помощь, — проговорила Маруся, быстро набирая текст в окне.

«Я не работаю на заказ».

— Это не заказ!

Пальцы Маруси печатали с невероятной скоростью, как будто она боялась упустить внимание Юки.

«Приятно было познакомиться».

— Ч-черт! — выругался Носов.

— Еще и улыбается!

Маруся снова набрала ответ и щелкнула по оранже­вой стрелке. Окошко чата закрылось.

— Ушел, — печально констатировал Носов.

— Может, он успел получить последнее сообщение.

— Не думаю, что он еще ответит... Если, конечно, ты не пообещала ему снять футболку.

— Я написала, что человечество в опасности, — честно призналась Маруся.

— М-м-м... ну, значит, точно не ответит.

Маруся несколько раз нажала на иконку «обновле­ние страницы».

— Может, придумаем какой-нибудь другой план или теперь так и будем сидеть и жать на кнопки?

Маруся переложила планшет на стол и встала с ди­вана. Она все еще не могла смириться с поражением. Ну надо ж так испортить настроение!

— Ау!

— Чего?

— Я говорю, что нужно думать дальше.

Маруся вздохнула, силы у нее были на исходе.

— Какие еще есть варианты?

— Прыжки с небоскреба?

Теперь вздохнул Носов.

— А еще?

— Единственный Предмет, который может нам сей­час помочь, — гордеевский. К тому же он находится и Москве.

— Он не отдаст его, — упрямо повторил Носов, — украсть его мы тоже не сможем.

— Ну, теперь, видимо, нет...

— Давай попробуем вспомнить все, что знаем; запи­шем на бумажке, проанализируем и составим какой- нибудь план.

Маруся тупо смотрела в пол. Ничего не приходило в голову.

— О чем ты думаешь?

— О еде.

— О чем?!

— О самой большой пицце в городе.

Носов рухнул на диван и схватился за голову.

— Жалеешь, что вызвался мне помогать?

Нос не ответил.

— Хочешь, уезжай. Я и сама могу сходить к Гордееву.

Никакой реакции.

— Ну что ты молчишь?!

— Знаешь, мне кажется, что Алиса была права... — не поднимая головы, сказал Нос.

Марусе показалось, что чьи-то невидимые руки схватили ее за горло — настолько больно стало ды­шать.

— Ты абсолютно несерьезная. И безответственная.

Несерьезная и безответственная. Маруся попробо­вала вспомнить все, что происходило с ней за послед­ние несколько дней. Ну, хоть бы какой-нибудь малень­кий подвиг, который совершила она сама...

Из тюрьмы ее вызволил папа, с места аварии вывез Илья, из душа вытащила Алиса. Профессор вообще по­гиб, пытаясь спасти ее от охотников. Единственная си­туация, с которой она справилась сама, — это побег от Чена, да и там ей, прямо скажем, просто повезло.

Так тошно, что хочется сдохнуть. Маруся взяла со стола планшет и отправилась в свою комнату. Найти этого несчастного Гордеева, а дальше — будь что будет. Да хоть бы и небоскреб.

Внизу экрана мигала синяя стрелка: входящее со­общение. Маруся осторожно кликнула на нее.

«Зайди на кухню».

Какой-то бред! Вот так сидишь в собственной квар­тире и вдруг получаешь сообщение...

И тут же второе.

«Быстрее».

Маруся отложила планшет и вышла в коридор. Ни­кого. Заглянула в гостиную — Нос так и лежит на ди­ване. Ну, хорошо... Маруся сунулась на кухню. Ого! На обеденном столе сидел молодой, лет восемнадцати...

О черт!

Маруся зажмурилась и снова открыла глаза.

Прямо на обеденном столе сидел молодой, лет во­семнадцати, парень со смуглой кожей, бирюзового цвета глазами и черными волосами «ежиком». Уви­дев Марусю, он улыбнулся и приветственно поднял РУку.

— Хай!

Маруся стояла перед ним в полном оцепенении и даже не знала, что ответить.

Парень ударил себя в грудь:

— Юки.

Юки? Значит, он прочитал ее последнее сообщение и пришел поговорить?

— А-а-а... Ай донт спик инглиш, — заикаясь, выго­ворила Маруся.

— Джапаниз? — весело спросил Юки.

— И джапаниз тоже.

Юки спрыгнул со стола и вытащил из кармана ма­ленькие розовые подушечки. Нуда, конечно... Пере­водчик. ..

Маруся кивнула, взяла с его ладони динамики и вставила в уши.

— Как ты узнал, где я живу?

— Нет, нет, нет, нет... — замотал головой Юки, — сначала я!

Маруся в недоумении посмотрела на него.

— Откуда ты узнала про Предмет?

— Догадалась.

— Чтобы догадаться про Предмет, нужно что-то знать.

— Я много чего знаю.

— Ты охотник? — улыбнулся Юки.

— У меня тоже Предмет. Был. И я... В общем, я мно­го чего видела. Много сильных Предметов.

Юки скорчил смешную гримасу, изображающую восхищение.

— Теперь ты объяснишь, как нашел меня?

— Я же видел твою комнату.

— Тебе достаточно просто увидеть место?

— В общем-то да.

— Тогда почему ты очутился не в комнате, а на кухне?

— Я очутился в комнате, но твой друг так погружен в свои страдания, что даже не заметил меня.

Маруся улыбнулась.

— Так что ты хотела?

— Мне очень нужно достать один Предмет. Украсть его.

Юки нахмурил брови.

— Ты говорила, что все очень серьезно.

— А все и есть очень серьезно.

— А я говорил, что не ворую на заказ. Тем более Предметы. Я — не охотник.

— Но это не заказ! Мне нужен этот Предмет, чтобы предотвратить колоссальные неприятности.

— Ну а при чем здесь я?

— Потому что сама я не справлюсь.

— А что мне будет за то, что я тебе помогу?

Маруся растерянно пожала плечами.

— У меня ничего нет. Я почему-то подумала, что ты поможешь мне просто так.

Юки наморщил нос.

— Я не хочу.

— А ты вредный!

— Ода.

— Если ты мне не поможешь, может произойти большое несчастье для всех людей.

— Ты спасаешь мир?

— Типа того.

— Мне все равно, что будет с этим миром. Я хочу жить в свое удовольствие и не напрягаться.

Какие знакомые слова. Марусе даже показалось, что она разговаривает сама с собой.

— Хорошо. Давай так. Что бы ты хотел получить взамен за свои услуги?

Юки ухмыльнулся.

— А ты симпатичная...

Маруся растерялась... Он издевается? Или нет? Этого еще не хватало!

— Мне вообще-то только четырнадцать...

Японец засмеялся.

— Если серьезно, то все, что мне нужно, я могу и сам найти, а затем украсть. Но, с другой стороны, оказывать тебе услугу просто так — это неправильно. Поэтому... Например, ты знаешь, где находится Пред­мет, который позволяет... м-м-м... наблюдать?

— Наблюдать?

— Я не могу переноситься в те места, которые нико­гда прежде не видел своими глазами.

Маруся напряглась, пытаясь понять, о чем он.

— Есть предмет, который показывает все, что ты хочешь. Все, что тебе интересно. Ты думаешь: «Хочу увидеть... — Юки осмотрелся по сторонам, взял с подоконника журнал и показал на девушку с облож­ки, — спальню этой девушки!» И ты ее видишь! Я был бы не прочь завладеть этой штуковиной.

Медиум. Немецкий учитель географии, который составляет гиды. Похоже, именно он обладал Предме­том, о котором мечтал Юки.

— Да! Я знаю этот Предмет.

— И ты знаешь, где он?

Маруся уверенно кивнула.

— Ну так достань мне его. А я достану взамен то, что нужно тебе.

— Как же я его достану?

— Ты мне, я тебе. Иначе никак.

— Если бы я могла доставать Предметы, я бы к тебе не обратилась!

— Это мое условие.

Маруся страшно разозлилась. Ну почему, почему он был таким вредным?!

Она с гневом посмотрела на Юки. Японец же с ин­тересом уставился куда-то в сторону коридора. Маруся обернулась и увидела Носова, который застыл на по­роге, не решаясь зайти и потрясенно взирая на стран­ную парочку, беседующую на русском и японском. Ко­гда Маруся повернула голову обратно, Юки на столе уже не было.

Почему-то вся эта ситуация напоминала Марусе знакомую каждому ребенку историю под названием «Можно я не пойду сегодня в школу». Это когда ты про­сыпаешься с утра с острым приступом лени и понима­ешь, что страшно-страшно-страшно-престрашно не хочешь идти на уроки. И тогда ты ползешь к маме, или к папе, или к бабушке, складываешь руки на груди, де­лаешь несчастное лицо и спрашиваешь: «Можно, я не пойду сегодня в школу?» А тебе отвечают: «Хорошо,

так и быть, устрой себе сегодня выходной... Но раз ты целый день дома, то, пожалуйста, уберись в своей ком­нате, приготовь обед, вымой посуду, выгуляй собаку, полей клумбу, отдели горох от чечевицы и не забудь сделать домашнее задание на завтра!»

Маруся поймала себя на том, что уже минут десять размешивает сахар в чашке. Она подняла глаза и по­смотрела на Носа.

— Что ты решила?

— Я думаю, что, с одной стороны, это бессмыслен­ная затея, а с другой — ясновидящий учитель геогра­фии пугает меня гораздо меньше, чем обладающий гипнотическими способностями олигарх с вооружен­ной охраной.

Носов кивнул.

— А что ты думаешь?

— Что олигарх-гипнотизер — это не так страшно, как перелет на самолете.

Маруся улыбнулась.

— До чего несерьезное и безответственное заявление.

— Я же не сказал, что не полечу.

— Для начала было бы неплохо выяснить, куда именно нам придется лететь!

— Это я уже, кажется, выяснил...

Нос протянул Марусе планшет, на экране которо­го высвечивалась фотография пожилого мужчины в клетчатой панаме.

— А это точно он?

— Учитель географии Генрих Гердхарт живет в Гер­мании и пишет гиды для путешественников...

— Гиды пишут все, кому не лень...

— Ты говорила, что он не выходит из дома?

— Если верить Нестору...

— Я нашел его адрес и личное дело. Он вообще ни­когда не выезжал из Германии. К тому же он тяжело болен и прикован к постели.

— То есть нам предстоит отнять Предмет у старика, который даже не сможет оказать сопротивления?

Носов с укором посмотрел на Марусю.

— Иногда мне кажется, что ты чудовище.

— Иногда мне тоже так кажется, но вообще-то я шу­тила.

— Вообще-то, даже если ты и шутила, это не меняет сути.

— Мы можем забрать у старика Предмет, чтобы от­дать Юки, чтобы он, в свою очередь, отдал нам «дар убеждения», при помощи которого мы отнимем Пред­меты у Нестора. А потом вернемся к этому учителю и вылечим его!

— Прекрасная простая комбинация.

— Между прочим, сейчас я не шучу.

— Тогда бронируй билеты!

«Что чувствует убийца, возвращаясь на место пре­ступления?» Эта фраза была первой, которую Маруся услышала, войдя в здание аэропорта. Она испуганно обернулась и увидела мальчишку, сидевшего прямо на полу у входа. В его руках светилась маленькая видео­панель, с которой и доносились звуки. Тьфу ты!

— Все в порядке? — заботливо спросил Носов.

— Да так... кое-что вспомнила.

— Это здесь тебе подкинули Саламандру?

Нос с интересом разглядывал светлый просторный зал.

— Ну, я не уверена. Но думаю, да... А ты что, в аэро­порту раньше не был?

— Да я вообще здесь впервые.

— Здесь — это где?

— В Москве.

Маруся невероятно удивилась. Она вообще не пред­ставляла, как можно было «не быть в Москве».

— И как тебе?

— Так себе.

— Это лучший город на свете!

— Московский снобизм, — улыбнулся Носов.

— Да что бы ты понимал!

Они дошли до автоматов регистрации и одновре­менно вставили свои жетоны в специальные прорези.

«Добро пожаловать в аэропорт Домодедово...» — так же одновременно заговорили оба автомата одина­ковыми женскими голосами.

Маруся и Нос с улыбкой переглянулись.

«Пожалуйста, приложите указательный палец ле­вой руки к сенсорной панели и дождитесь окончания идентификации».

— А что если у человека нет указательного пальца на левой руке? — спросил Нос, прикладывая палец.

Маруся пожала плечами.

«Идентификация закончена. Спасибо за регистра­цию. Ваш рейс номер семьсот сорок шесть следует по маршруту Москва — Нюрнберг. Более подробную ин­формацию вы можете прочитать в памятке пассажира. Удачного пути!»

Из автоматов прямо в руки выскочили красочные буклеты с подробным описанием, куда идти и что де­лать. Нос взял свою памятку и открыл на первой стра­нице.

— Добро пожаловать в аэропорт...

— Ты собираешься читать мне его вслух?

— Могу про себя.

— Нам надо связаться с Юки. Хочу, чтобы он знал, что я в деле.

— Так в чем проблема? Свяжись.

— У меня нет телефона.

Нос спрятал буклет в карман, вытащил телефон и загрузил страничку с блогом.

— Сегодня еще не выходил.

Маруся взяла аппарат, перевела его в режим съем­ки и сфотографировала зал.

— Что ты делаешь?

— Показываю, где нахожусь.

Маруся отправила снимок в комментарии к послед­нему сообщению.

— И что, ты думаешь, он сразу примчится к тебе?

— Да ты ревнуешь!

Нос раскрыл буклет и с явно наигранным интере­сом принялся изучать картинки. Маруся огляделась. Фраза про убийцу, который всегда возвращается на ме­сто преступления, не выходила из головы.

— Я сейчас вернусь...

— Куда ты?

— Мне надо. Я быстро!

Маруся улыбнулась и пошла в сторону аптеки. Это безумие, наверное, но почему-то ей очень хотелось за­глянуть туда еще раз. Казалось, будто все, что произо­шло тогда, — произошло не случайно. И началось оно именно с аптеки.

Предложение опробовать новый поезд, юридическая контора, коктейль «Возрождение» — Маруся читала надписи на полу и вспоминала недавние события. Вот оно! «Стопадреналин» пролонгированного действия...

Маруся подняла голову и посмотрела на аптечный киоск. Все та же силиконовая кукла на входе, какие-то люди у витрины... Маруся остановилась у двери и ста­ла наблюдать за происходящим через стекло. Большое семейство — мама, папа и четверо детей — заполони­ло собой все пространство.

Зайти, когда они выйдут? Но зачем? Маруся даже не понимала, что именно она хотела там увидеть.

В кармане завибрировал носовский телефон. Мару­ся достала его и посмотрела на экран. Новое сообще­ние.

«good girl О»

 — Они хотя бы одетые...

— По такой жаре это ненадолго.

Они вышли на дорогу и вытянули руки, подзывая такси.

— Ты когда-нибудь видела голых магов и волшебни­ков?

— Ага... В Шанхае...

— Ты видела Чена голым?

— Только не надо делать такое лицо!

— А какое у меня лицо?

К счастью, в этот момент рядом остановилось такси, и Марусе не пришлось объясняться дальше.

— Гутен таг, — поздоровался с водителем Носов.

— Хай, — по-простецки ответил водитель.

Нос протянул ему карту и ткнул пальцем в нужную улицу. Водитель кивнул.

— Ты знаешь немецкий?

— У меня мама — учитель немецкого.

— У меня папа вообще пятнадцать языков знает, но мне же это не помогло.

— Тебе уже вряд ли что-нибудь поможет, — съязвил Носов.

Маруся посмотрела в окно на толпу ряженых.

— Интересно, у них есть что-нибудь под мантия­ми? — задумчиво спросила она.

— О чем ты вообще думаешь?

— А кто первый начал?

— Думай о деле.

Маруся нахмурилась и постаралась сконцентриро­ваться. Минут через десять им предстояло встретить­ся с учителем географии. О чем с ним говорить? Как выстроить диалог и убедить старика отдать им пред­мет? Не отнимать же его, честное слово.

Маруся искренне надеялась, что предложение ис­целить несчастного, как только к ней в руки попа­дет Скарабей, сработает. Уж лучше быть здоровым

и путешествовать самому, чем быть особенным, но прикованным к постели...

На всех улицах то тут, то там встречались сума­сшедшие в колпаках и мантиях. Смешные. Маруся вспомнила слова Бунина про то, что все люди мечтают обладать какими-нибудь суперспособностями. Знали бы они, насколько это тяжело...

Носов заговорил с водителем. Маруся, даже и не пытаясь вникнуть в их болтовню, достала из сумки носовский телефон и проверила, не пришли ли но­вые сообщения. Ничего нет. Маруся почувствовала легкое разочарование и почему-то тут же вспомнила про Илью. Вот если сейчас сравнить его и Юки — кто ей больше нравится? Илья? Или Юки? Или все-таки Илья? Да какая разница, если она все равно с Носо­вым. ..

Машина притормозила на светофоре. Маруся включила камеру и сфотографировала парочку ма­гов. Надо было выслать доказательство того, что она уже на месте. Через минуту телефон завибриро­вал.

«WTF?»

Маруся задумалась.

— Что такое WTF?

Нос усмехнулся.

— Ты с кем там переписываешься?

— Тебе что, трудно ответить?

— Если расшифровать аббревиатуру дословно, по­лучится неприлично. А если перефразировать, то зву­чит примерно как «что за фигня?».

— Хм... А как по-английски будет «фестиваль магов и волшебников»?

— Собирайся давай. Мы уже почти приехали.

Маруся вздохнула, перепечатала увиденное на

афише слово «Niirnberg» и нажала на оранжевую стре­лочку.

 Это был маленький частный дом, стоящий прямо у дороги. Сразу за домом начиналось поле. Странное место — тихое и безлюдное. Маруся посмотрела на Носова, как будто ждала подсказку, что делать дальше. Нос не отреагировал — похоже, у него тоже не было никакого решения. Они постояли так несколько ми­нут, в задумчивости глядя на дом и иногда озираясь по сторонам.

— Ну? — наконец не выдержала Маруся. — Так и бу­дем топтаться на месте или все-таки пойдем?

— И что мы скажем?

— Говорить будешь ты, я этого языка не знаю.

— От тебя на удивление много пользы, — сердито бросил Нос и направился к дому.

Он постучал в дверь и глубоко вздохнул, набирая в легкие побольше воздуха, как будто собирался про­говорить целый час на одном дыхании. Дверь не от­крылась.

— Может, никого нет? — спросила Маруся.

— Ну, свет же горит...

— А может быть, он один и не может встать с кро­вати?

— Так не бывает... — замотал головой Нос, — у него обязательно должны быть родственники или сиделка.

Он постучал еще раз.

— А если так и не откроют, что будем делать?

— У тебя есть... — Нос прервался и приложил ухо к двери. — Слышишь?

Маруся услышала женский голос, который что-то кричал, постепенно становясь громче, — видимо, жен­щина подходила к двери.

— Что она там кричит? — прошептала Маруся.

— Ну, что-то типа «сейчас вернусь».

Дверь резко распахнулась, и на пороге появилась женщина с длинными рыжими волосами, которые она тут же стала заплетать и завязывать в узел. Вид у нее был крайне взволнованный.

Маруся приветливо улыбнулась, а Нос начал быстро тараторить. Ну надо же, по-русски он и то медленней говорил!

Женщина выслушала Носа и что-то коротко отве­тила. Нос резко обернулся к Марусе, на лице его было написано сильнейшее смятение.

— Что она говорит?

— Ну, это...

— Что?

— Он умер.

— Как умер?!

Нос снова заговорил с женщиной, потом обернулся к Марусе.

— Несколько дней назад. Сильно болел и умер.

Вот тебе и на! Маруся настолько растерялась, что

даже не сообразила состроить скорбное лицо. Она со­вершенно не понимала, что ей делать дальше. Прав­да, и до этого она не особо понимала, но имелся хоть какой-то план. А что сейчас? Выкладывать всё до ме­лочей этой фрау? Но кто она? И кто еще находится в доме?

— Может быть, она врет? В доме явно есть кто-то еще, да и выглядит она какой-то слишком перепуганной.

— Ты предлагаешь мне спросить, не врет ли она?

— Нет. Но нам надо проникнуть в дом.

Нос вздохнул и продолжил диалог с Рыжей. Бук­вально через минуту она закивала и раскрыла дверь пошире, явно предлагая войти.

— Что ты наврал?

— Что мы студенты из России и собирались напи­сать о Генрихе Гердхарте материал как о великом гео­графе. И что ехали специально, а тут такое.

— И что делать дальше? — спросила Маруся, прохо­дя внутрь и рассматривая гостиную.

— Ты хотела в дом, вот тебе дом. Дальше думай сама, — проворчал Носов.

Он улыбнулся Рыжей, показал на Марусю и начал говорить что-то непонятное, но с упоминанием ее имени. Видимо, представлял. Рыжая вежливо улыбну­лась и протянула Марусе руку.

— Эльза.

— Маруся, — ответила Маруся и пожала протяну­тую ладонь.

— Это его дочь. Она живет здесь со своим ребенком.

Женщина снова заговорила, указывая на стол.

— Предлагает выпить чай, — перевел Носов.

Маруся кивнула.

— Как по-немецки будет «спасибо»?

— Данке.

— Данке, — повторила Маруся и улыбнулась жен­щине.

Они сели за стол.

— Попроси ее рассказать о нем. Пусть покажет фо­тографии или еще что-то.

Носов заговорил с женщиной, и та стала отвечать.

— Говорит, что он очень любил путешествовать, — начал переводить Носов. — Практически никогда не сидел дома. Говорит, что после последней поездки чем-то заболел...

— Она все врет...

— Разумеется, — кивнул Носов.

— Спроси, не привозил ли он чего-нибудь интерес­ного. Какие-нибудь сувениры, предметы...

— Это как-то слишком в лоб...

— Она не заподозрит... Думаю, она вообще не в кур­се. Иначе бы не пустила.

Носов перевел Марусин вопрос. Женщина грустно закачала головой и ответила.

— Объясняет, что ничего не привозил, потому что странно относился к вещам...

Женщина снова заговорила.

— Считал, что каждая вещь несет какой-то... э-э-э... ну, типа ауры, — перевел Носов. — И что в дом нельзя заносить незнакомые предметы, чтобы не навлечь беду.

— Ну-ну.

— Типа даже фотографии никогда не делал.

— Как бы он их сделал, не вставая с постели, — скептически заметила Маруся.

Эльза принесла поднос, на котором стояли чашечки с чаем и тарелка с курабье.

— Данке, — снова заулыбалась Маруся.

Эльза что-то ответила ей. Видимо, «на здоровье».

Откуда-то сверху раздался плач ребенка. Эльза подняла голову и посмотрела на потолок, словно пы­таясь разглядеть сквозь него, что происходит на дру­гом этаже. Потом она быстро затараторила, грустно улыбнулась в ответ на короткую фразу Носа и побежа­ла в сторону лестницы. Носов что-то крикнул ей вслед. Эльза ответила ему, не останавливаясь, и скрылась из виду. Стало слышно, как она взбегает по ступенькам и что-то приговаривает, теперь уже, видимо, обраща­ясь к ребенку.

— Что там такое?

— Сразу после смерти профессора ребенок начал болеть, и они не знают, что с ним. Переживает...

Маруся замерла с вытянутой рукой, так и не дотро­нувшись до печенья.

— Заболел ребенок?

— Ну да.

Маруся убрала руку от тарелки, встала и направи­лась в сторону лестницы.

— Ты чего?

— Нам нужно к этому ребенку.

— Как ты себе это представляешь?

— Поднимемся, и ты скажешь, что мы пришли на помощь...

— Это как-то неприлично...

— Что неприлично? Помогать детям?

— Идти туда, куда тебя не приглашали! Тем более в комнату к больному ребенку.

— Откуда она знает? Может, у русских так принято. Ну что ты сидишь?

— Да ну...

— Нос! Ну елки-палки! Предмет стопроцентно там! Рыжая явно ни сном ни духом — она понятия о нем не имеет!

Нос нерешительно поднялся.

— Давай! Просто надо попасть в детскую, пока она оттуда не вышла... Иначе потом это действительно бу­дет странно.

Они поднялись по лестнице и остановились у двери, из-за которой слышался плач.

— Постучи и скажи, что я врач! Педиатр!

— Ну какой ты врач?! — возмутился Носов.

— Детский! Скажи, что я дочка известного в Моск­ве педиатра, что я учусь на медицинском, что я гений, что я могу позвонить папе и проконсультироваться, описать симптомы, — в общем, наври ей что-нибудь. Главное — ее заболтать...

Нос посмотрел на Марусю как на сумасшедшую. Маруся разозлилась, сама постучала в дверь и, не до­жидаясь разрешения, раскрыла ее и втолкнула Носова внутрь. Пока он объяснялся, вздыхая и заикаясь, она быстро осмотрела комнатку.

Обычная детская со светлыми стенами и картин­ками мультипликационных героев; игрушки, малень­кая и симпатичная мебель... Сам ребенок, девочка лет пяти, лежал в кровати и плакал, растирая глаза. Мару­ся перевела взгляд на Эльзу — та смущенно улыбалась, слушая Носова — конечно же, она обалдела от такой бестактности, но пыталась с достоинством вынести внезапную атаку «этих русских».

В ответ на какую-то сбивчивую реплику Носова Эльза быстро и скомканно заговорила, показывая на ребенка и заправляя за уши вновь растрепавшиеся во­лосы.

— Она благодарит и просит посидеть тут минутку, пока она сбегает вниз за лекарством, — сухо перевел Носов.

Ему явно не нравилось происходящее.

Маруся закивала и подошла к детской кроватке.

— Данке, данке... — залепетала Эльза, выходя из комнаты.

— Встань у двери! — резко скомандовала Маруся, как только они остались наедине с малышкой.

— Что ты собираешься делать?

— То, зачем мы сюда и приехали!

Она быстро осмотрела кроватку со всех сторон, за­глянула под нее и за нее, провела рукой под матрасом и под подушкой... Девочка, не переставая, плакала, за­крывая лицо руками.

— Тихо, тихо, тихо... — Маруся погладила девочку по волосам, — не плачь, хорошая...

— Ты уверена, что Предмет здесь?

— У девочки глаза воспаленные, — смотри, как она их трет... И заболела она сразу после смерти профессо­ра, потому что... — Маруся встала с коленок и еще раз внимательно осмотрела кроватку. — Потому что... он передал ей Предмет перед смертью либо его...

Маруся осторожно приподняла одеяло и расстегну­ла пуговки на рубашке ребенка.

— Его повесили внучке на шею в память о дедуш­ке... — улыбнулась Маруся, вытаскивая из-под рубаш­ки тонкую серебряную цепочку с подвеской в форме ворона.

Нос нервно сглотнул.

— Можно я возьму эту птичку? — спросила Маруся у девочки и, не дожидаясь ответа, расстегнула цепочку.

— Получается, что мы ее украли, — расстроенно вздохнул Носов.

— Получается, что мы вылечили ребенка, — реши­тельно сказала Маруся, пряча Предмет в карман и на­крывая девочку одеялом.

Девочка и правда перестала плакать. Она даже убрала руки от глаз и внимательно смотрела на Мару­сю, будто пытаясь разглядеть ее лицо. Как и следовало ожидать, глаза у девочки были разноцветные, к тому же сильно покрасневшие от слез.

— Так лучше? — спросила Маруся, улыбаясь.

— Эльза идет, — прошептал Носов.

Маруся присела на краешек кровати и взяла девоч­ку за руку.

Эльза вбежала в комнату со стаканом, в котором была налита подкрашенная розовым вода. Она подско­чила девочке, и Маруся сразу же встала и отошла в сто­рону. Эльза напоила ребенка и что-то спросила.

— Спрашивает, как ты ее успокоила, — перевел Но­сов.

— Скажи, что я знаю волшебные слова, — ответила Маруся, выбегая из комнаты.

— Ты куда? — бросил ей вслед Носов.

— Сейчас!

Она сбежала по лестнице, взяла свою сумку и вер­нулась.

— Это тебе на память, — прошептала Маруся девочке, протягивая маленькую резиновую уточку, купленную когда-то в аэропорту и так и не выложенную из сумки.

Эльза улыбнулась. Девочка взяла в руки игрушку и прижала к груди.

— Это ты для успокоения совести? — тихо проши­пел Носов.

— Это я подарила ребенку уточку, — невозмутимо ответила Маруся. — Считай, что мы обменялись.

Дело было сделано. Теперь очередь за Юки.

 В маленьком уютном кафе в старом городе было не протолкнуться: местные во все глаза пялились на разряженных поклонников фэнтези. Маруся тоже раз­глядывала приезжих магов, с удовольствием жевала калач и пила чай. После удачной операции настроение было хорошим, и от этого выпечка казалась невероят­но вкусной.

В отличие от Маруси, Нос выглядел хмурым. Похо­же, его мучила совесть за то, что они украли Предмет, и «благородные» оправдания поступка ничуть его не утешали. С другой стороны, он знал, на что шел.

— Пора вызывать Юки, — наконец заговорила Ма­руся, облизывая губы. — Надеюсь, ему есть чем нас порадовать.

Нос молча протянул ей телефон и отвернулся ку­да-то в сторону. Вытерев ладони о салфетку, Маруся вытащила из кармана Ворона и положила на стол. На­писать сообщение она не могла, поэтому решила от­править снимок. Просто и понятно.

Она сфотографировала предмет и добавила в чат Юки.

— А если он не отдаст Орла? — не оборачиваясь, спросил Носов.

— Как не отдаст?

— Так. Орел же мощнее нашего Ворона.

Маруся пожала плечами.

— Не знаю, какой мощней, но нужен-то ему Ворон.

— Так с Орлом можно вообще ничего не делать. Приходишь и говоришь: «Отдайте мне эту картину». И тебе отдают, — занудствовал Носов.

— Зачем ему просить, если ему нравится воро­вать? — удивилась Маруся. — Я его отлично понимаю. Просить — это скучно...

— Хорошие у тебя дружки, — проворчал Носов. — Да и сама ты...

— Между прочим, этого «дружка» посоветовал мне ты, и отзывался ты о нем с восторгом!

— Ничего не с восторгом. Я просто хотел как-то за­полнить паузу, потому что мы поругались, а ты молча­ла. Не люблю, когда ты молчишь.

Маруся вздохнула. Какое трогательное признание. Наверное, лучше было бы полюбить Носова, и тогда в мире стало бы хоть на каплю больше справедливо­сти. Но мир жесток, и чем сильнее Носов влюблялся, чем больше он проявлял свои чувства и даже осторож­но выражал их в словах, тем меньше Марусе удава­лось воспринимать его в качестве «объекта желания». Он становился другом, в какой-то степени любимым, но совсем не той любовью, на которую рассчитывал. А может быть, ей просто нравились плохие парни с чувством юмора, и добрый мальчик, который в лю­бой момент готов прийти на помощь, казался чем-то полезным и оттого, как все полезное, — невкусным.

В руке задрожал телефон. Ответное сообщение: фо­тография маленького блестящего Орла.

— Он достал Предмет, — сказала Маруся, включила камеру и сделала снимок кафе. — Я вызываю его...

— Убери пока... — Носов кивнул на Ворона.

— Ага...

Маруся взяла Ворона и зажала в руке. В глазах потем­нело. Маруся испуганно положила Предмет обратно.

— Ты чего?

— Какой-то он...

— Что?

Маруся снова сжала металлическую птицу в кулаке. На этот раз потемнело так быстро, как будто в помеще­нии резко вырубили свет. Ощущение было настолько пугающим, что Маруся отбросила Предмет и схвати­лась руками за кресло.

— Странный он... — сказала Маруся. — Или я не умею им пользоваться?

— Что с ним странного? — спросил Носов и протя­нул руку, чтобы взять Ворона со стола.

— Не надо! — остановила его Маруся.

— Почему?

— Сейчас...

Ей показалось, что она что-то чувствует.

— Подожди...

Маруся в третий раз взяла Ворона, крепко сжала его в ладони и закрыла глаза. Но теперь вместо темно­ты она увидела яркий свет.

Постепенно на ровном белом фоне стало просту­пать нечеткое изображение. Маруся постаралась со­средоточиться на нем. Почему она ничего не видит? Возможно, надо загадать, что именно ты хочешь увидеть? Задать параметры поиска? Маруся заду­малась, перебирая в голове разные варианты. Най­ти, найти... Кого же ей надо найти? Изображение замигало и вдруг «включилось», словно экран мони­тора.

Уже через секунду оно снова стало белым, но Ма­руся отчетливо увидела Бунина! Он смотрел прямо на нее из-под полуприкрытых распухших век. Профессор был жив! Профессор! Думать о профессоре. Увидеть его снова. Еще одна вспышка — и снова профессор. Со­всем рядом. Можно дотронуться рукой.

Где же он? Лицо Бунина стало отдаляться, будто Маруся мысленно масштабировала картинку. Лежит. Лежит на кафельном полу, и он связан по рукам и но­гам. Где? Что это за место?

Нужно увидеть все помещение! Комната? Нет... Больше похоже на подвал. Достаточно темно. Сверху электрический яркий свет. Значит, нет окон. Гараж? Дальше. Увидеть еще дальше. Что за дом? Изображе­ние замигало и включилось снова. Маруся увидела дом большой, очень большой, просто огромный дом... Пятиэтажный особняк, окруженный лесом...

Она узнала его. Не могла не узнать. Слишком часто попадались на глаза рекламные ролики и проспекты. Это был знаменитый особняк Нестора.

Маруся очнулась от того, что кто-то больно схватил ее за плечи. Она несколько раз открыла и закрыла гла­за, потрясла головой и с удивлением разглядела прямо перед своим лицом встревоженного Носова.

— Отпусти!

Носов убрал руки.

— Ты свихнулся?

— Я испугался.

— Чего?

— Ты не отвечала и выглядела так, будто умерла.

— Как умерла? Сидя, что ли?

— Да ну тебя!

Носов выглядел совсем расстроенным. Маруся потерла виски — голова болела, и немного шумело в ушах.

— Вон твой японец, явился не запылился...

Маруся обернулась.

Юки стоял у соседнего столика и мило беседовал с каким-то парнем с накладной бородой.

Вот так вот встретил знакомого? Или познакомился уже сейчас? Хоть бы подошел и поздоровался для при­личия...

Словно услышав Марусины мысли, Юки повернул голову, посмотрел в их сторону и подмигнул, а незна­комый парень запрыгнул на стол, скинул с себя ман­тию и начал танцевать. Юки засмеялся и подошел к Марусе.

— Привет, — поздоровалась с ним Маруся по-русски.

Юки показал ей на уши и вопросительно поднял брови.

— Забыла, — улыбнулась Маруся.

Юки полез в карман и протянул ей микродинами­ки. Маруся послушно вставила их в уши.

— Ты так разоришь меня, — засмеялся Юки.

Настроение у него было отличное.

Он кивнул Носову и сел за столик.

— Что это за парень? — спросила Маруся, показы­вая на танцующего мага.

Юки пожал плечами:

— Впервые вижу. Не удержался, хотел проверить Орла.

— Ты что? Приказал незнакомому человеку станце­вать на столе?

— Первое, что пришло в голову!

Посетители кафе заметно оживились и начали ап­лодировать танцору. Маруся покосилась на Носова. Тот был мрачнее тучи.

— Чего ты дуешься?

— Не люблю цирк.

— Не будь занудой!

Юки выкинул на стол руку со сжатым кулаком. Ви­димо, в нем был тот самый гордеевский Орел. Маруся протянула ладонь, но Юки покачал головой.

— Сначала ты!

— Теперь я что? Должна тебя во всем слушаться, да? — усмехнулась Маруся.

Она полезла в карман, вытащила Ворона и положи­ла на стол перед Юки.

Японец разжал кулак и совершенно спокойно по­зволил Марусе забрать Орла.

— Ну что, все? — нетерпеливо спросил Носов. — Концерт окончен, можем расходиться?

Маруся быстро взглянула на него, потом сжала Орла в руках и уставилась на Юки.

-— Отдай мне Ворона.

Юки замер в нерешительности.

— Ты что творишь? — громко прошептал Носов.

— Он не нужен тебе, — отчетливо проговорила Ма­руся, глядя японцу прямо в глаза.

Тот послушно положил Ворона на стол.

— Теперь отдай мне свой Предмет.

Маруся не видела Носова, но чувствовала, как тот затаил дыхание.

Юки, глупо ухмыляясь, полез в карман и достал из него Змейку.

— Я все верну. Мне нужно на время... Отдай, пожа­луйста.

Юки положил Змею рядом с Вороном.

Маруся сгребла все Предметы и быстро поднялась из-за стола.

— Я напишу тебе. Не обижайся, — Маруся поглади­ла Юки по руке. — Сиди тут полчаса, потом свободен. Уходим, — приказала она уже Носову.

Такси мчалось в сторону аэропорта. Марусе было плохо: тело ломило, живот крутило, тошнило, и силь­но разболелись глаза. Сразу три Предмета в кармане — это не шутка.

— Ты просто убиваешь меня! — Носова аж трясло от возмущения.

— Чем я тебя убиваю?

— Так нечестно! У нас был договор. И он выполнил условия.

— Я все верну.

— Ты ничем не отличаешься от охотников!

— Я же никого не убила...

— Зато отняла обманом!

— Так было нужно.

— Я думал, он тебе нравится, ты так улыбалась ему все время, строила глазки, а сама обвела вокруг пальца...

— Мне нужны эти Предметы.

— Ну конечно! Кому ж они не нужны!

— Ты не понимаешь! Я видела Бунина.

— Что?

— Видела профессора. Когда «умерла» там, за сто­лом, как ты выразился. С Вороном в руке.

— Не понял...

— Профессор жив. Я подумала о нем и увидела. Этот Ворон в самом деле показывает все, что ты хочешь. Это медиум!

Носов окаменел, переваривая информацию.

— Он жив. Но, кажется, сильно избит или болен. Его держат где-то в подвале или в гараже... Я толком не рассмотрела... Но зато я вычислила место.

— И где же?

— Профессор в загородном доме Нестора.

— Ох... — только и смог выдохнуть Носов.

— Теперь тебе понятно, зачем мне понадобились все Предметы?

Носов кивнул.

— Нос. Сейчас ты вернешься в Нижний и расска­жешь обо всем ребятам...

— Что значит «ты»?

— Это значит, что ты летишь один, а я опробую японскую Змейку и сама проберусь в логово «дракона». Думаю, нам с ним найдется, о чем поболтать.

— Нет, нет, нет, нет... — заверещал Носов. — Я не пущу тебя одну! Ты с ума сошла. Я с тобой.

Маруся улыбнулась, и это было последним, что Но­сов успел увидеть.

До этого момента Маруся ни разу не задумывалась о том, как происходит перемещение. Что при этом чувствуешь, сколько оно занимает времени и если это длится дольше секунды, то успеваешь ли ты что- нибудь рассмотреть? Впрочем, она и сейчас не смогла об этом подумать, потому что когда открыла глаза, то находилась уже внутри полутемного помещения с ка­фельными стенами.

Профессор лежал на полу и будто бы спал. Из его груди вырывалось страшное свистящее дыхание. Ма­руся подбежала к нему и опустилась на корточки ря­дом. Бунин приоткрыл глаза.

— Маруся? — еле слышно прошептал он. — Что ты здесь... Как?

— Не важно! Главное — я здесь и вытащу вас от­сюда. ..

Маруся попыталась развязать веревки. Бунин за­стонал.

— Очень больно?

Он сжал зубы и побледнел так сильно, что почти перестал отличаться цветом от бледно-серого кафеля стен. Марусе стало не по себе. Судя по всему, Бунин испытывал нечеловеческие страдания. Его лицо по­крылось испариной, и по всему телу пробежала дрожь. В таком состоянии передвигаться профессор не мог. Значит, вытащить его будет не так-то просто...

Что делать? Отдать Бунину Змейку? Маруся почти было решилась на это, но вовремя сообразила, что умирающему профессору Предмет вряд ли поможет. Скорее, наоборот. Сидеть здесь и ждать, пока Носов долетит до Нижнего и позовет на помощь? Бред! Когда они еще сюда доберутся? Да и чем смогут помочь, ко­гда тут полный дом охраны? Кстати, охрана... Можно ведь использовать дар убеждения и заставить лакеев вывезти профессора в безопасное место...

Узел наконец-то поддался, и Маруся осторожно высвободила руки Бунина. Они упали на пол, словно ватные. Казалось, будто у профессора переломаны все кости... Хотя почему казалось? Девушка вздрогнула, сообразив, что произошло. Она уже видела, как рабо­тает Морской Конек...

— Потерпите минуту! — прошептала Маруся и вы­тащила из кармана Ворона и Змею. Она зажмурилась и мгновенно исчезла.

Перед ней маячила широкая спина начальника охраны. Один ее вид внушал ужас. Страшно, но боять­ся некогда. Маруся сжала в руке Орла, быстро постуча­ла охранника по плечу и, едва тот развернулся, посмо­трела ему прямо в безразличные рыбьи глаза.

— Говорите, Нестор сейчас дома?

— Нет, он уехал...

— Отлично! Необходимо вытащить из подвала чело­века, которого вы там держите.

На это было дико смотреть, но гигантский двухме­тровый мужик послушно двинулся по коридору в сто­рону лестницы. Маруся побежала следом, не сводя глаз с его затылка, будто держала под прицелом. Они спустились на нижний этаж и остановились у двери. Охранник поднес руку к замку — тот жалобно писк­нул, и дверь отползла в сторону.

— Осторожно возьмите его на руки.

Громила наклонился, легко подхватил профессора и встал перед Марусей, ожидая следующих указаний.

— А теперь мне нужна машина, — распорядилась Маруся. — Самая быстрая из всех, что у вас есть. Живо!

Никогда еще она не управляла таким роскошным автомобилем. Он был дороже, быстрее и мощнее, чем Марусин. Да что уж там — он был единственный в сво­ем роде, собранный на заказ, и Маруся никогда даже не мечтала увидеть его вживую — только фотографии в Интернете и фантастические слухи в разделе спле­тен. Нестор явно не жалел денег на игрушки...

О чем опять она думает?

На карте мигала заданная метка — ближайшая больница. С такой скоростью ехать до нее было всего ничего.

Профессор, заботливо уложенный начальником охраны на заднее сиденье, молчал, возможно, спал, а может, потерял сознание от болевого шока. Как он еще жив до сих пор? Или Нестор специально поддер­живал в нем жизнь, чтобы продолжать допросы?

Последний поворот... Маруся сбавила газ, чтобы не вмазаться в ворота. Томительное ожидание, пока освободится проезд. Изумленные лица зевак: пялятся на машину.

Длинное белое здание, каменные львы с разинутой пастью у подъезда. Маруся выпрыгнула из автомобиля и бросилась вверх ступенькам.

— У меня в машине человек, — закричала она, едва распахнулись двери. — Быстрее, он умирает!

Девушки в голубых комбинезонах засуетились у стойки, отдавая команды санитарам, и практически мгновенно в зале появились люди с больничной катал­кой.

— Он там! — Маруся указала на машину. — Только аккуратно!

Маруся смотрела, как Бунина вытаскивали из ма­шины. Теперь можно выдохнуть — она сделала все, что могла. И это был хороший поступок.

Надо же — задремала и сама не заметила. Види­мо, потеряла много сил после «общения» с Предмета­ми. Голова гудела, а в груди болезненно пульсировало сердце. Маруся протерла глаза и потянулась. В боль­ничном коридоре было тихо, и даже персонал пере­двигался бесшумно, словно скользя по гладкому полу в мягких тапочках, похожих на балетки. Ребята еще не приехали, хотя она сразу же отправила сообщение Носову. Не получил? Или прошло еще недостаточно времени?

Маруся встала с дивана и заглянула в палату. Ни­кого. Значит, профессора еще не привезли из операци­онной. Маруся не хотела думать о том, что могла быть и другая причина. Он не может умереть! Не должен! 11осле того как она нашла и спасла его, это оказалось бы слишком несправедливо.

Маруся вернулась на место. Ничего не делать было мучительно, но, чем себя занять, она тоже не пред­ставляла. Маруся достала коммуникатор и увидела новое входящее сообщение в папке голосовой почты. Прослушать.

«Нос, это Маруся! Я вытащила Бунина. Координаты больницы во вложении. Жду вас!»

Ну как, как можно быть такой дурой?! Она отпра­вила сообщение Носову на носовский же телефон, ко­торый остался у нее. И как теперь с ним связаться? Найти номер школы и разыскать через администра­цию? А может... Да. Скорее всего, в списке контактов будет кто-то из ребят. Позвонить Илье и все объяс­нить.

Маруся пролистнула записную книжку, почти сразу нашла нужный номер и нажала на кнопку вызова.

Она уже и не надеялась услышать его голос. Каким он будет? Радостным? Или холодным, как в ту послед­нюю встречу?

— Нос?

— Алло... Илья, это Маруся.

— Маруся? Почему с этого номера? А где Носов?

— Он еще не приехал?

— А должен был?

— Он вылетел в Нижний несколько часов назад...

— Вылетел?

С каждым следующим вопросом голос Ильи был все более удивленным.

— Долго рассказывать, я не поэтому звоню. Я нашла профессора. — Она выдохнула это в трубку и замерла, ожидая реакции.

— В каком смысле? — ответил Илья после секунд­ной паузы.

— В прямом. Он жив и сейчас находится в операци­онной. Я сижу тут в больнице... Я нашла его! Он жив!

— Где? Где вы! Быстро адрес.

— Я забыла название этой улицы... Ты знаешь, где находится подмосковный дом Нестора?

— Назови мне адрес больницы, — нетерпеливо крикнул Илья.

— Это первая больница в сторону города, если ехать из загородного дома Нестора.

— Черт знает что!

— Да, это черт знает что, и я понимаю, что звучит дико, но я бы очень хотела, чтобы вы все приехали. И поскорее.

Илья не ответил.

— Илья! Ты слышишь меня?

— Я очень надеюсь, что это не подстава...

— Найди эту больницу на карте, позвони и спроси сам. Я не вру!

— Хорошо. Жди.

Маруся услышала гудки и отключила коммуника­тор. Как же это обидно, когда тебе не верят. Ей снова стало грустно и почему-то в этот момент ужасно захо­телось поговорить с кем-нибудь. Но с кем? Прежним друзьям не расскажешь, а новых... Кто остался из но­вых? Илья и Алиса ненавидят ее, Нос злится, а Юки... Маруся вспомнила про Юки. Она бросила его одного в чужом городе, в то время как парня разыскивает по­лиция всего мира. Красиво, чего уж там. Но теперь, ко­гда профессор в относительной безопасности, она мог­ла бы вернуть японцу Предметы...

Маруся зашла на страничку Юки и обновила блог. Никаких новых сообщений. Да и с чего им там взять­ся? Он, наверное, еще даже до нюрнбергского аэропор­та не добрался.

— Вы родственница?

Маруся вздрогнула и подняла глаза.

— Что, простите?

— Кем вы ему приходитесь?

Над Марусей нависал грузный пожилой мужчина в светло-голубой форме. Видимо, доктор.

— Бунину? Я его ученица.

— Вы можете объяснить, что с ним произошло? Где вы его нашли? В каком состоянии?

— Боюсь, что нет.

— Боюсь, что придется. И не только мне.

Маруся огляделась по сторонам и обнаружила двух мужчин в черных костюмах. Они шагали в ее сторо­ну. Очередные представители службы безопасности и очередное обвинение в убийстве?

— Как он? — быстро спросила Маруся, приглажи­вая волосы.

— Мы перевезли его в другую клинику.

— Куда?

— В Москву...

Какой немногословный доктор.

— Вы смогли хоть что-нибудь сделать?

Доктор оглянулся на мужчин в костюмах, которые были уже так близко, что могли слышать их диалог, и молча покачал головой.

— Мария Гумилева? — спросил подошедший муж­чина.

— Я.

— Нам нужно задать вам несколько вопросов.

Несколько вопросов, на которые нельзя дать ответ.

А значит, новые проблемы, задержание и звонки папе.

— Вам не нужно задавать мне вопросы, — уверен­ным голосом сказала Маруся.

Мужчины переглянулись.

— Прошу прощения, но мне придется вас покинуть.

Маруся встала с дивана, подошла к окну, рас­крыла ставни и спрыгнула в траву. Конечно, можно было бы перенестись при помощи Предмета, но из-за

ухудшившегося самочувствия подвергать себя вредно­му воздействию лишний раз не хотелось. Не хватало еще загнуться от этой проклятой магии...

Теперь, когда профессор находился в руках врачей, оставалось сделать лишь одно.

Маруся возвращалась к особняку Нестора. На его любимой машине, наверняка уже заявленной в угон. Вот это приключение в Марусином духе.

Она включила музыку на максимальную громкость, чтобы заглушить навязчивый голос в голове. Думать ни о чем не хотелось, но, как это обычно и происходит, чем сильнее отгоняешь мысли, тем наглее они тебя преследуют.

Встретиться с Нестором и поговорить. Заставить все рассказать и отдать Предметы. Обезоружить его. Уничто­жить. Раздавить... Забрать Скарабея, вылечить Бунина...

Маруся свернула на дорожку, ведущую к роскошно­му особняку, и, приближаясь к воротам, вдавила пе­даль газа.

Машина с грохотом ударилась о кованую решетку и откатилась назад. Подушки безопасности выстре­лили и примяли к креслу. Маруся толкнула дверцу и, смеясь, выбралась наружу.

Похоже, Нестор уже ждал ее. Он стоял на огромном балконе и внимательно смотрел вниз.

— Извините! — крикнула ему Маруся, указывая ру­кой на машину. — Кажется, это была ваша любимая?

Ворота щелкнули и открылись. Маруся вошла во двор и снова задрала голову, чтобы посмотреть на Нестора. Тот невозмутимо махнул рукой, повернулся и скрылся внутри.

Что можно сказать о человеке, который один жи­вет в настоящем дворце с бесчисленным количеством комнат? Наверняка он даже не знает, сколько их, и ни­когда не посещал отдаленные уголки своих владений. Мизантроп? Социофоб? Псих? Самовлюбленный бол­ван, которому даже лень спуститься, чтобы встретить долгожданного гостя? Пусть и не самого приятного, разбившего любимую машину... и тем не менее? Ма­руся стояла перед широкой мраморной лестницей, ве­дущей на второй этаж, туда, где, судя по всему, сейчас находился хозяин роскошного дома, и с трудом пред­ставляла, куда именно ей надо двигаться.

Поднялась по ступеням и свернула налево. Длин­ный коридор, даже галерея... ведущая в зал, потом еще одна... Маруся услышала звуки музыки. Наверное, стоит ориентироваться по ним? Она добралась до дву­створчатых резных дверей, из-за которых доносилась музыка, и смело вошла внутрь.

Нестор лежал на диване, ел виноград и читал жур­нал со своей фотографией на обложке. Заметив, что он не один, Нестор оторвался от текста и невозмутимо посмотрел на Марусю, как будто ничего необычного не произошло. Окинув ее взглядом с головы до ног, он лениво перевернул страницу и продолжил чтение.

Маруся даже растерялась от такого холодного приема.

— Могли бы и встретить...

— Я тебя не ждал.

— Но вы же видели, что я приехала.

— Это было эффектное появление, — согласился Нестор, все еще глядя в журнал.

— Ну вы же любите эффектные трюки, — с улыбкой вспомнила Маруся.

— Да... А ведь она мне действительно нравилась... Но это даже хорошо... — Нестор снова перелистнул страницу. — Надо воспитывать в себе умение не при­вязываться к тому, что любишь, и не жалеть... — он приблизил журнал к глазам, словно рассматривая что-то, — и не жалеть, если приходится терять.

Маруся не нашлась, что ответить. Почему-то ей по­казалось, что эти слова относятся к маме...

— Виноград хочешь? — спросил Нестор, отрывая ягоду и отправляя себе в рот, но все еще не поднимая глаз на Марусю.

— Я пришла поговорить.

— Так говори...

— Может, вы на минуточку отвлечетесь от чтения?

Марусю стало раздражать это подчеркнутое равно­душие.

Нестор закрыл журнал, сел и наконец-то внима­тельно посмотрел на девушку.

— Я тебя слушаю.

— Что вы сделали с профессором?

— Не поверишь, но я тоже пытался с ним погово­рить.

— Поэтому раздробили все кости?

Нестор лениво зевнул.

— Он всегда был плохим собеседником.

Маруся старалась сдержаться. Нестор пытался вывести ее из себя, и у него это неплохо получалось. Главное — не терять самообладание. Хотя попробуй тут не потеряй! Ведь Нестор пытал Бунина Морским Коньком, полученным от Маруси... Черт!

— Я так понимаю, что у тебя уже есть два Предме­та? — неожиданно улыбнулся Нестор.

— Три, — поправила Маруся.

Нестор восхищенно присвистнул.

— И что, сама все достала?

— Сама.

— Да, ты талант!

— Яне...

— Тогда в машине, — перебил ее Нестор,  если помнишь... я обмолвился, что у меня имелись планы на твой счет, которые изменились после некоторых на­блюдений. ..

Нестор оторвал еще пару ягод от виноградной грозди.

— Так вот, я действительно хотел пригласить тебя к себе. У меня нет своей команды, как у Бунина. Я на­нял некоторое количество людей, которые работают на меня, но это... — Нестор брезгливо сморщился и по­мотал рукой в воздухе, — лакеи. Среди них нет истово верных делу. Никто из них не станет жертвовать собой ради меня или ради... большой идеи. В тебе же соче­тается сразу много качеств, которые могли бы быть полезны. Но при этом есть один недостаток, который перечеркивает все эти достоинства.

Нестор закинул ягоды в рот и медленно прожевал. Казалось, будто он тянет время или таким образом иг­рает на нервах Маруси.

— Хочешь знать, какой это недостаток?

Маруся ничего не ответила.

— Тебе не интересно. Ты — первый человек на моей памяти, который добровольно отказался от Предме­тов! Надо сказать, я был просто поражен, когда это произошло. Ты думаешь о мальчиках, о том, как бы повеселее провести время, о еде, о чем угодно, но вся эта история не только не занимает тебя — она тебя раздражает. Ты не хочешь быть особенной. При том что ты особенная. Не хочешь чувствовать себя геро­ем, не хочешь завоевывать, добиваться каких-то целей. И поэтому ты не боец.

— А какая цель у вас?

— Это неважно. Но она есть. Когда у человека есть цель, он знает, что ему делать. А ты этого не знаешь!

— Я хочу спасти Бунина.

— Зачем?

— Как зачем? — искренне удивилась Маруся.

— Ты знаешь его? Знаешь, что это за человек? Ты знаешь, какая у него цель? Почему ты веришь ему, а, например, не мне?

— Один раз я уже поверила вам...

— И что?

— И теперь исправляю последствия.

— Какие последствия, Маруся? Откуда ты знаешь, кто на какой стороне? Кто плюс, а кто минус?

— Это очевидно! Когда вы рассказывали о Бунине, вы обманули меня.

— Предметы, которые у тебя сейчас... Как ты их до­стала?

Нестор бил по самым болевым точкам.

— Тебе приходилось обманывать, не так ли?

Маруся промолчала, но все прекрасно читалось по

ее лицу.

— Тебе пришлось поступать некрасиво, потому что у тебя была цель. И ради достижения этой цели у тебя получилось договориться с совестью.

Нестор был прав. Прав абсолютно во всем...

— Теперь ответь, плохая ты или хорошая? Как мож­но оценить это, не зная цели? И как ты можешь оцени­вать меня и Бунина, не зная нас?

— Вы пытали его.

— И ты опять-таки не знаешь зачем.

— Это само по себе ужасно.

— Люди часто совершают ужасные поступки. Или ты думаешь, что причинять физические страдания бо­лее жестоко, чем душевные?

— Я...

— Что ты сейчас делаешь?

— В смысле?

— Вот сейчас. В данную минуту. Что ты делаешь?

— Разговариваю...

— У тебя в кармане есть Орел. Это дар убеждения. Он ведь у тебя, правда?

— Откуда вы знаете?

— Иначе бы ты не пришла.

— Вы снова следите за мной?

— Нет. На этот раз я следил за Гордеевым.

— И что...

— Почему ты не используешь его? — внезапно пере­шел на крик Нестор. — Почему ты сразу не приказала мне вернуть твои Предметы? Почему даже сейчас ты продолжаешь слушать меня, вместо того чтобы дей­ствовать?!

Самообладание таяло на глазах, и на его месте раз­растался очередной приступ бессилия и отчаяния. Игра в «кошки-мышки», где Маруся — всего лишь маленькое серое существо рядом с опасным хищни­ком.

Почему он не боится ее? Почему пытается разо­злить? Блефует? Или уверен, что успеет размазать ее по стенке быстрее, чем она засунет руку в карман? Как в старом кино про ковбоев. Когда неизвестно, кто пер­вым воспользуется своим оружием, чья реакция будет быстрее и за кем останется последнее слово.

— Давай!

Маруся достала Орла и сжала его в кулаке...

— А теперь подумай, почему я столько лет спокой­но пользуюсь Предметом на виду у охотников... — Не­стор встал с дивана, подошел к Марусе и посмотрел на нее сверху вниз. — Почему до сих пор никто ничего не смог у меня отнять?

Маруся сделала шаг назад.

Нестор расстегнул ворот рубашки и двумя пальца­ми вытянул цепочку с блестящим Предметом.

— Ты ведь не знала о таком? Еще не видела? Даже не слышала? — усмехнулся он. — Знакомься, это Фе­никс. Нейтрализует действие абсолютно всех Предме­тов...

Маруся отошла еще на несколько шагов и вытянула руку с Орлом перед собой.

— Не веришь? Хочешь попробовать? Это правильно. Никому нельзя доверять... — усмехнулся Нестор. — Наконец-то ты начала чему-то учиться.

— Сядьте! — приказала Маруся.

Нестор продолжал несмешливо смотреть на нее, не двигаясь с места.

— Сядь! — громко повторила Маруся.

Нестор обернулся, посмотрел на диван, потом опять на Марусю и радостно рассмеялся.

— Попробуй что-нибудь еще... Прикажи мне спеть, пройтись на четвереньках, закукарекать или выпрыг­нуть из окна.

Маруся разочарованно опустила руку и спрятала Орла обратно в карман.

Все зря. Очередной провал очередного блестящего плана.

— Ты не сможешь заставить меня что-либо сделать... Извини, — виновато улыбнулся Нестор и по-отечески погладил Марусю по голове. — Но это была хорошая попытка.

Он провел ладонями по Марусиным рукам, крепко схватил за запястья и заглянул ей прямо в глаза.

— Вы отнимете у меня Предметы? — обреченно до­гадалась Маруся.

— Нет.

— Почему?

Его лицо было так близко, а взгляд настолько страшным и подавляющим, что Марусе хотелось за­жмуриться.

— Я все еще надеюсь, что однажды мы станем друзьями, — абсолютно серьезно ответил Нестор и только крепче сжал запястья.

Маруся поморщилась.

— Если вы хотите... чтобы мы стали друзьями... — говорить было трудно, потому что приходилось сдер­живаться, чтобы не заскулить от боли, — может, вы для начала спасете Бунина?

Маруся собралась с силами и тоже заглянула Несто­ру в глаза.

Целитель выдержал долгую паузу, словно размыш­ляя о чем-то, потом резко отпустил Марусины руки и легонько оттолкнул от себя.

— Я не хочу причинять тебе боль. И уходи быстрей, пока я не передумал.

Спустя полчаса Маруся шла по обочине шоссе и ду­мала.

Нужно было подвести итоги, и они выглядели не­утешительными. Да, Бунина она нашла и отправила в больницу. Шансы на выздоровление? Почти никаких. Наверняка его можно было бы спасти при помощи Скарабея, но проклятый Феникс разрушил все планы, а уговорить Нестора ей, судя по всему, не удалось и не удастся.

Сам Нестор... Сам Нестор казался ей теперь страш­нее Чена — он был куда менее безумным, просчиты­вал все на несколько ходов вперед и, казалось, целесо­образнее прочих умел управлять своей силой. Может, согласиться пойти к нему в ученицы? Втереться в до­верие и обмануть? Нет... только не с этим парнем. Не­стор видел ее насквозь, а она не могла подловить его даже на секунду. Все, чего она добилась, — разбила ему машину. Возможно, только разозлила его сильней, но вряд ли сделала более уязвимым. Нестор был похож на дракона, на месте отрубленной головы которого сразу вырастало еще несколько.

Что имелось у Маруси? Змейка, Ворон и Орел. Мощ­ные, но, как оказалось, абсолютно бессмысленные в сложившейся ситуации предметы. Что было у Несто­ра? Ящерка, Скарабей, Бабочка, Конек и Феникс... Не­уязвимость, исцеление, перевоплощение, разрушение и защита. И это только то, о чем Маруся знала! А са­мое подлое, что у Нестора мог теперь быть профессор­ский Спрут... Нестор не мальчишка, его точно не при­влечет идея носиться по миру и воровать случайные

Предметы, как делает Юки. Но когда у тебя есть и Спрут, и дар убеждения... Возможность собрать пол­ную коллекцию становится лишь вопросом времени. Страшно представить, что может натворить человек с такой безграничной властью.

В кармане завибрировал телефон. Маруся вытащи­ла его и посмотрела на экран. Входящий звонок с не­знакомого номера.

— Алло?

— Привет, это я.

Носов...

— Ты куда пропал?

— Я не пропал, просто передвигаюсь немного мед­ленней, чем ты. Пришлось купить себе новый теле­фон.

И точно — медленней. За то время, пока Носов все­го лишь перелетал из одного города в другой, она ус­пела провернуть столько дел, что на неделю хватит.

— Я встречался с Ильей... Он рассказал мне про ваш разговор.

— Он злится?

— Похоже. Алиса круто его обработала.

— Не доверяет мне больше?

— Он позвонил в больницу, и твои слова подтверди­лись.

— Но?

— Но не доверяет, — с сожалением выдохнул Носов.

Маруся приложила руку к груди, почувствовав вне­запную боль, то ли из-за Предметов, то ли после услы­шанных слов.

— А ты? — упавшим голосом прошептала она.

— Я уже не знаю... — честно признался Нос.

— Не знаешь, доверяешь ли мне?

— Пойми... Ты... Наверное, то есть я почти уверен, что ты хорошая...

— Почти уверен...

— Просто... Может быть, кто-то умело тебя исполь­зует, и ты действуешь не по своей воле. До того как ты появилась, все было по-другому. А после тебя... Ну, ты сама все знаешь.

— Да. Круто...

— Ребята думают разное... У них скопилось много вопросов.

— У меня тоже.

— К тебе.

Повисла пауза.

— И что ты предлагаешь? — наконец спросила Ма­руся.

Носов ничего не ответил.

— Вам хочется казни или чего-то такого? Распять меня? Порвать на куски?

— Не говори глупостей.

Маруся задумалась, словно принимая какое-то важное для себя решение.

— Через десять минут я жду вас в сквере.

— Не понял...

— Школьный сквер через десять минут, — повтори­ла Маруся.

Она нажала на кнопку и выключила телефон. Воз­вращаться в Нижний не хотелось, но рано или поздно все равно пришлось бы объясняться. Маруся закрыла глаза. По крайней мере, есть еще десять минут на от­дых.

На город опускались сумерки. Маруся сидела на той самой скамейке, на которой уснула, когда была здесь последний раз. Откуда-то издалека раздавался рев мамонта, и это, конечно, положительным образом выделяло Зеленый город на фоне других городов, где в это время можно было услышать только мычание ко­ров. Хотя какие коровы в городе?

В большом прозрачном куполе, расположенном на­против, проводили санитарную обработку. Четыре де­вочки бойко натирали его изнутри обычными тряпка­ми, опрыскивая чем-то вроде средства для мытья стекол.

Вдоль главной аллеи продребезжал трамвай. Он излучал уютный желтый свет и показался Марусе ка­ким-то неожиданно родным и близким.

— Привет.

Маруся обернулась на голос. Все трое ребят стояли рядом с ней, но поздоровался только Носов.

— Привет.

Маруся заметила, что Илья как-то нерешительно кивнул. Алиса же принципиально не здоровалась.

— Я рассказал все, что знал, пока мы шли... — на­чал Носов. — Это ничего?

— Не страшно...

— Предметы у тебя? — начала свой допрос Алиса. -Да.

— И как же ты вытащила Бунина? — продолжила Алиса.

— Я позвонил в больницу, — вступил в разговор Илья. — Его, оказывается, перевезли в Склиф.

— В Склиф? — переспросила Маруся. — А... Ну да. А что касается твоего вопроса, Алиса... Я просто при­казала охраннику вытащить Бунина из подвала и дать мне машину. С Орлом это не сложно.

— А что с Буниным в итоге? — встрял Нос.

— С ним все плохо. Похоже, Нестор переломал про­фессору все кости, — процедил Илья, отвернувшись

Носов сморщился, будто почувствовал страшную боль.

— Как можно было переломать все кости? — с ужа­сом спросил Нос.

— Морским Коньком, — спокойно пояснила Маруся.

— Который он получил от тебя, — не преминула на­помнить Алиса.

Маруся пропустила упрек мимо ушей.

— Сейчас надо думать о том, как помочь профессо­ру, а не о том, кто виноват.

— Очень удобная позиция. Вся в белом. Прекрасно!

— Она права, — неожиданно заступился за Марусю Илья.

— Я все равно ей не верю, — с отвращением проце­дила Алиса.

— Во что ты не веришь? — разозлилась Маруся. — Вот с какой стати мне врать?

— Потому что у тебя как-то очень легко все получа­ется. Но только пока почему-то с пользой для Нестора. Зачем ты вообще отдала ему свои Предметы?

— Это другой вопрос.

— Но ты на него так и не ответила.

— И не отвечу, — жестко отрубила Маруся. — Я сде­лала ошибку и пыталась ее исправить. Кстати, хочу вам напомнить, что именно я отыскала и вытащила Бунина, которого вы все уже похоронили...

— Что толку от того, что ты его нашла и вытащила, если он в коме и никто, включая тебя, не представляет, как ему помочь. Или, может быть, ты знаешь? Может, ты хочешь на нем попробовать дар убеждения? Ска­зать ему — встань и иди?

— Хорош ссориться! — прервал девушек Илья.

— Пусть она отдаст нам Предметы и проваливает, — предложила Алиса.

— Погодите. Маруся. Ты же хотела заставить Несто­ра отдать тебе Скарабея? — вспомнил Носов. — Если ты можешь убеждать...

— Я уже пыталась...

— Ты была у Нестора? — резко обернулся на нее Илья.

— Примерно час назад.

— И что?

— Ничего. У него Феникс.

— У Нестора Феникс? — почти закричала Алиса. — Отли-и-ично! Просто замечательные новости! То есть он теперь со всех сторон неуязвим!

— А если пробраться к нему и выкрасть Предметы? Как это делал Юки, — предложил Нос.

Маруся покачала головой.

— Нестор постоянно таскает Предметы с собой. По­сле того как у него появилась Саламандра, он может хоть тысячей Предметов пользоваться. Когда захо­чет, без всякого вреда для здоровья. К тому же у него в доме наверняка спрятана целая армия и в каждой комнате натыкано по двадцать видеокамер...

— Вот же параноик... — злобно прорычал Илья.

— Любой стал бы параноиком на его месте... — по­жала плечами Маруся.

— Ого. Какое трогательное взаимопонимание! Смо­трю, вы с ним совсем сдружились, — опять не удержа­лась от язвительной реплики Алиса.

— Перестань! — одернул ее Илья.

— Тогда зачем ты позвала нас? Чтобы рассказать, что ты не виновата и что все попытки спасти Бунина бессмысленны и бесполезны? — Алиса униматься не желала. Она сверлила Марусю яростным взглядом и, казалось, вот-вот вцепится ей в волосы.

— Хотела выслушать ваши предложения. Четыре головы все же лучше одной. Я готова сделать все, что вы скажете.

— Тогда провались сквозь землю, — посоветовала Алиса, развернулась и пошла по направлению к трам­вайной остановке.

Маруся вздохнула и посмотрела на парней.

— А ваши пожелания?

Илья окинул ее долгим тяжелым взглядом.

— Думаю, тебе лучше пока вернуться домой... и просто не лезть.

— Не лезть? — переспросила Маруся.

— Наверное... просто не надо здесь больше появ­ляться, — с трудом выговорил Илья, будто эти слова давались ему нелегко.

— Вы не хотите меня больше видеть? — прямо спро­сила Маруся.

Илья и Нос переглянулись. Нос уронил голову и на­чал смотреть куда-то вниз, будто не мог больше выно­сить этой сцены.

— Да, — беззвучно, одними губами ответил Илья. Маруся проглотила комок в горле, засунула руку

в карман, прикоснулась к холодному металлу и исчезла.

 

ГЛАВА 6

МЕТАМОРФОЗЫ

Три дня — это семьдесят два часа. Семьдесят два часа ничегонеделания, лежания на диване и хождения из угла в угол по пустой московской квартире. Ника­ких звонков или сообщений, только бесчувственные сводки из Склифа: температура, давление, состояние тяжелое стабильное, без изменений.

Завтра день рождения, но настроение не празднич­ное. Настроение такое, что не хочется даже доживать до этого дня...

Маруся протянула руку, включила телевизионную панель и загрузила программу. Кликнула на «поиск» и ввела туда имя «Нестор», потом, подумав, добавила «целитель» — а то мало ли Несторов на свете? Откры­лась страница с подсвеченными абзацами найденных результатов.

Зачем она ищет его? Снова хочет увидеть? Понять? Найти какое-то решение?

Маруся кликнула на кнопку «ближайшее время».

В 9.25 программа «Споры». Гостями нашей студии станут: профессор философии Московского государ­ственного университета Алексей Станиславович Ко­морский, главный редактор информационного портала «ТиВиНот» Андрей Немых и режиссер одного из самых популярных на сегодня шоу «Целитель» — Владислав Гриневич. Тема программы «Как сотворить кумира».

Маруся посмотрела на часы. 9.40 — значит, про­грамма уже идет. Не Нестор, конечно, но хоть что-то... Маруся кликнула на «показ» и села, облокотившись на подушку.

— Вы покушаетесь на святое! — сразу же закричал с экрана седой господин в клетчатом пиджаке. — Спеку­лируете на чувствах, на самых страшных чувствах лю­дей! Вы спекулируете на здоровье детей, на смерти, на...

Маруся услышала, как в коридоре открылась вход­ная дверь, и пулей вылетела навстречу.

— Пап! — Она чуть не уронила отца, набросившись на него с объятиями.

— Да подожди ты! — засмеялся папа. — Дай хоть я сумки положу...

Маруся подпрыгнула, повиснув на папиной шее.

— Слушай, ну... Да ты сейчас задушишь меня! — Отец крепко прижал Марусю к себе и поцеловал в щеку.

— Колючка! — уклонилась от него Маруся.

— Да ладно, колючка, — смутился папа, проводя ла­донью по щеке. — Ну разве что чуть-чуть...

Он прошел в гостиную и с удивлением уставился на экран.

— Что это ты смотришь?

Маруся быстро выключила панель, словно оттуда могло донестись что-то неприличное. На самом деле она не хотела втягивать в это отца, даже на уровне лишних вопросов.

— Искала что-нибудь интересное, но убежала, когда ты пришел, — улыбнулась Маруся.

— И с каких это пор ты смотришь телевизор?

— Мне было скучно... — пожала плечами Маруся, — пыталась убить время до твоего приезда.

—- В убийстве времени тебе нет равных, — сомни­тельно похвалил ее отец.

— Считай, что на мне отдохнула природа, — весело ответила Маруся.

— Я тебе отдохну! — погрозил отец, расстегивая во­рот рубашки. — Надеюсь, ты не все это время тут тор­чала, а все-таки ездила в школу?

— Я же присылала тебе фотографию! — напомнила Маруся.

— Ну-ну... — недоверчиво нахмурился папа, но тут же улыбнулся и потрепал Марусю по волосам. — А у кого два билета на «Формулу»?

— Ты все-таки купил? — восторженно закричала Маруся.

— Самолет утром.

—- Ты самый-самый лучший папа на свете!

— Так, все! Я в душ! — Папа отбился от очередных объятий и, смеясь, отбежал в сторону. — Сообрази пока что-нибудь перекусить...

Маруся вскинула руку к виску.

— Есть!

— Да, да... есть! — закивал отец. — И побольше!

Он вышел в коридор. Маруся услышала, как за ним

захлопнулась дверь ванной.

Она быстро схватила пульт и снова включила па­нель.

— ...прямые эфиры. Люди больше не верят в них, потому что... — объяснял довольно молодой мужчина с черной водолазке и бейсболке с логотипом програм­мы «Целитель».

— Современные спецэффекты позволяют воссо­здать на экране любую магию, — перебил его веду­щий.

— Да. И это проблема. На нашем шоу...

— Ну, для вашего шоу это не проблема, — снова пе­ребил его ведущий. — У вас и так самая большая ауди­тория.

-— И тем не менее рейтинг падает. Люди перестали верить. Людям нужно что-то еще более реальное.

Маруся заинтересованно прислушалась и даже села на диван перед экраном.

— Прийти к ним в дом?

— Невозможно прийти в дом к каждому человеку!

— Но залы больше не вызывают доверия...

— Именно поэтому в это воскресенье...

— То есть уже завтра?

— Конечно, пока это будет зал. Мэрия так и не дала нам разрешение на проведение шоу на открытой пло­щадке, но мы пригласили все каналы... Государствен­ные, частные, просто люди с улицы, кто угодно... Это будет максимально открытое шоу. Никакой постанов­ки, никакой режиссуры. Люди должны понять, что...

Маруся в задумчивости выключила экран, встала и пошла на кухню. Поездка на «Формулу-1» отменя­лась.

— Как не поедешь? — Вилка с кусочком говядины зависла в воздухе.

— Ну прости...

Отец положил вилку на тарелку и прокашлялся.

— Ну что я могу сделать? — несчастным голосом за­ныла Маруся. — Это учебная программа, и по закону подлости она выпала именно на мой день рождения...

— Нет, я... — Папа снова прокашлялся, словно мясо застряло у него в горле. — Я, конечно, всячески поощ­ряю, когда ты ставишь учебу выше своих личных ин­тересов... Правда, не припоминаю, чтобы это происхо­дило раньше...

— Ты сам хотел, чтобы мне понравилось в Зеленом городе.

— Конечно, хотел... Но...

— Нам надо попасть на это представление и сделать доклад. А оно идет только один день...

— Вам?

— Ну я же не одна его буду делать. Я пойду туда... с другом.

— С другом?

— Это не то, что ты думаешь!

Папа задумался и почесал шею.

— Целительство? Абсолютно антинаучно!

— Вот именно! Это и есть тема нашего исследования...

Папа удивленно вскинул брови.

— Тебе действительно это интересно? — с сомнени­ем спросил он.

— Ну да... Ну даже если и нет, то это ведь... это за­дание.

— И ты отказываешься от поездки на «Формулу» ради выполнения школьного задания?

Маруся кивнула.

Папа снова взял вилку, подцепил из салата огурец, засунул в рот и начал бесконечно долго его жевать.

Конечно же, врать плохо, но как поступить по-друго­му, Маруся не знала. Ей нужно использовать этот шанс, и ради него она готова пожертвовать своей маленькой мечтой. Но говорить отцу всю правду? Об этом даже речи не идет! Маруся слишком любила его, чтобы втя­гивать в игру, в которой он мог бы пострадать.

Наконец папа прожевал огурец и открыл рот, что­бы сказать что-то еще, но в этот момент раздался зво­нок в дверь. Папа запнулся, взял пульт и включил ви- деофон. Маруся посмотрела на экран...

— М-м-м... Кто бы это мог быть? — задумчиво спро­сил папа.

Маруся даже встала со своего места.

— Какой-то твой знакомый?

Маруся обернулась и посмотрела отцу в глаза.

— Это мой... Он из... В общем, это Носов.

— Носов...

— Это мой друг, — на выдохе призналась Маруся, словно расписываясь в каком-то страшном преступле­нии.

Папа нахмурил брови и еще раз пристально посмо­трел на придурковатого волосатого парня в широчен­ных штанах, который нерешительно топтался у подъ­езда.

— Даже не хочу думать, откуда он знает твой ад­рес... — пробормотал папа, нажимая на кнопку и от­крывая подъездные двери.

Маруся выскочила в коридор, чтобы встретить Но­сова и увести его подальше от родительских глаз, но не тут-то было. Папа сам встал из-за стола и вышел следом.

— Ну чего ты? — смущенно спросила его Маруся.

— Хочу познакомиться с твоим другом, — невозму­тимо ответил папа.

Маруся закатила глаза.

— Это не то, что ты думаешь!

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге по­явился сам виновник обсуждения.

— Очень надеюсь, — растерянно проговорил папа, окинув его взглядом.

Уже через пятнадцать минут эти двое оживленно болтали в гостиной, обсуждая уязвимость программ на ИТЕРе. Маруся сидела на спинке кресла и пялилась на ковер.

— Блестяще! — выкрикнул папа. — Это действи­тельно отличная идея... Сейчас я вам кое-что покажу!

Он вышел из комнаты.

— У меня есть небольшой доклад, который мы дела­ли. .. как раз на тему... — выкрикнул он откуда-то из недр квартиры.

— На фига ты приехал? — сразу спросила Маруся, наконец-то оставшись с Носовым наедине.

— Хотел поговорить с тобой... — растерялся от на­падения Носов.

— А по телефону никак?

— Боялся... Думал, что ты не возьмешь трубку.

— Индюк тоже думал...

— Сейчас, сейчас... Не могу найти... — снова вы­крикнул папа.

— Что-то такое важное, что требовало срочной встречи? — громко зашептала Маруся.

— Например! — так же громко зашептал Носов.

— Например, что?

— Например, я соскучился!

Маруся всплеснула руками.

— Мне не понравилось, как мы расстались... — ис­правился Носов.

— Не поверишь, мне тоже!

— Ну вот... — Носов пожал плечами.

— Вот! — победно воскликнул папа, возвращаясь в комнату. — Вы не торопитесь? — спросил он у Носова.

— Вообще-то торопится, — ответила за Носова Ма­руся. — Он из Нижнего, а ему еще ехать...

— Так оставайтесь ночевать! У нас тут куча свобод­ных комнат...

Маруся перевела на папу уничижительный взгляд.

— Да как-то неудобно... — начал оправдываться Но­сов.

— Вы же вместе будете делать доклад? — вдруг спросил папа.

— Делать что? — не понял Носов.

Маруся закусила губу.

— М-м-м... да. — Она поймала взгляд Носова и вы­разительно кивнула.

— Да, — нерешительным голосом повторил за ней Носов.

— Тогда тем более не вижу смысла уезжать... — ло­гично заключил папа, раскрыл свой ноутбук и протя­нул его Носову. — Думаю, это будет вам интересно... В апреле у нас случился сбой, и часть материалов...

Маруся резко развернулась и вышла подышать на балкон. Кто бы мог подумать, что первым парнем, ко­торый останется ночевать у нее дома, будет именно Носов. Маруся подставила лицо под ветер и улыбну­лась. И все-таки здорово, что он приехал...

Будильник прозвенел в шесть утра. Маруся с тру­дом разлепила глаза и уселась в кровати. С днем рож­дения!

По плану надо было смыться из дома до того, как проснется папа, иначе за всеми этими поздравления­ми никуда не успеешь — благо в свои выходные он мог проспать до десяти. К тому же не хотелось смущать Носа, который явно не догадывался о том, какой сего­дня день, — и слава богу!

Маруся быстро умылась, оделась и заглянула в ком­нату, где ночевал Нос.

Он все еще дрых, смешно завернувшись в одеяло с головой. Маруся потрясла его за плечо.

— М-м-м? — измученно замычал Носов, высовыва­ясь из своего укрытия.

— Вставай! — шепотом приказала Маруся.

Нос приоткрыл один глаз и с удивлением уставился на нее, словно не помнил, где находится.

— Не заставляй меня применять силу, — улыбну­лась Маруся.

— А что... — зевнул Носов, — все люди, заполучив­шие Орла, автоматически становятся тиранами?

— Нам пора...

— Куда?

— Расскажу по дороге.

Носов откинул одеяло и сел.

— Какой же ты тощий, — не удержалась от коммен­тария Маруся.

— Сила не в мышцах, — ежась от холода, пробормо­тал Нос, — она здесь! — он ткнул себя пальцем в висок и, словно потеряв равновесие, опять завалился в постель.

— У тебя ровно пять минут на сборы! — грозно про­шептала Маруся, выходя из комнаты.

— Ты хуже Гитлера... — горько вздохнул Носов и сполз с кровати на пол.

Солнце только встало, но уже приятно согревало кожу. Небо было чистым, и все вокруг казалось умиро­творенным и ласковым. Где-то рядом ожила колоколь­ня, и воздух наполнился приятным перезвоном.

— Ты мне объяснишь наконец? — спросил Носов, потягиваясь и собирая распущенные волосы в хвост.

— У меня есть план, — начала говорить Маруся.

— Звучит угрожающе... — перебил ее Носов.

— Будешь перебивать, не расскажу.

Носов покорно заткнулся.

— Сегодня будет прямой эфир Нестора...

— И?

— Они делают открытое шоу, чтобы доказать, что целительство — правда.

— Разумеется, правда, у него же Предмет, — не по­нял Носов.

— Это для нас разумеется, а люди не верят. Запусти­ли информацию, что это все надувательство и спецэф­фекты. .. Ну, знаешь, как там у них на телевидении...

— Я не смотрю телевизор.

— Короче, это наш шанс.

— Шанс для чего? — Носов нахмурил брови. — Я все еще не понял, что конкретно ты собираешься делать?

— Конкретно я и сама не поняла, — призналась Ма­руся. — Пойдем и посмотрим. А дальше я буду импро­визировать. Мороженое хочешь?

— М-м-м?

Они перешли улицу и остановились у автомата со сладостями.

— Мороженое! — кивнула на автомат Маруся.

— Ты так быстро перескакиваешь с темы на тему...

— Я мультизадачная. Какое любишь?

Носов задумался, изучая ассортимент из несколь­ких десятков комбинаций.

— Ненавижу выбирать...

— Тут есть кнопка «случайный выбор», — прочита­ла надпись Маруся, — пусть выберет сам.

Маруся два раза нажала на кнопку «случайный вы­бор». В прозрачном окошке появились два вафельных стаканчика. В один стало заливаться что-то розовое с зеленым, а в другой желтое с кусочками шоколада.

— Какое выбираешь? — улыбнулась Маруся, потому что им снова предстоял выбор.

— Ненавижу мороженое по утрам, — внезапно при­знался Носов.

— Тогда я беру розово-зеленое, а тебе достается с кусочками! — решила Маруся.

— Именно этого я и хотел!

Маруся рассмеялась.

— Только поедем на рентомобиле, — сказала она. — Не хочу привлекать внимание.

Носов достал телефон и приложил к уху.

— Рентомобиль на улицу...

— Солянка, дом один! — подсказала Маруся.

— Солянка... дом один, — повторил за ней Носов. — Э-э-э... Цвет?

Носов с ужасом посмотрел на Марусю, прикрыл те­лефон рукой и зашептал:

— Нам предлагают выбрать цвет... — И, словно про­читав ответ по Марусиным глазам, ответил уже в труб­ку: — На ваш выбор!

Это был худший вариант расцветки рентомобиля для людей, которые не хотели бы привлекать внима­ние. Огненно-красный «жук» с черными крапинками на «спине» — божья коровка!

— Да она просто преследует тебя, — улыбнулся Но­сов, вспомнив «коровку» из Зеленого города.

Из машины вылез парень в фирменном синем ком­бинезоне, вежливо поздоровался, достал из багажника складной велосипед и умчал прочь.

— Он что, прикатил тебе машину и слинял?

— Это же не такси, — объяснила Маруся, — ренто- мобилем управляет клиент. Ребята просто пригоняют машину, если ее брать не со стоянки.

Маруся села за руль.

— Укажите пункт назначения... — приятным меха­ническим голосом начал говорить навигатор.

Маруся вырубила его на полуслове и включила руч­ной режим.

Телецентр, откуда велась трансляция «Целителя», располагался в новом здании на улице Королева. Уже на подъезде к парковке образовалась пробка — и это в вос­кресенье, когда Москва была абсолютно свободной!

— У нас нет пропуска — деловито сказала Маруся, когда они все-таки припарковались. — А проходить с Орлом в толпе может быть опасно.

— Не проблема, — решительно ответил Носов. — Чтобы я и не прошел? Надеюсь, ты не забыла, чем я знаменит?

Маруся улыбнулась.

— И долго ты собираешься взламывать их систему?

— Ты даже не заметишь. — Нос сосредоточенно по­тер переносицу и начал что-то быстро набирать на мо­бильнике.

В четвертом павильоне, где проходила съемка, было темно от народа. Практически все присутствующие выглядели больными: на костылях, каталках, забинто­ванные и замурованные в гипс. Среди толпы носились девушки в белых футболках с логотипом программы. Ласково улыбаясь, девушки рассаживали гостей по местам, ряд за рядом, и не давали толпиться в прохо­дах. На сцене выставляли свет, кто-то проверял звук. Пока же фоном играла тихая заунывная музыка, ко­торая добавляла еще больше скорби этой вполне себе апокалиптической картине. Имя Нестора повторялось громко и шепотом со всех сторон — Нестор, Нестор, Нестор, Нестор... До кучи везде висели постеры с его изображением — строгий мужчина с ранней сединой в черных солнцезащитных очках, чуть более модных, чем того требовал образ святого.

Марусю с Носовым разместили черт знает где — так, что даже сцену было толком не видно. Правда, по обе стороны от сцены находилась пара огромных мони­торов, на которые транслировали съемку в реальном времени, так что в общем и целом обзор получался не­плохой.

— Так ты придумала, что делать? — шепотом спро­сил Носов, когда свет в зале стали приглушать.

— Просто посмотрим, — так же тихо ответила Ма­руся, — а дальше придумаю.

Наконец ряды погрузились в полную темноту. По­том откуда-то сверху на них направили мягкий рассе­янный свет, видимо, чтобы камеры могли выхватывать из толпы отдельные лица и монтировать их в общую программу. Музыка затихла.

— Дорогие друзья! — раздалось из всех динамиков.

Маруся выгнулась, чтобы увидеть человека на сце­не, но это был обычный ведущий — Маруся понятия не имела, как его зовут, но часто видела это лицо на обложках журналов.

— Для начала мне хотелось бы поприветствовать всех вас здесь... Я знаю, многие приехали издалека... Сегодня у нас необычная программа... — Ведущий вы­держал долгую театральную паузу. — Я сказал «сего­дня», но разве можно назвать обычными наши преды­дущие встречи? Скажите, друзья! Разве можно назвать обычными наши предыдущие встречи?

Зал зашумел, выкрикивая однозначное «нет».

— Какая-то религиозная секта... — прошептал Но­сов, озираясь по сторонам.

— Сегодня, как и всегда, мы собрались здесь, чтобы увидеть настоящее чудо! — выкрикнул ведущий. — Чудо исцеления!

— Меня сейчас стошнит от этого пафоса...

— Тебя всегда тошнит, — отозвалась Маруся, не от­рывая взгляда от сцены.

— Господь отнял у него зрение, но одарил умением исцелять. При одном условии — не брать ничего вза­мен! И вы знаете, что это правда! Целитель — един­ственный человек, который не берет денег за свою по­мощь!

— Питается водой с хлебными крошками и живет под мостом... — ехидно продолжила Маруся.

— Они что, действительно верят, что он слепой?

— Ну он же в очках. Конечно, слепой.

— Как же он ездит на своей шикарной тачке?

— Уже никак... — загадочно улыбнулась Маруся.

— Случаи, с которыми приходится сталкиваться Це­лителю, иногда поистине ужасающие... — ведущий вы­держал скорбную паузу, — я не уверен, что многие смо­гут выдержать это зрелище, так что предупреждаю...

— Можно я закрою глаза, — начал дурачиться Но­сов.

Маруся пихнула его локтем в костлявый бок.

— Напоминаю вам, что, как всегда по воскресеньям, мы ведем прямой эфир, так что...

Носов включил на телефоне видеозапись и напра­вил на монитор.

— Что ты делаешь?

— Хочу сохранить на память, а то никто не поверит, что такое средневековье еще возможно...

Маруся хмыкнула.

— Однако существуют люди, которые не верят нам. Люди, чьи сердца разъело ядовитыми метастазами ци­низма и отчаяния...

— Сколько тут камер? — тихо спросила Маруся.

— Я насчитал больше пятидесяти, только около сцены...

— Поэтому сегодня у нас особый случай. Сегодняш­нюю прямую трансляцию увидят миллионы людей на всем земном шаре...

— Какая ближайшая к нам? — снова спросила Ма­руся.

Носов включил на телефонной камере зум и про­шелся по рядам.

— Вон, слева, видишь? Где женщина с высокой при­ческой. ..

Маруся огляделась.

— Такое рыжее гнездо на голове, видишь?

— Ага... Ближе нет?

Носов продолжил изучать зал.

— Еще одна прямо за нами.

Маруся обернулась назад.

— Видишь?

— Вижу, да... — ответила Маруся, но почему-то не­довольно покачала головой.

— Поприветствуем наших гостей из далекого Хаба­ровска... да, да... Эти люди приехали к нам с другого конца нашей родины...

Носов снова включил камеру и направил ее на сцену.

— Их привело большое горе...

— Поймай-ка телик на своем телефоне, — шепотом попросила Маруся.

— Зачем?

— Хочу посмотреть, как это выглядит в эфире.

Носов пожал плечами и настроил эфир первого ка­нала. Маруся посмотрела на экран. Да, все без обмана. Прямой эфир.

На сцену вышла женщина с младенцем на руках.

— Этот малыш родился со страшной опухолью, — взвыл со сцены ведущий, — врачи всего мира пыта­лись спасти ребенка, но...

— Пропусти меня...

Маруся осторожно пробралась в проход и села прямо на полу. В этот момент со сцены раздались рыдания не­счастной матери, которая умоляла спасти ее младенца. Марусе показалось, что сцена страданий затянута, по­тому что женщина повторялась и повторялась, ребенок начал кричать, люди в зале стали охать и подвывать.

— Давайте же обратимся за помощью к нашему ве­ликому Целителю! — наконец прервал истошные за­вывания толпы ведущий.

Заиграла другая, более торжественная музыка. На сцене быстро поменяли свет. Мониторы выхватили крупным планом лицо Нестора, которого вывели из-за кулис, придерживая за руку. Парень четко отрабаты­вал роль слепого волшебника, двигался медленно, плавно... Зал поднялся с мест и взревел в едином при­ветствии. Чертово телевидение.

— Добрый вечер, — низким приятным голосом по­здоровался Нестор.

Очередная волна аплодисментов и криков.

— Бог лишил меня глаз, но я вижу вас в своем сердце...

«Кто же пишет тебе такую чушь?» — подумала про

себя Маруся.

— Поднесите ко мне ребенка... — пафосно пропел Нестор и вытянул руки вперед.

— Друзья мои, я прошу сейчас полной тишины! — закричал ведущий.

Рыдающая мать поднесла младенца к рукам Несто­ра и встала перед ним.

На мониторах появилось заплаканное лицо мате­ри, которая шептала какие-то молитвы. Потом лицо Нестора с морщиной на лбу, обозначающей высокую концентрацию. Снова лицо матери и тут же лицо мла­денца, у которого опухоль выступала так, будто под ко­жей у него был теннисный мячик. Маруся приподня­лась, чтобы лучше видеть мониторы. Нестор положил правую руку на лицо ребенка, и тот сразу же замолчал и успокоился. По залу пронесся очередной вздох вос­хищения. Маруся же стала аккуратно пробираться ближе к сцене.

— Молитесь, друзья мои, — строго сказал Нестор. — Молитесь, чтобы Бог дал мне силы...

Каких-то пять минут мракобесной болтовни, и опу­холь исчезла. Нестор снял со лба младенца руки, и на мониторах появилось личико ребенка. Рев зала. Слезы счастья. Маруся обернулась на Носова, который сни­мал все на камеру с раскрытым ртом — впечатлитель­ный...

— Это чудо! Чудо! — прыгал по сцене ведущий, раз­махивая руками. — Господи! Вы видели?! Разве это не чудо?!

Пять. Четыре. Три...

Мать с ребенком стала спускаться со сцены.

Два...

Маруся рассчитала расстояние. Цепочка охра­ны. Наметила пару секьюрити рядом со ступеньками и сжала Орла в руке.

Один!

— Пропустите! — быстро прокричала Маруся, пере­водя взгляд с одного охранника на другого.

Секьюрити послушно расцепили замок и рассту­пились. Маруся выскочила на сцену и бросилась пря­мо к Нестору. По ее лицу текли неподдельные слезы, и вид у нее был совершенно безумный. Ну что ж — лю­бишь дурачиться, значит, вот твое время. Твой корон­ный номер...

— Целитель! — закричала Маруся и упала на колени.

«Слепой» Целитель опустил голову и, впервые по­теряв самообладание, «посмотрел» на нее сквозь очки. Какой прокол!

— Умоляю вас, — Маруся схватила Нестора за шта­нину. — Не прогоняйте меня!

На сцене засуетились. Ведущий подбежал к Марусе и взял ее за плечи, пытаясь оттащить в сторону, но Ма­руся сопротивлялась, изображая настоящую истерику.

— Я понимаю, что это не по правилам, — рыдала она. — Но наш учитель! Наш профессор... Целитель, только вы можете спасти его...

— Покиньте сцену, — зашипел ведущий, косясь на мониторы и делая какие-то знаки операторам.

— Это ваш шанс! — громко прошептала Маруся, оборачиваясь на ведущего и заглядывая ему прямо в глаза.

— Шанс...

— Вся наша школа, все мы, мы просим тебя, Нестор! Наш учитель... Он умирает прямо сейчас, в данный момент... Врачи не могут ему помочь. Мы даже не смогли привезти его в студию...

Маруся смотрела на Нестора, а Нестор смотрел на нее. Он смотрел на нее, и Маруся видела растерянное лицо человека, который, возможно, впервые в жизни не знает, как ему поступить.

— Люди! — Маруся обернулась к зрительному залу и протянула к ним руки в мольбе. — Простите меня! Я знаю, у каждого из вас свое горе, но этот человек... Он пострадал, спасая детей, и если ему не помочь — он не доживет до утра.

Маруся рыдала так, что никакого сомнения в ее ис­кренности не возникало.

Неожиданно на сцене появился тот самый режис­сер в черной водолазке, которого Маруся видела в те­левизионном шоу. Он подбежал к ведущему.

— Это реальный шанс, это круто, — услышала Ма­руся обрывки разговора.

— Где твой учитель? — спросил Марусю режиссер.

— В Склифе. Он правда умирает... Он...

— Готовь автобус, — приказал кому-то в рацию ре­жиссер, моментально отвлекаясь от Маруси.

— А тут что? — растерянно спросил ведущий.

Маруся поднялась и схватила Нестора за руки.

— Я убью тебя... — прошептал он, отвернувшись от камер.

— Спасибо! Спасибо! — закричала Маруся как мож­но громче и обняла его. — Я не сомневалась в вас!

— Да хрен с ними, круто получилось! Это ж реаль­ное вообще, понимаешь? — громко шептал кому-то ре­жиссер за ее спиной. — Свяжись со Склифом...

— Что реальное?

— Да, давай, выезжаем! — крикнул режиссер в ра­цию. — А ты говори, говори, придумай что-нибудь! Какого черта ты зарплату получаешь? — заорал он на ведущего.

Ведущий пригладил волосы и отошел в сторону.

— Дорогие друзья...

Маруся стояла в полуметре от Нестора и словно со стороны видела все это шоу, которое неожиданно за­вертелось вокруг нее. Неужели получилось?

— Идите в свой автобус, — скомандовал режиссер Нестору. — Ты тоже поедешь с нами, — сказал он уже Марусе, взял ее за руку и резко потянул за собой.

— Вы спасете его? — не веря собственному счастью, спросила Маруся.

— Спасем, спасем! — нервно огрызнулся режиссер, утягивая Марусю за кулисы. — Только реви побольше. И пусть расчистят дорогу! — рявкнул он человеку, про­бегающему мимо.

— Реветь? — переспросила Маруся.

— Давай крупный план девочки! — скомандовал ре­жиссер в рацию. — Держи ее все время.

Камера уставилась прямо в лицо Марусе.

— На меня, на меня, — крикнул другому оператору режиссер. — Друзья! Сегодня у нас поистине необыч­ная передача. Прямо в студию ворвалась девочка, ко­торая попросила спасти ее учителя. Друзья, можете ли вы представить такое? Маленькая смелая девочка пробилась на наше шоу, чтобы... Откуда ты, девочка?

Камера ткнулась объективом в сторону Маруси.

— Из Нижнего Новгорода.

— Из Нижнего Новгорода, нашего оплота науки, и сейчас мы... — режиссер побежал за кулисы, — в ре­альном времени поедем в институт Склифосовского, где в реанимации лежит великий ученый... как его фамилия?

— Бунин.

— Это величайший ученый, и мы, конечно, не да­дим погибнуть светочу российской науки...

Режиссер отвернул от себя камеру и зашипел на Марусю:

— Плачь, плачь!

Маруся сделала несчастное лицо и размазала по лицу слезы.

— Ну что же ты плачешь! — тут же закричал режис­сер, разворачивая камеру на себя. — Мы ведь спасем твоего учителя. Или это слезы счастья?

Маруся натянуто улыбнулась.

Они выбежали из здания телецентра, преследуе­мые операторами, постоянно тараторя какую-то чушь. Марусе пришлось отвечать на кучу вопросов: кто она, откуда, что за школа, что случилось с учителем...

— Перелом всех костей! Всех!!! — округляя глаза, закричал режиссер. — Вы только представьте себе та­кое! Поразительно, как этот мужественный человек еще жив, не зря говорят, что русский дух...

Маруся еле поспевала за режиссером.

— Еще одна загадка человеческого организма! — истошно вопил в камеру режиссер, забираясь в авто­бус. — Что скажут врачи?

Он перевел камеру на человека в белом халате, ко­торый уже сидел в автобусе и щурился на яркий свет, направленный на него.

— Я могу сказать, что это невозможно!

— То есть наша медицина, наша, попрошу заметить, наша великая медицина, которая, казалось бы, и сама способна творить чудеса...

Марусю затолкали в автобус и усадили на боковое сиденье.

— ...признаёт, что не в силах справиться с такими немыслимыми повреждениями. Я напоминаю вам, что у человека, у великого ученого из Нижнего Новго­рода, любимца всех студентов, переломаны все, абсо­лютно все кости, и мы до сих пор не понимаем, бла­годаря чему этот человек, благодаря какой силе воли...

Объектив уставился на Марусю, и она послушно всхлипнула и закрыла лицо руками.

— Еще раз повторяем, что все происходит в прямом эфире и мы очень торопимся. Мы очень торопимся ус­петь. .. — Режиссер куда-то исчез и появился уже с те­лефоном. — Мы только что выяснили, что профессор еще жив, и, значит, у нас есть шанс... Мне сообщают, — он приложил трубку к уху, — что автобус с Нестором уже подъезжает к институту... мы постараемся не опо­здать и заснять все это... Немыслимое зрелище...

Маруся быстро набрала эсэсмэску Носову: «Еду в Склиф».

— Вот, девочка Маруся пишет сообщения своим друзьям в школу. Так?

Маруся кивнула.

— Маруся хочет сообщить им радостную новость! Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить, но будем надеять­ся, что... Будем надеяться... — режиссер перекрестил­ся. — Бог нам в помощь! Дай Целителю силы...

Автобус мчал по улицам города. Маруся чувство­вала легкое головокружение, будто ее укачало, хотя такого не могло быть. Возможно, она перенервничала, и еще эти постоянные слезы, которые приходилось вы­давливать из себя...

— Мы подъезжаем, смотрите, мы уже подъезжаем к институту... и что мы видим? Мы видим автобус Це­лителя! Значит, Нестор уже здесь. Святой человек, по­истине он не знает покоя в желании спасать людей...

Автобус резко затормозил, команда выгрузилась на улицу и тут же побежала к подъезду, где уже стояли свет и камеры. Маруся поразилась такой оперативно­сти: все-таки телевидение — это тоже отдельное вол­шебство.

— Мы поднимаемся по лестнице в реанимационный блок... Здесь очень много людей... Повторяю, что мы в прямом эфире и... видимо... да, это жители города, все, кто живет рядом с институтом, и сами, посмотри­те, да, это сами пациенты и врачи... О господи, сколько же тут народа! Посмотрите, все приехали, люди запо­лонили соседние улицы и смотрят, честное слово, я ни­когда не видел ничего подобного! Глядите сами, это обычные люди, и они снимают все на свои камеры... на свои телефоны, и все это идет в прямой трансляции на весь мир! Никакого обмана! Дайте лечащего врача — пусть покажет снимки! — крикнул он в рацию. — Мы поднимаемся, осталось... Вот... Давайте теперь очень осторожно, очень тихо... Потому что это все-таки ре­анимационный блок, и тут, вы понимаете...

Марусю впихнули в палату, где на операционной кровати лежал профессор. Его тело было затянуто в металлический корсет, руки и ноги зажимались кон­струкциями с торчащими во все стороны спицами. На лице густая серая мазь и скобки, словно придерживаю­щие переломанные скулы и челюсть, а во рту трубка для искусственной вентиляции легких. Тут же рядом с ним стоял Нестор, который уже держал свои руки протянутыми над телом профессора. Режиссер с каме­рой расположился чуть в стороне и перешел на шепот:

— Мы видим, как Нестор начал работу... Да, это работа не из легких, даже для такого человека, как

Нестор... Не будем ему мешать, будем тихо наблюдать и восхищаться... Только сначала...

Режиссер махнул рукой медсестре.

— Сначала мы сделаем снимок руки, которую вос­станавливает Целитель...

К Бунину протиснулась медсестра с мобильным рентгеном, похожим на стеклянную разделочную до­ску. Она приложила доску к руке и нажала пальцем на кнопку. Вспышка — и на прозрачном экране высветился контрастный черно-белый снимок. Кости и правда были раздроблены. Маруся непроизвольно зажмурилась.

— Давай ее крупный план...

Режиссер передал камеру оператору, потом сде­лал какой-то знак ассистенту, и тот выкатил монитор с прямой трансляцией действия. Режиссер удовлетво­ренно кивнул. Теперь ассистент показал ему экран телефона, на котором отражалась статистика просмо­тров. Брови режиссера поползли вверх.

Маруся прижалась к изголовью кровати, и рядом с ней находился и профессор и Нестор. Добро и зло. Друг и Враг. От этих мыслей стало невозможно ды­шать. Маруся почувствовала, что ей почему-то страш­но от всего происходящего. Что же будет дальше?

Профессор застонал.

Камеру перевели на него.

— Смотрите, он шевелит рукой! — громким шепо­том сказал режиссер. — У него срослись кости руки!

Профессор действительно пошевелил рукой и даже попытался приподнять ее.

— Снимите гипс с руки! Позовите сюда врача и сни­мите гипс, — скомандовал режиссер, — мы должны это видеть!

Нестор сделал резкий взмах рукой, останавливая их.

— Похоже, мы слишком торопимся, Целитель пока не разрешает нам вмешиваться... Что ж, он прав! Про­явим терпение!

Нестор опустил ладони на грудь профессора. Его пальцы были настолько напряжены, что легонько по­драгивали и будто бы даже побелели. Маруся не дыша следила за происходящим. Нестор покачнулся, но тут же выпрямился вновь.

— Целитель тратит очень много сил... — зашептал в камеру режиссер, — во время каждого исцеления он словно убивает себя...

«Но уж точно не сейчас, — подумала Маруся, за­метив цепочку на шее Нестора. — Теперь у него есть ящерка, и потеря сил — всего лишь розыгрыш. Трюк».

Нестор протянул руку к лицу профессора и осто­рожно вытащил трубку из его рта.

— Он дышит? — выкрикнул режиссер, потом уда­рил сам себя по губам, обернулся к камере и снова пе­решел на громкий шепот: — Вы это видели? Профес­сор Бунин может самостоятельно дышать!

Быстрыми движениями Нестор расстегнул кара­бины на корсете, и металлический панцирь отскочил в сторону. Камера взяла крупный план грудной клет­ки профессора и то, как она плавно поднялась и опу­стилась.

— Это не-мыс-ли-мо... — зачарованно прошептал режиссер. — Возможно, вы даже не представляете всю сложность происходящего сейчас... В теле человека более двухсот костей... у этого человека большая часть из них была раздроблена в щепки! Нестору приходит­ся буквально по кусочкам собирать его... Сращивать каждую косточку, сухожилия, порванные мышцы, ра­зорванные органы... Мы видим фактически сотворе­ние человека. Это божественно!

Профессор тяжело задышал, шевеля губами. Ка­залось, будто он пытается говорить. Нестор нащупал ладонью его лицо и приложил палец к губам. Марусе показалось, что они переглянулись, и Бунин замол­чал.

— Сделайте включение с площади перед Скли- фом, — скомандовал режиссер в рацию. — На площади установлены мониторы, и подошедшие зрители могут наблюдать происходящее здесь. Напоминаем, что мы транслируем все в реальном времени... — зашептал режиссер на камеру, протянул свою руку и показал ци­ферблат часов.

Нестор убрал ладонь с лица профессора и дрожащи­ми пальцами снял корректирующие скобки.

— Посмотрите, как переживает девочка! — снова громко зашептал режиссер. — Покажите нам ее... Она словно не дышит...

Маруся и правда не дышала. Она всматривалась в лицо профессора, веки которого задрожали...

— Крупный план! Крупный план! — снова перешел на крик режиссер.

Профессор медленно открыл глаза.

— Вы видите это!

Нестор попятился. Кто-то подхватил его под локоть, удерживая на месте. Казалось, будто он готов был упасть. В этот момент профессор медленно повернул голову и посмотрел прямо на него.

Сердце Маруси заколотилось. Профессор очнул­ся, мог самостоятельно двигаться и дышать... Стало слышно, как на улице закричали люди.

— Сделайте включение с улицы! Включение с улицы!

Маруся тихонько проскользнула к двери и вышла

в коридор. Поставленный на вибрацию телефон схо­дил с ума от нетерпения, дребезжа в ладони.

— Ты сделала его! Ты его сделала! — заорал в труб­ку Носов. — Ты сделала его без всякой магии!

Маруся ничего не ответила, словно на восстановле­нии профессора потеряла силы именно она.

— Он убьет тебя! — почему-то таким же радостным голосом продолжал кричать Носов. — Он ни за что тебе этого не простит! Не попадайся ему на глаза!

— У меня осталось еще одно дельце... — спокойным голосом сказала в трубку Маруся. — Надо встретиться кое с кем...

— С кем? — не понял Носов.

— С Нестором, — улыбнулась Маруся и отключила телефон.

Судя по тому, как люди повалили из палаты про­фессора, — шоу было закончено. Секьюрити растал­кивали зевак, освобождая дорогу Целителю. Один из них больно заехал локтем Марусе в плечо, но она успела дернуть Нестора за мантию. Нестор обер­нулся.

— Пропустите ее... — тихо сказал он.

Марусе позволили пройти за живое ограждение, и теперь она шагала рядом со своим врагом, который еле передвигал ноги от слабости.

— Что тебе еще нужно? — устало прошептал Нестор.

— Две минуты...

Нестор резким движением отодвинул секьюрити, распахнул дверь ближайшей палаты и жестко про­толкнул Марусю внутрь, так что она по инерции про­бежала вперед и еле устояла на ногах. Дверь за ними захлопнулась. Нестор снял очки и пристально посмо­трел ей прямо в глаза. От неожиданности Маруся рас­терялась и вжалась в стену.

— Что... тебе... нужно? — повторил свой вопрос Не­стор, и на этот раз в его голосе не было усталости. Он спрашивал грозно и с расстановкой, шаг за шагом не­умолимо приближаясь к ней.

— Только спросить... — неуверенным голосом про­лепетала Маруся.

Нестор сделал еще один шаг.

— Сегодня вы использовали Скарабея вместе с ящеркой... Ведь так? Вам пришлось потратить очень много энергии, но вы смогли это выдержать...

Нестор ничего не ответил, а только сощурил глаза, словно пытаясь уничтожить Марусю одним взглядом.

— И еще... Ведь вы не можете использовать одно­временно Скарабея и Феникса... Иначе Скарабей про­сто не будет работать... — продолжила логический ряд Маруся.

Ей показалось, что у Нестора нервно дрогнули губы.

— Тот самый момент, когда ты не можешь сопро­тивляться Орлу... — закончила свою мысль Мару­ся уже совсем другим голосом. — А теперь верни мне мою Саламандру! — приказала она и протянула РУку.

Нестор закрыл глаза и простоял так, наверное, ми­нуту. Потом медленно расстегнул цепочку, снял с нее ящерку и положил на ладонь Маруси.

— Считай, что это твой подарок на день рожде­ния. .. — улыбнулась Маруся. — И не мешай мне уйти...

Она похлопала поверженного врага по плечу и вы­шла на цыпочках из палаты. Шах и мат!

Прошла неделя, а на телефон все приходили и при­ходили новые поздравления от студентов научного го­родка, которых Маруся даже никогда не видела в лицо. Вот так внезапно она стала героем, и эта роль отче- го-то ужасно смущала ее, как чей-то чужой костюм, не подходящий ей по размеру. Она привыкла быть «коз­лом отпущения», глупой, растерянной и во всем вино­ватой, а тут...

Маруся проехала мимо «памятника летающей та­релке» и свернула к Зеленому городу. И хотя на этот раз она получила настоящее приглашение от настоя­щего профессора, появляться в школе было неловко. Хочешь — не хочешь, в голове всплывала сцена в скве­ре, когда ребята отказались от нее и попросили боль­ше никогда не возвращаться. Конечно, они уже сто раз раскаялись и взяли свои слова обратно... и даже написали — Илья восторженно, а Алиса официально и сухо, но тем не менее...

Маруся припарковалась на стоянке и выбралась из машины.

Тем не менее видеться с ними она откровенно боя­лась.

К счастью, профессор назначил очень удобное вре­мя, когда большая часть студентов сидела на лекциях, и это значительно уменьшало шансы на случайную встречу. Шагая по дорожке, она и правда не столкну­лась ни с одним знакомым, поэтому без проблем до­бралась до бунинского дома и позвонила в дверь.

— Минутку! — раздался знакомый голос профессо­ра. — Уже иду.

Дверь распахнулась, и Бунин с радостью вышел на­встречу, заключив Марусю в объятия.

— Теперь я должен называть тебя Спасительни­ца? — весело спросил он.

— Это не обязательно, — смутилась Маруся.

— Проходи...

Они зашли в дом.

— Чертов целитель! Кажется, он срастил мне все ко­сти в одну сплошную... — Профессор глухо рассмеялся и с трудом опустился в кресло, вытянув ноги. — Ни со­гнуться, ни разогнуться...

— Еще болит? — заботливо спросила Маруся.

— Не так, как раньше, — отмахнулся профессор. — Кофе?

— Нет уж, пощадите!

— Не такой уж он и плохой... — смутился Бунин, взяв с пола банку и изучая ее состав.

— Он не плохой, — согласилась Маруся, — он про­сто ужасный!

— Да? Никогда не задумывался об этом... — Про­фессор пожал плечами и зашвырнул банку в мусорное ведро.

Маруся расстегнула сумку и вытащила из нее ма­ленький тканый мешочек.

— Я написал, что ты можешь отдать Предметы, но я ни в коем случае не принуждаю тебя...

— Я понимаю...

— Я положу их в хранилище, но мы будем знать, что они твои...

— Мне не нужны Предметы.

— Ты всегда сможешь забрать их... все по-честному.

— Они правда мне не нужны, — искренне улыбну­лась Маруся и положила мешочек на стол перед про­фессором.

Бунин высыпал блестящие металлические фигурки себе на ладонь и с восхищением посмотрел на них.

— Ворон... Змея... Орел... — Профессор передви­гал Предметы указательным пальцем, задерживаясь взглядом на каждом из них, словно это были настоя­щие сокровища. — И ящерку тоже? Не хочешь оста­вить ее себе?

Он аккуратно вытащил ящерку за хвост и вернул Марусе. Словно зачарованная, Маруся забрала Сала­мандру и сжала ее в кулаке.

— Ты здорово разозлила Нестора. Крайне неосмо­трительно отказываться от того, что сможет тебя за­щитить. .. — серьезно сказал профессор.

— Думаете, он будет мне мстить?

— Надеюсь, что нет...

Маруся решительно протянула Предмет обратно, но в последний момент ее рука дрогнула, и Саламан­дра упала на ковер.

— С другой стороны... — Профессор низко накло­нился, чтобы поднять ящерку. — Кто знает...

Полы халата распахнулись, и из-под воротника вы­пала цепочка с висящей на ней фигуркой.

— .. .что у него в голове, — закончил фразу профес­сор, выпрямившись в кресле.

Марусе показалось, что сквозь ее тело пропустили разряд тока.

На шее человека, которому она только что отдала все Предметы, была... Бабочка!

— Ничего не могу с собой поделать... — улыб­нувшись, сказал лжепрофессор, заметив Марусин взгляд. — Люблю эффектные трюки!

И через секунду исчез.

Сложно представить, что в доме Бунина может быть так тихо. Молчали птицы, замерли грызуны, у кресла бесшумно дремали собаки. Только звук ложечки, уда­ряющейся о края стакана...

— Не понимаю, зачем он выбросил кофе, — удив­ленно сказал профессор, глядя в мусорное ведро.

Маруся ничего не ответила, только, не отрываясь, следила за мельканием ложки.

— Вот уж правда, скотина... — в сердцах сказал Бу­нин и сделал глоток.

Маруся перевела взгляд на собачью лапу, тихо по­драгивающую во сне.

— Ты так и будешь молчать?

— Не знаю, что говорить... — тихо отозвалась Ма­руся.

— Только не вини себя! Не ты первая, не ты послед­няя. В конце концов, откуда ты могла предположить...

— Он был совсем как вы...

— Он блестящий актер.

— Вы так говорите о нем, — Маруся пришла в себя от нахлынувшей злости, — словно он вас не пытал!

— А ты предлагаешь мне плакать?

Бунин вытащил из кармана телефон, быстро на­брал номер и начал слушать гудки.

— Мне хочется его убить, — злобно прошептала Ма­руся.

Профессор поднял ладонь, призывая к тишине.

— Ну что? — спросил он у кого-то. — Получилось? Я не тороплю, я просто... Просто хочу выяснить кое- что и желательно сейчас. Заходи. Ждем... Да, говорю, ждем...

Профессор отключил телефон и бросил на стол.

— Извини, что перебил, очень важное дело... О чем мы?

— О том, что мне хочется его убить... — напомнила Маруся.

— Не стоит.

— Очень даже стоит!

— Ты обманула его. Заставила вылечить меня. По­верь, это нанесло ему куда больший моральный ущерб.

— Но он забрал все Предметы!

— А! Это только Предметы, — отмахнулся профес­сор, словно речь шла о чем-то пустяковом. — Хотя, конечно... Кто бы мог подумать. Великий целитель! И ведь столько времени никак не проявлял себя, я даже представить не мог...

— Вы не знали, что у него Скарабей? — посмотрела на профессора Маруся.

— Конечно, знал! Но он выглядел вполне невинно... Да, зарабатывал деньги, но не такой уж это и грех... По крайней мере, я бы от такого греха не отказался, — усмехнулся Бунин.

— У вас же тоже есть Предметы... У вас же есть? Что-то осталось?

— Допустим... — уклончиво ответил профессор и вежливо улыбнулся, всем своим видом демон­стрируя, что не собирается давать развернутого от­вета.

— Ну, значит, вы тоже можете зарабатывать...

— Я собираю их не ради этого.

— А ради чего? Вы не используете их, не обладаете властью, не зарабатываете...

— Но я ведь ученый! Предметы обладают еще кое- чем крайне ценным. Вернее, не сами Предметы, а сплав, из которого они сделаны.

Профессор настолько воодушевленно рассказывал, что разбудил одну из собак, и она, покачиваясь спросо­нья, подошла к Марусе и положила голову ей на коле­ни. Маруся погладила пса по круглому лбу.

— Ты что-нибудь знаешь про скорость света?

— Знаю, что ее нельзя достичь.

— Так вот, судя по всему, при помощи этого сплава можно. Сейчас мы проводим эксперименты...

— Вы — это ваша команда?

— Ребята? Нет, ребята пока только учатся. Они уни­кальные молодцы, и из них выйдут блестящие ученые, но у меня есть куда более взрослые и опытные учени­ки, работающие, например, в ЦЕРНе...

— А Носов, Илья и Алиса?

— Новое поколение. Во-первых, как ты уже знаешь, они беспредметники...

— Кто-кто?

— Люди со специфическими способностями... Об­ладающие способностями и без Предметов.

— Потомки?

Бунин хитро прищурился и с интересом посмотрел на Марусю.

— Я смотрю, тебе уже рассказали.

— К сожалению... И что? Они такие же, как я?

— Не такие. У них способности гораздо более сла­бые, но тем не менее... Я нахожу их, приглашаю в шко­лу, наблюдаю... И тех, кому в итоге могу доверять, — забираю в свою команду.

Маруся кивнула и задумалась. Воспользовавшись паузой, Бунин залпом допил свой кофе и посмотрел на часы.

— Так, значит, письмо мне все-таки прислали вы? — внезапно спросила Маруся.

— Нет, не я. Но кое-кто, о ком я, кажется, догадыва­юсь. Есть только один человек, который научился без­упречно подделывать мою подпись...

В этот момент в дверь постучали. Собаки с лаем бросились встречать гостя.

— Открыто! — крикнул Бунин, пытаясь перебороть шум.

Через какое-то время в коридоре появился Носов, неся над головой ноутбук и уворачиваясь от собачьих «объятий».

— Фу! Ко мне! Лежать! — скомандовал собакам про­фессор. — Да что ж за черти?

Увидев Марусю, Носов замер, словно не решаясь пройти вперед.

— Ну что ты встал? — спросил профессор. — Иди...

— Но там... — в крайнем смятении пробормотал Носов.

— Показывай!

— Что там? — спросила Маруся.

— Мы раскопали кое-какие записи, — начал объяс­нять профессор.

— Я не уверен, что Марусе стоит на это смотреть... — еще более тихо сказал Носов, продолжая держать ноут­бук над головой.

Маруся похолодела.

— Записи? — возмущенно спросила она. — Наде­юсь, не из душа? Ты что, записывал?

— Нет! — Носов чуть ли не подпрыгнул от волнения.

— Тогда что?

— Записи из аэропорта... Тот день, когда все нача­лось, — ответил за Носова профессор.

— И что там?

— Там... — Носов посмотрел на профессора, словно не решаясь сказать.

— Там? — повторила Маруся.

— Там видно, кто подкинул тебе ящерку... — нако­нец выговорил Носов.

Бунин хлопнул в ладоши и жестом показал на стол.

Носов осторожно опустил ноутбук, словно он в лю­бой момент мог взорваться, и кликнул на иконку про­смотра. Все, затаив дыхание, уставились на экран.

Это был аэропорт. Маруся увидела толпу людей, стоящих в очереди на досмотр. Увидела себя в этой очереди, немного напряженную, нервно вцепившуюся в лямку сумки, висящей на плече.

— Это ты! — зачем-то подсказал Носов и тут же по­краснел от неуместного комментария.

В какой-то момент стало видно, как от толпы отде­лился человек в черной ветровке с капюшоном на го­лове и, быстро пройдя мимо Маруси, на секунду задер­жался возле нее, протянув руку к сумке.

— Вот! Вот! Вот! — закричал профессор.

Маруся обернулась и посмотрела на Бунина. Ей показалось, что он взволнован даже сильнее, чем она. У него заметно дрожали руки, а глаза были распахну­ты и словно пожирали изображение. Словно там нахо­дилось что-то, о чем профессор мечтал больше всего на свете. В его глазах читалась настоящая безумная страсть...

Он быстро перевел взгляд на Марусю и словно сму­тился собственных эмоций. Маруся вежливо отверну­лась к экрану.

Носов дотянулся до панели, переключил на следую­щий эпизод и снова в нерешительности посмотрел на профессора. Бунин кивнул, и Носов кликнул на «play».

Теперь шла трансляция с другой камеры наблюде­ния. Люди, люди, люди... и темным пятном человек в черной ветровке. Хрупкая фигура — то ли подросток, то ли женщина. Мешковатая одежда настолько иска­жала пропорции, что невозможно было определить. Лицо почти всегда опущено, а в те редкие мгновения, когда оно все-таки обращалось к толпе, его скрывали темные очки.

— Стоп! Увеличь... — скомандовал Бунин.

Маруся почувствовала, как сердце заколотилось.

Носов сделал стоп-кадр и приблизил картинку.

Подбородок, губы... Слишком нежные. Наверняка девушка. И все же слишком нечетко, чтобы опреде­лить, кто бы это мог быть.

— Никого не напоминает? — каким-то отрешенным голосом спросил профессор, будто он уже знал, о ком идет речь, и теперь ждал, когда догадаются остальные.

Маруся ничего не ответила, быстро перебирая в го­лове всех знакомых. Это точно не Алиса, не Соня... не кто-либо еще, кого она встречала в последнее время.

— Я ее знаю? — наконец спросила она.

Бунин усмехнулся, и Марусе показалось, что в этой усмешке проскользнуло что-то грустное.

— Там есть момент, когда она приподнимает очки, — взволнованно сообщил Носов.

Бунин взмахнул рукой, предлагая быстрее продол­жить просмотр.

— Вот сейчас... сейчас... смотри, сейчас ты выхо­дишь, — затараторил Носов, — она замечает тебя...

Девушка в черной ветровке вздрогнула. Во всем ее теле было заметно напряжение, словно она готова была прыгнуть вперед или, наоборот, сорваться с ме­ста и убежать.

— Она занервничала... — продолжил комменти­ровать Носов. — Увидела тебя, но, кажется, что-то ее смущает. Она не уверена. Теперь смотри!

Носов поднял руку, словно готовясь нанести удар, и внезапно резко обрушил ее вниз, с треском клацнув по клавише. Пауза. Стоп-кадр. Тот самый момент, ко­гда поджидающая Марусю девушка на секунду при­подняла очки.

Из-за ее движения немного съехал капюшон. Стало видно светлую прядь, выбившуюся сбоку. Глаза, брови, нос, овал лица... Маруся всматривалась, но отчего-то картинка расплывалась, как будто глаза заволокло ту­маном. Что-то очень знакомое... Очень знакомое...

Бунин схватил Марусю за руку и резко встряхнул.

— Ну?

— Я не понимаю...

— Ну!

— Это что...

— А на кого похоже?

Маруся еще раз посмотрела на экран. Единствен­ный человек, на кого девушка была невероятно по­хожа... это она сама, но только другая... взрослее. Старше.

Носов обессиленно рухнул на кресло и отчего-то глупо улыбнулся. Маруся в полной растерянности пе­реводила взгляд с него на профессора. Не выдержав долгого молчания, Бунин встал, обнял Марусю за пле­чи и посмотрел ей в глаза.

— Маруся... Это твоя мама.

Поразительная новость вызвали в Марусе волну какого-то необъяснимого чувства. И это была не ра­дость, а какое-то сильнейшее смятение, как будто все возможные эмоции смешались вместе в один непере- вариваемый коктейль. Горечь, радость, обида, страх, счастье, боль, отчаяние, надежда... и почему-то стыд. Как будто она случайно стала свидетелем раскрытия какой-то чужой тайны и обмана.

— Конечно, я должен был догадаться сразу. Сразу, как только увидел тебя, ведь ваше сходство совершен­но потрясающее. Однако даже мысль о том, что это может быть правдой, показалась мне настолько без­умной, что я сейчас же отбросил ее и начал искать ка­кие-то другие объяснения.

Бунин взял со стола стакан воды, одним глотком выпил его, отер губы и замер, закрыв глаза. Словно пытался сконцентрироваться и взять себя в руки. По­том он резко опустил стакан и заговорил:

— Это твоя мама, и, судя по этой записи, она жива, хоть и пытается скрыть... Зачем? — неожиданно пре­рвался он, словно задавая этот вопрос самому себе. — Я не знаю зачем, — продолжил он, себе же и отве­чая. — Она жива, и она до сих пор наблюдает за тобой и всеми силами оберегает от чего-то... о чем нам, ви­димо, пока неизвестно.

Маруся прижала ладони к щекам — лицо горело, как будто у нее внезапно подскочила температура.

— Еще один человек, на которого ты не обратила внимания... — Бунин ткнул пальцем в экран, сдвинул изображение в сторону и увеличил картинку.

Маруся перевела взгляд на указанного человека, и теперь по ее коже пробежала волна холода.

— Знакомое лицо? Чен поджидал тебя еще в аэро­порту. Видимо, именно по его вине у тебя начались проблемы с жетоном. И, судя по тому, что Ева пыта­лась защитить тебя, она знала о предстоящем нападе­нии.

— Почему она не позвонила папе?

— Я могу только догадываться о ее мотивах. Думаю, она понимала, что твой папа не в курсе всего... — Бу­нин несколько раз щелкнул пальцами, подбирая нуж­ные слова. — Не в курсе всех этих дел. Ты же знаешь, как он относится к мистике. Вероятно, она полага­ла, что он не сможет защитить тебя нужным образом, и поэтому отправила тебя туда, где...

— Она отправила меня к вам?

— Она предполагала, что я смогу позаботиться о тебе.

— Так вы знакомы?

— Твоя мама была мне... Это невероятно близкий мне человек. Моя лучшая ученица. И она действитель­но безупречно подделывала мою подпись, — подмиг­нул он.

— Мама была вашей ученицей?

— Так же как и Нестор. И Чен.

Маруся увидела, как у Носова от удивления рас­крылся рот, и тут же поймала себя на том же.

Бунин невесело усмехнулся.

— Похоже, я не самый хороший учитель, да? Луч­шая ученица забросила семью, другой попытался меня убить, а третий предал, хотя я до недавних пор не сомневался в его верности...

Маруся и Нос переглянулись.

— И что нам дальше делать? — наконец спросил Нос.

— Искать маму? — спросила Маруся.

— И возвращать Предметы, — весело напомнил Бу­нин. — Ну а пока... Предлагаю всем выпить еще не­много самого отвратительного на свете кофе.